Чужое знание

Глава 5

В день приезда Швед объявил выходной и полную свободу. После незапланированных приключений в дороге следовало дать команде придти в себя, а самому проанализировать случившееся, тем более, что никакого внятного плана действий у Шведа по-прежнему не имелось, а вопросов возникла прорва. Кто на них напал? Зачем напал? Почему так топорно, хотя перевес в силе явно был на стороне нападавших и как так получилось, что зеленая, как не крути, команда сравнительно легко отбилась, не понеся никаких потерь?

Непонятного накопилась уйма, и это следовало обсудить хотя бы и с Пашкой, невзирая на его очевидную неопытность. В диалоге Шведу и самому лучше думалось.

Шагрон с Мартой сразу же наладились кататься по городу и Швед их отпустил с легким сердцем: под присмотром московского мага Марта точно не пропадет. Ниночка в свою очередь навострилась гулять. Ну, еще бы: впервые в жизни приехать в Питер и бессмысленно сидеть в четырех стенах? Да сейчас!

Зато Пашка вполне был готов и посидеть, особенно если не на сухую. Поэтому вышел он вместе с Шагроном и Мартой, договорившись, что до магазина они его подкинут, а если это далеко - то и назад. А потом уж пусть катаются. Ниночка приоделась, намарафетилась и ушла пешком, заявив, что из окна автомобиля город толком не увидишь. А Швед в спокойной обстановке прошелся по квартире, осмотрелся и принялся плести магическую защиту.

Квартира ему действительно понравилась. Равно как и дом. Старое почтенное здание о шести полных этажах и одном мансардном поверх. С полукруглыми эркерами, один из которых очень кстати оказался в снятой для него с Пашкой квартире, в самой большой комнате из трех. Надо понимать, в квартире Марты и Ниночки этажом ниже аналогичный эркер тоже присутствовал. Здание явно недавно ремонтировали, с улицы оно выглядело свежим и ухоженным, а со двора Швед еще не глядел, потому что подъезд (то есть, парадное) выходил(о) прямо на Измайловский проспект. Первый этаж был нежилой - кофейня со свежей выпечкой, булочная, продуктовый магазин. Напротив, через проспект жизнерадостно зеленел сад Валентина Пикуля, словно в пику недавним размышлениям о скудной питерской флоре. Зарослей синего мха на лестницах и приквартирных площадках Швед не отследил, но в этом как раз не было ничего необычного: местные жители вполне могли оказаться малоэмоциональными людьми. Хотя, если как минимум две квартиры сдаются внаем - по идее тут должна бывать самая разношерстная публика.

С защитой и сигнализацией Швед возился добрых полчаса. Сильные Иные преодолеют, конечно, но на это придется употребить некоторое время, которое Шведа с командой вполне может спасти. Равным придется напрячься, и времени это займет еще больше. А от мелюзги скорее всего и вовсе защитит полностью. Но пасаран, как говорится!

Заодно Швед потрудился над маскировкой привезенных амулетов. Место, где они лежали, заметно светило, но плохо сканировалось: никто и не разберет толком - что именно тут светит на весь ближайший Сумрак?

Вскоре и Пашка с грузом прибыл. Обозначился еще этажом ниже и Швед загодя открыл проходик в готовом заграждении.

Засели по совдеповской привычке на кухне, благо она тут была просторная, квадратов десять, а то и все двенадцать. Накрыли холостяцкий стол, Пашка сварганил исполинскую яичницу, Швед настрогал всякие колбасы-буженину-ветчину, вывалили в фарфоровую миску маринованных огурчиков; открыли, налили.

- Ну, чего? За приезд, а потом начинаем мозговой штурм и разбор полетов, - объявил Швед.

Пашка возражений не возымел.

- Значит, так, - с набитым ртом заговорил Швед минуты через три. - Повтори-ка - как все для тебя началось? Ничего больше не вспомнил?

Пашка с задумчивым видом потянулся к бутылке и налил по второй. Сегодня он выбрал не коньяк, а простую водку. Хорошую, правда, потому что став Иным быстро отучился покупать ширпотреб - доступный, но, увы, не самый качественный.

- Я спал, - начал рассказывать он. - Проснулся от стука в окно. И, мягко говоря, офигел, потому что снаружи, за окном, с крыши вагона свешивался ты и делал какие-то знаки, которые я никак не мог истолковать. Во-первых, ты висел вниз головой и видел я только твое перевернутое лицо, плечи и руки. Во-вторых, была ночь; освещал тебя исключительно слабенький свет из купе. Хреново освещал, надо сказать. Ну и в-третьих, спросонья любой человек... и Иной тоже, немного подтормаживает, согласись. Короче, какое-то время я на тебя таращился, ничего не понимал, и главное чего не понимал - что ты забыл за окном и почему не вернешься в вагон через Сумрак? Потом я тебя рукой поманил, вот так - заходи, мол, свалишься еще! И ты сразу проломился сквозь стекло и столик, а потом шарахнул меня чем-то магическим и навалился сверху. Кажется, я заорал, хотя совсем уж наверняка не скажу. И начал отбиваться как мог. Потом в купе из коридора ввалился настоящий ты, а тот ты, который нападал, вдруг обернулся вампиром...

- Он не мог войти в купе, - перебил Швед. - Вампир не может войти без приглашения, никуда, даже в купе поезда, пока кто-нибудь изнутри его не позовет. Вот он и делал тебе знаки. И ты купился, махнул рукой, чтобы заходил.

- А почему он выглядел как ты?

- Хороший вопрос, но кажется я знаю. Помнишь, я еще днем насторожился, мигалок понаставил и всем велел держать ухи на макухе? Не хотел вас попусту будоражить, потому ничего подробно не объяснил. Я когда в гальюне зубы чистил, меня прощупали. Чуть зубной щеткой не подавился. Сначала я не понял - кто? Зачем? А теперь, кажется, сообразил: это было не прощупывание, они мою личину срисовали! А потом вампир этот на себя ее нацепил. Чтобы обмануть тебя и войти в купе. И вошел таки!

- Вот падла! - с чувством процедил Пашка, наливая по третьей.

Через несколько минут, когда яичница в основном была съедена и нарезанного на тарелках сильно поубавилось, Швед справедливо решил:

- Давай-ка еще по одной - и с выпивкой на сегодня все. Нервы пригладили, расслабились, и хватит. Вдруг еще кто пожалует. Да и мозги лучше в рабочем состоянии держать.

- Разумно! - согласился Пашка. - Как раз, еще одну - и плепорция. Как на вахте!

Когда початая бутылка была убрана в холодильник, а на столешнице у плиты зашумел включенный электрочайник, Швед продолжил размышлять вслух:

- Знаешь, я думаю, нас тогда в поезде и после, в Люберцах, не столько прихлопнуть хотели, сколько на вшивость проверить. Испытать, оценить на что способны. Ты, уж извини за прямоту, пока в силу не вошел: и знаешь мало, и выглядишь нестрашно. Марта вообще... пока не перекинется - просто безобидная девчушка, даже если через Сумрак глядеть. Нинель моя... Тут, блин, как всегда с ведьмами, все сложно и запутанно: я и сам не знаю на что она способна. В принципе, она тоже ведьма еще молодая, стаж лет десять с гаком. Но чему-то она училась точно, потому что иногда такое показывает... У меня челюсть на пол валится.

- Тебе чай или кофе? - перебил Пашка, шарясь по шкафам над чайником.

- Кофе, поди, растворимый?

- А какой еще? - удивился Пашка. - Нормальный варить надо, тут и посуда правильная нужна, и сам кофе, и подогрев знакомый. В гостях по первому разу точно хрень несъедобная получится, пока не приловчишься. Джезва тут есть, в принципе... Но кофе я все равно растворимый взял. "Московская кофейня на паях", арабика. Будешь?

- Лучше чай.

- Чай так чай. Я не выпендривался, взял обычный "Ахмад". Ща заварю.

Он принялся греметь крышкой заварочного чайника, шелестеть оберткой - хозяйствовал, в общем. А Швед размышлял. Вполголоса.

