Цвет ее глаз

Глава 28 Странный человек

Мне неоднократно говорили, что я ненормальная. Наверное, так и есть, потому что для человека, который несколько минут назад собирался сгореть в разбившейся вдребезги машине, я веду себя неестественно. Не в том дело, что слишком уж спокойная, это, конечно, напускное, издержки строгого воспитания. Держусь так, как полагается держаться уважающей себя девушке, в нас это вбито до автоматизма, а он обычно срабатывает без сбоев.

Все дело в мыслях.

Избежав одной опасности я думаю о другой. О том, что мы каким-то чудом обогнув глубочайший похожий на горное ущелье овраг по самому краю, остановились внизу на перекрестке двух ничем не примечательных грунтовых дорог затерянных на одном из бесчисленных кластеров Ближнего запада. С трех сторон к нему подступают непроглядные заросли деревьев и кустарников, в любой момент оттуда может выскочить урчащая погибель. К тому же не надо забывать, что позади мы тот еще переполох устроили, пусть от той жуткой твари удалось оторваться, но зараженные умеют быть упорными, она может продолжать преследование, следы нашей сумасшедшей езды разглядеть несложно.

Но машина замерла с распахнутыми дверцами перегородив перекресток, а рядом с ней стоит господин Лазарь с наслаждением дымя вонючей сигарой. Вид у него самый безмятежный, винтовка болтается на плече, он явно ничего не опасается и никуда не торопится.

То есть нарушает важнейшие правила поведения на стандартных кластерах. Держится на открытом месте к которому, тем не менее, можно подобраться незаметно и при этом курит – немыслимо опасное занятие. Нюх на табак у зараженных превосходный, вредной привычке можно безнаказанно предаваться лишь находясь на защищенном стабе, да и там зачастую это не одобряется.

Выбравшись из машины, я, стараясь выглядеть не менее безмятежной чем полковник, огляделась по сторонам. Видимость тут отличная, это не в грязные стекла вглядываться. Но ничего нового не заметила.

Мы и правда стоим в опасном месте и ведем себя крайне глупо.

Точнее, глупо себя ведет полковник, я-то как раз все осознаю.

– Яблоко хочешь? – вспомнил обо мне господин Лазарь традиционным предложением.

– Нет, благодарю.

– Нелогичный язык.

– Вы о чем?

– Язык. Ваш язык. Я о русском языке. Ты всего лишь два слова сказала, но в них одновременно и отрицание, и согласие, и благодарность, но собранное воедино остается одним лишь отрицанием. Сочетание несочетаемого, плюс излишество. Этот язык для меня не совсем родной, раньше я терялся на таких моментах. Со временем привык, но иногда забываюсь и спотыкаюсь на несообразностях.

Мне показалось, что полковник просто хочет поговорить и напрашивается на вопрос, который по его мнению обязано задать мое любопытство. Я должна поинтересоваться, откуда он родом, и почему язык, которым так прекрасно владеет, ему не совсем родной.

Но господин Лазарь столь привычно-ненавистен, что мне безразличны абсолютно все детали его биографии, какими бы интересными они не были. И поэтому молчу.

А вот ему и правда хочется поговорить. Без давления на меня, просто как обычные люди разговаривают.

Не выдержал, вынув изо рта сигару и произнес:

– Волнуешься, Элли? Не надо волноваться, мы в одном из самых безопасных мест в мире. К сожалению, это ненадолго, кластер через несколько часов перезагрузится. Твари такое чуют заранее, перед этим они странно себя ведут, потом разбегаются кто куда. Впрочем, это тебе известно и без меня. Сейчас как раз тот момент, когда мертвяков след простыл, но тумана еще нет. Самое мирное времечко, ни малейшего намека на нескончаемую бойню. Видела тех уродов на дороге? Те самые, как раз отсюда улепетывали. Мы поторопились, задержись еще минут на десять, и никого бы там не застали. Но это и к лучшему, тебе ведь встряски на пользу идут. Ну и как тебе поездочка? Хорошо встряхнулась? Понравилось со мной кататься? Вижу, что нет, глаза тебя выдают, такие глаза не умеют обманывать. Ну давай, позлись как следует маленькая стервочка, это забавно выглядит. В детстве у меня был котенок, если его сильно дразнили, он вел себя точь-в-точь как ты.

– Я вам не котенок.

– Ага, знаю. Ты даже на него не похожа. Просто вспомнилось. О! А вот и Кислый. Никогда не опаздывает – не мужик, а швейцарский хронометр.

