Детективное лето

Татьяна Устинова Дело об изумруде

Никакую милицию, конечно, вызывать не стали. Куда там вызывать, дело-то семейное — перстень пропал! И не какой-нибудь, а старинный, прабабушкин, полученный в наследство.

Его никто никогда не надевал, он всегда лежал только в шкатулке — как можно, такая ценность!

— Не знаю, — задумчиво сказала Лиля. — Не знаю, Макс. Ничего у меня не терялось и не пропадало!.. Ну, ложек чайных не хватает, но это вечная история! Мне кажется, их таскает домовой.

— Кто таскает?!

— Домовой, — рассеянно повторила Лиля. — Ну, их то полный ящик, то вдруг хватишься, и нет ни одной. А потом они сами по себе откуда-то возникают.

— Материя никуда не девается и возникнуть ниоткуда тоже не может, — сказал он внушительно. — Куда ж девался этот чертов перстень, ведь он тоже некоторым образом материя!..

— Вчера я одну нашла на столе в сарае. Должно быть, дети затащили, — продолжала Лиля. — Да и шут с ними, с ложками. Макс, мне все это не нравится. Кто мог взять перстень?! У нас ведь дома только свои.

Вот именно, подумал он. Только свои!.. Ничего хуже, чем подозревать своих, и быть не может!.. Теперь придется проводить «полицейское расследование», искать какие-то «улики», задавать вопросы, сличать «показания» — в семейном доме, полном детей, друзей и родственников!..

Он снова осмотрел туалетный столик, зачем-то открыл шкатулочку, в которой всегда лежал перстень, потряс ее и даже поковырял пальцем, как будто перстень мог завалиться за линялую бархатную обивку.

Конечно, никуда он не завалился. В шкатулочке он всегда был только один, царственный и одинокий, сияющий зеленым изумрудным огнем. Этот перстень передавался по женской линии, и с ним никогда не расставались, вот даже на дачу потащили. Его нельзя было положить в банковскую ячейку или сдать на хранение каким-нибудь ювелирам — считалось, что все поколения женщин этой семьи должны держать его при себе и он убережет их от любых напастей.

Перстень исправно в течение многих лет оберегал от напастей и вот сам попал в беду!..

— Сюда кто-нибудь заходил?

— Да нет, Макс, ну кто заходит в нашу спальню?! Верочка приходила, вытирала пыль и перестилала постель, а больше никого не было. — Верочкой звали домработницу. — Ну еще Маруська вчера перед сном притащилась, просила, чтобы я почесала ей спинку. Я почесала, и она ушла.

— Верочка работает у нас десять лет, — сказал он мрачно. «Полицейское расследование» началось! — И никогда ничего не пропадало. А Маруська… зачем нашей дочери прабабушкин перстень?! Может, поиграть взяла?

Лиля заволновалась.

— Макс, ей десять лет, но она все же не полная идиотка! Она никогда и ничего у меня не берет! Даже когда ей пять было, не брала! Да никто из домашних не мог взять!

Он вдруг так вспылил, что скулы стали багровыми:

— Тогда зачем ты мне позвонила?! Если никто не мог взять, значит, он сам дематериализовался, твой перстень! И вообще такие вещи нужно хранить в банке!

— Макс, ты же знаешь, что именно этот перстень нельзя…

Большими шагами он вышел из спальни, хлопнул дверью и затопал по ступенькам вниз.

Верочка протирала раскидистый фикус, торчавший под лестницей, — тоже чье-то наследство, то ли бабушкино, то ли тетушкино. Чтоб он провалился, этот фикус, от души пожелал Макс.

— Не нашли? — тревожно спросила Верочка и поправила пучочек бедных волос, стянутый туго-туго. — Господи, Твоя воля, вот напасть-то…

— Верочка, кто вчера днем заходил в нашу спальню? — он чувствовал себя отвратительно и старался не смотреть в несчастные Верочкины глаза.

— Откуда ж мне знать, Максим? Да никто туда и не заходит! У Лилечки телефон звонил, она его на террасе забыла, так я отнесла. Лилечка собиралась голову мыть и чего-то с волосами возилась. А тут она с телефоном вниз пошла, в кабинет, и стала там чего-то на компьютере записывать. Дети на улице, почитай, весь день. Марина в гамаке лежала, в купальнике голом. Книжку в кабинете взяла, на колени положила и в небо глядела. Я уж у нее спрашивала, может, обед ей в гамак подать. А хахаль ейный с утра из комнаты не выходил. Спит он там, что ли?…

Что это нам дает? Ничего это нам не дает. Решительно.

Верочка вдруг аккуратно опустила в ведро тряпку, которой протирала глянцевые кожистые листья, и сказала, твердо глядя Максу в лицо:

— Только вот что я вам скажу, Максим. Зря вы их привезли, и Марину, и хахаля ейного! Люди чужие, кто знает, что у них на уме! И вообще они нам не к дому. Он все за Лилечкой смотрит, ну вот чистый волк степной. И Марина эта по сторонам зыркает! Чего она зыркает?! А третьего дня за обедом давай наших детей пилить — то не так и это не эдак! И сидят неправильно, и едят неаккуратно! Аккуратистка выискалась! Это когда варенье малинное варили и они пенки с блюдечка лизали!

Макс посмотрел исподлобья.

— Верочка, это мои школьные друзья. Они скоро уедут, не переживайте.

— В кабинет без спросу пошла, — продолжала Верочка упрямо. — Чего ей там надо, в кабинете?! Это ж ваш кабинет! Книжку без спросу взяла! Чашки со стола таскает, я потом по всему саду хожу собираю!

— Чашки? — переспросил Макс. — Чашки и ложки, да?

— Что вы говорите, Максим?

