Как приятно сообщать людям хорошие новости! Нести радость и счастье. Именно поэтому всю ночь я рассылала сообщения друзьям и знакомым с потрясающим известием — мы с Джошем воссоединились! Его друзьям, телефоны которых отыскались в записной книжке, я тоже сообщила. И парню из «Пиццы по вызову». (Не стоило этого делать. Но он все равно за меня порадовался.)
— Лара, поздравляю! — кричит Кейт, едва войдя в офис. — Вы все-таки помирились!
— Да мы и не ссорились, — улыбаюсь я.
— Это замечательно. Могу признаться, что не ожидала.
Ладно, все равно приятно. Нормальная реакция, не то что у Сэди. Она ни разу слова доброго не сказала, сейчас неодобрительно взирает со своего насеста на шкафу Впрочем, плевать, гораздо больше меня занимает предстоящий звонок. Я набираю номер, располагаюсь поудобнее и жду, когда папа снимет трубку. (Мама трубку никогда не берет, опасаясь злоумышленников.)
— Майкл Лингтон.
— Привет, папочка, это я. Спешу сообщить, что мы с Джошем снова вместе.
— Что? — бормочет папа после паузы.
— Мы случайно столкнулись вчера вечером, — продолжаю я в том же тоне, — он сказал, что все еще любит меня, а его уход был ошибкой.
Папа молчит. Он слишком потрясен.
Вот. Настал час моего торжества. Жаль, время нельзя остановить. Теперь все поймут, как заблуждались, предлагая мне взбодриться, наплевать на прежние отношения и двигаться дальше. Я оказалась права.
— Я же тебе говорила, — не могу я удержаться от шпильки и посылаю Сэди торжествующий взгляд: — Я чувствовала, что мы предназначены друг другу самой судьбой.
— Лара… — в голосе папы нет и намека на радость, — ты меня не разыгрываешь? Или, может быть, это он тебя разыгрывает?
Вот так номер. Он что, издевается, надо мной?
— Сам позвони ему, если хочешь! Мы встретились случайно, выпили, поболтали по душам, и он признался в своих чувствах. Теперь мы вместе. Все как у вас с мамой.
— М-да… — выдыхает папа. — Не ожидал от него такого. Отличная новость.
— Теперь все убедятся, — самодовольно улыбаюсь я. — Отношения такая сложная штука, что посторонним не стоит вмешиваться и раздавать всякие умные советы.
— Сложно не согласиться, — вздыхает папа.
Бедный папулечка. Как бы дело не кончилось сердечным приступом.
— Кстати. Я тут увлеклась историей нашей семьи. У тебя случайно нет фотографий старого дома двоюродной бабушки Сэди?
— О чем ты? — теряется папа.
— Ну, того старого фамильного особняка, который сгорел. В Арчбери. Ты мне однажды показывал фотографию, помнишь?
— Да, где-то была, — настороженно отвечает папа. — А откуда вдруг такой интерес к бабушке Сэди?
— А почему нет? — возмущаюсь я. — Интересоваться собственной генеалогией так естественно. Я думала, ты обрадуешься.
— Да нет, я рад, рад, — быстро откликается папа. — Только… все это немного странно. Ты раньше не проявляла особого интереса к семейной истории.
Он прав. Когда в прошлый сочельник он показывал мне старый альбом с фотографиями, я нечаянно заснула. (В свою защиту могу сказать, что перед этим я съела целую гору конфет с ликером.)
— Все когда-то происходит впервые. Теперь вот заинтересовалась. Ведь фотография — единственное, что осталось от старого дома, правда?
— Нет, почему же. Еще дубовый письменный стол, что в холле стоит.
— У нас в холле? А я думала, все сгорело.