Полковник обернулся в сторону дороги выходившей из зарослей. Там, шагах в двадцати от нас, можно было разглядеть россыпь костей крупного животного, но его заинтересовали не следы пиршества зараженных, а человек выехавший из-за зеленой стены на велосипеде.

Да-да – именно на велосипеде. Абсолютно незащищенном и к тому же смехотворно-тихоходном транспорте на мускульной тяге. Я, конечно, слышала, что немало рейдеров пользуются ими, высоко ценя бесшумность и проходимость в недоступных для машин местах, но слышать одно, а видеть такое как-то дико, тем более на западе.

К тому же на велосипедах лучше не приближаться к местам, откуда могут неожиданно выскочить зараженные. Скорость слишком маленькая и быстро ее не наберешь. Но этот человек только что проехал по дороге стиснутой густыми зарослями и ведет себя при этом в высшей степени невозмутимо.

По виду можно дать все пятьдесят лет, то есть выглядит как неизмененный Ульем новичок, но в это не верится, потому что он держится так, будто всю жизнь здесь прожил. Лицо морщинистое, застывшее в недовольно-недоверчивой гримасе, кожа на нем грубая и неряшливо усеяна клочками щетины, во всем облике сквозит что-то ленивое, сонное, как у человека не от мира сего, но глаза при этом колючие, цепкие – странноватое сочетание. Экипирован как дикий рейдер: заношенные зеленые штаны, куртка того же цвета из плотной ткани не первой чистоты, голову прикрывает кожаная кепка со смешными опущенными ушами. Из-за шеи выглядывают закрепленные почти горизонтально черные ножны с огромным ножом или тесаком, другого оружия не видно. Впрочем, когда велосипедист подъехал поближе, смогла разглядеть, что сбоку от сиденья в хитроумно устроенном каркасе из проволоки устроился дробовик с обрезанным прикладом, а под курткой на поясе болтается кобура с пистолетом, явно немаленьким.

Я не удивилась, когда незнакомец остановился рядом с нами, прислонил велосипед к машине, шагнул к полковнику и молча протянул руку, а тот, тоже ничего не говоря, вложил в нее обрезанную перед этим сигару. И без сказанных господином Лазарем слов понятно, что мы сюда приехали именно ради встречи с этим рейдером, никогда не поверю, что он случайно здесь появился.

Велосипедист выпустил клуб дыма, скривился и тусклым голосом произнес:

– Табачок у тебя – отстой.

– И тебе привет, Кислый.

– Я больше не Кислый.

– Ну да, до меня дошел слух, что ты сам себя перекрестил. Неправильно это.

– Ты меня искал, чтобы правила перетереть?

– Да мне плевать на здешние суеверия, я не настолько тупой. Ты как? Назад не собираешься?

– И что я у вас забыл?

– Кое-что изменилось, тебе многие будут рады.

– Ага, ну да, изменилось. Лазарь, люди не меняются, а, значит, ничего не меняется. К тому же ты разве не забыл? Я уже четвертый год как мертвец, можешь плевать на все суеверия, но настоящие мертвецы в Улье не возвращаются, они здесь смирные.

– В принципе, согласен, но я первый раз вижу такого бодрого покойника.

– Ну да, ага, твоими молитвами воскрес, иначе у нас никак. Сука ты, Лазарь. Все вы суки последние, и особенно Дзен. Все дерьмо от таких как вы – от людей. Вот потому мне среди мертвяков спокойнее. Я ведь каким-то боком теперь им свой.

– Не говори глупости.

– Ну а что? Раз я помер, получается, тоже мертвяк. Ну так для чего звал? Вот-вот кисляк пойдет, валить отсюда пора. Здешние твари туповатые, даже на бедный кластер сбегаются, лишь бы тот в перезагрузку ушел. Так что не тяни время.

Полковник, обернувшись, уставился на меня задумчивым взглядом и, отбросив толстый окурок, сказал:

– Кислый, полюбуйся на эту девочку.

– Ну полюбовался, и что дальше?

– Как она тебе?

– Ты в смысле для согрева матраса мне ее предлагаешь, или вопрос в другом?

– Ну и кто из нас время тянет? Ты так хорош, что сам понимаешь в чем вопрос.

– Она хорошая девочка, и росла не для таких уродов, как вы.

– Это я и без тебя знаю. Так получилось, что она принадлежит Дзену, он очень за нее волнуется.

