Дети Земли

ГЛАВА 7

Стук собачьих когтей по паркету раздражал и мешал сосредоточиться. Громкий и неприятный стук. Казалось, на пол наступают не мягкие лапы пса, а подкованные копыта боевой лошади. Вот парадокс: когда собаки во дворе подкрадываются, от них ни звука лишнего не услышишь, до инфаркта внезапным появлением довести могут, а тут стучат, как солдаты сапогами по плацу. На двор, конечно, заклинание соответствующее наложено, да и вместо гулкого паркета там мягкий травяной ковер расстилается, но от понимания причин возникновения шума легче не становилось – Вика Морозова сидела за компьютером в доме, а не в беседке, и стук когтей бил по мозгам круче, чем работающий за стеной перфоратор. Она бы с радостью переместилась на свежий воздух, но погодные условия не благоприятствовали – сегодня было прохладно и сыро. К тому же в беседке отсутствовала такая элементарная вещь, как электрическая розетка, а бегать каждые два-три часа в дом для подзарядки батареи ноутбука тоже не улыбалось. Поэтому приходилось мириться со стуком когтей по паркету.

К счастью, активный и любознательный Вист, а шум, прогуливаясь по просторным коридорам дома Воронина, издавал именно он (Рич спрятался где-то во дворе), копытами не обзавелся, иначе Вика сошла бы с ума. От грохота, от бессилия, от излишнего нервного напряжения. Который день она вместе с Оспешинским и Борисом бьется над записями Кацмана, а толку нет. По сути, они продолжали то, что начали еще в доме Семена Моисеевича – копались в его бумагах, а также просматривали документы, обнаруженные в компьютере и на дисках. Только копались уже на другом уровне, не скакали по верхушкам, а зарывались в глубь, тщательно и методично.

Сканирование бумаг ничего не дало, пришлось изучать их старым дедовским способом – читать. Так же как и все текстовые файлы на электронных носителях. А многочисленные аудиозаписи – прослушивать. Исследовать медленно и вдумчиво, "рассматривая под микроскопом" каждую необычную фразу, каждое странное слово. С учетом объема информации подобная работа требовала внимания, усидчивости, терпения… и железных нервов. Ведь гипотетическая возможность упустить нечто важное заставляла неотрывно буравить взглядом монитор, отчего в глазах уже периодически начинали плясать мятлики, а отсутствие результатов – психовать. И напряжение нарастало.

За неделю ашеры изучили едва ли четверть материалов, но ни на йоту не приблизились к пониманию причин исчезновения Кацмана. Обычные научные статьи, письма, рефераты, наброски, иногда попадались подозрительные на первый взгляд записи, но после консультаций со старшими товарищами подозрения отпадали. Порой встречались странные сокращения и пометки, которые расшифровке не поддавались. Вика показывала их Оспешинскому и чете Шевченко, и, если коллеги помочь ей не могли, складывала бумаги, содержащие данные сокращения и пометки, в отдельный ящик. Дожидаться Воронина или Вольфа. Авось те разберутся. В остальном же – никаких зацепок, никаких улик. Борис и Виктор к данному факту относились довольно спокойно, первый – в силу собственной флегматичности, а второй – по той причине, что помимо исследования материалов имел иные обязанности в страже домена и был в меньшей степени задействован непосредственно в чтении бумаг. А вот Вика нервничала, раздражаясь по малейшему поводу, будь то погода или стук когтей по паркету.

Стук немилосердно бил по мозгам, заставляя поневоле ощущать родство со страдающим с похмелья пьяницей, который готов убить за топот крадущуюся по ковру кошку. Буквы и слова на экране монитора дисциплинированно складывались в предложения, но смысл их от Виктории ускользал. Она поймала себя на том, что пялится на одну и ту же страницу уже второй час, а строчки воспринимает словно некий необычный узор. Девушка разозлилась, хлопнула ладошкой по столешнице и поднялась со стула.

– Все! С меня хватит!

– Что?- отвлекся от изучения бумаг Борис. Он расположился на диване и обложился тетрадями едва ли не по уши.

– Хватит с меня, говорю. Сейчас поймаю этого мерзавца и когти ему обстригу.

– Кому? – приподнял брови Шевченко.

– Кому-кому… Собаке! Чего он по второму этажу шатается? Ему первого и двора мало? Поместье огромное, в футбол играть можно, а он возле кабинета толчется. Я от этого цоканья скоро на стену полезу.

– Да? А мне он не мешает,- пожал плечами Борис и снова опустил взгляд, углубившись в записи.

– Конечно, тебе никогда ничего не мешает, – пробурчала себе под нос Вика и вышла из кабинета.

Увидев девушку, Вист развернулся к ней и потрусил навстречу.

– Так! Приятель, хватит цокать! Ты мне работать мешаешь, понял?

"Приятель" ничего не сказал и хвостиком не махнул, ввиду отсутствия оного, а просто сел и ткнулся влажным носом в ладонь.

– Не понял,- констатировала Вика, вздохнула и показала рукой на дверь.- Иди во двор, там гуляй.

Пес гулять во дворе явно не хотел и с места не сдвинулся. Тогда Морозова взяла его за ошейник и потащила к выходу. Вернее, попробовала потащить. Сдвинуть с места такую тушу у нее не получилось. Туша сама сдвинулась. Вист воспринял действия девушки, как новую игру, вскочил, стал бегать вокруг нее, норовя боднуть лобастой головой под колени.

Игра Виктории категорически не понравилась. Веса в собаке было столько, что после каждого толчка под коленки юная ведьма едва удерживалась на ногах. Она даже подумала о претворении в жизнь первоначального плана, касающегося обрезания когтей, причем с помощью магии, поскольку иным способом справиться со здоровенным ротвейлером нереально, но по здравому размышлению решила над Вистом не издеваться. Он же не специально ее злил, а исключительно по причине живости характера. И морда у него вечно грустная – жалко.

– Гулять не хочешь? Тогда придется прибегнуть к другим методам, – пригрозила Висту Вика и воспользовалась Даром. Она заглянула псу в глаза и внушила ему, что на приусадебном участке зарыта вкуснейшая сахарная косточка, попутно дав установку бежать к беседке и искать собачий гостинец там. Радостно взвизгнув, – даже на перманентно унылой морде проступило нечто умильное – пес облизнулся, развернулся и со всех лап бросился вниз по лестнице. Через считанные секунды цокот удалился в сторону дальнего холла, где в двери, ведущей на задний двор, было проделано специальное отверстие с пологом из войлока – своеобразный выход для собак,- а затем прекратился. Судя по скорости бега, Вист опасался происков конкурентов, которые могли найти вкусный гостинец раньше него. Немудрено, образ косточки получился настолько аппетитным, что у самой ведьмы слюнки чуть не потекли.

Один источник шума был временно устранен, однако вместо него тут же появился другой.

– Куда это пес понесся? – На второй этаж быстрым шагом поднялся Оспешинский. – Чуть меня с ног не сбил.

– Не знаю. По своим делам, наверное, – соврала Вика, которой стало немного стыдно за издевательство над псом. Ведь косточки он не найдет, лишь лапы собьет в напрасных поисках. Надо будет ему мясной вырезки купить… для возмещения причиненного морального вреда.

– Какие у собак дела? – удивился Виктор.- Разве что охрана… Ладно, пойдем, продемонстрирую тебе кое-что.- Оспешинский взял девушку за локоть и потянул в кабинет.

– Салют бумажным крысам!- Приветствие Виктора, как всегда, граничило с издевательством. – Нарыли тут что-нибудь?

– Пока нет,- покачал головой Борис.

– Жаль,- искренне огорчился лохматый паяц.- Будем надеяться, что вода камень точит. Авось что-то всплывет.

– В сплывает обычно… то, что плавает хорошо и не тонет,- не преминула подколоть Виктора Морозова.- На букву "д" начинается, на "о" заканчивается.

– Дерево,- изобразил непонимание Оспешинский.

– Да, точно, дерево,- фыркнула Вика.- У кого-то вместо мозгов. И у кого бы это?

– Но-но, молодежь, полегче на поворотах. Непосредственное начальство нужно уважать и почитать.

– Ага, ключевое слово тут "непосредственное"…

Слушающий дружескую пикировку ашеров Шевченко оторвался от изучения записей и укоризненно посмотрел на коллег. Они сразу увяли, даже неугомонный Виктор.

– Все, мы тебе больше не мешаем. Я только сейчас тебе и Вике покажу одну физиономию… и сразу удалюсь.

– Надеюсь, не свою,- снова подколола "непосредственное начальство" девушка, но, наткнувшись на взгляд Бориса, всплеснула руками. – Молчу-молчу.

– Словно дети, честное слово,- посетовал Шевченко, но отложил в сторону пухлую тетрадь.- Что там у тебя?

– Смотрите…- Оспешинский закрыл глаза и сделал кистью правой руки вращательное движение.

Хотя Вика не слышала слов (они произносились мысленно), но по характерному жесту догадалась, что это Создание Образа – заклинание, связанное с отображением ментального рисунка в реальности. Маг в данном случае выступал в роли эдакого видеопроигрывателя, проецируя хранящийся в его памяти образ на любой физический объект. На лист бумаги, на стену, на молекулы воздуха. Иначе говоря, создавал в реальном мире копии ментальных образов.

