Чужое счастье

Глава семнадцатая

Теперь, когда не нужно было беспокоиться об Анне, Финч занялась домашними делами: менее чем через неделю Лаура и Гектор должны были отправиться в Мексику, чтобы завершить последние формальности удочерения. Тем временем в доме был жуткий беспорядок, и Лаура, человек-американские горки, горланившая во все горло в душе «La Vida Loca», через минуту уже мучилась вопросом, сорвется ли все в последний момент или нет.

Гектор занимался обычными делами: следил за лошадьми, ремонтировал вещи на ранчо, по вечерам ходил на занятия, — но Финч видела, что он тоже был поглощен своими мыслями. Он читал книгу, и минута шла за минутой, а он все не переворачивал страницу; или он настолько погружался в раздумья, когда чистил лошадь, что, когда он заканчивал, можно было увидеть на шкуре животного свое отражение. В то время как Лаура стала такой же забывчивой, как Мод, и переворачивала раз за разом весь дом вверх дном в поисках потерявшихся ключей или очков для чтения, Гектор, обычно очень сдержанный, стал невероятно разговорчивым и потчевал домашних за обедом историями о том, как он вырос в семье, состоящей из семнадцати человек. Не нужно и говорить о том, что он был профессионалом по смене подгузников.

Вечеринка была идеей Мод. Она хотела организовать праздник для Анны, но та вежливо отказалась, сказав, что сейчас ей больше всего хочется тишины и спокойствия. Чтобы рвение не пропало даром, Мод все свои силы направила на то, чтобы встретить Эсперанцу как полагается. Приглашены были все, включая сестру Агнес. Сэм отвечала за покупку цветов, а Элис — за подарки (она держала в секрете, что это было). Клэр вызвалась приготовить десерт, а Иан рисовал транспаранты: один на английском, второй на испанском. Мод даже в шутку предложила, чтобы члены ее кружка кройки и шитья станцевали стриптиз, что вызвало испуганные возгласы со всех сторон.

Единственной неприятностью, омрачавшей радость Финч, было то, что Люсьен сразу после окончания школы собирался назад в Нью-Йорк. Его мать, недавно выписавшаяся из центра реабилитации, подыскала для него работу на лето в фирме его дяди. Финч даже не знала, вернется ли он осенью. Когда об этом заходила речь, Люсьен уходил от прямого ответа.

Мысли о Люсьене изводили ее, так что когда Лаура однажды ни с того ни с сего заявила, что пришло время нанести визит матери Марты Элистон, Финч обрадовалась возможности отвлечься. Повод подвернулся сам собой: Лаура узнала, что старушка слегла с опоясывающим лишаем.

— Разве это не наш христианский долг — заглянуть к ней? — спросила Лаура, подмигивая.

На следующий день они мчались по Олд-Сорренто-роуд в «Эксплорере» Лауры. Буханка бананового хлеба, завернутая в фольгу и все еще теплая, так как недавно была вынута из духовки, лежала у Финч на коленях. Марта с матерью жили неподалеку от Мавис, как оказалось, в дощатом доме, выкрашенном в канареечный цвет с голубой окантовкой, что приятно удивило Лауру и Финч, поскольку сама Марта была очень невзрачной. Они позвонили. Когда никто не ответил, Лаура толкнула дверь и увидела, что та не заперта. Она просунула внутрь голову и закричала:

— Здравствуйте! Есть кто-нибудь дома?

Немощный голос откуда-то из глубины дома недовольно поинтересовался:

— Кто там?

— Лаура и Финч Кайли из церкви! — Лаура вошла внутрь, не ожидая приглашения.

Они обнаружили старушку в ее спальне в конце коридора, — маленький холмик под шерстяным одеялом. Рядом с ее локтем на ночном столике стоял поднос с нетронутым завтраком, а также различные пузырьки с лекарствами. Маленькое кукольное лицо цвета спелого яблока удивленно смотрело на них из груды подушек.

— Мы узнали, что вы заболели, — живо сказала Лаура, — и решили вас проведать.

