Детская площадка

Кожаный поводок тянулся от руки Кэролайн Кларк к её маленькому сыну. Её прищуренные глаза остановились на сыне Донни, который сидел недалеко от неё, вяло покачиваясь на качелях. Его гладкое, бледное лицо было равнодушным, без каких-либо заметных эмоций.

Кэролайн обхватила свободную руку ладонью, защищая сигарету от капель дождя. Теплота, поднимающаяся к её пальцам, была приятной в нехарактерно холодный вечер. Она сделала быструю, но глубокую затяжку и изо всех сил старалась, чтобы табак оставался сухим.

Рок Стэнли наблюдал за ними у входа в парк. Глубокие морщины, протянувшиеся над его гигантской головой, придавали его седому виду озадаченный взгляд. Капли падали с такой скоростью, что любой здравомыслящий родитель направился бы к своей машине. Тем не менее, там, со своим крошечным мальчиком, Кэролайн оставалась.

В каком-то смысле Рок почувствовал некоторое облегчение при виде этого зрелища. Пока он искал родителя как минимум с двумя детьми, найти ещё одного участника было бы лучше, чем ничего. Он был рад, что решил проверить детские площадки в такой тоскливый день. Удивительно, но невероятная игра могла окупиться.

Рок сжал в большой руке брошюру с надписью: "ПОМОЩЬ СЕРДЦАМ". В ней была представлена ​​различная информация о благотворительной организации, которая помогала малоимущим детям получить доступ к современному оборудованию для игровых площадок. В ней также была область с линиями разреза, которые окружали единственный билет для семейного входа, вклеенный в последнюю страницу.

Не желая, чтобы тот промок, он сунул информационный материал обратно в карман. Он всегда ненавидел приближаться к людям. Его высокий рост и массивное телосложение всегда, казалось, пугали их. Кроме того, его социальная неприспособленность была препятствием. У Рока не было опыта, который не могла компенсировать никакая практика. Несмотря на многочисленные недостатки, мотивация, ожидавшая его дома, временами превращала его в чудотворца. Он надеялся, что сможет снова пройти через это, как и раньше. Но было кое-что ещё, что всё ещё было в его мыслях, помимо обеспечения бронирования.

"Он не гребаный пёс, - подумал Рок. - Почему он на поводке?"

Рок прищурил глаза. Чем больше он сосредотачивался на детской привязи, прикрепленной к спине ребёнка, тем больше это беспокоило его. По его мнению, это было физическое проявление самого ограничения. Один только вид такого властного инструмента наполнял его гневом. Когда дождь барабанил по выцветшей плоской кепке Рока, он стиснул зубы.

Мальчик выглядел достаточно взрослым, чтобы самому ходить в школу. Он не нуждался в том, чтобы тяжесть такого гнетущего изобретения тянула его вниз, вытягивая из его души желание исследовать и свободно бродить. Рок ожидал, что такая грубая штуковина может мутировать дух ребёнка в нечто более предсказательное и роботизированное.

Он знал это слишком хорошо.

Пока Рок смотрел, как мальчик сидит на качелях, он уже был на полпути к ним. Большинство детей на его месте раскачивались бы взад-вперёд, проверяя пределы и высоты, на которые они могли бы подняться, исследуя ускорение с юношеской энергией до грани опасных скоростей.

Донни выглядел мёртвым.

Это было так, как будто его мать качала крошечный труп под ливнем.

Это вызвало отвращение у Рока. Он не знал, сможет ли он смотреть это дальше. Но как только он решил сделать шаг к ним, темп Донни изменился.

Кэролайн сделала последнюю мощную затяжку своей сигареты, прежде чем сильно толкнуть Донни в позвоночник. Сила толкнула его вверх и заставила раскачиваться.

- Тебе тоже нужно поработать! - выругалась Кэролайн. - Я не могу делать всё за тебя! Двигай ногами вперёд!

Делая, как ему сказали, молодой Донни набрал скорость. Кэролайн отступила в сторону, гарантируя, что он может раскачиваться назад и набирать высоту. Она продолжала толкать его, и с каждым завершённым движением поводок тянулся всё дальше и дальше.

Рок смотрел с дискомфортом и гневом, заражающим его грудь. Сцену было трудно принять.

Затем, внезапно, когда Донни достиг вершины своего движения вперёд, Кэролайн яростно дёрнула поводок назад.

Сила преднамеренно несвоевременного рывка заставила ничего не подозревающего мальчика перевернуться назад. Рывок был достаточно сильным, чтобы повернуть его тело на пол-оборота. После четырёхфутового падения Донни приземлился головой на грязный песок. Тошнотворный стук его тела, ударившегося о вонючие пляжные крошки, очень тревожил. Рок мог слышать это с того места, где стоял. Он съёжился.

Его глаза вспыхнули. Всё было слишком знакомо.

- Вставай! - Кэролайн закричала. - Ты должен держаться! Разве я не говорила тебе, блять, держись?!

Когда упавший мальчик скатился со спины и сел, Рок увидел массу мокрого песка, спутавшего его волосы и прилипшего к лицу. Он начинал понимать, почему она взяла своего ребёнка на детскую площадку под проливным дождём.

Шквал порочных образов заполнил голову Рока. Он никогда не испытывал такого сильного желания причинить кому-то боль. Причинение насилия обычно не приходило ему в голову, но он не мог контролировать психологические толчки.

Ужасные вещи, которые он мог бы сделать при правильном стечении обстоятельств, казались бесконечными. Но какими бы привлекательными ни были ужасные идеи, Рок понимал, что они невозможны. Тот мрачный день был не о нём.

Такого дня никогда не было.

Жизнь и отношения между Роком и парой незнакомцев, которых он изучал, были гораздо сложнее, чем такая простая идея.

- Очистись, сейчас же! - кричала Кэролайн.

Она ударила Донни по затылку. Сила удара была настолько велика, что песок слетел с волос мальчика. Рок отвёл взгляд. Он не мог больше на это смотреть. Вместо этого он сосредоточился на том, чтобы прервать сцену.

Подойдя к качелям, он достал брошюру из кармана.

- Значит, он просто дал его тебе? - спросил Том Гримли.

Он оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на жену. Молли улыбалась.

- Я не могу в это поверить! - ответила Молли. - Ну, за последние несколько лет Макомбер стал полным дерьмом. Мне пришлось выуживать из песка битое стекло, когда я в последний раз брала детей на площадку. Я даже не хотела приводить их снова, но они любят это место. Качели тоже все сломаны. Я думаю, что за площадкой в лесу живёт пара наркоманов. Может, поэтому она там? Бросить кость семьям, которым приходится использовать этот печальный предлог для детской площадки. Во всяком случае, так кажется.

- Да, возможно.

- Кого волнует, почему он дал его мне? Я имею в виду, это место выглядит потрясающе! И три тысячи долларов только за то, чтобы наши дети несколько часов опробовали ультрасовременную игровую площадку? Детям тоже будет приятно! Это не проблема! Клянусь, когда он объяснил это, я почувствовала себя, как Чарли, нашедший золотой билет.

Отбросив свои чёрные волосы в сторону, Молли посмотрела на билет, вложенный в яркую брошюру, не в силах сдержать своё волнение. Игровые площадки, выделенные на различных снимках в брошюре, были не чем иным, как волнующими - высокие извилистые горки; прочные качели; чистая песочница; удобные лестницы; разноцветная карусель; батут с бассейном для мячей; и массивная полоса турников разной высоты была лишь некоторыми из заманчивых достопримечательностей.

Территория вокруг игрушек для детей из брошюры была заполнена тем, что выглядело как самый мягкий песок, и окружена самой зелёной травой. Это было пространство чистого великолепия, зрелище, от которого забилось бы сердце любого ребёнка.

Молли даже не собиралась играть, но она едва сдерживала себя. Её рвение было в основном бескорыстным - она хотела лучшего для своих детей. Но в то же время деньги были как подливка. Подливка была такой густой, что могла их утопить.

Гримли были бы счастливы утонуть в ней.

Хотя их банковские счета были меньше, чем хотелось бы, выплата была не единственной причиной, по которой Молли хотела отправиться в путешествие. Показывать её маленьким адским отродьям хорошее время всегда было главным приоритетом. Найти способы повеселиться, несмотря на их фиаско, было вызовом, который она приветствовала.

Гримли никогда не были богатыми, но последние несколько лет жили в относительном комфорте. Однако их посредственность в содержании внезапно исчезла несколько месяцев назад, когда Том потерял работу на кораблестроительной верфи.

Потеря работы была вне контроля Тома. Сокращения компании произошли из-за скандала с фиксированными ценами на уровне высшего руководства. Акции их компании резко упали. Даже сейчас выживание компании не было гарантировано, особенно учитывая общественное возмущение.

Компания быстро навела порядок на уровне руководства, но отголоски скандала почувствовали и маленькие люди. Том всё ещё задавался вопросом, было ли лучше, если бы он был вынужден двигаться дальше? В любом случае, в результате его исхода с деньгами стало туго, как никогда.

- Просто… - начал Том.

- Что? - спросила Молли.

- Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

- Я бы сказала то же самое, если бы этот гонорар в тысячу долларов не лежал сейчас на нашем банковском счёте. Но ты видел баланс. Я чертовски хорошо знаю, что ты это видел.

- Но разве это тоже не странно? Я имею в виду, кто просто даёт кому-то тысячу грёбаных долларов за развлечение на детской площадке?

- Ладно, милый, ты знаешь не хуже меня, что нам чертовски повезло.

- Да, но то, что ты выигрываешь в лотерею, не означает, что ты будешь выигрывать каждый раз, когда играешь.

- До сих пор трудно поверить. Ну, надеюсь, это дойдёт до нас, когда мы будем ещё на штуку ближе к мечте, и дети будут отлично проводить время.

Том наморщил лоб в глубоких раздумьях. Это был не первый раз, когда он обсуждал это с Молли.

- Да, - сказал он. - Я полагаю, ты права.

- Слава Богу! Я уже начала думать, что ты больше не хочешь ехать.

- Не волнуйся. Всё, что ты сказала, имеет смысл. Я знаю, что иногда склонен немного обдумывать.

- Немного? - Молли в шутку закатила глаза и вернулась к брошюре.

Том снова обрёл улыбку. Он понимал, что временами бывает занудой, но думал, что это уравновешивает их отношения. Молли была гораздо более смелой и спонтанной, в отличие от его сдержанного подхода.

- О, смотри, - сказала Молли. - Тут что-то ещё! Я даже не видела эту часть раньше.

Она коснулась своим тонким пальцем текста на последней странице и нажала на надпись под заголовком "НАША ЦЕЛЬ".

- Джеральдин Борден намеревается построить одну современную игровую площадку в 1995 году где-то в районе Новой Англии. После рассмотрения потенциальных кандидатов будет выбран менее благополучный регион, а большое игровое пространство будет преподнесено в качестве подарка городу выбранного представителя и счастливчикам, проживающим в нём.

Молли завизжала от восторга.

- Вот почему они не хотели, чтобы мы говорили об этом! Это… Это какая-то суперэксклюзивная вещь! Боже мой, представь, если бы нас выбрали? Если они построят его в следующем году прямо в Потакете?! Мы готовы!

- Расслабься. Как всегда это делаешь, - ответил Том, и в его речи отягощался меланхоличный оттенок.

- В смысле?

- Независимо от того, каковы шансы, ты всегда думаешь, что с тобой случится самое лучшее.

- Ну, ты случился со мной, не так ли?

Том молчал.

- Не так ли? - она настаивала.

Она пощекотала его бок и мило улыбнулась. Молли почувствовала, как Том дёрнулся, и прищурилась. Она наклонилась к его щетинистой щеке и чмокнула его в лицо.

Том издал смешок.

- Ты всегда была чаровницей.

- А ты сладким, как клубничный бисквит.

Появился дорожный знак номер тринадцать, и Том по сигналу щёлкнул указателем поворота. Его рука упала на загорелое бедро Молли, и он дважды сжал его.

- Мы почти добрались, - взволнованно хихикнула Молли, положив свои руки на руки Тома. - Дети будут так удивлены, когда мы туда приедем.

Молли радостно смотрела в пассажирское окно на прекрасное солнечное небо. Том взглянул на брошюру в её руке, снова ломая голову.

- Джеральдин Борден? - спросил он. - Где я уже слышал это имя?

- Ну, она явно какая-то государственная меценатка. Я не удивлюсь, если ты о ней слышал.

- Я думал, ты сказала, что это был парень, который разговаривал с тобой в парке. Не так ли?

- Да, он был большим парнем. Сначала я подумала, что он может быть проблемой, но как только он начал говорить, я поняла, что он просто нежный великан. Он сказал, что является представителем благотворительной организации. Он был очень робким, особенно для человека его роста. Но я рада, что он наконец набрался смелости, чтобы вручить мне это. Это вполне может изменить нашу жизнь.

Том закатил глаза и фыркнул, словно говоря: "Ну вот, опять".

Молли с ухмылкой заметила его комическую манерность.

- Что? - спросила Молли. - Во всяком случае, на один день.

Грег Мэтьюз вырулил Dodge Caravan на чёрную смолистую подъездную дорожку и остановился у массивного клёна. Он перевёл взгляд с пассажирского сиденья на своего сына Кипа. Грег протянул руку за спину и поднял бейсбольную перчатку цвета красной глины. Он ударил ей Кипа в живот.

Перчатка выглядела безупречно и сияла, как часть экипировки, которую можно увидеть в Мировой серии Малой лиги.

- Она уже смазана для тебя, - сказал Грег, - но ты должен её обкатать. Можешь начать сегодня.

На лице Кипа было такое выражение, словно если бы он мог использовать свой рот, чтобы издать звук моторной лодки, он бы это сделал. Вместо этого он без особого энтузиазма поблагодарил отца.

