Детская площадка

Единственными уцелевшими частями платформы были окраины, поддерживающие каркас качелей. Когда песок и металл скользнули во тьму, механическое урчание сменилось звуком потрескивающего пламени, возникшего внизу.

- Дерьмо! Начни раскачиваться прямо сейчас, Сэди! - крикнул Исаак.

Кострище под ними быстро расширялось, соответствуя темпам усиливающейся жары.

Исаак, будучи на несколько дюймов выше Сэди, первым почувствовал, как пластиковая подошва его кроссовок стала мягче.

По мере того как оранжевые вспышки приближались к ним и продолжали расти, росла и их инерция. Цепи натянулись так высоко, что вскоре каждый их шаг, казалось, растянулся достаточно далеко, чтобы прыжок казался возможным. Но с каждым поворотом над пламенем резиновая опора качелей под их задниками только становилась слабее.

Откинувшись назад, Исаак посмотрел под собой на лужу чёрного пластика, готовую поглотить его. Но сила огня и неприятный жар на его спине дали понять, что им нужно прыгать, прежде чем их сиденья расплавятся полностью.

- Нам пора прыгать! - закричал Исаак.

- Сначала ты!

Исааку понадобился всего лишь один дополнительный взмах, чтобы подготовиться. Текущая ситуация была такой же, если не более страшной, чем сам прыжок веры. Когда следующий шаг привёл его к тому, что, как он надеялся, было вершиной его инерции, он обхватил руками цепи.

Когда он поднял своё тело в воздух, ему показалось, что время остановилось. Исаак плыл сквозь тьму, казалось, целую вечность.

Разрыв становился меньше.

И меньше.

И меньше.

Когда он рухнул на бетон, ощущение было таким сильным, что удовлетворило бы даже самого опытного адреналинового наркомана. Хотя это ощущение было прекрасным, оно было извращённым кайфом, подобного которому Исаак надеялся никогда больше не понять.

Он тут же повернулся к сестре.

- Давай! Это не так уж и плохо! - соврал он.

Исаак надеялся, что его слова поддержки будут не последними, которые он предложит сестре.

Сэди стиснула зубы, изо всех сил подражая своему старшему брату. Ужас, кусающий её живот, был немного более пассивным, потому что теперь она знала, что выживание по крайней мере возможно.

Когда качели скрипнули вперёд, Сэди приготовилась. Она должна была быть на высоте. Она посмотрела на своего брата, который стоял у края платформы с распростёртыми объятиями.

- Я поймаю тебя, сестрёнка! - закричал он.

Незадолго до того, как её импульс достиг своего пика, Сэди поднялась в воздух, как птенец в свой первый полёт. Как и в случае с Исааком, время зависания казалось почти сверхъестественным. Результаты превзошли даже то, чего смог достичь её брат.

Поскольку тело Сэди было меньше, чем у Исаака, это движение отбросило её ещё дальше на платформу.

Их тела столкнулись, словно разрушительный шар, о небоскрёб. Они оба упали, и Сэди приземлилась на своего гримасничающего брата.

Хотя боль от их столкновения заставляла его тело болеть, она была каким-то второстепенным и почти игнорируемым, когда он смотрел в слезящиеся глаза сестры.

- Ты сделала это. Я знал, что ты сможешь это сделать, - прошептал он.

Исаак выгнул спину и чмокнул сестру в лоб.

Эти двое ненавидели друг друга почти всю свою жизнь. Но когда всё было на кону, бесчисленные трещины, разделявшие их, сгладились. Ничто из их истории больше не имело значения.

Сэди не могла найти слов, но её лицо говорило всё. До этого момента она не осознавала, как сильно любила его. Все плохие вещи, которые она с ним сделала. Все обидные замечания, которые она отпустила. Когда она посмотрела на брата, в её глазах читалось извинение.

Их момент и любое потенциальное празднование были недолгими. Шум металла на дорожке внезапно затмил их разговор.

Исаак мягко отодвинул сестру в сторону и поднялся. Он затаил дыхание, надеясь, что увидит, как остальные найдут путь в безопасное место, как и они.

Сэди поднялась с земли и встала рядом с братом. Она надеялась на то же, что и Исаак, несмотря на сохраняющееся чувство тревоги, которое вызывал у неё Бобби.

К их облегчению, все остальные дети работали в унисон. Даже маленький Донни, казалось, прислушивался к предупреждениям Тани, пока она тренировала его. Вновь обретённый групповой тайминг без проблем протолкнул платформу мимо второго маятника.

Исаак наблюдал и глубоко вздохнул, когда все четверо детей спешились со своих пружинных качалок.

Грудь Тома и Молли колотилась с невероятной скоростью. Наблюдение за таким близким разговором Исаака и Сэди установило новый порог отцовской агонии. В сочетании с невозможностью наблюдать за Сэм в тот момент или когда-либо ещё, они просто проглотили достаточно стресса для полного жизненного цикла.

Однако победа была недолгой; то, что Исаак и Сэди в настоящее время живы, не гарантировало их защиту. Их разум оставался активным, постоянно сканируя любые преимущества, которые они могли обнаружить.

Они всё ещё работали над единственным доступным вариантом, а мускулистый головорез наблюдал за ними. Единственное, что имело значение, - это "расколоть этот камень", но эта устрашающая задача приводила в бешенство. У них была возможность выйти на связь и пообщаться со своими детьми, но эта возможность была бесполезной, если они знали об игровой площадке столько же, сколько их дети.

После вспышки Рока они ещё несколько раз проверяли почву. Он оставался достаточно стабильным, чтобы позволить им задать пару вопросов. Он, конечно, не всегда отвечал, но Тому и Молли даже просто позволение им говорить создавало впечатление, что он питает гораздо больше сострадания, чем Джеральдин или Фукс.

- Я не понимаю, какой смысл в том, чтобы мы получили возможность поговорить с нашими детьми, если у нас нет возможности им помочь. Должно быть, вы можете что-то нам подсказать? - спросил Том.

Рок ничего не сказал. Он продолжал смотреть перед собой на монитор. Один за другим здоровяк наблюдал, как каждый из детей исчезал в чёрной дыре с сочащейся надписью "ГОРКИ" над ней.

- Даже если это всего лишь небольшой намёк, типа того, как появилось пламя под качелями, да что угодно. Разумеется, ничего такого, что могло бы причинить вам неприятности.

Рок снова стиснул зубы и повернул к ним голову. Он всё ещё крепко держал окровавленный поводок Донни. Было в этом материале что-то такое, что помогало ему утешаться, когда он прикасался к нему.

- Я не беспокоюсь о том, что у меня могут возникнуть проблемы. Вам следует беспокоиться о том, что у вас могут возникнуть проблемы, - проворчал Рок.

- Он не это имел в виду, - сказала Молли.

- Как насчёт того, чтобы вы все заткнулись? Следующая игра вот-вот начнётся, и мы с женой хотели бы посмотреть её спокойно, без посторонней болтовни, спасибо, - сказал Грег.

Он погладил бледную руку Лейси и нетерпеливо перевёл взгляд обратно на экран.

- Ты что, даже не заботишься о своих детях? - спросила Молли.

- В данном случае, почему я должен это делать? Мёртвый мёртв. Не то чтобы им когда-либо было не наплевать на меня. Они мне всё равно не нужны. К чёрту их. Я научился играть в мяч. Я научился водить машину. Я научился кадрить девушек. Это всё игра. Жизнь - это всего лишь одна большая игра, и я родился готовым играть.

Рядом с непоколебимым, непринуждённым характером Грега было некомфортно. Вопиющая абсурдность его тона и взглядов снова раздражала Молли.

- Что ты имеешь в виду?! Твой чёртов сын мёртв! - закричала она.

Пытаться достучаться до Грега было всё равно, что пытаться дозвониться до кого-то по сломанному телефону. Не было даже малейшей возможности подключиться.

- Мёртв из-за твоего парня! Вместо того, чтобы быть командным игроком и принимать удары как мужчина, он позволил удару пасть на Кипа! А теперь его нет! Ушёл навсегда!

То, что Грег увидел события так же, как его сын Бобби, не было совпадением. Он запечатлел в мальчике свой искажённый взгляд с тех пор, как тот покинул утробу Лейси. Из всей компании Грега Бобби дольше всех погружался в его философские размышления.

- Исаак не имел к этому никакого отношения! - Молли плакала.

- Твой парень - убийца! - крикнул Грег.

- Нет, не он!

Том постучал жену по руке, пытаясь увести её от бессмысленного спора.

- Я не жду, что ты это признаешь, но всё в порядке. Вы, ублюдки, хотите играть грязно? Это нормально. Я обещаю вам, Мэттьюзы могут играть грязнее. Вот увидите.

- Он не хотел! Это была не вина Исаака…

- Просто остановись, - прошептал Том. - Он безнадёжен. Не позволяй ему тянуть нас вниз. Мне нужно, чтобы ты оставалась сосредоточенной.

Как бы Молли ни ненавидела то, как Грег воспринял это событие, она знала, что в общем плане это не имело большого значения.

Рок наблюдал, как Исаак вёл Донни к тёмной, неприветливой дыре. Его сердце почувствовало внезапную странность внутри, незнакомую боль.

Пока Грег говорил про себя, Том успокоил Молли и снова обратил их внимание на Рока.

Глаза Тома заметили грязный поводок в его руке.

- Почему он продолжает возвращаться к этому поводку? - спросил он.

- Я не знаю, - ответила Молли.

Хотя вопрос Тома не был адресован Року, его уши всё равно его уловили. На лице Рока появилась гримаса дискомфорта. Его глаза остались прикованными к экрану, но снова опустились под знак. Теперь он почувствовал ещё одно ощущение, которого не ожидал: он нервничал.

Его перчатка снова поиграла с поводком, пока он менял стойку. Рок, возможно, и контролировал ситуацию, но он не мог выглядеть более неловко.

Камеры ещё не успели переключиться, и Рок внезапно кое-что понял. Это всё время было у него в голове, но он не осознавал эту мысль до тех пор, пока не заметил мысль Тома. Он не только с нетерпением ждал возвращения Донни, но и переживал о мальчике.

Исаак спускался с горки последним, следом за Донни. Они оба без проблем прошли через пластиковый канал. Когда они прибыли, чтобы встретиться с четырьмя оставшимися детьми, он снова почувствовал облегчение.

Он также был благодарен, что в этот спуск не были включены бритвенные лезвия или пучки колючей проволоки, которые могли бы нанести им разделительные порезы. Это была небольшая, но долгожданная победа.

Исаак двинулся к краю новой платформы, к знаку, которого они теперь ожидали, который, конечно же, гласил: ПРАВИЛА ДЕТСКОЙ ПЛОЩАДКИ.

Длинные разноцветные брусья простирались от платформы до отдельной зоны. По другую сторону брусьев, на расстоянии нескольких ярдов друг от друга, стояли две горки, доходившие до высоты, граничащей с головокружением. Действующая на нервы высота высоких желобов - это всё, что могла предложить их нынешняя точка обзора. Что происходило дальше, оставалось только догадываться.

Но прежде чем они могли побеспокоиться о том, что будет дальше, им нужно было побеспокоиться о том, что будет внизу. Ни для кого из детей не стало сюрпризом, что пространство под решётками не содержало ничего приятного.

Падение составляло около двадцати пяти футов; вероятно, достаточно высоко, чтобы сломать ногу или две. Хотя падение, скорее всего, никого не убило бы, содержимое гигантской ямы наверняка убило бы.

Странная мешанина представляла собой набор бесчисленных осколков разбитого стекла. Но разбитые бутылки, разбитые зеркала и длинные осколки чего-то ещё были не одни.

Внутри груды прозрачных пыток возникло движение. Разнообразие цветов чешуйчатой ​​внешности бесчисленных змей было так прекрасно, что они никогда не смогли бы его оценить.

Многие змеи уже успели порезаться, скользя по острым как бритва осколкам. Эффект фонтанирования превратил массу внизу в пульсирующее чудовище; один гигантский ров ужаса. Окровавленные, мерцающие ряды рептилий пульсировали, словно были одним целым. Одного изображения бесчисленных линий живого волнения было бы достаточно, чтобы привести детей в ужас. Не обращая внимания на зловещий хор шипения, доносившийся из ямы.

Исаак всмотрелся в бесчисленные узлы переплетающихся тканей рептилий. Их раздвоенные розовые и фиолетовые языки выбрасывались каждые несколько мгновений, готовые разжать челюсти при малейшем падении кого-либо вниз.

Он нахмурился, когда его сердцебиение ускорилось; Исаак ненавидел змей. Он не знал, почему у него возникло это чувство и как он обнаружил такой особый страх, но с тех пор, как он увидел их по телевизору, страх таился внутри него.

Таня посмотрела на знак, покачав головой.

- Как обезьянка будете раскачиваться всю дорогу, но если поскользнётесь, клыки вас сегодня найдут. Если какие-то ноги достигнут другой стороны, выберите подходящий момент, чтобы спуститься с горки.

Си-Джей и Таня переглянулись.

На лице Си-Джея появилась лёгкая ухмылка; он не мог не гордиться своей сестрой. Она оставалась спокойной и задумчивой, даже когда казалось, что они безнадежны.

- Что? - спросила Таня.

- Ничего, - ответил Си-Джей.

- Как бы мне не хотелось этого делать, это кажется намного проще, чем то, что мы делали в последний раз.

- Да, а как насчёт маленьких детей? Как, чёрт возьми, они смогут делать что-то на таких больших брусьях? Это долгий путь.

- Кого это волнует? Им придётся разобраться в этом самостоятельно. Мы не можем оставаться в стороне и помогать всем, нам нужно продолжать двигаться вперёд. Разве ты не это сказал? - спросил Бобби.

- Но мы не можем оставить их…

Бобби снова подошёл к Си-Джею.

- Послушай, это ты спросил меня, хочу ли я уйти отсюда. Не заставляй меня спрашивать тебя о том же.

- Мы все хотим выбраться отсюда, но мы никого не оставим.

- Делай как хочешь.

Бобби повернулся к брусьям, развернувшись спиной к брату.

- Исаак! Сэди! Я люблю вас… и… и ваш папа тоже. У меня мало времени, пожалуйста, просто послушайте.

