Даром

Глава 2 Всем продуктивного дня!

Июль 2029 года

Наконец-то клиент! Первый за вот уже почти неделю.

— Проходите, садитесь! — пытаюсь пригасить радость на своей роже, не хватало еще, чтобы посетитель догадался, как мы тут не востребованы рынком. — Я — Александр Егоров, а как обращаться к вам?

Пузатый мужичок еще несколько секунд топчется в дверях, потом неуверенно входит, зачем-то оглянувшись. Присаживается на край стула, не опираясь на спинку.

— Ну, Коля я, — буркает он. — Эта, Николай, значит. Можно без фамилии же?

— Пожалуйста! Все, что вы расскажете в этом кабинете, останется строго конфиденциальным. То есть между нами. Расскажите, что вы потеряли?

— Что потерял? Да здоровье последнее я уже потерял к чертям собачьим! Прям уже ночью просыпаюсь и не могу уснуть, пока покурить не выйду! Достало!

— Уточните, пожалуйста, в чем ваш запрос к нашему агентству, — осторожно говорю я.

— Ну эта, пацан один со склада у вас же был! Говорит, не тянет теперь, будто не курил сроду! Ну вот и я…

— А-а, это вы офисом ошиблись, — не особо стараюсь скрыть разочарование в голосе. — У нас поисковое агентство, а вам нужна третья дверь налево, к Генке-Паровозу… то есть Геннадию… отчества не помню, но на двери у него вывеска «Жизнь без курения».

— Спасибо! Побег, извиняйте!

— Ничего страшного! Удачи вам с бросанием курить!

Тоскливо смотрю, как за мужиком закрывается дверь. С каплей злорадства думаю, что без записи он к Генке не попадет.

Генка-Паровоз вытащил не самый редкий, но довольно удачный Дар. Куривший тридцать лет без продыху, семнадцатого декабря он только о том и мечтал, чтобы избавиться от злосчастной привычки… вернее сказать, зависимости. И ровно в 16:00 его тягу к табаку как отрезало; с этого момента он даже на спор затянуться не мог — воротило. Более того, он получил способность пару раз в сутки проворачивать ту же штуку для других курильщиков.

Теперь Генка работает дважды в день по полчаса, а денег поднимает больше, чем за месяц на родном подшипниковом заводе. Хотя прием только по записи у строгой секретарши, под дверью его офиса каждый день толкутся несчастные курильщики в надежде, что им повезет и записавшийся не явится. Лист ожидания забит на недели вперед.

Напоминаю себе, что завидовать дурно.

Пытаюсь сосредоточиться на настройке рекламных кампаний в интернете, но с самого утра потоком идут телефонные звонки. Принимаю их сам — в отличие от Генки, на зарплату для секретаря я пока не заработал, а пропустить возможного клиента не могу себе позволить. Однако вместо того, чтоб хотя бы поинтересоваться моими услугами, разные люди пытаются навязать мне свои: от поставок канцелярки до бизнес-прогнозов гадалки с сертифицированным — и когда успели только? — Даром.

Если так дела пойдут и дальше — и расхлябанный Виталик, и добросовестная Ксюша могут начать подыскивать другую работу…

Очередной звонок застает меня на полпути к двери — я уже собрался домой. Люто хочется есть: вроде ничего толкового за день не сделал, а даже пообедать не успел. Автоопределитель подсвечивает контору по торговле мебелью, и я чуть было не сбрасываю звонок, но напоминаю себе, что в моем положении надо цепляться за все варианты. Бодро говорю:

— «Потеряли? Найдем!», меня зовут Александр, я вас слушаю!

В трубке что-то шелестит, потом раздается нервное покашливание.

— Вас не слышно, — сообщаю я.

— Алло, а вы… правда можете найти потерянную вещь? — нервный мужской голос. — И как быстро? Сегодня успеете?

— Если вы в городе, то выезд экспертов в течение часа.

Надеюсь, мои внештатники смогут так оперативно подорваться. Вообще-то я должен предупреждать их минимум за день, но авось они войдут в положение. Деньги им нужны даже больше, чем мне.

