Детская площадка

- Вы не будете?

Джеральдин покачала головой.

- Тогда кто?

- Ну, дети, конечно.

Джеральдин сделала знак детям.

- Как же? - спросила Молли.

- Дети, которые предложат лучшие данные и отзывы, и будут теми, кто будет решать. Мы хотим, чтобы вы действительно расслабились! Играйте с бóльшим энтузиазмом и азартом, чем когда-либо прежде!

Джеральдин ухмыльнулась.

Чувство восторга захлестнуло Молли. Она взглянула на своего мужа, который всё ещё выглядел так, будто склонялся больше в сторону беспокойства.

- Вы имеете в виду, что это соревнование? - спросил Грег.

- В каком-то смысле да.

Грег взглянул на Си-Джея и подмигнул ему, подняв большой палец вверх. Если будет коронован победитель, то, чёрт возьми, лучше, чтобы это был кто-то из клана Мэтьюзов.

- Ты знаешь, что делать, машина-убийца. Я не хочу, чтобы у тебя кончился бензин на полпути. Я буду наблюдать, - сказал Грег.

Си-Джей торжественно кивнул Грегу.

Он не был так воодушевлен, как его отец, но, тем не менее, был готов сделать всё возможное, чтобы доставить ему удовольствие. Он уже был слишком хорошо знаком с неудобным давлением, которое отец последовательно оказывал на него. Каждый день было новое латунное кольцо, которое нужно было достать, новое достижение, которое нужно было завоевать.

- Что это за большая горка сзади? - спросил Том, указывая на зелёное чудовище в деревьях.

- О, это только из эстетических соображений, - сказала Джеральдин.

- Почему она не работает? Есть какая-то проблема?

- Нет, она вообще работает, но обычно мы её не используем, и на данный момент шахта подъёма на горку заблокирована.

- Хорошо, потому что это меня беспокоит. Если взобраться на эту штуку, может пойти кровь из носа, - добавил Том.

- Но с вашего позволения я хотела бы открыть эти ворота. После чего направимся в шпионскую комнату и будем наблюдать издалека. Но нам нужно согласие каждого, чтобы двигаться вперёд; всё или ничего.

- Давай сделаем это, детка! - закричал Грег.

Он обнял Лейси рукой.

- Да, вперёд! - закричала Лейси.

- Я не уверен, что мне будет комфортно, когда дети остаются здесь одни, - сказал Том.

- Иисус Христос, поговорим о чрезмерной опеке. Приятель, пусть эти чёртовы дети останутся детьми, - усмехнулся Грег.

- Я был бы признателен, если бы вы занимались своими чёртовыми делами. Как насчёт того, чтобы вы принимали решения за своих детей, а я принимал решения за своих?

- Я думаю, что это может быть проблемой. Ты мягкотелка. Это очевидно. Вероятно, поэтому твой мальчик выглядит хрупким, как одуванчик. А мои мальчики, ну, скажем так, они не стали бы его сильно бояться.

- Не говори так о моём сыне! - закричал Том.

Он сделал шаг к Грегу.

Сверхконкурентный папа ухмыльнулся Тому в лицо.

Несмотря на то, что у Тома была оболочка правильного парня, он вырос в трущобах. Перепрыгнуть через ничто было обычным событием. Преследования на улицах закалили его. Он научился оставлять всё это позади и сглаживать себя, но только то, что он стал нежным, не означало, что эти острые края не могли исчезнуть из него в мгновение ока. Если кто-то заходил слишком далеко, иногда Том старой школы выходил из спячки.

Исаак не мог поверить реакции отца. Его старик выглядел готовым броситься в бой. Он всегда видел своего отца добрым и уравновешенным, но другой взрослый никогда раньше не нападал на них словесно.

Исаак гордился безрассудством своего отца, пока не посмотрел на Бобби, который смотрел сквозь него в грёбаную дыру.

- Ты уже чёртов покойник, одуванчик, - прошептал он.

Исаак снова обратил внимание на спор, надеясь, что, если он не признает Бобби, проблема просто исчезнет. Несмотря на то, что эта тактика никогда не срабатывала ни в одном из предыдущих случаев, это всегда было его стратегией.

Рок, наконец, вырвался из своей иронически статной позы и встал между кипящими мужчинами, его колоссальное тело создало здоровую пропасть между их надутыми грудями. Он ничего не сказал. Ни на того, ни на другого даже не посмотрел.

Он точно знал, что, если эти двое подерутся, они могут испортить весь день. День, которого Джеральдин ждала годами. День, в который она вложилась не только денежно, но и психологически. Деньги никогда не были для неё главным предметом. Именно последнее пугало Рока. Если что-то пойдёт не так, Джеральдин придёт в ярость. Возникшее в результате неудовольствие, вероятно, подпитывало будущие мучения Рока.

Джеральдин указала на своего дородного слугу и обратилась к гостям.

- Господа, пожалуйста, расслабьтесь! - умоляла она. - Я думаю, что всё это простое недоразумение. Рок останется снаружи, наблюдая за воротами. Если в результате какого-нибудь причудливого несчастья какой-нибудь ребёнок поранится, он будет в двух шагах.

Том обратил внимание на Грега и подумал о заявлении Джеральдин. Но он всё ещё не был готов закончить дискуссию.

- Я просто не понимаю, почему мы не можем быть здесь тоже.

Его дотошный подход и постоянное изучение самых незначительных деталей действительно начинали испытывать терпение Джеральдин. Тем не менее, она сохраняла спокойствие и собранность.

- Может быть, я могу подвести итог для вас в простом вопросе. Когда вы были ребёнком, вам больше нравилось играть с родителями или с друзьями?

Молли крепко сжала его руку, понимая его беспокойство. Но она также чувствовала, что его позиция начала граничить с чрезмерной защитой.

- Я думаю, с ними всё будет в порядке, милый, - сказала Молли. - Мы будем наблюдать. Я имею в виду, они огорожены, и ты знаешь детей. Они просто хотят играть.

Она погладила костяшки пальцев Тома большим пальцем.

Том отвёл взгляд от жены и снова посмотрел на главу замка.

- Как долго это будет? - спросил он у Джеральдин.

- Хватит уже долбаных вопросов! - Грег снова выстрелил своим мнением. - Даже твоя жена уже на борту. Можешь ли ты просто заткнуться, чтобы все остальные могли повеселиться? Ради Христа, я никогда не видел ничего подобного.

Том сохранял хладнокровие, на этот раз проигнорировав его. Он просто хотел получить ответ.

- Всего нам понадобится четыре часа, - сказала Джеральдин. - Если вы хотите посчитать, с учётом повышения, которое мы вам предложили, это тысяча долларов в час. И ещё раз напомню, каждый сантиметр детской площадки оснащён самым современным записывающим оборудованием. Вы сможете видеть их и общаться с ними в любое время.

Даже после того, как она объяснила это ему, Том всё ещё чувствовал себя не совсем комфортно. Но со всеми остальными на борту, кто он такой, чтобы разрушить вечеринку?

- Отлично. Впустите их, - пробормотал Том.

Дети обрадовались. За криком возбуждения последовали их юношеские руки, вцепившиеся в ограждение, когда Джеральдин повернула ключ в замке. Они выстроились и помчались к конструкциям.

- Качалка, Сэм! Давай же! - воскликнула Сэди.

Сёстры бросились к жёлтому продолговатому металлу с очень мягкими вишнёвыми сиденьями.

Си-Джей посмотрел на Таню, его лицо было сморщенным и раздражённо нахмуренным.

Это была просто его удача - Сэди и Сэм должны были пойти и забрать ту единственную вещь, которую Си-Джей с нетерпением ждал, чтобы поиграть со своей сестрой.

- Проклятие, - пробормотал он.

Таня заметила реакцию брата.

Она испытывала похожее чувство разочарования, но всё ещё надеялась, что у них будет шанс поиграть там. Тем временем было много других интересных вещей, которые можно было исследовать.

- Всё нормально. Я уверена, что они не будут там всё время, - с милой улыбкой объяснила Таня. - В любом случае будет весело немного исследовать!

- Да, это будет так круто! - ответил Си-Джей.

Он оглядел детскую площадку.

Вся семья Мэтьюзов рассеялась. Они были больше озабочены открытием множества прибамбасов причудливого объекта, прежде чем решить, с чем поиграть.

Как обычно в любой группе, частью которой он был, Исаак шёл в тылу. Подойдя к Джеральдин у ворот, он почувствовал странное ощущение в животе. В то время как приветливая женщина вежливо ввела его внутрь, было в ней что-то такое, что раздражало его. Когда он прошёл через вход, искусственные белые протезы жуткой женщины увидели дневной свет.

- Веселись, - сказала она.

Когда Джеральдин жестом пригласила Исаака выйти на детскую площадку, зловещее хихиканье вырвалось у неё. Смех старухи был последним, что услышал Исаак, когда за ним захлопнулись чёрные стальные ворота.

Когда родители были внутри, лифт скользнул к закрытию. Джеральдин встала рядом с Фуксом и нажала кнопку третьего этажа.

- Никогда не видел лифта в особняке, - сказал Грег, впечатлённый увиденным.

Джеральдин, прищурившись, посмотрела на него и ухмыльнулась.

- Вы можете сделать всё, что угодно, если у вас достаточно денег.

Что-то в том, как она это сказала, обеспокоило Тома. В его сознании это, вероятно, ничего не значило, но он всё ещё не мог избавиться от странного беспокойства.

- Что ж, если у вас завалялись какие-нибудь лишние, мы будем рады принять их у вас, - сказала Лейси.

Она шутила, но внутри была хладнокровно серьёзна.

- А если серьёзно, если у вас есть… ну, какие-нибудь другие мероприятия, подобные этому, мы будем рады вам помочь, - сказал Грег, вкладывая искренности не больше, чем в техасском тосте.

- Вы уже помогаете мне больше, чем можете себе представить, - сказала Джеральдин. - Но я обязательно буду иметь вас в виду при любых будущих возможностях.

Лифт зазвенел.

- Вот мы и на месте, - сказал Фукс, первым шагнув в дверь.

Когда они вышли из лифта, родители увидели длинный, тускло освещённый, но просторный коридор. Чёрные обои Окина покрывали стены, и можно было увидеть несколько дверей.

Фукс небрежно помахал родителям рукой по коридору.

- Верный путь туда.

Они просочились вниз и последовали за ним в конец зала, где дверь уже была открыта, как будто комната ждала их.

Войдя в то, что Джеральдин называла "шпионской комнатой", роскошная природа её образа жизни стала ещё более очевидной.

- У вас дома также есть чёртов кинотеатр? Чёрт возьми, есть что-нибудь, чего у вас нет? - Грег заскулил, постоянные напоминания об их разнице в деньгах начали его раздражать.

- В данный момент у меня есть всё, чего я когда-либо хотела, - сказала ему Джеральдин. - Ну, почти всё… - она ненадолго подумала о Роке. - Пожалуйста, займите свои места. Сегодня мы не будем использовать проектор. Мы будем использовать видеопоток.

Джеральдин терпеливо стояла, пока они шли гуськом, глядя на две круглые кнопки, прикрепленные к стене. Кнопки были одинакового размера - одна чёрная и одна красная. Когда её пальцы надавили на чёрную кнопку, малиновые шторы на стене перед сиденьями постепенно раздвинулись.

Фукс подошёл к экрану и потянул за массивный проекционный коврик, и он согнулся и подтянулся вверх, как оконная штора. За ним обнаружилась дюжина телевизоров с большими экранами, вживлённых в стену. Все они были выключены, но дисплей по-прежнему выглядел так, будто он только что из магазина электроники.

- Это так круто, - сказала Молли, взволнованная переизбытком передовых технологий.

- Это определённо что-то другое, - согласился Том.

Было три ряда, по шесть мест в каждом. Грег и Лейси плюхнулись на центральные сиденья в первом ряду. Пытаясь избежать повторного общения с Грегом, Том отвёл Молли в крайний левый задний ряд, заняв самые дальние места от своих соседей.

Основания стульев были мягкими, но каркас сидений был гораздо более жёстким, чем можно было ожидать от театра. В отличие от театральных сидений, у них не было общего подлокотника, но был свой собственный.

- Я чувствую себя так, как будто я у дантиста, - сказал Том.

Он вжался спиной в подушку и попытался устроиться поудобнее.

Фукс подошёл к каждому из родителей, регулируя их подголовники, убедившись, что они удобно выстроились в линию с их головами.

- Спасибо, - прошептала Молли.

Фукс улыбнулся.

- Это доставляет мне удовольствие.

Как карни, проверяющий ремни безопасности на американских горках, немец регулировал каждый стул - с каждой калибровкой Фукс был осторожен и любезен. Он закончил с Лейси и вернул ей одобрительную улыбку. После того, как она откинулась назад и устроилась поудобнее, её мысли дрейфовали. Её короткая продолжительность концентрации внимания уже перегорела. Лейси не могла не смотреть на отпечаток зебры на её запястье. Игрушка-непоседа, которую ей подарила Таня, звала её.

- Хорошо, через мгновение мистер Фукс активирует видеопоток, и ваши дети будут прямо здесь, в театре, с вами, - объяснила Джеральдин.

Лейси снова сняла браслет, но прежде чем она успела его защёлкнуть, голос Джеральдин прервал её.

- Но прежде чем мы начнём, я хотела бы попросить вас всех на мгновение замолчать. Как гости в моём доме, я хочу, чтобы вы чувствовали себя максимально комфортно. Это может звучать глупо, но медитация стала важным ключом к моему успеху, поэтому я надеюсь, что вы не против подыграть мне.

- Это ваши деньги, леди, - сказал Грег.

- Спасибо, Грег. Это краткое упражнение обеспечит вам комфорт во время вашего отсутствия от ваших детей. Если бы вы могли каждый, пожалуйста, уделите минутку и откиньтесь на спинку стула. Я хочу, чтобы вы все расслабились и глубоко вздохнули.

Том посмотрел на Молли и осторожно закатил глаза.

Молли ухмыльнулась ему, но хлопнула его по руке, говоря:

- Просто смирись и подыгрывай.

