De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II

НАЦИСТЫ В АРГЕНТИНЕ — МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Н. Н. Платошкин

Платошкин Николай Николаевич — доктор исторических наук, заведующий кафедрой международных отношений Московского гуманитарного университета

С 1945 г. и по сегодняшний день появляются «проверенные» и «предположительные» сведения о бегстве в Аргентину после краха Третьего рейха лидеров Германии и нацистских военных преступников рангом пониже[454]. На берегах Ла — Платы «видели» и Гитлера, и Бормана, и шефа гестапо Мюллера. В джунглях Северной Аргентины (наиболее неосвоенная часть страны) с завидной регулярностью находят руины «секретных» нацистских поселений. Всё это плод воображения падких на сенсации журналистов, а также различных «краеведов» и «следопытов».

Но всё же дыма без огня не бывает. Попробуем отделить зёрна от плевел, опираясь на факты.

Аргентина в отличие от соседних Бразилии и Чили долгое время не была центром германской поселенческой колонизации в Латинской Америке. Только в 1843 г. немцы основали там свою Евангелическую церковь (Аргентина была и остаётся католической страной), а реальная более или менее массовая немецкоговорящая эмиграция относится к периоду после 1870 г.[455] Причём поначалу в Аргентину ехали немцы отнюдь не из Германии, а в основном поволжские немцы из России. Это было связано с курсом правительства Александра III на ассимиляцию немецких колонистов и на «привитие» им православия. А ведь в своё время в Россию немцы приезжали из различных германских государств именно потому, что им гарантировали на новой родине свободу вероисповедания.

Аргентинское правительство старалось селить немцев в неосвоенных джунглях северо — востока страны на границах с Бразилией и Парагваем. Местные жители туда особо не рвались — их пугали нездоровый тропический климат и полное отсутствие дорог.

В начале XX в. некоторые немцы — колонисты разбогатели, но на политическую жизнь Аргентины никак не влияли, отсиживаясь в своих хуторах и деревнях. Они эксплуатировали в основном своих же соотечественников, которые продолжали приезжать из Швейцарии и Германии.

Всего в начале 1930‑х гг. в Аргентине проживало примерно 250 000 граждан немецкого происхождения. В одном только Буэнос — Айресе насчитывалось примерно 160 немецких организаций, занимавшихся широким спектром деятельности — от поглощения немецкого пива до стендовой стрельбы.

Во время Веймарской республики иммиграция из страдающей от безработицы, инфляции и постоянного политического кризиса Германии в Аргентину сильно выросла. Только в 1923 г., например, на берега Ла — Платы приехало в поисках лучшей доли 5105 немцев, в 1927 г. — 5165, в 1930 г. — 5139. Примерно половину приезжих составляли промышленные и сельскохозяйственные рабочие, треть — различного рода бизнесмены (обычно разорившиеся в Германии)[456]. Но в 1932 г. мировой экономический кризис всей мощью ударил и по Аргентине, и страна сократила иммиграцию из Германии в два раза.

Треть немцев Буэнос — Айреса (столица всегда играла главную роль в политической жизни Аргентины) в 1930‑е гг. были рабочими, но большинство принадлежало к зажиточным средним слоям (коммерсанты, врачи, адвокаты и т. д.)[457]. Ведущими немецкими газетами были основанные ещё в XIX в. «Ла — Плата Цайтунг» и «Аргентинише Тагсблатт»[458]. В немецкой колонии присутствовал весь спектр политических взглядов.

В наиболее отсталой аргентинской провинции Мисьонес на границе с Парагваем жило к моменту прихода Гитлера к власти примерно 10 000 немцев — граждан Германского рейха (Reichsdeutsche)[459]. По крайней мере, начиная с 7 апреля 1931 г. в Аргентине существовала небольшая организация НСДАП[460], поддерживавшая связи с немецким посольством в Буэнос — Айресе. Поначалу организацию возглавлял капитан в отставке и бизнесмен — неудачник Рудольф Зайд[461]. Друг Зайда майор в отставке Шнайдер был осведомителем аргентинской армии. Первый митинг нацистов в Буэнос — Айресе состоялся 27 июля 1931 г. Позднее Зайда сочли слишком бестолковым (к тому же он запутался в своём бракоразводном процессе) и был заменён в 1932 г. на Экарда Ноймана. Тот, по оценкам АО НСДАП (см. ниже), оказался «политически незрелым» и уже в конце 1932 г. ему на смену пришёл друг Зайда Рудольф Гернд, редактор «Ла — Плата Цайтунг». К моменту прихода Гитлера к власти в организации НСДАП в Аргентине состояло, по разным данным, от 150 до 315 членов.

Вплоть до начала Второй мировой войны аргентинские власти не чинили местным нацистам никаких препятствий, зато эмигранты — антифашисты из Германии (особенно социал — демократы и коммунисты) сталкивались с различными бюрократическими препонами.

Формально аргентинские нацисты подчинялись организационно Заграничной организации НСДАП (Auslandsorganisation der NSDAP, АО NSDAP; существовала на правах 43‑го «гау» партии), которую с мая 1933 г. возглавлял гауляйтер Эрнст Вильгельм Боле. Управление VII АО НСДАП ведало «Ибероамерикой» (т. е. Латинской Америкой и Карибским бассейном). Шефом управления был Рихард Вильгельм Цайсиг[462].

Биография этого человека очень показательна для нацистских кадров, занимавшихся Латинской Америкой в целом и Аргентиной в частности.

Фанатик охоты и лошадей, Цайсиг (род. 1897) дослужился в годы Первой мировой войны до лейтенанта кайзеровской армии (имел несколько наград) и, как и многие его сверстники, тяжело переживал «неожиданное» поражение Германии в 1918 г. В 1920 г. он принял участие в реакционном капповском путче, после поражения которого отправился вместе с братом в Аргентину.

Аргентина сказочно разбогатела на поставках мяса и зерна Антанте в годы войны и была в 1920 г. одной из самых зажиточных стран мира. Многие немцы бежали туда от национального унижения, гиперинфляции и безработицы в рейхе. Иммиграционная политика аргентинских властей была очень либеральной. Например, пассажиры первого класса всех пароходов (т. е. богатые люди) могли въезжать в страну без всякой визы.

Цайсиг подвизался на юге Аргентины, в Патагонии, сельскохозяйственным рабочим, потом ковбоем — гаучо (пригодилось отличное знание лошадей). С трудом накопив денег, он купил землю на севере Аргентины, но засуха положила конец бизнесу. После этого Цайсиг работал представителем немецкой фирмы в Буэнос — Айресе, занимавшейся экспортом в страну сельскохозяйственных машин. Именно в этом качестве он приехал в Германию в 1930 г. Рейх тогда сотрясал жесточайший экономический кризис, обеспечивший НСДАП феноменальный успех на выборах в рейхстаг в сентябре 1930 г. Цайсиг познакомился в Мюнхене с Гитлером и, вернувшись в Буэнос — Айрес, возглавил в рамках тамошней организации НСДАП «спортивную группу» — аналог боевой организации СА[463]. На базе Немецкого конного клуба было создано кавалерийское подразделение СС.

«Спортсмены» срывали показы «вредных»» фильмов в кинотеатрах (типа экранизации романа Ремарка «На Западном фронте без перемен») и проводили шумные демонстрации против антигермански настроенных аргентинских политиков. Например, 5 апреля 1933 г. нацисты смогли собрать в лучшем театре Аргентины «Театро Колон» более 5000 сторонников в поддержку «нового порядка» в Германии[464]. Люди Цайсига совершили налёт на редакцию «Аргентинише Тагеблатт» и избили сотрудников газеты. Немецкое посольство в Буэнос — Айресе пыталось подорвать газету экономически, организовав бойкот рекламных объявлений со стороны «правильных» немецких фирм.

Нацисты смогли превратить в свой рупор вторую по значимости немецкую газету Аргентины «Ла — Плата Цайтунг» (основана в 1863 г.), которая до 1933 г. стояла на монархических позициях. При поддержке НСДАП, посольства Германии (оттуда газета получала прямую финансовую помощь) и крупного немецкого бизнеса тираж газеты удалось довести до 30 000 экземпляров[465].

Заслуги Цайсига высоко ценили в Берлине, и в 1934 г. Боле отправил его в Чили, чтобы организовать боевую организацию НСДАП и в этой стране. Заметим, что именно чилийская организация НСДАП считалась самой мощной в Южной Америке[466].

Через год Цайсиг работал уже в центральном аппарате АО в Берлине. Ему оказали честь, включив в делегацию НСДАП на открытии Олимпийских игр 1936 г., а на его свадьбе присутствовал Боле. Затем «ценному кадру» отдали прекрасную квартиру, отобранную у евреев.

Помимо Цайсига некоторые ведущие нацисты имели особое отношение к Латинской Америке, и Гитлер прислушивался к ним как к «экспертам» по региону.

Близкий друг Гитлера[467] и основатель СА Эрнст Рем в 1928–1930 гг. работал военным советником в Боливии (будучи отставным капитаном рейхсвера. Рем получил звание подполковника боливийской армии, научился бегло говорить по — испански; ему выделили высокий оклад — 1000 боливианос в месяц)[468]. Рем служил начальником III (оперативного) управления боливийского генштаба. Именно он готовил боливийскую армию к войне с Парагваем, проведя успешные штабные учения. После военного переворота в Боливии в 1930 г. Рему предложили должность начальника генерального штаба боливийской армии[469]. Но фюрер срочно вызвал друга в Германию, где нацисты как раз добились оглушительного успеха на выборах в рейхстаг. В Берлине Рем (ставший фактически вторым человеком в НСДАП) часто посещал боливийское посольство. Однако, как известно, Гитлер по просьбе рейхсвера ликвидировал Рема и его соратников в 1934 г. («ночь длинных ножей»). Заметим, что до самой смерти Рем числился офицером боливийской армии.

С тех пор главным «латиноамериканистом» в нацистской верхушке был Рихард Вальтер Дарре, родившийся в Буэнос — Айресе (его отец работал там представителем немецкого торгового дома)[470]. В Первую мировую войну Дарре служил в германской армии (звание — лейтенант), затем пытался заниматься сельским хозяйством. Он намеревался вернуться в Аргентину, но этому помешало отсутствие средств.

Селекцию в области животноводства Дарре предлагал применять и к людям, что и привело его к нацистам. Наиболее чистой частью немецкого народа в расовом отношении Дарре считал крестьян, что нашло отражение в его книге «Новое дворянство из земли и крови» (1930). «Учение» Дарре о «земле и крови» как основных генетических признаках нации после 1933 г. изучали во всех немецких школах. Таким образом, Дарре был на практике главным теоретиком НСДАП после Гитлера. Дарре, помимо немецкого, владел испанским, французским и английским языками.

С 1931 г. Дарре в ранге штандартенфюрера СС (членом НСДАП и СС он был с июля 1930 г.) возглавил Расовое и переселенческое управление СС (Rassenund Siedlungshauptamt, RuSHA). Целью управления была биологическая селекция членов СС, а затем и всего немецкого народа. Именно это управление, например, давало разрешение на браки членов СС.

После прихода нацистов к власти Дарре был сначала назначен «имперским фюрером крестьян» (Reichsbauemfuhrer), а с июня 1933 г. стал имперским министром продовольствия и сельского хозяйства. Однако после продовольственного кризиса в Германии весной 1942 г. Дарре был фактически отправлен в отставку и с тех пор никакого влияния на политику рейха не имел. Сильно испортились и его отношения с былым соратником Гиммлером — последний решительно выступил против планов Дарре по переселению немецких крестьян на оккупированные земли СССР[471].

