Девочка и луна

19

ОНИ ПРОВЕЛИ В карцере два дня. Монахини хорошо их кормили, Сестра Сова спускалась вниз и учила их. Уроки избавляли от скуки. Куина принялась переписывать буквы на грифельной доске. Ей понравилась идея и практика письма, и Сестра Сова похвалила быстроту, с которой она училась, сказав, что легче всего приобрести такие навыки в раннем возрасте. Пока Куина чертила свои символы, Сова и Яз говорили о звездах.

— Сестра Луна рассказала мне о том, что обнаружила в подземельях.

— Она следила за Куиной, — сказала Яз, не сумев скрыть обвинение в своем голосе. — Тайно следила.

— Она — Сестра Благоразумия. Это в ее характере — подглядывать. Мы не можем знать, какие тайны представляют опасность для Церкви, пока не узнаем, в чем они заключаются.

Яз недовольно хмыкнула.

— Звезды у входа в пещеры намного больше, чем та, которую я нашла у тебя, когда ты была заморожена. Я убрала ее из опасения, что она может быть источником твоей болезни. — Старуха нахмурилась, и ее лицо, и без того покрытое множеством морщин, еще больше сморщилось. — Должна сказать, что эти звезды оказали на меня… тревожное воздействие. Я почувствовала себя не готовой взять их в руки. И не взяла. Но я понимаю, что корабль-сердце значительно больше. — Она подняла руки, изобразив воображаемую сферу размером с голову ребенка, затем вздрогнула. — Если недомогание, исходящее от звезд, увеличивается с размером звезды… тогда я не могу понять, как кто-то может даже находиться рядом с корабль-сердцем.

Яз поджала губы.

— Это будет нелегко. — По правде говоря, она была далеко не уверена, что сможет это сделать. — Но у никого из нас не будет возможности узнать ответ, пока мы его не найдем. — Она поколебалась, а потом решила поделиться секретом. В конце концов, если Эулар добьется своего и Церковь ее убьет, задача ляжет на Сестру Сову, Мали или кого-то другого, кого еще можно найти. Победа над Сеусом была битвой каждого, но в бо́льшей степени это была битва зеленоземельцев. Это был их зеленый Коридор, который Сеус закроет, когда получит контроль над ковчегом, а вместе с ним и над самой Луной. Она не знала, как быстро лед затопит эти земли без лунного тепла. Сестра Сова, конечно, не доживет до того, чтобы увидеть, как рухнет последнее дерево. Но, возможно, Мали так и сделала бы, если бы дожила до такого же возраста, как ее учительница. — Я сделала маленькую звезду из сотен крошечных звездочек. Я сломала и переделала звезду размером с те, которые спрятаны в устье туннеля. Эти звезды были глазами монстра, которого создал Эулар. Наблюдателя. Те, что у меня остались, я специально сохранила, потому что они кажутся очень похожими друг на друга, словно когда-то они были частями одной и той же большой звезды. Я могла бы сделать из них корабль-сердце…

Сестра Сова долго молча смотрела на Яз темным, оценивающим взглядом.

— Замечательно, дитя. Замечательно. Я никогда не слышала о таком. Что еще более важно, я не читала о таком, хотя эти старые глаза провели больше лет, следуя за линией пера по странице, чем прожило большинство моих сестер. У тебя, должно быть, действительно редкий талант. — Она снова нахмурилась, словно эта редкость скорее беспокоила ее, а не успокаивала.

Остальное время они обсуждали Путь и звезды. Яз делилась своим личным опытом, в то время как Сестра Сова делилась мудростью и наблюдениями тысяч ученых за многие столетия. Впервые Яз начала понимать, что́ предлагает письменность. Она может сделать слова и мысли бессмертными. Может столкнуть идеи друг с другом, и некоторые из них выйдут победителями из схватки, тогда как другие останутся на пыльных полках в ожидании момента, когда они снова смогут завоевать благосклонность читателя — или другого момента, когда проблема, ключом к которой они были, снова выйдет на первый план и вытащит их из безвестности. Зеленоземельцы — по крайней мере в пределах империи, в которую она попала, — поклонялись своим предкам, и Яз спросила себя, не может ли это быть потому, что письменное слово давало этим давно умершим предкам такой сильный голос и иллюзию присутствия среди живых. Конечно, у Икта были свои истории, но они могли меняться от рассказа к рассказу, от поколения к поколению. И их было намного меньше книг, которые она видела в монастырской библиотеке, а ведь каждый манускрипт мог содержать много историй. Возможно, у Икта были свои боги именно потому, что голоса их предков оставались погребенными под годами, в то время как зеленоземельцам достаточно было протянуть руку, чтобы услышать голос отца какого-нибудь давно умершего отца, все еще сильный, чистый и прекрасно сохранившийся среди следов, оставленных царапинами из чернильного пера.

