Дело туфельки магазинной воровки

Глава 9

Мейсон позвонил из больницы Дрейку.

— Послушай, Пол, — сказал он, — здесь события разворачиваются быстро. А как дела у Вирджинии Трент?

— Они держат ее под домашним арестом, — сказал Дрейк. — Вчера ее доставили в полицейское управление и сразу взяли в оборот, но тут она выдала им такую истерику, что пришлось вызывать врача. Ну, ей вкатили большую дозу успокоительного, и полицейская медсестра доставила ее домой. Теперь она никого к Вирджинии не пускает.

— Предъявлено официальное обвинение?

— Пока нет. Вероятно, ее собираются выставить важным свидетелем, когда обвинение начнет раскрывать карты, но они не очень в ней уверены. Дядюшку-то застрелили из револьвера тридцать восьмого калибра, а он лежал в верхнем ящике письменного стола. Впрочем, ты там был, когда Голкомб нашел револьвер.

— Ну и что? — возразил Мейсон. — Вирджиния пришла за несколько минут до меня. А труп уже пролежал там какое-то время.

— Я понимаю, но они рассуждают иначе. А не пришла ли она, чтоб избавиться от трупа, или, мол, ей что-то понадобилось достать у него из кармана, или…

— Чушь какая, — сказал Мейсон.

— Да, я с тобой не спорю, — заметил Дрейк, — просто излагаю их точку зрения. Они и раньше выдвигали абсурдные обвинения, и сейчас от них всего можно ждать. А что там у тебя случилось, Перри? Ты вроде бы в боевых доспехах?

— О, они пытались оказать грубый нажим на миссис Брил.

— Ну и как? Получилось?

— Ничего у них не вышло. — Мейсон, вспомнив сцену в палате, засмеялся. — А как насчет Ионы Бедфорд?

— Она все еще в Милпасе.

— А Пит Ченнери появился?

— По последним сообщениям, пока нет.

— Ладно, тогда займемся игорным домом. Я сейчас в «Диаборн мемориал». Может, подъедешь за мной? Сюда я добирался на такси.

— Минут через десять жди, — сказал Дрейк.

Мейсон повесил трубку, прошел крытым линолеумом коридором к выходу и там на широких мраморных ступеньках наслаждался солнцем и сигаретой, пока Пол Дрейк не подкатил к самому тротуару.

Мейсон сбежал вниз и сел в машину.

— Давай займемся банкиром, завсегдатаем казино, — сказал он.

— О’кей, — кивнул Дрейк, поворачивая руль. — А почему для тебя так важен игорный дом?

— Потому что у нас концы с концами не сходятся.

— Что ты хочешь сказать?

— Заметь, Галленс сообщил Ионе Бедфорд по телефону, что Джордж Трент был в «Золотой тарелке» в субботу вечером и заложил бриллианты за шесть тысяч Долларов. Галленс намеревался выкупить их за три.

— Ну и что?

— Тело Джорджа Трента нашли в его собственной конторе, — продолжал Мейсон. — Из рассказов разных лиц о Тренте ясно одно: когда у него начинался запой, он не брился, не мылся, не менял белье, то есть полностью опустился. Но когда его нашли в конторе, он был аккуратно одет и чисто выбрит. Очевидно, его убили в конторе. Даже если он и отправился в игорный дом и заложил там бриллианты за шесть тысяч, он вернулся вечером к себе, в контору, и так его убили.

— Что ж, это вполне возможно, — рассудил Дрейк.

— Нет, ясной картины все же не получается. Во-первых, он отправил домой ключи от машины. Ясно, что он собирался запить. А вот прихватил ли он с собой бедфордовские бриллианты — вопрос спорный. Положим, прихватил. Все равно трудно поверить, что он заложил чужие бриллианты; вряд ли он настолько потерял голову. Если бы он перед этим пьянствовал два-три дня и утопил в вине чувство реальности и ответственности — тогда другое дело.

— И к чему ты клонишь? — спросил Дрейк.

— А вот к чему: если Трент не закладывал бриллианты в «Золотой тарелке» за шесть тысяч долларов, почему Галленс сообщил Ионе Бедфорд, что он их заложил? Если Трент не закладывал там камни и Галленс заблуждался, но тем не менее явился в «Золотую тарелку» и учинил хозяевам скандал, возможно, они причастны к тому, что с ним случилось. Выяснилось, что в доме Галленса в патрон вывернутой лампы сунули медный пенни и при включении мгновенно перегорели все пробки. Тут вряд ли работал новичок.

Более того, даже в сумке миссис Брил были бедфордовские бриллианты, — продолжал Мейсон. — И если это и впрямь была сумка миссис Брил, еще не доказано, что их извлекли из замшевого пояса, который был на Галленсе. А теперь добавь к сказанному еще один факт: Иона Бедфорд твердо заявила, что это не ее бриллианты, и получается полная неразбериха.

— Еще бы, — сказал Дрейк, — такая путаница, сам черт ногу сломит. И чем больше раскручиваешь дело, тем больше путаницы.

— И потому очень важно раскрутить все с самого начала, — заключил Мейсон. — Я хочу выяснить, закладывались ли бриллианты в «Золотой тарелке».

— Не представляю, чем тебе поможет свидетель, которого мы сейчас собираемся допросить, — усомнился Дрейк.

