Дело о золотых рыбках

13

Из аптеки, находившейся в полудюжине кварталов от дома Диксона, Мейсон позвонил себе в контору.

– Делла, – сказал он, когда та сняла трубку, – немедленно свяжись с Полом Дрейком. Пускай он раскопает все, что сможет о разводе Харрингтона Фолкнера. Дело слушалось пять лет назад. Мне нужна не только вся информация, но и копии свидетельских показаний, если это возможно, и сведения о том, что в действительности за этим кроется.

– Хорошо, шеф. Еще что-нибудь?

– Все. Новости есть?

– Очень рада, что ты позвонил. Я представила в Суд запрос о правомерности содержания Салли под стражей, судья Даун определил его срок действия до следующего вторника. Сейчас Салли Мэдисон предъявлено обвинение в тяжком убийстве первой степени.

– Я думаю, обвинение было предъявлено, как только полицейским стало известно о твоем запросе.

– Вероятно.

– Хорошо, я отправляюсь в тюрьму, чтобы потребовать свидания с Салли.

– Как ее адвокат?

– Конечно.

– Ты собираешься официально признать себя ее адвокатом, даже не узнав, какие показания она дала?

– Не имеет никакого значения, что она вынуждена была сказать. Я буду представлять ее, потому что другого выхода не вижу. Как полиция поступила с Томом Гридли?

– Никто не знает. Его где-то спрятали. Хочешь, чтобы я подала запрос о правомерности содержания под стражей и на него?

– Нет, его представлять нам нет необходимости. По крайней мере до тех пор, пока я не узнаю, какие показания дала Салли Мэдисон.

– Удачи тебе, шеф. Прости, что втянула тебя в это дело.

– Не ты меня, а я тебя.

– Разнеси их в пух и прах.

– Я так и сделаю.

Мейсон повесил трубку, сел в машину и помчался к тюрьме. Чрезмерная вежливость, с которой был встречен Мейсон, и исключительная быстрота, с которой ему предоставили свидание с Салли Мэдисон, после того, как он объявил, что намерен представлять ее интересы в качестве защитника, свидетельствовали о том, что полиция вполне удовлетворена ходом событий.

Мейсон расположился за длинным столом, разделенным экраном из мелкой прочной сетки. Через несколько секунд надзирательница ввела Салли Мэдисон.

– Привет, Салли, – поздоровался Мейсон.

Салли, выглядевшая вполне хладнокровной и спокойной, села по другую сторону экрана, разделявшего заключенного и посетителя.

– Я очень сожалею, что сбежала от вас, мистер Мейсон.

– Это не более половины того, о чем вам следует сожалеть.

– Что вы имеете в виду?

– Вашу прогулку с Деллой Стрит, с револьвером и деньгами в сумочке.

– Я знаю, что мне не следовало так поступать.

– Где вас нашел лейтенант Трэгг?

– Я не успела отойти и четырех кварталов от отеля. Мы поговорили. Потом он оставил меня под охраной двух полицейских, а сам отправился по ресторанам в поисках вас и мисс Стрит.

– Вы делали какие-либо заявления в полиции?

– Да.

– Зачем?

– Я должна была сказать правду.

– Полицейским вы не должны были говорить ничего.

– Мне показалось, что так будет лучше.

– Хорошо, – сдался Мейсон. – В чем же состоит эта правда?

– Я обманула вас, мистер Мейсон.

– Боже праведный, – простонал адвокат, – скажите что-нибудь новенькое, по крайней мере, будьте ко мне так же снисходительны, как к полицейским.

– Вы не будете сердиться?

– Конечно, буду.

– Значит... Вы не поможете мне?

– У меня нет выбора. Я помогаю вам, потому что не могу не помочь Делле Стрит. Я должен выручить ее из беды, а для этого мне необходимо спасти вас.

– Она попала в беду из-за меня.

– Она, я, много кто еще. Давайте, выкладывайте.

Салли опустила глаза.

– Вчера вечером я ездила к мистеру Фолкнеру.

– В какое время?

– Около восьми часов.

– Вы видели его?

– Да.

– Что он делал?

– Брился. Все лицо было в пене, он был без пиджака и сорочки. Только в нижней рубашке. В ванну набиралась вода.

– Дверь в ванную была открыта?

– Да.

– Его жена была дома?

– Нет.

– Кто открыл вам дверь?

– Никто. Дверь была приоткрыта на дюйм или два.

