Дело о Короле оборотней (СИ)

Глава 5

Примерно в полдень следующего дня, у меня дома, супруга губернатора орошала слезами счастья собственного сынка, а он в ответ угощал её немыслимыми оскорблениями. Ещё он постоянно заявлял, что он король, и мать с улыбкой подтверждала его права на престол. Он жаловался ей, что я всю ночь его избивал, она дула на ссадины на его лице и целовала их, уверяя, что теперь всё быстро заживут. Я ей объяснил, что её ангельский ребёнок отхватил от оборотня, и это не было чистой ложью — Тома по его физиономии тоже пару раз приложилась.

Уладив со мной все финансовые вопросы, губернаторша ушла, забрав с собой Олега и Васю, и я, наконец, смог кое о чём расспросить напарницу. Вася и так видел и слышал больше, чем нужно. Его интересовало то же, что и меня — почему оборотни беспрекословно нам подчинились. Этими вопросами он так доставал нас всю обратную дорогу, что я уже всерьёз подумывал навешать оплеух и ему. Тома ответила, что похитители — монархисты, а она — дочь королевы, как же им её не слушаться. А я просто и однообразно слал Васю на хрен, больше сказать мне было нечего.

— Стас, тебя здорово беспокоит, почему та женщина тебе подчинилась? — улыбаясь, спросила Тома, она последнее время часто улыбалась.

— И почему же? — буркнул я.

— Монархистка, когда общается с людьми вроде меня, из королевского рода, должна соблюдать древний придворный этикет. Или протокол? В общем, что-то из этого.

— Зачем?

— Стас, они слегка чокнутые. Они хотят восстановить не только трон, а весь образ жизни той эпохи. Сословное деление, каннибализм, турниры с поединками насмерть, закрытые границы, ну, и придворный протокол тоже. Им кажется, что если сделать так, вернётся и счастье. По крайней мере, к некоторым.

— А оно было, это счастье?

— Без понятия. Никто не помнит. Но уверены, что было.

— Я читал, в Империи тоже есть люди, которые считают, будто раньше всё было лучше.

— У вас это в основном старики. Им, конечно, было лучше, когда они были моложе. Так вот, монархисты соблюдают этот протокол, а он гласит, что простолюдины должны беспрекословно подчиняться людям королевской крови противоположного пола.

— Постой, не так быстро. Те двое — монархисты, они соблюдают протокол, поэтому мужчина обязан подчиняться таким, как ты, а женщина — мужчинам-оборотням королевского рода. Я правильно понял?

— Да.

— Откуда он знает, что ты из королевского рода?

— По запаху, Стас. Мы пахнем чуть-чуть не так, как остальные.

— Но ты стояла далеко от него.

— У меня течка, ты забыл? Я благоухаю на всю округу. Иногда даже сама свой запах чувствую, настолько он силён. Не сомневайся, он тоже учуял. И подчинился.

— Это я как раз понял. Я не понял, почему она подчинилась мне.

— Решила, что ты тоже королевского рода.

— Но я человек, а не оборотень! Как можно спутать? Любой способен запросто различить с первого же взгляда!

— Они загримировали губернаторского ублюдка под человека. Почему бы им не поверить, что кто-то загримировал тебя под эльфа?

Что-то она недоговаривала. Считалось, что оборотни никогда явно не лгут. Зато очень даже способны обмануть недомолвками. Та женщина действительно повела себя так, будто я королевский оборотень, но я не похож на оборотня даже в темноте. И уж точно не пахну оборотнем, да ещё и на такую дистанцию. Да и ветер дул слабенький и сбоку, а не от меня к ней. Вряд ли она вообще могла унюхать мой запах, ещё и на фоне волчицы с течкой.

А может, в этом всё и дело? Она не знала, кто я, но раз я заодно с Томой и уверенно приказываю, значит, тоже из королевского рода оборотней? Вышибала на постоялом дворе, увидев Васину бляху, решил, что все, кто с ним пришёл, тоже агенты спецслужбы. Наверно, и с похитителями получилось что-то похожее. Объяснение не очень, но другого у меня нет. Ведь не могли же они там все, и Тома тоже, разыгрывать комедию для меня, единственного зрителя? И ради чего? Неужто ради денег от супруги губернатора?

— Стас, ты уже решил, что я заодно с этой бандой? — со смешком поинтересовалась Тома. — Угадала?

— Почти. Мы с тобой единственные, кто получил доход от похищения ублюдка.

— Не единственные. Ещё Василий. Он раскрыл непростое дело, укрепил репутацию у начальства, и обзавёлся покровительством губернатора. Или у вас в Империи это ничего не значит?

— Ещё как значит, — хмыкнул я. — Ладно, Томочка, чем займёмся?

— Случкой, конечно. Сколько я на лошади проскакала! Читала, у некоторых эльфиек от верховой езды даже оргазмы случаются. У меня — нет, но возбуждает здорово. И при этом течка жизнь тоже не облегчает.

Меня в очередной раз передёрнуло. Никак не привыкну, что она говорит о сексе волчьими словами. Но что поделать, в Вервольфе так принято. Может, и её от каких-нибудь наших обычаев в оторопь бросает. Например, от лжи. Помню, как удивлялась одна девица-оборотень на курорте Люпус-бич, когда туристка из Империи сказала, что ей тридцать пять лет, а потом выяснилось, что пятьдесят два. А когда я объяснил, что многие женщины пытаются занизить себе возраст, и никто их за это не осуждает, раз десять повторила «Это же ложь!», а потом сказала что-то очень неприятное об эльфах.

Но Тома — пограничник, с лжецами она сталкивается каждую свою смену на пропускном пункте. Наверняка давно привыкла. В казино она допрашивала подозреваемых наравне со мной, и очень спокойно относилась к их вранью.

— Может, на пляж съездим? — предложил я. — В смысле, после того самого. Или снова будет дождь?

— Нет, дождя не будет. С удовольствием поплаваю.

— А ты хорошо плаваешь?

— Как волчица, — снова улыбнулась она. — По-собачьи. Не бойся, не утону. А там есть где уединиться?

— Конечно. Найдём, если понадобится.

— Понадобится, не сомневайся.

До пляжа от моего дома примерно полчаса быстрой ходьбы, но я уже считал себя обеспеченным человеком, и мы за пятнадцать минут домчались на такси. Пляж был полупустым, я расстелил на песке одеяло у самой воды, на него мы сложили свою одежду и обувь. Плавки и купальники здесь были не в чести, лишь пара солидных дам с внуками открыли только грудь, остальные, и мужчины, и женщины, купались и загорали обнажёнными. Я предложил сразу пойти в воду, но Тома на мгновение замерла, втягивая носом воздух.

