Дети Земли

ГЛАВА 4

По обыкновению большинства ашеров… скажем так, отмеривших в Подлунном мире солидный срок, Семен Моисеевич проживал в собственном доме. Это молодежь, вроде Вики или четы Шевченко, ютилась в квартирах – бетонных и кирпичных муравейниках, совершенно не "парясь" по данному поводу, а "старики" предпочитали отдельные коттеджи.

Вместе с тем дом Кацмана ничуть не напоминал воронинские хоромы. На порядок меньше, гораздо скромнее и не столь претенциозный. Собаками и прочими лютыми охранниками здесь и не пахло. Также как и живой изгородью из тополей и черемух. Деревья хозяин вокруг дома хозяин по неизвестной причине не посадил, не выполнив тем самым одну из важнейших жизненных установок для настоящего мужчины (построить дом и прочее).

Изгородь, впрочем, имелась. Точнее, забор из затейливо переплетенных металлических прутьев, за которым разросся кустарник, названия которого Вика к собственному стыду не знала. А из-за зарослей выглядывал и сам дом. Не очень большой, двухэтажный, и не столь пугающе-внушительный, как виллы в "предместье".

Проникнуть в дом оказалось на удивление легко. Воронин поколдовал с замком, отключил сигнализацию, и они вошли. Никаких тебе защитных ловушек и хитроумных устройств против незваных гостей. Заходите, люди добрые, берите, чего изволите! Впрочем, сама по себе дверь – могучая и прочная – вкупе с высоко расположенными окнами могла отпугнуть потенциальных грабителей. Кроме того, едва они пересекли холл, Вика почувствовала легкую щекотку в подвздошной области. Защита все-таки была установлена и сработала, проведя проверку по принципу "свой – чужой". И опознала в Морозовой личность, имеющую право на посещение берлоги Семена Моисеевича. Надо полагать, Воронин опознан аналогичным образом.

Посягательство какого-нибудь криминального типуса, рискнувшего без воли хозяина наведаться в дом защита, защита наверняка бы предотвратила. Чем именно, Вика ответить затруднялась, ведь вариантов имелось множество (обездвижить, временно усыпить и т.п.), и чтобы говорить определенно, нужно знать характер защиты. Но сработала бы точно. А вот от неизвестных злодеев не уберегла…

На первом этаже коттеджа располагались кухня, гостиная, санузел и кладовая, а наверху две спальни и кабинет. Вика с Ворониным сразу поднялись в кабинет. Здесь Дмитрий Сергеевич озаботился дополнительной защитой, но Полог на сей раз ставить не стал. Пока глава стражи возился с охранными заклинаниями, его юная соратница осмотрелась. Обычный кабинет, пусть и довольно большой. Стол с компьютером, книжные стеллажи, журнальный столик, железная коробка, которую в благословенные годы Совдепии принято было обозначать как несгораемый шкаф. В спальнях обстановка воображение также не потрясала: кровати, стеллажи, комоды, тумбочки, заваленный подружками – подушками диван. Подобную меблировку можно увидеть в каждой второй квартире города. От дома одного из старейших ашеров домена Вика ожидала большего. А тут – ни тебе старинных сундуков с сокровищами, ни телескопа, ни эпического полотна во всю стену, ни голодного крокодила в бассейне.

– Садись сюда, – Дмитрий Сергеевич показал на компьютерный столик с впечатляющим и, пожалуй, даже сибаритским креслом. – Вам, молодым, техника ближе и понятнее, так что ее и осваивай. А я по-стариковски пошуршу на полках и антресолях.

Вика согласно кивнула и собралась поудобнее устроиться в "директорском" кресле, но Воронин не позволил.

– Постой-ка! Я этот памятник архитектуры лучше под свое седалище пристрою. А то ты заснешь в нем. – Глава стражи откатил кресло к дальней стене, где возвышался здоровенный книжный шкаф, к которому притулилась приземистая тумбочка с декоративной пальмой в неказистом керамическом горшке. И с комфортом устроился в "зеленом" уголке.

– А Вы не заснете?!- возмутилась Вика, обозрев пейзаж под названием "растекшийся по креслу шеф". Пейзаж, несомненно, способствовал разложению трудового коллектива и пропагандировал леность и тунеядство. В связи с чем трудовой коллектив выразил негодование.

– И рад бы, но, увы, давно мучим бессонницей, – ответствовал Воронин и, игнорируя негодующее фырканье Морозовой, начал невозмутимо листать какие-то тетради.

Вике пришлось притащить из спальни деревянный стул и усаживаться на него. На таком жестком ложе сподобился заснуть разве что отмороженный по самые уши йог. Или солдат Российских Вооруженных сил первого года службы.

– Дмитрий Сергеевич, здесь пароль стоит. Что делать?…

– Что делать – что делать… только твой нежный возраст и пол не позволяют мне продолжить в соответствии с законами жанра, – проворчал Воронин, запустил руку в недра своего элегантного пиджака, извлек на свет записную книжку в кожаном переплете и принялся ее активно перелистывать. – Слушай: четыре, восемь…

Вика аккуратно набрала на клавиатуре продиктованные Дмитрием Сергеевичем цифры, и – о чудо! – экран расцвел голубоватым полем стандартной заставки "Windows".

Четыре часа интенсивной работы значимых результатов не дали. У Вики уже заболели глаза от просматривания бесчисленных текстовых файлов, а результатов было – кот наплакал. Возможно, в мусорных кучах статей, схем, расчетов, непонятной цифири попадались и алмазы важной для поиска Кацмана и его убийц информации, но, поди – разбери, где бриллианты, а где обыкновенный хлам. Где просто упоминание фамилий – апелляция к неизвестным авторам, где потенциальное указание на опасных недругов. Как, например, воспринимать текстовой файл, в котором малопонятные расчеты завершаются записью: "Николай Мельников!!! Ленина, 45". Кто такой этот загадочный Мельников и почему его фамилия отмечена, не больше – не меньше, тремя восклицательными знаками? Вероятный душегуб, представитель Третьей Силы или оппонент Семена Моисеевича по научной полемике? Вика периодически обращалась за помощью и разъяснениями к Воронину, но особой пользы из его ответов не извлекала.