– Входная дверь?

– Да.

– Как вы поступили?

– Я вошла. Услышала, что он в ванной и позвала.

– Как он поступил?

– Он вышел из ванной.

– Вы уверены, что в ванну лилась вода?

– Да.

– Холодная или горячая?

– Конечно, горячая.

– Вы уверены?

– Да. Я заметила, что зеркало запотело.

– Фолкнер рассердился на вас?

– На меня? Почему?

– Потому что вы вошли подобным образом.

– Наверное, но все закончилось благополучно.

– Продолжайте, – устало произнес, почти простонал Мейсон. – Что было дальше?

– Мистер Фолкнер сказал, что ему не нужны неприятности, что он очень бы хотел закончить все дела со мной. Он знал, что Том всегда последует моему совету и предложил договориться.

– Что вы ответили?

– Я ответила, что если он передаст мне две тысячи долларов, сделка состоится. Что Том проработает на него еще шесть недель, а потом уйдет в шестимесячный отпуск по болезни, после которого вернется работать в зоомагазин. Что если Том изобретет что-нибудь новое за время отпуска, мистер Фолкнер будет иметь право на половину доходов от этих изобретений; что мистер Фолкнер выдвинет лекарства Тома на рынок, что они с Томом будут поровну делить чистые прибыли. Что они станут партнерами.

– Что сказал на это Фолкнер?

– Он дал мне две тысячи долларов, а я вернула ему чек на пять тысяч и сказала, что поеду к Тому и что все будет хорошо.

– Вы знаете, что Том приходил к нему примерно в четверть девятого?

– Не думаю, что он там был.

– Есть достаточно веские доказательства его визита.

– Я ничего не знаю о них, но вполне уверена, что Том не приходил туда. У него не было причины. Он сам сказал, что поручает все мне.

– Вы получили две тысячи долларов наличными?

– Верно.

Мейсон на мгновение задумался.

– Хорошо, расскажите о револьвере.

– Я очень сожалею, что все так получилось, мистер Мейсон.

– Вполне оправданно.

– Револьвер принадлежит Тому.

– Я знаю.

– Я не могу себе представить, как он попал туда, но когда я вошла в спальню с миссис Фолкнер, чтобы как-то ее успокоить, револьвер лежал на туалетном столике. Я узнала его и попыталась как-то защитить Тома. Это была первая мысль, первое инстинктивное решение. Я взяла револьвер и положила его в свою тумбочку, понимая, что произошло самоубийство...

– Убийство, – поправил Мейсон.

– Понимая, что произошло убийство, – продолжила Салли, приняв поправку как должное, – я не хотела, чтобы револьвер Тома был найден на месте преступления. Я знала, что Том не мог иметь никакого отношения к убийству, но не понимала, как там оказался его револьвер.

– Это все?

– Клянусь Богом, мистер Мейсон, чтоб мне умереть! Я все сказала.

– В полиции вы рассказали то же самое?

– Да.

– Как отреагировали полицейские?

– Выслушали меня.

– Они допрашивали вас?

– Немного, совсем немного.

– При допросе присутствовал стенографист?

– Да.

– Он записал ваш рассказ?

– Да.

– Что потом?

– Меня спросили, готова дли я подписать протокол, и я ответила, что, конечно, готова, если он содержит мой точный рассказ. Полицейские составили протокол, и я подписала его.

– Вас поставили в известность, что вы имеете право хранить молчание?

– Да. Произнесли какой-то вздор нараспев, что я имею право хранить молчание.

– Значит, именно так выглядит ваш рассказ на бумаге?

– Да.

– Господи! – с горечью воскликнул Мейсон. – Какая же вы дура!

– Вы о чем, мистер Мейсон?

– Ваш рассказ не сойдет даже за сказку. Вы придумали его только для того, чтобы защитить Тома. Полицейским не хватило ума заставить вас изменить показания при первом допросе, но сейчас они опомнятся, начнут давить на вас, и вас ждут серьезные неприятности.

– Не вижу причин давать другие показания.

– Правда?

– Конечно.

– Откуда всплыла сумма в две тысячи долларов, которую вы упоминали?

– Такая сумма показалась мне достаточно справедливой ценой.

– Раньше вы никогда не упоминали ее?

– Нет.

– Фолкнер действительно брился, когда вы вошли в дом?

– Да.

– Собирался принять ванну?

– Да.

– Он находился в ванной комнате?

– Да.