Грег громко и ясно читал язык его тела.

- Что, чёрт возьми, с тобой? - спросил Грег своего сына. - Я не только покупаю для тебя первоклассное оборудование, но и трачу всё своё свободное время на твоё обучение, и это всё, что ты можешь сказать?

- Что? Я сказал спасибо.

- Ты так сказал, как будто я насрал в твою кашу.

Кип попытался подавить смешок. Он никогда раньше не слышал, чтобы его отец пользовался этим. Грег ударил ладонью по приборной панели. Громкий хлопок застал Кипа врасплох. У него сразу затряслись руки.

- Я не шучу, Кип! Я полагал, что ты уже понял, что это серьёзное дело! Хочешь стать профессионалом или торчать здесь всю оставшуюся жизнь, играя за гроши?

- Я хочу стать профессионалом.

Кип произносил эти слова так, будто читал религиозный стих, вбитый в его мозг. Он был приучен подчиняться, побеждать.

- Ну, и почему бы тебе, блять, не вести себя так? - спросил Грег, поднимая коричневую бутылку Budweiser с подстаканника.

Он сделал большой глоток, допил содержимое и бросил пустую бутылку на заднее сиденье к остальным. Полые бутылки лязгнули, когда стекло ударилось о стекло - за время их поездки он уже разбил несколько.

- Знаешь, - сказал Грег, - когда я был в твоём возрасте, я бы отдал свой левый орех, чтобы у меня был отец, которому не плевать на то, чем я занимаюсь. Когда я закончил среднюю школу, у меня были предложения от некоторых из лучших резервных команд страны, а также предложения о стипендиях для участия в студенческом футболе и баскетболе. Я был чёртовым вундеркиндом! Грёбаный спортсмен по трём видам спорта!

Кип ненавидел, как кричал его отец, когда он слишком много выпивал. Было неловко и страшно одновременно.

Грег продолжал:

- Ты думаешь, этот хуесос когда-нибудь говорил мне "молодец"? Думаешь, он когда-нибудь подсказывал мне что-нибудь по пути? Если бы ты это делал, ты был бы неправ. И если бы не перелом колена в Бостонском колледже, это не имело бы значения. У него не было бы выбора. Моё лицо было бы по всем телевизорам.

Страстная речь была той, в которой отец Кипа много практиковался. Он продекламировал её, как обычный человек, слова своей любимой песни. Это была одержимость. Кип никогда не встречался со своим дедушкой - он умер ещё до его рождения, - но по тому, как говорил его отец, Кип представлял его настоящим сукиным сыном.

- Итак, ты должен быть благодарен мне за то, что я за тебя, - сказал Грег. - Я мог бы гулять со своими приятелями, пить пиво. Я мог бы делать так много вещей, которые мне действительно нравятся. Но вместо этого я провожу это время с тобой. Пытаюсь научить тебя качествам, которые однажды сделают тебя миллионером. Но ты же не оставишь своего отца в тени, как только доберёшься до этого, правда, малыш?

Грег хлопнул Кипа по плечу, пытаясь немного развеселить мальчика.

- Конечно нет, папа.

- Вот это мой мальчик. Доказательство перед глазами. Просто посмотри на своего брата, Си-Джея. Послушай меня, и ты скоро станешь таким же, как он.

Кип не ответил, но посмотрел в остекленевшие глаза отца и кивнул, улыбаясь. Ухмылка была настолько театральной, что могла бы принести "Оскар".

- Ладно, малыш, давай тогда к делу.

Грег выпрыгнул из фургона, открыл заднюю дверь, залез внутрь и достал чёрно-зелёную металлическую бейсбольную биту "Истон". На ней были потёртости, комплименты двум грязным бейсбольным мячам, которые он отбил с ней.

Звук, похожий на скрежет ножа о каменный круг, внезапно вторгся в ухо Грега. Пиво, текшее в его организме, заставляло его реагировать медленно, но как только Кип вышел из машины, он посмотрел на бордюр.

В поле его зрения попал старший сын Грега, Бобби. На его жёлтом скейтборде был отпечатан массивный дракон в китайском стиле. Он скользил боком в положении 50/50. Импульса, который он набрал перед своим трюком Олли, было достаточно, чтобы впечатляюще сбить его с оставшейся части уличного бордюра.

Бобби спрыгнул с доски, добравшись до подъездной дорожки, и сильно ударил ногой по задней части скейтборда. Дерево подпрыгнуло к нему, и он схватился за переднюю ось, как будто это было его второй сущностью.

Грег, похоже, не находил подвиг Бобби впечатляющим. Его равнодушное выражение лица сморщилось во взгляде, который был более сердитым, чем что-либо ещё.

Бобби уже видел этот взгляд раньше. Казалось, в эти дни это был единственный взгляд, который он видел от своего старика. Бобби обычно не был таким мягким и приветливым с другими, но для своего отца он делал всё возможное, чтобы оставаться на хорошей стороне.

- Доброе утро, папа, - сказал Бобби.

Он заставил себя улыбнуться, но нервозность исказила его улыбку.

Грег сузил на нём глаза.

- Ты уверен?

- Уверен… На улице довольно мило, я думаю.

- Хороший день для бейсбола. Хотя ты ничего не знаешь об этом дерьме, - сказал Грег, качая головой в сторону биты в руке сына.

- Ага.

Грег подошёл к Кипу, который молча смотрел.

- Видишь ли, Кип, - сказал Грег, - если ты зациклишься на чём-то вроде этой ерунды X-Games, о которой постоянно болтает твой брат, ты в конце концов разоришься.

- В следующем году они превратят это в спорт, папа. Например, легальные соревнования…

- Мне плевать, что ты говоришь. Ни велосипед, ни скейтборд, ни роликовые коньки, где бы ты их ни использовал, никогда не оплатят счета. Это факт. Никто не скажет мне иначе. Если тебе есть, что сказать по этому поводу, просто не говори. Ты знаешь, как Nike говорит? Просто сделай это! Ну, для тебя это звучит: просто не делай этого! Потому что я не хочу это слышать. Понял?

Лицо Бобби приобрело более глубокий оттенок красного, выходя за пределы нормального диапазона, который, когда он был большим ребёнком, проявлялся, когда он катался на скейтборде.

- Ты непробиваемый и чертовски глупый? - спросил Грег своего старшего сына. - Я сказал, ты понял?

Бобби кивнул своим пылающим лицом. В его глазах отразилась личная боль от разочарования.

- Что ж, - сказал его отец, - ты должен извинить нас. У нас с твоим братом есть над чем поработать.

Грег подошёл к воротам, ведущим на задний двор. Кип остался на месте, глядя на старшего брата, и одними губами произнёс:

- Не слушай его.

Когда ворота открылись, Грег прижал пальцы к нижней губе. Его громкий, противный свист разорвал воздух.

- Вперёд! - приказал Грег.

Во взглядах, которыми обменялись Кип и Бобби, не было ни капли неприязни. Каждый из них был во власти одного и того же ворчливого стража. Кип не знал, почему его отец был таким, каким он был, и Бобби тоже. Они оба только что получили дерьмовый душ.

Но они были не единственными.

Таня положила бумагу на столешницу и подтолкнула к матери, её глаза были как у щенка, только что забравшегося в мусорное ведро. Она не сделала ничего плохого, но волновалась. Таня уже несколько дней боялась разговора, который у них был недавно.

Документ перед ней не только удерживал чернила на странице, но и её сердце.

- Шестьдесят долларов? Ты с ума сошла? - спросила Лейси с выражением отвращения на лице. - Ты думаешь, мы богатые или что-то в этом роде?

- Это был единственный, который я смогла найти, - умоляла Таня. - Я проверила телефонную книгу и все возможные варианты. Я… я даже написала им и рассказала о нашем положении. Обычно цена составляет сто, но для нас сказали…

- Сто долларов?!

Симпатичная белокурая головка Лейси быстро напряглась, словно в любой момент она могла сорваться с её плеч, как ракета.

Агония, выгравированная на лице Тани, была как в фильме ужасов. Горячая реакция её матери была эквивалентна тому, что она вырвала своё крошечное сердце и тысячу раз ударила им об стол.

Тонкая нижняя губа Тани сморщилась внутрь, как трёхлистный клевер. Четыре листа никогда бы не достались такому несчастному ребёнку.

- Но я люблю плавать, мама. Я знаю, что могу заставить тебя и даже папу гордиться мной. Мне просто нужен шанс. Пожалуйста.

Лейси обдумывала эту идею.

- Я знаю, что когда бассейн в YMCA закрылся, это разбило тебе сердце, но, может быть, в конце концов он снова откроется? Членство в YMCA было доступным. Но такой продвинутый класс - это уже слишком. Ты хоть представляешь, сколько на это можно купить макарон с фаршем?

На этот раз Таня умоляла её глазами, печаль и разочарование создавали тёмный занавес.

- Пожалуйста, мама, - прошептала она.

- Извини, но я просто не думаю, что это того стоит.

Большая слеза упала на ресницы Тани и скатилась по её лицу.

- Давай, - сказала Лейси. - Не плачь, дорогая. Я тоже не могла делать всё, что хотела, в твоём возрасте. Ты знаешь, что это правильно?

Таня посмотрела на стол.

Лейси вернула бумагу дочери.

- Слушай, через несколько лет ты всё равно обо всём этом забудешь. Ты будешь занята мыслями о мальчиках и поиском своей красоты, как я делала с твоим папой. Может быть, пройдёт ещё пара лет, и мы сможем позволить себе новый наряд группы поддержки для тебя. Если нет, ты всегда можешь использовать мои старые.

- Я ненавижу черлидинг! - Таня заплакала.

- Но ты никогда не пробовала.

- Я знаю, что это. Я хочу плавать!

Таня скрестила руки.

- Слушай, не сердись на меня, - сказала её мать.

- Мне жаль. Я просто… я просто очень, очень, очень, очень хочу делать это. Когда я хоть раз просила тебя или папу о чём-нибудь?

Таня хотела спросить, почему Кип и Си-Джей должны делать то, что хотят, а она не может, но знала, что это будет несправедливо. Движущей силой экстремального фанатизма бейсбола в этом доме были не её братья. Это всё был папа.

- Черлидерш девочек гораздо больше, чем пловчих, - сказала Лейси.

- Мама…

Рыданий Тани было недостаточно, чтобы убедить её мать. Она вытерла слезу со щеки и сделала то, что у неё получалось лучше всего: проанализировала ситуацию.

Будучи отличницей, она была достаточно проницательна, чтобы понять, что её подход был нестандартным. Не по годам выросшая, Таня заставила себя отключить эмоциональные аспекты всего, к чему стремилась. Она глубоко вздохнула и пересмотрела сценарий, а затем подготовила свою отточенную тактику.

Было очевидно - она спрашивала не того человека.

- Хорошо, - сказала Таня. - Я уважаю твоё мнение, но не могла бы ты спросить и папу? Я просто хочу, чтобы он знал, как много это значит для меня, даже если мы не можем себе этого позволить.

Таня слишком хорошо знала личность своего отца. Она знала, что он будет рассматривать плавание как соревновательный вид спорта, а черлидинг - не более чем второстепенное развлечение. Несмотря на то, что соревнования по черлидингу проводились, это определённо не было спортом. С точки зрения Тани, это был просто способ хорошеньких девушек покрасоваться.

Поскольку победа была практически заложена в ДНК её отца, Таня решила, что её последний шанс научиться плавать жил и умер с его мнением.

Лейси посмотрела на дочь и не могла не улыбнуться. Хотя ей не нравилось, как Таня продолжала сопротивляться, она была впечатлена тем, насколько красноречиво она сформулировала свой вопрос. Таня проявила методичную грацию и добросердечный ум, которые не смогли найти ни один из её родителей. Как будто вся приличная генетика перескочила через поколение с обеих сторон.

- Хорошо, дорогая, - сказала Лейси. - Я расскажу об этом твоему отцу. Только не надейся.

- Спасибо. О, и я собиралась приготовить для тебя сюрприз, но я могу сделать это прямо сейчас.

Таня полезла под стол, достала из кармана что-то маленькое и поставила квадратную коробочку с узором под зебру на стол перед Лейси. Ярко-розовая надпись на коробке гласила: Аксессуары Fantasia.

- Что это? - спросила Лейси.

- Это должен был быть подарок в благодарность за то, что ты позволила мне присоединиться к команде по плаванию.

Лейси потянула коробку к себе и схватилась за верхнюю часть.

- Но даже если я не попаду в команду, я всё равно хочу, чтобы она была у тебя, - объяснила Таня.

Таня понимала, что всё может сложиться не в её пользу. Она заранее приобрела подарок, чтобы подмазать маму, как могла.

Когда с коробки сняли крышку, глаза Лейси расширились.

- Боже мой, мне это нравится!

В то время как Лейси была искренне очарована, некоторое замешательство возникло через несколько секунд после её первоначального заявления.

- Что это такое?

Круглый браслет с узором под зебру несколько раз заходил внутрь себя. Лейси вытащила подарок из коробки и поднесла его к своему лицу.

- Это браслет-защёлка! - сказала Таня. - Да ладно, мама, они повсюду, - она выхватила браслет из рук матери и поправила его. - Ты разглаживаешь их вот так, прежде чем использовать.

- Подожди секунду, браслет-защёлка? Разве это не те вещи, которые были отозваны за то, что они резали людей?

Таня опустила браслет на запястье матери и смотрела, как он обвивает его. Зебра и ярко-розовый дизайн подходили ей как влитые.

- Ну, ты же в порядке, не так ли? - спросила Таня.

Глаза Лейси снова расширились.

- Ты с ума сошла?!

- Мама, всё хорошо. Эта история - просто городская легенда. Тебе не кажется, что если бы они действительно причинили кому-то вред, их бы больше не продавали?