— Уфф, успокоили, — напряжение в голосе клиента, однако, не спадает. — Жду тогда. Мы в бизнес-центре на Гагарина.

— А что у вас пропало и, по вашим предположениям, где?

Клиент снова переходит на свистящий шепот:

— Печать потерялась у нас. Надеемся, где-то в офисе, потому что, если ее украли… капец тогда.

Едва удерживаюсь от того, чтобы присвистнуть. Как ипэшнику, мне печать не положена, но я представляю, каких дел можно наворотить с чужой печатью. Вывести все средства с банковского счета — это еще самое невинное.

— В полицию сообщили?

— Да тут такое дело, понимаете… специфика бизнеса… в общем, лучше бы без полиции.

Ясно-понятно, схематозят. Что же, я не сторож клиенту своему. И не судья. Мое дело — найти потерянное.

— Выезжаю.

Заводя свой фордик, набираю Ксению.

— Не-ет, сегодня никак, — расстроенно тянет она. — Детей оставить не с кем. Муж предупредил, до полуночи будет работать. Вот завтра могу хоть к семи утра подъехать.

Почтенный отец семейства, значит, задерживается на работе до полуночи… И ведь не опер какой-нибудь — обычный бухгалтер. Никогда-то женщины не замечают очевидного. Впрочем, не мое это дело. Звоню Витале.

— Базара нет, — радостно отвечает он на мой вопрос. — Гагарина… мне минут сорок дотуда. Я, правда, пивко пропустить успел… ну, может, два… имею право, время-то нерабочее. Но приеду, базара нет! Дар, как говорится, не пропьешь!

Да уж, пьяный сотрудник на выезде — самое то, что нужно для репутации моего начинающегося бизнеса. Но выбирать не приходится. Клиент нервничает, да и пропажа печати — серьезное дело…

Жду Виталика возле входа в роскошный, хотя и несколько морально устаревший бизнес-центр. Капиталистический романтизм, или капром — вот как называется этот стиль. Отчаянный гламур нулевых сейчас воспринимается как что-то натужное. Впрочем, не мне пальцы гнуть, наше-то здание — кое-как отремонтированное бывшее заводоуправление. Навстречу мне идет жидкий поток припозднившегося офисного планктона.

Виталик на ногах стоит уверенно, хотя язык слегка заплетается. От лучшего моего поисковика подозрительно несет мятной жвачкой. Он зыркает на меня настороженно — опасается нагоняя. Ободряюще хлопаю его по плечу. Для экстренного вызова — сойдет, тем более что переговоры я возьму на себя.

Клиент — его зовут Игорь, фамилию он не назвал — встречает нас за пропускными турникетами, протягивая две карточки с надписью «посетитель». Это высокий сутуловатый мужчина лет тридцати с зачесанными на лысину жидкими волосами. Одет он в кэжуал — пиджак и брюки; костюмы с галстуками здесь носит только охрана. Пиджак, вроде, недешевый, но худые мосластые руки нелепо торчат из рукавов. Рукопожатие слабое, ладони влажные.

Полушепотом Игорь просит нас подождать с обсуждением до его кабинета. Хотя я бы и сам, наверно, догадался, что о таком чувствительном деле не стоит орать в общих коридорах и лифте.

Кабинет на четвертом этаже перевернут вверх дном — видно, что там отчаянно ищут потерянное. Мебель отодвинута от стен, ящики распахнуты, пол завален папками и хламом забытого назначения, который обыкновенно скапливается в недрах офисных шкафов. Растрепанная рыженькая девушка сидит на полу и перебирает стопки бумаги в прозрачных файлах. Глупо, печать никак не может затесаться между документами.

— Это Ирина, второй менеджер по закупкам, — представляет ее Игорь. — Ирочка, покажи последние договоры.

Ирина шмыгает носом, роется в не до конца разоренном ящике и протягивает документ. Виталя с минуту сосредоточенно пырится на печать, потом лыбится во весь рот:

— Оттиск свежий, что надо! Не вешай нос, чикуля. Если здесь твоя приблуда, мигом унюхаю.

