Девочка Эмина

Глава 1

- Прости, но мы снова переезжаем. Родители уже пакуют чемоданы. Выходить из дома не разрешают. Говорят, что только здесь я в безопасности.

На экране ноутбука появляется разочарованное лицо моей подруги. За свои девятнадцать лет я поменяла десятки городов, и это испытание выдержала только она – Кристина. Моя подруга детства.

- От кого вы бежите? Твой отец – важная шишка, да?

Эту правду не знает никто. Даже я. Родители тщательно скрывают ее от меня.

Всю свою жизнь я лишь покорно следую за родителями. Едва мы обоснуемся на юге, как нам тут же приходится бежать в Сибирь. И наоборот.

Больше всего мы жили в Сибири. Мама говорила, тут спрятаться легче.

- От кого спрятаться, мама? Нас кто-то преследует? – этот вопрос я задавала ей из года в год.

- Не забивай голову, дочка. Папа защитит тебя любой ценой.

- А ты? Куда денешься ты?

Мама гладила меня по щеке, а в ее глазах стояла грусть вперемешку со страхом.

Поправляю сползшие наушники, слушая лепет Кристины по скайпу. В комнате играла непринужденная мелодия, мои чемоданы были собраны.

Я не знала, куда мы бежим в этот раз. И я не знала, сколько будет длиться это бегство, но я слишком любила своих родителей, чтобы не слушать их.

Невозможно не верить маме, когда в ее глазах стоит такой неподдельный страх. Этот страх вызван одним мужчиной - она проболталась однажды, и теперь я знаю кусочек правды.

Но кто он? Что это за страшный человек?

- Тебе вновь придется отстричь свои длинные волосы? – вздыхает Кристина.

- Да, как только мы приедем в новый город.

Изменение внешности стало моим спутником по жизни. Я была и блондинкой, и брюнеткой, и даже рыжей в детстве. Мама разрешала мне красить волосы. Так было нужно.

Мама тоже менялась. Сейчас она рыжая. Все это пугало меня.

- Когда снова в Сибирь? – грустно спрашивает подруга.

Пожимаю плечами. Я привыкла говорить об этом легко.

- На юге мы не задерживаемся долго. Думаю, что скоро вновь вернемся сюда.

Год назад мне довелось услышать разговор отца и мамы. Впервые они разговаривали на повышенных тонах:

- Мне так надоело бежать, Аня! Мне нужен еще год, я не могу все бросить и уехать из Сибири!

- Прости меня, Альберт! Прости! Во всем виновата только я, - мама плакала, - но у нас нет времени. Он уже рядом!

- Мы останемся здесь еще на год. Я так решил. Он не найдет тебя так быстро. Я вас защищу.

- А если найдет?! А если он уже за дверью? Он убьет тебя и нашу дочь, а меня… Боже, я не могу об этом думать!

- И не думай. Я убью его, если он прикоснется к тебе и Диане.

- Ты не представляешь, о ком ты говоришь, Альберт!

Мама рыдала. Впервые в жизни. Год назад мама просила отца уехать, но он принял решение остаться. Я поддержала папу, все-таки он – глава семьи.

Но год пролетел незаметно, и вот срок подошел к концу.

Пора прощаться с Кристиной.

- Завтра рано вставать на самолет. Если проспим, не улетим еще месяц, а это опасно… - бормочу я, прикрыв глаза.

- Диана! Диана!!!

Я встрепенулась. Кристина закричала так сильно, что наушники оглушили меня, а глаза подруги были наполнены диким ужасом, когда она посмотрела куда-то поверх меня.

- Диана, кто это?! Диана!

Это было последнее, что я услышала от Кристины. Я почувствовала такую сильную хватку на своей лодыжке, что закричала от боли. Наушники слетели с ушей, я перестала слышать крики Кристины. Я лишь чувствовала, как скольжу прямо по своей постели с бешеной скоростью. Боль в ноге все еще прожигала до искр и темноты в глазах.

Перед тем, как меня кинули на пол, мы с Кристиной встретились взглядом.

В последний раз.

Ее глаза в ужасе смотрели на меня с экрана ноутбука, но она ничего не могла поделать. А в следующую секунду на экране, прямо там, где все еще застыло перекошенное от ужаса лицо подруги, образовалась дыра.

Стекло треснуло от выстрела.

Экран потух.

Меня охватил дикий ужас. Тело будто парализовало, когда я увидела над собой троих незнакомцев. Все они были большими. Я валялась в их ногах, словно собака.

Боже, Кристина ведь догадается позвонить в полицию?

Сквозь тяжелое, болезненное дыхание я услышала их речь.

- Ты босса не врубай! – оскалился один, - ваше дело было родков валить, а с девчонкой я сам разберусь.

Родков валить?

Я всхлипываю, пытаясь незаметно отползти от их ботинков. За это вмиг получаю по ребрам удар, спирающий дыхание. Я скрючиваюсь. Ботинок тяжелый, нога большая. Как и они сами.

Не думала, что моя жизнь закончится в самый ее рассвет. В 19 лет.

Глава 2

В виске запульсировало очень сильно. Я шмыгнула, почувствовав горячую струю под носом.

- Запрокинь голову. У тебя кровь из носа.

Коротко и властно. Он только что пристрелил своего человека, поэтому лучше слушаться. И я пытаюсь запрокинуть голову.

От движения тело прошибает болью. И я вспоминаю, что сейчас я совсем обнажена.

- Мамочка… - всхлипываю.

Очень больно. Не могу пошевелиться.

- Мама не поможет. Теперь ей самой нужна помощь.

Я реву. Он моей же простыней вытирает кровь с лица. Распахиваю глаза, когда его большие руки обматывают меня простыней. Касаются обнаженного избитого тела.

Я съеживаюсь, пытаясь уклониться от его рук. Вой серен приближается.

Он злится. Чувствую утяжелившееся дыхание.

Грубость рук становится ощутимой. Пятерней сжимает мои ноги, чтобы не дергалась. Закутывает меня в ткань, из которой не выбраться.

- Жить хочешь, Диана? Для этого понадобится много крови.

Я не успела ответить - он резко схватил мою руку, а в его руках блеснул нож.

- Мне нужна не эта кровь, он все поймет! - мужчина чертыхается.

И тогда мы встречаемся взглядом. Мой подбородок дрожит так сильно, что сейчас отвалятся все зубы.

- Ты девственница?

- Я… я… - хриплю, отползая от него дальше и дальше.

Хватка на руке усиливается. В моих глазах снова начинает темнеть.

- Понял. Ты пока не готова, мы совсем не знакомы и так далее, - усмехается он.

Но в его усмешке таится жестокость. В его силах получить от меня все, что он хочет.

А в следующую секунду руку пронзает боль. Острая. Ядовитая. Режущая. С пальцев тут же потекла кровь, она захлыстала из ладони, будто меня лишили руки.

Лучше бы я умерла.

Кому-то нужна моя смерть – жестокая, низкая, с кровью. А этому незнакомцу нужна моя жизнь.

Простыня измазана в моей крови. Я была в огромной луже, что едва впитывалась в простыни. Меня затошнило. Стало холодать. В глазах темнело.

- Достаточно.

Он стягивает с себя футболку, с силой прижимает ткань к моей руке и поднимает меня на руки. Вместо крика получается хриплый стон. Мое тело уже не принадлежит мне.

Распахиваю глаза. Простреленный ноутбук. Кровать в моей крови.

И его глаза. Серые, бездушные. Страшные, как теперь моя жизнь.

Я читаю в них свой приговор.

Мне снова становится плохо.

- Пожалуйста, не трогайте меня. Лучше убейте сейчас, чем потом… после… - хриплю ему в лицо.

- Лучше делай, как я говорю. А я говорю закрыть рот.

Поджимаю губы. Нижняя челюсть трясется. В его присутствии страшно даже плакать. Он давит похлеще металла.

А дальше начинается кромешный ад. Мы перешагиваем через труп того, кто раздевал меня. Ногой он почти что выбивает дверь моей комнаты. Мы оказываемся на первом этаже. В гостиной, возле родительских чемоданов лежало тело. Опухшими глазами я узнаю родной силуэт. Мамы нет.

На полу лежал отец, его ранее теплые лучистые глаза сейчас смотрели на меня безжизненно. В его лбу, прямо посередине зияла дыра.

- Папа… Папа!

Я кричу. Истошно кричу. Во мне появляются силы, и я вырываюсь из кокона простыни. Она распахивается, но падать дальше не позволяют мужские руки. И пощечина, после которой лицо горит огнем, а из носа хлыщет кровь с новой силой.