— Где-то здесь девка Василия, — сказала она. — Этот запах ни с чем не спутать.

— Какой запах?

— Она пахнет рыбой. Не совсем рыбой, не такой, как в этой реке или в Тёплом море. Но рыбой.

Я огляделся, но Аллы нигде не увидел. Было несколько девчонок с детскими фигурками, но ни одной со светлыми волосами.

— Где она? — уточнил я.

— Где-то там, — Тома показала вниз по течению. — Ветер оттуда. А что, без неё мы купаться не пойдём?

Плавала она, действительно, по-собачьи, но очень быстро. Я с трудом держался вровень с ней. Она заплыла аж к правому берегу, и когда мы были шагах в трёх от него и нащупали дно ногами, будто из-под земли возникли два вервольфовских пограничника, один — в волчьей форме.

— А, это ты, Тамара, — сказал тот, что сохранял человеческий облик. — Ты можешь вылезти отдохнуть, а вот если вылезет твой дружок — оштрафуем. Имперцам сюда нельзя.

— Привет, Гюнтер, — отозвалась Тома. — Мы не будем выходить на берег. Я только спросить хотела — не знаешь, кого я тогда остановила?

— Ты остановила? Тамара, я по службе сыт по горло ложью эльфов. Давай хоть друг другу не врать. Я видел труп, от него так воняет серебром, что подойти противно. Его эльф убил. Этот, да? — он кивнул на меня.

— Неважно. Я не лгала. Остановила его я. Кто он такой?

— Скажем ей? — спросил Гюнтер у своего напарника-волка.

— Да, — ответил тот. — Не секретно.

— Имя, Тамара, нам не сказали. Он наёмник, частный сыщик без лицензии. А зачем тебе это знать?

— Я приказала ему сдаться, он даже не остановился. Тогда я не удивилась, а потом узнала, что это операция монархистов. А они должны мне подчиняться.

— Не монархист, — пролаял волк. — Их наёмник.

— Ладно, ребята, поплыли мы обратно. Всего хорошего!

— Подожди, Тамара, — попросил Гюнтер. — Расскажи, как тебе там живётся, у эльфов.

— Нормально, — хмыкнула Тома. — А когда течка кончится, станет совсем хорошо.

— Удачи! — пожелал нам волк и почему-то подмигнул мне.

Мы поплыли обратно, а когда вылезли на песок, нас там с нетерпением ждал Вася. На весь пляж он был единственным одетым, и очень многие отдыхающие смотрели на него с осуждением, а то и с ненавистью. На лице работника спецслужбы читалось отчаяние, но в глазах робко светилась надежда.

— Стас, поехали, — плачущим голосом попросил он. — Понимаешь, это снова случилось!

— Опять тигр сбежал?

— Не тигр. Ублюдка снова похитили.

— Ну, и хрен с ним, — отреагировал я. — Всех денег не заработаешь. Пусть им занимается кто-то другой. Меня от него уже тошнит.

— Где это случилось? — резко спросила Тома.

— В городском парке, — начал рассказывать Вася. — Он там гулял с Борисом, старшим братом, и тут налетели два оборотня, самец и самка. Бориса жестоко избили, Олега утащили с собой. Наверно, он уже в Вервольфе.

— Так поехали! Чего мы ждём?

— Никуда мы не едем, — категорически заявил я. — Мы отдыхаем. А ты, Вася, снимай свой дурацкий костюм, на этом пляже он совершенно лишний, и отдыхай. Твоя любовница тоже где-то здесь.

— Алла мне не любовница!

— Всё равно снимай и отдыхай.

Мы вволю накупались, и оба обгорели на солнце едва не до волдырей. Тома справилась с этим просто — перешла в волчью форму и обратно, и вновь стала слегка смуглой. А мне вечером предстояло обтираться спиртом или кефиром, и всё равно несколько дней ходить красным, а потом обожжённая кожа или отшелушится, или облезет.

Когда возвращались, на стоянке такси заметили карету спецслужбы — с огромными перекрещенными мечами на дверцах, синим фонарём на крыше и писающим мальчиком при полной форме в роли кучера. Вася и Алла, стоявшие возле неё, едва нас увидав, стали прыгать и размахивать руками, как потерпевшие кораблекрушение на необитаемом острове из пьесы «Рита и двенадцать пиратов», при появлении, как они думали, спасательного корабля.

Я был не против сэкономить на такси, Тома тоже не возражала, сказала, что рыбный запах Аллы перенесёт спокойно. Сели и поехали. Вася снова пытался меня заинтересовать печальной судьбой мерзкого Олега, но неудачно. Настойчивым он не был, и я забеспокоился — не иначе приготовил какую-то пакость. И точно — поехали мы вовсе не к моему дому и даже не к офису спецслужбы. Вася объяснил это фразой «Так надо», и мне пришлось выбросить его из кареты. Он завопил, гвардеец остановил лошадей, мы с Томой вышли.

— Это тебе даром не пройдёт! — пригрозил мне Вася, горестно разглядывая порванные брюки и ссадину на колене.

— Ах, как это было брутально! — мечтательно вздохнула Алла, не покидая кареты.

— Другого стоп-крана не нашёл? — язвительно осведомилась Тома.

Я посчитал, что добавить мне нечего, и молча зашагал к дому. Тома очень быстро меня догнала и взяла под руку, а потом позволила обнять себя за талию. Она хотела что-то мне сказать о похищенном в третий раз пацане, но я предложил не болтать о делах на улице, где любой нас может даже не подслушать, а просто услышать. Лучше поговорить за ужином.

Но за ужином поговорить не получилось. Когда Тома увидела на леднике сырую телятину, она так жалобно на меня посмотрела, что мне оставалось только улыбнуться и кивнуть. А короткими отрывистыми фразами, на которые только и способны оборотни в волчьей форме, да ещё и с набитым ртом, она не смогла ничего толком сказать.

— После еды, — быстро сдалась она. — Обязательно!

Но мы ещё не закончили с ужином, а демоны притащили нам гостей. Я не сомневался, что Вася меня в покое не оставит, но не думал, что он явится так скоро, да ещё и притащит с собой губернаторшу. Выглядела первая леди Приграничья ужасно — взгляд пустой, глаза красные, по распухшему от слёз лицу, да ещё и с размазанной косметикой. Настоящая убитая горем мать, сына которой похитили третий раз за неделю. Мне её облик показался несколько нарочитым — вчера вечером её выплодка тоже похитили, но она не размазывала по физиономии краску для век и ресниц.