Финч ожидала, что старушка будет приятно удивлена — в конце концов, они едва знали друг друга, — но у миссис Элистон был вид человека, для которого все приятное осталось в далеком прошлом.

— В последнее время из меня не очень приятный собеседник, — сказала она, приподымаясь и поправляя седые волосы, — но раз уж вы приехали, то можете присесть.

Лаура устроилась в мягком кресле у кровати, а Финч осталась стоять. В воздухе витал слабый неприятный запах болезни и отчаяния, словно старушка спасовала не только перед кроссвордом, упавшим или брошенным на пол.

— У моей тети когда-то был лишай, — Лаура нарушила наступившую гробовую тишину, — она говорила, что это почти так же мучительно, как и роды. У нее была сыпь в области ключицы и шеи, но сейчас с ней все в порядке.

— У меня всегда что-то болит, — мрачно пробормотала старушка, — в моем возрасте уже ничего не работает. Каждая косточка в моем теле ноет, и я уже много лет даже в туалет нормально не могу сходить.

Финч сделала все возможное, чтобы не сморщить нос. Фу! Неудивительно, что Марта всегда кажется такой подавленной. А кто на ее месте не загрустил бы, слушая это целыми днями?

— А вы пробовали есть кислую капусту? — не сдержалась Лаура. — Мод говорит, что она творит чудеса.

— Мне ничего не помогает. — Казалось, что старушка гордится своими недугами. — Я могу галлонами пить сливовый сок и есть отруби до тех пор, пока они у меня из ушей не полезут, но мне это ни капли не помогает.

— Ну, в таком случае… — Лаура посмотрела на Финч, и в ее глазах промелькнуло отчаяние.

Финч шагнула вперед.

— Мы привезли вам банановый хлеб. — Она протянула завернутую в фольгу буханку, на которую старушка посмотрела с подозрением.

— А в нем есть орехи? — спросила она. — У меня аллергия на орехи. Один кусочек — и меня раздует, как воздушный шар.

— Может, тогда ваша дочь его съест? — спросила Лаура в последней отчаянной попытке.

— Ее нет дома.

— Ну, когда вернется.

— Я не знаю, когда это будет.

Финч удивленно смотрела на миссис Элистон. Она говорила так, словно не была уверена, что Марта находилась в школе, как и всегда в это время. Мысль о том, что они тащились домой к человеку, который не оценил их заботу, казалась Финч невыносимой. Мать Анны тоже болела и ничего не могла с этим поделать, но эта старая калоша явно наслаждалась тем, что была занозой в заднице.

— Наверное, это хорошо, что ваша дочь — медсестра, — сказала Финч, — ведь вам все время так плохо.

Старуха бросила на нее сердитый взгляд, словно подозревая, что Финч вложила в свои слова изрядную долю сарказма.

— Мы рождены для того, чтобы страдать, — произнесла она с мученическим вздохом, — так сказано в Библии.

— Я с этим абсолютно не согласна, — спокойно сказала Лаура. Финч видела, что старуха ее уже достала. — Если бы Господь хотел, чтобы мы были несчастны, то зачем бы Он создавал столько радостей?! Разве в Библии не сказано, что мы должны обратить сердца к Господу и возрадоваться?

— «Вечная слава в Иисусе после того как настрадаешься», первое послание Петра, глава пятая, стих десятый, — торжественно процитировала миссис Элистон. Она неожиданно воспряла духом и, казалось, уже наслаждалась жизнью. — На плите стоит кофе: угощайтесь, если хотите. Я не могу его пить, у меня от него изжога, — сказала она.

— Нам уже пора идти, — Лаура бросила на Финч еще один взгляд, полный отчаяния.

— Мы только заскочили узнать, как у вас дела, — быстро добавила Финч.

— Это вас Марта уговорила? — Старушка с подозрением посмотрела на них.

— Марта даже не знает, что мы здесь, — сказала Лаура. По крайней мере, это было правдой.

Но миссис Элистон по-прежнему глядела на них с недоверием.