Джеральдин внимательно наблюдала за всеми. Её костлявая, покрытая пятнами рука снова скользнула вверх по круглой кроваво-красной кнопке, прикрепленной к стене.

- Отлично. Теперь закройте глаза и плотно прижмите голову к мягкой подкладке позади вас. Когда почувствуете лёгкое давление на затылок, сделайте ещё один глубокий вдох, - прошептала Джеральдин.

Джеральдин услышала, как воздух с шипением вырывается из их лёгких, когда встретилась взглядом с Фуксом.

Немец стоял лицом к четырём родителям, изучая их так же подробно, как Джеральдин изучала его.

Лейси слушала и следовала инструкциям, но не могла подавить свою одержимость. Игрушка была слишком забавной, чтобы долго её игнорировать. Как что-то такое простое, как дурацкий браслет, принесло ей столько радости, оставалось загадкой. Всего за короткое время казалось, что подарок стал почти продолжением её тела.

Пока она слегка скручивала материал между пальцами, подарок внезапно выскользнул. Когда браслет выпал из её рук, Фукс кивнул Джеральдин.

Когда её наточенный коготь надавил на оставшуюся красную кнопку, Лейси одновременно дёрнулась вперёд, пытаясь спасти свой браслет от падения.

Остальные родители выполнили команды Джеральдин в точности. Незаметно для них, их послушание будет действовать как их спасительная милость. Когда неумолимая изогнутая сталь вылетела из боковых сторон занятых стульев, она выгнулась вокруг шеи Тома, Молли и Грега, не причинив вреда.

Когда испуганное трио открыло глаза, они были в равной степени встревожены появлением опасных ошейников. Их глаза вылезли из орбит, а челюсти отвисли - новая ужасная реальность вызвала у них серию криков и визгов.

Они хватались за скользкий материал, пока он медленно приспосабливался, автоматически оценивая их глотки. Втягивающаяся сталь закрывалась, пока не достигла плотного прилегания, исключающего малейшее пространство для маневра.

Переход произошёл в мгновение ока, но мрачная обстановка, с которой они столкнулись, была неопровержима. Головы родителей были мгновенно прижаты к месту, делая их рабами своих сидений. Все родители оказались в ловушке, кроме Лейси.

В отличие от остальных её соседей, у Лейси были гораздо более серьёзные проблемы, чем сам страх. В комедии ошибок её рывок вперёд привёл к тому, что стальной ошейник начисто проткнул правую сторону её шеи. Ткань была пронзена бездушной механической силой.

Свирепость её травмы вызвала покраснение, которое хлынуло из её ярёмной вены и сонной артерии. Её горло превратилось в разбрызгиватель. Не было предохранительного механизма для смягчения удара. Покорное устройство явно не было разработано с заботой.

Металл пронзил всё перед собой - шею, мускулы, мясо и сосуды. Кровь не просто вытекала, она фонтанировала. Словно бомба на автобусной остановке, прохожие почувствовали брызги. Когда кровь фонтаном хлынула вверх и покрыла всё лицо Лейси, на Грега брызнула его доля. Тёплая жидкость вырвалась с такой силой, что попала ему в ноздри, в рот и в глаза.

Пока его жена булькала и кашляла, Грег кричал в ужасающей гармонии с Гримли.

- Какого хрена! Какого хрена ты сделала?! Ты убиваешь её! - взвизгнул он.

Джеральдин обошла театр рядом с Фуксом. Немец потерял дар речи из-за ужасного поворота событий, пока ухмылка извращения не сменила его безразличие. Он был очень удивлён.

Джеральдин смотрела, как алая кровь струится тёплыми волнами по шее Лейси, оставляя разорванную кожу и ткани трепещущими. Ужасное зрелище породило в ней мрачность. Не потому, что Лейси была похожа на корову на пути к бойне, а потому, что Джеральдин знала, что ей не удастся увидеть, как её дети "развлекаются" на её игровой площадке.

Крики родителей были проигнорированы. Джеральдин сосредоточилась на ране Лейси и смотрела, как она потихоньку исчезает.

Тремор и бульканье Лейси становились всё слабее и слабее. Кровь, которая когда-то так щедро сочилась из её шеи, замедлилась. Её ранее сухие и вьющиеся светлые локоны теперь были приглажены и мокры - тошнотворный коричнево-красный переход в болезненной гриве на её голове. Её глаза закатились, когда угрожающие крики Грега стали саундтреком к её последнему прощанию.

- Ты больная старая сука! Что… что это?! - Грег закричал.

- Глупая шлюха покончила с собой! Она должна была послушать! Я дала вам очень простые инструкции. На самом деле, мы знаем, что они были простыми, если вы всё ещё здесь! - закричала в ответ Джеральдин.

Она ждала весь день, чтобы начать развлечение. Хотя потеря родителя так рано в игре не была идеальной, страдания Грега почти стоили того для неё.

- Да пошла ты! - Грег заплакал.

- Учитывая неудобное положение, в котором вы оказались, мистер Мэтьюз, я бы очень осторожно подбирала слова, - сказала она, акцентируя его имя в сторону его покойной жены.

Она помнила все мелочи. Лейси, поправлявшая её, когда она говорила с Грегом, всё ещё была свежа в её памяти. Она не любила, когда её поправляли.

Джеральдин посмотрела на браслет в виде зебры, лежащий на полу. Он был затронут брызгами крови.

Том и Молли беспомощно наблюдали за происходящим - шок был сравним с сидением на электрическом стуле. Губы Молли задрожали, а внутри всё сжалось. Том был так же ошеломлён, его собственный страх лишил его дара речи.

Джеральдин подняла браслет. Она стряхнула немного крови и разгладила его.

ШЛЁП!

Джеральдин щёлкнула дурацкое устройство обратно на запястье Лейси, затем наклонилась к её трупу и прошептала:

- Ты уронила это, дорогая.

Рок наблюдал, как дети находят свой путь. Некоторые не торопились, медленно скользя по прохладному морскому воздуху на качелях, а другие с головокружительной скоростью кружились на карусели. Некоторые из них были даже исследовательскими, пробираясь через коллекцию различных труб, которые ползли по всей игровой площадке.

Всех их объединяло одно: они играли.

Аттракционы и гигантские игрушки в их распоряжении - вот что значит быть ребёнком. Контролируемая свобода находить радость в том, что они выбирают. Беззаботная, бездумная природа, позволяющая духу юности овладеть ими и позволяющая расцвести их невинности и любопытству.

На радость было трудно смотреть.

Всё это были вещи и концепции, которыми Рок хотел бы наслаждаться в их возрасте. Но мучительно, это не должно было быть предопределённым путём для него. Рок никогда не знал роскоши размять ноги ни мальчиком, ни юношей, ни тем более взрослым, постоянно охраняемым надзирательницей.

Это был не первый раз, когда он так себя чувствовал.

Всякий раз, когда Джеральдин давала ему задание подобрать нового ребёнка для своей игровой площадки, он вспоминал об этих суровых, нежелательных истинах.

Цикл длился слишком долго, неизменно вызывая одни и те же неприятные эмоции. Юношеская ревность и подростковый гнев объединились, породив его депрессию. Искажённые чувства никогда не ослабевали, они только усиливались, занимая больше места в его мускулистой груди и его горьком мозгу. Не было утра, чтобы Рок просыпался без напоминания о том, что его обидели.

Его дыхание стало тяжелее.

Рок уже некоторое время приводил случайных детей в поместье Борден, вырывая их из мирного семейного очага и вовлекая в извращённое воображение Джеральдин.

Он смотрел, как они играют, эти крошечные тела, которым ещё предстояло найти свой путь. Сначала дети всегда были благодарны, пока их неразвитые умы не понимали, что детская площадка на заднем дворе - это только начало.

Те же благоприятные подростки с живой жаждой жизни всегда заканчивали тем, что выглядели совсем не так, как когда-то, и Рок был тем, кому было поручено собирать их останки. Избавление от их чахлых тел было странной обязанностью. Столкнувшись с их разрушенными, пустыми оболочками - очищенными от обещания, которым он видел их ранее, - заставляло его почувствовать себя злым.

Глядя, как дети на детской площадке развлекаются, Року было трудно понять, что он чувствовал по этому поводу.

Ситуация была сложной.

Не помогло его безвластное уподобление семье маньяков, семье, которая даже семьёй не была. Болезненные обстоятельства неопределённо исказили его логику. Но, несмотря на жестокое воспитание и сварливую королеву замка, в тот момент он чувствовал себя иначе.

Глядя, как резвятся дети, Рок не мог понять, почему. Но отсутствие причины не остановило ужасные ощущения в его животе и не подавило жуткие предсказательные образы, которые он рисовал в своём уме.

"Как они будут выглядеть завтра?" - задумался Рок.

Может быть, потому, что он никогда не видел, чтобы на игровой площадке одновременно веселилось столько детей. Когда Рок был мальчиком, он отрезал себе мизинец, чтобы получить возможность поиграть в одиночестве несколько часов. Джеральдин так и не сочла нужным вознаградить его такой простой возможностью.

Рок уже представлял это в своей голове раньше, но это было самое близкое, что он получил. Это было не то же самое. Только его воображение могло завести его так далеко. И бóльшую часть времени он был слишком занят предложениями Джеральдин, чтобы по-настоящему погрузиться в него.

Ярость переполняла его грудь.

Сколько друзей он потерял?

Сколько вечеринок он удерживался от посещения?

Сколько улыбок было у него украдено?

По мере того как каждый вопрос накапливался в его мыслях, он не мог не чувствовать себя некомфортно. Рок презирал то, чем он стал. Жалкий раб в зеркале, которое смотрело на него каждое утро. Как он позволял своим страхам управлять им так долго?

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

Прозвенел дверной звонок. Рок оглянулся через французские двери, которые были оставлены открытыми, потом снова на детей. У него не было выбора, кроме как пойти и открыть дверь, но ярость, таившаяся внутри него, всё ещё одолевала его.

Рок сжал кулаки. Он повернулся к внутреннему дворику, впиваясь своими широкими ногтями в ладони. Боль чувствовалась хорошо, но недостаточно.

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

Дверной звонок повторял эхо, как будто перед ним стоял нетерпеливый ребёнок. В некотором смысле это не обязательно было неправдой.

Когда Рок открыл дверь, его сердце уже колотилось. Он плохо обращался с людьми. Но Джеральдин рассчитывала, что он будет держать себя в руках.

Джеральдин всегда каким-то образом находила способ выявить в нём лучшее и худшее.

Высокий долг, который она взвалила на него, был одним из самых больших испытаний Рока. В то время как приближаться и уговаривать обездоленные семьи на детских площадках в центре города для участия в эксперименте Джеральдин было злым поступком, Рок удивил себя своим исполнением. Он был поражён, что смог убедить одну семью, не говоря уже о трёх.

Страх был его главным мотиватором.

Злая ярость, трепетавшая в его туловище, пересеклась с вновь возникшим страхом. Мрачный страх, о котором он уже знал, но страх, дремлющий всё утро. Инстинкты Рока подсказывали ему, что события станут ещё более бурными.

Кэролайн Кларк не понимала, насколько её присутствие огорчало Рока. В голове Рока мелькнула вспышка Кэролайн, дёргающей сына за поводок на детской площадке. Когда он подошёл к ней, в его голову закрались необычные мысли о насилии. Даже после их первой встречи фантазии не рассеялись полностью.

Когда она стояла на пороге с шестилетним Донни Кларком, снова привязанным к ней, отвратительная ухмылка задержалась на лице Рока, и воспоминания всплыли в полную силу.

Когда в тот вечер он наблюдал за ней издалека, он заметил параллели, которые мог провести со своей собственной жизнью. Как и Джеральдин, Кэролайн была властной до удушья. Она всегда держала его в нескольких дюймах от себя. Поводок, прикрепленный к его спине, был не просто мерой безопасности - это был символ.

Отсутствие доверия.

Чувство собственности.

Тяга к контролю.

Символ господства.

Рок знал, куда в конце концов вьётся путь тьмы Донни, и это было не самое подходящее место. Это была огромная чёрная дыра вечного ужаса и отчаяния, неуверенности в себе и беспричинной зависимости. Синтетическое, предварительно упакованное мышление, созданное встревоженным надзирателем Донни, чтобы держать его под своим грязным пальцем.

Кэролайн Кларк точно знает, что делает.

Джеральдин Борден точно знала, что делала.

Казалось, что Рок смотрел на два параллельных измерения, в которых культивировалась одинаковая атмосфера. Плотно закрученные миры удушья, которые использовали страх, уступчивость и уверенность в качестве стимуляции.

Когда в тот вечер Рок наблюдал за Кэролайн и Донни в парке, ему показалось, что он вернулся в собственное детство с другим набором нюансов. Не имело значения, что он вырос в более красивом доме или у него было больше денег, чем у маленького Донни. Они оба были эмоционально бедны.

Когда Рок услышал, как Кэролайн кричит мальчику, он понял, что Донни не нравится поездка. Качели, на которых он сидел, ничего для него не значили. По его гладкому лицу, иссохшему от удовольствия, было ясно: Донни просто танцевал для кукловода.

Пока Рок смотрел, как Кэролайн тянет и позиционирует Донни буквально за верёвку, торчащую из его спины, метафора в его уме продемонстрировала перед его глазами. Поводок, прикрепленный к Донни, удерживал Кэролайн физически, как будто пуповина никогда не была перерезана.

"Почему?" - спросил он.

Мир Рока всегда был местом разочарования, но он понял, что недооценил масштаб.

Теперь, когда он немного созрел, всё стало яснее. Его тридцать четыре ужасающих года на планете больше походили на сотню. Сможет ли маленький Донни справиться с этим? Он был всего лишь мальчиком, формованным комком пластилина, который нужно было запихнуть в коробку, запертой так, как подобает только трупу в гробу. Все остальные ничего не замечали, но Рок и Донни знали, что они уже мертвы.

Мёртвые внутри, мёртвые снаружи и мертвецки уставшие.