После очередного гамлетовского вопроса Морозовой глава стражи то неопределенно хмыкал, то отделывался невнятными междометиями, то отпускал комментарии вроде: "уточнить надо" или "не знаю". При этом даже не поднимал голову, не отвлекаясь от меланхоличного перелистывания тетрадей, журналов и книг. Удостоверившись в том, что Воронин не может или не желает способствовать просвещению разных плохо информированных девиц, Вика прекратила теребить его. Подозрительные фамилии, имена, адреса и телефоны она решила заносить в отдельный файл, дабы впоследствии рассеять или укрепить подозрения, воспользовавшись помощью более опытных товарищей.

И воцарилась тишина, изредка нарушаемая лишь постукиванием клавиш и шорохом страниц.

Ненадолго. Через полчаса ее Величество Тишину скинула с трона группа революционеров во главе с неугомонным Виктором Евгеньевичем Оспешинским, которому активно помогала наиболее громкоголосая половина четы Шевченко. Едва эта малочисленная (в три рта) орава (от слова "ор") материализовалась на пороге, дом заполонили гул, шум и гомон. С учетом того, что Борис шума почти не производил, следует отдать должное звуковым способностям Яны и Виктора. Ввалившись стадом возбужденных бизонов в кабинет, они тут же взялись наперебой рассказывать о результатах "следственно-оперативных" мероприятий. В промежутках импровизированного доклада главе страже по обыкновению умудряясь пикироваться.

– … напрасный труд. Никаких необычных происшествий в городе за последнюю неделю не зафиксировано… – вещал Оспешинский.

– А Семен Моисеевич между тем пропал!- пыталась подлить пару-другую литров яда в бочку дегтя Яна.

– … точнее, в органы внутренних дел сообщений о подобных происшествиях не поступало, – игнорируя выпады несознательных особ, продолжал Виктор.- В журналах учета информации, так называемых ЖУИ, сведений о необычных фактах нет. Повседневная рутина: кражи, убийства, в основном – бытовая поножовщина, грабежи, мошенничества, угоны… Интересного нам – ничего. Если, конечно, не рассматривать в качестве искомого анекдотический случай с имуществом прокурора Кировского района…

– Что там с прокурором?…- поинтересовался Воронин.

– Нарочно не придумаешь! Какой-то придурок обчистил квартиру, и пристал к первому попавшемуся мужику в кафе, купи, мол, телевизор. Хороший, дешево. Мужик оферту акцептировал, и даже не отказался пройти до логова незадачливого грабителя присмотреть еще несколько недорогих вещичек. Для комплекта.

– Ой, какие мы умные, слова какие знаем!…

– А что означает оферту… акцентировать?- вставила вопрос Вика. И хотя она обращалась к Борису, ее Оспешинский почему-то услышал. И на вопрос демонстративно обратил внимание, в отличие от Яниных эскапад.

– Акцептировать, то бишь согласиться с предложенными условиями… Каково же было удивление мужика, когда на квартире у продавца дешевых телевизоров обнаружились его собственные вещи. Тут, естественно, карусель закрутилась, приехали добры молодцы из райотдела, захомутали домушника и под белы рученьки доставили в ИВС. Мужик, кстати, оказался мужем прокурора. Отсюда мораль – не воруй, а если упер чего, не предлагай, кому попало.

– Муженек-то, наверное, пока свои шмотки не увидел, в милицию звонить и не думал. Вот страна, прокурорские родственнички скупкой краденного занимаются!- выдала гневную тираду мадам Шевченко.- А еще удивляются, почему у нас правоохранительные органы беспомощные и коррумпированные. Страшно подумать, что сама прокурорша творит.

– Не думай, тебе вредно, – не удержался от шпильки "докладчик".

– Но-но!…- взвилась рыжеволосая дива. А Вика подумала, что сейчас из уст Виктора прозвучит затасканная шутка насчет лошадей и понукания. Но провидец из нее получился бы аховый. Сухое покашливание Воронина вернуло спорщиков к обсуждаемой теме.

Оспешинский гласу, точнее кашлю, начальства внял и печально закруглился:

– Более интересного… для нас ничего не узнал. Попросту сообщений таких не поступало.

– А какова вероятность, что в УВД не зафиксировали некий странный телефонный звонок?- Воронин сделал ударение на слове "странный" подобно тому, как секундами ранее Оспешинский – на "таких".

– Мизерная. Все сообщения, кроме откровенно бредовых, вносят в ЖУИ. Сейчас с этим в УВД строго. И прокуратура постоянно проверяет.

– Вносят они, угу – держи карман шире.

– А нам как раз бредовые наиболее интересны… – заметил Дмитрий Сергеевич.

– Хм… вряд ли были совсем идиотические. Я с дежурным пообщался, в его смену ни звонков странных, ни заявлений не поступало, даже у махровых сумасшедших сейчас мертвый сезон, милицию по поводу домовых и соседей-инопланетян не беспокоят. Но, если надо, я завтра с остальными дежурными пообщаюсь. На всякий случай.

– Давай, – кивнул Воронин.- Значит здесь у нас пусто. А по линии ФСБ?…

– Тоже голяк. В конторе, сами знаете, ни разу не любят информацией делиться, темнят вечно, но я вопросами верными двух тамошних гавриков помучил. Стоит заметить, весьма осведомленных и многозвездных товарищей,- Виктор тяжело вздохнул.- Безрезультатно. И, что отвратительно, не врут ведь, сволочи, ауры чистенькие, незапятнанные… Можно, кончено заподозрить конторских в умении лгать так, что при этом не меняется аура – что греха таить, люди там работают талантливые, давно научились брехать не краснея и детектор лжи обманывать. И сомнения тогда одолеют преизрядные, но… тут уже близко паранойя…

– Жаль,- теперь вздохнул уже Дмитрий Сергеевич и повернулся к чете Шевченко: – А у вас, Яна?