Исаак и Сэди оба посмотрели туда, откуда доносилось цифровое потрескивание. Они не могли поверить своим ушам. Голос, раздавшийся через громкоговоритель, был голосом, который они не были уверены, что когда-нибудь услышат снова.

Молли звучала испуганно.

- Мама?! - крикнул Исаак.

Услышав голос матери, он был совершенно сбит с толку.

- Мама! Я хочу домой! Мамочка, пожалуйста! Отвезите нас домой! - Сэди плакала.

Хотя это разбило ей сердце, Молли не ответила им прямо. Она просто продолжала говорить.

Исаак задавался вопросом, слышит ли она вообще, о чём они говорят? Если она не отвечала им напрямую, он знал, что всё, что говорила его мать, должно быть, было важным.

Исаак приложил палец к губам и посмотрел на сестру.

- Ш-ш-ш! Просто послушай секунду, - сказал Исаак.

- Слушайте внимательно, эти брусья смазаны. Посмотрите внимательно, какие они блестящие. Не пытайтесь свисать с них и перепрыгивать, вы сразу соскользнёте. Посмотрите, сможете ли вы забраться на них сверху и… и, может быть, вместо этого вы сможете перелезть через них. Но что бы вы ни делали, не хватайтесь за брусья…

Динамик, транслирующий голос Молли, отключился.

- Они всё ещё живы, - прошептал Исаак.

Вздох облегчения вырвался у Исаака, когда он крепко сжал сестру. В тот момент он чувствовал себя эгоистом. С тех пор, как они вышли на игровую площадку, всё было настолько хаотично, что он не уделял времени размышлениям о своих родителях и их благополучии. Внезапно эта мысль потрясла его до глубины души, как удар в автокатастрофе. Его родители, как и Сэм, могли уже быть мертвы.

- Мама! - Сэди плакала.

Ответа не последовало.

- Я хочу к мамочке!

Снова поднялась новая волна слёз.

Исаак посмотрел в слезящиеся глаза сестры.

- Мы найдём способ вернуться к ней, обещаю.

- Почему она пропала?

Этот вопрос также озадачил Исаака. Но горе и страх в голосе его матери не звучали многообещающе.

- Я не знаю, но я уверен, что они пытаются вернуться к нам, так же, как мы пытаемся вернуться к ним.

Исаак дал сестре обещание, но сможет ли он сдержать его, будет вне его контроля. Но какое, чёрт возьми, это имеет значение? Так или иначе, они все были в ловушке. Не то чтобы Сэди могла его укорить за это, если они окажутся мёртвыми. Для Исаака это было ещё бóльшим маслом в огонь, обещанием бóльшей потенциальной энергии и мотивации.

Си-Джей подошёл к Бобби и осмотрел разноцветные брусья. Он заметил, что на всех них были нанесены толстые капли полупрозрачной смазки.

- Твоя мама права, все эти штуки скользкие, - сказал Си-Джей.

- Дерьмо, - ответил Исаак.

Таня снова встала рядом с Си-Джеем.

- Тогда она права. Нам нужно будет перебраться по ним сверху, - сказала Таня.

- Чёрт! - крикнул Бобби.

- Что? - спросил Си-Джей.

- Я самый большой, мне будет тяжело.

- Мы разберёмся, не волнуйся. Мы никого не оставим позади.

Лёгкое объявление Си-Джея, когда он произносил слово "мы", было тонким способом показать брату ошибочность его пути.

Бобби был готов оставить кого угодно, но теперь он искал товарищей, которые могли бы поднять его тяжёлую задницу на вершину конструкции. Тем не менее, он стиснул зубы, раздражённый тем, что ему вообще приходилось от кого-то зависеть.

- Но поскольку мы с тобой самые большие, нам придётся сначала всех поднять. Тогда я смогу добраться до вершины и сам помочь тебе подняться.

- Я должен подняться последним?! Ни хрена!

- Ну, а как ещё ты это сделаешь, Эйнштейн?

Бобби на мгновение задумался. Искривлённые, неуклюжие колёса, вращавшиеся в его большой голове, вскоре могли стать его погибелью.

- Хорошо, - сказал он.

Си-Джей снова обрёл улыбку. Он знал, что его брат не был рад поступить правильно, но, по крайней мере, он согласился это сделать. Это было примерно всё, о чём он мог просить.

Си-Джей кивнул головой в сторону Бобби.

- Вот это настрой.

- Откуда эта маленькая шлюха узнала, что мы смазали брусья?! Я знаю, что она ещё довольно молода, но её зрение не может быть чертовски хорошим, не так ли?! - Джеральдин взревела.

- Эти брусья уж очень блестящие, - ответил Фукс.

Он прищурился на монитор и сравнительно легко увидел мерцание. Фукс наблюдал, как Бобби и Си-Джей сначала подняли Таню на перекладину, а затем перешли к Донни.

- Но она была чертовски уверена в этом. Это удивляет…

- Что именно удивляет, миледи?

- Вы не думаете… нет, он бы не…

- Что такое?

- Вы же не думаете, что Рок мог бы рассказать им какие-либо подробности, имеющие отношение к детской площадке?

- Он повиновался вам с тех пор, как вы привели его в свой дом. Я в этом очень сомневаюсь.

- Есть ли способ получить звук из шпионской комнаты?

- Боюсь, что нет. Мы можем слышать только то, что передаётся через громкоговорители на детской площадке. Здесь будет историческая запись криков и плачей, которую вы можете посмотреть для удобства в будущем, но у нас нет возможности слушать их вживую.

- Чёрт возьми!

Она прищурилась на Фукса. Не было ничего на свете, что Джеральдин ненавидела больше, чем когда ей говорили "нет".

- По крайней мере, один из них должен был умереть здесь! Я не хочу, чтобы слишком многие из них дошли до конца! Это просто лишает всего удовольствия!

- Мне кажется, вы недооцениваете остальную часть игровой площадки. Нам повезёт, если хоть один останется.

- Я могу согласиться с одним или двумя, но что-то бóльшее - это провал. И мы просто не можем смириться с такими неудачами. Не сегодня.

- Понял. Сегодня будет день триумфа, - согласился Фукс.

Он снова перевёл взгляд на монитор и панель управления перед ним.

Джеральдин наблюдала за детьми на мониторе. Хотя она и не была рада видеть, что все они благополучно переправились, был один человек, которому она была благодарна.

Таня уже спустилась в безопасное место на другом конце брусьев. Она продолжала скрупулёзно изучать её в течение всего дня, и по мере осмотра её впечатление только становилось всё сильнее.

Девочка сыграла роль винтика в выживании группы. То, как она продолжала разрабатывать стратегии и дёргать за ниточки своих сверстников, само по себе было зрелищем.

Вид девочки подавил её гнев и заменил его смутным чувством, казавшимся чуждым. Ткань, покрывавшая её вагинальную область, стала намокшей, пока она размышляла о будущем своей потенциальной новой игрушки. Непристойные мысли о том, что она могла бы сделать с такой блестящей перспективой, заставили её руку соскользнуть вниз по переду платья.

Рассматривая изображение Тани, Джеральдин осторожно потрогала свою старческую "киску" подточенным ногтем.

Обычно желание не проявлялось с такой силой. Если бы не разочарование вроде Рока, или статичное царство фантазий вроде зеркального зала, особого смысла в этом не было. Эти средства привели её только к определённому результату.

Но Таня могла быть другой.

К концу дня она выяснит, есть ли смысл в её невыразимых предчувствиях.

Джеральдин убрала руку с платья и потянулась за напитком. Пока не было смысла возбуждаться ещё больше. Девочке ещё нужно было проявить себя.

Джеральдин наблюдала, как Си-Джей помогает своему брату Бобби подняться на вершину брусьев, и размышляла, что будет дальше. Один лишь вид мальчиков раздражал её. Они заставили её думать о Роке, который всегда был её болевой точкой.

"Просто подожди", - подумала Джеральдин.

Улыбка подчёркивала морщины на её лице.

Джеральдин наблюдала, как каждый из братьев взбирается на вершину конструкции. Им не потребовалось много времени, чтобы переползти дорогу. Когда их ноги благополучно коснулись другой стороны, она всё ещё надеялась, что их следующие шаги будут последними.

Новая волна облегчения нахлынула на Рока, когда он увидел маленького Донни, стоящего невредимым по другую сторону брусьев. Но было ещё одно ощущение. На заднем плане остался страх. Он знал, что будет дальше.

И это было нехорошо.

Шансы мальчика на выживание были ничтожны, но почему-то Рок всё ещё чувствовал, что шанс есть.

"Я спас его только для того, чтобы снова оставить его волкам", - подумал он.

Рок взглянул на родителей.

Грег сидел и смотрел вперёд, как маньяк с широко открытыми глазами.

Том и Молли перешёптывались, обдумывая свой следующий шаг.

Он знал, что они делают; несмотря на его движения и тупой вид, Рок не был глупым. Он определённо не позволил ускользнуть от внимания этой детали о смазанных маслом брусьях, потому что они обманули его или манипулировали им. Рок предложил это, потому что это было правильно.

Правильный поступок для Донни и всех остальных.

Чем больше он думал о событиях того дня, тем больше он расстраивался. Было бесчисленное множество случаев недооценки. Он чувствовал себя ближе к Гримли, чем к своей собственной "семье".

Отсутствие благодарности, похвалы и любви со стороны Джеральдин продолжало бить его по голове. Её откровенная ненависть к его простому существованию была достаточно очевидна, чтобы её заметили даже незнакомцы в комнате.

Было такое ощущение, будто пар пошёл из его ушей.

Когда день начался, Рок подумал, что, наконец, найдёт признание. Даже если это было принятие в объятия зла, это всё равно было неуловимое чувство, которого он неустанно искал. Жалкое проявление основных эмоций потенциально могло бы подавить его ярость. Всего лишь один вкус мог бы сделать его немного более самодовольным в своей злодейской роли.

"Может быть, я дурак, думая, что всё будет по-другому…"

Он играл с поводком Донни в кармане, вспоминая ту мясистую кучу, в которую он превратил его мать. Освобождение мальчика, даже если оно могло привести к его потенциальной гибели, всё равно было искупительным. Морковка болталась перед ним; было ли в тот день больше возможностей для искупления?

Теперь он понимал действия Тома и Молли ещё яснее. Они хотели тех же простых вещей, которых желал он. Когда Молли объявила об этом через динамики, он увидел это по её лицу; любовь, которую она испытывала к своим детям, была настолько сильной, что всё ещё сохранялась в комнате.

Это были люди, у которых не было "класса" или бездонного процветания, как у Джеральдин, но у них было сердце. Когда Рок был ребёнком, даже в тот самый момент, он бы отрубил себе руку, только чтобы кто-то так относился к нему.

Грег был не очень.

Его глаза метнулись обратно к королю соревнований. Невменяемый, остекленевший взгляд Грега был ему более знаком. Грег внимательно наблюдал за детьми, с лёгкой улыбкой кривя губы. Это было почти так, как если бы он смотрел сквозь изображения перед ним. Рок задавался вопросом, что это могло быть?

Может быть, фантазия?

Может быть, реальность?

Что бы это ни было, похоже, это затуманило дух Грега. Он был подобен грозе; куда бы он ни направлялся, он нёс с собой безошибочную тьму.

Глаза Рока метались от Грега к Тому и Молли, прежде чем наконец вернуться на экран.

В стекле он увидел своё отражение.

Его никогда не волновало то, что он видел; каждый раз на ум приходили грехи его прошлого. Ненависть к себе сочилась из его пор, словно поток угрей, которые очищают.

Помимо ненависти, он не мог не сосредоточиться на своей плоти. Ноющая боль от порезов на лице не позволяла ему забыть.

"Что я делаю?" - задавался он вопросом.

Множество осколков стекла, попавших под щетину Рока, служили болезненным напоминанием о его неполноценности. Он был на краю. Когда он наконец упадёт, куда приведёт падение, даже он не знал.

Что-то придётся отдать.

Боль на лице.

Вина в его нутре.

Разочарование в его сердце.

Отсутствие изменений в его "семейной" динамике после такого монументального события заставило Рока быть уверенным в одном.

Он устал от оскорблений любого рода.

Глубоко встревоженные взгляды запечатлелись на лицах детей, когда они впервые увидели горки. Вытянутые челюсти и нахмуренные брови свидетельствовали о новом страхе; тот, который каким-то образом прогнал их мимо предыдущего зенита.

Каждая из горок располагалась в начале ямы черноты. Длинная U-образная металлическая конструкция тянулась на тридцать ярдов над неизбежной гибелью. Поездка заканчивалась на платформе нижнего уровня, где ждала открытая дверь лифта. Но полёт над зияющей пустотой даже близко не был самым ужасающим аспектом садистского трюка.

Под каждой горкой находились группы дисковых пил. Они были расположены таким образом, что при спуске невозможно было не пересечь их. Но каким-то извращённым и хитрым образом механизм, прикрепленный под направляющими, проталкивал вращающиеся лопасти через щели, а затем выталкивал их обратно, вращая каждые несколько секунд.

Перед ними стояла угроза крайнего насилия, но механизм времени давал короткое окно для безопасного прохода. Если бы они соскользнули вниз в нужный момент, они бы пересекли щели, пока пилы были втянуты, и избежали опасности. Но если они выберут неподходящий момент, пилы разорвут их на куски.

Тяжесть такого ущерба, скорее всего, будет непоправимой.

Таня наблюдала, как Донни сделал шаг ближе к краю.

- Держи меня за руку, - сказала она.

Она обвила мальчика дрожащими пальцами. Пронзительный поворот вращающихся полотен пил заставил тело Тани напрячься. Её беспокойный прищур нашёл Си-Джея.

- Я… я не знаю, смогу ли я это сделать, - сказала она.

- Всё дело во времени, если кто-то и может это сделать, так это ты, - сказал Си-Джей.

Его голос стал ещё более напряжённым, чем раньше. Оглядываясь на остальную часть группы, он увидел, что каждый ребёнок украшает свою собственную стадию беспокойства.

