Дело о золотых рыбках

3

Густой, как бобовый суп, туман оседал на улицы города, и казалось, что автомобиль Мейсона медленно плывет сквозь море разбавленного молока. Щетки, с протестующим скрипом, монотонно сновали по влажной поверхности лобового стекла. Футах в пятидесяти впереди путеводной звездой мерцали красные габаритные огни автомобиля Харрингтона Фолкнера.

– Как медленно он едет, – заметила Делла Стрит.

– Совершенно объяснимо в такую погоду, – ответил Мейсон.

– Готов поспорить, этот парень не рисковал ни разу в жизни, рассмеялся Пол Дрейк. – Хладнокровный педант, у которого в жилах течет ледяная вода. Я чуть не умер, глядя на то, как он отбивался от той вымогательницы. Перри, сколько она с него сорвала?

– Не знаю.

– Судя по выражению его лица, когда он доставал чековую книжку, заметила Делла Стрит, – столько, сколько хотела. И она не стала терять времени даром, заполучив чек. Умчалась, даже не пообедав.

– Да, – согласился Мейсон, – она не слишком церемонилась. Ее заинтересованность в Харрингтоне Фолкнере была чисто финансовой.

– Чем будем заниматься, когда приедем? – поинтересовался Пол Дрейк.

Мейсон усмехнулся:

– Я сделаю вид, что поддался обману, Пол. Ему почему-то кажется необходимым показать нам аквариум до обсуждения проблемы. Для него показ является важной фазой дела, и если ему в голову запала подобная мысль, он от нее не отступит. Насколько я понимаю, Фолкнер живет с женой в двухквартирном доме. Одна часть является жилой, в другой расположен офис Фолкнера и его партнера Элмера Карсона. Несомненно, в доме множество аквариумов, но пара рыбок, явившаяся причиной всеобщего волнения, живет в аквариуме, находящемся в части здания, используемой под контору. По каким-то причинам Фолкнер решил показать нам аквариум и рыбок и от намеченного не отступит. Это не в его характере.

– Фолкнер – достаточно замкнутый тип, – заметил Дрейк. – По всей видимости случилось нечто экстраординарное, если он помчался на всех парах к адвокату. Такие люди, по моему мнению, обычно договариваются о встрече за два дня и приходят на нее секунда в секунду.

– Очевидно, благополучие пары рыбок беспокоит его больше собственного здоровья, – сказал Мейсон. – Тем не менее, детали мы узнаем, только побывав у него дома. Лично мне кажется, что его тревожит нечто большее, чем эти рыбки и тяжба с партнером, но я не собираюсь торопить события.

Идущая впереди машина резко свернула вправо. Мейсон крутанул руль, огибая угол здания. Проехав по боковой улочке, обе машины остановились перед домом, очертания которого едва угадывались в тумане. Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк вышли из машины. Харрингтон Фолкнер выключил зажигание, выйдя из машины, тщательно запер дверь, потом обошел автомобиль, проверяя, хорошо ли заперты остальные замки. Он даже подергал ручку багажника, и только после этой процедуры подошел к ним.

Остановившись рядом, он достал из кармана кожаный чехол для ключей, аккуратно расстегнул молнию, вытащил ключ и произнес бесстрастным тоном лектора, выступающего перед безразличной ему аудиторией:

– Мистер Мейсон, обратите внимание на две входных двери. На левой вывеска, гласящая «КОРПОРАЦИЯ ФОЛКНЕР И КАРСОН. ПРОДАЖА НЕДВИЖИМОСТИ». Правая дверь ведет в мою квартиру.

– Где живет Элмер Карсон? – спросил Мейсон.

– В нескольких кварталах по этой улице.

– Я заметил, – продолжал Мейсон, – что в окнах нет света.

– Да, – согласился Фолкнер, – очевидно жены нет дома.

– Итак, – продолжал адвокат, – наибольшее беспокойство у вас вызывают две рыбки, находящиеся в аквариуме, который стоит в офисе?

– Именно так, и Элмер Карсон заявляет, что аквариум является движимостью, неотрывно связанной с недвижимостью, а сами рыбки конторской принадлежностью. Он получил судебный приказ, запрещающий мне не только перемещать принадлежности, но и прикасаться к ним.

– Рыбок вырастили лично вы?

– Правильно.

– Карсон не делал денежных взносов?