Это был не первый раз, когда Лейси чувствовала себя не в своей лиге, обмениваясь диалогами с дочерью. То, что она сказала, имело смысл. Кроме того, звук и ощущение щёлкающего браслета, обвивающего её запястье, как нежная змея, были настолько приятными, что она не могла не снять браслет и снова не распрямить его.

Но пока она это делала, Лейси также взглянула на свои часы.

- Чёрт! Нам нужно идти! Иначе мы опоздаем!

Щёлк!

Лейси снова быстро стукнула браслетом по запястью и позволила ему обвиться вокруг него.

- Мне нужно, чтобы ты поднялась наверх и привела своих братьев. Скажи им, чтобы немедленно спускались.

- Хорошо, но ты обещаешь, верно?

- Обещаю что?

- Обещаешь, что спросишь папу о занятиях по плаванию?

Лейси ухмыльнулась и оглянулась на свой модный новый аксессуар.

- Думаю, это меньшее, что я могу для тебя сделать.

Взволнованный взгляд Си-Джея упал на красочные чернильные страницы его комикса с абсолютным обожанием. Грудь и лицо Дикого Дракона были довольно хорошо изрезаны после его битвы с человеком-крысой, но Си-Джей увидел в этом красоту.

Большинство комиксов Marvel и DC с их красивой графикой и детскими супергероями не подходили ему. Си-Джей предпочитал Image Comics. Они никогда не скупились на кровь и ломали все границы. Хотя ему едва исполнилось двенадцать лет, он уже пристрастился к контенту для взрослых. К счастью, его родители считали комиксы детским развлечением. Если бы они действительно нашли время, чтобы просмотреть один и увидели окровавленные бензопилы, сиськи и кишки, они могли бы быть вынуждены изменить своё мнение.

Огромная стопка комиксов, которая лежала у его постели, включала множество выпусков "Дикого дракона", "Спауна", "Макса", различные переиздания старых комиксов ЕС и "Черепашки-ниндзя" Кевина Истмана.

Комиксы были его окном в другое место. Они позволяли ему избежать давления, с которым он сталкивался ежедневно и непременно. Он видел в них будущее, место и время мира. Его любимым занятием было слушать свой плеер и растворяться в иллюстрациях и мрачных историях. Единственная проблема заключалась в том, что Си-Джей не был тем, кто решал, как использовать своё время.

Выскочила кнопка воспроизведения, на мгновение прервав резню Дикого Дракона. Он вытащил кассету - "Чёрное воскресенье Сайпресс-Хилл" - и перевернул её на другую сторону. Но прежде, чем он успел нажать кнопку воспроизведения и снова погрузиться в кровавую и стоунерную лирику, из открытого окна донёсся голос его отца.

- Если ты хочешь раскрыть свой потенциал, тебе нужно тренироваться больше, чем пару часов! Это уже две ошибки! А теперь беги туда и не говори мне ни слова!

Си-Джей тихо снял наушники и встал у окна. Он подкрался вперёд и выглянул из-за угла. На заднем дворе пыхтел и корячился его младший брат Кип.

- Но почему Си-Джей и Бобби не должны быть здесь? - Кип заскулил их отцу. - Это несправедливо.

- Ага, у меня для тебя новость, малыш: жизнь вообще несправедлива, - Грег перемалывал биту, разминая запястье. - Бобби здесь нет, потому что он тупица. Дерьмовый спортсмен. Что бы он ни говорил, этот грёбаный скейтборд бесполезен. Это хобби. Это не спорт. А Си-Джей получает три часа на отдых по выходным. Может быть, когда-нибудь ты тоже это сделаешь, если, ради всего святого, научишься играть простым наземным мячом. Если ты хочешь получить то же, что и он, тогда ты будешь играть так же хорошо, как и он. Это так просто.

Кип в отчаянии хлопнул своей новой бейсбольной перчаткой по ноге и попятился к забору. Его отец ударил по мячу в его сторону в приличном темпе, и Кип зачерпнул мяч.

- Или я могу стать тупицей, как Бобби, верно? - спросил Кип.

Он бросил мяч обратно в сторону отца.

Си-Джей на мгновение улыбнулся, но его улыбка быстро исчезла. Его младший брат был умён, но Си-Джей понял жалкую правду, стоящую за этим вопросом. Он знал, что, независимо от того, так же хорошо Кип играет в бейсбол, как и он, папа всё равно будет на него наезжать. Кип не будет тусоваться с друзьями, читать комиксы или думать о девушках. Он будет ограничен их скромным задним двором, принося мячи, как собака. И не потому, что хотел, а потому, что должен был, чтобы папа чувствовал себя немного ближе к достижению успеха на поле, которого он никогда не добивался для себя.

- Хорошая попытка, но я тот, кто видит таланты, - сказал Грег Кипу.

Он отбил мягкую подачу Кипа с гораздо большей силой, чем в прошлый раз, и просверлил мяч своему сыну, чтобы доказать свои слова. Постоянное утверждение своего превосходства держало мальчиков в его руках.

- Ты просто неудачник, я так скажу, - продолжил Грег.

Линейный привод ударил Кипа прямо в лицо. Он едва успел поднять перчатку и не попасть под удар, но когда мяч ударил его в ладонь, по руке пробежала острая, жалящая боль.

- Ой! - Кип закричал.

Кислая мина отразилась на лице Грега.

- Да ладно, не будь бабой. Я уже говорил тебе сделать передышку? Кидай обратно!

Визуальные эффекты, разворачивающиеся перед глазами Си-Джея, были слишком знакомы.

- Профессионалы не чувствуют боли, - сказал Грег. - А теперь стряхни его и отправь обратно.

Три коротких стука отвлекли внимание Си-Джея от грустной картинки.

- Си-Джей? - спросила Таня из-за двери.

- Да?

- Можно я зайду на секунду?

Си-Джей подошёл к двери и открыл её.

Его сестра стояла перед ним, взволнованно улыбаясь. Обычно они не проводили много времени вместе из-за того, что он всё время был сосредоточен на бейсболе, правда, которая огорчала Си-Джея.

- Как дела? - спросил он.

- Ты уже готов? Мама говорит, что нам пора идти, если мы собираемся успеть на детскую площадку вовремя.

- Вот дерьмо! Я совсем забыл об этом! - Си-Джей ухмыльнулся.

Он так погрузился в спокойствие своей музыки и комиксов, что это вылетело у него из головы. Облегчение охватило его. Ему не придётся тащиться обратно на ещё одну знаменитую отцовскую вечернюю тренировку. Вместо этого он может повеселиться. Он воображал, что занятия на игровой площадке будут куда более захватывающими, чем бесконечные повторяющиеся упражнения, к которым он в противном случае был бы вынужден.

- Чёрт, - сказала его сестра, - я не знаю, как ты мог забыть, увидев эти фотографии, но сегодня именно этот день. И помни, ты обещал, что мы пойдём на качалки!

- О, мы отлично покачаемся. Я отправлю тебя прямо на Луну и обратно, - сказал Си-Джей.

У него вырвался смех. Он вспомнил последние несколько раз, когда они ходили на качалки. Он подбросил её так высоко в воздух, что её зад отлетел на несколько дюймов от сиденья, прежде чем шлёпнуться обратно.

- Нет! Никто ещё не запускал меня в воздух на пять футов! Ты доведёшь меня до сердечного приступа!

Таня мягко ударила его по руке, всё ещё сохраняя свою ухмылку.

Си-Джей знал, что Тане нравилось вести себя так, как будто она ненавидела, когда он с ней возился, но это был не тот случай. Он бы не сделал этого с ней, если бы это действительно ей не нравилось. Это была одна из тех вещей, из-за которых она кричала и расстраивалась, но тайно любила.

- Ладно, не буду, - сказал он, подмигивая.

- А если серьёзно, я с нетерпением жду возможности потусить сегодня. Я так рада, что мы можем это сделать!

- Я тоже.

- Но я очень надеюсь, что у них есть качалки. Я никогда не слышала об ультрасовременной игровой площадке, а ты? Что это вообще значит?

- Я не знаю, но у них должны быть качалки. Какая детская площадка без…

Внезапно с лестницы закричала их мать.

- Таня! Я сказала тебе позвать Си-Джея и спуститься вниз! Нам нужно идти, сейчас же! Мы не должны опаздывать! И скажи Бобби, чтобы тоже шевелил задницей!

Таня раздражённо сморщила лицо и молча передразнила мини-разглагольствования своей матери.

Улыбка появилась на лице Си-Джея. Впервые за долгое время он просто знал, что это будет хороший день. Со всем весельем, которое они планировали устроить, как этого не могло быть?

Рок Стэнли смотрел на Джеральдин Борден так, будто она была чёрной дырой, зияющим порталом тьмы, готовым поглотить его без предупреждения. Его глаза казались такими же тяжёлыми, как и тяжесть, которую он нёс на своих крепких плечах. Ужас, заключённый в его зрачках, не был чем-то новым. Страх и неуверенность были связаны с ними давным-давно.

Взгляд старой ведьмы пронзил его со скоростью и лёгкостью лазерного луча. Дискомфорт, который был передан, заставил его суетиться. Рок потянулся, снимая свою обветренную плоскую кепку, не зная, что ответить.

- Это простой вопрос, - сказала Джеральдин. - Сколько у нас должно было быть?

Рок крепко держал кепку в одной руке и оставшимися колбасными пальцами царапал растрёпанные фолликулы на макушке. Слов всё не было.

- Ответь мне, идиот! Сколько?! - старые голосовые связки Джеральдин завизжали.

- Девять? - наконец Року удалось выпалить.

Неуверенный тон Рока не источал интеллекта, а его робкий характер не соответствовал такому устрашающему виду. При росте шесть футов три дюйма и весе чуть меньше двухсот восьмидесяти фунтов ему не нужно было ни от кого терпеть дерьмо. Тем не менее, он это делал.

- Ну, будь я проклята! - сказала Джеральдин. - Он заговорил! Тогда помоги мне понять, почему ты вчера подошёл к матери-одиночке с одним ребёнком?! Кроме того, ты ждал до сих пор - за несколько часов до их прибытия - чтобы сказать это мне!

- Ты сказала, что я не должен беспокоить тебя, если…

- Ни слова больше! Ты никогда не будешь стоить ни гроша! - Джеральдин прижала руку ко рту, поправляя зубные протезы. Гнев оставил их на грани соскальзывания. - Вот почему ты никогда не станешь Борденом! Почему ты никогда не будешь достоин моего состояния! Всё, чего я когда-либо хотела, - это ещё одно достойное поколение, которое продолжится, когда меня не станет! Это действительно слишком много, чтобы просить?!

С каждым резким замечанием депрессия и тоска Рока только кипели сильнее. Он никогда не был достаточно хорош. Недостаточно хорош для своих кровных родителей и уж точно недостаточно хорош для приёмной матери. Джеральдин никогда не стеснялась дать ему понять, что он не заслужил признания. Он был изгоем, идиотом, закоренелым неудачником - необычным человеком в том смысле, что даже в присутствии других Рок Стэнли оставался один.

- Если бы мои яичники не были бесплодными, у меня был бы кто-то способный! - сказала Джеральдин. - Но вместо этого мне пришлось ждать почти два года, чтобы получить опеку над таким бесполезным, жалким оправданием, как ты! Мне дали даже не девочку! Даже когда ты был совсем ребёнком, я знала, что ты будешь дерьмом! Я не добилась бы такого успеха, - она провела пальцем по коллекции ценных вещей в потрясающей комнате, - если бы не замечала неудачников. Я видела тебя, мальчик. Я видела, как ты далёк от всего этого. Я должна была знать лучше, что ожидать от такого, как ты. Я должна была знать лучше, что не смогу как-то изменить тебя.

Она повернулась спиной к Року и посмотрела на свою картину маслом, висевшую над камином. Это было недавнее изображение, на котором были запечатлены все её морщины и огромная родинка цвета лесного ореха на её левой щеке, из которой выросли несколько чернильных волосков, которые она забыла подстричь. Яркая иллюстрация обрисовывала смешанные ненависть и отвращение, которые она питала десятилетиями, целое разочарование, застрявшее в её глазах. В то время как волосы Джеральдины, возможно, были смесью инь и ян, её душа была по-прежнему - чёрной как ночь. И в этом зловещем пространстве лежал фитиль, способный привести в движение всё, что мог сотворить её испорченный разум.

Снаружи гостиной, которая была размером почти со спортивный зал старшей школы, эхо шагов приблизилось, остановившись в дверном проёме.

Прямо за порогом в своих элегантных коричневых брюках, белой рубашке с воротником и жилете цвета ореха стоял Адольфо Фукс. Изогнутая бровь над его левым глазом указывала на некоторое беспокойство.

- Что за суета? - спросил Фукс, его немецкие корни просвечивали, когда он говорил.

Джеральдин завизжала.

- Благодаря этому чёртовому придурку, теперь их будет только восемь!

Квадратное лицо и квадратная челюсть Рока опустились ниже, когда он наклонил голову и сжал края своей плоской кепки каждой из своих громоздких рук. Его наряд был далёк от аристократических, которые носили Джеральдин и Фукс. В изношенной рубашке с длинными рукавами над локтями образовались небольшие дырочки, а кожаный ремень болтался на ниточке.

Отсутствие респектабельной одежды не было результатом финансовых ограничений. Рок просто не заслужил права на высокую моду. Судя по тому, как говорила Джеральдин, он, вероятно, никогда бы этого не сделал. Если, конечно, Рока не бросали на поиски кандидатов на игровую площадку. В этом случае у Джеральдин был особый наряд, который она разрешала ему надеть. Ни одна семья не стала бы доверять голодранцу.

- И? Разве восьми недостаточно? - спросил Фукс.

- Девять - это число детей, которые были у моей матери, - сказала Джеральдин. - И у её матери… И я просто… - она сделала паузу. Её нижняя губа дрожала, и она изо всех сил пыталась подавить её. - Я просто хотела узнать, каково это быть ею хотя бы один день. Всего день.

