Да здравствует король

37

Я сижу в недавно открывшейся библиотеке Макли и занимаюсь. Я колебалась, стоит ли мне сюда возвращаться, не зная, смогу ли я ступить на это место, когда оно так полно недавних воспоминаний о Роуге.

В конце концов, я решила, что он и так уже многого лишил меня, и я не собираюсь позволять ему отнимать у меня книги в придачу ко всему остальному.

К тому же, мне осталось учиться в АКК еще полгода. Если я буду избегать всех мест, где хранятся воспоминания о нашей с ним совместной жизни, то фактически стану затворницей.

Сегодня суббота, поэтому в библиотеке никого нет, кроме меня. Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на уроке всемирной истории и не позволить своим мыслям блуждать, вспоминая все те грязные вещи, которыми мы занимались между стеллажами, а зачастую и на них.

Я встаю на цыпочки, чтобы взять с верхней полки книгу об Уинстоне Черчилле, как вдруг воздух в комнате меняется. По позвоночнику пробегает холодок, и я медленно, не оборачиваясь, опускаюсь обратно. Тело прижимается к моей спине, рука перебирается через плечо и легко достает книгу. Он протягивает ее мне и делает шаг назад.

— Уходи.

— Рис видел тебя вчера с Джереми у Bella's. Что ты с ним делала?

Спасибо, Рис.

Сжимая книгу в руке, я поворачиваюсь. Подготовка к встрече с ним ничуть не уменьшает удар от того, что я оказываюсь с ним лицом к лицу.

Он стоит передо мной, темный король с опасной, грозовой энергией, бурлящей вокруг него. Он одет в черные брюки и белую рубашку на пуговицах, небрежно распахнутую, чтобы открыть гладкую грудь. Несколько каштановых локонов бессистемно упали на лоб, в целом волосы выглядят очень растрепанными.

Как будто он неоднократно перебирал их руками. Это только добавляет ему дикости и необузданности.

— Это шутка?

Его челюсть работает, зубы крепко стиснуты, когда он окидывает меня взглядом.

— Разве я похож на человека, который смеется?

Я швыряю в него книгой, а поскольку Черчилль был, мягко говоря, проблемным, то книга получилась толстой. Он хватает ее из воздуха с пугающей легкостью и хватает прежде, чем она успевает ударить его.

— Отвали, Роуг. Я не собираюсь поддерживать с тобой этот разговор.

Повернувшись к полкам, я делаю вид, что ищу другую книгу, надеясь, что он поймет, что я не хочу иметь с ним ничего общего, и уйдет.

— Ты быстро двигаешься вперед.

Я так быстро обернулась, что чуть не свернула себе шею.

— Что ты только что сказал? — спрашиваю я его, потому что это наверняка была слуховая галлюцинация.

— Я сказал…, — начинает он, и я понимаю, что он собирается повторить. — Ты быстро двигаешься дальше. Особенно для того, кто утверждал, что любит меня только на прошлой неделе.

Я смотрю на него, ошеломленная и застывшая на месте. Бросить мне в лицо обвинение в любви к нему — это низко, даже для него.

Я подхожу к нему так, чтобы мы стояли нога к ноге, и встаю так близко к его лицу, как только могу.

— Не так быстро, как ты, — шиплю я.

Я собираюсь пройти мимо него, но он хватает меня за руку и прижимает к себе. Я чувствую, как гнев вибрирует в его груди. Почему он ведет себя как пострадавшая сторона?

Это он вырвал мое сердце из груди голыми руками, а не наоборот.

— Убери от меня свои руки.

— Что ты с ним делала, Беллами? Рис показал мне фотографию, на ней ты вся в его руках.

Я пытаюсь выдернуть руку из его хватки, но он держит меня на месте. Его хватка не ослабевает, как бы сильно я ни тянула.

— Отпусти меня.

— Отвечай на вопрос.

— Это не твое дело, Роуг.

— На самом деле это чертовски мое дело.

Я резко прекращаю борьбу, позволяя своей руке ослабнуть в его хватке. Он вопросительно смотрит на меня.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я. — Я застукала тебя, когда ты собирался трахнуть кого-то другого, ты сделал свой выбор. Почему ты сейчас ведешь себя как ревнивый парень?

— То, что мы расстались, не означает, что он может прикасаться к тебе. — Он огрызнулся.

Я разразилась смехом.

— Именно это и значит, Роуг. Это значит, что если я захочу, чтобы он или кто-либо другой прикоснулся ко мне, ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Ты хочешь, чтобы я убил его? — Он рычит, его рот в дюйме от моего лица. Его дыхание ударяется о мою щеку, когда он наклоняется надо мной. Я не могу остановить реакцию своего тела на его близость. Запах его мускусного лосьона после бритья проникает в мой нос и возбуждает меня. Мои трусики в беспорядке, даже когда он угрожает мне. — Ты этого, блять, хочешь, Беллами? Потому что если он хоть пальцем тебя тронет, никакие мольбы не спасут этого мудака от долгой и мучительной смерти.

Жестокость в его словах возвращает меня к реальности, и я вспоминаю, как он обхватил Лиру.

К черту его.

— Я больше не твоя. — Я говорю, решительно вырывая свою руку из его хватки. — Если я захочу трахнуть его, я трахну его, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня.

Я проталкиваюсь мимо него, когда он издает ужасающий рев. Я слышу звук раскалывающегося дерева и, обернувшись, вижу, как он выдергивает кулак из боковой стенки книжной полки. Он не обращает внимания ни на кулак, ни на боль, которую он, несомненно, причинил, а просто смотрит на меня смертоносным взглядом.

— Ты бы не стала.

— Я бы стала. Может быть, я даже пришлю тебе фотографию, раз уж тебе так нравится.

Я не знала, что у меня есть злопамятная сторона, но, видимо, это так. То, что последнее слово в противостоянии с Роугом осталось за мной, приносит мне жестокое удовлетворение. Надеюсь, я причинила ему хотя бы часть той боли, которую он причинил мне.

Спустившись по лестнице АКК, я отправляюсь в загон пешком. Мы приближаемся к глубокой осенней ночи, и ночь отражает это — небо темное, воздух хрустящий, с запахом дыма и специй. Листья опали и хрустят под моими шагами.

Я пересекаю парковку, полностью сосредоточившись на восприятии прекрасной ночи. Я не слышу шагов позади себя, и о чьем-то присутствии меня предупреждает только звук ломающейся ветки дерева. Я оборачиваюсь на шум, но уже слишком поздно.

Я вижу вспышку чего-то серебристого, а затем что-то твердое и тяжелое ударяет меня в висок. Я отшатываюсь назад, в глазах помутнение и темнота, а затем я теряю сознание.