- Вот, значится, и прощупали. Убедились, что совсем уж на халяву нас не возьмешь - брыкаемся. Да и вписались за нас очень показательно - уж если Хена самолично полез в драку... Это, я тебе скажу, очень о многом говорит. И стена эта китайская, непрошибаемая - наверняка, кто-то из суперов расстарался. Возможно, сам Пресветлый Гесер. Или Совиная Голова. Им-то нужно, чтобы мы до Питера добрались в целости и сохранности, а я в итоге добрался до Книги... Как, кстати, до нее добираться? Сходить для начала в Юсуповский дворец? В библиотеку? Так, вроде бы, Гесер в московское имение Юсуповых наведывался, а не в Питер. Или он как раз и выяснил, что Пустой Книги там нет и не было, и поэтому меня и направили именно сюда? Но почему тогда не дали никаких инструкций - куда идти, чего делать? Или, раз Книга меня выбрала, инструкции и не нужны, все само собой произойдет? Эх, блин, как всегда - вопросов тьма, а отвечать никто не торопится...

- Да не суши ты напрасно голову, Швед, - посоветовал Пашка, стоя у плиты. - Что сказано - делай, а что не сказано - всегда успеешь. Я, как ты верно подметил, пока зелен в магии и прочих волшебных штучках. Максимум на юнгу тяну. Но и ты, как вижу, покуда не капитан. Вот пускай капитаны и капитанят, а ты свою вахту тащи и куда не велено не встревай, да и все.

- Сейчас чаю попьем, - задумчиво произнес Швед. - И надо, наверное, прогуляться. Только недалеко, по ближним окрестностям. Поглядим что тут и как, в садик заглянем, про проспекту прошвырнемся. Неплохо бы до метро дорогу разведать, а то в столицах иной раз на тачке хрен куда доедешь по пробкам, а на метро - за милую душу. В Москве точно так. Думаю, и Питер в этом смысле мало отличается.

- Отчего не прогуляться? Хотя, где ближайший магазин я уже знаю! - весело оскалился Пашка.

Так в итоге и сделали. Очертили практически правильный квадратик: по Измайловскому проспекту дошли до Троицкого, поглазели на собор и Колонну Славы, свернули направо, к Московскому проспекту; Троицкий проспект при этом внезапно стал Первой Красноармейской улицей. По ней в итоге дошагали до Техноложки. Соответственно, дорогу к метро можно было счесть разведанной.

Потом Пашка заявил, что ему жизненно необходимо отведать местной шавермы и понять, наконец, чем она отличается от обычной керченской шаурмы. Но шавермы они по пути не встретили. "Ростикс" встретили, "Бургер Кинг" встретили, даже кафешку со знакомым по яхтенным походам названием "Мармарис" встретили, а шаверму - нет. Швед поворчал на Пашку - вроде, только что поели же, куда еще шаверму, на что тот убежденно ответил, что запас рундук не тянет. В процессе всего этого они потихоньку двинулись на юг по Московскому, отсчитывая бесчисленные Красноармейские улицы-перпендикуляры. И по той, которая Седьмая, вернулись практически в исходную точку. И вот тут, когда дом, в котором они остановились, уже был хорошо виден чуть впереди, наконец обнаружилось заведение под говорящим названием "Шаверленд 24/7". Пашка всхрапнул и целеустремленно наладился ко входу.

- Я вон там в скверике буду, на лавочке, - сказал Швед, которому шавермы совершенно не хотелось.

- Но пива-то хоть взять тебе? - уязвленно справился Пашка.

- Мы же договорились сегодня не пить! - напомнил Швед.

- Да все равно мы сегодня уже пили...

- Я не буду, - отрезал Швед.

Словно предчувствовал.

- Ладно, - не стал спорить Пашка и нырнул в "Шаверленд". А Швед перешел через дорогу и оказался в скверике. Точнее, в саде Пикуля.

Здесь было зелено; на детской площадке с плетеной из толстых веревок лазалкой и рядом на качелях резвились дети. Тут же, на лавочках по центру обосновались мамаши; ближе к границам садика преобладали ватаги подростков - везде было занято без шансов, кроме самой дальней от "Шаверленда" лавочки. На этой сидел одинокий благообразный пожилой мужчина и читал газету. Бумажную газету.

Мужчина был Иным, и Швед его сразу узнал. И, честно говоря, меньше всего ожидал встретить в Санкт-Петербурге.

- Аркадий Семенович? - окликнул Швед.

Иной отвлекся от чтения, повернул голову на возглас и брови его удивленно приподнялись.

- Дима? - с хрипотцой сказал он. - Бог мой, вот так встреча! Какими судьбами вы здесь?

- Тот же вопрос хотел задать вам, Аркадий Семенович!

Иной привстал с лавочки и они со Шведом обнялись - бывший начальник научного отдела киевского Дневного Дозора Аркадий Бермас и бывший временный шеф того же Дозора Дмитрий Шведов. Аркадий Семенович Бермас был гораздо старше Шведа - до размена третьей сотни ему оставалось лет пятнадцать - и в киевском Дозоре прослужил не в пример дольше. До инициации он был обычным киевским врачом, имел частную практику. Насколько Швед знал, за всю жизнь Бермас выезжал за пределы Киева и Киевской сначала губернии, а потом области считанное число раз. Он очень любил свой родной город; в частности и поэтому тоже Швед так удивился, встретив его здесь, в Санкт-Петербурге.

- Все мы жертвы нынешнего суматошного времени, Дима. Времени инверсий - помните наши диспуты? Можете себе представить - мне стал омерзителен мой родной, мой любимый город! Не столько он сам, конечно, сколько те, кто его наполнил за последние двадцать лет. Не выдержал я. Уехал. У меня тут, в Петербурге, сестра, хоть поговорить есть с кем. Вот видите, гуляю, прохлаждаюсь, будто на пенсии. Прессу почитываю.

- Понимаю, - Швед склонил голову; чувство его было вполне искренним, хотя в этом смысле перемены последних лет он подробно пока не рассматривал. А ведь действительно: еще тогда, десять-двенадцать лет назад возникла уверенность, что практически все в мире периодически переполюсуется, обращается в собственную противоположность. Свет становится Тьмой и наоборот. Враги помогают. Друзья предают. Зло лечит, добро убивает. Излом тысячелетий, время инверсий. Вот и еще одна инверсия: когда-то Швед тоже полагал Киев лучшим городом мира, а Санкт-Петербург - мрачным и недобрым местом. О сегодняшнем Киеве не хотелось даже думать, а по сегодняшнему Питеру он с удовольствием только что побродил, как бродил по многим другим городам, знакомым и незнакомым. И вопреки прежним впечатлениям сегодняшний Питер Шведу скорее нравился - глупо было это не признавать.

- Ну, а вы тут какими судьбами, Дима? Из Киева вы, помнится, исчезли даже не попрощавшись.

- А меня как с Дозора сместили, сразу Завулон подобрал, - объяснил Швед. - Велел из Киева уезжать в конце тринадцатого. Резко уезжать, и без рекламы. Я и уехал.

- В Москву? Или на юг, в Николаев?

- На юг, но чуток подальше Николаева. В Крым. Точнее, в Севастополь.

- О-о-о, Севастополь! Прекрасное место. Древний город. Я, конечно же, имею в виду по совокупности, и Херсонес, и Ахтиар, и собственно Севастополь. Достойный выбор!

- Ну, выбирал не я, выбирал Завулон... - пожал плечами Швед. - Но мне тоже нравится. А сейчас, можно сказать, в командировке.

И тут Шведа словно подтолкнул кто-то, какой-то злой и бесцеремонный бесенок.

- Аркадий Семенович, а вы совершенно случайно с князьями Юсуповыми не знакомы? По прежним временам?

Бермас усмехнулся:

- Что вы, Дима, как простой киевский врач может водить знакомство со столичной аристократией? Вы даже не представляете до какой степени нелепо звучит ваш вопрос.

- Я имею в виду, по нашей части... По линии Тьмы.

Тут Бермас непроизвольно подобрался, как старый вояка при виде высокого чина - спина выпрямилась, плечи развернулись, подбородок вздернулся.

- Разумеется, я знаком с историей и традициями рода Юсуповых. В том числе и с, как вы выразились, тонкостями по линии Тьмы. Они вампиры, практически все. Вас это интересует?

