Глава ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Крид медленно просыпался, чувствуя, что согрелся впервые за много дней. В сознание проникал знакомый запах. По его груди рассыпались чьи-то шелковистые волосы. На талии покоилась чья-то рука; чья-то длинная изящная нога плотно прижималась к его бедру.

Джесси. Его тело безошибочно и мгновенно отреагировало на ее близость. Какое-то время он продолжая лежать с закрытыми глазами, боясь пошевелиться, впитывая ее тепло и представляя, как чудесно было бы на протяжении всей жизни каждое утро просыпаться в ее объятиях.

Он отогнал эти мысли прочь. «Какой же я все-таки дурак. Думал, что способен обосноваться где-нибудь на одном месте. И я еще больший дурак, если думал, что смогу избавиться от своего прошлого». Похоже, неприятности подстерегали его на каждом шагу. Пока Джесси находилась рядом с ним, он чувствовал себя спокойно. Но он вздрогнул от страшной мысли о том, что случилось бы с ней, не найди он ее.

— Пиламайя, Ате, — прошептал он тихо. — Благодарю Тебя, Всевышний. За то, что Ты позволил мне найти ее и сохранил целой и невредимой.

Джесси пошевелилась, но не проснулась, и Крид открыл глаза. До чего же она красива! Нежная кожа, покрытая легким загаром, казалась необыкновенно гладкой. Волосы напоминали огненную лаву, льющуюся по плечам и захлестнувшую его грудь.

Не в состоянии совладать с собой, он ласково дотронулся пальцами до ее щеки. Какая нежная! Крид разразился молчаливыми проклятиями. Какую жизнь он может предложить ей? Он — полукровка. Наемный убийца. Осужденный и находящийся в розыске. Господь знает, что она заслуживает лучшей жизни, чем он когда-нибудь сможет ей дать. Если даже ему каким-то образом удастся оправдаться, он по-прежнему останется полукровкой, бездомным двуличным бродягой.

Крид уставился на маленький кусочек неба, виднеющийся сквозь дымовое отверстие вигвама. Джесси нуждается в такой жизни, которую ей может предложить только достойный человек, и он должен убедиться в том, что она ее получит.

Он перевел взгляд вниз и увидел Джесси, пристально глядящую на него с легкой улыбкой на губах.

— Ты здесь, — прошептала она. — Я боялась что все это сон, проснусь, а ты исчезнешь.

— Теперь не исчезну.

Она взяла его руку и прижала к сердцу.

— Я скучала по тебе.

Крид кивнул:

— Я тоже.

— Они нас отпустят?

— Не бойся. — Он улыбнулся в ответ. — Я ведь сражался не только за тебя, но и за нашу свободу Утром мы уйдем отсюда.

Джесси заколебалась.

— А как ты себя чувствуешь? Сможешь держаться в седле?

— Не совсем хорошо, но я хочу увезти тебя отсюда, и как можно скорее.

— Если хочешь, можем остаться здесь денька на два. Я не против.

— Зато я против. Мне не нравится, как он смотрит на тебя.

— Кто? Ча-и-чоуп?

Крид презрительно фыркнул:

— А кто же еще?

— Он как раз проявлял ко мне большое внимание и доброту.

— Могу побиться об заклад…

— Крид, это совсем не то, что ты подумал.

— Как бы не так. Я видел, как он на тебя смотрит. — Крид пристально взглянул на Джесси, прищурившись. — Послушай, может быть, ты хочешь остаться с ним?

— Не валяй дурака.

— Прости. — Крид быстрым движением взлохматил волосы на ее голове, слегка поморщившись от внезапно возникшей боли в груди.

— Мне кажется, торопиться нам не стоит, — сказала Джесси.

— А мне кажется, что стоит. И чем скорее мы уедем, тем лучше. И давай на этом закончим.

