Да, были люди в иное время!

Глава 32

На главный вокзал Праги поезд из Вены прибыл рано утром. Впервые железнодорожный вокзал Праги, возведенный по проекту архитектора Игнаца Ульмана в стиле неоренессанса, был открыт в 1871 году, и естественно назван в честь австрийского императора Франца Иосифа I. С возросшим пассажиропотоком и грузоперевозками, старый вокзал уже не справлялся, поэтому велось строительство нового здания вокзала по проекту чешского архитектора Иосифа Фанты в стиле модерн. На сегодняшний день основной объем строительных работ уже был завершен, и можно сказать, что пражский вокзал будет очень неплохо выглядеть.

Пассажиры дружно покинули вагоны поезда, и большинство из них бойко устремились на привокзальную площадь в поисках извозчиков. За некоторыми пассажирами следовали носильщики, понуро катившие тележки, сверх всякой меры груженные горой чемоданов. Я не утруждал себя множеством вещей, все необходимое для нормального путешествия находилось в моем легком чемодане крокодиловой кожи – могу себе позволить, да и соответствовать должен. К тому же в случае чего – налегке легче уносить ноги. Надо всегда быть готовым ко всему. Вспомнились умные слова вечно мудрого Цицерона: «Omnia mea mecum porto» – на родном языке, который я продолжал упорно заставлял себя забыть, это звучало приятнее: все свое ношу с собой.

Через тридцать минут извозчик, здоровенный рябой детина устрашающего вида, доставил меня к гостинице «Старый град». Поскольку я там уже бывал, то портье предоставил по моей просьбе прежний номер, оказавшийся свободным. Номер устраивал меня всем. Неплохой вид из окна, гармонично подобранные под бежевые обои стен темно-зеленые шторы. Удобная кровать, наличие ванной комнаты с душем и отдельным туалетом, обеспечивали мне комфортное пребывание. После посещения душа заказал себе в номер завтрак, который в полной мере утолил мой прямо-таки зверский голод. Отдохнув, ближе к полудню вышел из гостиницы прогуляться по городу.

Приезжая ранее в Прагу, я не удосуживался побывать на самой большой городской площади Европы – площади святого Вацлава. Сейчас намерен этот пробел устранить. Заодно проверюсь на наличие или отсутствие возможного наблюдения. Да, поистине огромная площадь, а количество лавок, магазинчиков, кафе и ресторанов – впечатляющее. Сегодня суббота, торговый день, каждый метр площади занят торговцами или покупателями. Ближе к центру площади цирковые акробаты давали представление, собрав большое количество зевак. Посетил несколько кондитерских магазинов, ознакомился с ассортиментом. Привлекли внимание коробки с шоколадными конфетами со скромным названием «Прага». Купил пять коробок на всякий случай. Услужливый сын хозяина магазина, щуплый улыбчивый молодой человек, с большим почтением обязался без промедления доставить покупку в мою гостиницу.

В магазине готовой мужской одежды я задержался почти на час – мне приглянулся приличный костюм из добротной шерсти темно-синего цвета. Подобрать под мою фигуру готовый костюм тяжело, такая вот существует проблема. Если брюки еще куда ни шло, найти нужного размера можно, то с пиджаком одна морока. Видно хозяин магазина решил не отпускать меня без покупки, ведь костюм стоил недешево, поэтому из глубины помещений вызвал портного с круглыми очками на горбатом носу. Я даже улыбнулся, вспомнив портного Равиковича из Екатеринослава. Передо мной стояла его копия. Оглядев меня с головы до ног, портной, пересыпая свою речь словами на разных языках, быстро работал иглой с белой ниткой, намечая план переделки костюма. К костюму портной подобрал пару белых рубах и шляпу. Повертев меня на все лады, отправил шустрого мальчонку в соседний магазин за черными полуботинками. Увидев свое отражение в зеркале, я был приятно удивлен. Все детали одежды подобраны со знанием дела, и, что немаловажно, я выглядел элегантно. Пришлось расстаться с приличной суммой, но покупка того стоила. После подгонки, заказ доставят в «Старый град».

Обедал в ресторане «Влтава». Заказал себе рыбный суп из карпа, жареную свинину с кнедликами и капустой, жареный картофель со шкварками. Заказ большой, пищи много, ведь я тоже немалых статей, мне кушать надо прилично. Неискушенному человеку кажется, что чешская кухня довольно проста и незамысловата. В основном это блюда из мяса, птицы, картофеля и мучных изделий, хорошо сочетаемые с чешским пивом. Но это далеко не так. Мне гер Леманн говорил, и я сам смог убедиться ранее, что успех чешской кухни основан на использовании отборных сортов мяса и других продуктов высочайшего качества. Повара ресторанов из качественных продуктов обязаны готовить замечательную пищу, разумно добавляя различные соусы, специи и приправы. От предложенного пива я отказался, а вот рюмку сливовицы употребил охотно. Чешская кухня выглядит не так изыскано, как французская или итальянская, но зато все ее блюда сытные, и могут удовлетворить запросы людей разного сословия и вероисповедания.