- Не сам факт, а скорее то, что из этого факта вытекает. Юсуповы ведь владели древними реликвиями, магическими артефактами?

- Реликвиями и артефактами среди могущественных Иных много кто владел. Юсуповы в том числе. Род старый и безумно богатый, возможности огромные. Сам бог велел собрать обширное... э-э-э... наследие, скажем так.

- И где сейчас все их реликтовые сокровища?

- Частично увезены за рубеж самими Юсуповыми, частично прибраны Инквизицией, частично растащены в смутное время сто лет назад... Сто лет назад смута была глобальнее, Дима. И страшнее, гораздо страшнее. Что там люди - Иные гибли десятками. Вы комментарии фон Кисселя к булгаковской "Белой гвардии" не читали?

- Увы...

- Интереснейшее исследование! Местами интереснее, чем у Булгакова. И ведь все правда! Ни строчки вымысла - и это ужасает больше всего!

- Не сомневаюсь, - вздохнул Швед, лихорадочно соображая как бы половчее разговорить Аркадия Семеновича на интересующую его тему. Теоретически - многолетний начальник научного отдела киевского Дозора должен был знать о Пустой Книге очень много, если не вообще все. Это огромная удача, что Швед его встретил.

И тут Шведа вдруг одолели сомнения. Удача - капризная дама, как известно. И как-то ему в последнее время подозрительно везет. От нападения в поезде отбились, хотя на первый взгляд расклад был не в их пользу. Шагрон примчался по зову, словно только и ждал звонка - он ведь вполне мог быть занят, или вообще мог отсутствовать в Москве. И тут, в Питере - не успели приехать, и нате вам - закоренелый домосед-киевлянин, ходячая энциклопедия по делам Света и Тьмы, сидит, дожидается чтобы Швед выяснил все, что его интересует в данный момент. Разве не подозрительно?

"Скорее всего, - с неясной тревогой подумал Швед, - меня осознанно и тонко ведут. Совиная Голова, Завулон, Гесер - все вместе или кто-нибудь из них по отдельности. Мне, бредущему в потемках, подкладывают дощечки над ямками, ставят указатели на развилках, поддерживают под локотки, дабы не упал и подпинывают на поворотах, дабы не совался куда не следует. Шагрон приедет - впрямую спрошу: не велено ли ему было вчера кататься по Москве, желательно где-нибудь на юго-востоке, поближе к Люберцам, и ожидать звонка с воплем о помощи по транспортной части..."

- Скажите, Аркадий Семенович, вы знаете что-нибудь о Пустой Книге? - спросил Швед вслух, решив, что узел проще разрубить, чем развязывать.

Бермас внимательно поглядел ему прямо в глаза - Шведу показалось, что он улавливает там горечь и разочарование.

- Разумеется, знаю. Но это запретная тема, Дима. Любые манипуляции с Пустой Книгой запрещены эдиктом Инквизиции от августа одна тысяча шестьсот девяносто седьмого года. И подписан сей эдикт в том числе Оливером Розендорфером, Пресветлым Гесером и Завулоном. Ну и еще несколькими не менее весомыми лицами мира Иных.

- Манипуляции с Пустой Книгой в мои планы не входят, Аркадий Семенович. Да и рылом я не вышел для этого - ну какой из меня сильный маг? Меня послали только ее найти.

- Кто послал? - глухо уточнил Бермас.

- Оливер Розендорфер, Пресветлый Гесер и особенно Завулон, наш с вами прямой шеф. Насчет остальных весомых лиц не скажу, но наверняка они также осведомлены о моей миссии. Да, Аркадий Семенович, да, я сейчас работаю под тройным патронажем и где-то тут неподалеку вьются наблюдатели.

- Значит, опять... - горечь прорезалась не только во взгляде Бермаса, но теперь и в голосе тоже. - Что ж им неймется-то, Великим...

Он помолчал.

- Кто от нас наблюдает?

- Юрий.

- Минский?

- Он уже опять московский, но да, он.

- А от Светлых?

- Некто Солодовник. Вряд ли вы его знаете, он моего возраста. А от Инквизиции оборотень Хена.

- Сам Хена? Да уж... - Бермас покачал головой и вдруг снова поглядел Шведу прямо в глаза. - Я вам не завидую, Дима. Очень может быть, что вы войдете в историю как главный виновник неисчислимых бедствий. А истинные виновники как обычно останутся в тени.

- Поздно рефлексировать, Аркадий Семенович. У меня выбора нет. Или найду ее, или развоплотят, как у весомых водится.

- Так всегда и бывает, Дима. Так всегда и бывает...

Бермас помолчал, что-то обдумывая, потом негромко спросил:

- Скажи-ка, Дима... Только, пожалуйста, правду. В миссию тебя отрядила упомянутая троица Великих под эгидой европейского Бюро или... еще кто-нибудь?

- Если вы спрашиваете о том, беседовал ли я со Стражем и приняла ли меня Книга, то да, беседовал, и да, приняла, - ответил Швед буднично.

Бермас печально покивал с видом человека, покорно принимающего неизбежное.

- Что ж... - произнес он словно бы через силу. - Тогда противиться и впрямь бессмысленно. Я и все мои знания к вашим услугам, Проводник!

Последнее слово он произнес так, что не возникло ни малейших сомнений: писать его следует с заглавной буквы.

- Проводник? - переспросил Швед машинально.

- Тот, кого избирает Пустая Книга, становится Проводником, - пояснил Бермас. - Правда, до сих пор, по крайней мере в исторически отслеживаемый период времени, она избирала магов посильнее... Простите, Дима, однако так оно и есть.

- Я догадываюсь, - спокойно ответил Швед. - И я это давно принял.

Он помолчал. Потом, наконец, сформулировал то, что хотел:

- Аркадий Семенович, раз уж мы внезапно встретились... Мне бы аналитическую справку о Пустой Книге, а? Как в Дозоре, как всегда от научного отдела. Особенно беспокоят возможные сюрпризы в случае, если с Книгой пытается работать слабый маг. Моего уровня. Чтобы очередной забег по граблям не устраивать.

- Справку - это можно, - почти без эмоций ответил Бермас. - Посижу ночку, изучу вопрос, освежу в памяти. Вам как, обязательно письменно или можно на словах?

- Не стоит письменно. На словах даже лучше. Меньше следов, меньше хвостов.

- Что ж... Вы где остановились в Петербурге?

- А вот в этом доме, - Швед по-простецки указал пальцем. Дом за листвой еле просматривался. - Четвертая квартира.

- Буду честен, в памяти освежать придется довольно много. Из того, что вам наверняка понадобится. Не буду тянуть, пойду штудировать. Телефончик у вас сменился, наверное?

- Московский - прежний. Да и украинские все еще работают...

Аркадий Семенович вынул смартфон - с виду пожилой и заслуженный, и некоторое время копался в нем. Потом вызвал и вопросительно глянул на Шведа.

Трубка в нагрудном кармане завибрировала и разразилась хард-роковыми риффами от Z.Z.Top. Номер, с которого звонил Бермас, в записной книжке отсутствовал, поэтому Швед к нему добросовестно вбил имя и зафиксировал.

- А вы где обитаете?

- У сестры. Это неподалеку. На Московском проспекте.

- А тут как оказались?

- С Пикулем встречался, - спокойно ответил Бермас. - Точнее, должен был встретиться. Только он опять не пришел.

Аркадий Семенович поглядел на наручные часы и добавил:

- И, наверное, сегодня уже не придет.

Швед усмехнулся:

- А Пикуль всегда назначает встречи в садике имени себя?

- Не имени себя, а имени своего сына. Я должен был встретиться с Саввой Михайловичем. Были у нас общие интересы одно время... Он ведь земляк мне, из Киевской губернии родом.

- Не знал, - вздохнул Швед. - Как все в жизни затейливо переплетено... Устанешь удивляться.

- Дожив до определенных лет, перестаешь удивляться, - грустно заметил Аркадий Семенович. - Ладно, пойду я. Буду срочно нужен - звоните, даже если поздно, я все равно долго не сплю.