Надо отдать ей должное — поздоровалась и со мной, и с моей напарницей, хоть та сейчас и была волчицей. Зато Васю аж передёрнуло, едва он увидел, как Тома есть сырое мясо. Он постарался стать там, откуда её не видно, но кухня, где мы ужинали, была маленькая, а волчица — большая. Тогда он уткнул взгляд мне в лицо, и внимательно следил, как я ем. Знаю, что многим это мешает наслаждаться трапезой, но мне так просто аппетит не испортишь.

— Небось, жрать хочешь? — спросил я у него.

— Да, я не успел пообедать, и…

— Попроси у Томы, — предложил я. — Сырого мяса много, она поделится.

Васю ещё раз передёрнуло. Тома повернулась к нему, оскалилась и прорычала «Загрызу!». Он отпрыгнул и врезался в спиной в стену. Дом задрожал, окна задребезжали.

— Ещё раз так сделаешь, вышвырну на хрен, — предупредил я.

— Да что ты глумишься над нами? — заорал Вася. — Тебе что, совсем не жалко первую леди и её сына?

— Нет, — честно ответил я, не отрываясь от ужина.

— Станислав, я вас чем-то обидела? — безжизненным голосом спросила губернаторша.

— Вы уже второй раз потеряли своего ублюдка после того, как я вам его вернул. Мне надоело.

Они вдвоём принялись меня уговаривать. Вспомнили, что я служил в разведке провинциальной гвардии, не уточняя, что я там был шифровальщиком, а не полевым агентом. Обещали двойной гонорар, и я ненадолго задумался, откуда у этой семейки столько денег, жалованье-то губернаторское невелико. Не иначе, взятки берёт. Потом Вася стал подробно рассказывать, что он мне устроит, если я откажусь, но совсем не напугал. Закончил он тем, что обозвал Тому нелюдью.

Я вскочил из-за стола, левой рукой схватил его за галстук и уже замахнулся правой, но неожиданно вмешалась Тома. Она ухитрилась схватить мою руку зубами, с которых капала кровь телёнка, и что-то невнятно прорычать вроде «Не трогай его!». Перепуганный Вася извинился, побледнел и съехал по стене на пол. Я вытащил руку из волчьей пасти и стал разглядывать кровь на рубашке, радуясь, что кровь не моя.

— Нужно вернуть! — сказала она, уже куда разборчивей. — Прошу! Не справлюсь. Если одна. Пожалуйста, Стас!

— Ублюдка вернуть? — переспросил я.

— Да. Его. Обязательно!

— Спасибо вам, Тамара, — произнесла губернаторша и протянула ей руку.

— Убери, — оскалилась волчица. — Руки прочь!

— Простите, пожалуйста, — первая леди руку убрала. — Я плохо знаю ваши обычаи. Просто хотела выразить вам свою благодарность.

— Благодарность принята.

— Одна ты, значит, не сможешь, — вмешался в их дурацкий диалог я. — А вдвоём?

— Уверена! Нужен чек. Гонорар!

— Сейчас выпишу, — губернаторша, уже немного пришедшая в себя, села за стол, уставленный тарелками, и занялась чеком.

— Тома, приняв человеческий облик, ты резко всё упростишь. Васю можешь не стесняться — он сегодня полдня смотрел на твоё тело, не отрываясь.

— Зачем ты так, Стас? — подал голос Вася. — Ни хрена я не смотрел! Больно надо…

— А, ну конечно, у тебя же есть Алла. Но ты, Томочка, всё же перекинься, пожалуйста.

— Нельзя. Мясо сырое. Не переварить. Человеческим желудком. Буду рыгать. Не хочу!

Мне не нравится, в каких выражениях эта волчья принцесса говорит о сексе, но о рвоте — совсем некрасиво. Если уж никак не обойтись без её упоминания, неужто так трудно сказать «меня стошнит»? Я уже просил Тому хотя бы при посторонних обходиться без грубых слов, но она искренне не понимает разницы. Ведь это «всего лишь слова, что означают одно и то же»!

— И какого же хрена ты решила жрать сырое? — чуть резче, чем надо бы, спросил я.

— Захотелось. Очень, — волчица приняла виноватый вид. — Глупая, когда течка. Прости!

— Думал, когда течка, хотят чего-то другого, — буркнул я. — Ладно, сколько тебе нужно времени, чтобы переварить эту тухлятину?

— Едем утром. Дилижансом. Успею.

— Кое-что нужно сделать прямо сейчас. Вы понимаете, что кто-то в вашей свите предатель? — спросил я губернаторшу.

— Может, всё-таки нет? — она и сама в это не верила.

— Организовать похищение за полдня без помощи изнутри невозможно.

— Правильно! — поддержала меня Тома.

— Стало быть, едем туда, где вы остановились. Вот только с Томой как быть? У меня нет поводка, как-то раньше не нужен был.

— Только попробуй ошейник! — оскалилась она.

— Ладно, поехали так. Если что, скажем — операция спецслужбы. А вместо бляхи Васькину морду покажем.

До кареты мы добирались долго — губернаторша снова впала в ступор, а Вася здорово хромал, еле шёл. Пожалуй, я погорячился, выбрасывая его на ходу. К тому же стемнело, а фонарь кто-то погасил. Я бы обеспокоился, но Тома сказала, что здесь только двое охранников, из них один эльф. Те самые, что приходили прошлый раз, под дождём. Тот из них, что человек, подбежал к первой леди и помог ей идти. Васе никто помогать не стал.

— Добрый вечер! — поприветствовал Тому охранник-оборотень, не обращая внимания на остальных.

— Привет, — безразлично откликнулась она.

— Я знаю, кто предатель! — неожиданно оживился Вася. — Вот этот нелюдь!

— Дурак, — прокомментировал я.

Оборотень внимательно посмотрел на меня. Довольно жутко — вокруг почти сплошная темнота, и прямо перед тобой горит красным пара глаз. Неделю назад я бы испугался. Сейчас — привык. Глаза Томы, днём карие, ночью точно так же полыхают красным.

— А я тебя видел раньше, парень, — сказал оборотень.

— Ты вчера сюда приходил, — напомнил я.

— Нет. Раньше. Ага! Вспомнил! В парке, там, где тело Арины нашли. Только ты был в полицейской форме.

— Было дело. И что?

— Ничего. Просто вспомнил. Я — Георгий, Жорж.

— Стас, — представился я пожал его протянутую руку, еле нащупав её в темноте. — А сам ты знаешь, кто у вас работает на монархистов?