— Кое-что удалось спасти. Вещи долгое время пролежали на складе. Никому они были не нужны. Но после папиной смерти Билл все разобрал. У него как раз выдалось немного свободного времени, а я тогда сдавал экзамены на бухгалтера. Невозможно поверить, но тогда Билл был настоящим бездельником, — смеется папа. — В тот год мы с твоей мамой поженились, и наш дом начался с дубового письменного стола. Между прочим, настоящий арт нуво.
Ух ты. Вот это история! Десять тысяч раз я проходила мимо письменного стола и ни разу не задумалась, откуда он взялся. Может, это письменный стол Сэди? Может, там хранились ее секретные бумаги? Я кладу телефонную трубку и вижу, что Кейт с головой ушла в работу. Посылать ее за кофе еще рано, но не станешь ведь при ней обсуждать с Сэди последние новости.
«Слушай, Сэди, — печатаю я, — не все сгорело во время пожара! Кое-что попало на склад! Например, старый письменный стол».
Хорошо бы там был потайной ящичек с сокровищами, предвкушаю я. И только Сэди знает, как его открыть. Она скажет мне шифр, я вскрою покрытый пылью ящик и найду… что-нибудь интересное. Я подзываю Сэди и киваю на экран.
— Я знаю про письменный стол, — говорит она. Новость не произвела на нее никакого впечатления. — Мне прислали список спасенных вещей и спросили, не хочу ли я что-нибудь забрать. Безвкусный фаянс. Скучная оловянная посуда. Отвратительная мебель. Меня ничто не заинтересовало.
«Ничего не отвратительная, — печатаю я, немного обиженно. — Это настоящий арт нуво».
В ответ Сэди проводит пальцем по горлу.
— Отстой, — говорит она, и я нервно хихикаю.
«Где ты этого набралась?»
— Места знать надо, — пожимает плечами она.
«Я сказала папе про Джоша».
Я выжидающе смотрю на Сэди. Она закатывает глаза и тает в воздухе.
Ничего другого от нее и не ожидала. Откидываюсь на спинку кресла, достаю телефон и изучаю одно из старых сообщений Джоша. На душе сразу теплеет, будто я выпила чашку горячего шоколада. Пока я с Джошем, все прекрасно.
Может, послать ему сообщение про то, как я рада?
Нет, не стоит его доставать. Подожду полчасика.
Телефон звонит. А вдруг это он? Кейт поднимает трубку, слушает и отвечает:
— Минуточку… — Потом выжидающе смотрит на меня: — Лара, это Джанет из «Леонидас Спортс». Ответишь?
Мечты о горячем шоколаде мигом выветриваются из головы.
— А куда деваться? Сейчас, только соберусь с мыслями. — Делаю глубокий вдох, снимаю телефонную трубку и отвечаю деловито, но любезно: — Здравствуйте, Джанет. Как вы? Получили выборку кандидатов?
Кейт скинула список вчера вечером по электронке. Как я не учла, что она тут же перезвонит? Надо было взять отгул или притвориться, что я потеряла голос.
— Надеюсь, он вам понравился! — жизнерадостно добавляю я.
— С чего вы взяли? — по обыкновению властно скрипит Джанет. — Какие у вас для этого основания? Зачем вы включили в список Клайва Хокстена?
— Клайв? — с энтузиазмом отзываюсь я. — Правда, он хорош? Такой перспективный!
Логика моя проста. Пусть наш ланч закончился провалом, но ведь он идеально подходит для этой работы. Вдруг удастся уговорить его перед интервью? Поэтому я поместила его в список, мелко приписав рядом: «Кандидатура под вопросом».
— Клайв прекрасно подойдет вам, Джанет, — пускаюсь в рассуждения я. — Он разбирается в маркетинге, он динамичен, активен…
— Это я и так знаю, — обрывает меня Джанет. — Вчера вечером мы с ним случайно столкнулись. Он утверждает, что отказался от ваших услуг. И ничего не знал о списке кандидатов.
Чтоб его!