- А сестру не разбужу?

- Нет, у меня отдельная комната. Сестра тоже Иная, давно обустроилась в смысле жилья. До встречи, Дима.

- Всего доброго, Аркадий Семенович!

Бермас встал на ноги, подобрал с лавки газету и направился прочь из садика.

- Аркадий Семенович! - окликнул его Швед. - Вы не туда! Московский проспект там!

И указал - где.

- Я знаю, не беспокойтесь! Я сейчас не сразу домой, сначала в архив. А туда на метро, с Балтийской.

"И действительно, чего это я? - сконфузился Швед. - Кого учить взялся?"

Едва Бермас скрылся из виду на горизонте появился Пашка с пакетом в руках. Пакет выразительно позвякивал.

Подошел, уселся, вынул из пакета бутылку пива и подал Шведу.

- На детской площадке? - с сомнением протянул Швед.

- А кто нас тут арестует? - изумился Пашка. - Отбреем!

- Да все равно неудобно как-то... Мы, конечно, с краешку, но все равно... Ладно, пусть дети и мамашки нас почти не видят, зато студенты! Какой пример молодняку подаем?

- Слабый пример! - заверил Пашка. - Студенты водку пьют, я видел, когда мимо проходил. Бери, не кочевряжься!

Швед вздохнул и принял. Но "сферу невнимания" все-таки поставил.

- С кем это ты тут? Что за старичок? - поинтересовался Пашка.

- Эпический старичок, из киевского Дозора. Начальник научного отдела. Бывший, понятно, К сестре откочевал после легко догадаться каких событий. Ходячая энциклопедия.

- Из киевского? - Пашка недобро прищурился. - А ты ему зачем?

- Скорее, он мне зачем. Вопросов у меня много. Понять бы еще какие из них по-настоящему важные...

- Поймешь, - беспечно напророчил Пашка. - Ты упертый, я уже убедился.

*** *** ***

В садике они просидели около часа, пока естественная реакция человеческого организма на пиво не заставила вернуться в квартиру. Тут Пашка вскорости полег и захрапел. Швед некоторое время сидел на кухне, но потом и его начало клонить в сон. Сопротивляться этому не было никакого смысла, поэтому он последовал примеру Пашки и практически моментально отключался.

Просыпался Швед только однажды, когда в квартиру этажом ниже вернулась Ниночка и дала знать об этом. Швед принял к сведению и опять уснул.

Вторично его разбудил уже Шагрон, который доставил Марту в ту же квартиру этажом ниже, а сам поднимался к ним с Пашкой и просил пропустить внутрь защитного периметра. Ко всему прочему, Шагрон был не один, с ним шел еще кто-то.

Швед неплохо отдохнул, дальше спать не хотелось. Он впустил гостей внутрь периметра, встал с койки, где почивал не раздеваясь, и побрел их встречать.

Те уже прошли сквозь дверь и дожидались в прихожей.

Когда Швед разглядел, кого привел Шагрон, он всплеснул руками и риторически вопросил:

- Сегодня что, день встречи с украинскими евреями, у которых фамилии на букву "бэ"?

- Таки здгаствуйте, Дмитгий Александгович! - подыграл ему гость, который в жизни если и картавил, то только в шутку.

Фамилия гостя была Брумель, и звали его тоже Брумель. Возможно, у него имелось и какое-нибудь имя, но именем этим никто и никогда не пользовался, включая самого обладателя. Для всех он был просто Брумель, старший по Херсону от Темных, точно так же, как Швед был старшим по Николаеву. Оба подчинялись старшему по Причерноморью, который обыкновенно пребывал в Одессе, а через него - шефу Дневного Дозора Киева и Украины. В конце двадцатого века шефом Темных Украины был Лайк, и это было лучшее время на памяти Шведа.

Что касается памяти Брумеля, не исключались иные варианты, поскольку Брумель был старше Шведа, правда неизвестно на сколько. Но по возрасту он вполне годился Шведу в отцы, потому что хорошо помнил войну с гитлеровской Германией, пережитую подростком. В условиях оккупации Брумель уцелел только благодаря способностям Иного. Тогда он был диким и к Дозорам отношения не имел, но при Хрущеве начал сотрудничать и уже при Брежневе стал старшим по Херсону.

Кажется, с Брумелем они не виделись лет пятнадцать, в последний раз - еще до памятной двухгодичной кругосветки Шведа, а это было раньше его назначения на место Лайка и стычек с фиолетовыми магами в Киеве.

Пашка тоже проснулся и гремел посудой, сам себя назначив старшим по камбузу. Шагрон, услышав это, сразу устремился на звук, так что Швед с Брумелем остались с глазу на глаз. Обосновались в большой комнате, которая с эркером.

- И где тебя, сосед, столько лет носило? - поинтересовался Швед, стараясь, чтобы это прозвучало ненавязчиво и не особенно серьезно. - Сколько раз в Херсон заезжал - тебя нет.

- Носит - это вас, мореманов, - ответил Брумель с ленцой. - А мы твари сухопутные, мы колесим. Что же до Херсона... А то ты не знаешь, как сейчас в тех краях. Все наши заранее по тапкам вдарили. Кому оно надо - война на родной улице? Людишкам не объяснишь, а изменить и Великие нечего не смогут. Даже если захотят. Санкций на глобальные воздействия Инквизиция не выдаст. А на воздействия попроще - разрешений не напасешься. В общем... Когда стало ясно, что очередной руины не миновать, я в Херсон даже возвращаться не стал, как сидел в Хорватии, так и остался. Потом перебрался в Испанию. Бывал в Испании?

- Бывал, но только в портах. Жарища там, капец. Особенно в Малаге. На экваторе, блин, и то не так жутко!

- Ну, не Норильск, это да, не отнимешь. Но не так уж там и страшно. И, потом, не круглый же год длится лето! Зимой там отлично. А ты, я слышал, в Крым наладился?

- В Севастополь. Выбирал, правда, не я, но выбором старших товарищей в целом доволен.

- Теперь, стало быть, под Завулоном ходишь?

- А куда деваться? Лайк потерялся. Я бы тоже, наверное, потерялся, да все те же старшие товарищи не позволяют. Хотя, если честно, грех жаловаться. Последние десять лет - чистый отпуск.

- Зато сейчас, поди, аврал и завал?

Швед прищурился.

- На что намекаешь?

- На то, зачем ты в Питере.

- А что ты об этом знаешь?

Брумель скривился, хотя скорее всего он пытался изобразить невеселую улыбку.

- О том, что у тебя миссия под тройным патронажем - знаю, хотя это тщательно скрывают. Я бы даже сказал - подчеркнуто и непререкаемо скрывают. А вот о ее цели - только догадываюсь.

Брумель внезапно подался вперед и соткал вокруг них со Шведом непроницаемый для слов и мыслей экран. Заклинание было достаточно затратное, и это явно показывало до какой степени Брумель полагает разговор важным. Как минимум - стоящим такого расхода Силы.

Швед аккуратненько прощупал поставленный экран. Скорее даже не для проверки на реальную прочность, а с целью проявить уважение и продемонстрировать, что увидел и оценил затраты.

- Так что? Расскажешь о своей миссии? По старой дружбе?

Когда Шведу было двадцать и даже тридцать, он действительно думал о Брумеле как о друге. Молодые люди почти всех, с кем есть что вспомнить, часто считают друзьями, хотя на самом деле все они, даже в самом лучшем случае - всего лишь добрые приятели. Не более. Друзей не бывает много - истина, которая обычно открывается ближе к сорока. А после пятидесяти порою хочется счесть, что друзей не бывает вовсе.

Так или иначе, но сегодня Швед неожиданно для себя осознал, что с Брумелем они друзьями никогда не были. Да, бывало пускались в загулы, да, проворачивали кое-какие дела, да, приглашали друг друга на праздники и посиделки. Но вообще говоря, другом Шведу справедливее было бы назвать того же Лайка, невзирая на пропасть между ними в силе и возрасте. Теперь, с высоты полтинника, похождения девяностых годов воспринимались совсем иначе. Да и как может друг пропасть на пятнадцать лет? Особенно в нынешнее время глобальных сетей, не говоря уж о возможностях, доступных Иным. Осознанно искать Брумеля Шведу все эти годы просто не приходило в голову. Вероятно, справедливо и обратное. И если внезапно приятель молодости возник на горизонте и твердит о дружбе - значит ему от тебя что-нибудь нужно. Сто процентов.

