Дети Железного царства

Глава восемнадцатая. После битвы

Ярослав направился по коридору к башне. Справа от него шёл Добромир, слева — Зоряна, опирающаяся на руку Истислава.

Завидев четвёрку, Ястреб и Кречет как по команде схватились за рукояти мечей.

— Стойте, — негромко, но повелительно произнёс Ярослав, поднимая венец над головой, — видите? Нет больше царя Кощея, и царевна — не пленница.

— Царевич Ярослав, — недоверчиво протянул Кречет, — а говорили, будто ты сгинул со свету.

— Ошиблись они, как видишь. Я жив, и Зоряна тоже. Отоприте дверь.

Ястреб отодвинул засов. Ярослав легонько подтолкнул богатыря.

— Путь свободен, иди.

По лицу Добромира было видно, что сразиться с целой ордой чудовищ для него сейчас было бы легче, чем войти в башню.

— Иди, — повторил Ярослав, — ты хотел освободить Горлицу, так освобождай. Мне чужие заслуги не нужны.

Витязь медленно подошёл к двери, нерешительно взялся за кольцо. Потом пробормотал:

— Эх, была не была, — и, распахнув дверь переступил порог, пошёл вверх по лестнице.

— А с нами-то что будет теперь, царевич? — спросил Ястреб.

— C вами? Пока по домам ступайте, не нужны здесь больше стражники. И прочим всем скажите, что Железное царство отныне не клетка. Кто хочет, может покинуть его.

Братья ушли, перебрасываясь на ходу удивленными возгласами.

— Наверное, скоро земли эти опустеют, — с лёгкой грустью произнёс Ярослав, — вряд ли кому-то захочется оставаться в бывшей тюрьме.

— Кто знает, — пожала плечами Зоряна.

С самого утра Горлица ощущала лёгкое беспокойство. И примешивалась к нему не боязнь, а радость, как будто должно было случиться что-то хорошее. Она то ходила бесцельно по комнате, то бралась за пяльцы и вышивала, вышивала, не давая себе роздыху. Стежок за стежком слева направо, готов ряд. Потом обратно, справа налево, зашивая крестики. Вот и готов конь.

За окном послышался громовой раскат, пол под ногами заходил ходуном. Царевна вскочила, прижала руку к отчаянно забившемуся сердцу. Быстро сбежала вниз по лестнице, приложила ухо к дверной щели. Тишина. Стражи не обменялись ни словом. Толи сами были удивлены, подобно пленнице, толи напротив, совсем не удивлялись, привыкли. Горлица вернулась обратно. Снова прошлась по комнате, встала неподвижно у окна. Встрепенулась только когда заскрипела тяжёлая дверь. Вспомнила, что воины, когда нужно было впустить чернавку, отворяли её не так легко. Неужели Кощей?

— Эх, была не была, — долетел снизу знакомый голос.

— Добромир, — прошептала девушка, — пришёл!

Кровь прилила к лицу царевны. Он победил Кощея, он нашёл её!

Шаги приближались. Вот уже возникла в дверном проёме мощная фигура богатыря.

— Здравствуй, царевна, — произнёс он, опуская глаза, — я за тобой пришёл, чтобы домой отвезти. Кощея больше нет, ты свободна. То-то батюшка твой рад будет. И королевич заморский тоже.

Последние слова он сказал так, будто зачитывал приговор самому себе. Теперь уже сомнений не осталось, страхи растаяли как дым. Горлица протянула к нему руки.

— Добромир…

Витязь, наконец, решился взглянуть ей в лицо. Синие глаза царевны сияли, щёки разрумянились. Глаза говорили яснее всяких слов.

— Горлинка моя! Голубка моя ненаглядная! — Добромир подхватил любимую на руки, закружил по комнате. Она радостно вскрикнула, оперевшись на его плечи. Богатырь бережно поставил девушку на пол, Горлица прижалась к его груди.

— Не надобен мне никакой королевич, никто не надобен, кроме тебя!

— Неужто ты, царская дочь, в мой простой дом женой войдёшь? — Добромир всё ещё не мог поверить своему счастью.

— Войду, — решительно ответила Горлица, — при всех готова объявить об этом. Идём!

Схватила парня за руку, повела за собой. Вдвоём они вышли из башни. Увидев Зоряну, царевна застыла.

— Как… ты жива?

— Оживлена, — ответил за кощееву дочь Истислав, — не без моей помощи. Ах да, прости, забыл представиться. Истислав. В недавнем прошлом пёс, ныне же просто учёный.

Он поклонился. Горлица ответила поклоном, затем взглянула на оставшегося незнакомца.

— А ты, наверное, Ярослав? Зорянин брат?

— Да, царевна. Прости и меня за то, что похитил тебя.

— Прощаю. Знаю уже, что не по своей воле вы это сделали. Даже поблагодарю: если бы не вы, я, может, никогда бы счастья своего не разглядела.

— Ярослав — мой названный брат, — сообщил Горлице Добромир, — он Кощея своей рукой убил. Славный был бой.

— Он? — царевна на миг задумалась.

Следовало подарить что-то храбрецу, который помог Добромиру спасти её, но вот что? Подарок особенный должен быть, памятный. У неё и нет ничего, кроме вышивки незаконченной. Впрочем, пожалуй законченной.

— Благодарю тебя, молодец. Вот, прими от меня подарок. Я платок вышила, возьми его. Ты, я слышала, конём оборачиваться умеешь, так считай, что я тебя вышила.

— Спасибо, Горлица, — Ярослав полюбовался вышивкой, спрятал платок за пазуху.

