Девушка из банка

Глава двенадцатая

Раннее утреннее солнце уже взошло и около часа стояло на небосклоне. Но капитан Зентек спал в темноте за шторами, которые не пропускали света.

Телефон около кровати зазвонил. Не открывая глаз, Зентек потянулся за трубкой и в полусне приложил ее к уху.

— Да, — сказал он, сдерживая зевок. — Это я… — Он с минуту послушал, что ему говорят, потом глаза у него широко открылись и закрылись снова. — Хорошо! Через десять минут я буду там! Пришлите машину и поставьте ее недалеко от отеля. Я не хочу ехать на своей и не хочу, чтобы вас видели заезжающим за мной… Пока!

Он бросил трубку на рычаг, вскочил с постели, вбежал в ванную и пустил на голову струю холодной воды.

Через несколько минут он уже сбегал по ступенькам отеля. Выходя, он замедлил шаг и осмотрелся. За стойкой дремал дежурный. Капитан нажал на дверную ручку, она отворилась мягко и бесшумно.

Он вышел наружу. Было тепло. С моря дул легкий ветерок. Зентек быстро дошел до первого перекрестка, увидел стоящую за углом машину, узнал водителя в милицейском мундире, сел туда. Машина тронулась с места.

Через три минуты они были уже на краю пустого в это время пляжа. Он выскочил и, увязая в мягком песке, сбежал в направлении маленькой группы людей в милицейских мундирах, стоящей вокруг лежащего на земле неподвижного предмета.

Они молча поздоровались с Шиманским за руку. Капитан наклонился над лежащей.

— Задушена…

— Да. И речи не может быть, что она утонула. Впрочем, платье совершенно сухое. Ну и это… — Хорунжий показал на фиолетовые полосы на шее лежащей. — Следы его пальцев.

— Есть какие-нибудь отпечатки?

— Пока не обнаружили. Видимо, он был в резиновых перчатках. Это означает умышленное убийство…

Зентек потер ладонью лоб. Еще раз взглянул на убитую.

— По-моему, я видел ее здесь вчера поздним вечером. Тогда было уже около одиннадцати. Она очень торопилась. Я встретил ее на аллее. Было темно. Но, по-моему, это именно то платье… У нее были при себе какие-нибудь документы?

— Да. У нас даже есть для вас нечто неожиданное.

Шиманский подал капитану маленькую дамскую полотняную сумочку. Он молча вынул из нее паспорт и, открыв его, указал пальцем на место, где четким каллиграфическим почерком было написано слово: «Камоцк».

— Мария Клосек, — прочитал Зентек. — Родилась в Камоцке. Жила в Камоцке на улице…

Он быстро заглянул в сумочку. Там были разные мелочи: немного денег в кошельке, платок и несколько фотографий. Он взял одну из них и сравнил с искаженным лицом убитой.

Красивое, улыбающееся лицо… Он посмотрел на часы. Была половина пятого.

— Это, видимо, тоже его работа, — тихо сказал он. — Такие совпадения невозможны. Поэтому обо всей этой истории, кроме нас, никто не должен пока узнать.

Внезапно, вспомнив о чем-то, он спрятал фотографию в карман, быстро отдал хорунжему сумочку и побежал в сторону автомобиля, стоящего на краю леса.

— Позвоните мне, где она жила и с кем проводила время! — И он залез в машину. — В «Империал», — тихо сказал он. — Только, ради Бога, быстрее.

Человек открыл глаза и с минуту лежал неподвижно, глядя в потолок. Потом посмотрел на часы. Было пятнадцать минут пятого.

Он встал и в пижаме подошел к двери. Приложил к ней ухо и с минуту стоял, прислушиваясь. Но в отеле была абсолютная тишина. Он вернулся к окну, потянул за шнур шторы, и солнечный свет залил комнату.

Он постоял и посмотрел на море, виднеющееся вдали. Потом потянулся, подошел к чемодану, открыл его и вынул оттуда пару тонких резиновых перчаток, сунул их в карман пижамы, потом вынул из чемодана пружинный нож и сунул его в другой карман.

Он снова подошел к двери. В это время у людей самый крепкий сон, и даже самые загулявшиеся вернулись уже с дансингов и ночных прогулок на яхтах по морю…

На цыпочках он прошел мимо комнаты, где дремала дежурная горничная. Она спала на стуле, свесив голову на грудь, задевая подбородком верхнюю часть белого фартука.