- Мы все можем это сделать. Нам остаётся только наблюдать за пилами. Если мы сможем пройти мимо лезвий, когда они опускаются, я думаю, что…

Громкий моторизованный шум, доносившийся сзади, прервал Си-Джея. Яма, лежавшая под смазанными жиром горками, грохотала.

Исаак оглянулся туда, где царило волнение. К его крайнему разочарованию, пол смертельной ямы поднимался к ним.

- О, нет! Это приближается! Змеи идут! Пол движется быстро! - Исаак кричал.

Это зрелище дало ему новую мотивацию. Он подбежал к лестнице и поставил на неё ногу.

Звук шипения варваров приближался. Они не могли быть уверены, ядовиты они или нет, но в последнее время их приучили к худшему сценарию развития событий.

- Что мы будем делать?! - Сэди заплакала.

Вид жужжащих пил был немногим более благоприятным, чем приближающаяся орда рептилий.

- Все на лестницы! - крикнул Си-Джей.

- Давай, Сэди! - крикнул Исаак.

Пока дети карабкались, платформа выровнялась, и узловатая волна окровавленных змей скользнула вперёд.

Времени выбирать, на какой горке они хотели бы оказаться, не было. С одной стороны Таня продолжала вести Донни вверх по пятнадцатифутовой лестнице. Она удерживала его, пока Си-Джей забирался на место позади своей сестры.

На противоположной стороне Исаак быстрее всех поднялся на вершину. Он отвёл глаза от страшного вида пилы, чтобы проверить, как там сестра.

Когда Сэди поднялась, она осталась на небольшом расстоянии позади своего брата. Слёзы снова нашли её, и её лицо сморщилось. Она чувствовала боль; её кожа болела от постоянного выражения страха.

У Бобби не было другого выбора, кроме как быть на одной стороне с Исааком и Сэди. Змеи пришли так быстро, что это стало его судьбой. Он был на несколько ступенек выше, но достаточно далеко от змей, чтобы избежать опасности.

Когда Исаак посмотрел вниз по массивному желобу, от самой длины полёта у него подогнулись колени. Он крепко сжал металлические шесты и наблюдал, как пильные полотна повторяют свои движения.

Вверх.

Вниз.

Вверх.

Вниз.

Вверх.

Вниз.

По пути Донни сделал то же самое, что и Исаак. Однако он смотрел на неумолимую сталь с гораздо более спокойным выражением. Хотя он не был так напуган, его непоколебимая, но пустая натура мало способствовала появлению идей.

Си-Джей находился слишком далеко внизу, чтобы оценить стратегию. Он чувствовал себя беспомощным, когда дело доходило до планирования. Донни наверняка не будет тем, кто будет исследовать эту тему. Он повернул голову к Исааку. Си-Джей надеялся, что сможет на него положиться.

- Исаак! - крикнул Си-Джей.

- Да?! - ответил Исаак.

- Сколько секунд проходит между тем, как пилы опускаются и поднимаются?!

Исаак подождал, пока лезвия упадут, а затем пересчитал.

- Одна, две, три, четыре, пять…

Металл выскочил, вернув прежнее положение.

- Это… Я думаю, это всего около четырёх секунд! - Исаак крикнул в ответ.

- Ты думаешь? - спросил Си-Джей.

- Это четыре секунды или нет, придурок?! - крикнул Бобби.

- Хватит кричать! - потребовала Сэди.

- Заткнись!

- Всем тихо! Кажется, у меня есть идея! - вмешался Исаак.

Он потянулся вперёд и осторожно балансировал на вершине горки. Его трясущийся зад сидел на плоской части трубы прямо перед провалом. Исаак развязал левый кроссовок и снял его с ноги. Он тестировал обувь, скользя резиной по металлу, из которого состоит спуск.

Исаак был разочарован, когда заметил, что материал застрял, цепляясь за металл, вместо того, чтобы легко спуститься по нему.

- Чёрт, - пробормотал он.

Другая идея быстро пришла ему в голову. Исаак свободной рукой снял носок с ноги. Потерев мягкий хлопок о спуск горки, он обнаружил, что он без проблем скользит по металлу.

- Какого чёрта ты делаешь? - спросил Си-Джей.

- Тестовый запуск! - ответил он.

Исаак расстегнул коричневый ремень на талии. Затем он снял кожу, скомкал её и засунул в отверстие для обуви. После этого он взял утяжелённый кроссовок в руку и оценил плотность. Наконец Исаак взял носок и натянул его. Как только материал стал достаточно податливым, он обернул носком всю обувь.

Пот капал с кончика его носа, а очки помутнели. Его взгляд метнулся от кроссовок, завёрнутых в носок, на лезвия. Он внимательно наблюдал, ожидая их возвращения.

Он рассчитал расстояние между ним и первым набором лезвий. Если он соскользнёт вниз, пока они будут на виду, к тому времени, как он доберётся до них, они уже должны будут спуститься вниз. Расстояние между каждым набором выглядело примерно одинаковым. Если кроссовок преодолеет первый набор лезвий, он всё равно должен пройти и мимо остальных пил.

- Вот так! - крикнул Исаак.

Когда лезвия поднялись, кроссовки скользнули в их сторону. Как и предсказывал Исаак, плавно скользящие кроссовки без проблем прошли первый сет. Затем миновали второй и третий, прежде чем благополучно добрались до нижней платформы.

- Это получилось! - Исаак обрадовался.

- Что это значит?! - Таня вскрикнула.

В её тоне всё ещё было много беспокойства.

- Это… Это значит, что если ты соскользнёшь вниз прямо в тот момент, когда пильные полотна поднимаются, ты сможешь пройти сквозь них, не порезавшись!

- Это точно?! - крикнул Си-Джей.

- Я так думаю. Мы всё тяжелее кроссовок, поэтому могли бы двигаться немного быстрее, но, думаю, между ними будет достаточно места!

На лице Бобби отразилось рычание, его нетерпение, гнев и раздражение сияли.

- Тогда вперёд! Если ты так чертовски уверен, то…

- Бобби, он пытается помочь! - крикнул Си-Джей.

Выходки брата его раздражали.

- Нет, он прав. Я должен идти первым. Кроме того, я не думаю, что у нас есть другой вариант! - крикнул Исаак.

- Не оставляй меня, Исаак! - Сэди заплакала.

Исаак снова посмотрел на свою младшую сестру.

- Я не оставлю тебя. Мне просто нужно сначала спуститься туда. Как только я это сделаю, я смогу точно сказать вам, когда спускаться. Всё будет хорошо, я обещаю.

С тех пор как они вышли на игровую площадку, Исаак дал сестре достаточно обещаний, чтобы заполнить перфокарту. Она заработала ещё одно бесплатное. Тем не менее, ничего не изменилось. Ни одно из них не было гарантировано.

- Мне страшно, я… я пока не хочу, чтобы ты уходил, - закричала она.

- Ну, хочешь ты того или нет, он идёт! - Бобби рявкнул.

Истерические рыдания Сэди разбили сердце Исаака. Ему хотелось отругать Бобби, но он знал, что это не поможет ситуации. Он сдержал свои эмоции и посмотрел в глаза сестре.

- Ты мне доверяешь?

Когда Сэди кивнула, с её лица потекли многочисленные слёзы.

- Тогда увидимся там, ладно?

Она могла только в ужасе кивнуть Исааку; её брат сказал достаточно, чтобы убедить её.

- Хорошо, поехали, - сказал Исаак.

Он снова посмотрел на мясоперерабатывающие машины. Ком в его горле вырос до гигантских размеров, пока он смотрел, как лезвия опускаются вниз.

Он не мог моргнуть.

Большая капля пота капнула ему в глаз, обжигая его, но это не помешало ему сосредоточиться. Он сжал металлические прутья, готовясь, и, как только появились острые кончики пил, двинулся вперёд.

Полёт Исаака был чистым. Хотя поначалу его ничто не зацепило, это не помешало крикам ужаса вырваться из его пищевода, когда он приблизился к первому набору пил. Он держал ноги под углом вверх, приближаясь и поднимая пятки выше. Вполне возможно, что дело дойдёт до дюймов, и в этом случае Исааку нужно было убедиться, что он максимально вытянулся при приближении пил.

К счастью, это было не так близко, как он предполагал. Лезвия упали в свои прорези как раз перед тем, как его ноги достигли их. Так же, как и его кроссовки, Исаак благополучно миновал все опасности, встречавшиеся на пути злобы.

- Да! - Си-Джей обрадовался. - Он сделал это! Я не могу поверить, что он это сделал!

Адреналин, пробегающий по Исааку, не позволил ему отпраздновать или даже осознать пугающий подвиг, который он только что совершил. Когда его тело ударилось о холодную землю, эмоциональное истощение тяготило его.

- Просто сядь сверху. Сейчас ты свободно скатишься по небольшой горке, ладно? - спросила Таня.

Пока Таня готовила маленького Донни, он повиновался ей, распрямляясь на вершине горки.

В качестве дополнительной меры предосторожности она держалась за его рубашку, не веря, что он не прыгнет вперёд, как он обычно делал.

Один за другим Донни, Таня и Си-Джей нашли способ забыть свой страх. Они доверяли результатам, которые им предоставила успешная попытка Исаака.

Когда Исаак пришёл в себя, он заметил, что над ним стоит Донни. Он держал завёрнутый в носок кроссовок. Донни задумчиво положил его перед Исааком, как раз в тот момент, когда Таня нашла путь в безопасное место.

К тому времени, как Си-Джей спустился вниз, Исаак снова был одет во всю свою одежду и аксессуары. Хотя он был рад видеть, что все трое прибыли невредимыми, его внимание сразу же переключилось на сестру.

Когда он посмотрел на верхнюю часть далёкой горки, он увидел, как дрожат светлые хвостики Сэди, и её хмурый взгляд вдалеке. Она застыла от страха; всё её тело овладел постоянный ужас.

- Проклятие, давай уже! - Бобби закричал.

Сэди оставалась неподвижной. Её маленькие, трясущиеся руки были зажаты на металлических прутьях по обе стороны горки. Внутри у неё всё замерло, когда желтоватая жидкость вышла из её тела и потекла по массивному желобу.

Тёплой струйке потребовалось всего несколько секунд, чтобы добраться до платформы перед Исааком. Когда резкий запах мочи проник в его ноздри, его охватило ужасное чувство. Он сразу понял, что его сестра в большой беде.

- Я… я боюсь, Исаак! Я не могу этого сделать! - Сэди плакала.

- Да, ты можешь! - крикнул Исаак.

- Нет! Это меня порежет на куски! Я буду похожа на Сэм!

Изо рта Сэди потекла густая струйка слюны.

- Тебе просто нужно соскользнуть вниз, когда пилы подняты! Я могу посмотреть их для тебя и сказать, когда…

По комнате внезапно разнеслось зернистое шипение. В громкоговорителе раздался голос, заглушивший любую болтовню. Но в голосе не было ни ласкового, ни испуганного тона. Дело было не в беспокойстве; речь шла о командовании.

- Бобби, я знаю, что всегда злился на тебя за то, что ты не обладаешь необходимыми качествами для игры в мяч. Но, возможно, я ошибался. Возможно, то катание на скейтборде, которым ты занимаешься, действительно может тебе помочь. Подумай сам, если ты и найдёшь способ спуститься вниз, они потом тебя прикончат. Так же, как эти маленькие ублюдки прикончили Кипа! Мы не можем просто позволить им уйти от наказания! Это несправедливо. Не разочаруй меня, сынок. Не разочаруй…

Голос Грега оборвался, когда на заднем плане раздались ужасающие крики и проклятия Тома и Молли.

- Не-ее-ее-ет! - Исаак закричал.

Разум Бобби уже был в тёмном месте. Поскольку он стал свидетелем того, как его брата разорвало на куски, он почувствовал себя по-другому. Тот факт, что он разочаровал своего отца, не изменил инстинктов, укоренившихся в его теле. Во всяком случае, это только усилило их.

Он хотел признания своего отца.

Он хотел заставить его гордиться.

Бобби никогда не стал бы Си-Джеем или Кипом. Ему не повезло иметь такую ​​ярую склонность к спорту или атлетизму. Он никогда не смог бы стать тем, кем хотел его отец.

До настоящего времени.

Насилие постепенно лишило его чувствительности. Это облегчило задачу дотянуться до лодыжки Сэди. Прежде чем маленькая девочка успела понять жуткую природу того, что предлагал мистер Мэтьюз, Бобби хорошенько её дёрнул. Она рванулась вперёд и приземлилась на вершину горки. Бобби придвинулся ближе и прижал её коленом к спине.

- Бобби, какого чёрта ты делаешь?! - закричал Си-Джей.

Когда Бобби вытащил из-за пояса забытый нож, его поразил момент краткого колебания. Он задавался вопросом, сможет ли он действительно пройти через это? Это было похоже на грозу в его голове. Электрический ток ударил, и в его сознании материализовались образы.

Вспышки ухмыляющегося лица Грега - они излучали гордость, которой он никогда не был удостоен.

Вспышки изуродованных останков Кипа - они источали слабые следы жизни, которую у него отняли.

Вспышки довольного Исаака, заканчивающего игру в классики - облегчение, которого он не заслужил.

- Это за Кипа! - крикнул Бобби.

- Бобби, нет! - Си-Джей взревел на старшего брата.

- Остановись! - умолял Исаак.

Острый конец лезвия вонзился в спину Сэди, скользнув в неё на несколько дюймов. Глубина раны достигла почти самой рукоятки, в результате чего её маленькое лёгкое разрушилось.

Таня была шокирована действиями брата. Сжимая Донни, она вспомнила подлые уколы Бобби. Это выглядело как обычное соперничество между братьями и сёстрами. Она никогда не предполагала, что он способен на такое злодеяние.

Но что смутило её почти так же, как непростительный поступок Бобби, так это садистские указания её отца. Это была его сторона, которая кипела жаждой мести. Отвратительное измерение его личности, которого она никогда не видела. Действительно ли он верил, что Исаак или Сэди имели какое-то отношение к смерти Кипа?

Сэди извивалась и кричала, но её мольбы были прерваны кашлем. Горячая масса крови и слюны потекла по металлической горке.