Она не ошиблась. Над столом появилось трехмерное изображение фигуры мужчины едва ли не натуральную величину. Изображение переливалось разными красками и двигалось. Ожившая фигура топталась на одном месте, поворачивала голову, останавливалась и снова начинала топтаться, выходя за границы столешницы. Выглядело это так, словно из видеопленки вырезали один кадр, придали ему объем, поместили в ограниченный пространственный контур и запустили воспроизведение на десять секунд. А потом поставили на повтор. Узнай о подобных возможностях, пусть и не технологических, а магических, голливудские режиссеры, они продались бы ашерам с потрохами за одно лишь заклинание Создания Образа. Разные стереоэффекты и 3-D фильмы отдыхают и плачут в сторонке.

– И что сие означает? – Борис, скрестив руки на груди, разглядывал разноцветную фигуру.

Виктор открыл глаза и чертыхнулся:

– Блин, сейчас подправлю.

Еще одно вращение кистью, и разноцветье красок исчезло, а фигура замерла.

– Узнаешь?

– Нет. А кто это?- поинтересовался Шевченко.

– Да не ты…- досадливо сморщился Оспешинский.- Вика, узнаешь?

Морозова присмотрелась к изображению и протянула:

– Похож на парня, который прогуливался возле дома Семена Моисеевича, когда мы туда приехали…

– Точно! – обрадовано хлопнул ладонью об ладонь Виктор.- А я мучаюсь, гадаю, где же его видел… Ты его еще проверять подходила, верно?

– Да, он. Только без газеты.

– Извини, бананьев нема.

– Я просто вспомнила, что этот Ромео по улице с газетой в руках прогуливался.

– Почему Ромео?

– Судя по ауре, он девушку ждал, вроде бы на свидание пришел, но почему-то с газетой вместо цветов. Довольно странно.

– Действительно…

– Прошу прощения,- вмешался в разговор Шевченко.- О ком, собственно говоря, речь идет?

– Этого парня,- Вика указал на застывшее изображение,- мы встретили около дома Кацмана, когда приезжали туда первый раз и документы забрали…

– Я догадался,- едва ли не перебил девушку Борис, что для него было совсем не характерно. – Только не понимаю, чем данный конкретный нормал вас так заинтересовал.

– Поначалу ничем. Мы всех проверяли, кто рядом с домом находился. А потом… всплыли некоторые неувязки, например, газета вместо цветов. И вообще он мне тогда подозрительным показался: аура необычная, смазанная какая-то, и реагировал он на внушение… с задержкой. Помнишь, – Морозова обратилась к Виктору,- я тебе об этом сказала, а ты отмахнулся,- и не удержалась от очередной шпильки: – И еще словами мудреными ругаться стал.

– Хм, действительно…- очевидно, выпад достиг адресата, поскольку Оспешинский смутился и стал повторяться.

– Это какими словами?- полюбопытствовал Борис.

– Разными. Толерантность, апперцепционный и прочие. Я всех и не помню.

Шевченко воззрился на Виктора так, словно у него на лбу выросли широкие развесистые рога.

– Ладно, чего уставились,- поправил круглые очки Оспешинский.- Дырку протрете. Уже и поумничать нельзя, будто сами не без греха.

– Может, и не без греха, но кое-кому умничать поменьше надо было! – безапелляционно заявила Вика.

– Ладно, чего уже там. Каюсь, моя промашка.

– А чем вызвана демонстрация?- Борис кивнул в сторону застывшего изображения.- Ты с ним где-то столкнулся?

– Тебя не проведешь. Действительно,- осознав, что третье за минуту употребление данного малоинформативного "сорняка", наносит его репутации краснобая и человека, вернее, ашера, который за словом в карман не полезет, непоправимый ущерб, Оспешинский смешался и закашлялся,- кхе-кхе… столкнулся. То есть не совсем столкнулся, а… хм…

– Я тебя не узнаю!- возликовала Вика.- Мямлишь, повторяешься, чуть ли не краснеешь. Оспешинский, ты не влюбился часом?

– Отстань, противная! Сами набросились, обвинили во всех тяжких, умником обозвали, а теперь еще и издеваются. Влюбился,- протянул, словно попробовав глагол на вкус, Виктор. – В кого тут влюбишься, когда вокруг одни крокодилы. И времени для личной жизни нет – пахать на благо родины заставляют и днем, и ночью.

– Ты не отвлекайся, давай поближе к теме, – одернул вновь обретшего красноречие "пахаря" Борис.

– Даю. Поближе. Данного гражданина я заметил вчера возле – представьте себе!- собственного подъезда. Я домой возвращаюсь, иду, никого не трогаю, тут он, подлец, трется у кустиков, изображает святую невинность. Причем без газеты. Это, конечно, не преступление, мало ли кто чем занят, но мне физиономия мальчика что-то навеяла. В душу он мне запал. – Рот Вики невольно открылся для извержения очередной остроты, но Оспешинский нанес превентивный удар:- Только сразу предупреждаю возможные ехидные замечания разных невоздержанных юных особ – не влюбился. Я вообще в подобных вопросах – махровый традиционалист. А разные новомодные веяния…

– Добрый день, коллеги! – В кабинет вошел хозяин усадьбы, уселся на свободное кресло и закинул ногу на ногу. – Извиняюсь, что перебил.

– Ничего страшного, я почти закончил. – Рассказ Виктора мгновенно свернул с отвлеченных рассуждений о новомодных веяниях к конкретике.- Мальчика я долго вспомнить не мог, целый день мучался, собирался уже к Вольфу за помощью обращаться, чтобы он память мне просмотрел, но Вика избавила меня от неприятной процедуры. Теперь я знаю, где мы раньше его видели. И этот молодой человек вызывает определенный интерес, не правда ли?

– Он? – Воронин показал на изображение.

– Он.

– О том, что ты его возле своего жилища заметил, я наслышан. Твои вопли по дому хорошо разносятся. А где еще встречал?

– На улице Водопьянова, когда документы забирали. А Морозова с ним познакомилась, – наябедничал Виктор.

Не дожидаясь вопросов, Вика вкратце пересказала главе стражи историю ее "знакомства" со странным парнем. И поделилась подозрениями.

– Это еще ничего не значит, – отмел ее подозрения Воронин. Мало ли какая реакция на внушение у нормалов бывает. Отдельные экземпляры вообще отличаются ментальной невосприимчивостью, глухотой, если пожелаете. Необычные изменения в ауре – тоже показатель относительный. Изменения зависят от слишком большого количества факторов: психологическое состояние, целевые установки, внешние раздражители и так далее. А вот то обстоятельство, что данный нормал дважды за столь короткое время попадался вам на глаза в местах, прямо скажем, не предназначенных для массовых гуляний, настораживает. Возможно, совпадение, но и другие варианты исключать не следует. Виктор, проверь юношу на всякий случай.

Грива Оспешинского взметнулась вверх-вниз, выражая согласие с приказом.

– Понял, шеф, сделаю.

– Только аккуратно, без экстрима. И пробей его по своим каналам в органах.

– Яволь, мой фюрер!

Воронин ничего не ответил на эскападу подчиненного, лишь вздохнул и досадливо сморщился, словно говоря: "Горбатого могила исправит".

– А у Вас, молодежь, есть успехи? Чем похвастаетесь? – глава стражи повернулся к Борису и Вике.

– Хвастаться, Дмитрий Сергеевич, особо нечем. Уже три четверти материалов обработали, если не считать книг, конечно, а даже намека на причины исчезновения не нашли. Существенных следов нет. Какие-то непонятные мелочи всплывают: пометки, ссылки, сокращения на полях, но расшифровать их я не могу. Более того, не знаю, связаны ли вообще эти пометки-ссылки с исчезновением автора.

– Точно, – поддержала Бориса Вика.- Одни пометки и сокращения. А толку – ноль. На менталов, и то никакого компромата.

– Хоть ты Яне не уподобляйся,- укорил девушку Воронин. – Она во всех грехах менталов винит, за каждым кошачьим чихом руку Ордена видит, и ты туда же…

– Не за каждым, допустим… – начал было защищать отсутствующую супругу Борис, но осаженный взглядом недовольного начальника умолк.

– Мы должны не компромат на Орден искать, а то, что поможет нам разобраться в вопросе исчезновения Семена Моисеевича. А гипотетическими кознями Посвященных в другое время займемся… Впрочем, не будем отвлекаться. По работам Кацмана есть что-нибудь? Статьи, очерки, обзоры?

– Ничего конкретного.

– Прискорбно, – посетовал Дмитрий Сергеевич.- До книг, говоришь, не добрались?

– Куда там. А если бы и добрались, вряд ли что-нибудь существенное обнаружили – на изучение библиотеки не один год потратить можно. Только книг по истории – три шкафа.

– Круг его интересов в последнее время не менялся?

Шевченко пожал плечами, а Вика посетовала:

– Да как тут разберешь, если его все подряд интересовало. И в последнее время, и не в последнее. Вы же сами предупреждали, что Кацман многими проблемами занимался,- Вика, вспоминая, прикрыла глаза,- "и историей взаимоотношений с менталами, и статистикой межнациональных конфликтов, и причинами экономических кризисов последнего времени в Европе и Азии, и исследованием спонтанных эпидемий гриппа, и еще сотней разных вопросов". За точность цитаты не ручаюсь, но говорили же?

– Кое-кто у нас цитатами сегодня увлекается,- пробурчал под нос Оспешинский, но его ремарку проигнорировали.

– Говорил, не отрицаю,- улыбнулся Воронин. – Подтвердилось?

– Как сказать… Работы о менталах и о межнациональных конфликтах в компьютере я нашла. А вот по эпидемиям гриппа и экономическому кризису – пустота.

– Даже так?

