Эпилог

Прошло пять лет

Константин

Я шел на кладбище. Сердце сжимало от нежной тоски по маме. Пять лет не прошли бесследно в моей жизни, и я многое осознал. Сейчас желал скорее увидеть фотографию мамы и прикоснуться к ней рукой, и ноги сами по себе пошли по тропинке быстрее. Я не был здесь три года, с тех пор как похоронил отца.

Солодовск стал чужим для меня городом, и теперь я был рад, что мы уехали. В Аллубьевске у меня была любимая семья и работа, и мне очень нравилось там жить. Я приехал, чтобы навестить маму. Сегодня очередная годовщина смерти и я смог, наконец, вырваться к ней. Уже подходил к участку, когда почувствовал выступивший на лбу пот, и в груди начало расползаться яркое пятно боли. Неужели до сих пор не стало легче? Когда пришел на участок, сердце билось в груди, как птица в клетке.

Я увидел большой белый памятник, на нем были изображены родители, обнимающие Дину. Счастливая семья улыбалась. Даты рождения и смерти отца и мамы были написаны незаметно и крупно даты сестры. И надпись: «Теперь мы вместе. Одно сердце на троих». Они так хотели, и я выполнил их последнюю волю.

Два года назад, когда я увидел макет, почувствовал, какой болезненный удар снова нанесен в сердце. Кто увидит памятник, не поймет замысел родителей. И только я знал. Они умерли в тот день, когда дочь погибла, серо и безрадостно прожили без нее жизнь, и оба сдались, как только судьба предоставила шанс. И что бы я ни делал, моя любовь не была нужна. Неродной, нелюбимый сын так и остался за кадром их жизни. Я все знал и понимал, но желание родителей увековечить эту правду на памятнике раздирало сердце на части. И если бы не любимая Даша, окружившая любовью и заботой, переживая вместе мою боль, пришлось бы в одиночку переживать эти страшные мучения.

Закрыл глаза, пытаясь успокоиться, и снова открыл. Памятник больше не приносил боли. Уже свыкся с мыслью, что я был для них никто, и мог спокойно смотреть на него.

Я перевел взгляд на отца. Он улыбался с изображения, и я только порадовался, что сейчас папе не больно. Стал вспоминать нашу последнюю встречу с ним.

Мы переехали и стали обустраиваться в новой квартире, растили Веронику, и потом у нас родилась дочка София. Я был рад нашему решению переехать в Аллубьевск. Искренне полюбил крупный город, в котором было комфортно жить, и понимал, насколько здесь будет хорошо нашим детям. Моя новая должность приносила огромное удовольствие от работы и отличную зарплату. Владимир Николаевич мне помогал на первых порах, а сейчас я уже сам справлялся и был у него на хорошем счету.

Отец позвонил так неожиданно, что я даже не узнал его. Впрочем, это было неудивительно. Я не слышал его десять лет. Голос был болезненным. Он буквально прохрипел в трубку:

— Костя, это папа. Я сейчас в больнице. Ты можешь приехать?

Мозг начал лихорадочно работать. Главное успеть.

— Постараюсь. Сейчас живу в Аллубьевске. Скидывай адрес.

Сразу же отправился к Владимиру Николаевичу и честно сказал, что мне надо к отцу в Солодовск. Я долго не брал отгулов, и директор пошел мне навстречу.

Взял на всякий случай полторы недели и поехал домой. Быстро рассказал Даше, складывая вещи в чемодан, что отец все же позвонил. И в тот же день уехал. Аллубьевск был далеко от Солодовска. На поезде добираться два дня, и быстрее способа не было.

Приехал на вокзал, вызвал такси и прибыл сразу в больницу. Когда увидел отца и подошел к его кровати, не смог сдержать протяжного стона. Он очень плохо выглядел, и было видно, что папа серьезно болен. Я понимал, почему он позвонил.

— Костя, спасибо, что приехал. Прости меня, сын. Я был не прав по отношению к тебе. Пришло и мое время сказать об этом.

Его голос был слаб, но я почувствовал фальшь. Встретился с ним взглядами. В его глазах плавала боль и равнодушие. Но это не то, что я ожидал увидеть. И тогда я понял, папе все равно. Он понимает, что умирает, и поэтому меня вызвал. Я могу сейчас задавать вопросы, но буду биться в глухую стену. И я не стал, потому что не видел смысла.

И только сейчас понял, что он лично попросил прощения, а не через письмо, как мама. Но я ничего не почувствовал, кроме тупой боли в сердце. Папа давно вычеркнул меня из жизни и даже не раскаивался, хотя мама говорила об обратном. Может, пусть он бы тоже написал письмо, чем так, как сейчас?

