Цветок жизни. Книга изумрудная

Глава 6. Лилит. Это все мне?

— Ли, деточка, сегодня ты выглядишь гораздо лучше! Пока ты спала, я тут кучу всего разобрала. Наш сухарь вчера накупил столько, что я еле донесла. Хочешь посмотреть? Все в гардеробной. Иди скорее, — Жу болтала с того момента, как я вышла из ванной.

Мне такой сон ночью снился чудесный. Об Илье… и о запахе жасмина. А утром оказалось, что это и не сон вовсе, а Илья, правда, принес меня в мою комнату. Как теперь ему в глаза смотреть? От меня только заботы и неприятности.

А когда я увидела гардеробную, то совсем сникла. Это все мне? Для меня? Как стыдно и неловко.

— Давай вот эту? А? Смотри беленькая и вся такая нежнятинка. Или вот эту? Зелененькую, под цвет глаз! Слушай, а сухарь-то понимает что к чему, — не надо так об Илье!

Я сама удивилась, что сержусь.

— Илья не сухарь, — и это все, что я смогла сказать в защиту сероглазого моего спасителя.

— Да ну? Не ледышка, не сухарь…. Как-то ты к нему добра, Ли. Что, нравится, да? — и Жу подтолкнув меня по-свойски плечом, заулыбалась и продолжила, — Хватай, хороший парень, хоть и мороженный. Я бы сама прихватила, да кто ж мне даст?

Потом она увидела кольцо на моем пальце и замолкла. Почесала свой нос и продолжила.

— Я смотрю, ты уже прихватила, — и с таким любопытством на меня уставилась, что я опустила глаза.

Я не знала, можно и нужно ли, говорить о помолвке и свадьбе Жу. Полагаю, Илья сам расскажет, если сочтет нужным. А про кольцо…

Я проснулась с ним утром. Камень, прекрасный изумруд, блеснул на солнышке, и я поняла, что правда, помолвлена и свадьба скоро. Одно точило меня изнутри, поедало и…обижало… Илья надел кольцо, пока я спала. Почему?

Откуда эта обида неуместная? С чего это я так? Он купил и надел, возможно, чтобы не забыть, пока помнил. Но…

— Ладно, Ли. Я не буду приставать с вопросами к тебе. Пристану к Илье. Не отвертится. Прямо у меня под носом что-то происходит, а я не в курсе! Пойдем завтракать. Я тебе булочек испекла и яиц наварила. Вмиг подкормишься!

Я очень не хотела выходить к завтраку, потому, что перед Ильей стыдно и неловко. Я все понимаю, идет игра на мое наследство и Илья часть этой игры. Верхушка власти старается сыграть на мне. Помолвка, свадьба…. И, наверно, купил все это Илья для того, чтобы я не выглядела жалкой невестой.

Планида моя снова решила поиграть мною. Но, спасибо, что сжалилась и дала мне Дом, Жу, Нати…. И Илью.

Он удивительный, совершенно. И вдохновляет меня. Не пойму, как и чем? Может теплыми серебряными глазами своими? Я не видела еще серебра такого щедрого и мягкого, понимающего. До сих пор не могу осмыслить, как он понял, что я писала на своих холстах. И про Мансо и о Никите. И увидел, что бузина сердитая…

А Жу тащила меня в кухню. Я даже упираться не могла, просто брела за ней, влекомая полной и крепкой рукой экономки сероглазого Ильи.

— Садись, Ли. Вот тебе булочки, вот маслице. Не спорь и ешь! Ну, вот как ты нож держишь, горе мое. Дай сама намажу. Что? Слишком толстый кусок? Открывай рот! Без шуток! Такая худая, на чем только кольцо держится? — про кольцо Жу сказала громко, заметив Илью в дверях столовой.

— А, вот и ты, щедрый господин. Еды тебе, да? А вот фигу! Почему я узнаю обо всем самой последней??? — а Илья даже бровью не повел.

— Жу, радость моя упитанная, ты все сделала, что я просил? — и сработало.

Жу сразу перешла на деловой тон.

— Зачем спрашиваешь? Знаешь же, сделала.

— Цэж дюже гарно! Дякую, — язык Окраины?

— Нэма за що, Iлля.

— Ли, как спалось? — это мне и глядя прямо в глаза.

Я сжалась и не смогла смотреть на Илью. А он, кажется, расстроился.

