Дело о Короле оборотней (СИ)

Глава 3

По собственным ощущениям я поспал минуты две, самое большее три, но Тома сказала, что на самом деле прошло полтора часа. А она, пока я смотрел сны, постирала и выгладила мой мундир, а заодно накрыла роскошный завтрак на двоих. Когда я восхитился её умениями домохозяйки, она очень долго смеялась. Оказалось, на самом деле стирала, гладила и готовила гостиничная прислуга, а сама она умеет только заваривать чай и жарить яичницу. Что ж, идеальных женщин не бывает. Я в ответ похвастался, что умею жарить не только яичницу, а ещё и шашлык, но оказалось, что Тома предпочитает есть мясо сырым. Она здорово повеселилась, заметив, насколько я ошарашен.

— Тебе удивительно к лицу улыбка и смех, — сказал я, чтобы её отвлечь.

— Спасибо. После такого комплимента не помешало бы продолжение, но у нас мало времени. Надо вынюхивать этого вашего тигра, мне за него неплохо заплатили. Деньги нужны даже волчицам. Этот отель очень дорогой, знаешь ли.

— Так поживи у меня. Дом один хрен стоит пустой. Кстати, ты надолго приехала?

— Виза у меня на три месяца. Потом нужно будет продлевать.

— Не понял. Ты же служишь в пограничной страже.

— Я со вчерашнего дня в отпуске. Бессрочном и без содержания. Нарушила устав. Должна была отправить того малолетнего придурка в тюрьму, у нас она называется изолятором временного содержания. Или убить придурка, так, чтобы ты не видел. Ты нашу разведку не интересуешь, а вот он интересует, и даже очень. Но я не люблю убивать детей, даже если это дети эльфов.

— Да чем он такой особенный?

— Эльфам этого знать не обязательно. Даже тебе, Стас. Прости.

Мы допили чай и пошли на выход. Тома в своём крохотном раздельном чёрном купальнике и мокасинах выглядела потрясающе, я ещё раз пожалел, что времени мало. Павлика не было видно, а портье принял у неё чек на какой-то банк из Вервольфа в уплату за номер и распоряжение доставить багаж вечером по моему адресу. Адрес она уже разузнала. Он собирался туда же отправить и моё оружие, я чуть ли не с боем его отобрал.

Едва я вышел на улицу, как сразу принял на себя поток проклятий и самой низкопробной ругани от Васи. Ему надоело стоять с тремя лошадьми возле входа в отель, он замёрз, проголодался, мучается жаждой и хочет в туалет. Я ему ответил, что уроженец Степного Пояса должен переносить все неприятности от лошадей стойко и терпеливо, и не грузить ими окружающих.

— Всё бы ничего, — продолжал возмущаться Вася. — Но этот жуткий вой и рычание… Это просто ужасно! Павел сказал мне, что такие звуки издают оборотни при оргазме. Я так понял, это ты с ней?

— Не лезь не в свои дела, — посоветовал я. — Тебя это не касается, будь ты хоть сто раз агентом спецслужбы.

— Но это уже второй оборотень женского пола, с которым ты за последние дни…

— Кто первая? — прорычала Тома. — Кто?

Я никогда не видел такого жуткого оскала ни у человека, ни у оборотня в человечьей форме. Лошади рванулись прочь, перепуганный донельзя Вася с огромным трудом их удержал. Но злоба адресовалась не ему и не лошадям, а лично мне. Я попытался взять её за плечо, но она ударом сбила мою руку и схватила меня за мундир, притянув к себе. Острые зубы оказались очень близко к моему горлу.

— Кто? — повторила она, теперь уже даже не рычала, а ревела. — Кто? С кем у тебя была случка?

Я сбил её захват и сделал шаг назад, разорвав дистанцию. Чесались руки дать по морде Ваське, за наглую клевету. Остановило только то, что Тома решит — это полное признание. И атакует. Наверно, я сильнее неё, пока она в человечьей форме, но драться совершенно не хотелось.

— Я правду говорю! — торжествующе заорал Вася. — Первая была пограничник Тамара! Что, скажешь «нет»? Ты предпочитаешь спать с нелюдями! Извращенец, зоофил!

— С Тамарой — пусть сколько хочет, я не против, — Тома мило ему улыбнулась, вновь принимая если не безобидный, то более-менее безопасный вид. — Стас, милый, я немножко взревновала. Ты меня простишь?

— Прощу. Поехали, тигр уже заждался.

Когда она подошла к лошадям, они забеспокоились, но она что-то шепнула одной из них прямо в ухо, и та застыла, позволяя спокойно взобраться в седло. Наверно, убедила перепуганную кобылу, что если волчица в седле, то наверняка её не сожрёт. И мы все поехали. Сначала — в банк, там Тома проверила, переведены ли спецслужбой деньги на её счёт. Вася ужасно возмутился таким недоверием к своей честности, а она вежливо попросила его заткнуться. Как ни странно, он послушался. Я было подумал, что теперь мы уж точно отправимся за тигром, но не тут-то было.

— Стас, ты действительно собираешься охотиться на этих лошадях? — скептически поинтересовалась Тома.

— А что тебе в них не нравится?

— Я пытаюсь уговорить свою клячу перейти хотя бы на рысь, но у неё не получается. И твоя вряд ли способна на такой подвиг. Погоню за тигром шагом не ведут.

— А ты опытный охотник? — вмешался Вася. — На опасных зверей охотилась?

— Да, на эльфов, — ответила Тома. — Они самые опасные звери в этих краях.

— Эльфов не существует. Это вымышленные сказочные существа.

— Тем труднее на них охотиться.

— Так что насчёт лошадей? — напомнил я. — Если не годятся полицейские, то какие нам нужны?

— Охотничьи. Которые быстро скачут и не боятся крупных хищников. Эти даже от меня шарахаются, хоть я и в человечьей форме. Что же с ними будет, когда тигр появится?

— Если в Приграничье где-то и есть такие лошади, то пока мы их найдём, тигр сдохнет от старости.

— Ладно. Тогда так. Неподалёку отсюда стоит имперская кавалерийская дивизия. Их готовят воевать с Вервольфом, стало быть, лошади натренированы не обращать внимания на волков.

Вася чуть из седла не выпал. Похоже, эта воинская часть — нечто секретное. Я, например, никогда о ней не слышал, но я такими вещами и не интересуюсь. Оборотни о ней, конечно же, знают, иначе их разведка даром ест свой хлеб, или что там они едят. А вот наша спецслужба вполне может ничего не знать о войсках Вервольфа у границы, если там все похожи на Васю.

— Я не могу вас туда проводить, — запинаясь, выдавил из себя он. — Их расположение абсолютно секретно. Иностранцам туда и близко подходить запрещено.

— Давай тогда так, — предложил я. — Мы не спеша едем по этой улочке, она выводит нас за городскую черту. Там, если мне память не изменяет, пустырь, а дальше — лесок. Ты, Вася, тем временем тайно съездишь к секретным кавалеристам, и приведёшь оттуда полдесятка бойцов на тренированных секретных лошадях, и ещё две секретных лошади запасных, мне и ей. Встречаемся на пустыре.

