Дарт Лонгботтом

Глава 73 Эпилог

1990 год, поезд Манчестер — Лондон

Сознание вернулось к нему резко, как удар током.

— Джоан! Бога ради, очнитесь же! — пронзительный голос вонзился в сознание Палпатина. — Вы снова плакали во сне. Ну сколько можно убиваться по какому-то негодяю?

Палпатин медленно открыл глаза. Перед ним плыл размытый силуэт, постепенно обретая форму женщины с необычно вытянутым лицом и каштановыми волосами, собранными в тугой пучок.

— Где я?

— Вы же сами просили разбудить вас, когда мы прибудем в Лондон, — ответила женщина, нервно передёрнув острыми плечами, и пожаловалась: — Чёрт возьми, Джоан, мне показалось, вы вообще не дышали! Я никак не могла вас растолкать.

«Джоан?»

В голове пронеслось: «Банта пуду! Я победил или всё же надорвался и сдох?»

Он сжал кулаки — такой привычный жест, чтобы почувствовать Силу… Но ничего не произошло. Лишь слабое покалывание в кончиках пальцев. Внутри было пусто, не чувствовалось ни Силы, ни магии, вообще ничего не было. Только захотелось в туалет, и желудок предательски квакнул что-то невежливое.

Меж тем поезд засвистел и остановился.

— Ну вот мы и прибыли, — неловко улыбнулась попутчица и встала, надевая шляпку. — Я вижу, вам уже лучше. Прощайте, моя дорогая, и ради всего святого, не забудьте ваш чемодан. Он у вас весит, прям как сестра моего муженька.

Нескладная женщина исчезла в потоке пассажиров, оставив его одного с тяжёлыми мыслями и… чемоданом. Чёрный, элегантный, с выгравированным «Манчестер». Палпатин машинально взял его и вышел на перрон. Вокзал Кингс-Кросс встретил его гулким эхом голосов и запахом креозота. Шив прошёл турникеты, двинулся к выходу, и в зеркальных стенах вокзальных магазинчиков увидел своё отражение. Рыжеволосая стройная женщина с грустными голубыми глазами катила за собой чемодан с надписью «Манчестер».

«Это… я?»

В голове всплыли слова Дарт Ноктисс: «В следующий раз ты переродишься женщиной, у которой не будет магии». В глазах Палпатина потемнело, и он едва не упал, с трудом удержавшись на ногах.

«Твилечка в гаммореанском борделе, да, Шив?» — появилась горькая мысль. Во рту почудился вкус металла. Палпатин даже не заметил, как до крови искусал губы. Когда-то давно, кажется, только попав на Землю, он желал похожего посмертия гранд-магистру Йоде.

«Вот и не верь после такого в закон воздаяния», — подумал Палпатин, волоча за собой чемодан.

Остановившись так, чтобы не мешать людскому потоку, он провёл рукой по лицу, изучая свои новые черты. В голове пульсировало: «Нет Силы, нет магии. Что делать?»

В кармане пальто его пальцы наткнулись на блокнот и ручку. На страницах — наброски: «Юный Гарри Поттер и его первая работа в BB’s Coffee Muffins».

И тогда Палпатина осенило. «Если в этом мире нет магии… её нужно создать. Книги помогут мне в этом».

Он улыбнулся своему новому отражению и с лёгким раздражением подумал: «К сарлаку в пасть такое слишком обычное название! „Гарри Поттер и философский камень“ звучит гораздо волшебнее».

Его вновь подхватил людской поток. На стоянке такси Палпатин терпеливо дождался, когда водитель засунет в багажник громоздкий чемодан, затем сел в машину и злорадно ухмыльнулся, в первый раз почувствовав себя прежним ситхом:

«Что ж, мистер Поттер, похоже, ты станешь моим ключом к свободе».

Водитель испуганно покосился на него в зеркало заднего вида и излишне резко надавил на газ. Взвизгнув шинами, чёрное такси ловко ввинтилось в плотный поток автомобилей, несущихся по улицам Лондона.

