Девочка и луна

35

ЯЗ МОГЛА БЫ поискать Венну и остальных в дормитории или, возможно, они все еще бездельничали в аркаде послушниц. Часть ее хотела этого, хотела их компании. Но она сдержала себя. Сестра Сова говорила о Пути, принимающем множество обличий, не только как о чем-то, что нужно пройти, чтобы обрести силу, но и как о том, что поведет тебя по жизни, если у тебя есть глаза, чтобы видеть, и сердце, чтобы следовать. Яз еще не смотрела на это таким образом, но, прямо сейчас, поняла. У нее был путь, по которому она должна пройти, и в конечном итоге она пойдет одна, так что чем меньше людей начнут его вместе с ней, тем лучше. Если бы она знала способ спасти Куину и остальных от того, чтобы разделить с ней опасности, она бы это сделала, но пока им тоже придется идти тем же путем.

Башня Пути вырисовывалась на фоне сгущающейся ночи, черная на фоне алой россыпи умирающих звезд, над ее шпилем висел необычный белый свет звезды Надежды. Яз вошла в ближайшую дверь и обнаружила, что первый этаж, где висели портреты, был освещен полудюжиной фонарей, большинство из которых стояли на земле перед портретом молодой женщины. Дюжина послушниц сидела, скрестив ноги, наблюдая за картиной, возможно, в трансе безмятежности, потому что никто не плакал и никто не обернулся, чтобы посмотреть, на вошедшую.

Как и все остальные, портрет Сестры Сова содержал полет фантазии, связанный с ее характером и талантами. У нее был буйный поток каштановых волос, высокие скулы, лицо, полное энергии и доброжелательности. Казалось, она вот-вот заговорит — настолько, что Яз остановилась на полпути к лестнице, ожидая, что скажет Сова. Неспокойная тьма, полная крыльев и перьев, образовала границу, вызывая образы жестокого разрушения и напоминая Яз, что когда-то, давным-давно, будучи молодой, Сестра Сова была мощным оружием в служении Церкви. Компенсируя это, однако, и паря как над темнотой, так и над собственным лицом Совы, пара спокойных серых глаз смотрела наружу, казалось, видя весь мир и даже больше.

Яз отвернулась, чувствуя боль в груди, которая не утихала, пока она поднималась по лестнице. Каждый поворот винтовой лестницы забирал часть света, и к тому времени, когда она добралась до того места, где должен был находиться вход в третью комнату, она оказалась в кромешной тьме. Яз оперлась руками о стену. Она могла чувствовать звезды в пространстве за стеной, несмотря на защитные сигилы. Несмотря на свое нетерпение, она заколебалась. Возможно, Сеус поджидает ее в щели между двумя сторонами стены.

Яз подумала о том, чтобы отправиться на поиски кувалды, потом покачала головой. Ни одна ее часть не верила, что она доберется до ковчега, не столкнувшись лицом к лицу с городским разумом в той или иной форме. Если она сразится здесь и сейчас, никому из ее друзей не придется бы умирать рядом с ней. Но если она потерпит неудачу, это докажет, что она не годится для этой работы, и Стержень-корню придется найти другой инструмент для достижения своих амбиций.

Она потянулась к нитям каменной кладки и увидела, как они колышутся в потоке, который должен был пронести ее сквозь них. Еще мгновение колебания, и она позволила потоку увлечь ее. На самом деле это было не хождение сквозь стены, а скорее течение. Она подумала, что, хотя как Пропавшие, так и кванталы видели Путь, Пропавшие могли видеть его по-другому, скорее как она — как реку, а не путь.

Слепота лестницы сменилась мягким сиянием сотни сигилов и сине-зеленым свечением звезд, которые Яз считала глазами Наблюдателя. Когда-то, давным-давно, эти звезды были чем-то особенным и вместе составляли что-то бо́льшее. Яз проигнорировала их всех и повернулась, чтобы посмотреть на стену позади нее. Ее тело оставалось напряженным, готовым к бою, и, когда ее мышцы медленно расслабились, чувство разочарования сменилось облегчением от легкости перехода. Возможно, Сестра Сова нашла время усилить защиту от Сеуса, пока Яз лежала без сознания после неудачной попытки спасти мальчика-проксима от демона, которого он принес на Скалу. Хотя это казалось маловероятным.