— Пустырь? Лесок? Кавалеристы? — растерянно заморгал Вася. — Как я всё это найду?

— Что ж, от имперской спецслужбы имперская армия спряталась надёжно. Тогда поехали в полицию. Зачастил я к ним в последнее время, ох, не кончится это добром!

Дежурный сержант, глядя на Тому, восхищённо цокнул языком, и только после этого спросил, почему мы до сих пор не ловим тигра. Выслушав мои объяснения, он сказал, что пошлёт с нами одного парня, хорошо знающего пригороды, но это всё зря, потому что и военные эти ни к демону не годятся, и лошади у них такие же. И вообще, Бобик заступил на смену, можно было бы послать его, но раз спецслужба уже наняла опытного иностранного специалиста, полиция вмешиваться не станет. Одного констебля-волонтёра вполне достаточно.

«Один парень» с Васей отправились к имперским солдатам, а мы с Томой немного посидели в кафе, съели там пару больших порций мороженого, и поехали на пустырь. Минут через десять примчались кавалеристы, вёл их пожилой офицер в форме полковника, рядом с ним на военной лошади гарцевал Вася. Полковник кипел от возмущения, и сразу же потребовал объяснений от меня. Похоже, Вася запугал там всех своими корочками, но толком рассказать ничего не смог.

— Этот сопляк сказал, что начинается охота на Льва, — прошипел полковник. — А Лев — это я!

— Мы собираемся охотиться на тигра, — возразил я. — На Льва будет охотиться только Василий.

— Ладно, — отмахнулся с досадой Лев. — Куда нам ехать?

— Пока никуда, — остановила его Тома. — Я хочу кое-что проверить здесь. Точнее, кое-кого.

— Что ты собралась у меня проверять? — слова «нелюдь» он не произнёс, но оно явно подразумевалось.

— Маленькая, очень маленькая проверка, — последнее слово она прорычала.

Моя лошадь дёрнулась, и я едва не полетел на землю. Вася своего боевого коня мгновенно успокоил, тот сделал всего пару шагов в сторону. Полковник своего тоже удержал. Остальные кавалеристы стояли поодаль, так что их лошади только слегка вздрогнули. Я уже понял, что хочет проверить Тома, и даже не сомневался в результатах проверки. Быстро определил, откуда ветер, и отъехал шагов на пятнадцать в ту сторону.

Тома спешилась, отдала поводья Васе и сказала, чтобы он присоединился ко мне. Кавалеристы, ухмыляясь, смотрели, как она снимает сперва мокасины, потом лиф купальника, и в конце — плавки. На лицах воинов Империи появилось сальное выражение, и я отлично понимал, чего им хочется, потому что и сам испытывал примерно то же самое. Только полковник, брезгливо поджав губы, смотрел на неё с нескрываемым отвращением. А Вася вообще отвернулся.

В гостинице она как бы перетекала из одной формы в другую, но сейчас всё выглядело куда мучительнее, я даже слышал, как потрескивают суставы, перестраиваясь из человеческой фигуры в волчью. Лицо вытягивалось вперёд, тело покрывалось шерстью, наверно, ещё что-то менялось. Вскоре вместо девушки мы увидели волчицу, стоящую на задних лапах. Впрочем, она тут же стала на все четыре. Не рычала, не выла, не скалилась, даже не смотрела на них, но лошади кавалеристов вдруг дико заржали, встали на дыбы, а потом куда-то умчались.

Полковник удержался в седле, остальные — нет. На земле лежали пять стонущих тел, вокруг одного из них растекалась лужа крови, другой баюкал сломанную руку, остальных я рассматривать не стал. Когда подъехал к Томе, она уже в человечьей форме надевала плавки. Вася тоже к нам подъехал, ведя её лошадь в поводу.

— Откуда родом эти доблестные защитники Империи? — спросил я у него.

— Это секретная информация, — отбарабанил в ответ Вася.

— Из провинции Магнитно-Аномальная Зона, — рявкнул полковник издали. — А что?

— У вас же там полно волков. Что ж вы своих лошадей не натаскали?

— У нас там нет ни одного волка! И вообще, это не твоё дело!

— Согласен. Всего вам хорошего!

Тома уже полностью оделась и залезла в седло. Мы потихоньку поехали к балагану, откуда удрал тигр. Вася на боевом коне легко за нами успевал.

— Эти красавцы собираются воевать с Вервольфом? — тихо спросила Тома.

— Где-то тут стоит и пехотная бригада, — жизнерадостно ответил я.

— А ты уверен, что они подготовлены лучше конников?

— Тома, я не министр обороны. У него свои дела, у меня — свои, не менее важные.

— И какие же у тебя? — улыбнулась она.

— Понимаешь, я вроде чувствую какой-то непонятный зов от одной моей знакомой. Теряюсь в догадках, что бы это значило?

Балаган ещё не работал, запертые решётчатые ворота охранял сторож, и так просто войти нам не удалось. На мою бляху с номером тринадцать он сказал, что мы за городом, и здесь городская полиция — обычные подданные Императора. А когда Вася показал корочки спецслужбы, заявил, что Вася — сопляк, и за одно это его нельзя впускать без взрослых. Сторож развлекался, я тоже решил развлечься. Сперва спешился, потом спросил, за сколько он нас впустит, немного поторговался, и сквозь решётку протянул ему монету, которую позаимствовал у Васи.

Когда бравый привратник попытался у меня её взять, я схватил его за руку и дёрнул на себя. Бедняга вмазался лбом в прутья, я второй рукой обшарил его карманы, нашёл там ключ и передал его Васе. Тот отпер ворота, распахнул створки, и мы степенно въехали внутрь. На вопли сторожа прибежал балаганщик и спросил, по закону ли мы действуем.

— Несомненно, — успокоил его я. — Спецслужба проводит операцию по захвату стратегического объекта. Руководитель операции — старший агент спецслужбы Василий, вот он, прошу любить и жаловать.

— А какая цель операции? — робко поинтересовался балаганщик.

— Отлов или отстрел тигров.

— А! Это вы! — его лицо просветлело, и вопрос с законностью оказался навсегда закрыт. — Давайте, я вам покажу, где та клетка. Тут недалеко.

Пока мы добирались до клетки, Вася непрерывно ныл, и я не выдержал — вернул ему монету. А клетка оказалась как клетка. Только раздвижная дверь в ней была открыта. Внутри я рассмотрел миску с водой, почти полную, и ещё одну, с остатками кровавого мяса. Тома, вдохнув запах крови, задышала тяжело, ноздри расширились, в глазах появилось что-то волчье. Я сам спешился, ссадил её с лошади, и приказал Васе уводить лошадей в безопасное место.

Тома быстро разделась, а я тем временем проверил оружие. Она ещё не полностью стала волчицей, а уже яростно вылизывала кровавую миску. Я вспомнил, как аккуратно и даже изящно она ела мороженое, и удивился, почему она не заказала ещё и сырое мясо, раз оно ей так нравится. Потом она стала вынюхивать след, а я собрал её одежду и обувь и подвесил всё это себе на пояс.