Немец не мог не хихикнуть.

Джеральдин нахмурилась.

- Что смешного, мистер Фукс?

- Ничего, миледи, - ответил Фукс, и веселье исчезло с его лица.

- Когда заболела моя мама, из всех моих братьев и сестёр именно я осталась рядом с ней! Когда все остальные ушли, я осталась. Я заслужила это.

Даже Фукс, который был рядом с Джеральдин уже много десятилетий, был шокирован не столько её диковинными стандартами, сколько редким проявлением эмоций, которым она дала возможность появиться.

- Извините, я не знал, - ответил Фукс.

Эмоции, насыщавшие её ритм, быстро испарились, когда она подумала о том, что будет дальше.

- В прошлом к ​​нам приходили и играли несколько детей, - сказала она. - Малое число означало самый безопасный подход. Но, как мы оба знаем, сегодня день особенный. Сегодня мы рискуем! Сегодня у нас семьи!

В глазах Джеральдин вспыхнуло безумие. Дело было не столько в семье, сколько в семье, которую она всегда хотела, но не могла создать. Речь шла о преобразовании её собственной генетики в то, что она считала нужным, о тесной связи с разумом, который она стремилась вырастить.

У Джеральдин всё ещё был Рок, но когда он вырос, его компания оказалась совсем не такой, как она себе представляла. Она никогда не будет смотреть свысока на остальной мир с Роком. Она могла только смотреть свысока на Рока вместе с остальным миром.

Если бы Джеральдин заполучила желаемую семью, то был шанс, что ни одно из сегодняшних событий вообще не понадобилось бы, что её испорченный ум был бы занят чем-то другим, а та мстительная философия, которая в нём жила, никогда бы не появилась.

Но это было не так.

- Эти непритязательные крестьяне валяются в грязи и нищете, но, по иронии судьбы, они создали то, что не может купить даже моё богатство, то, чего я больше всего хотела, что-то, что даже такой блестящий ум, как ваш, не мог дать мне, мистер Фукс, - Джеральдин повернулась к Року. - Эти неотёсанные родители таят в себе потенциал. Поколенческий потенциал! Их жалкое, совершенно бессмысленное наследие можно поддерживать, просто существуя, наделяя телами, которые должным образом функционируют. Это не результат действия! Ничего они не заработали! Ничего они не сделали! Это тупая удача! Но сегодня эта удача закончится. Этой необоснованной возможности придёт конец.

- Это произойдёт, - сказал Фукс.

Немец изобразил кривую улыбку, которая говорила о том, что он точно так же болен и соответствует идеям, выдвинутым Джеральдин.

Джеральдин снова взглянула на Фукса. Она отражала его ухмылку, пока другая мысль не закралась в её мозг и не остановила его.

- Это если этот тупица может быть эффективным в течение одного дня, - сказала она. - Хотя, наверное, это слишком много, чтобы просить.

Джеральдин снова посмотрела на Рока. Он опустил голову, и его руки начали трястись. Пока его кепка подпрыгивала вверх и вниз, Рок пытался представить, что его здесь нет. Каким бы прекрасным ни было поместье Борденов, для него оно было тюрьмой, построенной из золота. Никакая роскошь замка не могла стоить его пребывания.

Рок жил внутри золотой клетки. Пронизанные яростью тирады, которые Джеральдин извергала с хитрой последовательностью, гарантировали, что всегда будут громкие напоминания о его неполноценности. Они всегда были пунктуальны, поэтому он никогда не мог забыть.

Он был неудачником.

Он был ничтожеством.

Он никогда не был ни в чём достаточно хорош.

Дело было не только в том, как Джеральдин видела Рока, но и в том, как Рок видел себя.

- Этот мальчик никогда не будет идеальным, - сказал Фукс, - но он обеспечил вам восемь детей. Мы должны быть благодарны за эти усилия, иначе рискуем испортить праздник. Вы не должны допустить, чтобы одна паршивая овца испортила стадо, миледи. У вас всё ещё должна быть радость, потому что сегодняшний день будет сильно отличаться от любого другого события, свидетелями которого мы когда-либо были.

Джеральдин посмотрела на старика и позволила словам, предложенным Фуксом, закипеть в её мозгу. Улыбка скользнула по её измождённому лицу.

- Может быть, вы правы. Это не идеально, но я полагаю, нам просто нужно извлечь из этого максимум пользы, - она повернулась в сторону Рока. - Иди в мою комнату. Пришло время одеть тебя как следует перед прибытием наших гостей.

- Успокойтесь, - потребовал Том своим лучшим строгим голосом. - Я знаю, что вы взволнованы, но если вы двое не расслабитесь, мы развернём эту машину. Я серьёзно, хватит кричать. Это ясно?

- Да, остынь, папа, - ответила Сэди.

- Да, мы просто играем, - сказала Саманта.

Сэди наклонилась к ней и издала девичий смешок.

Исаак сдвинул на нос свои громоздкие очки и сел, глядя в окно. Он выглянул из-за края утёса, наблюдая за гипнотическим течением ошеломляющих волн. Даже дорога, ведущая к их чудесному месту назначения, была причудливой. Приближалось что-то невероятное, и он не собирался позволять сёстрам облажаться.

Обычно он предпочитал держаться особняком, но в этот момент ему нужно было заговорить. В десять лет Исааку ещё предстояло многому научиться, и он полностью это осознавал. Но для своего возраста он намного опережал большинство своих сверстников. Он не был эгоистичен в этом; наоборот. Однако, как он часто делал, Исаак использовал здравые рассуждения, чтобы отстаивать своё дело перед отцом.

- Было бы справедливо наказать всех нас, потому что Сэм и Сэди тоже мои братья.

- Эй! - Сэди взвизгнула.

Пока Том сосредоточился на дороге, Молли взяла на себя инициативу. Она вытянула шею к Исааку и вздохнула.

- Я полагаю, что если бы это произошло, нам просто пришлось бы лишиться чего-то особенного в нашей жизни, - сказала Молли, двигая бровями.

- Всё будет хорошо, - взмолилась Сэм.

- Ага, - вмешалась Сэди.

- Увидев фотографии этого места, которые вы нам показали, - сказал Исаак, - я никак не могу упустить эту возможность. Я всё равно там поиграю.

- Похоже, твои сёстры будут вести себя хорошо, верно? - вмешался Том, глядя на Сэди и Сэм в зеркало заднего вида.

Они заметили карающий взгляд и соответственно кивнули ему.

- Тебе не о чем беспокоиться, приятель, - заверил его Том. - Кроме того, я думаю, что это уже впереди.

Высокие ворота из чёрного дерева указывали на медленно плывущие над ними скопления облаков. Возвышающиеся стальные копья казались выше, чем необходимо. Предварительный просмотр безупречного участка, видимого через ворота собственности, захватывал дух. Средневековая архитектура была вырвана из детской сказки.

Размещение поместья в конце изолированной тропинки по утёсу создавало ещё один чрезмерный слой уединения. Наряду с местоположением, огромная высота массивных каменных стен, расположенных перед стальным ограждением, могла бы удержать колосса в страхе.

Девочки хором завизжали.

- Мы здесь! Мы здесь!

Исаак раздражённо сморщил лицо. Его сёстры знали, как пищать ноты, которые всегда злили его. Они знали это наверняка. Именно поэтому они это делали.

Хотя Сэм была на год старше Сэди, большинство считало их близнецами. Это было не так, но это говорило об их родстве и связи. Их характеры резко отличались от их старшего брата, в частности Сэди.

Ей было всего семь лет, но это не мешало ей ругаться с Исааком. Известно, что она оскорбляла его, как словесно, так и физически. Она была фейерверком, и как только её фитиль загорался, Исаак понимал, что его ждёт битва.

Сэм тоже не была ангелом, но, похоже, никогда не была инициатором мучений. Несмотря на то, что она родилась первой, она следовала примеру Сэди. Если Сэди была злой, то и Сэм была злой.

Мимика наглого поведения, скорее всего, была причиной того, что люди считали их близнецами. Кроме того, у них обеих был одинаковый изящный рост и одинаковые мерцающие светлые волосы. Самым простым способом отличить их друг от друга были их причёски. Волосы Сэм обычно были собраны в хвост, а у Сэди были косички.

Большинство людей, столкнувшихся с сёстрами впервые, воспринимали их как невинных. Но внешность могла быть обманчивой, и часто так и было.

- Как, чёрт возьми, это работает? - спросил Том.

- Хороший вопрос, - ответила Молли, просматривая брошюру.

- Эти ворота такие огромные, - пробормотал Исаак.

- У тебя уши огромные, - отрезала Сэди.

Она потянулась через Сэм и щёлкнула по широкому, неуклюжему хрящу, который был ухом её брата. Её домогательства были достаточно скрытными, чтобы не привлекать родительского внимания.

На щеках Исаака выступил лёгкий румянец - сестра знала, как сделать ему больно.

Мало того, что он был тощим и неспортивным, так ещё и застенчивым, как бурундук. Его уже дразнили в школе за странные уши, но Сэди хотела ещё больше закрутить гайку. Она была не из тех, кто избегает чувствительности людей - она предпочитала эксплуатировать их, публично очернять и размазывать. Это был не только Исаак. Она делала это со своими сверстниками, незнакомцами и друзьями. В семь лет имя Сэди подходило больше всего к её личности. Она была психологической садисткой.

Когда семейный фургон подкрался к воротам, Том опустил стекло двери со стороны водителя. Он уставился на маленький динамик с единственной белой кнопкой, смотрящей на него.

- Думаю, я просто нажму на кнопку, - пожал плечами Том.

Молли кивнула ему в знак одобрения.

Треск динамика внезапно разразился немецким акцентом пожилого мужчины.

- Здравствуйте! Ваше имя, пожалуйста?

- А, это Том… Том Гримли.

- Замечательно. Ворота впереди открываются. Следуйте по дорожке до главного входа, и мы очень скоро будем с вами.

- Хорошо, звучит прекрасно!

Раздался громкий металлический звук открывания, за которым последовал электронный гул скользящих назад ворот. Семья Гримли сидела с широко раскрытыми глазами, когда Том нажал на педаль газа.

Рок уставился в зеркало, в его остекленевших глазах отражалась совокупная боль. Джеральдин жутко притаилась позади него и скинула с его туловища рваный плащ. Её руки дольше, чем необходимо, задержались на его мускулах, знакомые с его телосложением. Она ласкала Рока, раздевая его.

- О-о-о, честное слово, - сказала Джеральдин. - Когда ты в последний раз мылся? Тебе наверняка понадобится принять душ. Я не могу допустить, чтобы ты так отвратительно пахнул перед нашими гостями. Даже если ты не выше их, тебе нужно вести себя соответственно. Сними эту майку.

Рок колебался. Надвигалось неизбежное, гнилое напоминание. То, с которым он не был готов снова столкнуться. Это было причиной того, что его потливость стала такой сильной, что просачивалась в его потрёпанную одежду.

Джеральдин сморщила лицо.

- Сними, я сказала!

Резкая команда заставила Рока подпрыгнуть.

Руки Джеральдин по-прежнему лежали на тыльной стороне его рук. Она вздрогнула, когда тепло распространилось по ней. Почувствовав физическое проявление своего страха, контакт её фаланг пальцев возбудил Джеральдин. Это соблазнило её.

Рок стянул белую майку со своего мускулистого тела и бросил её на пол.

Джеральдин оглядела стену из мужчины перед собой, глядя в стоящее зеркало, питаясь агонией, отражающейся от зрачков Рока.

Меланхоличный качок посмотрел на отражающее стекло, всё ещё не в силах поверить, что оно настоящее. Оно было прошлым, настоящим и будущим в одном взгляде.

Внезапно его чувства были перегружены, и в его голове снова закрались мысленные вспышки столкновения. Запах варёной плоти снова проник в его носовую полость. Звук обжигающей кожи потрескивал в его барабанных перепонках. Он чувствовал зудящие верёвки, связывающие его запястья, и жёсткость деревянного стула, к которому он был привязан. Боль в горле вспыхнула от отчаянных криков, безжалостно раздирающих его.

Глаза Рока опустились, когда он увидел красновато-фиолетовую кожу, которая пузырилась в его сторону. Вечно воспалённая ткань вздулась вверх, обесцвеченная неумолимым жаром клеймения, которое Джеральдин сделала много лет назад.

В то время Рок был просто отбросом, нежеланным и неразвитым подростком. Она была сурова и зла с ним, но он никогда не ожидал, что всё так обострится. Он и представить себе не мог, что произойдёт такое необратимое событие.

Сквозь эту старую юношескую линзу Джеральдин выглядела в его воображении немного по-другому. Её кожа стала более гладкой, а волосы стали ярче, но язык остался таким же острым, как и прежде. Словесные выпады со временем не изменились. Они оставались её самым карающим орудием, которое преследовало Рока так же неуклонно, как рука Джеральдин в тот момент, когда она прижимала его к груди раскалённым железом.

Ещё…

И ещё…

И ещё…

Рок вспомнил, как кричала Джеральдин, когда его плоть горела от палящего зноя.

- Почему ты смотрел на неё? - сказала она. - Я видела это!

Совсем недалеко от того места, где он сидел, Ванда, тогдашняя горничная, неподвижно лежала на полу. Растущие очертания гранатового ужаса заразили ковёр. Промокший пол, на котором лежала её разбитая голова, должен был стать местом последних мыслей Ванды.

Изуродованная мозговая ткань, разбросанная вокруг её искалеченной головы, была ужасным образом выжженной в Роке. Это была картина всего потенциального страха. Жестокое слияние внутренних тканей черепа, фрагментов скелета и ярости Джеральдин. Случай, который произвёл на него впечатление такой глубины, что останется на всю жизнь.