Она собрала глаза Наблюдателя, установив их вокруг себя вместе с сине-зеленой звездой, которую она создала, соединив бесчисленные крупинки звездной пыли. Она бросила последний взгляд на комнату, на сундук Сестры Сова, который унаследует вместе с его содержимым следующая сестра, носящая титул Госпожи Пути, а затем снова потянулась к стене, позволяя Пути, реке, которая течет сквозь все вещи, унести ее обратно.

ВМЕСТО ТЕМНОТЫ ЯЗ вошла в неестественный белый свет, который так же эффективно лишил ее зрения. Она закрыла глаза и попыталась нащупать ступеньки ногами. Земля под ней была ровной, без малейшего намека на край. Прищурившись, она посмотрела сквозь пальцы и поняла, что она не одна. Ее звезды больше не вращались вокруг нее, но она чувствовала их позади себя, за каким-то барьером, сильно отличающимся от стены с сигилами, через которую она прошла.

— Если бы Сеус намеревался причинить тебе вред, было бы просто вонзить в тебя копье в этот момент. — Голос старой женщины, говорящей на лед-языке.

— Джеккис. — Яз выплюнула это имя. Сквозь слезящиеся глаза она теперь могла видеть священницу, все еще одетую в церковную мантию, с серебряным древом Предка на шее. По бокам от нее стояли двое крупных мужчин в мехах, коже и кольчужных рубахах, их волосы от засохшей грязи превратились в пугающие шипы, бороды были заплетены в косы, каждая коса заканчивалась железным колпачком. Оба несли копья выше их самих с широким наконечником. Да, не пустая угроза — можно заработать кол в задницу.

— Пойдем со мной, девочка. Он хочет тебя видеть.

Яз опустила руки и огляделась. Она находилась в прямоугольной комнате с единственным выходом, который был заблокирован Джеккис и двумя мужчинами. Позади нее к стене были прислонены Тумз-врата диаметром в три ярда, нить-ландшафт все еще бурлил в замкнутом пространстве, через которое Яз, должно быть, появилась несколько мгновений назад.

Даже в панике Яз нашла время подумать, как врата попали в комнату, когда вход был явно слишком мал, чтобы они могли пролезть.

— Сейчас же! — пролаяла Джеккис.

Яз посмотрела на врата, гадая, сможет ли она пробиться обратно через них. Связь с ее звездами осталась, горящая нить, которая могла бы привести ее обратно через лабиринт других мест назначения и странных уголков.

Один из мужчин угрожающе опустил копье.

— Эти мужчины — наемники-пеларти с лед-окраин. Это место, где лед встречается с Коридором. Это место, где лед скрежещет над домами и фермами, замками и королями, лесами и озерами. Именно здесь ты видишь, кем мы станем в конце. Это страдание, которое порождает жестокость и замораживает сердца. И оно никогда не закончится, пока северный лед не соединится с южным. Короче говоря, не жди от них пощады и не заставляй их вести тебя силой.

Яз посмотрела на старуху, худую, хрящеватую, закаленную годами. Джеккис в ответ посмотрела на нее, и все, что она приписывала пеларти, было видно во взгляде ее темных глаз.

— Я пойду сама.

Яз позволила им ее вести. Как и сказала Джеккис, она была бы уже мертва, если бы Сеус хотел этого таким образом.

Дверной проем вел в ярко освещенный коридор. Свет исходил от белых прямоугольников на потолке, и в нем каждый цвет приобретал новый оттенок, отсутствующий в красном свете солнца.

— Как видишь, добраться до ковчега без разрешения лорда Сеуса невозможно. — Джеккис махнула рукой в направлении, противоположном тому, в котором она шла.