В целом Гитлер считал Латинскую Америку естественным союзником Германии, так как многие страны региона, устав от постоянного вмешательства США в их внутренние дела, видели в Берлине естественный противовес Вашингтону. Что касается Аргентины, то «фюрер» оценивал её как самую расово чистую и «белую» страну Западного полушария (в отличие от традиционного противника Аргентины «негроидной» Бразилии). А это в его глазах делало Аргентину естественным привилегированным союзником нацистской Германии по ту сторону Атлантики.

Инструктируя в 1933 г. отправлявшегося в Аргентину главу дипломатического представительства Германии фон Термана, Гитлер сказал ему, что национал — социализм не предназначен для экспорта. То есть «новая Германия» не будет навязывать Аргентине свою модель[472]. В 1936 г. Терман приехал в Германию в свой первый отпуск, и его для короткой беседы принял Гитлер. Только что повышенный до уровня посла фон Терман рассказал фюреру о политической обстановке в Аргентине и о торгово — экономических связях обеих стран. Гитлер только слушал и почти ничего не комментировал.

Когда фон Терман опять появился в Берлине в мае 1938 г., фюрер уже не удостоил его личной встречи, так как аргентино — германские отношения считались беспроблемными и не требовали вмешательства глав государств. Если не считать того, что аргентинцы постоянно навязывали немцам мясо, однако немецкое население до войны неохотно покупало мороженую говядину с другого конца света[473].

В целом, что касается торговли, можно констатировать, что аргентинцев в сторону немцев просто толкали англичане. В 1932 г. они ввели льготный режим для импорта мяса из своих доминионов (Канада, Австралия). Аргентинцам же выставили унизительное условие — минимум 85 % поставляемого на берега Альбиона мяса должно было происходить из холодильников, принадлежащих иностранным (читай: британским) фирмам. Да и остальные 15 % мяса предписывалось ввозить в Англию только на британских судах. Немцы, напротив, заключили торговый договор с Аргентиной в 1934 г. на равных условиях. К 1937 г. товарооборот рейха со странами Латинской Америки удвоился, и Аргентина являлась их главным торговым партнёром. Так как ни у Аргентины, ни у Германии не было свободно конвертируемой валюты, то торговлю вели на условиях клиринга. За мясо, кофе, пшеницу, табак, каучук и хлопок немцы платили оборудованием.

Заметим, что Гитлер и партийное руководство НСДАП не доверяли фон Терману — как и многие дворяне в МИДе, фон Терман считал лидеров нацизма плебеями и выскочками. Что, правда, не мешало ему служить этим плебеям верой и правдой, хотя и без особого рвения. Однако Боле постоянно жаловался Гессу (до 1941 г. заместитель Гитлера по партийным делам), что фон Терман плохо поддерживает организацию НСДАП в Аргентине. В 1940 г. фон Термана в этой связи даже вызвали в Берлин, где ему пришлось оправдываться[474].

Что касается нацистской разведки, то за Аргентину (как и за все западные страны) отвечало VI управление РСХА (SD Ausland) во главе с бригадефюрером СС Вальтером Шелленбергом.

Начиная с 1937 г. британская и американская разведки[475] резко усилили слежку за немцами в Аргентине. Англичан беспокоило, что в случае начала войны с Германией члены НСДАП в Аргентине могут организовать на пустынных берегах Патагонии базы для германских субмарин и «карманных линкоров». Ведь германский флот пытался оперировать в Южной Атлантике и во время Первой мировой войны. К тому же англичане (закупавшие 85 % аргентинской говядины) опасались, что люди Цайсига могут организовать диверсии на железных дорогах и в портах и сорвать поставки продовольствия в воюющую Великобританию.

Американцы до 1939 г. особого внимания Аргентине не уделяли. Многие в Вашингтоне считали, что британцы специально раздувают миф о «нацистской угрозе» в Аргентине, чтобы сохранить там преобладающие позиции своего бизнеса в условиях возросшей американской конкуренции.

Когда в Европе вспыхнула Вторая мировая война, Аргентина объявила о своём нейтралитете (4 сентября 1939 г.).

Но страна раскололась в своих симпатиях. Городская интеллигенция была на стороне Англии, и в этом её поддерживали «коровьи бароны» — аргентинская животноводческая олигархия. Ведь почти всё мясо шло в Англию, а возможный экспорт в Германию всё равно был не более чем сказкой в условиях тотального господства на море флота Его Величества.

На стороне Германии и Италии стояли армия и католическая церковь. Аргентинские военные по образцу своих чилийских коллег восторгались германской военной историей, и с 1904 г. её изучение было обязательным для всех аргентинских офицеров. Католическая церковь считала, что Германия и Италия являются передовым отрядом в борьбе против «безбожных» коммунистов, евреев и «прогнивших» либеральных демократий Запада.

К тому же армия и церковь носились с идеей образования в Южной Америке «католической империи» в границах бывшего испанского вице — королевства Ла — Плата. Предполагалось с опорой на немцев и итальянцев подчинить в той или иной форме Чили, Боливию, Уругвай и Парагвай. Это, в свою очередь, давало возможность повергнуть в прах «исторического врага» Аргентины — Бразилию. В этом случае Аргентина превращалась в мировую державу. Бразилия твёрдо ориентировалась на США, поэтому аргентинское офицерство столь же твёрдо симпатизировало противникам Америки в мировой войне.

Бразильский диктатор Жетулио Варгас в общем — то мало отличался по мировоззрению от Гитлера или Муссолини, но он не доверял Германии. На юге Бразилии (в отличие от Аргентины) компактно проживало много немцев, и Варгас боялся, что Третий рейх может попытаться организовать там сепаратистское движение при поддержке Аргентины.

Свойственного, например, для Чили преклонения перед всем немецким в Аргентине не было. Образцом для «образованных классов» всегда была Англия, да и процветание страны зависело от торговли именно с этой страной. Не зря шутили, что аргентинец — это итальянец, говорящий по — испански[476] и ощущающий себя англичанином.

Немцев нейтралитет Аргентины вполне устраивал. В Буэнос — Айресе работало немецкое посольство, совмещавшее светские рауты с активным шпионажем. К тому же из нейтральной Аргентины через тоже нейтральную франкистскую Испанию можно было наладить закупку сырья и продовольствия для рейха. Среднегодовой урожай пшеницы в Аргентине в 1937–1942 гг. составлял 6,3 млн. т, кукурузы — 3,8 млн. т. В аргентинской пампе круглый год паслось 32–33 млн. голов крупного рогатого скота[477]. В 1944 г. Аргентина вывезла 404 855 т мясопродуктов (консервированное мясо, свежая баранина, солёное мясо, охлаждённая свинина, охлаждённая говядина). В Германии всего этого не хватало, и война лишь усугубила продовольственные трудности.

Напротив, и англичане, и впоследствии американцы всячески стремились втянуть Аргентину в войну против держав Оси. Ещё бы: британские инвестиции в аргентинскую экономику (5,4 млрд, песо) в три раза превосходили американские и в 150 раз — немецкие. Тут было что терять.

После начала Второй мировой войны Бразилией и Аргентиной активно заинтересовалась германская военная разведка — абвер. Поначалу агенты абвера, прежде всего в Бразилии, должны были следить за движением союзных конвоев в Атлантике и передавать по рации данные о маршрутах, чтобы подлодки кригемарине могли перехватить и потопить корабли. Когда Япония напала на Пёрл — Харбор, Бразилия, как и подавляющее большинство стран Западного полушария, под давлением США объявили войну державам Оси. Бразильцы закрыли посольство рейха, под «крышей» которого в качестве военного атташе работал резидент абвера.

Нейтральными в Латинской Америке остались только Чили и Аргентина. Но союзные конвои вдоль чилийских берегов ходили редко, поэтому абвер и сконцентрировал своё внимание на Аргентине. Начался активный радиообмен между Аргентиной и Германией. Всего ФБР запеленговала в Южной Америке 33 передатчика, работавших на Германию[478]. За работой немецкой агентуры сначала следили 7 станций радиоперехвата в США, с января 1941 г. добавилось ещё пять.

Работу по Аргентине в абвере осуществляло отделение военной разведки в Кёльне (Abwehrstelle Köln). В Буэнос — Айресе резидентом был военно — морской атташе посольства Германии Дитрих Нибур («Диего»)[479]. В отличие от СД, абвер стремился поддерживать хорошие отношения с карьерными дипломатами, и Нибур постоянно советовался с послом Германии в Аргентине по политическим вопросам[480]. В 1936–1939 гг. Нибур получил для своей разведывательной деятельности от Верховного командования ВМС Германии 650 000 рейхсмарок в золоте, аргентинских песо и долларах[481].

В декабре 1939 г. Нибур с помощью взяток убедил аргентинское правительство не выдавать англичанам экипажа «карманного линкора» (тяжёлого крейсера) «Граф Шпее»[482]. Немцы с корабля жили в Аргентине компактно, проводили военные занятия и, по данным антифашистских организаций, даже получали оружие из Боливии.

Нелегальным резидентом абвера в Аргентине являлся Ханс Харниш, прибывший в страну в 1920 г. С 1939 г. он состоял в НСДАП, ездил в Германию в 1941 г., позднее его вело СД.

Помимо абвера, в Аргентине, как уже упоминалось, работало и СД Шелленберга. Хотя обычно СД и абвер до 1944 г.[483] сильно конкурировали друг с другом, в Аргентине им удалось наладить тесное сотрудничество, выражением которого стала совместная операция «Боливар».

Основную роль в операциях абвера и СД в Аргентине играл гауптштурмфюрер СС Йоханнес Зигфрид Беккер (псевдоним «Сарго»), появившийся в Буэнос — Айресе как минимум в мае 1940 г.

Поначалу вместе со своим партнёром Хайнцем Ланге («Янсен») он должен был организовать в Аргентине саботаж поставок сырья и продовольствия Англии и США. Однако немецкое посольство в Буэнос — Айресе опасалось, что диверсии абвера могут толкнуть нейтральную Аргентину в объятия союзников, и настояло в Берлине на том, чтобы агентура абвера занималась в Аргентине исключительно шпионажем. Аргентинцы быстро вычислили немецких агентов, и тем уже в июне 1940 г. пришлось ретироваться в Бразилию.

ФБР считало Беккера самым опасным немецким агентом в Западном полушарии[484]. В Бразилии Беккер вместе с другим немецким агентом Альбрехтом Густаво Энгельсом («Альфредо») смог — таки создать успешно работавшую шпионскую сеть. С помощью коротковолнового передатчика в Берлин сообщали данные о судах, перевозивших стратегические материалы для союзников. Прекрасно говоривший по — английски и португальски Беккер вёл в Бразилии шикарную жизнь, часто появляясь в театрах и на всевозможных вечеринках. Его слабостью были красивые женщины. Он открыто хвалился, что от него забеременела жена одного из бразильских министров. Такой светский характер жизни требовал много денег, и Беккер регулярно просил об этом Берлин. В СД подобное транжирство вызвало недовольство, и в конце 1941 г. Беккера откомандировали в Берлин и отчитали. Агент возмущённо потребовал отправки его на Восточный фронт. Однако Шелленберг лично принял решение о возвращении Беккера в Бразилию.

После Пёрл — Харбора Бразилия (как уже упоминалось) объявила войну Германии, и по стране прокатилась волна арестов немецкой агентуры.