- Ты сам озвучил, что знаешь о тройном патронаже, - ответил Швед сухо. - Мне болтать лишнее вредно для здоровья, пойми правильно.

- Понимаю, - Брумель даже в лице не изменился. Видимо, был готов к тому, что Швед предпочтет отмолчаться. - Но все же? Если бы миссия была реально важной, я бы хрен к тебе пробился. А тут даже охраны нет. Никакой. Хотя обычно уже на дальних подходах сквозь цепь долдонов в балахонах не протиснуться. Вот я и подумал, что миссия не сложнее, чем в две тыщи третьем. Тогда только ленивый не знал, что команда Лайка приехала разбираться с дикими. А сейчас вообще никто ничего не знает.

- Так уж и ничего?

- Ну... Кое-какие слухи ходят, конечно. Вот я и хочу у тебя уточнить.

- А тебе это зачем? - в лоб спросил Швед, чувствуя, что это лучший ход в данный момент.

Брумель замялся.

- Интересно же... И, потом...

Он снова умолк, заерзал в кресле, взъерошил шевелюру - и все это получалось как-то суетливо и ненатурально. Или это Шведу только казалось? После недавних размышлений об истинных друзьях и настоящей дружбе?

- Короче, - заговорил Брумель решительно, - мне нашептали, что тебе поручено найти артефакт, которым когда-то пользовался аль Хазред. А я его наследие очень плотно изучал и продолжаю изучать. В сущности, это моя основная специализация. Понимаешь теперь?

- Это который ифрит? Бин Мансур? - зачем-то решил уточнить Швед, хотя другого аль Хазреда история Иных, вроде бы, не знала.

- Он самый. Абдалла аль Хазред Уссуф бин Мансур аль Азифи, - имя ифрита Брумель озвучил нараспев, как положено в восточных сказках.

Швед поразмыслил.

- О бин Мансуре я кое-что слышал, конечно. Но, честно говоря, давно его не вспоминал. Если бы моя миссия была связана с каким-нибудь его артефактом - как полагаешь, мог бы я не вспомнить? Так что увы: если ты намеревался пополнить свои знания о бин Мансуре чем-нибудь новым, тут я тебе не помощник.

У Брумеля на миг прорезалось торжество на лице. Как у охотника в засаде, на которого загонщики очень точно вывели затравленного зверя.

- Зато я могу стать тебе помощником, - сказал он со значением.

- Как же ты можешь стать мне помощником, если не знаешь, что я собираюсь делать? - спросил Швед вкрадчиво.

Брумель пожал плечами:

- Ты ищешь нечто, что имело отношение к аль Хазреду. Подобное меня интересует по умолчанию. А еще я точно знаю где в Питере прячут один из подтвержденных артефактов аль Хазреда. Вдруг это именно то, что ты ищешь?

- А вдруг не то?

- Но ты даже не спросил - на что я намекаю.

- Ну так расскажи, не тяни кота за хвост. А я уж потом решу - интересует ли меня это.

- Я знаю запасник, - торжественно произнес Брумель, - где пражская Инквизиция хранит стило аль Хазреда.

Швед размышлял недолго.

- Пожалуй, это не то, что я ищу.

Он хотел добавить что-нибудь вроде: "Я ищу не стило, я ищу совсем наоборот", но вовремя прикусил язык, потому что прозрачнее намека на Книгу трудно было представить.

- И все же, - не отступался Брумель. - Вдруг там найдется и то, что интересует тебя? Давай вместе сходим. У меня знания, у тебя полномочия. Сам сунусь - могут и спросить за это, а вместе с адептом под патронажем - совсем другой коленкор.

- А с меня в свою очередь не спросят - какого хера я к миссии постороннего подпустил?

- Во-первых, - уверенно пояснил Брумель, - у тебя свобода действий, в том числе и возможность при нужде рекрутировать любого Иного, кто окажется рядом. А во-вторых, кого ж тебе рекрутировать, если не старого друга, земляка и коллегу? Да тут и Совиная Голова решится зверствовать только если мы конкретно накосячим. Но мы ведь не собираемся косячить, правда?

Швед некоторое время прикидывал - стоит ли встревать в это небезупречное предприятие. По уму, вроде бы, не стоило. Однако, если начистоту, Швед вообще не представлял с какой стороны подступиться к возложенной на него миссии. Кроме стандартного тактического "ввяжемся в драку, а там разберемся", то бишь перспективы просто зайти в Юсуповский дворец и для начала осмотреться, он и придумать ничего не мог. И тут вдруг Брумель со своим предложением. Странным, даже подозрительным, но тем не менее...

- И где, ты говоришь, прячут оные сокровища оного аль Хазреда? - спросил Швед задумчиво, не до конца уверенный, что херсонец ответит.

Но Брумель ответил. Сразу, без колебаний:

- На набережной Мойки. В бывшем особняке князей Юсуповых.

"Сейчас, - подумал Швед, - мне полагалось бы вздрогнуть от неожиданности, но это было бы слишком театрально. Да и поздновато мне так реагировать, давно уже не детский сад, штаны на лямках. По-честному: я ведь чего-то подобного и ожидал. Брумель, друг мой, земляк мой, тоже не до конца откровенен, в этом сомнений нет. Он хочет меня использовать, меня и мою временную крышу адепта. Что в итоге делать? Можно отказаться. Брумель обидится, и будет, в общем-то прав, потому что пока не видно никакого теоретического риска для официальной миссии. Лайк вообще брал в команду не только зубров, юнцов тоже. А сегодня юнец скорее я. И потому - не разумнее ли просто согласиться на предложение? Даже если Брумель что-то мутит, а он без сомнений мутит, есть наблюдатели. В чьи обязанности как раз и входит разруливать всякие непонятки с Иными. А я - что я? Просто использую подвернувшийся под руку инструмент по фамилии Брумель, Иной, Темный, бывший глава бывшего Дневного Дозора города Херсона. Нагреют меня? Перспектива, конечно, мрачная, но у меня появится полное право заявить Великим: вы сами назначили адептом мага всего лишь второго уровня. На своем уровне означенный маг и действовал. А значит, надо соглашаться. Соглашаться. Только каждую секунду помнить три завещанные Хеной "не": не верь, не бойся, не мешкай. Брумелю я не верю, хотя может оказаться, что зря. Боюсь ли я? Во всяком случае, не больше, чем обычно. Остается не мешкать. Вот и не буду!"

- Я согласен, - объявил Швед вслух. - Когда пойдем?

Брумель, безо всякого торжества в облике, скорее с чувством усталого удовлетворения, откинулся на спинку кресла.

- Прекрасно, - выдохнул он. - Прекрасно. Пойти предлагаю следующей ночью. Не ближайшей, а следующей за ближайшей. Иначе подготовиться не успею. Нормально?

- Вполне.

- Тогда я пойду готовиться. Приду завтра к вечеру, в это же время. Нет возражений?

Шведу почему-то вспомнилось, что Кондор в Балаклаве тоже намеревался с ним встретиться "завтра, тут же, в это же время". И не срослось в итоге.

- Возражений нет, - ответил Швед. - Приходи. Мне-то следует приготовиться? Если да - то как?

- Силу не трать, - усмехнулся Брумель. - Ну и амулеты если есть - с собой прихвати. Все, снимаю экран...

- Погоди, - перебил Швед. - Еще вопрос: я тут не один, с командой. Она небольшая, но все таки: ведьма, упырица в качестве танка и слабенький маг для количества. Ну и Шагрон, я думаю, не откажется вписаться если что. Брать с собой? Или драка в сценарий не входит?

- Да Тьма с тобой, с кем драка? - отмахнулся Брумель. - Не с Инквизиторами же махаться! С такой командой как у тебя - без шансов. Вдвоем пойдем, по-тихому, без шума, пыли и свалок. У нас ведь только разведка, не так ли?

- Выходит, что так.

