Девушка, золотые часы и всё остальное

12

Бетси Олден, подняв широко открытые глаза к потолку, неподвижно лежала на койке. Ее лицо ничего, кроме покорности судьбе, уже не выражало. Кирби Винтер продолжал непрерывно мерить каюту быстрыми шагами. Он уже обследовал ее всю, так тщательно, как только мог. На стене висела небольшая аптечка, а за выдвигающейся дверью располагался туалет. Два наглухо задраенных иллюминатора, были слишком узки для побега, даже если бы ему удалось как-нибудь разбить толстое стекло. Он нашел кондиционер и вентиляционные решетки, но и они не оставляли шансов на побег. Дважды он переходил в красный мир. Там лучше думалось.

Одна идея, которая пришла ему на ум несколько минут назад, казалась все более осуществимой. Кирби сел на койку рядом с лежащей на спине Бетси и тихо сказал:

— Послушай, я, кажется, кое-что придумал.

— Ничего не выйдет, — вяло и безучастно ответила Бетси.

— Но послушать-то ты можешь.

— Все кончено, Кирби. Они убьют нас.

Он взял ее за плечи и сильно встряхнул. Но глаза девушки смотрели с прежним равнодушием. Тогда, размахнувшись он влепил ей увесистую пощечину.

— Черт возьми, Бетси, послушай меня, наконец!

Наклонясь к ней, он вполголоса изложил свой план. План казался настоящим безумием, добровольным самоубийством, но сама Бетси давно уже ничего разумного предложить не могла. Это был последний выход, последняя надежда, и Бетси принялась активно помогать Кирби. Вдвоем они намочили одеяла с кровати до такой степени, что с них текла вода, и расстелили в углу каюты. Затем Бетси помогла навалить перед дверью матрас, простыни, подушки и все горючие предметы, которые только обнаружились в каюте. Огонь долго не разгорался. Когда наконец они убедились, что пламя уже не погаснет, то отбежали в дальний угол, накинули на себя мокрые одеяла и приготовили мокрые полотенца, чтобы прикрывать ими лицо. Каюта быстро заполнилась дымом.

Неожиданно ворвался голос Карлы, полный ядовитой злобы:

— Очень умно, дорогие мои! Но это не сработает, не надейтесь. Вы зря жжете ваши тряпки перед вентиляционным отверстием.

Тут Кирби принялся громко кашлять, стараясь создать впечатление, что он окончательно задыхается. От жара мебель начала звучно трескаться, и он надеялся, что Карла слышит это. Он подтолкнул Бетси. Та давно уже приготовилась к исполнению своей роли и ждала только сигнала. Она немедленно испустила вопль такой силы, что на мгновенье Кирби испугался, не дошел ли огонь до нее в действительности.

— Помогите! — дико выла Бетси. — Помогите! Выпустите меня отсюда!

Взвыв еще несколько раз, она перешла на какие-то неописуемые безумные всхлипы.

Кирби услышал возню в коридоре. Он уже знал, что последует дальше. Они потрогают стальную дверь и убедятся, что она раскалена. Положение наступало критическое: накинутые одеяла почти не спасали от жара, от них парило. Решающий момент был близок. В коридоре послышались крики, стук, дверь (задвижку Кирби отодвинул еще прежде, чем разжег огонь) распахнулась, и как раз в то мгновение, когда он уже нажимал на головку часов, что-то направленное в его сторону метнулось из мрака коридора, и он услышал резкий хлопок. Пламя застыло, дым неподвижно повис в воздухе, жар мгновенно исчез. Одеяло казалось тяжелым дубовым корытом. Кирби с трудом вылез из-под него и вышел в коридор. Джозеф стоял перед распахнутой дверью, окруженный застывшими языками пламени, прицелившись из пистолета с длинным дулом как раз в то место, где под одеялом скрючился Кирби. Из дула вырывался огонь. Стоя в облаке дыма, Кирби пошарил в воздухе и наткнулся рукой на оставленную пулю. Если считать, подумал он, что скорость пули тысяча футов в секунду, ей оставалось пролететь футов семь, прежде чем попасть мне прямо в лоб. Замешкайся я на семь тысячных секунды…