В марте 1942 г. ФБР и бразильская полиция полностью разгромили разведывательную сеть немцев в Бразилии[485]. Всего в этом году было арестовано 36 человек, которых обвинили в работе на Германию, Японию и Италию.

Беккер в это время был в Германии, где ему поручили руководить восстановлением всей шпионской паутины в Латинской Америке. Все немецкие агенты в Южной Америке должны были передавать по рации информацию ему, а он, базируясь в Буэнос — Айресе, суммировал и отправлял данные в Берлин. Хайнцу Ланге, который сумел ускользнуть из Бразилии в Парагвай, поручили наладить «радиооркестр» в Чили. Джонни Хартмут («Гуапо») отвечал за аналогичную работу в Парагвае. Агент Вольф Франчок (он же Густав Утцингер, «Луна») отвечал за бесперебойное техническое функционирование всей радиосети.

Тем временем с мая 1941 г. под давлением американцев пошли аресты немецких «пианистов» в Аргентине, и в июне 1942 г. там был задержан последний радист абвера.

Однако ситуация в Аргентине резко изменилась в пользу Германии 4 июня 1943 г., когда в стране произошёл бескровный военный переворот, организованный тайной «Группой объединённых офицеров» (испанская аббревиатура ГОУ). Формально 7 июля президентом Аргентины стал генерал Рамирес, но реальная власть постепенно сосредоточилась в руках нескольких честолюбивых полковников, среди которых выделялся Хуан Перон.

В Берлине считали аргентинскую военную хунту и в целом и Перона в частности своими единомышленниками, и на то были основания. Как и нацисты, Перон выступал и против мирового коммунизма и против «прогнившей» западной демократии за некий «третий путь». В хунте он отвечал за работу с профсоюзами и, как и Гитлер в своё время, заставлял предпринимателей идти на экономические уступки рабочим, чтобы отвлечь пролетариат от классовой политической борьбы. Профсоюзам льстило подчёркнутое внимание новых властей, и популярность Перона в народе быстро росла.

Перон высказывал и антисемитские мысли (что с удовлетворением отмечали в Берлине), которые, надо сказать, были широко распространены среди аргентинских правящих классов задолго до прихода нацистов к власти, главным образом ввиду влияния католической церкви. Однако в отличие от Гитлера Перон был настроен прагматично. Евреи традиционно играли большую роль в экономике Аргентины, и военные власти не предпринимали против них никаких дискриминационных мер.

Заметим, что после начала Второй мировой войны правительство Аргентины (задолго до прихода Перона к власти) отдало указание своим консульским учреждениям за границей прекратить выдачу въездных виз евреям. Тем не менее многие аргентинские дипломаты в Европе просто торговали визами, вымогая у еврейских беженцев огромные деньги.

В 1939 г. военное министерство Аргентины отправило Перона в Италию изучать опыт горной войны. Побывав во многих европейских странах (в том числе и в Германии), Перон пришёл к выводу о том, что «социальная» диктатура является хорошей альтернативой как тоталитаризму (он имел в виду СССР), так и классическим либеральным демократиям англо — саксонского стиля.

Как и многие аргентинские военные, Перон желал победы германо — итальянскому блоку, но отнюдь не потому, что был убеждённым фашистом. Он считал, что победа немцев в Европе ввергнет их неизбежно в затяжное противостояние с США, и американцам будет не до Латинской Америки. Вторжения же Германии в Западное полушарие в условиях тотального господства на морях англо — американского флота можно было не опасаться. Такой стратегический германо — американский пакт открывал Аргентине возможность стать мировым арбитром, фактической сверхдержавой. И именно это и было целью националиста Перона.

ФБР подозревало Перона в симпатиях к нацистам, а между тем тайные политические контакты между Германией и Аргентиной начались ещё до прихода военных к власти.

Внешнюю политику Аргентины в то время определяли сторонники испановатиканской ориентации. С помощью франкистской Испании и антикоммунистически настроенного Ватикана аргентинцы стремились добиться выгодного для Германии и Италии мира в Европе, а затем, опираясь на помощь папы, Франко, Гитлера и Муссолини, создать — таки католическую империю в Южной Америке в противовес Бразилии.

С тайной миссией в Европу решили отправить Хуана Карлоса Гойенече, известного католического националиста, чей дед был президентом Уругвая, а отец — мэром Буэнос — Айреса[486]. Американцы позднее подозревали его в работе на СД. В апреле 1942 г. Гойенече с дипломатическим паспортом «атташе по культуре» аргентинского посольства в Мадриде прибыл в Испанию. У него было секретное поручение от министра иностранных дел Аргентины Энрике Руиса Гуньясу, который до своего назначения на этот пост был послом в Ватикане[487]. В Риме Гуньясу установил дружеские отношения с проходившим там тогда стажировку Пероном. Именно Ватикан по замыслу аргентинцев должен был выступить посредником между Гитлером и его противниками в Европе, исключая «безбожный» Советский Союз.

В ноябре 1941 г. на фоне, казалось бы, феноменальных успехов вермахта на Восточном фронте Гуньясу сказал послу рейха в Буэнос — Айресе барону Эдмунду фон Терману[488], что вся Европа готова к немецкому лидерству и пора, пока не поздно, заключить мир с Англией при посредничестве папского престола. Терман отнёсся к этой мысли осторожно — он полагал, что аргентинский министр просто очень хочет получить Нобелевскую премию мира. Посол сообщил об идее Гуньясу в Берлин, но Риббентроп отверг её с порога — мол, победа германского оружия — и так вопрос считанных дней.

Однако из Ватикана Гуньясу пришёл прямо противоположный ответ. Там получили информацию от папского нунция в Швейцарии, что после разгрома СССР Гитлер готов к мирным переговорам с Западом и посредничество Аргентины будет приветствоваться.

В Мадриде к Гойенече присоединились посол Аргентины в Испании Адриан Эскобар и консул Акилино Лопес. В мае 1942 г. все трое выехали в вишистскую Францию, где встретились с «премьером» марионеточного правительства Лавалем, который пользовался полным доверием немцев.

В Париже аргентинские эмиссары установили контакт с резидентом СД штандартенфюрером СС Хельмутом Кнохеном[489] и тот с ведома Шелленберга организовал поездку в Берлин.

Но перед этим в августе 1942 г. Гойенече выехал в Рим. Там Эскобар и Гойенече попали на аудиенцию к папе, и Ватикан до сих пор не разгласил содержание этих переговоров. Однако уже после войны Шелленберг говорил на допросах американцам, что был в курсе визита аргентинцев в Ватикан, и речь там шла о заключении мира между нацистами и Западом. В частности, Эскобар считался в СД большим другом Германии. Аргентина и по официальным каналам заверила госсекретаря Ватикана (отвечавшего за внешние сношения) кардинала Луиджи Мальоне, что готова выступить посредником на возможных мирных переговорах. Пий XII выразил готовность принять аргентинские услуги, «когда настанет время»[490].

В октябре 1942 г. Гойенече прибыл в Берлин, где его поселили в гостинице «Адлон», предназначенной для высокопоставленных иностранных делегаций. Аргентинский гость сразу отбыл на Восточный фронт, чтобы засвидетельствовать уважение франкистской «Голубой дивизии», сражавшейся там против советских войск. Его сопровождал агент СД Готфрид Зандштеде, которого в августе 1941 г. выслали из Аргентины за шпионаж в столичном порту (Зандштеде работал под «крышей» пресс — атташе германского посольства в Буэнос — Айресе). Зандштеде и Гойенече дружили ещё с «аргентинских времён».

По возвращении в Берлин аргентинцу организовали беседу с начальником латиноамериканского отдела МИД Германии Отто Райнебеком. Гойенече потребовал от него встреч с Гитлером и Риббентропом. Мол, в Испании и Италии его уже приняли Франко и Муссолини. Однако к Гитлеру аргентинец так и не попал, видимо, потому, что «фюрер» находился в своей полевой ставке в Виннице (её местоположение было секретным и иностранцев туда не возили).

Беседа же с Риббентропом (переводил Зандштеде) 30 ноября 1942 г. Гойенече сильно огорчила. Аргентинец напрямую попросил у министерства иностранных дел Германии поддержки в организации националистического переворота (возможно, с подачи группы Перона?), однако у Риббентропа было строгое указание Гитлера избегать любого вмешательства во внутренние дела латиноамериканских стран. Это могло дать союзникам предлог для военной интервенции против нейтральной Аргентины.

Напыщенный, как обычно, Риббентроп (уже потерявший серьёзное влияние на Гитлера) распространялся об исторической борьбе Германии против «жидо — большевизма» и западной «плутократии»: «Мы знаем, что, с одной стороны, мировое еврейство пользуется маской капиталистов, а с другой — маской большевизма»[491]. Конкретно Риббентроп обещал массовые закупки аргентинской продукции после победы Германии, если Аргентина сохранит в войне нейтралитет. Было обещано и признание прав Аргентины на Фолклендские острова (ведь Англия была врагом Германии). Правда, немцы не исключали, что у ослабевшего в войне с рейхом британского льва острова перехватят американцы. Все эти обещания Риббентропу, естественно, ничего не стоили. Важным было другое: он настоятельно рекомендовал Аргентине использовать «дружественную» франкистскую Испанию как «мост» в Европу.

На Гойенече Риббентроп произвёл впечатление недалёкого педанта, коим тот, собственно говоря, и являлся.

Зато очень обрадовала аргентинского эмиссара встреча с Шелленбергом, которую организовал Зандштеде. Уже в то время Шелленбсрг искал любых контактов с Западом с целью заключения сепаратного мира с англосаксами. В этой связи его очень интересовали связи аргентинцев с Ватиканом. Имевший очень подробную информацию о внутренней политике Аргентины (сеть Беккера), шеф разведки СД произвёл на Гойенече очень хорошее впечатление.

По личному указанию Риббентропа Гойенече разрешили воспользоваться германским дипломатическим шифром, чтобы передать информацию о своих переговорах в Буэнос — Айрес. Дело в том, что немцы не доверяли временному поверенному в делах Аргентины в Германии Луису Лути, считая его англофилом[492].

Интересно, что радиограммы Гойенече были адресованы некоему «Хуану» — полковнику Хуану Перону, как после войны подозревало ФБР. В Буэнос — Айресе телеграммы забрал из германского посольства друг Гойенече дипломат Марио Амадео, передавший их Гуньясу. Копии через аргентинских военных получил и Перон.

Конечно, ни Гойенече, ни его немецкие друзья не знали, что германский дипломатический код уже взломан союзниками.

Якобы Гойенече имел ещё одну встречу с Риббентропом и тот передал аргентинцу письменное послание Гитлера, в котором подтверждались данные ранее Гойенече гарантии насчёт послевоенной торговли и Фолклендов.

В январе 1943 г. Шелленберг организовал встречу Гойенече с Гиммлером, которая продолжалась несколько часов. Якобы Гойенече просил Гиммлера прекратить преследования католиков в Европе, ибо только католицизм является барьером против распространения большевизма. Осторожный Гиммлер больше слушал, чем говорил, поэтому произвёл своей «скромностью» выгодное впечатление на аргентинского гостя. Гойенече даже счёл рейхсфюрера СС «очаровательным», особенно на фоне напыщенного Риббентропа. Гиммлер всячески пытался убедить аргентинца, что главным врагом и национал — социализма, и католицизма является большевизм. Обсуждались и возможные контакты с Западом через Ватикан. Гоейнече обещал Гиммлеру, что сообщит Пию XII о том, что Гиммлер — хороший человек, особенно в религиозных вопросах.

