Дети Земли

ГЛАВА 10

Тишина Грота Уединения теплым шерстяным пледом привычно укутала посторонние звуки, оставив только журчание воды и шелест листьев. Последнее время Эолану все чаще приходилось сообщать плохие новости Первому Сыну именно здесь – в Тихой Чаще. Это сокращало церемониал общения, но доставляло определенное неудобство. Ведь в Гроте Уединения вопросы Первого Сына не связывались ритуальными обременениями, обязательными при аудиенции в Алмазном Зале. И эти вопросы нельзя было назвать очень приятными.

– Лесная Ветвь здесь,- в соответствии с Каноном изрек формальное приветствие Эолан, подходя к древнему ясеню, возле которого отдыхал Первый Сын.

– Опять дурные вести, – нарушая правила Канона, ответил на приветствие носитель Алмазного Венца. Ответил не вопросительно, а утвердительно, словно заранее зная, о чем сообщит ему Лесная Ветвь.

– Да, Первый Сын.

– Что на этот раз?

– Двое Детей из Лесной Ветви вернулись в Лоно Матери. Вопреки своей воле…

– Кто?

– Сильтаор и Миллнир.

– Ищущие… лучшие Ищущие, если не считать Алниора, – чуть слышно промолвил носитель Венца и сложил пальцы в знак скорби.- Дар последнего вдоха…

– Да.

– Почему?

Эолану вдруг захотелось изобразить типичный жест хомусов – развести руками, но он удержался от неуместного нарушения Канона общения и замер в позе покорности.

– Наследники гвархов настолько могущественны, что вернули в Лоно Ищущих Лесной Ветви? Или это наделенные Силой зверушки? Лесная Ветвь пересохла? – в голосе Первого Сына штормовыми волнами клокотала сдерживаемая ярость.

Эолан склонил голову.

Штормовые волны гнева не обрушились на покорного, носитель Венца усмирил ярость.

– Хомус, отправивший Алниора на путь в Лоно Матери, прекратил существование?

– Нет, Первый Сын, – ответил Эолан, и пока ветер слов вновь не раздул пламя гнева, попирая Канон, поспешно добавил: – Хомус найден Талилом из Видящих Лесной Ветви…

Пламя гнева опало.

– Кто?

Эолан извлек из памяти образ виновника гибели Алниора, и продемонстрировал властителю.

– Внешне ничем не примечательная зверушка… но есть в этом хомусе что-то странное.

– Покарать!- Повеление носителя Алмазного Венца тяжелой ртутной каплей упало в журчащую тишину Грота Уединения.

Склоненная голова Эолана свидетельствовала о внимании и почтении к высочайшему повелению.

– Хомуса вернут в Лоно Ищущие Лесной Ветви… и Ведающие Горной Ветви.

Позорное для Лесной Ветви слово носителя Алмазного Венца Эолан принял смиренно.

– Да, Первый Сын.

Короткий взмах кисти венценосца свидетельствовал об окончании аудиенции.

Спустя дюжину ударов сердца шорох шагов Эолана истончился и утонул в шелесте и журчании Тихой Чащи.

Провести вечер в общении с симпатичной девушкой не получилось. Переговорив с высоким начальством, Оспешинский взял номер телефона Никиты и куда-то убежал, игнорируя протестующие возгласы хозяйки квартиры. Селин также решил воспользоваться оказией и отлучился на часок, сподобившись за указанное время еще раз плотно перекусить в ближайшем кафе, приобрести бутылку французского вина, коробку конфет и скромный букетик из полутора десятков белых роз, которые, как выяснилось, нравились волшебнице, отрепетировать пяток-другой витиеватых комплементов, и даже мысленно выстроить далеко идущие планы… Увы, упомянутый джентльменский набор опробован в деле не был.

Осуществлению грандиозных, далеко идущих планов помешали, в полном соответствии с универсальным, всеобщим и вечным, законом подлости, обстоятельства. Для начала – в виде одного лохматого очкарика – ашера. Оспешинский перехватил Селина возле подъезда дома Виктории, когда тот с букетом наперевес собирался идти на штурм оборудованной домофоном двери. Никита так глубоко погрузился в обдумывание наполеоновских планов (кто-то, вероятно, назвал бы их буйными фантазиями), что утратил бдительность и не замечал ашера до тех пор, пока тот не дернул Селина за рукав.

– Что?- "Наполеон" вынырнул из мира планов-фантазий и уставился на представшего перед ним Оспешинского. Пару раз мотнул головой, дабы отогнать неприятное видение – не помогло. Видение не исчезло и противным голосом спросило:

– Ты куда намылился?

– Как куда?- удивился Никита, окончательно возвращаясь в реальность.- Это… извинения за беспокойство принести надо.

– Понятно, – хмыкнул Оспешинский.- Некогда извинения приносить. Разворачивай оглобли и в машину садись. Вон, за детской площадкой стоит,- Виктор показал на запыленный синий "Фольксваген".

– А-а?…

– И "извинения" свои туда же складывай,- перебил Селина ашер. – Лучше – в багажник.

– А Виктория?

– Она тоже сейчас к нам присоединится… – осклабился Оспешинский.- Не боись.

Утешившись обещанием и вздохнув, Никита потопал к старенькому Фольксвагену. И сам себя по пути строгое внушение сделал. Что-то он сильно расслабился после разговора с Викой и ее лохматым другом – утратил бдительность. И ашера не заметил, и вообще, окружающую обстановку не контролировал. Распустил розовые слюни, размечтался. Даже ауры не просматривал, что делал теперь почти на автомате. Тут целый батальон ребят в длиннополых балахонах мог спокойно мимо промаршировать – Селин бы не обратил внимания. Разве что… с оркестром. И его любимая сверхинтуиция давно себя не о себе не заявляла.

Говорят, что не стоит поминать черта, а то он привяжется. Еще есть много соответствующих поговорок: про побудку тихого лиха, о пришествии того, кого вспомнишь, и тому подобное. Народ не зря эти поговорки и пословицы придумал. Народ мудр. Селин успел дойти до автомобиля, открыть дверь и разместить цветочную и винную части джентльменского набора на заднем сиденье, когда ему пришлось убедиться в справедливости и мудрости поговорок. Никита уложил букет и начал разгибаться, и в этот момент его невероятная интуиция (вернее, одна из ее ипостасей – чувство опасности) ударила по нервам главным калибром. Ударила столь мощно, что Селин едва не подпрыгнул, пробив макушкой потолок машины. Или подпрыгнул, но не заметил, удачно миновав металлические плоскости авто.

Выпроставшись из зева "Фольксвагена", Никита выронил конфеты на землю, утрамбованную колесами машин до асфальтной плотности, вцепился руками в дверь и завертел головой. Метрах в десяти справа заметил смутно знакомое туманное марево, потянулся за пистолетом, по-прежнему покоящимся сзади за ремнем, дабы применить оружие по назначению, но благородный порыв пропал втуне. До "Макара" Никита дотянулся, выдернул его из-за ремня и навел в сторону туманного марева, но выстрелить не смог. Откровенно говоря, и не пытался, и рычажок предохранителя не двигал – просто осознал, что пистолет не заряжен. Все патроны он израсходовал на упырей в сквере, а запасную обойму взять не догадался. Активизированный выбросом адреналина мозг Селина мгновенно породил пару десятков ярких и сочных выражений для описания собственных слабоумия и непредусмотрительности. Однако произнести их вслух возможности не представилось. И вообще, времени для рефлексии и самобичевания противники не дали. Самым наглым и противоестественным образом.

Одно из растущих вдоль дворового проезда черемуховых деревьев неожиданно накренилось, что в условиях полного безветрия выглядело совершенно дико, и хлестнуло ветвями по Никите. Вернее, по тому месту, где он мгновение назад стоял, поскольку Селин успел среагировать и отпрыгнуть в сторону. От удара на крыше автомобиля образовались явственно различимые царапины, а кое-где – даже вмятины. Не отскочи Никита вовремя, дерево вполне могло ему голову снести.

Черемуха вновь наклонилась и хлестанула ветвями по "Фольксвагену", в каких-то считанных сантиметрах от лица, просто не дотянувшись до цели, и замерла, угрожающе раскачивая ветвями. Селин забежал за машину и, перемахнув через небольшую оградку, остановился на газоне – подальше от буйной черемухи и знакомого туманного марева. Остановился не по своей воле – будь такая возможность, он бы удирал, покуда силы есть. Но возможности сбежать его лишили. Едва чеботы после прыжка через ограждение соприкоснулись с газоном, как что-то в них вцепилось. Показалось, что он угодил прямиком в липкую грязь, а то и в болото. Однако ноги увязли не в болоте – туфли плотно обвила трава. Это уже стало походить на полный бред. Селин пару раз дернулся, но ноги застряли в зеленом капкане прочно. Рвать коварную траву было страшновато (а вдруг и в руки вцепится?), на нервы действовало дрожание туманного марева, поэтому Никита собрался орать что есть мочи и звать на помощь Оспешинского. Набрал полную грудь воздуха и… остекленел, словно футболист, застигнутый врасплох внезапным ударом… под дых. Его разум снова атаковали Чужие.

