Форд с почти двухсоткилометровой скоростью мчался на восток. Автострада в это время была настолько пустынной, что водитель едва ли рисковал попасть в поле зрения радара или по ошибке обогнать полицейскую машину. Расстояние до Лондона быстро сокращалось и световой колокол этого огромного центра уже долгое время висел над горизонтом, как мягкое, желтое мерцание.
Томпкинс наклонился и включил радио.
Тихий, ритмичный кантри-рок донесся из динамика и заглушил монотонный шум мотора.
Смит сморщил лоб, бросил на своего спутника почти укоризненный взгляд и снова выключил радио.
- У меня болит голова, - объяснил он.
- Сильно?
Смит покачал головой.
- Нет. Я просто устал, вот и все.
Он демонстративно широко зевнул, посмотрел на часы, вмонтированные в приборную панель, и удовлетворенно кивнул.
- Через двадцать минут мы будем в отеле. А завтра в это время мы уже будем лететь в Париж. Шеф очень обрадуется нашему подарку, - добавил он и слегка усмехнулся.
Томпкинс полуобернулся и бросил взгляд на два маленьких, невзрачных прибора на заднем сидении.
- Он хотя бы притащил то, что нужно? - спросил он.
Смит засмеялся.
- О, да. Прибор телеуправления и что-то еще, чего мы до сих пор никогда не видели. Насколько я понял, это модернизированный горизонт. Там разберутся, дружище.
Он снова стал серьезным.
- Иногда, - сказал он, - у меня появляется желание все бросить и поехать в деревню, на дачу. Такие дни, как сегодня, доканывают меня.
- Из-за Сильсона? - удивленно спросил Томпкинс.
Смит кивнул.
- Он был как ребенок.
- Это точно, - подтвердил Томпкинс. - Но я смотрю на это иначе. Я считаю, что мы на войне, а на войне жертвы неизбежны.
- И невинные жертвы? - спросил Смит.
- Невинные? - повторил Томпкинс, как будто это слово было каким-то непристойным.
Смит вздохнул.
- Возможно, это и есть причина того, что вы никогда не займете такого поста, как мой, Томпкинс. Хладнокровный убийца редко делает карьеру.
Лицо Томпкинса помрачнело. Его губы задрожали, но он взял себя в руки и молча уставился через лобовое стекло на дорогу»
Смит слегка улыбнулся.
- Не обижайтесь, Томпкинс. Это не говорит о моем плохом к вам отношении. Только иногда действует на нервы, когда я должен убивать человека.
- Но это нужно, - еле слышно сказал Томпкинс.
- Я знаю, - ответил Смит.
Он вздохнул. - И это еще хуже.
Он сжал губы в тонкую линию и покачал головой.
- У вас найдется для меня сигарета?
- Разумеется.
Томпкинс немного порылся в ящичке, взял сигарету, передал ее Смиту и щелкнул зажигалкой.
- Портфель, - спросил он не из простого любопытства, а из желания сменить тему. - Что в нем? Вы уже видели?
Смит покачал головой.
- Сильсон пытался его открыть, но ему не удалось. Я открою его в отеле. У меня есть необходимый инструмент.
Томпкинс обернулся еще раз и посмотрел на портфель.
- Что в нем может быть? - пробормотал он.
Смит пожал плечами. - Все, что угодно, начиная от завтрака пилота до секретных государственных документов. Но я не думаю, что там что-то серьезное.
- Почему?
Смит засмеялся и затянулся сигаретой.
- Разве они оставили бы его лежать три дня в обломках самолета, если бы там было что-то важное?
Но они не знали, что портфель содержит бомбу замедленного действия, которая, возможно, опаснее, чем все атомные и водородные бомбы, вместе взятые.
А она начала тикать в тот момент, когда Сильсон в первый раз открыл портфель.