В марте 1943 г. Гойенече в Риме встретился с папой, и Ватикан до сих пор хранит молчание о содержании этой беседы. По данным Гойенече, Пий XII всячески поддержал мирные усилия аргентинцев и призвал их сохранить в войне нейтралитет. Было условлено поддерживать дальнейшие контакты папского нунция в Буэнос — Айресе через Монтини.

Встретившись с Муссолини, Гойенече попросил «дуче» поддержать готовившийся националистический переворот в Аргентине, хотя бы силой своего авторитета. Муссолини сразу согласился, ибо это его ни к чему не обязывало. «Дуче» без проблем признал суверенитет Аргентины над Фолклендами и обещал организовать такую же поддержку со стороны Японии.

Депеша о позиции Муссолини поступила в МИД Аргентины 4 июня 1943 г., в тот самый день, когда в стране произошёл военный переворот.

По результатам поездки Гойенече было заключено тайное соглашение о сотрудничестве СД с аргентинской полицией (май 1943 г.). Аргентинцы обязались не арестовывать агентов СД, те получали возможность использовать удостоверения личности аргентинской полиции и дипломатическую почту нейтральной Аргентины для передачи информации в Европу. В ответ немцы обещали делиться информацией, полученной из Чили и Бразилии, с которыми у Аргентины были очень напряжённые отношения[493].

После войны Шелленберг говорил американцам, что главный агент СД в Аргентине Беккер контактировал с Пероном через друга последнего полковника Энрике Гонсалеса, который ранее проходил стажировку в германских танковых войсках. Группа Перона через СД просила Германию поставить Аргентине оружие на случай возможной войны против США и Бразилии.

Уже через день после переворота Гонсалес принял дома двух нацистских агентов Ханса Харниша и Осмара Хельмута. Гонсалес от имени греческого бизнесмена Аристотеля Онассиса просил Германию разрешить отправить греку построенный в Швеции танкер «Буэнос — Айрес»[494]. Немцы предложили только что пришедшей к власти хунте оружие.

28 июня 1943 г. Харниш был принят формальным главой военного правительства генералом Рамиресом. Генерал рассказал агенту СД, что «его кровь кипит от возмущения»: только что он говорил с послом США и тот ультимативно требовал от Аргентины разорвать все отношения с рейхом. Всё же Рамирес попросил передать в Берлин, что хунте под давлением Вашингтона, возможно, придётся принять некие демонстративные меры против Германии, но в рейхе должны воспринять их с пониманием. Новые аргентинские власти готовы немедленно закупить у Германии зенитки, самолёты (вместе с пилотами), боеприпасы и лицензии на производство других типов оружия. Тогда Аргентина сможет разговаривать с янки с позиции силы. Хунта готова даже принять германские и японские подложки для охраны своего побережья в случае вторжения американцев или их бразильских союзников. Рамирес обещал также нанести удар по разведсети союзников в Аргентине.

Между тем резидент СД Беккер смог повторно попасть в аргентинскую столицу лишь в феврале 1943 г. (на испанском корабле). Ланге, Хармут и Франчок пока наладили работу передатчика (который они смогли переслать авиапочтой из Бразилии) в парагвайской столице Асунсьон. Затем по приказу Беккера главный передатчик в мае 1943 г. переправили в Буэнос — Айрес. Ланге переехал в Чили. Таким образом, на Берлин работали подпольные радиостанции в трёх странах: Аргентине, Парагвае и Чили. Беккер сумел довести радиообмен до 15 отосланных радиограмм в день. Для передачи больших объёмов информации была налажена сеть курьеров, для чего использовались члены экипажей испанских судов, ходивших в Буэнос — Айрес.

После прихода военной хунты к власти Беккер работал практически открыто. Он сообщал данные о контактах с новым правительством Шелленбсргу по радиосвязи (минуя германского посла). В Берлине также обходили тамошнего аргентинского посла. После 4 июня 1943 г. Шелленберг передавал ответы через военно — морского атташе Аргентины в рейхе капитана Эдуардо Себальеса.

В сентябре 1943 г. Харниша и Хельмута опять пригласили в президентский дворец «Каса Росада» («Розовый дом»)[495]. Полковники из ГОУ предложили отправить в Берлин специального эмиссара, который должен был на месте договориться о поставках в Аргентину немецкого оружия на испанских судах. Беккер целую ночь сочинял телеграмму в Берлин, и на следующий день Хельмут представил проект депеши Перону. К его удивлению Перон предложил Хельмуту ехать в Берлин самому и обязательно переговорить там лично с Гитлером. Хельмут был светским плейбоем, которого больше всего на свете интересовали яхты. Никакого опыта в разведке или политике у него не было. Выбор такого эмиссара потряс немецкое посольство в Буэнос — Айресе, которое узнало о миссии Хельмута через лидера немецкого бизнеса в Аргентине и близкого друга Перона Людвига Фройде[496].

Фон Терман предложил Перону направить в рейх более солидного представителя. К тому же немцы подозревали, что Хельмут завербован англичанами, тем более что он был сотрудником британской страховой компании и активно учил английский. Однако Хельмут был другом нового аргентинского президента Рамиреса, и с этим приходилось считаться. Именно Хельмут свёл резидента абвера Харниша с аргентинской хунтой.

Перон принял соломоново решение. Помимо Хельмута он на том же корабле отправил в Германию полковника Карлоса Велеса[497]. Хельмуту дали половину карточки с печатью ГОУ и подписью Перона. Вторую половину плюс список оружия, которое Перон хотел закупить в Германии, вручили Велесу. В Берлине Хельмуту следовало предъявить свою половину карточки Велесу, получить от того список оружия и начать переговоры. В Мадриде аргентинцев[498] должен был забрать самолёт, присланный Шелленбергом по указанию Гиммлера.

Программа — минимум Хельмута состояла в заверении Гитлеру о том, что Аргентина не вступит в войну против Германии. Как максимум Хельмут должен был вернуться на шведском (или испанском) корабле с грузом немецкого оружия. С помощью этого оружия предполагалось отразить возможное нападение на Аргентину со стороны США. Заодно Беккер приказал Хельмуту добиться от Шелленберга отзыва из Буэнос — Айреса надоевшего ему своей осторожностью фон Термана.

Однако не дремали и американцы, запеленговавшие и расшифровавшие радиосеть СД. 28 октября 1943 г. военное ведомство США получило донесение разведки о миссии Хельмута. Было решено, что англичане арестуют его во время стоянки корабля на острове Тринидад (в то время колония Великобритании). На судне «Кабо де Орнос» Велес и Хельмут избегали друг друга. Однако последний вёл себя настолько подозрительно (например, постоянно торчал на палубе с биноклем), что даже дочери Велеса решили, что он, наверное, шпион.

Во время запланированной стоянки на британском острове Тринидад английские власти вышвырнули яростно протестовавшего «дипломата» Хельмута из каюты и провели там тщательный обыск (вскрыли даже стенные панели). Аргентина заявила Англии официальный протест, но улики были слишком тяжёлыми. Поэтому по дипломатическим каналам Буэнос — Айрес уведомил Лондон, что назначение Хельмута консулом в Барселону аннулировано и британские власти могут поступить с ним как им заблагорассудится. Англичане переправили Хельмута на Бермуды, оттуда — в Портсмут, и 12 ноября 1943 г. Хельмут уже начал давать показания. Интересно, что, когда англичане показали ему вырезку из журнала «Тайм», в которой утверждалось, что реальным хозяином Аргентины является не Рамирес, а Перон[499], и попросили его прокомментировать это утверждение, Хельмут ответил, что не знает[500]. Английская разведка усилила наблюдение за Пероном после того, как он открыто заявил группе британских дипломатов в 1944 г., что намерен пригласить немецких учёных и технических специалистов, чтобы осуществить ускоренную индустриализацию Аргентины. Британская разведка MI 5 пришла к выводу, что Аргентина при военной хунте стала единственной страной мира, где нацистская агентура работает абсолютно спокойно.

Между тем Беккер решил, что Хельмута «сдал» Фройде, возможно, не без помощи фон Термана. Шелленберг, уже отчаянно искавший любых путей помириться с Западом, почему — то надеялся, что англичане отпустят «консула» Хельмута в Испанию и его миссию можно продолжить.

Скандал с Хельмутом дал Вашингтону желанную возможность надавить на Аргентину. К тому же американцы были очень встревожены военным переворотом в Боливии 20 декабря 1943 г., организованным, по данным ФБР, нацистскими агентами совместно с аргентинской хунтой. Американцы потребовали от Аргентины разорвать отношения с Германией и для подкрепления своего ультиматума прекратили продажу нефти и нефтепродуктов Буэнос — Айресу.

Перону пришлось для видимости дать задний ход. В январе 1944 г. под давлением США в Аргентине прошла волна арестов немецких шпионов. Американцы угрожали опубликовать документы об участии Аргентины в фашистском перевороте в Боливии и заявили об отправке военных кораблей в Уругвай[501]. 26 января 1944 г. правительство Рамиреса объявило о разрыве дипломатических отношений с Германией.

Однако симпатии Перона к Германии и ненависть к США ничуть не изменились. Полковник использовал «шпионский кризис», чтобы отправить в отставку президента Рамиреса (февраль 1944 г.). Президентом стал генерал Фаррель — марионетка ГОУ, а Перон «вырос» до военного министра, то есть уже официально стал вторым человеком в Аргентине. Через Беккера Перон передал в Берлин, что разрыв дипломатических отношений не скажется на его симпатиях в Германии.

В начале 1944 г. американцы смогли расшифровать радиограммы агента «SARGO» (Йоханнес Зигфрид Беккер). Однако Беккеру и Франчоку удалось избежать ареста и перейти на нелегальное положение. Связь с Берлином была прервана всего на месяц, после чего Беккер попросил центр прислать новые передатчики, деньги и симпатические чернила.

В ответ абвер приступил к «операции Йолле», целью которой было не только снабжение группы Беккера, но и организация сети радиопередатчиков в США, Мексике и Центральной Америке. Вся сеть должна была передавать сведения Беккеру, а тот — в Берлин. Агенты Хансен («Кохиба») и Шрелль («Вальенте») должны были на корабле привезти оборудование Беккеру, а затем отправиться в Мексику, откуда наладить радиосвязь с Аргентиной. Потом Шрелль должен был попытаться осесть на юго — западе США, устроиться там на военный завод и поставлять информацию Хансену в Мексику. Сам Хансен в то время должен был найти агентов в Центральной Америке.

Однако американцы к лету 1944 г. уже расшифровали германские коды и прибытие «Кохибы» и «Вальенте» в Аргентину не было для них неожиданностью. Когда Хансен и Шрелль оказались в Аргентине в августе 1944 г., никакой сети там уже не было. Хотя отдельные немецкие агенты оставались на свободе, они уже не могли наладить регулярную связь не то что с Берлином, а даже между собой.

Так окончились операции СД и абвера в Аргентине, не принеся немецкой разведке осязаемых результатов.

Американцы тем временем продолжали давить на Аргентину, требуя объявления войны странам Оси. К тому же в Вашингтоне были недовольны тем, что военные не пускали американские компании в аргентинский нефтяной бизнес. В июне 1944 г. США отозвали своего посла из Буэнос — Айреса, заставив англичан и почти все латиноамериканские страны сделать то же самое. США также заморозили золотой запас Аргентины, размещённый в американских банках. Американская разведка запустила в оборот слух, что в Уругвае скоро будет сформировано правительство Аргентины в изгнании и США будут готовы признать его.

