Дети Железного царства

Глава седьмая. Похищение

Вечером обоз остановился на берегу реки, ровном, поросшем густой травой. У самой воды — сломанная берёза. Горлица подошла к дереву. Постояла с минуту, раздумывая о чём-то, а потом, подобрав тяжёлый подол, вскарабкалась на пенёк, и пошла мелкими шажками вдоль ствола, расставив руки в стороны. Сначала идти было легко, но к верхушке ствол начал сужаться, ветки цепляли платье. Вот одна из них зацепилась за пряжку сапога. Царевна дёрнула ногой, пытаясь освободиться, однако веточка была молодая, гибкая, она гнулась, но не ломалась. А присесть на корточки, чтобы помочь себе руками, Горлица боялась: вдруг не удержится?

— Эй! — крикнула девушка, оглядываясь по сторонам, — помогите!

Как раз в это время Добромир подошёл к Ярославу, чтобы в очередной раз побаловать буланого пряником. Поскольку жеребец теперь старался не спускать с царевны глаз, и пасся всегда с таким расчётом, чтобы быть неподалёку от неё, зов о помощи они услышали первыми. Богатырь стремглав помчался к поваленному дереву. Ярослав поспешил следом: вдруг и его помощь потребуется.

— Что случилось, царевна? — на лице Добромира был написан такой откровенный испуг, что Горлица еле сумела сдержать улыбку.

— Не пугайся так. Со мной всё в порядке, просто не могу веточку от сапога отцепить. Ой, — она пошатнулась, Добромир схватил девушку за руку, помогая удержать равновесие. Свободной рукой нащупал коварную ветку, рванул. Почувствовав, что препятствие устранено, Горлица со смехом спрыгнула на землю.

— Спасибо, ты меня спас.

— Разве ж это спас? — смутился витязь, — любой помог бы, если б рядом оказался.

— Но оказался рядом именно ты. Так что ты — мой спаситель. Видно дерево рассердилось, что я на него забралась.

— А мне кажется, что всё наоборот. Ты этой берёзе понравилась, вот она и не захотела тебя отпускать, — с жаром произнёс Добромир.

— Может быть и так, — согласилась Горлица, — мою благодарность это нисколько не уменьшает.

Она по-прежнему держалась за руку богатыря. И тот не разжимал пальцев, будто окаменел. Ярослав смотрел на них, и в какой-то момент ему почудилось, что в воздухе зазвучала невидимая струна, потом вторая. Звук у этих струн был разный, но зазвучали они в лад. Конь тряхнул головой, наваждение пропало. Что за диво? Словно волшебство…

— Спасибо, что помог мне, — повторила царевна, как-то особенно печально вздохнула, — я должна вернуться в шатёр, а то мамушка забеспокоится.

Добромир неохотно разжал пальцы. Потом долго-долго смотрел вслед удаляющейся девушке. Медленно развернулся, и Ярослав заметил странное, какое-то восторженно-детское выражение на лице богатыря: улыбка во всю ширь, щёки раскраснелись, в глазах туман. Он сделал несколько нетвёрдых шагов в сторону коня, опёрся ладонью на холку.

— Ярик, я за руку её держал… Представляешь, саму царевну Горлицу держал за руку! Она говорила, что я её спас. Целых два раза повторила. Спасителем назвала. Эх, буланко, ты даже вообразить себе не можешь, как я счастлив! Не понять такого коню, пусть он и волшебный, — парень ласково погладил жеребца.

От ласки по телу пробежала дрожь. Самый жестокий удар плети не привёл бы его в такой трепет, как эти поглаживания. «Не подозревает ничего, гладит, радостью своей делится»… От бессилия, от осознания собственной подлости Ярослав заскрежетал зубами, застонал, как стонут при нестерпимой боли.

— Что с тобой, буланко? — разом встревожился Добромир, — болит где-нибудь? Ну-ка, дай погляжу.

Он принялся осторожно ощупывать холку коня, потом спину, ноги, приник ухом к брюху: не колики ли? Однако жеребец стоял спокойно, ни на что не жаловался. Богатырь огладил его по шее.

