Чужое счастье

Глава десятая

У кладбища Хоули-Нейм, которое славилось одним из лучших видов на Карсон-Спрингс, было немного посетителей. Спрятанное за изгибом дороги, которая шла дальше, на гору Пилгримс-Пик, оно лежало в тени многовековых дубов и мескитовых деревьев и оставалось зеленым целый год благодаря ручьям, журчание которых было еле-еле слышно. Здесь похоронены отец Анны и бабушка с дедушкой, так же, как и многие другие из первых прихожан церкви святого Хавьера, но с тех пор как кладбище оградили забором, город перестал хоронить здесь своих покойников. Видеть тут компанию, выехавшую на пикник, теперь было привычнее, чем похоронную процессию.

Посмотрев на скромные надгробия, многие из которых заросли мхом и покосились в одну сторону, Анна вдруг подумала, что Моника будет покоиться среди никому не известных людей.

Провожающих у края могилы было немного, лишь близкие родственники и друзья. Джимми Викофф выставил под горой дорожный патруль, чтобы держать прессу на расстоянии, за что Анна была ему безмерно благодарна. Ее нервы настолько расшатались, что даже белка, взбирающаяся на дерево, чуть не заставила ее подпрыгнуть от страха. Стоя у недавно выкопанной ямы и стараясь удержать равновесие на своих высоких каблуках, погружающихся в дерн, Анна ощущала лишь руку Марка на своем локте. Много лет назад Бетти записала ее на уроки балета (что привело лишь к тому, что Анна почувствовала себя еще более толстой и неповоротливой), где она училась делать пируэты. Взгляд при этом нужно было фиксировать на определенной точке на стене, чтобы не закружилась голова. Сейчас этой точкой был Марк.

Отец Риардон прочитал строфу из «Псалмов», и гроб с коричневато-красными металлическими поручнями был опущен в землю. Анна не плакала. У нее было такое ощущение, как будто она наблюдает за всем этим издалека.

Неподалеку от нее, важно сложив руки на груди, стоял Гленн, и солнце отражалось от его «Ролекса»; Лиз мрачно глядела вперед, очевидно погрузившись в воспоминания, ни одно из которых ей явно не нравилось; Бетти выглядела озабоченной и сбитой с толку, как будто удивлялась тому, какое все это имело к ней отношение. Словно во сне Анна сделала шаг вперед, чтобы бросить в могилу горсть земли. Она вспомнила, как они с сестрами были маленькими и каждый вечер перед сном читали молитву: «Если я умру до того, как проснусь, я молю, чтобы Бог успокоил мою душу».

Затем они направились к стоянке, где попрощались друг с другом. Анне показалось, что все лица слились в одно. Были лишь легкие запахи духов, блеск сережек и отражающих солнце темных очков. Анна видела только Лауру, чья ласковая улыбка служила напоминанием о том, что все, что ни делается, к лучшему… и Финч, чей грустный взгляд делал ее намного старше своих лет.

Девочка крепко обняла Анну, прошептав:

— Не волнуйся. Мы не позволим, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

— Если тебе что-то понадобится, просто позвони, — сказала Лиз. И она говорила искренне, тогда как раньше Анна думала, что это были лишь вежливые слова.

Затем Анна снова оказалась в машине Марка. Усаживаясь на сиденье, она с облегчением вздохнула: все, чего она хотела, — это попасть домой и принять горячую ванну.

— Я живу недалеко, — напомнила она ему, когда они поехали вниз по холму. — Внизу первый поворот направо, потом…

Он не дал ей закончить.

— Судя по тому, что я там видел, похоже, вся пятая колонна разбила лагерь у тебя перед домом. И все они набросятся на тебя, как мухи на мед. — Мысли о том, что ее дом — это надежная гавань, у Анны тут же развеялись. — Сегодня ты останешься у меня. — Марк говорил так, как будто все это было уже решено.

Она запротестовала.

— Марк, я не могу тебя об этом просить. Ты уже и так достаточно рисковал. Кроме того, у меня нет с собой никаких вещей.

— По дороге мы купим все, что тебе нужно.

— А как же ты — тебе не нужно быть на работе?

— Я больше не желаю об этом говорить.

Анна умолкла, не в состоянии поверить в то, что мужчина, тем более такой мужчина, как Марк, готов пойти на такое ради нее. Что это означало? Она смотрела из своего окна на заросли репейника, стеной стоявшие вдоль обочины, усыпанной белыми цветами.

— В ближайшие дни у меня что-то вроде отпуска, — продолжал Марк тем же спокойным голосом. — Мой босс давно настаивал, чтобы я отдохнул, и я полагаю, что сейчас для этого наиболее подходящее время.

— И тем не менее это… я не знаю, что и сказать.

— Ты не сможешь справиться одна. Тебе нужна помощь.

— Я думала, что именно для этого у меня и есть адвокат. — Анна вспомнила, что Ронда советовала ей держаться в тени. Если пресса пронюхает, что Анна провела ночь с женатым мужчиной, ситуация лишь ухудшится.

— Ее возможности ограничены. А так как полиция, кажется, не рассматривает никаких других вариантов, — решительно продолжал Марк, — я подумал, что нам не помешало бы немного копнуть самим.

— Я не уверена, что это очень хорошая идея.

— Ты всегда играешь по правилам? — он бросил на нее испытующий взгляд.

Он был прав. Разве осторожность принесла ей когда-нибудь какую-то пользу? Она не может оказаться в более затруднительном положении, это уж точно.

— У тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, с чего начать? — нерешительно спросила Анна.

— Я хотел спросить об этом у тебя.

Она на мгновение задумалась.

— Ну, есть бывший муж Моники.

— Который именно?

— Четвертый и последний — Брэнт Карвер.

— Актер?

— Она рассказывала о нем?

— Немного. Сказала только, что он был настоящим дерьмом.

— Неправда. Просто… он немного странный. У них были непонятные отношения.

— Должно быть, ему было тяжело играть вторую скрипку.

— Не думаю, что это волновало его так, как Монику. Несмотря на то что Брэнт был красивым мужчиной, он не очень любил привлекать к себе внимание. Все, чем он занимался, — это довольно низкопробные, эпизодические роли на телевидении, а также какая-то коммерция. Но он прекрасно вел автошоу.

— Думаю, развод был не совсем мирным.

— И да, и нет. Моника злилась на Брэнта, но он не устраивал особой шумихи. Он знал, что его время еще придет. Моника поймала его на измене, — и кажется, он записывал номера в гостинице на ее счет.

Марк присвистнул.

— Храбрый парень, ничего не скажешь.

— Он также часто выпивал, но это она ему прощала. Смешно то, что, расставшись, они ладили намного лучше, чем когда были женаты.

— Как ты думаешь, у него могли быть какие-либо причины желать ее смерти?

— Нет. За исключением… — Анна нахмурилась. На нее нахлынули воспоминания о той драке, которая произошла в последний день пребывания Брэнта в доме Моники. — Моника угрожала, что перестанет содержать его. — Тогда Анна не слишком об этом задумывалась. Брэнт, постоянно находившийся в долгах, все время просил у Моники деньги, но обычно он уступал ей во всем. — Он знал, что не может привлечь ее к суду.

— Он должен что-то унаследовать?

— Точно не знаю, — сказала Анна. — Мне станет известно больше, когда я поговорю с Гарднером Стивенсом.

