Дед Мороз в личное пользование [СИ]

Глава одиннадцатая

POV Вадим.

Меня куда-то тащил Дед Мороз, подозрительно похожий на моего шефа. Но вот с какого перепугу Морозову разгуливать в маскарадном костюме по улицам города? А куда же он меня притащил? Мысли о сопротивлении мне даже в голову не приходили, напрочь вытесненные любопытством. Когда я перепью, со мной всегда так. То есть, вечно тянет на авантюры. В голове полный кавардак, в желудке подозрительно плещется водка. Я в основном пил, хоть Мишка постоянно напоминал, что закусывать тоже надо. Добрый Дедушка Мороз приволок меня, видимо, к себе в избушку. А ничего так, судя по коридору жилище весьма просторно. Пыхтя и сопя, стащил с меня куртку и ботинки, перед этим прислонив к стене. Затем, вздохнув с чувством выполненного долга, он снял сначала шапку с париком, а затем бороду. Я хмыкнул. Это всё же оказался Тимофей Ильич собственной персоной. Значит, всё-таки не все мозги ты пропил, Снегирёв. Что-то ещё осталось. И это что-то упорно намекает, что пора найти белого фаянсового друга. Я попытался отлепиться от стены, и пол предательски закачался. Снимавший шубу Морозов, шустрый какой, успел меня поймать, и прислонить обратно. Это он зря, мне надо в кабинет раздумий. Я опять сделал попытку быть самостоятельным, и у меня почти получилось. Сделал пару шагов, огляделся. Рядом виднелась дверь. Наверное, мне туда. У-у, штормит — то как. Меня опять поймали.

— И куда же ты идёшь? — спросил знакомый голос у моего уха.

— Туда, — я ткнул пальцем в выбранную наугад дверь. Морозов вздохнул, и потащил меня в нужном направлении. Весьма вовремя.

У моей заботливой няньки хватило деликатности оставить меня одного. Обниматься с унитазом в присутствии шефа было как-то не комильфо, ну совсем. Мозги слегка прочистились, и мелькнул вопрос в моей пьяной голове: зачем он притащил меня к себе домой? Ко мне же было ближе. Значит, у него есть на меня планы. И что делать? Трезветь, мать твою, Снегирёв. Ты же не хочешь испытать первые прелести мужской любви в коматозном состоянии. Я хочу это помнить. Тем более, есть большая вероятность, что это будет единственный раз. Стащил с плеч пиджак, выбросил куда-то галстук, следом исчезла рубашка. Вообще-то я собирался засунуть под кран только голову, но потом подумал, что если трезветь, то основательно. Решительно, танцуя, как больная на голову мартышка, стащил с себя брюки вместе с бельём, потом зачем-то снял часы с руки, и аккуратно положил на раковину. Забрался в душевую кабину, и включил холодную воду. Через пару минут у меня зубы стучали чечётку, но я упорно торчал под душем. Видимо, решив проверить, не склеил ли я ласты возле белого друга, в ванную вошёл Морозов. Заметив мою голую тушку, скорее всего, сильно посиневшую, шеф ринулся меня вытаскивать.

— Ну, что мне с тобой делать, птица-снегирь моя, — пробормотал Тимофей, вытирая меня пушистым полотенцем. — Вот зачем было под холодную воду лезть?

— Я т-тр-резвел, — попытался отобрать у него тёпленькое полотенце, не отдал. Отбросил его в сторону, и тут же укутал меня в большой мягкий халат. Какое счастье привалило.

— И как? Уже готов сбежать?

— П-почти в но-о-орме. А с-сбег-гать обяз-з-зательно? — наивно похлопал ресницами, при этом стуча зубами. Тимофей замер на мгновение, переваривая мой ответ.

— То есть, сбегать ты не хочешь. А что хочешь?

— Тебя?

— А здесь есть кто-то ещё? — ехидно уточнил хозяин квартиры, и притянул меня к себе за шею, поцеловал. Я переступил с ноги на ногу, и замычал в горячие губы. — Ну, что опять, Вадим?