– Дзен умеет волноваться? Ну надо же, да это почти что падение небес на землю. Девочка никому не принадлежит, она особенная, над ней нет никого, кроме Стикса, он для нее и папа, и мама, и хозяин.

– Давай обойдемся без метафизики, время и правда не ждет. Я тут пытаюсь кое-что узнать о ее умениях. Расскажи все, что сумеешь вытянуть.

Только тут я поняла, что этот человек знахарь, причем сильный. Ему даже не понадобилось ко мне подходить или прикасаться к затылку.

Я слышала, что люди этой профессии нередко бывают чудаковатыми. Этот, похоже, точно из ненормальных. Я не знаю его историю, не знаю как и чем он живет, но по некоторым штрихам понятно, что жизнь его обыкновенной не назовешь.

Может он хотя бы сейчас после прямого вопроса все же положит ладонь на затылок? Они почти всегда это делают.

Но этот по прежнему не предпринимал попыток прикоснуться или хотя бы приблизиться.

– Девочка умеет быстро подогревать жидкости в емкостях при контакте стенок с ладонями.

– Что еще?

– Недавно с малышкой случилась множественная активация и какие-то тупые коновалы чуть до могилы ее не довели.

– Я знаю, что азовские ни на что хорошее не способны, но я не знаю – на что она сейчас способна.

– Ни на что. Вообще ни на что.

– То есть ее новые умения прогорели?

– Нет, они никуда не пропали, они как бы заморожены, девочке через многое пришлось пройти. Ей осталось подождать около недели, этот срок можно уменьшить только очень сильной встряской, а не мелкими забавами, я вижу, что ты на них не скупился. Ну а пока что она будет согревать твой кофе, большего от нее не жди.

– Да, ее неплохо встряхивали позавчера. И сегодня я лично с ней позанимался. Не такие уж забавы – все серьезно.

– Значит, плохо встряхивали, раз не сработало. Просто подожди, оставь ребенка в покое, никуда ее таланты не пропали.

– Но они точно сейчас не работают?

– Если сомневаешься во мне, спроси у других.

– И у кого же я могу спросить? Есть на примете кто-нибудь получше тебя?

– Поищи, у тебя возможностей побольше моего.

– Значит, надо подождать около недели?

– Я бы дал максимум десять-двенадцать дней. Точнее не скажу, девочка непредсказуемая. Мало того, что дитя Стикса, возраст непростой, гормоны бурлят вперемешку с эмоциями – проблемный контингент. К тому же она не слабачка, а сила воли иногда творит чудеса.

– Но сейчас она умеет подогревать воду и больше ничего?

– Опасаешься сюрпризов? Пока что опасаться рановато. Ей сильно досталось, в себя никак прийти не может. Вы бы ее отпустили, так для всех лучше будет.

– В смысле?

– Говорю, отпустить ее надо. Не ваша она.

– Опять ты за свое.

– Да ты не хуже моего это понимаешь. Отпусти, и ей лучше будет, и тебе. Нехорошее вы задумали. С ребенком Улья так поступать нельзя – Стикс всех нас создает свободными, а их тем более. Вспомни мясные фермы, как ваши, так и у восточников. Кто-нибудь сумел объяснить, почему там так плохи дела с урожаем? Вот то-то. Вы играете с вещами, которые не понимаете, а Улей может серьезно наказать и за куда меньшее.

– Азовских не наказал.

– Ты уверен? А я вот слышал, что их дела сильно попахивают хреном.

– Проблемы у азовских образовались не из-за каких-то там мистических происков непонятно кого, Стиксу плевать на всех его детишек.

– Откуда тебе знать – на кого ему плевать, а с кого он пылинки сдувает?

– Ты тоже это знать не можешь.

– Ага, тайна великая, согласен. Но зато я знаю вас. Лазарь, ей нельзя в вашем тухлом гадюшнике оставаться, никак нельзя. Не шутите с девочкой Стикса, говорю же – он умеет оберегать своих деток. Глаза у нее хорошие, такую отец в беде не бросит.

– Всем ты хорош, Кислый, но чем дальше, тем больше тебя заносит куда-то не туда.

– Я прямо иду, а вот вас и правда заносит. Это твоя жизнь, тебе о ней и думать, но если не отпустишь девочку, я за тебя и обсосанного спорана не дам. Ну так что, узнал чего хотел или вопросы остались?

– Ты рассказал мне не все.