Безбожная ухмылка завладела лицом Кэролайн, когда они встретились взглядами. Её рот шевелился, но он не слышал ни слова из того, что она сказала. Когда её отталкивающая аура запульсировала, звук наконец вернулся к Року, но Кэролайн больше с ним не разговаривала.

- Я сказала, не двигайся, - потребовала Кэролайн, стиснув зубы от ярости.

Её поведение терзало Рока до глубины души. Он наблюдал, как она подняла руку напротив поводка и сильно затянулась сигаретой. Она выдохнула, сдвинув бифокальные очки с кончика своего острого носа, и снова посмотрела на Рока.

Чёрт, он ненавидел её.

- Что с тобой? Ты меня не помнишь? - спросила она.

Прежде чем Рок успел ответить, её голова повернулась к Донни, который стоял всего в нескольких футах от неё на ступеньках. Невинность висела в его глазах над красной футболкой и бело-синими полосатыми шортами. Его кеды тоже были белыми, один из которых был развязан.

- Донни! Если я снова почувствую, что этот чёртов поводок шевельнётся, будут проблемы! - залаяла Кэролайн.

Рок не видел, как он двигался. Ложное утверждение только ещё больше разозлило его. Он также привык, что его обвиняют в том, чего он не делал.

- Донни, держись рядом!

Кэролайн сделала ещё одну чудовищную затяжку из своей иссохшей сигареты, и из её ноздрей хлынули густые струи дыма. Её завитые волосы подпрыгнули, когда она излишне сильно дёрнула привязь малыша.

Донни споткнулся о ступеньку впереди, волоча голое колено по твёрдому камню. Падение вызвало трение, в результате чего его коленная чашечка сильно ободралась. Обнажённое слизистое красное пятно, несомненно, причинило бы боль и беспокойство любому ребёнку его возраста. Но когда мать бессердечно тащила его наверх, Рок заметил нечто странное.

Мальчик не плакал.

Этот уровень оцепенения был гораздо более красноречивым, чем если бы Донни сидел и истерически кричал.

Внезапно мозг Рока почувствовал, что вот-вот взорвётся. Это было далеко не самое худшее, что он когда-либо видел, но это определённо было травмирующим.

Он был на переломном этапе.

- Фу! Ты снова поранился! - крикнула Кэролайн. - Смотри, куда идёшь! Ты никогда не убежишь от меня далеко, ясно?! Когда ты вырастешь, ты можешь шляться и причинять себе боль сколько угодно, но до тех пор ты мой!

Озлобленные глаза Рока расширились от ужаса, когда он услышал слово, которое его погубило.

Вспышки отвратительного хмурого взгляда Джеральдин и светящегося клеймящего железа взорвались в его черепе, как фейерверки. Ужасные части тела старой ведьмы. Отражения его унижений в зеркальном зале. Ядовитые словесные выпады. Деформированные оболочки безжизненных детей.

Что-то внутри него оборвалось.

Руки Рока устремились вперёд, двигаясь без предупреждения. Видеть всё, что у него украли всего несколько минут назад на детской площадке, а теперь ещё и это. Он больше не мог этого выносить. Это был даже не выбор, это просто случилось.

В то время как Рок уступил контроль над своими действиями глубоко укоренившейся ненависти, которая заразила его, его разум также был переполнен мыслями - своего рода вынужденным рассуждением.

Они оба должны умереть в любом случае. Какая разница, если она уйдёт раньше?

Джеральдин не была бы счастлива по этому поводу, но он больше не мог это контролировать.

Рок вырвал поводок из рук Кэролайн и своими мясистыми пальцами отстегнул его от спины мальчика.

Обматывая кусок кожи вокруг шеи Кэролайн, Рок в глубине души хотел, чтобы она была более старой. Ему хотелось, чтобы это была дряблая, обветренная, сухая кожа, кожа на горле Джеральдин. Он хотел, чтобы это были её злые глаза, которые вот-вот выскочат из её головы.

Кэролайн боролась, но её руки были недостаточно длинными, чтобы дотянуться до лица Рока. В порыве отчаяния она воспользовалась зажжённой сигаретой в руке и прижала горячий уголь к боку костюма Рока.

Донни застыл на месте, наблюдая, как разворачивается нападение. Агрессия и жестокость не смогли сломить пустоту на его лице.

Сигарета вгрызлась в одежду, обжигая кожу и волосы на руках. Боль от ожога ничего не значила для Рока; это было похоже на тихий час по сравнению с послужным списком пыток Джеральдин.

Обжигание здоровенного мужчины было непредвиденной ошибкой. Жгучее ощущение вернуло Рока во времена его собственных беспомощных страданий. Но он больше не был связан и не боялся - он был спущен с цепи.

Рок использовал свой высокий рост и натянул поводок, как петлю. Он поднял Кэролайн над землёй, позволив силе тяжести создать сокрушительное давление на её гортань. Но когда её лицо сменило цвет, Рок понял, что ещё не хочет, чтобы это заканчивалось. Видеть фиолетовый или синий цвет было недостаточно; не тогда, когда он ещё не видел красный.

Он перевернул её в воздухе и ударил головой о каменные ступени. То же самое, что она сделала с Донни. Это было справедливо.

Лицо Кэролайн замерло. Тошнотворного звука разбивающейся головы и нахлынувшей боли было более чем достаточно, чтобы оглушить её. Сила столкновения треснула правую линзу её очков и погрузила металлическую оправу глубоко в её бровь. Из носа Кэролайн хлынула кровь, прежде чем её неловко выгнутое тело перевернулось.

Рок посмотрел на ужасную маску мучений, которую спроецировало разбитое лицо Кэролайн. Он никогда не обрушивал такое насилие ни на кого. Наверняка это сделало бы её инвалидом или, по крайней мере, изменило бы её на всю жизнь. Но ни у одного из них не было возможности узнать об этом. Рок был слишком одержим, чтобы остановиться.

Этого было недостаточно; ей было мало.

Рок перевернул дрожащее тело Кэролайн. Садясь на неё, он не мог не заметить её разбитое лицо, когда из её болтливого рта вытекала волна крови. Из-за сломанной эмали некоторые зубы выглядели неестественно острыми и демоническими, что соответствовало новой характеристике. Рок видел, что Кэролайн не может говорить, но внутри он знал, что она умоляет.

"Тебе теперь нечего сказать?" - думал он.

Он откинул свою гигантскую руку и вонзил костяшки пальцев размером с гребешок в подбородок Кэролайн. Из её рта вырвался ужасный треск, когда челюсть сломалась в двух местах.

Кэролайн была почти без сознания.

Она развернулась и оторвала голову от камня, когда следующий удар пришёлся ей в лоб. Стук её черепа о бетон прозвучал так, будто упал мешок с картошкой. Наряду с её головой, жёсткий удар также толкнул очки ещё дальше в массивную рваную рану на её лице.

Размер и скорость рук Рока были фатальной смесью. Это была идея, которую он никогда раньше не понимал. Хотя насилие не было чем-то новым, аспект активного участия был новым. Наконец пришло его время; мальчику для битья давно пора было изгнать своих демонов.

Рок никогда не думал, что может почувствовать облегчение, услышав, как ломаются и крошатся кости другого человека, но он это сделал. Удары, которые он продолжал наносить Кэролайн, стали более целенаправленными. Рок врезался в глубокую рану над её бровью с грубой силой, высвободив десятилетия разочарования.

Когда сокрушительные удары накопились, лицо Кэролайн превратилось в пыль. Разрушения были настолько серьёзными, что звук, сопровождающий избиение, был такой, будто Рок бьёт кулаком по луже.

Он был слишком очарован этим актом, чтобы заметить, как лицо Кэролайн рухнуло само на себя. Куча розовой кашицеобразной ткани, разбитой эмали и осколков костей была тщательно размягчена. Когда-то скромная рана, появившаяся на лице Кэролайн, разрослась до тревожных размеров. Теперь она выглядела как реклама зияющего порно.

Тем не менее Рок не остановился.

Части её разбитой линзы резали и вонзались в руку Рока с каждым новым ударом, но порезы мало что сдерживали. Наконец он оказался в безопасном месте, завороженный кровопролитием.

Рок слышал эхо своего собственного голоса внутри черепа, но слов не было, только крик.

Когда он пошёл дальше, адреналин бурлил в его организме. Оставшуюся кашу теперь было невозможно идентифицировать. В том виде, в каком её видел Рок, искажённые мини-кучки мяса и опухших тканей перед ним могли принадлежать кому угодно. Он использовал помои, чтобы разыграть то, что, как он теперь понял, было его последней фантазией.

Находясь на грани изнеможения, Рок нанёс последнюю серию ударов, которые мало чем отличались от ударов, которые им предшествовали. Каждый раз, когда он попадал в уродливую кашу, было сильнее, чем раньше. Потому что теперь мокрая масса, которую Рок раскачивал на своих руках, больше не принадлежала Кэролайн Кларк, а принадлежала Джеральдин Борден.

Когда затемнение закончилось, он сел на безжизненное тело Кэролайн. Порезы и кровь, покрывавшие руки Рока, стекали на её раскрошенную голову. Брызги, собранные его костюмом, заставили его почувствовать себя во сне. Но когда он посмотрел на призрака своего прошлого, шестилетнего Донни Кларка, он понял, что это не так.

Маленький мальчик стоял ровно, как всегда, не дрогнув, ожидая того, что будет дальше.

Фукс активировал первый телевизор с большим экраном, встроенный в стену театра. На экране были изображены дети заключённых родителей, высвобождающие свою детскую энергию, как никогда раньше. Записываемые углы обзора были повёрнуты. Некоторые из них были сняты издалека, некоторые с высоты птичьего полёта, а третьи - интимными крупными планами.

Родители были слишком напуганы, чтобы зафиксировать происходящее на площадке. Больше всего отвлекали неподвижный труп Лейси и масса пролитой крови, залившей комнату.

Том посмотрел на жену. Она не переставала плакать и трястись после неожиданного насилия. Он сделал всё возможное, чтобы утешить Молли. Время от времени он сжимал её руку и шептал обещания, в которых не был уверен, что сможет их сдержать.

- Не волнуйся, всё будет хорошо, - сказал Том.

Они были вместе достаточно долго, чтобы Молли знала, что дрожь, беспокоящая его ритм, свидетельствует об обратном. Слова Тома были милым и любящим жестом, но, тем не менее, неубедительным.

Грег всё ещё время от времени вскрикивал во всё горло. Он на мгновение успокаивался, а потом снова начинал. Паника оставила его, как потерянного ребёнка.

Время от времени они хватались за свои воротники, как будто не могли поверить, что это было на самом деле. Действие было бесполезным, но отчаяние в равной степени затуманило разум обоих родителей.

Фукс просто смотрел на Грега, пока тот то входил, то выходил из своего психического расстройства. Он ничего не сказал никому из них с тех пор, как Джеральдин вышла из комнаты.

Все недоумевали, куда она пропала.

Тайна вот-вот должна была быть разгадана, когда звук шагов в холле становился всё ближе и ближе.

- Командный центр готов, - объявила Джеральдин.

- Замечательно, - сказал Фукс.

Хаотичное дыхание и слюни, которые были единственной формой выражения Грега, раздражали Джеральдин. Его вырвало вскоре после того, как шея Лейси разорвалась. Кусочки грязно-белой и жёлтой жидкости стекали по его шее и прилипали к передней части рубашки.

- Тишина! Я не хочу ни слова ни от кого из вас! Я собираюсь рассказать вам, что должно случиться с вами и вашими детьми, только один раз, так что советую вам слушать внимательно, - предупредила Джеральдин.

Громкость слышимого ужаса, который извергали Грег и Молли, резко уменьшилась. Он не был несуществующим, но достаточно низким, чтобы Джеральдин чувствовала себя комфортно, продолжая.

- С сожалением сообщаю вам, что все вы сегодня решили проникнуть в моё поместье под ложным предлогом. Победителей сегодня будет очень мало, если они вообще будут. Чем раньше вы решите это принять, тем легче вам будет. Детская площадка, которую вы видели снаружи, не та, на которой будут играть ваши дети. Конечно, они могут быть там прямо сейчас, но скоро это изменится. Тогда где же им играть, спросите вы? Что ж, вам просто нужно посмотреть и узнать.

Джеральдин указала на множество экранов внутри стены позади неё, прежде чем снова включиться.

Ужас, просачивающийся на поверхность, был потусторонним.

Том и Молли держались достаточно, чтобы сохранять спокойствие, но выражения их лиц кричали. Их зияющие глаза и внезапный переход к бледному пигменту говорили сами за себя.

- Откровенно говоря, бóльшая часть информации, которую вы усвоили из брошюр, которые дал вам мой партнёр, была ложью. Я представляю благотворительную организацию, но это не имеет к этому никакого отношения. Однако среди множества лжи была одна правда. Как и было обещано, вашим детям будет предоставлена ​​возможность опробовать игровую площадку, как никому другому. Особенно обширная игровая площадка с большим разнообразием в каждой соответствующей области. Это линейное путешествие, что делает его простым, но будьте уверены, что различные развлечения в каждом из них должны быть… уникальными, если не сказать больше. Но есть надежда, что они попробуют все. И кто знает, с вашей помощью вы сможете увидеть, как они поиграют ещё немного дольше.

- Что… что вы имеете в виду под нашей помощью? Почему им будет нужна помощь? - Молли запнулась.

- Почему я не скажу. Это испортило бы всю загадочность происходящего. Но я могу сказать вам, что причина, по которой им потребуется помощь, быстро станет для вас очень очевидной. Но на более позитивной ноте, давайте поговорим о том, как вы можете продлить жизнь своим детям…

- Жизнь?! Почему вы…

- На вашем месте, мистер Гримли, я бы не перебивала! Теперь, когда вы знаете о ставках, я бы не хотела, чтобы вы что-то упустили.

Том затих.

- Умный человек. Теперь на каждом воротнике вокруг шеи вы найдёте небольшую круглую кнопку. Все эти кнопки будут активированы вскоре после того, как мы покинем эту комнату. При нажатии микрофон будет проецировать ваш голос на систему громкой связи, где играют ваши дети. У вас будет всего несколько критических секунд, чтобы передать сообщение по вашему выбору, но, я полагаю, несколько секунд лучше, чем ничего.