Рок вспомнил беззаботный характер единственного живого взрослого человека в комнате, невозмутимое лицо Фукса, когда он смотрел, как разворачивается безумие, небрежно сидя на диване у камина. Кровавое убийство было далеко не самым трудным из того, что видел Фукс. Для него это было похоже на очередной вечер, когда он попыхивал трубкой, наблюдая, как клейма в огне приобретают более светлый оттенок имбиря.

- Ты бы лучше посмотрел на неё сейчас, чёрт возьми! - завопила Джеральдин. - Потому что это последний раз, когда ты, блять, видишь её! Это последний раз, когда ты кого-нибудь вообще видишь!

Мрачные слова Джеральдин были не совсем точны. Рок увидит её снова, потому что ему будет поручено превратить тело Ванды в удобрение.

Её труп был здоровым.

Щедрые порции испорченной ткани позволили насекомым хорошо поесть в тот вечер. После того, как дело было сделано, Рок вгляделся в землю, пытаясь раствориться в успокаивающем шуме океанских волн. В глубине души он надеялся, что садовые насекомые никогда больше не будут так хорошо питаться.

Это был не последний раз, когда Рок слышал голодный гул промышленного измельчителя древесины. Больше мяса будет размягчено, и больше костей будет искромсано. Устройство продолжало приобретать актуальность по мере того, как его запутанные отношения с Джеральдин рушились.

Уход Ванды оставил пустоту в работе по дому, но замену ей не наняли. Ревность Джеральдин мешала новым личностям войти в круг. Вместо этого она заставила Рока взять на себя все обязанности Ванды в дополнение к тем, которые он уже выполнял.

Бредовое убеждение Джеральдин в том, что между Роком и прислугой существует сексуальный интерес, никогда не будет исправлено. Его наказание оставалось в силе постоянно, и те, кто жил в стенах поместья Борден, продолжали стремиться к полной социальной изоляции.

Рок задрожал от отвращения, вырвавшись из своего похожего на сон состояния, когда подточенные когти Джеральдин скользнули вверх по неизменяемым буквам, выжженным на его коже.

- Ты мой, помнишь? - соблазнительно прошептала она.

Обесцвеченные буквы не были идеально выровнены, но они были достаточно близки, чтобы можно было понять слово из трёх букв, выжженное в душе Рока.

Пока Рок смотрел в зеркало и читал ужасным шрифтом слово "МОЙ", по его щетинистой щеке скатилась одинокая слеза.

- И ты будешь моим навсегда, - сказала Джеральдин.

Она легла на кровать позади них и деликатно потянула Рока за руку.

Консервативное платье, которое носила Джеральдин, стало полной противоположностью, когда она выгнула свою рахитичную спину и натянула портновское платье цвета оникса на бёдра.

Глядя на его серьёзное выражение лица и постоянный ярлык, который она наложила под ним, Джеральдин только сильнее желала ощутить его язык внутри себя. Она спустила свои влажные трусики, позволив своему забродившему кабанчику выглянуть снизу. Запах был таким же безбожным, как и зрелище. Рок уставился на натянутую кожу, изобилующую морщинами. Гладкий и пенистый сок, вытекающий из её гибкого отверстия, блестел в дневном свете. Когда Джеральдин становилась сочнее, она производила свой собственный прогорклый запах, от которого Рока начинало тошнить каждый раз, когда он сталкивался с ним.

Зловонный аромат барахтался вокруг, вызывая воспоминания о многих ужасных развлечениях, в которые был вынужден ввязываться Рок. Кислый запах был просроченными молочными продуктами, испорченными морепродуктами и пахнувшей тухлой спаржей мочой. Чудовищная мелодия, которая была пещерой Джеральдин, поставила Рока на колени.

Глядя на заплесневелое мясо, Рок слышал в своей голове бред Джеральдин. Химические вещества в этих мылах и шампунях сокращают среднюю продолжительность жизни. Вот почему не нужно мыться, а нужно следить за своими натуральными маслами. Рок видел, как Джеральдин в старости становится склонной к заговорам. Она словно чувствовала приближение смерти, но её бездонное богатство могло только продлить её жизнь.

- Чего же ты ждёшь? - спросила Джеральдин.

Она оттянула ногу назад, обнажая старую дырку и анус. Игривая страсть в её голосе начала иссякать. Нетерпение - гнев - могут вернуться в любой момент.

Когда тошнотворный треск её бёдер раздался в черепе Рока, он понял, что лучше начать. Женщина возраста Джеральдин не должна была быть такой гибкой, но она заставляла Рока выполнять эту задачу с такой регулярностью, что растяжка, напоминающая йогу, стала любительской.

Он слышал её кость ясно, как церковный колокол. Чаще всего он звонил прямо перед тем, как ему предстояла его самая ужасная рутинная работа. Внутреннее беспокойство билось в его кишечнике, и он хотел, чтобы всё закончилось, но не для таких людей, как он. Они были для тех, кто праздновал дни рождения, и для тех, кто стремился совершить великие дела в своей жизни. Они были для нормальных людей, которые не разочаровали всех, с кем вступали в контакт.

Рок раскрыл челюсть и попытался накопить слюну. Тревога высушила его рот в пыль. Он уставился на выцветшее мясо, усыпанное колючими седыми волосами. Были участки старой кожи, заражённой шелушащимися мёртвыми клетками. Не говоря уже об унизительном, похожем на сыпь раздражении, охватившем всю её вагину. Были и другие области, поражённые случайным обесцвечиванием - в плоти преобладало что-то похожее на грибок по происхождению.

Джеральдин хранила бесчисленные боевые шрамы от экспериментов, которым её подверг Фукс. Молекулы других мужчин изменили её. Она принесла много жертв на пути к осуществлению несбыточной мечты.

- Делай это! - рявкнула она.

Пока Джеральдин ждала, когда Рок нырнёт, она пристально смотрела в своё отражение в стоячем зеркале.

Рок, наконец, согласился, сунув своё квадратное лицо между её женственными змеиными укусами. Когда его язык ощутил её терпкую порчу, он изо всех сил старался не вырвать. Он не мог предотвратить это полностью, но крохотная кислотная волна, поднявшаяся вверх по его пищеводу, оказалась полезной.

Он прополоскал её вокруг своего нёба, позволив своему пересохшему рту немного облегчиться, прежде чем он начал есть её клитор. Этому трюку он научился некоторое время назад, используя собственное отвращение в свою пользу. Когда Рок покусывал розовый микро-пенис, он позволял прозрачной рвоте капать на её вагину и спускаться по её заднице.

- О, да! - взревела Джеральдин.

Её крики свидетельствовали о том, какой живой она себя чувствовала.

Она запрокинула голову назад и свободной рукой вцепилась в волоски, растущие из родинки. Она скручивала удлинённые фолликулы с каждым кругом, который делал Рок, а затем вновь сосредоточила взгляд на своём измученном отражении. Она погрузилась в себя, когда выла и дёргала за острые кротовые волоски, наслаждаясь тонкой, жалящей болью.

Рок ускорился, используя технику, полученную в ходе их предыдущих встреч. Он изо всех сил старался заставить её кончить как можно быстрее. Он не хотел лизать её задницу и пизду дольше минимального минимума.

Он включил ещё более высокую передачу, ускорив свои извращённые действия, изо всех сил стараясь вспомнить, что делало её влажной. Челюсть Рока начала болеть вместе с сердцем. Своим самым толстым пальцем он собрал слюну и рвоту, а затем нежно помассировал кожу между каждой из её дырок.

- Чёрт, - закричала она. - Не останавливайся! Разве ты, чёрт возьми, не…

Предложение Джеральдин было прервано её собственным возбуждением, пронизанным похотью. Её глаза расширились до предела, когда экстаз захлестнул её, а её жуткая голова моталась из стороны в сторону с таким ликованием, что её нижние зубные протезы вылетели изо рта.

Обильный комок слюны вытек из её липкого рта в пылу страсти. Джеральдин не позволила оговорке испортить момент. Она обхватила лицо Рока своими бёдрами и глубже втянула его в свою пизду. Затем она вонзила свои острые когти ему в затылок и кончила как ураган.

Джеральдин лежала одна на своих шелковистых золотых простынях, экстаз быстро скользил по её морщинистой коже. Когда её снова пронзило жгучее жало скуки, она выползла обратно из постели.

Она не удосужилась вставить зубы обратно или вытереть насухо слизистые выделения из влагалища. Она была слишком сосредоточена на двери в дальнем конце своей спальни. Её влагалище капало на твёрдые породы дерева, когда она приближалась к ручке.

Она снова обрела энтузиазм.

Когда Джеральдин протянула влажную, покрытую печёночными пятнами руку и распахнула дверь, перед ней открылся другой мир. Тот, который часто занимал её злой ум. Место, которое никто, кроме неё, не мог бы понять.

Отражающие поверхности тянулись от пола к стенам и к потолку. Ни сантиметра не осталось незакрытым. Светильники свисали с отражающего потолка в узком крысином лабиринте зеркал.

Части его напоминали дом смеха, архитектура комнаты имела так много многочисленных путей, которые пересекались друг с другом. Но образы, которые проецировала комната, не вытягивали тело Джеральдин по-детски или преувеличенно. Она спроектировала это место таким образом, чтобы видеть самые детализированные, богато украшенные детали тела, которым она была одержима. Единственный сосуд, который мог заставить её сердце биться быстрее и вернуть легендарные воспоминания.

Джеральдин была устрицей её собственного глаза.

Постоянное неудовлетворённое половое влечение требовало работы, но какими бы неортодоксальными ни были меры, она стремилась утолить свою жажду. Джеральдин знала, что никогда не сможет иметь себя такой, какой она хотела, но она сделала всё, чтобы этот опыт был как можно ближе к её необычным фантазиям.

Блестящие коридоры выглядели снаружи как больной кактус. Бесчисленные разноцветные уколы удовольствия вытянулись наружу, взывая к ней.

Некоторые были длинными.

Некоторые были толстыми.

Некоторые были мягкими.

Некоторые были твёрдыми.

Фаллоимитаторы были присосаны к стеклянным зеркалам в коридорах. Она могла замедлить своё измождённое тело перед тем, что поразило её воображение, и настроить его на соответствующую высоту и угол.

Она повернулась спиной к стене и посмотрела на своё худое, измученное отражение.

- Как раз та девушка, которую я искала, - сказала она с ухмылкой.

Оранжевый резиновый член, усеянный толстыми венами размером с ночного ползуна, тут же заставил её губы сжаться. Покрытый коркой гормональный остаток всё ещё висел липкими хлопьями на стержне цвета тыквы с одного из её предыдущих сеансов. Она была готова снова ввести высушенные останки в свою сырую пещеру.

Фаллоимитатор приблизился к её слюнявой щели, и растянутые половые губы Джеральдин задрожали от голода. Её раскрытая рана была готова. Одно лишь пребывание в комнате её последней одержимости заставляло её сердце биться чаще, а ощущение того, что стержень снова соединяется с её дыркой, ослабляло её колени.

В комнате она была слепа к типичной обстановке, которая её огорчала. Тёмная реальность, что она обречена остаться одна. В зеркальном зале она смогла погрузиться в свою анатомию, а также погрузиться достаточно, чтобы вспомнить о происхождении этих чувств.

Звук её влажного мяса, приспосабливающегося и растягивающегося, чтобы слиться с объектом, заполнил её барабанные перепонки. Джеральдин напряглась и прижала морщинистые ладони к стеклу перед собой. Она каталась на каучуке, как нетерпеливая порнозвезда, пока изо рта у неё текла слюна.

Она взглянула на свою кожистую ухмылку, наслаждаясь своим отражением. Но этого всё равно было недостаточно.

Джеральдин закрыла глаза.

Она вернулась в то время, когда ещё была надежда, когда перспективы не были такими унылыми. Когда она была сосредоточена на поиске удовлетворения, а не на том, чтобы отнимать его у других.

Напряжённые образы проигрывались в её черепе, как тайный фильм.

Семилетняя Джеральдин сидела в шкафу. Кусочки жалюзи перед её носом открывали неясный, но удовлетворительный вид. Она заметила гладкую голую задницу своей матери на кровати. Это был первый раз, когда она увидела это, но далеко не в первый раз она подумала об этом. Она понятия не имела, откуда взялись эти чувства, но сколько она себя помнила, зад Милдред Борден был её ежедневной мыслью.

Это стало навязчивой идеей.

Вид задницы её матери, сидящей на лице другого мужчины, вызвал странное, тёплое, но приятное чувство внутри Джеральдин, но вместе с восторгом пришёл гнев. Джеральдин не расстроилась, что мать не оседлала отца. Она расстроилась, что это была не она.

Джеральдин редко выпадала возможность поиграть-побороться с мамой, но всякий раз, когда ей это удавалось, она всегда позволяла матери взять верх. Каждый раз она пыталась пробраться ближе к бёдрам, ближе к тому, чтобы этот толстый, сладострастный зад душил её.

Мать Джеральдин всегда осознавала неловкость, когда она возникала. Как любой логичный родитель, Милдред уклонялась от неуместных позиций. Она не была уверена, что её дочь осознаёт неуместность такой ерунды, но со временем искра подозрения в глазах Милдред только увеличилась.

Теперь, когда Джеральдин думала о своей матери, она лихорадочно скрежетала своими багровыми слизистыми дёснами. Её бешено колотящееся сердце подсказывало ей, что она нашла самую близкую к любви вещь, которую только могла создать.

Воспоминания.

Из этого шкафа в её голове сработали более важные моменты в сумасшедшей временной шкале Джеральдин.