– Да. Вообще, информации слишком много и разобраться в ней сложно. Я чего только в компе не нарыла: статьи и очерки, связанные с преподаванием, выдержки из газетных публикаций, ссылки на медицинские и метеорологические сайты, спортивную статистику, курортные фотографии, музыкальные записи, фильмы. Иными словами, обычный мусор.

– И все-таки, что из этого мусора использовалось Семеном Моисеевичем, в последние, скажем, два месяца?

– За два месяца?- Вика села за компьютер и вывела на дисплей вспомогательную таблицу, в которую заносила данные о проверенных материалах.- За последние два месяца открывалось в общей сложности одна тысяча триста три файла. И опять же – разнообразный мусор. Даже по используемым ссылкам в Интернете, ничего не определишь – слишком их много. Единственное, что можно отметить, он очень часто посещал новостные сайты, скачивал статьи на библейские темы, а в поисковых системах искал ссылки на стихийные бедствия и аварии: наводнения, землетрясения, крушения судов, взрывы заводов.

– Библейские темы… это что? – приподнял бровь Воронин.

– Всемирный потоп, Ноев ковчег и прочая галиматья.

– То есть природные катаклизмы и техногенные катастрофы. Ну вот, уже кое-что. А говорите, ничего… К сожалению, Семен Моисеевич самую важную информацию обычно в голове держал, и бумаге или компьютеру ее доверять не любил. Теперь приходится по зернышку выуживать, как Вика выражается, из мусора. И улов есть. Кацман, я знаю достоверно, плотно занимался исследованием причин экономических кризисов в Европе и Азии, изучал вопросы, связанные с распространением спонтанных эпидемий гриппа и ростом числа природных катаклизмов в Карибском бассейне, но его работ на указанные темы в компьютере не найдено. Что весьма симптоматично. Значит, по данным направлениям надо копать особо тщательно. Кстати, Борис, что ты там говорил насчет пометок и сокращений.

– Говорил, что их немало, и большинство я разобрать не могу. Что такое ВПР, например?

– Затрудняюсь сказать,- нахмурился Воронин.- У кого есть мысли?

Оспешинский и Вика синхронно помотали теми частями тела, которые как раз предназначались для мыслительной деятельности.

– Вот,- констатировал очевидный факт Борис. – Никто не знает. А это "ВПР" у Кацмана чуть ли не на каждой странице на полях всплывает.

– На каждой странице? – поднял брови глава стражи.

– Пусть не на каждой,- пошел на попятный Шевченко, – погорячился, но два десятка пометок я гарантирую.

– Эстонец погорячился – анекдот,- фыркнул Виктор, хотел добавить еще что-нибудь скабрезное и остроумное, однако под укоризненным взглядом Воронина сник, изобразил жест сдающегося в плен бойца и клятвенно заверил начальство:

– Все, шеф, больше не буду.

Проигнорировав заверения лохматого клоуна, Воронин спросил у Шевченко:

– А сам что думаешь?

– Возможно, это чьи-нибудь инициалы или аббревиатура какой-нибудь организации?

– Не исключено.

– Блестящая мысль,- не удержался от саркастического замечания Оспешинский. – Осталось только вычислить, чьи именно инициалы или расшифровать аббревиатуру организации. Ерунда. Пара миллионов вариантов при отсутствии проверочных данных. Задача для пятиклассника. Боря, Архимед ты наш, за четверть часа справишься?

– Зря издеваешься, у него хоть какие-то идеи есть, а у тебя одни подколки да смешки, – вступилась за товарища Вика.

– Не любите вы меня и не цените. А меня, может, с минуты на минуту озарение посетит, и я гениальную догадку выскажу, грандиозную и неожиданную…

– Виктор, – заткнул фонтан сомнительного остроумия Воронин, – езжай-ка ты прямо сейчас к своим друзьям в органах и займись проверкой встреченного тобой юноши. А то, я вижу, тебе знаться нечем.

– Слушаю и повинуюсь.- Оспешинский отвесил ернический поклон и направился к выходу. Однако в дверях остановился и не преминул последнее слово оставить за собой:

– Злые вы, уйду я от вас.

Когда звук шагов самопровозглашенного юмориста и сатирика затих на первом этаже, Воронин поинтересовался:

– Что там еще по сокращениям и пометкам?

– Много их. И к стенографии они не имеют ни малейшего отношения. Попадаются общепринятые сокращения, их расшифровать не сложно, затруднительно разобраться в том, что они означают в контексте конкретной статьи или работы. К примеру, "изм." явно следует читать как "измененный" или "измененные", О.П. – как "Орден посвященных", а "искл." – "исключено" или "исключить", но что исключить и откуда, ума не приложу, хоть убейте. Есть и неизвестные символы, и значки, и просто буквы.

– Буквы? – удивился Воронин. – С символами и знаками понятно – Семен Моисеевич их любил и сам придумывал, а вот буквы… Может, это тоже придуманные им символы?

– Не знаю. Может, и символы, но очень похоже на буквы. Точнее говоря, букву.

– Даже так? И что за буква?

– Из греческого алфавита. Альфа.

– Альфа?

– Да. Пять или шесть раз на полях страниц встречается. Не русская "а", а именно альфа, я лично такие же на уроках физики и математики в школьные годы в тетрадках выводил.

Воронин задумался, а внимательно, едва ли не открыв рот, слушавшая старших коллег Вика, наоборот, встрепенулась:

– А у меня тоже похожие пометки были. Правда, не буква, а слово созвучное, вернее, если это про букву, то почему-то во множественном числе…- Она пустилась в путаные объяснения, но смешалась и резюмировала: – Альфы. Это слово я в файлах находила.

– Часто находила?

– В трех, нет, простите, четырех статьях, внизу абзацев… И еще рядом часто аббревиатура была – П.Р.

Воронин потер ладонью подлокотник кресла и протянул:- Альфы, говорите…

– Мы что-то, наконец, нарыли? – поинтересовался Борис.

А Вика просто затаила дыхание и уставилась на Дмитрия Сергеевича, как дошкольник на фокусника, ожидая, что он сейчас "вытащит зайца из шляпы", то есть явит чудо и все объяснит. Пусть не все, но многое.

– Не знаю. Что-то определенно нарыли, только вот какое отношение нарытое вами имеет к исчезновению Кацмана… Вика, ты можешь прямо сейчас статьи эти распечатать?

Девушка кивнула, подключила принтер и придвинула клавиатуру компьютера.

– Борис, тоже собери и дай мне материал, где тебе пометки с буквой попадались.

Через три минуты Воронин держал в руках кипу листов, как распечатанных Викой, так и извлеченных Борисом из папок, и читал их, а две пары глаз следили за каждым его движением. Закончив чтение, Дмитрий Сергеевич бросил листы на диван, потер переносицу и вздохнул:

– Ничего не понимаю. Ерунда полная…

– А что за ерунда, если не секрет? – робко, можно сказать, застенчиво поинтересовался Борис.

– Не секрет. Скорее просто легенда, миф. И даже не древнегреческий, хотя тут… – Воронин снова погрузился в топкий омут размышлений.

На некоторое время в кабинете воцарилась вязкая, похожая на кленовый сироп тишина. Умиротворяющая и ласковая. И этой тишине не грех было посвятить вечность, если бы не одно обстоятельство… Внутренности Вики начал грызть алчный бес неуемного любопытства. За короткими фразами главы стражи скрывалась Тайна, и взглянуть за ее покровы, хоть вполглаза, хотелось неимоверно. До желудочных колик.

Дабы сберечь собственные потроха от острых клыков беса любопытства, который уже догрызал ее кишки и подбирался к печени, Вика решилась вульгарным вопросом взболтать кисель тишины и вырвать начальство из вышеназванного омута размышлений:

– Тогда чей?

Воронин улыбнулся:

– Миф наших заклятых друзей – Посвященных. Согласно их преданиям, нашу планету когда-то населяли загадочные существа, называвшиеся альфами. Вернее, так их именовали сами менталы, самоназвание этих существ мифы не сохранили.

– Странное название, как раз почти греческое, – заметил Борис.

– Ты прав. Именование существ пришло из Эллады и связано с первой буквой древнегреческого алфавита – альфой. Якобы эти существа полагали себя первыми разумными, появившимися на нашей планете, потому их именовали по начальным знакам буквенных таблиц и алфавитов. В доисторические времена для их обозначения пользовались языком гвархов, позднее – древнеегипетским и шумерским, затем – древнегреческим. Прижилось последнее.

– Простите, в доисторические времена… каким языком пользовались? – полюбопытствовал Борис, опередив аналогичный вопрос, уже готовый слететь с губ Вики.

– Гвархов или гвартов – пресловутых учителей первых менталов. Почти не менее легендарных, чем альфы.

– Учителей менталов?- протянула Вика. – У них разве какие-то учителя есть?

– По крайней мере, сами Посвященные так считают. И в документах Ордена прописывают. И скорее были, чем есть.

– Были?

– Достоверных сведений о гвархах тоже кот наплакал. Известно лишь, что их цивилизация действительно существовала то ли на островах, то ли на небольшом материке в центральной части Атлантического океана, и уничтожена землетрясением приблизительно в ХI-Х тысячелетии до нашей эры. Или тридцать тысяч лет назад. Тут разные мнения есть. Гибель материка послужила основой мифов об Атлантиде. И еще… Протокол о создании Ордена Посвященных начинается со слов: "По заветам гвархов Сардона и Птара…". Вот и все факты. Остальное – домыслы, гипотезы, версии. И сказки. Если покопаться в архивах Ордена, то наверняка можно нарыть еще кое-что о гвархах, но по понятным причинам это исключено. Еще вариант – не менее фантастический – попытаться разговорить Гроссмейстера или Грандмастера Ложи Памяти.