— На прошлой неделе приходила женщина из агентства — а зачем мне нужно, чтобы незнакомцы бродили целый день по дому? Им нельзя доверять. Они все воры. У моей подруги Перл украли все фамильное серебро до последней ложечки. Я не допущу, чтобы такое случилось со мной. Я так Марте и сказала. Но она боится, что со мной что-то случится, и не хочет оставлять меня одну. — Финч не сомневалась, что миссис Элистон не упустит возможность пожаловаться на одиночество, и с отвращением подумала: «Она, наверное, и Марту переживет». Разве Мод не говорила, что дольше всех живут те, кто больше всех жалуется на здоровье.

— Она хорошая медсестра, — выпалила Финч. — Я хочу сказать, что вы можете ею гордиться.

Старуха подняла голову и уставилась на нее, как хитрый старый попугай.

— А кто сказал, что я не горжусь ею?

— Я имела в виду…

Лаура встала.

— Нам действительно пора идти. — На этот раз она произнесла это более настойчиво. — Думаю, вам нужно отдохнуть.

— Я оставлю это в кухне, — Финч указала на банановый хлеб.

— Не забудьте закрыть за собой дверь, — крикнула старуха им вслед.

«Не дай Бог, еще одна добрая душа зайдет пожелать ей здоровья!» — подумала Финч.

Лаура и Финч осмелились посмотреть друг на друга только тогда, когда были уже на улице. Лаура облегченно вздохнула.

— Вау! Я думала, что мы уже не выберемся оттуда живыми. — Она закатила глаза. — В следующий раз, когда у меня появится такая блестящая идея, напомни мне, чтобы вместо этого я выпила сливового сока. — Финч захихикала, и вскоре они обе согнулись, зажав рты руками, чтобы сдержать смех, и зашагали по дорожке.

— Почему ты ни словом не обмолвилась о Хэнке? — спросила Финч, когда они уже были в машине.

— Ты смеешься? Я боялась, что она выскочит из постели. — Лаура повернула ключ зажигания. Должно быть, случайно она слишком сильно нажала на газ, и машина с ревом резко вылетела из подъездной аллеи.

— Если она будет продолжать в том же духе, отцу Риардону придется совершить акт экзорцизма.

Это замечание вызвало новый приступ смеха.

— Я рада, что мы ей ничего не сказали, — произнесла Финч, переводя дыхание. — Я уже не уверена, что это хорошая идея.

Она поняла, что дело не в Марте и не в миссис Элистон. Финч подумала о том, что ей стало бы легче, если бы ее поиски увенчались полным провалом. Только что она убедилась, что иногда, даже когда все вокруг кажется мрачным и ужасным, не стоит отчаиваться — от добра добра не ищут. А что, если ее настоящая мать такая же, как у Марты?

— Интересно, что он в ней нашел — я имею в виду Хэнка, — сказала Лаура. — Сложно представить Грейс Элистон соблазнительной.

— Лорейн сказала, что когда-то Грейс была красавицей, — заметила Финч, но она тоже с трудом это себе представляла.

— Я думаю, что Грейс обвиняет Марту в том, что та испортила ей жизнь, — Лаура покачала головой, — интересно, она когда-нибудь хоть на секунду задумалась над тем, какое это счастье — иметь ребенка?

— Никогда не думала, что буду жалеть кого-то, кого не отдали на удочерение, — со смехом сказала Финч.

— В те времена все было по-другому. Для Грейс, наверное, это оказалось тяжелым испытанием.

— Не таким тяжелым, как для Марты. Ух, ты не слишком быстро едешь? — Финч глянула на спидометр, который показывал, что они ехали со скоростью пятьдесят миль в час в зоне, где максимально допустимая скорость была тридцать пять миль в час.

Лаура робко взглянула на Финч и убрала ногу с педали газа.

— Думаю, мне не терпится попасть домой.

— Мне тоже.

Они условились, что Лаура высадит ее у школы, но теперь Финч решила, что в школу сегодня не пойдет.

Вскоре они уже мчались по Олд-Сорренто-роуд.