Я вскрикиваю и утихаю. На миг теряю сознание. Он не такой же, как те трое.

Он хуже. Опаснее. И бьет больнее.

Я плачу. На столе лежали наши документы – паспорта, билеты на самолет – наш шанс на счастливую жизнь. Эмин забирает все, но лишь мой паспорт он кладет отдельно. Знакомая обложка документа утопает во внутреннем кармане его брюк. Остальное сминает в кулаках.

И еще этот человек знает, где находится черный выход. Именно там поджидает его автомобиль цвета грязного асфальта. Под стать его глазам.

Эмин уже был в нашем доме. Он знал, чем закончится этот день.

Вой сирен был рядом. Уже возле нашего поселка. Снег ударил мне в лицо, когда он вытащил нас на улицу. Шум сигнализации. Открывает дверь, хочет посадить меня внутрь.

Нахожу в себе силы вырваться, за что получаю еще одну отрезвляющую пощечину.

Вторая пощечина. Это не принц. Это зверь.

Я не удерживаюсь на ногах, и тотчас же бы рухнула, если бы не его рука. Он подхватывает меня под талию. Слышу мат. Человек по имени Эмин с силой прижимает меня к серому автомобилю. Снег обжигает спину, которая горит от битвы на кровати.

Эмин сжимает челюсти, хватка усиливается.

- Останешься тут, и они грохнут тебя уже завтра. Поедешь со мной, но не будешь послушной девочкой, грохну тебя я. Выбирай.

Дрожу от его хватки. Больно. Холодно. Сибирь и полное отсутствие желания жить.

Глава 3

(с) Все совпадения случайны. Автор не несет ответственность за одновременное совпадение ФИО, названия городов и улиц и последующих событий.

Его движения кричат о силе.

А мое сердце заходится в панике, когда Эмин усаживает меня в автомобиль.

Мы срываемся в неизвестность, а я даже не потрудилась спросить, что значило быть девочкой Эмина и ничьей больше. Согласилась столь необдуманно…

Монотонный звук дорогого автомобиля оглушал. Папа не мог позволить себе такую машину – все деньги уходили на бегство. Из года в год. Сотнями тысяч.

И вот все напрасно.

Нас нашли.

- Прекрати реветь, - Эмин хватает руль покрепче.

Его злят мои слезы. Костяшки его рук побелели – то ли от холода, то ли от агрессии. Мы отдаляемся от моего дома с бешеной скоростью, а в моих глазах все стоит отец с простреленной головой.

Я закрываю рот в приступе агонии. Эмин злится еще больше.

Мы едем недолго. Буквально через несколько минут он тормозит у незнакомой девятиэтажки – прямо у подъезда, чтобы незаметно вытащить меня из машины и как можно быстрее кому-то передать. Как товар.

У подъезда улавливаю нечеткий мужской силуэт. Снег летит в лицо, застилая глаза холодными снежинками. Я пытаюсь сопротивляться – не хочу в другие руки, не хочу в этот подъезд.

- Уноси ее быстро.

- Хорошо, - чужой голос надо мной.

Эмин с легкостью отдает меня и начинает отдаляться. Я четко понимаю, что без него мне не выбраться. Я боюсь другого будущего, где нет шанса на спасение.

- Эмин! Эмин! – хрипло зову жестокого человека.

Меня уносили все дальше от него. Сил вырываться из чужих рук не было.

Эмин ведь говорил: «Либо моя, либо ничья». Почему тогда он отдает меня на растерзание?

Но мой крик заставляет его вернуться. Кожей чувствую приближение и замираю в чужих руках. Подъездная дверь почти захлопнулась, отделяя меня от Эмина. Но он вернулся.

- Я отгоню машину и вернусь за тобой. Замолчи, Диана!

Я снова разозлила его.

Но он вернется. И мы вместе найдем мою маму.

Незнакомые руки заносят меня в лифт. Мужчина молчит, я тоже притихла. Кто этот человек?

Его друг? Или сообщник? С чего я вообще решила, что Эмин появился в моей жизни с добрыми намерениями?

- Так тебя зовут Диана?

Я вздрагиваю от вопроса. Хочется вжать голову в плечи – я совсем не защищена.

Качаю головой – Диана.

- Меня Андрей.

Молчу.

- Как себя чувствуешь? Голова не кружится?

- Просто… ужасно, - удается шепнуть.

Мы оказываемся в квартире. Меня кладут на мягкую поверхность, но я даже не могу разглядеть лица того, кто меня раздевает. Только паника захлестывает с новой силой, и я принимаюсь вырываться. Чужие прикосновения вызывают страх.

- Руки убрал. Я сам. Не прикасайся к ней, друг.

Я откликаюсь на этот голос. Металлический. Подавляющий. Голос Эмина.

Незнакомец отпрянул от меня с бешеной скоростью.

В глазах его «друга» показался страх. Такой, что теперь он никогда не прикоснется ко мне. Даже под угрозой смерти.

Эмин слово сдержал – он вернулся за мной. И тут же принял из рук своего друга. Вот такую – обмотанную в кровавую простыню – принял меня.

- Сейчас я тебя искупаю. Будешь сопротивляться – искупаю насильно, - предупреждение, не иначе.

Шмыгаю носом. Его сильные руки раздевают меня. Не хочу насильно, пусть делает что угодно, лишь бы снял боль. Ему хочется верить, даже если нельзя.

А я точно знаю – ему верить нельзя. От таких бежать нужно, а не верить.

Эмин понес меня в ванную. Оголил бледную кожу. Положил в мешок красно-белую простыню.

И начал мыть.

В некоторых местах его прикосновения будто не доходили до нервов – я не чувствовала его рук. Горячая вода уносила слезы. Я старалась не открывать глаза, но когда открывала, то видела очертания смуглых рук на своей белой обнаженной коже.

На груди.

На животе.

На бедрах.

На шее. На шее было страшнее всего. Особенно когда Эмин чуть сжимал на ней пальцы, чтобы отмыть кровь. Я задыхалась под его грубыми движениями, которые сминали мою кожу, как пластилин.

Еще недавно родительский дом был для меня всем. А теперь приходится подчиняться безумцу, которого я едва знаю. Стоять голой перед ним в душе. Не сопротивляться его грубым рукам. Видеть его хмурый взгляд, когда я стону от боли.

И быть послушной, чтобы больше не получать пощечин.

- Можно… хватит? – тихая просьба.

Эмин недовольно поджимает губы. Кровь еще кое-где осталась, но я едва стою на ногах. Он видит это и меня щадит.

Глава 4

На Севере мы пробыли еще неделю. Зрение вернулось, раны затянулись, синяки пожелтели. Я встала на ноги.

За это время мне покрасили волосы и заставили надевать вещи, которые мне не принадлежали. Эмин, сам того не зная, вернул мой родной цвет волос, решив сделать меня брюнеткой. Мое тело давно не принадлежало мне – он делал с ним, что хотел.

Я перестала узнавать себя в зеркале. Из Тумановой Дианы я превратилась в незнакомку на пару лет старше.

А в день, когда я встала на ноги, Эмин велел собираться и сказал, что мы уезжаем.

С этими словами он схватил ключи от машины и собрал мои вещи. За неделю, проведенную в квартире его друга, я поняла, что спорить с этим человеком опасно, а еще одну пощечину получать не хотелось.

Он коротко попрощался с Андреем, поблагодарив его за молчание, взял меня за руку и повел на выход.

С этого дня моя жизнь не принадлежала мне. Садиться в его машину было страшно, но вставать в позу было еще страшнее. Я все еще помнила его отрезвляющие пощечины.

Он усадил меня на переднее, пристегнул ремнем и заблокировал двери.

Заблокировал, словно я действительно могла сбежать.

- Куда мы поедем?

- В мой дом. На юг.

Я громко сглотнула и схватилась на ручку двери. Костяшки побелели.

И вцепилась в него затравленным взглядом. Не обращая на меня внимания, Эмин завел двигатель. Хозяин жизни, которому нельзя перечить.

- Я даже не знаю, кто ты такой… и имеет ли это какое-то значение, если мою маму похитили?! А отца убили!

Эмин поморщился. Разозлить его было несложно.

- Не заставляй меня приводить тебя в чувства, - угроза, - об остальном я позабочусь сам.

- Я не хочу на юг. Здесь мой дом…

- Во-первых, отныне твой дом там, где я. Запомнила?

Я притихла. Спичка вспыхнула - Эмин разозлился.

- И твоя мама на юге. Анархист прячет ее там.

- Почему я должна тебе верить?