В глубине коридора сидели дюжины пеларти, чистя свое оружие и доспехи, некоторые разговаривали, другие настороженно наблюдали за ней. У большинства были светлые волосы, которые напомнили ей о Као. Лица женщины были раскрашены узорами синего цвета, у некоторых лучи холодного солнца протянулись по щекам и лбу. Они казались расслабленными, как будто могли быть резервом для охраны, находившейся дальше.

— И это может быть знакомо. — Джеккис указала на дверной проем, противоположный тому, из которого они вышли. В неосвещенной комнате за дверью фигуры, которые Яз приняла за какие-то ящики, на самом деле были существами, очень похожими на Зокса, но вместо его головы без рта и скромных когтей у них были широкие челюсти, полные сверкающих стальных зубов, и когти, пригодных для потрошения китов. Священница пошла дальше.

— Если бы это зависело от меня, девочка, я бы видела сейчас твой труп за то, что ты сделала с нами.

— И что я вам сделала?

— Черная Скала была моим домом! — Ненависть сочилась из ее голоса. — Ты убила большую часть жрецов. Ты уничтожила Аргеса.

Яз прикусила губу, чтобы не возразить. Какой смысл отмечать, что половину жизни эта женщина провела в комфорте Коридора? Или что Джеккис посвятила себя разрушению дома миллионов людей? Люди держатся за ненависть по причинам, которые имеют мало или вообще ничего общего со справедливостью или смыслом. И ни справедливость, ни смысл не освободят их от нее. Джеккис явно сделала себя врагом Яз, и ее стремление увидеть Яз мертвой никоим образом не было создано для удовлетворения потребностей ее хозяина.

— Помни об этом, икта. Ты жива только потому, что можешь открыть ковчег. Я советовала Сеусу не оставлять тебя в живых. Лучше поискать другого и устроить тебе жестокий конец — подготовимся для похожих случаев в будущем.

Яз не стала подливать масла в огонь ненависти этой женщины. Она смотрела прямо перед собой и держала рот на замке.

Через сотню ярдов коридор закончился белой дверью. Джеккис, не останавливаясь, пошла вперед, и дверь скользнула в сторону, открывая большую комнату с белыми стенами. По периметру располагались еще пять белых дверей. Огромная круглая серебряная дверь была вделана в пол в центре комнаты, ее единственная петля была толще бедра Яз. На дальней стороне комнаты стоял мужчина, выше и шире любого геранта, — и более чем в два раза выше Яз, — его мускулистое тело было облачено в белое мерцание, руки обнажены, лицо красивое, без признаков возраста, хотя борода и вьющиеся волосы были белыми, как высокие облака. Он наблюдал за их приближением глазами, которые были голубыми от уголка до уголка и сияли обещанием молнии. Тело, которое Сеус создал себе в этом мире, не отличалось от того, которое носил Аидис в руинах подземного города подо льдом. Яз предполагала, что умы городов могут создавать себе любые тела, какие им заблагорассудится, единственное ограничение — воображение, но они моделировали себя по образцу Пропавших, все еще оставаясь рабами памяти тех, кто бросил их на произвол времени.

— Это то, что нужно открыть? — Она знала, что должна быть напугана гигантским потенциальным богом перед ней, но, в конце концов, если он наступит на нее, она будет так же мертва, как и тогда, когда один из наемников проткнет ее копьем. Дверь, однако, ее удивила. Впечатляющая дверь, без сомнения, но разве Сеус не может заставить ее открыться или не может проложить туннель мимо нее? В конце концов, в его распоряжении целые жизни.

Сеус поставил массивную ногу на портал.

— Это самый твердый из металлов. — Джеккис подошла и встала перед Сеусом, оставив Яз на попечение охранников. — Атомарно сжатый. Кубический дюйм его весит примерно столько же, сколько и ты. Но дверь, прежде всего, символ. Если лорд Сеус взломает ее, он не найдет на другой стороне того, чего желает. Чтобы получить доступ к силам ковчега, дверь должна быть открыта правильно, используя ключ-звезды. Корабль-сердца захватчиков могут служить той же цели в подходящих умелых руках.