Бобби держал Сэди неподвижно, пока лезвие выходило из её спины. Он так же быстро снова проник в её ткани рядом с первоначальной раной. Он продолжал наносить ей несколько ударов в спину, пока кровь не потекла из нескольких дыр, усеивающих её спину с каждым её вдохом.

Бобби в последний раз всадил в неё окровавленный наконечник. Этот укол пришёлся ближе к её шее, и чистая сила вонзила его глубже в тело Сэди, чем любой из предыдущих ударов.

Так и было задумано.

Бобби намеренно дёрнул его, подтверждая, что нож надёжно застрял в её теле.

Бобби подтянулся к вершине горки и методично подтолкнул Сэди к краю, где горка опускалась.

Когда она захлебнулась собственной кровью, красный дождь потёк по длинному желобу, проследив путь её мочи. И так же, как он делал это на своём скейтборде, Бобби закрепился на спине Сэди.

Он удержал равновесие, схватившись за каждый конец U-образной горки. Затем Бобби поставил правую ногу рядом с шеей Сэди, прямо за ножом, который он оставил торчащим из её спины. Треск уровня мануального терапевта прорвался из позвоночника Сэди. Когда он прижимал её бледное лицо к металлу, Бобби чувствовал, как пузырится кровь в её лёгких, когда она пыталась глотнуть воздуха. Внутренний гул Сэди продолжился, когда он поставил левую ногу ей на задницу.

- Как ты и хотел, папа, - прошептал Бобби.

Он использовал руки, чтобы подтянуться вперёд, и вскоре понял, что количество крови и мочи на горке сделало её ещё более скользкой.

Бобби всегда нравилось ездить быстро, поэтому, когда он мчался к лезвиям, его волнение сильно перевешивало страх. Он считал, что под ним достаточно мяса, чтобы его не порезали.

Несмотря на отсутствие академических склонностей, его ужасающая гипотеза оказалась верной. Первый набор лезвий не прорезал Сэди насквозь; она поймала конец цикла. Касание на мгновение замедлило их движение, а металл оставил на её лице и шее несколько зияющих ран. Крошечные зубы выпали, дёсны были порезаны, а часть губ оторвана. Грудь и кости Сэди были рассечены, витки были достаточно глубокими, чтобы почти достичь внутренних органов её туловища.

Огромное излияние крови служило дополнительной смазкой, ускоряя их темп. Когда верхняя часть тела Сэди ударила по следующей волне клинков, сталь вонзилась в неё ещё глубже. Когда розовое мясо было разделено дикими ломтиками, оно разлетелось во все стороны. Акт насилия был настолько разрушительным, что Сэди выглядела как человеческая рвота.

Язык и нос Сэди были уничтожены. Лезвия раскопали её хрящи, мышцы и кости. Повреждения были настолько велики, что голова Сэди теперь выглядела как куча свежих остатков скотобойни, случайно склеенных вместе.

Ниже того места, где когда-то находилось её лицо, правая рука Сэди была жестоко изрезана. Её крошечный бицепс был настолько изуродован, что оторвался от расколотого скелета.

Внутренняя часть бедра с той же стороны была разрезана до кости, обнажая вены, чего не должно было появиться до тех пор, пока в будущем не наступит варикозное расширение вен. Ещё один достойный четвёртого июля взрыв брызг крови окрасил и без того малиновый металл.

К тому времени, когда тело Сэди добралось до последнего набора пил, мяса, служившего защитой Бобби, стало уже мало. Он мог ясно видеть дыру, образовавшуюся прямо под её плечом. Бобби левой рукой обхватил пальцами рукоятку клинка, застрявшего в спине Сэди. Затем осторожно вытащил его из пещеристой раны.

Его действия даже не имели значения.

Окровавленная куча, которой была Сэди Гримли, пронеслась сквозь последний комплект пил. Сочетание двух предыдущих порезов и смазанной горки изменило время. Перемены было достаточно, чтобы к тому времени, когда они подошли к последней тройке, пилы уже ушли под полозья.

Когда Бобби доехал на мчащемся окровавленном трупе до конца горки, он и Сэди оба поднялись в воздух. Внезапная остановка произошла, когда беспорядочный труп коснулся каменного пола. Когда Бобби кувыркался вперёд, его хватка на ноже ни разу не дрогнула.

Будучи знаком с неудачами, он справился с поражением с изяществом. Когда он поднялся на ноги, первое, что он увидел, был гнев в глазах Исаака. Но так же быстро, как мальчик бросился на него, Бобби поднял клинок. Когда Бобби направил сталь, испачканную последними каплями крови Сэди, на Исаака, он знал, что ярость его агрессора скоро утихнет.

Рок не мог не съёжиться. Звук разрывающихся голосовых связок Молли был похож на звук гвоздей по классной доске. Он мог слышать боль, но даже больше, чем боль, он ощущал любовь. Животный вой, который она выпустила на свободу, звучал как будто из глубин джунглей. Он никогда не видел такого проявления привязанности. Такое внутреннее разрушение невозможно было подделать.

Больная реакция продемонстрировала эмоциональную вовлечённость, выходящую далеко за рамки тех, о которых он регулярно мечтал и фантазировал. Это был уровень интенсивности, который Рок не мог постичь.

В отличие от Молли, которая выглядела так, будто душевная боль могла убить её на месте, настроение Грега было прямо противоположным.

- Это мой парень, мой Бобби! - закричал он.

Подлое лепетание сорвалось с его губ, когда он наслаждался радостью извращённой победы. Кровопролитие ничего для него не значило. Куча человеческих помоев на дне пилорамы его не беспокоила и не угнетала.

Насилие разъедало его человечность.

По мнению Рока, он больше не смотрел на того же человека, которого привёл в поместье Борден. Либо так, либо он просто не был рядом с достаточным количеством людей, чтобы понять, как определить чьё-то истинное лицо.

Тем не менее, человек, которым стал Грег, начинал беспокоить Рока. Когда он увидел, как он использовал свою последнюю связь со своим мальчиком во зло, это напомнило ему о том, что сделала бы Джеральдин. Но теперь в его голове возник ещё более мрачный вопрос: если его встревожило то, кем стал Грег, то как насчёт его собственной коллекции грехов?

Его глаза снова нашли маленького Донни на экране. Несмотря на смерть, насилие и нынешнюю враждебность, свидетелем которой он стал, Донни оставался оцепенелым.

Рок и Донни были двумя горошинами в одном очень извращённом стручке.

Ледяная дрожь пробежала по спине Рока. Казалось, он не мог избавиться от ощущения, что он на грани чего-то.

Чего-то бóльшего.

Он почувствовал, как внутренняя агония и ненависть к себе сближаются. Неизбежный стыд и вспыхивающее отвращение тоже высунули свои головы. Бесконечный цикл цинизма и десятилетий вины подходили к давно назревшей кульминации. Результаты могли быть только вулканическими по своим масштабам.

Массивная смесь неуверенности, простиравшаяся от пищевода до кишечника, ощущалась как толстая змея, скользящая внутри его туловища. Но даже размышления о страданиях внутри его тела и души не могли отвлечь Рока от текущей ситуации.

Пронзительные крики Молли почти затмили её мужа. Том дико извивался на стуле, как псих, которого привязали для электрошока.

Хотя металлический ошейник всё ещё ограничивал его, моменты насилия каким-то образом заставляли прочное сиденье дребезжать. Внутри него проявился нижний уровень ада, готовый выгореть наружу.

- Я убью тебя! Я, чёрт возьми, убью тебя! - Том кричал и кричал.

Его красные, слезящиеся глаза прожигали Грега, пока Том не сосредоточил своё внимание на Роке.

- Позвольте мне… выпустите меня из этого чёртового кресла! Выпустите меня сейчас же! Это то, чего вы хотели?! Это то, чего вы хотели, больные ублюдки!? - Том рыдал.

Когда Рок посмотрел на уничтоженного человека, вопрос встал очень остро. В своём могучем сердце он верил, что знает ответ. Возможно, он не сделал этого до того дня, но он определённо сделал это, когда Том спросил его.

Однако это был не тот ответ, который Рок был готов разгласить. Более того, знание ответа на вопрос не обязательно меняло результат. Но, по крайней мере, это позволило колёсам Рока продолжать вращаться.

Наблюдая за происходящим, переваривая маниакальный смех Грега, Рок почувствовал отвращение. С другой стороны, страх и слышная боль Тома и Молли породили в его груди болезнь и страдание. Внезапно он обнаружил, что задаёт собственный вопрос.

"Где та самая черта?" - думал он.

Когда Рок снова посмотрел на монитор, он увидел молодого Донни, который всё ещё боролся и боролся за каждую минуту. Как и Рок всю свою жизнь, Донни каким-то образом продолжал находить выход.

Тучи в черепе Рока рассеивались. Их разгул пролил свет на неприятную правду, за которой он продолжал скрываться.

Он слишком долго мог использовать свой страх только как оправдание.

Свежая пробка, вынутая из бутылки с шампанским, с шипением хлынула наружу. Ухмылка на лице Джеральдин растянулась до неудобной ширины.

- Вы это видели?! Я же говорила вам, что они нападут друг на друга! Он буквально ударил её ножом в спину! - крикнула Джеральдин.

Её радость прекратилась только тогда, когда она сделала ещё один большой глоток из свежей бутылки.

- Вы чудесны, миледи! - ответил Фукс.

Фукс протянул свой бокал, и Джеральдин небрежно наполнила его до краёв. Вихрь радости и безумия, отражающийся в каждом из их зрачков, был результатом хорошо выполненной работы. Он вспомнил, как рисовал чертёж циркулирующей пилы на горке. Это было одно из сооружений, которыми он больше всего гордился. Вид, как устройство впервые реализовало свой потенциал, оставил тёплое ощущение в его каменном сердце.

- И отец мальчика, это он ему велел!

Пока Фукс продолжал смеяться, выражение лица Джеральдин стало несколько мрачным.

- Я просто не могу поверить, что он ударил её ножом. Я никогда бы не подумала, что они применят нож друг против друга, но… - она взяла себя в руки, сдерживая слёзы радости. - Но сегодня действительно особенный день.

Фукс замедлил смех, заметив, что Джеральдин перестала смеяться.

- Это так, - согласился он.

Фукс поднёс бокал к губам и в знак празднования сделал щедрый глоток.

Джеральдин сдержала дрожь губ и осторожно вытерла одинокую слезинку, которая показалась в уголке глаза, прежде чем она успела упасть.

Её взгляд снова вернулся к Тане. После того как Джеральдин сделала на неё ставку, девочка продолжила наступать и подавать надежды. Она добавила ещё больше волнения в особенный день Джеральдин. Если всё пойдёт хорошо, Джеральдин сможет извлечь выгоду из их цветущих отношений ещё долго после того, как гнусные события на детской площадке прекратятся.

- Не смотрите так грустно. Это ещё не конец, - сказал Фукс.

- Полагаю, вы правы, - ответила она. Джеральдин снова обрела улыбку. - У меня ещё есть несколько козырей в рукаве.

Исаак приостановил атаку, когда увидел капающее лезвие всего в нескольких футах от своего лица. Увидеть, как Бобби встал на ноги и ударил в воздух, было достаточно, чтобы рассуждения Исаака подавили его эмоциональный всплеск.

- Попробуй достать меня, одуванчик! Я заставлю тебя выглядеть хуже, чем она! - крикнул Бобби.

Исаак не мог не отвести взгляд от липкой рвотной смеси мяса и мышц, зажатой между разорванными лентами кожи. Измождённая оболочка, которая больше не походила на его сестру, растоптала его дух самым худшим образом.

Теперь он остался один.

Когда пришло резкое осознание того, что он был последним членом своей семьи, оставшимся на детской площадке, из носа Исаака потекли сопли, закапали слёзы и слюни. Если бы он не был так зол, возможно, он упал бы на колени. Но вместо этого он нашёл в своём сердце обещание.

- Ты за это заплатишь, - прошептал он.

- Теперь мы квиты! - воскликнул Бобби.

Исааку не нужно было отвечать на абсурдное утверждение. Это ничего не изменит. Он просто хотел дать Бобби понять, что это ещё не конец.

Холодная уверенность, которую он не проявил, была чем-то другим. Травма помогла ему перестроиться в новой роли. Исаак шмыгнул соплями, которые всё ещё сочились из его носа, купаясь в мыслях о насилии, заразивших его поток мыслей.

- Какого чёрта ты это сделал?! - Си-Джей закричал на него.

- Ты слышал папу! Ты слышал, что он сказал!

- Тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, папа всё время не прав?! Особенно, когда он говорит тебе убивать людей?! Может быть, они даже причиняли ему боль или… или заставили его говорить такие вещи, чтобы обмануть нас!

- Конечно, это ты и должен был сказать сейчас!

- О чём ты говоришь?

- В ту секунду, когда я получаю немного блеска, единственный раз, когда у меня наконец появляется момент! Ты даже не можешь подождать и пяти секунд, чтобы отобрать его у меня!

- Люди мертвы! Думаешь, меня это волнует?! Что с тобой не так, чувак?!

- Это твоя жизнь. Это всё, что тебя волнует…

- Я даже не люблю бейсбол! Я ненавижу его! Я делаю это потому, что должен, а не потому, что хочу! Я делаю это, потому что папа возненавидит меня, если я этого не сделаю!

- Ты бы… ты бы сказал что угодно. Ты просто злишься, что он не попросил тебя это сделать! Ты никогда не хотел делиться этим блеском. Ты всегда был жадным братом.

Си-Джей сделал шаг ближе к Бобби, пока лезвие ножа не оказалось почти у его щеки. Он не позволил оружию запугать себя. Когда Си-Джей посмотрел в глаза своему старшему брату, он сделал всё возможное, чтобы не накинуться на него.

- Папа сошёл со своего грёбаного ума… а теперь… и ты тоже.

Си-Джею не нравилось ругаться, но он задавался вопросом, поможет ли это как-то достучаться до Бобби?

- Он ещё никогда не направлял тебя неправильно! Почему сегодня должно быть иначе?! Не знаю, как ты, а я здесь не для того, чтобы проигрывать! Ни этому пидору, - он указал на Исаака, - ни этим чудакам, никому! Даже тебе! Но я очень надеюсь, что до этого не дойдёт, - сказал он.