Кирби почувствовал, что по спине пробежал холодок. Вдруг, к своему удивлению, он заметил, что пуля явно движется. Взглянув на часы, убедился, что у него есть около получаса. Пуля была первым самостоятельно движущимся предметом, который он видел в красном мире. Он подошел ближе и, пока считал до десяти, пуля переместилась почти на дюйм. Теперь он мог определить коэффициент пересчета времени между двумя мирами. Фут за две минуты. Две минуты составляют одну тысячную секунды реального времени. Таким образом, один час времени в красном мире приблизительно равен трем сотым секунды во времени реальном. Подсчитав, Кирби даже вздрогнул. Когда он возвращался в комнату, повисшие клочья дыма тягучей паутиной противно облепили лицо. Освободив Бетси из-под одеяла, он поднял ее на удобную для переноса высоту и, наклонясь пониже, чтобы уберечься от неприятных клочьев, потащил мимо Джозефа в коридор. Карла стояла за дверью с выражением беспокойства на лице. Чувство, которое он испытывал к ней сейчас, не было ни страхом, ни ненавистью, ни злостью. Она просто бесконечно раздражала его. Он оставил Бетси висеть в воздухе, а сам вернулся назад в каюту, поймал свинцовую улитку, вынес ее в коридор и, направив прямо в Карлу, изо всех сил толкнул. Пуля остановилась в дюйме от загорелого лба. Затем Кирби согнул руку Джозефа так, что дуло с голубым язычком пламени оказалось в полудюйме под его подбородком, и нажал на палец, лежащий на курке. Теперь можно было уходить. Он оттащил Бетси к лестнице, ведущей на палубу, поднялся по ступенькам и увидел, что дверь приоткрыта. Увеличив проход, вернулся за Бетси и вынес ее на палубу. Снаружи стояли сумерки, солнце уже взошло, но видимость оказалась гораздо лучше, чем Кирби предполагал.

Он тащил Бетси, через шаг спотыкаясь. Усталость и нервное напряжение давали о себе знать. Его могло хватить еще ненадолго. Но прежде чем он совсем обессилит, он должен найти безопасное место. Сойдя с причала в темноту, Кирби поставил Бетси на ноги и прислонил к стволу дерева. Затем посмотрел на циферблат золотых часов и увидел, что остается еще несколько минут. Большой палец уже лежал на головке, но ощущение было такое, как будто — на спусковом крючке. В сущности, так оно и получалось. Они заслужили смерть. Но в то же время Кирби почему-то чувствовал себя неуверенно, как будто это ему в лоб направилось незримое дуло. Как будто одним движением пальца он и себя обрекал на смерть. Имеет ли он вообще право выносить другим смертный приговор?

И тут, несмотря на усталость, он почувствовал необыкновенный подъем душевных сил. Бонни Ли была свободна, Вильма и Бетси — в безопасности. Мир опять лежал у его ног, никто и ничто не могло его остановить. Кирби быстро повернулся и со всех ног помчался обратно сквозь кровавый сумрак, взлетел на палубу. Обычного сопротивления в воздухе он точно не чувствовал. Свинцовая пуля уже почти касалась гладкого загорелого лба Карлы. Кирби оттолкнул ее в сторону. Затем сдвинул дуло пистолета в руке Джозефа и отошел на несколько шагов. Красное время кончилось. Пистолет выстрелил, затрепетали языки пламени. Лицо Карлы исказилось тревогой. Кирби снова перешел в красный мир, оставив движения и звуки. На Джозефа и Карлу он посмотрел теперь совсем по-новому, так, как, вероятно смотрел на них прежде его дядюшка. Смешные люди! Смерть слишком славный конец для них, они его не заслужили. Золотые часы обеспечивали куда более достойное наказание. Но сейчас он слишком устал. Найдя пустую каюту, Кирби устроился поудобнее, сдвинул серебряную стрелку назад до отказа, расположил в воздухе в нескольких дюймах над грудью тяжелую пепельницу и тотчас заснул.

Пробудился он через час заметно посвежевшим. Снова остановив время, отправился взглянуть, что можно сделать с Карлой и Джозефом. Карлу он вынес с яхты и потащил к тому месту, где оставил Бетси. Та успела уже сделать несколько шагов в сторону и выглядела страшно удивленной. Джозефа Кирби пока оставил стоять в коридоре. Он по-прежнему еще не придумал, какое наказание им определит, и потащил тело Карлы дальше, в сторону ближайшего перекрестка, оглядываясь по сторонам в надежде, что обстоятельства подскажут необходимое решение. Так и случилось, едва он увидел грузовик, остановившийся на перекрестке перед светофором. Большой крытый военный грузовик. Кирби заглянул в кузов. Около сорока военных моряков расселись по скамейкам вдоль бортов кузова. Они не выглядели застенчивыми новобранцами, эти опытные, заматерелые на службе, бронзоволицые ребята, которым не свойственно теряться ни в какой ситуации.

Кирби медленно принялся раздевать распростертую в воздухе Карлу. Ему стало даже немного стыдно, что после стольких эротических снов и мечтаний, теперь, глядя на ее тело, он не испытывает никаких чувств и желаний. В последний раз полюбовавшись ее прекрасным сложением и великолепной кожей, он спокойно подтолкнул тело вверх, неторопливо забрался на борт грузовика, поднял Карлу за собой, аккуратно положил ее на сдвинутый ряд колен, слегка надавил сверху и спрыгнул на асфальт. У нее будет, подумал он, несколько незабываемых часов. Отойдя в сторону, Кирби прощально оглянулся на грузовик, на живописную группу, точно изваянную из красноватого мрамора, на скучающие мужские лица, обладатели которых еще не ведали о щедром подарке, который им только что сделан. Если он правильно представляет их реакцию, то первое, что произойдет — женщине хорошенько зажмут рот крепкой волосатой рукой.