"Все признаки налицо: дыхание перехватило, ноги подкашиваются, в глазах темнеет, а время замедляется", – отстранено подумал Никита. Страх, на удивление, не возник, паника его не охватила, наоборот, начинала просыпаться спасительная злость на надоевших "балахонов". Видимо, сказалась практика частых контактов с Детьми Земли, и слияние разумов с Алниором. Порции злости накапливались, складировались и перетапливались в незамутненную чистую ярость где-то в глубинах его "Я", а в целом Селин был хладнокровен и спокоен. Почти спокоен. Концентрируя ярость, Никита даже изыскал возможность, чтобы покопаться в осколках памяти Алниора, и извлек из нее информацию о том, что фокусы с деревьями и прочими растениями – это подчерк так называемых Ведающих Горной Ветви.

Ярость достигла апогея, той критической массы, которая грозила взорваться сверхновой в любой момент. И взорвалась, выжигая сковавшие разум Никиты незримые путы. Остаточную энергию "взрыва" Селин привычно направил на источник ментального давления. И сразу же почувствовал облегчение. Вернулась способность дышать, в глазах прояснилось. И даже – о, чудо! – зеленый капкан разжал свои челюсти. Стебли травы больше не оплетали туфли. На радостях Никита забыл о том, что собирался звать на помощь, и едва ощутив, что ноги никто не держит, одним прыжком сиганул за пределы коварного газона – под прикрытие автомобиля. Спрятавшись за "Фольксвагеном", недоуменно воззрился на пистолет в руке – словно не понимая, зачем он тискает бесполезную железяку. Недоумение рассеялось тут же – после очередного удара черемухи по крыше автомобиля. И дышать опять стало трудновато.

– Я же тебя отоварил, гад! – процедил Никита, с трудом проталкивая слова из глотки, а затем сообразил.- "Или вас там целая толпа черноглазиков?". Поколебавшись мгновение, и чувствуя, что вот-вот опять навалится тяжесть и померкнет свет, вскочил из последних сил рванул в направлении дрожащего туманного марева. Рванул, издав полузадушенный крик:

– А-а-а! Убью!

Почему-то сразу стало легче.

Увернувшись от хлестнувшей пустоту черемухи, Селин швырнул пистолет, словно заурядный камень, в туманное марево, уже различая в нем несколько размытых фигур, и вдогонку врезал по силуэтам остатками ярости.

Отпустило окончательно. Дышать полной грудью – какое счастье! Не отвлекаясь на выражения ликования (хотя подмывало издать троекратное ура и подбросить в воздух чепчики), Никита подхватил из земли обломок кирпича – не кидаться же на черноглазых магов с пустыми руками – и подбежал к группе тополей, где под сенью одного из деревьев дрожало туманное марево. Впрочем, уже не такое и туманное. Пока Селин трусил к тополям, зрение внезапно прояснилось, марево исчезло, и буквально в паре десятков метров обнаружились четыре знакомых фигуры в балахонах. Две из них находились в вертикальном положении, а еще две – к вящей радости Никиты – в горизонтальном. И они явно не отдохнуть прилегли. А, как пить дать, копыта (или что там у них в место ног) отбросили после ответного удара. Хлипкая раса, чуть по ним врежешь силой ярости, они – с копыт долой.

"Это же надо – двух уконтрапупил!",- походя возгордился собой Селин. Однако двое "балахонов" выглядели вполне дееспособными и дружелюбно зыркали черными глазищами на приближающегося человека. Пришлось атаковать. Два валяющихся на земле тела Чужих и обломок кирпича в руке придавали Никите уверенность. Правда, настораживали окружающие ребят деревья – ну, как начнут махать ветвями, – поэтому Селин обогнул попавшийся на пути тополь с опаской, ожидая любой подлости со стороны дерева и приготовившись увертываться и отскакивать от ударов. Но тополь повел себя куда приличнее безумной черемухи, не попытался хлестнуть ветвями и даже не замахнулся. Выскочив из-за тополя, Никита оказался нос к носу (хотя разве у этих гавриков нос – щель какая-то, смех один) с "балахонами". Ближний маг взмахнул пятипалой клешней, направляя ее на человека. Чувство опасности взревело разбуженным посреди зимы медведем. Не дожидаясь наступления эффекта от очередного подарочка Детей Земли, Селин, практически одновременно с движением длани мага, швырнул импровизированное орудие пролетариата в морду размахавшегося клешнями товарища, целя под капюшон – в район носовой щели. Попал. Почти точно.

Обломок кирпича угодил чуть выше упомянутой щели. Раздался негромкий хруст, и любитель помахать клешнями, опрокинулся навзничь. По спине Селина пробежал холодок, а незримый ветер взлохматил волосы…

Есть такое расхожее выражение – "потрохами прочувствовал". Иногда – печенкой, селезенкой или… другими органами. И Никита вышеупомянутыми органами, включая "другие", прочувствовал, что избежал чего-то ужасного, неодолимого.

"Это удачно я кирпичом гада угостил", – восхитился собой Селин. – "И вовремя". Не мешкая, он бросился к обломку кирпича, дабы повторить трюк с поражением мишени в балахоне импровизированным орудием пролетариата, но не преуспел. Вернее, не успел.

Последний оставшийся в вертикальном положении Сын Земли дернул навстречу пятипалой граблей, и… земля, вырвавшись из-под ног, совершила странное сальто-мортале. А потом со всей планетарной дури приложила Никиту об себя, как утверждают ученые, круглую и… как выяснилось, твердую.

Дыхание вышибло напрочь. Словно лошадь копытом в живот лягнула. Насколько сильно лягаются лошади, Селин не ведал, но примерно представлял. Когда-то в юности, катаясь на лыжах с горки, налетел на дерево – ощущения были вполне сопоставимы. И имелись смутные подозрения, что удар лошадиным копытом примерно из той же серии. Никита, вообще, обратил внимание, что каждая встреча с черноглазыми магами для него ознаменовывается проблемами с дыханием. Как и на этот раз.

Впрочем, ему было не до сравнений. Мало того, что он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, так еще в глазах в который уже раз стало темнеть, и навалилась чудовищная слабость. Настолько привычный анамнез, что работай легкие в нормальном режиме, Селин бы посмеялся над завидным постоянством симптомов. Однако приходилось думать не о смехе, а о собственном выживании. Хотя термин "думать" здесь явно натянут. Мозг работал в аварийном режиме, мелькали шальные и почти бессвязные мысли, и только. Никита пытался снова пробудить в себе спасительную ярость, но напрасно. Он вычерпал ярость до дна и полностью израсходовал на нейтрализацию первых "балахонов". О том, чтобы нащупать верой и правдой послуживший ему обломок кирпича, не было и речи – Селин и пальцем пошевелить не мог.

Однако сдаваться не желал. Сопротивлялся давлению на разум, колол иглой воли в напиравшую стену Чужой силы, ставил на ее пути барьеры, старался найти в глубине своего "Я" новое оружие против магии Детей Земли. Оружие не находилась, но ломка барьеров воли, казалось неспешной, совсем не такой стремительной, как во время первого ментального поединка в сквере с разведчиком Лесной Ветви. И теплилась надежда на то, что на последнем рубеже обороны, когда до гибели личности останется полшага, найдется новый способ противодействия атаке Чужого. Тогда же – в сквере – нашелся. Тем более что сейчас отсутствовал бесконечный, вселенский ужас, мешавший в схватке с Алниором. И абсолютной беспомощности Никита не чуствовал, что-то делал, хотя названное "что-то" и ограничивалось его разумом.

Ярость не возвращалась. Новый способ противодействия магической атаке тоже не находился. Монолитная стена чужой силы постепенно проникала в глубины сознания, методично взламывая барьеры воли. Паники еще не родилась, но Никита знал, что скоро она прорастет внутри его разума, и сопротивляться станет в разы сложнее. Хотя насколько скоро, если поединок, кажется, длится столетия.

Неожиданно стена магической силы исчезла. Рухнула целиком и рассыпалась в мелкую неощутимую пыль. Без видимых причин, и точно не в результате оказываемого Селиным сопротивления. Испарилась, словно капля воды, попавшая в костер. Настолько быстро, что Никита не успел проследить, как это произошло. Судорожный короткий вдох царапнул гортань и отправил порцию кислорода в легкие. Еще парочка вдохов-выдохов немного прояснила взгляд и мысли, но тело еще слушалось плохо – попытка перевернуться со спины на живот не удалась, он лишь руками по земле поскреб и голову повернул.

"Интересно, почему он отступил?",- толком не придя в чувства, Селин хотел разобраться в ситуации.

– Вон он какой – северный олень…- раздался откуда-то сбоку знакомый голос. – Я ведь тебе не до конца верил… А тут, пожалуйте, получите подтверждение.

Оспешинский, а это был именно он, навис над Никитой.

– Помочь подняться?

– Ам, – булькнул Селин, отказываясь от услуг ашера. Именно булькнул, поскольку применить к его полузадушенному "ам" термин "сказал" было бы вопиющей ложью и существенной натяжкой. И совершил повторную попытку перевернуться на живот.