Когда они собрались выезжать из деревни, уже рассвело. Чтобы показать свое расположение, Ча-и-чоуп дал им в дорогу еды на двоих, бурдюк с водой и ружье. Он еще предложил Криду гетры из оленьей кожи, рубашку свободного покроя и пару мокасин. Крид принял подарки, поблагодарив его весьма сдержанно.

Прежде чем окончательно распрощаться, Ча-и-чоуп подарил Джесси хорошенькую маленькую гнедую лошадку, безусловно, для того, чтобы она помнила его или, возможно, в знак особого к ней расположения. От внимания Крида не ускользнуло и то, как он по-хозяйски смотрел на Джесси, когда передавал ей поводья лошадки, и то, как его руки задержались на талии девушки, когда он подсаживал ее на лошадь. Не остался не замеченным для Крида и брошенный в его сторону обжигающий взгляд Ча-и-чоупа, в котором сквозила ревнивая ненависть.

Заскрежетав зубами, Крид взобрался на свою лошадь. Он с сожалением подумал о том, что они не покинули деревню раньше. А теперь вот стемнело.

В пути он настаивал на том, чтобы ехать как можно дольше, пока ночная мгла не окутает все вокруг, в то время как Джесси уже несколько раз предлагала остановиться на ночлег.

Лицо его исказилось от удивления и гнева, когда он услышал, как она тихо пробормотала что-то вроде «упрямый тупица», но ему хотелось как можно быстрее и дальше отъехать от индейской деревни. «Эх, если бы так не ныли ребра! Черт, как это некстати! А как Ча-и-чоуп смотрел на Джесси!» От этого Крид не испытал ни малейшего восторга.

Хотя он и отказывался признаваться в этом даже себе, но к моменту, когда наконец согласился разбить лагерь, чувствовал себя совершенно измотанным. После того как его жестоко избили, после продолжительных поисков лагеря кроу, после поединка с Ча-и-чоупом силы почти оставили его. Ребра нестерпимо болели, и хотелось липа одного — прилечь и закрыть глаза.

Сползая с лошади, он тихо застонал. Тут же рядом с ним оказалась Джесси — обеспокоенная, с нахмуренными бровями. Она обхватила его за талию.

— Я обо всем позабочусь, не волнуйся.

Девушка нашла на земле ровное место, развернула одеяло и уложила на него Крида, расседлала и стреножила лошадей, разожгла небольшой костер.

Когда она все закончила, то подошла к нему и опустилась на колени. Сняв с себя пояс, который еще в деревне смастерила из узкой полоски материи, она обмакнула его в воду и осторожно протерла лицо и шею Крида. После чего помогла ему снять рубашку и тем же куском материи обвязала его ребра.

— Ну как, полегчало? — спросила она, заправляя кончик материи под повязку.

— Да. Спасибо.

— Теперь отдыхай, — сказала она с улыбкой, — а я приготовлю что-нибудь поесть.

Крид кивнул, но его измученное тело нуждалось в отдыхе больше, чем в еде, и спустя мгновение он заснул.

Растянувшись рядом с Кридом, Джесси уставилась на звезды. Он спал уже много часов подряд. Она успела поужинать, вымыла руки, лицо и шею и, как смогла, пальцами расчесала спутанные волосы.

Повернувшись на бок, она принялась изучать его лицо. Ей по-прежнему не верилось, что он выдержал жестокую схватку, преодолев многие километры бесплодной равнины, чтобы отыскать ее. Как сказочные герои, о которых она читала в книгах своего отца, Крид рисковал ради нее собственной жизнью, спасая из лап черного разбойника.

Вздохнув, она убрала растрепавшиеся волосы с его лба. Даже избитый и весь в синяках, для нее он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной из всех, которых она когда-либо встречала.

«Красивый и храбрый», — подумала она и, чтобы дать выход переполнявшим ее чувствам, прошептала:

— Я люблю тебя.