- У тебя нет выбора, Диана. Порой мы должны делать то, что нам приказали другие.

Мы тронулись. Мой дом там, где он.

Мой хозяин.

Мой палач.

Мои наручники и цепи.

- И тебе приказали… - шумно сглатываю, - убить меня. Но ты этого не сделал. Ты нарушил приказ этого зверя, да?

Эмин не ответил. Он здесь власть.

- Почему? – на выдохе впиваюсь в его глаза.

- Понравилась ты мне. Для себя выхаживаю.

Я застыла. Продолжать эту тему было страшно.

- Он разрушил мою семью. Он зверь. Но ты ведь другой… Эмин. Пожалуйста, помоги.

- Не лезь не в свое дело.

Я замолкаю. С чего я вообще решила, что Эмин лучше того подонка по кличке Анархист, что украл мою мать и убил отца?

Март провожал нас из Сибири вихрями снега. Я была закутана в мужское пальто в то время, как Эмин управлял автомобилем в одной футболке. Его крепкие загорелые руки были напряжены, а холодный взгляд сосредоточен на дороге. На юге, должно быть, давно наступила настоящая теплая весна.

Мы с родителями собирались лететь на юг. Но они нашли нас раньше.

- Кто может искать тебя? Мне нужны фамилии родственников, друзей, подруг, - требовательно.

- Никто. Мы не поддерживали связь с родными. А бабушки и дедушки давно умерли.

- Твои друзья? Все, кто может тебя искать.

Я молчу. Не хочу делиться с ним личным. Я чувствую, что нельзя говорить ему всю правду.

- Говори. Кто у тебя есть?! - с нажимом.

- Кристина. Моя подруга. Мы разговаривали с ней по скайпу, когда… когда все произошло.

Эмин чертыхается.

- Она видела их лица?

Я делаю шумный вдох. Видела. Но если я скажу правду, то он ее убьет.

Быстро качаю головой. Соврала. Я соврала Эмину.

- Надеюсь, ты мне не солгала, Диана, - проходит по мне пристальным взглядом.

А я надеюсь, что он прощает ложь.

Очень надеюсь.

- Когда мы приедем?

- На половине пути остановимся в отеле в Поволжье. Переночевать.

- Вместе? – вырывается само собой.

Меня бросило в дрожь от взгляда, которым Эмин меня наградил.

Я нервно облизала губы. Отвела взгляд. Вцепилась в пальто.

Мысли о предстоящей ночи, проведенной с этим жестоким мужчиной, лишали надежды на спасение.

- А ты как думаешь, моя девочка?

***

- Вернемся к вопросу. Кто еще тебя может искать? Парни, женихи? – припечатывает ледяным взглядом.

- У меня не было, - опускаю взгляд, - папа не разрешал.

Глава 5

«Будь верной и послушной, тогда у нас с тобой все будет хорошо», - фраза, после которой в салоне потяжелел даже кислород. Настолько, что я делала глотки воздуха, но не могла им надышаться.

Я без разрешения Эмина приоткрыла окно. В нос ударил ледяной ветер, который снова подарил мне жизнь. Становилось легче. Пусть не морально, но физически.

Март в Сибири почти не радовал нас плюсовой погодой, но, добравшись до Самары, я сразу ощутила тепло Поволжья. И вспомнила, как сильно любила солнце, когда мы с родителями жили южнее.

Вскоре мы прибыли на место ночлежки.

Странная пара зашла в отель: взрослый мужчина в легкой футболке, когда температура воздуха едва достигала пяти градусов, и бледная испуганная девушка, утонувшая в огромном мужском пальто.

Внутри отеля Эмин достал мои документы и все решил за меня.

- Два номера. Один двухместный.

- Прошу прощения, но в данный момент мы располагаем только одноместными номерами.

- Люкс? – Эмин нетерпеливо играет брелком от машины.

- Все занято... – администратор стушевалась.

Девушка опустила взгляд. Ей предложить нечего.

Я никогда не встречала таких мужчин, как Эмин. Холодных. Бескомпромиссных. Жестких.

И при мысли о том, что мы будем ночевать в одном номере, меня бросило в дрожь. Ведь навряд ли он отпустит меня в другой номер, это сделано для прикрытия.

Эмина едва ли волновали мои чувства.

Я до сих пор помнила его совет быть верной и послушной. Если слушаться бандита несложно, то что значило быть верной?

Ведь мы не в отношениях. Не муж с женой. Он лишь смотрит на меня как на свою собственность. Хватает за руку и возвращает в реальность, когда я мысленно возвращаюсь в свой дом в Сибири. Куда-то ведет, не спрашивая моего мнения.

- Давайте два одноместных, - велит Эмин.

- Конечно, - администратор принимает документы, - Чернова Дана Ильясовна? – уточняет.

- Что?

Я нахмурилась, и тогда Эмин крепко сжимает мою руку. С силой. До боли. Призывая молчать на то, что он украл мое имя. Фамилию. Отчество.

Ему было мало изменения внешности. Он изменил все мое существование.

- Да. Чернова Дана, - жестко отвечает Эмин.

Он отпускает мою руку лишь когда мы оказывается в номере одни. Мурашки накинулись на мое тело, терзая сомнениями и переживаниями. Взгляд бросился на двуспальную кровать.

Я была права. Два номера для бегства, как и изменение моего имени. Спать мы будем в одном.

- Других номеров нет.

Я вскидываю взгляд. Эмин смотрит на меня задумчиво.

- Мне нужно сделать звонок. Пока прими душ.

Серые глаза впились в мои выжидающе. У меня голубые глаза. Как у мамы точь-в-точь.

- Что будет с моим папой? – на глаза наворачиваются слезы.

- Его похоронят. Я позаботился об этом.

Срываюсь с места, лишь бы не слышать его холодный жесткий голос. Еще утром я была счастлива.

А теперь не принадлежу сама себе.

Эмин хватает меня за руку, резко приближая к себе. Снова причиняет боль, потому что его злят мои слезы.

- Послушай. Так нужно. Теперь тебя зовут Дана, привыкай.

В ванной я включаю воду и тихо приоткрываю дверь. Да, я хочу знать, что за звонок он делает.

Мужская фигура напряженно стоит у окна.

- …я понимаю, что ты хочешь увидеть тело. Но я избавился от него.

- …ты не доверяешь мне? Я остановился в Поволжье переночевать.

- …слишком много следов оставил. Рисковать не собираюсь. Вот увидишь, ее никто не будет искать. Я об этом позабочусь. До встречи.

Разговор прерывается. С гулким сердцебиением я прикрываю дверь.

Анархисту нужна моя изощренная смерть. А Эмину – моя жизнь. И никто не спрашивает, что нужно мне.

Эмин лежал на кровати, читая книгу. Боже, даже у этого бандита с собой всегда есть книга. Удивительно.

- Сколько тебе лет? – вырывается само собой.

- Двадцать восемь, Диана, - Эмин усмехается, - чего замерла? Выезжаем на рассвете. В твоих интересах лечь спать.

- Мы будем спать здесь? – хмуро переминаюсь.

- Нет, конечно. Ты можешь расстелить на полу.

Я делаю шаг подальше от кровати. На полу, так на полу. Так намного лучше.

Эмин захлопывает книжку – так резко, громко, что заставляет меня замереть на месте.

- Шутка. У тебя есть половина кровати. На ней и спи.

- Я на полу.

Тогда его голос изменился. Приобрел металлические нотки, которые я так не любила.

- Легла и уснула… Диана, - тембр его голоса понизился, стал опаснее.

Повторять он тоже не будет – вижу по его прищуру.

Глава 6

Я в ужасе распахиваю глаза.

И упираюсь в его грудь прежде, чем чувствую тепло на своих губах.

Не хочу.

Не хочу принадлежать этому мужчине. Он опасный. Его нельзя целовать.

- Больно не будет.

Эмин выдыхает мне в губы, сковывая руками талию.

Обездвиживая.

Лишая надежду на все хорошее.

Миллиметр за миллиметром забирая мое тело. Кусая губы.

- Я только поцелую…

Он повторяет это словно заведенный. Будто хочет убедить в этом самого себя. Чтобы не сорвало крышу.

- Пожалуйста… Эмин. Отпусти.

Уворачиваться становится все сложнее. Его напор пугает. Мой жалкий писк ничего по сравнению с его силой.

Его язык проходится по моей нижней губе. Делает укус. Раздается тяжелый вздох.

В моих глазах стоят слезы. Вот и твой первый поцелуй, Диана.

- Эмин!