— Я охранник, а не сыщик.

— Не то спрашивает, — вмешалась Тома. — Не называй. Знаешь, кто?

— Принцесса, не надейся, что я тебе подчинюсь. Я подданный Империи, и даже родился здесь, в Приграничье. Обычаи Вервольфа мне по хрену.

— Жорж, не надо имён, — остановил его я. — Только скажи, знаешь ли ты, кто предал.

— Да, — оборотень отвёл взгляд. — Я-то не дурак.

— Я тоже догадался, — поддержал его второй охранник.

— И я, — присоединилась к ним губернаторша и снова заплакала.

— Вот как! — воскликнула Тома. — Ужас! Не думала на него!

— А мне кто-нибудь объяснит? — жалобно попросил Вася.

— Поехали! Сам увидишь.

— А если я увижу, но всё равно не пойму?

— Тогда дурак!

Вася обиделся и поплёлся к карете. Когда мы отъезжали, охранники губернатора уже вновь зажгли фонари. Понятия не имею, зачем понадобилось их гасить.

Охранник-человек стал на запятки кареты. Жорж разделся, перекинулся в огромного волка и собрался бежать рядом. Я и губернаторша уселись внутри, она — спиной к движению, я — лицом. Тома разлеглась на полу. Вася поначалу отказывался ехать рядом с ней, но я ему предложил на выбор занять второе место на запятках, сесть рядом с кучером, бежать за каретой или заткнуться и ехать внутри. Он возмутился, что Тома не хочет бежать рядом с Жоржем, а волчица объяснила, что ей лень.

Едва Вася устроился на сиденье, Жорж лапой закрыл дверцу, и мы поехали. Вася неотрывно смотрел в окно, видеть он там в темноте ничего не мог, но всё равно смотрел. Губернаторша успела раза три спросить меня, спасу ли я её милого сыночка Олежку, и я раза три ответил, что постараюсь, но ничего не обещаю. Всё это время снизу мне подсвечивал красным похотливый взгляд Томы, она постоянно то лизала мне левую руку, то слегка её прикусывала, не до крови, но чувствительно.

Остановились мы у огромного особняка мэра. Я знал, что его дома нет — уехал на охоту вместе с супругой, зато неожиданно там оказался губернатор. Он и его старший сын, Борис, стояли у ярко освещённых ворот и ждали нас. Физиономию Бориса украшал живописный синяк на левой скуле. Оба смотрели на меня, как на вошь — со смесью презрения и ненависти. У Томы глаза уже не светились, но под её взглядом они всё равно слегка попятились. Жорж тем временем принял человечью форму и даже успел одеться. Впрочем, одежды на нём было мало, так что не удивительно.

— Шеф, этих двоих хозяйка наняла, — доложил он. — А Василий — старший агент спецслужбы.

— Помню его, — буркнул губернатор и через губу бросил мне: — Ты нашёл моего сына?

— Нет ещё, — честно ответил я.

— Чего тогда не ищешь? Если нужны деньги, хоть сейчас выпишу чек.

Вообще-то, я обычно не приступал к расследованию, не получив подтверждения банка, что чек — не просто ничем не обеспеченный клочок бумаги. Но губернатор и его супруга — всё-таки необычный случай. Очень сомневаюсь, что кто-то из них выдаст необеспеченный чек. Это же будет ещё та сенсация, все провинциальные газеты об этом напишут, даже те, что за губернатора.

— Чек я получил, — ответил я, тоже через губу. — Но прежде, чем третий раз вытаскивать из задницы твоего малолетнего мерзавца, нужно обеспечить, чтобы его не спёрли в четвёртый раз. Это было бы уже не смешно. Мне, знаешь ли, не улыбается заниматься им до конца дней. С ним возиться неприятно.

— Олег — не мерзавец! — взревел губернатор. — Ты говоришь о пятилетнем ребёнке!

— Ну, да, конечно, — скривившись, протянул я. — Но сообщника преступников всё равно надо допросить.

— Какого ещё сообщника? Считаешь, кто-то в моём доме им помогал? — губернатор надолго замолчал, потом с трудом произнёс: — Нет, этого не может быть! Это наверняка кто-то другой! Хотя всё указывает…

— Кто? — с отчаянием в голосе спросил Вася. — Почему все кругом понимают, кто тут сообщник нелюдей, а я, офицер спецслужбы — нет?

— Не расстраивайся, — утешил его я. — Ты не один такой. Вон, Борис тоже не понимает.

— Но ты обещал, что я пойму, когда увижу. А я ничего не вижу.

— Теряем время! — рыкнула на меня Тома. — Поторопись! Допрашивай его!

Я не сомневался, что сообщником оборотней-монархистов был Борис. По первому похищению я не знал ничего, но второму и третьему он здорово поспособствовал — утащил к себе в кровать няньку, чтоб не мешала увести мальца, а потом уже сам привёл этого мальца в парк, да ещё и без телохранителей. Правда, я пока не знал, зачем он предал родителей и брата, но это можно выяснить когда-нибудь позже.

— Что вы все на меня смотрите? — возмутился Борис. — Неужто, дурачьё, думаете, что это я им помогал?

Я влепил ему неплохой удар в грудь, он бы упал, если бы я его не придержал за рубашку. А потом прислонил его к стене, и начал лупить уже двумя руками, стараясь причинить невыносимую боль, но при этом ничего не сломать и не отбить. Полицейские называют это допросом третьей степени, они его используют куда чаще частных сыщиков, но и нам иногда приходится. Тома смотрела на всё это безразлично, первая леди плакала, губернатор и телохранители отвернулись, а Вася застыл на месте, пытаясь время от времени что-то произнести, но так и не смог. Как я и ожидал, Борис продержался недолго. Сперва что-то замычал, потом, когда я остановился, заплакал и начал просить родителей, чтобы они его защитили от избиения.

— Признавайся! — потребовал я и в очередной раз вполсилы ударил его в живот. — Во всём! А не то…

Кто убил Арину, меня вовсе не интересовало. Даже если лично Борис. Это дело полиции или спецслужбы. Меня наняли в очередной раз найти мальчишку, а для этого не помешало бы допросить связника похитителей. Да, у них наверняка был связник. Борис должен был кому-то сообщить, что Олега привезли к матери, и он, Борис, попробует вытащить его в парк. Мальчишку же могли отправить прямо в столицу, а то и прикончить по пути, Вася именно это и хотел сделать. Связник, скорее всего, торчал в «Интуристе», и не сбежал, когда мальца выкрали на постоялом дворе и повезли в Вервольф. На всякий случай он остался на месте. Так может, он до сих пор там? Допросить бы его, глядишь, узнали бы что-нибудь новое.