Одеревенелое тело переворачиваться отказывалось напрочь. Все чего Никита добился – поерзал по земле.

– Ты в червяки решил записаться? – деланно удивился Оспешинский и уже не спрашивая, нужна ли Никите помощь, ухватил его за руки и одним резким рывком перевел поднял его на ноги.

– Ты в порядке?

– Нормально, – уже практически членораздельно прохрипел Селин. Хотя нормального было мало – голова кружилась, на плечах пьяным товарищем повисла слабость, – но, по крайней мере, он мог самостоятельно держаться на ногах, а не валился обратно на землю.

Лохматый ашер отпустил Никиту и, удостоверившись, что тот не падает, подошел к телам Детей Земли. Опустился на корточки возле крайнего "балахона" и внимательно осмотрел его. Даже собрался потрогать, протянул руку к лицу черноглазого мага, но тут же ее отдернул, словно дотронувшись до раскаленной плиты.

– Симпатичные… существа. Им впору на конкурсах красоты выступать.

Шутки лохматого паяца Селина интересовали примерно в той же степени, в какой пингвинов Антарктиды волнует проблемы безработицы в странах Юго-Восточной Азии, поэтому реплика была проигнорирована. Пусть хоть целуется с черноглазыми. Тут бы в себя придти.

Однако в полной мере оклематься ему не дали. Только начало униматься головокружение, а нетрезвый товарищ – слабость сползать с плеч, Иерихонской трубой взревело чувство опасности.

Дар Последнего вдоха!!!

Как он мог забыть?!

– Валим отсюда! – проорал Никита любующемуся красотой чужаков Оспешинскому и со всех ног ломанулся прочь от лежащих на земле тел черноглазых чародеев. Хотя в его состоянии "со всех ног" означало – со скоростью травмированной черепахи.

Очевидно, вопль получился довольно внятным и громким, поскольку в считанные секунды рядом образовался Оспешинский и спросил:

– Что случилось?

– Не сейчас… Падай за машину!

Они забежали (точнее – один забежал, второй заковылял) за "Фольксваген", когда по глазам резанула вспышка, а кожные покровы окатило волной жара. Переждав кратковременно огненное безумие в позе "упор лежа принять" за машиной, Никита пошевелился и извлек из-под… пуза смятую коробку. Часть "джентльменского набора погибла безвозвратно – мешанина из раздавленного картона и смятых конфет. Вручение такого презента симпатичной девушке со стороны молодого человека можно было бы расценить исключительно как надругательство над чувствами и глумление над устоями. Селин, по крайней мере, не стал бы делать подобного и под угрозой дуэли со сводным батальоном менталов и "балахонов".

– Пропал набор, – пожаловался Никита Оспешинскому и, грубо нарушая правила благоустройства населенных пунктов, швырнул измятую коробку в уцелевшие после вспышки кусты.

Однако жалоба тоже пропала. Втуне. Очевидно судьба конфет Виктора не беспокоила, поскольку он экспрессивно воскликнул:

– Это что хрень?! – почти взвизгнул, явно имея в виду не пострадавшую коробку.

– Подарочек от черноглазеньких, – поднимаясь с земли, пояснил Селин. – Дар Последнего вдоха называется.

– Да? Этот дар больше на термическую бомбу похож.

Никита развел руками – мол, извини, брат, не я название придумал – и осмотрелся. Между деревьев расплескалась знакомая уже проплешина. Круг выжженной земли, на которой не сохранилось ни единой травинки, и раскрошившийся – местами оплавленный – асфальт. Привычный пейзаж. Элемент новизны привносила только почерневшая и перекрученная секция металлической оградки, отделяющей полотно дворового проезда от зоны зеленых насаждений. Ныне, правда, не совсем отделяющая.

Как ни удивительно, но находящиеся во дворе люди, казалось, ничего не заметили. Словно и не скакал Селин с пистолетом наперевес, и не орал, и кирпичом не швырялся, и не выгорела земля в мгновение ока – вместе с деревьями и травой. А ведь во дворе было около десятка человек разного возраста. Никто и голову повернуть не соизволил. Будто это в порядке вещей – по десять раз на дню сумасшедшие мужики прыгают туда-сюда, предметами разными кидаются, а земля ежесуточно спекается до хрустящей корочки, попутно расплавляя металл оградки и уничтожая насаждения. Каждый день – такая свистопляска. Смотреть уже тошно. Сколько можно?! Устали.

Очень странно. То ли проделки "балахонов", то ли шутки ашеров. Хотя больше похоже – черноглазые чего-то наколдовали. Селин хотел спросить у лохматого приятели, не он ли "глаза отвел" невольным зрителям поединка с безносыми красавцами, но обнаружил, что один "интересующийся происходящим" все-таки есть. Неподалеку стоял чумазый пацаненок лет пяти-шести, явно отбившийся от мамаши. Та сидела на лавочке у качелей, что-то озабоченно обсуждая с соседкой, и не обращала внимания на черную проплешину в зоне насаждений, машину и двух мужчин. И на сына не смотрела. А малыш, напротив, с восторгом разглядывал "поле боя", переводя взор то на Селина с Оспешинским, то на круг выжженной земли.

– Дядя, а это что? – Указательный палец ребенка был направлен на выжженное пятно.

Скосив глаза в ту же сторону, Никита помялся и выдал:

– Э-э… молния туда ударила.

– Точно – молния, – поддержал явную брехню Виктор. – Мальчик, иди к маме, а то она тебя потеряла, наверное. А ты тут с дяденьками незнакомыми разговариваешь.

На провокацию малыш не поддался и поинтересовался:

– Вы волшебники?

– Уф… – Тяжелый мегатонный вздох вырвался из селинской груди. Ни минуты покоя: то от черноглазых упырей отбивайся, то – от вопросов любопытных карапузов.

Оспешинский тоже не ответил, он что-то пробормотал под нос, а затем мальчишка развернулся и безропотно потопал к невнимательной родительнице. Никита заметил, как аура малыша немного изменилась. Колданул ашер, однако. Селину даже стало чуток завидно. Уметь бы! А то он какой-то ущербный: ни растениями управлять, а-ля балахонистые ребята, ни ребенку мозги запудрить, подобно ашерам. Годен разве что ауры читать, да Детей Земли…приобщать к Лону, так ее растак, Матери. Симпатяг из разных Ветвей Селин ухайдакивать добре насобачился. Впору в Лигу защиты редких обитателей планеты, буде таковая создана, кляузы строчить на жестокое обращение со странными существами. А в остальных магических делах – дуб дубом.

И словно вторя своим мыслям, Никита ответил уже вернувшемуся к лавочке мальчишке:

– Еще не волшебники. Только учимся.

Двое суток прошло… словно в тумане. Нет, скорее, сорок восемь часов пролетели, просвистели трассирующими пулями мимо сознания. Даже в памяти – почти абсолютной – Селина эти дни сохранились кусками, осколками, если хотите – дискретно. Слишком много впечатлений.

После нападения Детей Земли Оспешинский привез Никиту в какой-то здоровенный особняк. Прямо-таки в дворянское поместье. По всем признакам: домина в классическом стиле, обширный земельный участок, заросли кустарников и деревьев и собаки – наглые, беспардонные ротвейлеры. Селин поначалу даже обалдел слегка от подобного размаха. Эдакие апартаменты – посреди города. Неплохо устроились братья-ашеры. Шикарно жить не запретишь.

Как выяснилось, поместье принадлежало второму человеку (пардон – измененному) в табели о рангах местного конклава ашеров Дмитрию Сергеевичу Воронину – тому самому вальяжному типу с тросточкой. Виктория малость просветила Никиту о некоторых особенностях устройства и иерархии общества ашеров, но во всех этих Больших и Малых кругах, доменах, протекторатах, магистрах черт ногу сломит. А Селин, хоть и не черт, но что близкое к инфернальному созданию. А ногу жалко. И феноменальная память тут мало чем подсобит – в извилинах столько хлама скопилось, что не разобрать завалы в одночасье. Поэтому к информации о кругах, магистрах и прочей лабуде Никита до поры не обращался, дабы мозг не перегружать, а просто усвоил, что в каждом домене есть такая структура – стража. Что-то типа службы безопасности. И именно дом господина Воронина выполнял функции своеобразной резиденции стражи домена. И по совместительству, наверное, дурдома. Иначе как объяснить то, что творилось в резиденции после приезда Оспешинского, Виктории и Селина.

Сначала Никиту чуть не покусали псы – Вике и Оспешинскому пришлось оттаскивать наглых животных. Затем набежали какие-то люди (снова пардон – ашеры) и стали приставать к Селину с разными вопросами. Спрашивали, теребили, заставляли повторять, пытались магическими способами чего-то там проверить. Издевались, одним словом. И откуда столько народу взялось? У Никиты сложилось ощущение, что в доме побывал весь их хваленый Домен.

Количество вопрошающих и вопросов была так велико, что Селин пересмотрел позицию по отношению к собакам. Зря он псов наглыми животными назвал, не заслуживают милые ротвейлеры такого оскорбительного именования. А вот иные… существа – вполне.