— Я замёрз, я голый, я в кровать хочу, с большой горячей грелкой на всё тело. Ты будешь моей грелкой? — у него такие завораживающие глаза, когда он возбуждён. А уж это я точно знаю, просто-таки чувствую сквозь ткань халата. И зачем одевал, всё равно снимать придётся. Хорошо быть пьяным и смелым. Можно потом отвертеться… Хотя говорят же, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Посмотрел на Морозова. Не-ет. У этого не отвертишься.

Тимофей засмеялся, взял меня за руку, и потащил вглубь просторной квартиры. Везде был полумрак, только маленькие лампочки светились где-то под потолком в коридоре, толком ничего не рассмотреть, да, если честно, мне по барабану сейчас. Мне не до экскурсий. У меня по плану соблазнение Деда Мороза. Мой самоуверенный сексуальный раздражитель тащил меня по лабиринту своей квартиры, а я пытался вспомнить, что дальше-то делать. Давным давно я изучал этот щекотливый для себя вопрос, и опыт со случайными отвязными подружками у меня был. Но то были подружки, а это я сам. В конце концов, когда мы добрались до спальни, я решил, что Морозову опыта не занимать, вот пусть и рулит.

Свою мокрую после вытаскивания меня из-под душа рубашку Тимофей сбросил ещё в ванной. Я вновь, как тогда в его кабинете, залип на кубиках идеального пресса, на мускулах, перекатывавшихся под смуглой гладкой кожей. Заметив мой взгляд, Тимофей ответил лукавой улыбкой, и в мгновение ока стащил с меня тёплый халат. Зараза! Но вновь замёрзнуть я не успел, так как был повален на мягкую кровать, и мы начали процесс познания друг друга в условиях непосредственного контакта. То есть это Морозов начал медленно и мучительно-сладко познавать меня, а я довольной амёбой растёкся по кровати. По телу побежали горячие волны, кончики пальцев на руках и ногах начало покалывать, восприятие обострилось до предела. Понятное дело, что меня целовали и ласкали и раньше, но с ним это было иначе: остро и со вкусом новизны. Меня целиком и полностью охватывало огромное чувственное изумление.

Поцелуи Тимофея обжигали кожу, и заставляли быстрее бегать кровь по венам, разгоняя остатки алкогольного дурмана. Органы моих чувств работали в режиме нон-стоп: глаза неотрывно следили за растрёпанным и притягательным мужчиной, исследовавшим моё тело горячими губами и очень умелыми руками, уши ловили звуки этих поцелуев и моих собственных лёгких стонов, кожа получала свою дозу эндорфинов. Моё дыхание было прерывистым, в голове снова мутилось, но уже от собственных ощущений. Тимофей спустился поцелуями к моему животу, провёл языком по коже и, как бы случайно, и ну совсем не специально, мазнул им по возбуждённой головке. От удивления я приоткрыл рот, чем не преминул воспользоваться этот соблазнитель со стажем. Он резко подтянулся на руках, и поглотил мои губы жарким, сносящим крышу и вырывающим из неё последние гвозди, поцелуем. Это был не нежный и осторожный поцелуй, а дикий, первобытный, приносящий безграничное удовольствие. Раньше я воспринимал поцелуи только как подготовку к дальнейшему действию, то есть раз-два и понеслись дальше, а теперь… Теперь я их фанат, а Тимофей просто виртуоз в искусстве поцелуев.