— Видно я, когда тебя ласкал, за кожу больно прихватил, — решил витязь, — прости, брат, я не нарочно.

Ярослав низко опустил голову. Извиняется. А ведь это ему впору молить молодого дружинника о прощении. Хотя бессмысленно. Такое не прощается.

Горлица не прошла и половины пути до шатра, когда к ней подошла Зоряна. Воровато оглянулась, не видит ли их кто, потом быстро прошептала, наклоняясь к самому уху царевны:

— Всё ещё хочешь прокатиться на Яре?

— Да. Только мамушка против, я её ослушаться не могу.

— Брось, ты ведь не ребёнок уже, к тому же царская дочь. Пора бы самой решать, кого слушаться и что делать. Давай вот как поступим: завтра поутру, когда все будут собираться, я оседлаю Яра, а ты садись позади меня. Никто и глазом не успеет моргнуть, как мы уже вернёмся. Сразу двух зайцев убьём: ты и прокатишься, и нянюшка не станет ругаться, что ты одна на чужом жеребце ездила. Ну как, согласна?

Было заметно, что девушка колеблется.

— Решайся, царевна. Коней вроде Яра ни у нас, ни в заморских странах не сыщешь. Тебе за всю жизнь не выпадет такая удача — на волшебном коне проехаться. Вреда никакого от этого не будет — он смирный, как домашний кот. Да и я с тобой буду.

— Ох, — Горлица во всё время разговора теребила кончик косы, а теперь прямо-таки вцепилась в него, — это ведь не очень долго?

— Какое там! До первого поворота доскачем, и сразу назад.

— Я согласна.

— Вот и хорошо. Только смотри — никому ни слова.

— Конечно, конечно. Не скажу, будь уверена.

— Ты храбрая, Горлица. Очень храбрая, — Зоряна улыбнулась, — поверь мне, ты не пожалеешь об этом маленьком приключении.

Вечером Зоряна заснула позже, чем обычно. Нужно было ещё раз обдумать завтрашние действия. Не должно сорваться, она как будто всё предусмотрела. В стане самая большая суматоха именно когда его сворачивают. Если повезёт, никто даже не заметит, что царевну увезла гостья. Впрочем, если и заметят, то всё равно мало что смогут сделать: стрелять не станут — побоятся повредить Горлице, а догнать Ярослава не под силу ни одному простому коню. Единственный, кто может стать помехой — Истислав. Он ведь как проснётся, так и бегает за ней хвостиком, вдобавок болтает без умолку. Ещё чего доброго совестить начнёт: мол, раз царской дочке не разрешили на колдовском коне кататься, так и нечего. Надо его чем-то отвлечь. Дать какое-нибудь задание. Придумала! Зоряна пошарила в поясной сумке, нащупала железную застёжку-фибулу. Потихоньку выскользнула из шатра, подошла в озеру, и, размахнувшись посильнее, закинула её в прибрежные заросли. Завтра попросит учёного отыскать пропажу. Сразу двух зайцев убьёт: и Истислава отвлечёт, и даст дружинникам понять, что к похищению царевны причастен царь Кощей, и нечего даже пытаться её спасти.

Это утро начиналось так же, как все предыдущие. После завтрака Зоряна отправилась к коню, Истислав увязался за ней.

— Я так хорошо спал после вчерашней пробежки, — радостно сообщил пёс, — думаю сегодня повторить.

— Рада за тебя, — девушка быстро почистила и оседлала жеребца, оглянулась на несвёрнутый ещё большой шатёр. Ага, вот вышла Горлица. Одёжку сменила, то всё в платьях ходила, а сегодня на ней штаны с длинной рубахой. Значит, точно решила покататься-таки на волшебном коне. Идёт сюда. Лицо у неё спокойно, правда глаза бегают. Но это не удивительно: небось впервые решилась сделать что-то без позволения старших. Зоряна поймала взгляд царевны, ободряюще улыбнулась, та в ответ помахала рукой. Пора действовать. Кощеева дочь охнула, принялась шарить в сумке, потом опустилась на колени, провела ладонью по траве.

— Что случилось? — подскочил Истислав, — ты что-то потеряла?