— Ну, думаю, если тебе можно прогуливать, я тоже могу позволить себе немного отдохнуть, — сказала Лаура. — Может, оседлаем лошадей и поедем покатаемся? Стыдно сидеть дома в такую погоду.

Финч усмехнулась.

— Именно этого мне больше всего и хочется.

Вечером, накануне отъезда Лауры и Гектора, Финч сидела на их кровати, скрестив ноги, и смотрела, как Лаура упаковывает вещи. Обычно она швыряла вещи в чемодан кое-как, но сейчас Лаура не спеша разложила с полдюжины кофточек на кровати и мучительно решала, которые из них взять. Она хотела произвести хорошее впечатление, говорила Лаура, а не выглядеть высокомерной гринго.

— Никто никогда не скажет о тебе, что ты высокомерна, — заверила ее Финч.

— Надеюсь, ты права. — Лаура кусала губы, глядя на две почти одинаковые кофточки, лежавшие рядом.

— Даже если бы у тебя на голове была корона из драгоценностей, — добавила Финч.

— Не уверена, что это комплимент, но все равно спасибо, — рассмеявшись, сказала Лаура.

— Ты точно взяла все необходимое для ребенка? — поддразнила ее Финч, глядя на разбухшую шерстяную сумку, набитую подгузниками, банками с молочной смесью, одноразовыми пеленками, маленькими ползунками и пижамами, а также детскими чепчиками, предназначенными для того, чтобы уберечь малышку от мексиканского солнца.

— Ты права. Мне, наверное, все это не понадобится. — Лаура села на кровать рядом с Финч. Было непонятно, то ли она хотела сказать, что набрала вещей на целую тройню, то ли сомневалась в том, что удочерение могло состояться, несмотря на то что все бумаги уже были оформлены.

— Все будет хорошо, — Финч погладила ее по руке.

— Я знаю. Просто нервничаю, вот и все. Я до сих пор не могу поверить в то, что у нас будет ребенок. — Лаура провела рукой по волосам, сделав из них нимб. — Просто иногда я думаю, что останусь одна, когда ты в следующем году уедешь в колледж.

— Как будто ты бываешь в этом доме одна!

— И все-таки… — У Лауры снова был такой вид, словно она готова расплакаться в любую минуту. — Я буду по тебе скучать.

Колледж, который до этого казался Финч таким далеким, в одно мгновение стал реальностью, и у нее запершило в горле.

— Я пока что никуда не уезжаю.

— Тебе к тому времени так надоест менять подгузники, что ты пулей отсюда вылетишь. — Уголок рта Лауры поднялся кверху в однобокой улыбке.

Финч легла на спину и уставилась на пятно на потолке, похожее на петушиный гребешок.

— Интересно, как это — иметь сестру?

— Я помню, как мои родители привезли Элис из роддома домой. Я думала о том, что она моя, — голос Лауры стал таким мягким. — Я одевала ее в одежки моих кукол, пока Элис не выросла. А как она смотрела на меня своими огромными голубыми глазами! Словно я была для нее солнцем, луной и звездами одновременно. Я никогда не чувствовала себя такой нужной. — Лаура улыбнулась Финч. — Иметь сестру — это замечательно. Вот увидишь.

Финч вдруг захотелось, чтобы время замерло. Она пододвинулась и положила голову Лауре на колени. Когда Финч была поменьше, она с завистью смотрела, как матери обнимают своих детей, но быстро поняла, что лучше не мечтать о том, чего не можешь получить. Теперь теплая рука Лауры, погладившая ее по щеке, снова напомнила Финч о той заботе, которой она была лишена и которую ее маленькая сестра будет воспринимать как должное.

— О черт! — выругалась Лаура. Финч подняла голову и увидела, что ее приемная мать держала у носа помятый платок и выглядела при этом очень глупо. — Я обещала себе, что не буду плакать. Если я не перестану рыдать, то к тому времени, как мы приземлимся в Мексике, окончательно раскисну.

Финч обняла ее.