— След, — пролаяла она и куда-то побежала, опустив морду к земле.

Бежала она не быстро, так, чтобы я без труда за ней успевал. Разок обернулась ко мне и сказала, что слегка утратила контроль от очень сильного кошачьего запаха, просит у меня прощения и всё такое прочее.

— Ты же говорила, что извиняться — не в твоём характере, — напомнил я.

— У женщин с возрастом характер иногда меняется, — ответила она, громко фыркнув.

В волчьей форме она говорила куда лучше Боба. Почти так же внятно, как в человечьей. Но куда мы идём, не сказала. А путь наш был очень уж извилистым. Вряд ли тигр стал бы выписывать такие зигзаги, путешествуя между клетками и павильончиками балагана. Вскоре мы подошли к клетке с обезьяной, уж не знаю, какой породы, но точно самцом — он приветствовал нас, просунув детородный орган сквозь прутья. Клетка углами стояла на камнях, этаких своеобразных сваях, и под ней оставалось свободное место. Туда моя волчица и полезла.

С воплем «Стой!» я ухватил Тому за хвост и с огромным трудом вытащил её из-под клетки. Она рявкнула и бросилась на меня. В последний момент я успел перехватить её так, чтобы не достала зубами до горла, они клацнули совсем рядом.

— Никогда! — проревела она отрывисто и невнятно. — Не дёргай за хвост! Предупреждаю!

Понял, что она уже успокоилась, и отпустил, продолжая смотреть в налитые кровью глаза. И выдохнул, только сейчас заметив, что невольно задержал дыхание. Да, с такой сожительницей не соскучишься. Мы познакомились лишь позавчера, а она уже пару раз попыталась меня прикончить. Хотя и я разок был не против, когда она грызлась насмерть с похитителем губернаторского сынка. В общем, чудесная мы пара, чего уж там говорить.

Тома стала на четыре лапы, я обошёл её, приблизился к клетке и тут же получил от обезьяна в лоб гнилым бананом. Взялся за прутья и попробовал всё это сдвинуть. Клетка качнулась и тут же вернулась назад. Он раскричался и, воспользовавшись тем, что у меня заняты руки, метко въехал своим органом мне в глаз. Я выругался, волчица фыркнула. Я отпустил прутья, обезьян испугался и убежал в дальний угол. Клетка снова перекосилась. Обернулся к Томе, она отвела глаза и виновато завиляла хвостом.

— Ты зачем лезешь в такие щели, куда даже демоны свой хрен не суют? — я малость перенервничал и тоже орал.

— Прости, — она положила передние лапы мне на плечи, заскулила и лизнула в лицо.

— Проехали, — вздохнул я. — От таких шуточек импотентом недолго стать. Ну, ты и страшная бываешь. Ладно, что ты там, внизу унюхала?

— Кто-то есть, — она вновь подбежала к клетке и обнюхала её край.

— Тигр?

— Кошкой очень сильно пахнет. Но другие запахи сильнее. Думаю, там пьяный эльф.

Зевак собралось немало, но держались они поодаль. Мне удалось перехватить взгляд балаганщика, и я жестом подозвал его к себе. Звать голосом не решился — я забыл спросить его имя, а кричать «Эй, балаганщик, а ну, иди сюда!» как-то несерьёзно ни для констебля-волонтёра, ни, тем более, для частного сыщика. Балаганщик подошёл, с опаской поглядывая на Тому, хоть она сейчас и выглядела милой и дружелюбной.

— Кто живёт под этой клеткой? — спросил я у него.

— Не знаю. Может, крысы какие-нибудь. Где большие звери, всегда заводятся крысы, никуда не денешься.

— Не крыса, — пролаяла Тома. — И не змея.

— Осторожно поднимите клетку и переставьте её чуть в сторону, — распорядился я.

— Но если там кто-то есть… Он не опасен?

— Думаю, нет. Она говорит, там человек, но я не очень представляю, как он там помещается. Но на всякий случай мы с Василием подстрахуем их из луков. Вася, ты хорошо стреляешь из лука?

Он покраснел и не ответил, но балаганщик подозвал двоих юношей, по его словам, на представлениях они стреляют в вишенку, лежащую на голове их сестры, так что на их меткость можно положиться. Ещё четверо здоровенных мужиков оказались силовыми жонглёрами, они легко подняли клетку с обезьяном, который от возмущения помочился на одного из них, и унесли на пару шагов от прежнего места. А там, где раньше стояла клетка, мы увидели спящего мужчину с добрым и честным лицом, и при этом очень грязного. Рядом с ним лежала бутылка с остатками какой-то синеватой мутной жидкости, заткнутая свёрнутым в пробку газетным листком. Запахло перегаром, но не так, чтобы очень сильно.

— Что это за хрен? — спросил я у балаганщика.

— Он у нас за хищниками присматривает. Исчез вместе с тигром. Мы думали, тигр его съел…

— Вася, разбуди этого достойного труженика.

— Почему я? — откликнулся Вася, и не собираясь выполнять мою просьбу. — И зачем его будить?

— Придётся вам, — обратился я к балаганщику. — Я так понимаю, это ваш человек. А от Василия всё равно толку, что от козла молока.

— Да, конечно, — он присел на корточки возле пьяного смотрителя и начал что-то ему втолковывать.

— Сперва допросим этого, или ты возьмёшь след тигра? — спросил я у Томы.

— Нет. Затоптали. Кошачий запах есть. Кошачьего следа нет. Допросим.

Балаганщик что-то втолковывал разбуженному смотрителю за хищниками, тот растерянно оглядывался по сторонам. Тома легла, положила голову на вытянутые лапы и мгновенно заснула. Зеваки на всё это глазели, а Вася строил мне рожи, но я не понимал, чего он от меня хочет. Я отвлёкся на него, потому и не сразу заметил, что смотритель вскочил на ноги и куда-то побежал.

— Не надо за ним гнаться, — крикнул мне балаганщик. — Он сейчас вернётся.

А дальше всё пошло так, будто мы в балагане не тигра разыскивали, а устроились поработать клоунами. Прибежал смотритель с огромным куском окровавленного мяса. Тома мгновенно проснулась, втянула воздух, и с её клыков закапала слюна. Хорошо хоть, не бросилась на этого недотёпу, чтобы отнять лакомый кусочек. А тот, неуверенно глянув на балаганщика, побрёл к пустой клетке, где раньше обитал изрядно надоевший мне тигр. По пути он бормотал, что не успел вечером покормить котика, потому что обезьян украл у него бутылку и забросил её под клетку, а он полез за ней и немного отпил, и совсем не помнит, запер ли клетку котика, как бы котик не пропал, если что.

Я не стал разбираться, что там произошло во время кормления диких зверей, а если бы и стал, то всё равно не успел бы — сверкнула непонятно откуда взявшаяся рыжая молния, и вот тигр уже в клетке и шумно жрёт сырое мясо, а смотритель гладит его и приговаривает «Проголодался бедный котик, прости уж старика». Где целую ночь прятался этот драный кот, понятия не имею, да и не интересуюсь. Нашёлся — и хорошо, задание выполнено.