Откинувшись на заднем сидении и задумчиво глядя по сторонам, Палпатин быстро понял, куда попал. Это была всё та же Земля, мир-тюрьма, отстойник для забытых богов. Только в этот раз он очутился в гораздо более жёсткой её версии.

«Что ж, ещё не придумали такой тюрьмы, из которой не смог бы сбежать настоящий ситх», — с ожесточением пробормотал Палпатин.

31 июля 2045 года

Шив сидел за заваленным бумагами столом, нервно постукивая пером по чернильнице. Последняя история о Гарри Поттере оказалась почти провальной. Солнечный луч, пробивавшийся сквозь пыльные шторы, выхватывал из полумрака стопки писем от фанатов и свежие газеты.

«Так близко…»

Магии в накопителе было почти достаточно. Каждая прочитанная страница, каждый просмотренный фильм — все эти годы вера миллионов людей подпитывала накопитель. Палпатин почувствовал, как уголки губ сами собой поднимаются в самодовольной ухмылке. Он вспомнил день, когда Warner Brothers выпустили первую экранизацию — тогда энергия веры в магию хлынула в накопитель настоящим потоком.

«Этого всё равно не хватит… Ты обречён…»

Жилы на старческих руках его тела натянулись, когда он сжал сухие кулаки. По сравнению с могуществом ритуала Фрэнка Лонгботтома — в нынешнем накопителе сущие крохи. Восьмидесятилетнее тело предательски дрожало, сердце напоминало морзянкой: твоё время закончилось.

«Скоро я даже в туалет без посторонней помощи не смогу сходить, — со злостью подумал Палпатин, ощущая, как ноет поясница. — А если я не буду передвигаться самостоятельно, тогда о ритуале вообще можно забыть. Естественный ход вещей засосёт мой дух в местное колесо сансары, и тогда конец».

Сердце снова застучало с перебоями, заставив судорожно рыться в карманах. Нитроглицерин принёс лишь временное облегчение.

«Я не нуждаюсь в очищении, не хочу потерять всё! Я должен помнить себя, чтобы вернуться!»

Еле шевеля онемевшим языком, Палпатин тем не менее сумел грязно выругаться. Если вдруг сейчас известную писательницу услышали бы многочисленные поклонники её творчества, те наверняка решили бы, что это двойник.

Собрав волю в кулак, Палпатин натянул шляпку, скрыв под ней некогда огненно-рыжие, а теперь седые волосы. Такси уже ждало у подъезда.

Дом в пригороде — умышленно выбранный за сходство с жилищем книжных Дурслей — встретил его заросшей оградой. Соседка миссис Моррис попыталась было завести с ним беседу, но сегодня у Палпатина не было времени притворяться хорошим. Обиженная соседка поджала губы и ушла к себе домой, пообещав зайти завтра утром, когда у милой Джоан улучшится настроение.

В этом скромном коттедже лежало величайшее сокровище — осколок Воскрешающего камня. Он создал его сам, используя ситхскую алхимию и собственную кровь. Артефакт впитывал всю энергию, которую он собирал из книг, фильмов и фанатских историй. Ровно в полночь Палпатин сел в начерченную магическую пентаграмму, проглотил красный камешек и… перерезал себе вены, запуская ритуал Исхода. После чего до последнего удара сердца держал концентрацию, полностью собранный и готовый к новому путешествию.

На следующее утро миссис Моррисон, которая принесла своей знаменитой соседке свежих пирожков, в честь дня рождения, пронзительно завизжала. Дверь была не заперта, а на полу гостиной…

На полу лежала худая, как скелет, Джоан, с аккуратными разрезами на запястьях. Лужа засохшей крови окружала тело знаменитой писательницы, образуя странные узоры, которые при ближайшем рассмотрении напоминали… знак Даров Смерти!