Изо всех сил толкаю его в грудь. Отшатываюсь к концу балкона, из которого открывается панорамный вид на темную страшную реку.

Его взгляд не предвещает ничего хорошего.

- Не приближайся ко мне!

Голос подводит меня дрожью. Эмин жестоко усмехается. Чувствует мой страх, как зверь, что загнал свою добычу.

- И кто меня остановит, Диана?

- Я бы не хотела, чтобы тебя пришлось останавливать. Ты ведь не для этого привез меня сюда.

Тихо, но веско. Правдиво, но тонко.

Эмин меняется в лице. Становится задумчивым.

- А, по-моему, тебе вполне понравилось со мной целоваться.

В ту же секунду в квартире раздается звонок. Гости?

Только гости не приходят на ночь глядя. И Эмин это понимает. Улыбка с его лица пропадает. Все его тело напрягается, и сам он вытягивается в полный рост, словно готов вот-вот ринуться в бой.

- Сиди в комнате и не высовывайся, - велит он.

Размашистыми шагами Эмин уходит, плотно закрывая за собой дверь в спальню. Я оглядываюсь. Сердце стучит так сильно, будто норовит выпрыгнуть.

Он считает, что мне понравился его наглый варварский поцелуй.

Касаюсь губ. Кожа до сих пор горит огнем от его грубости…

За дверью раздаются голоса. Грубые, с басом. Они приближаются.

А еще Эмин ругается – впервые я услышала мат из его уст.

- Покажи мне ее. Я хочу увидеть ту, из-за которой ты на неделю застрял в Сибири.

- Ты не перепутал? Ты с кем тягаешься, черт ты собачий?!

Сердце ухнуло. С силой раздвинув тяжелую дверцу шкафа, я забралась внутрь. Здесь была одежда. Женская одежда. И шкаф был просто огромный благодаря высоким потолкам.

Я услышала, как дверь распахнулась. Резко. Ударившись об стену, она едва не слетела с петель.

- Ты пошел против Анархиста. Шах, ты безумец. Сумасшедший. Ты угодил в ловушку собственных амбиций.

- Рот закрой, - угрожающий рык.

- Так-так-так… и где наша девочка?

- Ты же понимаешь, что я тебе ноги оторву за шаги по моей квартире? - угроза, не иначе.

Эмин зол. Вне себя от ярости.

- Ты у меня на крючке, Эмин. Как бы ты ни старался скрыть двойную игру, я тебя раскусил.

Я вжимаюсь в шкаф, стараясь меньше дышать. Кое-где просачивался свет из комнаты. И в один миг темная фигура его перекрыла.

Дверца шкафа тотчас же отъехала.

На меня смотрел настоящий бандит. Неприятный. Скользкий. С ухмылкой. Как те отморозки, что ворвались в наш дом.

Я вскрикнула. Запястье обожгло болью – так резко меня вытащили наружу.

- Тебе не жить, урод, - процедил Эмин, моментально перехватывая меня из чужих рук.

Я оказалась прижатой к груди Эмина. Сильно-сильно. И больно до хруста костей.

Зато я услышала его сердце - оно стучало так громко и быстро, что я не успевала считать удары.

Чувствуя на себе взгляд незнакомца, я прижимаюсь к Эмину. Неосознанно, безропотно, добровольно. С ним было опасно, но без него еще опаснее.

- Тихо, Диана, - его настойчивый шепот коснулся моего виска, - гость уйдет.

Его большая ладонь тотчас же накрыла мою голову, когда чужак, вломившийся в квартиру, подошел ближе. Я открыла глаза. Он рассматривал меня как диковинку.

- Вылитая мать, - гость присвистнул, - Шах, ты на глаза ее повелся? Как и твой…

- Как и мой Анархист, - почти утробно.

Эмин сжал меня еще крепче. Я почти забываю о том, что для жизни нужен кислород.

- Как скажешь. Пусть будет Анархистом, - смеется гость, - так, малышка совсем ничего не знает?

Шершавая чужая рука касается моей щеки. Я распахиваю глаза. В нос ударил запах пота.

Глава 7

Эмин

Я не пью алкоголь, но сегодня был несказанно рад тому, что в баре нашелся коньяк.

Плеснул его в бокал и вставил в ее руки. Тоненькие белые руки на фоне моих загорелых сводили меня с ума своим контрастом.

И ее глаза. Голубые, доверчивые, напуганные. Глаза у нее от матери.

И характер немягкий. Это сейчас она запуганная и робкая, но я уже морально готов к тому, что будет дальше.

Мне было около восьми, когда я начал слушать рассказы отца о женщине, которую он любил. Эта история одержимости точно не повторится с нами. Я буду беречь Диану. Только наладится все, и дальше посмотрим…

- Пей, - велю ей.

- Я не буду.

Сопротивляется. Пытается поставить бокал на стол.

Вот и началось в колхозе утро, твою мать.

- Пей, кому говорю? – сжимаю челюсти.

После моих слов она едва держится на ногах. Я уверен, алкоголь поможет ей расслабиться.

Мне приходится идти на попятную:

- Выпьешь и ляжешь спать.

Лишь тогда она подносит бокал к своим алым губам.

Сдержу свое слово или затащу в постель? В ее взгляде читается сомнение, и это правильно.

Я и сам сомневаюсь во всем, что затеял.

Потому что крышу сносит в два счета.

Я отдаю Диане спальню с балконом. Вид ей не понравился, но привыкнет. Ко всему привыкнет. Будет сопротивляться, придется ломать. Сразу. Еще зеленую нужно приучить, что меня нужно слушаться.

Запираю дверь в квартире, кладу ключи в карман и ухожу к себе. Завтра тяжелый день. Я бы сказал: судный.

Встреча с отцом.

Вот только сна нет ни в одном глазу. В своей голове я проигрывал этот сценарий тысячу раз, но оказался совершенно к нему не готов.

Диана в моем доме. Со мной рядом. Спит буквально за стенкой. Или ворочается без сна, взволнованно прислушиваясь к ночной тишине. К моим шагам.

Представляю, как она напугана.

Только этот страх действует на меня совсем противоположным образом.

Я начинаю ее хотеть. Еще больше. До безумия, которое стало частью моей жизни, когда я впервые увидел ее.

Я приехал к ее отцу, а она нагло подсматривала за мной. А затем стушевалась, смущенно отвела взгляд и убежала к себе в комнату. После этого я видел ее еще десятки раз – наблюдал, тайно, но затянул меня в омут именно первый раз. Первая встреча.

С утра из постели меня выдергивает звонок.

- И долго ты будешь спать, сын?

Смотрю на часы. Проспал почти до обеда.

Твою мать.

- Я ждал тебя вчера ночью.

- Мне казалось, что теперь твои ночи проходят иначе, - подстегиваю отца.

- Не перечь.

Отец недоволен.

Его обычное состояние.

- Скоро буду.

Натягиваю джинсы и футболку. Хватаю куртку, и когда я уже был готов вылететь за дверь, то вспомнил о ней. Резко затормозил, кидая взгляд в сторону ее спальни.

Я так и не понял, как мне нравится ее называть. Диана или просто моя девочка.

Она стоит в проеме и смотрит на меня исподлобья. Уже не спит. И вздрагивает, когда понимает, что я ее раскрыл.

- Куда ты?

- По делам.

- А я?

Она выходит в коридор. Одетая, собранная. Давно не спит. Караулит меня.

Наверняка и дверь попробовала, и ключи уже поискала. Только незадача: первое запер, второе спрятал.

- А ты жди меня.

- Ты к нему? К Анархисту?

Я молчу. Да, я к своему отцу, но это не твое дело, девочка.

- Еда в холодильнике. Поешь. Вся одежда, что в твоей спальне, сшита для тебя. Переоденься в домашнее, а свою одежду выкинь.

- Возьми меня с собой. Я же волосы покрасила. Изменилась. Линзы купим, и он меня не узнает…

- Ты не поняла, Диана?

Теряю самообладание, вцепляясь в дверную ручку.

- Я дела решаю, а ты дома сидишь и меня ждешь. Можешь еду приготовить. В окно посмотреть. Каналы полистать. Книги в моей спальне, заходить можно.

Ее лицо изменяется. Становится растерянным, бледным.

Надо бы ее откормить. Тростинка совсем маленькая.

- Ты не понимаешь? Я хочу увидеть маму!

Она срывается с места, устремляя взгляд на дверь. Я собирался выходить, когда она бросилась на выход.

Нет, Диана. Так не пойдет.

Ты совсем охренела, моя девочка.

Перехватываю ее тоненькое тельце еще до того, как она успевает шагнуть за порог.