– Он вышел к вам в спальню?

– Да.

– Отнеситесь к вопросу максимально внимательно. Он вышел к вам в спальню, или вы вошли в ванную?

– Ну, мы встретились в дверях ванной комнаты.

– И он дал вам две тысячи долларов наличными?

– Да.

– Вы просили дать ему именно две тысячи долларов?

– Да.

– И у него оказалось две тысячи долларов?

– Да.

– Именно две тысячи долларов?

– Да. Ну... я не знаю... возможно, у него было больше, но мне он дал именно две тысячи долларов.

– Наличными?

– Конечно. Именно эти деньги и оказались в моей сумочке.

– И вы нашли револьвер Тома Гридли в доме Фолкнеров?

– Да. Если хотите знать, сам мистер Фолкнер принес его туда. Том хранил револьвер в зоомагазине. Вчера, примерно в семь тридцать, мистер Фолкнер ушел из магазина, где два с половиной часа шарил, все смотрел и забрал револьвер. Мистер Роулинс может подтвердить это. Он видел, как мистер Фолкнер взял револьвер.

– Вы рассказали об этом полиции?

– Да.

– Показания об этом есть в подписанном вами протоколе?

– Да.

Мейсон вздохнул.

– Подойдем к делу с другой стороны. Сержант Дорсет, когда я уходил, собирался отвезти вас к Джеймсу Стонтону.

– Верно.

– Он так и поступил?

– Да.

– Сколько времени вы там пробыли?

– Не знаю точно, совсем недолго.

– И Стонтон продолжал настаивать, что рыбок ему привез сам Фолкнер?

– Да. Он представил письменное разрешение Фолкнера ухаживать за рыбками.

– Что произошло потом?

– Сержант Дорсет вернулся в дом Фолкнера и взял меня с собой.

– А потом?

– Примерно через час, он сказал мне, что я – свободна.

– Как вы поступили?

– Один из полицейских, думаю, это был фотограф, сказал, что скоро поедет в центр города, в полицейское Управление, чтобы проявить пленки, и предложил подбросить меня.

– Вы поехали с ним?

– Да.

– А потом?

– Потом я позвонила Делле Стрит.

– Где вы нашли телефон?

– В круглосуточном ресторане.

– Та, где вас высадил фотограф?

– Не далее, чем в квартале.

– Потом?

– Мисс Стрит попросила перезвонить ей минут через пятнадцать.

– Как вы поступили?

– Заказала яичницу, тост и чашку кофе.

– Вы помните, где находится ресторан?

– Конечно. К тому же, я думаю, ночной официант вспомнит, что я заходила. Насколько я помню, это был черноволосый мужчина, который прихрамывал, как будто одна нога была когда-то сломана, неправильно срослась и стала короче другой.

– Хорошо, – согласился Мейсон, – похоже на правду. Вы вернулись к дому Фолкнера с Дорсетом, он, через некоторое время, решил, что вы ему больше не нужны, и этот фотограф подбросил вас к центру города. Вы о чем-нибудь говорили с ним?

– Да, конечно.

– Говорили, что вам известно об убийстве?

– Нет, об убийстве мы не говорили.

– А о чем?

– Обо мне.

– Он пытался ухаживать за вами?

– Хотел получить номер моего телефона. Убийство его совершенно не интересовало. Он слишком торопился, иначе пошел бы со мной в ресторан. Даже спросил, не подожду ли я его с часик, пока он проявит пленки.

– Вполне естественно, – заметил Мейсон. – Наконец-то я слышу от вас правдоподобные вещи. Сколько времени вы пробыли в ресторане?

– Минут пятнадцать. Я позвонила Делле Стрит, как только вошла, потом, следуя ее инструкциям, перезвонила и поехала в отель «Келлинджер».

– В полиции вы именно так все и сказали?

– Да, именно так.

– Ваши показания внесены в протокол?

– Да.

– В ресторане были еще посетители?

– Нет. Это заведение трудно назвать рестораном. Обычная закусочная, в которой один и тот же человек готовит и выносит блюда к стойке.

– И вы хорошо рассмотрели этого человека за стойкой?

– Да, очень хорошо.

– И он хорошо запомнил вас?

– Да.

– Делле Стрит вы звонили именно из этого ресторана?

– Да.

– Кроме нее, вы никому не звонили?

Салли чуть помедлила с ответом.

– Звонили?

– Нет.

– Не похоже на правду.