— Да. Фибулу от плаща. Ну что я за растяпа, это ведь память об отце! — она уткнулась лицом в ладони, всхлипнула.

— Не надо, не плачь, — розовый собачий язык скользнул по щеке девушки, — у тебя ведь есть собака-ищейка. Я быстро отыщу твою пропажу.

Пёс бодро вскинул колечко хвоста, приникнув носом к земле, побежал по следу Зоряны.

Девушка взяла жеребца под уздцы, двинулась навстречу Горлице.

— Ну, не передумала?

— Нет, — решительно тряхнула головой царевна.

— Тогда поспешим, — кощеева дочь прямо-таки взлетела на спину буланого, затем вынула из стремени левую ногу, чтобы второй всаднице было легче взобраться, — давай руку, я тебе помогу.

Горлица ухватилась за протянутую руку, миг, и она устроилась позади Зоряны, обхватила её за пояс.

— Теперь держись крепче, царевна. Скачи, Яр!

Но Ярослав словно прирос к месту. «Нет, не могу, не могу!»

— Горлица, голубушка, где ты? — послушался голос Заботы, — ты что удумала, а ну слезай сейчас же!

Зоряна ощутила, как вздрогнула царская дочь. Чего доброго испугается да спрыгнет!

— Скачи! — она с силой ударила коня промеж ушей петлёй повода.

Буланый взвился на дыбы, пронзительно заржав от резкой боли, стрелой сорвался с места. Горлица ойкнула, крепче вцепилась в Зоряну. Встречный ветер хлестнул по лицу, деревья и трава замелькали перед глазами, сливаясь в одну сплошную зелёную полосу. Минуты не прошло, а стан уже остался далеко позади. Поэтому царевна не слышала, как заголосила, заламывая руки, нянюшка Забота:

— Горлинка, куда ты, стой!

На крик сбежались дружинники.

— Ай, беда! — воскликнул Добромир, — видно конь понёс. Ничего, я их догоню.

Со всех ног кинулся к своему Булату, взнуздал, вскочил на спину мерина. Грузный тяжеловоз рысью выбежал на дорогу, потом медленно, неохотно поднялся в галоп. Добромир гнал его изо всех сил, но Яра и след простыл. Богатырь остановил коня, соскочил на землю. Сердце его болезненно сжалось. «Где же они? Может Зоряна сумела с жеребцом справиться, она ведь всадница умелая. А вдруг не сумела? Вдруг Яр споткнулся, упал, тогда»… О том, что могло случиться при падении лошади на всём скаку, Добромиру и думать было страшно.

— Зоряна, Горлица! — во весь голос закричал он, сбегая с дороги на обочину, — Яр! Вернитесь!

Богатырь метался по дороге, словно гончая, ищущая след, раздвигал высокие кусты, каждый раз замирая от страха: ну как там лежит золотистый жеребец со сломанной шеей.

— Горлица, Зоряна, отзовитесь! Где вы?!

Истислав шнырял по берегу, тщательно обнюхивая каждую травинку. Он непременно должен отыскать фибулу! Зоряну пропажа явно расстроила, а ему так хотелось, чтобы девушка всегда была весёлой! Пусть порадуется возвращению любимой вещи, глядишь, в благодарность погладит его. От ласки так сладко сжимается сердце… Где же эта застёжка? Вокруг пахнет травой, мокрым песком, мышами, птицами, но так и не донёсся столь дорогой для него запах. Что-то тускло блеснуло в двух шагах от того места, где он стоял. Пёс приблизился, присмотрелся. Да, так и есть, это она! Чёрная фибула в виде змеи с разинутой пастью. Истислав аккуратно подцепил её клыком, поднял. Теперь находка никуда не денется, и в тоже время не помешает говорить. С гордым видом направился он обратно к стоянке. В этот миг раздалось ржание Яра, потом стук копыт. Пёс побежал быстрее, но попутчицы уже не застал, заметил лишь, как пустился в погоню Добромир.

— Зоряна, куда ты? — проскулил Истислав, — стой, погоди!

— Хватайте пса! — послышался голос воеводы, — это сообщник злодейки, держите его!

