Деревянная гроздь

14

Я бы мог рассказать вам о том, что этой ночью Варо приснился красивый сон. В котором он видел, как девушка, стройная и миниатюрная, в красивом воздушном платье кружилась в танце с парнем. Он был в нарядном военном кителе, с множеством блестящих штуковин и нашивок. Загорелый, как мексиканец, с черными бездонными глазами. Он слегка касался ее талии, правой рукой в белой перчатке, в левой руке сжимая ее ладонь. Они танцевали вальс. Они двигались под музыку, и казалось, что ее платье обнимает его ноги. Прижимаясь то к одной, то отпуская ее, и прижимаясь к другой. Их туфли, играя в догонялки, переступали по полированному паркету. Они кружились, и мир вокруг начал терять ясные очертания, размываясь от быстрого вращения. У нее закружилась голова, и она закрыла глаза, полностью доверившись своему партнеру. Когда она открыла их вновь, то на нее смотрели не черные глаза ее любимого, а серые стальные глаза другого человека. Он был не молод, но очень силен. Его серьезное лицо было иссечено песком времени. Попытка остановить танец не принесла успеха. Этот партнер крепко держал ее в своих объятиях, и не собирался останавливаться, или отпускать ее. Кружась с ним в танце, она заметила, лежащего на полу черноглазого кавалера. Того, который только что, держал ее руку в своей. В чьих глазах она утонула, и не собиралась всплывать. Резко оттолкнув сероглазого великана, она поспешила к любимому. Упав перед ним на колени, она обернулась. Громила стоял, и из того места, куда она его толкнула у него текла кровь. Он глядел на нее и во взгляде читалось: «Как ты могла так со мной поступить? Неужели я своей любовью заслужил этого?» Она лишь зло сверкнула глазами, и склонилась над своим кавалером.

— Ах, так? — прорычал он и топнул ногой. От этого удара затряслись стены, а пол прочертила трещина, которая пробежала как раз под лежащим молодым человеком. Стены начали разваливаться, обнажая холодную черную ночь вокруг. Девушка оглянулась, в ее взгляде читался испуг, но гигант был в гневе, и не видел ничего. Он топнул ногой еще раз, и остался только растрескавшийся пол. Влетел обезумевший ветер, которого теперь не удерживали стены, и принялся рвать платье девушки, и трепать ее волосы. Когда же нога великана с грохотом опустилась в третий раз, то она увидела, что ее любимый, как фарфоровая кукла, раскололся на четыре части. И тогда она закричала. Ветер подхватил ее крик, и поднял его вверх. Там он усилил его многократно, и направил вниз, разметав влюбленных, как пыль. Все исчезло. Не осталось ничего, кроме ветра, который носился вперед-назад, в поисках еще какой-нибудь жертвы.

Но когда Варо проснулся, то не помнил ничего из этого. Однако он теперь был твердо уверен, что не хочет знать какая внутри дубовая шестеренка. Теперь это было неважно. Он понял, о чем была история. Она закончилась. Теперь наступало время новой истории. Истории, где он будет главным персонажем. Истории, которую он придумает, и расскажет.

И тогда он начал строить свой механизм. Варо понял, чтобы его услышали, он должен сделать его своими руками, вложив в это частичку своей души. Он потратил полгода, подбирая нужную комбинацию пород деревьев. Даже пружина у него была другой, не такой как у мастера. Формой, механизм напоминал большую, размером чайник шестеренку, которая вращалась на своем основании. Из макушки у нее торчал заводной ключ.

Конструкция появилась на кухонном столе, после чего была заведена, и запущена. Мастер с учеником спокойно пили чай, наслаждаясь приятными звуками, лившимися из механизма. Было в них и журчание ручья, и шум ветра в лесу, и звуки дождя. Это стало их традицией. Пить вечером чай, и слушать удивительный механизм.

Делая глоток за глотком, Ленистр, слушая этот деревянный шепот, начал замечать, что прислушивается, пытаясь что-то различить в нем. И он услышал. Среди шелеста шестеренок, и перестукивания запчастей друг о друга, он услышал то, что и не мечтал услышать. Он услышал голос Варо.

— Я долго ждал, что ты меня услышишь.

Ленистр посмотрел на ученика, но тот сидел, закрыв рот. Однако он улыбался, зная, что машина говорит за него.

— Можно я буду звать тебя «ОТЕЦ»?

— Да, мой мальчик. — Мастер кивнул, и отхлебнул из своей чашки.