– Думаете, в архивах что-то можно найти?

– Уверен. Вы же знаете историю Ордена и Круга ашеров… Посвященные организовались гораздо раньше нас, Айюм Посвященных, ставший впоследствии Корпусом, а затем и Орденом, существовал и шесть тысяч лет назад, и семь, и, вероятно, десять. А когда точно они объединились, мы и не знаем. И был всегда единым – не дробился на самостоятельные образования. А мы до четырнадцатого века поодиночке самодеятельностью занимались. И если бы не кровавый энтузиазм отцов-инквизиторов, может быть, до сих пор по кустам и выселкам, словно украинские партизаны, прятались бы. Да и организацию Ордена не сравнить с нашей; у менталов четкая иерархия, порядок, все подчинено правилам, а мы живем по принципу "как бог на душу положит". Система обучения толком не выстроена, стража домена состоит из пяти энтузиастов и похожа на казацкую вольницу, лишней бумажки днем с огнем не найдешь.- Воронин глубоко вздохнул, словно загоняя внутрь лишние эмоции. Было заметно, что у него, что называется, наболело. – А в Ордене каждый шаг регламентирован, и в архивах хранится такое количество документов, что и представить тяжело. И если хорошо покопаться в хранилищах наших старинных друзей, то можно много интересного найти, в том числе и про гвархов. А у нас, к сожалению, копайся – ни копайся, ничего путного не отыщешь. Разве что какое-нибудь редкое издание "Молота ведьм". И архив наш – одно название.

– Неужели бюрократию лучше разводить? – усомнился Шевченко.

– Ты бюрократию с нормальной организацией не путай,- слегка рассердился Дмитрий Сергеевич.- Я не призываю слепо правила, установленные Ордене, копировать. У них свои перегибы имеются. Но в Круге тоже хоть подобие порядка должно наличествовать. А порядка нет, лишь анархия и словоблудие. Я уже про дисциплину молчу. Ее зачатки исключительно в страже имеются. А остальные творят что хотят, и плевали с высокой колокольни на решения Большого Круга. Господи, да мы даже собственные образования одинаково назвать не в состоянии! В России и в Европе – домены, у американцев – протектораты и округа, в Азии – провинции и эмираты. Где – стража, где – полиция, где – войско, а где – вообще ни хрена! Ашеры только перед лицом большой опасности объединяются. Для этого потребны разгул Инквизиции или война с менталами, то есть угроза тотального уничтожения, не меньше. А так – гуляй колдовская душа! Сейчас, во время многолетнего перемирия с Орденом, о дисциплине и порядке забыли. Никто никого слушать не желает. А ведь будь у нас хотя бы жалкое подобие орденской дисциплины, разве бы мы сейчас тут сидели и ломали головы над тем, чем Семен Моисеевич занимался. За полчаса интересующую информацию получили бы.

– Каким образом?

– Элементарно. Подняли бы соответствующие документы и их прочитали, поскольку в организации, где наличествуют дисциплина и порядок, исследователь темы серьезных самостоятельных работ обязательно согласовывает с уполномоченными органами или лицами. Или, на худой конец, означенные органы и лица уведомляет. Подчеркиваю, речь идет не о хобби, не о собственных личных увлечениях, а о серьезных исследованиях. А то вы еще, не дай бог, решите, что Дмитрий Сергеевич превратился в старую бумажную крысу и сторонника тотальной бюрократии.

– Да нет, что Вы! – возмутилась Вика, хотя минуту назад у нее мелькнула подобная мыслишка.

Реплику девушки Воронин проигнорировал.

– Мне наше сообщество напоминает коллегию адвокатов, где на словах все чтят общие интересы, а на самом деле каждый блюдет лишь свои.- Дмитрий Сергеевич вздохнул и замолчал.

– Вы что-то о мифах говорили…- Алчный бес неуемного любопытства вновь активизировался и спровоцировал Вику на довольно бестактное напоминание.

– Да, что-то я отвлекся…- улыбнулся глава стражи.- Так вот, по поводу гибели цивилизации гвархов у наших друзей есть несколько преданий, легенд, если хотите. Достоверно известно, что архипелаг или материк гвархов уничтожен в результате землетрясения и последующего затопления – острова оказались на дне океана. Полагаю, именно острова, а не материк. Однако о причинах катастрофы у Посвященных мнения расходятся. Согласно общепринятой версии, землетрясение было вызвано сдвигом тектонических пластов земной коры, кое-кто винит в произошедшем падение крупного метеорита, а отельные романтики считают, что катастрофу спровоцировали какие-то невообразимые эксперименты самих гвархов, хотя, позволю личную ремарку, я представить не могу суть и масштаб подобных экспериментов. Мнений и версий у менталов множество, о них можно до утра распинаться. Они к нашим находкам однозначно не имеют отношения – альфы в них не упомянуты. А о мифах я завел речь потому, что в одной легенде, прямо скажем, малоизвестной и непопулярной, упоминаются некие враги гвархов, которые якобы и приложили руку… или что там у них вместо руки к гибели островной цивилизации. И этими врагами отдельные умники из Ордена склонны считать мифических альфов… Тут, собственно говоря, и сказке конец.

– И все?- разочарованно протянула Вика. – А я уже было… Может, хоть что-нибудь еще?

– Увы.

– Жалко.- Вика расстроилась. Она надеялась, что после рассказа Воронина Тайна раскроется и явится перед ней в великолепии и блеске, но в своих ожиданиях обманулась. Тайна оказалась невнятной… даже не легендой, а тенью легенды, пшиком, пустым звуком. Хорошо, пусть не звуком, а словом, но указанное обстоятельство мало что меняло. И только то, что данное слово всплыло из невообразимых глубин прошлого, немного примиряло Вику с ситуацией и поддерживало тлеющий уголек интереса к безжалостно обманувшей ее Тайне. Тем более что пока это был единственный камушек, нарытый ими в кучах информационного мусора. И еще надо разобраться, записывать ли его в разряд самоцветов или выбрасывать булыжником в отходы.

Одолев мимолетный приступ досады, Вика не удержалась и задала давно напрашивавшийся вопрос:

– А эти альфы из орденских легенд с эльфами из кельтских мифов как-то связаны?

– Не знаю. Созвучие, конечно, очевидное. Эльфы, альвы, альфы… Но ничего больше. Для проведения прямых аналогий нет оснований. Ни фактов, ни даже легенд. И потом, отождествление альфов и эльфов выглядит слишком… простым, я бы сказал, вызывающе примитивным ходом. А значит, с высокой степенью вероятности, ошибочным. Едва ли такие аналогии приемлемы… Единственное, что я смею предположить: на территориях, населенных британскими племенами, в свое время имелись довольно крупные сообщества менталов, и кельты могли заимствовать мифологические персонажи у них. И развить, насколько фантазии хватит.

– То есть остроухие существа невероятной красоты, живущие в девственных лесах и стреляющие без промаха…

– Вика, мне кажется, ты чрезмерно увлекаешься чтением романов в жанре фэнтэзи. Кельтские мифы и современная фантастическая литература имеют мало общего. Более того, касательно альфов… это лишь моя скоропалительная версия. Ничем, кстати, не подтвержденная. Весьма вероятно, что Семен Моисеевич под пометками "альфы" и "альфа" подразумевал не героев позабытых орденских мифов, а нечто иное, о чем мы и догадаться не в состоянии. Или, напротив, нечто очевидное, лежащее перед носом, но нами еще не найденное. Поэтому не стоит спешить с далеко идущими выводами, опираясь лишь на бредни неразумного старика.

"Ага, неразумного старика, как же!", – подумала Вика, – "А я тогда кто? Совершенно безмозглый младенец?". Она уже хотела выразить свое негодование вслух и потрясти почтеннейшую публику парой-тройкой комплиментов изощренному интеллекту Воронина, но ее планам не дал осуществиться вновь вступивший в разговор Шевченко.

– Дмитрий Сергеевич, а сами Вы как полагаете, пресловутые альфы в действительности существовали и даже острова гвархов уничтожили? Или все же сказка?

– До сегодняшнего дня я был абсолютно уверен, что альфы – стопроцентный миф. А сейчас сомнения появились. Как ни крути, других зацепок пока нет, поэтому при дальнейшем изучении материалов особое внимание обращайте на подобные отметки и буквы на полях. Вдруг еще что вплывет.

– Сомневаюсь,- каркнул Борис.

– Посмотрим. Ладно, молодежь, работайте. – Глава стражи поднялся с кресла. – А я, пожалуй, поеду с Вольфом поговорю. Авось он что подскажет. Хотя…- Воронин покачал головой, – вряд ли. Ох, чувствую я, придется нам к менталам на поклон идти.

– За информацией об альфах,- сообразила Вика.

– Да.

– Не будут они информацией делиться,- вновь выдал мрачное "пророчество" Борис.- Даже если она у них есть. А ее, скорее всего, нет.

– Наверное, ты прав. Но в сложившейся ситуации мы обязаны за любую ниточку тянуть, за любую соломинку хвататься. Иначе грош нам цена как страже домена.

– На руководство местной миссии выходить будем?

– Еще не знаю. Как бы в Берлин лететь не пришлось… на аудиенцию к Гроссмейстеру.

Борис и Вика присвистнули.