Аркан свистнул в воздухе, петля затянулась на шее пса, мощный рывок опрокинул на землю.

— Ай, что вы делаете?! — возмущённо гавкнул учёный, — в чём я провинился? Неужели нельзя найти другой способ разобраться?

— Молчи, не то пасть завяжем, — пригрозил Разумник.

— Глядите-ка, у него в зубах что-то зажато, — заметил пленивший собаку дружинник.

Воевода взглянул, и переменился в лице.

— Чёрный змей! Это же самого Кощея Бессмертного знак! Вот, стало быть, откуда к нам странницу занесло. Ветер, давай живо за Добромиром. Верни его, всё равно не догонит чародейку, а если и нагонит — не справится с ней.

Истислав обмяк, неподвижно вытянулся на траве. Зоряна, его Зоряна, к которой он так привязался, при взгляде на которую на ум уже не раз приходило слово «любовь» — подданная самого страшного и опасного чародея? Не может быть. Горло пса свело судорогой, захотелось вскинуть морду к небу, завыть в голос. Но не завыл. Только слёзы покатились по мохнатым щекам. Видно, плакать для пса с человеческим сердцем привычнее, чем выть.

Заслышав топот копыт, Добромир выбежал на дорогу, даже не сразу сообразив, что топот доносится не с той стороны, откуда можно было бы ожидать Зоряну с Горлицей. Увидев, что всадник, нагнавший его, всего лишь Ветер, разочарованно вздохнул.

— Возвращайся, Добромир, — произнёс парень, — царевну Горлицу ведьма из Железного царства увезла.

— Как увезла? Да с чего ты это взял?

— Пса её поймали, а у того в зубах фибула — чёрный змей. Разумник мне велел тебя назад воротить. Поехали, чародейка далеко уже ускакала.

— Видишь, Добрыша, чем доброта твоя обернулась? Не уговорил бы меня змеюку эту подколодную приютить, была бы цела царевна. Вот что, Ветер, садись на коня, да скачи что есть силы к царю Воеславу. Скажи, мол, беда стряслась, похитили дочку его. Пусть присылает дружину нам на подмогу.

— Так это же сколько времени ждать придётся! — вскричал богатырь, — а ну как за это время с Горлицей что-нибудь плохое сделают?! Я поеду в Железное царство, я освобожу царевну! Сам пропаду, но её выручу!

— Даже не думай! Где тебе одному с самим Кощеем совладать? Хоть ты силой и силён, да он бессмертен. Тут иначе надо. — Я своё слово сказал! — повысил голос воевода, — незачем тебе одному в царство кощеево ехать, только голову зря сложишь. Вдобавок ты и дороги не знаешь.

— Зато этот должен знать, — вмешался в разговор парень с арканом, подёргав за конец верёвки, — у него всё выспросим.

— Прошу меня простить, — с достоинством произнёс Истислав, — но я познакомился с Зоряной ровно в тот день, когда мы попросились к вам на ночлег, а потому понятия не имею, где она живёт.

— Рассказывай, — Разумник ткнул лайку в бок носком сапога, — один раз вы нас обманули, больше не получится.

— Да погодите так сразу, — заметил Добромир, — может он правду говорит. Ведь если бы кощеева посланница с ним заодно была, разве бросила бы здесь? Захватила бы с собой, а не отдавала нам на расправу.

— Вот-вот, — собачий хвост дважды стукнул по земле в такт словам, — право, стоит прислушаться к этому юноше, раз уж мне не верите.

— Доверчивость нам уже дорого обошлась. Кто знает, зачем тебя тут оставили, может с умыслом, чтобы ты ещё какой-нибудь вред причинил, — возразил Разумник, и отдал приказ — связать пса, да стеречь крепко. Пусть до утра подумает, стоит ли дальше выкручиваться.

— А ты не так умён, как казалось в начале, — вздохнул учёный, — что ж, не буду спорить с тем, кто не умеет думать…

Истиславу связали лапы, оттащили в шатёр, где он обычно ночевал, приставили одного из молодых витязей стеречь пленника. Ветер оседлал коня и ускакал обратно в столицу. Оставалось лишь дожидаться помощи.