Не многое из того, что сказала Сестра Сова, имело смысл для Яз, даже когда она позволяла этому повертеться у нее в голове после того, как монахиня уходила. Но кое-что из этого имело. Некоторые фрагменты мудрости и знаний, которые Сова разбросала перед Яз, оказались ключами к ментальным замкам, каждый из которых запирал сокровищницу новых идей и возможностей. Однако для того, чтобы превратить возможности во что-то полезное, потребуется время.

Но пока время держало в плену трех ее друзей и полностью ускользало от нее.

— ВРЕМЯ. — СЕСТРА ЛУНА поспешно подошла к решетке, оторвав Яз от ее мыслей. — Они идут.

Мгновение спустя Яз услышала отдаленный стук ботинок по камню.

— Они собираются нас убить? — Куина вцепилась в прутья решетки. Первосвященница прибыла рано утром предыдущего дня, и заинтересованные стороны, по-видимому, спорили до поздней ночи.

— Не знаю. Но они это точно сделают, если вы не подчинитесь судебному правосудию. Все мы здесь должны повиноваться ему, как если бы говорил сам Предок. — Женщина выглядела печальной, но строгой. — Мы присягнули Предку и Церкви Предка. Это основа нашей веры. Точно так же, как Скала Веры является фундаментом нашего монастыря.

Яз не стала указывать на то, что в Скале Веры так много дыр, что не так давно она заблудилась среди них и боялась, что никогда не найдет выхода.

— Мы готовы, — соврала она. Любые слова ложного утешения, которые она могла бы сказать Куине, остались невысказанными, когда появился приближающийся эскорт с высоко поднятыми фонарями. Они заполнили узкий туннель: лысый инквизитор, трое его наблюдателей, а за ними несколько церковь-стражей. Госпожа Меч шла рядом с инквизитором впереди группы, одетая в темно-красную рясу, с мечом на бедре. Послушать Куину, так эта женщина могла бы победить их всех, даже если бы они напали на нее вместе. Она произвела на Куину сильное впечатление за те недели, что Яз была пойман в ловушку время-звездой.

ДО ЗАЛА ПЕРСУСА было одновременно слишком близко и слишком далеко. Непослушные ноги Яз ели расстояние кусок за куском. Наблюдатели инквизитора принесли с собой железные оковы, идентичные тем, которые использовались при первой попытке утопить лед-людей. Сестра Луна, то ли из сочувствия, то ли из опасения, что Яз может обрушить на них потолок, отказалась разрешить их использование.

— Ярмо предназначено для тех, кто обвиняется в тяжких преступлениях. Яз и Куина уже были обвинены, приговорены и казнены. Первосвященница здесь просто для того, чтобы расследовать заявление архонта Эулара о том, что их выживание не было чудом.

— Их все еще обвиняют в первоначальном нападении! — ощетинился Инквизитор.

— Они были признаны виновными в этом нападении и брошены в Стеклянную Воду, — возразила Луна. — Ни один закон Церкви не требует, чтобы казненные преступники оставались в ярме после приведения приговора в исполнение.

Инквизитор указал на Яз и Куину:

— Они явно не были казнены!

— Это, — возразила Луна, — решать первосвященнице. Вы осмеливаетесь судить о деле раньше нее, Инквизитор Мелком?

Сестра Луна добилась своего. Яз была рада. Она не была уверена, что бы сделала, если бы они снова попытались надеть ярмо на ее шею и запястья.

ЯЗ УЖЕ ДВАЖДЫ в ходила в большой зал суда. Первый раз был запутанным и пугающим: Эулар командовал, и весь монастырь собрался, чтобы посмотреть, как эти незнакомцы получают то, что заслужили. Во второй раз зал был гулко пуст, и она собрала звездную пыль, которую разбросал Эулар. На этот раз, третий, аудитория была поменьше, только взрослые. В левой части зала стояла горстка монахинь, в том числе сестры Солнце и Луна, а также госпожи Пути, Клинка, Тени и Духа. Эту последнюю, по словам Куины, звали Сестра Булава, когда не использовали ее титул преподавательницы. Справа Инквизитор Мелком присоединился к Матери Крей, которая стояла с другими наблюдателями и небольшим отрядом церковь-стражей. Кроме того с ними были три человека в длинных одеждах, мужчина в зеленом, женщина в фиолетовом и еще одна в синем, все поразительных оттенков, которые напомнили Язь о цветных стеклах в окне Сестры Сова в Башне Пути.