— Дай девочке поесть! Вот тебе яичко, кушай, — Жу добрая, — А пока ты ешь, наш мачо расскажет, откуда у тебя колечко, да еще такое дорогое, аж глаз режет.

— Я и Ли решили пожениться. В конце недели помолвка. Что, пышка, выкусила? Илья Бессонов дель Торе-Пачего Лакри — Пяст женится на Лилит де Монк Зотовой- Анненковой.

На Жу было жалко смотреть! Все ее полное лицо пошло волнами, глаза стали огромными, брови изогнулись, словно ей вместо подарка к Новому Году выдали двух дохлых лягушек. Она переводила глаза свои изумленные с Ильи на меня и обратно. Я не выдержала и протянула ей свою чашку с какао.

Жу взяла и начала пить, жадно булькая очень вкусным напитком.

Илья подвинул мне свою чашку. Я машинально ее взяла и тоже стала…булькать.

Илья засмеялся, так громко и заразительно, что мне тоже захотелось вместе с ним. А Жу, еще больше удивилась, и уставилась на Илью.

Пришел Нати, кажется не вовремя…

— Скотина, ты лучше уйди сейчас, тетя Жу не в духе, — объявила коту Жу сама о себе.

Нати оценил обстановку и ушел. Теперь оба они, Жу и Илья, засмеялись.

— Пышка, когда нагрянут к тебе газетчики, ты можешь рассказывать им о нас долго и вдохновенно. Получишь денежек. Это мой тебе подарок за утренние хлопоты. Только, живописуй в красках и про любовь. Уяснила?

— Чтоб я сдохла! Ли, ты правда Монк? Та самая? — она обернулась к Илье, — Я расскажу. Я все им расскажу. Ты умыкнул невесту у Борьки Демидова, она и сама была не против. И тут у нас в доме сплошное непотребство и страсть! Кругом лепестки роз, шелк и кружево. И кольцо ты ей дарил под серенаду Стаса Дихайлова!

Я застыла от подобных живописаний, но Илья против не был, а даже поддержал! Какой ужас!

— Непотребство и кружево одобряю. Дихайлова- нет, категорически! Начало истории, кстати, правдивое. Только, до сих пор не знаю, Ли «за» была или «против», — и на меня смотрит!

Такое ощущение, что меня ударило током! Вот ты какой, сероглазый Илья…. Не пойму только, кому в голову пришло называть тебя ледышкой и сухарем. Я такого горячего взгляда никогда и ни от кого не получала. Я снова забулькала остатками какао, спрятавшись за чашкой.

— Конечно, «за». Кольцо то не сняла. Балда, ты, сероглазая! И ржешь сегодня, аки сивый мерин! Не ожидала от тебя, — а в глазах Жу я увидела очень искреннее и теплое нечто.

Она очень дорожит Ильей и любит его, как тетушка дорогого племянника. Или как старшая сестра. Второе — вернее, точнее.

— Ну что Ли, запихала в себя эту булку здоровущую? Молодец. Гулять? — Илья встал и я за ним.

Спасибо, Илья, иначе я снова опозорилась бы своим нетерпением перед тобой и Жу, как вчера, когда вскочила.

— На обед мясной рулет! И чтобы все съели! Ну, идите уже, творите непотребства и страсть, — Жу колыхало от смеха, я покраснела, а Илья кивнул!

Сегодня я одевалась сама и мне очень понравилась новая, модная куртка и новые меховые сапожки. Илья, ты Дед Мороз?

Мы вышли на легкий морозец и Солнышко.

— Давай, — что давать, непотребства и страсть?

Видимо, эти вопросы на моем лице были написаны, потому, что Илья снова засмеялся. Он, точно, мысли мои читает! Это плохо или хорошо?!

— Ли, уморила, — он отсмеялся, — Птичку давай, приманивай. Я до сих пор под впечатлением. Не откажи любопытному дитари!

Я кивнула. Отчего не порадовать его? Тем более, что он так улыбается сегодня…. Опять невесомость, когда смотрю на него.

Где ты, отзовись и лети ко мне. Дар мой шевельнулся, и я заметила снегиря. Он был «ritter» (рыцарь), без сомнений. Я протянула руку и «позвала», а птичка, желала говорить, потому и вспорхнула на мои пальцы, защебетала о войнах, железе и лошадях, закованных в броню. Снегирь хотел услышать, будет ли еще война и увидит ли он страшную кровь, такую же красную, какими были перышки на его груди.