Си-Джей не мог в это поверить; риторика, которая обычно была предназначена для его отца, сидящего на трибуне стадиона в жаркий солнечный день, исходила от его брата. Он поддерживал это с такой страстью, потому что это запечатлелось в его мозгу. Как будто это был один и тот же человек.

Бобби наконец стал тем молодым человеком, которым он думал, что никогда не станет. Он наконец получил передозировку похвалы, которой жаждал от отца.

Это было всё, что он мог видеть.

- Бобби, пожалуйста, прекрати, ты… ты меня пугаешь, - сказала Таня, слёзы катились по её щекам.

- Этот кусок дерьма убил нашего младшего брата, а ты просто оставила его в покое? Ты просто… неважно. Ты этого не получишь. Ни один из вас. В любом случае, это уже не имеет значения. Вот почему папа выбрал меня. Нам пора двигаться дальше.

- Ты попадёшь в ад. Я никуда с тобой не пойду, - ответил Исаак.

- Я и не спрашивал. У тебя есть два варианта: войти в лифт или в тебя войдёт нож. Довольно просто, не так ли?

Исаак стиснул зубы и сжал кулаки, впившись ногтями в ладони.

- Насколько я знаю, ты хотел бы быть сам по себе, но когда мы доберёмся до следующей части игровой площадки, я думаю, что буду чувствовать себя в бóльшей безопасности, если ты пойдёшь первым.

На лице Бобби появилась мерзкая ухмылка. Мысль об использовании Исаака в качестве подопытного кролика не только удерживала его в шаге от смерти, но и ощущалась как справедливость.

- Итак, залезай в чёртов лифт. Сейчас же.

Когда лифт завершил подъём и металлическая дверь со скрипом открылась, появились две группы детей. С правой стороны лифта стоял Бобби, угрожающе держа нож. С левой стороны стояли все остальные, охваченные глубокой неуверенностью и страхом, которые ошеломили их.

Когда Бобби приказал им выйти, они все почувствовали запах химических паров, которые начали заполнять их ноздри. На детей вела короткая прямая дорожка с одиноким знаком, установленным в конце.

Сразу за знаком находилась большая шестиугольная платформа. Площадку внутри целиком занимала огромная, самоходная, медленно вращающаяся карусель. Но эта карусель не была карнавальным стандартом, наполненным животными на шестах; это была разновидность извращённой детской площадки.

Снаружи она состояла в основном из дерева, за исключением нескольких ржавых металлических прутьев, за которые мог цепляться каждый ездок. Однако, в отличие от большинства других творений, которые они видели до этого момента, карусель выглядела намеренно устаревшей.

Железные прутья подверглись коррозии.

Деревянный каркас был шатким и расколотым.

Фундамент скрипел при каждом обороте.

Это была поездка не для получения удовольствия; это была роковая поездка.

Карусель была расположена таким образом, что на платформе не было никакой опоры, кроме края самой карусели. За этим узким выступом находился крутой обрыв, ведущий к искусственному рву под ним.

Зловещий ров был занят различными токсичными элементами. Зловещая, склизкая, неоново-зеленоватая жидкость пузырилась и дымилась. Для тех, кому не повезло кататься на этой карусели, ядовитая слизь служила главным стимулом держаться крепче.

За извращённой каруселью стояла ещё одна платформа, но пути, ведущего от карусели к конечной точке движения, не было. Одинокий дверной проём на последней платформе был украшен красным шрифтом с надписью: КОНЕЦ?

Бобби пристально посмотрел на свою сестру Таню; глаза на его лице были не такими, как она помнила.

- Прочитай это, - потребовал Бобби.

Таня уставилась на него, но сделала, как ей сказали. Знак остался неизменным. Там было написано: ПРАВИЛА ДЕТСКОЙ ПЛОЩАДКИ.

- Чтобы дойти до конца и увидеть сегодня своих родителей ещё раз, вам всем вместе нужно сыграть в одну игру. Держитесь крепче до последнего ура или просто отпустите и растворитесь.

- Чёрт, - пробормотал Бобби.

Он посмотрел на слова "всем вместе" с раздражением. Бобби хотел использовать Исаака в качестве подопытного кролика, но, похоже, об этом пока не могло идти речи.

Таня закашлялась, её пересохшее горло защипало.

- Я не думаю, что эти пары полезны для нас. Трудно дышать. Они… они вызывают у меня головокружение.

- Да, - сказал Си-Джей, издав собственный кашель. - У меня тоже. Мы должны пройти через это как можно быстрее.

- Подожди, что нам делать? - спросил Бобби.

Резкость его тона утихла. Ужас снова вонзил клыки в его живот.

- Как ты думаешь, что нам делать? Как и на любой другой карусели, мы должны удержаться. Ты сможешь это сделать, не так ли, крутой парень? - вмешался Исаак.

Бобби подошёл к нему с лезвием и прижал его к горлу.

- Я могу сделать так, что ты даже не опробуешь последнюю поездку, умник. Ты этого хочешь?

Бобби закашлялся. Несмотря на свою тупость, он начал понимать, что каждое сказанное им слово - это секунда, которую он потратил впустую. Он знал, что его неправильный выбор может приблизить его к собственной гибели.

- У нас нет времени драться, - сказал Си-Джей.

Он больше не мог даже злиться. Порезы на спине всё ещё болели, тело ныло, а дух был опустошён. Больше всего на свете он устал.

Си-Джей прекратил спор и схватил маленького Донни за руку.

- Поехали, - скомандовал Си-Джей.

В конце концов Бобби убрал клинок от горла Исаака и жестом показал, чтобы он двигался вперёд.

Таня ускорила шаг, пока не приблизилась к Си-Джею.

- Что ты собираешься с ним делать? - прошептала Таня.

- Мне просто придётся держать его перед собой. Это его единственный шанс. Неизвестно, как долго эта штука будет вращаться. Ты справишься, продержишься одна?

- Я так думаю, - ответила Таня.

Си-Джей был напуган, но не подал виду. Дополнительная ответственность за Донни не придала ему уверенности. Он задумал какую-нибудь светскую беседу со своей сестрой, чтобы отвлечься.

- Нам так и не удалось покататься на тех качелях, не так ли?

- Наверное, это к лучшему, - ответила она.

Таня прошла перед братом, подойдя к узкой части платформы, которая позволила бы ей сесть на карусель.

- Ну, я всё ещё хочу покататься с тобой, - сказал Си-Джей.

Он улыбнулся ей, пытаясь обмануть свой разум.

- А я не хочу. После этого… если будет что-то после этого, я больше никогда не пойду на детскую площадку.

Улыбка Си-Джея слегка исказилась.

- Достаточно справедливо, - прошептал он.

Карусель медленно вращалась, позволяя Тане без проблем запрыгнуть на неё. Она крепко схватилась за перекладину перед собой, а затем твёрдо поставила обе ноги на деревянное основание.

- Ты готов, приятель? Я возьму тебя. Когда мы встанем там, нам обоим придётся держаться как можно крепче, - объяснил Си-Джей.

Он всё ещё не знал точно, как много Донни мог понять, но это не имело большого значения.

Си-Джей снова закашлялся, закрепляясь за вертикальным металлическим стержнем. Выбранный им ржавый участок показался ему наиболее устойчивым; кусок стали, служивший опорой для двух перекрещивающихся над ним стержней.

Он схватил его одной рукой, а другой осторожно опустил Донни. Си-Джей держал Донни между ног, и они оба упёрлись ногами по обе стороны стальной колонны. Донни обхватил руками столб, а Си-Джей крепко схватил две соединяющиеся горизонтальные трубы.

- Просто обними его как можно крепче, - прошептал Си-Джей.

Донни остался ошеломлённым; "объятие" - определённо не то слово, которое ему было знакомо. Но когда Си-Джей выдвинул бёдра вперёд и прижал его к вертикальной колонне, его инстинктом было обхватить её.

Си-Джей поправил свою левую руку, фиксируя её через колонну, пока не был удовлетворён своим положением. Он напряг своё тело и использовал ноги, чтобы удержать Донни на месте, насколько мог.

Исаак прыгнул на несколько ярдов от того места, где находились Таня, Си-Джей и Донни.

Как и раньше, Бобби засунул запёкшееся в крови лезвие обратно за пояс. Наблюдая за очередным вращением карусели, он рассчитал свой прыжок так, чтобы занять место рядом с Исааком.

В тот момент, когда ноги Бобби коснулись карусели, платформа, с которой он спрыгнул, быстро опустилась. За считанные секунды вся дорожка полностью исчезла; теперь эта территория была покрыта отвратительным веществом цвета трилистника в канаве внизу.

Исаак украдкой взглянул на Бобби. Преувеличенные морщины на его лице выражали недовольство. Исааку не нравилось находиться рядом с ним, но когда карусель набрала скорость, он понял, что у него нет времени вести переговоры или менять позицию.

Серые стены замка, окружавшие их, превратились в массивное дымчатое пятно.

Си-Джей напряг мышцы, прижимая маленького Донни к стали. Когда началось головокружение, он без проблем удерживал их на месте.

Таня снова закашлялась; сила ядовитых паров, казалось, со временем только увеличивалась. По мере того, как каждое вращение влекло их всех, кричащих, к новому всплеску темпа, её желудок сильно заурчал. Она подавила позывы к рвоте и закрыла глаза, крепко держась руками.

Бобби, как и Си-Джей, стоял у стальной колонны, где соединялись два поручня. Несмотря на то, что у него было самое большое телосложение, он всё равно мог удерживаться на месте.

В нескольких футах от Бобби Исаак держался на перекладине перед ним. Но когда металл вокруг его пальцев заскрипел, он понял, что его хватка, возможно, не так важна, как то место, за которое он решил держаться.

Он выбрал горизонтальную часть перекладины. Не думать о том, чтобы выстроиться перед колонной поддержки, внезапно оказалось плохим решением.

Повышенное ускорение карусели только усилило нагрузку на каркас шаткой конструкции.

Исаак услышал новые стоны, исходящие из старого аттракциона перед ним. Он чувствовал неустойчивость опорной перекладины, пытаясь приблизиться к стальной колонне для бóльшей безопасности. Но давление вращения на его лицо было слишком сильным.

Внезапно брус в руках Исаака поддался. Ржавые винты, которые когда-то заставляли штангу чувствовать себя полностью закрепленной, начали отсоединяться от опорной стойки. Внезапное резкое разделение заставило его левую руку соскользнуть с металла. Его единственный оставшийся хват принадлежал правой руке, в то время как штанга продолжала сгибаться и деформироваться ещё больше.

Исаак посмотрел на бурлящую смесь токсичности и химикатов, его пульс подпрыгнул, из-за чего горло раздулось. Он боролся с инерцией, снова удерживая левую руку на искривлённом шесте, но напряжение от вращений заставило его хватку ослабнуть.

- Исаак! - закричал Си-Джей.

Он хотел помочь, но из-за его текущих обязательств перед Донни переход создал бы большой общий риск для многих из них. Взгляд Си-Джея с ужасом перешёл на Бобби. Его брат находился на расстоянии вытянутой руки от Исаака, но Си-Джей был менее чем уверен, что он сделает что-нибудь, чтобы помочь.

- Бобби! Помоги ему…

Мольбы Си-Джея были прерваны волной сильного кашля. Припадок в сочетании с силой карусели заставил крошечный глоток рвоты хлынуть ему из горла. Жидкость была горячей и имела густую, похожую на молоко текстуру.

В результате движения аттракциона рвота полностью не попала в голову Донни. Вместо этого она пролетела мимо него, и горячие капли испачкали Бобби и Исаака.

- Помоги мне! - закричал Исаак.

Обращаясь к Бобби с мольбой, Исаак почувствовал внутри себя новый тип беспомощности.

- Я тебе помогу, хорошо, - сказал Бобби.

Зловещая ухмылка исказила его лицо.

Бобби просунул правую руку под стальную колонну и свободной рукой залез обратно за пояс. Когда он достал нож, он всё ещё был окровавлен и покрыт кусочками внутренностей Сэди. Бобби не колебался; он протянул сталь к костяшкам пальцев Исаака.

- Что ты делаешь?! Подожди! - Исаак кричал.

- Бобби, нет! - сказал Си-Джей, и рвота всё ещё скатывалась с его лица.

Внезапно в комнате затрещал громкоговоритель. Обычно добрый и расслабленный голос Тома звучал более разгневанным и оживлённым, чем когда-либо. Истерические стоны Молли служили мучительным фоном.

- Оставь его! Если ты причинишь вред моему сыну, я убью тебя! Но сначала я убью твоего отца! Он сейчас прямо передо мной!

Том не лгал, но он определённо приукрашивал правду. Он решил, что угроза избавиться от кумира Бобби будет единственной умной тактикой, оставшейся в его арсенале.

К его чести, слова подействовали достаточно хорошо, чтобы заставить Бобби заколебаться. Но Том не учёл того, что произошло дальше. Его незначительная оплошность привела его на путь к серьёзным последствиям.

Опытный крикливый голос Грега был настолько громким, что его слова превратились в нечто бóльшее, чем фоновая болтовня. Его отвратительное послание было без проблем передано Бобби.

- Он дурит тебя, сынок! Убери этого ублюдка! Позаботься о нём…

Динамик внезапно отключился.

Вопрос уверенности, мешавший Бобби, испарился, когда он услышал голос старика. Однажды он уже заставил его гордиться собой, но теперь представилась возможность удвоить свои усилия. Изголодавшийся по вниманию подросток дёрнулся от ярости, злобно сжимая окровавленное лезвие.

- Я уделаю его, папа!

Кончик ножа прорезал тонкую кожу на костяшках пальцев Исаака. По мере того как мучительный порез проникал глубже, Исаак почувствовал, как сталь соединилась с его костью. Насосы крови подхватили вращение и ускользнули за ним.

Багровая жидкость брызнула на тело и лицо Бобби, окрасив зубы в его тревожной ухмылке. Брызги не остановили Бобби, даже несмотря на то, что они нанесли его более тяжёлыми мазками, они только усилили его дьявольский характер.