Наклонившийся к нему хомус что-то говорил, но он не разбирал слов. Да и стоило ли разбирать слова этих зверушек, ничего мудрого изречь они не способны… Какая все-таки у зверушек отталкивающая внешность! Столь мерзкие существа достойны одного – поголовного возвращения в Лоно Матери.

Лона Матери?

Зверушки?!

Хомусы?

Люди.

Кто я? Алниор? Никита?

Сын Земли из Лесной Ветви?

Или человек?

Человек!

– Уф!- Никита облегченно выдохнул и сел. Сел, поскольку только что лежал на боку. И именно Никита, а не разведчик Лесной Ветви Алниор, как казалось мгновение назад. Мысли Селина скакали бешенными зайцами, в голове царил полный бардак – всплывали странные образы, звучали не менее странные имена,- но ему уже, к счастью, удалось… самоидентифицироваться. Он снова ощущал себя человеком, а не посланником Приюта Детей.

– Вам нехорошо?

– А?- Никита посмотрел на наклонившуюся к нему пожилую даму и машинально отметил: "Аура насыщена темными и коричневыми образованиями, женщина имеет проблемы с почками, эмоциональное состояние нестабильное". И слегка удивился: "Я что, теперь ауры, словно раскрытые книги, "читаю"? Без "переключения" и напряжения? Ничего себе!". Если бы Селин не пребывал в состоянии, близком то ли к обмороку, то ли к безумию, он, наверное, удивился бы сильнее. Ведь обретение им новой способности было сродни внезапному идеальному овладению иностранным языком студентом, который ранее без помощи словаря не сумел бы перевести ни одного предложения. И кого "винить" в новом таланте, Ящера или поверженного телепата, Никита не знал.

– Вам плохо? – не дождавшись реакции, снова спросила женщина. – Может, скорую вызвать?

– Нет, спасибо, мне уже гораздо лучше, – отказался от предложенной услуги Селин. И не соврал. Несмотря на то, что назвать его самочувствие хотя бы удовлетворительным, решился бы разве что завзятый оптимист, он действительно чувствовал себя намного лучше, чем десяток секунд назад.

– Да?

– Безусловно.

Женщина ему явно не поверила и вновь завела разговор о медицинской помощи:

– Давайте, я все-таки в скорую позвоню,- добрая самаритянка полезла в сумочку и извлекла из нее сотовый телефон.

– Нет-нет, не надо!- испугавшись "угрозы" приезда медицинских работников, Никита отчаянно замотал головой и начал оправдываться: – Мне, в самом деле, полегчало. Я просто не выспался, видимо, из-за этого и плохо стало. Жара, недосып…- Очевидно, тряска той частью тела, которая предназначена не только для ношения кепок и шляп, но и для высшей нервной деятельности, благотворно сказалась на мыслительном процессе, поскольку до Селина внезапно дошло, что он занимается глупостью. Если не отвлекаться от темы мотаний и трясок, напрасно сотрясает воздух. Жалкие оправдания не помогут, и он добрую самаритянку не переубедит – она уже приступила к набору короткого, как случайная встреча одноклассников, номера. Изменить ее мнение и заставить отказаться от намерения вызвать скорую медицинскую помощь можно иначе. Куда проще и эффективнее. И без излишней экспрессии. "Надавить" на сознание не в меру активной дамы, внушить, что помощи никому не требуется, а дома кошка голодная сидит… или собака, кто у нее там, и баста. Благо, определенный опыт копания в чужих мозгах имеется: память бедного сисадмина просматривал, даже ментальный поединок с разведчиком Лесной Ветви пережил. И как он мог забыть о собственных чудесных талантах?! Хотя после таких приключений и маму с папой забудешь…

Никита заглянул во встревоженные глаза пожилой леди и слегка "надавил". Дама послушно убрала телефон, подхватила сумочку и удалилась, оставив "болезного незнакомца" в покое. "Болезный незнакомец" вздохнул с облегчением и осмотрелся. Вроде бы больше никто не стремиться проявить участие в его судьбе, не рвется оказать первую помощь сидящему на асфальте человеку. А что он, кстати, на асфальте делает? И почему уже светло?

Память услужливо подкинула картинку: он выбирается из сквера, пересекает улицу, и в первой же подворотне земля вдруг предательски встает на дыбы и бьет его асфальтом по морде. И к нему приходят то ли фантастические сны, то ли видения. Сны-видения были довольны смутными и скомканными, но Никита точно запомнил, что ощущал себя… существом, не имеющим отношения к роду человеческому. Ощущал себя Алниором, Сыном Земли из Лесной Ветви. Со всеми вытекающими…

Очевидно, его накрыл своеобразный откат – последствие ментального поединка и слияния разумов, – и он снова утонул в чужих воспоминаниях. И едва выплыл.

Судя по тому, что вместо теней, слабых лунных бликов и всполохов отраженного света электроламп на стенах домов, асфальтовом полотне двора, траве, листьях деревьев и кустов плясали проказливые солнечные лучи, в мире снов-видений Никита находился довольно долго. Конечности затекли, а ночь успела уступить место утру.

– Похоже, падать в обморок становится для меня дурной привычкой, – усмехнулся Селин.- Раньше хоть в голодные, в прямом смысле слова, обмороки валился, то теперь вообще хрен пойми что. Ни дать ни взять экзальтированная дамочка.

– И как с этим бороться?- сакраментальный вопрос Никита адресовал пробегающему мимо по своим таинственным собачьим делам лохматому псу – яркому представителю породы "смесь бульдога с носорогом дворовая". – Из норы не выползать или какими-нибудь таблеточками подлечиться?

Пес вопрос наглым образом проигнорировал – даже гавкнуть из вежливости не соизволил – и скрылся за гаражами. На сто процентов проигнорировал – посмотревший ему вслед Селин не отметил и микроскопических изменений в ауре дворняги.

– А еще друг человека называется,- посетовал Никита и тут же себя мысленно одернул: "Какого к чертям собачьим человека?! Нелюдя! На дворнягу грешишь, а сам ты, Селин, кто? Смесь крокодила с гамадрилом? Или…Ящера с Сыном Земли?".

Словно избавляясь от невеселых думок, Никита тряхнул головой, крякнул и поднялся. И правда, нечего на асфальте рассиживаться. Надо домой, пусть съемную конуру и язык не поворачивается так называть, топать, пока кроме собак еще кто-нибудь не набежал. Не дай бог, нарисуются тимуровцы самозваные, начнут в медицинские учреждения зазывать. Или в другие – не медицинские – учреждения.

Вон и старушки возле расположенных за деревьями лавок зашевелились, и двери подъездов вдалеке начали хлопать – ранние пташки встали. Нет, пора убираться, забиться в темную нору, подальше от людных мест и глазастых зрителей. Никите еще повезло, что свалился он в подворотне, а то бы вместо одной сердобольной дамочки в пределах видимости вполне мог образоваться целый консилиум из десятков доброхотов и зевак, и пришлось бы экспериментировать, пытаясь всем "мозги вправить", а эксперименты – это уже неоправданный риск. Ведь неизвестно, справится он с массовым внушением или нет. К тому же так и надорваться недолго. Способности еще толком не изучены, и побочные эффекты -тоже…

А сейчас не до изучений. Доползти бы до милой сердцу съемной берлоги, запереться и элементарно отлежаться. Не то снова мордой в асфальт приземлиться можно – самочувствие позволяет: ноги трясутся, в руках слабость неимоверная, голова кружится. И еще волны чужой памяти где-то внутри плещутся, готовясь подняться к поднебесью и обрушиться на хрупкое сознание человека. Или, если хотите, бывшего человека.

– А в моей норе хорошо. Там холодильник, полный продуктов, воды немереное количество и мощный замок на дверях, – пробормотал "бывший человек", сморщившись от приступа сдавившей потроха тошноты.- Там чудеса, там леший бродит…

Однако до норы Селину добраться было не суждено. Едва он привел тело в вертикальное положение, голова закружилась, осколки чужой памяти острыми краями вонзились в мозг, а ноги подкосились. Перед тем как в очередной раз потерять сознание и грянуться физиономией об асфальт Никита успел выставить руки и подумать, что адресованная самому себе горькая шутка про частые обмороки экзальтированной дамочки оказалась пророческой.

Очнулся Селин от сильных толчков в бок. Кто-то настойчиво пихал его и приговаривал:

– Эй, земеля, подвинься. Чего разлегся королем. Ты тут не один отдыхаешь.

Никита открыл глаза и приподнялся. Перед ним стояло вызывающее отвращение существо неопределенного пола и возраста в засаленной, грязной одежде. Сначала Селин решил было, что это последствия приступа помрачения сознания, и его разум еще находится в плену останков памяти поверженного в ментальном поединке телепата, но, прислушавшись к себе, отмел подобное предположение. Сыном Земли по имени Алниор он себя уже не ощущал, странные образы таяли предрассветными сновидениями и никоим образом не препятствовали самоидентификации.

Однако омерзительное существо не исчезало и не преобразовывалось, приобретая нормальные человеческие черты, как в случае, когда Никите пыталась помочь пожилая женщина. Существо стояло перед Селиным, моргало узкими заплывшими глазками, шевелило распухшими, словно переваренные пельмени, губами и… дурно пахло.

– Чего уставился, земеля. Подвинься, говорю,- хриплым голосом попросило существо.

Никита машинально подвинулся. Существо уселось рядом с ним. Запах усилился, зато улучшился обзор, поскольку никто больше не маячил перед глазами. Взгляд Селина пробежал по крашенным в темно-синие тона стенам, беленому потолку и уперся в толстые железные решетки. Что это? Тюрьма? Бред какой-то. Никита тряхнул головой, пытаясь таким нехитрым способом взбодрить и упорядочить мысли.