Попивая кофе, подводил итоги моего посещения людных мест Праги. Как я ни старался, обнаружить слежку мне не удалось. Или ее нет, или за мной топают настоящие профессионалы. Склонен полагать, что наблюдение не ведется, я еще не успел наследить, чтобы моя персона могла заинтересовать контрразведку Австро-Венгерской империи. Но расслабляться не стоит.

Затерявшись среди гуляющих на площади горожан и гостей Праги, я, проверившись в очередной раз, отправился на мост, ведущий к Пражскому граду. На нужном столбе обнаружил соответствующую метку, значит, все идет по плану, встреча состоится.

Без десяти минут семь я зашел в книжную лавку на улице Мечников, 15, покупателей не было. Связка колокольчиков, подвешенная у двери, известила хозяина лавки о вошедшем посетителе. Мужчина лет пятидесяти отвлекся от перекладывания книг на полке. Я внимательно посмотрел на него, сличая внешность со словесным портретом, сообщенным мне Крестным. Совпадение полное. Назвал пароль и получил положительный отзыв. Хозяин лавки провел меня вглубь подсобных помещений. Постучав в неприметную дверь, оставил меня одного. Дверь открыл Александр Петрович.

– Здравствуйте, Станислав Владимирович, рад вас видеть, – тискал меня в объятиях Терехов. – Возмужали- то как! Как добрались, проблем не было?

– Все спокойно, постоянно проверялся, наблюдения не заметил. В остальном все нормально.

– Давненько мы с вами не виделись. Поведайте мне о своих приключениях, начиная с отъезда из Санкт-Петербурга. Письменные отчеты ваши я изучил основательно, но они по понятным причинам очень кратки, а мне хотелось бы подробностей ибо, как говорят, в мелочах кроется истина.

Не сомневался, что Терехова заинтересует все, что касается моей легализации и непосредственной деятельности на ниве разведки. Поэтому, еще в поезде мысленно составил план рассказа. Два часа не умолкал, рассказывал, отвечал на уточняющие вопросы. Естественно о приключениях с девицами, в ходе морских путешествий умолчал, это к разведывательной деятельности, по моему мнению, не относится.

– Отличную легенду удалось реализовать, – подвел итог моего доклада Терехов. – Но я хочу передать вам поклон от ваших родителей и детей. У них все хорошо. Детки подрастают, здоровенькие и смышленые. Матушка ваша обучила их трем языкам: русскому, немецкому и французскому. Они еще писать не могут, но на бытовом уровне разговаривают преотменно. Владимир Михайлович развернул бурную деятельность в России по производству ручных гранат. Его изделие принято на вооружение российской армии. Технологию отработали так, что гранаты можно производить с минимальным набором станков.

– Александр Петрович, – перебил я Терехова, – я сильно – сильно соскучился по детям и родителям, прям, сил нет. Понимаю отлично, что моя служба не предполагает частых контактов с семьей, но может, есть такая возможность, не подвергая опасности общее дело повидаться с родными. Наша компания имеет устойчивые связи со швейцарскими оружейниками, поставляя им специальную сталь. Я лично курирую это направление, неоднократно бывал в Берне, вел переговоры, заключал договоры. Скажу откровенно, несколько раз подумывал самовольно поехать в Тарасп.

– В принципе, вы можете съездить на пару дней, не афишируя перед родными своего теперешнего имени, и надеюсь, рассказывать о месте жительства вы не будете.

– Тайны я хранить умею. Замок все также находится под наблюдением?

– Кто вам об этом сказал?

– Сам догадался.

– Нет, наблюдение снято шесть месяцев тому назад. Вы в свое время здорово проредили ряды пламенных революционеров, еще и Снигиреву информацию подкинули. Не отпирайтесь, я догадался, что это вы прислали ему список. На первых порах Корпусу жандармов удалось многих активных членов радикальных партий упрятать за решетку, стравить руководителей между собой. В столице и Москве только пух, и перья летели от каждодневных перестрелок революционеров. А потом начался спад революционной активности, и жандармское начальство успокоилось. Работа ведется, но без особого огонька. О вас и вашей семье уже все давно забыли, я несколько раз запускал проверку, на сей счет. Можете при встрече сказать отцу, что он может перевозить всех назад в Россию. Правда, по моим сведениям Владимир Михайлович перевез в Швейцарию саркофаги из вашего фамильного склепа. Зачем он это сделал мне неведомо. Также дошли до меня слухи, что ваш батюшка передал в аренду сахарозаводчикам Терещенко большие площади в Екатеринославской губернии. Лично с вашим отцом я не смог переговорить, он стал просто неуловимым, и в столице бывает очень редко и непродолжительное время.

– Отец в своем репертуаре. Если он чем-то заинтересовался, то посвящает решению, самим же придуманных задач все свободное время. Вы, Александр Петрович, ничего мне не сказали о развитии контакта с Франческой Колетти.