Салли Мэдисон промолчала.

– Такси вы поймали рядом с рестораном?

– Да, совсем рядом.

– И поехали прямо в отель «Келлинджер»?

– Да.

Мейсон покачал головой.

– Судя по вашим словам, поездка до отеля «Келлинджер» в это время суток не должна занять более двух-трех минут, а стоила она значительно менее доллара.

– Ну и что?

– Делла Стрит приехала первой, а ей предстояло проделать значительно более долгий путь.

– Ну... понимаете, пока я поймала такси...

– Машина не подъехала к ресторану?

– Нет, мне пришлось дойти до стоянки. Официант объяснил мне, как ее найти.

– Делла Стрит ждала вас в вестибюле отеля «Келлинджер». Она видела, как вы расплачивались с таксистом. Вы даже не раскрывали сумочку, банкнота была уже у вас в руке.

– Верно.

– Почему так случилось?

– Потому что, мистер Мейсон, у меня в сумочке лежал револьвер и крупная сумма денег. Я боялась, что таксист увидит их... примет меня за налетчицу... Вы понимаете, что могло произойти?

– Не понимаю.

– Я не хотела, чтобы кто-либо видел содержимое сумочки, поэтому достала банкноту за три-четыре квартала от отеля... примерно представила показания счетчика.

– То есть, примерно доллар?

Салли открыла было рот, но потом просто кивнула.

– Делла Стрит говорила, что таксист как-то странно посмотрел на банкноту, потом что-то вам сказал, рассмеялся и положил деньги в карман. Не думаю, что он вел бы себя подобным образом, если бы вы дали ему один доллар.

– Что же я ему дала, по-вашему?

– Двухдолларовую банкноту.

– Нет, один доллар.

– Вы говорили об этом в полиции?

– Нет.

– Вас спрашивали?

– Нет.

– Я считаю, что вы расплатились двухдолларовой банкнотой, – сказал Мейсон. – Значит счетчик показывал не пятьдесят-шестьдесят центов, как было бы, если бы вы ехали до отеля «Келлинджер» от полицейского участка, а доллар восемьдесят центов. Вы куда-то заезжали, как мне кажется.

Ее взгляд был вызывающе дерзок.

– Вы заезжали к Тому Гридли – в меблированные комнаты или на квартиру, в зависимости от того, где он живет.

Она опустила глаза.

– Неужели вы не понимаете, – терпеливо стал объяснять Мейсон, – что полиция проследит за каждым вашим шагом. Полицейским не составит труда найти такси, на котором вы приехали в отель «Келлинджер». Они прочешут весь город частым гребнем. Найдут водителя такси, тот вспомнит эту поездку, особенно если вы расплатились с ним двухдолларовой банкнотой, а он сказал вам о том, что такие банкноты приносят несчастье.

Салли явно занервничала.

– Таким образом, – продолжал Мейсон, – вам стоит рассказать правду хотя бы мне.

– Хорошо, – призналась Салли, – я заезжала к Тому.

– И взяли револьвер.

– Нет, мистер Мейсон, клянусь, револьвер все время был у меня в сумочке. Я нашла его в доме мистера Фолкнера.

– И револьвер лежал в вашей сумочке, когда вы ездили повсюду с сержантом Дорсетом?

– Да.

– Зачем вы поехали к Тому?

– Я знала, что револьвер принадлежит ему. Понимаете, мистер Мейсон, вчера мистер Фолкнер ушел из зоомагазина буквально перед моим приходом. Мистер Роулинс был очень расстроен. Он признался мне, что потерял самообладание и сказал мистеру Фолкнеру все, что он о нем думает. Он сказал мне, что мистер Фолкнер унес некоторые вещи, принадлежавшие Тому, но не сказал какие именно, чтобы я, по его словам, сгоряча не наделала глупостей. Потом он попросил ничего не говорить Тому, чтобы у того еще больше не обострилась болезнь.

– Продолжайте.

– В то время я еще не знала, что именно унес мистер Фолкнер, только в полиции мне сообщили, что этими вещами были револьвер Тома и банка с готовым лекарством. Если бы я знала, что револьвер у Фолкнера, я не испугалась бы так сильно, увидев его на туалетном столике. Я сразу же узнала его – Том нанес на ствол какой-то кислотой свои инициалы. Я часто стреляла из этого револьвера, и могу сказать, без лишнего хвастовства, получалось у меня совсем не плохо. Когда я увидела на столике револьвер Тома, меня охватила паника. Я быстро схватила его и сунула в сумочку, пока вы осматривали тело в ванной. Когда полиция отпустила меня, я пошла в ресторан и позвонила Тому, сразу же после того, как позвонила мисс Стрит. Я сказала ему, что нам срочно нужно встретиться, чтобы он не запирал дверь своей квартиры.

