Девушка из банка

Глава шестая

Служащий отеля внес в номер чемоданы, поставил их посреди комнаты на ковре, потом подошел к окну и отодвинул шторы. Комната осветилась ярким солнечным светом, а когда служащий открыл окно, створки которого бесшумно распахнулись, она наполнилась отдаленным шумом моря и голосами людей на пляже.

Служащий отошел от окна и застыл в позе, полной почтения.

Женщина, которая вошла в комнату, была молодой, черноволосой, стройной и красивой. Она расстегнула пуговку летнего дорожного костюма, сняла перчатки и осмотрелась. На секунду служащему показалось, что эта красивая женщина чем-то испугана. Но, когда она вынула из сумочки и с улыбкой протянула ему десятизлотовый банкнот, он поклонился и молча вышел. Идя по коридору, он усмехнулся про себя. Ему было только пятнадцать лет, но женская красота произвела на него большое впечатление. Впрочем, молодые девушки, как правило, были с ним гораздо любезнее, нежели те, которые были старше лет на десять-пятнадцать. Старушки были добры к нему, но имели обыкновение расспрашивать, ходит ли он в школу и как учится. Оказавшись внизу, он уселся за свой стол, наблюдая за прогуливающимися через открытые двери отеля.

Тем временем молодая женщина, которая осталась одна в комнате, осмотрелась еще раз, недоверчиво подошла к кровати, уселась на ней и подпрыгнула несколько раз, как ребенок, пробуя пружинность матраца. Потом встала и подошла к открытому окну. Солнце осветило ее лицо, она закрыла глаза, но сразу же открыла их снова и сосредоточенно стала смотреть в голубую даль моря, где у самого горизонта на восток плыл маленький, как игрушечный, кораблик, сопровождаемый полоской черного дыма.

Она смотрела долго, пока глаза у нее не начали слезиться. Потом повернулась и потянулась к своей маленькой сумочке, из которой вынула темные очки. Когда она надела очки, внимательный наблюдатель после некоторых колебаний смог бы узнать в ней прежнюю Малгожату. Она посмотрела на море еще немного, а потом вернулась к кровати. Затем начала обходить комнату, слегка прикасаясь ко всем предметам. Остановилась перед монументальным ящиком телевизора, открыла дверь ванной комнаты, заглянула и удивленно покачала головой. Она вошла туда и повернула два вращающихся зеркала, в которых отражался ее элегантный силуэт. Стоя перед одним из них, она легким красивым движением поправила волосы и улыбнулась себе. Вернувшись в комнату, она остановилась у кровати и подняла телефонную трубку. Аппарат был белого цвета, и вместо шнура у него была плотно скрученная спираль, которая растянулась, когда Малгожата поднесла трубку к уху.

— Центральная, слушаю, — раздался любезный голос в трубке.

— Что? Нет, ничего, прошу прощения. — Испугавшись, она быстро положила белую блестящую трубку на место.

Наверху она только теперь заметила очень красивую люстру с тремя рожками. Она подошла к стене и нажала одну из имеющихся там кнопок, потом — вторую, потом — третью. Но люстра не загоралась. Девушка пожала плечами и подошла к чемоданам.

Она стала вынимать оттуда одно за другим белье, пижамы, блузки. Она слегка оглядывала их, бросая на кровать, тихо напевая и постоянно удивленно качая головой.

Кто-то тихо постучал в дверь.

— Прошу…

Она выпрямилась и улыбнулась. Но это был не капитан Зентек. В дверях стоял невысокий лысый мужчина в белой куртке. Он поклонился и, держа ладонь на ручке двери, сказал:

— Добрый день, уважаемая пани. Вы звонили, правда? Хотите причесаться и помыть головку после путешествия, не правда ли?

— Я?.. Нет… — Она испуганно покачала головой. — Я только вошла, — извиняющимся тоном сказала она.

Раздался другой стук.