— Es wird keinen Krieg geben (Войны не будет), — ответила я, и птичка благодарно раскрыв крылышки, поклонилась и улетела.

— Он из рыцарей?? — Илья удивлялся, оно и понятно.

Я кивнула.

— Ли, спасибо. Это круто, — и снова горячий взгляд и невесомость.

Полагаю, сам Илья не простой дитари. Это ведь из-за него я так….что? Волнуюсь?

— Вот еще что… В пятницу к нам приедут мои ма и Стефания. Стефа- моя маленькая племянница, ей два с половиной года. Очень забавная, кудрявая тиби. Я не стал приглашать всю семью. Они, ма и Стефа, самые адекватные из всех. Нет, не пойми неправильно, я очень их люблю, но все мы чудики. Па — суперарэ и Тантум тиби для ма, грозный и властный премьер-министр. Стива — Константин Романов, тот вообще, пока принцем не стал, был беспризорником и командиром дистэто — элита войсковая, тоже суперарэ. Алена его жена и Тунтум тиби. Она моя двойняшка, но мы разные совсем! Она вулкан, нет, вулканище!

Он их любит. Очень любит. А про себя, Илья? Расскажи мне!

— А ты? — я решилась и на «ты» и на вопрос.

Он довольно улыбнулся, и ответил.

— Ну, тут сложнее. Алена уверяет, что я амеба. Па называет — сухарь, или сухарик, в зависимости от настроения, ма — говорит, что я лучший, Стива — другом называет, но не смотря на дружбу, не может понять, как мы с Аленой такие разные, полагая, что я отдал все эмоции, чувства и страсть сестрице еще до рождения. Стефа любит меня просто так. Хотя, я подозреваю, что она считает меня красивым.

Хорошая семья, большая и дружная. Потому, что Илья знает, кто и как о нем думает, а этого знать нельзя, если не говорить, не общаться, не слушать и не понимать.

А Илья продолжил.

— Ты вот меня битюгом назвала, — я не называла! — Что? Я сам слышал!

Он снова смеялся, видимо, надо мной!

— Ты возмущена? Я такой…злопамятный, — не думаю, что злопамятный, просто помнишь то, что помнить хочешь, и я рада, что запомнил МОИ слова.

Правда, рада? Странно это…

— Ли, я сейчас познакомлю тебя с начальником нашей охраны, Шоси Боскас. Нам придется сыграть на публику и попытаться изобразить пару, это нужно для фотографии. Она уйдет в СМИ. Фото должно быть естественным и как бы скрытой камерой. Ты готова? Или отложим?

Я задумалась….Значит, все же, придется непотребства и страсть показывать? Немного страшно, но ведь Илья будет рядом, да?

— Я буду рядом, — прочел мои мысли Илья и я кивнула.

Илья достал телефон и набрал что-то в мессенджере.

Через минуты три, пока я готовилась к встрече с Шоси Боскас, на дорожке парка показался высокий, крупный мужчина в теплой куртке и черной вязаной шапочке, плотно натянутой на исключительно круглую голову. Я таких кругляшей никогда не видела и засмотрелась.

— Привет, Шоси. Это Лилит де Монк, моя невеста и ты знаешь, что делать, — но Шоси не слушал Илью, а смотрел на меня.

Знаете, у него не только голова круглая, а еще и глаза круглые. Абсолютно! Черные. Она так уставился на меня, что я взяла Илью за руку и крепко сжала, почувствовав ответное крепкое пожатие.

Потом Шоси Боскас моргнул пару раз, стянул с головы шапочку и как-то поклонился что- ли мне… Наверно, мои глаза стали такими же круглыми, как и у Шоси…

И я вспомнила, как это было со мной раньше…в другой жизни. Я тиби, красивая…. На меня всегда так смотрели, потому и Никита стал ревновать, а я не выдержала и перестала его любить. Наверно, это не любовь была…

— Шоси, ау, — Илья сердился?

Тут выскочил Нати. Кот часто появлялся ниоткуда и исчезал в никуда. И зашипел на Шоси! Так жутко и громко, что Боскас, как бы это сказать…выразился.