– Аналогично. Пробежались по маршруту, как Вы и говорили, но…- Яна развела руками.

– Следов нет, – подтвердил Борис.

– Улов, прямо скажем, небогатый, – подытожил глава стражи.- Если не считать анекдота про прокурорского мужа, то нулевой. Посему, господа следопыты, будьте любезны, окажите помощь нам с Викторией.

В результате его распределяющих указаний Яна занялась разбором бумаг в спальнях, Борис обследованием содержимого сейфа, а Оспешинский "сканированием" материалов. То есть просматриванием энергетических полей книг-тетрадей и изучением структуры полей. Процесс напоминал гадание по руке. Если ведаешь, какие линии за что отвечают, то сумеешь рассказать о судьбоносных событиях в жизни хозяина руки. Так и с вещами. "Прочитав" структуру поля можно получить некоторую информацию. Например, о возрасте вещи, или о том, какие предметы (в том числе и книги с тетрадями) использовались в последнее время наиболее интенсивно. Вообще-то термин "сканирование" измененные переняли из лексикона нормалов, но эксплуатировали нещадно. Наверняка, в эпоху до НТР данный процесс назывался по иному, но как именно, Вика не знала. А беспокоить по пустякам осведомленных коллег, например, Воронина, было неудобно.

Впрочем, "сканированием" Виктор не увлекся. В спринтерском темпе обежав комнаты, он вернулся в кабинет и, пользуясь авторитетом и правами старшего, выгнал Вику из-за компьютера. Самым бесцеремонным образом, в прямом смысле выпихнув ее с кресла и цинично объяснив замену недостаточной компетенцией Морозовой в пользовании компьютером. От подобной наглости Вика просто онемела; как раз в части работы с мышью и клавиатурой она могла дать изрядную фору Оспешинскому, опыт которого сводился в основном к периодическим баталиям в "DOOM" и редким партиям в сетевой преферанс.

С самодурством и волюнтаризмом старших товарищей пришлось смириться и подключаться к разбору и изучению макулатуры из письменного стола в дальней спальне. Здесь интересного было еще меньше: какие-то диссертации, авторефераты, просто рефераты, доклады, статьи, дипломные работы. И абсолютное большинство с неудобоваримыми названиями технического характера. Перед глазами мелькали обложки с "корреляциями чего-то там… " и с "диффузиями в неких средах…". Все понятно и объяснимо – Семен Моисеевич десятилетиями преподавал в Политехническом (ныне Техническом Университете), но от терминологии сводило скулы и чудовищно хотелось спать.

Очередной, сто второй по счету зевок возвестил о появлении еще одного лица – понаблюдать за работой стражников прибыл собственной персоной Александр Рудольфович Вольф. В узких кругах известный как Магистр Сибирского домена. Прошелся по комнатам, поздоровался со всеми и уединился с Ворониным на кухне.

Едва Вольф появился на пороге, в Викиной груди зашевелился восторженный мышонок. И существо переполнилось беспричинной теплой и тихой радостью. Так всегда происходило в присутствии Магистра. С самой первой встречи, когда семнадцатилетнюю Вику ее наставница Тамара Михайловна впервые привела в гости к Магистру. С первого взгляда она попала под чары обаяния этого удивительного человека, простите, измененного. И вроде ничего особенного он тогда не говорил, чудесами не поражал, представился, расспросил про житье, рассказал пару историй на тему "война с менталами"… и покорил. Если честно, она влюбилась в Вольфа. Подобным образом не влюбляются в одноклассников или парней соседней улицы, но боготворят кинозвезд, певцов и спортсменов. В нарушение заповеди сотворила себе кумира. Нет, Вика не поклонялась Магистру в духе фанатов разнообразных поп-идолов. Не мечтала о запретном, не обклеивала обои Его фотопортретами, не караулила у подъезда, не писала стихи по ночам. Но каждый раз при встрече… сердце сжималось, и Вика желала, чтобы Магистр на нее благосклонно взглянул, похвалил, спросил какую-нибудь ерунду. А еще больше хотелось заслужить эту похвалу или одобрительный взгляд. К сожалению, сейчас Вольф к ней не подошел, не поговорил, образно выражаясь, по головке не погладил, и… мышка скрылась в норке, испугавшись скребущихся в душе кошек…

Ни к кому из ашеров Вика таких чувств не испытывала. Тот же Воронин в морозовском пантеоне входил наряду с Вольфом в состав небожителей, древних и могущественных существ, но в отличие от доступного и близкого Магистра, казался холодным и отстраненным. Они разнились, словно Солнце и Юпитер. С точки зрения Вики Дмитрий Сергеевич неоспоримо был достоин уважения и почтения, но не почитания и преклонения. А, к примеру, с Оспешинским, вообще, не грех закрутить роман, поскольку он свой в доску парень… семидесяти с хвостиком лет. И у Вики порой возникали подобные мыслишки…

О чем совещалось высокое руководство осталось неизвестным, но через десять минут Магистр и глава стражи поднялись на второй этаж и объявили, что пора закругляться. Собрать документы, упаковать все, что необходимо, и неспешно перемещаться в резиденцию стражи, то бишь в дом Воронина. Поскольку там условия более соответствуют требованиям комфорта и безопасности. Оспешинского с Викой Дмитрий Сергеевич попросил задержаться, дабы закончить изучение электронных материалов, скопировать файлы на диски и проверить, не проглядели ли чего важного.

Перед уходом Воронин еще и пошутить изволил. И не просто, а каламбуром.