— Полиция говорила с Брэнтом?

Анна кивнула.

— Это не значит, что он не мог никого нанять, — произнес Марк.

Она улыбнулась; это было так… неправдоподобно. Убийство по заказу… киллеры… похоже на эпизод из «Крестного отца».

— Зная Брэнта, я бы предположила, что он оплатил это кредитной картой Моники.

Лицо Марка осталось задумчивым.

— У тебя есть его адрес?

— Он в моем ноутбуке. — Анна представила свой офис, огороженный лентой, которой обычно отделяют место преступления, и вздохнула. Они приближались к повороту на улицу Рут 33, когда ее осенило. — Агент Брэнта должен знать его адрес. Его имя Марти Мильник.

— Я где-то слышал это имя.

— Он раньше работал на «Си-ти-эн».

— Я уверен, что номер его телефона есть в справочнике. Мы позвоним ему, когда приедем домой.

Марк ехал молча, как будто обдумывая все возможные варианты. Машина приближалась к вершине холма с волшебным видом на долину, когда он спросил:

— Что ты можешь рассказать мне о Гленне?

Анна напряглась.

— А что тебя интересует?

— Лиз сказала мне, что не доверяет ему.

— Он никогда ей не нравился.

Марк внимательно посмотрел на Анну.

— Что ты о нем думаешь?

Анна снова погрузилась в воспоминания. Учитывая обстоятельства, она не хотела оживлять в памяти этот эпизод, но на этот раз не было возможности промолчать. Кроме того, если существовала хоть малейшая вероятность, что это каким-то образом связано со смертью Моники…

Анна уныло улыбнулась.

— Если бы ты спросил меня об этом несколько недель назад, я сказала бы, что Гленн достаточно приятный парень.

— Случилось что-то, что изменило твое мнение?

Анна почувствовала, что ей становится жарко. Теперь она знала, почему женщины, которые стали чьей-то жертвой, считали, что некоторым образом в этом была и их вина, хотя разумом Анна понимала, что если кто-то и должен стыдиться, то это Гленн.

— Он приставал ко мне, — холодно сказала она.

— Меня это не удивляет.

— Это было так: он… ну, он оказался слишком настойчив. — Она не стала углубляться в детали; но судя по тому, как внезапно вытянулось лицо Марка, она поняла, что он представил себе всю картину. — Это не слишком радовало Монику, поверь мне.

— Забавно, я не отнес бы ее к разряду поборников нравственности.

— Она и не была такой. Моника злилась на меня, а не на Гленна. Я уверена, что она думала, будто я его поощряю.

— Вероятно, она ревновала. Они были любовниками?

— Нет, насколько я знаю.

— Тем не менее это стоит рассмотреть тщательнее.

— Я согласна. — Анне, несмотря на огромное желание, не удалось посмотреть Гленну в глаза на похоронах, потому что он смотрел сквозь нее; очевидно, он обвинял ее в смерти Моники. Кроме того, у него был и более серьезный повод для беспокойства. — Марк, почему ты это делаешь? — Анна пристально посмотрела на него. — Я имею в виду то, что у нас была всего одна ночь. И это тебя ни к чему не обязывает. — Анне больно было об этом говорить — для нее все это значило гораздо больше, — но это действительно так.

Марк продолжал смотреть на дорогу и через минуту тихо сказал:

— Наверное, это нужно мне.

— Супермен приходит на помощь? — как можно беспечнее сказала Анна, гадая, связано ли это с его женой.

— Только не проси меня перепрыгивать через высокие здания, — Марк усмехнулся. — Дни, когда я был рыцарем, закончились в четвертом классе. Тогда я совершил невероятный прыжок с крыши нашего гаража.

Анна впервые за несколько дней засмеялась. Это было так приятно, будто ее согрел солнечный свет.

— А я хотела быть Нэнси Дрю.

— Кажется, ты добилась того, чего хотела, — сказал Марк.

Анна иронично усмехнулась.

— Проблема в том, что кроме Брэнта у меня нет ни малейшей зацепки, с которой можно было бы начать. Большинство из тех людей, которые присутствовали на похоронах, Моника не видела много лет.

— Как ты думаешь, кто-нибудь из них мог иметь на нее зуб?

Анна и сама об этом думала. Последние сорок восемь часов у нее было много свободного времени. Она покачала головой.

— Я считаю, что Гленн и Брэнт загнали бы ей нож в спину при первой же возможности, но лишь в переносном смысле.

— Иногда между мыслью и действием один шаг.

Анна зевнула, внезапно почувствовав невероятную усталость.

— Мы можем поговорить об этом позже? Мне нужно немного поспать. — Как только ее веки закрылись, у нее появилось такое ощущение, будто она спускалась на лифте с верхнего этажа. Через мгновение Марк понял, что Анна уснула.

Проснувшись, Анна увидела, что уже стемнело, и резко повернулась вправо.

— Где мы?

— Почти приехали, — сказал Марк.

— Который час?

— Пора перекусить. — Он свернул с шоссе, и они медленно поехали вдоль причала, усеянного туристическими магазинами, лавочками, торговавшими наживкой, и валлийскими ресторанчиками. — Надеюсь, тебе нравятся морепродукты.

— Все что угодно… только не очень много, — ответила Анна. Забавно: еда всегда служила ей главным утешением, а сейчас это было последним, о чем она думала.

Через несколько минут они сидели в кабинке ресторанчика под названием «Расти Энкор» и с жадностью поедали морепродукты, лежавшие на больших плоских блюдах размером с маленькие лодочки, все недавно выловленное и обжаренное в тесте до хрустящей корочки. Анна, к которой словно в наказание вернулся аппетит, подумала, что она еще никогда ничего настолько вкусного не пробовала.

— Я ем здесь как минимум раз в неделю, — сказал ей Марк.

— И я понимаю почему.

— Это не только из-за еды.

— Я знаю. Есть в одиночестве со временем надоедает. — Никто не знал об этом лучше, чем Анна.

— Это то, к чему невозможно привыкнуть. — Взгляд Марка устремился в окно, по затемненному стеклу которого скользило призрачное отражение.

— Твоя жена хорошо готовит? — «Заварила кашу, так теперь расхлебывай», — подумала она.

Он снова посмотрел на нее, слегка улыбнувшись.

— Знаешь, это то, что мне в тебе нравится. Кто-либо другой поставил бы этот вопрос в прошедшем времени.

— Она ведь жива.

— Для большинства людей нет.

— Ну, значит, я не отношусь к большинству.

Марк положил свою вилку и отодвинул тарелку.

— Ты знаешь, что меня больше всего возмущает? Когда пытаются понять состояние Фейс, сравнивая ее с каким-нибудь сумасшедшим родственником в своей собственной семье, как будто у них есть чертово представление о том, что такое настоящее сумасшествие. — Он горько усмехнулся.

— Я уверена, что они хотят, чтобы тебе стало легче.

— Или им. — Марк подал знак официанту, чтобы тот выписал счет. — Я отвечу на твой вопрос: да, моя жена хорошо готовит, когда не сжигает дом дотла.

— А я думала, что такое случается только с моей матерью, — Анна осеклась и нахмурилась. — Прости.

— Все в порядке. У меня нет монополии на сумасшедших родственников. — Марк засмеялся, и его лицо стало не таким напряженным. — Кстати, о твоей маме. Как она?