– Что вы сделали потом?

– Поехали на такси к Тому и рассказала ему обо всем случившемся. Новости просто ошеломили его. Потом я показала ему револьвер и спросила, были ли у него неприятности с мистером Фолкнером. Он... он все рассказал мне.

– Что именно?

– Он рассказал мне, что последние шесть месяцев хранил револьвер в зоомагазине. Мистера Роулинса тревожили ограбления, случившиеся по соседству, он очень сожалел, что у него нет оружия. Тогда Том сказал, что у него есть револьвер, и мистер Роулинс попросил его принести оружие в магазин. Вчера, уже ближе к вечеру, мистер Фолкнер заканчивал инвентаризацию, и забрал банку с лекарством, потом заметил револьвер, и решил прихватить его с собой. Все именно так и было. Роулинс ничего не скрыл от меня, а полицейские подтвердили его слова. Они рассказали мне обо всем еще до того, как я начала давать показания.

Мейсон некоторое время обдумывал услышанное.

– Том сильно разозлился, когда узнал, что Фолкнер унес лекарство из магазина и отправил его на анализ, – сказал он наконец. – Он пошел домой к Фолкнеру, чтобы выяснить отношения, и тот дал ему чек на тысячу долларов...

– Нет, нет, мистер Мейсон, – прервала его Салли. – Том не ходил к Фолкнеру, он даже не знал, что тот взял лекарство. Я сама не знала об этом, мне все рассказали в полиции. Можете спросить обо всем мистера Роулинса.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Этого не может быть, – покачал головой Мейсон. – Фолкнер выписал чек на тысячу долларов на имя Тома Гридли. В момент выстрела он заполнял корешок.

– Ваши слова совпадают с утверждениями полицейских. Но Том не ходил туда.

Мейсон снова задумался.

– Если Фолкнер нашел револьвер в зоомагазине и принес его домой, почему на оружии не обнаружены его отпечатки пальцев?

– Этого я не могу объяснить, мистер Мейсон. Мистер Фолкнер взял револьвер в зоомагазине, в этом нет сомнений. Даже у полиции не возникает вопросов.

Взгляд Мейсона стал пронзительным.

– Послушайте, – сказал он резко. – Вы утверждаете, что вас охватила паника, когда вы увидели револьвер Тома на столике в доме Фолкнера. Вы решили, что Том приходил туда для откровенного разговора с Фолкнером и застрелил его в припадке ярости, не так ли?

– Вы ошибаетесь, мистер Мейсон. Я просто не хотела, чтобы там нашли револьвер Тома. Я была так встревожена, что не могла думать ни о чем другом.

– Нет, могли. У вас хватило ума стереть с револьвера все отпечатки пальцев.

– Клянусь вам, мистер Мейсон. Я просто схватила револьвер и спрятала его в своей сумочке. Мысль об отпечатках пальцев даже не приходила мне в голову. Мне просто хотелось поскорее спрятать револьвер.

– Хорошо. Вернемся к двум тысячам долларов. Эти деньги Фолкнер достал из кармана брюк, не так ли?

Салли чуть помедлила с ответом.

– Да.

– Ровно две тысячи долларов?

– Да.

– Из кармана брюк?

– Да.

– В какое время вы приходили к нему?

– Не могу сказать точно, где-то между восемью и половиной девятого.

– Дверь была открыта и вы просто вошли в дом?

– Да.

– Вы пытаетесь помочь Тому, но у вас ничего не выйдет.

– Клянусь, я говорю правду, мистер Мейсон.

– Послушайте, Салли, ваш рассказ не кажется мне правдоподобным. Факты свидетельствуют об обратном. Я говорю с вами не только ради вашего блага, но и для того, чтобы помочь Тому. Если вы не будете точно следовать моим инструкциям, Том попадет в беду. Его продержат в тюрьме несколько месяцев. Возможно, обвинят в убийстве, и могут осудить. Но даже эти несколько месяцев в тюрьме нанесут его здоровью непоправимый вред.

Салли кивнула.

– Теперь, – тихо произнес Мейсон, – вам остается только одно рассказать мне правду.