Исаак закричал громче, но его крики не оказали никакого влияния на ситуацию. Когда нож прорезался до такой степени, что почти полностью прошёл сквозь пальцы Исаака, он решил, что есть только один выбор.

Исаак продвинулся вперёд и подумал о Си-Джее, Тане и особенно Донни. Если ему позволят продолжать занимать руководящую роль, которую он украл, царство террора Бобби не закончится с ним. Исаак не был частью их семьи, но он чувствовал, что достаточно пережил с Си-Джеем и Таней, чтобы знать, что они хорошие люди. И он прошёл через ещё больше с Бобби, чтобы понять, что это не так. Донни будет последним человеком за пределами родословной Мэтьюзов. Исаак не сомневался, что Донни станет его заменой.

Когда лезвие всё глубже вонзилось в его скелет, Исаак почувствовал, как кости его руки ослабли. Он не сможет продержаться дольше. Момент истины для него настал.

Исаак ослабил левую руку и прыгнул, ухватившись за орудие насилия. Его нижняя ладонь схватила мокрое двустороннее лезвие и пальцы Бобби.

- Эй! Отстань от меня! - Бобби закричал.

Но Исаак устал слушать его команды. Он соскользнул с перекладины правой рукой и быстро обхватил запястье Бобби своей окровавленной хваткой.

- Отвали! Ты тяжёлый! Я… я не смогу удержать нас обоих! - вскричал Бобби, в его тоне теперь сквозила паника.

Не в силах придумать другой способ выжить, Исаак устремил отстранённый взгляд мимо руки Бобби в его глаза.

- Думаю, тогда мы проиграем вместе.

- Нет! Отпусти меня! Отпусти…

Апелляция Бобби была прервана. Вес всего тела Исаака, умноженный на инерцию карусели, истощили его бицепсы. Напряжение в руке, которую он схватил за ржавую трубу, уменьшилось, пока не стало достаточно слабым, чтобы удерживать их на месте.

Ссорливая парочка, регулярно отвергавшая друг друга за короткое время, проведённое вместе, в мгновение ока пролетела по воздуху. Их тела приземлились в непосредственной близости, шлёпаясь в чудовищное вещество внизу.

Когда их кадры соединились, острая пена поглотила их целиком, полностью погрузив в адский ужас. Почти сразу же соперники почувствовали потустороннюю агонию, когда их кожа зашипела и покрылась волдырями. Какой бы жестокой эта смесь ни была, она знала, как атаковать человеческое тело с непревзойдённой скоростью.

Жижа поспешно сняла с них одежду и приступила к работе над их мягкой внешностью. Как будто ингредиенты этого рагу были специально созданы для уничтожения человека.

Прорвавшись и выйдя на поверхность, все волосяные фолликулы на всём их теле стали воспоминанием о прошлом. Кроме того, крошечный вес, который создавала жидкость, капающая с их голов, оттягивалась к их скальпам, и их оболочки начали сниматься как перчатки. Неаккуратная кожа, сползающая с их черепов, делала их похожими на груды тёртого сыра, слишком расплавленного в микроволновой печи.

Ультраагрессивные отходы уже прожгли несколько слоёв кожи. Погружаясь под воду, каждый мальчик инстинктивно закрыл глаза, но неумолимый раствор разжижил их веки. К тому времени, как они достигли кислорода, обжигающая зелёная жидкость уже добралась до их зрачков. Зрения, которое каждый из них считал само собой разумеющимся с рождения, больше не было. Полосатая волна шипящей слизи была последним, что увидели Бобби и Исаак.

В финале разборки их некогда обычные сферы быстро раздулись. Глазные яблоки вывернулись наружу, расширяясь до точки извержения. Отвратительная вспышка вытолкнула мягкий, грязно-белый материал из их глазниц в жидкую смесь внизу.

Когда они метались по болоту, сырое розоватое мясо блестело там, где когда-то была их кожа. Смертельные химикаты быстро попали в их основные мышцы. Жидкость попала в суставы, связки и сухожилия. Вскоре она растворила достаточно плотских уз в их телах, чтобы отсоединить мышцы от костей.

Бешеные движения мальчиков замедлились, и каждое из их тел отключилось. Через несколько секунд они оба были статичны - стёрты и забыты окружающей вселенной.

В жизни Исаак и Бобби были вместе, как масло и вода, но после смерти это не имело бы значения. Когда порочный океан раскалённой жидкости уничтожил то немногое, что осталось от их тканей, мнения и различия, которых они придерживались в жизни, внезапно потеряли своё значение. Теперь они были одним и тем же; единый, всеобъемлющий суп из кипящих клеток, растворяющихся амбиций и потерянной молодости.

Все потеряли дар речи.

Когда Рок осторожно взглянул на Тома и Молли, их безумие потрясло его.

Сокрушительная хватка, сплевшая их пальцы, покраснела. Когда воды печали хлынули из их глаз, зубастый оскал чудовищно растянулся на их лицах.

Ими овладела боль.

Рок видел, что родители достигли мрачного переломного момента в своём мучительном пути. Когда он пришёл к такой одиозной окончательности, его озадачили не столько эмоциональные элементы, которые они демонстрировали; это было их отсутствие.

Никакой ярости не было.

Не было никакого гнева.

Никакой истерики тоже.

Осталась только глубокая боль утраты; величайшая кража любви, сердца и обожания.

Они были сломаны.

- Чёрт! - хмыкнул Грег.

Рок мог сказать, что Грег явно расстроен потерей сына, но по сравнению с Томом и Молли это было скорее раздражением, чем агонией.

- По крайней мере, взял с собой парочку, - пробормотал Грег, пытаясь найти "светлую сторону" кончины Бобби.

Рок почувствовал отвращение. Грег был словно живым воплощением всего зла. Противоположность тому, что он видел в Гримли.

Том и Молли не считали своих детей пешками на шахматной доске. Даже когда они впервые приехали, ещё до того, как дети ступили на игровую площадку, Том проявлял к ним искреннюю и полную заботу. Деньги, которые предлагала Джеральдин, ни в коем случае не были так важны, как его семья.

Рок задавался вопросом, что бы он почувствовал, если бы Бобби сделал с Донни то же, что он сделал с Сэди и Исааком? Когда эта мысль закипела в его голове, Рок представил, что ощущение внутри него было где-то в сфере того, что чувствовали Гримли.

Но было и кое-что ещё.

Ярость, которой не хватало Тому и Молли, расцвела в Роке. Окровавленные розы мести так и просили раскрыться в его духовном саду. Но как только цветы будут готовы распуститься, Рок знал, что Джеральдин так же быстро срежет их со стебля.

Пока Рок смотрел, как карусель замедляет ход, стоны Тома и Молли впивались ему в душу. В то время как вопли разжигали гнев, от которого у него тряслись руки в карманах, страх, который внушила ему Джеральдин, всё ещё удерживал его пятки на месте.

Когда карусель остановилась, Си-Джей и Таня почувствовали удар опустошения. Плач стал новой нормой. Новые потоки слёз, которые они пролили, предназначались не только для Бобби, но и для Исаака.

Они вспомнили другую версию своего старшего брата. Того, который существовал до того, как зло и непоколебимая угроза запятнали его. Временами Бобби вёл себя как придурок и немного хулиган, но это не было похоже на то, чему они стали свидетелями на детской площадке. Каждый из них оплакивал в основном положительные чувства, которые, как они знали, он питал.

Было ещё одно чувство, в котором ни Си-Джей, ни Таня никогда не осмелились бы признаться; ни себе, ни друг другу. Это грызло их сердца, но они проигнорировали это. Каждый из них почувствовал определённое облегчение, узнав, что Бобби больше нет. Его непредсказуемость и проблемы с гневом заставляли каждого из них периодически задаваться вопросом, подумает ли он дважды, прежде чем принести в жертву свою семью, если сможет таким образом обеспечить себе выживание?

Один их день изменил так много. Тёмные изменения были такими яркими. Создавалось впечатление, что детская площадка усиливала самые лучшие или худшие черты заключённых на ней детей.

С другой стороны, Исаака тоже нельзя было не заметить. После всего, что Си-Джей и Таня пережили с ним, не было никаких сомнений в том, что они сблизились. Исаак придерживался аналогичных моральных принципов. Он не был выше того, чтобы ставить других на первое место. Он действовал самоотверженно и соблюдал их первоначальное соглашение. Его порядочность, ум и вспышки неожиданной храбрости помогли им приблизиться к общей цели - групповому выживанию.

Теперь его тоже не было.

Исаак был изгнан из существования ужасающим образом, страшная судьба, которую Си-Джей и Таня знали, он не заслужил. Им оставалось только надеяться, что они не станут жертвами подобного исхода. На том этапе, к которому они пришли, смерть по естественным причинам или от старости звучала как выигрыш в лотерею.

Си-Джей обуздал свои чувства и закашлялся. Резкие пары продолжали ослаблять его. Он с нетерпением ждал двери вдалеке с надписью "КОНЕЦ?".

- Когда это всё закончится…

Усталость в голосе Си-Джея не позволяла ему произнести слова дальше, но это не имело значения. Его вопрос вот-вот должен был получить ответ.

Пространство между каруселью и моментом прогресса грохотало. Сквозь мутную слизь смерти поднималась единственная прямая часть платформы, которая вела прямо к последней двери.

Несмотря на то, что её руки казались желеобразными, Таня смогла перебраться вокруг карусели до участка, который совпадал с недавно открытой дорожкой. Однако были веские причины для осторожности; путь не имел преград с обеих сторон. Одно неверное движение, и они могут раствориться в розоватой луже обесцвечивания, окружающей Исаака и Бобби.

- У меня так кружится голова, - сказала она.

Си-Джей ещё раз подумал, как лучше вести Донни к пути эвакуации. Он медленно продвинулся вперёд, пока они не оказались прямо рядом с Таней.

- Будь осторожна. Постарайся удержаться на ногах, думаю, на платформе ещё осталось немного этой слизи, - сказал Си-Джей.

Таня приняла его предложение. Она медленно спрыгнула и приземлилась на пятки. К счастью, токсичной жидкости осталось недостаточно, чтобы повлиять на неё. Она раскрыла руки, и Си-Джей опустил в них Донни.

- Я поймала его, - сказала она.

Таня сделала несколько шагов назад, чтобы дать брату немного места для работы. Затем она увидела, как Си-Джей без проблем прыгнул.

Газы продолжали действовать на них, обжигая лёгкие каждый раз, когда они вдыхали. Трое выживших срочно двинулись вперёд, пока не оказались перед зловещим дверным проёмом, который, как они надеялись, станет для них последним.

- Ты правда думаешь, что это конец? - спросила Таня.

- Имеет ли это вообще значение? В любом случае, мы должны это выяснить, - ответил Си-Джей.

Войдя в следующую комнату, они обнаружили, что она намного теснее, чем любая предыдущая часть игровой площадки. Почти всю комнату занимали одни гигантские качалки длиной почти десять футов.

Сиденья, прикрепленные к конструкции, были нетрадиционными. В отличие от любых традиционных качелей, с которыми они когда-либо сталкивались, эти предлагали мягкую поддержку спины. Под каждым громоздким сиденьем располагалась большая красная пружина. Если нижняя часть качелей соприкоснётся с землёй, это увеличит инерцию. В центре качалок стоял длинный металлический стержень, поднимавшийся на несколько футов вверх. К самой вершине шеста были прикреплены два длинных хромированных пропеллера, которые увеличивали ширину всех качалок.

На стене висел красный цифровой индикатор, на котором сейчас было два нуля. Под знаком висела ещё одна знакомая вывеска. Неудивительно, что там было написано: ПРАВИЛА ДЕТСКОЙ ПЛОЩАДКИ.

Таня вздохнула, более чем утомившись чтением загадок, дававших им набор завуалированных инструкций.

- Вверх и вниз, пока счёт не достигнет десяти, но не слишком высоко, чтобы ваш друг удержался. Если вы избежите преждевременного конца, ваши родители смогут снова увидеть ваши лица.

Таня подумала об отце. Захочет ли она вообще увидеть его снова? Его действия были такими же эгоистичными, какими она всегда их помнила. Но одно дело - эгоистично распоряжаться своим временем, и совсем другое - учить Бобби отнимать жизни. Тревожные цвета, скрывавшиеся под его поверхностью, внезапно поблекли. Впервые она осознала, что её восприятие этого мужчины полностью изменилось.

Ещё одна мысль поразила её; Таня получила известие от нескольких родителей во время прогулки по детской площадке, но не от своей матери. Она задавалась вопросом, не случилось ли с ней чего-нибудь? Таня даже не услышала, как её мать что-то сказала на заднем плане, в отличие от других родителей. Это было очень на неё непохоже. Обычно ей всегда было что сказать.

Она не всегда сходилась во взглядах со своей матерью; чаще всего они ссорились. Но несмотря на свои недостатки, Таня знала, что её мать хорошая женщина. Мысль о том, что она, возможно, никогда больше её не увидит, вызывала у неё в животе тревожное чувство.

- Похоже, нам всё-таки придётся покататься на качалках, - сказал Си-Джей.

Он был слишком измотан, чтобы должным образом выразить страх и цинизм, которые он чувствовал, в своём тоне.

Таня издала приглушённый стон беспокойства.

- Думаешь, с мамой всё в порядке? - спросил Си-Джей.

Было почти такое ощущение, будто брат читает её мысли.

- Надеюсь на это, - ответила Таня.

Она старалась не поддаваться эмоциям. Она понимала, что перед такой сложной задачей позволить чувствам затуманить концентрацию может привести к фатальной ошибке.

- Я не могу поверить, что их всех больше нет, - сказал Си-Джей.

- Ты готов к этому? - спросила Таня.

Её губы задрожали, когда она намеренно попыталась сменить тему.

- Есть ли у меня выбор?

Таня посмотрела на Донни. Он был слишком маленьким и непредсказуемым, чтобы ему можно было доверять такое дело.

- Думаю, нет.

Си-Джей кивнул головой.

Взяв Донни за руку, Си-Джей повёл его в угол комнаты. Усадив мальчика в сидячее положение, он похлопал его по голове. Си-Джей почувствовал себя обязанным успокоить его. Донни был самым маленьким и в какой-то степени инвалидом, но мальчику каким-то образом удалось продвинуться так далеко. Это было достижение, слишком невероятное, чтобы его не заметить.