— Я всё скажу, — сквозь рыдания выкрикнул Борис. — Мама, папа, простите меня!

— Ближе к делу! — потребовал я и снова его ударил, на этот раз совсем слабенько, ему теперь и этого было достаточно.

И он заговорил. Всё выложил, без остатка. О том, как он был счастлив раньше, когда родители его любили и уделяли ему внимание. Да, он так и сказал — уделяли внимание. А потом родился Олег, и всё изменилось. Теперь всё внимание, а с ним и любовь, доставались младшему брату. Старший получал лишь крохи, остатки. И тогда он задумал убить малыша. Но задумать легко, исполнить — гораздо труднее. Так исполнить, чтобы не попасться. Потому что если попадётся, родители не простят. И он решил, что нужно не убить, а сделать так, чтобы родители разлюбили младшего. Для этого он рассказал Олегу, что все взрослые — сволочи, и их родители — тоже. А ещё — научил мальчишку материться.

— Вот оно всё было, — закончил Борис, и зарыдал громче прежнего.

— Дальше! — потребовал я.

— А это всё. Честно-честно! Мама, папа, я больше не буду!

— В парк зачем попёрся? Да ещё и без телохранителей?

— Олег пристал, как банный лист, просил, чтобы я ему показал, где Арину нашли. И чтобы без посторонних, потому что так надо. Мы и вышли тихонько чёрным ходом, и в парк. А там на меня напали. Это правда! Не бей меня больше, пожалуйста! Очень тебя прошу!

Я больше не придерживал этого засранца, и он упал на землю, не прекращая рыданий. Хуже всего было то, что я ему поверил. И теперь сам удивлялся — как я мог подумать, что это пустое место могло спланировать третье похищение? Около полудня я передал Олега матери, а Вася отвёз их в этот дом. Борис, узнав, что брат вернулся, должен был быстро составить план, написать записку связнику и отослать её. Потом — уговорить Олега куда-то пойти, туда, где их ждали монархисты, это необязательно парк. Дальше — вернуться домой и рассказать какую-нибудь хрень о нападении. Затем об этом сообщили Васе, и он попёрся искать нас на пляже. И нашёл. Мы только разок успели скупаться, правда, плавали долго. Времени на всё про всё если и хватает, то едва-едва!

Скорее всего, не было никакой переписки. И не тот брат был сообщником похитителей. Я же своими ушами слышал, что Олег рвётся туда, где, как он думает, станет королём. Перед тем, как отдать его мне, женщина сказала ему, что он должен делать — выбраться в парк, там его будут ждать. Ждали, и дождались. Ладно, а как быть со вторым похищением? Допустим, уложить няню в постель старшего брата малец мог. Сказать ей, что тот по ней сохнет, и она с удовольствием отдастся сыну хозяина. А Борис перед ней не устоит, потому что балбес. Но малыш не мог отправить записку, да и написать её — тоже, вряд ли он вообще умеет писать. Откуда же монархисты знали, с какого постоялого двора его похищать?

— Губернатор, кто выбирал, на каких постоялых дворах останавливаться? — спросил я.

— При чём тут это? — удивился он. — Я выбирал, конечно же!

— Вспомни второй ночлег. Почему остановились там, а не где-то в другом месте?

Губернатор морщил лоб, честно пытаясь вспомнить, но у него не получалось.

— Олега укачало, — неожиданно ответил Жорж. — Стас, это его работа? Но он-то откуда знал, что нужно остановиться именно там? Как они ему об этом сказали? Читать-то Олег не умеет.

Хороший вопрос. И есть ещё один такой же — кто и когда надул в уши малолетнему идиоту, что он — король оборотней? Ведь когда я вытаскивал его из Вервольфа, он уже полным ходом болтал эту чушь. Неужели тот наёмник, ныне покойный, что его похитил?

— Жорж, когда малец начал нести хрень о своих правах на престол?

— Я точно не знаю, — неуверенно произнёс оборотень. — С полгода где-то, а может, и раньше, я ведь в основном шефа охраняю, а не его.

— В Столице? Не в имперской, понятно, а провинциальной.

— Да. Это точно.

Выходит, не наёмник. Тогда кто и как? Кто может поболтать с пятилетним ребёнком так, чтобы этого не заметили ни няня, ни телохранитель? Может, собака? Оборотень в волчьей форме вполне мог выглядеть собакой, но… не в Приграничье. Тут мы запросто отличаем, где зверь, а где оборотень. Тогда кто? Доктор? Гувернёр? Кто-то из слуг?

— Чего застыл? — зло спросила Тома. — Это незачем. Его везут. Знаю, куда.

— Молодец! — похвалил я. — А теперь скажи, кто мог спокойно передавать ему инструкции, и чтоб никто ничего не заметил?

— Очень просто! Другие дети!

Я посмотрел на Жоржа, но неожиданно ответил Борис.

— Олег подружился с Вадимом, это ребёнок-оборотень! Там, в Столице! А потом он был здесь! Олег меня задолбал рассказами о нём. Вадим то, Вадим сё…

— Точно, — кивнул Жорж. — Я иногда охранял Олега. Его и няньку. Он играл с другими детьми, среди них были и оборотни. И там, и тут. Но были это одни и те же, или разные, я не знаю. Я следил за взрослыми.

— Четыре года — взрослый! — сказала Тома. — Не щенок!

— Это у вас там так. Здесь по-другому.

— Дурак! Волчонок оттуда. Дело сделал. Ты смотрел не туда!

— Что ж, Ваши Превосходительства, Борис оказался не таким гадом, как мы о нём думали. На этом позвольте откланяться.

— Вот что бывает, когда человеческие дети играют с личинками нелюдей, — подбил итог Вася.

Когда мы вернулись к карете, гвардейца-кучера на месте не оказалось. Тома принюхалась и показала нам направление. Писающий мальчик подтверждал, что его подразделение получило своё прозвище не просто так.

Вася приказал гвардейцу отвезти меня и Тому, а потом вернуться за ним, до такой степени ему было противно находиться в одной карете с оборотнем. Как он собирался терпеть рядом Жоржа, понятия не имею. Наверно, просто забыл о нём. В карете волчица положила голову мне на колени, я гладил её и почёсывал за ушами, а она пару раз ткнулась мордой в то самое место. От калитки до двери дома она зачем-то прошла на задних лапах, давалось ей это непросто, пришлось её поддерживать за переднюю. А едва мы переступили порог, тут же приняла человечью форму, я только почувствовал, как шерстинки втянулись в кожу, и вот я уже держу под локоток обнажённую красавицу.