Жуткая улыбка осветила лицо Джеральдин. Она была так горда собой.

- Кроме того, каждая кнопка будет работать только один раз для каждого из вас. Итак, выбирайте свои места и выбирайте слова с умом. Они, несомненно, будут вашими последними.

- Ты… ты чертовски свихнулась! - закричал Грег.

- Минуточку, пожалуйста! Зачем вы это делаете? Чем мы это заслужили? - спросил Том.

- Причина не важна, - ответила Джеральдин.

- Если это не важно, то почему бы не рассказать нам?

Том пытался сделать всё, чтобы получить доступ к её человеческой стороне. Если бы она предложила ему что-нибудь, он мог бы рассеять её зацикленное на ней представление.

- Я ценю ваш интерес, мистер Гримли, но боюсь, всё это очень сложно. Это может даже не относиться к вам как к личности, но давайте просто скажем, что у вас есть то, что я хочу. Своего рода привилегия. А если я не могу иметь собственного ребёнка, то почему вы можете?

Джеральдин гордо улыбнулась протезами.

Колёсики крутились у всех в головах, но первым заговорил тот, у кого внутри был мёртвый хомяк.

- Боже, чёрт возьми, леди! Ты совсем спятила! Ты убила мою жену из-за этого?! - Грег заревел.

Молли не выдержала, умоляя Джеральдин сквозь слёзы.

- Пожалуйста, вы можете делать с нами всё, что хотите, но оставьте детей в покое! Я умоляю вас! Я сделаю всё! Что угодно!

Проницательные морщинки Джеральдин разгладились, когда она обдумала желание Молли. Она снова посмотрела на экран, на котором были изображены весело играющие дети. Внезапно ей в голову пришла идея. Джеральдин расплылась в широкой зубастой улыбке, когда её охватило искреннее волнение.

- Напомни, дорогая, какие из этих девочек твои?! - спросила Джеральдин.

- Что? - спросила Молли.

- Как они выглядят?

- Это две маленькие блондинки, они… они выглядят почти как близнецы.

- Мистер Фукс, идите в ситуационный центр и дайте мне крупный план, быстро!

- Немедленно, миледи, - ответил он, исчезая в дверном проёме через несколько секунд.

Джеральдин начала ломать голову. Она не могла быть уверена в их внешнем виде, пока не увидит их собственными глазами, но она сделала всё возможное, чтобы передать образ двух маленьких девочек, слоняющихся вокруг Молли за пределами её поместья.

Она с тревогой задержалась перед экраном, скрестив руки по бокам.

- Вот и они! - сказала Джеральдин.

Она указала на изображение Сэм и Сэди, качающихся на экране.

- Эти двое? - спросила Джеральдин.

- Д-да, - ответила Молли.

На лице Молли сохранялась гримаса - она не была уверена, что ответ, который она дала, был тем, что искала Джеральдин.

- Почему они совсем не похожи на тебя? - она перевела взгляд на Тома. - Они не похожи ни на кого из вас, если уж на то пошло!

- Нет, я полагаю, что они не…

Джеральдин недоверчиво посмотрела на экран.

- И вы вдвоём сделали их обеих?

- Да…

Том кивнул после того, как Молли заговорила, но промолчал.

- Но как это может быть? У них… у них даже нет вашего цвета волос.

- Различия могут передаваться от предыдущих поколений. Мой папа был блондином. Это редкость, но такое случается.

Молли даже не знала, в чём она пыталась её убедить. Поведение Джеральдин казалось ещё более странным, чем раньше.

- Тогда у меня последний вопрос, - сказала Джеральдин.

Странная, обнадёживающая интонация витала в каждом из её слов.

Молли боялась спросить.

- Что?

- Откуда ты знаешь, что они твои?

- Я не понимаю…

- Откуда ты знаешь?!

- Они… они вышли из меня. Я видела, как они сделали свои первые вдохи.

- Но представь, что ты этого не видела. Как бы ты тогда могла быть уверена?

Молли начала потеть. Разговор породил удушающее чувство паранойи в её груди.

- Я… я не знаю.

- Подумай, чёрт возьми!

Нетерпение Джеральдин было на грани взрыва.

- У нас одинаковое поведение.

Произнося это заявление, Молли увидела, как тревожная ухмылка сменила хмурый взгляд Джеральдин.

- Спасибо! Я думала, ты не сможешь это сказать!

Джеральдин обрадовалась, вскинув руки в воздух. Как будто она увлеклась словесной игрой в шарады, о чём Молли не знала.

Оглянувшись на экран, Джеральдин посмотрела на двух девочек. Между крупным планом Сэм и Сэди она наблюдала, как Таня отошла на задний план. Таня с завистью смотрела на девочек, пока качалка двигалась взад-вперёд.

Джеральдин начала глубоко задумываться о своей сексуальной одержимости. Впервые предыдущий разговор вызвал вопрос, который она никогда не думала задать.

Была ли её привлекательность исключительно во плоти?

Она не была уверена, но не было причин не узнать. Внезапно перед ней появилась новая возможность. Сама возможность выйти за пределы своих плотских желаний была провокационной. Может ли её похоть быть искажена, чтобы соответствовать поведенческим тенденциям, а не физическим особенностям? Если бы она смогла узнать кого-то, кто вёл себя достаточно похоже на неё, смогла бы она насладиться теми старыми чувствами греховной сладости?

Рок был огромным разочарованием. С тех пор, как его привели в стадо, никогда не возникало ни малейшего намёка на любопытство к этой теме. Но с таким количеством новых лиц шансы внезапно возросли.

- Мои красавицы, - пробормотала Джеральдин.

Её морщинистая рука скользнула по телам трёх девочек в кадре на площадке.

- Она сошла с ума, - прошептал Том.

- Мы всё равно должны попытаться, - сказала Молли.

Она снова переключила своё внимание на Джеральдин.

- Пожалуйста, только не обижайте наших детей.

Джеральдин обернулась с новым бодрым шагом.

- Я скажу тебе вот что. Я могу обещать вам, что буду очень внимательно наблюдать за всеми этими детьми. Изучение их качеств, а также того, как они думают и действуют. Может быть, если они выберутся из детской площадки, и я увижу в одном из них достаточно потенциала, возможно, я возьму их под своё крыло.

Гнусная ухмылка Джеральдин глубоко расстроила Молли. Судя по тому, что она знала о женщине, это могло быть более суровым приговором, чем сама смерть.

- И чтобы всё было поинтереснее, - сказала Джеральдин, - есть ещё одно последнее условие, которое я уже планировала предложить. Но опять же, эта награда также зависит от того, пройдут ли дети через всю мою игровую площадку. Если кто-то из них доберётся до другой стороны, я дам вам возможность увидеть друг друга в последний раз, прежде чем… прежде чем мы сделаем то, что должны.

- Это действительно происходит, - сказал себе Том.

Шок и недоверие были выше всего, что он чувствовал.

- Хотя мы, возможно, захотим держать их подальше от мамы здесь, - сказала Джеральдин, указывая большим пальцем на пропитанное кровью тело Лейси. - Это может быть… травматично.

Комментарий вывел Грега из транса. Как и Тому, ему пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить в это.

- Злая чёртова сука! Я… я обещаю, ты заплатишь за это! - закричал Грег.

Джеральдин хихикнула.

- Что ты имеешь в виду? Я уже заплатила! И просто подожди, пока не увидишь, что из этого вышло.

Донни не сильно страдал, когда тёплая кровь его матери стекала по его запястью. Он ощутил, как здоровенная рука Рока деликатно сжала его, и почувствовал особое утешение, когда вошёл в ванную.

Рок усадил мальчика на закрытое сиденье унитаза и посмотрел на неприятную царапину, покрывавшую бóльшую часть его коленной чашечки. Несколько неровных, развевающихся линий когда-то гладкой поверхности мальчика свисали сбоку. Из раны ещё обильно вытекало красное.

- Мы тебя подлатаем, - сказал Рок.

Мальчик не сказал ни слова в ответ.

Большие окровавленные лапы Рока тряслись от прилива адреналина, излияние всё ещё бурлило внутри него. Собравшись с силами, он повернул кран горячей воды на раковине. Рок увлажнил тряпку и использовал кусок мыла, чтобы создать пену.

Эмоции, которые он сдерживал, были опасны.

Рок не знал, как относиться к тому, что он сделал с матерью Донни. Просто суметь подумать достаточно, чтобы очистить мальчика, было похоже на победу. Он просто делал то, что считал правильным, но внутри всё было не так.

Он чувствовал, что сходит с ума. Он чувствовал себя приподнятым, и эта перегрузка чистой паники и столпотворения была похожа на наркотик.

"Держись. Ты убил её, но всё остальное в порядке. Это всё поправимо. Больше удобрений… она просто ещё больше удобрений, вот и всё. Я могу сказать Джеральдин, что она пыталась уйти. Она поймёт. Я должен был сделать это. У меня не было выбора", - подумал Рок.

Рубцовая ткань под его костюмом и рубашкой пульсировала. Плоть, воспламенённая давным-давно раскалёнными железами, всё ещё почему-то болела.

"Она поймёт", - солгал он себе.

Как только Рок смыл кровь с рук, он вынул из-за зеркала ватные тампоны и коричневую бутылку с перекисью водорода. Его отношения с Джеральдин заставили его близко познакомиться с этими предметами.

Рок встал на колени перед мальчиком и попытался установить зрительный контакт. В то время как их зрачки соединились, Рок всё ещё не чувствовал, что мальчик действительно видел его. Словно он смотрел мимо его угрюмого лица и малиновых пятен, забрызгавших его грудь и воротник.

Остекленевший взгляд Донни был слишком хорошо знаком Року, он сосредоточился на жизни внутри своей головы, а не на мрачной уверенности в злых проблемах, которые преследовали его.

- Всё будет хорошо, - проворчал Рок.

Обливая вату антисептиком, Рок понял, что его слова пусты. Рана может быть в порядке, но будет ли в порядке всё остальное?

"Какого чёрта я делаю? Подлечить его только для того, чтобы отправить его туда? Какой в ​​этом смысл?"

Он видел так много себя в мальчике. Когда он лгал ему, он чувствовал, что лгал самому себе.

- Это может немного ужалить, но я уверен, что нет ничего такого, с чем бы ты не смог справиться.

Наконец, он сказал ребёнку что-то конкретное. Донни не сказал ни слова в ответ, но слегка кивнул. Хотя для Рока это было не так уж и много, казалось, что они начали общаться. Даже если жест Донни был незначительным, он много значил для него. Это был первый раз, когда он смог поговорить с кем-то, с кем был связан.

Рок наложил большую повязку на рану на колене Донни. Он тщательно следил за тем, чтобы липкие части не касались мест с разорванной кожей. Когда повязка была наложена, Рок собрал испачканные тампоны и выбросил их в мусорное ведро. Затем он снова включил горячую воду и сунул тряпку обратно под кран.

- Просто смою кровь с твоих рук, малыш, - объяснил он так, как будто это было каким-то обыденным делом.

По иронии судьбы, для пары сломленных душ, подобных им, так оно и было.

Рок заметил, что кровь стекала дальше его запястья. Должно быть, он попал в подмышку Донни, когда он держал его за руку. Пока Рок вытирал Донни влажной тряпкой, он двигался от ладони к запястью, вверх по руке и, наконец, в подмышечную впадину.

До того момента, как тряпка попала в подмышку Донни, он был в порядке. Но при контакте мальчик выдернул руку из нежной хватки Рока.

- Я… я сожалею, - пробормотал Рок.

Он не был уверен, что ответить дальше. Реакция Донни была такой, какой он не ожидал, учитывая общее оцепенение мальчика.

Донни оставался неподвижным.

- Я не причиню тебе вреда. На этот раз я буду осторожнее, обещаю.

Рок снова медленно поднял руку мальчика, проверяя его доверие. Донни позволил ему сделать это без сопротивления. Рок наклонился и заглянул под рубашку в его подмышку. Сначала он не мог понять, на что смотрит, но через мгновение до него дошло.

Круглая, вспыхивающая природа в крапинках ран в подмышке Донни была текстурой, с которой Рок был хорошо знаком. Сферические шишки были ожогами. Ожоги, которые соответствовали верхушке сигарет Parliament Кэролайн. По мнению Рока, это был единственный логический вывод. Табачные угольки присутствовали каждый раз, когда его пути пересекались с Кэролайн. Они были вооружённым продолжением её зла.

"Сигаретные ожоги".

Подмышка бедняги Донни выглядела так, будто в ней была концентрированная зараза. Скопление припухлых точек можно было принять за скопление бородавок. Року не нужно было представлять, как сильно будет болеть покрытая волдырями кожа на таком чувствительном участке. У него был опыт.

Рок и Донни были связаны своими страданиями.

Хотя Рок не мог исправить ущерб, нанесённый мальчику, это откровение заставило его почувствовать себя лучше из-за убийства Кэролайн. Сомнение, закравшееся в его разум, начало рассеиваться. Жестокость, которой он позволил овладеть собой, больше не казалась такой чрезмерной.

Несмотря на то, что похожее на сон нападение всё ещё вызывало некоторый шок, он считал, что самым шокирующим аспектом могло быть то, как долго он сдерживал себя.

Почему он не нашёл способ обуздать свою ярость и выплеснуть её на Джеральдин? В конце концов, она была ответственной за его пытки. Или как насчёт Фукса, который просто стоял и смотрел, как это происходит?

Вопросы поставили его в тупик.

"Может быть, я это заслужил?"

Рок не мог быть уверен, знал он это или нет. Не было ни дня, чтобы в него не вбивали чувство вины за его неизменную никчёмность. Но он всё ещё не мог не думать о том дне. Он отличался от любого другого. Конечно, он и раньше приводил детей, но это всегда были одинокие дети, а не целые семьи.

Видя, как "нормальные" семьи, за исключением Донни, относились друг к другу, у Рока расширились глаза. Их любящая природа и обожание друг друга были столь же взаимны. Их доброта и невинность заставили его задуматься, сильно ли общество отличается от каменных стен, по которым ему пришлось бродить.

