Дело для Жаби

Глава 5. Тряпочка

Итак, это был Пещерный остров. Но от острова их отделяло большое море. Выл ветер, волны пенились.

— Как же мы туда попадём? — спросил Гордон.

— Мы обязательно должны туда попасть, — сказала Жаби.

— Я умею плавать, — сказал Суне. — Я жаба и хорошо держусь на воде.

— Я тоже жаба, — сказал Гордон.

— Я могу посадить к себе на голову маленькую мышь, — сказал Суне.

— Я тоже, — сказал Гордон.

И жабы шагнули в воду. Суне — с громким плю-хом, Гордон — медленно и нерешительно.

Он был настоящий трусишка, когда дело доходило до купания в холодной воде.

Гордон осторожно смочил живот.

— Брр. Что я говорил, — пробурчал он. — Я знал, что нам снова придётся мокнуть.

Но вот он окунулся, и мыши забрались жабам на голову. Жаби — на голову Гордону, Гертруда — на голову Суне.

Шлёпая лапками по воде, жабы поплыли прочь от берега. Они подпрыгивали в бурных волнах и гребок за гребком уверенно приближались к Пещерному острову.

Наконец мыши ступили на берег. Их страшно укачало.

— Это… бурп… просто… ульк… ужас… плыть на жабе через море! — еле выговорила Гертруда.

Жабы тоже выбрались на сушу. Их совсем не укачало, потому что они привыкли к воде и волнам.

Все дрожали от холода, но у Гертруды в рюкзаке было полотенце. Они хорошенько растёрлись и попрыгали на месте, и им снова стало тепло.

На берегу стояло узловатое кряжистое дерево с низкими ветвями. Жаби долго смотрела на него.

Жаби пожала плечами.

— Это было так ужасно, — сказала она. — Я пережила настоящий шок. Может, мы стараемся забыть самое страшное? А потом я повстречала Гордона. У меня появились работа и постель. И собственное имя. Я была так счастлива… Но как же я могла забыть о маме!

— Мы найдём её! — сказала Гертруда, погладив Жаби по руке.

Полицейские шли вглубь Пещерного острова. Они крались осторожно, потому что в любую секунду откуда ни возьмись мог выскочить лис.

Жаби и Гертруда всё время принюхивались. У них, в отличие от жаб, был отменный нюх. Но нет, даже их замечательные носы не могли обнаружить никаких следов.

— Никакого лиса, — сказала Гертруда.

— Никаких мышей, — тихо проговорила Жаби. — Пахнет только ёлками и морской водой.

Остров лежал, погружённый в тишину. Не слышно было ни ворон, ни чаек. Ни даже маленьких пташек. Если тут и водились какие-то животные, то они, вероятно, хорошенько спрятались. Тишина была повсюду, и только добравшись до середины острова, полицейские услышали шум водопада.

С отвесной скалы струилась вода — мощные потоки воды, ведь ночью шёл дождь. Водовороты внизу пенились и шипели.

— Это здесь? — спросил Гордон.

— А?

— Это здесь? — стараясь перекричать грохот водопада, повторил свой вопрос Гордон.

Жаби кивнула и, спустившись по пологому склону, подошла к высокой ели. Она шагнула в густую и колючую хвою. И там остановилась. Замерла, прислушиваясь к шелесту еловых веток.

— Это здесь! Здесь под ёлкой была наша нора…

И задрожала. Гертруда снова взяла её за руку.

Гордон прошёл мимо них и заглянул в открытую нору у корней.

Потом сделал шаг назад и глубоко вздохнул.

— Тут только сломанная мебель, — сказал он.

Гордон с трудом спустился вниз. Покорёженная кровать. Пустая банка. Рваная подушка — пух разлетелся по полу.

Хмм, подумал он. Во всяком случае, погибших нет. Никаких костей, скелетов и прочих жутких останков съеденных животных.

Жаби подошла к краю.

— Вон она! Моя кроватка. А это…

И Жаби проворно слезла вниз и откопала в углу какую-то тряпочку, насквозь мокрую от дождя и всю перепачканную в земле. Жаби взяла её в руки и понюхала. Из глаз покатились крупные слёзы.

— …тряпочка, с которой я любила играть. Она пахнет мной! Моя любимая тряпочка.