Дело о «карикатурах на пророка Мухаммеда»

Дорога к Богу

Во время карикатурного скандала исламские лидеры всего мира как один заявляли, что оскорблены больше миллиарда мусульман. Несомненно, многие почувствовали себя оскорбленными независимо оттого, видели они рисунки или нет. Но, несомненно, были и те, кого возмутило, что от их имени высказывалось мнение, о котором их даже не спросили. Подобные манипуляции общественным мнением фактически стали основной причиной решения мусульман в ряде европейских стран публично заявить о своем праве сменить религию, хотя это "преступление" в некоторых странах исламского мира карается смертью. Но и среди европейских мусульман многие считают, что переход из ислама в другую религию неприемлем, а потому должен строго наказываться. Важно отметить, что, провозглашая всех жителей исламских государств мусульманами, хотя часть из них исповедуют христианство, иудаизм, индуизм, буддизм либо придерживаются агностицизма или атеизма, общественность игнорирует подавляющее "большинство" и сводит конфликт к упрощенному "мы против них".

Одним из тех, кто совершенно точно оскорбился "карикатурами на пророка Мухаммеда" как за себя, так и за своих братьев по вере, стал молодой человек из Туниса. Он был настолько оскорблен, что, по словам датской полиции, решил убить семидесятидвухлетнего тогда Курта Вестергора, нарисовавшего пророка с бомбой в тюрбане. Молодой человек по имени Карим Серенсен приехал в Данию в 2000 году и женился там на молодой датчанке, с которой встретился в своем родном городе Сусе — популярном туристическом центре Туниса, расположенном на побережье Средиземного моря.

Карим, которому в тот момент едва исполнилось восемнадцать, давно мечтал уехать из Туниса, чтобы начать новую жизнь. Это ему удалось, однако светлое будущее, на которое он надеялся, так и не наступило. Спустя семь лет рано утром 12 февраля 2008 года его арестовала Полицейская служба разведки в одном из пригородов Орхуса. По словам властей, молодой человек и два его сообщника — гражданин Дании марокканского происхождения и другой выходец из Туниса — готовили покушение на Курта Вестергора. Полиция сообщила, что убийство художника планировалось осуществить через удушение с использованием приемов, которые Карим изучал в спортивном зале на занятиях по шутфайтингу в рамках подготовки бойцов элитных подразделений. Дома у Карима сотрудники правоохранительных органов нашли пистолет и два топора, а также обнаружили на календаре отметку — имя и домашний адрес Курта Вестергора. Полиция полагала, что убийство намечено на ближайшие дни. В доме одного из тунисцев хранилась крупная сумма денег, по словам его супруги предназначенная для покупки нового автомобиля. Вероятно, злоумышленники собирались воспользоваться ею, чтобы после покушения сбежать в другую страну. Гражданина Дании отпустили вскоре после предъявления обвинения, а обоих тунисцев в административном порядке выслали из страны. Адвокаты подали апелляцию — якобы их подзащитных ждут пытки, если они снова окажутся в Тунисе.

Спустя несколько недель после ареста злоумышленников я встретился с Каримом в полицейском участке в городе Кейе. Инициатива исходила от меня. Я связался с его адвокатом, попросив организовать интервью с его клиентом для газеты "Юлландс-Постен". Как ни странно, Карим согласился встретиться. Он надеялся в этом интервью убедить датчан, что не собирался лишать Курта Вестергора жизни: "Я немного удивился, узнав, что вы хотите прийти, а потом подумал, что это мой шанс рассказать о своих мыслях. Я видел вас только по телевизору и, как вы понимаете, никак не мог принять участие в дискуссии".