– Не успел. Вы меня сразу своей просьбой о свидании с семьей с мысли сбили. Так вот, госпожа Колетти очень интересная дама, а ее связи еще более интересные. Особенно нам нужны ее контакты на судостроительной верфи «Германия» в городе Киль, где заложены и готовятся к спуску новые типы германских миноносцев. Исходя из этого, я рекомендую вам развивать с ней отношения в оперативном плане. Если она в вашем лице видит своего дальнего родственника, то это нам однозначно на руку.

– Франческа довольно-таки многогранная личность. Мне Леманн рассказывал о ее причастности в молодые годы к «Крайне левой партии».

– В тот период у госпожи Колетти был роман с одним русским морским офицером, младшим сыном графа Шереметьева – Дмитрием. Не исключено, что плодом их отношений стало появление на свет дочери Франчески.

– Милан, на сколько, я осведомлен, далеко находится от моря.

– Молодые люди встретились в Венгрии на термальных источниках. Дмитрий проходил там излечение после ранения. Отношения развивались стремительно, также стремительно они и окончились, Шереметьева отозвали в Россию, отправив служить во Владивосток. Некоторое время Франческа и Дмитрий состояли в переписке, но спустя пару лет она оборвалась по инициативе Колетти.

– Значит, упоминать в беседе об отношениях Колетти с офицером русского флота нецелесообразно? Кстати, где сейчас находится Шереметьев?

– Капитан первого ранга Дмитрий Шереметьев погиб в первые дни обороны Порт-Артура, после себя не оставив ни жены ни детей. Его могила находится на вершине Электрического утеса. Что касается госпожи Колетти, то она всегда оказывала помощь гражданам России, попадавшим в затруднительное положение в Италии, тому множество свидетельств от наших купцов.

– А если я в доверительной беседе с Колетти открою свою причастность к разведке России?

– Станислав Владимирович, вы хотите завербовать госпожу Колетти?

– Вербовать дальнюю родственницу будет неправильно. Лучше родственные чувства, которые, я надеюсь, она питает ко мне, использовать в работе. Полагаю, узнав о моих русских корнях, Франческа с большей долей доверия будет развивать сотрудничество.

– Планируете создать эдакую семейную разведывательную сеть? – с улыбкой сказал Терехов. – В этом что-то есть.

– Для выяснения всех хитросплетений моей семьи надо обязательно повидаться с отцом. Он перелопатил весь семейный архив, и много знает. Не было у меня достаточно времени со всем вдумчиво ознакомиться, о чем жалею.

– Тогда после нашей встречи отправляйтесь в Швейцарию, Леманну я сообщу о вашем отъезде по своему каналу, не беспокойтесь.

– Да, Александр Петрович, по поводу германского подполковника, назовем его предварительно, для использования в секретной переписке «Немцем». Очень прошу вас собрать о нем максимально полную информацию. С моих позиций, это сделать крайне сложно, нет надежных источников среди военных Германии. Герт обещал помочь, и уже поступила первая, характеризующая кандидата на вербовку информация, но я прекрасно понимаю, что на это надо время. У меня сформировалась схема вербовочной беседы, она обсуждена с Гертом и одобрена моим наставником. Постараюсь сразу перевести основу вербовки с компрометирующих материалов на материальную заинтересованность. Вербовку планируем осуществить «под чужим флагом», используя «банковскую» тему, все будет подробно изложено в рапорте на вербовку после обобщения материалов изучения «Немца». Надеюсь, у вас особых замечаний или возражений не будет.

– Обязательно займусь поплотнее вашим «Немцем», такой интересный человек не должен оставаться без нашего внимания. Руководству о нем доложено, на самом верху есть заинтересованность и мне даже периодически поступают напоминания, торопят. В эти дни как раз завершаются оперативные мероприятия по агентурному проникновению в окружение кандидата по месту его проживания. Это было непросто, но одному нашему нелегалу удалось найти подход к знакомым семьи «Немца». Вам будет немедленно предоставлена вся полученная информация. Может быть не напрямую вам, а через Герта. Посмотрим, по какому каналу будет быстрее – связники постоянно в разъездах. Повезло вам, Генрих, с непосредственным руководителем – Герт, молодец, очень-очень квалифицированный специалист, с огромным опытом работы.

– Очень надеюсь на вашу помощь, Александр Петрович. А практическую помощь гера Леманна, считаю, переоценить невозможно. Я так многому у него научился. Считаю его больше своим дядей, нежели Вольфа.

– Это все хорошо, но я все же предостерегаю, просто как старший товарищ, что касается легенды – никаких побочных сравнений, даже для красного словца, даже в мыслях. Вы – племянник Франца Вольфа и точка. Теперь, Станислав Владимирович, к бочке меда, вам целая кружка дегтя.

– И что я успел натворить?