Чтобы избавиться от Карлы, потребовалось двадцать минут. Теперь он отправился за Джозефом. Этого не только тащить оказалось гораздо тяжелее, но и придумать ему урок, который бы он надолго запомнил, было непросто. С превеликим трудом дотянув тело Джозефа до перекрестка, Кирби оставил его висеть в воздухе, а сам отправился на разведку — оглядеть окрестности и определиться. Невдалеке он заметил вывеску какого-то бара. Через заднюю распахнутую дверь проник внутрь, по коридору прошел мимо кладовой и небольшой пустой комнатки неизвестного назначения. Дверь туда была приоткрыта, а ключ торчал в замке. Среди женщин за столиками и возле стойки Кирби выбрал трех. Все без обручальных колец, разодетые, ухоженные, уверенные в себе, с надменными и самодовольными лицами. Что-то одинаково агрессивное проглядывалось в них. Все три не первой свежести, но тщательно намазанные и припудренные, смотрелись они достаточно привлекательными. Одну за другой, Кирби перетащил их в коридор, раздел по очереди, внес в маленькую пустую комнату и расставил по углам. Он так уже наловчился делать это, что мог бы наверняка зарабатывать себе на жизнь оформлением витрин. Раздев третью, он даже замер: на самом неожиданном месте у нее красовалась поразительная татуировка.

Когда он, наконец, притащил с перекрестка Джозефа, времени оставалось совсем мало. Кирби торопливо раздел его, затолкнул в комнату к новым знакомым и медленно прикрыл дверь. Одежда осталась висеть в воздухе. Он попытался повернуть ключ в замке, но из этого ничего не вышло. Так или иначе, время все равно кончилось. Кирби перешел в обычный мир, повернул ключ и, вынув его из замка, немедленно переключился обратно, чтобы успеть вернуться к Бетси. Когда он вторично нажал на головку, умолкли крики и визг, поднявшиеся было в запертой комнате. Разбросанная одежда упала на пол, усеяв весь коридор.

Кирби не терпелось вернуться к тому месту, где он оставил Бетси. Подойдя к ней, он включил реальное время. Увидев его, девушка громко воскликнула от неожиданности.

— К этому никак невозможно привыкнуть! Проклятая штука! Но она работает!

Кирби взглянул в сторону перекрестка. Загорелся зеленый свет. Военный грузовик медленно двинулся прочь. Он повернулся, чтобы посмотреть на яхту. Клубы дыма густо поднимались на фоне сумеречного неба и моря. Донесся вой приближающихся сирен.

— Сработала, — ответил он.

— Мы чуть не сгорели заживо, а ты тут стоишь и усмехаешься, как последний дурачок! Что с тобой случилось?

— Мы не только чуть не сгорели, нас еще чуть не застрелили.

— Застрелили?

— Эта часть событий, дорогая Бетси, прошла без твоего участия.

На измученном лице девушки промелькнуло вдруг странное зловещее выражение.

— И ты вынес меня оттуда, пройдя мимо них?

— Да.

— А они просто… просто стояли?

— Как статуи.

Она подвинулась ближе.

— Ты мог бы их убить?

— Да. Мог бы.

— Но ты этого не сделал?

Кирби невольно отметил, что у нее ужасно уродливый рот. Они стояли возле маленькой стоянки для машин, немного в стороне от освещенной магистрали, по которой с шумом проносились автомобили. Ее измятый оранжевый комбинезон пах дымом. Волосы растрепались, а лицо было испачкано сажей.

— По правде говоря, такая мысль у меня возникала.

— Ты болван! Идиот! Зачем ты оставил их в живых? Сейчас же снова останови все, слышишь меня? Беги на яхту и убей их. Никто ничего не сможет доказать. Иди и убей их обоих. Они никогда не сдадутся. До тех пор, пока не умрут.

Глядя на кричащую Бетси, Кирби вспомнил, как близок он был к совершению того, к чему принуждала она его теперь. Но тогда все бы изменилось, весь мир, часы, Бонни Ли — все стало бы совершенно иным. И он навсегда бы потерял одну из самых главных и чудесных возможностей, которые только открываются перед человеком, способным останавливать время возможность веселиться со спокойным сердцем, невинно шалить и проказничать. Бонни Ли сразу инстинктивно поняла это. Убийство, пусть даже убийство отъявленных злодеев, превратило бы часы в источник постоянной вины. Да и кроме того, владелец часов все равно вне досягаемости для своих врагов — их вовсе не нужно убивать.

— Дорогая Бетси, — прервал он девушку, — Карле и Джозефу сейчас не до нас. Они очень заняты.

— Заняты!?

— Тетя Карла катается на грузовике и наслаждается приятным вечером, а Джозеф знакомится с новыми друзьями.