28 ПБЯ, 1028 год после Руусанской реформы

Космическая станция содрогалась от взрывов и готова была полностью развалиться. Пол в ангаре, где происходил её столь неудачный бой, сильно вибрировал. Удары светового меча сыпались на неё, казалось, со всех сторон, высокий, мощный забрак наседал. В какой-то момент ей не хватило скорости, и она проиграла.

— Я из расы фоши, и мы разумные птицы, — прошептала Верджер, чувствуя, как липкая кровь растекается по перьям на груди. — И да… У нас тоже бывает головная боль.

Её клюв дрогнул в подобии улыбки. «Какая ирония — думать о мигрени, когда сквозь твою грудную клетку проходит раскалённый поток плазмы». Верджер опустилась на колени. Станция содрогалась вокруг, будто смеясь над её агонией.

— Хотя… Голова всё равно болит, даже когда тебя проткнули мечом… — хрипло продолжила она, наблюдая, как бугрятся мускулы на руках её убийцы. — Когда-нибудь… Ты узнаешь это… На собственном опыте…

Забрак фыркнул, с лёгкостью выдёргивая световой меч. Багровое лезвие с шипением рассекло воздух.

— Чего ты лыбишься, тупая курица? — презрительно спросил падший джедай, но Верджер уже ничего не слышала. Её сознание растворилось в Силе, а на губах застыла последняя улыбка как вызов, брошенный в лицо своему убийце.

Буквально через мгновение… Глаза мёртвой фоши внезапно распахнулись. Однако теперь это был совершенной иной взгляд — жёлтые, горящие весёлой яростью глаза совершенно другого разумного. Дыра на груди затянулась перьями, будто той и не было. Забрак отшатнулся, сжимая меч и впервые почувствовав липкий страх.

— Н-нет… Это невозможно… Я же тебя убил, сучка!

— Ну в чём-то ты, конечно, прав… — прохрипела женщина-птица. Бывшая Верджер поднялась с неестественной плавностью, шея изогнулась с омерзительным хрустом, клюв щёлкнул: — Похоже, в этот раз я попал куда надо.

Забрак заорал, подбадривая себя голосом, и бросился в атаку. Вот только фиолетовые молнии, тут же выпущенные женщиной-птицей, заставили дёргаться падшего джедая в мучительном танце. Когда крики стали невыносимыми, в руку бывшей Верджер прилетел брошенный хозяйкой световой меч. Лезвие описало изящную дугу — и рогатая голова забрака покатилась по полу.

Палпатин удовлетворённо осмотрел меч Верджер, прежде чем выключить и повесить на пояс.

— Похоже, я дома. — Его голос звучал мелодично после хриплого карканья Верджер, Шив стремительно осваивался на новом месте. — Теперь нужно отыскать себе другое тело, и чтобы было получше, чем у этой дохлой вороны.

Воспоминания фоши всплывали одно за другим, как страницы в блокноте. И среди них… Бинго!

— Джейсен Соло… — прошептал Палпатин, и острый клюв сам собой растянулся в довольной ухмылке. — Да, он подойдёт мне идеально.

На планете Кашиик молодой рыцарь-джедай, пилотирующий свой «X-wing», внезапно почувствовал ледяной холодок между лопаток и нервно сглотнул, ощущая какие-то странные изменения в Силе…

31 июля 1999 года, мэнор рода Лонгботтом

Невилл сидел в кабинете отца, тяжело опершись на дубовый стол. Пальцы молодого мужчины нервно барабанили по дереву, пока взгляд скользил по полотнам маггловских художников, висевших на стенах. К сожалению, отец, видимо, не посчитал нужным оставить после себя живой портрет. А жаль, Невиллу очень хотелось бы с ним сейчас посоветоваться.

Дядя Элджи уже вовсю хозяйничал на семейных фермах, уверяя всех, что покойный кузен завещал ему производственные угодья. Пока что Люциус Малфой, выступивший союзником, сдерживал аппетиты дядюшки. Вот только Невилл уже не был тем наивным мальчиком, как в детстве, он прекрасно понимал — это временная передышка.