В подростковом возрасте она случайно наткнулась на трусики в мусорном ведре. Они были там, чтобы их нашли, с приклеенной прокладкой с пятном запёкшейся крови. Месячные Милдред были слишком обильными. Джеральдин смотрела на них сверху вниз, кусая нижнюю губу. Красная ткань была так близко к красивой заднице её матери, так близко, как ей хотелось. Джеральдин не могла просто так позволить им пропадать зря, поэтому она достала ужасное нижнее бельё из ведра и поднесла его к лицу. Зарывшись в них носом - ирония - аромат копчёной рыбы заставил Джеральдин затрепетать от восторга. Она была так очарована этим запахом, что забыла стереть кровь с лица. После того знаменательного дня Милдред всегда верила, что у Джеральдин случайно пошла кровь из носа из-за спонтанного оправдания, которое она должна была придумать.

В то время как проникновение глубоко в пизду Джеральдин продолжалось, она продолжала вспоминать. Она взяла слюну и шлёпнула её между ног. Со слюной на клиторе она потёрла его, пытаясь углубить своё эротическое путешествие по переулку воспоминаний.

- Я скучаю по тебе, мама, - прошипела она, её тон граничил с демоническим.

Непристойные образы в её голове перешли от мусорки к туалету.

В её воображении она стояла в просторной ванной, соединённой непосредственно со спальней её матери. В таком величественном особняке, как дом детства Джеральдин, одной роскоши было бы достаточно, чтобы отвлечь большинство. Но бездонные деньги и роскошные условия мало чем её развлекали. Однако, роясь в вещах матери…

В то особенно суматошное утро Милдред ушла в спешке. Произошло какое-то чрезвычайное дело. Хотя Джеральдин не могла точно вспомнить, что это было за волнение, это не имело большого значения. Плавающая масса, лежавшая в горчичной воде перед Джеральдин, была всем, что ей нужно было запомнить.

Мать ушла в такой спешке, что забыла смыть воду в унитазе. Фрагмент экскрементов не был особенно большим; оказалось, что её мать была прервана и не могла закончить своё дело.

Глаза Джеральдины были прикованы к скромному движению, дрейфующему в испорченной жидкости.

Это манило её.

Несмотря на то, что это было дерьмо, оно выскользнуло между двумя небесными бёдрами, составлявшими мамин зад.

Этого нельзя было не заметить.

В то время Джеральдин едва ли когда-либо могла ощутить вкус своего увлечения, поэтому она вытащила гнилостную жидкость из унитаза и положила своё тело на пол. Когда Джеральдин сняла штаны и нижнее бельё, она уставилась на аляповатый комок с непреодолимой внутренней похотью.

Джеральдин только облизала его в самом начале, лелея каждый экспериментальный кусочек вместе с едким зловонием, которое цеплялось за него. Но её энтузиазм быстро возрастал. Горячие женские части Джеральдин содрогнулись, когда её извращённый внутренний дух сокрушительно овладел ею. Вскоре её зубы разошлись, и она вставила мокрую массу в рот почти на полдюйма.

Представив себе мать, сидящую на её лице, Джеральдин прожевала слизистую секрецию. Она представила себе, что на вкус она могла бы быть такой же, как у её матери, если бы только Джеральдин смогла в то утро наброситься на её немытый зад.

Джеральдин не проглотила его - она смаковала вкус.

Она взяла оставшийся комок отходов между пальцами и поместила его на свой умоляющий клитор, размазывая дерьмо круговыми движениями. Она никогда не кончала так сильно, как в тот день, когда она столкнулась с тем опорожнением кишечника - до тех пор, пока в последний раз она не увидела свою мать.

Поток жидкости, оставивший Джеральдин этим утром на выложенном испанской плиткой полу в ванной её матери, приблизил её к текущему оргазму. Она закрыла глаза, переживая прогорклые воспоминания до мельчайших подробностей, зная, что лучшее ещё впереди.

Извращённое слайд-шоу двигалось вперёд в голове Джеральдин. Версия Джеральдин лет сорока пяти стояла над кроватью больной матери. В такой мрачной ситуации широкая улыбка, застывшая на лице Джеральдин, определённо казалась неуместной.

Кислородная маска, прижатая ко рту Милдред, означала гибель. Она была тощей и едва могла двигаться. Говорить больше не было возможности. В её прикованном к постели состоянии казалось, что смерть нависла над ней, и в некотором смысле так и было. Но то, что помогло забрать аристократку на тот свет, Милдред никогда бы не предсказала.

Когда с Джеральдин слетели штаны и трусики, кислородная маска Милдред тоже снялась. Она изо всех сил пыталась дышать без помощи устройства, но её борьба стала гораздо более ожесточённой, когда Джеральдин плюхнулась ей на лицо с провисшей "киской".

Подражая действиям своей матери в прошлые годы, Джеральдин надавила своим злобным мясом на рот и ноздри Милдред. Маслянистый след прозрачных и не совсем белых жидкостей покрывал испуганное лицо Милдред. Ноги Джеральдины тряслись от удовольствия, которого она и представить себе не могла, а всхлипы и вздохи матери вибрировали у её половых губ и клитора.

Извращённая борьба Милдред продолжала щекотать Джеральдин до тех пор, пока вновь обретённый восторг не привёл её к вершине, прежде чем окончательно угаснуть.

Воспоминания о её матери, сосущей её клитор ради жизни, всегда приводили Джеральдин в Землю Обетованную. Когда она энергично ударилась задницей о зеркало, её возбуждение достигло пика. Крик удовольствия, вырвавшийся из её горла, сопровождался выбросом сливочной жидкости.

От силы её толчков зеркало сотряслось, но она не беспокоилась, что оно разобьётся. Когда строили зеркальный зал, она использовала очень толстые стёкла. Потребуется огромное усилие, чтобы их сломать.

Она радостно ухмыльнулась, ускорив обороты, яростно бьясь о стену, как женщина, которая годами сидела в клетке. Видение не фиксировалось ни на какой конкретной детали. Джеральдин поглощала сцену целиком. Когда она скользнула ближе к кульминации, она открыла глаза и уставилась на женщину в зеркале.

Она не была уверена, было ли убийство матери причиной того, что её привлекло собственное телосложение, но это казалось единственным логическим выводом.

Они были так похожи друг на друга. Когда ей было за двадцать, Джеральдин и Милдред часто принимали за сестёр. Но как только Джеральдин сняла свою пизду с жёсткого каучука, другое воспоминание пробралось в её мозг. То, о котором она предпочла бы не задумываться, но, казалось, всегда сталкивалась с ним.

Джеральдин больше некого было преследовать.

Она посмотрела в зеркало, вытирая слюну со рта, и на её лице появилась морщинка отвращения.

Сдвиг в её психосексуальной философии был трудным. Самовлюблённость Джеральдин поначалу доставляла удовольствие, но она отличалась от других гор, на которые она взбиралась. Сумма ощущений не была даже точкой на эротическом радаре по сравнению с инцестуальными случаями с её матерью. Это было похоже на переход от икры к сому.

Её фатальный недостаток был очевиден: она не думала наперёд.

Даже когда решение пришло к ней, было уже слишком поздно. Она очень живо помнила эту мысль, но это была концепция, которую она предпочла бы забыть.

Сколько Джеральдин себя помнила, она всегда ненавидела людей. Но вскоре после похорон Милдред, когда она, как всегда, была в депрессии, она решила, что не может быть одна. Она не стремилась ни с кем общаться, а просто заглушала своё одиночество.

Игровая площадка была выбрана случайно - место, куда мать отводила её до того, как их богатство резко возросло, место, которое Джеральдин вспоминала, как с ностальгической нежностью околачивалась здесь.

В тот день, когда Джеральдин заняла своё место на скамейке в парке, она увидела, как мать и дочь играют вместе. Она не могла не понять, насколько они похожи. Это был почти такой же уровень репликации, который Джеральдин видела между собой и Милдред. И вдруг её осенило.

"Ребёнок!" - подумала она.

Её прозрение на игровой площадке могло заменить тьму, к которой она стремилась. Теоретически это имело смысл, но перед ней открылась незамеченная правда.

Джеральдин перезрела.

За десятилетия слепоты, когда кровосмесительное увлечение почти полностью поглотило её, репродуктивные части Джеральдин стали застойными. Она медленно высыхала до необратимого бесплодия. Как будто Бог знал, какие адские авантюры могут последовать, и дал своё одобрение.

Джеральдин смотрела на себя в зеркало и размышляла о прошлом. Когда она думала о том, что привело её к этому моменту, выражение её лица показывало некоторую злость. Но помимо ненависти, она освобождала место для другой эмоции. Её зрачки вспыхнули, мерцание радости затмило гнилые воспоминания.

- Ты что-то ещё, - прошептала она.

С тех пор, как Джеральдин узнала, что в её будущем детей нет, Джеральдин возвращалась на игровую площадку бесчисленное количество раз. Идеи о том, как лучше всего умилостивить её демонов, развивались, как и то, как она воспринимала более удачливые семьи, играющие в пространстве.

Жевательная ухмылка Джеральдин теперь смотрела на неё в зеркале. То, что начиналось как простая идея, наконец было готово к раскрытию. Конструкции, которых заслуживали крестьяне, наконец-то получили бы их, конструкции, которые могла создать только эпоха мстительности.

Благотворительность, которую она построила; миллионы долларов, которые она потратила; бесчисленные пробные запуски, которые она организовала; драгоценные годы, которые прошли мимо неё. Всё шло к этому моменту, к надвигающейся кульминации жалкой жизни.

Привилегированные крестьяне скоро поймут, что такое настоящая опасность. Она вернёт баланс в окружающий мир и покажет им всё, что у неё украли.

Выйдя из зеркального зала, Джеральдин посмотрела на напольные часы у камина.

- Мне лучше поторопиться.

Поездка прошла быстрее, чем предполагалось. Грег стоял рядом с Лейси, скрестив руки на груди, у входной двери замка. Его первоначальное изумление величественной архитектурой улетучилось. Грег не был терпеливым.

К счастью, их коллекция детей была занята. Он велел им сыграть в пятнашки, пока ждут хозяев. Он всегда хотел, чтобы его дети были активными и соперничающими. Он знал их будущее и наверняка зависел от духа соперничества.

- Нахрена так долго? - спросил Грег.

- Хотела бы я знать, - ответила Лейси.

Его жена покачала головой, её розовые серьги-кольца покачивались. Её пышные светлые волосы блестели на солнце, когда она потянулась к браслету в виде зебры на запястье.

- Я чертовски устал ждать, - проворчал он. - Они сказали в одиннадцать, не так ли?

- Да, - согласилась Лейси.

Она развернула свой подарок в альтернативной жёсткой и плоской форме.

Грег поморщился.

- Ну, у них есть ещё около пяти минут, прежде чем…

ЩЁЛК!

Звук браслета, касающегося изящного запястья Лейси, застал Грега врасплох.

- Иисус! - сказал он. - Тебе обязательно это делать? Я слышал, что одна из этих штуковин вышла из строя и попала кому-то прямо в чёртову вену. Он истёк кровью прямо на месте, как я слышал.

Лейси всё равно продолжила. Она хотела повторить это снова, но увидела, что Грег раздражается, и решила воздержаться.

- Расслабься, медвежонок, - сказала она. - Эта история - просто городская легенда. Эти вещи есть у всех. И кому какое дело, если мы побудем здесь немного? Они платят нам за то, чтобы мы были здесь, помнишь?

- Мне насрать, если они не планируют отправить наших детей в колледж. Никто не заставляет Мэтьюза ждать.

Несмотря на жёсткий разговор, Грег в ближайшее время не сдвинулся с места. Это противоречило его философии. Мальчики должны были приносить доход - возможно, Таня тоже. Они были не просто семьёй; они были вложением, которое должно было приносить прибыль, пока он прививал им надлежащую этику и подталкивал их вперёд. Детям, выигравшим три штуки только для того, чтобы опробовать дурацкую площадку, было слишком легко, но Грег был уверен, что это только начало.

Он видел, как его старший сын, тринадцатилетний Бобби, преследовался гордостью и радостью Грега, Си-Джеем. Он был уверен, что Си-Джей будет особенным с того момента, как встал на ноги. Невероятная скорость, мускулистость и неосязаемая доблесть мальчика позволили бывшему спортсмену легко увидеть знаки доллара за спиной.

"Сукин сын быстрее Ferrari. Маленький засранец может быть даже быстрее меня", - подумал Грег.

Грег смотрел, как Бобби пытается приблизиться к своей цели. Он был всего в нескольких дюймах от него, когда Си-Джей ударил его. Природные данные Си-Джея расстроили его старшего, заставив Бобби сдаться и сосредоточиться на младшем из помёта, Кипе.

"Это несправедливо даже по отношению к остальным, - радостно усмехнулся Грег. - Но деньги в банке".

Грег увидел себя в сыне. Си-Джей обладал тем же набором качеств, что и он сам до того, как порвал обе крестообразные связки в своём третьем футбольном матче в колледже. Хоть его тело и подвело его, он знал, что Си-Джею не помешает тот же гремлин.

Глядя на длинные резкие шаги Си-Джея, Грег знал, что он сделал бы чертовски хорошую подачу. У парня были руки, как у Криса Картера, и он был резкий, как Барри Сандерс. Но всё это было слишком рискованно. Он не хотел, чтобы его золотой билет получил ту же травму, которая запятнала стипендию Грега.

Хотя разрывы связок, положившие конец карьере Грега, могли произойти в любом виде спорта, он хотел, чтобы Си-Джей делал что-то с минимальным контактом. Конкуренция была слишком жестокой. Не то чтобы Грег заботился о его благополучии; он просто хотел, чтобы его выставочная лошадь участвовала в как можно большем количестве скачек.

Когда Грег подтолкнул его к бейсболу, он принял это как рыба в воде. С Си-Джеем в шорт-стопах сенсационные уловки и двойные игры всегда были нормой. И когда он подбегал к месту, всегда был шанс, что он может взорвать стадион. Природный спортивный талант, который он таил в себе, позволил ему на дрожжах опередить свою возрастную группу. И, как сказал себе Грег, Си-Джей был королём всех бриллиантов, который их украшал.