— Ты ведешь себя так, как будто все это шутки! — с яростью воскликнула Бетси.

Кирби услышал крики, доносившиеся с причала. Появились пожарные машины. Кирби решительно взял Бетси под руку и повел ее прочь. Она покорно двинулась за ним. По пути Кирби старался держаться темных, немноголюдных улиц. Когда они подошли к торговому центру, выяснилось, что магазин уцененных товаров еще не закрыт. Оставив Бетси в тени, он переместился в мир красной тишины и вошел в магазин. Найти подходящую одежду для себя оказалось делом нетрудным. Сандалии он постарался выбрать полегче. Здесь же переодевшись, Кирби выбрал вещи для Бетси и сложил их в небольшой чемоданчик. Он понимал, что не следует брать то, что привлекает внимание. Это должно войти в привычку. Основные принципы пользования золотыми часами уже начинали усваиваться. Не следует понапрасну пугать ни в чем не повинных людей. С Карлой и Джозефом пришлось этот принцип нарушить. Матросы, те вряд ли станут особенно интересоваться происхождением свалившегося с неба подарка. Им будет не до того. А в барах и так происходит немало труднообъяснимых вещей.

Возвращаясь назад к Бетси, Кирби не побеспокоился о том, чтобы появиться в том же месте, откуда он исчез. Бетси сильно вздрогнула, и он еще раз сказал себе, что строгое подчинение правилам должно стать для него привычкой. В небольшом безлюдном скверике Кирби остановился, раскрыл чемоданчик и поставил его на скамейку. Бетси взяла принесенную им одежду и отправилась переодеваться. Грязный комбинезон она оставила в кустах и вышла оттуда в легком дешевом платье и кофточке поверх него. У фонтана она привела себя в порядок, воспользовавшись зеркальцем и губной помадой, также украденными из магазина. Теперь они рискнули взять такси, но остановиться Кирби попросил в квартале от отеля «Бедлайн». Здесь они договорились, что Бетси пойдет в отель одна и снимет номер на фамилию, которую тут же придумали. Подождав минут десять, Кирби остановил время и направился вслед за ней. Заглянув в регистрационную книгу, он выяснил, что ей дали номер 303. Он поднялся по лестнице. Как они и договаривались, дверь осталась открытой. Когда он материализовался перед ней на этот раз, ее испуг был гораздо меньшим. Кирби затворил дверь и весело произнес:

— Вы делаете успехи, мисс Бетси.

— Я просто слишком устала, чтобы как-то реагировать на эти фокусы. Кстати, а что представляет из себя мир, когда… когда ты делаешь это?

— Абсолютная тишина. Красный свет. Полное отсутствие движения. Похоже на странный сон.

— Все это, наверно, очень страшно? Или это глупый вопрос?

— Нет, что ты. Это вовсе не глупый вопрос. Тот мир действительно может быть страшным. Но несколько не в том смысле… Понимаешь, красный мир усиливает в десятки раз все твои качества. Потому что это полная свобода. Ты можешь исполнить все свои мечты. Даже если твои мечты болезненные и страшные, ты и их можешь исполнить. И тогда болезненными и страшными будут последствия. В некотором роде это напоминает обладание безграничной властью. Впрочем, у меня не было времени по-настоящему все это обдумать. Да и сейчас, признаться, нет времени. Здесь ты будешь в безопасности, а мне нужно найти девушку.

— Тебе… нужна девушка? Любая?

— Нет, конечно. Я хочу найти одну девушку, вполне определенную.

— У тебя лицо испачкалось.

— Да? Знаешь, я, пожалуй, воспользуюсь правами гостя и первым приму душ.

— Конечно. Если хочешь…

Кирби наскоро принял душ и снова влез в украденную одежду. Но когда он сунул руку в карман, где были часы, то вдруг обнаружил, что часы исчезли. Почувствовав, что весь покрывается холодной испариной, Кирби выскочил из ванны и опрометью кинулся в комнату. Бетси сидела на краю кровати, держа часы на вытянутой руке, и задумчивым остановившимся взглядом смотрела на них.

— У меня не хватило смелости, — прошептала она.

— Что ты собиралась сделать?

— Пожалуйста, не сердись. Я просто хотела попробовать. Но не смогла. Может быть, я испугалась собственных желаний. Они не очень привлекательны! — Бетси поджала губы и, твердо выговаривая слова, произнесла: — Я бы убила их обоих.

— Я знаю.

— У меня есть много причин для этого. Но ты их не убил. Наверно, поэтому ты имеешь право пользоваться ими, а я — нет.

— У тебя хватило мужества не пытаться. Это уже немало.

Бетси вздохнула, поднялась с кровати и, подойдя к Кирби, положила руки ему на плечи. Он взглянул на подставленные губы и равнодушно поцеловал их.

— Ты вернешься сюда?

— Не знаю. Я оставлю тебе деньги. Но, в любом случае, я позвоню.