– Желаю удачи. Авось откопаете что-нибудь напоследок, проблему… победите. Недаром ведь, имена у вас соответствующие. Против двух Побед устоять трудно.

Невзирая на красноречивое напутствие главного стражника, ничего путного Вика с Оспешинским не обнаружили. Ни в компьютере, ни в бумагах. Управились со сборами быстро. Уложили в коробку все имеющиеся в доме компакт-диски, аудиокассеты и дискеты, как скопированные, так и те, что просто валялись на столе, на полках, на холодильнике, в тумбочках и в других непредусмотренных для хранения носителей информации местах, огляделись и направились к выходу. Полог Оспешинский снял чуть ли не на ходу. Но до ажурной калитке в металлическом заборе добраться не успели.

– И куда мы коробочку несем?…- раздавшийся чуть ли не над ухом громкий мужской голос заставил Вику вздрогнуть от неожиданности. И едва не выронить упомянутую коробку, которую ей всучил Оспешинский на время закрывания замков на дверях. Мгновенно накатили волны легкой паники и не очень легкой злости. На себя. Это надо снова обделаться! В который раз бдительность утратила, да так, что лишь, когда над ухом гаркнули, вспомнила о мерах предосторожности. До того и не вспоминала. Подходите, люди добрые, вернее – менталы недобрые, делайте со мной, что хотите!

Паника улеглась, а злость, напротив, набрала обороты. Сейчас кому-то не поздоровится! Будь ты хоть трижды посвященный – только полетят клочки по закоулочкам.

Обернувшись Вика увидела, что обладатель голоса не навис над ухом, как ей с перепугу показалось, стоит метрах в пяти уперев руки в бока и всем своим видом демонстрируя осуждение действий двух ашеров. Причем одет персонаж в серый милицейский камуфляж и стоит не один, а в теплой компании трех упитанных мордоворотов в такой же пятнистой форме и с неизгладимо обезображенными интеллектом лицами. Или мордами, если будет угодно. В отличие от мордоворотов голосистый тип отличался худосочным телосложением и вытянутой лошадиной физиономией, на которой выделялся крючковатый нос и редкие невразумительные усики. Мордовороты переминались с ноги на ногу за спиной усатого, радостно тискали короткоствольные автоматы и скалились. Просто былинные богатыри с оружием наперевес и ухмылочками на… ну, вы поняли. Предводитель также едва сдерживал довольную плотоядную улыбку.

– Командир экипажа ППС лейтенант Свириденко, – представился усатый и посетовал – Совсем вы, граждане грабители, от рук отбились. Среди бела дня в чужие дома лезете…

Клочки по закоулочкам не полетели. Испепелять взором представителя власти да еще, судя по обмундированию, при исполнении чревато даже для измененной. Будь это менталы или просто прохожие Вика бы знала, что делать. И отреагировала бы на инсинуации насчет грабителей адекватно. Либо прибегнув к Дару, либо послав собеседника подальше в выражениях, которые не красят культурную и добропорядочную девушку. Оказавшись же лицом к… хм… лицу с группой милиционеров, она слегка растерялась. Ей вообще показалось, что не будь она девушкой, никто бы с ними не разговаривал, заломили бы руки, ткнули физиономией в землю, надели наручники и препроводили в этот… как его… луноход.

– Извините?…- пришел на помощь завершивший манипуляции с замком Оспешинский.

– Безобразничаете, говорю!- очевидно, лейтенант счел Виктора немного глуховатым и повысил голос. – Среди бела дня из чужого дома выносить…

– Простите, а с чего Вы взяли, что мы не имеем права посещать этот дом, – вежливо перебил его Оспешинский, – и выносить из него, что заблагорассудится? И до оскорблений, кстати, опускаться не стоит!

– Каких оскорблений?…

– Это я про " граждан грабителей".

Ухмылка шелковым платком сползла с физиономии лейтенанта. Наверное, ему очень хотелось отдать приказ насчет рук, наручников и лицом в землю, а еще – сыграть дубинкой собачий вальс на почках очкастого зануды, корчащего из себя знатока гражданских прав, но он себя превозмог. Вспомнил о таких противных вещах, как служебные расследования и жалобы граждан, погрустнел и сообщил:

– Виноват. В дежурную часть поступило сообщение, что по указанному адресу происходит ограбление. Неизвестные люди выносят вещи в пакетах и коробках. Сообщение поступило от соседей. В связи с этим наш экипаж направили на место преступления…

Оспешинский в этом месте критически хмыкнул.

Лейтенанта перекосило, но он подавил мимолетное острое желание отвесить пару профилактических зуботычин очкастому хмырю и невозмутимо продолжил:

– … и если Вы имеете какое-либо отношение к…- Свириденко вытащил из кармана листок и заглянул в него, – Кацману Семену Михайловичу…

– Моисеевичу,- поправил Виктор.

– Моисеевичу…- согласился лейтенант,- тогда я сильно извиняюсь. А если нет, то придется проехать в отдел… для оформления. Поэтому па-апрошу предъявить документы.

Виктор полез в карман, а мордовороты с автоматами настороженными взглядами следили за его телодвижениями. Наивные нормалы! Они, наверное, полагали, что если таращить и выпучивать буркалы, то можно уберечься от "фокусов" потенциального правонарушителя. И пресечь любые поползновения грабителя уклониться от сурового, но справедливого наказания. А то, что ведун уровня Оспешинского способен легко отвести им глаза или воздействовать на сознание, а потом хоть голым приплясывать, хоть крамольные песни о правительстве и президенте распевать, хоть облегчаться в неположенном месте у милиционеров на виду – об этом чудо-богатыри патрульно-постовой службы, к счастью, не догадывались.

Что предъявил Оспешинский милицейскому лейтенанту, Вика не разглядела (возможно, бумажку, возможно, обыкновенный кукиш), но Свириденко посуровел еще сильнее и козырнул.