К счастью, "дознание" ближе к ночи закончилось. Селину удалось поспать – он прикорнул на кушетке прямо в "допросной" комнате. А назавтра завертелось снова. И еще круче. Только Никита продрал глаза, Оспешинский поволок его в аэропорт. Селин, и оглянуться, не успел, как оказался в самолете, направляющемся в Москву. Одна радость – вместе с Викой. А также с Оспешинским и еще двумя ашерами – мелкой рыжеволосой Яной и ее супругом Борисом. Насколько Никита понял – почти полный состав стражи Сибирского домена. Крайне малочисленный – на любой непредвзятый взгляд.

В самолете от Селина так и не отстали, и вопросы продолжали сыпаться, словно из рога изобилия. Вернее, изо рта неугомонной Яны. Она хотела знать буквально все: как Никита справился со Скуратовичем, где обрел свои удивительные таланты, что думает о менталах и ашерах, и даже – кому больше симпатизирует брюнеткам или блондинкам. С куда большим удовольствием Никита пообщался бы с Викой, но приходилось заговаривать зубы рыжей ведьме. К сожалению, на соседнем кресле сидела именно Яна. И ладно бы вопросы по делу задавала – по большей части бойкая дама интересовалась отвлеченными темами, вроде вкусовых предпочтений Детей Земли. Услышь кто их разговор – непременно счел бы беседующих сумасшедшими. Никита попытался намекнуть Яне на то, что не следует в самолете обсуждать сомнительные с точки зрения обычных людей вещи (мечтая отвязаться от рыжей фурии), но она на провокацию не поддалась. И заявила, что здесь и сейчас можно обсуждать, что угодно – Виктор Полог Искажения поставил. И нормалы слышат совершенно заурядный обмен репликами.

В оживленный диалог пару раз вмешивался Оспешинский, уточняя кое-какие детали, связанные с Обновлением. И будил в Никитиной душе надежды на завершение "увлекательной" беседы с Яной. Но, едва родившись, чаяния вербально истерзанного собеседника гибли – получив необходимые сведения, Виктор вновь отдавал Селина на растерзание рыжей ведьме. За четыре часа полета Никита замучился так, что готов был выпрыгнуть в иллюминатор или признаться в убийстве Джона Фитцджеральда Кеннеди – лишь бы Яна от него отстала.

Ведьма не отстала, но и выпрыгивать не пришлось – самолет приземлился в Москве. В аэропорту последовал короткий получасовой перекус, где к ашерам-стражникам присоединились семеро их московских коллег-соплеменников, а также три десятка крепких хмурых парней из (о, ужас!) Ордена Посвященных. Никита чуть в штаны не наделал, когда распознал по аурам, с кем здоровается Виктор. И приготовился дорого продать свою жизнь. Но пронесло. И с продажей жизни, и со штанами. Точнее, если в прямом смысле слова, то со штанами – не пронесло. Выяснилось, что главы Сибирского и Московского доменов договорились о совместной (в кои-то веки) операции против Детей Земли с Гроссмейстером Ордена, и в помощь ашерам придана группа боевиков из Ложи Мечей. По понятным причинам менталов из Сибири подключать не стали – присутствие в сводном отряде Никиты необходимо, а менталам уже известно, кто Скуратовича укокошил. Дисциплина дисциплиной, но вдруг желание отомстить у земляков невинно убиенного Малюты перевесит чувство долга. А для московских Посвященных Скуратович – брат по Ордену, не более, и настроены они вполне мирно.

Измененных и командиров менталов Никите представили, но он, невзирая на совершенную память, благополучно позабыл большинство имен. Пропустил мимо сознания. Запомнил лишь, как зовут начальника менталов – Сергей, и главу стражи Московского домена – Олег.

Вся эта сводно-сбродная орава села на другой борт – рейс до Берлина. На сей раз Никита учел новый печальный опыт и специально расположился у окна, отгородившись от словоохотливой стражницы Оспешинским. Яна принялась терзать собственного супруга, а утомленный прежней беседой и массой обилием сведений Никита весь полет до крупнейшего города Германии тупо проспал. А в Берлине закрутилось по новой.

Аэропорт, дорога, гостиница, приемная Ордена. Визиты, в сотый-двухсотый раз повторяемые истории о грядущем Обновлении, формальное представление Воронину и Вольфу, встреча с главой Московского домена, знакомство с местными менталами, аудиенция у Гроссмейстера Ордена… Поездки, посещения, лица, обсуждения…

От обилия новых впечатлений и вала информации Никита слегка ошалел. Он еще и прежние – от плотного знакомства с ашерами в резиденции Сибирского домена – толком не переварил, а тут следующая порция. Кушайте! Так туго Селину не приходилось даже в период интенсивного изучения мертвых языков. Объем информации тогда был, естественно, куда больше, но условия… усвоения кардинально отличались – в библиотеках и дома, в тишине и спокойствии. А тут казалось – голова пухнет. Круче плющило, пожалуй, лишь в пещере Ящера и в процессе поглощения личности Алниора. Но оно и понятно…

Слава богу, хоть есть давали вволю и сну не препятствовали. В какой-то момент Никита просто вырубился. Они куда-то ехали в машине с Ворониным и Оспешинским, когда Селин почувствовал, что на него наваливается привычная вялость, мысли делаются медленными. Он успел предупредить Виктора о том, что покемарит, и отключился…

Окончательно очухался Никита снова на борту воздушного судна, на сей раз выполняющего рейс Франкфурт – Рейкьявик. Не регулярного рейса, а чартерного – битком набитого ашерами и боевиками из Ордена. Сон помог Селину прийти в себя, а мозгу – переварить информацию. Проснувшись, Никита ощутил уже малость подзабытые за двое суток легкость мысли и бодрость духа. И принялся мечтать о том, как бы он замечательно поскучал где-нибудь на унылом безлюдном (безашерном и безменталовом) острове. Однако поплавать в теплом море приятных грез долго не позволили. Едва Селин успел продрать глаза, зевнуть и потянуться, над головой раздался противный голос Оспешинского:

– Ну, ты здоров на массу давить.

– Да всего-то минут сорок вздремнул, – нахально соврал Никита. По его прикидкам он продрых пять часов – не меньше. Эти предположения подтвердил лохматый ашер.

– Ага, ты еще скажи, что сорок секунд. Поверю. Ведь я тебя из машины не вытаскивал и сюда не волок. – Сарказма в последней реплике содержалось столько, что его впору было разливать по бутылкам и впаривать потребителям в коммерческих масштабах.

"Вот паскуда очкастая, язвит еще", – подумал Никита и вызывающе зевнул. Демонстрируя тем самым, что на сарказм одного лохматого гаврика чихал он с высокой колокольни. Вернее – зевал.

– Заканчивай тут пропаганду дремотного образа жизни, – скорчил рожу Виктор. Как показалось Никите – едва удержавшись от ответного позевывания.- Сейчас не до сна станет. Пошли в первый салон.

– На фига?

– Начальство требует. Они там совещание устроили. И без тебя-красавца – никак.

Пришлось извлекать тушку из кресла и топать вслед за Оспешинским. Дефиле короткое – несколько шагов, но почудилось, что на "модель" уставились все пассажиры второго салона. Никита ловил любопытные взгляды, ощущая себя редким музейным экспонатом, выставленным на обозрение в культурно-историческом центре большого города. Или полуголой красоткой, вместо подиума случайно попавшей в драматический театр. Пред очи многочисленных зрителей. Казалось, даже иллюминаторы беззастенчиво пялятся на бедного "манекенщика".

"Какая у меня невероятная популярность в узких кругах. Таращатся, словно на диковину", – усмехнулся Селин, мысленно пожелав любопытствующим заработать косоглазие, и нырнул за плотную штору, отделяющую салон бизнес-класса от его экономического собрата.

Руководители ашеров и главные ордынцы устроились с комфортом. Если центральная и хвостовая часть самолета были довольно плотно заполнены пассажирами (с учетом Берлинского пополнения в виде пятнадцати ашеров и пятидесяти боевиков менталов – более сотни… харь), то здесь Никита увидел всего двенадцать человек. Пардон – существ. Физий, если пожелаете. И это, включая уже успевшего упасть на мягкий диванчик в Оспешинского. Сплошное начальство – Чарский, Вольф, Воронин, магистр Западно-Европейского домена – толстый чудак с говорящей фамилией Мюллер, москвичи Сергей и Олег, орденцы Дитрих, Томас и Питер, европейские стражники Поль и Ян. В подобном составе менталы с ашерами, наверное, и не собирались никогда. Разве что – для заключения очередного Перемирия. Куда не плюнь – в начальственную рожу попадешь. Из ряда выбивался только Виктор, но его, очевидно, пригласили в связке с самим Никитой. Присутствуй на борту Вика, скорее всего, позвали бы и ее. Но женщин, насколько понял Селин, оставили в Берлине.

Быстренько оглядевшись, Никита вознамерился пристроиться на диванчик рядом с Оспешинским, но Воронин позвал его к столу.

– Проходите поближе.