— Куда мы теперь? — спросил Вася.

— Ты — к кавалеристам, лошадь им вернёшь, — ответил я.

— А вы?

— Не твоё дело.

— Но я не найду кавалеристов! Я же не следопыт! Хрен знает, как до них добираться.

— Тогда жди, пока они тебя найдут. Как думаешь, не побрезгуют морду набить?

— Ты бы тут лучше без дурацких шуточек, Стас. Между прочим, твоя подружка там, возле клетки, хотела тебя загрызть.

— Да? И как же я этого не заметил?

— Потому что ты слепой!

— Вася, если бы она хотела меня загрызть, она бы загрызла. Так что не приставай ко мне со своими выдумками.

Тома фыркала, я так понимаю, у волков-оборотней это такой смех. А я вспомнил клацающие челюсти с острыми зубами, совсем рядом с моим горлом, и мне стало совсем не смешно.

Капитан, узнав, что с беглым тигром мы разобрались, очень обрадовался. Сказал, что таких толковых волонтёров у него никогда не было, и он был бы рад продлить мне административный арест ещё на пару месяцев. Но он не сволочь, в отличие от губернатора, так что я освобождён за примерное поведение. Его Превосходительство с семьёй и телохранителями из города убрались, так что необходимость держать в заключении такого порядочного человека, как я, отпала.

Я сдал сержанту полицейскую бляху номер тринадцать, быстро собрал вещи, что притащил в казарму из дому, переоделся в штатское, а мундир запихал в сумку — он принадлежал мне, но носить его я больше не имел права. Очень ценную покупку я вчера сделал, особенно если вспомнить о перерасходе на моём счету.

У самого крыльца полицейского участка нас атаковали газетчики, к моему удивлению, их было аж трое — к городским присоединился репортёр провинциальной газеты «Вести Приграничья». Я как раз думал, как уговорить извозчика принять у меня чек, не тащиться же домой по такой жаре пешком, да ещё и с любимой женщиной. И теперь сказал им, что на все нормальные вопросы мы ответим, но не здесь, под палящим солнцем, а у меня дома. Так что с них карета, и мы немедленно туда едем. Впрочем, мы не возражали против фотографий и возле полиции.

Я был удивлён, увидев дома экономку — старушка уже две недели бастовала, требуя, чтобы я ей заплатил за последние месяцы, и отказывалась принимать мои необеспеченные чеки. А тут дом прибран, она трудится, как пчёлка, мне улыбается, и взяла чек, ни словом не возразив. Так что на нашей как бы пресс-конференции я даже смог выставить на стол лимонад, охлаждённый в колодце.

Мы коротко рассказали об охоте на тигра, потом ответили на вопросы. Спрашивали только городские, провинциал записывал, но молчал. Заговорил он только когда его коллеги иссякли. Сперва коротко расспросил о похищении губернаторского сынка. Я подтвердил, что перехватил похитителя с мальцом на территории Вервольфа, и передал мальца нашим пограничникам. Ещё сказал, что семья губернатора заплатила мне меньше, чем ничего. Потом он спросил, не помогал ли мне кто-нибудь из оборотней. Я ответил, что мне действительно помогли, но кто именно — не скажу. Тома, когда он перевёл взгляд на неё, сказала, что она тогда служила в пограничной страже, и о служебных делах говорить не собирается. И тут он нас ошарашил.

— Тамара, вы ведь прямой потомок королевы по женской линии, — улыбаясь, произнёс он. — У вас это называется дочь королевы, верно?

Я почувствовал, как Тома вздрогнула. Она ничего не ответила, кивнула молча. Городские газетчики лихорадочно записывали, провинциалу записывать не требовалось — он знал заранее.

— Это даёт вам какие-нибудь дополнительные права? — спросил один из городских.

— Нет, — ответила Тома. — Наоборот. Это дополнительно ограничивает меня в выборе партнёров. По законам республики я не вправе иметь детей с оборотнем, который прямой потомок короля по мужской линии, сыном короля по-нашему.

— А почему так?

— Без комментариев.

— А вы, Станислав, не имеете оборотней в роду? — снова заговорил провинциал.

— Это же Приграничье! — воскликнул другой городской газетчик. — Здесь почти у всех в предках найдётся оборотень! У меня дед по матери — оборотень-полукровка. И что с того? У Стаса — наверняка тоже.

— У меня полукровка — прадед, — нехотя подтвердил я. — И что с того?

— Да ничего, в общем-то, — пожал плечами провинциал. — Насколько я понял, Тамара будет жить у вас, и не как сестра.

— Это не ваше дело!

— Простите, Станислав, но вы с Тамарой вовсе не скрываете взаимной симпатии.

Я посмотрел на Тому. Она улыбнулась мне, не разжимая губ, и кивнула.

— Да, не скрываем. Да, мы намерены некоторое время жить вместе. Но я всё равно считаю, что это не ваше дело.

— Я тоже считаю, что наши отношения касаются только нас, — поддержала меня Тома. — Но и скрывать что-либо нам незачем. Он не женат, я не замужем. Я не вижу никого, кому был бы нанесён ущерб нашим совместным проживанием. Скажите мне, пожалуйста, если бы я не была оборотнем, вас бы точно так же интересовало бы, намерены ли мы заниматься сексом?

— Я не могу говорить за коллег из городских газет, а от себя скажу — нет. Половая жизнь Станислава меня совершенно не интересует.

— Значит, интересует моя? — я почувствовал, как Тома напряглась.

— В каком-то смысле. Дело в том, что я никогда не слышал, чтобы такие, как вы, Тамара, вступали в интимные отношения с людьми нашей расы, теми, кого вы называете эльфами.

— Что за чушь? — неимоверно удивился я. — Даже в нашем городишке такие есть. Та же старая Нелли хотя бы, её тут все знают, она была почтальоном. Теперь уже на пенсии, конечно. У неё четверо детей-полукровок.

— И Яков, — добавил один из наших газетчиков. — Отец констебля Бобика, Стас о нём рассказывал, и у него ещё дочь-красавица, правда, она перекидываться не умеет. И этот, как его…

— Вы меня неправильно поняли, — остановил его провинциал. — Я говорю не о любых чистокровных оборотнях, их в Приграничье действительно немало и многие счастливо замужем или женаты на людях. Речь о так называемых дочерях королевы. Таких, как Тамара. Раньше они избегали близких отношений с людьми. Тамара, вы что-нибудь скажете на эту тему, или тоже «без комментариев»?

— Скажу, — вздохнула Тома. — Я не такая, как мои королевские родственники. Я достаточно прослужила в пограничной страже, чтобы понять — эльфы тоже люди. И если мне понравился эльф, я не собираюсь заламывать руки и орать «О, горе, я извращенка, меня тянет к эльфу, что же делать?». И не забывайте, что по нашу сторону границы тоже немало и эльфов, и полукровок. То, что я дочь королевы, ничего для меня не меняет. Я ответила на ваш вопрос?