— Ничего, — быстро сказал он. — Извините меня, Верочка.

И он побежал наверх.

На туалетном столике все было перевернуто вверх дном — они перевернули, когда искали перстень. Лиля на балконе разговаривала по телефону, и голос у нее был расстроенный.

Макс порылся среди разнообразных коробочек, штучек и банок, но не нашел ничего интересного. Щетка для волос попалась ему под руку, и он было бросил ее, а потом покосился, взял и посмотрел внимательно.

На щетке были длинные белые волосы.

Елки-палки!..

Макс вышел на балкон, на летнее, легкое, веселое солнце, которое путалось в соснах, и неровные игольчатые тени лежали на широких и теплых досках.

— Я сама не знаю, как это получилось, но… — говорила Лиля.

Макс подошел, вытащил у нее из ладошки телефон и нажал кнопку «отбой».

— Макс, ты что, с ума сошел?

— Лилька, вспомни!.. Ты вчера собиралась что-то делать с волосами, но Верочка притащила тебе телефон, и ты спустилась в кабинет. Дальше что было?…

Она смотрела на него во все глаза.

— Да ничего не было. Это с работы звонили, они мою статью не получили. Я отправила еще раз и вернулась. Только с волосами я ничего не сделала, не успела, потому что опять позвонили. Чего-то там уточнить надо было.

— И ты опять спустилась в кабинет?

Лиля немного подумала.

— Ну да. Компьютер у меня там. А телефон мне Марина принесла, потому что я его внизу забыла, как раз в кабинете.

— Ты пошла вниз, а Марина осталась в спальне?

— Макс, — сказала Лиля. — Она не могла взять перстень. Во-первых, она ничего о нем не знает. Во-вторых, она была в купальнике, таком, что… В общем, перстень никак не спрячешь, он же огромный! А у меня в кабинете была дверь открыта, и я ее хорошо видела.

— Она и не прятала перстень в купальнике, — сказал Макс мрачно. — Пойдем со мной.

— Куда?!

— В сарай.

В сарае было тихо и сумрачно, пылинки танцевали в солнечных лучах, пробивавшихся через щелястые стены.

Макс подошел к верстаку, заваленному остро пахнувшей стружкой, заставленному банками с засохшей краской, пакетами с удобрениями и еще какой-то ерундой.

— Ты здесь нашла чайную ложку?

— Ну да. Прямо вот тут, сбоку.

Макс посмотрел. Ближе всего к месту, на которое показывала Лиля, стояла жестянка из-под растворимого кофе, почти доверху наполненная гайками и шурупами, — тесть очень любил такие банки с шурупами, как будто ему то и дело приходилось что-то к чему-то прикручивать.

Макс перевернул банку, из нее хлынул водопад железок, и вдруг в самой середине полыхнуло зеленым огнем, негромко звякнуло и покатилось.

Прабабушкин перстень.

Лиля выхватила его и зажала в кулаке.

— Макс! Как ты его нашел?!

Он знал, что найдет перстень, и все-таки как будто не ожидал.

— Да уж, — сказал он, помедлив, и погладил ее по очень коротким темным волосам, — старших надо слушать.

— Макс?!

— Они нам не к дому, права Верочка.

— Марина и ее… жених?!

— Хахаль, — поправил Макс. — Верочка все правильно определила. Странно, что они перстень вчера не забрали. Хотя он мне говорил, что у него какие-то проблемы с машиной. И сегодня он ее должен привезти из сервиса. Видимо, предполагалось, что он приедет и спокойненько заберет из банки твой перстень.

— Макс, но как ты…

— Очень просто. Она целый день лежала в гамаке, мне Верочка сказала. Потом началась эта канитель с твоими звонками. В первый раз тебе трубку принесла Верочка, а во второй раз Марина. Она зашла в кабинет за книгой, на столе зазвонил твой телефон, и она тебе его понесла. Оба раза ты брала телефон и спускалась вниз. Верочка ничего из спальни взять не могла, она с нами столько лет, и… короче, не могла. А Марина могла. Ты ушла вниз, она осталась. Посмотрелась в зеркало, причесалась твоей щеткой — на ней остались длинные белые волосы. Ни у тебя, ни у Верочки, ни у Маруськи нет длинных белых волос!.. Потом стала открывать коробочки и наткнулась на изумруд. Вот и все.

— Нет, не все. Не все, не все! — Лиля разжала ладонь и показала ему камень, который словно наливался солнечным безудержным светом. — Где она его несла?! Как?! Он огромный, тяжеленный! И она мимо меня прошла, я хорошо ее видела!

— В чашке, — сказал Макс. — В кофейной чашке. Она пила кофе, чашка была у нее в руке. Верочка сказала, что Марина по всему саду оставляет чашки, а она, Верочка, их потом собирает! И ты сказала, что вчера в сарае нашла ложку. Только ты думала, что ее утащил домовой. Или дети. А на самом деле не дети и не домовой!..

— И… что теперь будет?

— Ничего. Я попрошу их уехать. Все-таки школьные друзья!

— Макс, не расстраивайся ты так.

— Я стараюсь.

Они еще постояли, а потом выбрались из сарая на свет и тепло. Сосны шумели высоко-высоко, их длинные тени лежали на дорожке, и пахло разогретыми стволами, смолой, летом.

— И все-таки я не повезу его в банк и не запру там в сейф, — сказала Лиля и подставила изумруд солнцу. Зеленый глаз снова загорелся торжествующе.

— Чтобы его опять утащили?

— Чтобы он и дальше нас оберегал, — твердо ответила она. — Ну, вот, от плохих людей, например.

— Ты… на самом деле в это веришь?

Она нацепила на палец кольцо, потянулась и поцеловала его:

— А ты нет?…