Салли все так же спокойно смотрела на него.

– Я сказала вам правду, мистер Мейсон.

Секунд тридцать Мейсон сидел молча, барабанил пальцами по столу. На лице его застыло выражение абсолютной сосредоточенности. Девушка по другую сторону сетчатого экрана не сводила с него глаз.

Потом Мейсон резко встал.

– Оставайтесь здесь, – сказал Мейсон и перехватил взгляд надзирательницы. – Я скоро вернусь, мне нужно сделать только один звонок.

Мейсон прошел к телефону в углу комнаты для посетителей и набрал номер агентства Пола Дрейка. Через несколько секунд детектив снял трубку.

– Пол, говорит Перри Мейсон. Есть новости о Стонтоне?

– Где ты сейчас, Перри?

– В тюрьме, в комнате для посетителей.

– Новости есть. Несколько минут назад я звонил Делле Стрит. Она не знала, как связаться с тобой. Полиция взяла показания у Стонтона и отпустила его. Он никому не говорит, какие именно показания дал, но один из моих людей сумел связаться с ним, задать твой вопрос и получить ответ.

– Какой?

– В среду вечером, после того как Фолкнер привез рыбок, Стонтон звонил в зоомагазин по поводу лекарства. Он говорит, что лекарство было доставлено довольно поздно.

– Не рано?

– Нет. Он говорит, что довольно поздно. Точного времени, правда, не помнит.

Мейсон облегченно вздохнул.

– Хорошая новость, Пол, – сказал он. – Никуда не уходи.

Адвокат повесил трубку.

Когда Мейсон вернулся за стол, глаза его сверкали.

– А теперь, Салли, поговорим начистоту.

Глаза девушки просто излучали полную невинность.

– Но, мистер Мейсон, я сказала вам чистую правду.

– Вспомните среду, Салли, когда мы впервые встретились в ресторане, за вашим столиком.

Салли кивнула.

– Тогда вы договорились, наконец, с Харрингтоном Фолкнером. Ваша позиция была достаточно сильна, чтобы заставить Фолкнера раскошелиться на ваших условиях. Он знал, что рыбки умирают, и согласен был заплатить практически любую цену, лишь бы спасти их. К тому же, он знал, что разработанное Томом лекарство от болезни жабр имеет свою цену, и оно интересовало его как бизнесмена.

Салли снова кивнула.

– Фолкнер передал вам чек и ключ от конторы и сказал, чтобы вы отправлялись туда и начинали лечить рыбок, так?

Девушка кивнула еще раз.

– И куда же вы поехали?

– Прямо в магазин, чтобы забрать с собой Тома, но он приготавливал лекарство для каких-то других рыбок, которых согласился лечить мистер Роулинс. Сам Роулинс собирал лечебный аквариум и поручил Тому подготовить несколько панелей.

– Именно этот аквариум он отвез к Стонтону?

– Да.

– Вы не придали значения одному аспекту, Салли. Вам и в голову не могло прийти, что кто-то догадается сверить со Стонтоном время. Вы лжете. Том подготовил аквариум, который Роулинс отвез к Стонтону, только после того, как вернулся из дома Фолкнера. Вы намеревались как можно скорее вернуться в зоомагазин, но пропажа рыбок у Фолкнера и вызов полиции значительно задержали вас. Вы вернулись в магазин довольно поздно. Таким образом, Роулинс доставил аквариум Стонтону тоже поздно. Стонтон совершенно уверен в этом.

– Он ошибается.

– Нет, не ошибается. Вам только и нужно было, чтобы Фолкнер передал вам ключ от конторы. Вы направились туда с самодельным черпаком, собранным из серебряного половника и ручки для швабры. Этим черпаком вы достали что-то со дна аквариума, но вынуждены были поспешно удалиться, так как Том предупредил вас о чьем-то приближении. Таким образом, вы выбежали из конторы, сели в машину Тома, объехали квартал и вернулись к дому, как ни в чем не бывало, как будто только что приехали из зоомагазина.

Салли упрямо качала головой.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – Я рассказал вам, как развивались события в действительности. Вы мне лгали, и этим подвергали жизнь Тома опасности. Вы по-прежнему настаиваете на своей версии?

Салли кивнула.

– Говорить больше не о чем. – Мейсон встал из-за стола. – Если Том умрет, помните, что вы виноваты в его смерти.