— Лучше… А может, мне просто хочется в это верить. По крайней мере, она кажется счастливой. Чаепитие в «Саншайн Хоум» — это ее самое важное занятие.

— Одна из местных парикмахеров приходит раз в неделю, чтобы вымыть Фейс голову, и моя жена ожидает этого с нетерпением.

Анне было знакомо это чувство. Когда она была в тюрьме, любой контакт с окружающим миром, даже самый маленький, означал для нее очень много.

— Как часто ты ее навещаешь?

— Сначала я ходил каждый день. Затем раз в неделю. Теперь… — Марк пожал плечами. — Я иду, когда у меня есть возможность.

Анна кивнула в знак понимания. Ее визиты в «Саншайн Хоум» тоже стали более редкими, но ее мать, кажется, этого не заметила.

— К этому привыкаешь, не так ли? Проблема в том, что тебе никогда не станет легче.

Он потянулся к руке Анны.

— Ты меня спросила, почему я это делаю. Может быть, потому, что сейчас я могу помочь. — Анна ничего не ответила, и его пальцы сжали ее руку. — Мы найдем выход, — сказал он. — Ты веришь в это?

— Я очень хочу в это верить, — Анна выдавила из себя слабую улыбку.

Марк протянул руку, чтобы прикоснуться к ее щеке.

— Ты выглядишь уставшей. Мы должны отправить тебя в постель.

— У меня был тяжелый день.

Анна снова уснула в машине и проснулась, когда Марк остановился перед домом. Она была удивлена, увидев, что он находится не на берегу океана, а окружен деревьями и кустарниками.

Она кивнула и сонно проговорила:

— Я думала, ты живешь в Малибу.

Марк улыбнулся:

— Здесь есть не только особняки на пляже.

Внутри дом выглядел уютным благодаря застекленной покатой крыше. Раздвижные стеклянные двери вели на веранду, выходившую на освещенный прожектором откос, устланный ледяником.

— Вода в этой части страны — роскошь, — сказал Марк. — Мы посадили растения, которые выживут даже в пустыне.

Они прошли через уютную гостиную с большим количеством книг в коридор, ведущий к его спальне. Анна опустилась на кровать, застланную цветным плетеным покрывалом. Везде чувствовалось прикосновение женской руки — бутылочки духов с распылителями на дубовом комоде, коллекция старинных вееров на стене, кедровый сундук у изножия кровати, — и ничто из этого не было безвкусным или неуместным.

Марк вытащил из сундука одеяло.

Анна сбросила туфли и растянулась на кровати, с удовольствием обнимая подушку, в которой утонула ее голова. Казалось, прошла вечность с тех пор, как она наслаждалась этим ощущением, самым элементарным из удовольствий. Марк укрыл ее одеялом и осторожно поцеловал в щеку. Через мгновение она уже снова спала.

Проснувшись, Анна заметила лишь луч от прожектора, который осветил ей дорогу к ванной, где на раковине лежала запечатанная зубная щетка. Глаза Анны наполнились слезами. Это были мелочи, подумала она, — маленькие любезности, которые при обычных обстоятельствах могли и не значить для нее так много. Она почистила зубы, плеснула воду на лицо, вернулась обратно в спальню и застала там Марка, который сидел на кровати.

— Как долго я спала? — спросила она.

— Несколько часов.

— Почему ты меня не разбудил? — Анна чувствовала неловкость, зная, что он из-за нее не спал. После всех этих поездок он, должно быть, был совершенно обессилен.

— Тебе нужно отдохнуть. — Он уложил ее на кровать и заключил в свои объятия. — Тебе лучше?

— Гораздо. — Она выгнулась так, что ее голова оказалась у него на груди.

— Я говорил с Марти Мильником.

— Что он сказал?

— Кажется, их с Брэнтом пути разошлись. Марти не вдавался в подробности, но дал мне адрес студии в Ковине, где предположительно находится офис Брэнта. Я думал, что стоит съездить туда утром.

Анне стало интересно, что это за студия. Ковина казалась глушью по сравнению с Голливудом. Но она лишь кивнула и сказала:

— Неплохой план.

Марк поцеловал ее в макушку.

— Хочешь еще поспать?

— У меня такое ощущение, что я могу проспать неделю.

— В таком случае я мог бы составить тебе компанию.

В ответ Анна сплела руки вокруг его шеи и поцеловала его со стремительностью, которая удивила их обоих. Марк отклонился назад и улыбнулся ей.

— Я не совсем это имел в виду.

Она подняла бровь.

— Ты отказываешься от своего предложения?

— Ну нет…

Менее чем через минуту они уже оказались под одеялом абсолютно обнаженные. Прижавшись к Марку, Анна старалась не зацикливаться на той мысли, что эту же постель он делил со своей женой. Они целовались, пока его пальцы скользили по ее телу, с которого он убрал одеяло. Анна закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями. Большую часть своих знаний о сексе она почерпнула из журнала «Космополитен»; казалось, каждая вторая статья там была о том, как сделать приятным секс с невежественным мужчиной. Но прикосновения Марка были так искусны, касания его губ и кончиков пальцев пробуждали в Анне ощущения, о существовании которых она не догадывалась. «Если я умерла и попала на небеса, то я больше никогда не хочу возвращаться на землю», — подумала Анна.

Сейчас его рот скользнул по ее животу… и… о Боже… ниже. Анна начала неудержимо дрожать. Она и об этом читала. Но никакие слова не могли бы передать тех чувств, которые она испытала.

— Пожалуйста, — умоляла Анна, не зная, хотела ли она, чтобы он остановился… или продолжал.

Марк приподнялся, нежно целуя ее рот. Ее вкус на его губах казался вкусом какого-то экзотического фрукта. Марк прошептал ей на ушко:

— Я хочу довести тебя до оргазма.

Анна от смущения залилась румянцем. Но она быстро забыла о своей застенчивости и думала лишь о его языке, легком, как перышко. Ее ощущения достигли кульминации. О Господи! Как она могла жить без этого? Без него?

Она ощутила такое наслаждение, которое никогда раньше не испытывала, даже в первый раз с Марком. Анна выгнула спину и закричала. Удовольствие показалось ей совершенным, почти невыносимым и теплой жидкостью разливалось в ней. После этого Анна лежала, изнемогая и задыхаясь.

Мало-помалу ее сердце успокоилось, и она вернулась в реальность. Анна слышала звук двигателя поднимавшейся в гору машины, видела свет от ее фар, описывающих на потолке круги, и ночных бабочек, бьющихся о раздвижную стеклянную дверь, — в желтом свете прожектора Анна наблюдала за тем, как они завороженно движутся по спирали, улетают, чтобы вернуться с новыми силами и пытаться разбиться насмерть. Анна подумала, что, возможно, причиной того, что она чувствовала себя такой живой, так ясно осознавала все вокруг себя, было понимание того, что она может все потерять.

Марк вытянулся рядом с ней, и Анна прижалась к нему. Она чувствовала его возбуждение, но он мягко оттолкнул ее руку, когда она потянулась, чтобы прикоснуться к нему там, внизу, и прошептал: «Нет».

— Но… — она почувствовала себя эгоисткой.

Он дотронулся пальцем к ее губам.

— Сегодняшняя ночь была твоей.