— Поможет, и вот в каком плане. Допустим, Галленс затеял какую-то игру и просто водил Иону Бедфорд за нос. Допустим, никто ему не говорил, что бриллианты были заложены в «Золотой тарелке»… Или он и не заглядывал в «Золотую тарелку», а просто был в сговоре с Биллом Голдингом.

— Понимаю, — сказал Дрейк. — Ты хочешь все проверить. Правильно?

— Все без исключения, — подтвердил Мейсон.

— Вот и приехали, — сказал Дрейк, подъезжая к стоянке. — Банк как раз напротив.

Они пересекли улицу и вошли в роскошный, облицованный мрамором вестибюль банка, где важно разгуливали полицейские в форме. Служащие за столами диктовали, делали записи, совещались. Кассиры деловито принимали вклады и оплачивали чеки.

— Кто здесь наш свидетель? — осведомился Мейсон.

— Вон тот седой парень слева, — указал Дрейк.

— У него совершенно неприступный вид, — заметил Мейсон.

Дрейк засмеялся:

— Вспомни историю про банкира со стеклянным глазом, Перри. Пошли.

Они приблизились к высокой мраморной перегородке, на которой была медная табличка с фамилией «Мистер Маркуад» Седоволосый с выражением полного безразличия слушал человека, сидевшего напротив. Посетитель ерзал на краешке стула и весь подался вперед; казалось, он хочет вползти на стол, чтобы быть поближе к банкиру.

Наконец мистер Маркуад отрицательно покачал головой.

Посетитель обрушил На него словесный шквал. Банкир снова покачал головой и, давая понять, что разговор окончен, взялся за какую-то корреспонденцию. Мейсон услышал, как он сказал:

— Сожалею, но это совершенно невозможно. — Посетитель медлил с уходом, и Маркуад добавил. — Разумеется, это мое личное мнение, если хотите, я передам вашу просьбу в консультативный совет… Хорошо, я передам им вашу просьбу. За ответом можете явиться завтра в половине одиннадцатого.

Маркуад что-то записал в блокноте, холодно улыбнулся уходившему посетителю и подошел к перегородке, возле которой стояли Мейсон и Дрейк. На его лице появилось выражение ни к чему не обязывающей благожелательности. Мейсон представил, как легко маска благожелательности может смениться на покровительственную учтивость или холодное неприятие.

Дрейк вопросительно взглянул на Мейсона. Тот кивнул:

— Я сам управлюсь, Пол.

Мистер Маркуад перевел взгляд на Мейсона.

— Вы читали сегодняшнюю утреннюю газету, мистер Маркуад? — спросил тот.

— Что вы имеете в виду? — ответил вопросом на вопрос банкир.

Мейсон протянул ему визитную карточку. Маркуад взглянул на нее, и лицо его несколько оживилось.

— Я слышал о вас, мистер Мейсон. О чем конкретно вы хотите справиться?

— Об убийстве Остина Галленса, — заявил Мейсон.

— Ну и ну!

— Я проверяю, чем занимался Галленс незадолго до смерти, — пояснил Мейсон, — У меня есть фотография и в дополнение к ней прекрасный словесный портрет. Если вы не читали газету, мистер Маркуад, позвольте обратить ваше внимание на эту статью.

Мейсон достал из кармана газетную вырезку, развернул ее и протянул банкиру. Маркуад бегло взглянул на нее и молча кивнул.

— Прочтите, пожалуйста, словесный портрет, — настаивал Мейсон.

Банкир прочитал и пожал плечами.

— Не понимаю, чем могу быть вам полезен, мистер Мейсон.

— Вы его знали?

— Нет, — ответил банкир — В глаза не видел.

— Постарайтесь вспомнить, мистер Маркуад. По-моему, вы видели его вчера вечером.

— Вчера вечером?

— Именно так.

— А почему вы так думаете?

— По моим сведениям, Галленс побывал в «Золотой тарелке» незадолго до убийства.

— «Золотая тарелка»? Не понимаю, о чем вы говорите, мистер Мейсон, — холодно ответил банкир.

— Это кафе и казино на Восточной Третьей улице, — напомнил Мейсон.

— Навряд ли у них есть счет в нашем банке, — высокомерно сказал Маркуад.

Мейсон непроизвольно распрямил плечи и поднял голову.

— Речь не о банковском счете. Я спрашиваю, были ли вы вчера вечером в «Золотой тарелке»?

— Я? — В голосе банкира прозвучало негодование. — В заведении такого рода? Право же, мистер Мейсон…

Мейсон вопросительно покосился на Пола Дрейка. Сыщик кивнул.

— Ладно, мистер Маркуад, если желаете начистоту — извольте. Вы были вчера в «Золотой тарелке» с хорошенькой белокурой девчушкой.

— Извините, мистер Мейсон, но вы переходите все границы, — с видом оскорбленного достоинства произнес Маркуад. — Имейте в виду, в вестибюле дежурит полицейский.

Дрейк достал из кармана записную книжку.