Но теперь точно знал одно. Если бы здесь лежала мама, я не смог бы перенести ее равнодушный взгляд и фальшивый голос без эмоций. Она тоже болела, но даже тогда не говорила со мной так, как отец. От этих мыслей я ощутил жуткую боль, сердце болезненно сжалось, и на миг показалось, что ноги подкашиваются. Я твердо ответил:

— Тебе не за что просить прощения. Спасибо, что помог тогда маме.

— Надя тебя любила. Мы не смогли. Костя, я скоро умру, знаю это, хотя врачи пытаются вылечить. Выполни нашу последнюю волю. Нам с Машей так хотелось сделать памятник по этому макету.

Он вытащил из тумбочки лист бумаги, сложенный пополам, и фотографию, протянул мне. Я, не глядя, положил в барсетку.

— Обещаю, что сделаю.

— Спасибо тебе, сын.

С тяжелым недоумением смотрел на отца и не понимал, почему нельзя было позвонить раньше? Мама же все рассказала, и я знал о его нелюбви ко мне. И несмотря на это, обеспечил бы уход и позаботился о нем. Постарался вылечить. Никогда не держал на него обиду.

— Папа, почему не позвонил раньше? Сколько ты здесь уже лежишь? Давай поговорю с лечащим врачом и узнаю, что нужно? Что у тебя за болезнь? Ее можно вылечить?

В глазах отца на миг промелькнула теплота, но тут же исчезла. Бесцветным голосом, он снова прохрипел и закрыл глаза:

— Не надо беспокоиться, Костя, больше не приходи ко мне, это ни к чему. Мое время пришло, и я рад этому. Похорони рядом с Машей и дочкой. Это все, что надо. Иди, сын. Я устал.

Отец перестал обращать на меня внимание, а я ушел из палаты. Изо всех сил пытался оправдывать его слова и поведение болезненным состоянием, но было мучительно сознавать, что он даже не поинтересовался моей жизнью. На сердце опустилась тяжелая плита и будто накрыла меня тьмой боли. Я ждал чего-то другого, когда ехал к нему? В глубине души, да. Но реальность оказалась жестче. К ни го ед. нет

Но я решил так просто не оставлять эту ситуацию. Нашел лечащего врача отца и все узнал. Заболевание у него было серьезное, и шансов оставалось мало, но они сделают все, что могут. Поступил к ним недавно и очень запустил болезнь. Я забронировал отель на несколько дней. Каждое утро звонил в справочное и узнавал его состояние. И хотел бы еще что-то сделать для него, но понимал, что это не в моих силах. Через три дня мне сказали, что отец умер.

Я очнулся от воспоминаний и почувствовал, как слезы катятся по щекам. Перевел взгляд на изображение мамы. Она тоже улыбалась и как будто смотрела на отца. Это была их любимая фотография.

Подошел к памятнику и погладил изображение. Прошептал слова любви и тихо сказал:

— Я прощаю тебя, мама. Надеюсь, что ты меня слышишь.

Я закрыл глаза, чтобы снова окунуться сердцем в те далекие, горестные, но сейчас подернутые легкой дымкой воспоминания. Даже не представлял, что мне будет так тяжело, когда родилась родная дочка София. Тогда казалось, что я корабль, попавший в сильный шторм.

Вся моя любовь принадлежала родной дочери, и я, проклиная себя, не мог ничего с собой сделать. Жестко напоминал себе, что делаю то же самое, нанося в будущем травму Веронике, и хочу ли я причинять дочке такую же боль? Увещевал, что это неправильно, и старался уделять одинаковое внимание, но сердце рвалось к Софе и оставалось непоколебимым, несмотря на усилия Даши. Оно любило родную дочь, и только с теплотой относилось к Веронике.

И тогда мы приняли единственное верное решение, раз сам не могу справиться. Два месяца я ходил к психологу, чтобы решить эту проблему. Мне стало значительно легче, и в нашей семье наступила гармония. Искренняя любовь к Веронике пришла позже, и теперь мое сердце трепетало от любви к ней так же сильно, как и для Софы.

Вероника любила меня всем сердцем и постоянно хотела со мной проводить время. Ждала с работы и не слезала с коленей, показывая, как соскучилась. Рисовала для меня картинки и дарила с сияющими глазами, говоря:

— Папа, это для тебя.