В феврале 1945 г. Перон, согласно своим же воспоминаниям, пригласил к себе нескольких «немецких друзей» и сообщил им, что Аргентине придётся всё же для вида объявить Германии войну, но это — «чистая формальность»[502]. 27 марта 1945 г. Аргентина действительно объявила войну рейху[503], экспроприировала принадлежащие немцам компании, для вида произвела аресты некоторых немецких агентов. Правда, «под сурдинку» Перон национализировал и некоторые американские фирмы (например, электрическую компанию в провинции Энтре — Риос). Позднее, в 1946 г., правительство Аргентины выкупило у американцев всю телефонную сеть страны.

Американцы окончательно решили свергнуть Перона и стали требовать от Аргентины скорейшего проведения свободных выборов.

Под влиянием разгрома нацизма в Аргентине прокатилась мощная волна демонстраций, участники которой (от либералов до коммунистов) требовали отмены введённого сразу же после переворота 1943 г. осадного положения. 6 августа 1945 г. военным пришлось на это пойти. Помощник госсекретаря США по Латинской Америке Нельсон Рокфеллер с удовлетворением констатировал, что «мощный голос улиц» был услышан.

Американцы установили плотный контакт с аргентинскими генералами, и тс обещали при первой же возможности убрать Перона. Посол США в Буэнос — Айресе Брэден публично заявил, что после разгрома «больших тиранов» (Гитлера и Муссолини) настала очередь «маленьких». Американская разведка, однако, сообщала, что Перон готовит контрудар и его главным советником является лидер немецкого предпринимательского сообщества в Аргентине Людвиг Фройде. 6 сентября 1945 г. министр иностранных дел Аргентины пообещал послу США, что Фройде будет скоро депортирован из Аргентины. В ответ Перон лично приказал шефу тайной полиции Оскару Конталю взять Фройде под охрану в его собственном доме. Но хунта под американским нажимом 11 сентября всё же приняла решение о выдворении Фройде. Ответным ходом Перон заставил одного из судей принять задним числом решение о присвоении своему немецкому другу аргентинского гражданства.

19 сентября 1945 г. на улицы Буэнос — Айреса вышли более 250 000 человек, скандировавших: «Смерть деспотизму!» и «Смерть Перону!». Перон боролся фактически за свою жизнь, и 26 сентября в Аргентине было вновь введено осадное положение. 9 октября казалось, что американцы победили — хунта отправила Перона в отставку со всех постов. Опасаясь расправы, Перон принял предложение Фройде спрятаться на его ранчо на речном острове. Переход на нелегальное положение организовал сын Фройде Родольфо (Перон звал его на немецкий манер Руди), о котором потом поговаривали, что он был любовником Евы («Эвиты») Перон. На острове за Пероном и его женой присматривал немец Отто, практически не говоривший по — испански[504].

Между тем на улицы Буэнос — Айреса вышли десятки тысяч сторонников Перона из профсоюзов («безрубашечники», как их презрительно именовала креативная интеллигенция) — сказалась активная работа полковника с рабочим движением. Генералам, исходя из инстинкта самосохранения, пришлось просить Перона вернуться к власти, и 17 октября 1945 г. полковник приветствовал восторженных сторонников с балкона президентского дворца.

Перон выставил свою кандидатуру на президентских выборах 26 февраля 1946 г., причём вёл компанию под подчёркнуто антиамериканским лозунгом «Перон или Брэден!». Госдепартамент, в свою очередь, опубликовал 12 февраля 1946 г. «Голубую книгу» о связях Аргентины с нацистами с чётким выводом: «Аргентинское правительство в годы войны содействовало экономическим интересам врага с намерением защитить промышленные и коммерческие интересы держав Оси в Аргентине»[505]. Тем не менее Перон набрал 52,84 % голосов, а Брэдену пришлось покинуть Аргентину как персоне нон грата. Есть данные, что главным спонсором президентской компании Перона был Людвиг Фройде, выделивший своему другу гигантскую сумму в 82 млн. песо[506].

Отныне Перон был единоличным хозяином в стране и мог приступить к реализации масштабной программы немецкой иммиграции в страну.

Позднее Перон объяснял своё намерение приютить в стране бежавших из рейха немцев двумя причинами. Во — первых, его как военного якобы очень возмутили решения Нюрнбергского трибунала, где немцев победители осудили всего лишь за выполнение приказов в годы войны. А ведь любой офицер давал присягу и обязан её соблюдать. Во — вторых, Перон хотел с помощью «немецких мозгов» сделать Аргентину мировой промышленной и военной державой. Мол, ещё во время пребывания в Европе его, Перона, потрясли немецкие заводы и особенно автобаны.

Координировал приезд бывших нацистов Людвиг Фройде через своего сына Родольфо, который с марта 1946 г. стал доверенным лицом президента и начальником его личной информационной службы (разведки). Кабинет «Руди» находился рядом с президентским. Шурин Родольфо Вернер Кеннеке был в годы войны (как минимум с 1943 г.) главным казначеем немецкой разведсети (группа Беккера) в Аргентине. В январе 1944 г. во время облавы на немецких шпионов он был арестован и занимался тем, что по просьбе аргентинских властей «подчищал» протоколы допросов, чтобы в них не было ничего лишнего. По просьбе Фройде Перон освободил Кеннеке.

31 октября 1947 г. политический советник США в Германии Мэрфи[507] сообщил в госдепартамент некоторые результаты допросов депортированных в Германию из Аргентины в мае 1947 г. Харниша и Франчока. Харниш сообщил, что Беккер и Кеннеке были главными источниками всей информации, передаваемой в годы войны из Аргентины в Берлин[508]. Там же говорилось о преобладающем влиянии Людвига Фройде на Перона.

Аргентинцы наметили несколько «путей отхода» нацистов и их пособников из других стран:

— через франкистскую Испанию;

— через Швейцарию (либо напрямую оттуда самолётом, либо далее в Италию и пароходами из Генуи);

— через Ватикан и Италию;

— «северный маршрут»: из Дании, Норвегии и Швеции (либо напрямую, либо через Швейцарию).

В принципиальном плане следует подчеркнуть, что правительства всех вышеперечисленных государств активно помогали или «благожелательно не препятствовали» такой политике Перона.

В самом рейхе планов организованной эмиграции не было, так как нацисты до последней минуты верили то в «оружие возмездия», то в неминуемую ссору между западными союзниками и Москвой. Тем не менее Шелленбсрг с ведома Гиммлера всё же предпринял некоторые «превентивные меры».

Переправку кадров СС и СД из Испании в Аргентину должен был координировать из Мадрида гауптштурмфюрер СС Хорст (Карлос) Фульднер, прибывший в Мадрид с большой суммой денег и ценными полотнами живописи 10 марта 1945 г.

Фульднер родился в Буэнос — Айресе в 1910 г. в семье иммигрантов из Германии. В 1922 г. Фульднеры возвратились на родину, где Карлос (ставший в Германии Хорстом) пытался учиться на юриста, но учебу бросил. Помимо немецкого Хорст сохранил и аргентинское гражданство. Будучи националистом по убеждениям, вступил сначала в молодёжную организацию «Стального шлема», а в 1932 г. — в НСДАП и СС (членский билет номер 31170). В 1934 г. он был уже гауптштурмфюрером и вёл с территории Восточной Пруссии подрывную работу против Польши. Однако Фульднер был нечист на руку, проводил сомнительные финансовые операции, даже был задержан за безбилетный проезд. К тому же он бросил беременную жену. В СС начали против него следствие, и Фульднер решил бежать в Аргентину. Он получил у аргентинского консула в Гамбурге новый паспорт и 17 октября 1935 г. отбыл из Лиссабона. Однако у бразильских берегов судно было перехвачено кораблём «Кап Норте», следовавшим обратно в Гамбург. Фульднеру пришлось вернуться в Германию, где его в январе 1936 г. с позором исключили из СС. В качестве знака особого унижения личный перстень СС Фульднера был уничтожен (переплавлен).

Однако все обвинения с него были сняты, и, судя по всему, его (знатока нескольких языков) «подобрало» СД. В годы войны он одно время воевал в составе «Голубой дивизии» Франко на советско — германском фронте в качестве переводчика. По крайней мере, начиная с 1944 г. Фульднер неоднократно бывал в Испании, причём тамошнее немецкое посольство было не в курсе его миссии. Военному атташе рейха в Мадриде Фульднер сказал, что работает в интересах германо — немецкой фирмы «Софиндус», поставлявшей из Испании в Германию вольфрам для нужд вермахта. Заметим, что именно с 1944 г. «Софиндус» занималась тайными поставками материалов для немецких военно — морских баз подводного флота, окружённых союзниками во Франции.

После окончания войны, несмотря на жёсткое давление союзников, Франко не прекращал деятельности «Софиндус» до 1948 г.

В 1945 г. Фульднер установил в Мадриде контакты со своими боевыми товарищами по «Голубой дивизии», которые, по данным американской разведки, надежно прикрывали его от выдачи союзникам. С постепенно прибывавшими в Испанию бывшими нацистами и коллаборационистами Фульднер открыто встречался в фешенебельном мадридском немецком ресторане «Хорхер» (заметим, что в то время Испания жила по карточкам и сильно голодала). В деньгах Фульднер явно не нуждался — только за одну новую машину он отдал наличными 45 000 песет.

Биография Фульднера идеально подходила для организации «крысиной тропы» из Европы в Южную Америку. Будучи исключённым с позором из СС[509], аргентинский гражданин Фульднер мог сойти даже за антифашиста.

Летом 1946 г. давление союзников на Франко (явного пособника держав Оси) достигло апогея, и американская разведка пыталась захватить Фульднера, но тот «залёг на дно» где — то в районе Барселоны.

В Испании Фульднер регулярно встречался с одним из лидеров бельгийской фашистской партии («рексисты») Пьером Дайе[510] и французским коллаборационистом, уроженцем Буэнос — Айреса Шарлем Леска[511]. Леска прибыл из Берлина с большой суммой денег, и его задачей было удержать Франко на прогерманских позициях после поражения рейха. Леска, по данным американской разведки, был неформальным лидером всех французских коллаборационистов, бежавших в Испанию.

Леска в начале 1946 г. утверждал, что лично знает Перона ещё с 1930‑х гг. и они друзья. Именно он хвалился, что первым организовал ещё в январе 1946 г. регулярный тайный маршрут по переправе в Аргентину бывших нацистов.

Помимо денег группа Фульднера — Леска располагала ценнейшими полотнами великих художников, которые нацисты смоги переправить в Испанию из Франции.

Испанские власти часто небескорыстно выдавали бывшим нацистам липовые документы (например, священников или членов экипажей испанских торговых судов), и те спокойно отправлялись из Кадиса к берегам Аргентины. В сентябре 1946 г. из Испании отплыл сам Леска, и, хотя в Бразилии его арестовали по запросу Франции, но тут же выпустили, обнаружив аргентинский паспорт.

На той стороне Атлантики нацистов и их пособников уже ждали.

В 1945–1947 гг. главой Управления иммиграции Аргентины был друг Перона и ярый антисемит Сантьяго Перальта. Убеждённый социал — дарвинист Перальта ещё в 1922 г. предложил отбирать призывников в аргентинскую армию по размеру черепа, а в 1932 г. он изучал «прикладную антропологию» в Германии. В 1943 г. Перальта опубликовал свой «труд» «Деятельность еврейского народа в Аргентине» («La accion del pueblo judio en Argentina»), в котором утверждалось, что евреи приносят стране одни беды. Став главой иммиграционных властей, Перальта немедленно запретил въезд в Аргентину евреям. Зато тем, кто ещё недавно истреблял евреев в концлагерях, он был рад.