Ирина слабо улыбается, не обижаясь на чикулю. Выходим в коридор, чтобы не мешать нашему серьезному профессионалу. Протягиваю Игорю стандартный договор, но он качает головой:

— А можем… так, без оформления? Расценки ваши я видел, заплачу вдвое, только наликом. И за отрицательный результат тоже. Не хотелось бы, чтобы следы остались…

Пожимаю плечами. Предпочитаю платить налоги и спать спокойно, но раз в жизни можно и наликом, я не брезгливый. И, похоже, в эту грязноватую корпоративную кухню лучше не лезть без крайней необходимости.

Четверть часа каждый смотрит в свой телефон; ни у кого нет настроения для светской беседы. Когда выходит Виталя, все взгляды устремляются на него. Он глупо ухмыляется и разводит руками:

— Сорян, чуваки, пусто. Нету вашей печати в этом офисе. Ее еще куда могли отнести?

Губы Игоря беззвучно произносят слова, от которых редкий русский человек способен воздержаться в минуты отчаяния.

— В том-то все и дело, что никто никуда не мог отнести печать, — Игорь и так сутулый, а сейчас и вовсе смахивает на горбуна. — Утром я сам с ней работал. А потом никто, кроме Ирины и меня, в кабинет не входил. Вот камера в коридоре, я весь день отсмотрел… Это капец какой-то, мне никак нельзя сейчас терять работу, нельзя, и так уже пени по ипотеке капают… Вы еще что-нибудь можете сделать? Может, у вас… другие сотрудники есть?

— Ну раз я рылом не вышел, пойду тогда? — через губу спрашивает Виталя.

Недоверие заказчика обижает его, хоть он и старается не подавать виду. Однако наш гопник чувствительнее, чем хочет показать.

— Раз искать больше негде, иди, — разрешаю я.

— Океюшки. А где у вас можно посса… ну, туалет, в смысле?

— Прямо и налево, — механически отвечает Ирина. Она выглядит такой же потерянной, как ее босс.

Возвращаемся в разоренный, как после монголо-татарского набега, кабинет. Решительно сажусь в навороченное кресло — наверно, самого Игоря — и заявляю:

— Простой метод не сработал, но есть и другие. Если вы хотите, чтобы мы продолжили поиски, вам придется ввести меня в курс дела. Полностью. Какую должность вы занимаете, есть ли у вас недоброжелатели, что можно сделать с помощью этой печати.

Игорь несколько секунд жует губу, потом тяжко вздыхает и начинает рассказывать. Он помогает себе жестами — видимо, какие-то вещи ему не хочется озвучивать прямо. Понимаю с пятого на десятое — у продажников свой профессиональный сленг, прямо как у нас в айти. Но суть ясна.

Оказывается, Игорь — не хрен с горы, а целый генеральный директор того самого юрлица, печать которого утеряна; правда, это фирма-прокладка с всего двумя работниками — Ириной и самим Игорем. Она закупает за копейки дешевую мебель, собранную из гнилых материалов рабочими-нелегалами, потом номинально продает прикормленной шараге в Италии, после чего уже компания поставляет ее на рынок как итальянскую; физически товар не покидает склада на выселках, оттуда и поступает в брендовые магазины.

Несколько месяцев назад в руководстве холдинга, как и много где, произошли изменения. Директором по закупкам стал недавний рядовой менеджер, получивший Дар к увеличению прибыли. Не то чтобы к суммам на корпоративных счетах нолики добавлялись волшебным образом, но среди всех возможных схем он видел именно ту, которая максимизирует прибыль, причем, что называется, почти легальными путями… Этот деятель всегда отличался мерзким характером и успел до Одарения разосраться с половиной команды, а теперь получил возможность вволю оттоптаться на былых недругах.

— Этот ваш босс, он мог как-то использовать вашу печать для увеличения прибыли? Своей личной, возможно?

— Множеством способов, — кисло отвечает Игорь. — Наши поставщики — люди мутные. Постоянно предлагают схематозы, от которых я отказываюсь.

— Почему отказываетесь?

— Да как-то в тюрьму неохота.

— Может, все-таки заявить в полицию, что печать украдена?

— Тогда придется показать последние договоры, скрепленные ею. А там чувствительная информация… лучше бы официальным органам о ней не напоминать лишний раз.