— Ярослав, Истислав, Зоряна, — царевна отпустила руку богатыря, высоко подняла голову, — будьте свидетелями слов моих: стану женой Добромира, если он жениться на мне захочет.

— Царевна моя, — со слезами счастья на глазах произнёс витязь, — лебёдушка белая. Вот только без родительского благословения нехорошо жениться.

— Чепуха. Батюшка не посмотрит, какого роду-племени человек, которого я люблю, — улыбнулась Горлица, прижимаясь к локтю своего спасителя, — а сейчас пойдём скорей отсюда, меня дрожь пробирает от этого места.

Они шли по коридору к воротам. Добромир — с Горлицей, Истислав вёл за руку Зоряну. Ярослав шагал чуть поодаль. Ему было немного грустно. Вот он и получил долгожданную свободу, но куда теперь деваться? Названный брат словно услышал его мысли.

— Знаешь, Ярик, я тут подумал — поехали с нами. Истислав, коли на Зоряне женится, в свой дом её увезёт, чего тебе одному-то оставаться? Изба у нас большая, места всем хватит. Ты говорил, что лошадей любишь, знаешь о них много, такому человеку на селе цены не будет. А надумаешь жениться — поможем дом поставить.

— Жениться? Я? — удивился Ярослав, — это навряд ли.

— Зря ты так думаешь. Человеку без семьи нельзя. Ты молодец ладный, лицом пригожий, нравом спокойный, за тебя любая девка с радостью пойдёт.

— Нет. Я так не хочу, чтобы по расчёту либо по сговору, — покачал головой юноша, — если уж жениться — то по любви.

Он вспомнил Жизнерада, табуны в Железных горах. Что теперь с конями-то станется? Пропадут ведь, одичают. И трава на пастбищах не будет расти, если уйдут люди, которым дорога земля. Хотя нет, те, кому дорога, наверное, не уйдут. Теперь вспомнились летописи о сражениях с чародеями из дальних земель. Если дойдёт до них весть о том, что царя Кощея больше нет, не кинутся ли снова сюда, кто за богатствами, кто за новыми землями, кто за книгами колдовскими? Сумеют ли оставшиеся жители противостоять им? А ведь если эти книги не в те руки попадут, большая беда может случиться. Тут в лицо ударил яркий солнечный свет. Оказывается, они уже во двор вышли, как же он не заметил?

По двору туда-сюда сновали люди, конные дружинники ехали прочь от замка, к деревне. Не молча, стройными рядами, а со смехом, с шутками, кое-кто даже пел. Какой то человек стоял у коновязи, держа под уздцы двух коней, серого битюга и золотисто-рыжего верхового.

— Гляди, Ярослав! — воскликнул Добромир, приглядевшись повнимательнее, — это ж мой Булат! И Горицвет твой! Видать Булат решил на свой разум не полагаться, а волшебного коня послушаться. Как же они через огненную реку перешли?

— Должно быть пока пьяный Змей спал.

— Точно. А сюда кто ж их привёл-то?

— Это Замята, кузнец деревенский, — обрадовался побратим, кинулся навстречу мужчине, — здравствуй!

— И тебе здравствовать, — ответил кузнец, — умный у тебя конь — сам ко мне пришёл, и товарища за собой привёл. А я, как увидел, что Змей в небо взлетел да огнём вспыхнул, сразу понял — победил ты Кощея.

— Так то Змей был? Огонь в небе?

— Да. Говорю же, своими глазами видел. Его ж отец твой чарами своими создал, а теперь чары развеялись.

— Спасибо тебе, что дружка моего сберёг, — улыбнулся Ярослав, беря повод Горицвета. А уж за то, что подсказал, где кощееву смерть искать, век благодарен буду. Скажи, а ты теперь уйдёшь из Железного царства?

— Зачем же мне уходить? Я в этих местах родился, вырос. Здесь предки мои похоронены и семья брата моего живёт. Ни к чему мне в чужие края.

Ярослав ошеломлённо поглядел на кузнеца.

— Но здесь же всё как в тюрьме!

— При царе Кощее так и было, но нынче венец в твоих руках. И судьба наша — тоже.

— А если люди всё же уйдут отсюда?

— Ежели все уйдут, так и я не останусь. Но только вряд ли так будет. Даже птицы перелётные, когда осенью гнёзда свои покидают, невеселы, а уж человеку с насиженного места сняться и того труднее.

Ярослав ещё раз оглядел двор, всмотрелся в лица людей. На их лицах радость. Радость возвращения домой. Наверное, кузнец прав. Перевёл взгляд на светящихся счастьем Добромира и Горлицу. Вот что надо сейчас сделать…

Оставив Горицвета у коновязи парень быстрым шагом вошёл в конюшню, оседлал и вывел золотисто-гнедого мерина-пятилетку, подвёл к побратиму.

— Вот, это мой свадебный подарок. Его зовут Узор. От Урагана и Звонкой. Я его когда-то для себя выбрал, а заезжать начал понял — не под меня лошадь. Потом Горицвет мне на глаза попался, догадку эту подтвердил. Узор конь справный, добронравный, и главное, губы у него очень нежные, в самый раз под женскую руку. Возьми его, Горлица. И береги.

— Спасибо, Ярослав, — царевна бережно, но твёрдо взяла в руки повод, — как сокровище беречь будем твой подарок.

— Добрый конь лучше всяких сокровищ, — подтвердил Добромир, — и стати такой, что не стыдно царской дочери верхом сесть. Спасибо, братец.

Ярослав повернулся к кузнецу.

— Я сейчас уезжаю. Хочу у названного брата на свадьбе погулять, да сестрицу замуж выдать. А ты к моему приезду скуй новый венец. Да только не слишком роскошный. Не правителем — хранителем буду на родине своей.