После долгого сна Крид почувствовал себя лучше. Он проснулся через два часа после восхода солнца и увидел, что Джесси лежит возле него, положив голову ему на плечо. Он вспомнил ее ночное признание в любви. Эти три слова, сказанные ею искренне и горячо и донесшиеся до него сквозь сон, долго не давали ему уснуть, даже после того, как сама Джесси уже давно спала.

Она любила его. И он любил ее. Но разве этого достаточно? Как может он просить ее разделить с ним жизнь, если у него нет в жизни никакой перспективы? Вряд ли он относился к мужчинам того типа, с которыми женщина связывала бы свои надежды на будущее.

Он тихо выругался, так как близость ее тела все больше возбуждала его. Он любил ее, любил в ней все и именно поэтому хотел, чтобы они расстались.

Он осторожно приподнял ее голову, встал и пошел к речке, пересекавшей прерию недалеко от их стоянки.

Это чудесное место окружали стройные тополя и кустарники. Речка оказалась широкой и неглубокой, с медленным течением и песчаным дном. Крид развязал материю, обвязывавшую его ребра, сбросил брюки и мокасины и свернул все узлом. Бросив одежду на мелкую гальку, выбрал место поглубже и погрузился в реку, вдруг задохнувшись от холодной воды, закрутившейся вокруг него мелкими водоворотами.

Вода струилась вокруг него; он присел на корточки и закрыл глаза: «Я мог бы взять Джесси во Фриско, найти там ее сестру, вернуть деньги… Устроить где-нибудь Джесси, а потом уйти из ее жизни, прежде чем не станет слишком поздно, прежде чем она не станет частью меня самого… Если это произойдет, я уже никогда не смогу ее отпустить».

Внезапно он встал, стряхивая воду с волос. Не так-то просто отпустить ее, но ему и раньше приходилось решать сложные проблемы, и как-нибудь удастся справиться и с этой. Его мысли прервал звук приглушенных шагов и Крид тихо выругался, сообразив, что оставил ружье на привале.

Он резко повернулся и тут же рухнул на колени.

— Черт возьми, девочка, зачем ты так подкрадываешься ко мне?

Джесси пожала плечами, ее глаза расширились, когда она увидела широченную обнаженную грудь Крида. Водяные капельки на его бронзовой коже сверкали и переливались под лучами утреннего солнца, как бриллиантовая россыпь. Волосы, спадающие на плечи казались блестящим вороновым крылом.

— Я пришла умыться, — сказала она, не в состоянии оторвать глаз от оказавшегося здесь мужчины. Струящаяся речная вода закрывала нижнюю часть тела Крида, делая неясным его очертания.

Она почувствовала, как кровь бросилась в лицо, но по-прежнему не могла отвести взгляд. Ей и раньше приходилось видеть обнаженных мужчин. Если учесть, чем зарабатывали на жизнь ее мать и сестра, это было неизбежным. Но ей ни разу не понравился ни один из тех кавалеров. Ей никогда не хотелось ни обнять, ни даже дотронуться до кого-нибудь из них. Ей никогда не хотелось прикоснуться ни к одному мужчине так, как хотелось прикоснуться к Криду Мэддигану. При одном только взгляде на него ей страстно хотелось провести руками по твердой мускулистой груди, пройтись пальцами по линии подбородка, погладить наполовину затянувшуюся рану на щеке, запустить пальцы в тяжелые густые волосы. Ей не терпелось прикоснуться к его мощным рукам, изучить каждый черный волосок из рассыпанных по его груди. Почувствовать его сильное тело плотно прижатым к ее собственному.

— Джесси! — Голос Крида прозвучал странно, как будто он испытывал боль.

— Что?

Ее волосы в солнечном свете казались бушующим пламенем, щеки алели. Карие глаза распахнулись, и в них сквозило неподдельное удивление… как у Пандоры, перед тем как она открыла крышку ящика… как у Евы, когда она впервые увидела Адама.

По ее глазам Крид читал все ее мысли, его желание накалилось и дошло до такой степени, что стало нестерпимым и болезненным. Говорят, что холодная вода считается лучшим средством для мужчины, если он хочет избавиться от вожделения… но в данном случае это напоминало попытку потушить огненную стихию стаканом воды. Проверенное средство совершенно не срабатывало.