– Не вы, не вы. Обязан довести до вас информацию неприятного содержания. Пропали ваши сослуживцы. Вильчур – в Швеции через три месяца после внедрения, а Морозов – через полгода в Бельгии. И что самое непонятное к месту работы вообще не прибыл Игнатьев. Поиск, так сказать, по горячим следам результата не принес. Отправили ориентировки по этим трем лицам во все резидентуры по нашей и дипломатической линии. Нигде и никто не проявился. Из вашего выпуска шесть человек осели в Европе, остальные по разным странам Азии и Востока. Теперь вас осталось трое. Кто предал, и где искать предателя, ума не приложу.

– Не в праве вам давать советы, но мне почему-то кажется, что проблему нужно искать в прошлом пропавших разведчиков. И, если вы позволите мне высказать свое мнение, надо изменить саму систему подготовки в разведшколе в сторону ужесточения конспирации – исключить совместное обучение курсантов, ранее знакомых друг с другом, присваивать оперативные псевдонимы на время обучения. Тогда можно будет свести к минимуму подобные происшествия.

– Наши мнения совпали, Станислав Владимирович. Работники Главного управления по каждому выпускнику ведет глубокую проверку. Из-за этого мы пока задержали отправку очередного выпуска. Все преподаватели усадьбы Фоминово уже проверены, там утечки информации не выявлены. Вносятся изменения в систему обучения. Обязательно по факту предательства, а речь идет именно о нем, я не сомневаюсь, сообщите Герту. Работая с вами в тесном контакте, Герт и Гертруда, не дай Бог, тоже могут оказаться под прицелом врага.

– Но по этому направлению должна проводиться планомерная работа, поэтому прошу уточнить задачу и сориентировать о нахождении подозреваемых, когда будет получена более конкретная информация. Предателей надо выжигать каленым железом, здесь двух мнений быть не может.

– Одна просьба, после вашего интереса, люди должны обладать способностью, хотя бы говорить. На этом давайте закончим нашу встречу, и так вышли из регламента. Все сообщения направляйте своим каналом, через Леманна отправляйте только срочную информацию. Ваша лимонная тайнопись мне понравилась, текст сохраняется хорошо. Все, удачи вам, Станислав Владимирович, пусть вам Бог помогает. На прощание Терехов обнял меня.

Явочную квартиру я покинул в сопровождении хозяина книжной лавки через черный ход. Как-то не по-человечески, я даже имени этого тайного помощника не знаю. А вообще-то правильно, не знаю, значит, эта тайна мне не принадлежит.

Несмотря на позднее время, со всеми предосторожностями добрался в гостиницу, и с чувством выполненного долга улегся спать. Завтра мне предстояло купить детям и родителям подарки, и вечерним поездом отбыть в Швейцарию.

Беготня за подарками позади. Степану купил набор оловянных солдатиков разных родов войск, Софии – замечательную куклу ручной работы в персидском наряде. Маме – ажурные серебряные сережки, а отцу – тяжеленный фолиант «Артиллерия Европы XVII–XIX век» на немецком языке. Сейчас сижу в вагоне поезда и мысленно возмущаюсь его черепашьей скорости. Тут ехать всего ничего, а состав движется подобно сонной мухе. Я детей давно не видел, мне надо быстрее.

Как не торопился, но к замку Тарасп я попал к вечеру следующего дня. Ворота ожидаемо были закрыты. На мой стук в калитку привратник культурно спросил, кто изволит тревожить покой обитателей замка. Пришлось назваться. Через несколько минут калитка распахнулась, и человек, одетый в полувоенную форму сопроводил меня к центральному входу замка. Встречал меня на ступеньках удивленный отец.

– Папочка приехал, – раздались крики моих ненаглядных детишек, когда я вошел в гостевой зал, – мы всегда тебя ждали.

Отбросив в стороны чемодан и пакеты с подарками, подхватил на руки детей. Не знаю, может, с возрастом все становятся сентиментальными, но у меня на глазах выступили слезы. Обнимал, целовал и тискал Степку и Софию, кружился с ними по залу. Радости моей не было предела. Сердце стучало учащенно, и казалось, выскочит из груди. Мама, наблюдая за этой картиной, плакала, да и отец смахивал скупую мужскую слезу. Не удержались они на месте, прильнули ко мне с детьми, обнимая. Когда схлынули первые эмоции от встречи, я раздавал подарки, которые понравились всем. Степан и София, испросив разрешение, отнесли подарки в свои комнаты, а мама распорядилась накрывать стол к ужину. Сегодня у графа Головко праздник, с визитом прибыл блудный сын.

За ужином дети выбрали стулья по обе стороны от меня, они не захотели занимать свои прежние места. Естественно мама с отцом не перечили, потому что сами с меня глаз не сводили. Эх, черт возьми, как приятно оказаться в кругу своих дорогих и любимых.

После ужина, примерно пару часов поиграл с детьми, и естественно, укладывал спать их я, что мне было в радость.