Без малейшего шума он прошел вдоль стены коридора, останавливаясь и прислушиваясь. Комната Малгожаты Зенткувны была еще далеко…

Человек сунул руку в карман, открыл нож и сунул его лезвием в рукав пижамы.

Снова двинулся вперед. Остановился. Внизу стукнула входная дверь. Кто-то быстро бежал по лестнице, перескакивая через три ступени подряд…

Стоящий повернулся и на цыпочках, в несколько прыжков, преодолел расстояние до своей комнаты. Едва он успел закрыть за собой дверь, как бегущий по лестнице уже оказался в коридоре. Он быстро прошел расстояние, отделяющее его от комнаты Малгожаты, нажал на ручку двери и исчез за ней.

Человек в пижаме тихо закрыл дверь, подошел к чемодану и снова спрятал туда нож и перчатки. Потом снова лег в кровать. У него было много времени… Теперь не было никакого смысла что-либо предпринимать. Он натянул одеяло на голову. Как он устал!

Но взвинченные нервы не давали ему уснуть. Он сел на кровать и закурил. Потом встал, вошел в ванную и пустил горячую воду. Он знал, что сон уже не придет к нему. Только сегодня поздно ночью, когда доведет дело до конца, — он уснет.

Зентек тихо нажал на дверную ручку, вошел и остановился на пороге. Он почувствовал, что ноги подгибаются под ним. Девушка лежала навзничь, с головой, откинутой назад. Одна рука бессильно свисала с кровати.

Он подошел, наклонился над ней и, задержав дыхание, приложил ухо к ее груди.

Она открыла глаза и улыбнулась, горячо обняла его руками.

Он выпрямился, потом уселся рядом с ней на кровать и закрыл глаза.

Она положила теплую маленькую ладонь на его руку.

— Доброе утро, — тихо сказала она. — Ты пришел? Это хорошо…

Он погладил ее по голове, стараясь, чтобы она не почувствовала, как дрожат у него пальцы, потом встал.

— Ты знаешь эту особу? — спросил он. Полез в карман и вынул оттуда фотографию.

Малгожата уселась на кровати и протерла глаза. Взяла в руки фотографию и спросила, не глядя на нее:

— Который час?

— Еще рано, нет и пяти…

— Еще нет пяти! О Боже! — Она посмотрела на снимок, потом отодвинула его от себя и закрыла глаза. — Да. Это Марыся Клосек… Откуда это у тебя?

Зентек посмотрел на нее. Сердце у него уже не колотилось так учащенно. Жива. С ней ничего не случилось. Но убийца был в Здроях. А они знали о нем не больше, чем в первый день. А он?.. Мог ли он узнать ее? А может быть, это просто случайное совпадение?

— Это мне прислали из Варшавы, — спокойно сказал он. — Они там ведут следствие во всех направлениях. Полковник спрашивает хорошо ли ты ее знаешь.

— Знаю ли? Конечно, знаю. Мы ведь живем рядом. Даже её окно выходит прямо на мое… Ей восемнадцать или девятнадцать лет. Знаю, что у ее матери было много хлопот с ней в последнее время. Она много времени проводила с молодыми людьми, поздно возвращалась домой, пила водку. Ничего удивительного, ведь отец у нее умер уже лет десять назад. Такая же девушка, как и тысячи других. Даже не самая плохая. Если кто-то, действительно, ею займется, все будет хорошо…

— Да…

Зентек не сказал того, что хотел. Он тихо встал и на цыпочках подошел к двери. Она смотрела на него удивленными, испуганными, ничего не понимающими глазами.

Капитан положил ладонь на дверную ручку, послушал секунду. Потом внезапно открыл дверь.

Стоящий за ней человек отпрянул и сконфуженно улыбнулся.

— Добрый день! — вполголоса сказал он. — Такая прекрасная погода, что… что я подумал, может быть, кто-нибудь из вас захочет искупаться перед завтраком? Поскольку мне не хотелось никого будить, я решил пройти от комнаты к комнате и послушать, не встал ли уже кто-нибудь из вас.

— Мы уже не спим… Но сестра еще лежит. Я как раз сам пришел к ней с подобным предложением. И, по-моему, мне удалось ее уговорить. Если вы хотите нас подождать, мы будем в холле через полчаса.