Пока я плавился и с энтузиазмом отвечал, проворные пальцы подобрались к моему незащищённому тылу, и один, влажный и особо наглый, осторожно ворвался внутрь. Меня накрыл лёгкий приступ паники, но его быстро и качественно ликвидировали, погладив простату. Я чуть не взвыл от удовольствия, и препятствий больше не чинил, всеми силами демонстрируя готовность получать удовольствие. Я даже не уловил тот момент, когда Тимофей добрался до смазки, зато позже оценил его старания. Два, а потом три пальца массировали и растягивали не только моё отверстие, но и мой мозг, который потеряв всякий стыд, переместился туда же. Иначе, почему я, довольно сдержанный человек, извивался в горячечном бреду и настырно просил ещё. И допросился! Пальцы внезапно исчезли, оставив после себя чувство пустоты. Я не успел показать своё назревающее недовольство, лишь услышал краем уха какое-то шуршание, как через короткое мгновение получил больше, чем хотелось. Тимофей осторожно, но, не останавливаясь ни на миг, вошёл в меня полностью, заполнив до краёв. Ох! Не скажу, что это было приятно и совсем не больно. Это было немного дискомфортно и тягуче неприятно, но вполне терпимо. Член Морозова был гладким, пульсирующим и горячим. Я прислушался к себе, а Тимофей начал двигаться в обратном направлении. Боль вновь чуть вспыхнула, и тут же, стоило Морозову вновь податься вперёд, исчезла почти совсем, напоминая о себе где-то на периферии сознания. Я сосредоточился на уверенных движениях, стараясь поймать ритм. Гладкое тело скользило по мне, даря тепло. Я, обнял Тимофея руками, чувствовал его обострённое, и такое же, как у меня, сумасшедшее сердцебиение. Это было здорово. Мои ноги сами собой сплелись у него на спине, бёдра двигались навстречу, ловя каждое его движение, пальцы на ногах поджимались от удовольствия и предвкушения. Возможно, стыд и сомнения придут завтра, но сегодня, в этой постели им было не место. Возбуждение всё нарастало, поднимаясь всё выше и выше. Мои нервы были натянуты, как гитарная струна. Оргазм был таким мощным, что моя голова взорвалась, как пробитая пулей снайпера. Меня накрыло жарко-сладкой пульсирующей волной. Я почти вырубился, но всё же почувствовал довольное рычание Тимофея, и то, как он кончил глубоко внутри меня. Это было необычное ощущение, даже приятное.

Он, облегчённо и сыто выдохнул, и растянулся рядом со мной. Едва касаясь моего лба, убрал прилипшую прядь, улыбнулся. Мы полежали немного, не говоря ни слова, только слегка касаясь друг друга телами, и глядя в глаза. По лицу Тимофея было видно, что он очень-очень-очень доволен. Вдруг он потянулся, как сытый кот, и сел, явно собираясь куда-то слинять. У меня в голове что-то щелкнуло, и толкнуло к действию. Я резко потянул его за плечо, повалил спиной на постель и сел сверху, прижав руками его широкие плечи.

— Далеко ли собрался? — спросил Морозова, склонившись почти к самым его губам. Осторожно провёл по ним языком.

— Ужин, душ, спать. Ты разве не голоден, Вадим?

— Очень голоден, за последние три года чуть не помер от такого голода. Не жди, что я отпущу тебя так скоро. Дед Мороз мне должен ещё подарок.

— Троглодит, — хмыкнул Тимофей, и демонстративно поёрзал подо мной, показывая, что его голод тоже проснулся. Я чуть сдвинулся, и медленно провёл своей рукой по его готовой к бою плоти. Теперь уже Тимофей рвано выдохнул, и с сомнением глядя на решительного меня, спросил. — Может, для первого раза хватит?

— Я не знаю, будет ли у нас второй раз, — тело подо мной напряглось. Это хороший знак? — И потому хочу получить сегодня с лихвой.

— На лошади катался когда-нибудь? — с хитринкой в глазах задал странный вопрос Тимофей. Я с удивлением посмотрел на него, а этот гад подкинул свои бёдра и меня заодно. До меня дошло, и я рассмеялся.

— Было в детстве пару раз, придётся вспоминать. Ты мне поможешь?

— Всенепременно, — пообещал Тимофей, и помог мне насадиться на его член. Мои эксперименты продолжились, и мы уснули далеко за полночь, довольные друг другом. Перед тем, как уснуть, я понял, что чувствую себя растерянным и влюблённым, как подросток. Сначала я чувствовал влечение к Тимофею, потом заразил меня своим желанием, а теперь я понял, что окончательно влюбился в него. Это чувство зрело долго, почти незаметно, а теперь прорвало, затопив меня с головой. Он уже спал, его рука покоилась на моей груди, а я… Не знаю, ответит ли он на моё чувство, или всё закончится завтра, но, как говорится, попытка не пытка. Вот с такими мыслями, накрыв своей рукой руку Тимофея, я и погрузился в сон.