— Вы ушли из «Золотой тарелки» в одиннадцать сорок пять, мистер Маркуад, — напомнил он. — Доставили красотку домой — 9362 на Филлис-авеню. Припарковали машину и поднялись к ней. Квартиру под номером 906 снимает некая Руби Бенджамин. Вы включили свет и опустили шторы. В два сорок пять вы вышли из дома и…

Банкир с нескрываемым беспокойством поглядел по сторонам и, понизив голос, попросил:

— Тише, джентльмены, пожалуйста, тише!

— Хорошо, — согласился Мейсон. — Так что скажете в ответ?

Банкир нервно облизнул пересохшие губы.

— Это шантаж? — спросил он.

— Нет, это не шантаж, — заверил его Мейсон. — Я пытаюсь установить, заходил ли Остин Галленс в «Золотую тарелку» от семи до восьми часов вечера.

Полагаю, вы его там видели. Вернитесь мысленно к прошлому вечеру и расскажите, что вы вспомнили.

— Вы намерены вызвать меня свидетелем по этому делу? — осведомился Маркуад.

— Если я получу от вас нужную информацию, разговора с вами будет достаточно. В противном случае придется вызвать вас повесткой в суд, доказать, что вы были в «Золотой тарелке», и подвергнуть вас допросу в качестве свидетеля.

— Вы не посмеете, — возразил Маркуад.

— Черта с два не посмею. — Мейсон вытащил из кармана сложенный листок. — Вот прямо сейчас и выпишу повестку.

Маркуад сделал рукой движение, будто отталкивал бумажку.

— Нет, нет, не надо, мистер Мейсон, — взмолился он, — прошу вас, не надо. Неужели вы не понимаете? Я же здесь на виду.

— Идет, — согласился Мейсон. — Так видели вы Галленса в тот вечер?

Маркуад поднял глаза на Мейсона, задумался.

— В клубе была небольшая суматоха. Не помню точно, когда она началась. Я пил аперитив у стойки. Джентльмен, по приметам схожий с тем, что в газете, находился у хозяина. Разговор там велся на повышенных тонах. Вскоре бармен услышал что-то и скрылся в кабинете, но через некоторое время тот джентльмен спокойно вышел.

— Вы слышали, о чем они говорили?

— Нет, я различал лишь тон разговора.

— Он был дружеский или враждебный?

— Ясно враждебный.

— А что вы еще заметили?

— Больше ничего.

— А когда мы пришли, вы еще были в казино? — справился Мейсон.

Маркуад кивнул.

— Сколько времени вы там пробыли?

— Мне кажется, почти час. Моя э… девушка, которая была со мной, сидела в баре, но время от времени подходила к столу, где шла игра… Джентльмены, я рассчитываю, что вы не предадите это огласке.

— Вы пили? — спросил Мейсон.

— Очень мало. Бармен может подтвердить, мистер Мейсон. Не больше трех бокалов за весь вечер.

— А какие у вас связи в «Золотой тарелке»? Как вы туда попали?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, вы же не завсегдатай игорных домов?

— Никоим образом.

— За выпивку расплачивались наличными? — поинтересовался Мейсон.

— Как бы это сказать… в некотором смысле я был гостем этого заведения. Они несколько раз приглашали меня зайти.

— Билл Голдинг? — в упор спросил Мейсон.

— Да.

— У него счет в вашем банке?

— Да, я…

— Вы его хорошо знаете? — прервал банкира Мейсон.

— Мы часто беседовали.

— Вы знаете женщину, которая с ним живет?

— Вы говорите о его жене?

— Не будем уточнять.

— Да, мы знакомы.

— Был ли у вас в тот вечер разговор с Голдингом или этой женщиной?

— Нет.

— А вы их видели?

— Только когда они уходили.

Мейсон прищурился.

— А когда они ушли? — спросил он.

— Точно не знаю, но почти вслед за Галленсом и до того, как появились вы.

— А вы видели, как они вернулись?

— Да.

— И сколько же они отсутствовали, как вы думаете?

— Вот уж этого я не знаю, мистер Мейсон.

— И все же прикиньте, может быть, полчаса?

— Может быть, и так. Я не обратил внимания… Я, признаюсь, был рад, что они не подошли поговорить со мной. Эта девушка, моя спутница…

— Понимаю, — прервал его Мейсон. — Но вы заметили, когда появились мы с Дрейком?

— Да, заметил.

— Билл Голдинг и его жена вернулись до нашего прихода. Постарайтесь определить этот промежуток времени.

— Помню, что они явились незадолго до вас, но не могу сказать точно, за сколько минут.

— А через какое время после Галленса ушел Голдинг?

— Ну… пожалуй, в интервале от четверти часа до получаса. Мы сидели в баре, когда Галленс вышел из кабинета, а когда уходили Голдинг с женой, мы уже обедали. И если память мне не изменяет, они вернулись, когда обед закончился.

— Прекрасно, — сказал Мейсон. — Это все, что я хотел узнать. Мне нужно было сверить кое-какие данные.

— Вы не будете оглашать сказанное мною, мистер Мейсон?

— Только в самом крайнем случае, — пообещал Мейсон, — и надеюсь, что его не будет. Я занимаюсь проверкой, только и всего. Пошли, Пол.

Они направились к выходу, а Маркуад смотрел им вслед, тщетно пытаясь скрыть беспокойство.