— Ах, ты пиз…к мохнатый! Сейчас еб. у тебя к чертям! — Шоси схватился за кобуру (она пряталась у него под курткой), но этим не напугал британца, а даже как-то мотивировал.

Нати издал кошмарный рык и выгнулся невероятной дугой!

Знаете, Илья пытался не смеяться, он очень сильно сдерживался, но я почувствовала сначала рукой, за которую он крепко меня держал, а потом и всем телом, что Илью трясло! Совсем не смешно! Сейчас Шоси убьет кота! И я решилась.

— Аколь бэсэдер, Нати, (Все в порядке, Нати) — я очень испугалась за Нати, да и за Шоси тоже.

Кот мгновенно успокоился и посмотрел на меня с таким выражением ЛИЦА, что поняла, Нати готов был погибнуть за меня. Котик ты мой, славный! И я тебя люблю! И сказала.

— Ани оэвэт отха (Я люблю тебя), — кот улыбнулся мне и радостно ускакал.

Наверно, глаза Шоси навсегда остались бы круглыми, если бы не Илья.

— Шоси, не парься. Стива так же говорит, когда его видит.

Боскас слегка покраснел, припомнив свои слова и глядя на меня. А я спряталась за Илью! Вот, не знаю, почему! Испугалась собственной смелости?

— Ага. Ладно. В общем, так, — Шоси перешел к делу, — Вы гуляйте по аллее, как можно ближе к забору. Там, снаружи фотограф, он сделает пару снимков. Только, это…ну…обнимайтесь, что — ли.

А вот и непотребство и страсть.

Шоси ушел, побормотав «До свидания», а я посмотрела на Илью, смущаясь и не зная, что делать.

— Пойдем, Ли. Если не хочешь, чтобы я тебя обнимал, обнимай сама. Лично я не против, — и снова взгляд, от которого у меня немного покраснели щеки.

А может, это от мороза?

Мы шли вдоль забора, и я никак не могла начать обнимать его! Ну…просто взять и обнять?

— Ли, фотограф скучает.

Я вздохнула и обняла. Положила голову Илье на грудь и поняла, что вот так могу стоять сколько угодно! И вдыхать жасмин.

Наверно, фотограф успел сделать много снимков, потому, что стояли мы так очень долго. И я точно ЗНАЮ, что Илья был не против.

Потом мы двинулись обратно, к Дому. Илья остановил меня и сам обнял! Потом подхватил и посадил на руку, как маленькую девочку.

— Идем домой, Ли. Там Жу ватрушек напекла, чую. И тебе нужно будет их съесть. Все. Ты очень легкая! — это ты очень сильный, Илья.

В Доме нас встретили Нати и Жу.

— Ой, надо же, она уже катается на тебе. Теперь ты ездовая собачка? А меня слабо так поднять? — и колыхается радостно от смеха.

Илья ссадил меня и подошел к Жу. Она, не веря, отпрянула, но Илья уцепил ее за фартук и тоже поднял!!!

— Жу, в тебе сегодня три батона хлеба и две кастрюли супа, но меня это не остановит, пышка, — Жу так смеялась, что Нати зашипел и сбежал.

Потом был чай и большая ватрушка! А чашку мне дал Илья. Она вся в незабудках, голубеньких и незамысловатых. Наверно, я долго на нее смотрела, потому, что Илья сказал.

— Интересно, если я у себя на лбу цветы нарисую, ты так же будешь меня разглядывать? — я посмотрела на него.

Нет, Илья, тебя я могу разглядывать и без цветочков. Но чашка без глаз и не замечает моего интереса, а ты заметишь, и мне будет неловко.

Впрочем, это не помешало мне смотреть на него дольше, чем надо. Дольше, чем допустимо приличиями. И…вообще…

Он очень красивый, потому и смотрела. Но…кажется, я себе лгала. Что-то происходит? Планида моя безобразничает? Что же это со мной? И опять невесомость от ответного взгляда Ильи и тепло и…

— Ли, фотограф уже ушел. Нужно было раньше так смотреть на меня, невеста, — я застыла, сжалась и покраснела, как помидор, наверно.

А Илья брови сдвинул. Он сердился, когда я пугалась или сжималась. Это я поняла уже. И сжалась еще сильнее. Но, вот что странно, по телу пробежала теплая волна, и я вспомнила, как это бывает, когда кто-то нравится.