— Да, спасибо. Хотелось бы узнать ещё вот что. Ходят слухи, что у вас здорово оживились монархисты. Якобы хотят восстановить королевскую власть. Вы на чьей стороне?

— Поступая на службу в пограничную стражу, я дала присягу. В ней я обязуюсь, помимо прочего, защищать конституцию. А по конституции Вервольф — республика. В моей стране присягу не нарушают. Поэтому я не поддерживаю монархистов, и если понадобится, буду сражаться с ними до последней капли крови.

— Даже если трон предложат вам?

— Предложат или нет, я на стороне республики. Так требует присяга. На этом давайте интервью и закончим. Я устала, Стас, думаю, тоже. Не забывайте, мы только-только вернулись с охоты на тигра.

Газетчики не возражали — они и так набрали достаточно материала, теперь им нужно сделать из него статьи, причём городские должны успеть до вёрстки дневного выпуска. Стоило им уйти, экономка сразу же накрыла нам превосходный завтрак. Тома попросила сырого мяса и получила огромный кусок, а жареное отдала мне. Пока мы ели, экономка рассказала, что я здорово задолжал не только ей, но и мяснику, бакалейщику и кому-то ещё, я не расслышал. Но они почему-то продолжали продавать в долг. Мне её трескотня надоела, и я попросил её пойти куда-нибудь в другое место.

— Тома, так ты, значит, что-то вроде принцессы? — спросил я, когда мы остались наедине.

— В Вервольфе нет такого титула, — отмахнулась она. — Да и если бы был, в республике он ничего не стоит.

— А что там за дела с монархистами?

— Там всё очень плохо. Ты знаешь, что почти всё Приграничье когда-то было территорией Вервольфа?

— Что-то такое слышал. Но это же было очень давно.

— Да, давно. Но есть люди с очень хорошей памятью. Империя тогда здорово нам наваляла. Они мечтают о реванше.

— А я слышал, что наваляли нам.

— Там обе стороны друг другу наваляли. Кровь текла рекой. И вот у нас кому-то захотелось повторить.

— А почему именно сейчас?

— Ты сам видел, как ваши кавалеристы готовы воевать с Вервольфом. Никогда раньше Империя не была такой слабой. Реваншистам кажется, что захват Приграничья будет лёгкой прогулкой. Президент считает иначе.

— Я о монархистах спросил, а ты рассказываешь о воинственных реваншистах. Или это одни и те же люди?

— Нет, люди разные. Воевать хочет армия. Военным нужна слава, почести и всё с этим связанное. В мирное время с этим туго. А народ, в большинстве, войны не хочет. Боятся. Понятно, что есть мирные пехотинцы и воинственные портные по купальникам, но в целом вот так. Президент делает то, чего хотят избиратели. А избиратели хотят торговли с Империей, туристов-эльфов на наших курортах, транзита через вашу территорию наших импортных и экспортных товаров и прочих плюшек мирного времени. Я же пограничник, вижу, сколько товаров идёт через границу в обе стороны.

— А ты за кого?

— Говорила же — я на стороне республики. Пограничная стража — не обыватели, но и не армия. Где-то между.

— А монархисты на чьей стороне?

— На своей. Но им нужна поддержка армии. Иначе новый король попадёт на плаху куда быстрее, чем взбирался на трон.

— Я вижу, Томочка, ты полностью в курсе дела по монархистам.

— Конечно. Я же дочь королевы, принцесса, как говорят эльфы. Мне постоянно предлагают или сесть на трон, или поддержать какого-нибудь принца-претендента. Обещают назначить командиром всей пограничной стражи, будто это моя девичья мечта, ради исполнения которой можно пойти на всё. Понимаешь, Стас, помимо прочего, у монархистов нет признанного лидера. То есть, нет короля, которого поддержит хотя бы большинство принцев. Желающих стать королём слишком много, а это всё равно, что их нет совсем.

— А если такой появится, ему потребуется поддержка армии? И ради этой поддержки он затеет войну с Империей? А без войны — никак?

— Отчего же? Если претендент на трон популярен в народе, он может выиграть президентские выборы, властью главы республики объявить референдум о смене системы государственного управления, и когда народ проголосует за монархию, спокойно сядет на трон. И армия останется в казармах.

— Погоди, что такое референдум?

— Это когда у народа что-то спрашивают. Те же выборы, только выбираются не люди, а решения.

— А, понял. Всеобщий опрос.

— В Империи такие бывают?

— Не знаю. Мы тут на отшибе, до нас не все новости из Центра доходят. А в городе опросы иногда проводят. Последний был с полгода назад, о строительстве тут университета. Три голоса за, остальные против. Так что с вашими принцами? Они уже приступили к делу? Если есть деньги, популярность быстро взлетает до небес, нужно только задницу от стула оторвать. Мероприятие там какое-нибудь провести, скачки или рыцарский турнир, и встречаться с избирателями, непрерывно им обещая всё и сразу, и даже кое-что для них делая…

— Ты же подданный Империи. У вас нет выборов, а ты так говоришь об этих технологиях, будто видел их вблизи.

— Есть у нас выборы! Мы каждые четыре года избираем мэра и городской совет. Так что я их видел не только вблизи, а даже изнутри. Меня разок нанимали, чтобы я раскопал что-нибудь порочащее об одном кандидате в совет.

— И что ты о нём нарыл?

— У него жена алкоголичка. Когда пьяная, совершенно неразборчива в сексе. Он в итоге отказался баллотироваться. Потому что если бы об этом написали в газетах, за него только жена бы и проголосовала.

— Вот и у монархистов те же проблемы. Денег на предвыборную компанию нет, зато компромата на каждого столько, что жена того бедняги покажется образцом моральной чистоплотности.

— И на тебя есть компромат?

— Стасик, всем есть что скрывать. Разве тебе — нечего?

— Есть кое-что, — я покраснел.

— Только не надо мне рассказывать, хорошо? Я хочу видеть в тебе рыцаря без страха и упрёка, которому нравлюсь прекрасная я, а не тайного алкоголика, готового случаться с любой самкой.

— Тогда пошли поспим до обеда, — предложил я.

— Пошли, — согласилась Тома. — Будешь случаться с любой самкой, до которой сможешь дотянуться.

После обеда пришёл почтальон, и я, наконец, понял, почему извозчик, экономка и лавочники внезапно решили, что я не безнадёжный банкрот и мои чеки ценнее бумаги, на которой выписаны. Оказалось, пока я отбывал свой оказавшийся совсем коротеньким срок под арестом, обе городские газеты сделали мне сумасшедшую рекламу, и на меня обрушился ливень заказов, грозящий перейти в золотой дождь. Писем за эти дни мне пришло не меньше полусотни. Не все они были от возможных клиентов — лавочники предлагали скидки на свой товар, банк — кредит, а мэр выражал своё возмущение действиями губернатора. Вообще-то он мог бы выразить публично, через газету, но предпочёл в частном порядке, письмом. Бордель прислал свою рекламу, а казино — пригласительный билет на двоих с просьбой провести расследование. Были и счета, которые я пока не мог оплатить, как же без них.