"Как это может быть правильно?"

Рок обдумывал, что будет дальше с Донни, когда его глаза блестели от слёз. Он не хотел, чтобы жизнь Донни оборвалась в тот день, но если его детство было каким-то предзнаменованием его будущего, то мальчику было бы лучше отправиться на улицу с остальными детьми. Если Кэролайн предоставили полную опеку над мальчиком, как оказалось, то насколько хуже была альтернатива?

Он понятия не имел об отце мальчика, но и не представлял его святым. Он даже не заботился о Донни настолько, чтобы не дать ему попасть в злые лапы Кэролайн.

"Может быть, он мёртв?"

Какое будущее это может предложить? Будет ли Донни сослан в ту же сломанную систему, которая привела Рока в поместье Борден?

Оценивая это со всех сторон, Року всё это казалось кривым.

Эти мысли опечалили его, но он знал, что ждёт юного Донни впереди. Страдания, к которым он уже привык, были неизбежны. Вещи не собирались становиться более радужными, чем лужа крови, которая, как он только что наблюдал, вытекала из черепа его матери.

Как бы Року не хотелось смотреть, как он выходит на детскую площадку, он понимал, что это, вероятно, к лучшему.

Исаак забрался выше, усевшись на гигантскую верёвочную конструкцию. Его первоначальная идея состояла в том, чтобы держаться как можно дальше от Бобби, но чувство надвигающейся гибели, которое продолжало маячить, наконец было готово расцвести.

Си-Джей и Таня носились вокруг, катаясь на велосипеде по многим частям игровой площадки. Сэм и Сэди продолжали качаться. Непрерывный хор смеха удерживал их занятыми и полностью удовлетворёнными.

Бобби уже насытился. Он испытал достаточно развлечений, чтобы понять, что ему нужна другая форма. Он жаждал разнообразия, отличного от того, что могли предложить глупые структуры. Удовольствие, о котором он думал с того момента, как отец Исаака расквитался с его отцом.

Исаак знал, что результаты потенциально могут быть для него катастрофическими. Он выживал на школьных дворах достаточно долго, чтобы чувствовать, когда перекрестие оказывается на его спине. Когда он увидел Бобби и податливого миньона, которого он завербовал, Кипа, стоящих по бокам верёвочной башни, он понял, что его ждёт ужасный опыт.

"Дерьмо, дерьмо, дерьмо!" - подумал Исаак.

Он незаметно переместился, чтобы остаться между Бобби и его младшим братом.

- Ты уже мёртв, одуванчик, - прорычал снизу Бобби.

Он ухватился за верёвку вишнёвого цвета и подтянулся ближе к Исааку.

- Ага! Мёртв! - Кип подтвердил.

Братья карабкались вверх по строению, словно паукообразные обезьяны, приближающиеся к сочным плодам виноградной лозы.

Когда они подобрались к Исааку, он посмотрел вниз; падение было по крайней мере в пятнадцати футах над мягким песком. Не зная, как лучше всего избежать их, он помчался прямо вниз. Если он сможет спуститься ниже Бобби и Кипа до того, как они сблизятся, у него всё ещё будет шанс сбежать.

- Куда идёшь, ботаник?! - закричал Бобби.

Со страхом, подпитывающим быстроту его шагов, Исаак осторожно проложил себе путь между множеством верёвок. Он остановил свой спуск примерно на полпути от того места, где он изначально находился, чтобы посмотреть вверх.

Кип был недалеко.

Когда Исаак повернул голову в противоположном направлении, Бобби уже был на расстоянии вытянутой руки.

- Иди сюда! - закричал Бобби.

Удивление заставило Исаака вздрогнуть. Когда он попытался уклониться от удара Бобби, нога, которую Исаак использовал в качестве рычага, соскользнула с верёвки. Внезапный толчок от веса всего его тела мгновенно обрушился на его руки. Хватка Исаака была недостаточно сильной, чтобы удержать его на месте. Кожа над его ладонями разорвалась о грубую бечёвку, когда мгновенный ожог верёвки вонзился в него.

Исаак упал назад и отскочил от верёвок, ударившись об их жёсткие текстуры, заставив его тело скрутиться. Верёвка царапала ему лицо, потом руки скользнули сквозь них. Очки Исаака слетели с его лица и упали на землю внизу. Его падение, наконец, закончилось в нескольких футах, когда между его тощими ногами приземлилась верёвка.

- Аа-а-а! - Исаак вскрикнул.

Он тут же схватился за яйца, когда жгучая боль распространилась по его телу.

Бобби и его брат истерически засмеялись.

- Ха-ха-ха, прямо по его интимным местам! - крикнул Кип.

- Всё в порядке, этому придурку всё равно яйца ни для чего не понадобятся! - сказал Бобби. Затем Исааку: - Ой, что случилось? Ты потерял свои очки, четыре глаза?

- Почему бы вам, ребята, не оставить его в покое? - вмешался Си-Джей.

Он стоял у основания конструкции с разочарованным видом. Он уже много раз видел этот идиотизм от своего старшего брата. Кип обычно не был таким злым, но Си-Джей заметил, к лучшему или к худшему, что его младший брат легко поддаётся влиянию.

- Почему ты лезешь не в своё дело? Мы ему даже ничего не сделали. Он просто поскользнулся, - солгал Бобби.

- Просто брось это, - сказал Си-Джей.

- Или что?

Си-Джей не ответил Бобби. Он знал, что спор ничего не изменит. Вместо этого он осмотрел землю под Исааком. Он увидел очки, наполовину зарытые в песок под верёвочной вышкой, и решил сосредоточиться на чём-нибудь продуктивном.

- Все дети, пожалуйста, подойдите к большой горке позади игровой площадки, - скомандовал голос Фукса через громкоговоритель, установленный наверху чёрного ограждения.

- Хм-м-м? Я… я думала, они сказали, что мы не можем использовать большую горку, - сказала Сэм.

Она посмотрела поверх качелей на Сэди, которая отражала то же замешательство.

- Я тоже, - ответила Сэди.

В нескольких ярдах позади них они услышали, как закрылся забор. Когда они посмотрели в направлении шума, они увидели мальчика, который был новичком в группе.

Донни Кларк стоял со свежей повязкой на колене и потерянным взглядом.

Позади мальчика, сквозь ограждение, Сэм и Сэди увидели массивный зад Рока, когда он отходил от ворот.

- Кто это? - спросила Сэм.

Сэди пожала плечами.

Сэм не знала почему, но что-то в Донни было ей интересно. Ощущение было не новым. Как и её мать, она была простым человеком. Желание общаться закралось внутри Сэм. Но треск динамика прервал её размышления.

- Ещё раз, пожалуйста, все должны переместиться за детскую площадку. Ваши родители наблюдают и хотят, чтобы вы сейчас же пошли туда, - продолжил Фукс.

Сбитые с толку дети начали медленно отдаляться от веселья, которое они получали.

Таня спрыгнула с турника на песок недалеко от Сэм и Сэди. Она отражала замешательство, которое они чувствовали. Обе сестры последовали за Таней, отойдя подальше от игровой площадки.

Сэм оглянулась на Донни, который всё ещё ошеломлённо стоял у ворот.

- Подожди секунду, - прошептала она Сэди.

Сэм подбежала к мальчику.

- Эй, как тебя зовут? - спросила она.

Мальчик ничего не ответил.

- Ты в порядке?

Донни продолжал смотреть на неё с добротой во взгляде, но ничего не сказал.

Сэм не расстроилась, она просто не понимала. Отсутствие ответа только усилило её любопытство.

- Я… я думаю, нам пора идти назад. Хочешь пойти с нами? - спросила она.

Донни воспользовался моментом и посмотрел на массивную горку, к которой направлялись Таня и Сэди, потом снова на Сэм. Он медленно кивнул головой.

- Хорошо, круто! Следуй за мной, - сказала она.

На её лице появилась девичья улыбка, обнажающая множество только что выросших взрослых зубов Сэм. Она схватила крошечную руку Донни и потащила его за собой.

Вернувшись к верёвочному альпинисту, Бобби и Кип смотрели, как остальные мигрируют к задней части игровой площадки.

- Мы тоже должны пойти? - спросил Кип.

Как обычно, он посмотрел на своего старшего брата за советом.

- Полагаю, что так. Все остальные пошли, - ответил Бобби.

Дуэт спешился с паутиноподобной конструкции и последовал за Таней.

Си-Джей смотрел, как они проходят, затем оглянулся на Исаака.

- Извини, чувак. Иногда они действительно могут быть придурками.

Своей футболкой он счистил грязь с очков Исаака.

Исаак продолжал опускаться вниз, пока его ноги наконец не коснулись земли. Резкое приземление вызвало ноющую боль в яичках. Исаак пробирался через оставшиеся верёвки, пока, наконец, не нашёл свободу за пределами башни.

- Ну вот. Я изо всех сил старался их счистить, - сказал Си-Джей.

Он протянул ему очки.

- Спасибо. И я думаю, что это нормально. Я довольно привык к придуркам, - ответил Исаак.

- Да, но попробуй пожить с ними.

Исаак надел очки как раз вовремя, чтобы увидеть глупую ухмылку Си-Джея.

Оправы криво сидели на голове Исаака. Они были немного свободнее, чем раньше, но он всё равно был более чем благодарен за возможность снова видеть.

- Я бы предпочёл этого не делать. Я просто поверю тебе на слово, - фыркнул Исаак.

- Кстати, я Си-Джей. Обещаю, я не полный мудак, какими могут быть мои братья.

Си-Джей протянул руку.

- Я вижу это, - сказал Исаак, принимая рукопожатие. - Я Исаак.

В его тоне отразилось искреннее чувство шока и благодарности. Си-Джей выглядел как дети в классе, которые всегда были готовы наброситься на него, но он не вёл себя как они.

- Все, двигайтесь немедленно! Быстро! - выпалил Фукс, его голос казался более злым, чем в предыдущих заявлениях.

Два мальчика посмотрели вверх у края большой горки, где собрались все остальные.

- Какого чёрта они хотят, чтобы мы были там? - спросил Исаак.

- Я не знаю, но это кажется немного странным, - ответил Си-Джей.

Звук лая собак внезапно прорезал освежающий морской бриз. Мальчики могли видеть сквозь сетчатую ограду вдалеке, как огромная фигура Рока приблизилась к воротам.

Перед здоровяком стояла пара возбуждённых доберманов-пинчеров. У каждого из них изо рта пошла пена, они продирались вперёд с яростью и хаосом в пронзительных глазах.

Рок крепко держал собачьи поводки, пока отпирал ворота.

- Что он делает?! - Исаак закричал.

- Я… я не знаю! Они ничего не говорили о собаках, не так ли? - спросил Си-Джей.

- Нет!

- Может быть, нам следует вернуться туда, как они сказали нам. Давай, шевелись!

Си-Джей бросился к остальным детям, которые уже собрались в задней части игровой площадки.

Исаак на мгновение заколебался, оглядываясь на Рока, когда тот потянулся к ограждению.

"Он не может…"

То, что происходило, казалось невозможным; это выходило за рамки логики и рассуждений Исаака.

Мыльная слюна текла с их морд, когда их ярость кипела. Их щёлкающие челюсти раскрылись, а острые зубы блестели на солнце. Громоподобный лай взревел, вызывая леденящую кровь мотивацию.

Исаак видел достаточно. Он направился к остальным детям.

Другие дети в задней части игровой площадки теперь тоже знали о собаках.

- Что происходит?! - кричала Таня.

- Я ненавижу собак, - заныла Сэди.

Она посмотрела на Сэм и Донни в поисках утешения, но ни один из них не мог ничего сказать. На лице Донни преобладала мрачная пустота, а рот Сэм был приоткрыт от ужаса.

- Что, чёрт возьми, не так с этим чуваком? Он… Он не собирается выпускать их, не так ли?! - спросил Бобби.

- Зачем ему это делать?! - спросил Кип.

Внезапно прямоугольная шахта рядом с ними, прикрепленная к чудовищному затвору, открылась. Лесные зелёные стены приподнялись, как ворота гаража, и перед ними предстала стальная кубическая комната.

- Войдите на большую горку прямо сейчас! - скомандовал Фукс.

Когда раздался громкий визг немца, Рок отпустил поводки. Пара хищных собак рванулась вперёд, и дети с визгом бросились в чрево горки.

- Как мы закроем эту штуку?! - Кип кричал.

Дети визжали от страха, но мало что могли сделать. В комнате не было ни кнопок, ни ручек, ни дверей. Только отверстие, через которое они вошли, и три металлические стены.

- Си-Джей, быстрее! - Кип заплакал.

Звёздный спортсмен уже включился в нём, Си-Джей приближался к стальной комнате. Но когда он повернул голову назад, чтобы проверить прогресс Исаака, это было не то, на что он надеялся.

Исаак споткнулся, направляясь лицом к земле. Квадратные очки в каркасной оправе снова слетели с его головы и упали на песок.

Си-Джей посмотрел мимо Исаака. Собаки уже были в пути.

- Не делай этого, не делай этого… тьфу! - Си-Джей пробормотал себе под нос.

Он повернулся к Исааку, чувствуя, как страх и сожаление мгновенно нарастают в его груди.

- Си-Джей, какого хрена ты делаешь?! - закричал Бобби.

Он проигнорировал своего брата и сосредоточился на поставленной задаче. Си-Джей пробежал мимо Исаака, ища в грязи его очки, пытаясь отвлечь собак от него.

- Лучше найди их побыстрее! - крикнул Си-Джей.

Тактика сработала - отчасти. Собаки разделились. Одна псина повернула в сторону Си-Джея, а вторая направилась прямиком к Исааку.

Пальцы Исаака наконец нашли очки, но когда он надел их обратно, острые клыки вонзились в его трицепсы. Собака сильно сжалась, слюни текли из её челюстей, когда она дёргала головой из стороны в сторону. Свирепость дала понять, что собака была обучена причинять агонию.

Исаак вскрикнул, когда мясо на тыльной стороне его руки лопнуло. Тяжёлое давление собачьих челюстей вызвало всплеск жгучего ужаса, толкая и усиливая внутреннее цунами страданий внутри него.