Дорогие мои читатели, спасибо, что вы со мной!)) Мне бы очень, очень и очень, хотелось получить комментарии. Всего пару строк. Очень нужна ваша поддержка!) Или критика. Второе- безусловно, поможет сделать роман еще более интересным, поскольку я обязуюсь учесть все пожелания!

Никита… Мы учились вместе в Академии Вольского. Я поступила годом позже, чем он. Никита Рескин, замечательный художник, эксультатэ. Его прозрачные акварели привлекли мое внимание на выставке студентов. Ник подошел ко мне, и мы познакомились. Я, выпускница закрытой женской школы, была слегка неуклюжей, робкой, но Ник сумел пробиться сквозь мою эту вечную скромность и дикость. У меня не было никаких шансов не влюбиться, честное слово.

Встречались мы половину года, прежде чем я оказалась в постели Никиты. В его небольшом деревенском домике. Лето, букет полевых цветов в кувшине на столе и мы с ним. Я никому и никогда не рассказывала, что в постели с Никитой не получала того самого удовольствия, о котором постоянно шушукались мои подруги. Но, он был нежен, целовался как Бог, и я решила, что мне это дороже, чем какие-то там мифические волны экстаза.

Потом была его неприятная, ядовитая ревность и влюбленность моя испарилась, словно и не было вовсе лета, букета, кувшина и его, Никитиных, поцелуев.

Вот и все, что я могу вспомнить о том, как нравилась, была влюблена…. Изоляция отобрала год моей жизни, а еще за год Демидов «выпил» и саму жизнь. Мог отнять, если бы не сероглазый жених мой.

— Илья, — я решилась задать вопрос, который родился во мне еще в начале прогулки, — Зачем мне знакомиться с Шоси?

— Молодец, Ли. Догадалась. Сегодня фото уйдут в СМИ. Начнется хаос. И завтра с утра я уеду. Мне нужно помелькать в Столице. Поработать, в конце концов. Ну, и выдать несколько слов о нас с тобой, понимаешь? Ты останешься тут с Жу, а Шоси будет твоим…ну…связным, что — ли. Ему ты станешь звонить в случае опасности или просто, поболтать. Он может отвезти тебя, куда захочешь. Так же, он отвезет тебя ко мне, если будет надобность.

Уедет? Не надо!

— Надолго? — Илья ощутимо напрягся.

— Не знаю, Ли. Пару дней… Я постараюсь приезжать домой, но не хочу тащить за собой толпу газетчиков. Впрочем, после сегодняшней новостной бомбы они уже будут тут. Я отвлеку их внимание. Попытаюсь.

Я загрустила…. С чего бы? Знаю, с чего. Мне будет не хватать тебя, Илья. И запаха жасмина и сияния глаз твоих серебряных. И ощущения невесомости. Странно все это.

— Ну, надо же. Загрустила? Ли, дай сюда свой телефон, — Илья протягивал свою большую, сильную ладонь.

Я пожала плечами, мол, не взяла с собой аппарат.

— Класс. Не ходи без телефона! Идем, — он поднялся из-за стола.

— Куда? Девочка еще чай не допила! Она так никогда не поправится! Что тебе неймется-то? Носишься, как оглашенный. Это так на тебя помолвка влияет? — Жу не слышала нашего разговора, пока копалась возле плиты, но на последние его слова среагировала.

— Просто дай ей булку с собой, Жу. А лучше яблоко. Что ты хочешь? — это он мне.

А я хотела апельсин. Определенный. Он лежал на большом блюде, на кухонном столе, прямо с краешку, и просился ко мне в руки.

Илья опять прочел мои мысли, взял оранжевый шарик и отдал мне.

— Идем, Ли.

Он потянул меня в мою комнату, взял телефон, оставленный мною на столике, и внес номер (наверно, Шоси) в телефонную книгу.

— Подойди поближе. Вот так. Ага. Ну, улыбаться я тебя просить не стану, сдается мне, это невозможно пока, но сделай вид, что я тебе небезразличен! — с этими словами он обнял меня, положил свою голову на мою и сделал селфи.

Ты мне не безразличен, сероглазый Илья. Вслух, конечно я ничего не сказала.

— Неплохо. Смотри, — на фото, вот удивительно, мы вышли очень красивыми и…была гармония, клянусь.