– Извините! Неувязочка получилась… – затем обернулся к своим мордатым орлам и скомандовал: – Отбой, ребята, пошли в машину!

Камуфлированные служители закона нехотя потянулись к ажурной калитке.

– Товарищ лейтенант, подождите! – окликнул командира экипажа Оспешинский.

– Слушаю…

– Не подскажите, что именно за шутник в отдел звонил?

– …

– О том, что в дом грабители проникли и вещи выносят? Вы сказали, что сосед, но кто именно? Хочу поблагодарить бдительного товарища, под его присмотром имущество в безопасности.

– Секунду…- лейтенант вытащил шипящий не хуже раздраженной болотной гадюки черный пенал рации и поднес его ко рту:

– Иртыш, Иртыш! Я Тобол – пятнадцать…

В пенале что-то захрустело, заскрежетало и забулькало. "Иртыш" отозвался хриплым прокуренным басом.

– Николаич, посмотри в журнале, кто там о грабеже на Водопьянова сигнализировал, – обратился Свириденко к невидимому собеседнику.- Да, мы сейчас на месте… недоразумение… прием…

Пенал выдал очередную порцию хрипов и бульков.

– Как говоришь?… Водопьянова двадцать девять…понял! А фамилия заявителя?… Спасибо, отбой!

Лейтенант засунул рацию в карман и сообщил:

– Звонок зарегистрирован на имя гражданина Сидорова А.А., проживающего по адресу: улица Водопьянова, двадцать девять. То есть вон из того дома, – Свириденко указал рукой на расположенный через дорогу соседний коттедж.

– Спасибо, мы уже догадались.

– Тогда, честь имею!- лейтенант в очередной раз вяло козырнул и отправился за камуфлированными мордоворотами. Восвояси.

Едва за милиционером захлопнулась калитка, Вика схватила Оспешинского за руку:

– Виктор, надо проверить, что за доброхот в двадцать девятом доме проживает. Не успели мы войти, как он уже в милиции стал названивать. Вдруг это след?!

– Без сопливых гололед!- сыронизировал Оспешинский. – А то сам бы не догадался… Хотя, молодец, мыслишь верно. Правда, мне почему-то кажется, что никакого Сидорова в доме номер двадцать девять днем с огнем не отыщешь. И ни в тридцать первом, ни в тридцать третьем, ни в двадцать седьмом… Возможно, вообще на улице Водопьянова нормалов с данной фамилией нет. Невзирая на относительную распространенность Ивановых и Сидоровых в русских селениях. Но, все равно, проверить не помешает. Такая необыкновенная бдительность настораживает.

Загрузили коробку в автомобиль и рысью рванули к двадцать девятому дому. Как и следовало ожидать, на звонки и стуки никто не среагировал и дверь им не открыл.

Оспешинский обошел дом по периметру и уныло констатировал:

– Ни души. Ни менталов, ни нормалов. Только мелкие грызуны в подвале, то ли мыши, то ли крысы.

Внутренне собравшаяся и уже приготовившаяся хлестнуть неведомого супостата Огненным бичом (работа с энергиями, и особенно пирокинетика являлась ее коньком) Вика немного расслабилась. Она также не чувствовала присутствия живых существ в доме. Откровенно говоря, мышей с крысами юная ведунья тоже не ощущала, но до уровня восприятия и опыта Оспешинского ей как до Китая ползком. Суждению Виктора в вопросах ведовства она привыкла доверять. Если конечно лохматая пародия на серьезного человека в отношении грызунов не вздумал просто пошутить. В любом случае уже хорошо, что злобная стая адептов Ордена не накинется на пару "беззащитных" ашеров и боестолкновение откладывается на неопределенное время… А то низ живота противно похолодел.

– На ручке входной двери пыль. На окнах тоже… И что это означает?…- Виктор строгим университетским экзаменатором ожидающе уставился на Морозову.

– Наверное, что давно никто в доме не был, – Вика пожала плечами и немножко съязвила,- кроме мышей с крысами.

– И соответственно?…- замечание про крыс Оспешинский пропустил мимо ушей.

– Звонили не отсюда. Не из двадцать девятого.

– Правильно, дядя Федор! – промурлыкал Виктор. – Вместе с тем, наш добрый друг – бдительный доброжелатель должен был видеть, как мы вламываемся в коттедж Кацмана и?…

– И?…

– … и иметь доступ к телефону. Лет пятнадцать назад вычислить этого гаврика не составило бы труда – телефоны имелись у единиц. А сейчас развелось мобильных-сотовых, семилетние дошколята с трубками гуляют. Скоро и трехлеткам в песочницах выдавать начнут. Поди, определи, какой варнак стражей порядка побеспокоил. Мог из дома позвонить, а мог и с мобильного.

– Еще с таксофона, – вставила Морозова. – Между прочим, неподалеку я видела один.

– Точно, – согласился Виктор и вздохнул. – Выкладки наши занимательны, но не более. Интуиция мне подсказывает, что вряд ли мы доброжелателя или… доброжелательницу найдем. Кстати, относительно пола, возраста, социального статуса, расовой и видовой принадлежности и остального мы можем только догадываться. Поэтому для простоты будем называть позвонившего в мужском роде – он. Так вот, если он не патологически тупой, не клинический идиот, и не позвонил из одного из этих,- Оспешинский обвел рукой стройную шеренгу коттеджей улицы Водопьянова,- домов, то… до свидания, братцы. Пишите письма, шлите телеграммы. Легче звезды на небе сосчитать. Сценарий мне представляется примитивным до безобразия: бродил наш клиент неподалеку от берлоги Семена Моисеевича, дежурил, так сказать, увидел нашу кипучую деятельность, достал трубу, набрал номер, представился выдуманной фамилией, дождался приезда наряда, и удалился. Ищи ветра в поле. И что самое обидное – нутром чую, непростой это фрукт и, допускаю, причастен к исчезновению Кацмана…

– А вдруг позвонивший, как ты выражаешься, доброжелатель до сих пор рядом, следит за нами и посмеивается в кулачок. Вон, хотя бы того, парня с газетой взять или старичка на скамеечке?…

– Вряд ли…- протянул Виктор, – слишком нахально будет. Даже для менталов. Но…

– … проверить не грех, – закончила Вика расхожую фразу а-ля Оспешинский.- И таксофон, кстати, рядом.