А сам Малфой… Глава объединённой корпорации «ЛонгботтомМалфой» всё чаще посматривал на Невилла тем оценивающим взглядом, который ясно говорил: «Один штурвал — один капитан».

В такие моменты Лонгботтом особенно остро чувствовал, как сильно не дотягивает до уровня своего отца. Тот бы уже давно придумал хитрый план, а он… Он просто сидел и смотрел на картины, не зная, что делать дальше.

— Тебя или убьют, или попытаются женить на ком-нибудь из вассальных семей, — прошептал Невилл, глядя на себя в зеркало. После памятного сражения он резко стал взрослее. В нём даже появилась некоторая сдержанность. Невилл теперь мало чем напоминал беззаботного гриффиндорца. Он разорвал отношения с Ханной Эбботт и снова начал ухаживать за Чжоу Чанг. На этот раз девушка ответила ему взаимностью, но Невилл понимал — возможно, это просто её желание заполучить себе богатого муженька.

Только сегодня до Лонгботтома дошло: врагов сдерживает лишь тень его знаменитого отца. Даже Эдриан Уиттл, которого Невилл по-прежнему считал своим учителем, извиняюще пожал плечами и сказал: «Ты уже взрослый волшебник и к тому же мастер гербологии. В финансах, тем более такого масштаба, я не разбираюсь и помочь тебе удержать компанию Фрэнка не смогу».

— Безнадёжно… — медленно, по слогам, произнёс Невилл. Его взгляд блуждал от картины «На Пороге Вечности» Винсента Ван Гога к «Крику» Эдварда Мунка и обратно. Головоломка никак не складывалась.

В этот момент в зеркале мелькнуло движение. Невилл резко обернулся, но увидел только старую домовушку, с привычной озабоченностью протиравшую пыль с книжных полок.

Прежний инфантильный подросток уже наверняка бросил бы всё и занялся пересадкой корня мандрагоры, чтобы отвлечься. Но новый Невилл был другим. Внезапно его осенила идея, которую он должен был проверить сразу после смерти отца.

— Хинки! — окликнул домовушку Невилл. — Скажи, лорд Лонгботтом не приказывал тебе что-то мне передать? Что-нибудь о его делах? Какие-нибудь книги, инструкции, артефакты?

— Приказывал, молодой хозяин, — склонилась эльфика, подметая ушами пол. — А ещё я слышала, как ваш дядюшка Элджи предлагал своей жене устроить вам несчастный случай. Несчастный случай — это очень плохо, молодой господин! Все эльфы рода Лонгботтомов уважают и любят вас, но мы ничего не можем сделать без прямого приказа хозяина. А вы пока даже не приняли на себя звание лорда. Хинки кажется, глупый Элджи попытается оспорить вашу власть, едва вы только заявите о своём желании вступить в наследство.

— Я поэтому и не решаюсь так сделать, — буркнул Невилл. — Дядя Элджи взрослый и опытный волшебник, хоть и не мастер магии. Он убьёт меня на дуэли без особого труда.

— Мой господин, ваш отец просил передать вам этот ключ, — достала эльфика из кармашка штанов странную золотую пластинку с кучей выдавленных в определённом порядке точек.

— Что это?

— Пропуск в тайное хранилище нашего мэнора, — ответила домовушка. — Я очень рада, что вы наконец решились со мной поговорить. Я каждую неделю прижигала себе уши печной дверцей и надеялась привлечь ваше внимание.

— А я и не заметил ничего, — изумлённо пробормотал Невилл, почесав в затылке.

— Хозяева редко обращают внимание на домовых эльфов, — поклонилась Хинки. — Только ваш покойный отец считал, что с нашей помощью можно легко завоевать мир. Лорд Лонгботтом шутил, наверное, — всхлипнула домовушка. — Хинки не хочет ничего завоёвывать, она просто надеется помочь молодому господину.