Я видела ее сразу, моментально и во всем. В чашках, апельсинах, в небе, в деревьях. Неважно. Но всегда ВИДЕЛА. Так мой педагог по мастерству и говорил.

— Лилит, Вы чувствуете Мир. Там, где он интересен и гармоничен. Уникальный дар. Пишите, не сомневайтесь.

— А теперь я эту фотографию поставлю на обои и на мои входящие. Тэк-с…Готово. А теперь встань ровно…ну или сядь, без разницы.

Я растерялась…Так встать или сесть? И смущаясь, посмотрела на Илью. А он сфотографировал меня вот такую. Ужас. Я смотрела жалобно, но он хитро прищурился и повествовал.

— Это будет фото «до», хочу увидеть, что будет «после». Не понятно? Ну, после булок Жу. И после того, когда ты перестанешь бояться и начнешь новую картину. Ли, я очень расчетливый дитари. Мне нужна твоя работа. Еще одна в мою коллекцию.

Ты лжешь, Илья. Ты очень добрый и хочешь, чтобы я снова стала жить. Я не знаю, смогу ли, но постараюсь. Ради тебя.

Ради него?! Странная мысль. Поразительная. С чего бы?!

Он вернул мне телефон, и нарочно зло сведя брови, приказал не выпускать его из рук, пригрозив, что повесит мне его на шею. На ленточку безобразного лилового цвета. Цвета гангрены.

А потом он показал мне…студию.

— Знаешь, я подумал, что тебе нужно место. Свое. Если не нравится, скажи. Или кивни. Или помотай головой. Неважно. Дай понять! — он впустил меня в большую светлую комнату.

Свет, с востока и юга. Стеллажи, длинный стол и большой угловой диван. Высокий стул, удобный, если писать сидя. Это для меня? Илья, честно?!

— Здесь коробки со всякими полезными вещами. Разбери на досуге. И да, не пускай сюда Жу! Она тебе навешает занавесочек, рюшечек. Заставит все вазочками и прочей чепухой. Это тебе в виде совета, — и улыбнулся.

— Спасибо, Илья, — я не знала, что еще я могу сказать этому Деду Морозу!

Мы проводили Жу и я пошла к себе, а Илья в свой кабинет. Ему нужно работать, а я отвлекаю. Прости, Илья.

В комнате я посидела чуть-чуть и….Илья позволил ходить в библиотеку, и я пошла путешествовать по Дому, как вчера вечером, когда осталась одна. Нати не в счет.

Мне очень нравилось вести кончиками пальцев по стенам коридора. Гладкое дерево было теплым, родным и я позволила себе такое нехитрое, невинное удовольствие. Может, потому и шла медленно? Между Большой гостиной и библиотекой я остановилась, приложила ладонь к стене и застыла. А потом подпрыгнула от голоса Ильи! Он шел за мной?!

— Ли, только не говори, что ты с домом умеешь общаться. Во-первых, не поверю, во-вторых, если поверю, то замучаю тебя вопросами. Ты что тут бродишь? Заняться нечем? Тогда иди и поешь! — а глаза его блестят, даром, что не полыхают.

— Я в библиотеку.

— Такими темпами ты доберешься туда к утру. Помощь нужна? И опять без телефона, Ли. Сейчас пойду искать кошмарную веревку лиловую! — смешной ты, Илья.

И снова я отвлекаю его от работы.

Я достала из заднего кармана телефон и показала ему. Он кивнул.

— Идем, выдам тебе книгу с картинками. Они лучше, чем те, что на чашках.

В библиотеке мы просидели часа два. Я нашла альбом с семейными фотографиями Бессоновых, и Илья принялся мне рассказывать, кто это, где это и как это. Я заслушалась…. Если бы я не видела его ауры дитари, то приняла бы за аудитэ. Такой голос у него бархатный, уверенный.

— Очнись, Ли. Или ты заснула? Я много говорю? Тебе скучно? — как много вопросов.

— Мне интересно. Заслушалась.

Он стал довольным, но через секунду подскочил.

— Чёрт, обед. Надо тебя кормить! Пойдем уже, там мясной рулет пропадает. Жу классно его готовит, ты не пожалеешь. И вот еще что, я дам тебе маленький кусок. Остальное съем сам. Я жадный дитари, — снова лжешь, Илья.