Мейсон не успел сделать и двух шагов к выходу, как Салли позвала его. Она стояла, прижавшись лицом к сетке.

– Все правда, мистер Мейсон, – сказала она. – Все было так, как вы говорите.

– Уже лучше. Быть может, вы скажете мне, наконец, правду? Как вы узнали, что в аквариуме находится пуля?

– Откуда вам известно о пуле? – удивленно спросила Салли Мэдисон.

– Не имеет значения. Я задал вам вопрос. Как вы узнали, что на дне аквариума лежит пуля?

– Мне сказала об этом миссис Фолкнер.

– Так, так, – воодушевился Мейсон. – Уже интересно, продолжайте.

– Миссис Фолкнер сказала мне, что я обязательно найду на дне аквариума пулю тридцать восьмого калибра. Она знала, что Тома должны были вызвать для лечения рыбок, и хотела, чтобы мы достали пулю. Она также настаивала, чтобы в момент извлечения пули присутствовали и я, и Том, чтобы она потом легко могла доказать, откуда эта пуля взялась. Вот, пожалуй, и все, мистер Мейсон. Когда мистер Фолкнер передал мне ключ, я заехала за Томом. Мы хотели сначала достать пулю, а потом вернуться, уже после приезда мистера Фолкнера, и заняться лечением рыбок. Когда мы приехали в контору, рыбок там уже не было. Минуту или две я стояла в растерянности, не знала, что делать. Потом решила действовать по плану. Я взяла черпак, мы достали пулю и услышали шум подъезжающей машины.

– Том не остался в машине?

– Нет. Мы оба должны были присутствовать. Так мы договорились с миссис Фолкнер. Мне казалось, что у нас масса времени. В соседней квартире свет не горел, я считала, что мистер Фолкнер еще какое-то время пробудет в ресторане. Но потом мы услышали шум машины и так испугались, что выбежали из конторы, позабыв даже забрать черпак.

– Что вы делали потом?

– Заехали за угол и подождали, пока вы с мистером Фолкнером не подъехали к дому. Потом мы присоединились к вам и пытались вести себя, как будто ничего не случилось, и мы только что приехали из зоомагазина.

– Что вы сделали с пулей?

– Отдала миссис Фолкнер.

– Когда?

– Только вчера.

– Почему только вчера?

– Я позвонила ей и сказала, что пуля у меня. Она ответила, что все будет в порядке, что я получу деньги, но только после того, как все успокоится.

– И вчера вечером?

– И вчера вечером я отвезла ей пулю.

– Том был с вами?

– Нет, я была одна.

– На пуле были какие-либо отличительные знаки?

– Да. Том дал мне гравировальную иглу и мы написали на основании пули свои инициалы. Миссис Фолкнер настаивала на этом и предупреждала, чтобы мы ни в коем случае не повредили боковую поверхность. Она хотела иметь возможность доказать, из какого оружия была выпущена эта пуля.

– Какую сумму вы должны были получить?

– Она сказала, что если определенная сделка закончится успешно, мы получим пятьсот долларов, а если удастся еще одна сделка – две тысячи.

– И вчера вечером вы отвезли ей пулю?

– Да.

– В какое время?

– Примерно, в половине десятого.

– В половине десятого?! – удивленно воскликнул Мейсон.

– Да.

– Где она была?

– В своем доме.

– И она заплатила вам две тысячи долларов?

– Да.

– Именно эти деньги лежали в вашей сумочке?

– Да.

– А эта история о том, что две тысячи вам дал мистер Фолкнер, была пустой болтовней?

– Да. Я должна была как-то объяснить эти две тысячи, и такой рассказ показался мне лучшим выходом. Миссис Фолкнер заявила, что если я расскажу кому-нибудь об этих деньгах, она откажет мне в любой поддержке. В этом случае извлечение пули из аквариума будет считаться кражей со взломом, и мы с Томом попадем в тюрьму.

– Подождите. В половине десятого Фолкнер был уже мертв.

– Да, вероятно.

– Лежал в ванной.

– Да.

– Где была миссис Фолкнер, когда вы привезли ей пулю? В гостиной? Она не могла не знать, что муж убит, если находилась в это время дома.

– Не та миссис Фолкнер, – воскликнула Салли. – Неужели вы не поняли, мистер Мейсон? Я говорила о первой миссис Фолкнер! О Дженевив Фолкнер.

Секунд десять Мейсон сидел молча, закрыв глаза и сосредоточенно нахмурив брови.