— Прекрасно! — сказал Каплинский с энтузиазмом, быть может, немного излишним. — Я обязательно вас подожду! — И он быстро удалился.

Зентек открыл дверь и повернулся к Малгожате.

— Ты слышала?

— Да.

— Так пойдем?

— Хорошо. — Она зевнула, прикрыв рот рукой, и засмеялась. — Через полчаса внизу. Наверное, я успею, — она снова рассмеялась, потому что ей неожиданно пришло в голову, что не придется идти в кухню, открывать кран и набирать воду в ведро, а потом возвращаться в свою комнату, чтобы умыться. — Молоко не выкипит… — сказала она, когда он уже стоял в дверях.

— Что?

— Ничего… ничего! Что ты можешь знать о молоке! Возьми эту фотографию.

Он вернулся, взял фотографию Марии Клосек и сунул в карман.

— Буду ждать тебя в холле.

Он вышел из комнаты. Но вопреки сказанному не пошел вниз, а начал тихо прохаживаться по коридору. Отель все еще был погружен в тишину. Зентек посмотрел на часы. Пяти еще не было. А столько уже сегодня произошло.

После его ухода Малгожата упала на кровать и закрыла глаза.

Так она лежала несколько минут, борясь с остатком сна и с желанием спрятать голову под теплым одеялом.

— Раз… два… три…

Она вскочила с кровати и подошла к открытому окну. Море искрилось лучами солнца, отраженными на мягких волнах. Девушка глубоко вздохнула, опираясь ладонями о подоконник. Потом медленно повернулась и, чувствуя на плечах мягкие прикосновения теплого ветерка, пошла в ванную. По дороге она сняла пижаму и, не оглядываясь, бросила ее на ковер.

Когда через полчаса она открыла дверь комнаты, то была уже в белом платье, застегнутом сверху донизу на большие деревянные пуговицы.

Прогуливающийся по коридору Зентек молча покачал головой.

— Что с тобой? — спросила она недоумевающе.

— Ты выглядишь, как мечта бедного капитана милиции, которому приснилась кинозвезда!

— А ты, как мечта убогой кассирши из маленького городка, которой приснился настоящий мужчина!

И, совсем развеселившись, она начала сбегать по лестнице. Он пошел за ней. Но улыбка исчезла с его лица. Платье Малгожаты было того же цвета и похожего покроя, что и платье девушки, найденной сегодня утром на пляже.

Мяч был огромным, разноцветным и очень легким. Даже Рогальский, чье брюшко выдавала пляжная одежда, манипулировал им с удовольствием.

Малгожата, стоя лицом к морю, в какой-то момент отбила мяч вверх и крикнула:

— Я устала! Пойдемте в воду!

И они побежали за ней, поочередно бросаясь в бледно-зеленые гребни набегающих волн.

Они плыли вдоль берега, смеясь и брызгая друг на друга.

В определенный момент Зентек, который находился недалеко от девушки, улучив минуту, сказал ей, когда другие не могли бы его услышать:

— Слушай… Когда вернемся на берег, пройдемся вдоль пляжа. Смотри внимательно. Это очень важно. Он может быть сегодня здесь…

Она посерьезнела и сразу повернула к желтой линии песка.

Берега Малгожата достигла первая и вышла на песок. Стоя, она смотрела на плывущих мужчин. Рогальский, который был ближе всех, первым оказался около нее.

— Как вы прекрасно плаваете! — с восхищением сказал он. — Как дельфин!

— Пойдемте есть мороженое…

Малгожата взяла его за руку и издали кивнула головой Зентеку, который как раз встал и шел к берегу.

Втроем они пошли в сторону кафе, а остальные двинулись за ними, размахивая руками и вытираясь.

Малгожата с сожалением посмотрела на пустую серебристую вазочку и положила ложечку на блюдце. Она подумала, что с удовольствием съела бы еще одну порцию, но постыдится заказать и не будет этого делать.

— Вечером бал, — сказал Врублевский. — Я совершенно не знаю, где взять костюм. Ведь нужно будет как-то вырядиться.

— И у меня тоже ничего нет… — она невольно посмотрела на Зентека. — Нужно что-то сделать.

— Но откуда же взять костюмы? — Каплинский посмотрел по сторонам, как будто надеясь, что кто-то в этой разноцветной толпе за столиками кафе вдруг подойдет к ним, предлагая целый комплект разнообразных нарядов. Но, разумеется, никого подобного не нашел, поэтому снова вернулся взглядом к собственному столику.