– Ты чего башкой мотаешь?- среагировало на движение существо.- Похмелюга что ли? Тогда терпи, в обезьяннике тебе не нальют.

И тут в мозгах Селина словно что-то щелкнуло. "Обезьянник". Конечно. Он находится в милиции, а опухшее дурно пахнущее существо – пропитый мужик, обыкновенный забулдыга, попавший сюда за неведомые прегрешения. Сосед по камере, можно сказать, товарищ по несчастью. Жену, наверное, побил или дебош устроил. Никита скосил глаза на "товарища по несчастью" и автоматически просмотрел его ауру. И удивился тому, сколько проблем может быть у одного человека с внутренними органами. И с сердцем, и с селезенкой, и с желудком, и… с милицией.

Нет, версия с женой отпадает – супруги у такого красивого и ароматного кадра не должно быть по определению. К гадалке не ходи, именно из-за подобных субъектов помещения, предназначенные для первичного содержания доставленных, и нарекли обезьянниками. Сосед по камере напоминал смесь бомжа с неухоженной мартышкой. И задержали его, скорее всего, за какой-нибудь "животный" проступок. Наверняка окна в киоске бил или в общественном месте гадил.

В соседнем отсеке "загорали" две девицы, внешним видом мало отличающиеся от Никитиного соседа. Столь же лохматые, неопрятные и опухшие, девицы валялись на лавках, вяло переругивались, щедро сдабривая речь непарламентскими идиоматическими выражениями, и по поводу пребывания в клетке не переживали. О чем свидетельствовали их ауры, окрашенные в ровные блеклые тона. Очевидно, такое времяпрепровождение было для них привычным. И попали в "обезьянник" они, наверное, за распитие спиртного в неположенном месте.

Вот только за что самого Никиту сюда поместили? Он точно окна не разбивал, водку рядом с детским садом не употреблял и нужду на площади не справлял. Разве что в беспамятстве, да и то не похоже. Справлял или не справлял, неважно, надо выбираться отсюда.

Словно исполняя чаяния Никиты, перед решеткой продефилировал милиционер с лейтенантскими погонами на плечах и, позвенев ключами, открыл дверь. Повернулся и скомандовал:

– Давай.

Из-за угла вынырнул крепкий красномордый сержант, завел в клетку юного – не старше двадцати лет – и явно перепуганного паренька и буркнул:

– Садись.

Однако парень рекомендацию милиционера не выполнил. Бросив полный ужаса взгляд на Селина и его импозантного соседа, парень ретировался в направлении дальнего угла и встал у стены.

– Да ты их не бойся,- усмехнулся лейтенант и успокоил:- Они не маньяки и не педофилы.

Судя по тому, что парень ни на йоту не сдвинулся и ничего не ответил, успокаивающим словам он не поверил. Лейтенант пожал плечами и обратил внимание на Селина.

– Очухался? Тогда пойдем, тебя следователь заждался.

– Какой следователь? – удивился Никита.

– Обыкновенный, дежурный.

– Почему следователь, я же ничего не делал?

– Давай, выходи, мне некогда с тобой тут лясы точить. Следователь тебе все объяснит. Вася, сопроводи.

Красномордый сержант Вася подошел к Селину и потянул его за локоть. Никита послушно поднялся. Он мог заставить милиционеров его отпустить, "надавив" на сознание, однако решил этого пока не делать. Нет, внушить ребятам, что перед ними министр внутренних дел или Генеральный прокурор и ненавязчиво попросить стражей закона снять штаны и сплясать гопака было бы, конечно, весело, но… неразумно. Во-первых, он еще не до конца отошел от очередного погружения в океан чужих воспоминаний и недостаточно ориентируется в обстановке. Во-вторых, заставлять блюстителей правопорядка совершать поступки, не сообразующиеся с их социальным статусом и моральным обликом, некрасиво и даже опасно. А в-третьих, просто любопытно, за какой проступок его сюда "замели".

Выпустив сержанта и Никиту, дверь огорченно лязгнула.

– Начальник, а меня когда? – встрепенулся пропитый мужик.

– А ты сиди, жди.

Сержант Вася отконвоировал Селина на третий этаж и привел в маленький, заставленный столами, шкафами и сейфами кабинет. В кабинете находился один человек – мужчина в гражданской одежде. Мужчина копался в сейфе, и из-за его дверцы с надписью: "Ответственный за противопожарное состояние – ОУР Бакшеев" виднелись только украшенная залысинами макушка и… филейная часть торса.

– Леха, а где Горбунов?- поинтересовался сержант то ли у макушки, то ли у афедрона.

Исследователь недр железного шкафа распрямился и явил миру лицо. Лицо очень молодое – было очевидно, что Лехе, несмотря на большие залысины, нет еще и тридцати. Леха оглядел "свадебную процессию", в которой роль жениха исполнял сержант, нежно держа "невесту" за локоток, и ответил:

– В штаб побежал. Сейчас вернется.

– Я тут ему клиента поднял, по оружию.

– Оставляй, – Леха пожал плечами и вновь нырнул во чрево металлического гроба.

Вася усадил "невесту" на ветхий, украшенный засаленной красной тканью, сквозь которую проглядывали клочки ваты, деревянный стул и удалился. Едва Селин расположился на хлипком образце советской мебельной промышленности, наверняка заставшем еще эпоху генсека Брежнева, и приготовился задать пару вопросов лысому бумагокопателю, как в кабинет ворвался новый персонаж – небольшого роста парень лет двадцати пяти. Парень, тоже в гражданской одежде, но, в отличие от коллеги, изрядно волосатый и местами даже небритый, проскочил мимо Никиты к притулившейся в углу и заставленной кружками тумбочке, включил чайник, швырнул на стоящий рядом могучий стол какую-то бумажку и плюхнулся на стул – на зависть прочей мебельной рухляди вполне современный и удобный. Воззрился на Селина, смачно чихнул – пыль со стола поднялась – и спросил… у филейной части, наверное:

– Леха, а это кто?

– Его Васька к тебе привел, сказал, что по оружию,- донеслось из глубин железного шкафа.

– А-а!- обрадовался небритый, подскочил и, бросив на ходу: "Айн момент!", выбежал из кабинета. Выстроив нехитрую логическую цепочку, Никита догадался, что мелкий торопыга – тот самый Горбунов, о котором упоминал сержант. Вернулся Горбунов буквально через минуту с прозрачным пакетом в руках. Взгромоздился седалищем непосредственно на стол и помахал пакетом перед носом Никиты:

– Узнаем игрушку?

Игрушку, вернее, пистолет системы Макарова с извлеченной обоймой Никита не узнавал, но смутно подозревал, что данное оружие найдено в его сумке. Впрочем, свои подозрения Селин предпочел не озвучивать и сделал удивленное лицо.

– Нет.

– Ай-ай, Никита Викторович, нехорошо обманывать, – пожурил Селина Горбунов, убрал пакет с пистолетом в сейф и снова чихнул:- Апчхи!

Аура Горбунова набухала темными ядовито-фиолетовыми пятнами, что указывало на начинающийся недуг, но здоровье милиционера волновало Селина в последнюю очередь. Куда больше его интересовало, как этот болезный, но радостный Пинкертон его имя-отчество выведал. Лезть в мозги простывшего сыщика не хотелось – силы после приступа еще не восстановились, поэтому Никита просто спросил:

– А Вы в курсе, как меня зовут?

– Конечно.

– Откуда? У меня же документов не было.

– Опять врём? Нехорошо. Или память пропита безвозвратно? – Горбунов извлек из стола несколько скрепленных между собой бумажек, отцепил от них небольшую прямоугольную карточку и протянул ее Селину.- А это что, не документ?

К вящему удивлению, Никита опознал в прямоугольной карточке собственное водительское удостоверение. И понял, что, невзирая на все сверхспособности, тупо не помнит, каким образом удостоверение у него с собой оказалось. Автомобилем он сто лет не пользовался, передвигался по городу на такси, автобусах или пешком. Селин вообще считал, что "права" он при переезде где-то оставил. Потому и машиной не обзаводился. Хотя и подумывал прочистить мозги некоему сотруднику РЭО ГИБДД и принудить его выдать Никите дубликат удостоверения.

Пожалуй, эти планы в жизнь уже не воплотятся. Если только в качестве мести ненавистным гаишникам от имени всех автолюбителей…

"До чего сервис дошел, – усмехнулся про себя Никита,- сотрудники милиции сами удостоверение возвращают, едва ли не на блюдечке. Где же, интересно, его отыскали? Может, в кошельке завалялось. Там ведь такая помойка: деньги, визитки, карточки, календарики, бумажки, даже рентгеновские снимки зубов – черт ногу сломит".

– Документ, – не стал отрицать очевидный факт Селин и искренне поблагодарил милиционера: – Спасибо, что нашли. Я думал, его потерял.

– Апчхи!- начихал на благодарность Горбунов, вытер нос, вернул "права" обратно в стол, а оттуда извлек наручники.- А вот эта вещица знакома? Или тоже первый раз видим?

– Первый раз,- продолжал упорствовать Селин.

– Ай-ай, Никита Викторович, что же Вы дурачка-то из себя корчите? Наручники и ствол обнаружили в Вашей сумке вместе с электрошокером и банкой с каким-то веществом, похожим на кислоту – она сейчас на экспертизе. Странный набор, не находите?