Схема въезда для нацистов и бывших коллаборационистов функционировала следующим образом.

По просьбе Перона, Фройде (отца и сына) или аргентинских эмиссаров в Европе (типа Фульднера) ведомство Перальты выдавало разрешения на въезд нацистам под настоящими или вымышленными именами, а иногда и просто пустые бланки, куда любое имя можно было вписать позднее. Получать эти разрешения могли любые «доверенные лица» потенциальных иммигрантов. Затем разрешения пересылались в соответствующее аргентинское консульство в Европе, где передавались нацистам или их представителям. Те потом на основании этого аргентинского документа без проблем получали паспорт Красного Креста[512]. Чиновники этой организации, особенно в Италии и Швейцарии, относились к нацистам и коллаборационистам (особенно из Восточной Европы и СССР) в целом сочувственно, как к жертвам преследований со стороны коммунистов. К тому же в офисах Красного Креста, по крайней мере в Италии, процветала коррупция. Там за деньги можно было получить любой паспорт. Вообще — то паспорта Красного Креста изначально предназначались для беженцев, потерявших в военной суматохе свои документы. Получив документ, «беженец» возвращался в аргентинское консульство за въездной визой[513]. Там же ему выдавали временное удостоверение личности, которое по приезде в Аргентину следовало поменять на постоянное (Cedula de Identidad).

Для помощи «беженцам» в оформлении документов Перон учредил в Европе специальную организацию — «Делегацию по аргентинской иммиграции в Европе»[514] с главным офисом в Риме (открыт в декабре 1946 г.; местопребывание определила особая роль Ватикана в помощи нацистам) и отделением в Генуе. Именно из Генуи в то время оправлялось больше всего кораблей в Аргентину. Там врачи «делегации» проводили медосмотр, который был сущей формальностью. За взятку можно было обойтись и без него. Этот момент был особенно важным для эсэсовцев, каждый из которых имел под мышкой татуировку с его группой крови. СС же была признана в Нюрнберге преступной организацией, всего лишь членство в которой уже являлось составом преступления.

На пике работы «крысиной тропы» Европа — Аргентина люди Перальты в мае 1948 г. выдавали до 500 разрешений на въезд в день.

Как США и СССР, Перон охотился за «мозгами» Германии, особенно за специалистами в военной промышленности и атомной энергетике.

По просьбе Перона группе Фульднера удалось вывезти из Испании в Аргентину лучшего французского авиаконструктора Эмиля Девуатина, который в 1936 г. создал первый французский цельнометаллический истребитель — моноплан «Девуатин 500». Его модификация «Девуатин 520» была признана лучшим французским истребителем времён войны. После капитуляции Франции по заданию вишистского правительства Девуатин разрабатывал тренировочный самолёт для люфтваффе. После разгрома немцев обвинённый в коллаборационизме Девуатин бежал в Испанию, где пытался конструировать современные самолёты для Франко[515].

В мае 1946 г. Девуатин был уже в Аргентине, где под его руководством был создан первый аргентинский реактивный самолёт — перехватчик I.Ae 27 «Пульки» («Стрела»). Так Аргентина стала одной из пяти стран мира, создавших собственный реактивный военный самолёт.

Немецкий авиаконструктор Курт Танк был «отцом» лучшего германского одноместного истребителя времён войны FW-190 фирмы «Фокке — Вульф»[516]. Танку, как члену НСДАП с 1932 г., было запрещено после 1945 г. работать по специальности. В 1947 г., получив от аргентинцев липовые документы на имя «доктора Педро Маттиса», Танк через Швецию и Данию выехал в Аргентину. В Кордобе группа Танка, используя чертежи самолёта FW Та 183, также работала над первым аргентинским реактивным истребителем. Затем Танк занимался созданием ракет на твёрдом топливе[517].

Полным провалом оказалась попытка Перона создать с помощью беглых немцев атомную бомбу. «Сосватанный» Перону Куртом Танком «австрийский» физик Рональд Рихтер[518] убедил аргентинского президента профинансировать секретный центр атомных исследований на острове Уэмюль. Сначала Рихтер попросил у Перона для создания бомбы «всего» 6 млрд долларов. Президент изумлённо молчал, и тогда Рихтер объявил, что у него есть новый, дешёвый метод деления атомного ядра. Перон дал ему добро.

Сами немцы во время Второй мировой войны шли к созданию атомной бомбы абсолютно ложным путём, и американцы после войны сделали вывод, что никаких шансов на успех у них не было. Тем не менее 24 марта 1951 г. Перон заявил на специально созванной пресс — конференции, что в Аргентине 16 февраля 1951 г. была осуществлена контролируемая реакция деления атомного ядра неким новым «термическим» методом, гораздо более дешёвым, чем в США или СССР. После этого журналистам был представлен «отец аргентинской атомной бомбы» Рихтер. Никто в мире всерьёз это не воспринял, а аргентинский парламент осенью 1951 г. потребовал отчёта о работах Рихтера. Выяснилось, что Рихтер просто шарлатан, и Перону пришлось тихо свернуть его работу, хотя ему на какое — то время оставили лабораторию в городке Барилоче[519].

В целом американцы не слишком серьёзно относились к информации о бегстве в Аргентину высокопоставленных нацистов, хотя и проверяли подобного рода сведения. Но в целом было понятно, что лидеры рейха либо мертвы (и их трупы обнаружены), либо находятся в плену. Вопросы вызывала лишь судьба Гитлера, секретаря «фюрера» Мартина Бормана и шефа гестапо Генриха Мюллера.

Американская разведка не до конца поверила в самоубийство Гитлера в Берлине. Отделение ФБР в Лос — Анжелесе сообщило 21 сентября 1945 г. в штаб — квартиру со ссылкой на до сих пор не рассекреченный источник (похоже, близкий к Голливуду аргентинец или аргентинский немец), что Гитлер прибыл в Аргентину на подлодке 17 августа 1945 г.[520] Источник якобы был одним из четырёх людей, кто встречал «фюрера» на берегу. При этом нет никаких данных, что руководство ФБР каким — либо образом проверило эту информацию. Видимо, сё расценили как сомнительную. Тем более что «источник» утверждал, что Гитлер вылетел из Берлина 27 апреля не только с Евой Браун, но и с двумя их совместными дочерьми(!). Американцы знали, что детей у Гитлера не было. Информатор тем не менее был готов даже нарисовать дорогу к ранчо, где при помощи Перона якобы укрывался Гитлер (он приехал туда на лошади, как и все его спутники). Но его об этом не попросили[521].

Всего с Гитлером якобы прибыли 50 человек, в том числе две женщины.

Информацию о возможном прибытии Гитлера в Аргентину на подводной лодке сообщил в 1945 г. и военно — морской атташе США в Буэнос — Айресе. Главком союзными войсками в Европе и будущий президент США Эйзенхауэр заявил в интервью американской армейской газете «Старз энд Страйпс» в том же 1945 г., что не исключает местонахождения Гитлера в Аргентине.

Американцы распространением подобных «непроверенных фактов» убивали двух зайцев: Перона (против которого они плели заговор) как пособника нацистов, и Сталина, «проворонившего» Гитлера в Берлине.

Все эти «слухи в виде версий» подогревались прибытием на берега Ла — Платы германской подлодки U 530, экипаж которой сдался аргентинским властям 10 июля 1945 г. Правда, субмарина вышла из Киля ещё 19 февраля 1945 г., когда Гитлер точно был в Берлине. Экипаж аргентинцы интернировали, а лодку передали США.

Из высокопоставленных нацистов в Аргентине якобы «видели» и Мартина Бормана. В мае 1948 г. бывший сотрудник посольства США в Буэнос — Айресе Джон Гриффитс сообщил, что, по его сведениям (полученным от некоего аргентинца Хуана Серрино), ранчо недалеко от города Ла — Колета (Южная Аргентина) владеет некий подозрительный немец Мюллер и там живут несколько немцев, главный из которых, по словам Мюллера, — Мартин Борман. Эти сведения относились ещё к 1946 г. Сам Серрино якобы несколько раз видел Бормана, прибывшего на подлодке в 1945 г. Весной 1946 г. Борман якобы тоже на подлодке вернулся в Европу через Испанию, а потом опять объявился в Аргентине с огромными чемоданами документов, которые он — де прятал в Баварии[522].

Информацию довели до сведения президента Трумэна, и он поручил ФБР проверить её (в отличие от Гитлера, труп Бормана на тот момент обнаружен не был). Директор ФБР Гувер в мае 1948 г. пытался свалить всё это на только что основанное ЦРУ, хотя ранее добился того, чтобы именно ФБР отвечало за Латинскую Америку. Всё же сотрудники ФБР поговорили с Гриффитсом и сделали вывод, что его история — «фантастика». Ведь самого Гриффитса Перон выслал из Аргентины за связь с местным левым движением и, видимо, американец (он обосновался в Уругвае) просто мстил аргентинскому президенту. Тем более что Гуверу ранее приходило уже несколько сообщений, что Бормана видели в Аргентине, Мексике и даже в Неваде. Все они оказались полностью выдуманными.

Гувер вообще говорил, что занимался Борманом только потому, что русские всё время обвиняли американцев в потворстве бывшим нацистам и московское радио сообщало, что Борман при помощи Запада мог скрыться от правосудия в Аргентине[523].

Местонахождения шефа гестапо Мюллера и правда было неизвестно. Его (как, впрочем, и Бормана) почти никто не знал в рейхе в лицо. Фотографий этого человека имелось очень мало, и все они были сделаны до войны. К тому же внешность Мюллера была заурядной, «среднестатистической». Как ни странно, очень мешала поискам и сама весьма распространённая фамилия «Мюллер» — таких в Германии были сотни тысяч[524]. Последний раз Мюллера видели 1 или 2 мая 1945 г. в бункере рейхсканцелярии. Шелленберг на допросах у американцев первым запустил в оборот версию, что шеф гестапо перешёл к русским. Американцев это пропагандистски вполне устраивало, хотя никаких доказательств бывший шеф СД не предъявил[525]. ЦРУ позднее признало, что версия Шелленберга абсолютно ничем не подтверждается, а все допрошенные иные свидетели (например, непосредственный начальник Мюллера, шеф РСХА Кальтенбруннер) этот вариант решительно отвергали[526].

Зато были свидетельства, что Мюллер погиб при штурме Берлина и его останки захоронены в братской могиле на старом еврейским кладбище Берлина. В августе 1945 г. американская разведка в ориентировке по поиску Мюллера отмечала: «Последний раз замечен в апреле 1945 г. в Берлине». В 1947 г. британцы и американцы дважды обыскали квартиру любовницы Мюллера Анны Шмид, но не обнаружили никаких данных, которые свидетельствовали бы, что шеф гестапо жив[527].

ЦРУ никогда серьёзно не рассматривало версию о пребывании Мюллера в Аргентине, хотя слухи на сей счёт до американской разведки доходили. Говорили, например, что в 1960‑е гг. по образцу «дела Эйхмана» Мюллер был похищен чехословацкой разведкой в Аргентине, а потом казнён в Чехословакии.