— В самом деле? — деланно удивляюсь я. — Это очень странно. Очень. У меня сложилось совсем другое впечатление. Наша встреча прошла отлично, он с энтузиазмом отнесся…
— Он же сбежал от вас, — безапелляционно произносит Джанет.
— Не совсем сбежал… Мы просто разошлись. В разные стороны.
— Он определенно не желает иметь с вами ничего общего, ведь вы болтали с другим клиентом по телефону, вместо того чтобы заниматься его делами.
Я вспыхиваю. Клайв Хокстен — настоящий подлец.
— Скажу одно, Джанет. Я потрясена. Мы абсолютно не поняли друг друга…
— А как насчет Найджела Райверса? — переходит она к следующему пункту. — Это тот тип с перхотью? Которого мы уже отвергли?
— Он занялся своими волосами, — уверяю я. — «Хэд энд Шолдерс» прекрасно помог.
— Вы знаете, как серьезно относится наш медицинский отдел к внешнему виду сотрудников?
— Я… э-э… не знала об этом, Джанет. Обязательно учту.
— А что насчет Гевина Минарда?
— Он очень способный, — вру я. — Талантливый, креативный, но пока не оцененный в должной мере. Резюме не отражает его… опыт.
Джанет вздыхает:
— Лара…
Голос ее не предвещает ничего хорошего. Похоже, нашим отношениям пришел конец. А значит, «L&N — подбор суперперсонала» накроется медным тазом.
— Но у меня есть еще один кандидат! — выпаливаю я.
— Еще один? И его нет в списке?
— Вот именно. Он намного лучше остальных. Уверена, вы ухватитесь за него двумя руками.
— Кто же это? — недоверчиво спрашивает Джанет. — Почему вы не включили его?
— Потому что… надо уточнить некоторые детали. — Я так крепко скрещиваю пальцы, что руку чуть не сводит судорогой. — Это секретные переговоры. Речь идет о крупной шишке. Прекрасная должность. Большой опыт. Поверьте, это того стоит.
— Я хочу знать имя! — зло лает она. — И мне нужно резюме! Лара, ваш профессионализм вызывает у меня сомнения. В четверг у нас внутреннее собрание. Могу я поговорить с Натали?
— Нет! — испуганно кричу я. — То есть… я хочу сказать… В четверг у вас будет вся информация. И высочайший уровень кандидата вас по меньшей мере приятно удивит. А сейчас я должна бежать, спасибо за звонок… — Быстренько кладу трубку, сердце громко стучит.
Хуже не бывает. Не бывает. И что мне теперь делать?
— Класс! — восхищенно смотрит на меня Кейт. — Вот это работа! Я никогда в тебе не сомневалась! И кто же этот крутой мужик?
— А я откуда знаю? Нам придется его найти!
— Найти… — Кейт начинает оглядываться, как будто крупная шишка притаилась где-то за шкафом. — Но… откуда нам его взять?
— Если бы я знала! У меня таких знакомых нет!
Приходит эсэмэска, и я поспешно хватаю телефон, словно и вправду верю, что это потенциальный кандидат интересуется заветной вакансией. Или это Джош решил сделать мне предложение? Или папа признает мою правоту и просит прощения? Или Диаманте надоело ожерелье со стрекозой и она хочет прислать его с курьером?
Но реальность много скучнее. Это всего лишь Натали.
Привет дорогуша! Занимаюсь йогой на пляже. Тут просто клево! Посылаю фотку. Зацени вид. Круто? Натали хххх
Как дела в офисе?
Так бы и швырнула мобильник в окно.
Семь часов вечера, шея не гнется, глаза красные. Новый расширенный список кандидатов, составленный при помощи старых номеров «Людей дела», Интернета и свежего выпуска «Недели маркетинга», готов. Но никто из этих людей не ответит на мой звонок. У меня нет шансов предложить им новую работу и включить в короткий список. А осталось всего сорок восемь часов. Фирме позарез нужен директор по маркетингу. Или мне самой придется им стать.