Яз перевела взгляд с Джеккис на Сеуса:

— Почему он не говорит?

— Боги не разговаривают со смертными.

— Ты не смертная? — Яз вспомнила, что городской разум Весты за все эти годы ни разу не заговорил, даже с Эррисом. Но Аидис говорил в своих залах. Может быть, чем больше сломаны эти умы, тем меньше им было что сказать. Хотя, если Аидис, скрывающийся в своем самодельном аду, был более здравомыслящим, чем Сеус, это вызывало беспокойство.

— Лорд Сеус общается с верующими во снах и в пространстве за вратами. Я — его уста.

— И почему ты называешь четыре племени захватчиками? — требовательно спросила Яз. — Ты их потомок. Этот мир был почти пуст, когда они прибыли.

— Во мне течет кровь Пропавших, — с гордостью сказала Джеккис. Позади нее Сеус что-то прогрохотал, словно вдали ударил гром. — Но испорченная и развращенная захватчиками, — поправилась священница и поспешно продолжила: — Как я уже говорила, корабль-сердца захватчиков могут служить той же цели в подходящих умелых руках.

За ее спиной Сеус посмотрел на собственные руки.

— Но Пропавшие сделали звезды недоступными для умов городов. На самом деле это жестоко, ведь их сознания находятся внутри самых величайших звезд. Но Пропавшие боялись слишком доверять самому могущественному из своих творений. Они называли это разделением властей. И поэтому, чтобы достичь целей лорда Сеуса — доказать, что он достоин полного доверия и исполнит последнюю директиву Пропавших, в полной мере, — ему нужно задействовать посторонних, вроде тебя.

Яз попыталась изобразить уверенность, которой не чувствовала:

— Я не буду открывать его для тебя. Ты уничтожишь Абет.

Маленькие молнии затрещали вокруг пальцев Сеуса.

Джеккис нахмурилась, демонстрируя недовольство, которое в противном случае омрачило бы идеальные черты лица Сеуса:

— Это будет просто завершение процесса, который уже находится на волосок от конца. Ты можешь вернуться к той жизни, которую всегда знала. Никто из вашего клана или племени никоим образом не пострадает. Это битва тебя не касается.

Яз открыла рот, чтобы ответить, но заколебалась, представив, что могли бы сказать икта. Шевельнется ли внутри них хоть что-нибудь, если это место, о котором они никогда не слышали, перестанет существовать, каким бы чудесным оно ни было? Для них весь Коридор был не более чем другим миром, который, подобно острову в черном море, находился на таком расстоянии, что ничто происходящее там не имело никакого отношения к их жизни:

— Касается. Я видела зеленые земли. Я не хочу, чтобы они были погребены подо льдом. И мне жалко этих людей. Они не выживут на ветру. Мои друзья погибли, просто пытаясь добраться сюда. Я не могу просто развернуться и уйти.

Джеккис нахмурилась еще больше. Молчание затянулось, и одна из огромных рук Сеуса опустилась и частично легла на плечо женщины.

— Лорд Сеус хочет, чтобы ты знала: Тумз-врата могут отправить тебя не только куда угодно, но и когда угодно. — Джеккис казалась еще более кислой, чем обычно, когда она это говорила, как будто предлагала Яз какой-то очень желанный приз, который, по ее мнению, та ни в малейшей степени не заслуживала.

— Почему это имеет для меня значение? Я не понимаю, как…

— Есть много будущих и много прошлых, девочка. Время похоже на вечно ветвящееся дерево. Если ты отправляешься в прошлое, которое пережила, то ценой всегда является потеря всех воспоминаний и информации из времени после того, в которое ты возвращаешься. Но ты можешь перенести свои воспоминания в ветвь, по которой ты не путешествовала. — Она выжидающе посмотрела на Яз.

