Дело для Жаби

Глава 9. Объятия и облизывания

На Жаби и Гертруду обрушился поток воды. Их почти прижало к земле. Но они прошли водопад насквозь.

И очутились в большой тёмной пещере.

— Э-ге-гей! — крикнула Жаби, а эхо отозвалось: «э-эй, э-эй, э-эй».

Когда глаза привыкли к темноте, Жаби увидела, что в пещере полным-полно кроватей, подушек и тряпочек вроде тех, что была у неё.

К Жаби подошла маленькая мышка.

— Неужели это ты! — воскликнула Жаби.

Это была её сестра, та самая, с которой они спали в одной кровати.

— Я знала, что ты жива, — сказала сестра. — Я ждала тебя.

— Моя сестричка, — заплакала Жаби и обняла её.

Ну и ну, да они так похожи, подумала Гертруда. Те же глазки, тот же голос и одинаковая одежда.

— Мама! Братья и сёстры!

Да, в пещере стояла мама. И пятнадцать братьев и сестёр. Половина — старше Жаби, но малыши успели догнать старших, и теперь все были одинакового роста.

Жаби сняла мокрое платье. Она подбежала к маме и втянула носом её запах.

— О, мамочкин любимый родной запах, — радостно вздохнула она.

— Ты жива! — воскликнула мама. — Где ты была?

— А ты где была? Всё время здесь, в пещере?

И они принялись обниматься и облизывать друг друга. Мордочка у Жаби намокла. Она была счастлива.

Тем временем Гордон и Суне тоже пробрались в пещеру. Пробегая под водопадом, они затаили дыхание.

— Ну и ну, — отфыркиваясь, сказал Гордон. — Какие же вы молодцы, маленькие полицейские!

— Это оказалось совсем близко, — сказал Суне. — Как я и думал.

Они прошли вглубь пещеры и увидели Жаби и её маму, которые стояли и облизывали друг другу мордочки.

— Хм-хм, мыши, что с них взять… — шепнул Гордон Суне. — Жабы никогда бы не стали облизывать друг Друга.

А Жаби уже обнимала и облизывала своих сестёр и братьев.

Гордон был очень растроган, однако старался вести себя, как подобает комиссару. Он подошёл к маме и торжественно пожал ей руку.

— Приятно познакомиться. Меня зовут комиссар Гордон. Я коллегаЖаби из полицейского отделения…

— Жаби? — не поняла мама.

Ну конечно, она же не знала, что Гордон дал её дочери имя.

— Жаби, ваш пропавший ребёнок, — пояснил Гордон. — Хотя она никакой уже не ребёнок. Она начальник лесной полиции. Очень важный полицейский.

И тогда мама заплакала от радости:

— Я так горда и так счастлива. Но как же вы нас нашли?

— Это наша работа, — ответил Гордон.

— Мы думали и сочиняли полицейские стихи, — сказал Суне.

Он поднял Жабину фуражку и надел её. Чтобы никто на неё не наступил.

Полицейские поздоровались с мамой и со всеми братьями и сёстрами. На это ушло довольно много времени. Но после шестидесяти четырёх рукопожатий, объятий и облизываний дело было сделано, и все сели на кровати, взялись за руки и заговорили в один голос.

— Жаби, — сказал Гордон, — не достать ли нам кексы? Жаби?!

Его никто не слушал, и Гордон вдруг понял, что все шестнадцать мышиных детей выглядят совершенно одинаково. В пещере было шестнадцать Жаби! Похожих друг на друга как две капли воды и в одинаковой одежде в придачу…

Он похлопал по плечу одну мышь.

— Жаби? — спросил он.

Мышка удивлённо закивала.

— Ты Жаби?

— Кто Жаби? — переспросила мышь точно таким же голосом, как у Жаби.

Да где же тут Жаби? Гордон подошёл к другой мышке.

— Жаби?

— Да! — воскликнула она. — Я тоже хочу, чтобы меня звали Жаби.

— Я тоже! — сказала мышка рядом.

— А как же я? — спросила третья. — Жаби — красивое имя.

— Хмм, — сказал Гордон. — Только, пожалуй, не очень-то это хорошо, если всех будут звать одинаково…

Как же он найдёт своего лучшего друга среди всех этих близнецов? Пещера была до отказа набита близнецами!

— А мы не будем есть кексы? — спросил Суне. — Мы могли бы отдать мышам честь, а потом угостить их кексами…

Точно! Если крикнуть, чтобы все полицейские отдали честь, то будет видно, кто из мышей — его Жаби!

— Все полицейские, отдать честь! — крикнул Гордон, и эхо повторило: «эсть, эсть, эсть».

Четверо полицейских вытянулись по струнке. И среди них действительно была Жаби!

— Скорее надевай на неё фуражку, — прошептал Гордон Суне.

А потом произнёс небольшую речь:

— Дорогие мыши, в нашем отделении мы едим очень вкусные кексы. Мы прихватили с собой миндальные подушечки, украшенные шоколадом. А также клубничные корзиночки: внутри взбитые сливки, а наверху — половинка клубничины. Кроме того, у нас

есть сахарные спиральки из потрясающего теста, обжаренного во фритюре и обсыпанного сахарной пудрой…

— Внимание, внимание, после сахарных спиралек надо мыться! — предупредил всех Суне.

— А у меня в рюкзаке полным-полно красивых шапочек, — сказала Гертруда.

И она раздала синие бумажные фуражки с золотыми звёздами и какими-то надписями. Что там было написано? Очевидно, полиция.

Когда и это было сделано, Гордон опять прокашлялся:

— Теперь наконец каждый может выбрать себе угощение!

Он открыл рюкзак и заглянул внутрь. На дне лежал бесформенный комок. Комок из кексов.

В рюкзак попала вода, всё перемешалось и превратилось в тесто.

Гордон вздохнул, но вдруг его осенило.

— У меня есть идея получше, — сказал он. — Каждый получит по комочку кекса, в котором будет всего понемногу.

Он снова залез в рюкзак и налепил комочков размером со снежки.

— Клубничный миндаль с шоколадно-сахарными сливками, — объявил он.

В результате все были сыты и довольны.