Самым известным нацистом, действительно находившимся в Аргентине, был Адольф Эйхман. Хотя речь следует вести скорее не о его должности, а о том, чем он на этой должности занимался. Можно даже сказать, что Эйхман стал жертвой собственного «пиара» и желания заработать.

Эйхман (род. 1906) с 1914 г. жил с семьёй в Австрии, учился на механика и электротехника, вступил в НСДАП в 1932 г. В 1933 г., после запрета нацистской партии в Австрии, перебрался в Баварию. В 1934 г. вступил добровольцем в СД, где сначала занимался составлением картотеки на масонов[528]. В 1935 г. перешёл в отдел II 112 (Juden; Евреи), где возглавил отделение по работе против сионистов. В то время СД пыталось организовать массовую эмиграцию евреев из Германии в Палестину. После аншлюса Австрии Эйхман в Вене занимался тем же самым — «выдавливал» местных евреев в эмиграцию. Его опыт был высоко оценен[529], и после оккупации Чехии в марте 1939 г. его перевели в Прагу с таким же заданием. В начале 1940 г. Эйхман занялся эмиграцией евреев уже в масштабах рейха, возглавив Имперский центр еврейской эмиграции (Reichszentrale für jüdische Auswanderung), которым ранее руководил Гейдрих. Аналогичный отдел Эйхман возглавил и в РСХА (IV D 4; входил в состав гестапо).

Сразу же после нападения нацистов на СССР «айзатцгруппы» СС и СД начали на территории Советского Союза истребление коммунистов и евреев. Осенью 1941 г. была запрещена эмиграция евреев из рейха. Отделение Эйхмана было переименовано в V В 4 (Juden- und Räumungsangelegenheiten; «Евреи и вопросы выселения»). Подразумевалось, что всех евреев Европы следует выселить на оккупированные восточные территории — в Польшу и СССР. Эйхман занимался экспроприацией имущества выселяемых, составлением эшелонов, учётом депортированных и проявил себя «хорошим организатором».

Считается, что на конференции некоторых чинов СС и СД в берлинском районе Ваннзее 20 января 1942 г. под руководством Гейдриха было решено полностью истребить еврейское население Европы («окончательное решение еврейского вопроса»), хотя на самом деле уже к концу 1941 г. были полностью истреблены евреи на территории Литвы и Латвии. Эйхман в Ванзее всего лишь вёл протокол конференции. Не он, а Гиммлер (рейхсфюрер СС) и его заместитель Гейдрих приняли такое решение, явно не без ведома Гитлера. Кстати, сам Эйхман как «мелкая сошка» никогда с Гитлером не встречался.

Эйхман лично руководил депортацией евреев из Венгрии в лагеря смерти в 1944 г., но был всего лишь одним из многих, кто этим занимался в рейхе. Одновременно по поручению Гиммлера Эйхман вёл в Будапеште переговоры с международными еврейскими организациями об освобождении некоторых узников концлагерей в обмен на поставки в Германию дефицитного военного сырья. Войну Эйхман закончил в звании оберштурмбанфюрера (подполковника) СС.

Именно Эйхман назвал цифру в 6 млн. убитых нацистами и их пособниками евреев (в том числе 4 млн. — в концлагерях).

Весной 1945 г. под именем ефрейтора ВВС Адольфа Барта Эйхман сдался в Австрии в плен американцам. Однако его выдала эсэсовская татуировка, и тогда он «признался», что является унтерштурмфюрером СС (младшим лейтенантом) Отто Экманом. В феврале 1946 г. Эйхман бежал из лагеря для военнопленных и под именем Отто Хеннингера устроился работать на лесоповал недалеко от Бремена. На тот момент Эйхмана искали уже все союзники. Когда в 1948 г. фирма обанкротилась, Эйхман пытался заняться разведением кур и зарабатывал на жизнь продажей яиц и курятины.

В 1950 г. с помощью католического священника Йоганна Коррадини он перешёл австрийскую границу и обосновался в Южном Тироле в монастыре францисканцев. В Южном Тироле (вошедшем в состав Италии в 1919 г.) жили немцы, настроенные в основном пангермански[530]. Местные органы власти там выдавали практически всем «беженцам» из рейха удостоверения личности на любую фамилию. Тем более если за человека просила католическая церковь.

Главным пособником нацистов в Ватикане был кардинал Алоис Худал, причём об этом было достаточно хорошо известно во всех лагерях для немецких пленных. Худал сам потом не без гордости признавал, что с помощью выданных им документов Ватикана на фиктивные фамилии он «спас от коммунистов» много бывших нацистов. Давал Худал «беженцам» и деньги из фондов Ватикана. Всё это он делал с ведома папы.

Австриец Алоис Худал (род. 1885) был представителем папского престола по всем немецкоговорящим католикам Италии[531]. Худал считал, что главным врагом католицизма является «безбожный большевизм», а потому все враги коммунистов — союзники церкви. В 1936 г. Худал, слывший в Ватикане философом — интеллектуалом, опубликовал трактат «Основы национал — социализма», в котором восхвалял идеи Гитлера. «Фюрер», презиравший католицизм, был в то же время высокого мнения о своём земляке Худале. По некоторым данным, Худал получил даже золотой значок НСДАП. В годы войны Худал поддерживал в Италии тесное знакомство со штандартенфюрером СС Вальтером Рауфом, изобретателем машин — душегубок[532]. С помощью этого «изобретения» нацисты убили более 100 000 человек, в основном советских граждан.

Помощь бывшим нацистам Худал именовал «актом любви к ближнему своему». В марте 1948 г. кардинал сочинил даже «Инструкцию для выезжающих», содержавшую советы, как быстрее собрать все необходимые документы для выезда из Европы. Худал писал также ободряющие статьи для пронацистского журнала в Буэнос — Айресе с характерным названием «Дер Вег» («Путь»)[533]. Главными пособниками Худала в этой «любви к ближнему» были епископ Генуи Джузеппе Сири и францисканец — хорват Крунослав Драганович.

Между тем Эйхман получил в 1950 г. от «одного францисканского монаха» в Генуе паспорт Красного Креста (выданный в Женеве) на имя Рикардо Клемента, в котором уже была аргентинская виза. Причём разрешение на въезд «Клемент» получил, сам того не зная, ещё в мае 1948 г. (такие разрешения действовали два года, видимо, поэтому Эйхману и посоветовали поторопиться с отъездом). Эйхману активно помог католический священник Эдоардо Деметер, непосредственный подчинённый Худала. В 1948 г. именно он «организовал» в Южном Тироле местное удостоверение личности на имя Рикардо Клемента.

14 июля 1950 г. «техник» Рикардо Клемент сошёл на аргентинский берег в Буэнос — Айресе. Вместе с ним прибыл ещё один «беженец» — бывший офицер дивизии СС «Гитлерюгенд» оберштурмбанфюрер СС Герберт Кульман. Именно он предоставил Эйхману первое жильё в аргентинской столице.

В Аргентине Эйхман перебивался разными заработками. Специально для «немецких беженцев» бывшие нацисты организовали в Аргентине компанию КАПРИ (Compania Alemana Para Reden Inmigrados, CAPRI; «Немецкая компания для недавно иммигрировавших»). Одним из директоров компании был упоминавшийся выше Карлос Фульднер, которого иронически называли «рыбаком с Капри». Фирма имела много липовых государственных заказов (например, изучение рек с целью возможного строительства ГЭС), и на пике деятельности в ней работало более 300 немцев.

Помимо Эйхмана в КАПРИ трудился, например, бывший бригадефюрер СС Ханс Фишбек. После аншлюса Австрии Фишбек занимался там «аризацией» имущества евреев. Его «опыт» затем, начиная с ноября 1938 г., был применён уже в масштабах рейха. С 1940 г. Фишбек проводил «аризацию» в Нидерландах. В январе 1942 г. был назначен Имперским комиссаром по вопросам ценообразования. После войны Фишбек скрывался в Мюнхене, получил паспорт Красного Креста на имя Якоба Шрамма от Драгановича. В феврале 1951 г. он прибыл из Генуи в Буэнос — Айрес. Позднее под своим настоящим именем вернулся в ФРГ как аргентинский гражданин. В Австрии его сначала разыскивали по обвинению в измене род ине, но в 1957 г. Фишбек попал под амнистию. Ни разу не представ перед судом, Фишбек скончался в Аргентине в 1967 г.

Эйхман был случайно обнаружен в Буэнос — Айресе бывшим узником Дахау слепым евреем Лотаром Херрманом, чья дочь встречалась с сыном Эйхмана Клаусом. Только после неоднократных обращений Херрмана[534] израильские власти занялись Эйхманом, и группа МОССАД в мае 1960 г. тайно вывезла его в Израиль, где Эйхмана приговорили к смертной казни.

Другими наиболее известными (хотя и не очень высокопоставленными в иерархии Третьего рейха) военными преступниками, нашедшими после войны убежище в Аргентине, были:

— гауптштурмфюрер СС Йозеф Менгеле («доктор Смерть»), проводивший бесчеловечные опыты над узниками концлагерей. Особенно интересовали его близнецы, чьи глаза после смертельных опытов были наколоты у него на стене кабинета в Освенциме, как бабочки. До 1948 г. Менгеле жил в Баварии, в июне 1949 г. прибыл из Италии в Аргентину по паспорту Красного Креста. Перон лично встречался с ним в Аргентине, где «доктор Грегор» пытался заинтересовать его проектами генной инженерии. Например, Менгеле брался устроить так, чтобы коровы в скотоводческой Аргентине всегда приносили за один отёл два телёнка. Ордер на арест Менгеле власти ФРГ выдали только в 1959 г. После этого «доктор Смерть» через Парагвай перебрался в Бразилию. Там в феврале 1979 г. во время купания в океане погиб от инсульта и был похоронен под именем Вольфганга Герхардта;

— гауптштурмфюрер СС Эрих Прибке, в годы войны заместитель командующего частями СД и полиции в оккупированной Италии. В 1942 г. как «истый католик» был удостоен личной аудиенции у папы Пия XII. В марте 1944 г. лично руководил расстрелом 335 итальянских заложников в Ардеатинских пещерах в Риме. Признавал, что при этом сам убил из пистолета несколько человек. После войны 20 месяцев без проблем отсидел в британском лагере в Римини, откуда бежал. С помощью Худала прятался во францисканском монастыре вместе с семьёй. Затем Худал организовал ему паспорт Красного Креста на имя немца из Латвии «Отто Папе», и Прибке перебрался в Аргентину. Там он жил под своим настоящим именем в Барилоче, где возглавил фонд спонсоров местной немецкой школы. В 1952 г. получил в Аргентине и паспорт ФРГ. Только усилиями независимых журналистов стала широко известна преступная деятельность Прибке в Италии в годы войны, и в 1994 г.(!) итальянская прокуратура открыла против него уголовное дело. В 1995 г. Прибке был выдан итальянским властям. Сначала он был оправдан военным судом, но после массовых протестов в 1996 г. приговорён к 15 годам лишения свободы, а в 1998 г. — к пожизненному заключению. «По состоянию здоровья» ни в чём не раскаявшийся Прибке отбывал заключение в форме домашнего ареста. С 2007 г. ему разрешили свободно передвигаться по Риму. Умер Прибке 11 октября 2013 г. в возрасте 100 лет;