Внутри меня поднимается такой ураган, который даже я остановить не в силах.

Я зол. Непроизвольно сжимаю руки на ее талии и прижимаю к стене. Слишком сильно. Она вскрикивает от боли.

- Черт… прости, - выдыхаю, когда возвращаю остатки самообладания.

Но Диана не слышит. Она кусается, продолжая вырываться.

Глупая девчонка! То ли к отцу срываться, то ли ее проучить, как следует.

Еще дверь не успел закрыть после ее побега. Повезло, что на этаже нет соседей.

Она дергается в моих тисках, пока я не отрезвляю ее одним движением. Наверняка она уже считает пощечины, но я еще не придумал другие способы по прекращению ее истерики.

Диана замирает в моих руках. Затихает. В ее голубых глазах плещутся слезы, как волны в океане. Дыхание превращается в глухие рыдания.

Твою мать.

Разжимаю руки, отпуская ее. Огромными шагами выхожу из квартиры, с грохотом запирая ее снаружи.

Глава 8

Диана

Смотри в окно. Листай каналы. Читай книги.

Приготовь что-нибудь.

Со злостью вытираю слезы, считая часы после его ухода. За окном уже давно стемнело, и мне становится не по себе. От видов на реку холодную, черную, глубокую. От вида на колесо обозрения, которое по ночам ассоциировалось у меня с аттракционами и клоунами. Монумент вообще пугал своим величием…

Я не полюбила город Волгоград, хотя у нас могла быть совсем другая история.

Встаю, чтобы плотно задернуть шторы и закрыть балкон, но слышу поворот ключей в замке и срываюсь в коридор.

Больше не плачу, потому что не хочу четвертой пощечины.

Да, я считаю удары. И каждый запоминаю.

- Ты вообще уходила отсюда?

Эмин улыбается, завидев меня на пороге. Смотрю на него исподлобья и жду, когда он скажет, что с моей мамой все в порядке. Что она жива.

Он молча запирает дверь. Кладет ключи себе в карман.

За весь день одиночества и смертной тоски я многое сумела понять. Я попала в настоящий жестокий мир со своими реалиями. Здесь лучше снять розовые очки и как можно раньше понять эту новую жизнь.

И я попыталась понять Эмина.

Анархист жесток: он двадцать лет гонял мою семью по всей России, а затем жестоко расправился с моим отцом и должен был расправиться со мной.

- Моя мама… с ней все хорошо?

Сердце замирает на долгие секунды, пока Эмин молчит.

- Она жива.

- То есть не в порядке? – сглатываю ком в горле.

Я должна быть благодарна Эмину за спасенную жизнь, но что будет дальше? Пощечины будут продолжаться? А его двусмысленные намеки и взгляды - к чему они приведут?

- Я все поняла, Эмин.

- Что же ты поняла, моя девочка?

Он скидывает с себя бежевое пальто и вешает его в шкаф. Странно: ему бы больше подошло черное. В цвет его агрессивной натуры.

- Из-за меня ты ввязался в войну с Анархистом. Ты спас мне жизнь, и теперь я должна помочь тебе. Давай мы вместе подумаем, как посадить его в тюрьму и отвязаться от его многолетних оков?

- Весь день готовила речь?

Эмин следует на кухню. Я за ним.

Я сняла свои вещи, в которых уезжала из Сибири, только не выкинула их, а спрятала. Переоделась в домашнее – здесь вся одежда была по моим размерам. Это казалось мне странным.

- Ты ела?

- Нет, я долго думала над тем, как…

- Почему ты не ела?

Эмин недовольно хмурится. И без стеснения перебивает меня.

Я начинаю злиться. Он тоже. Ни к чему хорошему это не приведет.

- Послушай, но я же не собачка, чтобы есть по расписанию…

Я пытаюсь взять себя в руки.

Пристально посмотрев на меня, Эмин распахивает холодильник. Греет еду, которую заказал еще в день нашего прибытия.

- Давай вместе придумаем, как посадить его в тюрьму. Такие люди, как он, не должны гулять на свободе!

- Диана, не зли меня.

- Он похитил мою маму. А теперь ищет меня. Ты считаешь меня маленькой девочкой, но это далеко не так…

- То есть ты вполне готова к сексуальным отношениям?

Я замолкаю. Духовка начинает работать, и тогда Эмин приближается ко мне.

- Ты не поцеловала меня, когда я пришел.

Вытягиваюсь по струнке, вжимаясь в подоконник. Он подходит близко-близко. Наклоняется, чтобы увидеть мои глаза. Его тяжелое дыхание опаляет меня.

- Эмин…

- Мне так нравится, когда ты шепчешь мое имя. Хрипло так. С надрывом.

Его большой палец касается моей щеки. Нежно. Слишком нежно – до боли.

Он спускается к губам. Оттягивает нижнюю, заставляя меня приоткрыть рот.

- Моя девочка очень красивая. Весь день я думал только о тебе. Но я вижу, что ты плакала. Почему?

- Ты запер меня.

- Ради твоей безопасности.

Эмин не прекращает трогать меня. Его пальцы медленно спускаются к шее. От его жестов мое сердце начинает биться быстрее. Ладони потеют. Отчего-то становится жарко.

Я стараюсь не смотреть в его холодные глаза, опускаю взгляд ниже и упираюсь в бьющуюся жилку на его шее. Она у него очень толстая и большая.

- Я хочу навсегда спастись от Анархиста.

- Ты ему не нужна.

- Но ему нужна моя мама.

- Подумай лучше о себе, Диана.

- Что?..

Эмин целует. Резко захватывает меня руками, фиксируя шею. И губами овладевает.

Целует так, что дыхание спирает. И мои ладони вверх поднимаются – к его руке, что удерживает меня за шею.

Глава 9

Больше 20 лет назад

Молодая девушка лет чуть больше двадцати с силой сжимала трубку таксофона. Ее грудь взволнованно поднималась. Каждых вдох сопровождался гулким сердцебиением.

Она сильно боялась, что звук поездов пробьется через сеть, и тогда он сразу поймет, где она. Тогда ее легко вычислят.

Он вычислит.

- Булат слушает.

В трубке раздался тягучий голос молодого мужчины. Он был старше девушки на пять лет, но какой невиданной жестокостью он обладал… Это можно было только представить. И прочувствовать: через удары, последующие синяки и через страшные вспышки ревности.

Девушка молчала.

Шах сразу понял, кто звонит.

- Анна, ты носишь моего ребенка под сердцем! Хватит играть в эти детские игры, немедленно возвращайся домой. Возвращайся, иначе… - его голос начал приобретать угрожающие оттенки.

- Я не люблю тебя, Булат. Любила когда-то, когда ты задаривал меня цветами и был добр ко мне.

Анна едва утаила всхлип. Эмоциональность и плаксивость достались ей от бабушки.

- Я и сейчас дарю тебе цветы.

- Они быстро увядают. От твоей жестокости они умирают, и я погибаю в твоих тисках вместе с ними. Пойми же, Булат: ты меня душишь. Своей любовью ненормальной. Одержимой любовью.

- Дорогая, ты все преувеличиваешь. Вернись домой, и мы поговорим.

Анна уже не верила в эти разговоры. Они заканчивались пощечиной и ее слезами.

- Помнишь, как мы познакомились? Ты подошел ко мне и сказал, что будешь любить меня вечно.

- И так оно будет, дорогая, - процедил он.

Она сжала трубку в своих руках покрепче. Ее поезд приближался. Он вот-вот подаст оповестительный сигнал о прибытии.

- Ты ревнуешь меня, - упрекнула она.

- Ты даешь повод, Анна! - рявкнул Булат.

- Я просто улыбнулась твоему брату. Это знак вежливости. Раньше ты не был таким, Булат. С каждым днем мне все страшнее быть с тобой рядом.

- Ты видишь обычные вещи в других красках. Это все беременность, дорогая. Ты излишне эмоциональна.

- Булат, я сделала аборт.

Девушка всхлипнула. Кажется, у таксофона образовалась разгневанная очередь, но после ее слов люди утихли. И стали терпеливо и даже заинтересованно ждать.

- Повтори…

Перед ее глазами возникла картина. Она ясно видела, как Булат поднялся со своего стула и тяжелыми шагами подошел к окну. Он смотрит на город с высоты птичьего полета, но ее, свою любимую женщину, найти не может.

Хотя теперь наверняка он хочет свернуть ей шею.

- Что ты наделала, Анна?!

- Я сделала аборт. Прости меня, Булат. Я боялась, что этот ребенок вырастет таким же жестоким, как ты.