Тома категорически заявила, что будет помогать мне в работе, а если я не согласен, то она не собирается смиренно торчать дома, и бросит меня, несмотря на всю симпатию. Я раньше никогда не работал с напарником, если не считать её саму и Боба, но решил, что ничего страшного не случится, если попробую. Она пообещала не болтать лишнего о том, что узнает, занимаясь расследованиями, и добавила, что и сама знает особенности работы частных сыщиков, хотя бы по развлекательным книжкам.

Первое наше дело секретности совсем не требовало. Клиентом была тётушка мэра, милая старушка, любившая произносить речи на всяких собраниях. Речи её были скучны, но её задание и не требовало, чтобы мы их слушали. Почтенная дама носила серьги с бриллиантами, когда-то подаренные покойным мужем. И вот, однажды взглянув в зеркало, она заметила, что одной серёжки нет. Старушка, как могла, обыскала свой дом вместе со служанкой, которой безоговорочно доверяла вот уже лет тридцать, но дамы пропажу не нашли. Теперь провести обыск она просила меня.

Моя напарница начала с личного досмотра женщин. Сказала, что глупо искать по всему дому, если драгоценность в кармане одной из них. Пограничники занимаются этим куда чаще сыщиков, так что я положился на её опыт. А сам полез под диван, что стоял возле зеркала, и выгреб из-под него огромную кучу всякой всячины — несколько каких-то поздравительных открыток, поломанную маленькую куклу, часы, новенький, но запыленный женский тапок и, наконец, ту самую серьгу. Тома уже приняла волчью форму, но я жестом показал, что не нужно, дело раскрыто. Старушка и служанка радовались, как дети, а когда я взглянул на чек и увидел сумму гонорара, сам едва не начал от радости петь и подпрыгивать.

Когда мы отнесли этот чек в банк, я внезапно получил ещё один заказ — отыскать их клиента, он зачем-то понадобился банкиру. Дома его нет, никто его давно не видел, а нужен. Я предположил, что клиент сбежал, но банкир сказал, что в восемьдесят лет не сбегают, тем более, не имея никаких проблем и никаких родственников. У банка есть своя служба безопасности, но эти ребята — обыкновенные вышибалы, хоть и у всех лицензии сыщиков.

Это дело мы тоже раскрыли быстро. Я открыл сперва калитку, а потом и входную дверь, отметив попутно, что не первым полез отмычкой в эти замки. Конечно, служба безопасности здесь уже побывала и ничего не нашла. Я тоже ничего не нашёл, только пару писем из банка и газеты за последнюю неделю, вброшенные через прорезь для почты. Видать, неделю назад он и исчез. А Тома, став волчицей, осмотрела неухоженный садик возле дома, старик с ним явно уже не справлялся. Она беднягу и нашла. Не в самом садике, а в погребе. На мой беглый взгляд, умер он без посторонней помощи, да и в любом случае его смерть — не моё дело. Уходя, я запер дверь той же отмычкой.

Раз нашли труп, без полиции не обойтись, и остаток дня мы провели на допросах. Нет-нет, нас ни в чём не подозревали, тем более, полицейский доктор уже через час объявил, что смерть естественная. Но нужно было так составить бумаги, чтобы в них и намёка не было на то, что мы по каким-то своим делам проникли во двор и, тем более, в дом покойного. В итоге получилось так. Банк нанял нас курьерами, с заданием передать клиенту, что его хотят видеть. Калитка во двор оказалась незапертой, мы вошли, на стук в дверь никто не ответил, и тут Тома уловила запас тухлятины…

В общем, за день я раскрыл два дела с весьма неплохими гонорарами. Для сравнения, предыдущие два дела я сумел заполучить за три месяца. Можно сказать, жизнь стала налаживаться, и я даже не отбивался, когда Тома предложила вечером сходить в театр. Последний раз я там был старшеклассником, на порнографическом спектакле. Билетёрша меня поймала и надрала уши, так что театр мне не понравился. А сейчас мы посмотрели лирическую пьесу о рыцаре, драконе и прекрасной даме. Три акта рыцарь и дракон сражались за неё насмерть, в конце убили друг друга, и прекрасная дама смогла спокойно выйти замуж за телохранителя своего папы-короля. Король был на редкость мерзким старикашкой. Очень реалистичная пьеса.

Наутро мы продолжили грести деньги граблями. За помощью обратился фермер, у которого пропала двенадцатилетняя дочь. Вчера поздним вечером она вышла из дому по нужде, да так и не вернулась. Я таких дел не люблю, хотел отказаться, благо предложений много, есть из чего выбирать. Девочку, скорее всего, похитили, а ловить похитителей — работа полиции. Но оказалось, что ферма за городом, и городская полиция не имеет там полномочий, а провинциальная пообещала разослать портреты с описанием пропавшей по ближайшим городкам, и тем ограничилась — полицейских-провинциалов у нас всего двое.

На повозке фермера мы отправились к нему. Лошадь была ленива и поначалу не хотела бежать, но Тома тихонько рыкнула, и повозка помчалась. Пока ехали, я внимательно рассмотрел портрет пропавшей. Чтобы раскрыть преступление, понять жертву иногда важнее, чем найти следы преступника. Фермер сказал, что по двору ночью бегали две свирепых собаки, они бы не позволили никаким бродягам залезть во двор. Тогда что? Девочку выманили со двора? Но чем можно куда-то выманить человека, стремящегося в нужник? Хотя после нужника, наверно, как-то можно. По портрету я не мог понять, какая она — глупая, легкомысленная, сострадательная?

Когда мы приехали, Тома потребовала посадить собак на цепь, лошадей увести в конюшню, а ей дать какую-нибудь вещь пропавшей, лучше всего носок или сандалию, чтобы взять след. Фермер спокойно отнёсся к превращению женщины в волчицу, наверняка не раз уже это видел. Халатик и мокасины Томы я заткнул за пояс, а она мгновенно взяла след у крыльца и побежала куда-то совсем в другую сторону от нужника.

— След чёткий, — пролаяла волчица. — Бежим!

И мы побежали. Бегаю я неплохо, но, конечно, волка мне не догнать. Она бежала не в полную силу, иначе я бы безнадёжно отстал.

— Близко! — взвыла Тома и остановилась, глядя на небольшую рощицу. — Там! Чую! Не одна!

Я наложил на тетиву стрелу, и мы осторожно пошли между деревьев. Посередине рощи мы увидели небольшое озерцо, из которого, тихо журча, вытекал ручей. На берегу спали двое — девочка, которую мы искали, и какой-то бродяга. Оба обнажённые, но лежащей поблизости одежды я не видел.

— Где их шмотки, знаешь? — спросил я.

— Был третий. Ушёл. Или третья.

От обоих несло жутким перегаром, а рядом в траве валялась пустая бутылка, из неё тоже пахло чем-то жутким.

— Балаган, смотритель, — напомнила мне Тома. — Та же вонь.

Делать нечего, работа есть работа. Я сунул стрелу обратно в колчан, подождал, пока Тома вернёт себе человеческий облик, и отдал ей халат и мокасины вместе со своим луком и колчаном. Тяжко вздохнув, взвалил спящую девицу на плечи и потащил её обратно в семью.