– Все, что тебе можно знать, ты узнал, об остальном даже не думай – сам сгинешь и других за собой утянешь.

– Даже так? – тон полковника стал угрожающим, а глаза сузились.

– Ага, именно так. И не надо на меня смотреть, как удав на кролика, против меня твои гляделки не действуют, попроси у Стикса подарок посильнее. Ну это если он простит тебе фокусы со своей дочкой. Бывай Лазарь, пора отсюда сваливать, я ведь больше не Кислый, чтобы кисляком дышать, а он вот-вот пойдет. Ну а ты, девочка, не бойся, Стикс тебя не обидит. Людей бойся, мертвяков бойся поменьше, а Стикса бояться вообще не надо, для тебя он всегда будет добрым. Пять даров он тебе дал, пять – запомни. Прекрасные дары, ни один из них не будет лишним. Два ты уже развернула и попробовала, остальные развернешь, когда подойдет нужное время. А пока что недельку пережди, дай себе дух перевести и больше не надрывайся, опасно это.

С этими словами странный знахарь, брезгливо скривившись, отбросил так и не начатую сигару, вернулся к велосипеду и, ловко оттолкнувшись от земли, объехал машину, после чего направился в обратную сторону.

Полковник, уставившись ему вслед, задумчивым голосом задал неожиданный вопрос:

– Элли, ты когда-нибудь пробовала подогревать кофе рукой?

– Нет.

– А чай?

– Тоже нет.

– Считаешь, что с даром тебе не повезло?

– Бывает и хуже.

– Согласен, бывает. Ладно, забирайся в машину, сейчас и правда туман пойдет, а я тоже не люблю кислотой дышать. Сегодня нам еще много придется покататься, денек напряженный.

Спустя минуту мы так же подпрыгивая на бугорках и ямах быстро неслись по накатанной грунтовой дороге. Полковник помалкивал погрузившись в какие-то непонятные мне мысли, я тоже рот не раскрывала, потому что не люблю разговаривать с этим человеком. Антипатию даже любопытство неспособно смягчить.

Я сейчас должна от него сгорать, мне ведь дико интересно узнать – в чем суть происходящего? Зачем господин Лазарь с риском для моей и своей жизни устроил эту поездку? И что это за знахарь такой непонятный, живущий сам по себе на опаснейших землях, в этом я точно уверена, одного взгляда достаточно, чтобы осознать степень въевшегося в него одиночества.

Любые знахари высоко ценятся во всех стабах, их умения всегда и всем нужны, что он забыл в такой глуши и почему чурается общества?

Но нет, я от любопытства не сгораю. Я начинаю догадываться о главном – полковник Лазарь меня опасается. Или, вот уж немыслимое – даже боится.

В это невозможно поверить, но я не нахожу другого объяснения.

Нет, он боится не совсем меня – его беспокоят мои не выявленные умения. Подозревает, что я ухитрилась скрыть их от специалистов, что на самом деле все они или что-то из них готовы к использованию.

Он опасается, что я не так уж беззащитна, как кажется. Что, выждав удобный момент, неожиданно ударю тем, что пропустили знахари западников. Почти уверена, что наша поездка лишь кажется сумасбродной и дико рискованной, на самом деле меня провоцировали, и где-то неподалеку всегда находилась группа поддержки, способная прикрыть в случае опасности и обезвредить меня, если проявлю все свои скрываемые способности.

Провокация не сработала – мне нечем удивить западников, я и правда не умею ничего серьезного. Не отказалась бы от дара испепелять врагов одним прикосновением или чего-то в таком духе, но увы, мои желания Улью неинтересны.

Но господин Лазарь подозревает плохое. Он надеялся, что чудаковатый знахарь поможет меня разоблачить, но тот сказал другое.

И все же его пояснения господину Лазарю не понравились.

Я не знаю, чем именно меня одарил Улей. Того краткого всплеска, который случился после нападения на колонну, недостаточно для полного понимания происходящих со мной изменений. Но через десять-двенадцать дней кое-что изменится.

Полковник Лазарь опасается, что намечающиеся изменения не к добру. Что с новыми умениями он не сможет так просто меня контролировать.

И мне больше всего на свете хочется, чтобы его опасения оправдались.

Надоело быть беспомощной. Как там сказал знахарь? Стикс вручил или вручит мне пять даров, из которых два я уже испробовала?

Даже если они не помогут мне получить свободу, останется еще три. Надо лишь дождаться момента, когда придет нужное время.

Знать бы еще, когда именно это случится…