— Академики, — прошипела Куина. — Маги из города.

Настоятельница Коготь сидела на одном из четырех кресел поменьше, в нескольких шагах от кресла первосвященницы, которое во время первого суда занимал Эулар. Мать Джеккис сидела в другом, противоположном от настоятельницы конце. Первосвященница выглядела крошечной на огромном резном троне, спинка которого возвышалась высоко над ней и заканчивалась закрученными башенками. Дерево было почти черным, и ее одежда была такой же темной, из-за чего казалось, что ее лицо и руки плывут без тела, которое бы их поддерживало. Худая, похожая на птицу женщина с ярко-голубыми глазами, старая, но отнюдь не такая древняя, как Сестра Сова.

Яз наблюдала за первосвященницей, пока Настоятельница Коготь представляла всех важных гостей и приглашала мать Джеккис изложить жалобу архонта Эулара. Мать Джеккис встала, чтобы обратиться к суду, хотя ее слова предназначались женщине, сидевшей позади нее. Насколько Яз поняла, в отсутствие четырех архонтов Церкви здесь имело значение только мнение Первосвященницы Керры.

— На третий день восемнадцатой недели седьмого года правления нашего славного императора Эдиссата, второго по имени, архонт Эулара и…

— Давайте предположим, что я знакома с деталями судебного процесса, добрая мать. — Голос первосвященницы был почти комично высоким, похожим на птичье щебетание. — В чем суть вашей жалобы?

— Они преступники, — Мать Джеккис указала на Яз и Куину скрюченным пальцем, — как и те двое, что сбежали из монастыря. Яз из Икта, Куина дочь Хелланса, Лестал Эррис Кроу и Турин…

— Будет ли справедливо высказать суть вашей жалобы, — прощебетала первосвященница, заставив лицо Джеккис потемнеть. — Выживание этих четверых после того, как их бросили в Стеклянную Воду, не было чудом. Хотя Настоятельница Коготь утверждает противоположное.

— Да, первосвященница, — сказала Джеккис сквозь стиснутые зубы.

— И, Настоятельница Коготь, теперь, когда мы собрались в рамках священного суда справедливости: вы все еще верите, что это событие действительно было чудом Предка?

Настоятельница Коготь осталась сидеть:

— Я верю, что все чудеса — дело рук Предка, первосвященница.

— Это дело рук марджала вода-работника! — рявкнула Джеккис. — Половина ваших послушниц может проделывать подобные трюки.

— Ну… — Коготь наклонила голову. — Я сомневаюсь, что многие из них смогли бы совершить любой элемент такого впечатляющего подвига, но, — она подняла руку, чтобы помешать Джеккис прервать ее, — настоящий вопрос здесь в том, что такое чудо? Говорим ли мы, что Предок не может творить чудеса через своих детей? Или чудом считается только тот случай, когда магия возникает без видимого источника?

— Да! — снова рявкнула Джеккис.

Первосвященница поджала иссохшие губы.

— Было бы принижением ценности чудес, если бы мы называли каждое впечатляющее деяние марджала или квантала примером божественного вмешательства. — Она с легкой улыбкой посмотрела на академиков. — Не будут ли тогда наши светские друзья из Академии официально известны как чудо-работники?

— Это было бы неразумно, первосвященница. — Настоятельница Коготь медленно кивнула, как будто ее убедили.

Яз вцепилась в деревянные перила перед собой, радуясь, что Куина еще недостаточно хорошо владеет зеленым языком и не может следить за ходом дискуссии. Она надеялась, что Настоятельница Коготь придет, вооруженная хитроумной защитой, и убедит первосвященницу в своем образе мыслей. Вместо этого она, казалось, позволяла помощнице Эулара вытирать об себя ноги.

— Итак, выживание этих двух преступниц…

— Послушниц, — запротестовала Коготь.

— Выживание этих двух послушниц, — продолжила Джеккис, — это всего лишь работа талантливого преступника, который теперь сбежал, движимый собственным желанием выжить, и ничем не обязано божественному вмешательству.