В трубке раздалось молчание. Анна дрожала всем своим естеством.

- У тебя есть замечательный сын, Булат. Эмин твой наследник. Береги его, он хороший мальчик.

- Ты пожалеешь об этом, Анна. Ты пожалеешь. Я обещаю тебе, дрянь!

- Я уже жалею. Но другого выхода у меня нет.

- Я убью тебя, Анна.

Девушка с дрожью ринулась положить трубку. Но отчего-то замерла.

- Пройдут годы, и я найду тебя. Год, три, пять – неважно. Я убью того, с кем ты мне изменишь. И семью твою убью. Если она, конечно, успеет у тебя появиться.

- Береги Эмина. Я полюбила его как своего сына. Но теперь все кончено, Булат.

- Все только начинается, Анна. Ты ответишь за то, что наделала.

Булат ошибся. Прошел не год, не три и не пять. Анна успела встретить хорошего человека, выйти за него замуж и родить девочку. Но прошло больше двадцати лет, и Булат сдержал слово и исполнил свое обещание.

2020 год

- Ты помнишь, что я обещал тебе?

Немолодой мужчина склонился над женщиной. Когда-то она была чертовски красивой, а теперь же она обладала мудрой красотой. Любовь Булата даже сейчас не знала границ.

Булат был уверен: стоило Анне только попросить прощения, и он бы ее сразу простил. И даже бы перестал оставлять следы на ее бледной, привыкшей к долгим зимам коже.

Он ведь просто скучал по своей возлюбленной, поэтому позволял себе ее трогать и любить. Своей особенной любовью.

- Поверь, я очень жалею об аборте. Всю свою жизнь жалею!

Прошли годы, но Анна так и не перестала плакать. Ее слезы очень злили его. Впервые за недели пребывания в доме Анархиста Анна подала признаки жизни.

Раньше она молчала. Сейчас начала кричать. Булат гордился работой психолога.

- Попроси прощения, дорогая. И все закончится.

По правде говоря, Булат жалел о содеянном. Стоило оставить дочь в живых, а не вестись на внутреннюю мстительную натуру. Если бы он только знал, что Анна начнет скоропалительно увядать, он бы непременно сохранил жизнь ее дочери.

Глава 10

Эмин

- Моя мама сделала аборт?

Тепличный цветок. Цветок, который никогда не дышал свободным воздухом. Его растили дома, ограждали от непогоды и дурных известий и любили. Любили, поэтому от Дианы скрывали правду, хотя было бы куда лучше, узнай она эту правду от своих родителей. Это бы значительно облегчило мне жизнь.

Хотя в другом случае Диана бы знала, что у Анархиста есть сын. И этот сын – я.

А вот этого никак нельзя допустить.

- Да. Беременность заставила ее бежать от Анархиста.

- Он ее бил? Насиловал? Он делал ей больно?

Диана хмурится, в ее глазах плещется боль.

- Год назад я встречался с твоим отцом. Я предупредил его, что Анархист напал на ваш след.

- А папа? – она замерла.

- Он сказал, что устал. И его можно понять, Диана. Он хотел дом. Семью. Свое место в жизни. А на выходе он работал на фальшивые документы, смену места жительства и постоянно переживал за вас.

Диана отчаянно качает головой. Она не готова смириться с действительностью.

- Я заверял его подождать еще пару-тройку лет. Пока я не разберусь с Анархистом. Но он устал ждать. И в этот раз я не успел спасти твою семью. Но успел спасти тебя.

Диана вздрогнула, посмотрев в мои глаза.

Я спас тебя ради себя, моя девочка. И скоро ты это поймешь.

- Но ведь ты поможешь нам с мамой?

На ее вопросы отвечать не хочется. Жестоко говорить об Анархисте так сухо, словно это не мой отец. И словно мы с ним совсем не похожи.

Встаю из-за стола. Разъяснительные беседы закончились, я устал.

- Эмин…

- Что?

- Мне нужно в магазин.

Бросаю на нее взгляд. Она стойко выдерживает его - сдаваться не собирается. В магазин захотела, видите ли.

- Еще будут пожелания? – не утаиваю сарказма.

- Эмин, мне нужно.

- Говори, что тебе нужно. Список можешь написать. Сама никуда не пойдешь.

Лишенная надежды, Диана опустила взгляд.

Интересно, под предлогом магазина сбежать собралась? Я же доходчиво все объяснил.

- Мне нужны… женские принадлежности.

Не понимаю, куда она клонит. И это начинает меня злить.

- Белье в шкафу новое.

- Да нет же! – она резко вскакивает со стула, - мне нужны прокладки!

Делаю вдох, беру себя в руки. Черт, это же девчонка. Вполне логично, что раз в месяц у нее идут месячные.

- Сегодня?

Диана становится пунцовая как помидор.

Точно тепличный цветок.

- Что такого?! – взрываюсь я, - говори, сегодня потечешь или…

- Завтра! Завтра должны быть! – краснеет нещадно.

Киваю. Будут тебе завтра.

- Ты поела? Идем. Фильм будем смотреть.

- Какой фильм?

Обычный. В моей спальне. Не зря домашний кинотеатр устанавливал.

- Тебя и в кино не водили? – уточняю.

- Водили. Но кино было не в спальне.

Перед моей спальней Диана затормаживает шаг. Да, у меня немного мрачно, но тебе понравится, моя девочка.

Приходится подталкивать ее почти насильно.

В моей спальне не было балкона, да он и ни к чему. Во всю стену было внедрено панорамное окно.

Уже темнело, и стоило бы лечь спать, но желание сжать Диану в своих объятиях было превыше всего. В спальне только одна кровать. Широкая из темного дерева. Вариант с креслом у девочки не прокатит - рядом с экраном огромные колонки. Ей придется лечь со мной.

- А что это?

Восхищение в ее голосе заставляет меня вспомнить об одной уникальной установке.

Я приглушаю свет, и звезды в потолке становятся ярче и реалистичнее.

- Нравится? – усмехаюсь, - иди ко мне.

Хлопаю рядом с собой по кровати. Темные шторы не задергиваю, огни ночного города добавляют хорошего настроя.

На Диане теплые штаны и кофта. Старается на меня не смотреть, но на край все же ложится. Осторожно, напряженно. Со страхом.

Включаю фильм. Свет гаснет, оставляя подсветку потолка. Диана вздрагивает от россыпи ярких звезд.

Мне это приелось, а для нее это необычно.

На экране какой-то гангстерский фильм. Диана начинает засыпать почти сразу же.

А я думаю о том, как мне исполнить поручение отца и избавиться от ее подруги. Другого выхода нет, слишком многое на кону.

Говорить Диане о том, что случится с ее подружкой, или с нее пока достаточно? Вот в чем вопрос.

Представляю ее реакцию. Снова слезы, обвинения. Снова отдалится. Разозлит меня. заставит принуждать, успокаивать.

Глава 11

Хватаю ее за бедра. Хочу оголить эту девочку. Хочу, чтобы она запомнила свой первый раз.

- Эмин, подожди.

Снова Эмин, твою мать!

Подожди? Я тебя годы ждал, девочка. У тебя первые месячные пошли, когда я начал тебя ждать.

Снова накатывающее возбуждение. Я хочу взять себя в руки, но от ее хрипловатого голоса я только больше зверею. И тело у нее такое горячее. Тело, созданное для меня.

Я не понимаю, что со мной происходит.

Такое чувство, что если я не возьму ее сейчас, то сдохну.

- Эмин, тебе звонят.

Она еще борется со мной, но постепенно плавится от моих рук. Сопротивление сходит на нет. Мои руки беспрепятственно ласкают ее тело.

Они ползут вверх по ее нежному бедру. Касаются тонкой ткани белья, которое ни черта не служит преградой. Грудь Дианы поднимается чаще по мере того, как мои руки тянутся выше.

Сегодня ты станешь моей, маленькая. Станешь девочкой Эмина.

- Эмин, слышишь?

Она что-то сбивчиво шепчет.

И скоро до меня доходит смысл ее слов. Бросаю взгляд на телефон, он вибрирует.

- Лежи. И не дергайся, - припечатываю ее тело рукой к матрасу.

Мы сейчас продолжим. Твое тело слушается. Оно чертовски податливое. Как пластилин. Осталось немного помять, разогреть в своих руках и без сопротивления раздвинуть ножки…

На экране одиннадцатый пропущенный от отца.

Твою мать.

- Чем ты так занят, Эмин?

Отец в бешенстве. Что-то с Анной?

Откашливаюсь перед тем, как спросить, что случилось.