Когда я позвонил в Полицейскую службу разведки, чтобы договориться о времени интервью, сотрудники спецслужбы сначала приняли это за розыгрыш. Когда все вопросы разрешились, меня попросили приехать в следственный изолятор за час до встречи. Полиция хотела минимизировать риски на случай, если Карим захочет сообщить о моем визите своим братьям по вере. Вечером накануне интервью мне позвонил сотрудник спецслужбы и попросил приехать еще раньше и выйти на другой станции, где он собирался меня встретить. Представитель ПСР позвонил еще раз, когда я уже ехал в город Кейе, находившийся в добром получасе езды от Копенгагена. Он объяснил, где припарковал свою машину, назвал ее марку, цвет и номер, а также сказал, что одет в черные брюки и черную куртку. Я быстро нашел его и сел в машину, где представитель спецслужбы попытался отговорить меня от интервью. "Для того, кто смотрит интервью, вы либо преступник, либо жертва — в зависимости от того, на чьей он стороне. Наша задача — обеспечить вашу безопасность, поэтому я обязан попытаться уговорить вас отказаться от интервью". Я вежливо отклонил его предложение, после чего сотрудник ПСР позвонил своему начальнику, и мы направились в сторону Кейе. Он сообщил, что из соображений безопасности встречу перенесли из следственного изолятора в полицейский участок. По дороге сотрудник рассказал, что в помещении будут находиться трое вооруженных полицейских и что мы с Каримом будем сидеть на разных концах широкого стола, чтобы никто из нас не смог дотянуться друг до друга. Нас должны были ввести внутрь через разные двери. Если произойдет что-то непредвиденное, я должен следовать за сотрудником спецслужбы. Двое других займутся Каримом.

Когда мы приехали в участок, представитель службы безопасности описал мне внутреннее устройство здания, объяснив, каким путем нам предстояло выйти из него в случае чрезвычайной ситуации: из помещения на втором этаже в одном конце здания по коридору в противоположную часть, вниз по лестнице на первый этаж и затем по соответствующему коридору в другой конец участка, где уже предстояло решать, что делать дальше.

В центре помещения стоял стол, два кухонных стула по его сторонам и офисное кресло у стены, где расположился сотрудник ПСР, в то время как двое полицейских встали за спиной Карима. Окна были занавешены тканью, через которую пробивался яркий солнечный свет. Я поставил на стол диктофон и вынул блокнот с вопросами. Карим оказался невысоким, крепким, со свободными движениями, очевидно хорошо тренированным. Он был коротко подстрижен, носил остроконечную бородку и немного напоминал французского футболиста Зинедина Зидана. Улыбка обнажала гладкие белые зубы. Мы пожали друг другу руки. Он был одет в голубую толстовку с капюшоном, джинсы и синие тапочки. Напряжение, с которым мы изучали друг друга, исчезло, когда мы начали беседу. Карим был вежлив, общителен и быстро реагировал на все мои вопросы. Он был похож скорее на открытого и свободно мыслящего человека, нежели на интроверта или фанатика, отвечал с готовностью, не выказывая никаких признаков злости или отчаяния в связи с ситуацией, в которой оказался. Я подумал, что Карим мог быть одним из моих учеников-иммигрантов, которым я много лет назад преподавал датский язык. Образцовый ученик, которого я ставил бы в пример всем остальным.

Я пришел не затем, чтобы расспрашивать его о покушении на Курта Вестергора, которое он, как утверждалось, планировал. Тогда, в начале апреля 2008 года, служба безопасности, беспокоившаяся за своих осведомителей, не хотела раскрывать все подробности того, что произошло, и мне оставалось лишь выслушать его версию истории. Но меня больше занимало его прошлое, кем он был, что привело его в Данию и что случилось с ним после того, как он приехал в страну. Он говорил о своей невиновности, клялся прессе, что понятия не имеет, кто такой Курт Вестергор и где он живет. Как впоследствии доказала полиция, его слова были ложью.

История Карима началась с несчастливого брака его родителей. Отец, почти алкоголик, напившись, нередко бил жену. Побои были настолько жестокими, что Карим родился на два месяца раньше срока. Большую часть времени отца дома не было. Он работал механиком, а мать — декоратором. По словам Карима, ее насильно выдали замуж. Для нее это был повод уйти из дома, где с ней обращались как с рабыней. Ее семья не хотела, чтобы она получала высшее образование вместо того, чтобы работать. Жизнь матери не стала легче, когда брак закончился разводом (Кариму тогда исполнился один год). Мать воспитывала его одна. Жили они бедно, мать не могла найти постоянную работу и перебивалась временными заработками. Денег настолько не хватало, что иногда им было нечего есть. Несколько раз Кариму и его матери приходилось переезжать, поскольку отец разыскивал их, чтобы похитить сына. Он также пытался через суд добиться права воспитывать своего ребенка. Карим и его мать почувствовали себя в безопасности только после ареста отца в Марокко, где у него в машине обнаружили двадцать килограммов кокаина. По словам Карима, его отец был связан с итальянской мафией. "Мы испытали тогда огромное облегчение", — сказал он, улыбнувшись.