И мое сердце окончательно растаяло. Я почувствовал, что искренне полюбил Веронику, и наконец, понял, как много она дарит мне любви, больше, чем родная дочь. Дашины глаза засияли двойным счастьем. Жена радовалась за меня и Веронику, наблюдая, как я искренне обнимаю и целую дочку. А у меня появлялась улыбка, и сердце трепетало от любви к ним, когда они бежали меня встречать. И через год у нас родилась дочь Таисия. Теперь я был отцом трех дочерей. Моих любимиц.

Я медленно возвращался из воспоминаний и снова посмотрел на изображение мамы. Сердце защемило от любви и отчаянной тоски по ней. Будь она жива, я хотел бы многое ей сказать, но, увы, уже ничего не мог. Пусть я маме никто, но всю жизнь ее любил.

Теперь я прекрасно понимал, как маме было тяжело разрываться между мной и Диной. Но на глаза наворачивались слезы обиды от непонимания. Почему моя огромная любовь не смогла растопить ее сердце? Эту тайну мама унесла с собой навсегда.

Я перевел взгляд на изображение Дины. Укол горького сожаления коснулся сердца. Злая судьба дала ей всего десять лет жизни. Мне было жалко рано умершую сестру. Одна трагическая смерть способна перечеркнуть многое.

Родители потеряли смысл жизни и стали несчастны. И меня это тоже коснулось. Боль, слезы и горькая правда, которую я, возможно, никогда бы не узнал, ворвались, как ураган, и мне пришлось долго с этим жить.

«Что же, пора уходить, скоро на поезд».

Еще раз погладил изображение мамы и прошептал:

— Когда-нибудь я еще приеду к тебе, мама.

Даша

Я сидела на кухне и кормила Тасю, прислушиваясь к звукам из комнаты. Вероничка и Софа шумно играли, и я могла вздохнуть с облегчением. Сестры очень хорошо ладили друг с другом. Сегодня приедет Костя из Солодовска, и при мысли о муже мое сердце снова заполнилось нежностью и любовью, которая разливалась, как горячая лава. Наш брак прошел непростое испытание, и я была рада, что мы справились вместе, не наделав снова грубых ошибок. Психолог помог Косте, а любовь и открытость дочки растопила его сердце окончательно.

На кухню вбежала Вероничка, и я улыбнулась моей девочке. Она была похожа на Сережу. Вырастет и станет красавицей, каким он был. И я только радовалась, что у нее нет его характера. Мы воспитывали ее правильно.

— Мама, папа скоро приедет? Я ему подарок нарисовала.

— Вероничка, через час. Он будет рад.

— Я знаю, поэтому всегда рисую. Скучаю по нему.

Через час я услышала, как открывается дверь. Взяла Тасю на руки и отправилась встречать Костю. Глаза мужа зажглись любовью, как фонари вечером, но меня уже опередили дети.

— Папа, папа.

Наперебой кричали Вероника и Софа. Он присел перед ними на корточки и вытянул руки. Девочки повисли на нем и стали целовать в щеки.

— Я скучал по вам, малышки. Больше никуда не уеду.

Софа отошла ко мне, довольная, что увидела папу. А Вероничка вернулась с картинкой.

— Я для тебя нарисовала.

На глазах Кости я увидела слезы, и казалось, что он потерял дар речи. Меня стало разжигать любопытство, когда муж осторожно взял картинку, и в его голосе появилась нежность:

— Я здесь такой красивый. Спасибо, дочка.

Муж взял счастливую Веронику за руку и подошел ко мне, обнял и поцеловал. И заглядывая прямо в глаза, сказал:

— Даша, я скучал и до сих пор благодарю судьбу, что ты у меня. Ты моя жизнь.

Я тепло улыбнулась мужу.

— Мы по тебе скучали. Ты моя жизнь, Костя.

Теперь мы знали, что ничего нас больше не разлучит.

Алена

Я не любила осень, и мое настроение было под стать времени года, а на душе была вьюга. Одинокая, злая и снежная, она выстудила меня до основания за пять лет. Теперь я смотрела на себя в зеркало и видела красивую оболочку с черствым сердцем. Игнату уже давно надоело добиваться меня, и он перестал обращать на меня внимание, чему очень порадовалась. Больше в моей жизни нет мужчин.

Начальство в бюро переводов меня ценило, и я была одним из лучших переводчиков с хорошей зарплатой. Ко мне поступали трудные или срочные заказы, но и получала я за них приличные деньги. Я могла бы собой гордиться. Снова доказала себе, что я всегда умела работать и нет преград, если у меня есть пробелы.