Задумчиво перевожу взгляд с понурого Игоря на нервно наматывающую на палец прядь рыжих волос Ирину. После исчезновения печати в кабинет никто, кроме этих двоих, не входил. Но вряд ли мы тут будем торчать еще три часа, так что вопрос «скажи как есть» я могу задать только одному из них. Игорь скрывает что-то? Да наверняка. Но вряд ли он сам украл свою печать, иначе зачем вызывать поисковиков втайне ото всех? Остается Ирина, которая за все это время сказала всего несколько фраз. Она ненамного моложе начальника, а даже должности зиц-председателя ей не досталось, остается девочкой на побегушках. Решила ускорить карьерный рост, подсидев Игоря?

Прошу:

— Ирина, будьте добры, покажите мне, где тут можно выпить воды.

Девушка кивает и жестом зовет меня за собой в недра корпоративных коридоров. Какое же тут все скучное, безликое… Наш простецкий офис гораздо душевнее оформлен, с зеленью.

На крохотной стерильной кухне Ирина наливает в пластиковый стаканчик воду из кулера. Спрашиваю особенным способом:

— Скажите как есть, что вы знаете о том, где или у кого сейчас находится печать?

Попытка всего одна, и с формулировкой вопроса надо быть предельно аккуратным.

— Ничего об этом не знаю, — ровно, без эмоций отвечает Ирина.

Выходит, зря я с ней так. Насколько удалось выяснить, мой Дар безвреден, но, как ни крути, это насилие над волей человека. Впрочем, я веду расследование в интересах самой Ирины. И теперь у нас одним подозреваемым меньше. Значит, все-таки Игорь нахимичил что-то… или действительно печать потерялась в захламленном кабинете, а пьяненький Виталик сработал халтурно и не нашел ее. Больше вариантов нет, или я их не вижу.

— Спасибо за воду, Ирина. Завтра я приеду с другой нашей сотрудницей, и мы продолжим поиски. В восемь утра нормально?

Девушка неуверенно кивает и провожает меня к выходу.

— Да вот же она, ваша печать!

Торжествующая Ксюша держит на раскрытой ладони овальный пластиковый корпус, ставший причиной стольких волнений. Моей сотруднице понадобилось около двух минут, чтобы вытащить пропажу из дальнего угла нижнего ящика стола.

— Быть не может… Как так-то… — растерянно выдыхает Ирина. — Я вчера там искала, несколько раз все ящики перерыла!

— Значит, этот пропустила, перенервничала, — неуверенно говорит Игорь и забирает у Ксюши печать.

Обращаюсь к сотруднице:

— Спасибо огромное. Ты можешь ехать.

Ее работа тут выполнена, а вот моя — нет. Мало найти печать, надо еще и разобраться, что с ней на самом деле произошло.

Может, действительно Виталя вчера схалтурил, а Ирина пропустила ящик, и печать спокойненько провела в нем вечер и ночь, так и не попав ни в чьи руки. Если это так, выкину Виталю на мороз. Нечего кормить дармоедов.

Или печати тут и правда вчера не было. Кто-то забирал ее, вероятно, применил каким-то образом, а потом вернул на место.

— Надо отсмотреть запись с камеры.

Игорь кивает и запускает видео на своем компьютере. Еще раз быстро проматываем вчерашний день — Игорь и Ирина входят и выходят несколько раз, потом появляемся мы с Виталей. Черт, ну и оброс же я… надо зайти в парикмахерскую, а то на чучело огородное похож. После моего отъезда Игорь закрывает кабинет.

Четверть часа пыримся в экран, показывающий на ускоренной перемотке совершенно пустой коридор. Без двадцати восемь кабинет открывает все тот же Игорь, и скоро заходит Ирина. Потом — я и Ксюша. Все.

Кроме нас, в кабинете никого не было.

И что мне теперь делать? Возможно, Игорь мутит какие-то схематозы, для чего и имитировал исчезновение печати. Но почему обратился не в полицию, а к нам? Это его не оправдает, если вчера или ночью печать использовали. Впрочем, какое мне дело? Пропажа найдена, наша работа выполнена, можно со спокойной совестью забирать оговоренный двойной гонорар и сваливать.