— Это возможно, — признала Настоятельница Коготь. У Яз кровь застыла в жилах. Куина, стоявшая рядом с ней, казалось, понимала направление разговора и готовилась сражаться.

В голосе Матери Джеккис послышались нотки триумфа:

— Я предлагаю, чтобы они обе были немедленно казнены таким образом, чтобы на этот раз не оставалось никаких сомнений в том, что они мертвы.

Первосвященница потерла подбородок:

— Настоятельница Коготь? У вас есть что добавить?

— Конечно. Я должна упомянуть о втором чуде. — Настоятельница поставила обе руки на посох, лежавший у нее на ногах.

— Какое второе чудо? — Джеккис усмехнулась. — Неужели Предок удобно спустился, чтобы сотворить чудо для этих лед-людей как раз перед тем, как их забрали из дормитория?

— Спустился, Мать Джеккис? — Настоятельница Коготь подняла бровь. — Предок всегда среди нас. И даже священнице нужно немного веры. За последние пять столетий Предок совершил бесчисленное множество документально подтвержденных чудес. Наши церковные библиотеки полны таких рассказов. Некоторые из них довольно длинные.

Джеккис скрестила руки на груди:

— И какова, скажите на милость, природа этого чуда?

— Вы, конечно, помните прибытие инквизитора Мелкома в монастырь?

— Вряд ли это чудо. Там, где есть инакомыслие, инквизиция выносит решение.

— Инквизитор Мелком прибыл, убежденный в виновности послушниц и готовый вынести приговор. И через несколько мгновений после его прибытия Яз, наблюдавшая за девушками на меч-пути, была удалена из самого времени. Она стала невосприимчивой ко всему вреду, физическому или магическому. Спасенная Предком. Никто из нас никогда не был свидетелем подобного, даже Сестра Сова, которая видела пять императоров на троне. И в нашей библиотеке нет никаких упоминаний о таких случаях. Это было чудо, сотворенное не Яз, а извне, из другого источника, божественного источника. Чудо.

Мать Джеккис фыркнула:

— Если это было чудо, то какова была его цель? Чего оно достигло? Она просто стояла там, как идиотская статуя, и теперь она все еще стоит в суде, обвиняемая в своем преступлении. И другая девушка тоже. Над ней не творилось никакой магии, ни чудесной, ни какой-либо другой. Нет, аббатиса, вам придется постараться еще больше.

— Были изменены две важные вещи. Во-первых, незадолго до того, как Яз была возвращена нам, первосвященница проявила интерес к этому делу и сказала, что вынесет решение, когда обе обвиняемые будут готовы предстать перед судом. Во-вторых первосвященнице было предоставлено на рассмотрение второе чудо.

Яз вдохнула воздух в свои изголодавшиеся легкие. Настоятельница ловко обходила Джеккис, пока старуха не связала себя своими собственными словами. Но все это не имело бы значения, если бы первосвященница не хотела, чтобы ее убедили.

Глаза первосвященницы, пугающе голубые даже на таком расстоянии, были прикованы к Яз. Долгое время она молчала. Она бросила взгляд на Куину:

— Меч-путь, вы сказали?

— Да, первосвященница. Я полагаю, другие послушницы впервые показывали его Яз и Куине.

— Я бы хотела пойти туда. — Первосвященница встала, складки одежды ниспадали и развевались вокруг ее миниатюрной фигурки. — Если там действительно свершилось чудо, я хочу постоять на этом месте. Может быть, это прояснит мой разум. И вряд ли я смогу стоять в грязи под толщей Стеклянной Воды.

И поэтому первосвященница, сопровождаемая Яз, Куиной, настоятельницей, обеими священницами, инквизитором, четырьмя из пяти наставниц монастыря и тремя магами, покинула Зал Персуса и, кланяясь ледяному ветру, неторопливо прошла через монастырь к Залу Меча, расположенному на самом краю Скалы Веры, над огромным утесом, у подножия которого шелестели деревья.

Маг в фиолетовой мантии, худощавая женщина с длинными седыми волосами, подошла ближе всех к Яз и, казалось, изучала ее с особой пристальностью, ее бледно-голубые глаза не отрывались от Яз на протяжении всего пути.