– Нет. Рыбки выращены из выведенной мной разновидности. Тем не менее, стоит заметить, что аквариум был оплачен корпорацией в качестве предмета конторской мебели и так закреплен в стене, что может считаться движимостью, неотрывно связанной с недвижимостью. Как вы сами увидите, он прямоуголен по форме, два фута на три, четыре фута глубиной. В стене есть углубление, которое раньше занимал посудный шкаф, совершенно в офисе не нужный. Я предложил убрать этот шкаф, а на его месте установить аквариум. Так и было сделано, по одобрению и с участием самого Карсона. Когда пришел счет, я, без задней мысли, оплатил его, отнеся к статье конторских расходов. Эти счета, к сожалению, проходят по данной статье в наших бухгалтерских книгах и налоговых отчетах. Аквариум несомненно связан с зданием, а здание принадлежит корпорации.

– Все здание? – поинтересовался Мейсон.

– Да. На жилую часть я оформил аренду.

– Почему же вы поместили таких ценных рыбок в аквариум, являющийся частью конторы?

– Понимаете, мистер Мейсон, это довольно длинная история. Вначале, я посадил а аквариум различные водоросли, оснастил его прибором для аэрации воды и поселил туда пару дюжин интересных коллекционных рыбок. Потом я вывел этих черных телескопов и вдруг обнаружил, что у других рыбок, живущих в аквариуме, где они содержались, появились подозрительные симптомы болезни жабр, причем уже не в начальной стадии. Мне срочно понадобилось другое место для содержания драгоценных телескопов, и я, не задумываясь о возможных юридических осложнениях, поместил вуалехвостых телескопов в стоящий в конторе аквариум, предварительно освободив его от других рыбок. Сразу же вслед за этим начались неприятности. Рыбки заболели, Элмер Карсон поссорился со мной и запросил за свою долю в бизнесе непомерную цену. Он обратился в Суд и получил судебный приказ, запрещающий мне выносить аквариум за пределы конторы, на основании того, что он, якобы является движимостью, неразрывно связанной с недвижимостью. Я не могу понять, что вызвало столь серьезную смену отношения ко мне, что явилось причиной столь яростной враждебности. Все произошло за один вечер, последовавший за покушением на меня.

– Покушением на вас? – воскликнул Мейсон.

– Именно.

– И что произошло?

– Кто-то пытался застрелить меня. Но, господа, здесь не место обсуждать подобные вопросы. Давайте войдем в дом и... Это еще что?

– Кажется, к дому подъехала машина, – заметил Мейсон.

Из автомобиля, остановившегося у поребрика, вышли два пассажира мужчина и женщина. Когда их фигуры появились из тумана, Фолкнер сказал:

– Это мисс Мэдисон со своим дружком. Вовремя же они приехали. Я передал ей ключ от конторы, они должны были быть здесь минут тридцать назад. Она так спешила, что даже не дождалась конца обеда. Видимо, этот парень задержал ее.

– Послушайте, Фолкнер, – быстро произнес Мейсон тихим голосом. Аквариум можно считать движимостью и частью здания, которую нельзя перемещать. Но рыбки таковой не являются. Они плавают в аквариуме. Возьмите ведро и сачок и унесите рыбок, оставив аквариум на месте, а потом опротестовывайте судебный приказ, полученный Элмером Карсоном.

– Клянусь богом, в ваших словах есть здравый смысл! – воскликнул Фолкнер. – Эти рыбки... – он внезапно замолчал и повернулся к подходившей к дому по дорожке паре и раздраженно произнес: – Так-так, почему столь поздно?

– Простите, мистер Фолкнер, – попытался оправдаться худой и несколько нескладный спутник Салли Мэдисон, – но у нескольких рыбок хозяина появились симптомы болезни жабр, и мне потребовалось нанести препарат на стенки аквариума, чтобы он смог...

– Погоди, погоди, – прервал его Фолкнер. – Значит ли это, что ты раздаешь секретный препарат направо и налево? Ты понимаешь, что я только что купил долю в твоем изобретении? Ты никому не должен...

– Нет, нет, – торопливо попыталась успокоить его Салли Мэдисон. – Он никому ничего не рассказывает, мистер Фолкнер. Состав препарата остается в тайне, но вы понимаете, что Том экспериментировал с ним в зоомагазине, и Роулинс обо всем знал. С этим ничего не поделать. Но формулу препарата знает только Том. Она будет передана вам, и...

– Я недоволен, – отрезал Фолкнер. – Недоволен всем происходящим. Так дела не делаются. Где гарантии, что Роулинс не придумал все специально. Он получил состав, которым Том покрыл панели и сделает анализ. Что будет со вложенным мной капиталом? Мне это не нравится, говорю вам.