Но я же ни в чем не разобрался! Оставить нерешенную загадку — все равно как непофиксенный баг в продукте.

Кто технически мог забрать и вернуть печать, не засветившись на камере? Что, если запись подредактировали? Или… это даже не понадобилось?

Во время службы в полиции я нередко видел, как опытные опера и следователи бились головой о стол: они привыкли работать в прежнем мире, где пределы человеческих возможностей были хорошо известны. После Одарения невозможно стало угадать, на что способен каждый конкретный человек. Органы государственной регистрации до сих пор пашут в три смены, составляя базу Даров, но эта работа далека от завершения. Да и люди не всегда, скажем так, говорят правду, а проверять Дар всех и каждого — дело на долгие годы.

Некоторые Дары могут влиять на работу техники, это установленный факт. Наверняка существуют люди, умеющие не светиться на камерах. И им даже не обязательно работать в этом офисе. Множество самым причудливым образом одаренных предлагает свои услуги — кто легально, как мы, а кто и через даркнет… Войти в здание по приглашению любого сотрудника просто, у меня даже паспорт никто не проверял.

Не получится быстро найти того, кто имел возможность украсть и вернуть печать. Искать нужно того, кому это было выгодно.

Уши режет противный скрежет из динамика, тут же сменяющейся бодрой, но скверного качества музыкальной отбивкой.

— Утренний мотивационный митинг, — тоскливо говорит Игорь. — Задрали в корягу уже. Но надо идти, иначе штраф.

Ну и порядочки тут у них… Моих бывших коллег невозможно было заставить что-то сделать вне производственной необходимости — срач во внутренних чатах на несколько дней огребешь.

Сотрудники со взглядами зомби стягиваются в холл. Там выступает какой-то крендель. Небрежно заправленная в брюки рубашка-поло выдает его высокий корпоративный статус — сотрудники попроще одеваются пусть и не в строгом, но в деловом стиле.

— Одарение пришло к нам неожиданно, — вещает крендель, — чтобы выявить самых эффективных, старательных, мотивированных. Тех, кто действительно горит работой и предан компании.

Ононочо. Лучшие умы планеты ломают головы, почему да зачем произошло Одарение. Оказывается, чтобы выявить лучших продавцов гнилых деревяшек. Смысл чуда найден, расходимся.

— Те, кто не смог получить Дара, полезного для компании, должны каждый день равняться на наших чемпионов. Помните — Одарение может повториться в любой день! Например, сегодня! Не забывайте о Повторе! Работайте так, чтобы получить Дар, который будет служить увеличению прибыли компании, то есть каждого из вас!

Слушатели через силу выдают аплодисменты. Крендель улыбается, как эстрадная звезда на чесе по провинции.

— И запомните — все ваши действия прозрачны для компании! Мы знаем, кто срывает план по продажам, кто недостаточно клиентоориентирован, а у кого, — презрительный взгляд на Игоря, — бардак в офисе. Будьте же каждый на своем месте достойным компании, в которой работаете! Есть у вас полезный Дар или нет, ото всех мы требуем только самого ответственного отношения и максимальной эффективности. А теперь по местам, за работу! Я жду от вас самых лучших результатов! Всем продуктивного дня!

Возвращаемся в кабинет, все еще разоренный поисками… Но как этот крендель узнал о беспорядке, если с момента исчезновения печати сюда не входил?

— Кто там выступал? — спрашиваю Игоря. — Не этот ли, с Даром максимизации прибыли?

— Он…

— А он только прибыль компании оптимально рассчитывает или свою личную тоже?

— Хрен его знает. Скользкий тип, — Игорь досадливо морщится. — И машину недавно сменил на новую, на такую никаких бонусов не хватит. Видно, что о себе любимом всяко не забывает. Вот только все воют от него уже, кто мог — тот уволился. Я и сам давно свалил бы в туман, если бы не проклятущая ипотека…

Киваю. Даже самый полезный Дар только дает человеку новые возможности, но ни личностного роста, ни совести, ни, главное, ума не добавляет. Проводились такие исследования.

— А где его кабинет?