И Селин вынужден был расположиться за столом, вокруг которого сидели остальные… совещающиеся. Впрочем, столом данное монументальное сооружение язык не поворачивался назвать. Столище! Непонятно, как мебельный мастодонт, вообще, на борт попал. И зачем. Нет, зачем, ясно – специальное воздушное судно, предназначенное для политической элиты и бизнес-шишек, стол для совещаний не помешает. Но каким макаром этого деревянного монстра внутрь затащили? Он ведь громадный – в двери и люки не пролезет. По частям что ли? Хотя столешница выглядит цельной. То ли магия, то ли торжество современных технологий.

От осмысления загадки попадания мебели на борт Никиту отвлек пронзительный голос индивида, похожего на актера Джека Николсона. То есть – господина Вольфа:

– Чай, кофе, бутерброды?

"Ага, судя по всему, наш заботливый Николсон тут шишку держит. Вроде председателя хурала",- подумал Селин и отрицательно мотнул головой. Не до чаев сейчас. Хотя в желудок издавал противные звуки и отчаянно сигнализировал о желательности его незамедлительного заполнения.

– Никита Викторович, нужна помощь. Поскольку лишь Вы являетесь специалистом по альфам…

– Альфы все-таки,- буркнул под нос уже осведомленный об отдельных ашерских мифах Селин. Буркнул тихо, но Вольф услышал.

– Да, именно по ним, это мнение доминирует. Впрочем, пока мы условились именовать их Детьми Земли. В соответствии с самоназванием… Продолжу мысль – без Вашего участия в подготовке… операции не обойтись. Поэтому Вас пригласили на совещание. Появился ряд вопросов, и в целом нас интересует компетентное мнение о предстоящем… контакте с Детьми Земли.

Никита чуть было не брякнул что-то фамильярное в духе "валяйте, ребята, задавайте", но вовремя одумался – хурал-то солидный, даже ауры разглядывать страшновато – и ограничился нейтральным:

– готов. Спрашивайте.

Вопросы посыпались, словно сухой горох из прохудившегося мешка. Причем разговаривали исключительно на русском. То ли из вежливости, то ли из соображений целесообразности – на языке большинства присутствующих. Маленького, но большинства. И неплохо лопотали, надо признать. Кто-то повторялся, пытая Никиту на тему неотвратимости Обновления и имеющегося временного ресурса, другой уточнял количественный состав и боевые возможности Ветвей, третий спрашивал, можно ли захватить и допросить кого-то из альфов, а кто-то интересовался способностями самого "привлеченного специалиста". По поводу своих талантов Селин предпочитал отделываться скупыми малоинформативными репликами (по большей части междометиями), а по остальным вопросам ничего не скрывал и старался отвечать развернуто. Через полчаса во рту пересохло, и язык уже еле шевелился, но от Никиты не отстали. Всучили бутылку минеральной воды, и продолжили пыточную экзекуцию. Селин приготовился было бесславно сгинуть под градом вопросов, но на его счастье Вольф прекратил словесный артобстрел.

– Достаточно. Тем более что в значительной мере с вопросами мы уже повторяемся. А нам надо еще с планом операции определиться. Предварительно мы, конечно, обсуждали действия, но окончательный вариант не утвержден.

– Можно еще в аэропорту или по дороге сверстать, – недовольно пробурчал толстяк Мюллер, пожалуй, главный Селинский экзекутор. Нет, все-таки фамилия накладывает отпечаток. Да и аура у "обергруппенфюрера" соответствовала.

– Насколько нас просветил Никита Викторович, Исландия является местом основной дислокации наших… -Вольф замялся, подыскивая верное слово,- оппонентов… Поэтому нельзя исключать того, что сразу по прилету нам будет оказано некое противодействие. И не стоит откладывать обсуждение операции и утверждение итогового плана. Возможно, потом времени просто не будет.

Тут все воззрились на Селина, словно от него зависело, соберется ли в аэропорту Рейкьявика комитет по встрече незваных гостей или нет. Даже неуютно стало. Пришлось снова пасть открывать.

– Э-ээ…Дети Земли, в самом деле, только в Исландии живут. Если не считать…э-ээ… "командировок", то остров и не покидают. Так что – да, резиденция. Но, насколько я понял, "балахоны" и по стране не особо часто путешествуют. По сути, единственным ареалом их обитания можно назвать не весь остров, а лишь один его район вблизи вулкана. Могу на карте показать, кстати.

– И все же будем исходить из наименее оптимистичных предположений, – мягко завернул в нужное обертку информацию "специалиста" Вольф.- И план сейчас окончательно скорректируем.

"Мудрый змий", – уважительно подумал Никита.

– Да чего там корректировать – сойдем с трапа, надаем супостату по рогам, сожжем берлогу, и по домам! – брякнул Оспешинский.

Теперь начальники уставились на лохматого клоуна. И если на Селина смотрели ожидающе-заинтересовано, то на Оспешинского – презрительно и снисходительно. Как меломаны на невоспитанного соседа, захрапевшего во время исполнения "Лунной сонаты".

– Виктор… – произнес Вольф. И в этом "Виктор" было столько полутонов, что Оспешинский проникся, заерзал на диванчике и смущенно вякнул:

– Извините. Шутка неудачная.

"Так тебе и надо, не фиг перед начальством выделываться!", – позлорадствовал Селин.

– Очень смешно, – подал голос один из Посвященных – Дитрих. – Специально для шутников замечу: ожидать следует чего угодно. Мы не располагаем полной информацией о происходящее на острове. Просто нет надежных источников.

"А я?" – чуть не вырвалось у Селина. Сдержался и не опозорился, подобно Оспешинскому.

– Это правда, – поддержал орденца Чарский. – В Исландии нет ни одного ашера.

Дитрих кашлянул.

– Откровенно говоря, и у Ордена с возможностями там не густо. У нас есть лишь один человек – эмиссар в Рейкьявике. Он, кстати, нас и встречать будет.

"Сильно!" – про себя отметил Никита. – "Лезем в гнездо черноглазых магов, а у них там один эмиссар. Да и то – орденский. Могучая поддержка. Как бы нам задницы с такой поддержкой не порвали". Впрочем, озвучивать свои мудрые, полные оптимизма мысли он не стал, и без "приглашенного специалиста" тут позитивных умников полно.

В последующем обсуждении Никита участия почти не принимал.

А судили-рядили долго. Почти до посадки. В итоге постановили… или утвердили. В общем, договорились о порядке действий. Выглядел порядок просто и незамысловато. К месту основной дислокации Детей Земли отправиться на машинах. При подъезде к вулкану рассредоточиться, постараться "взять языка". Склонить к его сотрудничеству, затем вступить в переговоры с руководством Детей Земли – желательно, с Первым Сыном. Намекнуть главному супостату на осведомленность ашеров и менталов о коварном замысле альфов известно. И постараться убедить "черноглазых" отказаться от Обновления. В переговорах планировалось активное участие Никиты. О чем его радостно уведомили.

Планы "впечатляли". Однако Селин сильно сомневался в их осуществимости. Если память Алниора не лгала, то Дети Земли ни в какие переговоры вступать не станут и предпочтут самоуничтожение. Психологическая особенность расы. Никита довел свое мнение до "высокого собрания". "Собрание" в лице Вольфа и Дитриха уведомило Селина о том, что его мнение учтено, и если Дети Земли не вступят в переговоры, то будет задействован силовой вариант, но попробовать договориться все же стоит. А сразу штурмовать Бриллиантовый (или как там его) Зал – неправильно. На что "приглашенный специалист" мог только вздохнуть и, поймав понимающий взгляд Оспешинского, пожать плечами. Не он тут музыку заказывает, не ему и "девушку танцевать". А "заказчики" однозначно намеревались сначала попытаться решить вопрос дипломатическим путем. Хотя какая к чертям дипломатия с черноглазыми?!

Впрочем, и об основных дипломатических аргументах ашеры и менталы тоже не забывали. В чем Никита убедился по прилету. В аэропорту, непосредственно у трапа, сводно-сбродную группу встретил эмиссар Ордена – длинный худой брюнет по имени Эйнар и, не откладывая дело в долгий ящик, препроводил к машинам. Селин отметил оперативность орденцев – пока самолет совершал посадку, кто-то уже связался с эмиссаром, и тот успел нанять и доставить необходимый транспорт. И не только. Через полчаса они подъехали к какому-то складу, где группу со скандинавской основательностью вооружили. Всех и буквально до зубов. Никите тоже перепало от хозяйских щедрот. Измерив его фигуру взглядом, Дитрих предложил:

– Автомат возьмешь?

Селина подмывало попросить гранатомет или пулемет покруче, благо они имелись в наличии, и кое-то их уже прихватил, но здравомыслие победило. Подобным оружием еще пользоваться уметь надо. Нажмешь не туда – и поминай как звали. Да и тяжелые эти агрегаты – а ведь придется в окрестностях вулкана шастать, возможно, и в гору лезть – на фиг такое удовольствие – здоровенную бандуру таскать. Поэтому Никита поскромничал.

– Нет, я со сборов из автомата не стрелял. Мне бы пистолет. Привычнее. "Макара" или "ТТ". А лучше – парочку.