Си-Джей прыгнул по широким ступеням, миновал ограждения и направился к небольшой горке, на которой он недавно играл. Ему нужно было подняться по четырём дополнительным лестницам, чтобы достичь вершины. Хотя структура была разработана для детей, спортивный доберман без проблем следовал за Си-Джеем на каждой из резиновых платформ. Собака была такой же спортивной, как и мальчик.

Услышав скрежет отросших когтей добермана прямо позади себя, Си-Джей понял, что ему нужно быстро соображать. Достигнув вершины, он быстро снял рубашку. С голым торсом мальчик резко повернулся лицом в сторону преследующей его собаки. Собака была почти у его лица, когда Си-Джей растянул рубашку так широко, как только мог.

Когда доберман набросился на него, размахивая клыками, Си-Джей понял, что у него есть только один шанс реализовать лоскутный план, который он придумал на лету.

Когда собака рванулась к его руке, он дёрнул её вверх, натягивая рубашку на безжалостную голову зверя. Ему удалось просунуть морду собаки через одну треть рукава. Отверстие, в котором застрял доберман, было настолько тесным, что остальная часть его головы не могла протиснуться.

Ослеплённый доберман заскулил.

Крики Исаака снова достигли ушей Си-Джея. Он должен был действовать быстро. Он прижал обезумевшую собаку к конструкции. Доберман дико замахал лапами, пока Си-Джей вглядывался в высокое ограждение по периметру, окружавшее игровую площадку. Стальная перегородка была всего в нескольких футах от них.

Си-Джей знал, что он должен был сделать, но понятия не имел, сработает ли это. Он использовал каждую унцию своего атлетизма, чтобы обхватить живот собаки и поднять её вверх.

Он участвовал в немецком суплексе с друзьями, но никогда с собакой. Си-Джей направил своего внутреннего Брета Харта и сжал руки вокруг живота собаки. В потоке постоянной инерции он рванул вверх изо всех сил, что только мог собрать, и швырнул хаотично клыкастого.

Доберман в рубашке почти перелетел через ограждение по периметру. Задняя часть собаки рухнула на остроконечную сталь забора, оставив несколько полос глубоких рваных ран на его шерсти. От удара собака упала на землю шеей.

После жёсткого приземления добермана из его скелета вырвался громоподобный треск. Пушистые челюсти собаки издали душераздирающий всхлип, когда драйв животного угас.

Вид неподвижной собаки вызвал у Си-Джея отвращение к себе. Знать, что он был силой, стоящей за таким насилием, было неприятно. Но когда крики Исаака разрывали воздух, Си-Джей понял, что у него не было выбора.

Си-Джей видел себя в невыгодном положении, будучи без рубашки. Но, тем не менее, он спрыгнул с горки. Его тело и разум мчались. Когда он увидел, как другой доберман грыз руку Исаака, его мозг почти отключился. Идея с рубашкой была достаточно удачной, но как же он справится с другой?

Исаак плакал.

- Убери её от меня! А-а-а! Убери её от меня!

Когда гончая сжала его ещё сильнее, из руки Исаака потекла кровь. Си-Джей огляделся вокруг. Оружия, чтобы оторвать собаку от ребёнка, не было.

Внезапно до него дошло. Он стоял на потенциальном решении, запас которого был почти бесконечным.

Недолго думая, он зачерпнул две большие горсти песка. Он подкрался из-за оккупированного добермана и вонзил комки прямо ему в глаза.

Собака взвыла, и Си-Джей нанёс сильный удар ногой ей в горло. Доберман ослабил хватку на руке Исаака и уткнулся лицом в землю. Собака скулила, пытаясь использовать лапы, чтобы очистить глаза от грязи.

- Вставай! - закричал Си-Джей.

Он хлопнул Исаака по спине и поднял раненого мальчика за футболку.

Собака продолжала стонать, царапая морду. Воспользовавшись отвлечением, мальчики побежали к остальным детям.

Исаак снова споткнулся, но на этот раз Си-Джей поддерживал его движение вперёд.

Когда мальчики наткнулись на стальной куб, Исаак упал на землю, кровь брызнула из его руки.

- Все, назад! - крикнул Си-Джей.

Его нервы были в огне, но он почувствовал небольшое облегчение, когда увидел, как опускается выдвижная дверь. Си-Джей уставился на ослеплённую собаку вдалеке, надеясь, что она не придёт в себя в ближайшее время. Его конечности неудержимо дрожали, когда последние следы дневного света между дверью и землёй исчезли.

Тыльная сторона ладони Джеральдин в печёночных пятнах ударила Рока по жилистой щеке. Грубость его лица причиняла боль её тонкой коже, но этого было недостаточно, чтобы удержать её от того, чтобы откинуться назад и снова броситься на него.

- Ты дурак! Бесполезное грёбаное оправдание для мужчины! Теперь она не сможет смотреть! - Джеральдин кричала.

- Но она собиралась…

Ещё один шлепок остановил заявление Рока.

Том и Молли со страхом наблюдали через свои периферийные устройства. Прислонившись к трупу жены, Грег пребывал в оцепенении.

- Посмотри на себя! - Джеральдин рявкнула на Рока. - Ты великан, идиот! Ты мог бы легко загнать её сюда! Господи всемогущий, неужели я должна всё за тебя продумывать?!

Ярость оставалась на низком уровне рокота внутри Рока, но, когда он пытался проглотить ком в горле, страх овладевал им.

Джеральдин постоянно запугивала его. Её ядовитое поведение было всем, что он знал. Нарушить века послушания было трудной задачей. Как бы Рок ни хотел поступить с Джеральдин так же, как с Кэролайн, у него была твёрдая, покорная мышечная память. Обусловленность, возникшая в результате бесконечного цикла жестокого обращения, была глубоким манипулятором.

- Прости, - сказал Рок.

- Я уже всё это слышала. Самая большая проблема с твоими извинениями в том, что они всегда приходят пачками и за мой счёт. И они всегда в самый неподходящий момент. Ты прекрасно знаешь, как много планирования ушло на это, какой особенный и дорогой для меня этот день. Я знаю, что твой крошечный ум не соответствует даже посредственным стандартам, но я знаю, что ты можешь многое понять. Ты уже дважды потерпел неудачу. Не допусти третьего раза, а то…

Рок кивнул головой, когда горячее смущение и унижение сошли с его покрасневшего лица.

- Убедись, что здесь не происходит ничего, что не входит в наши планы. Убедись, что они смотрят очень внимательно, потому что ты чертовски хорошо знаешь, что я буду смотреть, - пригрозила она.

Джеральдин указала своим костлявым пальцем на камеры, закрепленные в передних углах шпионской комнаты.

- Сделаю, - ответил Рок.

Джеральдин незаметно отшлифовала зубные протезы, отвернулась от него и остановилась.

- Я должна была предположить эти простые вещи, но из-за твоего недавнего выступления мои предположения явно были слишком завышенными. Ты уже избавился от собак?

- Я избавился от одного мёртвого, а другой вернулся в конуру.

- Избавься от них обоих! Оба не оправдали ожиданий. Несмотря на твоё присутствие, мы не приютим здесь других неудачников. Позаботься об этом сегодня вечером. Скажи мне, что ты хотя бы активировал электричество на передних воротах?

Рок кивнул.

Джеральдин вышла из комнаты, оставив Рока погрязнуть в стыде. Он вдруг остался один, и ничего, кроме тихих рыданий сдержанных родителей.

Том и Молли были охвачены тревогой. Они были вынуждены беспомощно сидеть и смотреть, как их старшего ребёнка Исаака терзала собака.

Уговоры Джеральдин остались без внимания. Её полностью тянуло к кровопролитию. Том и Молли наблюдали за злой женщиной, когда она наслаждалась насилием на видео. Она была откормленным паразитом, питающимся ужасом. Как сигарета после секса, Джеральдин влюбилась в это. И теперь эта любовь была всем, что она знала.

Том понимал, что ему придётся быть тем, кто продвигает дела вперёд. Дух Молли был слишком сломлен, чтобы принять такое бремя. Хотя на Тома также повлияли дикие визуальные эффекты, он заставил себя жить в своей голове. Когда он анализировал их ситуацию в поисках потенциальных путей побега, ему стало предельно ясно одно: добыча была невелика.

Побег был бы невозможен, если бы не стихийное бедствие или механическая неисправность. Они оба были по сути одним и тем же. Металлический зажим на каждой из их шей никуда не делся.

Единственная крошечная трещинка надежды, которая, по мнению Тома, могла быть потенциально жизнеспособным вариантом, находилась всего в нескольких ярдах от него. Массивный точёный экземпляр казался ему другим. Рок не казался увлечённым тем, что он делал. Он не казался переполненным ненавистью и жаждой крови. Он не был похож на старого ведьмака. Том мог только молиться, чтобы найти способ урезонить его.

Он посмотрел на Молли и услышал её истерические рыдания. Водянистый взгляд его жены умолял ответить. Том не знал, что сказать, но должен был что-то сделать.

- Сэр… эти собаки навредили моему сыну. Ему нужно обратиться к врачу. Пожалуйста, просто отпустите нас и… и мы ничего не скажем. Как будто нас здесь никогда не было. Мы просто хотим вернуть нашу семью в целости и сохранности. Я умоляю вас, - взмолился Том.

Рок просто смотрел на гамму телеэкранов.

- Я не понимаю. Что бы мы ни сделали, мы сожалеем. Вы не можете просто простить нас?

Том изучал язык тела Рока в поисках подсказок, которые могли бы помочь. Их не было. Неловкое молчание вскоре стало невыносимым для Тома.

- Что, чёрт возьми, вообще происходит?! - закричал Том.

Измученные глаза Рока нашли обеспокоенного родителя.

- Вы скоро узнаете.

Дети некоторое время сидели в металлической камере. Воздух стал спёртым, а нарастающее напряжение было настолько сильным, что его можно было резать ножом. Слёзы, ужас и безумие были единственной их компанией.

Си-Джей нашёл способ отбросить свои страхи и сосредоточиться на ранах Исаака. Он присел на корточки, обхватив руками торс без футболки, обращаясь к нему как можно мягче.

- Мне просто нужно взглянуть на это, чувак. Я знаю, что ты этого не хочешь, но нам нужно посмотреть, насколько всё плохо, - объяснил он.

Исаак сидел, прислонившись к дальней стене камеры. Он всё ещё был в слезах, пытаясь справиться с пульсирующей болью.

- Я… я не хочу смотреть, - закричал Исаак.

- Ты и не обязан. Рана всё равно у тебя на руке сзади, так что ты её даже не увидишь. Я буду предельно осторожен, ладно?

- Х… хорошо.

Си-Джей заглянул за спину Исаака сзади и осмотрел повреждение.

Было несколько глубоких вмятин от клыков, которые оставили на коже Исаака значительную рану. Си-Джей не был врачом, но он решил, что, взглянув на него, он поймёт, как лучше всего помочь Исааку. Поскольку кровь продолжала течь из разрыва, он знал, что должен был найти способ остановить это.

- Вот дерьмо, - сказал Бобби.

- Всё так плохо?! - Исаак взвизгнул.

Си-Джей обернулся, глядя на своего старшего брата.

- Нет, всё в порядке, Исаак. Нам просто нужно сделать какую-нибудь повязку, вот и всё.

Поднявшись с земли, Си-Джей подошёл к Бобби.

- Я знаю, что ты пытаешься сделать, - прошептал Си-Джей.

- Что? - спросил Бобби.

- Разве ты не понимаешь, насколько это серьёзно? Просто перестань к нему цепляться. У нас есть другие заботы.

- Пошли его к чёрту. Я твой брат, а не этот кусок дерьма.

Си-Джей вздохнул.

- Иногда мне хочется, чтобы было наоборот.

- Да пошёл ты…

- Ах, ух! Это так больно! - плакал Исаак.

Исаак продолжал стонать, держа себя за руку и глядя на своих сестёр. Он мог видеть их глубокий ужас, когда они стояли, рыдая, в объятиях друг друга на другом конце камеры.

Си-Джей закончил ссориться со своим братом. Он переориентировался и перешёл к более насущной проблеме. Достучаться до Бобби было безнадёжным делом; он знал это со дня своего рождения.

Он повернулся к своему младшему брату.

Кип стоял праздно, наблюдая, как Бобби и Си-Джей препираются друг с другом. Казалось, он колеблется, на чьей стороне спорить.

Си-Джей осмотрел одежду Кипа и заметил расстёгнутую повседневную рубашку с воротником и особенно белую майку, которая была под ней.

- Кип, мне нужна твоя майка, - сказал Си-Джей.

- Что? Зачем? - спросил Кип.

Бобби закатил глаза и фыркнул.

- Исаак всё ещё истекает кровью. Нам нужно чем-то перевязать его рану. Как нам показывали на уроке скорой помощи. Ты помнишь?

- Разве ты не можешь просто использовать его футболку?

Си-Джей сделал шаг ближе к нему, пока их носы почти не соприкоснулись.

- Послушай, вот как всё будет, - сказал Си-Джей, - и это касается вас обоих. С этого момента я командую. Если у кого-то из вас есть проблемы с этим, мы можем решить это прямо сейчас.

Кип посмотрел на Бобби, который не хотел молчать.

- Я самый старший! Я должен принимать решения!

- Ага! - сказал Кип.

- О, не круто, да, чувак? Двое против одного! - закричал Бобби.

- Нет, это не так, - возразила Таня.

Она внимательно следила за разговором. Таня не собиралась поддаваться нервам. Как и все остальные, она понятия не имела, что происходит, но понимала, что рассудительный подход имеет решающее значение.

Хотя Таня была молода, она уже была достаточно зрелой, чтобы понять, что Бобби и Кип были клонами её отца. Даже если они не были клонами, на которых надеялся её отец, их личности были высечены в камне.

Они не были плохими до мозга костей, но она в то или иное время видела в них все худшие черты своего старика. Конечно, у её отца были некоторые приятные черты в его напористой личности, но он был скован собственным эгоизмом и действовал ограниченно. Ей было бы неудобно ни с кем, кроме как с Си-Джеем, ведущим их.