Рассерженный Фолкнер вставил ключ в скважину, щелкнул замком, распахнул дверь, протянув руку, включил свет и быстро вошел в комнату.

Салли Мэдисон положила ладонь на руку Мейсона и с гордостью заявила:

– Мистер Мейсон, это – Том.

– Как поживаете, Том? – улыбнулся Мейсон и протянул руку, которую тотчас пожали длинные тонкие пальцы.

– Очень рад с вами познакомиться, мистер Мейсон. Я так много слышал о вас...

Его прервали крики Харрингтона Фолкнера:

– Кто здесь был? Что произошло? Вызовите полицию!

Мейсон быстро вошел в комнату и посмотрел туда, куда был направлен сердитый взгляд Фолкнера.

Аквариум, стоявший на месте посудного шкафа, был сорван с креплений и выдвинут на самый край встроенной подставки. Перед подставкой стоял стул, который кто-то явно использовал в качестве удобной подножки. Натертый воском пол был залит водой. Рядом со стулом валялся обычный серебряный половник. К половнику, в качестве примитивного, но эффектного удлинителя была привязана четырехфутовая палка от швабры.

Дно аквариума было покрыто слоем гальки и ракушек дюйма два толщиной, к поверхности поднимались зеленые стебли водорослей. Ничего живого в аквариуме не было.

– Мои рыбки, – воскликнул Фолкнер, схватившись за край аквариума и прижавшись лицом к стеклу. – Что с ними случилось? Где они?

– Они исчезли, по всей видимости, – сухо заметил Мейсон.

– Меня обокрали! – завопил Фолкнер. – Это все низкие подлые проделки Элмера Карсона...

– Будьте благоразумны, – предупредил Мейсон.

– Почему?! – взорвался Фолкнер. – Зачем? Сами видите, что произошло. Все предельно ясно. Он забрал рыбок и намеревается использовать их как средство давления на меня... Это сравнимо с похищением ребенка. Я не потерплю! Он зашел слишком далеко. Он будет арестован! Я вызову полицию и немедленно доведу дело до логического завершения.

Фолкнер метнулся к телефону, схватил трубку, набрал номер и закричал в микрофон:

– Полицейский участок, быстро! Я хочу заявить о краже!

К нему подошел Мейсон.

– Послушайте, Фолкнер, – предупредил адвокат, – следите за своими словам. Звоните в полицию, расскажите им все, но не делайте никаких обвинений, не упоминайте имен. Пусть они сами сделают выводы из всего вами сказанного. С точки зрения коллекционера эти рыбки имеют большую ценность, но с точки зрения полиции они ничего собой не представляют...

Фолкнер жестом заставил Мейсона замолчать и произнес в трубку дрожащим от волнения голосом:

– Приезжайте как можно быстрее. Говорит Харрингтон Фолкнер. Меня обокрали. Лишили самого ценного... Пришлите самых лучших детективов.

Мейсон вернулся к своим спутникам и тихо сказал:

– Пора уезжать. Если полиция отнесется к происшедшему серьезно, то захочет снять отпечатки пальцев.

– А если не серьезно? – спросил Дрейк.

Мейсон пожал плечами.

Фолкнер повторил свое имя, назвал адрес и повесил трубку.

– Полиция приказала всем выйти из комнаты, – сказал он, едва не визжа от волнения. – Они сказали...

– Знаю, знаю, – прервал его Мейсон. – Я только что сказал всем ни к чему не прикасаться и покинуть помещение.

– Мы можем перейти на жилую половину, – предложил Фолкнер, – и там подождать полицию.

Фолкнер вывел всех на крыльцо, открыл вторую дверь и включил свет.

– Жены нет дома, – объяснил он, – но вы располагайтесь здесь поудобнее. Прошу садиться. Полиция обещала прислать патрульную машину через несколько минут.

– Как быть с дверью в другую часть дома? – спросил Мейсон. – Я думаю, вам стоит запереть ее и проследить, чтобы никто не входил туда до приезда полиции.

– Там установлен замок с пружиной. Запирается автоматически.

– Вы уверены, что дверь была заперта, когда мы приехали?

– Конечно, вы же сами видели, как я отпирал дверь ключом, раздраженно ответил Фолкнер. – Дверь была заперта, в замке никто не ковырялся.

– Видел, – сказал Мейсон, наблюдая, как хмурит брови Фолкнер, пытаясь сосредоточиться. – Все окна, по крайней мере в той комнате, куда мы входили, были закрыты. Сколько там всего комнат, Фолкнер?