Голос отца был не мрачным. И даже не злым.

Он был подавленным.

- Анна сказала мне, что не делала аборт.

- Не делала? Это как? А где тогда ребенок?

Я слышу всхлип. Слышу и не верю, что мой отец – мой жестокий ублюдочный отец – пустил слезу.

- Диана и была тем ребенком, Эмин… Моим ребенком.

Наступает парализующий шок. Мысли в голове проносятся с бешеной скоростью.

Недоверие.

Осознание.

Принятие.

Гнев. Неконтролируемый, мать его, гнев!

Появляется желание бить и убивать. Груша бы не помешала.

Отшатываюсь от Дианы. Встаю с кровати, запутавшись в простынях. Возбуждение постепенно отпускает, но только в голове. Остальное по-прежнему утопало в свинце.

Анна, ты идешь во все тяжкие. Играешь с огнем. Такая ложь карается болью.

- Привези мне тело, Эмин, - почти утробно.

- Отец…

- Привези, или я сам доберусь до него!!!

Крик отца до сих пор стоит в ушах.

Опустошенный, я упираюсь руками в окно. Вид из него давно не привлекает меня. Меня привлекает та, что находится в моей постели. И которая вполне может быть моей сестрой.

Твою мать!

С появлением этой девчонки я стал больше материться.

И меньше ценить вещи.

Телефон летит в стену, разбиваясь с грохотом. Я снова отшатываюсь от Дианы как от прокаженной. Распахиваю глаза, судорожно глотая воздух.

- Эмин, ты в порядке?

Шепот Дианы доносится издалека.

Вовремя позвонил отец.

Непозволительно вовремя.

Прихожу в себя. Оборачиваюсь. Диана прижала колени к подбородку. Сбегать боится – нужно будет, я и дверь в ее комнату выбью. Затаилась в ожидании. Смотрит из-под прищура своих гребаных голубых глаз.

Я готов сам убить Анну, если это окажется ложью. Она такую ночь испортила! До скрежета в зубах ночь. Со стонами. С болью и любовью.

Пытаюсь остыть и поразмыслить. Это моя вина.

Много лет назад я уже все предусмотрел и сделал тест ДНК. Вот только я ошибся. Я взял волосы Дианы с ее расчески. Уже в лаборатории мне сказали, что такой результат может оказаться недостоверным, но я все равно заставил их проводить анализ.

Позже я обещал себе сделать повторный тест, когда вновь прилечу в Сибирь, иначе мои и без того частые полеты в те края якобы по работе вскоре могли вызвать подозрения у отца.

А позже, несмотря на заверения генетиков, я успокоился: вероятность нашего с Дианой родства была сведена к нулю.

Но теперь меня раздирают сомнения.

Смотрю на нее. Черные волосы, голубые глаза, полные, искусанные до крови, губы.

Не наша. Моя, но не наша. Не Шаховская.

Но вдруг?

Твою мать!

Словно предчувствуя, Диана задает вопросы, которые злят меня еще больше.

- У тебя есть отец? Это он сейчас звонил тебе?

Глава 12

Диана

Стояла глубокая ночь, но мне не спалось.

Эмин почти не появлялся дома, но если раньше он приезжал хотя бы переночевать, то сегодня его появления я уже не ждала.

Я чувствовала себя домашним питомцем. Эмин заказывал еду, привозил продукты, гладил меня по волосам, трепал за щеку и снова уходил, не докладывая ни о чем. Я уже усвоила: такие мужчины, как Эмин, никогда не делятся своими проблемами.

А тем временем в душе сгущались краски. И у меня, и у Эмина.

Близилось что-то тяжелое. Эта ночь не давала мне заснуть.

Я затаила дыхание. В замке послышался скрежет. В доме моментально сгустился воздух, атмосфера стала до невозможности плотной.

Я быстро перевернулась на бок, к окну.

Натянула одеяло до подбородка. В глазах отчего-то защипало, словно за мной пришла сама смерть.

Я тысячу раз прокручивала в своей голове нашу ночь. Ту ночь, в которую ему позвонили и сообщили нечто важное. А что, если бы у нас с Эмином все произошло? Этот мужчина стал бы мягче ко мне? В его глазах растаял бы лед? Мне было бы страшно, как страшно сейчас?

Слышу шаги. Медленные, тяжелые. Делаю вдох, будто он последний. Натягиваю одеяло до глаз – хочется укрыться им, спрятаться от головы до ног.

А затем выдыхаю – шаги ведут не ко мне.

На кухне гремит посуда. Зажигается плита. Эмин ставит чайник.

А затем все выключает, и наступает тишина.

Передумал?

На часах второй час ночи, кто пьет чай в это время? Разве что тот, кто страдает бессонницей.

- Мама…

Облизываю пересохшие губы, думая о ней. Нас разделили те, кто имеет власть в этом мире. Ей, наверное, не менее страшно, чем мне.

А затем по квартире вновь слышатся шаги. Тело наливается свинцом – Эмин идет ко мне.

Дверь бесшумно открывается, но я чувствую каждое дуновение несуществующего ветра. И его дыхание чувствую.

Эмин.

Закрываю глаза. Делаю вид, что сплю, хотя тело лихорадит так, что даже одеяло не спасает.

Сама смерть пришла ко мне. Я чувствую.

Эмин вкрадчиво ступает по моей комнате. Встает у балкона и смотрит в окно, а из его кармана выпирает тяжелый предмет. Рукоять ножа или…

- Диана?

Я вздрагиваю. Его фигура стоит вполоборота. Эмин украл мой взгляд и теперь смотрит прямо мне в глаза.

- Почему ты не спишь?

Я опускаю одеяло чуть ниже, оголяя шею. Становится очень жарко.

- Не спится…

Голос хрипит. Нервно откашливаюсь.

- Жаль.

Эмин разворачивается ко мне, положив одну руку в карман, откуда торчала рукоять чего-то… болезненного.

Я поднимаюсь следом. Сажусь, отползаю к спинке кровати и подтягиваю колени.

- Я давно тебя не видела, - пытаюсь улыбнуться.

- Для твоего же блага.

Но сегодня мы встретились. Значит, благо закончилось?

Эмин садится на самый край, не спуская с меня мрачного тяжелого взгляда. Его полноватые губы растянулись в печальной усмешке. Так хорошо спальня освещалась ночными огнями, находя свое отражение в серых глазах Эмина.

А еще Эмин прямолинейный человек.

И его слова ударили меня хлеще пощечины. Хлеще ножа. Хлеще пистолета, или что лежит у него в кармане?

- Диана, я пришел тебя убить.

Дыхание спирает, а сердце заходится в дикой агонии. Руки сами сжимаются в кулаки, захватывая простыню. Я сильнее прижимаюсь к спинке кровати, отдаляясь от Эмина.

Он не в себе.

Его зрачки расширены – то ли от боли, то ли от…

- Ты боишься, - констатирует он.

Эмин придвигается ближе. Склоняется надо мной так, что каждый его теплый выдох касается моих губ.

- Не сопротивляйся, ладно? Не вздумай бежать.

Не понимаю, о чем он говорит, пока Эмин не задирает мою сорочку вверх.

А через несколько секунд на своем животе я чувствую холодный металл.

Опускаю лицо вниз, пока слезы не начинают застилать глаза. Страх смерти присущ каждому человеку.

Его крепкая загорелая рука сильно контрастирует с моей белой кожей. Не совсем белой, но по сравнению с Эмином на моем теле точно угадывается слово Сибирь.

А между нашими телами - холодный серый пистолет.

- Эмин?

Я поднимаю глаза.

- За что, Эмин?

- За то, что ты не будешь со мной. За то, что выйдешь за другого. За детей от другого, Диана.

Эмин сжимает челюсти. Он злится.

Это сумасшествие. Что он несет?

Глава 13

Эмин

- Самая быстрая смерть, Диана. В знак моей любви к тебе.

Я скользил по ее телу пистолетом, но не понимал, как тяжело будет нажать на курок.

Скользил по ее телу взглядом и желал, чтобы оно было создано для меня.

И проклинал все на свете, потому что оно создано для другого.

Не для меня.

И эта мысль разрушала все хорошее во мне, если оно и было.

Я выстрелил.

Первый раз.

Второй.

И больше я не мог остановиться.

Третий, четвертый. Как безумец, я выплескивал свою ярость, заглушая выстрелами ее крики.

- Я бы не смог иначе, маленькая.

Упираюсь носом в ее влажную щеку. Волосы разметались по ее дрожащему телу. Диана спит уже час. Рассветало.