- Я голосую за Си-Джея. Он самый справедливый, - сказала Таня.

- Он папин маленький грёбаный питомец, - прорычал Бобби.

- Точно, и это ещё один его плюс. Ты же сам знаешь, что папа выбрал бы для этого его, а не тебя, и уж точно не Кипа.

- Мы тоже хотим Си-Джея, - объявила Сэди, всё ещё держа свою сестру Сэм в дрожащих руках.

Донни стоял рядом с девочками, но хранил молчание. Никто не был уверен, понял ли он вообще разговор. Его пустота была всеобъемлющей.

- Думаю, это всё решает, - сказал Си-Джей.

Краска залила всё лицо Бобби.

- Как так, чёрт возьми! - Бобби рявкнул.

Си-Джей подошёл к Бобби как можно ближе.

- Я не думаю, что ты это понимаешь, я тебя не спрашиваю. Я никогда не спрашивал тебя. Я говорю тебе. Мы можем бороться за это, если придётся, но ты же знаешь, чем это всегда заканчивается. Я надеру вам обе задницы, если придётся.

Рука Си-Джея сжала костяшки пальцев и издала тошнотворный хруст. Он никогда раньше не запугивал ни одного из своих братьев, но у них была своя доля соперничества между братьями и сёстрами. Их нынешняя ситуация требовала бессердечных и серьёзных мер, варящихся в его мозгу.

Си-Джей ненавидел хулиганов.

Он ненавидел то, как вёл себя Бобби, и части его личности, которые, как он видел, передавались Кипу. Это было похоже на инфекцию идиотизма, которая вышла из-под контроля. Но он не успел вытащить восковые мелки и объяснить им, почему они ошибались. Он знал, что утвердить своё физическое господство и угрожать им, чтобы они подчинились, будет единственным своевременным методом.

Ни Бобби, ни Кип не осмелились бросить ему вызов.

- Хорошо, - сказал Си-Джей, поворачиваясь к Кипу. - Мы больше не можем терять время. Так что ты либо отдашь мне свою чёртову майку прямо сейчас, - Си-Джей ткнул пальцем себе в грудь, - либо я возьму её сам.

Лицо Бобби кипело от гнева, от которого он никак не мог избавиться.

Кип повиновался. Сняв рубашку, он протянул брату белую майку, затем накинул рубашку с воротником на плечи.

- Спасибо, - сказал Си-Джей.

Он растянул майку, встал на колени рядом с Исааком и ещё раз осмотрел рану.

- На секунду может быть больно, но мы должны прикрыть рану, хорошо?

- Уже больно, - сказал Исаак.

Он съёжился от боли, но кивнул, давая Си-Джею добро.

Си-Джей накинул белую майку на рану и осторожно усилил натяжение. Исаак испустил мучительный вздох, когда узел, созданный Си-Джеем, усилил давление.

- Почти готово…

- Всё будет хорошо, Исаак, - сказала Сэди.

Как только Си-Джей закончил перевязывать рану, металлическая комната начала подниматься. Нервничающие дети вырвали неприятные крики и вопли ужаса.

Никому не терпелось узнать, что будет дальше.

Грудь Исаака билась всё сильнее с каждым шагом, на который поднимался стальной куб. Он вспомнил, что большая горка была наверху среди деревьев, поэтому его не удивило, что камера продолжала подниматься выше.

И выше.

И выше.

Когда стальной куб, наконец, остановился, дверцы в передней части коробки отодвинулись, обнажив небольшой выступ, прежде чем труба начала скользить. Поверхность желоба и всей трубы была сделана из зловещего чёрного пластика. Толстый трубопровод круто спускался в темноту, сквозь которую ни один солнечный свет снаружи не мог проникнуть.

Исаак держал себя за руку. Компрессия вокруг поражённого участка успокаивала, но внутри всё ещё шевелилась паника. Учитывая все обстоятельства, Си-Джей проделал чертовски хорошую работу с повязкой. Но новая тревога зародилась в его сознании. Он вспомнил, куда вела горка.

Тревожный образ огромного шланга, опускающегося под пляжный песок, был достаточно странным, чтобы застрять у него в голове.

- Что, чёрт возьми, это значит? - спросил Си-Джей.

Он подошёл ближе к одинокой вывеске на стене рядом со входом на горку.

Заголовок гласил: ПРАВИЛА ДЕТСКОЙ ПЛОЩАДКИ.

- А как ты думаешь, что это значит? - спросила Сэди.

Таня подошла к брату и покосилась на шрифт под заголовком. Она прочитала небольшой абзац вслух.

- После поездки не стой слишком высоко, не смотри слишком пристально, не смотри на других. Если ты хочешь двигаться дальше после падения, просто используй свои уши и дерзай.

Слова мало что значили для Тани.

- Есть идеи? - спросил Си-Джей.

Таня покачала головой.

- Звучит как какая-то загадка, - сказала она.

- После падения… Мне не нравится, как это звучит, - вмешался Исаак. - Не знаю, видел ли кто-нибудь ещё, но эта горка уходит в землю.

Неожиданно стена позади них загрохотала. Пронзительное шипение пара наполняло камеру, из-за чего детям было труднее слышать друг друга. Холодная металлическая стена ползла вперёд, подталкивая их всех к чёрной дыре горки.

Дюйм за дюймом их клаустрофобия усиливалась; время было на исходе.

- Не-е-е-ет! - Сэм заплакала.

- Что мы будем делать?! - Таня закричала.

Комната быстро менялась; она стала на три четверти меньше, чем была, когда они вошли в неё.

- Думаю, нам пора идти! - ответил Си-Джей.

Он указал на тревожную дыру впереди.

- Но мы… мы не знаем, что там внизу! - Кип тоже закричал.

- Но мы знаем, что здесь происходит! Мы погибнем, если останемся! - сказал Си-Джей.

- Ну и кто первый?! - спросила Сэм.

Тёплые слёзы потекли по её щекам.

- Неважно, нам всем пора!

Комната теперь уменьшилась в два раза от первоначального размера.

- Давай! Давай! Давай! - крикнул Си-Джей.

Си-Джей ввёл детей в горку.

Когда первые пятеро оттолкнулись в неизвестную бездну, на лицах каждого из них появилась одна и та же ужасающая гримаса. Сэм была достаточно храбра, чтобы пойти первой, а Сэди следовала за ней. Таня была следующей, кто сделал решительный шаг, за ней последовали Бобби и Кип.

Си-Джей посмотрел на Донни. Его безэмоциональное лицо оставляло всё для воображения.

- Давай, приятель! Всё будет хорошо! - крикнул он, подталкивая его к горке.

После того, как Донни исчез в цилиндре тьмы, Исаак поднялся на ноги и приготовился. Он оглянулся на Си-Джея.

- Спасибо, что спас меня от собаки! - закричал он.

Звук пара был почти оглушительным.

- Не благодари меня пока! Ты можешь поблагодарить меня, если мы выберемся отсюда! - ответил Си-Джей.

- Когда мы выберемся отсюда, ты имеешь в виду, когда…

Си-Джей подтолкнул его вперёд. Стена оказалась уже намного ближе, чем ему было комфортно. Хотя он и оценил жест благодарности Исаака, ему придётся подождать.

Не имея передышки, Си-Джей брыкнул ногой вперёд и ускользнул от преследующей его гибели.

Или как он думал.

- Замечательно, конструкция сработала именно так, как вы и предсказывали, - сказала Джеральдин, сияя.

- Чертежи были составлены с расчётом только на успех, - ответил Фукс.

- Я знала, что вы снова не подведёте меня, после всего, что я в это вложила, - интонация её голоса стала более серьёзной, и эйфория пошла на убыль.

В голову ей пронёсся поток воспоминаний. Она подумала о извилистой тропе, которая свела вместе их извращённые умы. Это было в 1977 году, когда ей было сорок восемь лет. Стареющая женщина, у которой осталось мало времени, чтобы придумать, как создать своё наследие.

Идея возникла вскоре после смерти её матери. Ей предстояло найти мужчину - любого мужчину - который посеет в ней семя. Как только она получила бы семя, ей больше не требовался донор. Она мечтала о ребёнке, похожем на неё, точно так же, как видела, как она резвилась на детской площадке в тот прекрасный день со скамейки. Ребёнок снова позволит ей достичь своей цели. Плоть её творения будет отражать её образ и не только продолжит контролировать состояние и наследие Борден, но, что более важно, будет служить бесконечным выходом восторга для её извращённого нарциссизма.

Хотя нездоровое увлечение Джеральдин контролировало её, ограничения заставляли её сексуальных демонов жаждать бóльшего. Наличие ещё одной светящейся копии, которая будет смотреть на неё в ответ, имитируя каждое выражение, наверняка устранит застой, который цеплялся за неё.

Долгое время мастурбация была единственным ответом, который она могла найти, но её бессмысленное потакание своим слабостям могло завести её так далеко. Её первоначальный план не был идеальным, но он был жизнеспособным и простым. Работа с мужчинами, которых она не привлекала, не приносила удовольствия, но приносила необходимый комфорт.

Она нацеливалась на молодых мужчин с сильным интеллектом, у которых, как она подозревала, была живая сперма. Даже самые блестящие умы её социального круга склонялись перед ней, когда на кону было достаточно денег и престижа. Но когда недели извращений превратились в месяцы, а счёт накопился, Джеральдин забеспокоилась. Может быть, несколько мужчин, с которыми она столкнулась, могли быть неудачниками, но все они?

У неё не было другого выбора, кроме как подумать, что проблема может скрываться внутри неё самой. Визит к врачу в конечном итоге подтвердил её подозрения. Суровая правда породила новый кошмар Джеральдин; она была бесплодна.

Не имея возможности найти потенциального партнёра, который изгнал бы её сексуальное бремя, тяжесть её похоти стало невозможно игнорировать.

- Кажется, какие-то проблемы с камерой в комнате один.

Сообщение Фукса разрушило её воспоминания.

- Просто заставьте это работать, - потребовала Джеральдина.

- Конечно, миледи, - ответил Фукс.

Он постучал по различным клавишам на панели управления и клавиатуре компьютера перед ним.

Когда взгляд Джеральдин снова упал на измученное лицо встревоженного инженера, она вспомнила эту связь.

После побега из Гамбурга (Германия) в апреле 1945 года, всего за неделю до того, как войска союзников предали страну забвению, Адольфо Фукс оказался в бегах. Его борьба за спасение и выживание не была паломничеством новичка.

Как нацистского учёного, они превратили его в актив для зла, которое не знало границ. Его сильной стороной было участие в табу и бесчеловечных экспериментах. Фукс был человеком жутких блестящих способностей, но, несмотря на все его разнообразные качества, именно его диапазон мог быть самым впечатляющим.

Его испытания охватывали самые разные области, от машиностроения до программирования, и первоначальная причина, по которой Джеральдин тяготела к нему, - медицина. Его опыт в зловещих делах на родине сделал его известным товаром. Человек, знания которого в глазах американцев были бесценны. Его военные преступления, хотя их имена и не были известны широкой публике, стали легендой в шпионских и правительственных разведывательных кругах.

Уникальное понимание биологии Фукса привело к выращиванию бездушных тканей на ферме в стенах его лаборатории ужасов. Зародыши имели природу Франкенштейна, но результаты были идеальными для того, что он себе представлял: раса чистокровных, послушных суперсолдат.

Он искусственно увеличил их мышцы, заглушил боль и связал их плоть с помощью робототехники. Он создал великолепный и устрашающий новый гибридный вид. Прототипы оказались не идеальными, но многообещающими. В своём почерневшем сердце он всё ещё верил, что, если бы его финансирование было увеличено, дополнительные финансы позволили бы его отродьям массово выйти на поле битвы и, таким образом, подтолкнули бы нацистов к более благоприятному, альтернативному исходу истории.

Фукс также участвовал в строительстве и реконструкции нескольких концентрационных лагерей в начале сороковых годов. Используя его механическое и инженерное образование, его отвратительные чертежи стали известны, и бесчисленное количество душ погибло из-за его зверской изобретательности.

Наряду с несколькими предложениями о лагере, которые Фукс принял, было много других, которые так и не увидели свет. Отзывы официальных лиц подчеркнули, что его планы не были достаточно сосредоточены на том, чтобы сделать истребление быстрым и простым для массового населения.

Некоторые считались слишком вовлечёнными.

Некоторые считались слишком грязными.

Другие считались слишком радикальными даже для нацистского режима.

Коварный изобретатель долгие годы оставался на свободе, прежде чем американцы в конце концов его догнали. После завершения войны Фукс вместе с примерно тысячей шестьюстами других немецких ученых был наконец взят в плен. Его убийственный послужной список должен был бы пробить ему билет в запредельное, но руководство Соединённых Штатов думало иначе. Они решили, что, несмотря на гнусный характер знаний, собранных Фуксом и его коллегами, они слишком ценны, чтобы их терять. Такое блестящее преимущество нельзя было упустить. После этого непристойного предложения сотни военных преступников получили частное помилование.

В результате Фукс стал частью чёрного проекта, который десятилетиями оставался в неведении. Вместо того, чтобы казнить или оставлять гнить в камере, родилась операция "Скрепка". Программа собрала преступный интеллект и позволила учёным использовать свои прошлые данные для развития американских технологий и многих других областей.

Продолжая изучать чудо злобы, клевавшей клавиатуру рядом с ней, Джеральдина чувствовала себя удачливой. Только в эксклюзивном сообществе личностей, стяжавших такое бездонное богатство, она могла узнать о Фуксе. В поисках решения она устала и потерпела поражение, но, казалось, обществу суждено было соединить их пути.

Обед, на котором Джеральдин впервые встретилась с Фуксом, был похож на любой другой в её кругу: он был полон аристократической болтовни и хвастовства на публике. Это была случайная встреча. Если бы не благодать алкоголя, чистейшей социальной смазки человечества, всё могло бы не сложиться на свои места.

Мартин Перл был богатым, разговорчивым и чрезмерно нервным знакомым Джеральдин. Но только когда мистер Перл отвёл её в сторону для обмена сплетнями, она осознала потенциал, который скрывался вместе с ней в комнате.