— гауптштурмфюрер СС Герхард Боне. Один из главных организаторов так называемой «акции Т4» — массового убийства пациентов психиатрических клиник и «носителей врождённых болезней»[535]. Как и Эйхман в отношении евреев, Боне занимался «технически» аспектами «программы эвтаназии» — учётом тех, кто подлежал ликвидации, организацией перевозок, выдачей свидетельств о смерти с фальшивыми диагнозами. В 1942 г. в письме Гейдриху Боне обвинил персонал «акции Т4» в валютных спекуляциях, пьянстве и «сексуальных извращениях». Его данные после проверки были признаны фальшивыми, и в 1943 г. Боне исключили из НСДАП и СС. После этого Боне призвали в вермахт, где он попал в Италии в плен к американцам. В 1946 г. его отпустили, и Боне как ни в чём не бывало работал помощником адвоката в Дюссельдорфе. В январе 1949 г. он с помощью Фульднера и хорватских усташей переехал в Аргентину (в каюте первого класса), где подвизался «по юридической части». Примечательно, что из Западной Германии в Австрию Боне за взятку проехал в джипе с американскими солдатами, поэтому его никто не проверял. Паспорт Красного Креста, по которому Боне отплыл из Генуи, был выписан на его настоящее имя. Ходатайство на выдачу паспорта было подписано представителем Ватикана «отцом» Драгановичем. В Аргентине Боне стал активным автором журнала «Дер Вег». После свержения Перона в 1955 г. вернулся в ФРГ, где работал адвокатом в Кёльне и Дюссельдорфе. Был арестован в 1959 г. по обвинению в убийстве «как минимум 15 000 человек». В 1963 г. был «по состоянию здоровья» помещён под домашний арест и сразу сбежал через Данию и Швейцарию в Аргентину. Там его арестовали в 1964 г. и в 1966 г. выдали ФРГ. Однако западногерманские эксперты признали его негодным по состоянию здоровья («опасность инфаркта вследствие стресса») для судебного процесса. В 1969 г. судебное разбирательство против Боне было окончательно закрыто. «Слабое здоровье» не помешало этому массовому убийце дожить до 1981 г. (умер в 79 лет);

— кавалер Рыцарского Креста полковник ВВС Ганс — Ульрих Рудель, который не без помощи активного самопиара стал известен в мире как «лучший штурмовик, истребитель советских танков»[536]. Американцы выпустили Руделя из тюрьмы уже в апреле 1946 г. Дальше всё было как обычно. Через Швейцарию Рудель перебрался в Италию, где через Ватикан получил паспорт Красного Креста на имя «Эмилио Майера». В июне 1948 г. на пассажирском самолёте Рудель прибыл из Рима в Буэнос — Айрес[537]. Там он организовал общество взаимопомощи для бывших нацистов (Kameradenwerk). Группа Руделя, например, посылала в тюрьму Рудольфу Гессу и Карлу Деницу посылки с продуктами[538]. В этом деле ему активно помогал Худал. Как военный Перон очень высоко ценил Руделя. Последний пописывал статьи в журнал «Дер Вег» и издал несколько книг о своих «подвигах». Занимался он также поставкой оружия для диктаторских режимов Чили и Парагвая, был официальным представителем концерна «Сименс». Умер в 1982 г. и был похоронен в ФРГ. Во время похорон нацистского аса четыре самолёта бундесвера пролетели над могилой, отдавая дань уважения «боевому товарищу»[539].

Главным нацистским военным преступником, нашедшим после войны убежище в Аргентине, был, однако, не немец, а хорват — глава клерикально — фашистского режима усташей в 1941–1945 гг. «поглавник» («вождь») Анте Павелич.

В 1941–1945 гг. Павелич возглавлял так называемую хорватскую независимую державу. Режим проводил вызывавшее недовольство даже немцев массовое истребление евреев, цыган и главным образом сербского православного населения[540]. Только в комплексе концлагерей Ясеновац было убито около 90 000 человек (больше, чем в результате смертных приговоров в Освенциме). Всего усташи «ликвидировали» более 700 000 человек. В Берлине даже потребовали, чтобы наиболее скомпрометировавшие себя зверствами палачи были отстранены от занимаемых должностей.

Особенностью режима Павелича в Хорватии, так же как и режима Тисо в Словакии, был клерикально — фашистский характер. Истребление мирного населения проводилось не только по этническим, но и по религиозным мотивам (сербов убивали за то, что они православные) при полной поддержке католической церкви и Ватикана.

В 1945 г. Павелич был задержан англичанами в Австрии, но не был выдан югославским властям. Американская разведка уже в то время подозревала, что Павелич и его окружение подкупили англичан золотом и бриллиантами, награбленными во время массовых «экзекуций». Британцы формально ссылались на то, что в «коммунистической» Югославии Павеличу не будет гарантирован справедливый суд (!). Сам Павелич подчёркивал свою полезность Западу тем, что его сторонники в горах Югославии продолжали борьбу против общего врага — коммунистов Тито.

Драганович и Худал спрятали Павелича и его свиту в хорватском монастыре Сан — Джироламо в Италии. Монастырь охраняли вооружённые усташи. Правда, Павелич не очень — то и скрывался. Американская разведка фиксировала, что он разъезжает по Италии в автомашине с ватиканскими номерами (такие номера гарантировали неприкосновенность). Павелич неоднократно встречался с кардиналом Монтини, который в 1963 г. стал папой Павлом VI.

Первая группа усташей при посредничестве Драгановича прибыла в Аргентину в январе 1947 г., а всего Перон принял примерно 5000 хорватов (по другим данным — более 10 000). В Аргентине хорваты работали, в том числе при возведении «города Эвиты», который Перон хотел построить в память своей умершей от рака жены. Сам Павелич в 1947 г. получил от Франко испанский паспорт на имя католического священника «отца Гомеса». Американские спецслужбы разработали детальный план ареста «поглавника» (включая схему его резиденции и расположения охраны), но команды на сей счёт так и не последовало. В Вашингтоне сочли, что арест Павелича станет «подарком мировому коммунизму».

В начале 1948 г. американская разведка «потеряла Павелича из виду», а 11 октября 1948 г. при помощи сети Фульднера тот уже отплыл из Генуи в каюте первого класса в Аргентину. В Буэнос — Айрес прибыл беженец — венгр с паспортом Красного Креста на имя Пала Араньоса, спасавшийся от произвола коммунистов. ЦРУ уже в то время пришло к выводу, что отъезд Павелича организовал Драганович при полной поддержке ватиканских властей. Причём, по данным ЦРУ, Павелич прибыл в Аргентину «не пустым», прихватив с собой несколько ящиков с награбленным усташами золотом. Перон назначил Павелича советником по вопросам безопасности.

Югославия, начиная с 1951 г., напрасно требовала от Перона выдачи Павелича[541]. В 1956 г. Павелич основал в Буэнос — Айресе «Хорватское освободительное движение» с целью восстановления независимой Хорватии в границах 1941 г. 10 апреля 1957 г. югославская разведка организовала покушение на Павелича (приговорённого в Югославии к смертной казни ещё в 1948 г.)[542], «поглавник» был тяжело ранен, но выжил, перебрался к Франко в Испанию[543], где и скончался в 1958 г. в немецкой больнице. Перед смертью он получил специальное благословение папы Иоанна XXIII.

В Аргентине привечали и других «славянских» коллаборационистов.

Еще в 1924 г. украинские эмигранты в Аргентине организовали местное отделение культурно — просветительского общества «Просвита», перешедшего после 1929 г. под идейный контроль ОУН. В 1933 г. возник фактически филиал ОУН — боевая организация «Украинское стрелецкое общество». С 1934 г. это общество издавало газету «Наш клич», названную так в честь запрещенной польскими властями во Львове газеты ОУН с аналогичным названием. Один из террористов ОУН, Григорий Мацейко, участвовавший вместе с Бандерой в 1934 г. покушении на польского министра внутренних дел Перацкого, бежал в Аргентину. Украинцы не раз устраивали в Буэнос — Айресе демонстрации протеста перед польским посольством.

В 1946–1950 гг. из американских лагерей для перемещённых лиц (там содержались граждане СССР и других социалистических стран, отказавшиеся вернуться на редину) в Аргентину приехало примерно 6000 украинцев[544], в том числе военнослужащих СС из дивизии «Галичина». Так как многие украинские коллаборационисты были униатами, то их также активно поддерживал Ватикан. В Аргентине бывших украинских эсэсовцев и полицаев опекала местная греко — католическая церковь[545]. В 1947 г. в Аргентине была основана единая организация всех антисоветски настроенных украинцев — Украинское центральное представительство. Она также оказывала помощь бывшим коллаборационистам. Все эти «беженцы» — нацисты вели активную пропаганду против охватившей украинское население Аргентины волны репатриации в СССР.

В Аргентине нашёл убежище и министр иностранных дел словацкого клерикально — фашистского режима Фердинанд Дюрчанский. Именно Дюрчанский пользовался среди всех лидеров марионеточной Словакии особым доверием Гитлера. С 1938 г. был платным агентом СД. Но в 1940 г. нацисты сочли его слишком радикальным, и Дюрчанскому пришлось уйти из правительства. После войны бежал через Австрию и Швейцарию в Рим, где его прикрывал Ватикан. 18 сентября 1946 г. был внесён союзниками в список наиболее важных разыскиваемых нацистских военных преступников. Он обвинялся в массовых убийствах, пытках гражданского населения, преступлениях против еврейского населения Словакии. В 1947 г. был приговорён в Чехословакии к смерти. С паспортом Красного Креста Дюрчанский прибыл в августе 1947 г. в Буэнос — Айрес. Там Дюрчанский сотрудничал с охранкой Родольфо Фройде, шпионя за чехословацким посольством в Аргентине. Например, он «обвинил» посла в Чехословакии в том, что тот — крещёный еврей (!).

Как и Павелич, Дюрчанский вёл активную политическую деятельность (возглавил так называемый Словацкий комитет действия), выступая за восстановление независимого словацкого государства. Чехословакия безуспешно требовала выдачи Дюрчанского. МИД Великобритании отклонил в июле 1948 г. просьбу Праги посодействовать в этом вопросе. С 1949 г. Дюрчанский жил в Аргентине под своим именем, в 1952 г. получил аргентинское гражданство. Позднее перебрался в Канаду, затем в ФРГ, где и умер в Мюнхене в 1974 г.

Надо отметить, что после избрания президентом в феврале 1946 г. Перон подвергался интенсивному давлению американцев, требовавших высылки из Аргентины немцев и латиноамериканцев, подозревавшихся в симпатиях к нацистам. Перон противился как мог: до июня 1946 г. из Аргентины были выдворены всего 38 человек[546]. 21 декабря 1946 г. Перон после прямого демарша американского посла Мессерсмита объявил о выдворении ещё 13 человек — всё «мелкая сошка», по оценкам ФБР. В мае 1947 г. в Германию депортировали и так давно «засвеченных» бывших нацистских агентов Харниша и Франчока.

После этого президент США Трумэн заявил о нормализации отношений с Аргентиной. Американцы как раз объявили холодную войну мировому коммунизму («доктрина Трумэна», март 1947 г.), и былой «германофил» Перон, никогда не скрывавший своего антикоммунизма, мгновенно превратился для них в желанного союзника.

По наиболее распространённым оценкам, в Аргентину после Второй мировой войны прибыло 20 000-30 000 немцев (не обязательно нацистов). Однако точную цифру привести затруднительно, так как многие дела из архива Управления иммиграции Аргентины послевоенного времени были специально уничтожены. Запад закрывал глаза на всё это, считая, что борьба против мирового коммунизма гораздо важнее, чем поиски тех нацистов и их пособников, кто уже «имел заслуги» на этом направлении.