– Уложил непосед? – ласково спросила мама.

– Да мама. Какие же они непоседы? Нормальные подвижные дети. Я так понимаю, они не каждый день замок вверх тормашками поднимают. В честь визита их родителя можно сделать послабление.

– Стас, дорогой ты мой, никто детям ни в чем не отказывает. Их можно понять, они очень рады тебя видеть наяву, а не на портрете.

– Послушай мать, сынок, – поддержал маму отец. – Мы все вместе по тебе скучаем. Извини за бестактность. Ты надолго?

– Пару дней погощу, а потом уеду, извините, дольше задержаться не могу.

– Куда и зачем ты уезжаешь, спрашивать смысла не имеет? – осведомился отец.

– Не имеет. Лучше расскажите, как вы здесь живете.

– Хорошо живем, тихо в полном спокойствии и достатке, – спокойно сказала мама. – Детки твои умненькие, все схватывают на лету. Степану легко даются языки и арифметика, а у Софии абсолютный музыкальный слух. Они, несмотря на возраст, очень серьезно относятся к учебе. Мы стараемся обучать детей, используя игры. Знаешь, такая метода действенна. За все время никто из детей серьезно не болел, иногда был насморк, но он проходил за пару дней. Гости у нас бывают не очень часто. Приезжали Анна и Екатерина с детьми. Вернее завернули проездом из Парижа, а мы и рады. Иногда бывают бывшие сослуживцы твоего отца, разъезжающие по Европе.

– Дорогая, ну, бывает, заглянут к нам на огонек пару раз в год.

– Двадцать человек, да по пару раз, совсем другая арифметика выходит. А еще ваши споры о современной артиллерии чего стоят.

– Позвольте напомнить вам, Варвара Николаевна, что в споре рождается истина, – подняв палец вверх, сказал отец. – Иногда громко спорим, не без этого. Я тебе, сынок, расскажу о наших планах на будущее. Слушай внимательно, что непонятно спрашивай. С твоей мамой посовещались и решили, и надеемся, ты с нами согласишься, мы окончательно переселяемся на жительство в Тарасп. Я сюда перевоз всех наших родственников из усыпальницы в Дубраве. В подземельях замка оборудовали вместительный склеп, места хватит на многие поколения. Также сюда перевез из нашего родового гнезда Шпреньгринштадта семейный архив. Естественно, он находится в специальной комнате рядом с моим кабинетом, доступ в него ограничен. По сути, там работаю я, иногда заходит почитать мама. Хотел перевезти сюда твоего наставника Прохора Нагайца. Отказался старый вояка, сказал, что намерен помереть на родной земле. По его просьбе выкупил я ему на Дону в станице Лихая каменный дом с землей, и помог перебраться туда с женой. Деньгами Прохора снабдил порядочно.

Усадьбу предлагал взять в пользование твоим сестрам. Не захотели, видишь ли, ехать в захолустье, поэтому выгодно продал. Ты извини, сынок, с тобой не посоветовался, а где тебя искать, чтобы испросить одобрения, я не знал. Деньги между вами, детьми разделил по-честному, каждому досталась доля от продажи родового гнезда. Твой дед не одобрил бы мои действия, очень ему по душе были те места. Но сделано то, что сделано. Заводики я тоже успешно распродал, часть казне государевой, часть в добрые частные руки. В России у меня осталась только пятидесятипроцентная доля в совместном с Бергером заводике, производящем гранаты. Кстати о гранатах. Понравились они нашим армейцам, на вооружение приняли быстро, и солдат обучать стали. А вот землю продать не удалось, не нашелся достойный покупатель, все норовят взять за бесценок. Сахарозаводчик Терещенко взял в аренду. Денежку вносит исправно.

– Не поторопился, отец?

– Думаю, что все сделал вовремя. Через четыре с хвостиком года начнется война, которая затронет европейскую часть России, в том числе наши земли. Ожидать, когда все полыхнет не стоит. Признаю твою правоту сынок, ты мне примерно эти слова говорил ранее. Я постоянно копаюсь в нашем архиве, пытаюсь найти в документах упоминание о грядущих событиях, но никаких дополнительных сведений не нашел.

– Случайно Степан Иванович не описывал свой поход в армии генералиссимуса Суворова?

– «Журнал боевых действий особой армии» ты прочел, а упоминание об участии Головко в более ранних походах, освещено скудно. Так, отдельные разрозненные воспоминания. Полагаю, что на склоне лет Степан Иванович пытался многое изложить на бумаге в виде мемуаров, но без какой-либо системы. Завтра, если есть желание, сам просмотришь эти записи, я их свел в отдельную папку. Туда же положил записи Софии Яковлевны. По неизвестной причине ее записи появились только в 1850 году, до этого срока ни единой строчки.

Спалось в Тараспе замечательно. Я чувствовал себя дома в полной безопасности. Рядом были мои дорогие дети и родители. Счастье и радость переполняли мою душу.