Я перенес ее тело к себе. В ее спальне все окна пробиты пулями. Теперь под замену. В последнюю секунду я отвел ствол от ее виска и прострелил все окна. Вдребезги.

- Мама…

Диана бредит во сне который час. Ее тело дрожит, не помогают даже одеяла. Нужно разбудить, но пока не представляю, что ей сказать.

И как она себя поведет.

- Я что-нибудь придумаю. Я избавлюсь от Анархиста, у нас наладится жизнь.

Хотелось бы мне верить в свой бредовый шепот.

Час назад я шел убивать собственную сестру. Я приставил пистолет к ее голове и готов был выстрелить.

Лгу.

Готовности не было. Заведомо понимал, что палец не нажмет на курок.

Сжимаю и разжимаю кулаки. Открываю глаза. Бездумно смотрю в потолок. Из ее комнаты завывает ветер. Стоило закрыть дверь. Утром вызову замерщиков.

- Мы будем жить вместе. До глубокой старости. Рядом. Пусть не будет детей, зато мы просто будем рядом. Согласна, моя девочка?

Нет. Она не согласна.

Она дочка Шаха, у нее в крови стоять на своем. Как и у меня.

Дрожь в ее теле уменьшалась. Дыхание приходило в норму.

Скоро проснется.

- Меня разрывает на части, маленькая. На части. Я представить не могу, как отдам тебя другому.

Она спит. Это меня разрывает.

Ей все равно.

Наконец, раздается звонок. Резко поднимаюсь с постели.

- Я выполнил твою просьбу, друг. Интересное дело получается.

Оставляю Диану. Устало потираю глаза, закрываюсь в третьей комнате.

- Не тяни резину. Добивай.

В камине находится сейф, достаю оттуда некоторые фотографии. На одной из них отец, Анна и маленький я. Даже такое есть.

Теперь правда известна, и схожесть Дианы с Булатом на лицо. Раньше не видел. Или не хотел видеть схожесть между отцом и дочерью.

- Слушай, я тут ночью приехал в лабораторию ради тебя. Не груби, Эмин.

За это я был благодарен другу.

- Она дочка Булата, Эмин. 99,9 процентов против тебя.

- Я в курсе, - сжимаю челюсти, - новое что будет?

- Не злись. Я скажу занимательную вещь. То, что ты тоже сын Булата – подтверждают какие-то десять с небольшим процентов.

- В смысле?

Прищуриваюсь. Сминаю в руках фотографию, поднося ее ближе.

Что за?..

- В смысле отцовство Булата не установлено. Вы с Дианой не родные. Я вышлю на почту. Посмотри сам. За результат ручаюсь головой, Эмин.

- Спасибо.

Скидываю трубку. Открываю документ.

Под ним еще один. Из другой лаборатории. Пришел сегодня вечером. Я перестраховался, и не зря. Оба документа подтверждают слова друга.

Вот почему еще много лет назад тест показал отсутствие родства между мной и Дианой, но я и представить не мог другого сюжета.

Осталось разобраться в том, где мой отец. И что со всем этим дерьмом делать.

Потираю глаза. За окном рассвет, в душе темень.

Булату нужно тело собственной дочери. Если Анархист узнает, что Диана жива, я могу забыть о привилегиях сына. И убрать его станет еще сложнее.

Он зазнается. Выдаст Диану замуж за другого, объединившись с другими главами. А меня откинет так далеко, что не дотянуться будет.

Сминаю фотографию в кулаке. Рву на части. Огонь в камине съедает бумажку за секунды.

Раз Булат хочет тело, Булат получит тело. А Диану я оставлю себе.

В спальне меня ждет мое безумие. Сонное, заплаканное, испуганное. Истощенное от нервов. Диана не привыкла к этому миру, но она будет вынуждена его принять.

Это мой мир. Нам в нем жить.

Я оказываюсь в спальне, но вместо спящей Дианы мои глаза находят дуло пистолета.

Глава 14

Диана

- Закончилась свобода. В собственность переходишь. Моей сегодня станешь.

Чувствую его руку на своей шее. Помню, как сильно он ее сжимал, чтобы я потеряла силы.

И как ноги сильно раздвинул, вжимая в шкаф.

И на руках отметины чувствую.

Зверь. Дикий зверь, который распален и зол.

Остановить которого я не в силах.

Пытаюсь царапаться. Извиваюсь как уж на сковороде, пока звенит пряжка его ремня. Толстого и тяжелого. Ремень бьется об голые бедра, наказывая болью.

Пусть Эмин и не хотел стрелять. Я все равно его ненавижу.

- Пусти меня!

Эмин усмехается. Ремень ударяет вновь.

Я никогда не встречала таких мужчин. Могучих, горячих, жестких. Беспринципных и беспощадных. Его голодный взгляд шарит по моему телу. Ощупывает. Трогает. Подчиняет и присваивает.

Я метаюсь по постели под напором его рук, а он вытягивает ремень и складывает его вдвое.

И взглядом нехорошим смотрит. От которого в дрожь бросает.

Его штаны расстегнуты и сильно выпирают. Голодный взгляд касается моей груди. Опускается ниже. Одним движением Эмин срывает последнюю преграду.

В глазах разлетаются искры от боли. Ткань впивается в кожу, прежде чем покорно треснуть.

Он хватает меня за талию и рывком переворачивает на живот. Кладет руку на спину. Беспощадно придавливает к кровати.

Я неспокойно дышу. Глотаю воздух широко распахнутыми губами.

А ягодиц касается холодный металл. Бляшка ремня.

- Ты перешла грань. Никогда не поднимай на меня руку.

Его тяжелый голос покрывает мурашками тело.

- Это наказание за пощечину.

Воздух со свистом отдается в ушах. И ягодицы моментально обжигает болью.

Я вскрикиваю, захлебываясь холодным воздухом. Сминаю в руках простынь, впиваюсь зубами в подушку. Эмин убирает руку со спины, перемещает ее на макушку. Глушит мой крик, вдавливая рот в кровать.

- Тихо.

Его хрип заглушает рвущиеся рыдания.

- Совсем не больно. Больше страшно. Так, моя девочка?

Я облизываю соленые губы. Он отпускает голову, позволяя сделать первый судорожный вдох.

- Чувствуешь, как сходит напряжение?

На место, где наверняка остался след от ремня, ложится его ладонь. Большая, горячая. Он сжимает кожу и тяжело дышит.

- Моя. Ты моя, Диана.

Его ладонь давит на позвоночник.

Во мне что-то хрустит, и по телу начинает бегать кровь и адреналин.

Выходит напряжение. Я издаю первый хриплый стон.

Чувствую вторую руку на пояснице, Эмин кладет ее на бок и поднимает меня. Ненамного. Вытягивает тело в сторону, заставляя прогнуться.

Еще один хруст.

- Твое тело совсем не податливое. Я это исправлю.

Он делает то же самое с другой стороной.

Я чувствую себя истощенно. Морально и физически. Меня будто переехал поезд, но твердый бугор на его штанах говорит о том, что ночь еще в самом разгаре.

Меня сегодня убили. И это только начало.

Его горячие руки мнут мое тело как пластилин. Я стараюсь вернуть дыхание в норму – после рыданий, после криков, после боли. Учусь дышать заново после перекрытия кислорода. Шея до сих пор чувствует его пальцы. Они сжимают и разжимают. Позволяют дышать и запрещают.

- Сейчас будет больно.

Я вздрагиваю. Эмин хватает меня за щеки и тянет вверх. Делает всего одно движение, от которого тело наполняется жизнью. Становится больно, но я вновь могу дышать. И слезы больше не душат горло.

Если это массаж, то самый необычный из всех.

И самый страшный. До темноты в глазах страшный.

Я издаю стон. Прикрываю влажные веки.

Эмин отпускает мою шею, и я падаю на постель – обнаженная, убитая и возрожденная.

Его пальцы скользят, минуя поясницу. Поднимаясь по ягодицам, они опускаются ниже, и тогда его ладонь накрывает самое сокровенное.

- Нет, Эмин.

Выходит хрипло и болезненно.

Пытаюсь встать, но тело обездвижено его движениями.

Он знал, что делал.

- Да, маленькая.

Перед моими глазами опускается ремень - Эмин крепко и показательно держит его в своей руке. В сильной руке. Один удар, и его рука снесет мою голову.

Эмин тяжело дышит. И делает всего движение, раскрывая меня - его палец напряженно скользит между складками. Другая рука крепче сжимает ремень. Вены на его руке вздулись до неестественного состояния.

Эмин сдерживается. Сдерживается изо всех сил.