— Узнай, какая машина у Билла Голдинга, Пол. У тротуара, на том месте, где миссис Брил шагнула под колеса машины, был раньше припаркован голубой седан. Чем черт не шутит, может, Голдинг разъезжает на голубом седане. Помнится, Диггерс еще говорил, что у него было повреждено сзади левое крыло.

— Ничего нет проще, Перри, — ответил Дрейк. — Сейчас же займусь этим делом. Мне позвонить в контору?

— Нет никакой спешки, — сказал Мейсон. — Сообщишь, когда вернешься.

— А какой следующий номер в программе?

— Иона Бедфорд.

— Ты не хочешь подождать, пока вернется Пит Ченнери?

— Нет.

— Мейсон покачал головой. — На ожидание у нас нет времени. Я хочу побеседовать с ней до того, как ею займется полиция.

— Все понял, — сказал Дрейк. — Поехали! Согласно теории Дрейка, машина сыщика должна быть совершенно неприметной, чтоб постороннему но взгляду не за что было бы зацепиться — раз и ничто впоследствии не всплыло бы в памяти — два. Откинувшись на сиденье недорогой малолитражки, на которой Пол ездил уже два года, Мейсон наблюдал, как он лавирует в потоке машин и с веселым удальством подставляет крылья, которым нечего терять, даже если водитель порой проявляет безрассудство.

— Если Остин Галленс получил бриллианты от Билла Голдинга, почему он не известил Иону Бедфорд? — размышлял вслух Мейсон. — Если нашлись бедфордовские бриллианты, почему миссис Бедфорд от них отказывается? Если это не бедфордовские бриллианты, то откуда они взялись? Если камни были у Голдинга, почему он отрицал это в разговоре со мной?

С другой стороны, если Галленс получил камни из другого источника, а не из «Золотой тарелки», как он обнаружил этот источник? Примерно за два часа до убийства кто-то явно внушил ему идею, что камни — у Билла Голдинга, который взял их в залог за шесть тысяч, но согласится, если на него нажать, вернуть их за три тысячи.

— Иными словами, это все равно что разбираться с налоговой декларацией, — сказал Дрейк. — Складываешь цифры и каждый раз получаешь неправильный ответ.

— Вот уж не думал, что налоговое ведомство беспокоит сыскные агентства, — ухмыльнулся Мейсон.

— Все наоборот. Сыскные агентства беспокоят налоговое ведомство.

Мейсон о чем-то задумался. Дрейк развернул машину, подъехал к месту разрешенной стоянки у тротуара и сказал:

— Что ж, Перри, устраивай засаду, мы приехали.

— А я и не собираюсь устраивать засаду. Хочу рубануть сплеча.

— Полагаешь, чего-нибудь добьешься? — спросил Дрейк.

— Не знаю, — ответил Мейсон, — но у меня складывается впечатление, что Иона — откровенная женщина.

— Не забывай, однако, что при всех своих хороших качествах эта женщина ведет двойную жизнь, — предостерег его Дрейк.

— Знаю, — согласился Мейсон, вылезая из машины. — Это твой человек в «родстере» на той стороне улицы?

Дрейк кивнул. Человек в открытом автомобиле приподнялся, коснулся рукой полей шляпы, закурил сигарету, выбросил спичку. Потом он снова уселся, будто поджидая кого-то. Дрейк растолковал Мейсону полученные сигналы:

— Девушка на месте. Мужчина еще не появлялся.

— Ну что ж, — сказал Мейсон, — пошли.

Они пересекли фойе жилого дома, поднялись на лифте на третий этаж.

Мейсон постучал в дверь и тихо сказал Полу Дрейку:

— Иона не знает твоего голоса. На вопрос отвечай, что принес бандероль и телеграмму.

Дрейк кивнул. За дверью послышался голос Ионы Бедфорд:

— Кто там?

— Телеграмма и бандероль для миссис Ченнери, — ответил Дрейк.

Дверь сразу отворилась. Мейсон, отступив в сторону, протолкнул Дрейка вперед, и Иона увидела сначала лишь Пола.

— Ну, — нетерпеливо потребовала она. — Где же телеграмма и бандероль? Не заходите…

Мейсон слегка подтолкнул Дрейка влево и шире распахнул дверь. Иона уставилась на сыщика и не заметила его спутника, а Мейсон тем временем прошел в квартиру. Она с досадой обернулась и оцепенела от страха.

Мейсон, шагнув к двери, захлопнул ее, а потом неторопливо уселся на стул.

— Что здесь происходит? — требовательно спросила Иона Бедфорд.

— Это — Дрейк, сыщик, миссис Бедфорд, — сказал Мейсон.

— Ченнери, — поправила его Иона.

— Пусть будет так, — усмехнулся Мейсон, но тем не менее Дрейк сыщик, миссис Ченнери.

Дрейк, не спуская глаз с Перри Мейсона, подошел к тахте и сел поближе к двери. Иона некоторое время стояла в замешательстве, потом вдруг расхохоталась:

— Вы блефуете, он не сыщик.

— А почему вы так думаете? — Мейсон достал сигарету.

— Он снял шляпу, — пояснила Иона. — Сыщики шляп не снимают.

Мейсон усмехнулся и предложил ей сигарету. Иона взяла ее и наклонилась к зажженной Мейсоном спичке. Кончики ее пальцев дрожали, когда она коснулась его руки.

— Вы насмотрелись детективных фильмов, — сказал Мейсон.