Карим хорошо учился в школе. Он много читал, потому что мать не могла купить телевизор. Сначала он принялся за арабскую литературу, затем выучил французский язык, расширив свой кругозор. Никто в семье не был особо религиозным и не ходил в мечеть. Карим хотел стать астронавтом. В переходном возрасте он начал заниматься боевыми искусствами и изучать восточную философию. Он читал все, что попадалось ему под руку, о религии и мифологии в Древнем Китае и Японии. В восточных учениях ему особенно нравилось стремление к дисциплине и самоконтролю. "Занятия восточными единоборствами открыли для меня новый мир, в котором меня привлекала не столько религия, сколько то, что мастера древности использовали ее в качестве инструмента для обретения духовной силы".

Несмотря на хорошие оценки в школе, Карим сомневался, что в Тунисе у него есть будущее. Вокруг он видел лишь коррумпированное общество со сложной иерархией. Независимо от способностей, никто не мог чего-то добиться без денег и связей. Он видел, как его мать работает изо дня в день, но толку от этого нет. Также Карим привык бояться полиции. При ее появлении он инстинктивно убегал, так как рисковал получить побои или провести ночь за решеткой, хотя и не совершил ничего дурного. Карим по-прежнему много читал, но мечты о карьере ученого или писателя пришлось оставить. Вместо этого он сделал ставку на единоборства, всерьез занялся шутфайтингом — смесью тайского бокса и борьбы — и надеялся выиграть путевку в лучшую жизнь за границей. Но конкретных планов Карим не строил, пока его не вынудило уехать неприятное событие.

"Однажды мама вернулась домой подавленной. Она какое-то время работала, и мы ждали, когда ей выплатят зарплату. Было очень теплое лето. Она шла пешком всю дорогу и смертельно устала. Придя домой, она разрыдалась и сказала, что ей не заплатили за работу. Я не мог видеть ее такой расстроенной, поэтому вышел на улицу. Я был в бешенстве и думал, что мне нужно как можно скорее убираться из Туниса", — вспоминал Карим.

Знакомый из Алжира, который раньше жил во Франции, рассказал ему об Иностранном легионе. Он считал, что у Карима с его опытом единоборств были неплохие шансы туда поступить. Для самого Карима важнее всего была возможность помогать матери деньгами и получить через пять лет французское гражданство. "Иностранный легион открывал для меня совершенно новые возможности".

Карим стал собирать нужные документы. На одной из справок требовалась подпись отца, но он не откликнулся на обращения. В это время Карим познакомился с датчанкой из Орхуса, отдыхавшей в Тунисе. Она влюбилась в него и за следующие полгода несколько раз приезжала к нему в гости. Женщина, которая была старше Карима на несколько лет, пыталась отговорить его от поступления в Иностранный легион и пригласила в Данию отпраздновать Рождество и Новый год по датским традициям. Они поженились, он взял фамилию жены, получил вид на жительство и разрешение на работу в Дании. Карим хотел найти работу, но его жена была против, поскольку лишилась бы пособия. Тогда он пошел на курсы датского языка и начал получать социальное пособие. Также Карим записался в клуб шутфайтинга в Орхусе и быстро прославился в Дании. Его считали большим талантом. "Я думал о том, чем мог бы заниматься. Ответ был: единоборства, поэтому я сделал ставку на спортивную карьеру, а затем, после окончания языковой школы, пошел на курсы охранников. Я очень хотел стать телохранителем".