Инквизитор пожаловался на то, что оставил всех наблюдателей и стражников, но первосвященница сказала, что полностью верит в способность госпож Путь, Клинок и Тень справиться с любыми двумя послушницами в любом монастыре Абета. И далее указала, что, пусть зал с меч-путем и исключительно высок, на его пол приходилось немного места. Яз задумчиво прикусила губу. Первосвященница знала о меч-пути. Настоятельница Коготь, должно быть, знала, что та знакома с этой игрой.

Они последовали за настоятельницей Коготь через большие двери зала, по песку тренировочной площадки и по туннелю в зал меч-пути. Настоятельница принесла из коридора фонарь и зажгла несколько других в комнате, пока остальные входили.

Яз уставилась сквозь сеть на извивающуюся многосоставную трубу наверху, поддерживаемую десятками тросов, но все равно способную раскачиваться и накреняться, когда по ней ходили послушницы. Начало трубы осталось в тени. В тот единственный раз, когда она была здесь, на платформе, на которой послушницы начинали свои попытки, горели фонари.

— Здесь произошло чудо. — Настоятельница Коготь указала на место, где была заморожена Яз.

— Вряд ли это чудо, — усмехнулся Инквизитор Мелком. — Доза правильного токсина будет иметь тот же эффект в течение нескольких мгновений. Жесткий паралич. Разве это не один из первых ядов, которых учат варить Серую Сестру?

— Так и есть, — сказала Госпожа Тень. — Но если бы я ткнула в вас этой булавкой, — она подняла руку, и Яз уловила блеск чего-то между большим и указательным пальцами монахини, — я могла бы перерезать вам горло, и вы бы умерли. Хотя, вероятно, еще какое-то время вы бы просто стояли.

— Яз была вне времени, — подала реплику Сестра Сова. — Невосприимчива к вреду. Здание могло упасть на нее, и она бы этого не заметила и не пострадала.

Первосвященница подошла и встала на том месте, где Яз установила свою связь с Мали и увидела время-звезду. Среди толпы монахинь, священниц и академиков, она была самой низкорослой и казалась почти комичной рядом с самым высоким из магов. Она быстро оглядела лица, повернутые в ее сторону, затем подняла глаза на изгибы и повороты пути-меча.

— Прошло много времени. — В голосе первосвященницы прозвучала тоска.

— Ты была очень хороша в этом, Керра, насколько я помню. — Сестра Сова подошла и встала рядом с первосвященницей, глядя вверх.

— Я падала тысячу раз, прежде чем прошла его. Но рекорд монастыря среди тогдашних послушниц принадлежал не мне — это был Джомма Джотсис, если я правильно помню.

— Джомма Джотсис… Что с ней стало? — спросила Сова.

— Вышла замуж за лорда Скифроула и сбежала, чтобы жить к востоку от гор. Всегда была необузданной.

Мать Джеккис скорчила кислую гримасу и выглядела так, словно хотела ее прервать, но Настоятельница Коготь протиснулась мимо нее, чтобы присоединиться к Сове и первосвященнице:

— Я так и не добралась до конца. Ты помнишь свой ре…

— Сто пятьдесят девять. — Первосвященница ответил прежде, чем вопрос был закончен. — Джомма прошла за ста пятьдесят семь. Я ненавидела ее за это в течение многих лет. Все то время, что я была здесь, она была рекордсменкой среди тогдашних послушниц.

Настоятельница Коготь опустила взгляд, потирая шею:

— На данный момент это сто двадцать. Послушница в Святом Классе. Должна получиться прекрасная Серая Сестра.

— Конечно, — сказала первосвященница, оглядываясь на собравшихся вокруг нее, — рекордсменка всех времен сейчас с нами. Сестра Сова удостоилась этой особой чести. Это произошло за много лет до меня, но я хотела бы быть здесь тогда, чтобы это увидеть. Как кто-то мог закончить за двадцать шесть… нет, это не имеет никакого смысла. Вам пришлось просто бежать…

— Тогда я была довольно быстрой. — Древняя монахиня позволила себе слегка улыбнуться.

Инквизитор Мелком кашлянул, что на самом деле не было кашлем:

— И даже это не было чудом.

Первосвященница кивнула сама себе:

— Мелком прав. Мне действительно не следует предаваться воспоминаниям. Здесь на волоске жизни двух девушек. Вам не кажется, что на этот произошло чудо, Мать Джеккис?

— Нет, не кажется.

— Она была вне времени! — воскликнула Сова.

— Да, это необычно. — Мать Джеккис, прищурившись, посмотрела на Яз. — Но необычное или редкое — это не чудо.