– ПМов нет. "Беретту" не хочешь?

– Хочу, только не пользовался никогда.

– Пойдем, покажу.

Дитрих отвел его в подвал, где располагался тир, продемонстрировал основы обращения с данным типом пистолета и понаблюдал за тем, как Селин отстреляет три обоймы. После чего вручил ему "ствол", наплечную кобуру, и помог разобраться со "сбруей".

– А рации какие-нибудь предусмотрены. Там ведь целый лабиринт пещер, мало ли что?

– Нет, аппаратуру брать не будем, – ответил Дитрих. – Тем более в глубоких пещерах, если туда попадем, рация бесполезна. А связь в экстренных случаях можно и по-другому поддерживать. Через Зов ашеров, например. Или вот так.- Ментал на пару секунд глаза, и Селин неожиданно понял, что Дитрих ему советует опустить кобуру чуть пониже. Вернее "услышал". Будто пришедшую извне чужую мысль.

– Ешкин кот!

– А ты думал, мы только, как ты выражаешься, мозги кипятить умеем, – улыбнулся Дитрих.

– Что и мысли читаете? – насторожился Селин. Мало ему черноглазых любителей покопаться в голове, и орденцы туда же.

– Нет, к сожалению. Вернее, только в определенных условиях, когда достигается полное содействие объекта. Есть ряд факторов для индуктора и перципиента. В подробности, извини, посвящать не буду.

"Конечно, Посвященный посвящать не станет", – мысленно скаламбурил Никита и облегченно выдохнул. Все-таки то, что в твоей башке никто без спросу не покопается, радует. А как менталы добиваются содействия объекта, можно предположить. Есть универсальные методы – книга с названием "Способы достижения сотрудничества", разделы "применение насилия", "физическое воздействие" и "фармакология". Нет, хорошо, что Никита с Посвященными сейчас на одной стороне баррикад.

– Может, все-таки два пистолета взять? И бронежилет понадежнее? – поинтересовался Никита, глядя, как орденцы упаковываются по полной программе. Включая "разгрузки", приборы ночного видения, гранаты, ножи и прочую "фанаберию".

– Сам же говорил, что материал балахонов пули не берут, – удивился Дитрих. – А пистолет – просто страховка. На всякий случай.

– Вот и я бы на всякий случай… парочку стволов взял. Эти же берут, – Никита кивнул в сторону орденцев.

– Ты на парней не смотри, они боевики, – влез Опешинский.- Если надо, они и белке в глаз попадут, и альфу… под капюшон. А тебе на кой ляд столько стволов?

– Если помнишь, я тоже… под капюшоны иногда попадал, – возмутился Селин.

– Попадал, кто спорит. Но это же самодеятельность, а ребята – профессионалы. Я тоже лишь пистоль взял. А Вольф и Чарский – вообще на стволы не позарились. Они сами по себе – гаубицы.

– Раз начальство… то и мы обойдемся, – согласился Никита, но когда Дитрих от него отстал, не выдержал и схомячил еще один ствол вкупе с поясной кобурой. Лишним не будет.

Затем Селина еще чуток помурыжил эмиссар Ордена, выясняя на дислокацию "вероятного противника" и расположение входов в пещеры. Задал пяток вопросов на английском, сделал пометки на планшете и испарился, оставив "приглашенного специалиста" возле стендов с оружием. Все равно, что козла в огороде. Никита уже было собрался слямзить еще что-нибудь полезное в хозяйстве, пару гранат, например, но не удалось. Откуда-то снова вынырнул худосочный Эйнар и крикнул

– По машинам!

Что характерно – по-русски.

Тишина Грота Уединения рассыпалась под напором быстрых гулких шагов. Цветок спокойствия и умиротворения Первого Сына был безжалостно растоптан. В нарушение всех канонов Эолан буквально ворвался в место отдыха носителя Алмазного Венца. Такого дерзкого попрания традиций немыслимо древние стены Грота не помнили.

– Первый Сын!

Эллнир отвлекся от созерцания капелек воды на листьях ясеня и повернулся в сторону старого друга.

Эолан начал говорить, не дожидаясь разрешающего знака, что вообще выходило за пределы всяческого разумения. Будь это хомус, можно было бы сказать, что Эолан выпалил:

– Они здесь!

– Кто?

– Называющие себя ашерами и наследники гвархов. Большой отряд.

– Вместе?

– Да, Первый Сын. И с ними тот самый хомус…

Движением руки Эллнир прервал друга.

– Сколько?

– Больше сотни.

– Близко?

– Скоро будут у Нижнего входа…

Носитель Алмазного Венца на мгновение прикрыл глаза. Настало время принимать решение. И Первый Сын его принял.

– Всех Ведающих, Ищущих и Видящих к Нижнему входу. Уничтожить хомусов любой ценой!

– И Видящих? – Эолан усомнился в слове Первого Сына, что прежде считалось делом немыслимым.

– Да! – Эллнир подкрепил слово интонацией и жестом повеления. – А Знающим собраться у Кристалла. Через двести ударов сердца я к ним присоединюсь. Начинаем Обновление.

– Но это опасно… подготовка еще…

Если бы гранитные стены Грота Уединения могли краснеть, они бы залились ярко-алым цветом. Лидер Лесной Ветви не только усомнился в слове Первого Сына, но и посмел возражать.

Эллниру пришлось повторять жест повеления.

Старый друг склонил голову и вышел.

Чем ближе автоколонна подбиралась к месту дислокации Детей Земли, тем сильнее Никита трусил. Можно, конечно, назвать это беспокойством, волнением, списать эмоции на злобного зверя по имени "Мандраж", но себе самому Селин был готов признаться – он просто и незатейливо боялся. Лезть к логову черноглазых магов – затея не очень похожая на увеселительную прогулку. А тут еще и пресловутая сверхинтуиция проснулась и начала плодить тревожные мысли и "подмораживать" низ живота. Никита задергался, принялся ерзать на кресле и периодически хвататься за дверную ручку.

От располагавшегося рядом Вольфа не укрылись телодвижения "приглашенного специалиста".

– Есть повод для беспокойства?

– Да, интуиция пошаливает.

– Что-то конкретное?

– Нет, пока – общий фон. Но дискомфорт усиливается…

– Как только почувствуете что-то конкретное – сразу мне сообщайте, – по тону Вольфа ощущалось, что он тоже не на шутку встревожен.

Напряжение нарастало. Когда группа достигла подножия вулкана, Селин уже почти был готов выпрыгнуть из автомобиля. К счастью, не пришлось. Колонна остановились, и члены сводного отряда покинули машины. Никита выскочил наружу одним из первых. Боевики рассредоточились на местности, а руководящий состав – те же лица, что и на совещании в самолете плюс проводник-эмиссар – собрался у машины Вольфа.

– Так, ищем пещеры, расселины, любые отверстия в скальной породе, правильно? – Вольф вопросительно посмотрел на Никиту.

– Да. Только очень внимательно надо, входы замаскированы – обычный человек их не увидит… Да и ашер – не знаю…

– Значит, используем Истинное Зрение… а вы… – Вольф повернулся к орденцам.

– У нас тоже есть методы, – ухмыльнулся Мюллер.

– Тогда приступаем…

– Стоп! – неожиданно прервал Вольфа Селин. – Вон там вход. За той скалой. – Никита указал рукой направление. Нужный фрагмент из памяти Алниора обнаружился очень вовремя.

– Идем туда. Располагаемся возле входа. Группа Дитриха идет внутрь, ищет контакт. Остальные ожидают.

"Ишь раскомандовался, Николсон недоделанный", – усмехнулся Никита, но тут же задавил усмешку. Еще по ауре прочитает что-нибудь.

Вольф раздал еще пару ЦУ, и толпа, которую злые языки именовали сводным отрядом, передислоцировалась к входу. Именно толпа, поскольку все эти хваленые ашеры и Посвященные обступили скалу, скрывающую вход, и пялились на нее, словно стало баранов на новые ворота. Посмотреть было на что. Вход выглядел как скала. Обычная каменная стена. По крайней мере – если смотреть в обычном диапазоне. Более того – твердая и шероховатая на ощупь. Без признаков отверстия или дыры. Только используя "пестровидение", Никита мог рассмотреть провал входа за знакомым дрожащим маревом. Очевидно, у орденцев и ашеров в арсенале имелось что-то подобное. Поскольку они стояли, выпучив глаза, а Мюллер не счел зазорным восхититься:

– Ничего себе. Если бы не показали, я бы ни за что не нашел!

Никто не возразил.

Только Чарский отметил:

– Что-то никто нас цветами не встречает. Для контакта с местным населением придется внутрь лезть… А не хочется.

Словно вспомнив о планах, связанных с ловлей "языка" Мюллер скомандовал:

– Дитрих, Томас, собирайте…

Что там должны были собирать орденцы, осталось загадкой, поскольку Никита вдруг зашипел и схватился за голову. Показалось, что в голову засунули царь-колокол и ударили билом.

– Начинается!!!

– Что?!

– Обновление, мать его так! – проорал что-то нелитературное прямо в растерянные физиономии Вольфа и Мюллера Селин. Он просто физически чувствовал, как уходят драгоценные секунды.- Им надо помешать. Гранату дайте!