После завтрака и до обеда заняться архивом не получилось, я всецело посвятил это время детям. Пределов замка мы не покидали, но облазили все укромные уголки этого немаленького фортификационного сооружения. Степка с верхней площадки донжона, вручив мне бинокль, показывал наиболее интересные, по его мнению, места для катания на лыжах. Оказывается, родители наняли местного жителя, который обучил детей уверенно стоять на лыжах. К своему стыду, я похвастаться этим не мог, совершенно не умел кататься. София от нас тоже не отставала, но в отличие от брата ей нравилось созерцание сосен и елей, окружающих со всех сторон замок. Дочь естественно права, замок находился в очень красивом месте. После такой интенсивной прогулки, дети с завидным аппетитом поглощали обед.

– Папа, скажи, а когда приедет наша мама? – внезапно задала вопрос София, когда мы перешли к чаепитию. – Мы со Степой ее ни разу не видели.

От такого вопроса, появилось чувство, словно острым ножом кто-то ударил в сердце, я даже не знал, что сказать, не готов был к нему. Мама, видя мое замешательство, перевела разговор на другую тему, отвлекла внимание детей. А я задумался. Тему мамы детей, я в беседах с родителями никогда не затрагивал. Оказалось зря. Какими бы не были хорошими бабушка с дедушкой и папа, но мама для детей много значит, и выходит, мои дети о маме думают постоянно. Меня об этом предупреждал мой старый наставник Прохор. Любочку, царствие ей небесное, уже не вернешь, а девушка, которую я полюбил, отправилась служить Отечеству. Дал ей слово не разыскивать, и стараюсь его держать. Привести в семью абы кого не хочу. Детям нужна настоящая мать, чтобы смогла обогреть их теплом своего сердца. Марта смогла бы стать именно такой мамой, но где она и что с ней – неизвестно. Хотел на встрече с Тереховым поинтересоваться, но удержался, понимая, что он мне правду не скажет, но факт интереса к Марте отметит.

До полуночи с перерывом на ужин работал в архиве. Перечитал все документы из предложенной мне папки, но сведений о семействе Колетти не обнаружил. Указывал Степан Иванович о своем нахождении в освобожденном Милане более суток, но о встрече с Лючией Колетти – ни слова. Может, что-то между молодыми людьми и произошло, но документального упоминания о сем факте нет.

Пребывание в Милане в 1813 году Степан Иванович описал только добровольную сдачу города французским гарнизоном. В принципе моего предка понять можно. Выносить на всеобщее обозрение свои похождения в молодые годы неразумно, когда у тебя имеется красивая и умная жена. А София Яковлевна была именно такой, ее портреты разных лет я видел, а сегодня почитал ее воспоминания. Ладно, принимаю единоличное решение. Франческа Колетти доводится мне тетушкой без каких-либо оговорок. Вернусь в Вену, обязательно нанесу ей визит и обстоятельно поговорю, постараюсь привлечь ее на свою сторону.

Хоть и лег поздно, но выспался отлично, что значит семейная атмосфера – способствует отменному отдыху.

– Расширил свой кругозор, сынок? – поинтересовался отец. – Допоздна вчера сидел в хранилище.

– Знаешь, отец, иногда полезно прикоснуться к семейным тайнам. Род Головко их имеет много, особенно это касается личности Степана Ивановича.

– Очень непростой он был граф. На пустом месте смог создать артиллерийские шедевры. С тогдашним уровнем технологий это настоящий подвиг. Думаю, если бы сейчас попытались начать производств его гаубицы С 5, то ничего бы не вышло, технологии утеряны.

– Так ты же говорил, что все хранится в архиве!?

– В нашем семейном архиве, заметь, сынок, все в наличии имеется, а на заводах пустота. А поскольку эта тема никого не интересует, делиться своими соображениями я не собираюсь. Несколько раз перечитывал документы о боевых походах, в которых Степан Иванович принимал участие. Ни разу не нашел упоминания о личных заслугах, а они немалые, капитуляция Франции перед Россией, после разгрома наполеоновских армий чего стоит.

– Ладно, хватит вам, мужчины, воевать, – возмутилась мама, – предки семьи достойны уважения, но не следует забывать о потомстве. Тебе, Стас, дочь задала правильный вопрос. Как ты на него отвечать будешь? Заметь, она еще маленькая, а когда подрастет, вопросов появится больше.

– Не знаю, мама. Девушку, которую я люблю, привести в семью пока не могу, по ряду причин. Дайте мне немного времени.

– Мы тебя не торопим, сынок, – поддержал маму отец, – но дети подрастают. Без материнской заботы им трудно.

– Все прекрасно понимаю.

– Уезжаешь сегодня?

– Да.

– Детям сказал?

– Сказал. Степка только сопел, а София плакала.