– Салли, вы говорите правду?

– На этот раз, чистую правду, уверяю вас.

– Том может подтвердить ваш рассказ?

– Только о том, как мы извлекали пулю и метили ее. Человека, который должен был передать мне деньги, он не знает. Этой частью сделки занималась только я.

– Салли, если вы говорите мне неправду, вам гарантирована камера смертников, а Том Гридли умрет в тюрьме.

– Я говорю чистую правду, мистер Мейсон.

– Вы получили две тысячи долларов вчера в половине десятого?

– Именно так.

– Но к мистеру Фолкнеру вы приходили?

– Да, между восемью и половиной девятого. Все было так, как я вам рассказала. Дверь была чуть приоткрыта, на дюйм или два. Я вошла. В доме никого не было, кроме мистера Фолкнера. Он разговаривал по телефону, но только что, вероятно, закончил бриться – на лице еще оставались следы пены. В ванну лилась вода, одет он был только в брюки и нижнюю рубашку. Думаю, он не услышал, как я позвонила, из-за шума воды. Я вошла, потому что мне было необходимо увидеться с ним. К тому же, его машина стояла у крыльца, значит, он был дома.

– Что произошло?

– Он сказал мне убираться. Сказал, что вызовет меня, когда посчитает нужным. Он был очень груб, позволили себе оскорбления в мой адрес. Я пыталась объяснить, что мистер Роулинс сказал мне, что он взял вещи, принадлежащие Тому и это очень похоже на воровство.

– Что ответил Фолкнер?

– Приказал мне убираться.

– Он не передавал вам чек на имя Тома в качестве расчета?

– Нет.

– Просто приказал убираться?

– Сказал, что если я не уйду сама, он выкинет меня из дома. Я чуть помедлила, и он действительно вытолкал меня за дверь, мистер Мейсон. Подошел, взял за плечи и вытолкал.

– Что вы делали потом?

– Потом я позвонила его первой жене, чтобы договориться о встрече. Она попросила перезвонить через полчаса или минут через сорок пять. Я так и сделала, и она попросила меня приехать немедленно, сказала, что я могу получить деньги. Я поехала к ней и получила две тысячи долларов.

– При передаче денег присутствовал кто-нибудь еще?

– Нет.

– Вы виделись с человеком по фамилии Диксон?

– Нет.

– Не обязательно в тот день?

– Нет.

– Знакомы с ним?

– Нет.

– Итак, миссис Фолкнер передала вам две тысячи долларов. Куда вы направились?

– Я поехала в зоомагазин, чтобы забрать панели для лечения рыбок Стонтона, как и обещала мистеру Роулинсу. Потом... остальное вы знаете, мистер Мейсон. Я поехала к Стонтону, потом позвонила вам.

– Салли, я рискнул взяться за ваше дело, потому что вынужден так поступить. Я хочу, чтобы вы мне сказали четыре слова.

– Какие?

– Обращайтесь к моему адвокату.

Салли смотрела на него в полном недоумении.

– Повторите, – сказал Мейсон.

– Обращайтесь к моему адвокату, – произнесла Салли.

– Вы можете запомнить эти слова?

– Конечно, мистер Мейсон.

– Повторите еще раз.

– Обращайтесь к моему адвокату.

– Салли, с этого момента вы знаете только эти четыре слова. Примерно через час к вам, потрясая протоколом допроса, приедут полицейские. Они укажут вам все несоответствия, все ошибки. Покажут, что именно вы солгали. Докажут это, докажут то, докажут множество различных вещей. Они попросят вас объяснить вашу ложь относительно маршрута поездки на такси. Они пообещают даже отпустить вас, если вы скажете правду. А если не скажете, будут угрожать, что им придется арестовать Тома Гридли. Вам все понятно?

Салли кивнула.

– Что вы должны им сказать? – спросил Мейсон.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Обращайтесь к моему адвокату.

– Слава Богу, нам удалось хоть о чем-то договориться. Других слов в английском языке для вас не существует. Понимаете?

Салли кивнула.

– Будете помнить, чтобы ни случилось?

Салли снова кивнула.

– А если вам скажут, что Том во всем признался, чтобы спасти вас, что нельзя посылать в камеру смертников любимого человека, который, к тому же, пытается спасти вас, что вы ответите?

– Обращайтесь к моему адвокату.

– Все. – Мейсон кивнул надзирательнице. – Свидание окончено.