Он посмотрел ей в глаза, и они показались ему более нежными, чем прежде, и скорее серыми, чем зелеными. Ее волосы все еще слегка пахли дымом. Ее спина была твердой и стройной под его руками.

— Я в долгу перед тобой, — сказала Бетси. — Ты оказался крепким парнем. Если тебе может принести хоть какую-нибудь пользу немного нервная, но очень благородная девушка… В общем, если ты захочешь вернуться, я буду ждать. — Она отпрянула от него. — Я сказала что-нибудь очень смешное?

— Извини. Дело не в тебе, а во мне. Я просто вспомнил ночи, которые провел в этом вот дворце удовольствий. Бетси, ты очень милая и очень привлекательная. Честное слово!

— Привлекательная вообще. И ничего более определенного?

— Мне очень жаль, Бетси.

— Мне тоже, потому что я, кажется, начинаю чувствовать нечто вполне определенное. — Она вздохнула и погладила его по щеке. — Иди, ищи свою девушку.

Пройдя два квартала от отеля, Кирби наткнулся на нечто, что могло бы стать прекрасной маскировкой и сделать его совершенно невидимым среди ночного Майами. Было чуть больше девяти часов. Маскировку он снял с человека, слишком пьяного, чтобы понять, что его грабят. Кирби примерил маскировку перед ближайшей витриной. Смешной котелок, ярко-красная тросточка и большая круглая бляха с надписью «Эдди Билер, Люббок, Техас». Он слегка покачнулся, сымитировал легкую икоту и удовлетворительно кивнул своему отражению.

Затем он поймал такси и попросил, чтобы его отвезли в «Рио», на север Майами.

Водитель сказал ему:

— Если хочешь попасть туда, где действительно весело, дружище, лучше тебе отправиться в другое место.

— Я там встречаюсь с приятелем.

— Отлично! Ты берешь приятелей, и я везу вас туда, где есть на что посмотреть. Договорились?

И они поехали. Радио было включено. Шли новости. Кирби попросил сделать погромче.

Новости кончились. Шофер выключил радио и сказал:

— Почему, черт возьми, они так усложняют эту историю? Все очень просто. Винтер договорился со своими сообщниками с «Глорианны», что они возьмут его на борт вместе с девицей и деньгами. Но денег так много, что каждый хочет отхватить кусок побольше. Вот они и передрались между собой, испортив все дело. Неужели так трудно догадаться?

— И где они теперь?

— Кто знает, приятель? В городе миллион меблированных комнат, и выбраться из него также существуют сотни способов. Все пути перекрыть невозможно. Согласен? И если кругом еще такая суматоха, как можно вообще найти кого-нибудь? Весь город точно сошел с ума. Сначала безобразия на пляже, сумасшедшие пробки, десятки людей, утверждающих, что видели привидения. Все это из-за высокой влажности. Как только она упадет до нормального уровня, все снова будет в порядке. Так уже не раз было.

Когда они подъехали к «Рио», Кирби сказал, что ждать его нет никакого смысла. Здание «Рио» походило на помесь пагоды с небоскребом. Его окружало широкое асфальтовое поле, наполовину заполненное припаркованными автомобилями. Большую часть фасада закрывала огромная неоновая реклама. Сначала на абсолютно темном фоне, где-то сбоку, появился маленький неоновый червячок. Свет начинал двигаться слева направо, набирая скорость и разрастаясь, расцвечиваясь новыми красками — до тех пор, пока не охватывал почти все здание. Тогда он превращался в громадный водопад. Потом появлялись гигантские красные буквы: «РИО». Буквы были такими большие, что сквозь «О» легко мог бы проехать грузовик. И пока буквы кричали «РИО», один за другим, начинаясь слева, возникали три мощных ослепительных потока и освещали три фанерные фигуры футов тридцати ростом. Первой появлялась брюнетка — Перри Мэсон. В середине вырастала Бонни Ли. Третьей была рыжеволосая девушка со странным именем Пути-Тэт О'Шонэсси. Все они улыбались, и стояли совершенно нагие, за исключением известных мест, где размещались их имена. Они возвышались во весь рост, локоть к локтю, воспроизведенные с помощью цветной декоративной фотографии. Шесть грудей в ряд своими устрашающими размерами вызывали не вожделение, а, скорее, сомнения в собственной полноценности. Чудовищное изображение любимой девушки вызвало у Кирби раздражение и негодование, как у мальчишки, обнаружившего, что он должен делиться своим именинным тортом со всем классом. Слабым утешением служил лишь тот факт, что рядом с невероятной Пути-Тэт две ее соседки смотрелись, как недозрелые школьницы. Наконец все огни погасли, секунды на две наступила полная темнота, а затем снова появился и полетел, разрастаясь, маленький голубой червячок.