— Нет, я насмотрелась на сыщиков, — парировала она.

— У вас уголовное прошлое? — справился Мейсон.

— Нет, — односложно ответила она.

— Сядьте и расскажите о себе, — предложил Мейсон.

— Мне нечего рассказывать.

— Думаю, найдется.

— О чем рассказывать? — с вызовом спросила Иона. — Ну, если вам интересно, я действительно жена Пита Ченнери. Мы в законном браке.

— Больше традиции, меньше романтики, — заметил Мейсон.

— Вы так и собираетесь подпускать время от времени шпильки, чтобы вытянуть из меня сведения?

— Пожалуй, да, — согласился Мейсон. — Я просто не знаю лучшего способа. А вы знаете?

Иона уселась, закинула ногу на ногу и спросила:

— С чего начинать?

— С самого начала.

— Мы с Питом поссорились.

— И крупная была ссора?

— Повздорили из-за пустяков, — призналась Иона.

— А именно?

— Из-за двух блондинок и одной рыжей.

— Ну, это серьезное основание для побоища.

— Так оно и было.

— А дальше?

— Я ушла от Пита.

— А потом?

— А потом познакомилась с Осси.

— С задней мыслью проучить мужа? Пусть, мол, поймет: супружеская неверность — игра, в которую можно играть вдвоем?

Иона покачала головой, начала было оправдываться, но оборвала себя на полуслове.

— Не морочьте мне голову, — сказал Мейсон. — В этом нет нужды.

— А ваш друг? — Иона кивнула на Дрейка.

— Он как копилка, — заверил ее Мейсон. — Все входит и ничего не выходит. Проще разбить копилку, чем что-нибудь из нее вытрясти.

Иона молча разглядывала ногти.

— Ладно, считайте, ваша взяла, — сказала она наконец.

— Итак, — выдержав паузу, произнес Мейсон.

— Осси был на пароходе, на котором я отправилась в путешествие, и я в него влюбилась.

— Сильно?

— Порядком, — призналась она.

— А потом?

— А что вас интересует?

— Буквально все.

— Осси был очень обаятельный, — сказала Иона после некоторого раздумья. — Где он только не бывал и чем не занимался. Осси радовался жизни, она была для него большой авантюрой, крупной игрой. Я отправилась в путешествие с тяжелым сердцем, чувствуя себя обманутой: любовь обернулась бедой, замужество — жестокой насмешкой. Я…

— Подробности можно опустить, — прервал ее Мейсон. — Я видел вас и видел Галленса. А что касается горькой стороны брака, я много раз наблюдал ее в силу своей профессии. Про разочарования можете не рассказывать.

— А о чем тогда рассказывать?

— О бриллиантах.

— Ах, об этих камешках.

Мейсон молча курил. Иона, опустив глаза, упорно рассматривала покрытые лаком ногти.

— Расскажите об этих камешках, — напомнил Мейсон.

— Видите ли, — Иона посмотрела ему в глаза. — Я сама мало что о них знаю.

— Что же вам все-таки известно?

— Конечно, я не купалась в деньгах, — начала свой рассказ Иона. — У меня были весьма скромные сбережения, и я их быстро растранжирила, когда ушла от Пита: надо было появляться на людях, ловить фортуну за хвост. Конечно, можно было устроиться на работу. Пит преследовал бы меня, вымаливал бы прощение. В конце концов, мне пришлось бы бросить работу и вернуться к Питу, — это была бы его победа. Можно было предпочесть работу и бросить Пита, — и это означало бы мой проигрыш.

— Стало быть, вы не собирались с ним порывать? — уточнил Мейсон.

— Я-то полагала, что вы все знаете о семейных раздорах. — В ответе Ионы прозвучали презрительные нотки.

— Продолжайте. — Мейсон ухмыльнулся.

— Вот я и решила: куплю-ка я себе спортивный костюм, прихвачу лучшие вечерние туалеты и отправлюсь в морской круиз, а Пит пусть ломает голову над нашими проблемами.

— И вам, разумеется, захотелось известить мужа, что вы наслаждаетесь путешествием, — предположил Мейсон.

Иона улыбнулась:

— Да, я послала ему открытку с видом Картаго.

— И что-нибудь еще? — поинтересовался Мейсон.

— Пароходная компания выпустила буклет с описанием романтики круиза, — ну, как водится, блики лунного света на безмятежной глади Карибского моря, веселое купание под сенью кокосовых пальм, танцы в салоне, прогулки под луной парочек, любующихся вспененной водой за кормой корабля, нежный тропический ветерок, ласкающий кожу. Я дала агенту компании адрес мужа как потенциального клиента, и они отправили ему рекламные буклеты.

— Таким образом, получив вашу открытку и рекламные буклеты, ваш муж должен, был сделать выводы?

Иона кивнула.

— Продолжайте, — потребовал Мейсон.

— Ну, я, естественно, надеялась, что он встретит меня на пристани, но через день-два после начала круиза поняла всю глупость этой затеи. Трудно ждать от Пита чего-либо подобного. Он слишком горд и высокомерен, как все южане.

— Вспыльчив?

— О да!

— Ревнив?

— Чрезвычайно.

— Что же было дальше?