– Четыре. Та комната служит нам рабочим кабинетом, в ней установлены наши столы. Есть еще одна комната, которую мы используем под картотеку. Мы оборудовали небольшую кухню с баром и электрическим холодильником. Можем угостить заказчика, если ситуация этого требует. Сейчас я проверю, все ли в порядке в остальных комнатах. Человек, укравший рыбок, отпер дверь ключом. Он точно знал, куда идти, что брать, как все делать.

– Лучше не заходите туда до приезда полиции, – посоветовал Мейсон. Им это вряд ли понравится.

Тишину туманного вечера нарушил зловещий пульсирующий звук сирены. Фолкнер вскочил, выбежал на крыльцо.

– Будем выходить? – спросил Дрейк у Мейсона.

Мейсон покачал головой:

– Останемся здесь.

– Я оставил в машине две пластмассовые панели, – обеспокоенно сказал Том Гридли. – Они уже покрыты препаратом, можно устанавливать в аквариум. Я...

– Машина заперта? – спросил Мейсон.

– В том-то и дело, что нет.

– В этом случае вам нужно выйти и запереть ее, но сделать это лучше после приезда полиции. Как я понимаю, вы пытаетесь сохранить формулу препарата в тайне?

Том Гридли кивнул:

– Мне не стоило даже Роулинсу говорить, что у меня есть лекарство от этой болезни.

С улицы послышались чьи-то властные голоса. Харрингтон Фолкнер к этому времени уже полностью контролировал свои чувства, его голос вновь стал четким. Послышались тяжелые шаги, открылась и закрылась дверь, ведущая в другую часть дома.

– Воспользуйтесь удобным моментом и заприте машину, – посоветовал Мейсон Гридли.

– Великое дело о краже золотых рыбок, – усмехнулся Пол Дрейк.

Мейсон хмыкнул:

– Всегда так бывает, когда руководствуешься чистым любопытством.

– Сейчас полиция узнает, что ты здесь, – радостно воскликнул Дрейк.

– И ты, – подхватил Мейсон. – Потом сообщат о вызове в пресс-центр.

Улыбка исчезла с лица Дрейка.

– Перестань, я уже стесняюсь.

– Ну и напрасно, – вмешалась в разговор Салли Мэдисон. – Мистер Фолкнер дорожил этими рыбками не меньше, чем членами семьи. У него как будто сына похитили. Кто-то идет сюда?

Все прислушались. Стих шум автомобильного мотора, послышались быстрые шаги и, секундой позже, распахнулась дверь.

Стоявшей на пороге блондинке было лет тридцать пять. Она явно не жалела сил на то, чтобы сохранить начинавшую полнеть фигуру, изгибы которой еще не потеряли привлекательности. Безукоризненно сидевшая юбка, умышленно приподнятые уголки губ, задранный подбородок производили впечатление неподвижности. Казалось, эта женщина лишила себя природной непосредственности в попытке остановить ход времени. Создавалось впечатление, что каждое ее движение было отрепетировано перед зеркалом.

– Миссис Фолкнер! – прошептала Салли Мэдисон.

Мейсон и Дрейк быстро встали. Мейсон вышел чуть вперед.

– Позвольте представиться, миссис Фолкнер. Я – Перри Мейсон. Я приехал сюда по просьбе вашего мужа, у которого возникли неприятности в находящемся за стеной офисе. Это – моя секретарша мисс Стрит. Это – мисс Мэдисон. Позвольте представить вам также мистера Пола Дрейка, главу детективного агентства.

Миссис Фолкнер шагнула в комнатку. У порога замер несколько смущенный Том Гридли, который, казалось, не мог решить, стоит ли ему войти в комнату, или найти убежище в машине.

Мейсон чуть повернулся, чтобы представить и его, и произнес:

– Мистер Томас Гридли.

– Чувствуйте себя как дома, – ответила миссис Фолкнер, хорошо поставленным, чарующим голосом, в котором слышалась манерная медлительность. – Мой муж последнее время был сам не свой, и я очень рада, что он, наконец, обратился за помощью к столь известному адвокату. Я давно предлагала ему так поступить. Присаживайтесь, прошу вас. Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?

– Быть может, – сказала Делла, – вы позволите помочь вам?

Миссис Фолкнер наградила секретаршу Мейсона настороженным, оценивающим взглядом, потом улыбнулась:

– Ну конечно, если вас не затруднит.