- Значит, вдвоем. Завтра, - закруглился Брумель и с некоторым усилием схлопнул экран.

Снаружи, словно зрители в зоопарке, стояли Шагрон и Пашка.

- Хорош уже секретничать! - оживился Пашка после снятия экрана. - Все на столе!

Швед вопросительно поглядел на Брумеля.

- Я понимаю, ты хотел уходить. Но, может, все-таки задержишься? Паша - кок что надо!

Брумель принюхался - и, честно говоря, это было легко объяснимо даже без авансовой похвалы Шведа Пашке.

Они всей компанией вошли на кухню - стол был накрыт так, словно над ним колдовала дюжина шефов из уважаемых ресторанов.

- Ни хрена себе! - поразился Швед, оборачиваясь к Пашке. - Когда это ты успел, а маг-кулинар?

- Да я что - больной, сам кулинарить? - ухмыльнулся Пашка. - Доставку заказал. Даже накрывали курьеры, не я.

- А как они вошли?

- Нормально. Через дверь. Я открыл. Они ж не Иные, Швед!

- Действительно, - сконфузился Швед. Экраны и "полог" предназначались тем, кто входит, не открывая дверей.

- Память я им всем почистил, не волнуйся! - добавил Пашка.

Швед повернулся к Брумелю.

- Видишь, какие хлопоты? Уважь уже компанию!

- Я задерживаюсь, - сообщил Брумель с каменной миной, но в следующую секунду не выдержал и расхохотался.

Швед глядел на него, а в голове вертелось: "Не верь. Не бойся. Не мешкай".

*** *** ***

- Разрешите, грандмейстер?

- Входи, входи. Присаживайся.

Инквизитор-топтун вошел и присел на краешек стула с затейливой деревянной резьбой на спинке.

- Выкладывай.

- Они приехали в восемь-семнадцать утра на Московский вокзал. У поезда их встретил московский сотрудник Дневного Дозора Москвы Шагрон - тот самый, который помог им догнать поезд в Твери после задержки в Люберцах. Видимо, из Твери рванул дальше в сторону Питера, зачем - мы не выясняли. После этого и группа адепта, и Шагрон прошли регистрацию, предстали перед наблюдателями - всеми тремя - и направились к месту... э-э-э... временной дислокации.

- В смысле - временной? Они что, снялись с Измайловского проспекта?

- Нет, грандмейстер. Я в том смысле, что не останутся же они там жить? Уедут рано или поздно.

- А...

- По прибытии разделились. Ведьма ушла пешком - гуляла по Невскому и Сенатской, каталась на катере, обедала в "Метрополе". Чистый туризм. Шагрон и молодая уехали в Петергоф, пробыли там до вечера. Адепт с подручным вышли позже всех, прошлись по окрестностям, после чего адепт имел получасовую встречу с Аркадием Бермасом, Иным, Темным, многолетним начальником научного отдела Дневного Дозора Киева. Теперь, наверное, бывшим сотрудником Дозора. Далее вернулись на квартиру и больше не выходили. Два с лишним часа назад вернулась ведьма, около часа назад - Шагрон и молодая, а также с ними Брумель, Иной, Темный, шеф Дневного Дозора Херсона, по всей видимости - тоже бывший. Где и когда он присоединился к Шагрону и молодой - не удалось выяснить, наверное, подсел по дороге из Петергофа в город, потому что по городу их уже вели и остановок они не делали до самого Измайловского.

- Когда и с какой целью в Санкт-Петербург прибыли Бермас и Брумель?

- Выясняем. По данным регистрации известно, что Бермас в городе давно, несколько лет, живет у родной сестры недалеко от метро Фрунзенская. Брумель, судя по всему, появился недавно и почему-то до сих пор регистрацию не прошел.

- Почему-то! - фыркнул Дункель. - Я должен знать почему! И ты это уже должен знать!

- Пролить свет на этот вопрос может только сам Брумель, а он до сих пор находится на Измайловском вместе с адептом. Не можем же мы вломиться туда и учинить допрос? Выйдет - выясним.

- Выясните... Что по Юсуповым?

- Князь самый младший прибыл позавчера, остановился где обычно. Ничего не предпринимает, ждет. Дед его не проявлялся. Из Вроцлавской Лиги за последнюю неделю разными путями прилетели четверо вампиров с русскими корнями, порознь. Регистрацию прошли и затерялись. Двое на Васильевском, один в Купчино и один во Всеволожске. Если они пересекут границы районов - нам дадут знать. Но чем они там заняты... Согласитесь, это выяснить трудно. Лицензии на охоту, если что, имеются у всех. У того, что во Всеволожске даже две. Если исходить из документов, предъявленных во время перелетов, к Юсуповым никто отношения не имеет, но документы, сами понимаете, мало о чем говорят. Особенно сейчас.

- Где оставил машину Шагрон?

- Около дома, на Двенадцатой Красноармейской.

- Похоже на то, что адепт и компания куда-нибудь двинутся этой ночью?

- Трудно сказать. Никаких признаков этому не замечено, скорее даже наоборот - ведьма и Шагрон с молодой накатались, нагулялись, и теперь вероятно, станут отдыхать. А вот адепт с подручным последние несколько часов вели себя пассивно, вполне возможно - набирались сил перед предполагаемой акцией. Наблюдение за домом установлено, если выйдут - я немедленно сообщу.

- По юсуповским местам пикеты установлены?

- С самого утра, меняются каждые четыре часа. Во дворце на Мойке - усиленные.

- Там и Темные трутся, я слышал? Из когорты Завулона?

- И Темные, и Светлые тоже. Ведут себя корректно, не мешают, не отсвечивают.

- Хорошо. Ступай, работай. Если за дверью Хена есть - скажи, чтобы зашел.

- Слушаюсь, грандмейстер!

Инквизитор встал, накинул капюшон и тенью вытек за дверь. Через несколько секунд к Дункелю вошел оборотень Хена. Вошел, и без спроса уселся на тот же стул с резной спинкой.

*** *** ***

Наутро Швед проснулся довольно рано - массивные напольные часы в комнате с эркером еще не пробили девяти. Накануне сидели не особенно долго, да и пьянки как таковой не случилось: употребили, но весьма умеренно, причем для этого не приходилось себя сдерживать. Как-то оно само так получилось. Чинный вечер взрослых мужчин, без излишеств и хулиганства. Швед поймал себя на мысли, что такие вечера ему стали нравиться куда больше, нежели буйные загулы молодости.

А еще, засыпая, Швед долго размышлял о Пустой Книге и ее роли в судьбах человечества.

Главная мысль, которую удалось сформулировать, вполне тянула на гипотезу - в меру философскую, в меру пафосную и, как виделось Шведу, - вполне вероятную. Пришла она, как это часто бывает, уже когда Швед начал задремывать, а в такие моменты интеллект особым образом раскрепощается и не боится фантазировать.

Что, в сущности, Пустая Книга дает Иным? Новые сильные заклинания. Новое знание. Дающееся без усилий, почти даром. Не оттого ли знание это в конечном итоге ведет к неисчислимым бедам? Любое знание, добытое потом, кровью, озарениями и трудом, тем и ценно, что путь к нему тернист. К чему, кроме бед, может привести знание накопленное неизвестно кем, дармовое, невыстраданное? Чужое знание?

Придя к этому закономерному выводу Швед и уснул. Снились ему Кондор, перебирающий драгоценные камни в кисете, Брумель в черной карнавальной маске, Лариса Наримановна за рулем кабриолета и почему-то Марта с братиком на руках.

Первое, о чем подумал Швед, открыв глаза: "Надо поговорить с Аркадием Семеновичем. Даже если моя справка еще не готова. А если разговор, как не раз случалось ранее, перерастет в дискуссию - вообще будет отлично".

Выводом о губительном чужом знании следовало поделиться с кем-нибудь по-настоящему мудрым, и бывший начальник научного отдела на роль собеседника подходил как никто другой.

Минут через пятнадцать Швед уже собрался ему позвонить, но даже не успел потянуться к мобильнику на прикроватной тумбочке.

"Сейчас запиликает", - подумал Швед.

Мобильник исторг мелодию вызова.