Вся семья провожала меня, стоя на ступеньках крыльца. Мама и дети плакали, а отец крепился. Сердце мое разрывалась на части, мне, откровенно говоря, было тяжело уезжать. Ничего не поделаешь, надо служить Отечеству. Сел в экипаж, ни разу не оглянувшись, боялся, что взглянув на плачущих детей, не удержусь и брошусь их обнимать.

Возвращение в Вену прошло спокойно. Герт выслушал мой доклад о встрече с Тереховым, нагрузил меня работой по самую макушку. Неделю провел в Германии, заключая договоры на поставку кож на предприятия Франкфурта и Мюнхена. Затем три недели колесил по Франции, скупая шелк в Лионе, а хлопок – в Марселе. В этих странах я заметил скрытую подготовку к войне. Об этом не кричали на каждом углу, но анализ увиденного позволял мне сделать такой вывод. О своих наблюдениях доложил Крестному в очередном донесении.

От дядюшки Франца я получал письма регулярно. Он отписывал, что его производство развивается, продажа готовой продукции идет хорошо. От клиентов нет отбоя. Дядюшка связывает свои успехи с моим появлением, отмечает, что я помог семье Вольф начать новую и безбедную жизнь. Моя сестренка Элиза и братец Курт поженились, в ближайшее время ожидается прибавление в семействе. Девушка Аньезе, представитель торгового дома Колетти, пребывая в Аргентине, покорила сердце молодого партнера дядюшки, итальянца Луция Торелли. Молодые люди намерены скрепить свои отношения узами брака, ожидают разрешение от Франчески Колетти. Нарочно Франц передал мне двадцать тысяч североамериканских долларов, обозвав это премией. Я не отказался от денег, хотя нужды в них не испытывал, компания, а вернее Герт Леманн, хорошо оплачивала мою работу. Ничего, лишняя копейка, вернее доллар, карман не тянет, оперативные расходы скоро должны возрасти.

Только в середине весны смог нанести визит фрау Колетти. Традиционно вручил Франческе цветы, а также корзину с вином и сладостями.

– Балуете вы меня, Генрих, – качала головой Франческа, – приучаете к сладкому. – Мне, в моем возрасте, сладким увлекаться не стоит, могу быстро раздаться в разные стороны.

– Вам это не грозит. Если до сегодняшнего дня не стали пышкой, то и в будущем это не станет возможным.

– Льстец вы, молодой человек, но скажу откровенно, слышать приятно. Я так понимаю, вы пришли ко мне не просто поболтать, и нанести визит вежливости, нам предстоит долгий и серьезный разговор. Получив ваше послание, я удалила всех из дома, мы одни, нам никто не помешает. Но вначале давайте поужинаем, а разговоры – потом.

Фрау Колетти умеет подбирать людей к себе на службу, ее повар не исключение. Нежная телятина в остром томатном соусе с печеным на углях картофелем – восхитительное блюдо. Куриная грудка, запеченная с грибами и твердым сыром «Пармезан» вообще объедение. Вкусности запивали красным вином «Кастелана ди амо», которое поставляют Франческе из Италии.

– Все, я готова вас слушать, Генрих, – сказала Франческа, дымя пахитоской – тонкой папиросой из мелкого резаного табака, завернутого в лист маиса. Перехватив мой взгляд, «тетя», весело усмехнувшись, коротко пояснила:

– Из Испании. От друга. Контрабанда.

– Уважаемая фрау Колетти, то, что вы сейчас услышите – должно остаться строго между нами. Вы сразу поймете, что доверяю я вам безгранично.

– Даже так? Можете говорить смело. Франческа Колетти умеет держать язык за зубами.

– Франческа, как вы относитесь к русским?

– А почему вы задали мне этот вопрос?

– Вы на одну восьмую русская, а ваша дочь Эстер наполовину.

– Странное утверждение, – удивленно подняла брови Франческа.

– Основано оно на неопровержимых фактах. Молодая и красивая итальянка по имени Франческа Колетти отправляется понежиться в горячих животворящих водах венгерского городка Эгерсалок. Ей это крайне необходимо, ведь борьба за справедливость серьезно подорвала здоровье. Там она встречает молодого русского морского офицера, блистательного капитан-лейтенанта Дмитрия Шереметьева. Взгляды их встретились, и они растворились друг в друге. Взаимная любовь накрыла обоих своих теплым и мягким покрывалом. Но вмешались высшие силы, если к таковым можно отнести морское командование. Дмитрий оставляет свою возлюбленную, и отправляется служить за край света на берег Тихого океана. А, что же делает молодая итальянка? Она возвращается в Милан, ведь в скором времени ей предстоит взвалить на свои хрупкие плечи заботу о торговом доме Колетти. Эта молодая особа, пока даже не подозревает, что под ее сердцем зародилась новая жизнь. Когда она это осознала, то несказанно обрадовалась. Родить ребенка от любимого человека – великое счастье. Возлюбленный Дмитрий пишет Франческе часто. Через тысячи верст письма приходят с большим опозданием. О появлении на свет дочери, Дмитрий узнает через пять месяцев. Он бесконечно рад этому событию, пишет любимой Франческе письмо наполненное теплотой. Прошло два года, и переписка внезапно обрывается, и больше не возобновляется. Скажите Франческа, почему?