Карим нанялся охранником на одну из дискотек Орхуса и попал в криминальную среду. Он начал пить и курить гашиш, и на тренировки оставалось все меньше времени. Он развелся с женой, спал днем, питался как попало и очень скучал по матери. Начальник рассказал ему, что можно получить работу телохранителя принцев Саудовской Аравии во время их поездки в Германию и Швейцарию, для чего он вполне годился, поскольку знал арабский и французский. Однако с началом войны в Ираке охранное агентство прекратило свою деятельность в Европе и переехало в Ирак. Тем временем Карим был осужден за участие в драке перед дискотекой, где он работал. Он приложил разбушевавшегося гостя об асфальт, после чего был вынужден отбывать шестидесятидневный срок в тюрьме открытого типа, где еще сильнее пристрастился к гашишу. Со свидетельством об отбывании уголовного наказания Кариму стало еще сложнее найти постоянную работу. "Я не знал, что мне делать со своей жизнью. Все катилось к черту, и я не видел способа решить свои проблемы".

Карим только что начал жить с другой женщиной, у которой был маленький ребенок. Поначалу он уделял семье очень много времени, но постепенно жена, к его недовольству, нашла новых подруг и пристрастилась к вечеринкам. В то же время Кариму было невыносимо зависеть от женщины, которая всем его обеспечивала. Летом 2005 года они отправились в Тунис, чтобы проведать мать Карима. Там он решил положить конец злоупотреблению гашишем, обратившись вместо этого к религии. Карим начал молиться пять раз в день, а вернувшись домой, стал регулярно посещать мечеть на улице Гримхойвай в квартале Геллеруп к западу от Орхуса, где можно было встретить многих мусульман-радикалистов: заключенного Гуантанамо Слимане Хаджа Абдеррахмане, марокканца Атмане Мехери, которого выслали из Дании за участие в ограблении банка на Фредериксберг (и чьи деньги предположительно пошли на поддержку террористов), выходца из Сирии Абу Рахеда эль-Халаби, который, по данным испанской полиции, поддерживал связи с организаторами теракта в Мадриде в 2004 году. Духовным лидером и проповедником в мечети был шейх Райед Хлайхель, имам палестинского происхождения, который изучал ислам в Медине в Саудовской Аравии. "С помощью религии я хотел дисциплинировать себя. Еще мальчиком я видел, как другие восхищались теми, кто молился и ходил в мечеть", — рассказывал Карим.

Впервые Райед Хлайхель привлек к себе внимание общественности в феврале 2005 года, когда во время пятничной молитвы назвал исламскую традицию полностью закутывать женщин в одежду "божественным распоряжением". Он также призвал опасаться тех из них, кто ходит к парикмахеру или использует сильные духи, заявив, что "женщины могут быть орудием сатаны против мужчин". Хлайхель предостерегал мусульман от участия в демократических выборах, ссылаясь на религиозные предписания, а во время карикатурного скандала требовал окружить газету "Юлландс-Постен" атмосферой ненависти. Он полагал, что ею управляют евреи, участвующие в заговоре против ислама.

Весной 2006 года во время пятничной молитвы Хлайхель заявил, что люди вроде Курта Вестергора никогда не обретут Божьей милости и что угроза смерти в качестве наказания за богохульный рисунок должна преследовать художника всю оставшуюся жизнь: "История не прощает. Если она не оправдывает тебя сегодня, то не сделает это завтра. Самое важное, что у тебя нет пути назад. Дело, которое взбудоражило весь мир, справедливо, и мы будем твердо служить ему и продолжать его, пока всемогущий Аллах не позволит нам решить его".

Еще до отъезда из Дании осенью 2006 года во время одной из своих последних пятничных молитв Хлайхель озвучил плохо скрытую угрозу тем, кто вздумал бы повторно опубликовать рисунок Вестергора или совершить богохульство в какой-либо другой форме. Карим присутствовал на этой проповеди. "На нашей стороне Аллах, а того, на чьей стороне Аллах, невозможно победить. Мы любим смерть и пожертвуем собой перед стопами Его посланников, поэтому прекратите повторять трагедию, поскольку она также станет таковой для вас и всего мира".