Единственный положительный момент за день — пятидесятипроцентная скидка на «Пино Гриджио» в магазине.
Придя домой, я располагаюсь у телевизора и жадно прихлебываю вино крупными глотками. К началу «Жителей Ист-Энда» я уговорила полбутылки, в результате комната раскачивается из стороны в сторону, а профессиональные неприятности отступили на второй план.
Что я могу сказать? Только одно. Важнее всего любовь.
Правильные приоритеты. Правильные цели. Любовь — главное. К черту работу. И директоров по маркетингу к черту. И Джанет тоже к черту. Надо помнить о главном, и все будет хорошо.
Я верчу в руках телефон и бесконечно перечитываю сообщения. Весь день я телеграфировала Джошу для поднятия духа, и он целых два раза ответил! Коротко, конечно, но это лучше, чем ничего. Он на какой-то скучной конференции и ждет не дождется возвращения домой.
Не сомневаюсь, он мечтает о встрече со мной! Я уже начинаю набирать очередное легкомысленное послание, когда замечаю Сэди, сидящую на камине в бледно-сером шифоновом платье.
— Привет. Где была?
— В кино. Посмотрела пару фильмов. Ты же вся ушла в работу.
Посмотрела бы я на нее, если бы ей пришлось отбиваться от Джанет Грейди.
— Приходится зарабатывать на жизнь, — саркастично усмехаюсь я. — Я бы тоже лучше в кино сходила…
— Ожерелье уже у тебя? — не замечает она моей иронии. — Ты хотя бы думала в этом направлении?
— Ты же знаешь, что нет, — обижаюсь я. — У меня и без него забот полон рот.
Я жду, когда она поинтересуется моими проблемами, но на мои проблемы Сэди наплевать. Поддержки от нее не дождешься. Тоже мне ангел-хранитель.
— Джош меня не забывает, — киваю я на телефон, специально провоцируя ее.
Она перестает мурлыкать.
— Подумаешь. Это все равно обман.
— Это не обман. Это настоящие чувства. Ты видела, как он меня целовал, и слышала, что он говорил при этом.
— Эта марионетка? — презрительно морщится Сэди. — Он все повторял за мной. Если бы я захотела, он бы набросился с поцелуями на дерево, а не на тебя. В жизни такого слабака не встречала! Я рта не успела открыть, а он уже готов был на все.
Какая самонадеянность!
— Ерунда, — холодно возражаю я. — Ты, конечно, слегка подтолкнула его, но самую малость. Просто помогла ему выразить то, что он и так чувствовал.
Сэди мерзко хихикает.
— Да не смеши меня. Ты ему абсолютно безразлична.
— Врешь! Вовсе не безразлична! У него на заставке моя фотография. Он не расставался с ней все это время! Это ли не любовь?
— Полная чушь, а не любовь. — Сэди говорит так убежденно, что я чуть не взрываюсь от злости.
— Что ты вообще знаешь о любви? И еще берешься рассуждать! Как ты можешь оценить Джоша — настоящего мужчину с настоящими чувствами? Что бы ты ни говорила, у нас все будет отлично. И я знаю, что Джош просто обожает меня.
— Как можно быть такой наивной! — вопит Сэди. — Можно подумать, тебе пятнадцать лет! Так и останешься сентиментальной идиоткой до старости? Если тебя не любят, ничего тут не поделаешь. Хоть головой об стенку бейся.
Она краснеет и отворачивается.
Какая муха укусила Сэди? Я была уверена, что ее интересуют только развлечения, танцы и флирт. Кажется, все не так…
— Не с тобой ли это приключилось? — неуверенно спрашиваю я. — Ты страдала от безответной любви?
Она тут же исчезает. Без предупреждения.
Но так просто она от меня не отделается. Я должна все узнать. Что это за история? Выключаю телевизор и взываю к Сэди. Раздражение сменилось жутким любопытством.