За столом уже я поняла, что маленький кусок, которым пугал меня Илья, это огромный кусище. Странно, но я все съела и была довольна. Илья выдал мне интересную вилку. Старинная. Откуда она тут? Я засмотрелась.

— Тебе нужно сходить в гости к Жу. Сразу предупреждаю, развернуться у нее негде. Там салфетки, перья, вазочки, бусы, шкатулки всевозможные. Пуфики и диванчики. Но, если ты ее проймешь, она позволит порыться в коробочках. Там много интересного, Ли. Смотри, не хочу.

Заинтриговал!

— Вот завтра и отправляйся. Уверен, Жу против не будет. Только кота своего бойцовского не бери с собой. Да он и сам не пойдет!

Завтра Ильи не будет рядом. Но, сегодня он тут и снова читает мои мысли.

— Я быстро вернусь, Ли. Будешь скучать? — и мурашки побежали по мне от его взгляда, глубокого и внимательного, а заодно и очень… мужского?

Наверно, я откормилась и стала красивой. Снова. На тиби так смотрят. Это нормально.

Я молчала, а Илья ждал ответа на свой неудобный вопрос. Что ответить?

— Я постараюсь не скучать, — вроде бы прилично вышло, молодец, Ли!

— То есть, будешь, но постараешься, чтобы это не мешало тебе жить? — настойчивый.

Нужно как-то отвлечь его внимание от вопросов. Я не знаю, что это такое, но я нервничаю и вовсе не потому, что боюсь или дичусь.

— А можно мне апельсин? — и попыталась придать своему лицу слегка просительное выражение.

Получилось! Илья развернулся и пошел к двери, но обернулся…

— Ты действительно хочешь апельсин или решила просто игнорировать мой вопрос? — да, Ли, лгунья из тебя плохая, не берись за то, что не можешь сделать.

— Я буду скучать, Илья. Но, и апельсин хочу, — и прошу тебя, не смотри так и не задавай больше подобных вопросов!

Я сжалась, и он не стал «копать» дальше.

— Ну, а студия, пойдет? — я закивала активно, и он перестал сердиться (не любит, когда сжимаюсь), — Тогда пошли за апельсином и за новостями. Сейчас будет пятичасовой выпуск, и мы сможем в полной мере оценить, насколько фотогеничны.

Я апельсинами, конфетами и большим кренделем в руках, плелась за Ильей в Малую гостиную. Мы уселись на диван, и Илья включил телевизор гигантских размеров.

Рекламный блок. Пестро, громко и некрасиво. Нет, один ролик мне понравился. Фильм. «Территория». Такие потрясающие виды скупой, северной природы. Простор и молчание вечности. И фраза, сказанная одним из героев.

— Много людей хотели жить, но так и не смогли.

От автора: Заранее прошу прощения за возможную неточность цитаты, но смысл понятен. Фильм «Территория» я почитаю одним из лучших отечественных фильмов. До него я как-то не задумывалась, откуда берется золото, и после просмотра долго еще глядела на свое золотое кольцо, подаренное мне бывшим мужем к рождению дочери. И думала, как тяжело достается оно, золото это. И сколько настоящих мужчин борется за грамм рыжья (прошу прощения за слэнг). Не в виде рекламы, а от восхищения!

И вот он, блок новостей. Сначала обзор политических событий государства. Отрывки выступления отца Ильи, премьера, на каком-то форуме. Затем, события вне Империи. И вот….

Диктор вкратце рассказала о несостоявшемся слиянии двух финансовых конгломератов — Демидов и Монк. Поведала, что появилась информация о причине, по которой не состоялась свадьба Лилит де Монк и Бориса Демидова. И прокомментировала….На экране появились наши фотографии с Ильей, сделанные утром.

Поразительно, но ни в одном из снимков я не заметила наигранности, подделки. Гармония. И смотрелись мы вместе с Ильей очень естественно и симпатично! Особенно трогательной была фотография, на которой Илья несет меня на руке к Дому! Фотограф и это успел заснять?

В итоге, диктор поведала, что НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ стала причиной обрушения каких-то ставок и котировок. И еще что-то финансовое сказала…

Боже, и как сейчас на Илью смотреть? Он же видит все, что вижу я и понимает так же, как и я!

— Ну, недурно. Ты очень красивая Ли. Я на твоем фоне просто…битюг и все, — он теперь всю жизнь мне будет это припоминать?