— Все будет хорошо, успокойся. Давай я помогу тебе собраться.

Они перебрали содержимое чемодана, убедившись, что в нем было все необходимое, и выбросили то, чего Лаура надевать не будет. В какой-то момент Гектор просунул голову в дверь, но тут же исчез, закатив глаза. Мод на всякий случай принесла несессер. Пришли даже собаки, неторопливо вышагивая друг за другом, и, увидев чемодан, Перл поджал хвост.

После того как вещи были собраны, Финч отправилась в гостиную смотреть телевизор и полчаса клевала носом под звуки спецрепортажа тележурнала «Нэшнл Джеогрефик» о дикой природе на Аляске. Немного позже она проснулась от какого-то бормотанья и увидела, что в комнате Лауры и Гектора горит свет. Она знала, что они не будут этой ночью много спать.

Она завидовала им. Что бы ни случилось, они поддерживали друг друга. Тогда как ей от Люсьена останутся только воспоминания и адрес электронной почты. Увидит ли она его снова? Внезапно Финч почувствовала, что ее пугает неизвестность. Когда же она перешла от мыслей о том, что они будут делать с Люсьеном, к мыслям, что же ей делать без него?

— О чем ты думаешь? — спросила Финч, когда они, взявшись за руки, прогуливались на школьном дворе, ничем не отличаясь от других парочек, над которыми она когда-то посмеивалась.

Люсьен пожал плечами.

— Я вот думаю, можно ли получить хорошую оценку за контрольную, которую ты написал во сне.

Выпускные экзамены были уже не за горами, и, судя по напряженным взглядам школьников, Люсьен не единственный, кого беспокоили оценки. Финч знала, что ей тоже нужно подумать об этом, но, учитывая все, что на нее свалилось, она не могла сосредоточиться на учебе, и ей было абсолютно безразлично, получит она четверку или тройку по какой-то дурацкой контрольной.

— Если ты имеешь в виду предмет мисс Гудби, — сказала Финч, — то можешь сдать ксерокопию учебника, и она поставит тебе «пять».

— Значит, теперь я учительский любимчик?

— Заметь, это сказал ты, а не я.

— Должно быть, все дело в моем обаянии. — Люсьен потупился, пытаясь напустить на себя загадочный вид.

— Женщине, не занимавшейся сексом с тех пор, как затонул «Титаник», может понравиться кто угодно.

Он рассмеялся и сказал:

— Это ты о настоящем «Титанике» говоришь или о фильме? В любом случае, откуда ты об этом знаешь?

— Ты заметил, какая у нее походка? Как будто у нее задница два на четыре.

— Ты сегодня в ударе.

— Я не выспалась. — Финч не обратила ни малейшего внимания на Кортни Руссо, стоявшую со своей компанией у кафетерия и смотревшую на нее и Люсьена так, словно знала что-то такое, чего не знали они.

— Аналогично.

Финч внезапно почувствовала раздражение. Он что, мог думать только о том, как сдать экзамены?

— Я не училась ночью, — сказала она резко, — просто не могла уснуть, вот и все.

Люсьен внимательно посмотрел на нее.

— Что случилось?

— Ничего особенного. Просто мои родители в любой момент могут привезти домой ребенка.

— Когда они возвращаются?

— Через неделю.

— Тогда ты уже будешь знать об этом наверняка.

— Знать что? — Неужели он имел в виду, что удочерение может сорваться?

— Как это, когда в доме маленький ребенок, — Люсьен нахмурился. — Что тебя на самом деле тревожит?

— Ничего. — Финч пожала плечами, отпуская его руку.

Но Люсьен очень хорошо ее изучил. За последние несколько недель они стали очень близки и понимали друг друга с полуслова. И даже сейчас, взглянув вниз, Финч с ужасом заметила, что они шли в ногу. Она тут же притормозила, пропуская Люсьена вперед, но он неожиданно схватил ее за руку и потащил в пустой кабинет.

— Я не отстану от тебя, пока ты мне не скажешь, что не так, — произнес он.

— Мы опоздаем на урок.