– Верное наблюдение. Займись любителем свежей прессы, а я со старичком поворкую и с дамой в шляпке.

Разошлись.

Виктор потопал к скамейке с означенными персонажами, а его компаньонка двинулась к подозрительному парню с газетой.

Вообще, чтобы "прочитать" ауру не обязательно вступать в непосредственный контакт с объектом. Достаточно находиться от него в пределах видимости. Точнее в зоне прямого визуального наблюдения, когда объект хорошо просматривается без помощи специальных оптических приборов. На далеком расстоянии можно лишь зафиксировать само наличие ауры, то есть понять, что объект относится к категории живых мыслящих существ, а разобраться в эмоциях, побуждениях и намерениях объекта… увы. При этом расстояние комфортного "чтения" разнилось у каждого измененного в зависимости от силы и опыта. К примеру, для Воронина достаточно было стоять в тридцати-сорока метрах от человека, для того, чтобы он изучил подноготную объекта вплоть до самых сокровенных желаний. А Вике приходилось подходить вплотную, на расстоянии пятнадцати шагов аура уже "расплывалась", и ведунья по ментальному полю не могла даже определить пол и возраст изучаемого. Пол и возраст – полбеды, они и визуально угадываются (трансвеститы и богемные дамочки неопределенных лет не в счет), а вот установление видовой принадлежности объекта имело гораздо большее значение.

В толпе обычных людей, нормалов выявить ментала – вот первостепенная задача любого ашера, оказавшегося на улицах человеческого муравейника. Потеря бдительности зачастую влечет… печальные последствия. А порой и необратимые. Впрочем, бдительность на гране паранойи ныне, к счастью не столь актуальна, но лет сорок назад, когда случилось обострение противостояния – очередной Кризис, и жертвы войны, как со стороны Ордена, так и со стороны ашеров исчислялись сотнями. По рассказам "стариков" в ту кровавую эпоху, поход в магазин за хлебом представлялся чем-то средним между разведывательным рейдом партизан и конспиративным дефиле шпиона на вражеской территории.

Слава богу, времена изменились, и у смертельных врагов достало благоразумия договориться о перемирии.

Вместе с тем, расслабляться не стоило. Перемирие перемирием, а от подлых святош всего можно ожидать. И если рядом бродит ментал, лучше об этом знать и быть начеку.

Отличить Посвященного от нормала довольно просто. Ауры обычных людей яркие, сочные, насыщенные красками, любая эмоция легко угадывается по изменениям фона. Для ашера любой человек с его побуждениями, переживаниями, желаниями – открытая книга. У менталов же ауры блеклые, смазанные, будто затертые ластиком. Но тем сложнее в них разобраться. Тем более что менталы жестко контролируют собственные эмоции, а иерархи высокого ранга – даже мысли. Если по ауре ученика-подмастерья опытный измененный еще что-то способен уразуметь, то представитель Ордена в ранге Мастера Ложи – ходячая загадка. И что выкинет Мастер в следующую секунду – поди догадайся! Не говоря уже о Грандмастере.

Кроме того, менталы еще и маскируются изощренно, то нормалов из себя корчат, то братьев и сестер другого ранга. Чтобы хоть какие-то тени их помыслов выведать приходится заниматься различными ухищрениями. Например, апробированный способ – вывести Посвященного из равновесия. Не в физическом плане, конечно, а в душевном. Пусть на долю секунды, но потрясти, отвлечь, заставить ослабить самоконтроль. Для этого все средства хороши. А на первый взгляд, кажется, что нет ничего эффективнее, чем лупануть по менталу добрым старым заклятием или обрушить ему на голову сук стоящего рядом дуба. Но то лишь на первый взгляд…

Попытку физического или энергетического воздействия Посвященный в десяти случаях из десяти примет за нападение и ответит адекватно. И вскипятит поборнику простого и эффективного мозги. Если сил хватит. В любом случае тут уже получается обыкновенная славная драка, зачастую, с тяжелыми последствиями для одной из сторон вплоть до летального исхода. Добро, если попадется слабый ментал на уровне третьего ранга, тогда, как поется – громче музыка играй победу. А вдруг столкнешься с Посвященным первого ранга или Мастером Ложи?…

Поэтому мудрые ашеры палку не перегибали и не рожон не лезли. Пользовались окольными путями. В частности внушали первому попавшемуся прохожему из нормалов, что подозреваемый в принадлежности к Ордену тип – его давний приятель, с которым сто лет не виделись, и к нему стоит подбежать, обнять и хлопнуть по плечу. А "обознавшись" спешно ретироваться. Или сооружали из одного из рыскающих в поисках корма голубей своеобразный мини-бомбардировщик. Понятно, что вместо бомб символ мира сбрасывал другое, сами догадываетесь что, но… эффект от коврового бомбометания непременно оправдывал ожидания. Проще говоря, натравливали на предполагаемых менталов разумное или полуразумное существо. Кроме людей и голубей, для данной акции годились кошки, собаки, вороны и прочие птицы и млекопитающие. Правда с мелкими птицами и грызунами, а тем более с насекомыми номер не проходил. Внушению мелкота не поддавалась. Наверное, ввиду слишком малого количества мозгов.