— Ну, я зашла так далеко, что сдаваться на милость победителя было поздно, — продолжала Иона. — К тому же по прибытии в порт меня ждал финансовый крах. Но, затеяв такую игру, я уже и не помышляла о работе, даже если бы для меня нашлось подходящее занятие. Ведь это означало бы потерю положения в обществе.

— И что же вы предприняли? — осведомился Мейсон.

— Думаю, Осси очень точно оценил ситуацию, — сказала Иона. — Он прекрасно разбирался в людях — много путешествовал, — а женщин видел насквозь.

— Вы имеете в виду себя?

— Он вообще понимал женщин.

— Продолжайте.

— Осси обратился ко мне с предложением. У него были драгоценности, которые он намеревался продать через комиссионера. Осси коллекционировал драгоценные камни. Он мне объяснил, что продажа драгоценностей все равно что продажа подержанных автомобилей по объявлению. Люди порой колеблются — купить ли машину у комиссионера, а у владельцев они покупают куда охотнее. И вот посредники договариваются с людьми, чтоб они сидели по воскресеньям дома и выдавали подержанные машины за свои собственные…

— Понимаю, — прервал ее Мейсон, — Осси предложил вам выдать себя за владелицу бриллиантов?

— Да, именно так.

— И что он вам обещал за посредничество?

— Жалованье и премиальные. И роскошную квартиру в придачу. Мне отводилась роль искушенной в житейских делах лихой разведушки — молодой светской дамы, отвергающей условности.

— А почему, собственно, надо отвергать условности? — недоуменно спросил Мейсон.

— Иначе откуда у меня сверкающие камешки и желание от них избавиться? Осси учил: людям приятно сознавать, что они по дешевке купили драгоценности, легко доставшиеся легкомысленной красотке. Ей, мол, и невдомек, сколько они на самом деле стоят, просто она оказалась на мели, а фасон держать нужно.

— Стало быть, вы понадобились Галленсу как витрина для рекламы и продажи камней, так ведь?

— Да, вы правы.

— Но антиквариат как-то не вписывается в нарисованную вами картину, — усомнился Мейсон.

— По-моему, вполне вписывается. — Иона пожала плечами.

— А как выглядели эти бриллианты?

— Понятия не имею. — Иона посмотрела Мейсону в глаза. — Я их никогда не видела. По словам Осси, он отнес их Джорджу Тренту, чтоб тот изменил огранку и изготовил более современную оправу.

— А вам надлежало их продать?

— Кажется, они условились, что продаст их мистер Трент. Я оставалась на заднем плане. Если бы кто-нибудь справился, кому принадлежат бриллианты, я бы изображала хозяйку.

— С тем чтобы Тренту больше заплатили? Иона кивком подтвердила его догадку.

— Но вы позвонили в воскресенье утром и сообщили, что появился покупатель, — допытывался Мейсон, — и вы отказываетесь…

— Осси велел мне позвонить, — не дослушав, сказала Иона.

— Когда?

— За полчаса до звонка. Явился и подробнее объяснил, что передать Тренту. Он не отходил от меня во время разговора.

— Вы спросили мистера Трента?

— Да, его.

— Что вам ответили?

— Сказали, что он вышел. Я поинтересовалась, с кем разговариваю. Оказалось, с мастером, который всем заведовал.

— Вы сообщили ему цель звонка?

— Сообщали.

— А сам Галленс заранее знал, что Трента в мастерской нет?

— Да, — призналась Иона. — Он предупредил меня, чтобы я спросила по телефону Трента. Предупредил, что Трент загулял и мастер будет мне морочить голову, но чтобы я не поддавалась. Мол, мое дело — добиваться возвращения бриллиантов.

Мейсон задумчиво разглядывал дым от сигареты, спиралью уходивший вверх.

— Погодите, — остановил он Иону. — Мне надо кое-что уточнить. Значит, вы в глаза не видели якобы принадлежавшие вам бриллианты?

— Не видела.

— Стало быть, когда в полицейском управлении перед вами разложили бриллианты, вы и не могли их опознать?

— Не могла.

— Но вы решительно заявили, что они не ваши.

— Должна же я была что-то сказать. Разве я могла заявить, что не представляю, как выглядят мои собственные бриллианты? К тому же я поняла… поняла, что это ловушка…

— Вы тогда уже знали, что Галленс убит? — спросил Мейсон.

Иона отвела глаза, но тут же взглянула на Мейсона в упор.

— Нет, — ответила она и добавила после некоторого колебания: — Конечно нет. Откуда мне было знать?

— Но ведь вы могли придумать какую-нибудь увертку и отказаться от опознания?

— Конечно, могла, — согласилась Иона. — Но я почуяла подвох с вашей стороны, холодный вы человек. На раздумья не оставалось времени, надо было сразу определить, как себя вести.

Мейсон поднялся, подошел к окну, задумчиво посмотрел на улицу. К дому медленно подъехал автомобиль с открытым верхом. Из него вылез высокий молодой человек. Мейсон обернулся к Ионе, покачал головой:

— Бессмыслица какая-то.

— А мне безразлично, — ответила она с вызовом, — мне безразлично, бессмыслица это или нет.

— Стоило мне упомянуть, что Галленс мертв, что его убили, — продолжал Мейсон, — вас будто ветром сдуло.