У нее сжалось сердце. Марк хотел, чтобы у нее было что-то, что принадлежало бы только ей. Он показывал, что заботится о ней, что она не была для него минутным увлечением. Анна изо всех сил постаралась не дать волю слезам, обжигавшим ее глаза.

Она уснула в объятиях Марка, думая о Монике, — это были не те ночные кошмары, которые неотступно преследовали ее последние несколько ночей. Анна вспоминала, как выглядела ее сестра в день своей свадьбы, стоя рядом с Брэнтом у алтаря, в старинном кружевном платье цвета слоновой кости. Выражение ее лица говорило, что это тот большой приз, который она так хотела выиграть. Но это было не так. Несмотря на богатство и славу Моника умерла нищей.

Студия в Ковине находилась в промышленном складе, расположенном неподалеку от железнодорожных путей. Скромная табличка на рифленой наружной обшивке определяла это здание как студию «Блу Найт Продакшнз». Потрескивающему голосу по системе двусторонней связи Марк сказал, что они пришли к Брэнту. Через мгновение их пустили внутрь.

Девушка лет двадцати с прической в стиле панк, с татуировкой на одном плече, державшая в руках по пластиковому стаканчику, из которых шел пар, поприветствовала их, когда они вошли.

— Вы, ребята, кажется, уже совершеннолетние? — спросила она. — Федералы были здесь на прошлой неделе — к ним поступила информация, что мы используем несовершеннолетних. — Она подняла свои накрашенные веки. Золотой гвоздик над ее бровью блестел при свете флуоресцентных ламп.

— Да, мы совершеннолетние. — Марк одарил ее своей самой обезоруживающей улыбкой.

Девушка наклонила голову набок, откровенно оценивая его, и, похоже, ее не смущало то, что она годилась ему в дочери. Сжимая стаканчики, пар от которых клубился у ее лица, она хриплым голосом сказала:

— Пойдемте со мной. Они до сих пор настраиваются, поэтому у вас есть несколько минут.

Анна и Марк пошли за девушкой по узкому коридору в стиле шит-рок. В конце коридора Анна увидела камеры и прожектора, кабели, прикрепленные к полу, и техников в наушниках, то появляющихся, то исчезающих из виду. Наконец они повернули за угол и остановились у двери с именем Брэнта, написанным мелом на табличке. Девушка открыла дверь и сказала: «К тебе гости». Кофе пролился ей на руку, она вздрогнула и, бормоча под нос проклятия, пошла дальше.

Дверь распахнулась, и Анна едва удержалась, чтобы не открыть от удивления рот. На Брэнте было только полотенце, обернутое вокруг бедер. Увидев Анну, он оскалил зубы, будто не подозревал о том, что был голым.

— Привет, Анна Банана! — Услышав свое прозвище, она съежилась. — Почему вас всех сюда тянет? Только не говори, что ты по мне соскучилась, — подмигнул Брэнт.

Несколько вариантов ответа пронеслись у Анны в голове, пока она не остановилась на самом безобидном.

— Брэнт, это Марк. Мы, мм… мы хотели узнать, можем ли мы с тобой поговорить. — Она изо всех сил старалась не опустить взгляд.

Брэнт поздоровался с Марком.

— Друг Анны — мой друг!

Брэнт был так по-мальчишески неудержим, что просто не мог не понравиться. На него также невозможно было не смотреть, хоть на голого, хоть на одетого. Выше шести футов ростом, мускулистый, загорелый благодаря регулярным визитам в солярий, с голливудской улыбкой и постоянно взъерошенными светлыми кудрями, он был из того типа парней, которые гоняют мяч на пляже. Неудивительно, что самым ярким моментом его карьеры была эпизодическая роль в «Спасателях Малибу».

Но, подойдя ближе, Марк и Анна заметили: Брэнт был старым, не в прямом значении этого слова, а по голливудским критериям, где большинство актеров после сорока выходили в тираж.

— Присаживайтесь, — Брэнт жестом указал на жалкий диванчик, случайно дотронувшись до женского платья, висевшего на дверном крючке. До них донеслись звуки, которые могла издавать только парочка, занимающаяся сексом.

Анна догадалась: конечно, «Блу Найт Продакшнз» и те разговоры девушки о федералах. Она подумала о том, как мог Брэнт так низко опуститься, но на самом деле это ее не удивило. Разве не к этому он шел на протяжении всей своей карьеры?

— Я не видела тебя на похоронах, — сказала Анна.

Его улыбка погасла. Он сел на стул напротив захламленного туалетного столика.

— Послушай, мне действительно жаль. Я просто не мог на это смотреть. — Брэнт протянул свои руки в беспомощном жесте.

Анна задумалась на секунду, была ли на это другая причина.

— Я здесь не из-за этого, — сказала она. — Думаю, ты слышал, что случилось.

— О Господи, конечно! Думаю, этим ублюдкам нужно было на кого-нибудь это повесить. — Он сочувственно изогнул бровь, но так же быстро распрямил ее. — Но послушай, ты с этим справишься. Я имею в виду то, что с таким же успехом они могли арестовать чертова папу римского.

Анна не была уверена, что ей нравится такое сравнение.

— Я надеялась, что ты сможешь прояснить кое-что, — сказала она.

— Конечно. Все что угодно. Чем я могу помочь? — Брэнт откинулся назад, раскинув руки.

Марк всем корпусом подался вперед.

— Где ты был той ночью?

— Какого черта! Вы думаете, это я ее укокошил? — мягкое выражение исчезло с лица Брэнта, уступив место гневу.

— Мы этого не говорили, — быстро успокоила его Анна. — Мы просто подумали, что если ты был там, то мог бы заметить что-нибудь подозрительное. — Она заставила себя отвести взгляд от щели в двери.

— Боюсь, что я не могу вам в этом помочь. — Брэнт нахмурился и потянулся за пачкой сигарет, лежащей на туалетном столике. — Я был с друзьями в баре. Полиция уже проверила это. В последний раз я видел Монику в тот день в ее особняке. — Он бросил на Анну выразительный взгляд, и она залилась румянцем от смущения.

— Я слышал, что она собиралась прекратить твое содержание, — Марк хладнокровно посмотрел на него.

Брэнт подкурил сигарету и сделал глубокую затяжку, выпуская в потолок струю дыма.

— Действительно? Ну, тогда ты слышал неправду. Моника время от времени выпускала пар, но это не значило, что она поступала так, как говорила. Вы же знаете, какой она была. — Он взглянул на Анну, затем снова на Марка, и его глаза сузились. — И вообще, это не ваше дело.

— Мы ни в чем тебя не обвиняем, — повторила Анна.

Через некоторое время Брэнт успокоился и сказал:

— Да ладно. Она услышала, что я зарабатываю кое-что, занимаясь этим. — Он пожал плечами. — Я знаю, что вы думаете. Но послушайте, это такой же бизнес, как и любой другой. Парень, которому все это принадлежит, женат, у него трое детей, по воскресеньям он ходит в церковь. Вы знаете, кто наш лучший покупатель? Сеть отелей «Бристоль». — Брэнт фыркнул. — Коммивояжеры в командировках хорошо платят за то, чтобы посмотреть наши фильмы.

— Послушай, мне все равно, чем ты зарабатываешь на жизнь, — сказала Анна. В свете ситуации, в которой она очутилась, это не казалось ей таким уж шокирующим. — Я просто пытаюсь докопаться до сути.