Делла Стрит последовала за миссис Фолкнер через столовую на кухню.

Салли Мэдисон повернулась к Мейсону.

– Теперь понимаете, что я имела в виду? – спросила она таинственно и добавила: – Золотая рыбка.

К ней подошел Том Гридли и извиняющимся тоном произнес:

– Конечно, мистер Роулинс мог бы подождать, пока я не установлю панели в аквариум Фолкнера. Мне следовало настоять на этом.

– Перестань. Какое это имеет значение? Если бы мы приехали сюда раньше других, то мы бы и обнаружили пустой аквариум, и Фолкнер попытался бы обвинить во всем нас... Послушай, как ты думаешь, этот придурок не попытается отобрать у нас чек, потому что рыбки пропали?

– Не вижу никаких причин, – возразил Том Гридли. – Этот препарат является эффективным и безопасным лекарством от болезни жабр. Не существует лекарства, даже близкого ему по действию. Я могу вылечить любое заболевание в течение сорока восьми, пусть семидесяти двух часов, но...

– Остановись, милый, – произнесла Салли таким тоном, будто пыталась заткнуть ему рот. – Этих людей совсем не интересуют рыбки.

Пол Дрейк привлек к себе внимание Мейсона и подмигнул ему.

В комнату вернулись миссис Фолкнер и Делла Стрит. Они принесли стаканы, лед, виски и содовую. Миссис Фолкнер разлила напитки, Делла Стрит разнесла их. Затем миссис Фолкнер расположилась напротив Мейсона, скрестив красивые ноги и аккуратно расправив юбку на коленях.

– Я так много слышала о вас, – сказала она с фальшивой улыбкой на губах. – И надеялась когда-нибудь познакомиться с вами. Я читала о всех ваших расследованиях, должна признать, с большим интересом.

– Благодарю вас... – Мейсон хотел было продолжить фразу, но дверь распахнулась и в комнату влетел бледный от ярости Харрингтон Фолкнер.

– Вы знаете, что они мне сказали? – спросил он хриплым от негодования голосом. – Они заявили мне, что нет закона, запрещающего похищение рыбок. Они сказали, что если бы я мог доказать, что посторонние воры проникли в дом, то случившееся можно было бы считать кражей. Но Элмер Карсон владеет третью дела и имеет право приходить в контору, когда пожелает. Если ему вздумалось забрать из конторы моих рыбок, я могу предъявить к нему только гражданский иск для возмещения ущерба. Потом один полицейский имел наглость сказать мне, что сумма компенсации не будет значительной, что на деньги, которые я выплачу адвокату за составление документов, можно купить целую стаю рыбок. Какое возмутительное, непростительное невежество!

– Вы сказали им, что рыбок похитил Элмер Карсон? – спросил Мейсон.

Фолкнер отвел взгляд.

– Ну, я рассказал им обо всех неприятностях, сказал, что у Карсона есть ключ.

– Все окна были закрыты? – спросил Мейсон.

– Все. Кто-то отверткой или стамеской взломал дверь в кухню. К тому же достаточно неумело. Полицейские определили, что дверь была взломана изнутри, более того, сетчатая дверь была заперта на крючок. Кто-то неумело пытался представить все так, будто грабители проникли в дом через черный вход. Но ему не удалось никого провести. Даже я, ничего не понимающий в кражах со взломом, сразу же догадался, как все происходило, едва взглянув на эту дверь.

– Я предупреждал вас – никаких обвинений против Карсона, – сказал Мейсон. – Во-первых, вы сами себя ставите в очень неловкое положение, выдвигая обвинения, которые ничем не можете подкрепить, во-вторых, я практически уверен в том, что полиция умоет руки, узнав, что дело связано с враждой между деловыми партнерами.

– Теперь уж ничего не исправишь, – холодно возразил Фолкнер. – Кроме того, я не уверен, что предлагаемая вами манера поведения лучше всего подходит к данной ситуации. Меня лично во всем этом деле интересует лишь возможность получения назад рыбок, пока не стало слишком поздно. Эти рыбки очень ценны для меня. Я дорожу ими не меньше, чем семьей. Их состояние критическое, мне необходимо вернуть их для того, чтобы вылечить и спасти им жизнь. Вы ничуть не лучше полицейских с вашими наставлениями и предостережениями.

Голос Фолкнера стал скрипучим от нервного напряжения. Казалось, человек, от всего происшедшего, вот-вот впадет в истерику.