Молодая, изящная, немного излишне подкрашенная девушка, также в ослепительно белой одежде, улыбнулась Малгожате.

— Добрый день! Маникюр, не правда ли?

Малгожата открыла рот, но прежде чем она успела ответить, раздался третий стук.

— Что подать уважаемой пани? Что-нибудь из еды или из напитков? Может быть, мороженое, потому что сегодня очень жарко? — Официант с убийственными бакенбардами остановился в ожидании, с салфеткой, переброшенной через руку.

— Но я в самом деле… не звонила. — Малгожата протестующе покачала головой.

Стоящая в дверях тройка в белых одеждах обменялась быстрыми взглядами.

— Наверное, нам показалось, — с улыбкой сказала девушка. — Извините.

— К вашим услугам… — добавил парикмахер.

И все трое исчезли.

Когда дверь за ними закрылась, Малгожата медленно подошла к стене и посмотрела на кнопки, которые нажала за минуту до этого. Над каждой из них была нарисована своя картинка: нож с вилкой, расческа и ножнички.

Девушка опять покачала головой и вернулась к чемодану. На дне его лежала книжка. Она взяла ее, уселась на край кровати, по-хозяйски, отогнув угол покрывала, и погладила шершавую поверхность обложки, посредине которой виднелось отверстие, проделанное пулей.

«Еще немного, и меня бы не было на свете… Уже никогда… Я не приехала бы сюда. Меня похоронили бы вместе с теми двумя. Пан директор произнес бы короткую речь, что мы погибли на посту. Инка положила бы цветы на могилу и, наверное, поплакала бы немного. А потом поехала бы на свидание…» — Она подняла голову и посмотрела в окно.

— В газете написали, что это чудо, — громко сказала она. — Чудо, что я осталась жива. Значит, что я на самом деле должна была быть убита. А если я живу, это значит, что… что… — Она посмотрела на книжку. — Нет, я не должна быть Золушкой. — Она встала и снова подошла к зеркалу. — Как это произошло? Все равно. Ты находишься здесь, Малгося, и у тебя нет другого выхода, кроме как перестать быть Золушкой из маленького городка.

Она выпрямилась, но лицо в зеркале ответило ей испуганными, широко открытыми глазами, а губы девушки в зеркале тихо сказали:

«Я умру со страха. Я знаю, что умру со страха. Я никогда не смогу быть не такой, как я есть. Никогда в жизни».

Малгожата вздохнула и закрыла глаза. Девушка в зеркале, разумеется, исчезла. С минуту она стояла неподвижно, потом подняла веки и, не глядя больше в зеркало, подошла к расположенному на стене щитку с кнопками. Открытой ладонью она нажала все три кнопки сразу и отпрянула на середину комнаты.

А когда раздался стук и в открывшейся двери появились те же самые три особы, которых она перед этим отослала, Малгожата свободно улыбнулась им. Потом, растягивая слова и стараясь сделать выражение лица, которое могла бы иметь очень богатая, скучающая и привыкшая к обслуживанию и комфорту особа, сказала:

— На этот раз я действительно звонила. Прошу причесать меня, сделать маникюр и… и принесите мне, пожалуйста, рюмку бургундского.

Она все еще с улыбкой смотрела на них, но сердце ее заколотилось от страха. Никто не усмехнулся. Они поклонились.

— Хорошо, уважаемая пани.

— Сию минуту, уважаемая пани.

— Уже несу, уважаемая пани.

И снова исчезли. Выпрямившаяся фигура девушки внезапно как бы обмякла, плечи опустились. Но через несколько секунд она снова выпрямилась.

— Бургундское… — сказала она открытому окну и голубому небу. — Это неплохое слово, Малгожата, — бургундское…

Комната, в которой в эту минуту стоял капитан Зентек, очень напоминала ту, в которой расположилась Малгожата, с той только разницей, что отделана была в более темных тонах.