Когда Кирби распахнул тяжелую входную дверь, шум ударил в него с такой силой, что он удивился, как это его не выбросило обратно на улицу. Он прошел мимо гардероба, решив не расставаться с котелком и тростью, и попал в дымный сумрак. Официанты изгибаясь скользили между столиками. Казалось, все присутствующие говорят намеренно громко, стараясь перекричать маленький, но чрезвычайно шумный оркестрик, который играл ускоренную версию шлягера «Дым попал в ваши глаза». В дальнем конце зала, на небольшой сцене, в розовых лучах прожекторов стояла мисс Пути-Тэт О'Шонэсси. На ней была лишь сонная улыбка, одна узкая шелковая полоска да две маленьких шелковых кисточки. Она стояла, сцепив пальцы на затылке, и казалась издали совершенно неподвижной. Но подойдя ближе, Кирби обнаружил, что это не так. Кисточки двигались. Одна вращалась по часовой стрелке, а другая — в противоположном направлении, причем каждый оборот совершался точно в такт музыке.

— Простите, — прорычал официант. Кирби подошел к стойке бара и в ряду людей, облепивших ее, обнаружил лишь небольшое свободное пространство в четыре дюйма, между двумя дородными мужчинами. Обслуживание было быстрым, а выпивка — слабой и дорогой. Когда торопящийся бармен принес Кирби сдачу, он попытался спросить, когда будет выход Бонни Ли. Но бармен умчался, не расслышав вопроса. Музыка кончилась, Пути-Тэт сделала последнее неуловимое движение, и розовые прожектора погасли.

— Сегодня ее не будет, — сказал сосед Кирби.

— Говорят, неприятности с копами, — добавил другой.

— А в чем дело? — спросил первый.

— Ее машину использовали при ограблении, которое накрылось. А на нее вышли по номерному знаку. Ей бы прийти в полицию и заявить, что машину брали без ее ведома. Стоит тебе затаиться, и они живо запишут тебя в сообщники.

Кирби решил подождать, пока бармен вернется забрать у него бокал. Дождавшись бармена, он схватил того за руку и негромко спросил:

— Как мне найти Бонни Ли?

Бармен вырвал руку и, презрительно оглядев Кирби, ответил:

— Попробуй дать объявление в газете, красавчик.

Минут пять спустя, когда Кирби безуспешно пытался придумать, что делать дальше, кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел старого официанта с лицом уставшего бульдога. Официант кивком головы предложил Кирби следовать за собой. Отойдя в сторону, он остановился.

— Давай сыграем в такую игру: я говорю имя, а ты добавляешь фамилию. Идет? Итак… Берни…

Кирби бессмысленно посмотрел на него. Официант, пожав плечами, собрался уже уходить. Но тут Кирби сказал:

— Сэббит?

— Медленно соображаешь, парень. Пошли со мной.

Кирби последовал за ним вдоль стены, через дверь по какому-то коридору, мимо шумной кухни к другим дверям. Официант постучал.

— Да? — послышался высокий чистый голос.

— Это Раймонд. Со мной, кажется, тот парень, который тебе нужен.

— Впусти его, старина. Большое тебе спасибо.

Раймонд открыл дверь и впустил Кирби. Тот очутился в маленькой, невероятно захламленной и плохо освещенной комнате. Пути-Тэт сидела на стареньком диванчике и жевала гамбургер. На диванчике рядом с ней кучей были навалены груды одежды, какие-то коробки, журналы, бутылки от кока-колы, пластинки и другое барахло. К прежнему наряду прибавился легкий голубой халатик, накинутый на плечи.

— Садитесь, — приглашающе проговорила она. Единственным подходящим для сидения местом оказалась маленькая скамеечка возле туалетного столика. У Пути-Тэт был высокий голос, сильный английский акцент, но речь удивительно четкая, что характерно для девушек из Англии.

— Вообще-то, дорогой, я совсем не ожидала такого маскарада. Но шрам расположен как раз там, где ему следует быть, так что ошибки тут нет. Снимите-ка эту дурацкую шляпу, мистер Винтер.

— С ней все в порядке?

— Вы очень мило это спросили. Какая забота, какое беспокойство! Насколько мне известно, она в полном порядке.

— Где она?

— Не торопитесь. Все в свое время. Я думала о вас, мистер Винтер. Мы все ужасно любим Бонни Ли. У нее немного не хватает образования, но интуиция великолепная. Иногда, правда, она ей изменяет, и малышка связывается с ужасными подонками. Тогда нам приходится делать все, что в наших силах.

— Мне бы хотелось знать, где…

— А вы совершенно уверены, что подходите для нее, мистер Винтер? Вот вы уже вовлекли ее в неприятную историю. В настоящий момент вам следует скрываться еще в большей степени, чем ей. Я не могу утверждать, что мне все известно о ваших делах, но разве это неправда, что вы сбежали с большими деньгами? Ну, не волнуйтесь так. Я ей полностью доверяю, как и она мне. Я вас не выдам.

— Я не хотел подвергать ее опасности.