– Неужели никто из вас не способен меня понять? Неужели вы не понимаете, что рыбки являются достижением, венчающим мои многолетние опыты? Сидите здесь, ничего не делаете, не можете даже предложить хоть что-нибудь конструктивное. Рыбки больны. Они, быть может, уже умирают! И никто не хочет даже пальцем пошевелить, чтобы помочь мне. Даже пальцем! Сидите и лакаете мое виски, а рыбки умирают!

Жена Фолкнера даже не сдвинулась с места, даже не повернула головы, чтобы посмотреть на мужа. Просто бросила через плечо, словно ребенку:

– Хватит, Харрингтон. Чем можно помочь тебе? Ты сам вызвал полицию, сам все испортил своими разговорами. Быть может, если бы ты пригласил полицейских сюда, предложил им выпить, они бы совсем по-другому посмотрели на происшедшее.

Зазвонил телефон. Фолкнер подошел, снял трубку и прохрипел в микрофон:

– Алло... Да, это он говорит. – Несколько секунд он слушал, ничего не говоря, потом довольная улыбка расплылась по его лицу. – Значит, все в порядке. Дело сделано. Бумаги можем подписать, как только вы их составите... Да, я считаю, что вы должны оплатить их... всю процедуру передачи собственности.

Он помолчал еще несколько секунд и повесил трубку.

Мейсон с любопытством проследил взглядом, как Фолкнер прошел от тумбочки с телефоном и остановился перед Салли Мэдисон.

– Я не позволю себя обворовывать, – объявил он скрипучим голосом.

Только длинные ресницы дрогнули на лице Салли.

– Да?

– Вы пыталась получить с меня деньги, и я предупреждал, что не позволю дурачить себя.

Салли молча попыхивала сигаретой.

– Итак, – торжествующе провозгласил Фолкнер, – я останавливаю платеж по чеку, который вам передал. Я только что заключил сделку с Дэвидом Роулинсом, по которой все его дело переходит ко мне, включая недвижимость, деловые связи, все препараты и изобретения, разработанные как им лично, так и его служащими. – Фолкнер быстро повернулся к Тому Гридли: – Теперь, молодой человек, вы работаете на меня.

Взгляд Салли оставался безмятежным, но голос слегка задрожал:

– Вы не можете так поступить, мистер Фолкнер.

– Уже поступил.

– Изобретение Тома не имеет никакого отношения к бизнесу Роулинса. Он занимался им в свободное от работы время.

– Вздор! Все так говорят. Посмотрим, что скажет по этому поводу судья. А сейчас, девушка, соизвольте вернуть мне чек, который я передал вам сегодня вечером. Я купил все дело менее чем за половину суммы, которую вы у меня вымогали.

Салли упрямо покачала головой.

– Нет, сделка была заключена. Вы оплатили препарат.

– Который вы не имели права продавать. Мне следовало бы арестовать вас за получение денег обманным путем. Вы либо отдадите мне чек, либо я остановлю платежи по нему.

– Послушай, Салли, – вмешался Том Гридли, – сумма не настолько велика, чтобы...

Фолкнер быстро повернулся к нему.

– Не настолько велика, молодой человек? Так вы говорите о...

Он внезапно замолчал, но непроизнесенными словами мужа заинтересовалась миссис Фолкнер.

– Продолжай, мой милый. Назови сумму. Мне не терпится узнать, сколько ты ей отвалил.

Фолкнер бросил на нее сердитый взгляд и грубо буркнул:

– Если тебе так уж не терпится узнать, речь идет о пяти тысячах долларов.

– Пять тысяч долларов! – воскликнул Том Гридли. – А я сказал Салли продать все за... – Он перехватил злобный взгляд Салли и замолчал на полуслове.

Пол Дрейк быстро допил виски, заметив, что Мейсон отставил стакан, поднялся с кресла и подошел к Фолкнеру.

– Мне кажется, – тихо сказал Дрейк Делле Стрит, с удивлением наблюдавшей за Мейсоном, – что мы вынуждены будем сейчас уйти. А виски было превосходным, не хотелось оставлять его.

– Думаю, – сказал Мейсон Фолкнеру, – нет необходимости докучать вам своим присутствием. Ваше дело ни в малейшей степени меня не интересует, вы ничего не должны мне за предварительное расследование.

– Не судите его столь строго, – вмешалась в разговор миссис Фолкнер. – Он весь – комок нервов.

Мейсон поклонился.

– А если он станет моим клиент, – сказал адвокат, – то в комок нервов превращусь я.