Впрочем, не всю, а только ту ее часть, что я смогу провести рядом с ним. Стало горько и… Вот, опять, немыслимое думаю! И чувствую!

Я от смущения, откусила кренделя. Кусок оказался большим, но я старательно его жевала, а что делать-то?

— Подавишься. Ли, серьезно. Давай киселю или водички? — вот понял он все, а теперь еще и издевается, — Ну и щеки. Ты сейчас на поросенка похожа. Чёрт, поросята. Подожди, у меня есть кое-что для тебя.

Илья пошел куда-то, а я осталась давиться кренделем. Ужасно глупо себя чувствую!

— Вот, держи. Это к зайцам твоим несусветным, — Илья вернулся и протягивал мне три пары носков.

Нет, носочков.

Поросята, медвежата и пара без рисунка, но забавного розового цвета. Вместо того, чтобы смутиться или обидеться (я же не ребенок!), я сразу ПОНЯЛА, что нужно и можно сделать с этими носками. Вот бы раздобыть суровой нити, пару гвоздиков и молоток!

Что это? Я снова хочу, снова ВИЖУ, полотна и краски?! Илья совершенно точно, Дед Мороз. И подарки его, то самое, заветное, чего ожидаем мы в Новый год. Не говорим вслух, не просим, а просто ждем чудесного дара. Того, о котором может знать только добрый, красноносый дедушка.

— Ты точно де Монк? Настолько рада носкам? Я думал, что подарки для тебя выбирать сложно. Богатая наследница и прочее, — он обрадовался, клянусь!

— А можно мне в комнате кое-что повесить? — Илья слегка опешил, услышав мой вопрос, а потом еще сильнее обрадовался!

— Только скажи и повесим. А что? — ох, я никогда еще не видела такого любопытного дитари.

Я замотала головой, мол, не скажу.

— Ли, скажи. Я ведь не усну. Дай угадаю, полку с чашками? Нет? Тогда фото Антона? Тоже нет? Чёрт! — Илья даже полыхнул.

Впервые вижу, чтобы кто-то из данов полыхал от любопытства.

— Знаю! Фартук Жу! Только имей в виду, он не поместится на стене, — я стала понимать, что Илья просто напросто хочет меня рассмешить, — Ладно. Я подожду и увижу. Но, так и знай, из — за тебя я не усну.

Мы сидели в гостиной и Илья болтал. Обо всем. А я слушала и ела. Сначала крендель, потом апельсин, а за ним еще и конфеты.

Потом пицца с сыром (Илья заказал), которую мы и съели на ужин, и пакет сока, что я выпила в одиночку под рассказ Ильи об аукционе Баксби.

Когда на часах была уже половина двенадцатого ночи, Илья проводил меня до моей комнаты, пожелал приятных снов, я кивнула в ответ и прикрыла за собой дверь.

Улеглась в постель, поняла, что уснуть не могу. И Нати нет… Включила лампу возле кровати и начала читать роман. Его я прихватила из библиотеки. Книга оказалась не очень интересной, но в качестве снотворного сработала прекрасно!

Я уснула и сон, который пришел ко мне начался прекрасно. Я снова была студенткой Академии и мы с Никитой бродили по липовой аллее, он потянулся ко мне за поцелуем и, как всегда бывает во сне, я «переместилась» на самом интересном месте в холл Дома Ильи. Провожала его. Он вышел в дверь и почти сразу в нее же вошел Борис Демидов! Я сжалась, испугалась и бросилась бежать! Борис загонял меня, словно дичь и я от ужаса закричала, громко и кошмарно!

Проснулась и села на постели. Меня трясло и слезы тоже были, кажется…. Как хорошо, что лампу я не погасила!

В этот момент, дверь моей комнаты с треском распахнулась, ударилась о стену и повисла на одной петле. Я увидела Илью! Он полыхал, словно факел, был в одних джинсах, босиком. Илья напугал меня так же сильно, как Нати напугал Шоси Боскас утром!

Я отползла и вжалась в спинку кровати. А Илья, оценив обстановку, стряхнул с себя ужасное пламя дитари, богатое, яркое золото, и выдал.

— Вот я точно знал, что не усну из-за тебя, Ли! Ты почему кричала? Что случилось? Лилит… — последнее слово «Лилит» он произнес уже тихо и, явно волнуясь за меня, подошел поближе.