Да и с птицами-животными, опять же, важно было не переусердствовать. А то укусившую за ляжку собаку Посвященный расценит как опасное посягательство на жизнь и здоровье, и начнет искать хозяина хвостатого агрессора. И вдруг найдет?… Подобный расклад не исключен и в ситуации с голубями, чрезмерно усердствующими в исполнении внушенного приказа. И тогда символы мира могут спровоцировать военные действия…

Между тем, ни голубей, ни собак, ни прохожих, ни прочих подходящих для внушения животных вокруг не наблюдалось. В таких случаях Викина наставница рекомендовала не лезть в бутылку, а просто заговорить с предполагаемым менталом.

Рекомендации старших следует выполнять, они пропитаны кровью предыдущих поколений. Поэтому ведунья с точностью им последовала. То бишь подошла к парню с газетой с намерением завести разговор и одновременно "прощупать" его ауру. На случай характерного изменения ауры и немотивированной агрессивной реакции внутренне собралась и приготовилась воспользоваться Огненным Бичом. И улепетывать со всех ног.

– Извините, Вы не местный житель? – брякнула первое, что пришло в голову.

Парень (на вид ему стукнуло лет двадцать пять- двадцать семь) слегка растерялся, мотнул неаккуратно причесанной головой, словно вынырнув из тесного и душного помещения, свернул газету в аккуратную трубочку и недоуменно протянул:

– А-а?…

Судя по ауре, молодой человек ждал девушку, поскольку в эмоциональных спектрах преобладали легкое предвкушение, сексуальные позывы, скука и напряженность. Причем последняя характеристика преобладала. Интеллектуальный фон и мотивационные спектры отдавали странной бледностью, с подобным явлением Морозова никогда не сталкивалась. И, естественно, насторожилась. Кроме того, если "Ромео" является на свидание, прихватив вместо цветов, газету, это… необычно.

После Викиного вопроса цветовая гамма ауры не изменилась, но края задрожали и подернулись дымкой. А поскольку размазанностью и блеклостью характеризовались ауры менталов, то настороженность возросла многократно. Положа руку на сердце, Вика даже малость струхнула. А вдруг этот якобы молодой и романтичный любитель периодики – Посвященный высокого ранга, Мастер боевой ложи или Грандмастер. Тогда впору звать маму или, на худой конец, Виктора. Авось вдвоем отобьются. Хотя против Грандмастера и вдвоем можно не сдюжить.

Однако отступать было некуда, и Вика повторила сакраментальный вопрос:

– Вы не местный?

– Я?- брови собеседника поползли по лбу. Вверх.

"Нет, свинья!",- едва не сорвалась с уст детская дразнилка.

Молодой человек взирал на девушку с недоумением, по сравнению с которым меркнут чувства австралийских аборигенов впервые столкнувшихся с двигателями внутреннего сгорания. В его глазах читалось: "Что это за штучка и чего ей от меня надо?".

В ауре появились маркеры удивления, а цветовые оттенки, соответствующие скуке, наоборот, исчезли.

"Туповатый, глуховатый или… гениальный актер", – невольно восхитилась изгибом брови Вика.

– А что, здесь еще кто-то есть?

"Ромео" обвел взглядом улицу и протянул.

– Нет, никого…

"Точно, тупой! По сравнению с ним наш Боря Эстонец просто вверх сообразительности и быстроты мышления" – поставила диагноз Вика и специально для прибалтийских товарищей разъяснила:

– Значит, я к Вам обращаюсь, молодой человек… Если Вы здесь живете, то, наверняка, с соседями знакомы?

– Нет, я тут редко бываю, не знаю никого, – замотал головой горячий прибалтийский парень.

– Жаль.

Крепкий орешек. Аура по-прежнему менялась очень вяло и не бледнела. К тому, же ее края перестали дрожать, и ни одного признака, что ее носитель является менталом, не было. Однако сдаваться Вика не собиралась и продолжила приставать к молодому человеку, прекрасно осознавая, что поддерживать столь бредовый диалог, означает заработать в глазах в глазах медленно соображающего романтика репутацию сексуально-озабоченной маньячки или сумасшедшей. Впрочем, мнение данного представителя человечества… или Ордена ее мало волновало. Слава богу, что Оспешинский ее не слышит. Или Яна Шевченко.

– Я племянница Семена Моисеевича из восемнадцатого. Приехали с братом, а дяди дома нет! И телефон отключен. Сунулись к его другу из двадцать девятого, вдруг, он в курсе – там тоже тишина. Вот и мечемся…

Любитель газетного чтива пожал плечами, словно говоря, что понимает и сочувствует и ждет, когда прилипчивая девица, наконец, отстанет. В ауре сгущались оттенки раздражительности.

Постояли, помолчали. Разговор не клеился. Установить принадлежность товарища к Ордену тоже не получалось.

А в сторонке уже стоял и ждал ее Оспешинский, очевидно разобравшийся со своими объектами: старичком и дамой. А она тут с каким-то недоумком мучается. Позор!

От безысходности Вика попросила закурить, хотя табак не переносила. Тем более что никотин существенно снижал чувствительность ведуна. Лишь самые матерые ашеры вроде того же Кацмана могли себе позволить покуривать. И то нерегулярно.

– Сигареткой не угостите?- закрыла рот и с ужасом подумала, что будет делать, если молодой человек извлечет из кармана пачку "Мальборо" или "Винстона". Закуривать и задыхаться в приступе кашля? И в буквальном значении слёзно благодарить за сигаретку, утирая глаза рукавом? Или сунуть никотиновую отраву в карман и ретироваться?

Пронесло.

– Не курю,- развел руки парень, осчастливим Вику до безобразия, и отвернулся. Видимо в надежде, что странная девица угомонится и оставит его в покое.

Однако прилипчивая девушка отставать не желала.

– Сидоровых случайно не знаете?

– Случайно нет!- уже довольно раздраженно ответил молодой человек и нервно скомкал газету. Создавалось впечатление, что парень, невзирая на прибалтийский темперамент, еле сдерживается, чтобы не хлопнуть газетой кое-кого по наглой физиономии.

Вот вам и вся любовь к свежей прессе.