— Она так натрахалась, что от запаха семени меня чуть не стошнило, — скривилась моя напарница. — Но в человечьей форме аромат можно терпеть.

Двенадцать лет! Всего двенадцать! Достойная подруга Олежке! Впрочем, меня это не касалось. Притащу невинное дитя на ферму, получу чек, и с радостью забуду всё, что видел. Нести её было не тяжело, лёгенькая, а что противно — издержки профессии. Кто-то не знает, что сыщик постоянно имеет дело с неприятными людьми? Я это понял, ещё когда служил в разведке провинциальной гвардии, и только собирался получать лицензию. Частному сыщику невозможно прожить, занимаясь лишь такими заданиями, как у тётушки мэра.

Не сказал бы, что отец девицы был счастлив, увидев дочь голой и пьяной, но чек выписал, а нам от него больше ничего и не надо было. Он пытался выспросить, где она была и с кем, но я отказался ему рассказывать. Пусть рассказывает драгоценное дитя, когда оно проснётся и у него пройдёт похмелье. Меня наняли её найти, а я ещё и доставил домой это целомудренное создание на собственном горбу. Кто-то из работников фермера подвёз нас до города, и мы пошли в казино.

Оказалось, его хозяин хотел, чтобы я последил за его женой, она якобы неверна этому замечательному предпринимателю. Раньше я охотно брался за подобные дела, но теперь пришлось с сожалением отказаться. Пару дней моя физиономия не сходила со страниц городских газет, какая уж тут слежка, если меня будет узнавать каждый прохожий?

— Тут есть бильярд? — удивилась Тома, увидев столы, когда мы шли на выход. — Это же казино, а не…

— А ты играть умеешь? — поинтересовался я.

— Заодно и проверим, кто из нас умеет.

Она выиграла три партии, причём очень быстро. А в четвёртой у меня будто открылось второе дыхание, я творил такие чудеса, на которые, раньше не был способен. Два шара загнал дуплетом от борта, а последний, восьмой, ударил так, что он полетел по воздуху, скользнул сверху по шару, перекрывающему лузу, и упал в неё. Пара зрителей восхищённо зааплодировали, а мы начали пятую партию. Я первым же ударом вогнал шар в правый угол, легко забил второй… и на этом бильярд закончился — на втором этаже дико закричала женщина, по лестнице спустился охранник, к нему подбежал хозяин, и тут же они подошли к нам.

— Стас, есть для тебя новое дело, тут твоя популярность не помешает, — сказал хозяин.

— Что за дело? — поинтересовался я, совершенно не желая расследовать убийство, а это могло быть только оно, ни для чего другого сыщик так срочно не мог понадобиться.

— Убили игрока в покер, — взял слово охранник, а скорее всего, шеф службы безопасности. — Их там было пятеро, они постоянно играют в таком составе. Там неожиданно развернулась портьера, окно зашторилось, и стало совсем темно. Потом кто-то её свернул заново, и все увидели, что у одного из них в спине кинжал. А тут и официантка подоспела, выпивку принесла. Она и орала.

— Это дело полиции, — попытался возразить я.

— Мы их вызовем, конечно же, — пообещал хозяин. — Но очень не хотелось бы, чтобы расследование затянулось. Если лейтенант начнёт глубоко копать, вылезет масса грязи — махинации с налогами и тому подобное.

Не налогов он боялся, конечно же. Боялся он, что всплывёт его мошенничество с рулеткой, краплёные карты, игральные кости со свинцом и всякое такое. Если клиенты узнают, он будет невероятно рад, если успеет удрать из города. А ведь полиция наверняка будет копать и в эту сторону — кто, кроме персонала казино или его хозяина, мог подстроить фокус с портьерой? Единственное спасение — если дело раскроют быстро. Тогда никакого расследования, убийца арестован, и казино потеряет всего лишь двух клиентов — убитого и убийцу.

— Почему развернулась портьера? — спросил я.

— Она сама, — ответил начальник охраны. — Такое с ней иногда случается. Она подвязана верёвочкой, обычно это делают сами клиенты. А их узлы порой развязываются.

— Обычно клиенты, а в этот раз кто?

— Кто-то из них. Они сами выбирают, играть при свечах или при дневном свете. Свечи, канделябр и спички мы предоставляем.

— Ладно, мы берём это дело. Вам это будет стоить… — я назвал несусветную сумму, но по глазам хозяина казино понял, что продешевил.

Конечно же, все четверо уверяли, что портьеру подвязывал убитый. Скорее всего врали, но попробуй что-то прочесть по лицу умелого игрока в покер! Не лица, а четыре бесстрастных каменных изваяния. Тома тем временем легко определила, чей кинжал торчит в спине трупа. Разумеется, это был его собственный кинжал — на рукоятке виднелась монограмма с его именем, а в рукаве рубашки нашлись потайные ножны.

Трогать кинжал и ножны я ей запретил — вдруг там отпечатки пальцев убийцы? У меня не было с собой порошка, чтобы их снять, но полиция наверняка его притащит. Хотя я был уверен, что полицейские на кинжале ничего не найдут, кроме отпечатков убитого. Все эти люди не идиоты, а про отпечатки знают даже дети. На всякий случай я косвенно проверил — мне принесли блокнот и копировальную бумагу для пишущей машинки, и никто из подозреваемых даже не подумал возражать. Снял отпечатки и у трупа, он, понятно, тоже не возражал. У одного из них я заметил небольшой порез на тыльной стороне ладони, уже затянутый корочкой, так что нанесён был задолго до убийства.

Оказалось, человек случайно порезался кинжалом, одно неловкое движение, и… Оружие он принёс с собой, тоже в потайных ножнах. Я спросил остальных, и кинжалы нашлись у всех. Выходит, заколоть несчастного мог любой из них, было чем. В Приграничье это умеют все, даже в городах. Я спросил, как проходила игра, и узнал, что суммы из рук в руки перешли небольшие, единственный проигравший — покойник. Ожидаемый ответ — в покере запись не ведётся, попробуй докажи, что они врут.

Затем мы с Томой разделились и допросили их по одному. Я сказал ей, о чём спрашивать. Мы искали мотив, причину убийства, ведь без причины убивают совсем не так. Каждый из них клялся, что у него мотива нет, зато у остальных трёх есть. Так мы узнали, что двое спали с женой убитого, у третьего жена спала с убитым, а четвёртый был её братом и очень не одобрял, что убитый жестоко поколачивал супругу за аморальное поведение.

О чём спрашивать ещё, я понятия не имел. В общем-то, я уже более-менее представлял, как тут всё произошло, и догадывался, кто убийца, но в таких делах важны доказательства, а их не было. Оставалось надеяться, что преступник ошибся и коснулся голой рукой одного предмета в комнате. Был бы у меня порошок, я б уже знал. А так пришлось ждать полицию. Прибыли они на двух каретах, впятером, если не считать кучеров. Лейтенант с двумя детективами, и два констебля, один из них — Боб. Оборотень-полукровка поздоровался со мной, потом подошёл к Томе и поклонился ей.