Слова священницы придали новый смысл серебряному кулону с древом Предка на ее шее, но привлекательность ее предложения ускользнула от Яз:

— Я все еще не понимаю…

— Имея в своем распоряжении силу ковчега, лорд Сеус может найти тебе ветвь, где ты умерла, а твои близкие — нет. Представьте себе радость возвращения себя к ним, в то время как они, в свою очередь, возвращаются к тебе. — Джеккис удалось передать силу впечатления, что подобную радость себе и представить невозможно. — Отдай ему ковчег, и он даст тебе новую жизнь с теми, кого ты потеряла.

Яз уставился на существо, возвышающееся над Джеккис. Воистину, это были силы бога — переписывать правду, играть со временем:

— Почему бы ему просто не пойти в одну из этих ветвей, где все сложилось так, как он хочет?

Джеккис скривила губы, в ее словах сквозил гнев:

— Большинство врат повреждены, застряли на последней установке или имеют ограниченный радиус действия. Чтобы использовать их должным образом, требуется доступ к ковчегу. Но, в любом случае, лорд Сеус обязан служить на той ветке, на которой мы находимся. Его служение хозяевам требует, чтобы он оставался в этом настоящем.

Теперь уже нахмурилась Яз. У икта была поговорка, которую они хранили для Собрания, где раз в четыре года они избавлялись от своих сломленных детей и имели возможность торговать со всеми известными кланами. Спроси себя, почему. Это означает, что при любом бартере стоит спросить, почему человек, предлагающий вещь, хочет получить твой товар больше, чем то, от чего он отказывается. Как правило, ответ был невинным, касающимся избытка и недостатка. Но иногда это открывало тебе глаза и спасало от ошибки, которая могла оказаться смертельной. Но это был вопрос бартера — здесь же было вымогательство. Сеус держал Яз под угрозой смерти. У нее не было никаких причин доверять ему.

— Почему я должна тебе верить?

— Потому что лорд Сеус собирается позволить тебе вернуться, сейчас. — Джеккис указала на выход, и двое наемников отступили в сторону.

— Кроме того… — Сеус впервые заговорил, в его грохочущем голосе прозвучала угроза. — Это. — Его рука слегка поднялась и сомкнулась вокруг головы Джеккис, оборвав тонкий крик. Свет потускнел почти до нуля, и потрескивающий прилив энергии пробежал по старухе, искрясь по ее конечностям. В чередующемся сиянии и темноте плоть Сеуса на мгновение стала бледной, как у призрака, открывая под иллюзией его истинную форму. Черный металлический скелет, усеянный заостренными шипами, сквозь который пробегали молнии, образуя дуги между суставами.

Огни снова ожили, и Сеус выпустил то, что осталось от Джеккис — обгоревший и почерневший скелет с кусочками плоти, который упал дымящейся кучей. Ужасная вонь достигла Яз, и ее вырвало, прежде чем она повернулась и побежала. Она миновала двух охранников и помчалась по ярко освещенному коридору, на каждом шагу ожидая, что ее настигнет копье.

Яз добралась до комнаты с вратами невредимой и ухватилась за нити, все еще связывающие ее с глазами Наблюдателя. Она прогнала панику из головы. На нее никто не нападал. Сеус уничтожил Джеккис в знак доброй воли. Он убил кого-то, кто хотел видеть ее мертвой любой ценой. Это было пугающее и бессердечное представление, но оно должно было укрепить ее доверие к нему. Яз глубоко вздохнула и сосредоточилась, потянув за нити, пытаясь привлечь к себе звезды.

Врата загорелись тем же жутким светом, что и тогда, когда она вышла из них. Звезды не появлялись, но она чувствовала, как они давят на другую сторону границы, которая была одновременно и тонкой, как бумага, и толщиной в мили. Шагнуть в это пугало ее, но меньше, чем остаться. Она нырнула в них.

Удар сердца спустя она уже держалась за стену, чтобы не упасть с винтовой лестницы, на которой полдюжины звезд цвета океана отбрасывали тени во все стороны.