— Люди, если бы я знал, кто это сделал, он был бы жалким придурком, после того как я с ним разобрался. — Брэнт покачал головой. У него был скорее грустный, чем разгневанный вид. Анне только сейчас пришло в голову, что ему, должно быть, не хватало своего ежемесячного чека.

— Есть какие-нибудь идеи насчет того, кто это мог быть? — Марк пристально посмотрел на него.

Брэнт вяло растянулся на стуле.

— Почему бы вам не поговорить с Лефевром?

— Ты думаешь, он в этом замешан? — Волнение, которое Анна ощутила, увидев Гленна на похоронах, снова проснулось в ней.

— Тебе виднее. — В зеркале над туалетным столиком Анна заметила, что выгоревшие на солнце волосы Брэнта сзади начали редеть. Стоны по ту сторону двери стали громче. Анна услышала задыхающийся женский голос: «О да, детка, да! Дай мне это! О-о-о-о-о-о-о… сильнее… сильнее…»

Внезапно воспоминание снова нахлынуло на нее, и на этот раз она не смогла от него отмахнуться. Неужели это произошло всего лишь три недели назад? Ей казалось, что прошел уже год. Она закрыла глаза, оживляя в памяти тот день…

Анна сидела, уставившись на монитор компьютера, хмурясь и покусывая ноготь на большом пальце.

От: kssnkrys@aol.com

Кому: monica@monicavincent.com

Тема: Жизнь — дерьмо!

Дорогая Моника!

Прости, что я так долго не писала. Дело в том, что меня уволили. Эта сука невзлюбила меня с самого начала и все время докучала мне, донимая меня из-за каждой мелочи, даже если я не имела к этому никакого отношения. И это в то время, когда Брианна болела свинкой и я не могла спать по ночам. Итак, я не сдержалась. Я все высказала этой суке. Даже сказала ей, какая она уродина и что я не знаю, как ее старик выдерживает ее присутствие. Я знаю, мне нужно было держать язык за зубами. Но мне настолько опротивело то, что она обращается со мной так, как будто я дерьмо, в которое она вступила. Как будто она делает мне огромное одолжение. Разве я не заслуживаю некоторого уважения? Разве я слишком о многом прошу?

Ну, ладно, в любом случае теперь надзирающий за мной сотрудник полиции не на моей стороне. Найти другую работу будет нелегко, но я не сдамся. Иногда мне кажется, что единственное, благодаря чему я еще не опустила руки, — это твоя забота.

Твоя подруга

Кристэл.

Печатая ответ, Анна еще сильнее нахмурилась.

От: monica@monicavincent.com

Кому: ksskrys@aol.com

Тема: RE: Жизнь — дерьмо!

Кристэл,

Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО переживаю за тебя… и очень сильно. И я понимаю, как неприятно то, что теперь полицейский, который за тобой наблюдает, не на твоей стороне… Но поверь мне, есть лучшие способы справиться с этой ситуацией. И если тебе не удается ничего добиться, ты можешь уволиться, не сжигая мосты. Я говорю это не для того, чтобы пинать тебя, когда ты в такой ситуации. Я знаю, через что тебе довелось пройти. Но посмотри на это с другой стороны — если ты сумела преодолеть столько трудностей, то ты сможешь добиться своего. Какая тебе разница, что думают о тебе другие? Имеет значение только то, какого ты сама мнения о себе.

С наилучшими пожеланиями,

Моника.

Анне не нравилось то, что она обманывает Кристэл, ее особенно, но разве та последовала бы ее советам, если бы знала, что их дает никому не известная сестра Моники? Кроме того, если бульварная пресса раздует из этого скандал…

Анна вздохнула. У нее и без этого было достаточно проблем. Как, например, то, что Моника снова начала пить. И то, как она себя в последнее время вела. Анна иногда сравнивала сестру со шляпкой на голове у женщины, мчащейся в машине на полной скорости, которая вот-вот слетит. Сейчас Моника набросилась на Брэнта, который недавно зашел, несомненно, чтобы просить денег. Разъяренные голоса доносились со служебной лестницы.

— Ты отбираешь у меня последние десять центов, жалкий сукин сын! — изо всех сил кричала Моника. — Собственно говоря, ты можешь попрощаться со своим содержанием.

— Да что ты? Ну, в таком случае тебе придется поговорить с моим адвокатом. — Брэнт лаял, но не кусался.

Моника издала хриплый смешок.

— Чем ты собираешься его оплачивать — просроченным чеком? Господи, ты вызываешь у меня отвращение.

— Хорошо, хорошо, мне жаль, что я не сказал тебе о кабриолете. Но, как я и говорил, это ненадолго. — Его голос стал тише. — Дело в том, что сейчас я немного на мели. Если ты мне чуть-чуть одолжишь, я верну долг, как только встану на ноги.

— Когда это будет, лет через двадцать?

— Малышка, пожалуйста.

— Не называй меня «малышкой». На тот случай, если ты забыл, я напомню тебе, что мы в разводе.

— Хорошо, хорошо. Успокойся.

— Именно это ты и сказал, когда я узнала, что ты трахал ту девку. Клянусь, я уверена, что это твои же подружки тебя и сдали, иначе и быть не может.

— Послушай, это уже слишком. Ты даже чертову садовнику платишь больше. — В голосе Брэнта слышался страх даже тогда, когда он сделал попытку постоять за себя.

— А что, ты их заработал?

— Господи, Моника, я жил ради тебя. Я целовал землю, по которой ты ходила.

— Ах, правда? И какое же отношение к твоему поклонению имеет скандал с этими шлюхами в «Американ экспресс»? — Теперь Моника действительно вошла во вкус. Анна поняла, что ее сестра просто получала удовольствие от ссоры.

— Если ты не спишь со своим мужем, то что, по-твоему, он должен делать? Ты была единственной женщиной, которую я хотел.

— И ты считаешь, что от этого мне станет легче?

Анна встала и закрыла дверь. Она и сейчас слышала их, но голоса звучали приглушенно. Когда-то Анна считала, что должна бежать вниз в том случае, если ситуация выйдет из-под контроля, но теперь она так не думала. Единственная причина, по которой Анна все еще оставалась в «ЛореиЛинде», — это то, что ей нужно было подыскать другую работу. А это оказалось нелегкой задачей, потому что ей приходилось тайком совершать звонки и украдкой бегать на собеседования, чувствуя себя при этом секретным агентом ФБР.

Приглушенная перебранка по ту сторону двери стала громче, и Анна ощутила смутную тревогу. Неужели ситуация действительно вышла из-под контроля? Как тогда, когда Моника запустила в Брэнта вазу, которая чуть не попала ему в голову.

Анна вздохнула. Она все-таки решила уйти, потому что каждый день казался ей невыносимым. Она толкала в гору сизифов камень — задание, которое усложнялось еще и тем, что Моника в любой момент могла сорваться — почти так, как будто она, подобно флюгеру, подхватывала малейшее колебание ветра.