Именно в такой среде одинокий, разочарованный и пока не нашедший себя Карим обрел новую идентичность, поднявшую его над неверными, среди которых он жил и которые, как ему казалось, его унижали. Он восхищался Райедом Хлайхелем, считая его своим духовным лидером и авторитетным толкователем ислама: "Он умный человек. Он понимает, что происходит в эпоху, в которую мы живем. Я однажды спросил его об 11 сентября и теракте в Лондоне в 2005 году, и он сказал, что нельзя убивать невинных людей, сославшись на места в Коране и хадисы, устанавливающие правила поведения на войне. Кроме того, нельзя поднимать руку на детей, женщин, стариков и безоружных, а также разрушать здания и природу. Он считал, что теракты навредили и мусульманам, и "неверным"".

Пока духовные взгляды Карима становились все более радикальными, дома у него дела шли просто отвратительно — произошел разрыв с еще одной датчанкой. Совсем недолго он жил с девушкой, которую давно знал, но отношения снова не сложились, и он наконец решил переехать в Копенгаген и все начать заново. "Мне нужно было уехать, просто вырваться из среды, где курили гашиш".

В Копенгагене он встретил афганца, состоявшего в группе радикальных мусульман, которых позже, в 2007 году, арестовали на улице Гласвай на северо-востоке Копенгагена и затем обвинили в подготовке терактов на территории Дании. Афганец был осужден на семь лет тюрьмы, по истечении которых его депортировали из страны, поскольку он не имел датского гражданства. Лидер группировки, датчанин пакистанского происхождения, получил двенадцать лет тюрьмы. Ранее он проходил подготовку в тренировочном лагере в северном Вазиристане, в Пакистане, где располагалась новая штаб-квартира Аль-Каиды.

Карим переехал жить к знакомому и начал посещать мечеть на улице Хеймдальсгаде в районе Нёрребро, куда ходили многие осужденные за терроризм. Кто-то посоветовал ему избегать этого места, за которым наблюдали сотрудники ПСР, и Карим стал проводить часть времени в сомалийской мечети. Другой знакомый порекомендовал ему съехать из общежития, где также появлялись люди, подозреваемые спецслужбой в подготовке терактов и находившиеся под наблюдением. "Я вообще никого не знал. Поначалу я перебивался временными заработками, а в остальное время сидел и ждал, пока мне предложат какое-нибудь дело, и во время ожидания начал ходить в мечеть".

Я достал из сумки копию страницы газеты с "карикатурами на пророка Мухаммеда" и спросил Карима, не может ли он их прокомментировать. Он не возражал. Он сказал, что увидел рисунки буквально сразу же после их публикации 30 сентября 2005 года, но солгал, что видел их только один раз (позже полиция сообщила, что рисунки хранились у него на компьютере и он нередко пересматривал их). "Я подумал: что это значит? Рисунки высмеивают пророка. Этого я не мог понять и ничего конструктивного в них не видел", — описывал Карим свое первое впечатление от карикатур. Он был раздражен и зол на "Юлландс-Постен" за то, что она оскорбила многих людей: "Никого нельзя так оскорблять. Если твои рисунки должны помогать борьбе за свободу слова, они не должны оскорблять чувства других людей, а если уж ты кого-то оскорбил, то как минимум должен попросить прощения".

Карим приравнял публикацию "карикатур на пророка Мухаммеда" к сожжению датского флага. Население Туниса по-разному относилось к своим государственным символам, но он заметил, что Даннеброг имеет большое значение для многих датчан. Во время праздников они развешивали его повсюду: в автобусах и других общественных местах, дома в садах, на балконах и в гостиных. "В "Юлландс-Постен" хорошо знали, что те рисунки оскорбят многих. Думаю, вы это сделали, чтобы спровоцировать других и поднять шум. Мусульмане получили такое сообщение: "Вот что мы думаем о вашей религии!" — и восприняли его как провокацию. Можно ведь было сделать рисунки и в более нейтральном и конструктивном стиле".

— Как ты понимаешь рисунок Курта Вестергора?