— Не смотри на меня так, Стас, — хищно улыбаясь, промурлыкала она. — Я понимаю, у меня течка, я излучаю желание, и это на тебя действует. Но есть вещи поважнее случки.

За всё время нашего знакомства это был всего второй раз, когда Тома посчитала что-то важнее секса. Впервые это случилось по ту сторону границы Вервольфа, но тогда она была на службе, и ей надо было срочно сдать смену. А сейчас… Наверно, если бы она действительно хотела заняться чем-нибудь другим, она бы что-нибудь надела.

— И что для тебя сейчас важнее секса? — поинтересовался я.

— Завтра мы едем в Вервольф. Я думаю, ты должен знать, что происходит, зачем мальчишка понадобился монархистам, и что случится, если они сделают то, что хотят. Василий считает, что это нужно держать в секрете, но он идиот, — Тома села на диван и закинула ногу на ногу, и я усомнился, действительно ли она собирается что-то рассказывать, а не соблазняет меня таким извращённым способом. — Возьми стул, сядь напротив и попробуй не думать о моих прекрасных ногах и том, что между ними.

Я принёс с ледника пару кувшинов вишнёвого сока, плюхнулся на стул и попробовал не думать о том, что она перечислила. Это было непросто, но возможно. В конце концов, последние дни недостатка в сексе я не испытывал, даже наоборот, подумывал, что Тома слишком страстная для меня.

— Привыкай, — сказала она. — В Вервольфе ты будешь видеть обнажённых женщин куда больше, чем на диком пляже. У нас одежду носят только если холодно, а сейчас разгар лета. В местах вроде Люпус-бич многие женщины носят купальники. На пограничных переходах, например. А там, куда мы едем, самая закрытая летняя одежда — пояс с оружием и шляпа от солнца.

— Нашла чем пугать. Я часто хожу на пляж, и как-то не бросаюсь на голых женщин.

— Там эльфийки, Стас, — она скривилась от отвращения. — До настоящих женщин им очень далеко. Но ты не переживай, я буду рядом, и от глупостей тебя удержу.

— Слушай, если ты будешь рядом, с чего бы вдруг меня потянуло на других оборотней? Ты вроде собиралась мне рассказать о мерзком Олеге, а не о голых бабах из Вервольфа, неотразимых на вид и на запах. Тем более, одну из них я вижу прямо перед собой. Ты говорила, что его сожрут. Кто, когда, где и зачем?

— Хорошо, переходим к мальчишке. Тот, кто его сожрёт, а это будет один из сыновей королевы, станет королём. Пожирание произойдёт через девять дней, примерно в полночь, в городе Темпл-сити, на алтаре храма Фенрира, в присутствии всех представителей королевского рода, которые пожелают присутствовать. Я ответила?

— Чтобы стать королём Вервольфа, нужно сожрать пятилетнего ребёнка? — не поверил я.

— Не совсем так. Ты что-нибудь знаешь о монархии Вервольфа?

— Только то, что у вас давно республика. Монархии давно нет. Или за последнее время что-то поменялось?

— Ясно. Ничего не знаешь. У нас официально до сих пор монархия, только трон пустует. И пока некому его занять, правят избранные народом президенты. Так гласит закон, а в Вервольфе закон превыше всего.

— Дурацкий закон, — оценил я.

— Согласна. Все согласны. Но отменить его нельзя. Никакой закон отменить нельзя, даже самый дурацкий. Изменить тоже нельзя. Можно принимать новые, но только такие, что не противоречат уже действующим.

— Как это нельзя отменить? А если он устарел?

— Считается, что закон не может устареть.

— А если он с самого начала хреновый?

— Вот это единственный случай, когда законы изменяются. Если статьи закона противоречат друг другу, обе они вычёркиваются. Отменяются. И точно так же, если статьи из разных законов. Запоминай, это важно.

— Запомнил. У меня хорошая память, иначе какой из меня сыщик?

— Отлично. Теперь дальше. Трон в Вервольфе занимает пара. Не один человек, вроде вашего Императора, а пара, он — сын короля, она — дочь королевы. И они должны быть связаны союзом. Ты помнишь, кто они такие?

— Ты говорила репортёрам, что это прямые потомки короля и королевы по мужской и женской линиям.

— Верно. Прямые потомки Первой Королевской Четы.

— А сыновья королевы кто такие? Один из которых собирается сожрать губернаторского ублюдка. И я не уверен, что будет правильно ему мешать.

— Сыновья королевы — это мужчины, прямые потомки королевы по женской линии. Они по запаху почти такие же, как дочери. Я же говорила тебе, что потомки Первой Четы пахнут не так, как остальные?

— Ты говорила о себе. Эти сыновья тоже пахнут не так, как все?

— Да.

— Для полноты картины скажи пару слов о дочерях короля.

— Их нет. Дочь принца — обычная женщина.

— Ясно. Так каким образом пожирание малолетнего гадёныша делает сына какой-то там матери королём?

Тома ненадолго задумалась.

— Пожалуй, лучше будет рассказать тебе всё сразу, а не отвечать на твои вопросы. Ты пока не знаешь, о чём спрашивать.

— Рассказывай, как считаешь нужным, — согласился я. — Только покороче.

— Последние несколько королей были не очень хороши, мягко говоря. И наследники трона — ничуть не лучше. Народ восстал, армия его поддержала. Дворец был окружён, а в нём — королевская чета и многочисленная гвардия, преданная королю. Штурм привёл бы к огромным потерям, у гвардии серебра хватило бы на постройку такого же дворца.

— Есть такое боевое действие, называется «осада».

— Ничего бы не дала осада. Дворец строился как крепость, способная держаться несколько лет. Там свой источник, а подвалы забиты едой. Короче говоря, начались переговоры, и королевская чета согласилась сдаться, чтобы избежать кровопролития. Генерал, командующий восставшими, потребовал, чтобы королей больше никогда не было. И тогда перед отречением от трона король подписал закон, запрещающий случку сыну короля и дочери королевы.

— Какое им всем дело до чужого секса? — удивился я.

— Нужно было исключить возможность создания новой королевской четы, — пояснила Тома. — По законам Вервольфа брачный союз без предварительной случки не заключается. Те пары, что имели право занять трон, отреклись от притязаний на него вместе с королём и королевой, а новых пар больше не возникает из-за запрета. Первым президентом, конечно же, стал тот самый генерал.