Швед мельком взглянул на экран и привычно не удивился. Ни капельки.

Звонил Бермас.

- Доброе утро, Дима! Я не рано?

- Здравствуйте, Аркадий Семенович! Не поверите - хотел вам звонить! Вы меня опередили.

- Значит, судьба, - вздохнул Бермас безо всякого удивления. - Что хотели?

- Поговорить. Обсудить кое-какие возникшие мысли.

- Связанные с миссией?

- Напрямую.

- Точно судьба. Приезжайте. Я тут выявил достаточно интересные моменты... ну и в свою очередь на эту тему поразмыслил. Ночь напролет.

"Удачно, что Брумель назначил визит в Юсуповский дворец на будущую ночь, - подумал Швед. - Времени у меня - вагон, до темноты".

- Метро "Фрунзенская". Московский проспект семьдесят шесть. Я вас встречу у дома, все равно надо песика выгулять.

Швед сверился с картой города и схемой питерского метро и понял, что дойти пешком будет разумнее. До набережной, потом по ней, а там и Фрунзенская уже. Удобное место для базы выбрала Ниночка! Все рядом. Как будто предвидела.

Тихонько одевшись и собравшись, Швед выскользнул из квартиры. Кажется, удалось не потревожить ни Пашку с Шагроном, ни девчонок, хотя у двери нижней из занимаемых квартир Швед уловил какую-то ведьмовскую магию, как всегда странноватую и не до конца понятную. Вроде бы заточена на слежение и охрану, но как конкретно действует - с ходу и не разберешься. А если не знаешь какой именно амулет в ней задействован - разбираться придется о-о-чень долго. Поэтому Швед просто прошмыгнул мимо по лестнице, стараясь не задеть ни одной привешенной нити. Кажется, удалось.

Швед вышел на улицу, вдохнул утреннего воздуха и нашел, что даже изрядная примесь автомобильных выхлопов его не слишком портит. Достиг проспекта и свернул направо.

Путь до дома Аркадия Семеновича он одолел даже быстрее, чем ожидал, но огорчился этому не слишком, понимая, что просто побродить сможет и потом. Сначала дело.

Бермас ожидал его между аркой, ведущей во двор, и входом аптеку. У ног Аркадия Семеновича, далеко не отходя, прогуливался крупный шотландский терьер, безо всякого поводка.

Швед пожал Бермасу руку; пес с интересом обнюхал кроссовки Шведа, задрал голову, удостоил обладателя кроссовок взгляда, в котором читалась почти человеческая ирония, вежливо шевельнул хвостиком-обрубком и степенно направился в арку, без спешки переставляя коротенькие терьерские лапки.

- Пойдемте, Митя... то есть, Дима, - предложил Бермас. Он иногда сбивался на старомодное "Митя", Швед это хорошо помнил.

- Не боитесь собакена без поводка выгуливать? - поинтересовался Швед. - Все-таки улица, машины...

- Не боюсь. Эта сволочь неприлично умна и под машину ни в жизнь не полезет, даже если учует на противоположной стороне проспекта течную суку. Пойдет на переход и дождется зеленого светофора. И если думаете, что я преувеличиваю - то ничуть. Это не собака, это Иной в собачьем мире. Вам ведь слегка за пятьдесят, так? Ему немногим меньше. Он был щенком, я чесал ему пузико, а по телевизору в это время наш дорогой Леонид Ильич вещал о задачах какой-то там по счету пятилетки, вот так.

- Иной в собачьем мире? - удивился Швед. - Это как?

- Это я образно, - вздохнул Бермас. - Но полагаю, тут не обошлось без вмешательства моей сестры. Сейчас поднимемся, я вас представлю и, скорее всего, вы все поймете сами.

Подниматься пришлось на третий этаж. Вошли в квартиру; пес сразу же убрел вглубь по длинному коридору и исчез за углом. Швед разулся, сунул ноги в предложенные тапки и пошел вслед за Аркадием Семеновичем.

"Интересно, - подумал Швед, - сестра у Семеновича старшая или младшая?"

В просторной, старомодно, но мило обставленной комнате их встретила молодая женщина, вполне эффектная, что по внешности, что по макияжу, что по одежде. Но удивило Шведа не это.

Сестра Аркадия Семеновича была Иной, об этом Швед уже слышал. Она оказалась целительницей, достаточно сильной - пожалуй, что силой она соответствовала магу первого уровня, а это сильнее Шведа. Удивило то, что она была Светлой.

Швед при виде ее просто остолбенел.

- Знакомьтесь! - заговорил Бермас. - Это Дмитрий, тот самый, который в Киеве... Ну, ты поняла. А это моя сестра, Вера Семеновна.

- Здравствуйте, - произнесла сестра, критически глядя на Шведа. А самому Шведу вдруг стало чуточку неуютно, как будто он пришел на рентген, а врач - молодая и симпатичная - велит ему обнажиться. Вера Семеновна обнажаться пока не велела, но глядела так, будто рентген у нее встроенный.

- И вот этот мальчик был главой Дневного Дозора на Украине? - риторически вопросила Вера Семеновна. - Куда катится мир! Неудивительно, что снова приходится воевать, там, на юге.

- Между прочим, он был далеко не самым худшим главой Дневного Дозора! - заметил Аркадий Семенович философски.

- О, да! - Вера Семеновна очаровательно улыбнулась, отчего по спине Шведа пробежался лютый холодок. - Видала я и похуже! Прямо тут, в Петербурге!

Швед невольно вспомнил шефа Темных Питера двадцатилетней давности и вынужден был внутренне согласиться: сам он куда сильнее того шефа. И не без оснований подозревал, что толковее.

- Ладно, Темные, ступайте, секретничайте. Обещаю не подслушивать. Проголодаетесь - подайте голос.

И она ушла в смежную комнату, плотно затворив за собой дверь.

- Вот так, молодой человек, - вздохнул Аркадий Семенович. - Пойдемте теперь на мою половину.

По другую сторону коридора располагалась точно такая же большая гостиная, только окна ее выходили не во двор, а на Московский проспект. И точно так же из нее в смежную комнату вели двери, и на дверях этих, и на стенах тоже стояла магическая защита, старая, прочная и надежная. Ставил ее явно маг экстра-класса и явно очень давно, а чтобы такую подновлять - вполне хватает и скромных сил Темного целителя Аркадия Семеновича Бермаса.

Едва Швед вошел в комнату, он перестал ощущать все, что находится за ее пределами. В мире акустики есть удачный аналог - точно так же перестаешь слышать весь мир, когда попадаешь на студию звукозаписи, инженер затворяет звуконепроницаемую дверь и ты остаешься наедине с инструментом, микрофоном и усилителем, а весь остальной мир звуков исчезает. Вот и комната Аркадия Семеновича была наглухо изолирована от любой магии, правда обычный шум Московского проспекта сюда все-же проникал - был еле-еле слышимым.

Швед попытался прощупать защиту и быстро понял, что слишком для этого слаб и неопытен. В московском офисе Дневного Дозора на Тверской кабинет Завулона был окутан примерно такой же, но здесь защиту ставил не Завулон, это безошибочно угадывалось по магическому почерку.

- Старая работа, - прокомментировал Бермас, от которого, конечно же, не ускользнули робкие изыскания Шведа. - Тут раньше один мой родственник жил. У нас вся семья изначально так - мужчины ко Тьме, женщины - к Свету. И ничего, живем как-то...

Обставлена комната была достаточно аскетично: рабочий стол-бюро, рядом секретер; напротив - два книжных шкафа. В дальней от окна части - кровать, похожая на армейскую, только больше габаритами, пузатенькая прикроватная тумбочка, старинный стул а-ля Гамбс и массивный платяной шкаф. Мебель была почтенная, скорее всего девятнадцатого века, за исключением современного директорского кресла у стола. Если бы не это кресло, современный компьютер на старинном столе смотрелся бы чужеродно. А вместе с креслом - возникала неожиданная гармония, как на комбинированных фотографиях одного и того же городского пейзажа, где на части фотографии запечатлен очень старый вид, а на оставшемся месте - современный.

Аркадий Семенович принес единственный стул поближе к столу и пригласил садиться. Сам он устроился на хозяйском месте у компьютера, в кресле.