— Вы действительно кажетесь совсем безобидным. У вас честный взгляд. Видите ли, я еще лежала в постели, когда Бонни Ли позвонила. Я немедленно помчалась за ней. Ей даже монетку пришлось взять взаймы, чтобы позвонить мне из какой-то аптеки. Бедняга промокла насквозь и, когда я вошла, она уже с трудом отшучивалась от наседавшего на нее маленького клерка. Но даже переодеваться отказалась — так беспокоилась о вас! Я ехала довольно быстро, но она все время подгоняла меня. Мы зашли в спортивный клуб и прихватили трех моих друзей. У меня, знаете ли, есть маленькая слабость: мне нравятся очень мускулистые мужчины. Они, как правило, глупы, как ослы, да и сексуально не слишком интересны, но иногда бывают весьма полезны. В таком состоянии мы вместе помчались в Халендейл. Бонни Ли сидела на краю сиденья и непрерывно ругалась. Но мы опоздали: когда приехали туда, дом уже кишел полицейскими. Остановившись в квартале оттуда, я послала самого толкового из моей троицы разузнать, что там происходит. Он рассказал, что ни вас, ни девушки, которую ему описала Бонни Ли, там нет. Только два здоровенных парня, похожие на бандитов. Их посадили в полицейскую машину. Пришлось ехать обратно в клуб, где я и оставила приятелей наращивать дальше свои мускулы. Бонни Ли все раздумывала над тем, что теперь делать с ее бедным брошенным «Санбимом». О вас она перестала беспокоиться. Более того, мне показалось, что она чем-то очень довольна. Но поскольку она ничего не стала мне объяснять, я не стала спрашивать. Довезла ее до дома, в этот ужасный притон любопытных старых дев. Мы уже отъезжали, как вдруг Бонни Ли зашипела на меня, чтобы я ехала дальше и не останавливалась. Оказалось, два отвратительных типа сидят в машине напротив ее дома, те самые, от которых ей удалось бежать, прыгнув в канал. Ей очень хотелось вернуться за моими друзьями, чтобы они отделали как следует эту мерзкую парочку. Но, должна сказать, все это мне к тому времени надоело, поэтому я отвезла ее к себе, чтобы она хотя бы помылась и переоделась.

— Она сейчас там?

— Вы очень нетерпеливы. Она собиралась пойти на работу, пока мы не услышали по радио, что полиция хочет с ней пообщаться. Сначала она решила сама пойти в полицию и все объяснить, но чем больше размышляла о том, что будет говорить, тем меньше ее привлекала эта идея. Она подумала, что если ее вдруг пожелают задержать, вы можете услышать об этом и сделать какую-нибудь страшную глупость. Например, броситься ей на выручку. Похоже, она была уверена, что вы будете искать ее. Когда я выразила вполне естественные сомнения, она ужасно разозлилась. Она боялась, что вы можете отправиться к ней домой и жалела, что у нее нет никакой возможности предупредить вас. Мы договорились о том, что я смогу опознать вас, если вы придете сюда.

В эту минуту до них донесся приглушенный дверьми и расстоянием рев. Мисс О'Шонэсси встрепенулась.

— Молодец Перри. Она всегда вызывает такую реакцию в этой части своего выступления. Чудо какая гибкая!

— Я хочу увидеть Бонни Ли.

— Ясное дело. Я бы немедленно послала вас к ней, появись вы немного пораньше. Но уже больше одиннадцати, а у меня, знаете, есть очень хороший друг, который приходит ко мне ровно в одиннадцать и поджидает меня в постели. Громадный бронзовый гигант. Он пилот, и у него удивительно эффективная мускулатура. Бицепсы, трицепсы и прочее — ничего подобного я никогда не видела. У бедняги очаровательная улыбка, но мозгов только и хватает, чтобы нажимать на разные кнопки и рычаги и носиться по воздуху туда-сюда, туда-сюда. Для него было бы слишком большой неожиданностью обнаружить Бонни Ли в моей квартире. Он не знал бы, как ему реагировать, и это огорчило бы его. Так что мы договорились, что до одиннадцати она уйдет. Я дала ей ключи от своего автомобиля и кое-что из одежды. Она появиться у Берни Сэббита в полночь и очень надеется встретиться там с вами. Если же этого не произойдет, она собирается привлечь на помощь Берни и его друзей. Честно говоря, единственное, что можно ожидать от Берни, это внесения еще большей путаницы. Но, может быть, именно это вам сейчас и потребуется. Так что торопиться некуда. Я видела, как вы смотрели, когда я ела.

Она вышла в кухню и через пару минут вернулась с бутербродом и чашкой кофе.

— Скажите… а… у Бонни Ли номер такой же, как у вас, мисс О'Шонэсси?

— Меня зовут Лизбет. Лизбет Перкинс. Как вы говорите? Номер? О, не слишком ли вы старомодны, мистер Винтер? Ну и что из того, если она исполняет такой же номер, как и я? Она что, станет тогда недостойной вас?