— Ты говорила, что тебе запрещён секс с принцем, — припомнил я.

— Да, мне и всем таким, как я. Категорически запрещён. Зато разрешён с любыми эльфами и гномами. Вот я и польстилась на эльфа, — она облизнула губы и призывно посмотрела на меня. — Но это ещё не всё. Ты спрашивал, почему нужно сожрать ублюдка, чтобы стать королём. Сейчас расскажу, — она допила сок и улыбнулась. — В горле пересохло от разговоров, хочется уже кое-чего другого.

— Давай, заканчивай побыстрее, — попросил я и налил ей сока из второго кувшина.

— Ну, слушай. Задолго до того, как свергли последнего короля, Вервольфом правил один не то подлец, не то сумасшедший. Очень переживал, что после него кто-то займёт трон. Чтобы этого не случилось, он под разными предлогами перебил всех сыновей короля. Кого казнили непонятно за что, кого убили неизвестные разбойники, а кто и умер от непонятных болезней.

— Знакомое дело. Я же в провинциальной разведке служил, шифровальщиком. Через меня много донесений и приказов проходило. Немало их было как раз о «случайных» смертях. Так это провинциальный уровень, а представь, что творится на имперском!

— Ты сейчас не выдаёшь секреты? — обеспокоилась Тома.

— Да какие это секреты… Все всё знают, разведка Вервольфа — тем более. Да и срок истёк давно. Так что, перебил он всех возможных наследников, но монархия сохранилась?

— Скажем так, её сохранили. В те времена никто и думать не смел о бунте против короля. Считалось, что бунтовщиков съест Фенрир, это бог у нас такой. Терпели этого мерзавца на троне ещё и потому, что были уверены — плохой король лучше, чем вообще без короля. И вот ждали, ждали и дождались смерти королевы. Правят пары, а не отдельные люди. Он утратил право на трон, но продолжал называть себя королём. И тут на него напал один из сыновей королевы. Не той, что умерла, а вообще.

— Я понял. Продолжай.

— Его мать король убил, и он хотел отомстить.

— Ты говорила, он убивал принцев, а не принцесс, — напомнил я.

— Он убивал и тех, и этих. Только мужчин извёл полностью, а женщин — нет. И вот мститель застал его врасплох в храме, убил и сожрал. Не кривись, времена такие были. Империя твоя тогда тоже не была образцом гуманизма. В общем, на трон садиться некому, нет ни одной подходящей четы. А король срочно нужен. Тогда собирается Совет рода, это все принцы и принцессы, только принцев почти не осталось, только сыновья королевы. Совет вправе принимать законы, если трон пустой. И они решили, что лучшим королём будет мститель, тем более, он уже был в союзе с дочерью королевы. Но такая чета не может претендовать на престол.

— Я так понял, никакая не могла, раз он всех принцев перебил. Но, Тома, как понять, что лучший правитель — каннибал?

— В те времена людоедство не считалось чем-то плохим. В общем, Совет рода принял тогда закон, что если сын королевы сожрёт того, кто не король, но называет себя королём, в определённую дату и определённое время, в храме Фенрира города Темпл-сити, а трон в это время будет свободен… то он получает все права сына короля.

— Ни хрена себе список условий! — присвистнул я. — Это для того, чтобы такое пореже повторялось?

— Конечно. Считалось, что эти условия никогда не будут выполнены. Тем более, что я не назвала ещё одно, последнее. Назвать, или сам догадаешься? Попробуй, ты же сыщик. С логическим мышлением у тебя всё должно быть замечательно.

— У съеденного на плече было родимое пятно в виде пентаграммы, — ни секунды не сомневаясь, выпалил я.

— Верно. Причём именно на левом. Теперь понял? Сын королевы, состоящий в союзе с дочерью королевы, сожрёт мальца, и по закону образует чету, имеющую право претендовать на трон. И вот тут ему потребуется вооружённая поддержка, потому что сейчас Фенрира уже никто не боится. Убьют запросто, а он этого, понятно, не хочет.

Следующий рассвет мы с Томой встретили, ожидая на вокзале международный дилижанс, что ехал до какого-то мелкого городишки в Вервольфе. Есть и прямой дилижанс до Темпл-сити, но он идёт кружной дорогой и с долгими остановками на всех туристических достопримечательностях, так что с пересадкой получится куда быстрее.

Провожали нас Вася и Алла. Девушка смотрела на меня со слезами на глазах, явно считая, что из поездки я не вернусь. Моё чутьё тоже подсказывало, что это вполне возможно, но я старательно отмахивался от его предупреждений. А Вася всячески напоминал, что если мне не удастся вернуть мальчишку в семью, ради блага Империи я должен любой ценой его прикончить. Спецслужба оказала мне всю возможную поддержку — Вася продиктовал мне адрес имперского консульства в Темпл-сити, который я бы запросто узнал сам, спросив в городе любого полицейского.

Говорил он непрерывно и очень нудно, ненадолго умолк лишь раз, когда Тома повернулась к нему. Доблестный агент сжал губы и демонстративно стал смотреть в другую сторону. Она сплюнула ему под ноги и пробормотала в его адрес какое-то ругательство, достойное мерзкого Олега, давая понять, насколько ей противно находиться рядом с ним. Алла попыталась что-то сказать в защиту шефа, но глянула Томе в глаза, и решила промолчать.

Вася продолжал бубнить что-то своё, а я, чтобы отвлечься, стал рассматривать Тому. Оделась она обычно — всё тот же купальник, за него и взгляду не зацепиться, такой крохотный, а вот сандалии я видел на ней впервые, причём не смог понять, как они держатся на ногах. Никаких ремешков, единственный штырёк без шляпки между пальцами, и всё. Но не спадали, держались надёжно.

— Своим горящим взглядом, Стас, ты мне ноги сожжёшь, — насмешливо бросила она мне, даже не знаю, как заметила, вроде смотрела в другую сторону. — Я уж как-нибудь потерплю, но если будешь так смотреть на других женщин — беды не миновать.

— Загрызут? — спросил я, только чтобы не молчать.

— Не они. Я. Даже не сомневайся.

— Ты сучья нелюдь! — неожиданно выкрикнула Алла, заревела в голос и убежала, закрывая лицо руками.

— Она тоже ревнивая, — фыркнула Тома. — Хотя, раз пахнет рыбой, должна иметь холодную рыбью кровь. — А она в тебя влюбилась. Видать, Василий её не совсем удовлетворяет.

— Малолетка же! — напомнил я.