Бобби, с другой стороны, был мучительно сокрушительным разочарованием. Грег возлагал большие надежды на своего первенца. Он определённо не ожидал такой подставы. Но он не мог просто вернуть его или прыгнуть в прошлое и сделать аборт. Грег по-прежнему толкал Бобби так же, как и всех остальных, но он знал, что света в конце его туннеля нет. Ему нравилось, что Бобби всё ещё мог выбить дерьмо из большинства детей, но он всё ещё был слишком толстым для пары перчаток и головного убора. Одна только жёсткость была бесполезна для Грега в финансовом плане.

"По крайней мере, он не педик", - подумал Грег.

Это было всё, чем мог гордиться его извращённый, фанатичный мозг.

Шаги Бобби были гораздо длиннее, чем мог бы сделать его семилетний брат. Менее чем через минуту Бобби, с красными щеками и всем остальным, смог приблизиться к нему. Он оглушительно хлопнул брата по спине, и Кип упал на траву.

- Это ты, тупица! - заорал Бобби.

Он убежал, разразившись гиеноподобным смехом.

- Эй! Язык! - закричала Лейси.

Эту просьбу она обращала к Бобби больше раз, чем могла сосчитать.

Грег наблюдал за Кипом, как разведчик перед днём ​​призыва. Его брат сделал ему приличный укол в лёгкие, и он сильно упал. Несмотря на то, что он был разочарован тем, что его мальчика поймали, удар и падение не смутили Кипа. Присяжные всё ещё не могли оценить его общий потенциал - он был слишком молод, чтобы Грег мог его оценить, - но, по крайней мере, он мог немного гордиться стойкостью своего сына.

"Ну, он не "киска", это точно".

Кип оторвался от земли и посмотрел на свою сестру Таню, считая её самой лёгкой добычей.

Увидев, как Кип вводит её в курс дела, Таня приготовилась. Девятилетняя девочка скромно расположилась рядом с экстравагантной цементной ванночкой для птиц в центре лужайки.

"Грёбаные птицы принимают душ здесь лучше, чем я дома", - подумал Грег.

Когда Кип ворвался, Таня тактично обошла мальчика и обогнула фонарь.

- Почему она снова с ними играет? - спросила Лейси.

- Не знаю, потому что они дети? - рассуждал Грег.

- Я просто… я не хочу, чтобы она думала, что станет кем-то, кем она не является.

- Серьёзно? Она просто бездельничает.

Каким бы поверхностным ни был Грег, даже он был немного шокирован тем, что его жену раздражает то, что Таня всем интересуется. Его эйфория также прошла, что сделало его более спорным, чем обычно.

- Мы позволили ей слишком много возиться с ними, - заныла Лейси, - теперь она говорит об уроках плавания.

Лейси и её дочь на мгновение встретились взглядами. Плечо Тани напряглось, и её глаза блуждали, когда она отвлеклась на неодобрительный взгляд матери. Грозные взгляды не были чем-то новым. Она видела их много раз и даже немного привыкла поглощать её недовольство.

Однако рутина не делала их менее болезненными.

У матери Тани было видение для неё, но последнее, что Таня хотела делать, это стоять рядом со спортом, который ей был безразличен. Она не искала возможного жениха; она хотела соревноваться. Идея группы поддержки казалась низкой и глупой. Её обескуражило то, что это единственное, на что, по мнению её матери, она была способна.

То, что предположила Лейси, мало что значило для Тани. Она могла быть молодой, но она уже была достаточно взрослой, чтобы понять, что никто, даже женщина, из которой она вышла, не собирается её контролировать.

Тане не нужна была вера матери; у неё была своя.

Она представляла, как будет плавать с лучшими из них или, может быть, соревноваться в гимнастике, которой недавно заинтересовалась. Таня надеялась, что мама может расспрашивать отца об уроках, которые они обсуждали утром за столом.

Таня не была уверена, какие ещё доказательства им нужны от неё. В YMCA она была самой быстрой в воде, но её родителей там никогда не было. Откуда они вообще могли знать? Они использовали клуб скорее как няню для Тани, чем как средство поддержать её увлечение. Это позволило её отцу больше сосредоточиться на обучении её братьев, а матери оставалось делать всё, что она делала в свободное время. Это работало как успокоение, когда инвестиционная цена была низкой. Но теперь няня Лейси стала дороже, чем она того стоила.

Она покажет им.

Она покажет им прямо сейчас.

Таня уделяла лишь скудное количество своего внимания высокомерному отношению матери. Она жаждала увидеть, как расцветают её неудачи, но сегодня ей придётся подождать.

Когда Кип приблизился к ней, Таня позволила ему подобраться достаточно близко, чтобы подумать, что он её точно поймает. Но когда Кип на полной скорости рванулся вперёд, Таня развернулась и отлетела в сторону. Упёршись ладонью в землю, она колесом успешно уклонилось от метки. Когда она в идеальной форме приземлилась на ноги, Кип обнаружил, что скользит животом вперёд мимо птичьей ванночки по безупречной лужайке перед домом.

- Вау, ты это видела? - спросил Грег. - Возможно, в этом что-то есть. Для неё нормально иметь хобби. Все мальчики делают это. Чёрт, она может быть даже немного лучше, чем ты думаешь. Может быть, она всё-таки заслужила эти уроки.

- Ты сейчас перегибаешь палку, - ответила Лейси.

- Я?

Лейси стиснула зубы.

Движение, которое продемонстрировала Таня, было впечатляющим, трюк, который она могла бы даже использовать, чтобы подбодрить, если бы Лейси могла каким-то образом сломить волю своей дочери. Но это не помогло убедить Грега в том, что дорогостоящие уроки могут того не стоить. Во всяком случае, это был аргумент в пользу инвестиций.

Грег и Лейси одинаково относились к детям своего пола. Всё, чего хотела Лейси, - это дочь, которая пойдёт по её стопам. Но она никогда не ожидала, что у Тани будут собственные идеи или ум сильнее, чем у остальных её братьев. Её нельзя было заставить просто поклоняться тем, кто находится в кругу её семьи, только потому, что у них одна и та же родословная.

- Ей повезло, - проворчала Лейси. - Чем раньше она это поймёт, тем легче будет. Она не такая, как мальчики. Она думает об Олимпийских играх, но ей следует думать о помпонах.

Грег какое-то время обдумывал эту мысль, прежде чем на его лице появилась спортивная ухмылка.

- Я помню тебя в этих обтягивающих нарядах. Чёрт, ты была чем-то, куколка.

Луч радости осветил лицо Лейси, соответствуя её любви.

- Правда?

- Правда.

Сокровенное воспоминание было внезапно нарушено звуком шин, медленно шуршащих по гравию.

Грег и Лейси обратили внимание на движущуюся в их направлении машину.

- Эй! Тайм-аут! - закричал Грег. - Берегись автомобиля! Я не могу допустить, чтобы кто-то из вас пострадал!

Том замедлил машину, как только в поле зрения появилась семья перед замком. Многие члены клана обратили внимание на машину, когда она направилась к фургону, припаркованному на гравии.

- Я думаю, мы можем припарковаться здесь? - рассуждал Том.

Машина остановилась рядом с большим Dodge Caravan Мэтьюза.

- Я не знала, что здесь будут другие люди, - призналась Молли.

- Ну, я полагаю, чем больше, тем веселее. В каком-то смысле это даже заставляет меня чувствовать себя немного комфортнее, - ответил Том.

- Почему это должно заставлять тебя чувствовать себя более комфортно? - спросил Исаак, всегда интуитивно.

- Ах… я думаю, иногда просто приятно не делать всё самому, вот что я имел в виду.

Исаак знал, что его отец лжёт. Всякий раз, когда Том говорил, он не жалел слов, но Исаак понял, что если его отец заикается, то сама пауза говорит об этом. Это была ложь, но он не был уверен, почему его отец стал лгать о чём-то, казалось бы, бессмысленном.

- Ладно! Все готовы повеселиться?! - спросила Молли.

Она повернулась к своим трём детям.

Исаак оставался в состоянии удивления, в то время как его сёстры визжали от восторга, и как только двери машины открылись, открылись и ворота у входа в поместье.

Когда Гримли с энтузиазмом присоединились, семья Мэтьюз обратила своё внимание на королевские, чёрные металлические плиты, которые открывались перед входом в поместье Борден.

Семьи объединились, любуясь странным видом встречающих. Трио выглядело как версия семейки Аддамс из параллельного измерения, каждый из только что созданной компании имел уникальный оттенок странности.

Рок стоял справа от Джеральдин. Большой мужчина выглядел таким же щеголеватым, как и тогда, когда подошёл к семьям на их игровых площадках. Его серый костюм был выглажен и безупречно сидел на его выпуклой фигуре. Ему даже дали такую ​​же плоскую кепку. Огромная тень Рока осталась, но не умаляла его общей презентации.

С другой стороны от Джеральдины стоял Адольфо Фукс, тоже одетый в пух и прах. Для него это был обычный случай, это было больше стандартом. Эспрессо-ансамбль, в который он вписался, не требовал корректировок. Он попыхивал такой же деревянной трубкой, дым вырывался изо рта, как у старого дракона.

В центре странного трио стояла хозяйка поместья. Лицо Джеральдин сияло по многим причинам, помимо тех, которые обнаружились в спальне. Её щёки были накрашены румянами, а тушь нанесена на увядающие ресницы. Её зубы были приклеены обратно к дёснам и окружены лакричной помадой. Макияж сгладил некоторые морщины, но мог только омрачить её возраст. Длинное тёмное платье было элегантным, но не вычурным.

- Добрый день всем! - сказала Джеральдин.

Она осторожно потёрла морщинистые руки.

Большинство детей ответили вежливо в унисон, прежде чем голос Грега затмил всю группу.

- Взаимно. Нам с нетерпением хочется посмотреть, какое шоу вы для нас приготовили.

- Да, извините, что немного задержались. Но я могу заверить вас всех, этот опыт более чем стоит ожидания.

Как-то отсутствовал привычно презренный образ Джеральдин. Она была в редчайшей из форм, носила свою самую блестящую маску, игровое лицо на века.

Она посмотрела на Грега Мэтьюза и усмехнулась.

- Извините, похоже, мы тоже немного опоздали, - сказал Том.

Лидер Гримли повёл свою семью к передней части поместья, рядом с Мэтьюзами.

- Не беспокойтесь, дорогие. Итак, я так понимаю, основываясь на информации, предоставленной вашей женой, что вы, должно быть, Гримли?

- Правильно.

- Давайте перейдём к сути, как всё это работает? - вмешался Грег, обгоняя Тома.

- Что ж, значит, вы должны быть мистером Мэтьюзом? - спросила Джеральдин.

Грег кивнул головой, соглашаясь на это.

- Отлично, - ответила она. Глаза Джеральдин метались, подсчитывая количество людей, усеявших её изысканную лужайку. Она повернулась к Фуксу. - Кажется, нам ещё не хватает одного.

- Похоже, да, - подтвердил немец.

Исаак покосился на Фукса. Он не ожидал, что старик окажется иностранцем. Исаак заинтересовался Фуксом, но не настолько, чтобы прерывать встречу вопросами.

- Всё в порядке, я уверена, что она скоро будет здесь, - ответила Джеральдин.

Хотя отсутствие было разочарованием, Джеральдин изо всех сил старалась скрыть своё пренебрежение.

- Забудьте о них, мы здесь. Меньшее, что вы можете сделать, это ответить на мой вопрос, - потребовал Грег.

Джеральдин прошептала Року:

- Оставь ворота открытыми для неё. Но когда она прибудет, проследи, чтобы они были закрыты, заперты и активированы.

Она повернулась к Грегу.

- Естественно, простите меня. Я просто немного измотана. Во-первых, позвольте мне официально представиться. Меня зовут Джеральдин Борден. Я владелица этого поместья, а это мой партнёр Адольфо Фукс и мой дворецкий Рок Стэнли.

Рок хотел открыто показать своё презрение, но решил, что не доставит ей такого удовлетворения. После всех лет, которые он провёл, ублажая её, тёмных дел, которые он совершил по её воле, абсолютной лояльности, и всё же она не признала его как семью, и, что ещё хуже, только предложила ему самый низкий титул, какой только можно вообразить.

- Как вы, вероятно, узнали из брошюр, я возглавляю благотворительную организацию "Помощь сердцам". Мы занимаемся многими вещами, такими как пожертвования для обездоленных, приюты для бездомных и сборы продовольственных товаров. Но то, ради чего мы здесь сегодня, - это проект, который, пока мы не обратились к вам, держался в секрете от общественности. Всё финансирование на месте, но мы здесь сегодня, чтобы убедиться, что мы понимаем, каким будет оптимальный детский опыт, прежде чем выбрать место для инвестиций. Ваши дети должны приложить руку к обоим этим результатам.

Том наклонился к Молли.

- Вот где я слышал это имя. Какая-то дама зацепилась, ныряя в мусорном баке в одном из своих контейнеров для пожертвований.

- Что? - спросила Молли.

- Есть вопросы, мистер Гримли? - спросила Джеральдин, взявшись за боковую панель.

- Ах… нет, я просто упомянул, что слышал о вашей благотворительности раньше.

- О, отлично! Тогда, похоже, мы не зря делаем свою работу, - фальшивая ухмылка появилась на лице Джеральдин.

- Так где, чёрт возьми, детская площадка? - спросил Бобби, с нетерпением повторяя каждое слово.

Грег обернулся, стреляя лазерными лучами в самую разочаровывающую сперму, которую он когда-либо выпускал.

- Парень, молчи. Не перебивай, когда говорят взрослые, - напомнил Грег, прежде чем снова повернуться к Джеральдин. - Так где, чёрт возьми, детская площадка?