Но хотелось плакать навзрыд, и слезы покатились по щекам. В далекой и прекрасной жизни осталась карьера личного помощника. Я могла бы попробовать здесь начать работать по моей любимой профессии, но боялась встретиться с Разовским и снова стать жертвой его мести. Больше не хотела никуда бежать и прятаться. Мне нравилось жить в этом городе. Продала мою жилплощадь в Солодовске, добавила денег и купила рядом с парком просторную однокомнатную квартиру.

Но больше всего я боялась узнать, что Разовский женат и у него дети. Когда вращаешься в этих кругах, невольно узнаешь новости. Уже не любила подонка, но видеть его счастье было бы больно. От всплывающих картинок перед глазами настроение еще больше испортилось, и чтобы не свалиться в безобразную истерику, я резко встряхнула головой, сбрасывая неприятное наваждение.

Я присела на скамейку, чтобы немного успокоиться. Привычно подумала об Альбине, и глубокое сожаление острым клинком полоснуло по сердцу, раскрывая рану, которая так и не зажила. Альбина так меня и не простила.

Стала вспоминать, как неделю назад приехала в Хатаванск — город моего детства на свадьбу Алисы. Сестра смогла справиться с предательством первого парня, окончила ветеринарный институт и уехала в Нихитожинск на работу. Ее не было три года. Я даже не ожидала, когда мне позвонила Алиса и веселым, звонким голосом пригласила на свадьбу. Она и ее жених Дима возвращаются в Хатаванск, чтобы справить торжество и уехать обратно. Вместе работают ветеринарами в клинике, там и познакомились.

Свадьба не вызывала радости, но это был шанс снова увидеть Альбину, и я с бешено колотящимся сердцем приехала в город. Может, спустя годы она сможет меня понять и простить? Я очень на это надеялась, и сразу же стала высматривать сестру среди гостей, которых было на удивление много. Альбина стояла в окружении двух сыновей-близнецов и мужа. Наши взгляды встретились, и показалось, что меня уносит в бурной реке презрения и холодности. Это говорило о многом, и я заплакала. Теплые отношения с сестрой были испорчены навсегда.

Пришлось нацепить маску счастливой Алены, чтобы не выдать истинных чувств. Я радовалась за Алису, и когда торжество уже закончилось, почувствовала, как меня придержали за локоть. Обернулась, и показалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Это была Альбина. Неужели она хочет со мной помириться? Но ее голос был холоднее льда.

— Я всего лишь хотела сказать, что горжусь Алисой, которая сделала правильные выводы, в отличие от тебя, Алена. Теперь знаю, что помогла ей справиться с предательством Славы не зря. Мне искренне жаль, что ты ничего не поняла, и сама разрушила свою жизнь. Прощай.

Я промолчала. Легче всего осуждать, когда не понимаешь чувства человека.

Горький омут воспоминаний начал отпускать, и я встала со скамейки. С того события прошло уже два месяца, и я стала привыкать жить с осознанием, что сестра потеряна для меня навсегда.

А вот и мои любимые фонтаны. Летом они особенно красивы, но и осенью прекрасны, и пока еще не закрыты, я спешу ими полюбоваться в выходной день. С привычной легкой болью в сердце прошла мимо влюбленной пары и сейчас спешила к еще одному фонтану. Его поставили недавно, и я даже не знала, чем он привлекал. Но каждый раз, когда его видела, ассоциировала с собой и моим измученным сердцем. А вот и он. На скамейке сидела девушка под зонтом. Скульптур очень хорошо смог передать грустное выражение лица. К груди она прижимала небольшое сердце. Я всегда считала, что оно похоже на мягкую игрушку.

Каждый раз я смотрела на нее, и печаль разрывала сердце, и хотя я успела успокоиться, слезы снова заструились по щекам, и я оплакивала мою жизнь. Но почему-то всегда становилось легче.

Сквозь пелену, застилавшую глаза, я заметила Костю с белокурой девушкой, которая катила коляску. Две девочки были уже большие и радостно бегали вокруг них. А третью девочку он нес на руках. Сердце опутала невероятная горечь, и мне даже показалось, что я ощущаю ее вкус, как на душе стало мерзко. Когда-то я желала, чтобы бывший муж нашел женщину, которая будет больше ценить его и любить. Но судя по детям, он сделал это очень быстро. Неужели он меня не любил и быстро нашел замену? Отомстил той же монетой, какой я хотела. От этих мыслей ноги подогнулись, с ужасом заметила, что Костя идет сюда, и спряталась за статую, став дальше наблюдать.

На его лице светилось безграничное счастье и любовь. Девочки кричали «папа» и требовали его внимания, а он, передав девушке дочку, поочередно брал их на руки. Я услышала его любящий голос:

— Даша, я люблю тебя. Я живу только тобой и детьми. Так будет всегда.