Затем Анна подумала о Кристэл, которая пытается добиться успеха в практически нереальных условиях. «Почему я должна себя жалеть?» — подумала Анна. Сейчас, когда ее мать была в «Саншайн Хоум», Анне стало легче. Она ходила в тренажерный зал и проводила больше времени с Лиз и Диланом. Она даже говорила с Мардж Фоулер из музея насчет того, чтобы стать экскурсоводом. Мардж, в свою очередь, направила ее в Женскую лигу, которая искала добровольцев для проведения экскурсий по историческим местам. Готовясь к этому, Анна читала все книги на эту тему, которые смогла найти, чтобы восстановить в памяти то, что она знала об истории города. В результате Анна подружилась с Вивьен Хикс из библиотеки. Они несколько раз вместе пили кофе, и однажды Вивьен сделала ей комплимент, заметив, что Анна очень сильно похудела.

И остальные стали это замечать. Анна больше не делала покупки в отделе больших размеров магазина «Раск». Она даже начала пользоваться косметикой — совсем чуть-чуть, и этого было достаточно, чтобы сделать ее лицо более выразительным и подчеркнуть глаза. (Если Анна и научилась чему-либо из своих советов о красоте, которые она годами раздавала, то это тому, что чем меньше косметики, тем лучше.) Норма Дивэйн уговорила ее добавить несколько едва заметных подкрашенных прядей в прическу.

Мысли Анны вернулись к Марку. Воспоминание об их совместно проведенной ночи, как драгоценный камень, было спрятано на дне ее души. То, что он не позвонил, не означало, что он не хочет ее видеть. Она знала, что Марк боится причинить ей боль. Друзья Анны могли бы сказать ей, что она тешит себя напрасными надеждами, но выражение лица Марка, когда он говорил «до свидания»… Никто не мог бы так хорошо сыграть. Анна видела, как он разрывался, желая то, что она предлагала, и в то же время зная, что этого будет недостаточно для каждого из них.

Анна представила, как насмехалась бы над ней Лиз. «Добро пожаловать в реальный мир», — сказала бы она. Но Анна меньше всего хотела, чтобы из-за слов Лиз у нее образовался ком в горле. Тот простой факт, что Марк держался на расстоянии, доказывал: он был благороднее, чем женатый любовник ее сестры, кем бы он ни был.

Анна заставила себя взглянуть на монитор. Одно сообщение было от поклонника, который по нескольку раз смотрел все фильмы с участием Моники. Он внес предложение по римейку фильма «Темная победа», согласно которому героиня Моники Бетт Дэвис должна быть хромой, а не слепой. Еще одно от Susieq555@earth-link.com, в котором спрашивалось, что думает Моника о межрасовых отношениях, потому что автор письма испытывала сильное половое влечение к черному парню с работы. И одно от няни-пенсионерки по имени Дотти, которая после долгих лет жизни в браке со склонным к садизму мужем нашла в себе смелость уйти от него. Она поблагодарила «Монику» за поддержку, говоря, что ее письмо было последним толчком, в котором она нуждалась.

Слава Богу, что в последнее время ничего не было слышно от Гэри Кэри. Возможно, его напугало письмо, в котором Анна сообщила, что ему не стоит волноваться насчет безопасности в «ЛореиЛинда», потому что в дополнение к системе сигнализации она патрулировалась охранниками с собаками. Возможно, Анна несколько перегнула палку, но откуда он мог знать, что это неправда?

Анна выходила из системы, когда поняла, что больше не слышит Монику и Брэнта. Они помирились или просто переместились в другую часть дома? Она поднялась и осторожно приоткрыла дверь. Наступило время ланча, и Анна умирала от голоду. Некоторое время она размышляла, стоит ли идти в кухню, так как это могло привести к тому, что она будет втянута в ссору.

В итоге голод решил за нее. Анна на цыпочках спустилась вниз по ступенькам и обнаружила, что в кухне не было никого, кроме Арселы, которая мыла посуду после ланча. Анна открыла холодильник и увидела, что он завален низкокалорийным сыром и порезанной тонкими ломтиками грудинкой индейки, которую Арсела купила специально для нее.

— Какие последние новости от Черри? — спросила Анна, размазывая горчицу по кусочку пшеничного хлеба.

Арсела просияла.

— Она скоро приедет. Адвокат сказал, что все в порядке. — Домработница помолчала, а потом благодарно произнесла: — Спасибо, мисс Анна! — Ее глаза наполнились слезами.

— Я ничего не сделала, правда. — Все, что сделала Анна, — это попросила подругу Мод, Дороти Стейнберг, написать письмо, в котором бы говорилось, что по приезде в Штаты Черри будет работать в больнице. — Я просто рада, что это сработало. Я не могу дождаться, когда я с ней встречусь.

Анна как раз собиралась вцепиться зубами в свой сэндвич, когда услышала взрыв смеха, доносившийся из патио. Она выглянула в окно и заметила Монику и Брэнта, которые, кажется, забыли о своей стычке. Они были не одни — к ним присоединился Гленн. Анна не слышала, как он звонил, должно быть, его впустила Арсела. В эти дни Анна была так поглощена мыслями, что ей с трудом удавалось сосредоточиться на своей работе. Моника позвала ее взмахом руки. О Господи! Анна никак не могла это проигнорировать: Монику не удовлетворит то оправдание, что у нее был перерыв на ланч, а в последнее время Анна изо всех сил старалась сгладить все шероховатости в их отношениях.

Отложив свой сэндвич, Анна открыла дверь и вышла в патио. Она давно не видела Брэнта и Гленна. Приготовившись к стандартному приветствию — бессмысленному подмигиванию Брэнта и сердечному «Привет!» Гленна (он напоминал ей учителя, который поощряет застенчивого ребенка подпевать в такт), — Анна была удивлена, когда они уставились на нее так, будто раньше никогда не видели.

Брэнт издал протяжный тихий свист.

— Ну, знаешь что? — он осмотрел ее с ног до головы и повернулся к Монике. — Твоя сестра — шикарная баба.

— Не то чтобы ты раньше не была великолепной, — быстро перебил его Гленн. — Но теперь… — он отступил назад, чтобы внимательнее присмотреться. Он был в черной шелковой футболке и серой куртке от Армани, капли пота, как драгоценные камни, блестели в его уложенных гелем волосах. Он выглядел почти… соблазнительно. — Я немедленно подпишу с тобой контракт. — Спохватившись, Гленн добавил: — Хотя тебе будет нелегко соперничать с моей знаменитой клиенткой.

— Представь себе! — воскликнула Моника, и Анна почувствовала холодные нотки в ее голосе. — Я пыталась уговорить Анну позволить мне купить ей новый гардероб, но она настояла на том, чтобы ушить свои старые вещи. Она всегда была слишком практичной.

Даже Анну, которая лучше других знала, на что способна ее сестра, поразила ловкость, с которой Моника перевела внимание со стройной фигуры Анны на мешковатые слаксы и топ, которые были на ней надеты, — вещи, которые еще несколько недель назад плотно облегали ее тело, — в то же время напоминая Брэнту и Гленну о своей щедрости.

У Анны загорелись щеки, и она опустила взгляд.

— У меня нет времени ходить по магазинам, — беспечно сказала она, думая о всех тех случаях, когда возила на инвалидной коляске свою сестру вверх и вниз по Родео-Драйв, а Моника ни разу не предложила ей купить даже пару колготок.

— Здесь не из-за чего волноваться, детка. С такой фигурой, как у тебя, тебе вовсе не нужно наряжаться, — глаза Брэнта бродили вверх-вниз по телу Анны.

— Что вы скажете, если мы все пойдем поплаваем? — с воодушевлением спросил Гленн.