– Я звала его к себе в теплую Италию, а Дмитрий не мог оставить службу, поэтому звал меня во Владивосток. Вспылила я тогда, горячая кровь итальянки вскипела во мне, оборвала переписку, о чем жалею до сих пор. Все могло сложиться по-другому.

– На все воля Божья.

– Покопались вы Генрих в моем прошлом основательно.

– И в прошлом моей семьи я покопался, смею вас заверить. Немного затронул настоящее.

– Наверное, много интересного узнали?

– Узнал, не без этого. Хочу сказать вам, Франческа, что мы действительно с вами родственники. Нашим общим прародителем является генерал-фельдмаршал Головко Степан Иванович. Только в вас течет немного русской крови, а я русский на все сто процентов.

– Это-это как же? – вскочила с кресла Колетти. – Такого не может быть!

– Еще как может. Я потомственный граф Головко Станислав Владимирович. Медальон с изумрудами, вернее его близнец, принадлежит моей маме. Он передавался из поколения в поколение по женской линии. И у моих родителей в доме висят портреты Степана Ивановича, писаные в разные годы. Природа, каким-то невообразимым вывертом наградила меня внешностью нашего предка. Вот, тетушка, прошу любить и жаловать племянника в моем лице. А ношу я другое имя по надобности, так как нахожусь на службе государевой.

– Так, дайте мне пару минут прийти в себя, вы меня просто ошеломили новостями, – Франческа, быстро и беспорядочно перемещалась по комнате. При этом она ладонями, подобно вееру обмахивала зардевшееся от волнения лицо и шумно дышала широко открытым ртом, будто задыхаясь.

Потом фрау Колетти подошла к столу и залпом осушила бокал вина.

– Получается, все мои предположения, высказанные вам ранее, подтвердились? – растерянно, «упавшим» голосом произнесла Франческа.

– Да.

– У меня есть родственники в России?

– У Степана Ивановича было пятеро детей с супругой Софией Яковлевной. Две девочки и три мальчика. Род Головко довольно обширный. Правда, некоторые ветви его пресеклись. Наша ветвь идет от старшего сына Константина Степановича, наследуя графский титул. Я вам передам копию всего родового древа, чтобы вам было понятно. Извините за внешний вид древа, оно не очень красочно, ведь я не художник.

Франческа около получаса изучала хитросплетение рода, качая, время от времени головой.

– Тогда, в прошлую нашу встречу, когда я вам показала медальон и портрет, вы знали о нашем родстве?

– Медальон я опознал сразу, и Степана Ивановича на портрете узнал. Но не мог себе представить, что вы доводитесь мне тетушкой. Я думал, что это какая-то хитрая игра контрразведки Австрии.

– Как вам не стыдно Генрих, подозревать родственников в таких неблагородных делах? – деланно возмутилась Франческа. – Я лучше умру, чем буду помогать австриякам и германцам. Торговать с ними буду, но помогать – никогда, – гневно закончила свою бурную тираду моя новая тетушка.

– А русскому офицеру помогать станете?

– Вам, дорогой мой Генрих, я готова отдать свою душу и тело. Правда, тело не берите, оно уже немного побито молью. А если серьезно, то все мои деньги и связи в вашем распоряжении. Эстер сама развивает новые взаимоотношения с партнерами, я ей не мешаю, а захочет воспользоваться моими связями, препятствовать не буду.

– Деньги пусть останутся у вас, а вот связями хотел бы воспользоваться. И давайте на будущее договоримся. Я был и остаюсь Генрихом Вольфом, и никем иным.

– К другому имени нужно привыкать, а мне это очень нравится. У меня еще к вам вопрос. Что сталось с Дмитрием?

– Капитан первого ранга Дмитрий Шереметьев геройски сражался с японцами, и погиб в 1904 году при обороне базы русского флота Порт-Артура. Захоронен на вершине Электрического утеса. Жены и детей у погибшего не было.

– Надо навестить могилу Дмитрия, пока еще я жива, – сказала Колетти, как-то обреченно закуривая очередную пахитоску и промокая платком выступившие слезы. – Давайте отдадим должное доброму вину, и символически отпразднуем скрепление родственных отношений.

Развитие отношений с фрау Колетти пошло мне на пользу. Впоследствии в австрийской армии у меня появился надежный агент «Артур». Вместе с ним создали неплохую разведывательную группу, которая накрывала всю юго-восточную группировку войск Австро-Венгерской империи. Судоверфь «Германия» была под неусыпным контролем агента «Отто». Он исхитрился и перефотографировал всю документацию по эскадренному крейсеру. Агент «Вилли» в Эссене добывал формулы броневой и легированной стали у господина Круппа. Мой хлипкий поток информации Крестному превратился в полноводную реку.