— Сэди! Ты должна мне рассказать. Я же твоя подруга! Я ведь от тебя ничего не скрываю. И вообще я твоя внучатая племянница. Мне можно доверять. Я никому не проболтаюсь.
Нет ответа.
— Не хочешь — не надо, — пожимаю я плечами. — Раз у тебя кишка тонка.
— Это у тебя она тонка! — Разъяренная Сэди вырастает передо мной.
— Тогда расскажи!
Глаза Сэди как-то странно бегают.
— Нечего тут рассказывать, — наконец тихо произносит она. — Просто и мне кое-что известно о любви. Каково тратить время понапрасну, лить слезы и вложить всю душу в… пустоту. Так что плюнь на него. Так лучше.
— Что с тобой произошло? Неудачный роман? С мужчиной за границей? Сэди! Ну говори уже!
Она молчит, но не исчезает. Потом вздыхает, отворачивается, подплывает к камину.
— Это было очень давно. Я еще не уехала за границу. Еще до моего замужества. Один человек…
— Ты из-за него поссорилась с родителями? — догадываюсь я.
Сэди едва заметно кивает. Интересно, как он выглядел? Какой-нибудь щеголь двадцатых годов в канотье. С маленькими усиками.
— Неужели твои родители вас застукали? Когда вы… пытались «поймать и оседлать»?
— Вот еще, — невольно смеется она.
— Тогда что случилось?
Надо же, Сэди и впрямь была влюблена. А еще удивляется, что я хочу вернуть Джоша!
— Они нашли его наброски. Он был художником. И рисовал меня. А они страшно разозлились.
— Но что такого в рисунках? — недоумеваю я. — Напротив, надо радоваться.
— Он рисовал меня обнаженной.
— Голой?
Я потрясена. Ну и Сэди! Я бы никогда не стала позировать голой. Да ни за что! Разве только он затемнил бы интимные места. Ну, заретушировал. Или что там делают художники?
— Не совсем, я была задрапирована. Но родители все равно… В общем, это был не самый лучший день в моей жизни.
Я тихонько прыскаю в ладонь. Это вовсе не смешно, но не могу сдержаться.
— Так они увидели тебя… Твои…
— Дело кончилось истерикой, — хмыкает она. — В общем, даже забавно, хотя и печально. Его родители тоже чертовски рассердились. Он готовился стать юристом, хотя какой из него юрист? Это же хаос, а не человек. Ему бы рисовать ночами напролет, пить вино, курить дешевые папиросы и гасить окурки о палитру. Да и я была не лучше. Торчала у него в мастерской сутками. Точнее, в сарае у его родителей. Я звала его Винсентом в честь Ван Гога. А он меня Мейбл.
— Почему Мейбл? — удивляюсь я.
— Их служанку звали Мейбл. Я как-то сказала, что никогда не слышала более ужасного и уродливого имени и надо бы заставить ее выбрать другое, получше. Так он сразу стал звать меня Мейбл. Вот такой премерзкий тип.
Тон у нее шутливый, но глаза грустные.
— Ты его… — начинаю я и замолкаю, смущенная. — Я хотела спросить, ты его очень любила?
Сэди погружена в свои мысли.
— Когда все засыпали, я открывала окно и спускалась по плющу, — говорит она мечтательно. — После того как нас застукали, все изменилось. Его отослали во Францию к дядюшке «на исправление». Как будто это могло отвадить его от живописи.
— Как его звали?
— Стивен Неттлтон, — с трудом выдыхает Сэди. — Я не произносила это имя вслух… семьдесят лет.
Семьдесят лет.
— И что было потом?
— Мы больше никогда не виделись, никогда.
— Но почему? — ужасаюсь я. — Ты не писала ему?