— К черту урок!

— Да, конечно. Кому нужны уроки? В следующем году тебя здесь все равно не будет. — Слова сами слетели с ее губ.

— Так вот оно что! — Люсьен медленно кивнул, после чего со вздохом опустился на ближайшую парту.

— Значит, это правда, — тихо сказала Финч, — ты не вернешься.

Он уставился в пол.

— Похоже на то.

— Это твоя идея или твоей матери? — Финч было важно об этом знать.

Люсьен посмотрел на нее и подумал, что она просто олицетворенное страдание.

— Мама не заставляет меня. Просто… ей сейчас тяжело, но она старается, понимаешь? Я не хочу, чтобы ей стало еще тяжелее, — в его глазах были слезы.

— Мы будем встречаться? — Финч судорожно сглотнула.

— Я вернусь на рождественских каникулах. Отец берет меня с собой кататься на лыжах. — Он мог бы и не говорить о том, что не собирался проводить каникулы с ней.

— Это не важно, я все равно не уверена, что буду здесь на каникулах, — холодно сказала Финч. — У моих тети и дяди дом в Кабо. — Ей нравилось, как звучало это слово — Кабо. Словно она принадлежала к числу тех людей, которые привыкли в мгновенье ока принимать решение о том, чтобы слетать в такое место, как Кабо-Сан-Лукас. И это не было ложью — у Элис и Вэса действительно был домик в Кабо, в котором они всегда предлагали пожить Гектору и Лауре, несмотря на то что те скорее полетели бы на Луну. «Что нам делать в Кабо, да еще с маленьким ребенком на руках?» — говорила Лаура.

Люсьен был словно в воду опущенный.

— Да? Потому что я надеялся… — он пожал плечами, — забудь. Это не имеет значения.

— Что?

— Я собирался спросить у отца, можно ли взять тебя с собой.

— Правда? — Сердце Финч сжалось от радости, но затем так же быстро упало. Она не могла просить Лауру и Гектора о том, чтобы они оплатили эту поездку, — все их сбережения до цента ушли на ребенка. — Я бы с удовольствием, — сказала она как можно спокойнее, — но мои родители надеются, что я проведу Рождество с ними. Мне не хочется их разочаровывать.

— Мы едем на следующий день после Рождества.

— Послушай, к твоему сведению, я даже на лыжах не умею кататься, — сказала Финч почти со злостью.

— Я тебя научу.

— А как насчет лыж?

— Ты можешь взять их напрокат.

— Не каждый может себе это позволить. Тебе об этом известно? — Она посмотрела на Люсьена так, словно он был виноват в том, что у нее нет денег.

Люсьен поднял голову и одарил ее своей медленно появляющейся улыбкой, которая ее покорила.

— Послушай, я бы не предлагал тебе поехать, если бы рассчитывал на то, что ты будешь за все платить. За все заплатит мой отец. Ему эта идея понравится, уверяю тебя, как и все, что помогает ему избавиться от меня.

У Финч стало легче на душе. Но, не подавая вида, она сказала:

— Откуда мне знать, что к тому моменту у тебя не будет новой девушки?

— У тебя точно так же может появиться новый парень, — ударил Люсьен в ответ.

— Например?

— Только не говори мне, что не замечала, как Аллан Дорфмейер на тебя смотрит.

— Ты выдумываешь.

Люсьен усмехнулся. Уже когда они шли на урок, он спросил:

— Так как насчет каникул, ты поедешь или нет?

Финч вздохнула.

— Мне нужно спросить у родителей, но я почти уверена, что они согласятся.

Люсьен притянул ее к себе и крепко поцеловал на глазах у школьников, прогуливавшихся по коридору.

— Пролог к будущим развлечениям, — прошептал он ей на ухо.

— Я думаю, что у Аллана нет никаких шансов.

— Если он до тебя хоть пальцем дотронется, я из него дух вышибу.

Прозвенел звонок, захлопали дверцы шкафчиков. В коридоре раздавались осипшие голоса, окликавшие друг друга. Заместитель директора объявил по системе местного радиовещания о том, что после обеда состоится специальное собрание.