Дерзкий и энергичный, Мартин был шлюхой внимания и всегда был в поисках следующей порции. Политически настроенный, многословный человек по многим причинам. Причины, которые всегда были корыстными для его завышенного эго.

Джеральдин нравилось слушать этого человека не из-за его неотёсанной личности, но разговаривать с мистером Перлом было всё равно, что наблюдать за крушением поезда. Видя, что он уже вылил в свой бак несколько коктейлей, она была в восторге от фейерверка.

Ему часто нравилось делиться тем, чем не следовало бы, и защищать спорные позиции. Мистер Перл предложил Джеральдин несколько самородков о старом немце, которые среди ушей с более патриотичным настроем наверняка взъерошили бы кое-какие перья. Он не только изложил длинный список ужасов, с которыми был связан Фукс, но и оправдал их. Он болтал об успехе Фукса в космической программе на американской земле и о том, что на Луне на самом деле высадились нацисты.

Джеральдин посмотрела на морщинистое лицо Фукса. Немец определённо накопил ещё несколько строк определения с того вечера, когда они встретились. Прошло некоторое время, но, как Джеральдин вспоминала эту встречу, всё казалось, будто только вчера.

Мистер Перл продолжил их разговор с бокалом в руке, выставляя напоказ свои обширные познания в тонкостях войны и политики. Но после его разоблачений о Фуксе ничто другое из того, что он сказал, казалось, не имело такого же эффекта. Даже несмотря на то, что мистер Перл поделился опасными утверждениями о том, что он мог стать свидетелем самоубийства в дерьмовом номере мотеля, Джеральдин не могла оторвать глаз от нациста.

Несмотря на деликатный и непристойный характер утверждений, которые мистер Перл излагал без фильтра, скрипучие колёса в мозгу Джеральдин повернулись в другом направлении. В любую другую ночь она была бы на седьмом небе от счастья от направления их разговора, но эта ночь уже не была другой. Джеральдин достигла переломного момента; её разум был широко открыт. Она не сможет больше думать, пока не обратится к своему потенциальному клиенту.

Хотя Джеральдин совершенно не волновало мнение этого человека, получение знаний об обширных способностях Фукса более чем заинтриговало её. Истории о его новаторской работе с плотью в его экспериментах помогли вдохнуть жизнь в потенциальный финал, который Джеральдин считала мёртвым.

К тому времени, когда их собрание закончилось, она знала, что собрание более частного характера, в котором будут только она и Фукс, немедленно будет уместно.

Встреча была короткой и простой; она выкупила его.

Когда Фукс согласился на сделку, он полностью исчез из поля зрения правительства. Это был бы опасный шаг, если бы Джеральдин не была настолько приватизирована и богата. Она дарила Фуксу всё, что он пожелал, в стенах своего замка. Вариант жить как король в утешении был слишком заманчивым, чтобы нацисты могли от него отказаться.

Она дала ему возможность, которая выпадает раз в жизни. Ту, которая позволила ему исчезнуть и вести простую, анонимную жизнь в частном доме с роскошными условиями. Ту, которая предлагала вкусную диету, бесконечные ресурсы и свободу, насколько мог видеть глаз.

Единственная проблема заключалась в том, что Фукс не смог осуществить чудо, на которое рассчитывала Джеральдин. Даже несмотря на бесчисленные годы неэтичных исследований в сочетании с зарубежными экспериментальными методами Фукса, обветренное, хрупкое тело Джеральдин оставалось бесплодным.

Джеральдин продолжала смотреть в дыру сквозь потного потомка СС, лихорадочно работающего над решением проблемы с камерой. Воспоминания всё ещё приводили в бешенство.

Хотя её биология оставалась загадкой, которую Фукс так и не смог собрать воедино, Джеральдин не позволила возникшей ярости контролировать её. Изнуряющее разочарование порождало уныние, но по мере того, как шли годы неудач, горечь во рту Джеральдин менялась.

Фукс продолжал экспериментировать с её фертильностью, но не делал ставку на прорыв. Вместо этого он думал о других качествах, которые мог предложить Фукс. Джеральдин нужно будет получить какую-то выгоду от своих инвестиций, даже если это будет не то, что она планировала изначально.

Только когда Джеральдин вернулась на свою детскую игровую площадку, наблюдая, как дети резвятся со своими родителями, её наконец осенило: крестьяне, которые приходили и уходили, держа своё будущее под контролем и в руках, не заслуживали даже стандартного варианта генетической репликации, которой лишили Джеральдин. В обществе произошёл грубый дисбаланс, и его нужно было исправлять. Пришло время применить и другие таланты Фукса. Чтобы создать равенство, которое давно назрело. Дети не должны получать удовольствие от игровой площадки; они должны найти свою гибель.

После смещения внимания старика непристойные отношения, которые у них были, больше не казались такой уж пустой тратой времени. Инвестиции Джеральдин больше не будут бесплодными.

Даже когда к их злому уравнению добавился Рок, а Джеральдин встретило ещё более глубокое и постоянное разочарование, она могла утешаться, зная, что Фукс ведёт её к эпическому высвобождению гнева.

Джеральдин с усмешкой вспоминала это злое прозрение.

Она почувствовала то же спокойствие, что и вначале. Дразнящая мысль о родителях, запертых в шпионской комнате. Мысль о том, что вскоре им придётся наблюдать, как их драгоценные отродья обретают жестокую окончательность, которую они заслужили, внутренне щекотала её.

- Ах! Вот в чём дело! Понятно! - вскрикнул Фукс.

Изображение с камеры на экране было активировано.

- Чудесно! А это значит, что видео видно и родителям, верно?

Фукс улыбнулся и убрал руку с ручки перед собой. Он постучал заросшим ногтем по стеклу другого монитора рядом с тем, который он отлаживал. На экране они могли видеть, как лица сидящих родителей исказились от ужаса и агонии.

Он отвёл взгляд от ужасных выражений стражей на мониторе, а затем снова посмотрел на Джеральдин.

Её улыбка простиралась так же далеко, как и его.

Когда Си-Джей спустился с горки, ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что что-то не так. То, что должно было быть следом из гладкого пластика под ним, стало тёплым и влажным. По мере того, как падение продолжалось, острые линии жгучей боли периодически охватывали ноги и зад Си-Джея.

- Ой! - воскликнул он.

Боль только усилилась, когда траектория скольжения изменилась, сворачивая его тело вниз по более крутому склону. Резкое режущее ощущение, простирающееся от икр до поясницы, становилось всё глубже и глубже по мере того, как угол становился всё более преувеличенным.

- Аа-аа-аа!

Спуск казался бесконечным. Си-Джей не мог быть уверен, что его мозг правильно рассчитывает секунды. Была большая вероятность, что травма замедлила его способность воспринимать течение времени.

Не меньшее беспокойство вызывала и ментальная тайна. Он не был уверен в причине своей боли. И только когда он уловил намёк на проносящуюся мимо мерцающую сталь, всё стало ясно. Случайные вспышки пролетевшего мимо металла совпадали с ритмом его боли, потому что в пластик затвора были вставлены бритвенные лезвия.

Как только он понял источник своих страданий, он увидел подкову из колючей проволоки. Жестокая, колючая кривая, перекинувшая верх трубы, приближалась. Страх вторгся в его тело, пока Си-Джей высчитывал наилучшие способы избежать быстро приближающегося ужаса.

Кривая горки уменьшалась в крутизне по мере того, как он приближался к колючей проволоке и свету за ней. Си-Джей прижал тело к пластику и уклонился от колючек всего на несколько дюймов, пробираясь в яркий свет.

Когда Си-Джей вывалился на пол, ему исполнили серенаду под знакомую смесь криков как его ближайших родственников, так и других детей.

Приземление было болезненным. Прежде чем Си-Джей смог хотя бы осознать своё окружение, он почувствовал его.

Боль пронзила кожу и проникла глубоко в кости. Болел не столько паркетный пол, сколько то, чем он был покрыт. Он услышал звук, похожий на бесчисленные шары, катящиеся по земле, и обернулся, чтобы посмотреть на это зрелище.

Комната выглядела размером со спортивный зал. Бесчисленные болевые точки, врезавшиеся в его тело при приземлении, стали очевидными.

Весь пол был покрыт мраморными шариками.

При более мягком стечении обстоятельств Си-Джей мог бы счесть это зрелище прекрасным. Цветов и размеров было больше, чем он мог сосчитать. Когда по полу рассыпались вихри яркости и разнообразия, их красота перегружала его оптику.

Впереди комнаты было несколько каменных колонн и большая площадка для игры в мяч. В другом конце помещения висела розовая неоновая вывеска с надписью "ВЫХОД".

Си-Джей посмотрел слева направо на своё окружение. Их удерживала толстая стальная ограда, доходящая до самой крыши. За ней виднелись обветренные каменные стены, похожие на те, что составляли внешний вид поместья Борден. По сути, это помещение представляло собой продолговатую клетку, заключённую в ещё бóльший каменный гроб.

Крики заставили Си-Джея сосредоточиться. Во время спуска не было сэкономлено ничьей плоти. Одежда каждого была изрезана, а из длинных ран, вырезанных под ней, текла кровь. Колонны неумолимых порезов различались по размеру и расположению, но насилие было одинаковым по всем направлениям.

Дети выглядели как взвод седых ветеранов, только что вышедших из боя.

Бобби, вероятно, был в худшей форме. Плоть на его предплечьях была сильно изрезана. С каждой из его искалеченных конечностей свисало несколько лоскутов кожи.

Поскольку Бобби был самым старшим и намного крупнее всех остальных, он не мог увернуться от скопления колючей проволоки на конце трубы. Все остальные дети были достаточно компактными, чтобы избежать основного удара.

Внезапно Си-Джей отвлёкся от своего старшего брата. Хор панических криков группы ошеломил его. Все были напуганы, и даже Си-Джей тоже сильно беспокоился.

Он вызвался каким-то образом провести детей через горизонт ада, но теперь такая задача казалась невыполнимой. Это не удержало его от исполнения долга, но его уверенность в себе тайно упала.

Си-Джей заставил свой мчащийся разум замедлиться. Если он собирался чем-то помочь, ему нужно было держать себя в руках. Но когда все плакали, казалось, что было бы намного легче просто сломаться вместе с ними.

Затем Си-Джей заметил то, чего не заметил изначально: не все плакали.

Он даже не знал имени Донни, но это не помешало ему изумиться. Вид ребёнка, который казался самым младшим из всех, каким-то образом достаточно сильным, чтобы сдержать боль, вселил в Си-Джея надежду.

Если у Си-Джея была надежда, то она была и у всех них.

Надо было собраться.

"Надо вставать", - подумал Си-Джей.

Он застонал, поднимаясь на ноги.

- Эй, ребята, хватит реветь! - крикнул Си-Джей.

Он старался избегать бесчисленных шариков. В то же время он услышал группу громких хлопающих звуков, доносившихся из противоположного конца комнаты.

К тому времени, как Си-Джей пришёл в себя, его уже почти просверлили. Белая точка, приближавшаяся к нему, была размытой. Она направлялась прямо к его уху и пролетела мимо.

- Чёрт возьми! Все, оставайтесь внизу! - сказал он.

Си-Джей немедленно пригнулся достаточно быстро, чтобы избежать следующего хлопка, последовавшего за первым.

Запускаемые объекты врезались в сетчатое ограждение позади них. Круглые белые шарики упали на землю и превратились в различные кучки разноцветных мраморных шариков.

- Что… Что это? - спросила Сэди.

Си-Джей осмотрел снаряды. Было совершенно очевидно, что они собой представляют. Эти предметы составляли бóльшую часть его жизни. Белую коровью кожу, скрепленную красной строчкой, было безошибочно узнать.

- Это бейсбольные мячи, - ответил Си-Джей.

Шары продолжали стрелять, лететь над головой, но и не по одному. Атаки наступали по пять штук одновременно небольшими волнами, покрывавшими всю ширину комнаты. Стоять было бы неразумным шагом, если бы они планировали избежать ещё бóльшей агонии или двигаться вперёд.

Си-Джей отвернулся от шквала шаров и вернулся туда, где они скопились. Даже хаос, пытавшийся его задушить, стал фоновым кормом. Что-то ещё затуманило его разум. Когда Си-Джей уставился на эту кучу, он увидел не просто кучу бейсбольных мячей - он увидел свою жизнь.

Во всяком случае, его жизнь, по словам Грега.

Эта жизнь казалась ему всё более чуждой с каждым днём, когда он просыпался. Жизнь, которую он начал понимать, на самом деле вовсе не была его. Он знал, что его отец был стойким соперником, но он нет. Для Си-Джея каждый момент его существования не был каким-то школьным соревнованием по мочеиспусканию.

Конечно, он хорошо играл в бейсбол и использовал в себе необузданный талант, но игра не приносила ему удовлетворения или волнения, как это было с его отцом. Внутри него всё ещё была пустота, жаждавшая чего-то, чего он хотел. Возможно, он не знал, что это за страсть, но он определённо знал, чем она не является.

Более того, Си-Джей не возражал, пока не зная. Но утомительная работа по осуществлению чужой мечты утомляла его. Опосредованная жизнь отца и склонность к вуайеризму истощили его. Он устал быть проектом, а не просто сыном.

Этот необычный поворот событий способствовал неоспоримой эволюции Си-Джея; бейсбол был мёртв. Если он найдёт способ пережить ожидающие его неизвестные испытания, Си-Джей будет жить для себя. Никакого больше давления, никакой лжи, никаких осуждений, чего бы это ни стоило.

Игра закончилась.

Разыгрывание освободительной фантазии в голове помогло Си-Джею справиться с суровой реальностью, с которой он столкнулся. Он снова перешёл в режим выживания - мысли снова понеслись со скоростью мили в минуту.

Все остальные, кроме Донни, истерически рыдали и осматривали свои раны. Ужас был оглушительным. Окружающая среда не позволяла Си-Джею определиться с идеей, но, наконец, что-то пришло к нему.

Си-Джей просматривал повреждённую группу, пока не заметил Таню. Он быстро подполз к сестре.