Зентек быстро взглянул на себя в зеркало, пригладил волосы и поправил воротник мягкой белой рубашки. Потом вышел, заперев за собой дверь на ключ. Над его комнатой блестели три металлические цифры: «101».

Коридор второго этажа был широк и устлан толстым красным ковром, приглушающим звук шагов. Капитан прошел по нему и, оказавшись на противоположной стороне лестничной клетки и лифта, остановился у двери под номером 117. Тихо постучал.

— Прошу, — долетел до него приглушенный голос Малгожаты.

Зентек заколебался на секунду. Ему показалось, что, когда он подходил к двери, оттуда были слышны какие-то другие, мужские голоса. Он нажал на ручку.

— Мне пришло в голову, что мы можем сейчас…

Он оборвал фразу на половине и как вкопанный остановился при виде того, что делалось в комнате. Малгожаты вообще не было видно, просматривались только некоторые фрагменты ее фигуры. Голова была спрятана в серебристом шлеме сушилки для волос, тело — покрыто белым полотенцем. Одна стопа находилась в тазике с горячей водой, вторую держала в руках сидящая на маленьком стульчике девушка, которая быстро манипулировала в эту минуту странной формы ножничками и даже не подняла голову, когда он вошел, занятая без остатка своей работой, как хирург, выполняющий сложную операцию. На маленьком столике около сидящей Малгожаты стоял высокий узкий бокал, до половины наполненный пурпурным, искрящимся на солнце напитком.

— Ох, прошу прощения. Я не знал… — Зентек сделал движение, как будто хотел отпрянуть назад.

— Сейчас я буду готова, братик, — донесся до него веселый голос. — Подожди меня внизу, хорошо? Как только я буду готова, сразу спущусь!

— Ладно. Я, разумеется, подожду тебя в холле.

Он вышел и закрыл за собой дверь. Какое-то время он стоял перед ней, бессмысленно вглядываясь в блестящие цифры номера, и внезапно фыркнул от смеха.

Он повернулся и пошел по коридору, а потом спустился вниз по лестнице, спиралью окружающей широкую застекленную шахту лифта. Он все еще смеялся, только оказавшись под огнем любопытных глаз регистратора, портье, лифтера и боя в красной курточке, с трудом постарался придать своему лицу скучающее, безразличное выражение. Бой через секунду сорвался и выбежал из отеля при виде подъезжающего автомобиля, на верху которого громоздилась пирамида чемоданов. Сезон в Здроях только начинался, и прекрасная погода привлекала сюда большое количество гостей.

Зентек осмотрелся. Холл отеля сиял чистотой, и с первого взгляда было видно, что «Империал» готов принять всех, у кого хватит средств провести отдых в самой роскошной обстановке, какую можно отыскать на протяжении ближайших двухсот километров.

Капитан осмотрелся с удовольствием. Для человека, недавно получившего полмиллиона злотых, «Империал» был идеальным местом пребывания. Если, разумеется, этот человек приедет сюда…

Зентек вздохнул в душе, но потом настроение у него снова улучшилось. Во всяком случае, выбор места был правильным. Теперь не оставалось ничего другого, только ждать и дать девушке как можно больше возможностей для наблюдения за прибывающими на курорт.

Он поднял голову. Бой и портье как раз внесли чемоданы и поставили их у входа в лифт. За ними в холл вошла пара полных седых людей: мужчина и женщина, красные, запыхавшиеся в слишком теплой дорожной одежде. Они подошли к регистрационной стойке. Мужчина четко назвал свою фамилию и номер заказа. Служащая наклонила голову и с улыбкой подала портье ключ от номера.

Капитан снова углубился в свои мысли. К счастью, много людей можно было сразу отбросить. Вот такой, к примеру, полный пожилой мужчина не смог бы соскочить с находящегося в четырех метрах над землей ствола дуба, держа, к тому же, в руках автомат.