Селин пожал плечами, изображая недоумение, и подумал: "С сумкой я прокололся…".

– Вы, часом, не грабить кого собирались? Или пытать неприятеля?- поддел его издевательским замечанием Горбунов.- Нет? Натюрлих. Шокер и банка – ерунда, бес с ними, а вот пистолет, между прочим, нехороший. По базам значится, как похищенный у сотрудника милиции. Что Вы теперь скажете?

– Ничего.

– Зря, – укорил Селина сыщик и неожиданно перешел на запанибратский тон:- Ты же случайный пассажир… Я пробил: не судим, к уголовной ответственности не привлекался. Видно же, что ты ствол не похищал. Признался бы быстренько, кто тебе его дал, и дело с концом. Зачем мучиться, нервы друг другу мотать? "Сотку" выписывать, в "иваси" тебя опускать, оно нам надо? А у тебя желание с любителями чужих задниц в камере ночевать имеется? Нет? Тогда давай, рассказываешь все по порядку, и мы расходимся. Явочку оформляем и следователю тебя передаем.

– А Вы разве не следователь?- удивился Селин.- Мне сказали, что меня к дежурному следователю отведут.

– Кхе-кхе,- странно заквохтал Горбунов, и Никита не сразу уразумел, что он так смеется. – А тебе не все равно? Апчхи!

Селин мысленно с ним согласился. Ему было все равно. Только немножко обидно, что он сразу не допер, кто с ним работает. Наверное, изначальная вежливость Горбунова его с толку сбила. А в остальном… за версту видно, что этот простывший живчик никакой не следователь, а натуральный махровый опер. С соответствующими специфическими замашками. Вон к запугиванию уже приступил. Скоро противогаз из сейфа достанет или дубинкой по почкам охаживать примется, или что еще там у них в обязательной программе. Для примитивных выводов и сверхинтуиции не требуется (она, кстати, что-то давно не проявлялась, после того, как Никита разведчика Лесной Ветви укокошил, ни разу о себе не напомнила), достаточно знания реалий российской действительности и жизненного опыта. А обогащать этот самый опыт не хотелось. Нет можно, конечно, потратить время на непосредственное изучение методов оперативной работы, но перспектива испытывать данные методы на собственной шкуре… не вдохновляла. Изучать оперативные штучки лучше… не столь эмпирически. К тому же Никите здесь просто надоело; цирк не веселил, клоуны огорчали, а есть хотелось неимоверно. Силы понемногу восстанавливались, и Селин решил представление прекратить. Он сосредоточился и аккуратно "надавил" на Горбунова.

Образ проверяющего из управления, компанейского, но принципиального и требовательного мужика, сформированный Никитой, сыщика впечатлил. Горбунов распрямился, преданно уставился на "проверяющего" и даже чихать перестал.

– Перекусить бы неплохо. А то брюхо подводит,- воспользовался "служебным положением" Селин.

– Сейчас организуем,- заверил его Горбунов и выскочил из кабинета. Так стремительно, что копавшийся в недрах сейфа лысый Леха отвлекся от бумажных развалов, поднял голову и поинтересовался:

– Чего это он?

Пришлось и его приобщать к истории с голодным проверяющим из управления и отправлять за провиантом.

Через четверть часа на столе стояли: завернутая в фольгу курица-гриль, полбулки хлеба, палка сырокопченой колбасы, три контейнера с салатами, две упаковки мясной нарезки, банка маринованных огурцов и бутылка водки. Сыщики тоже стояли, только возле стола. Уразумев, что в одиночку расправиться с принесенной снедью, несмотря на дикий голод, ему нее удастся, "проверяющий" пригласил оперов разделить с ним трапезу.

– Присоединяйтесь.

Оспаривать предложение никто не стал, да и не мог, и народ приступил к планомерному уничтожению провианта. Нетронутой осталась лишь водка. Хоть алкоголь его и не брал, но Никита не желал рисковать (мало ли чем обернется – вдруг новый приступ случится), а милиционеры в присутствии непьющего проверяющего не посмели.

За импровизированным обедом "проверяющий" ненавязчиво, где просто спросив, а где покопавшись в мозгах, выяснил, куда поступили сведения об обнаружении похищенного пистолета и доставлении некоего Селина Никиты Викторовича в отдел милиции. Оказалось, что информация занесена в какой-то ЖУИ, в не менее загадочном КУСПе еще не отражена, а также забита в компьютер и по сети отправлена в ИЦ областного УВД. Никита огорчился. Наследил он изрядно, теперь придется хвосты подчищать, дабы впоследствии ничего не всплыло и никакой даже самый гениальный и любознательный сыщик, будь он четырежды Шерлок Холмс, не сумел ничего распутать и создать Селину неприятности.

Проблема с пресловутым ЖУИ разрешилась просто. Никита с Горбуновым сходили в дежурную часть, вырвали из журнала (аббревиатура ЖУИ расшифровывалась как журнал учета информации) лист с записью об изъятии пистолета ПМ у Селина Н.В., а помощник дежурного "добровольно" согласился переписать данные заново, без упоминания названного факта. Журнал был прошит, страницы пронумерованы, и Никита понимал, что отсутствие одного листа непременно бросится в глаза, но последствия порчи важного регистрационного документа его не пугали. На него не подумают, и ладно. А помощник дежурного сам виноват – на порчу согласился "добровольно".

А вот с удалением сведений о доставлении из компьютерных баз возникли сложности. Когда Никита в сопровождении верного оруженосца Горбунова заявился в штаб отдела милиции и "попросил" тощего старшего лейтенанта, ответственного за информационное обеспечение РОВД, уничтожить информацию об обнаружении ранее похищенного пистолета ПМ и доставлении некоего Селина Н.В., компьютерщик неожиданно уперся.

– У нас я данные стереть могу. А полностью их из баз удалить не смогу. Нельзя отсюда информацию удалить. Она в ИЦ УВД сдублирована и, наверное, в ГИЦ МВД отправлена,- в ответ на "просьбу" проверяющего пробубнил тощий старлей.

– А если постараться,- усилил "нажим" Никита.

Старлей одеревенел и вспотел, но стоял до последнего.

– Не получится. Я же не хакер.

Напрашивалось применение тяжелой артиллерии. Селин напрягся, собрался с силами, поймал взглядом зрачки старлея (Никита заметил, что "промывать" мозги ему гораздо легче, когда он смотрит человеку в глаза) и обрушился на разум милиционера вылепленным в ментальных схватках последних дней тараном своей воли. Для повышения точности удара таран направляли слова:

– Ты хакер. Ты самый лучший на планете хакер. Ты уничтожишь информацию не только в компьютере, но и во всех базах данных, где упоминается Селин Никита Викторович,- для облегчения бедному "хакеру" задачи Никита назвал дату и место своего рождения.- Сотрешь так, чтобы никто никогда не смог эту информацию восстановить. Ты сможешь!

Тяжелая артиллерия не подвела. Старлей заморгал, часто задышал, несколько раз судорожно дернулся и набросился на клавиатуру компьютера, словно не сходивший много месяцев на берег озабоченный моряк на припортовую проститутку. Или как оголодавший кот на жирную мышь. В данном случае – мышку. Минут пять "хакер" терзал клавиатуру, нависнув над столом пизанской башней, затем распрямился и доложил:

– Я все удалил.

Слово "все" в устах старшего лейтенанта прозвучало как-то… слишком категорично, поэтому Никита решил уточнить:

– Удалил информацию о доставлении и обнаружении пистолета, я правильно понял?

– Нет. Я удалил информацию о доставлении, сведения о получении документов, электронную копию формы ф-2. Уничтожил информацию во всех базах данных, где упоминается Селин Никита Викторович.- Старлей напоминал механическую куклу – отчитывался безжизненным, "деревянным" голосом и сидел неподвижно, словно боясь шевельнуться.

– Получении документов… Это каких?

– Водительского удостоверения, паспорта, свидетельства права собственности на квартиру…

– Ни фига себе! – возмутился Селин. – Это что выходит: если я паспорт потеряю, то новый уже не выдадут?

– Нет.

– Веселые дела. И квартиру мне теперь продать затруднительно…Я надеюсь, сведения о рождении Селина Никиты Викторовича ты не стер?

– Стер. Уничтожена информация в базах МВД, ФСБ, ГУИН, ФАПСИ, ГНК, Минюста, органах ЗАГС… – начал перечислять старший лейтенант, но Никита оборвал его:

– Хватит. Пожалуй, с установкой я немного перестарался. И как только сумел?- Селин покачал головой, удивляясь мощи своего гипнотического дара.- Приятель, часть информации придется восстановить.

– Не получится. Я стер информацию так, чтобы никто не смог ее восстановить, – процитировала Никиту "механическая кукла".

– Да, установки точнее надо давать,- попенял себе Селин и подбодрил старлея:- Не волнуйся, получится. Ты же самый лучший в мире хакер. Сейчас быстренько вернешь в базы сведения о рождении, о получении паспорта и о покупке квартиры. И что там еще?

Однако волшебные слова и бодряще-тяжелый взгляд на сей раз не помогли. Как ни давил Селин на сознание старлея, как не увещевал, "самый лучший в мире хакер" лишь трясся, словно ударенный током эпилептик, и моргал сломавшимся светофором, но клавиатуру не трогал. А когда Никита врезал по мозгам компьютерщика главным калибром, бедолага закатил глаза, пустил изо рта пену и обмяк.

