Дерзкая на десерт (СИ)

Глава 6. Опасная профессия

Нежное клубничное суфле на тоненьком бисквите, украшенное карамелизованной персиковой долькой и свежей клубничкой и сбрызнутое ягодным конфитюром.

Я полдня гипнотизировала застывшие алые капли на розовом боку этого грешного безобразия, я вдыхала запах единственной клубнички, и на языке словно оседала летняя сладость.

Ганаш попавший на малинку там в ресторане, конечно, был великолепен, и его бархатистость и плотность прекрасны, но это пирожное сводит меня с ума.

Мне мерещится лето, и блюдо только что сорванной нагретой солнцем дачной клубники, щедро залитой сливками…

Кошмар!

— Я чуть не рехнулась, Ян, — жалуюсь я. — Не те уже мои годы. Такой стресс можно и не перенести. Ты видела фотку, которую я прислала?

— Видела, — скрипит Левина в трубку. — Но твое описание сейчас — это было хуже. Я почти захлебнулась слюной и чуть не съела Герины носки. А ты чего так тяжело дышишь?

— Хлеб нюхаю… — признаюсь я.

— Где ты его взяла?

— В пекарню зашла, купила буханку свежего и вот теперь нюхаю. Пытаюсь прийти в себя. Ну не мерзавец ли? — снова завожусь я.

— Ну, есть мнение, что таким образом он над тобой доминирует. Кормление — проявление опеки самца над самкой, — хихикает подруга.

— Это кто тебе такое сказал? — недоверчиво уточняю я.

— Беда.

Зоя Беда, Сашкина подруга. Ясно.

— Беда — ветеринар и кинолог, у нее самой самцы по струнке ходят. Надо этого доминанта отдать ей на перевоспитание, — ворчу я. — Быстро отучится открывать пасть без команды «голос».

Проржавшись, Янка спрашивает:

— А может, лучше изучить с ним команду «лежать»? Меня вон Гера кормит, и я не возражаю.

— Гера тебя кормит, чтоб ты ноги не протянула от ваших марафонов, а Козырев из вредности. У него очень опасная профессия. И то, что он завязал, ну это такое… Сорвется в любой момент. Какая команда «лежать»?

— Постой-постой… Козырев? Влад Козырев? У него еще на руках татухи?

— Про руки не знаю, пуловер был с длинным рукавом, но на груди что-то есть. А что? — настораживаюсь я. — У тебя с ним что-то было?

И почему-то мне эта мысль совершенно не нравится.

— Если бы… Но я смотрела недавно кулинарное шоу. Боже, как он месил тесто… А как он перетирал специи… И это все не говоря про его коронное блюдо… — мечтательный голос Янки подсказывает, что она восторгалась совсем не едой.

— И что там за коронное блюдо? — надо ж знать, на что меня заманивали домой.

— Стейк. Идеальная прожарка.

Я закашливаюсь. Вот сволочь.

А Левина удивляется:

— Странно, что ты не видела. Мои любимые серии, где он на природе готовит топлесс на живом огне.

— Я заблокировала себе все кулинарные каналы, — мрачно отвечаю я.

— Я б на твоем месте ловила момент. Ты же всегда хотела мужа-повара.

— Да, но он не должен выглядеть так, что от него надо отгонять баб вилами. И вообще, я его видела в первый и последний раз. Это все просто недоразумение и чей-то скотский характер.

— Твой? — ехидно предполагает Левина.

— Ты, говори-говори, да не заговаривайся. Тебе амнистию еще никто не объявлял, — огрызаюсь я.

— Не буду заговариваться, но давай спросим твой личный детектор. Что там тебе твоя задница говорит?

Раскинув мозгой, я вздыхаю:

— Ничего хорошего мне моя задница не предвещает. Если я попадусь Козыреву еще раз, и он продолжит расшатывать мою нервную систему, все кончится койкой. Он когда меня бесить начал, я это почувствовала и запаниковала.

— А чего паниковать-то?

— Не знаю. Отвыкла от агрессивного флирта. У нас на работе, сама знаешь, мужчины интеллигентные, осторожные…

— Поэтому с такими ромашками вокруг, ты и без мужика. Ты сначала отшиваешь, а потом думаешь. А нынче мужик пуганный. Один раз пошлешь — второй раз не полезет. Они и замуж-то зовут, когда точно уверены, что согласишься, а это, как правило, уже непервый день знакомства. Этот наглый. Люблю таких.

— Это я по твоему мужу уже поняла, что ты наглых любишь. А мне надо интеллигентного, молчаливого, этакий брутальный бука с чувством юмора, который не будет мне перечить и будет решать все мужские дела…

— Охренеть, Медведева. Вот это запросы, — ржет Янка.

— Нормальные запросы, — занюхиваю я ароматной корочкой.

— Но подобное совпадение качеств маловероятно, а в нынешних реалиях почти невозможно. Более того, тип, который ты описываешь, в жизни окажется у тебя во френдзоне, потому что не сможет ни на чем настоять. Даже на койке.

— Если меня долго смешить, то можно и на секс склонить.

— Мне ясно, что ты сама не знаешь, чего хочешь, — хихикает Янка.

— Прямо сейчас я хочу, как в детстве, взять печеньку, намазать ее маслом и сверху придавить другой печенькой.

— Ну так съешь! — сдают у Левиной нервы.

— Мне нельзя, — голос мой полон вселенской тоски.

— А я сожру, — решительно обещает Яна.

— Зараза ты. Все я пошла доедать свое сено, — даю я отбой.

— Позвони мне из ресторана завтра. Расскажешь, чего и как.

Отложив телефон, я перевожу взгляд на тарелку с салатом. Руккола, огурец, авокадо, сок лимона, чайная ложка оливкового масла…

Полгода назад я обожала этот салат, сейчас я могу его есть только усилием воли. Десять сброшенных килограммов, конечно, подслащивают пилюлю, но после сегодняшней диверсии от Козырева мне совсем непросто.

Что там Левина говорила?

У него было кулинарное шоу?

В телике-то я заблокировала эти развратные каналы. Я позвала маму, она установила там пин-код и мне его не сказала. Но ведь есть еще и интернет…

Нет, я не буду смотреть! Даже одним глазком!

Ни за что!

Мне нельзя на ночь Влада Козырева.