- Ты самый крутой ребёнок, которого я знаю. Не так много детей - чёрт возьми, не так много людей, которые могли бы зайти так далеко. Просто дай нам сделать последнее, ладно, приятель?

Как и всё это время, Донни смотрел вперёд, ничего не выражая. Тот факт, что он остался сидеть, был достаточно хорош для Си-Джея. Он ещё раз погладил его голову, прежде чем вернуться к устрашающим качалкам.

Си-Джей схватился за диагонально расположенную опорную балку конструкции и потянул её вниз. Выровнять было труднее, чем он предполагал, но, приложив бóльший вес, он заметил, что длинные хромированные пропеллеры наверху вращались.

- Вот в чём фокус, - сказал Си-Джей.

- Что это такое? - спросила Таня.

- Думаю, когда мы поднимаемся и опускаемся, острое лезвие наверху будет вращаться ещё быстрее. И если мы не будем очень осторожны с тем, как высоко мы поднимаемся, ну… ты понимаешь.

Таня сильно закусила губу, переосмысливая своё стремление выполнить задание.

- Я действительно не чувствую себя уверенной по этому поводу. Может быть, помощь придёт, если мы просто подождём здесь? - спросила Таня.

- В таком случае, скорее всего, прежде чем оказать помощь, к нам придут змеи, газ или муравьи. Я не хочу этого делать больше, чем ты, но я почти уверен, что если мы этого не сделаем, произойдёт что-то худшее. Что ты скажешь?

На глазах Тани снова навернулись слёзы.

- Всё будет хорошо…

- А что, если нет?! - Таня вскрикнула.

Напряжение подавило её.

- Я… я не могу потерять и тебя.

Си-Джей подошёл и обнял сестру.

- Что бы ни случилось, мы старались изо всех сил. И что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя, - прошептал Си-Джей.

- Я тоже тебя люблю.

Таня позволила воде вытечь, пытаясь справиться с болью. Приступить к поставленной задаче было непросто. Как только её дыхание немного успокоилось, брат и сестра расстались.

- Мы сможем это сделать, - сказал Си-Джей.

Он подошёл к качалкам и положил обе руки на сиденье, чтобы как можно лучше удержать его.

- Давай, - сказал он, кивнув.

Таня села на качалку, перекинув правую ногу через сиденье; приподнятая опора сиденья сзади была слишком высокой, чтобы она могла дотянуться до неё. Как только она это сделала, она поставила ноги на металлическую платформу внизу и стабилизировала другой конец для Си-Джея.

Вскоре её брат последовал её примеру, подняв ногу через сиденье и обеспечив устойчивое равновесие между ними двумя.

- Итак, я думаю, мы просто…

Прежде чем Си-Джей успел закончить свою мысль, из спинки сиденья позади них вылетели два крючка. Их скорость и повороты были одинаково экстремальными. Стальные удлинители садистских качелей изогнулись и вонзились в мягкую плоть под плечами Тани и Си-Джея.

Металл двигался внутри каждого из них, и они почувствовали целенаправленную колющую боль, когда крючки вошли глубоко под подмышки. Кровь сочилась так же уверенно, как и их движение было ограничено.

- Ай! - Си-Джей вскрикнул.

Спинки сидений убирались вниз, выравниваясь по высоте, на которой выступали крючки. Непосредственно за их головами больше не было поддержки. Спинки остановились у них на затылке, несомненно, открывая путь к успеху пропеллерам наверху.

- Что происходит? - Таня снова заплакала.

Крики и стоны Тани сливались со стоном Си-Джея.

Брат и сестра извивались, сражаясь, как пара форелей, которых вытащили из воды. Но чем больше они двигались, тем быстрее понимали, что крючки вставлены слишком глубоко, чтобы освободиться.

Они никуда не собирались их отпускать.

- Нам… нам просто нужно поиграть! Просто убедись, что ты двигаешься медленно! - крикнул Си-Джей.

Преодолев агонию, Таня нашла способ осторожно подтолкнуть ноги. Она медленно поднималась, а пропеллер над её головой набирал скорость.

Когда Си-Джей пододвинул своё сиденье ближе к пружине на земле, он посмотрел на висящую на стене таблицу.

- Всё ещё на нуле, надо подниматься выше! - закричал он.

По мере того, как Си-Джей продолжал нажимать на сиденье, верхняя часть черепа Тани медленно приближалась к свирепым вращающимся лопастям, которые теперь двигались самопроизвольно с размытой скоростью.

Капелька пота скатилась с кончика Таниного носа. Она внимательно следила за таблицей, чувствуя порыв ветра сверху. Ветер был постоянным напоминанием об ужасе, который ждал бы, если будет допущена ошибка.

- Я подхожу очень близко! - кричала Таня.

- Думаю, мы почти у цели, - ответил Си-Джей.

Теперь, когда верхняя часть её головы была всего в нескольких дюймах от того, чтобы быть уничтоженной, таблица была наконец обновлена. К их непревзойдённому облегчению, номер один показал себя.

- Хорошо, счёт появился! - крикнул Си-Джей.

- Спусти меня! Спусти меня! - Таня умоляла брата.

- Извини, я знаю, что это страшно, но это было не так уж плохо. Я… я думаю, мы сможем это сделать!

- Надеюсь, ты прав!

К счастью для Си-Джея, несмотря на то, что он был на два года старше своей сестры, у неё случился ранний скачок роста. Преимущество их близкого равного веса тела позволило бы им методично наклонять друг друга вверх. Если бы между ними было большое расхождение, его стратегия была бы невозможна. Им пришлось бы полагаться на гораздо более опасную переменную - импульс.

Таня последовала инструкциям Си-Джея и использовала тот же метод, которым он добился успеха. Она добилась идентичного результата, а счётчик увеличился до двух.

Потом до трёх.

Потом до четырёх.

Потом до пяти.

- Мы почти это сделали! - Таня крикнула ему.

Она снова подняла Си-Джея, но, когда она продолжала подталкивать его выше, внезапно обнаружилась настоящая проблема.

Без предупреждения из незаметно расположенной стальной решётки, прикрепленной к нижней части качалок, вырвалось пламя. Огонь хлынул к лодыжкам Тани, словно огнемёт. Мало того, что звук исходил из точки поворота на её стороне качалок, он исходил также и со стороны Си-Джея.

Струя пламени была направлена ​​низко и достигла расстояния достаточно близкого к её ступням и лодыжкам, так что волосы опалились.

- Боже мой! Огонь! - закричала Таня.

Она отреагировала на опасность, прежде чем всё обдумать. Таня тут же оттолкнулась и прыгнула вверх, спасаясь от ужасающей жары.

Когда его сестра поднялась, Си-Джею пришлось спуститься и встретить палящее пламя с его стороны. Он знал, огонь или нет, но с крюками, воткнутыми глубоко в подмышки, они не смогут выбраться. Им оставалось ещё пять оборотов, чтобы достичь цели в десять, указанной в "ПРАВИЛАХ ДЕТСКОЙ ПЛОЩАДКИ". Впереди был долгий путь страданий.

Си-Джей пытался переносить жару и блокировать боль. Огонь не поразил его плоть, но был достаточно близко, чтобы волосы на его ногах превратились в пыль, а кожа высохла.

Огненный дискомфорт, охвативший его голени, не заставил Си-Джея потерять концентрацию. Он продолжал и продолжал свои усилия. Когда он поднял сестру ближе к вершине, он издавал прерывистые стоны агонии.

Си-Джей сосредоточил своё внимание. Он следил одним глазом за макушкой Тани, наблюдая за тем, чтобы острый пропеллер находился достаточно далеко, чтобы не обезглавить её. Другой глаз оставался на импровизированной таблице, прикреплённой к стене.

Пот капал с его лица, когда он крикнул:

- Давай!

- Си-Джей, будь осторожен! - Таня умоляла его.

Донни наблюдал из-за угла, озадаченный безбожными качалками. Он застыл в трепете, наблюдая, как число на таблице увеличивается.

Шесть.

Когда счётчик сработал, Си-Джей наконец вскочил с земли, давая своим обожжённым голеням столь необходимый отдых. Но, наблюдая, как его сестра всё ближе погружается в ад на полу, он уже чувствовал, что его передышка будет недолгой.

Таня крепко упёрлась лодыжками и задержала дыхание. Но когда она направила брата к лопасти пропеллера, боль в ногах стала слишком её отвлекать.

- Я… я не могу этого сделать! Я не могу это терпеть! - воскликнула она.

Таня попыталась вылезти из сиденья, но металлические крючки, зажатые глубоко под её подмышками, остановили это действие.

- Да, ты можешь! Я знаю, что ты можешь! Ты… ты должна! - Си-Джей ответил, пытаясь мотивировать сестру, как мог.

- Прости, Си-Джей.

Таня продолжала плакать и вылезла из пламени, лижущего её ноги.

Си-Джей стиснул зубы; он знал, что должно произойти, чтобы они выжили на качалках. Когда его ноги снова оказались на пути огня, его плоти стало гораздо хуже, чем раньше. Пока он изо всех сил старался расположить сестру достаточно высоко, чтобы заработать ещё одно очко, его закалённый корпус треснул.

Семь.

Наблюдение за тем, как ткани на ногах брата повреждаются ещё сильнее, подтолкнуло Таню. Чувство ответственности за ужасные ожоги Си-Джея вызвало у неё чувство вины, сопровождаемое её страхом. Она знала, что ей нужно повторить попытку, чтобы самой заработать очко. Когда Таня снова поставила ноги на землю, мясо на её костях затушилось. Она стиснула зубы и продолжала возвышать брата.

Таня копнула глубже, чем ей когда-либо приходилось. Она не собиралась смотреть, как её единственный оставшийся брат сгорает прямо у неё на глазах. Издав адский вопль, Таня нашла в себе силы держаться. Она продержалась несколько дополнительных секунд, необходимых, чтобы поднять Си-Джея достаточно высоко.

Восемь.

К моменту срабатывания счётчика боль Тани стала невыносимой. Она поднялась с пола, как можно быстрее высвобождая конечности из огня. Но ущерб уже был нанесён; её ноги были поджарены.

Си-Джей даже не смог подбодрить её или предложить поддержку в момент сверхчеловеческих способностей. Он был слишком занят, пытаясь не потерять сознание. Его зрение затуманилось, а тело тряслось. Накопление его боли наконец достигло сомнительного порога. Впервые он не был уверен, сможет ли продолжить.

Когда ноги Си-Джея снова оказались в огне, барбекю продолжилось. Но когда кожа над волдырями начала обугливаться, он чудесным образом использовал свою силу, чтобы наклонить Таню вверх. Похрустывание его мяса вызвало изменение цвета; глаза Си-Джея умоляли сработать счётчик.

Девять.

Дым и запах пережаренного человеческого мяса наполнили небольшую комнату. Плавающие частицы Си-Джея добрались до Донни. Глаза мальчика слезились, и он несколько раз кашлянул. Он по-прежнему непременно наблюдал ужасные действия.

Когда Си-Джей снова совершил своё вознесение, его мокрая от пота голова внезапно обмякла. Его тело оставалось прямым из-за крючков под мышками, но свет в его глазах практически погас.

Когда обожжённые ноги Тани вернулись в адскую атмосферу, она не была готова возобновить боль. Её чувствительная плоть вернулась к мучительной температуре, и она снова попыталась выдержать это. Но прежде чем она смогла поднять его на нужную высоту, чтобы зафиксировать необходимую конечную точку, она снова прыгнула вверх.

- Это слишком, Си-Джей! Я… мне просто нужна ещё минута! Мои ноги словно тают! - воскликнула она.

Она сосредоточилась на макушке Си-Джея, пытаясь избежать пропеллера, но не на выражении его лица. Но когда Таня поднялась на ноги, вдруг выяснилось, что её брат потерял сознание. В голове Тани прозвучал звонкий щелчок, который знал, что результаты будут ужасающими, но из-за своего панического состояния она не могла сосчитать, насколько они ужасны.

Си-Джей на полной скорости нёсся к той части демонической структуры, которая ускользнула из их памяти. Та часть устройства, которая на самом деле не имела значения с тех пор, как началось мучительное приключение, - массивные пружинные витки под их сиденьями.

Под каждым из их сидений располагалась одна толстая спираль. Каждый раз, когда они ранее спускались на поверхность, они оба твёрдо стояли ногами на земле и контролировали поворот. Полностью осознавая, что угрожающий клинок пронзает воздух над их головами, ни Таня, ни Си-Джей не позволили другому человеку слишком быстро подняться слишком высоко. Но когда Таня взлетела с выведенным из строя Си-Джеем, сопротивления больше не было.

Его мёртвый груз направлялся прямо к пружине.

Поднимаясь, Таня быстро подсчитала в уме: один пропеллер плюс её лицо равняются нулю будущего. По её мнению, у неё был только один вариант использования, и ей нужно было действовать быстро.

Закинув ноги на качалку впереди, Таня глубже вжалась телом в крючки под мышками. Она вскрикнула от ужаса, когда острый изогнутый металл вонзился глубже в её кровоточащие раны. Жестокий материал был настолько глубоким, что достиг её костей. Когда металлические крючки зацарапали её скелет, Тане предоставили немного больше места, чтобы опустить голову.

Когда лезвие пропеллера ударило, над её головой оставалось всего несколько дюймов металлической спинки. От удара конструкция встряхнулась, и балансир сильно вытянулся в сторону. Вибрирующий удар расшатал качалку и усилил боль в подмышках Тани.

Десять.

Когда произошло последнее обновление счётчика, внезапно из комнаты, в которой, казалось, не было выхода, появился один. Стена за качалкой открылась. Скользящий камень рассыпался, и в конце тёмной бухты разлилось золотое сияние.

Донни несколько секунд смотрел на прекрасную возможность, прежде чем снова взглянуть на огромные качалки.

При втором соединении пропеллер соскользнул с верхней части спинки Тани и отправил её конец качалок обратно на землю. Запуск произошёл с такой скоростью, а зацепы подмышками оказались настолько глубокими, что Таня не успела перестроиться. Когда её конец приземлился на источник внизу, он поднял Си-Джея на самую вершину.