— Костя, и я тебя люблю. Мы живем тобой. Ты это знаешь.

Они ушли, а я вышла из укрытия и села на скамейку. Сердце колотилось, как бешеное, а их слова казались мерзкой сладкой патокой. Было тошно их слышать.

Мои глаза расширились от осознания, что хотела сказать мне сестра теми последними словами на свадьбе Алисы.

Альбина помогла мне восстановиться после предательства Гриши, но вместо того, чтобы встретить человека, которого я могла полюбить, я нацепила маску и вышла замуж за нелюбимого Костю. Полгода жила бесцветной жизнью, чтобы в итоге влюбиться в Разовского, которому моя любовь не была нужна. Судьба вернула мне все сторицей. Я ударила Костю в спину предательством и получила такой же удар от Петра.

И сегодня я бы могла быть на месте этой девушки. Нет, пусть даже это был бы не Костя. Его я никогда не любила. Но это был бы другой любимый для меня мужчина. Он смотрел бы на меня безграничным влюбленным взглядом. Я бы слушала слова любви, была матерью и счастливой женой. Как это будет для Алисы, которая сделала правильные выводы.

Но что-то менять в своей жизни я больше не могла и не хотела. Замок на моем сердце висел прочно, а снежная, одинокая, злая вьюга выстудила меня до основания. Это был мой выбор, который я сделала давно.

Петр

Я сидел в головном офисе и оценивал состояние дел. Предстоит еще много работы, чтобы снова стать миллионером. Пять лет жизни пролетели как один миг. Три года жуткого противостояния с Сокорским, и уже два года я работал, как вол, возрождая кампании из пепла. Финансовое состояние значительно улучшилось, но этого мне было мало. Тяжело вздохнул и встал из-за стола. Задумчиво посмотрел на огни вечерних улиц, но привык уже не замечать красоты города.

Мысли всегда были заняты восстановлением кампании, и я только радовался, что моя постоянная любовница Карина дарит такое желанное расслабление, когда мне надо.

Жизнь преподала урок, и я его выучил. Теперь у меня с женщинами договоренность, которую я сразу озвучиваю. Я не женюсь на любовницах и не желаю иметь от них детей. Не потерплю залетов и вспышек ревности, где я был и почему не уделяю внимания. Она полностью на моем обеспечении, но если будет водить меня за нос и делать ослом, пожалеет об этом. Любви между нами тоже не может быть.

Я усмехнулся, не все женщины были согласны на такие условия. Но уже полгода, как я встретил Карину и был бы рад, если она осталась со мной надолго. Она дарит мне секс, который нужен, чтобы забыть о проблемах в жизни.

Невольно застонал от досады, вспоминая, каким адом мне показались три года, пока длилось мое противостояние с Сокорским. Я пообещал, что найду способ ему противостоять, и огрызнулся в ответ. Но, похоже, его только раззадорило, и мне казалось, что я тявкаю на слона. На все мои выпады Сокорский бил еще больнее, и когда я уже был в отчаянии, бывший тесть отступил. За три года он смог отобрать почти все. Из миллионера я стал просто обеспеченным человеком, способным жить безбедно и даже содержать любовницу, но к прежнему уровню жизни уже так просто было не вернуться.

Когда я понял, что противостояние закончилось, вздохнул с облегчением и сразу же стал думать, как возрождать кампанию. Я чувствовал себя отвратно, понимая, что подвел дедушку. Хорошо, что он не дожил до моего позора. Эта тяжесть на сердце преследовала меня до сих пор и камнем лежала на душе.

Родители меня так и не простили. Теперь мы очень редко общались, и я перестал быть желанным гостем в их доме. Ну и пусть. Я был слишком циничен, чтобы бегать за ними и просить прощения.

Помню, как мама год назад позвонила, и холодным голосом сообщила мне важную информацию, но я так и не понял, зачем она мне нужна: — Зиночка вышла замуж за Глеба Торпавского. Ты сам не понимаешь, какое золото потерял.

Что же, она нашла хорошую партию для себя. Он был миллионером, и я ему пожелал терпения. А сам закатил глаза, когда услышал гудки в телефоне. Как они не могут это понять? «Золото» надо любить. Навязали этот брак, а я на уговоры поддался. Четко высказал бы свою позицию, не пришлось бы сейчас восставать из пепла, как фениксу.

Я вырвался из омута воспоминаний обратно в реальность. И снова сел в кресло. Все позади, а я еще молодой. У меня будет много времени, чтобы возродить кампанию, и я снова буду миллионером.

Загрузка...