У Анны оборвалось сердце. Но до того, как она успела пробормотать какой-либо предлог для отказа, Моника улыбнулась своей улыбкой чеширского кота и сказала:

— Это как раз то, о чем я подумала.

Анна бросила на Брэнта отчаянный взгляд, но это было бесполезно. Он был не в том положении, чтобы командовать. Моника получала все, что хотела. Единственная причина, по которой она время от времени ссорилась с бывшим мужем, — это то, что она любила напоминать ему, кто из них босс.

Однако Анна сделала все возможное, чтобы отказаться.

— Я бы с удовольствием, но я пообещала Тьерри, что перезвоню ему по поводу всех этих изменений, — вы ведь знаете, как он ненавидит, когда кто-то заставляет его ждать.

Моника вела себя так, будто она ничего не слышала.

— Полотенец должно хватить всем, хотя с Арселой ни в чем нельзя быть уверенной. — Она вздохнула — многострадальный работодатель, страдающий от собственной доброты. — Почему бы тебе не пойти и не проверить? — сказала она Анне.

Кровь прилила к щекам Анны. Она хотела дать своей сестре пощечину, но Брэнт и Гленн решили бы, что она ведет себя неадекватно. К тому же не было никаких гарантий, что Моника не захочет отомстить ей, например прекратив финансирование «Саншайн Хоум», что она уже не раз грозилась сделать. Анна глубоко вздохнула и направилась к домику у воды.

Через несколько минут она уже подходила к комоду, где лежал ее купальный костюм, и вдруг ей пришло в голову, что он будет висеть на ней как на вешалке. Анна покопалась в груде бикини, которые до несчастного случая предпочитала ее сестра, и выбрала самый открытый. Не глядя в зеркало, Анна надела его. Когда она наконец-то рискнула украдкой на себя взглянуть, сквозь нее прошла волна шока. И не только потому, что бикини идеально сидели на ней. Она выглядела…

Сексуально. Анна не просто льстила себе. Невозможно было отрицать того, что она видела в зеркале: грудь, которая соблазнительно выглядывала из бюстгальтера на бретельках, и ноги, которые не тряслись, как бы она ни двигалась. И это было не только потому, что Анна сбросила вес; упражнения на износ в гимнастическом зале окупились сполна. Как это она до сих пор этого не замечала?

Она вышла как раз тогда, когда Брэнт и Гленн появились из раздевалки, расположенной с другой стороны. Брэнт выпустил еще один похотливый свист, а Гленн молча уставился на нее.

Моника, которая надела купальник еще до прихода Брэнта, была недовольна тем, что отошла на второй план. Но это продолжалось только мгновение. Она через бассейн посмотрела на Анну, и ее каменный взгляд сказал все. Затем с напускной веселостью Моника произнесла:

— Когда вы, парни, закончите разглядывать мою сестру, я с удовольствием воспользовалась бы вашей помощью. — Она повернулась к Анне, когда та подошла поближе. — Я и забыла, что у меня до сих пор есть это старье. Ну, забирай себе на здоровье. Видит Бог, я не могу сейчас себе такое позволить.

— О чем ты говоришь? — Гленн продолжал гнуть свою линию. — Ты до сих пор самая эффектная женщина на планете!

— Которая к тому же никому не наставит рога, — Моника говорила так весело, как будто это была самая изумительная шутка.

Только Анна знала, что это правда: Моника не была в постели ни с кем с момента несчастного случая. Не то чтобы не нашлось мужчин, готовых вступить в связь с Моникой Винсент, стоило ей только поманить пальцем, но ее гордость не позволила бы ей сделать это. Вместо этого Моника предпочитала создавать иллюзию того, что она une femme fatele[13], неистово флиртуя со всеми, от Гленна до сыновей садовника, иногда даже переходя границы приличия, как это произошло с парнем Энди. Она также ничего не делала для того, чтобы опровергнуть слухи, которые расходились со стремительной быстротой, такие, как, например, о настройщике пианино, с которым у нее якобы была любовная связь, — слух, который наверняка усилил их популярность. Но за всем этим скрывалось отчаяние: Моника осознавала, что она больше никогда не будет счастлива как женщина.

Этого было достаточно, чтобы Анна ее пожалела. Почти.

Анна залезла в бассейн и немного поплавала, что теперь, когда она не чувствовала себя горбатым китом, не было так ужасно. Она с удовольствием плескалась, пока двое мужчин составляли компанию Монике на мелком краю бассейна, а затем выбралась наверх, стараясь не привлекать к себе внимания.

Арсела, которая догадывалась, что Анна, должно быть, умирает от голоду, вынесла поднос с фруктами и сыром. Анна взяла немного винограда, растянувшись в шезлонге. Она с удивлением подумала, что не так уж плохо провела время. Это было лучше, чем сидеть в душной комнате наверху, хотя если бы шесть месяцев назад кто-то сказал Анне, что настанет день, когда она не будет стыдиться своего тела, надев купальник, Анна рассмеялась бы ему в лицо.

Скоро Гленн с сожалением сообщил, что ему пора идти, — он сказал, что обедает с Харви, произнеся имя одного из самых важных продюсеров Голливуда так небрежно, как богатые женщины роняют свои шубки. Анна воспользовалась моментом и принесла свои извинения.

Она была в раздевалке, воюя с застежкой на купальнике, и вдруг дверь открылась. Анна удивленно обернулась и увидела Гленна, стоявшего в дверном проеме. Косой свет, падающий сквозь жалюзи, придавал ему зловещий вид, как у Клайда Рейнса в «Печально известном».

— Помощь нужна? — спросил он.

— Гленн? Что ты здесь делаешь? — Анна уперлась руками в бока и нерешительно посмотрела на него.

— Надеюсь, я тебе не помешал? — он обезоруживающе улыбнулся.

— Нет, конечно нет. — Анна ненавидела себя за эти слова. Почему она это сказала? Он должен был знать, как ей неловко.

— Я не хотел тебя смущать, но то, как ты в этом выглядишь, — его взгляд многозначительно скользнул вниз.

Анна съежилась. Она подумала, что даже в порнофильмах для соблазнения девушек используют фразы получше.

— Спасибо, — небрежно сказала она, осторожно потянувшись за полотенцем.

— Но я всегда считал, что ты великолепна!

«Лжец», — подумала Анна. Но голос Гленна звучал так искренне, что она моментально потеряла бдительность. Когда он подошел ближе и сжал ее в своих объятиях, она была слишком ошеломлена, чтобы протестовать.

Затем его рот приблизился к ее губам. О Боже!

Когда-то Анна могла спокойно принять его поцелуй, но сейчас она думала о том, что его липкое туловище было прижато к ее коже, а его язык настойчиво пытался проникнуть в ее рот. Анна попыталась вырваться, но Гленн лишь сжал ее крепче, как будто она сопротивлялась для того, чтобы возбудить его. Она издала негромкий крик и оттолкнула его.

— Гленн… не надо. Пожалуйста.

Он отступил назад с притворно оскорбленным выражением лица.

— Ты шутишь, да?

— Нет, не шучу, — Анна вложила в свои слова столько убедительности, сколько могла, не прибегая к крику. Она не хотела, чтобы остальные это слышали. — Ты мне нравишься. Давай все так и оставим, хорошо?

Но она тут же поняла, что ей не стоило этого говорить.