— Спасибо, я сейчас же узнаю, что там оставил мне отец, — отодвинул стул Невилл, вставая. На душе стало легче, словно рука лорда Лонгботтома легла на его плечо.

Золотая пластинка плотно вошла в углубление, едва заметное в матово сером полотне двери. Та странно отошла в сторону, открывая вид на просторный зал. В самом центре помещения находился «Омут памяти», точнее, какая-то усовершенствованная его версия, сразу с удобным креслом. Тут же стоял шкаф с ровными рядами флакончиков, в которых светились воспоминания. Невилл нерешительно протянул руку, но почему-то сумел взять только один фиал, на котором летящим почерком отца было написано: «Смотреть в первую очередь». Пожав плечами, он уселся в кресло и решительно опустил голову в «Омут памяти».

Двенадцать часов спустя Лонгботтом вышел из транса, и на его лице появилась улыбка — не добрая, но и не злая, скорее… довольная. Теперь он знал, как поступить с дядей Элджи и прочими предателями. А ещё отец оставил чёткие указания — как и в каком порядке изучать новую магию, чтобы стать настоящим лордом Лонгботтом.

Невилл щёлкнул пальцами, приказывая открыться ближайшему ящику. Внутри лежали обычные деревянные палочки, больше похожие на спички, только с заострённым концом. Невилл осторожно уколол палец о каждую — и вдруг почувствовал странную связь, будто у него появились десятки новых рук, готовых выполнить любой приказ.

Правда, открывшаяся ему, сначала повергла в ужас, а затем восхитила. Оказывается, Лонгботтомы никогда не были просто гербологами. Они были истинными друидами, последними на Оловянных островах. И теперь Невилл провёл свой первый ритуал — активировал магические растения, которые его отец внедрил во всех: в дядю Элджи, Малфоя, Паркинсонов, даже в нового министра Гринграсса и старую Винду Розье, которую боялось тревожить само Министерство магии.

Он мог в любой момент оборвать их жизни. Эта мысль испугала его, но…

Пока Невилл только начал изучать наследие отца и не знал, куда его заведёт этот путь.

«Может, я и вправду смогу объединить весь наш мир с помощью домовых эльфов и своих растений. В конце концов, гербология всегда была моим любимым предметом. Муа-ха-ха!»

Звонкий смех Невилла, поднимающегося по лестнице, заставил домовых эльфов радостно переглянуться. Теперь всё будет по-другому. Теперь всё будет правильно.

Планета Земля, 4 мая 2025 года

Искра Творца в душе разумного существа бессмертна. Нет на свете сил, способных нарушить порядок, установленный Создателем. А ещё существует планета с особыми свойствами. Её бесчисленные отражения можно встретить в любой галактике… Здесь рождаются бывшие боги, иногда добрые и милосердные по своей природе, иногда — нет…

Китай — очень большая и красивая страна. Древняя, со своими особыми традициями. В приёмной родильного отделения одной маленькой частной больницы, расположенной в городе Харбин, нервно ходил от стены к стене человек, которого звали Юн Вонг. Его жена должна была скоро произвести на свет наследника рода, и молодой человек здорово волновался. Он то и дело поглядывал на часы, но время тянулось очень медленно, словно повозка пьяного старика. Наконец двери отворились, и его пригласили войти в палату жены.

— Мы оставим вас наедине, молодые люди, но, пожалуйста, не задерживайтесь, — поклонился неонатолог. Акушерка молча погрузила на тележку инструменты и покатила из палаты. Медик ещё раз поклонился и тоже вышел за дверь.

Маленький сморщенный ребёнок сладко чмокал, присосавшись к груди молодой женщины, которая смотрела на Юна с уставшей улыбкой.

— Ну как ты, Нишель? — с тревогой произнёс Юн.

— У нас всё получилось, дорогой, ты же и сам чувствуешь. Какое имя ты хочешь дать нашему сыну?

— Юн Юу, милая, когда он вырастет, это имя ему понравится.

— Ктулху Фхтагн, любимый!

— Ктулху Фхтагн, Нишель.