— Нам лучше поспешить, — сказала Финч.

— Миссис Джи сможет провести урок и без нас. — Люсьен не шевельнулся и только крепче обнял ее.

— Я в этом не уверена, — ответила Финч. Она с ужасом поняла, что вот-вот расплачется.

Рождество казалось таким далеким. Финч подумала о том, что если сможет пережить разлуку с Люсьеном, то научиться кататься на лыжах будет для нее парой пустяков. Даже если она поранится. Разве можно сравнивать перелом руки с тоской по любимому?

За два дня до возвращения Лауры и Гектора Финч и Энди решили вычистить дом сверху донизу. Они перебрали весь хлам, скопившийся на заднем дворе, — сапоги с засохшей грязью, мячи, пожеванные собаками, полупустые сумки с землей для цветов — и наполнили несколько больших пакетов для мусора. Они выкупали собак и нацепили ошейник на кудрявую шею Рокки, через пять минут уже бегавшего во дворе. Девочки даже покрасили забор вдоль подъездной аллеи. Когда они все вычистили и вымыли, Финч оглянулась на блестевшие окна и двери, поцарапанный котом диван, накрытый свежевыстиранным покрывалом, и букет ивовых прутиков в банке из-под молока, стоявший на каминной полке, и ощутила невероятное удовлетворение. Этот дом не выглядел так хорошо со дня свадьбы Лауры и Гектора.

В последнюю минуту Анна зашла узнать, не нужна ли помощь. Она выглядела подавленной, и Финч догадалась, что она скучала по Марку. В то же время Анна была решительно настроена начать новую жизнь. И если раньше она всегда казалась подавленной, то сегодня в ней чувствовалась скрытая сила.

Они болтали на крыльце, когда на подъездную аллею въехал «Эксплорер», окутанный облаком пыли. Финч с замиранием сердца смотрела, как вылезали из машины Лаура и Гектор. А где же ребенок? Неужели что-то случилось? Она слышала ужасные истории о парах, которые отправлялись за ребенком с большими надеждами, а возвращались с пустыми руками — из-за беспорядков в странах третьего мира.

Затем Лаура открыла заднюю дверь и, наклонившись, достала что-то с сиденья. Финч увидела только большой сверток, затем из него появилась пара пухленьких коричневых ручонок, которыми малышка размахивала не хуже, чем дирижер оркестра. Лаура заметила это и улыбнулась, после чего направилась по дорожке к дому, ступая так осторожно, словно несла новорожденного младенца, а не шестимесячную круглощекую малышку. Финч вздохнула с облегчением.

Эсперанца оказалась еще более симпатичной, чем на фотографии: круглолицая, с ямочками на щечках и густыми черными волосами, торчавшими, как у панк-рокера. Когда Финч протянула ей руку, малышка на удивление крепко схватила ее указательный палец, воркуя и дрыгая от удовольствия ногами. У Финч затрепетало сердце.

— Хочешь подержать? — Лаура протянула ей ребенка безо всякого беспокойства.

— Она весит целую тонну, — пошутила Финч, чувствуя, что в любую минуту может заплакать.

— Половину из этого весит подгузник. Я не меняла его с самого аэропорта. — Лаура сказала это таким тоном, словно даже сменить подгузник Эсперанце было привилегией.

— Посмотрите на это личико! — Анна пощекотала толстую коричневую ножку девочки, глядя в глаза с невероятно длинными ресницами, которые заворачивались назад и слегка касались бровей. — У Джека появилась соперница.

В этот момент на крыльцо вышла Мод и, увидев, из-за чего была вся суматоха, схватилась за сердце.

— Господи милосердный! — Она взяла девочку из рук Финч и принялась рассматривать ее с головы до ног. Казалось, Эсперанца настолько же очарована Мод, как и та ею.

— Мы отлично поладим, да, душка?

— Она уже ползает? — спросила Анна.

— Она еще не разобралась, как это делать, но уже пытается, — сказала Лаура.