— Так что же должно произойти, чтобы вы признали, что произошло чудо? — спросила Настоятельница Коготь. — Должен ли Предок явиться лично и сказать об этом? Сколько еще необъяснимых событий должно произойти? Еще одно? Десять? Тысяча? Хотели бы вы, чтобы Яз ходила по воде для вас? Что могло бы склонить чашу весов? Может быть, вы хотите, чтобы она прошла меч-путь из конца в конец с первой попытки?

Хмурое выражение лица Матери Джеккис, которое становилось все более мрачным с каждым вызовом Настоятельницы Коготь, теперь изменилось, уголки ее рта тронула жестокая улыбка. Она повернулась, чтобы посмотреть на первосвященницу.

— Да.

— Что?

— Я действительно хочу, чтобы она прошла весь меч-путь с первой попытки.

Аббатиса Коготь выглядела ошеломленной:

— И это было бы чудом, для вас?

— Особенно, если она сделает это с завязанными глазами. — Улыбке показала оскаленные зубы.

— Никто не может сделать это с завязанными глазами! — рявкнула Коготь.

— Если позволите? — К первосвященнице подошла седовласая академик в фиолетовом.

— Академик Йелна? — Первосвященница удивленно посмотрела на нее. — Вы хотите что-то добавить?

Йелна наклонила голову, ее бледно-голубые глаза изучали Яз:

— Я хочу сказать, что существует много видов магии, которые обвиняемая может использовать, чтобы создать видимость чуда, на самом деле не требуя, чтобы рука Предка протянулась, чтобы помочь ей. Возможно, доза гротона была бы уместна? — Она склонила голову и попятилась.

Мать Джеккис ухватилась за эту идею.

— Конечно, она должна принять гротон. Это единственный надежный способ гарантировать, что она не сможет использовать магию, чтобы помочь себе. — Священница повернулась к Инквизитору Мелкому. — Вы носите гротон с собой, не так ли?

Инквизитор кивнул:

— Нельзя допускать, чтобы квантал или марджал сочли возможной саму попытку обмануть нас.

— Но от гротона кружится голова, — вмешалась Госпожа Тень.

— Тогда это действительно будет чудом, не так ли? — Мать Джеккис усмехнулась.

Первосвященница поджала губы, глядя на Мать Джеккис:

— Это, конечно, будет чудом. Единственный вопрос: злоупотребляем ли мы нашей верой в Предка, игнорируя то, что уже было сделано, и требуя большего, как будто Предок служит нам, а не мы Предку?

— Три — священное число, первосвященница, — сказала Мать Крей позади нее.

— Разве святой Кербер не воззвал к Предку трижды у врат Голорота, прежде чем огонь поразил их? — нараспев произнес Инквизитор Мелком.

Первосвященница выглядела мрачной:

— Придя ко мне, Архонт Эулар очень ясно дал понять, что у него есть опасения. Он считал, что некоторые или все преступники, которых он приговорил к смерти, могут выжить благодаря обману. И еще он считал, что не все, кто занимал ответственное положение в Сладком Милосердии, уважают его решение. Как будет по-прежнему соблюдаться закон Церкви, если приговоренные к смерти будут избегать наказания благодаря уму или удаче?

— Справедливости ради, — сказала аббатиса, — их приговорили к тому, чтобы бросить в…

— Юридические формальности — это хорошо, если речь идет о чудесах, Коготь, но на моем посту я должна думать о том, как это выглядят для тех, кто находится за пределами этого монастыря. Как это видят народ и император. Как это видят священнослужители от Марна до гор. Я требую, чтобы соблюдались как дух, так и буква закона.

— Но Эулар лгал! — взорвалась Яз. — Он даже не верит в Предка! Он был жрецом Черной Скалы на протяжении веков…

— Хватит! — Несмотря на высокий голос и низкий рост, первосвященница смогла вложить в свои слова приказ. — Он архонт Церкви. Вы — странники со льда. Признаны виновными в этом монастыре в ограблении и убийстве. Настоятельница Коготь говорит, что чудо спасло вас от утопления. Еще одно спасет вас от смерти и навсегда очистит ваше имя. Ты можешь принять этот вызов вместо своих друзей, поскольку настоятельница, похоже, считает, что рука Предка лежит на твоем плече. — Она стиснула зубы. — Это мое решение.

Мать Джеккис кивнула, затем добавила:

— Либо произойдет чудо, либо девочка заслуживает смерти. Так что мы должны убрать сеть — в любом случае она бесполезна.