К счастью, никто не стал задавать лишних вопросов. Дитрих подскочил к Никите и сунул в руку два ребристых "яйца", внешне напоминающих знаменитую Ф-1. Не поблагодарив, Селин сунул гранаты в карман и ломанулся в укрытый маревом провал. Обошлось без криков "вперед!" и "за мной!". Орденцы и ашеры толпой ринулись за "приглашенным специалистом". Справедливости ради – толпой довольно организованной.

Врезаясь в дрожащий полог марева, Никита почувствовал легкий треск. Словно разряд статического электричества. Пространство за маревом встретило вторгшихся чужеземцев полутьмой, которую слегка разбавлял тусклый свет каких-то моховых зарослей, свисающих со стен. Если бы не цейтнот, Селин непременно бы полюбопытствовал, что это за интересный мох и почему светится. А так Никита лишь отметил, что пещера, куда они вломились, длинная – дальний конец теряется за поворотом, довольно просторная и имеет несколько боковых ответвлений. Гигантский "предбанник". Отметил и добавил скорости, переходя на галоп.

И тут нарисовалась делегация по организации торжественной встречи. Нехилая толпа балахонистых ребят в несколько десятков… морд. Едва ли не сотня. Черноглазые высыпали из ближайшего бокового ответвления пещеры, но впечатление было – из-под земли выросли. И началось светопреставление. Огненные всполохи, крики, треск, падающие тела черноглазых, орденцев и ашеров.

Селин, москвич Олег, Дитрих и еще пять боевиков ордена успели проскочить ответвление до появления делегации по торжественному приему, но остальные попали в объятия "встречающих". И семеро самых шустрых оказались отрезанными от отряда. Никита на миг остановился, не зная, что предпринять, то ли продолжать бежать, то ли напасть на пятипалых с тыла. Сомнения развеял Дитрих. Увидев, что от основной массы "встречающих", отделился пяток фигур, он что-то рявкнул по-немецки Селину и Олегу и махнул рукой. Никита знал на языке Гете всего пару-тройку слов, но, как ни удивительно, понял. И мог бы поспорить на последний грош, что Дитрих крикнул:

– Валите! Мы с ними разберемся!

Возражений против данного предложения не было, и Селин с Олегом свалили. Вернее, побежали. Никита нырнул в следующий боковой проход, затем через полторы сотни метров, свернул влево на развилке, затем, наоборот, выбрал правое ответвление. Дорогу подсказывала сверхинтуиция, не замолкавшая ни на миг. И подсказывала удачно – в пещерном лабиринте Селин и его малознакомый напарник не встретили ни одного черноглазого урода. Если не считать торжественного приема неподалеку от входа. Едва Никита подумал об этом, как они столкнулись с четверкой "балахонов".

"Накаркал",- мелькнула мысль. Селин выхватил пистолет и на ходу начал стрелять в одного их черноглазых, целясь под капюшон. Грохот раскатился по пещере и ударил по барабанным перепонкам. В уши словно ваты напихали. После четвертого или пятого выстрела "балахон" осел, а остальные метнулись в сторону.

"Так-то, гниды!" – злорадно отметил Никита, пробежал мимо и оглянулся на спутника. Олег остановился, махнул рукой и что-то проорал. Селин толком не услышал – вата все еще затыкала уши, – но догадался о смысле. Нечто в духе крика Дитриха. Типа, "беги, я их задержу".

– Твою мать, нашли д"Артаньяна! – прохрипел Никита, развернулся и рванул дальше.

Десяток минут интенсивного полугалопа не принес новых "радостных" встреч. Ведомый интуицией, Селин бежал, поворачивал, пропускал ненужные ответвления, но с черноглазыми приятелями больше не сталкивался. Он даже слегка успокоился и начал на бегу прокручивать в голове возможные варианты действий при следующем боеконтакте с "балахонами". Правда, все эти варианты, в конечном счете, сводились к одному – стрелять по мордам. Никита настолько погрузился в мысли и приспособился к темпу полугалопа, что, влетев в огромную пещерную полость, освещенную уже упомянутыми моховыми зарослями, растерялся. Было от чего. В центре пещерного зала на каменном постаменте посверкивал искорками здоровенный кусок прозрачного минерала, по виду то ли алмаз, то ли хрусталь, рядом, спиной к Никите, стоял какой-то перец в переливающемся балахоне, а рядом валялось множество Детей Земли. Не просто так валялись, а концентрическими кругами. На безволосой макушке единственного находящегося в вертикальном положении перца красовалось невнятная конструкция с блестящим камнем – очень похожим на кусок прозрачного минерала на постаменте. От прозрачного камня исходили волны невидимой чудовищной силы. Буквально разило энергией. Гига и терраваттами, если хотите.

"Кристалл Предков… носитель Венца… Обновление…", – вякнула напоследок суперинтуиция и заткнулась.

Мысли в миг вышибло из головы. Вместе с намерениями начать пальбу по мордам. Селин рефлекторно сделал первое, что пришло… даже не в пустую голову, а скорее – в спинной мозг. Не выпуская пистолета, выхватил гранату, дернул зубами чеку и швырнул адский кругляш в центр зала – поближе к стоящему "перцу". Ребристое яйцо еще не доскакало до цели, когда носитель Венца резко развернулся и посмотрел на Никиту.

И все застыло.

Сын Земли, чувства, мысли… и граната. Она не взорвалась. Воздух загустел, дыхание перехватило. Ничего нового. Конечно, главный супостат ударил на порядок мощнее, чем его соплеменники, но Селин к подобным фокусам магов был готов – напрактиковался с добровольными тренерами в балахонах. И в глаза Носителю Венца не смотрел. К тому же, ощущалось, что Первый Сын не может приложить врага в полную силу, поскольку каким-то образом "держит" гранату. Едва ли не замораживая время.

Медленно, преодолевая сопротивление тягучей среды, Никита двинул пистолетом в сторону постамента и нацелил ствол на Кристалл.

"Стой!", – прошелестело в голове.

– Стою, – неожиданно охотно даже для себя самого согласился Селин. То ли мысленно, то ли вслух. Скорее – второе, поскольку транслировать мысли он пока не научился. Давление немного ослабло, стало возможным дышать. Чем Никита и воспользовался, глубоко вдохнув и покрепче сжав пистолет. Пальнуть по Кристаллу он всегда успеет, а вот сумеет ли Первый Сын остановить пулю, одновременно, удерживая гранату – большой вопрос. К тому же, интуиция (обычная человеческая, а не притихшая сверх-) подсказывала, что от выстрела в минерал комфортнее в пещере не станет. Опасения Никиты подтвердил носитель Венца.

"Не разрушай Кристалл, последствия будут ужасными", – шелестело в голове на чистейшем русском. "Все-то вокруг на великом и могучем гутарят. Только не понять, этот хрен раньше его знал или в башке у меня успел поковыряться?",- мелькнула непрошенная мыслишка, но Селин ее отогнал, а вслух заявил:

– Хорошо, пока стрелять не буду. Но надо бы остановить… Обновление, иначе разговора не получится.

Последнее требование главарь черноглазых проигнорировал.

"Ты наследник…",- далее Никита уловил смутный образ, но что это или кто понять не смог.

– Ч его, чей наследник?

"Одного из них ты его называешь Ящером".

"Все-таки покопался в башке, паскуда",- едва не выматерился Селин и начал игру в несознанку.

– Не знаю никаких ящеров.

"На тебе метка…".

– Какая к чертям собачьим метка?! Кончай Обновление, тебе говорят!

"Обновления не будет. Условия сделки выполнены".

– Врешь ты все, морда черноглазая! – усомнился Никита, по-прежнему ощущая исходящие от камня волны силы. – Не остановил же ни фига!

"Обновления теперь не будет. Ты наследник… Ящеров".

– И что? – каркнул пересохшей глоткой Селин, уже не возражая против "наследника". Хоть конь педальный, лишь бы процесс прекратить, а потом ноги унести.

"Наш народ пришел в этот мир сотни тысяч циклов назад. Мы – дети другой Земли. Когда мы появились здесь, хозяевами планеты были…", – Селин снова уловил размытый образ, отдаленно напоминающий рептилоида из того самого сна-бреда,- "…Ящеры. Древняя вымирающая раса. Мудрая и могучая, но обреченная. Их уже тогда осталось очень мало. Наш народ заключил с Ящерами сделку. Мы получали право жить здесь и знания, обрели Приют, а взамен обязались… присматривать за миром. Пока не появится кто-то с меткой…".

– Это как присматривать?- поневоле заинтересовавшись, спросил Никита, пропустив мимо ушей очередное заявление про метку.

"Наблюдать за развитием разумных рас и не допускать угрозы для существования жизни на планете. И любыми способами предотвращать ее гибель".

– То есть Обновлением всех в каменный век загонять?

"Да, когда нет иных способов предотвратить уничтожение жизни. Обновление – это дар Ящеров".

– Хороший подарочек! – скептически фыркнул Селин.- Откуда такая доброта?