Как ни крути – нормал, со своими тараканами, но на ментала не тянет. Вон аура заалела от переизбытка сдерживаемой злости. Но внутренний голос нашептывал, что этот артист не прост. Совсем не прост. И что хорошо бы проверить его другим способом.

Оглянувшись в сторону Оспешинского, Вика обнаружила, что тот уже притоптывает от нетерпения и только что руками призывно не машет.

Ох, и наслушается кое-кто от него шуточек!

И Вика рискнула. Использовала Дар. А именно, применила к терзающему газету молодому человеку легкое внушение – эдакую антитезу отвода глаз, заставив его "увидеть" на асфальте круглый блестящий предмет. Применила и замерла…

У сорок и людей есть одна общая черта – и птицы, и потомки кроманьонцев неравнодушны к блестящим вещичкам. И тащат их почем зря. "Разглядев" на асфальте блестящую монетку, человек непременно наклонится за ней и поднимет. Если это обычный, психически здоровый, подающийся внушению нормал. А вот сумасшедшие, ашеры и менталы поведут себя по-иному. Ашер, почувствовав направленную извне Силу, поставит блок, а каким образом отреагирует ментал и тем паче шизофреник, предугадать невозможно. Известно лишь, что Посвященные внушению не поддаются. Кроме того, попытки воздействия на психику они чувствуют лучше, чем кошки валерьянку и воспринимают их крайне болезненно. Поэтому Морозова и затаила дыхания, молясь всем богам сразу, чтобы злобный Ромео не оказался Грандмастером Ордена. Или агрессивным психопатом, который в любой момент готов броситься на беззащитную… или почти беззащитную девушку с первым попавшимся подручным предметом. И если нападение будет неожиданным и стремительным – тут и Дар может не спасти. Просто не успеешь его использовать. Разве что заранее приготовиться к атаке и принять меры для ее отражения…

Боги не подвели.

Молодой человек не полез в карман за ножом, не бросился, и не превратил Вику в безмозглое растение, что пристало к лицу высокому иерарху Ордена. Он и среагировал предсказуемо, в духе вполне заурядного нормала, почти по учебнику.

Увидел, наклонился, мазнул рукой по серому ковру асфальта и… сильно удивился, когда поднять "монетку" не получилось. Правда, проделал все с некоторым опозданием, поначалу едва заметно замявшись. Вике на миг почудилось, что парень ее водит за нос. Сделал вид, что поддался внушению, и нагнулся за иллюзорной монеткой. А сам посмеивается втихомолку над дурочкой измененной. Прикинулся безобидным нормалом, а на самом деле он… кто?…

Действительно, кто?

Посвященный, ашер, мутант? Черт лысый? Домовой? Пришелец с другой планеты?

Ерунда! Так и до барабашек недалеко.

Есть, конечно, вероятность, что на Земле обитают еще некие разумные существа, помимо людей и их родственников – ашеров и менталов, но она слишком мала, чтобы принимать ее в расчет. Кроме того, даже предположив, что неведомые соседи по планете живут рядом, невозможно сказать, какие они. Недаром ведь неведомые. И толку голову ломать?! Нет, следует отталкиваться от фактов.

Априори кроме нормалов существуют измененные и менталы. Вот среди них и стоит определяться. Внушению поддался – значит не Посвященный. Подозревать раздражительного господина с газетой в принадлежности к измененным – вообще выглядит абсурдно. Хотя как раз достаточно сильный ашер способен провернуть трюк с мнимым подчинением внушению. Почувствовать воздействие, прочитать, подыграть. Но зачем? Забавы ради? Чтобы не раскрыться перед незнакомой измененной? Глупость. Ашеру таиться от ашера нет причин. Разве что в недрах одного из доменов созрел заговор, и организовалось общество каких-нибудь анти-ашеров.

Впрочем, это уже бред. Полный.

Делать было нечего, пришлось смириться вынесенным для самой себя вердиктом: молодой человек с газетой – нормал. Невзирая на странности и подозрения.

Решение приняла, но в него поверила не до конца. Осадок остался, в душе поселился червячок сомнения и никуда не исчезал.

– Всего хорошего,- пробурчав невразумительное и не связанное с предыдущими своими фразами прощание, Вика гордо удалась. Если Оспешинский не удовлетворится ее мнением, пусть сам с этим тормозом разбирается.

К ее вящему удивлению Виктор перепроверкой заниматься не стал. Даже с учетом того, что Морозова ему рассказала и о смутных сомнениях по поводу внушения.

– Не бери в голову. Бывает. Толерантность к внушениям у нормалов разная, вполне вероятно, что этот, – Оспешинский кивнул в сторону прогуливающегося Ромео с газеткой, – апперцепционный инвалид.

– Какой-какой?…- привычка некоторых ашеров щегольнуть умным словечком Вику иногда умиляла, а порой раздражала. Сейчас она склонялась ко второму варианту.

– Хреново воспринимает внешние раздражители,- засмеялся Виктор.- Ладно, поехали в Воронье Гнездо. Нас уже заждались, наверное.

– Вот расскажу Дмитрию Сергеевичу, как ты его дом называешь, он тебе покажет кузькину мать,- пригрозила Вика.

– Во-первых, ябедничать нехорошо. Во-вторых, он в отличие от юных взбалмошных дамочек понятливый и терпимый человек… вернее, ашер. А в-третьих, Кузькину мать я уже имел честь лицезреть. К твоему сведению в Уральском домене у меня есть друг. И зовут его Кузьма Митрофанов. И с матушкой его я знаком.

– Он тебе мать другого Кузьки покажет!- зловеще пообещала Морозова.- А заодно, где раки зимуют…

Когда они сели в видавший виды "Фольксваген" Оспешинского, Вика почувствовала чей-то пристальный взгляд и обернулась.

Вслед отъезжающему автомобилю смотрел ее недавний собеседник. Только газеты в руках у него уже не было.