— Ты — подданный Империи, — фыркнула она в ответ. — Для тебя я всего лишь сержант-пограничник соседнего государства, кланяться не нужно.

— Как скажете, — Боб вернулся ко второму констеблю, огромному детине, кажется, это он меня держал при «мужском разговоре» с губернаторским сыном Борисом.

А ко мне подошёл лейтенант. Полиция не любит, когда под ногами крутятся частные сыщики, но сейчас он вёл себя так, будто я тоже полицейский. Я рассказал ему всё, что здесь произошло, и даже отдал блокнот с отпечатками пальцев.

— Значит, у всех были и мотив, и возможность, — расстроился лейтенант. — Но я по глазам вижу, что вы нарыли что-то ещё. Выкладывайте. Тут такие влиятельные подозреваемые, что запросто меня уволят, если я за день-два не назову убийцу. Казино тоже под подозрением. У меня нет ни малейшего желания затягивать расследование. Тамара, что скажете? Кто убийца?

— Откуда мне знать? — удивилась Тома. — Я пограничник, а не сыщик.

— Но вы — потомок первой королевы, если верить сегодняшним газетам. И там написано, что у таких, как вы, сумасшедшая интуиция.

— Вон тот, — показала она. — Он потеет сильнее остальных и вообще нервничает. По виду не скажешь, но я чую.

— А ты, Стас?

Пока мы говорили, констебли куда-то увели подозреваемых. Меня это устраивало. Нечего им делать на месте преступления. Один из детективов тут же принялся обсыпать всё порошком и искать следы пальцев.

— Лейтенант, если нам очень повезёт, отпечатки убийцы — на спичечном коробке.

— Восстановил картину убийства? Молодец. Рассказывай.

— Преступник убит кинжалом, на котором его вензель…

— Если бы кинжал торчал в груди, можно было бы попробовать закрыть дело, как самоубийство. Но удар в спину — нет, не выйдет. Засмеют.

— Вряд ли убитый пришёл с этим кинжалом. Если оружие лежало в ножнах, его тихо не вытащить, да ещё и в темноте. Есть версия, что убийца ударил своим кинжалом, достал кинжал убитого, свой выдернул, этот воткнул.

— Бред, — оценил эту версию лейтенант. — Попробуй в темноте вставить кинжал в рану, и не залить руки кровью. Да и времени на это не было, в любой момент кто-то откинет штору, и всё, попался.

— Значит, орудие убийства принёс сам убийца. А кинжал жертвы взял себе. Вот предмет, где могут быть сразу пальчики и убийцы, и жертвы. Но у него было время их вытереть, и он наверняка это сделал.

— А при чём тут спички?

— Когда стало темно, кто-то мог зажечь спичку. Где лежат спички, все видели. Значит, когда они понадобились, на старом месте их быть не должно. Если кто искал их на ощупь и не нашёл, не удивился — в темноте и не такое бывает. А потом спички из кармана убийцы вернулись на своё место. Может, он брал их через салфетку или листок бумаги, а может, и голой рукой. Я бы проверил.

— Проверим. Но это ничего нам не даст. Они тут постоянно играют, наверно, каждый их трогал. Но на кого обратить особое внимание, Стас? Ты же говорил с ними почти час. Не поверю, что ты не определился, кто убийца.

— На спичках смазанные следы здешней официантки, или кем она тут числится, — доложил детектив с порошком для снятия отпечатков. — Похоже, лейтенант, кто-то брал коробок в перчатке. Ну, или прав парень, не перчатка, а салфетка. Кстати, в плевательнице как раз смятая салфетка и лежит.

— Молодец, — похвалил его лейтенант. — Сними «пальчики» с салфетки. А ты, Стас, имя мне назови.

— Вот этот, — я показал на листок блокнота с отпечатками пальцев.

— Это он мял салфетку, — подтвердил детектив.

— Ясно. И на него же показала Тамара, — напомнил лейтенант. — Стас, но почему ты решил, что это он? Ты же тогда отпечатков не видел.

— Порез у него.

— Свежий?

— Нет, утренний. Но совпадение же — в один день порезались кинжалом двое игроков в покер.

— Глупости какие-то.

— Может быть, — кивнул я. — Когда всаживаешь в кого-то кинжал, можно запачкаться кровью. Само собой, если не метнуть, а честно всадить. И при этом другой рукой рот прикрывать трупу, чтоб не пискнул. Я всех осмотрел, крови на одежде нет ни у кого. А если бы была?

— Хочешь сказать, что он бы объяснял кровь на рубашке утренним порезом? Может, и так. Хотел подстраховаться, а на самом деле только внимание привлёк. Бывает.

— Лейтенант, а вы много убийств расследовали? — спросила Тома. — Не тех, конечно, где всё очевидно.

— Три, не считая этого. Одно не раскрыл. Это когда убили здешнего агента имперской спецслужбы. Мы начали рыть, и попёрла такая грязь, что дело у нас отобрали, передали им, а потом и закрыли ввиду отсутствия факта преступления.

— Самоубийство?

— Неважно. Может, написали «смерть от насморка», нам не докладывали. Хотя застрелили его в городе. Наша юрисдикция. И хрен с ним. А на замену убитому унылого клоуна прислали. Тот мог сразу и контрабанду прикрывать, и дело делать, хоть и плохо. А этот вообще ничего не может. Зато его не убьют. Пустое место никому не мешает.

Вернулись детективы, за ними шли констебли, таща убийцу со связанными руками.

— Я требую адвоката, — безжизненным голосом заявил он. — Мой адвокат — Валерий.

— Будет тебе адвокат, не переживай, — пообещал лейтенант. — Если тебя пытали, можешь заявить об этом прямо сейчас. На выходе нас ждут газетчики, они с удовольствием опубликуют.

— Я ничего не собираюсь говорить, не посоветовавшись с адвокатом.

Полицейские с задержанным ушли, да и мы с Томой задержались лишь затем, чтобы получить чек от казино, и тоже направились домой. Газетчики накинулись на нас, как ненормальные, но я им ничего не сказал. Со всеми вопросами по убийству посоветовал обращаться в полицию. Даже не подтвердил, что в казино не только отдыхал, но и немного поработал. Зато газетчики сделали массу фотографий, уж не знаю, зачем им столько. Мы пробились сквозь них, вскочили в одно из такси, то, что оказалось ближе всех, и поехали прочь. А возле моего дома нас поджидал газетчик-провинциал. Я думал, он уже умотал в столицу, но нет — вот он, собственной персоной.

— Все вопросы — в полицию, — сразу же сказал ему я.

— Нет, это дело полиции не по зубам, — глубокомысленно ответил он. — Вы собираетесь в Вервольф?

— Что ему там делать? — буркнула Тома. — Я же здесь.

— И всё же…

Наверно, правильнее было бы пригласить его в дом, угостить чаем и выслушать, что он там бормочет. Но мне на сегодня уже хватило острых ощущений. Хотелось поужинать вдвоём с любимой женщиной и лечь спать. А ещё одного интервью совершенно не хотелось.