— Ты мне тоже нравишься, — проговорил Гленн сиплым от волнения голосом, прищурив глаза. Он провел кончиком пальца по ее ключице. Анна никогда раньше не замечала, какой он волосатый, как обезьяна.

— Я не это имела в виду, — слабо запротестовала она.

— Я знаю, но разве друзья не могут немного развлечься? — Он игриво потянул за одну из ее завязок.

— Перестань, Гленн. Я серьезно. — Анна вставила в свой голос беспечную нотку, отчаянно надеясь, что ей удастся его успокоить.

— Я тоже. — Гленн оскалил зубы. Его влажное тело вызывало у Анны отвращение.

— Послушай, если я невольно дала тебе напрасные надежды, я…

Он закрыл ее рот своим и прижался к ней всем телом. А затем улыбнулся ей во весь рот. Его палец пробрался под резинку ее бикини. Когда Анна попыталась вырваться, ей показалось, что Гленна это лишь сильнее воспламенило.

— Перестань! — прошипела она. — Прекрати сейчас же, или я…

— Закричишь? — с изумлением спросил Гленн низким и глубоким голосом, как будто у них есть секрет от всех остальных, что на самом деле так и было: они оба знали, кого обвинит Моника.

Снова засомневавшись, Анна не отвечала достаточно долго, чтобы Гленн воспринял ее молчание как согласие и начал коленом раздвигать ее ноги. Анна почувствовала под влажными спортивными трусами Гленна его твердый и горячий пенис, и ее охватила паника. Она подумала о Марке, его нежности. Это придало Анне сил, которых ей не хватало.

Она запрокинула голову и закричала во весь голос.

Гленн попятился, бросая на Анну сердитый взгляд. Он явно не ожидал этого от робкой, как мышь, Анны. До того как он успел собраться с мыслями и поправить свои спортивные трусы, дверь открылась. Над волосатым плечом Гленна в дверном проеме возвышался силуэт Брэнта.

— Что за… Эй, убери от нее свои руки! — Брэнт стремительно шагнул вперед.

Выпрямившись, он схватился за стул. И за долю секунды до того, как Брэнт успел им замахнуться, проснулось истинное «я» Гленна — парня из Комптона, который сменил фамилию Эччеверия на девичью фамилию своей матери и потратил уйму времени на изучение привычек работников киноиндустрии, пока подрабатывал шофером во время учебы в колледже.

Он яростно бросился на Брэнта, не как боксер, а как уличный задиристый хулиган, который не привык драться по правилам. Хотя Брэнт был выше Гленна и превосходил его в весе по меньшей мере на двадцать фунтов, его мускулы не обладали достаточной силой. Удар пришелся на его живот, и Брэнт отлетел назад к стене. Словно каскадер в вестерне, он медленно, с глухим стуком, сполз на пол.

Анна замерла. Гленн тоже не двигался, уставившись на Брэнта, свернувшегося калачиком на полу и еле дышавшего. Эта немая сцена запечатлелась в памяти Анны, это была очень живописная картина. Вскоре на дверной проем упала тень. Анна подняла взгляд и увидела Монику, в ее глазах горела такая ненависть, что Анна почувствовала, как у нее мороз пошел по коже.

Уйти от сестры было не так легко, как она надеялась. Но если бы Анна осталась, ее жизнь могла бы стать еще тяжелее.

Воспоминания Анны о том злополучном дне постепенно отступили.

— Гленн? Я не представляю его в роли убийцы, если ты это имел в виду, — он мог быть кем угодно, но не убийцей.

— А он говорит о тебе по-другому. — Брэнт сделал еще одну затяжку. — Он сказал копам, что ты угрожала Монике. Они спрашивали меня, замечал ли я что-либо подобное.

От такого оскорбления щеки Анны запылали.

— И что ты им сказал?

— Что судя по тому, что я видел, все было по-другому. После того как Моника с тобой обращалась, я не осудил бы тебя, если бы ты действительно ее укокошила.

Анна почувствовала, как кровь отлила от ее лица. У Брэнта могли быть добрые намерения, но он невольно сделал так, чтобы вина Анны показалась еще более очевидной.

Марк взял руку Анны и сжал ее.

— Откуда мы можем знать, что Гленн не запудривает всем мозги, чтобы прикрыть собственную задницу?

Анна покачала головой.

— Никто не убивает того, у кого он всегда может занять денег.

— Может, мы напрасно ищем мотив?

— Преступление, совершенное в порыве страсти? — спросила Анна. Эта мысль приходила ей в голову, но, насколько она знала, Гленн и Моника не были связаны романтическими отношениями, что опровергало сценарий с ревнивым любовником.

До того как они успели выдвинуть новые версии, дверь приоткрылась и девушка-панк просунула свою голову.

— Они ждут вас, — сказала она Брэнту. — Нужен разогрев?

Он подмигнул, давая понять, что в этом не будет необходимости. Пока Анна изо всех сил старалась не думать о том, какой разогрев девушка имела в виду, Брэнт встал.

— Послушай, мне жаль — тебя обвинили напрасно, — сказал он Анне. — Если я чем-то смогу помочь, вы знаете, где меня найти.

— Спасибо, — сказала она, подумав, что Брэнт и так уже сделал для нее очень много.

Он поцеловал ее в щеку и вышел за дверь, оставляя после себя запах сухого вина.

— На Брэнта рассчитывать не стоит, — холодно заметила Анна, когда они отъезжали с места парковки. — Мы не продвинулись ни на шаг.

— За исключением того, что теперь мы точно знаем, как обстоят дела с Гленном.

— Да, я знаю, что он лжец и подлый тип.

В этот раз Анна не сдержалась и все рассказала Марку о том дне — как Гленн ее лапал, и что, если бы Брэнт не остановил его, взял бы ее силой. Марк не сказал ни слова. Когда Анна закончила, он неожиданно обнял ее за плечи.

— Ты ведь знаешь, что в этом не было твоей вины, правда? — настойчиво спросил он, оборачиваясь, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Умом я это понимаю.

— По-моему, тебе нужно возложить вину на того, кому она на самом деле принадлежит.

— Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, — сказала Анна.

— Возможно, ты боишься, что тебе придется принять какие-то меры.

Она позволила себе слегка улыбнуться.

— Это в тебе говорит психиатр.

— Просто пообещай мне, что в следующий раз, когда кто-нибудь тебя сильно разозлит, ты задашь ему жару.

— Даже если это будешь ты?

— Особенно если это буду я.

Анна даже не осознавала, что дрожит, пока Марк не заключил ее в свои объятия и она не почувствовала, что успокаивается.

— Я все равно не представляю Гленна в роли убийцы, — возразила Анна. И это несмотря на то, что ей хотелось бы, чтобы это был он.

— А ты могла раньше представить его в роли насильника?

— Он не… — Анна остановилась. — Нет.

Марк откинулся назад.

— Хорошо, тогда посмотрим, что Гленн может сказать в свое оправдание. — Выражение его лица было хмурым, когда он нажал на сцепление и выехал на дорогу.

— При условии, что он вообще будет с нами говорить.

— В любом случае мы застанем его врасплох.

Интересно, какая от этого будет польза, подумала Анна. Если даже представить себе, что Гленн действительно убил Монику, каким же образом они это докажут? Даже если…

Она указала Марку дорогу к офису Гленна, добавив:

— Если мы поспешим, то застанем его прежде, чем он уйдет на ланч.