— Если речь идет о каком-либо волшебном способе достать их, то я предлагаю свои услуги. — Рогальский выпрямился в своем кресле. — Панна Малгожата, вы видите эту ложечку в моей руке?

— Да-а-а… Вижу…

— Точно?

— Точно.

Все замолчали, глядя на эту маленькую ложечку, которую он держал в пухлой руке, поворачивая так, чтобы все могли на нее насмотреться.

Пухлая ладонь закрыла ложечку.

— И вы все уверены, что она у меня здесь?

— Ну, разумеется! — Малгожата была серьезна. — Я сама видела, что вы ее здесь спрятали, правда? — повернулась она к остальным.

— Это удивительно. — Рогальский медленно раскрыл руку, распрямляя пальцы со словами: «Абра — кадабра, хом!»

В ладони было пусто.

— Где же она?!

Он нагнулся через столик к Малгожате и с невинным видом вынул ложечку у нее из-за уха. — Прошу вас!

Все рассмеялись. Рогальский, вдохновленный успехом первого фокуса, произнес:

— Можно и не такое сделать, если нужно. Может быть, вы, Панове, имеете при себе какие-нибудь крупные деньги, например, пятисотки?

Хотя мужчины улыбались только из вежливости, Малгожата была захвачена этим, как ребенок. Она повернулась к Зентеку.

— Посмотри, может быть, у тебя есть?

Он полез в карман купального халата. Другие сделали то же самое. Рогальский забрал у каждого по банкноте и, держа их все в руке, сказал:

— Здесь две тысячи злотых, потому что и я добавил свою пятисотку… Как вы все видите, я никуда не могу их спрятать. Поэтому мы делаем из них комок… вот такой… и втираем его в руку… А теперь прошу внимания! В этой руке у меня ничего нет… А в этой должны быть четыре пятисотки, не так ли?

— Да, так…

Малгожата даже наклонилась, чтобы лучше видеть.

— Это совсем необязательно!

Он начал медленно вытягивать из кулака банкноты и расправлять их.

— Но ведь это двухсотзлотовки!

— Неужели?! Как ужасно!

И он выложил четыре двухсотзлотовых банкноты на стол и показал обе пустые ладони.

— Ничего не понимаю… — Малгожата широко открыла глаза. — Это ужасно!

— Превосходно! — Врублевский рассмеялся. — У пана инженера есть еще одна специальность. Но где наши деньги? — спросил он с комичным испугом.

— Нам придется их поискать. Хотя совершенно не представляю, где они могут быть? Ведь ни тут… — он показал им левую ладонь, — ни там их нет. Но нужно попытаться найти, иначе что вы обо мне подумаете? Только где же они могут быть?

Он осмотрелся и снова потянулся к уху Малгожаты.

— Я что-то здесь нашел, но, наверное, это не те деньги…

Он медленно расправил банкноты и триумфально положил на стол пятисотку, потом вторую, потом третью, четвертую. Прижал их своей пухлой ладонью, потом рассмеялся и поднял ее над головой вместе с другой рукой, сплетя их в триумфальном жесте победившего боксера.

Все смотрели на банкноты. Вдруг послышался звон упавшего стакана. Все головы повернулись в ту сторону.

— Прошу прощения, — тихо сказала Малгожата. — Я не заметила, как это получилось…

— Какая мелочь! — Каплинский кивнул официантке. — Будьте добры, подберите это стекло. Люди здесь ходят босиком и могут пораниться.

— Хорошо. — Официантка пошла за метелочкой. Малгожата опустила ладонь, которую поднесла ко рту.

— Очень… очень интересно, — сказала она, пытаясь усмехнуться. Ее полные испуга глаза вернулись к стопке банкнот. Лежащая наверху пятисотка когда-то была порвана. Ее склеили длинной полоской прозрачной ленты, которая была укреплена тремя короткими поперечными полосками.

Девушка закрыла глаза и оперлась о плетеный поручень кресла.

— Что с тобой? — Зентек наклонился к ней.

— Ничего. Не знаю, что со мной? Может быть, это от жары? Я плохо себя чувствую…

— Тогда пойдем. — Он кивнул проходящей официантке. — Получите с нас, пожалуйста.