Дамский соблазн

22

Оля никогда никого не ненавидела. Все ее считали милой и приятной! Таковой, которая никому ничего плохого не сделает и не скажет. И вот теперь она впервые в жизни почувствовала, что такое ненависть. Это ужасное чувство разрушает в человеке все хорошее, что там есть, уничтожает веру в добро, человечность и счастье. Она не хотела такого чувствовать, однако не могла ничего с собой поделать. Коля — единственный человек, которого она готова была удушить собственными руками. А они у нее как раз и чесались, чтобы это сделать. Ей так хотелось надавать ему оплеух, а еще пинков в придачу. «Эгоист! Придурок! Самовлюбленный болван! — одаривала Оля Коля такими льстивыми эпитетами. — У него каменное, ледяное сердце! Нет, у него его вообще там нет. В его груди бьется злоба, ненависть ко всему женскому полу, не считая его родных».

Выплакавшись, сколько ее душе хотелось, девушка вытерла слезы и завела двигатель. Хорошо, что окна ее машины тонированные, и снаружи ничего не видно, что происходит внутри, а то бы все прохожие глазели на нее. Хотя в Киеве столько народу, и все чем-то заняты и вечно куда-то спешат, что вряд ли бы кто-то обратил свое внимание на девушку, которая себе горько рыдает, сидя в машине. Ну, и рыдает! Ну, и что! Что тут такого! Пусть плачет! Это ее проблемы! Тем более у нее вон, какая крутая тачка! Чего этой дуре реветь?! «Действительно! — подумала она. — Чего такой красавице, умнице, обладательницы такой шикарной тачки, а в придачу и квартирки в самом центре столицы проливать горькие слезы? Тьфу! Ну, подумаешь, один самовлюбленный козел назвал меня проституткой! А пошел он нафиг! Сдался он мне. Таких мачо, как он, в Киеве — целая копна! И я, Ольга Павловна Невская, дочь самого Невского, являюсь самой завидной партией для любого человека, которого я только пожелаю! И если я только захочу, то возле моих дверей выстроится огромная очередь из желающих взять меня в жены! Только сейчас мне этого не нужно вообще. Мне нравиться моя свобода. А мужики — все козлы! Ненавижу их! Мне вообще никто не нужен. Каждый из них при первой же возможности, — как только какая-то фифа поманит их пальчиком, — готов запрыгнуть на все, что носит юбку!»

По дороге в гостиницу, где Невская оставляла Дашку, которую она обещала забрать оттуда, Оля включила свой мобильный, который выключился еще, видимо, вчера из-за нехватки заряда в батареи. Подключивши его к зарядке, встроенной в корпус ее машины, она отложила его в сторону. Однако уже через минуту ее мобильный стал вибрировать раз за разом. Оля насчитала примерно двадцать гудков. Удивившись, кому она стала настолько такой нужной, что ее одарили столькими пропущенными звонками, она взяла телефон в руки и стала просматривать, пока стояла в пробке. Десять пропущенных от Люсьена. «Вот кобель! — стала злиться Оля. — Никак не отстанет от меня. Сказала, что не прощу ему измену. А он все равно наяривает!»

Три пропущенных от отца. «Интересно, что ему понадобилось от его дочурки?» Один пропущенный от Вероники, и один от Кати, и еще три от Даши. «Наверное, подруг интересует — поговорила ли она с тем мачо-стриптизером. Лучше сказать, горе-стриптизером». И еще три с работы. «Вот это уже интереснее. Надо срочно перезвонить. Правда, почему-то совсем нету желания».

На светофоре загорелся зеленый и Оля, бросив телефон на свободное сиденье, двинулась с места. Добравшись до отеля, девушка еще из далека заметила подругу, которая стояла, ожидая ее.

— Наконец ты появилась, — заявила она сразу, сев в машину. — Я тебе звоню, звоню, а ты вне зоны досягаемости.

— Да мобильный разрядился, — объяснила Оля. — Ну, и что как твое свидание с Олежкой?! Он того стоил, чтобы слинять с пар и отдаться любовным утехам с самого утра?!

— Еще бы, подружка! — радостно ответила Дарья, сладко потягивая руками в разные стороны, и закатив от приятных воспоминаний глаза, и томно выдыхая воздух, все еще находясь под действием чар-зелье, что называется любовью. — Но ты не думай, что я какая-то шалава, побежала сразу, как он поманил меня своим пальчиком. Нет! В Олежку я уже давно влюблена. В него все девушки по уши влюблены! И ему есть среди кого выбирать. Знаешь, какой у нас курятник в институте. Там одно бабье царство! И если в нем появляется, хоть, даже прыщавый, маленький пацанчик, то он сразу становится чьим-то парнем! Здесь разбирают всех, у кого, хоть что-то колеблется между ногами. Девушки тут не привередливы и не разборчивы. А Олежка накинул на меня свой глаз только сегодня, когда увидел, на какой крутой тачке я приехала. Вот мне повезло! Спасибо тебе, подруга!

— Вот ведь сильно повезло! Ты меня извини, Дашенька, но мне кажется, что он на тебя повелся только из-за крутой тачки, потому что хотел покататься.

— Я знаю, — спокойно ответила Даша.

— И это тебя устраивает? Он тебя, скорее всего, бросит, как только увидит без машины.

— Ну, пока ты меня будешь подвозить в институт на своей навороченной машине, то он будет моим! И я буду счастлива. Ты будешь меня подвозить и в институт, Олечка? — Дарья мило надула свои губки, таким образом, выпрашивая у доброй подруги желаемое. — Ты же хочешь, чтобы твоя подруга была веселая и счастливая, правда?

Оля внимательно слушала болтовню подруги. Это ее отвлекало хоть немного от своих собственных проблем, которых за последние несколько дней навалилось на нее столько, что она никак не могла эту кучу разгрести.

— А как у тебя прошло? — услышала Невская вопрос подруги, которая прекратила рассказывать об Олеге, институте и о своих однокурсниках.

— Да ничего, нормально все прошло, — отделалась наспех Оля, внимательно глядя на дорогу.

— Ага, я вижу по твоей физиономии это твое «ничего»! — буркнула Даша. — Ты думала я, дура, не замечу, что ты ревела.

— С чего ты решила, что я плакала? — не хотела колоться Оля. — У тебя есть какой-то измеритель слез, который ты прикладываешь к человеку, и он тебе показывает, сколько литров слез выплакал тот или иной человек?

— Нет, у меня просто есть глаза, подруга. А ты забыла поправить макияж, который растерся из-за того, что ты ревела. Ты сейчас похожа на большую, смешную панду. Посмотри на себя в зеркало.

— Вот я дура! — стукнула Невская себя ладошкой по лбу, вспомнив, что слезы обязательно оставят после себя черные ручейки от туши. — Как я могла о таком забыть! И как я не заметила эти ручейки на своем личике в зеркале?!

— Да, плохая из тебя конспираторша вышла! А теперь колись, подружка!