— Писала, — иронично улыбается она. — Отправляла письмо за письмом. Но ни разу не получила ответа. Родители обзывали меня «наивной маленькой дурочкой». Они утверждали, что он воспользовался моей невинностью. Сначала я не верила им и ненавидела их за эти слова. Но потом… — Она резко вскидывает подбородок, давая понять, что не нуждается в сочувствии. — Ты повторяешь мои ошибки. «Он меня любит! Я знаю, я знаю!» — передразнивает она. — «Он мне напишет! Он вернется ко мне. Он любит меня». Представляешь, каково мне было, когда они оказались правы?
Повисает молчание.
— И чем же все кончилось? — неуверенно спрашиваю я.
— Разумеется, я вышла замуж. Отец Стивена венчал нас. Он был нашим викарием. Наверняка его сынок знал, но даже открытку не прислал.
Она замолкает, я тоже молчу. Итак, она вышла замуж за господина в жилетке исключительно от отчаяния. Вот черт. Ужасно. Конечно, такой брак был обречен.
Я очень расстроена. Лучше бы не расспрашивала. Что толку от печальных воспоминаний? Я-то рассчитывала услышать забавную историю про сексуальные ретропохождения.
— Может, стоило поехать за Стивеном во Францию?
— А как же гордость? — Она многозначительно глядит на меня, и я едва не заявляю, что мне, по крайней мере, удалось вернуть бойфренда.
— А те рисунки сохранились? — пытаюсь я найти в этой истории хоть какие-то светлые стороны.
— Я их припрятала, — кивает она. — А также законченную картину. Он тайком принес ее мне перед отъездом. Я спрятала полотно в погребе, родители его так и не нашли. Но оно сгорело вместе с домом.
— Какая жалость.
— Пустяки. Какая-то глупая картина. О чем здесь жалеть?
Я внимательно наблюдаю, как она теребит юбку.
— Может, он не получал твоих писем? — спрашиваю я с надеждой.
— Не сомневайся, получал, — отвечает она ледяным голосом. — В этом я уверена. Я тайком носила их в деревню и опускала в почтовый ящик.
Бедняжки. Тайком посылать письма. И почему в двадцатые годы еще не изобрели мобильники? Насколько было бы проще! Эрцгерцог Фердинанд мог бы отправить сообщение своим людям: «Кажется, за мной увязался какой-то психопат». И его бы не убили. Не началась бы Первая мировая. А Сэди позвонила бы своему парню и обо всем договорилась.
— Он жив? — порывисто спрашиваю я. — Поищем его? Зарядим поиск в Интернете, поедем во Францию, все возможно…
— Он давным-давно умер, — бесстрастно обрывает меня Сэди. — Через двенадцать лет после отъезда. Его останки привезли домой и предали земле. Я тогда уже жила за границей. И меня не пригласили. Впрочем, я бы и не пошла.
Я так расстроена, что не могу найти слов. Он ее бросил, да еще и умер. Что за жуткая история, что за глупый конец, лучше бы мне ничего не знать.
Лицо Сэди осунулось, она печально смотрит в окно. В серебряно-сером платьице она кажется маленькой и беззащитной. Я сейчас разревусь от жалости. Она любила художника. Это точно. Под показной бравадой скрывалось настоящее чувство, которое она пронесла через всю жизнь.
Как он посмел ей не ответить? Негодяй. Да будь он жив, я бы ему всю физиономию расцарапала! Даже если бы он был столетним старикашкой с двадцатью внуками.
— Это так печально, — всхлипываю я. — Просто жуть.
— Обычная история, — отмахивается она с вернувшимся легкомыслием. — Такова жизнь. На свете есть другие мужчины, другие страны, другие возможности. Я это знаю по себе. И ты должна мне верить.
— Что ты знаешь? — теряюсь я. — Во что мне верить?
— Ты никогда не вернешь этого парня. Этого Джоша.
— Почему?
— Потому что не все зависит от тебя. — Она отворачивается и обхватывает колени. — Если он тебя не любит, ничто не поможет.