— Я просто спросил, — пробормотал Кирби.

— Ну и ну, не беспокойтесь так сильно. Обычно степень, до которой нужно раздеваться, обратно пропорциональна прочим талантам. А у вашей подружки прелестный голос, и с каждым днем она поет все лучше. И двигается она прекрасно. Я вижу, реклама на улице огорчила вас. Бонни Ли она тоже не нравится. Правда, совсем по другой причине. Она попала в одну категорию с нами. А ведь она поет! Я вот и ноты различать не в состоянии. Занималась балетом, но какая балерина с моими формами! Эти идиоты с отвисшими челюстями не в состоянии понять, что я потратила не одну сотню часов, прежде чем мне удалось хорошенько отработать мой номер. Конечно, нельзя сказать, что пора меня записывать в книгу рекордов Гиннеса, мистер Винтер, но дуракам номер нравится. Мне, к тому же, неплохо платят, у меня прекрасное здоровье. Почему мои способности заслуживают осуждения, а умение загнать мячик в лунку битой с большого расстояния является предметом всеобщего восхищения. Не понимаю! Боже мой, а я-то рассчитывала, что Бонни Ли влюбилась не в мелкого моралиста.

— Я вовсе не имел в виду…

— Не шумите, дорогой. Я стараюсь научить вас по достоинству оценивать Бонни Ли. Она очень милый ребенок, любящий, честный и веселый. Вы должны наслаждаться ею, как солнечными лучами или тенистым садом. Если же вы попытаетесь держать ее взаперти, ограничивать или постараетесь переделать ее, она, скорее всего, разобьет ваше сердце. Вы же знаете, она еще очень молода. Со временем она вполне может стать знаменитой, если дураки вроде вас воздержатся от комментариев и она не будет чувствовать себя вульгарной и необразованной дурочкой.

— Я понимаю, о чем вы говорите, Лизбет.

— Я очень надеюсь. Если бы я считала вас безнадежным тупицей, то не стала бы тратить ни слов, ни времени.

— Я не очень опытен в отношениях с женщинами.

— Тем лучше. Опытные сердцееды быстро становятся скучными. И что в них самое отвратительное: они вечно думают, будто делают девушке невероятное одолжение. Я люблю неловких благодарных мужчин, но их совсем мало. Опытные, те полагают, что они должны непременно показать всю свою квалификацию, и сразу пускают в ход весь арсенал своих дурацких трюков, которые, по их просвещенному мнению, приводят девушку в полнейший восторг, Честное слово, я уже накушалась ими до тошноты. Мне не нравится, когда меня сравнивают с арфой или со спортивным автомобилем. Я довольно прямая женщина, мистер Винтер, и считаю, что любовь должна быть честной, приятной и удобной. Так что не переживайте из-за своей неопытности. Мне кажется, Бонни Ли это даже нравится. Только не вздумайте интересоваться ее любовными приключениями. Вы все испортите. Она будет абсолютно вам верна, но до тех пор, пока для нее эта игра. Это все, на что вы можете рассчитывать.

Кирби допил кофе и оставил чашку в сторону.

— Все это, конечно, интересно. Но сказать по-правде, мне дьявольски надоело слушать женские лекции. Я устал от материнской опеки, от этих примитивных советов насчет жизни и любви. Я знаю, что жизнь намного сложнее, чем вам это представляется. И с вашего великодушного позволения, Лизбет, я буду жить по-своему и продолжать делать мои собственные глупые и сентиментальные ошибки. У меня сегодня был очень длинный день. Человеческий разум не в состоянии постигнуть, какой это был день. Я нахожусь сейчас на крайней степени истощения. Честное слово, это не преувеличение. Я не осуждаю, но и не защищаю ваш способ жизни. Я не пытаюсь отнести вас к какой-либо категории человеческих существ. Так что, пожалуйста, сделайте аналогичное одолжение. Я ценю помощь, которую вы оказали Бонни Ли, ценю ваше беспокойство по поводу ее будущего. Но моя позиция и мои чувства касаются только меня. Если я раздражаю вас, приношу извинения. Мне пора уходить.

Лизбет задумчиво посмотрела на него и кивнула.

— Да, похоже, на этот раз она не промахнулась! Видимо, котелок, тросточка и бляха сбили меня с толку. Наведайтесь как-нибудь сюда, мистер Винтер. Если, конечно, окажетесь свободны. Правда, сначала вам придется немножко поработать с металлом, чуть-чуть поднакачаться. Обещаю, что лекций больше не будет. И никаких советов. Вы, похоже, справитесь и без них. Могу только пожелать вам успеха.

Лизбет протянула ему руку. Рука была маленькая и пухлая, но, пожимая ее, Кирби почувствовал, что при желании, приложив совсем небольшое усилие, девушка сможет бросить его через плечо, как соломенное чучело.