Голубые глаза Мод просияли. Уже много лет она не заботилась о детях — ее сын был в возрасте и имел свою семью, — но она точно знала, что делать, когда Эсперанца начала хныкать. Мод стала ходить туда-сюда и гладить малышку по спине, после чего ребенок немедленно успокоился.

Когда Эсперанца начала клевать носом, Лаура забрала ее у Мод, толкнула дверь, и девочка в изнеможении упала ей на плечо.

— Я вижу, все прошло хорошо, — сказала Анна Гектору.

— Были небольшие проблемы в посольстве, но после все прошло гладко. Со вчерашнего дня у Дяди Сэма есть новая гражданка, — он усмехнулся, обнажая поломанные передние зубы.

— Слава Богу! Я так волновалась. — Анна, очевидно, ожидала наихудшего. Неужели она всю свою жизнь проведет в страхе, думая, что за каждым углом ее поджидают неприятности?

— Как новая работа? — спросил Гектор.

Анна просияла.

— Сложнее, чем я думала, но я каждый день учусь чему-нибудь новому.

Анна как всегда была скромна.

— Ее босс сказал, что ей стоит написать книгу, — произнесла Финч, — и если Анна это сделает, то он ее напечатает.

— Ключевое слово — «если». В любом случае, это лучше… — улыбка Анны внезапно исчезла, — чем сидеть дома, — тихо закончила она.

Финч с удивлением подумала о том, как Анне удается быть такой терпеливой. Если бы Моника была сестрой Финч, она бы забросала камнями ее могилу.

— Приятно слышать. — Гектор посмотрел на Анну с нежностью, и Финч поняла, что он был рад, что с их соседкой все в порядке. — Как там Марк?

— Звонил позавчера. — Анна опустила голову, но недостаточно быстро, чтобы спрятать огорченный взгляд.

Гектор ровным тоном сказал:

— В следующий раз, когда будешь говорить с ним, передай ему, что мы по нему здесь скучаем.

— Передам. — Анна слегка улыбнулась, после чего извинилась и сказала, что ей нужно зайти в дом.

Когда она ушла, Гектор обнял Финч за плечи.

— Хорошая работа, — сказал он, кивая в сторону свежевыкрашенного забора.

— Я подумала, что вам будет не до этого, — ответила она.

— Это точно, — Гектор бросил взгляд в направлении дома. — У меня такое чувство, что с сегодняшнего дня наша жизнь кардинально изменится.

— Ты уверен, что не хочешь вернуть себе свою старую комнату? — поддразнила Финч.

Гектор усмехнулся. Глубокие морщинки в уголках его глаз тянулись до самых висков, и Финч впервые заметила, что у Гектора появились седые волосы.

— Живи на здоровье, — сказал он.

— Она много плачет?

— Не больше, чем все остальные дети.

— А тебя не смущает то, что она не… — Финч осеклась.

— Не моя? — закончил Гектор за нее. — Конечно же, я всегда думал, что у меня будут свои дети, но случилось то, что случилось. — Он взглянул на Финч, и в его темных глазах была любовь и ирония. — Ты знаешь, это ты во всем виновата. Если бы не ты, мы бы не знали, как здорово иметь ребенка.

— Сделай одолжение, не усыновляй еще двенадцать детей, — сказала Финч с застенчивой улыбкой. Но в глубине души она была рада, что узнала о его чувствах. Этот случайный отец оказался лучше, чем она могла себе представить.

После нескольких секунд тишины Гектор кивнул в сторону машины.

— Поможешь мне с чемоданами?

Он стал спускаться по лестнице, и Финч последовала за ним. Она слышала, как в доме сонно плакала малышка, а Лаура фальшивым голосом напевала колыбельную. Финч подняла голову и увидела ястреба, парившего высоко в небе. Небо было таким голубым, что казалось, оно сейчас треснет, и на мгновение Финч представила себя парящей рядом с ястребом. На землю ее вернул запах лазаньи и вид Гектора, державшего в руках сомбреро, такое же широкое, как и его улыбка.