— Да, — кивнула Иона, — я была уверена, что начнется расследование убийства, и не хотела, чтобы меня втянули в это дело.

— Почему?

— Из-за Пита. Неужели не понимаете? Я не хотела, чтобы Пит уличил меня в интрижке. Это означало бы конец всему. С другой стороны, не хотелось и поддерживать в нем убеждение, что он может гоняться за юбками и все сойдет ему с рук. Если бы я потерпела фиаско и, едва сводя концы с концами, корпела бы целыми днями на работе, жалкая добродетельная зануда, Пит милостиво явился бы за мной. Он бы покаялся для виду, но самодовольно уверился в том, что я его достояние и никому больше не нужна, а единственная альтернатива нашему браку для меня — работа. Он бы и предоставил мне возможность поработать, а когда бы я осатанела от одиночества, он появился бы снова в роли избавителя. Но я его бросила и отправилась в круиз, и тогда он призадумался. Я и хотела, чтобы он призадумался, но вовсе не добивалась того, чтобы его сомнения перешли в твердую уверенность.

— Вы опасались, что расследование укрепит в нем эту уверенность?

— Я жила под именем Ионы Бедфорд в квартире, оплаченной Осси. Честно говоря, у нас были чисто деловые отношения, но любое мое объяснение показалось бы Питу неубедительным.

— Значит, вы решили укрыться здесь от расследования. Правильно я вас понял?

— Да.

Мейсон ходил взад в вперед по комнате, заложив большие пальцы в проймы жилета. Иона настороженно следила за ним, не обращая ни малейшего внимания на Пола Дрейка. Тот сидел на диване, подперев голову рукой.

— Нет, все же это бессмыслица. — Мейсон все еще мерил комнату шагами.

— В чем бессмыслица?

— В том, что вы поспешили сюда.

— Тем не менее я здесь. — Иона нервно засмеялась. — Стало быть, в этом есть какой-то смысл.

— Нет, — настаивал Мейсон. — При указанной вами мотивации естественнее было бы укрыться в каком-нибудь отеле под чужим именем, а потом сообщить Питу, где вы находитесь. Ведь вы бросили Пита с одной-единственной целью — заставить его вернуться к вам. Вы слишком умны, слишком находчивы, чтобы выбросить белый флаг, когда победа совсем близко.

— И все же я здесь, — повторила Иона. Мейсон обернулся и посмотрел на нее в упор.

— Я объясню, почему вы здесь, Иона, — сказал он с расстановкой. — Я упомянул, что Остина Галленса убили, и вы сразу подумали: Пит прознал, что Остин Галленс снимал для вас квартиру. Вспыльчивый южанин да к тому же ревнивый, с глубоко укоренившейся идеей защиты собственного дома, он разыскал Остина Галленса и…

— Это ложь! — крикнула Иона. — Это ложь, говорю я вам.

Дверь с шумом распахнулся.

— Что — ложь? — спросил с порога черноволосый молодой человек с холодными голубыми глазами.

— Пит! — вскричала Иона.

Иона кинулась было к Питу, но Дрейк, вскочив, перехватил ее. Она вырывалась у него из рук с яростью дикой кошки. Пит шагнул вперед, и, встретив его взгляд, Дрейк отпустил Иону. Мощным ударом в челюсть Пит откинул его назад. Дрейк повалился на подлокотник дивана и растянулся во весь рост, дрыгая ногами.

Иона обвила руками шею Пита. Он отстранил ее и захлопнул ногой дверь. Потом прошел мимо дивана, где все еще барахтался, пытаясь подняться, сыщик, и остановился против Мейсона.

— Так-так, — произнес он хладнокровно, — послушаем, что вы скажете.

Мейсон стоял в прежней позе, заложив большие пальцы в проймы жилета.

— Нет, уж лучше мы вас послушаем, Ченнери, — спокойно ответил он.

— Это Перри Мейсон, он юрист, Пит, — предупредила мужа Иона.

Ченнери не отрывал глаз от Мейсона.

— Какого черта ему здесь надо? — бросил он через плечо жене.

Дрейк наконец поднялся.

— А ну, попробуем еще раз, — угрожающе сказал он. Ченнери даже не обернулся в его сторону и процедил, обращаясь к Мейсону:

— Давай выкладывай!

Мейсон глянул мимо него на Дрейка.

— Обыщи его, Пол, — приказал он, — посмотри, нет ли у него, часом, в кармане револьвера тридцать восьмого калибра.

— Пит, не позволяй им обыскивать себя, — крикнула Иона. — Ты не понимаешь… не нам с ними тягаться. Они… они все наперед знают. Они сфабрикуют дело, чтобы спасти…

— Почему именно тридцать восьмого калибра? — холодно осведомился Ченнери.

— Потому что Остина Галленса убили из револьвера тридцать восьмого калибра, — спокойно пояснил Мейсон.

— А кто он, черт возьми, этот Остин Галленс? Иона с мольбой в глазах обернулась к Мейсону.

— Убитый, — ответил Мейсон.

— И вы решили приписать убийство мне?

— По словам сыщиков, расследовавших дело, примерно в то время, когда убили Галленса, возле его дома стояла машина, — начал Мейсон, тщательно взвешивая каждое слово. — Красная машина с откидным верхом и желтыми узкими колесами. Допускаю, что свидетели спутали какую-нибудь цифру, называя номер. Если это так, то он совпадает с номером вашей машины, а человек, слонявшийся возле дома Галленса, по описанию похож на вас.