— Черт возьми, девочка, перестань так смотреть на меня.

Она встретилась с ним взглядом и, подбоченясь, вызывающе улыбнулась. Впервые с тех пор, как они познакомились, он выглядел смущенным. А она внезапно почувствовала свое всесилие.

— Как это «так»? — спросила она невинно.

— Как голодный котенок на миску со сметаной.

Медленно она шагнула вперед:

— А если не перестану?

— За последствия не отвечаю, — прорычал он. — а теперь уходи, убирайся!

Она наклонила голову и продолжала приближаться к воде, вызывающе покачивая бедрами.

— А ты там случайно не замерз?

«Замерз? — подумал он. — Черт возьми, удивляюсь, почему вода до сих пор не закипела!»

Она подняла руку к тесемкам, связывающим ее платье.

— А не присоединиться ли к тебе?

У него вырвался такой звук, будто его душили.

— Джесси, ради всего святого, — взмолился он, — возвращайся в лагерь.

— Почему, Крид? Почему я не могу остаться?

— Ты прекрасно знаешь почему, черт возьми.

Она широко улыбнулась, а потом расхохоталась. И почему только мама не рассказала ей о том, какое это восхитительное ощущение соблазнять мужчину, флиртовать с ним, дразнить его? Она познала власть — дерзкое, пьянящее чувство, которого никогда не испытывала прежде.

Крид свирепо прищурился.

— Я считаю до пяти, — сказал он, отчетливо выговаривая каждое слово, — после этого выхожу. Раз.

Она еле удержалась от желания показать ему язык

— Два…

«Он не сделает этого, — подумала она. — Он просто блефует».

— Три…

Ее уверенность начала улетучиваться.

— Крид…

— Четыре…

В его черных глазах блеснул огонь. Мышцы шеи напряглись. Он начал медленно подниматься из воды. Какое-то мгновение Джесси смотрела на него; иссиня-черные блестящие волосы и гладкая кожа, сверкающая, словно влажная бронза, запечатлелись в ее сознании. С его необъятной груди каскадами стекали ручьи, устремляясь все ниже и ниже.

С испуганным криком она повернулась и бросилась в сторону стоянки.

Позади нее грохотал надменный мужской хохот.

Теперь она точно знала, что он все-таки блефовал.

На какое-то мгновение у нее возникло желание повернуть назад, чтобы доказать, что она не желает терпеть его насмешки, но потом Джесси вспомнила огонь, блеснувший в глубине черных глаз, и напряжение каждой линии, каждой мышцы его тела.

«Возможно, на этот раз стоило воздержаться…». — И это благоразумие показалось ей ненавистным.

Крид вполголоса выругался, наблюдая за Джесси, которая как угорелая неслась в сторону их стоянки. Как же ему теперь избежать близких отношений с ней на протяжении долгого путешествия до Сан-Франциско! Он хотел ее так, как не хотел еще ни одной женщины за всю свою жизнь, ему хотелось полностью слиться с ее молодым невинным телом. Но он жаждал не только этого. Ему недоставало ее сердца и не хватало ее души. Он нуждался в ее улыбках и смехе. Он стремился успокоить ее, когда она плакала, и разделить с ней горе и радость. Он мечтал, просыпаясь по утрам, видеть ее лицо и, засыпая, уносить ее образ с собой.

Он хотел ее всю. И она хотела его целиком.

Как же ему удержаться от близости с ней? Но, еще важнее, она не всегда станет бегать от него, как сегодня.

Она думала, что они собираются пожениться, что предполагало определенную интимность в их отношениях — крепкие объятия, по крайней мере, сопровождаемые долгими, глубокими поцелуями, а возможно, и ласками.

Он погрузился в реку, сознавая, что даже купание в водах Арктики в середине зимы не смогло бы остудить его желание.

Загрузка...