- Итак, - заговорил он. - Первое, что выяснилось за последние часы - у меня появился доступ к архивным документам Дозоров, которого раньше не было. Даже к некоторым документам Светлых. Подозреваю, что с завершением вашей, Дима, миссии доступ этот закроют. Я не стал предметно разбираться как да почему он появился, просто нашел раздел, посвященный Пустой Книге и изучил его. Ничего особенно нового я не узнал, просто подтвердились некоторые мои старые догадки и предположения. Да, действительно, работая с Пустой Книгой, когда она в активной фазе, толковый маг способен зафиксировать новые заклинания, ранее неизвестные или не работавшие. Сила этих заклинаний напрямую связана с силой самого мага, примерно как вес тяжелоатлетов связан с весом тяжестей, которые они в состоянии поднять. Стало быть, вы, Дима, уж извините, можете не волноваться понапрасну: ничего способного потрясти основы мироздания вам пробудить не суждено. Как минимум - пока.

- Основы мироздания я потрясать не собирался, - проворчал Швед. - Но ваши слова будят во мне сдержанный оптимизм. Хотя я сознаю: основательно нагадить мирозданию способен даже маг второго уровня. А чем, в сущности, я ограничен? Силой, которой могу манипулировать?

- И Силой тоже. Но не в голой Силе дело - точнее, не только в ней. Еще - в воображении, в умении мыслить масштабно и нестандартно. А главное, работая с Пустой Книгой маг должен ясно представлять - чего конкретно он добивается. То есть, если речь о новом заклинании, предполагается, что Проводник хорошо разбирается в соответствующих областях магии и знания как такового, и при нужде смог бы составить заклинание и без Книги. Просто на это пришлось бы затратить пропасть сил и еще больше времени.

- Значит, Книга - просто помощник? Инструмент?

- Конечно! Любой артефакт, даже самый сильный - просто инструмент. Главное - в нас.

- Другими словами, она просто делает мага гением и корифеем - на какое-то время? Вынуждает его совершить открытие?

- Трудно сказать однозначно. Возможно, Книга ненадолго стимулирует мыслительные процессы того, кто с ней контактирует. Но ровно так же возможно и то, что она меняет наш мир. И после этого изменения то, что ранее не работало, начинает работать. Новое заклинание, к примеру. Или новый физический закон.

- Физический закон? - изумился Швед. - Ничего себе!

- Я сказал - "к примеру", - пожал плечами Бермас. - К тому же, не забывайте - если соберетесь внедрить работающую антигравитацию или сверхсветовой двигатель, вы должны представлять как и почему это должно работать, хотя бы на уровне принципа. Вслепую, опираясь лишь на "хочу, чтоб работало" - не получится.

- То есть, если существует мощное заклинание, которое по идее должно работать, но почему-то не работает, то с помощью Книги можно его допилить, сделать рабочим?

- Грубо говоря - да.

- А еще грубее говоря, превратить свое невежество, или, если хотите, неполное знание - в истину?

Бермас с легким скепсисом покачал головой:

- Нет, полагаю - не так. Я бы назвал это заполнением пробелов в не до конца изученных областях знания.

- Значит, так или иначе, но мне придется то, чего я не знал, получить без усилий и объявить своим? Получить чужое и пользоваться как своим?

- Что значит - чужое? - удивился Аркадий Семенович. - Как знание может быть чужим? Поясните.

- Ну, вот, допустим, заставил я заработать с помощью Книги какое-нибудь доселе неизвестное мощное заклинание. Но ведь я не сам дошел до его сути и реализовал в Сумраке. Я получил готовый рецепт - не знаю чей. Воспользовался чужим. Стало быть, это знание чужое! А принесет пользу ли чужое знание, краденное знание? Понимаю, вопрос скорее из области этики, а не науки, но все же?

- Да ну, бросьте, Дима, - Бермас легонько махнул рукой в сторону Шведа. - Вы когда в школе учились, что, каждую теорему доказывали самостоятельно? Или учили доказательство по учебнику? Или когда постигали первые простенькие заклинания? Знание неперсонифицировано. Да, каждую теорему кто-нибудь доказывает впервые. И с этого момента доказательство становится достоянием всего человечества. А каждое работающее заклинание - достоянием всех Иных.

- Но Книга ведь древняя, если не врут. И заклинания оттуда, вполне возможно, реализованы не людьми. Во всяком случае, не людьми нашей цивилизации.

- А какая разница? - продолжал недоумевать Бермас. - Люди, не люди... Наши тела - просто оболочка для разума. Любое знание любого индивида с момента формулировки, доказательства, реализации, открытия становится доступным для любого другого индивида-носителя разума. В теории, конечно, в идеале, потому что с некоторых весьма давних пор, знание, а точнее - информация распространяется по миру дозированно и часто становится закрытой от большинства. Но называть информацию своей или чужой совершенно бессмысленно. Информация, знание само по себе не может приносить пользу или вред, все зависит от применения. Вон, почерпнутое из Пустой Книги сколько раз применяли. И каков эффект? Все зависит от того, кто применяет, как применяет, куда применяет. Насколько силен тот, кто применяет и чего он, собственно, хочет, к чему стремится. Так что... дело в нас, Дима. И Пустая Книга часто очень отчетливо высвечивает истинные черты магов, которые имеют с ней дело.

- Действительно, - Швед глубоко вздохнул. - Есть где порезвиться сильному магу с фантазией. Неудивительно, что эксперименты с Пустой Книгой в прошлом решили прикрыть. Но тогда напрашивается вопрос: почему сейчас, в случае со мной этот запрет благополучно похерили?

- Потому что сейчас ситуация ровно обратная. Не Иные возобновили эксперименты с Пустой Книгой. Изначальные Силы посредством Пустой Книги решилась на эксперимент с Иными. С одним конкретным Иным. С вами, Дима. В данной ситуации даже запреты Гесера, Завулона и Дункеля вместе взятых не имеют решающего значения, потому что любые титаны из числа Иных теряются на фоне Изначальных Сил.

- Эксперимент? Со мной? - Швед на какое-то время задумался. - Не понимаю - зачем?

- Да все затем же, - почти без эмоций произнес Аркадий Семенович. - Чем-то наш мир Изначальные Силы не устраивает. Поэтому они хотят наш мир изменить. Подправить. С вашей помощью. С моей - вот я вам подсказываю, просвещаю вас. С помощью Великих Магов - которые позволяют твориться всему, что сейчас происходит, хотя теоретически могли бы пресечь. В сущности, Изначальные Силы уже меняют наш мир - многое из того, что я сейчас рассказываю и еще расскажу, ранее я просто не знал, хотя кое о чем догадывался, а кое-что предполагал в силу образования, эрудиции и опыта.

- Тяжело обитателям высших сфер живется, - пожаловался Швед. - У меня уже мозги закипают. Ну, хорошо, Аркадий Семенович. Допустим, допустим Книга призвала меня и вот он вершится, этот самый пресловутый эксперимент. Добрался я до нее, взял в руки. А дальше-то что? У меня по поводу новых заклинаний или той же антигравитации никаких идей пока нет. Абсолютно. Ноль.

- Если вы, Дима, чего-нибудь не видите, это еще не значит, что оно не существует. Книга вас зачем-то избрала. Значит, разглядела в вас то, что ей нужно. Значит, оно объективно существует. Иначе вы не прошли бы экзамен у Стража.

- И снова - допустим. Но технически-то, технически? Вот настал Тот Самый Момент, взял я Книгу в руки - и что дальше? Она же древняя! И текст там проявится на каком-нибудь мертвом языке, нутром чую. Как, скажите на милость, я его прочту?

Бермас внезапно выпрямился в кресле и поглядел на Шведа со смесью удивления и жалости. А потом сказал:

- Что значит - прочту? Пустая Книга потому и Пустая, что в ней нечего читать. В ней пишут! Вы что, не знали?

Когда первый шок от услышанного схлынул, в голове Шведа пульсировала одна-единственная мысль: "Так вот почему стило! Им, оказываются, пишут в древних книгах всякие аль Хазреды! А как можно счесть чужим то, что начертал ты сам?"