— Так, значит, вы заявились сюда, чтобы взять на испуг жену и что-нибудь у нее выпытать? — справился Ченнери.

— Мы просто задали ей ряд вопросов.

— И намекнули, что предполагаемый убийца — я?

— Кажется, она решила, что именно это у нас на уме, — охотно согласился Мейсон.

— Ладно. — Ченнери невесело усмехнулся. — Валяйте, обыскивайте меня. — Он вытянул руки в стороны и растопырил пальцы.

Дрейк ощупал карманы Ченнери, похлопал его по бокам.

— Пусто, Перри, — сказал он.

— Ченнери не так глуп, чтобы таскать с собой револьвер, — заметил Мейсон. — Наверное, оставил его на месте убийства.

— Вам, ребята, не удастся навесить мне что-либо в этом роде, — заявил Ченнери.

— Вчера вы не ночевали дома, — сказал Мейсон. — Вас всю ночь не было.

Ченнери бросил сердитый взгляд на жену.

— Не вините ее, не думайте, что она проговорилась. Мы отрядили сыщика, и он следил за вашей квартирой с одиннадцати вечера.

— Пусть так, — признал Ченнери. — Меня не было дома прошлой ночью. И что из этого следует?

— Не знаю. — Мейсон пожал плечами. — Но я хочу знать, где вы были.

— Вы адвокат? — спросил Ченнери.

— Да.

— А тот! другой, — сыщик, — добавила Иона.

— Вы из полицейского управления? — Ченнери обернулся к Дрейку.

— Нет, он частный сыщик и работает по найму, — пояснил Мейсон.

Ченнери подошел к двери и распахнул ее настежь.

— Убирайтесь ко всем чертям — оба! Иона положила руку ему на плечо.

— Послушай, Пит, — умоляла она, — не обращайся с ними так грубо, они…

Ченнери стряхнул ее руку и повторил, глядя на Мейсона:

— Я сказал: убирайтесь ко всем чертям. Мейсон, казалось, не слышал его слов. Задумчиво прищурившись, он глядел в окно.

— Уж больно ты важен, — пробурчал Дрейк.

— Да, я важен, — вскинулся Ченнери. — Это мой дом. Я за него плачу. У вас и ордера нет на обыск. Убирайтесь!

— Нет, так получим, — пообещал Дрейк. Ченнери усмехнулся.

— Частный сыщик с ордером на арест, — произнес он с издевкой. — Чушь собачья!

Мейсон резко обернулся. В глазах у него вспыхнул огонек.

— Пошли, Пол, — сказал он. — У Ченнери все козыри на руках.

— Мы уходим? — удивился Дрейк. Мейсон кивнул.

Ченнери все еще придерживал открытую дверь. Мейсон и Дрейк молча вышли в коридор, и дверь за ними тотчас захлопнулась.

— Что за дьявольщина, Перри, — негодовал Дрейк. — Допустили, чтобы он прогнал нас взашей! Коли на то пошло, сегодня мы подошли ближе к раскрытию преступления, чем когда-либо…

Мейсон взял его под руку и потянул за собой к лифту.

— Ты забываешь, Пол, что нам вовсе не нужно раскрывать преступление.

— Черт побери, что ты хочешь этим сказать?

— Если мы раскроем преступление, — спокойно продолжал Мейсон, — сержант Голкомб из уголовной полиции лишится лавров. И потому он отвергнет нашу версию, объявит ее уловкой для оправдания Сары Брил. С другой стороны, если сержант решит, что с Питом Ченнери надо разобраться. Он…

— Я просчитался, — перебил его Дрейк. — Извини, Перри, эта зуботычина, похоже, лишила меня способности рассуждать здраво, иначе я бы живо смекнул что к чему.

— Больно? — посочувствовал Мейсон.

Дрейк покосился на дверь Ченнери, и Мейсон почувствовал, как напряглись его мускулы.

— Да, болит челюсть, будь она проклята, — проворчал он.

Мейсон настойчиво тянул его к лифту.

— Купишь аспирин в аптеке, — посоветовал он. — И запомни: мы сами известили Ченнери, что он под колпаком. Он без труда опознает нашего агента. И тут уж он попытается отделаться от хвоста и живо даст стрекача. А мы предупредим сыщика и облегчим Ченнери его задачу? Он отделается от одного, а мы тем временем пустим по следу троих новых. Улавливаешь?

— Улавливаю. Хорошо бы обвести этого красавчика вокруг пальца.

— О’кей, — заключил Мейсон. — Позвони в агентство из аптеки, заодно там и аспирин купишь.

— А чем потом займемся?

— А потом, — Мейсон ухмыльнулся, — потом займемся крупными ограблениями ювелиров за последние пять лет. — Иона Бедфорд и не могла опознать бриллианты, но весьма возможно, что их опознает кто-нибудь другой. Не мне, Пол, учить тебя сыскному делу, но вникни поглубже в деятельность покойного Остина Галленса, в накладе не останешься.

Дрейк осторожно коснулся распухшего подбородка, помолчал.

— Бестолочь я, а не сыщик, — произнес он наконец.