— Василия это не остановило.

Вася, наконец замолчал, отвернулся от нас и стоял, тяжело дыша и сжимая кулаки. Уши у него покраснели, невидимое мне лицо — наверняка тоже. Мне показалось, что он собирается затеять драку, но не знал, со мной или с Томой. В любом случае, не очень хорошая идея — кругом полно людей, как всегда на вокзале, есть среди них и оборотни, к тому же рядом прогуливается полицейский патруль из двух констеблей. Чуть какая-нибудь заварушка с нашим участием, и всё, наш дальнейший путь проляжет уже не в Вервольф, а в полицию.

— Едет наш дилижанс, — нараспев произнесла Тома. — Драк не затевать!

И действительно, подкатил огромный экипаж, запряжённый четвёркой крупных лошадей. На дверце нарисованный волк выл на квадратную луну, а под ним красовалась надпись «Транспортная компания Квадратная луна, Вервольф», причём в двух экземплярах — нашими буквами и готическим письмом. Кучеров было двое, мужчина и женщина, на нём были плавки, на ней — купальник, примерно такой же, как на Томе. Он спрыгнул на землю и умчался в здание вокзала, его напарница степенно спустилась, открыла дверь и выпустила приехавших пассажиров, четверых людей-мужчин и троих оборотней.

— Короткая стоянка, не выходим, — крикнула она в дверь дилижанса и пошла к багажнику выдать вещи приехавшим, а заодно и положить туда наши.

Лица пассажиров-людей были мне знакомы, я даже вспомнил имя одного из них, а они все знали, что я Станислав, потому что моя физиономия уже несколько дней не сходила с газетных страниц. Каждому я ответил, что поживаю я неплохо, а об остальном говорить не могу — профессиональная тайна. Едва они разошлись по своим делам, женщина-кучер взглянула на билеты, забросила в багажник наши сумки, и сказала, чтобы мы садились в дилижанс, отправление скоро. Запирая багажник, она бормотала себе под нос «Неожиданный запах от эльфа, но какое мне дело?». Я бы ещё её послушал, но тома поволокла меня внутрь.

Тем временем за работу принялась обслуживающая бригада — трое, одеты одинаково, и у каждого на спине символ квадратной луны. Двое занялись лошадьми, а третий тыкал маслёнкой в каждую щель на экипаже. Все люди, не оборотни. Неудивительно — транспортники Империи в Вервольфе тоже нанимают местных, а не тащат земляков за многие вёрсты. Я раньше никогда не ездил дилижансами оборотней, но особой разницы с имперскими не увидел.

В дилижансе сидели четверо оборотней, две пары, все в обычной для них пляжной одежде. Не для дикого пляжа, для обыкновенного. Один из мужчин поклонился Томе, она в ответ небрежно кивнула. Женщина, что была с ним, уставилась на меня с удивлением, это было необычно, я знал, что оборотни редко показывают эмоции посторонним. Она беззвучно шевельнула губами, но я немного умел читать по губам, и прочитал «Эльф?». Непонятно, что её изумило. Только что из дилижанса вышли четверо людей, что такого необычного, если вместо них зашёл ещё один? Мы, в конце концов, на территории людей, нас тут куда больше, чем оборотней, даже если к ним добавить полукровок.

В салон дилижанса заскочил кучер-мужчина с двумя кипами городских газет и сеткой, набитой бутылками с ледяным соком. Мы с Томой, как и остальные пары, купили по одной газете, но сок покупать не стали — прихватили из дома свой. Кучер не проверял чеки, сумма того не стоила, сунул их себе в плавки и полез на козлы к напарнице. Ничего особенного, да только мы уже не только тронулись, но и набрали немалую скорость. Я бы так лазить не рискнул. Хотя что ему грозит, даже если сорвётся? Перекинется в волка и обратно, и снова все кости и разорванные кишки целы. Разве что сразу насмерть убьётся, тогда всё.

Пока я думал о технике безопасности для оборотней, Тома развернула газету и фыркнула, сразу возмущённо и восхищённо. Я глянул, что её так взбудоражило, оказалось, её собственные фотографии. Фото было два, на обоих мы с ней стояли рядом, и на втором она была волчицей, но на задних лапах. Кто-то вчера снял очень удачный кадр. Сходство волчьей и человечьей форм Томы было схвачено великолепно. Остальные пассажиры, тоже развернувшие газеты, уставились на нас и зашептались, я смог разобрать только «Станислав» и «Тамара».

Посмотрел ту газету, что досталась мне. Фотографии здесь были другие — мы с Томой на диком пляже. На всех трёх фото видно, что обнажённые, но, как дань приличиям, ни на одном кадре нет ни наших причинных мест, ни задниц, ни сосков Томы. Сравнил свою фигуру на фотографиях с фигурами мужчин-попутчиков, и в очередной раз не смог понять, что такого Тома во мне нашла, чего нет в её соплеменниках. Ведь для пограничников Вервольфа люди даже не экзотика, они нас видят помногу каждую смену.

Статья, растянувшаяся на несколько полос, меня неимоверно удивила — так хорошо ни один из наших писак никогда не работал. Что стиль, что содержание — городские так не умеют. Глянул подпись, и всё стало ясно — автором был тот провинциальный репортёр, что недавно брал у нас интервью. Об освобождении Олега на постоялом дворе он писал так, будто лично там присутствовал, причём сразу во многих местах. Мне даже показалось, что он поговорил и с похитителями, настолько правдоподобно он восстановил все их действия и их возможные причины. По крайней мере, указал, что похитительница повела себя так, будто частный сыщик Станислав — принц оборотней, то есть, беспрекословно ему подчинилась, хотя её положение вовсе не было безвыходным.

Следующее похищение было описано не так подробно, автор извинился, сообщив, что пока многое не знает, и тем не менее, высказал предположение, что сообщником похитителей был сам Олег. Написал, что доказательств против пятилетнего ребёнка у него нет, но никаких других объяснений происходящему он, репортёр, не видит, и готов извиниться, если ошибся. Я не сомневался, что извинения не понадобятся. Дальше он описывал, зачем оборотням понадобился именно этот ребёнок, и мне показалось, что автор слушал и стенографировал рассказ Томы — получилось едва ли не дословно. Но этого не могло быть — когда она рассказывала, номер уже полным ходом печатался.

Завершалась статья прогнозом, что произойдёт, если Олега действительно сожрут. Не рискну судить, насколько прогноз вышел верным, в таких случаях говорят «жизнь покажет», но я не увидел утверждений репортёра, которые можно уверенно назвать чушью.