"Ящеры – тоже гости. Их родной мир погиб в результате большой междоусобной войны. Малая часть выживших попала сюда. Поэтому они делали все, чтобы не допустить подобного на Земле".

– Понятно. Сами мы не местные, родную планету про…фукали, и на чужой будем свои порядки устанавливать. Чуть из пещер вылезли – по рукам… И часто вы Обновление запускали?

"Трижды".

Перед внутренним взором Никиты мелькнули картины гибнущего от землетрясения города со странной архитектурой, затем – погружающегося в море острова, а потом – несущейся на берег гигантской волны.

– Больше двух… Три цивилизации замочили? – Селин невольно скривил рот в ухмылке. Каламбур. Страшный, но каламбур.- А кого если не секрет?

"Обновление начиналось, когда угроза планеты исходила от хомусов и гвархов. В результате войны с гвархами погибла большая часть детей Земли. Угасли многие Ветви. Без Обновления погибли бы все".

На сей раз Никита "узрел" человека. Вернее – вполне человекообразное существо в необычном – тоже балахонистом – одеянии. Каких-либо кардинальных отличий от Homo Sapiens он не углядел. "Оправдывайся, фашист черноглазый",- скривил губы Никита. Хотя почему-то верил носителю Венца.

– И как успешно? – вырвался риторический вопрос.

"Однажды случилось непоправимое – раса гвархов была уничтожена".

– Красота – укокошили целый вид, и в ус не дуют.- Селин опомнился и стиснул рукоять пистолета. – А что-то ты такой добренький, рассказываешь мне, ничего не скрываешь… Зубы заговариваешь? Глуши каменюку, а то я ее сам заглушу!

"В этом нет необходимости. Условия сделки выполнены, Дети Земли свободны. И мы уходим".

– Не понял…- моргнул Никита. – Что значит "уходим"?

Впервые с начала их "беседы" носитель Алмазного Венца не ответил на прямо заданный вопрос.

"Настоящие дети Земли – это вы, хомусы. А ты теперь Первый Сын. Тебе и присматривать за планетой".

– Что?!

Носитель венца сделал неуловимое движение, в глазах потемнело, а пещера ощутимо вздрогнула. И дышать стало легко. Зрение почти сразу же восстановилось, но ни носителя Венца, ни других черноглазых, ни Кристалла в пещере уже не оказалось. Ни ментального давления, ни аур Никита тоже не чувствовал. Черноглазых не нигде не было. В этом мире – по крайней мере.

– Екарный тогай! – невнятно выразил обуревавшие его эмоции Никита, и обессилено сел прямо на каменный пол. Который снова тряхнуло.

Внезапно очнувшаяся сверхинтуиция заверещала сиреной, намекая на то, что пора уносить ноги. Никита вскочил и ломанулся к выходу, мысленно чертыхаясь и желая черноглазым ублюдкам там, куда он "ушли", не справиться с гранатой и досыта накушаться осколками. На что, впрочем, надежды мало.

Пробегая в том месте, где он покинул Олега, Никита на секунду остановился и осмотрелся. Недавно здесь было горячо – на стене пещеры остывали оплавленные потеки. И больше ничего. Ни тел, ни мусора, ни пятен. О судьбе спутника оставалось только догадываться. И догадки не слишком вдохновляли.

Не давая времени для размышлений, каменный мешок содрогнулся в очередной раз и заставил опять рвануть с места в карьер.

Когда Никита из бокового прохода вылетел в огромный грот-предбанник, его встретили дула автоматов и пистолетов, напряженные взгляды и растерянные лица. Врезаться в толпу настороженных и вооруженных мужиков, будь они четырежды ашерами, и трижды менталами, занятие неблагодарное. К тому же спекшийся камень под ногами и потеки на стенах – куда более крупные, чем в пещере, где остался Олег, – намекали на крутую заварушку. Нервы у бойцов сводной группы явно на взводе. Поэтому Никита счел за благо резко остановиться. Хотя интуиция настойчиво призывала выметаться на… "свежий воздух".

– Что произошло? Где альфы?- под взглядом Вольфа Селин почувствовал себя…неловко. Словно под прицелом пулемета.

– Исчезли… ушли…

Вольф кивнул, словно соглашаясь с Никитой.

– Как?…

– Куда?

– Исчезли или ушли?…

Со всех сторон горохом посыпались вопросы.

– Я почем знаю!

– А Обновление?

– Порядок. Не будет.

– И это… надо бы отсюда поскорее убраться, а то трясет, придавит, не ровен час.

В подтверждение сказанных слов, почва под ногами ощутимо дрогнула, и сверху посыпались мелкие камушки.

– Все на выход, – скомандовал Вольф. – Сергей, ранеными займитесь.

Только сейчас Никита увидел лежащие в сторонке тела. Не меньше десятка. Раньше их закрывали стоящие. И ауры Селин лишь сейчас "разглядел". То-то показалось, что сводная группа поредела. Судя по измененным аурам, четверо лежащих орденцев были мертвы. Но их тоже поднимали и несли к выходу. Предлагать помощь в транспортировке Никита не стал – сам еле топает. Идти почему-то оказалось труднее, чем бежать. Но улепетывать сейчас как-то… неприлично. Пришлось быстро ковылять.

– Горячий выдался денек, – протянул пристроившийся рядом с Селиным Оспешинский. Лоб лохматого ашера украшала свежая ссадина, передвигал ногами Виктор довольно шустро. Очевидно, ссадиной и отделался.

– Серьезные потери?

– Не то слово… Семь наших и пятнадцать орденцев. Не считая раненых. Вон, Воронина, еще неизвестно откачают ли… Вольф, конечно, старается, но…

– Я четыре трупа вижу.

– От некоторых даже тел не осталось. Один раз так рвануло – думали все ляжем. Как во дворе у Вики, только гораздо сильнее. Чарского тогда накрыло. Щиты, ставили, конечно, но толку… Чарскому, вон, не помогло.

Было видно, что Оспешинский хочет выговориться.

Пресловутый отходняк после боя? Возможно. Сам Никита ничего подобного не ощущал, наоборот, хотелось помолчать. И лучше – в одиночестве. Единственное, на что достало запала – спросить о судьбе "спутников-мушкетеров":

– А Олег и Дитрих?

– Убиты. Дитриха и еще пятерых тут, возле ответвления… А у Олега линк погас. А еще, что характерно, альфы в миг пропали. И убитые и живые. Раз, полыхнуло, и пусто…

Оспешинский еще что-то говорил, делясь впечатлениями от битвы, но Селин его не слушал. У самого впечатлений хватало. Выше крыши.

"Вот гады, чуть не половину отряда положили и слиняли… в неведомые дали. Интересно, а Первый сын договор с Ящерами решил исполнить или все же труханул, что я в этот долбанный Кристалл пальну? Гранату бы ему в задницу! И что значить присматривать за планетой? Типа, смотрящий что ли? А Ящер – красавчик, на такую работенку меня подрядил, без права и спроса. И тени уже не осталось, а сумел".

Мысли перескакали с одного на другое, в голове царил сумбур.

Вывалившись из пещеры на свежий воздух, Селин отметил, что дрожащее марево исчезло. Магия черноглазых скитальцев ушла вместе с хозяевами. Почва и тут ощутимо подрагивала. Никита вздохнул и потопал к машинам. Ашеры и менталы суетились возле входа, вытаскивая тела, но помогать "союзникам" не было ни желания, ни сил. Эх, полежать бы на травке где-нибудь. В одиночестве. Хотя бы мнимом. Доковыляв до ближайшего джипа, Селин осел на землю и привалился к бамперу. Башка гудела растревоженным соборным колоколом. Шевелить мозгами не хотелось. Но требовалось.

Надо срочно придумывать удобоваримую версию для ашеров и менталов. Не сообщать же им о том, что некоего Никиту Селину оставили тут смотрящим за целым миром. Право слово, нескромно. Могут обидеться. И про Ящера, его дары и метки лучше не заикаться. Да и, вообще, неплохо бы побыстрее от этой гоп-компании свинтить, чтобы в спокойной обстановке разобраться с исходом Детей Земли, наследством Ящера и прочей хренотенью. А присутствие рядом одиозных личностей типа Вольфа изрядно нервировало. Ощущение постоянного просвечивание рентгеном. Для здоровья полезнее подальше от них находиться. Желательно в сотнях километров. И от всей ашеро-орденской братии тоже. За исключением Вики, разумеется. Это маги сейчас, перед лицом опасности объединились, а потом опять к своим разборкам вернутся. И Никиту не забудут. До того время не позволяло, а теперь только волю дай – на запчасти разберут, чтобы докопаться до природы способностей "приглашенного специалиста". Нет, лишь представиться возможность, "специалист" ноги сделает. Дайте до ближайшего города добраться…

Наслаждаться одиночеством, даже мнимым, Селину долго не позволили. Рядом на землю присел Оспешинский.

– Слушай, я все забываю спросить, а как вулкан-то называется?

Никита взглянул на редкие клубы дыма, поднимающиеся над горой, и произнес:

– Эйяфьятлайокудль.

– Как?

Селин покачал головой и прошептал:

– Второй раз я не повторю.