То ли мощь ментального воздействия оказалась чрезмерной, то ли "хакер" действительно уничтожил информацию без возможности восстановления и, получив невыполнимую установку, "перегорел", но приходить в себя он не желал. Селин толкал его, угощал пощечинами, брызгал в лицо минералкой из экспроприированной с соседней тумбочки бутылки, даже пробовал включить сознание силой внушения – без толку. Элементарная логика вкупе с обычной интуицией (сверхъестественная по-прежнему помалкивала в тряпочку) подсказывали, что из затеи с восстановлением данных ничего не получится.

Убедившись, что растормошить вырубившегося старлея не удается, Селин изрек:

– Ладно, хоть не один я в обмороки падаю.

Растекшийся сиропом по стулу, мокрый и пустивший пену "хакер" вызывал интерес посторонних. И хотя, едва появившись здесь, Никита мягко обработал всех, внушив присутствующим, что ничего особенного не происходит, и клочок пространства, где расположился стол старшего лейтенанта, вообще не следует замечать, обморочный милиционер Селина слегка нервировал. Мало того, что приходилось постоянно рассеивать внимание уже находящихся в штабе милиционеров, так еще в помещение постоянно кто-то заходил… и норовил выйти. Никита вынужденно "обрабатывал" и вновь прибывших, отправляя их восвояси, что требовало значительных усилий. Он устал и чувствовал, что вот-вот сам может повторить подвиг "хакера". В очередной раз. И тогда последствия предсказать невозможно.

Дабы не испытывать судьбу Никита оставил в покое бедного старлея и остальных милиционеров, забрал у Горбунова изъятые вещи и документы: сумку, водительское удостоверение, пистолет, наручники и прочее, и "приказал" сотрудникам забыть о визите "проверяющего". А затем поспешил покинуть гостеприимный кров отделения милиции.

До любимой съемной берлоги добрался без эксцессов. Земля вела себя относительно прилично – периодически мелко подрагивала и вибрировала, но на дыбы встать не пыталась. Осколки чужой памяти из глубин разума тоже не высовывались, поэтому еще раз отполировать физиономией асфальт Никите не довелось.

Новый приступ настиг Селина уже в квартире. Приступ слабенький, если сравнивать с первым и вторым – бриз после шторма. Даже помрачения сознания не случилось, а так, легкое полуобморочное состояние. Просто на Никиту вновь обрушился водопад воспоминаний, однако связи с реальностью он при этом не терял и с Сыном Земли или с каким-нибудь многохвостым козлотуром из параллельного измерения себя не идентифицировал. Через дюжину ударов сердца приступ миновал, и Селин шумно выдохнул. Да, он не отключился, не свалился пыльным мешком на пол, но ощущения во время атаки его разума чужими воспоминаниями не назовешь приятными: Никита будто просмотрел отрывки кинофильма, снятого в формате 3D, в изрядном подпитии. А сейчас резко протрезвел.

"Фильм" явно относился к категории "элитарное авторское кино" – Тарковский, Муратова и их эпигоны отдыхают – и демонстрировался обрывочно и в ускоренном режиме. Однако и того, что Никита сумел "зацепить" и воспринять, хватило для однозначного вывода: "кино" ему не нравится. Совсем не нравится. И качество съемки, и, главное, содержание.

Несмотря на произошедшее несколько часов назад слияние с разумом Чужого, в его беспорядочных воспоминаниях Селин разбирался еще не до конца, многого не мог понять, но энциклопедических познаний культуры и языка Детей Земли ему и не требовалось. Никита освоился с воспоминаниями ныне покойного господина Алниора в достаточной степени, чтобы после "просмотра авторского кино" уразуметь: человечество ждет страшная катастрофа. И вызовут катастрофу его новые "знакомые"…

Тишина. Она пропитывала собой пространство огромной пещеры, и даже мягкий шелест стекающей с каменных стен и исчезающей в земных недрах воды не нарушал ее, а лишь оттенял. Тишина царила всюду: она таилась темных углах, купалась в теплых солнечных лучах, проникающих в пещеру сквозь узкое отверстие в верхней части свода, стелилась болотным туманом по ослепительно-зеленой траве. По траве…

Вместо холодных сталактитов на базальтовом полу расстилался мягкий травяной ковер, из которого, словно в подтверждение нелепого высказывания о том, что и на камнях растут деревья, вздымались к сводам пещеры дубы, сосны, ели и кедры. Почти настоящий лес. Небольшой кусочек чащи, которую волшебным образом запихнули в подземное царство. Почти настоящий, так как лес напоминал оранжерею. В нем не было ни буреломов, ни непроходимых зарослей, ни коварных кочек, ни ям. Ни пожухлых опавших листьев, ни засохших веток. Между дубов и елей не бегали лисы и зайцы, не сновали в кустах мелкие грызуны, не ползали по листьям жуки и мухи, не порхали над полянами бабочки, не летали птицы. Зверьем и насекомыми здесь и не пахло. Только ровный изумрудный ковер травы и аккуратные ряды деревьев.

И тишина.

Всеобъемлющая тишина.

Недаром это место Дети Земли называли Тихой Чащей. Или Гротом Уединения…

Уединение Первого Сына нарушило появление Эолана. Он вошел в Грот, наклонил голову и замер в двух шагах от кряжистого дуба, под которым стоял носитель Алмазного Венца.

Первый Сын взглядом выразил неудовольствие бесцеремонным вторжением в его Место Уединения и лишь затем разрешил старинному другу говорить.

– Лесная Ветвь в смятении. Один из Детей вернулся в Лоно Матери не по своей воле…

– Кто?

– Алниор из Ищущих.

– Лучший Незримый.

– Да, лучший.

Носитель Алмазного Венца прикрыл глаза и сложил пальцы в жесте скорби:

– Где?

– В поселении хомусов. В том поселении, где жил любознательный хомус, узнавший о существовании Ветвей под сенью…

Взмахом кисти Первый Сын оборвал собеседника, что свидетельствовало о высочайшем раздражении, и задал новый вопрос:

– Как?

– Он использовал Дар последнего вдоха.

– Что?!

Яростный возглас венценосца смерчем пронесся по рукотворному лесу, пригнул траву к земле, заставил испуганно трепетать листья на ветвях могучих деревьях и эхом расплескался по каменным сводам пещеры.

Такого бурного проявления эмоций со стороны Первого Сына Эолан еще не видел. Никогда. Впрочем, вспышка ярости была кратковременной и быстро миновала. Листья замерли, трава расправилась, эхо растворилось в привычной тишине Грота.

– Что заставило Алниора применить Дар последнего вдоха?- в голосе венценосца прорезались металлические нотки, от которых Эолан едва не поежился. Слово жалкая зверушка – хомус.

– Лесная Ветвь не ведает.

– А что ведает Лесная ветвь?

Несмотря на полное соответствие слов Первого Сына принятому канону общения, в прозвучавшем вопросе Эолан отчетливо услышал сарказм. Поэтому он приступил к подробному докладу.

– Алниор вместе с Талилом из Видящих исполнял повеление Алмазного Трона – искал хомуса, способного извлечь информацию из пластин и счетных машин. Хомусы называют их дисками и компьютерами. Пользоваться ими может любая зверушка, но часто их хитроумные устройства специально защищены от интереса посторонних, и для получения доступа к информации требуется знание определенного набора цифр или знаков. Его называют паролем. Без знания этого пароля извлечь информацию из устройства способен лишь специально обученный хомус. Именно такого хомуса и искала Лесная Ветвь.

Записи и устройства возвращенного в Лоно своего собрата забрали наделенные Силой – ашеры, поэтому Алниор и Талил наблюдали за их жилищами. За теми, куда доставлены записи и устройства. Когда Лесная Ветвь ощутила призыв Дара последнего вдоха, Алниор наблюдал за жилищем одного из ашеров.

– Наблюдал?

– Должен был наблюдать. Алниор обратился к Дару последнего вдоха в месте, удаленном от жилища ашера. Удаленном на четверть полного морского взора.

Эолан умолк, исчерпав запас слов для доклада. Первый Сын также не спешил размыкать уста. Воспользовавшись предоставленным шансом, из темных углов пещеры выползли плотные сгустки тишины и заполонили собой пространство Грота Уединения.

Когда носитель Алмазного Венца вновь заговорил, в его голосе уже не звенел металл:

– Для призыва Дара последнего вздоха нужны причины. Веские причины.

Эолан сплел пальцы в жесте согласия и почтения.

– Да. Для применения Дара требуются решимость и отчаяние. Чтобы решиться на такой шаг Алниор должен был уже ступить на путь в Лоно и видеть, что спасения нет. Это возмездие за собственную гибель… или способ устранения угрозы существования Детей под сенью Алмазного Трона.

– Кто способен вернуть в Лоно Матери опытного Ищущего из Лесной Ветви?

– Наследники гвархов. Возможно, наиболее могущественные из наделенных Силой – ашеров.

– Тот, кто оправил Алниора на путь в Лоно Матери, прекратил существование?

Собеседник венценосца низко склонился в знак принятия вины и покорности:

– Неизвестно. После призыва Дара последнего вдоха следов не остается. Только вкусившая силу огня почва.

Первый Сын дождался момента, когда его старинный друг перестанет демонстрировать принятие вины и покорность и примет позу Внимания и Повиновения, и произнес:

– Если виновный в возвращении в Лоно Матери Ищущего Алниора не погиб, его следует найти и покарать. Пусть этим займется Лесная Ветвь.- Носящий Алмазный Венец сделал паузу, подарив беседе возможность сделать пару глотков тишины, и повелел:

– Подготовку к Обновлению необходимо ускорить.