Юношеская грубость этого человека не позабавила Джеральдин, но она вежливо улыбнулась.

- Прежде чем мы начнём, - сказала Джеральдин, - у нас есть небольшое дело, которым нужно заняться. Пожалуйста, предъявите Року билеты, вложенные в брошюры, которые вам дали. Как указано, вы должны иметь весь документ полностью и неповреждённым, чтобы участвовать.

Рок спускался по каменным ступеням, пока не оказался рядом с семьями. Грег посмотрел на его невероятный рост. Несмотря на то, что Грег был бывшим спортсменом, Рок всё равно затмевал его.

- Вот так, держи, здоровяк, - сказал Грег, сунув брошюру Року в грудь.

Выходки крутого парня всегда были актуальны, когда Грег был в кадре. Рок в этом не участвовал. Он просто взял бумагу и кивнул.

Молли подошла к великану и с улыбкой поблагодарила его, затем протянула брошюру. Он дважды кивнул ей в ответ.

- Всё выглядит нормально? - спросила Джеральдин у Рока.

Рок кивнул.

- Замечательно.

- Хорошо, мы можем перейти к этому сейчас? - Грег настаивал.

Молли сузила глаза, уже невзлюбив этого мужчину.

- Конечно, мистер Мэтьюз…

- Грег, - прервала Джеральдин Лейси.

- Простите?

- Ему нравится, когда его зовут Грег.

Джеральдин обычно не проявляла такой грации. Если бы нечего было ожидать в тот день, она бы занялась Грегом и Лейси с гораздо более изменчивым настроем. Вместо этого она отвлекла свои эмоции ради будущего приза.

- Верно. Я обещаю, я доберусь до этого через мгновение. Но прежде чем мы сможем обнародовать какие-либо подробности, мне нужно, чтобы каждый из вас подтвердил, как и было обещано при выплате гонорара, что вы никому об этом не сказали ни слова. Без надёжной анонимности этого события ваше участие бесполезно для нас. Если ваше сегодняшнее присутствие здесь обсуждалось с кем-либо, кроме присутствующих, то целостность этого мероприятия была нарушена, и мы не можем продолжать. Мне нужно устное подтверждение того, что никто из вас ни с кем этого не обсуждал.

- Нет, я не обсуждала, - ответила Молли.

- Я этого не делал, - подписался Том.

- Нет, - добавил Грег.

- Конечно, нет, - сказала Лейси, закатив глаза.

Джеральдин скрупулёзно изучила их всех, её мысли качались, как на качелях, не зная, кому она верит. Она искренне верила только в то, что хотела, чтобы это продолжалось, невзирая на риск и потенциальные последствия, которые могут возникнуть в результате. Мысль о трофеях была слишком соблазнительной, чтобы отвернуться от неё.

Это был её день.

- Хорошо, - сказала Джеральдин. - Этот приказ о неразглашении будет применяться и после того, как вы уйдёте, пока мы не сообщим вам об обратном.

- Приказ о неразглашении? О чём? - спросил Том.

Он не особо любил секреты. Это казалось достаточно безобидным, но, как и Грег, он просто хотел понять масштаб того, в чём они участвовали.

- О том, что происходит внутри. Для любых конструкций или сооружений у вас должна быть расширенная возможность просмотра, как только мы все войдём в собственность, - объяснила она, указывая назад.

- Почему так? Разве будет иметь значение, если мы упомянем об этом? - спросила Лейси.

- При всём уважении, для меня это важно. Мистер Фукс и я работали над этими проектами в течение многих лет. Будет справедливо, если они найдут дневной свет, когда мы посчитаем нужным. Точно так же, как у вас есть дети и вы контролируете, кто получает к ним доступ, то же самое и с нашими творениями. Это может показаться глупым, но для нас это важно.

Многословный ответ был эффектным. Но никто из них не хотел покидать это место.

- Пожалуйста, не портите сюрприз, - подтвердил Фукс.

- У нас есть ваши обещания? - спросила Джеральдин.

Послышался хор утверждений и кивков.

- Тогда ладно. Я хочу заверить вас, что всё игровое оборудование было протестировано бесчисленное количество раз несколькими СИБДП. По сути…

- СИБДП?! - спросил Том.

- Сертифицированные инспекторы по безопасности детских площадок. Кроме того, я взяла на себя смелость предоставить документацию заранее. И если кто-то из вас почувствует желание изучить её до просмотра, я уверена, что это повысит вашу уверенность как в нашем соглашении, так и в общей безопасности построек на территории.

Джеральдин протянула свою высохшую руку влево.

Фукс вытащил из внутреннего кармана длинный белый конверт и достал из него документы. Он вручил Джеральдин бумаги с водяными знаками, и она спустилась по ступенькам, размахивая документами перед каждым родителем.

- Будьте уверены, всё в полной безопасности, о чём свидетельствуют десятки подписей, которые я держу в руке. Все лучшие специалисты в области защиты подростков и детей согласились с этим. Так что, когда вас приведут в шпионскую комнату, чтобы посмотреть, как ваши дети проводят время в своей жизни, вы сможете оценить их радость без беспокойства.

- Подождите, нас разлучают? - спросила Молли.

- Не беспокойтесь, они будут недалеко. Вы сможете видеть их в любое время и даже общаться через громкоговоритель, если сочтёте это необходимым. Тем не менее, мы просим свести это к минимуму, если это возможно. Мы стремимся использовать настоящую игровую площадку, и мы не сможем этого добиться, если дети не будут предоставлены сами себе, как обычно. Крайне важно, чтобы мы наблюдали за ними свободно и расслабленно, чтобы понять их связь с революционным оборудованием, которое мы создали. И, кроме того, мы понимаем, что это может создать небольшой дискомфорт, и с учётом этого мы решили увеличить ваши платежи до дополнительных четырёх тысяч долларов каждому.

- Чёрт, если я их буду видеть, меня это устраивает, - сказал Грег.

- Чёрт возьми, нам за это платят?! - воскликнул Бобби.

- Нет, это нам за это платят. Твоя плата в том, что у тебя будет хороший день и твоя крыша над головой дома, - поправил Грег.

Том и Молли переглянулись.

- Всё, что она сказала, имеет смысл, - сказала Молли.

На лице Тома отразилась неуверенность, как и во время поездки с детьми. Что-то ему казалось неправильным, но четыре тысячи долларов за несколько часов игры были суммой, изменившей его жизнь.

- Могу я посмотреть бумаги? - спросил Том.

- Конечно, - ответила Джеральдин.

Она быстро передала документы.

Том порылся в бумагах. Они выглядели достаточно аутентично. Были подписи, печати и мелкий шрифт. Да какого хрена он знал о подлинности документов по безопасности детских площадок?

- Это должно занять всего несколько часов вашего времени. Не стесняйтесь задавать любые вопросы, которые считаете нужными, - сказала Джеральдин.

Том оглянулся на своих детей. Все они изображали свои лучшие нищенские лица, умоляя его сказать "да". Даже Исаак проявил редкое волнение.

Завуалированное описание Джеральдин их "революционного оборудования" чрезвычайно заинтриговало Исаака. Потенциальные перспективы внутри замка были безграничны.

Том снова посмотрел на Молли. Её большие карие глаза светились предвкушением.

Немедленное увеличение наличности, несомненно, изменит их простую жизнь. Мало того, что это помогло бы исправить некоторые из их финансовых проблем, но опыт, безусловно, был бы потусторонним для детей, великим временем, которое они не могли позволить себе предложить в настоящее время.

Том снова повернулся к Джеральдин и вручил ей документы, слегка кивнув.

- Хорошо. Мы в деле.

Группа последовала за Джеральдин через гламурное царственное сердце поместья Борден. За ней послышался хор охов и ахов. Блестящий мрамор, аристократическая мебель, потрясающий декор и роскошные произведения искусства были сенсорной перегрузкой для пары семей, привыкших вести скромный образ жизни и во многом себе отказывать.

Пройдя через двойную лестницу у входа в собственность, они оказались в огромной гостиной, а затем вошли в бальный зал. Как только они прошли по полированным половицам танцевального зала, Джеральдин открыла ряд французских дверей, которые вели в задний дворик, откуда они вернулись на улицу, на прекрасный летний воздух.

Хорошо политая лужайка позади поместья содержалась в таком же микроуправлении, как и лужайка перед ней; каждая травинка идеально совпадала с другими. Территорию окружали изящно подстриженные живые изгороди, цвели экзотические цветы. Красота была здесь, чтобы её созерцать.

Сад и край утёса виднелись вдалеке, но казалось, что это так далеко, что могло быть на другой планете. Кроме того, разнообразие захватывающих дух деревьев создавало в воздухе ауру умиротворения.

Однако ближе всего к замку стояла игровая площадка.

Территория была усеяна песочницами с манящим мягким песком и размером с футбольное поле, окружённая чёрным защитным ограждением. Среди успокаивающих куч красновато-коричневой мульчи, выстилающих игровую площадку, было настоящее зрелище.

Это было не совсем то, что представляли себе семьи.

У Исаака были высокие ожидания, основанные на том, как Джеральдин рекламировала свои творения.

Всё оборудование оказалось новым. Оно было свежевыкрашено, красочно оформлено и растянуто вокруг мини-арены. В нём было всё, что можно было ожидать, отправляясь на детскую площадку, но пока Исаак поправлял очки и просматривал свой мысленный контрольный список, он не мог не быть слегка разочарованным, считая приспособления.

Качели на ремнях, плоские качели, качели-вёдра, прямая горка, изогнутая горка, спиральная горка, качалки для двоих, турники, карусели, пружинные качалки, мегабатут, канатный альпинист, купольный альпинист, песочницы, классики, стальные кольца.

Конечно, были некоторые различия в величине и масштабе каждой части на игровой площадке, но тот факт, что Исаак смог идентифицировать каждую структуру, которую он видел, доказывал, что все они были классическими конструкциями. Вероятно, это была самая красивая игровая площадка, которую он когда-либо видел, но его волнение уже не было следующим уровнем.

"Она сказала, что работала над этими проектами в течение многих лет, - Исаак посмотрел на морщинистую старую летучую мышь. - Чёрт побери мою задницу. Вы чертовски облажались, леди".

Тем не менее, там было одно сооружение, сильно отличавшееся от всего, что он видел раньше. Высокая горка располагалась позади гигантской песочницы. Конструкция поднялась на высоту, которая выглядела так, будто могла вызвать кровотечение из носа.

Сначала Исаак не заметил её, потому что листья и ветки скрывали её, зелёный желоб и коричневые столбы имели ту же цветовую гамму, что и окружающая растительность. Огромная горка, спрятанная в углу детской площадки, была почти такой же высокой, как высокие деревья на заднем плане, но на ней не было ступеней, так что Исаак не был уверен, как можно использовать эту чёртову штуковину.

Экстремальная высота была не единственным аспектом горки, которая была немного странной. Кроме того, транспортировочная труба много раз извивалась из стороны в сторону, протянувшись почти на треть всей игровой площадки. Но, пожалуй, самой странной деталью было то, что пути, казалось, не было конца. Дна не было видно, и труба уходила прямо в землю.

Несмотря на недовольство Исаака, у остальных детей изо рта шли слюни. О впечатляющей крепости веселья, стоявшей перед ними, должны ходить легенды. Сэди и Сэм уже подбежали к запертым воротам, а Кип, Си-Джей и Таня тащились за ними. Бобби отстранился и стал изучать реакцию Исаака. Снобистская гримаса претенциозности, которую он увидел на лице Исаака, вызвала у него отвращение. Он знал этого мальчика недолго, но понял, что тот из тех, кто его бесит.

Чувство страха и дискомфорта охватило Исаака. Он знал по опыту, что, как и многие его элементарные противники, Бобби почувствовал его уязвимость. Исаак знал, что он был такой жалкой и лёгкой закуской, что Бобби был готов его проглотить. Но, как дикое животное, Бобби нравилось калечить и немного играть со своей добычей, прежде чем съесть её.

Мальчики были достаточно далеко от родителей, и Бобби чувствовал себя комфортно, стреляя в Исаака.

- Что? Недостаточно хорошо для тебя? - спросил Бобби.

- Нет, я просто думал, что это…

Вопрос был риторическим; Бобби не нужен был ответ, чтобы нанести удар Исааку.

- Если тебе этого недостаточно, почему бы тебе просто не похлопать своими огромными, ебанутыми ушами и не улететь, Дамбо?

Бобби врезался плечом в Исаака, направляясь к остальным детям.

- Эй, - прошептал Исаак.

- Что ты собираешься с этим делать? - спросил Бобби.

Исаак застыл как мумия.

- Так я и думал.

Бобби хрустнул костяшками пальцев, когда на его лице появилась широкая ухмылка. Он повернулся спиной к Исааку и направился к остальным детям.

Исаак потёр руку, но промолчал. Он был застенчивым ребёнком, который не хотел быть в центре внимания. Он также предпочёл бы не выглядеть ябедником перед всеми детьми, с которыми собирался делить игровую площадку. Массируя боль в бицепсе, Исаак подкрался ближе к группе.

Родители, естественно, мигрировали вместе и встали небольшим скоплением на другой стороне.

- Давайте, открывайте! - взвизгнула Сэди.

- Ага, пришло время игр! - добавила Сэм.

- Чёрт, да! - Кип согласился.

- Ладно, ха-ха, я понимаю, - сказала Джеральдин. - Но сначала нам нужно получить согласие ваших родителей. Что скажете, всё выглядит достойно?

- Это выглядит невероятно, - сказала Лейси.

- Итак, в той брошюре говорилось, что вы, возможно, выбираете менее благополучный город для строительства чего-то подобного. Как вы решите, какой именно это будет город? - спросила Молли.

- Я вообще не буду решать.