— Он говорит мне, что мусульмане думают лишь о том, как взорвать всех остальных. Мусульмане всего мира видят голову, которая должна представлять пророка, и бомбу, которая вот-вот разорвет ее на части. Я почти на сто процентов уверен, что большинство мусульман думает так же. Я в чем-то даже понимаю старика, нарисовавшего это, поскольку насилие и бомбы — это единственное, что СМИ сообщают ему об исламе. Поэтому он думает: "Ну да, таковы мусульмане и таков пророк, который вдохновляет фанатиков на их деяния", — однако Мухаммед совершенно другой.

— Что бы ты сказал Курту Вестергору, если бы он сидел здесь вместо меня?

— Я бы выразил сожаление, что наши с ним жизни разрушены. Возможно, я предложил бы ему больше читать о пророке. Многие на Западе стали по-другому воспринимать Мухаммеда, познакомившись с его историей.

— Есть ли что-то, о чем ты сожалеешь?

— Я, наверное, немного сожалею, что оказался среди людей с экстремистскими взглядами. Все произошло именно так по серьезным причинам. Это был мой способ понять, что правильно, а что нет. Я считаю, что нужно познавать мир на собственном опыте и не замыкаться в себе. Мне следовало самому больше изучать различные мнения и позиции внутри ислама. Именно поэтому я оказался здесь.

Карим Серенсен покинул Данию вместе со своей супругой-сомалийкой в августе 2008 года. Полиция не проявила большого желания преследовать его за подготовку покушения на Курта Вестергора, поэтому было принято решение депортировать Карима в Тунис, гражданином которого он являлся. В то же время датские власти не могли отправить его на родину, поскольку Карима, в терминах правозащитных организаций, "могли подвергнуть пыткам". Поэтому он получил право на так называемое терпимое пребывание на территории Дании, после чего был принят закон, дополнительно ограничивший его свободу передвижения. При первой же возможности полиция проводила Карима до аэропорта Копенгагена, где он подписал бумагу, что никогда больше не появится в Дании. Затем Карим вылетел в Сирию, откуда пару месяцев спустя отправился в одну из арабских стран. В 2009 году его супруга родила в Дании их первого ребенка.

История Карима Серенсена характерна для многих молодых людей мусульманского происхождения, которые приехали в Европу, надеясь воплотить свои мечты о хорошей жизни: получить образование, наслаждаться свободой и найти хорошую работу, которая дала бы им возможность повысить жизненный уровень и содержать семью, оставшуюся на родине. Но столкнувшись с суровой действительностью, терпя одно поражение за другим и приняв судьбоносные решения, сделавшие невозможным интеграцию в новое сообщество, Карим испытал кризис идентичности. "Кто я? Почему я не могу найти работу? Почему все мои отношения постоянно заканчиваются разрывом?" Ответ на эти вопросы Карим нашел в исламе, но не в том культурном окружении, которое он видел дома в Тунисе и которое являлось основой для большинства общественных институтов на его родине. Вместо него Карим выбрал в качестве новой идентичности революционную исламскую идеологию, противопоставив себя обществу, в котором он жил. Новая идентичность превратила его из неудачника в победителя и сделала частью сообщества истинно верующих, "правоверных".

Новая идентичность не могла проявляться пассивно, ее следовало демонстрировать конкретными деяниями, желательно радикальными. А как еще можно доказать свою принадлежность к правильной вере, кроме как перерезав горло тому, кто оскорбил мусульманского пророка и совершил страшное богохульство? Убив Курта Вестергора, Карим Серенсен, по мнению своих радикальных братьев по вере, смог бы стать хорошим мусульманином, героем в глазах миллионов приверженцев ислама всего мира.

Карим Серенсен не показался мне человеком с черной душой, с природной склонностью убивать. Он всего лишь хотел обрести контроль над своей жизнью, вновь обрести себя и стать личностью. Но имамы-радикалисты и мусульманская религиозная община могли помочь ему лишь при условии, что Карим возьмет на себя роль жертвы, от имени религии вечно ощущая себя оскорбленным словами "неверных" и отвергая любые компромиссы между исламом и ценностями общества, в котором он жил. Карим надеялся, что таким образом сможет стать победителем, но в итоге стал тем, кого Ханс Магнус Энценсбергер назвал радикальным неудачником.