— Шестой этаж, вторая дверь налево.

— Жди меня здесь.

Поднимаюсь на этаж топов. Отделка здесь другая, от нее веет холодной дороговизной — такой же безликой, как и на других этажах.

— Вам назначена встреча? — спрашивает секретарша с блестящими от лака кудрями.

— Нет, я по срочному вопросу.

— Сейчас приема нет, давайте я запишу вас на…

Взмахиваю перед ее глазами красной корочкой. Вообще-то это удостоверение выпускника ВУЗа — получил его вместе с дипломом на случай, если нахлынет тоска по альма-матер. Посещать места студенческих пьяных подвигов не тянет, зато удостоверение выглядит солидно. Ношу его с собой для таких вот случаев.

Подмигиваю секретарше:

— Мне не только можно, но даже нужно.

Толкая обитую кожей дверь, включаю камеру телефона. Карман у меня специальный на рабочем пиджаке, с незаметной прорезью для объектива.

Крендель зыркает на меня недовольно, но тут же расплывается в фальшивой улыбке, сверкая неестественно белыми зубами:

— Здравствуйте! Вы от какого клиента?

— Я от своего клиента, — отвечаю хмуро и с места в карьер перехожу на особый вопрос: — Скажи как есть, как ты взял у своего подчиненного печать и для чего ее использовал?

Тон кренделя становится сухим и ровным:

— Для изъятия печати я нанял человека из даркнета, его псевдоним — Неуловимый Джо, настоящего имени не знаю. Печать использовал для заключения договоров с поставщиками из стоп-листа компании, — он перечисляет несколько названий. — Откаты переведены мне, а разбираться с последствиями придется Игорю.

Выключаю запись:

— Вопросов более не имею. Продуктивного дня тебе, долбоящер!

— Кто вы? Я вызову охрану! Уходите! — пищит крендель.

— Не кипишуй, ухожу. Даже если приплатишь, не задержусь в вашем корпоративном гадюшнике.

Встречаюсь с Игорем в обеденный перерыв в пабе — тошнит уже от этого их гламурного офиса.

Заказчик отсчитывает новенькие купюры:

— Двойной гонорар, как договаривались. Спасибо, что согласились на наличность…

— Да не за что, — пожимаю плечами и отхлебываю лагер.

Сам себе хозяин — могу пить когда захочу. Глядя на меня, Игорь заказывает кружку портера.

— После такой подставы придется все же увольняться, — вздыхает он.

— Может, оно и к лучшему? Ну зачем тебе оставаться в этом серпентарии? Чтобы говнюк с Даром к мутным махинациям и дальше ноги об тебя вытирал?

Под пиво как-то естественно перейти на «ты».

— Да кому я нужен — бездарный? — Игорь делает большой глоток портера. — Представляешь, я же в отпуске был семнадцатого, на рыбалку выбрался с мужиками… Теперь рыбу умею ловить как боженька, нутром клёв чую. В первобытные времена заделался бы первым добытчиком в племени. Только в цивилизации, будь она неладна, рыбалкой семью не прокормишь… И ведь наверняка еще неустойку навесят, даже последнюю зарплату и компенсацию за отпуск не получу. А знаешь, сколько у меня того неиспользованного отпуска?

Достаю смартфон. Несколько движений… Улыбаюсь:

— Все ты получишь, Игоряха, если по-умному переговоры выстроишь. С золотым парашютом уйдешь. Проверь мессенджер.

В мессенджере — видео, где начальник признается в воровстве у подчиненного и у компании. Хорошие кадры получились, четкие — не зря тренировался записывать прямо из кармана.

Игорь смотрит видео, и его плечи расправляются, морщины разглаживаются, на губах проступает легкая улыбка.

Похоже, моя работа оказывается не совсем тем, что я планировал. Думал, мы будем просто искать то, что клиенты потеряли. Становиться психологом и улаживать чужие проблемы я не собирался.

Но, видимо, когда люди теряют что-то важное, это звоночек, что и в жизни у них не все ладно. Раз я могу им помочь — буду помогать. Не в лесу живём и не в Америке.

Как знать, может, однажды и сам я разыщу того, кого потерял.