Она даже не успела сориентироваться, когда пропеллер снёс её брату верхнюю часть черепа. Невозмутимая сталь пронзила мальчика без сознания, сделав его мёртвым мальчиком. Резкий круговой удар оставил мозг расколотым на две части, и черепные соки Си-Джея разлились во всех направлениях. Он стал воплощением своей любимой фруктовой закуски Gushers. Удовольствие, которым он больше никогда не сможет насладиться во время школьных перемен.

Юный разум Си-Джея был отключен навсегда. Орган, выползший из инфантильных этапов жизни Си-Джея с бездонным потенциалом, теперь никогда не достигнет его. Не то чтобы его разум был предназначен для создания революционных устройств или барьеров в научной сфере. Он был умён, но это не было его самым большим достоинством.

Его натура была любящей.

Его целью была забота.

Его судьбой было объединение.

Каким бы эгоистичным, отказывающимся от сотрудничества, напуганным или ущербным ни был человек, Си-Джей всегда находил к нему подход. Он тщательно анализировал их грехи и недостатки, пока не находил общую почву. Нравилось им это или нет, но Си-Джей всегда извлекал из людей лучшее.

Мальчик, который объединил так много людей, делал это до тех пор, пока судьба не решила разлучить его.

Быстрота стали пропеллера отрезала ему ещё одну часть головы, на этот раз по линии подбородка. Ужас на мгновение открыл окно в новый розовый кусок жидкой крови, как раз перед тем, как на его шее произошёл последний поворот.

Когда винт попал ему в горло, открылись все основные вены Си-Джея. Фонтан карминовой жидкости покинул его некогда энергичное тело, а нижние части его лица и шеи упали в огонь, танцующий на полу внизу.

Таня вскрикнула, когда внутри неё взорвался переизбыток страха. Она озвучила свой настоящий ад, когда в её голову нахлынула смесь прекрасных воспоминаний, которыми она поделилась со своим братом.

Она знала, насколько особенным человеком был Си-Джей. Временами она задавалась вопросом, как они могут выглядеть, когда будут тусоваться позже, когда вырастут? Таня никогда не предполагала, что может этого не узнать. Она воспринимала это как должное.

Хотя она и не была так близка с Кипом или Бобби, как с Си-Джеем, Таня обнаружила, что задаётся одним и тем же вопросом обо всех них. Но пища для мозгов теперь была бессмысленной; все трое её братьев были мертвы.

Сиденье Си-Джея поднялось на максимум. На этот раз, когда пропеллер соединился с металлической задней опорой, вместо того, чтобы просто зажать верхнюю часть и соскользнуть, он врезался в полнопроходной борт и опрокинул всю конструкцию.

Мощность пропеллера ослабила болты на шарнире качалок, в результате чего конец с обезглавленным телом Си-Джея врезался в стену. Другой конец, где осталась Таня, упал на адскую дорожку свирепого пламени у подножия аттракциона.

В результате внезапного падения крючок, застрявший в левой подмышке Тани, выпал. После него остался зияющий порез, из которого просачивалась смесь липкого тёмного месива. Хотя разрыв освободил одну сторону её тела, другая сторона оказалась в гораздо более опасной ситуации.

Когда крючок в её правой подмышке дёрнулся наружу и вверх, ужасный результат оставил ещё одну пещеристую дыру в её полости. После выхода сталь снова зацепилась за её трёхглавую мышцу.

Она была похожа на рыбу с загнутым плавником. Но в отличие от рыбы, которая, возможно, была обречена болтаться в агонии, худшая часть ещё не закончилась. Сторона её лица и правая рука находились прямо на одной линии с пламенем, вырывающимся из основания качалок.

Когда окровавленное тело Тани поджаривалось, а волосы исчезали на глазах, она закричала что-то яростное. Она молилась и просила, но уже столкнулась с реальностью своего положения. Если бы Бог планировал их спасти, он бы сделал это уже давно.

И рука, и лицо у неё горели. Свежие волдыри выросли, когда из неё ускользнули последние остатки надежды. Она приняла невыносимую боль, понимая, что это будет всё, что у неё есть, пока не придёт конец.

Затем, совершенно неожиданно, она почувствовала, как крошечная рука обвила её запястье, а другая - локоть.

Когда Донни потянул Таню за пострадавшую конечность, палящее пламя обожгло и его руки. Но если и был человек, который мог выдержать жару на кухне, так это Донни.

Пока Таня продолжала кричать в агонии, глаза Донни расширились до гипнотических размеров. Его плоть всё ещё горела, но он продолжал. Донни дёргал горячий, воткнутый в плоть крюк, пока не сделал невозможное и не освободил руку Тани.

Он ухватил Таню за раненую руку и оттащил её от опасного пламени.

Она всё ещё была в шоке, но, стабилизировавшись, Таня схватилась за мёртвую ткань на лице. Боль была ужасной, но когда она посмотрела в глаза Донни, она смогла собрать необходимое ей количество сил. Она с изумлением наблюдала, как мальчик присел на корточки рядом с ней и заставил её подняться на ноги.

Когда солёные слёзы стекали по обожжённому телу Тани, её взгляд устремился к золотому свету в конце туннеля.

- Браво! Браво! - крикнула Джеральдин.

- Ха-ха! - Фукс тоже обрадовался.

- Этот мальчик был весьма впечатляющим, но я знала, что это всего лишь вопрос времени, когда он станет слишком тонким.

- Он действительно был таким, миледи.

Джеральдин была довольна, но лёгкая кислинка всё ещё морщила её лицо. Смерть Си-Джея не улучшила её самочувствие, но заставила почувствовать себя равной. Равной недостойным, крестьянским родителям на втором экране. Их страх был легендарным. Поглощение их печалей наполнило её переполняющей благодарностью; она была похожа на отважного клеща, вцепившегося в собачий живот.

Огромная улыбка исказила лицо Джеральдин, когда она увидела сильно обгоревшего Донни и зажаренную в крови Таню, хромающую от качалок. Они продолжали бороться, но теперь были всего в нескольких ярдах от туннеля.

- Эти двое никогда не пройдут последнюю часть игровой площадки в одиночку. Приготовьтесь, нас ждут последние жертвы, - сказал Фукс.

Пока Джеральдин наблюдала, как сумасшедший учёный нажимал на рычаг, сработала потолочная вентиляция и пламя у основания качалок погасло.

Но злое пламя в сердце Джеральдин всё ещё жгло что-то яростное.

- Посмотрим, - прошептала она.

Тёмная лошадка Джеральдин, возможно, и покалечилась на качалках, но Таня всё ещё была на бегу. Внутри неё закружилась спираль незнакомых эмоций, когда она наблюдала, как пропеллер крутился над хорошенькой головкой её фаворитки. Причудливая смесь страха, надежды и возбуждения довела её до кипения. Затем она поняла, что её голова не будет разбита, судьба пощадила её и забрала вместо неё Си-Джея.

"Так и должно было быть, моя дорогая. Ты будешь моей. Есть только одно последнее испытание", - подумала Джеральдин.

Таня показала ей всё, что она хотела. Джеральдин знала, что раны девочки были серьёзными, но это было частью испытания. Если Таня смогла найти в себе достаточно смелости, чтобы сделать невозможное возможным, то девочка, несомненно, была той самой.

В лучшем случае, когда Таня с триумфом преодолеет финальную часть игровой площадки, Джеральдин отправит Фукса, чтобы он обеспечил ей постоянную заботу. Она исцелится и выздоровеет до полной силы, а затем Джеральдин сможет играть со своей новой игрушкой.

Когда Фукс настроил камеру, она перешла, показывая следующую область. Таня и Донни вновь появились на экране.

- Ух, надеюсь, это последний раз, когда мы видим этого маленького засранца, - усмехнулась она.

- Я не думаю, что он способен продолжать работу без помощи других, - ответил Фукс.

Смерть мальчика могла послужить вишенкой на торте идеального дня Джеральдин. Наблюдение за тем, как он терпит неудачу в финальной зоне, и за тем, как Таня преуспевает, обеспечит ей результат без сожалений.

Джеральдин подняла бутылку и сделала ещё один глоток шампанского. Она снова посмотрела на экран, на котором были изображены родители, запертые в шпионской комнате.

- Я, конечно, надеюсь, что вы правы.

Когда смех Грега наконец прекратился, он с силой сжал мёртвую руку Лейси. Его драгоценность в короне исчезла. Видеть, как голову Си-Джея разрезают на тонкие куски ультрадикого мясного деликатеса, было самым травмирующим зрелищем, с которым он когда-либо сталкивался.

- Они забрали мою сияющую звезду… - пробормотал Грег.

Грег был в состоянии отрицания. Как ни странно, из его блестящих глаз навернулись слёзы. Когда он подумал о Си-Джее и о безграничном потенциале, который содержало в себе его когда-то активное тело, крошечная капля воды скатилась по его щеке.

Когда его гордость и радость были потеряны, было невероятно трудно понять, что игра всё ещё продолжается. И всё же каким-то образом аморальные инстинкты соперничества Грега взяли верх над всем остальным в его сломанном разуме.

- Но у нас есть ещё одна, куколка, - прошептал он, ожидая, пока экран перейдёт от изуродованного трупа Си-Джея. - Мы выиграем это дело. Как я уже говорил тебе раньше, Таня лучше, чем ты думаешь. Она уж точно чертовски лучше, чем тот маленький умственно отсталый парнишка.

Рок сжал свой гигантский кулак, когда лепет Грега нашёл его. Он был свидетелем развратной реальности, которую Грег неустанно проецировал в своём отвратительном полушарии. Все его мальчики были мертвы, но ему было наплевать.

Каким-то образом всё по-прежнему сводилось к "победе".

Это была его единственная навязчивая идея до того, как он вошёл в поместье Борден, и это была его единственная навязчивая идея в настоящее время. Единственное, что имело значение, - это победа в бессмысленном испытании, в результате которого все погибнут.

Это было всё, что у него осталось.

Этот человек олицетворял тёмную сторону мира, единственную сторону, которая была показана Року. Всё снова казалось безнадежным, пока он не переключил своё внимание на Тома и Молли.

Все их дети погибли. Они оба, запутавшись в своих страданиях, непременно лили слёзы. Но даже несмотря на то, что они потеряли самое дорогое в игре, они нашли способ продолжать. Когда Гримли представили Року свои последние просьбы, они оказались не такими, как он ожидал.

Рок мог предположить, что, поскольку все трое их детей мертвы, они начнут умолять о спасении своей жизни. Он был не прав.

Другая половина мира была открыта. Светлая сторона, которая была скрыта от его взгляда десятилетиями программирования и упадка Джеральдин.

Гримли так и не предусмотрели свой потенциальный побег; речь шла ещё о детях. Тех двоих, что остались. Тех двоих, которых они даже не знали из дыры в стене.

- Пожалуйста, сэр, маленькие мальчик и девочка, вы всё ещё можете остановить это. Они не сделали ничего плохого. Вы… вы должны остановить это, - кричала Молли между рыданиями.

Рок не ответил.

Он не мог.

Сколько он себя помнил, всё, что показывала ему Джеральдин, всегда было связано с её собственной значимостью. Другие люди никогда не были частью уравнения. Создание обстоятельств, позволяющих ей приспособиться, было тем, к чему сводилось почти каждое действие Рока в его жизни. Если бы только рядом с ним была такая женщина, как Молли, когда он был моложе.

Кто-то, кто всегда будет на его стороне.

Кто-то, кто всегда защитит его.

В каком-то смысле именно это она и пыталась сделать для него сейчас. Потому что, когда экран монитора перешёл к последнему участку игровой площадки и в кадре появился маленький окровавленный Донни, Рок наконец принял это.

Он и мальчик были одним целым.

В душном воздухе туннеля висел запах горелого мяса. Когда они подошли к свету, Таня подумала о знаке в предыдущей комнате.

Действительно ли это "КОНЕЦ?" - задавалась вопросом она.

Вопрос был риторический. Она не знала ответа, и ей было неудобно размышлять. Однако глубоко внутри она всё ещё боялась, что худшее ещё впереди. Ничто не пошло по плану с тех пор, как она спустилась в недра коварного замка.

Почему сейчас что-то должно измениться?

Таня преодолела неистовую боль, распространявшуюся по её обожжённой коже, а маленький Донни продолжал помогать ей продвигаться вперёд.

Гладкое детское лицо мальчика отражало праздные эмоции юности; казалось, что для него это мог быть любой другой день. Пузырчатая, красная и белая плоть на месте ожога руки не имела для Донни никакого значения.

Когда они оба добрались до конца туннеля, их настигло мрачное, но неудивительное осознание; их путешествие ещё не закончилось. Хотя размеры новой комнаты по ширине были немного больше, чем у пространства на качалках, высота была совсем другой.

Там была большая прямоугольная песочница с различными блоками с буквами, разбросанными по мелкой земле, но это не имело значения. Рядом с песочницей, возвышающейся как минимум на пятьдесят ярдов, стояло самое устрашающее садистское сооружение, которое они когда-либо видели.

Даже на первый взгляд гигантская горка альпиниста не представляла никаких проблем. Сооружение вознеслось так высоко в тёмное пространство, что определить вершину было сложно. Если бы не блестящий золотой колокольчик с верёвочкой наверху, Таня, возможно, не смогла бы её найти.

Высота подъёма была не единственной опасностью. Внутри металлического стабилизирующего столба в центре массивной паутины красных верёвок торчали десятки выдвижных шипов. Длинные копья вновь поднялись во всех направлениях, выталкиваясь наружу, готовые пронзить всё, что попадалось по окружности. Затем, всего несколько мгновений спустя, блестящие шипы рухнули сами на себя, как по волшебству. Смертельные ловушки были расположены через каждые несколько футов и, казалось, выступали без определённого ритма. Случайность устройства делала его, возможно, самым опасным сооружением, с которым они когда-либо сталкивались.

"Думаю, они оставили лучшее напоследок", - решила Таня.

Её тело и разум были слишком повреждены, чтобы даже собрать в себе силы, чтобы начать работу. Но она знала, что трудности, с которыми они столкнулись, нужно преодолеть.