Когда Колин была совсем малышкой, она выбегала на крыльцо, чтобы помахать ему на прощание, когда он утром уезжал на экскурсию. Он всегда возносил безмолвную молитву о том, чтобы снова увидеть это сияющее, красивое лицо.


Выйдя на улицу, он обнаружил, что за последующее десятилетие ничего не изменилось.


Бирн стоял через дорогу от старой конспиративной квартиры, которая вообще не была домом и, как ему показалось, в данный момент не была особенно безопасной. Здание представляло собой малоэтажный склад, расположенный между двумя более высокими зданиями на заброшенном участке Эри-авеню. Бирн знал, что отряд из Пи-Тауна одно время использовал третий этаж в качестве убежища.


Он прошел в заднюю часть здания, спустился по ступенькам к двери в подвал. Она была открыта. Она выходила в длинный узкий коридор, который вел к тому, что когда-то было служебным входом.


Бирн медленно, бесшумно двинулся по коридору. Для крупного мужчины он всегда был легок на подъем. Он вытащил свое оружие, хромированный "Смит и Вессон", который забрал у Диабло в ночь их встречи.


Он прошел по коридору к лестнице в конце, прислушался.


Тишина.


Через минуту он оказался на лестничной площадке перед поворотом на третий этаж. Наверху была дверь, ведущая в безопасное место. Он мог слышать слабые звуки рок-радиостанции. Там, наверху, определенно кто-то был.


Но кто?


А сколько их?


Бирн глубоко вздохнула и начала подниматься по лестнице.


Наверху он положил руку на дверь и слегка приоткрыл ее.


Диабло стоял у окна, выходящего на аллею между зданиями, совершенно ничего не замечая. Бирн мог видеть только половину комнаты, но, похоже, больше там никого не было.


Однако то, что он смог увидеть, вызвало у него легкую дрожь. На карточном столике, менее чем в двух футах от того места, где стоял Диабло, рядом с служебным "Глоком" Бирна лежал полностью автоматический "мини Узи".


Бирн почувствовал тяжесть револьвера в своей руке, и он внезапно показался ему капсюльным пистолетом. Если он сделает свой ход и не прикончит Диабло, ему не выбраться из этого здания живым. "Узи" делал шестьсот выстрелов в минуту, и не обязательно было быть метким стрелком, чтобы уничтожить свою жертву.


Трахаются.


Через несколько мгновений Диабло сел за стол спиной к двери. Бирн знал, что у него нет выбора. Он доберется до Диабло, конфискует оружие, поговорит с ним по душам, и этот печальный беспорядок закончится.


Бирн быстро осенила себя крестным знамением, затем вошла внутрь.


Кевин Бирн сделал всего три шага в комнату, когда осознал свою ошибку. Он должен был это увидеть. Там, в дальнем конце комнаты, стоял старый комод с треснувшим зеркалом над ним. В нем он увидел лицо Диабло, а это означало, что Диабло мог видеть его. На эту счастливую секунду оба мужчины замерли, понимая, что их ближайшие планы - безопасность и неожиданность - изменились. Их взгляды встретились, как и в том переулке. На этот раз они оба знали, что, так или иначе, все закончится по-другому.


Бирн всего лишь хотел объяснить Диабло мудрость отъезда из города. Теперь он знал, что этого не произойдет.


Диабло вскочил на ноги с "Узи" в руке. Не говоря ни слова, он развернулся и выстрелил. Первые двадцать или тридцать раундов разнесли старый диван, стоявший менее чем в трех футах от правой ноги Бирна. Бирн нырнул влево, удачно приземлившись за старой чугунной ванной. Еще одна двухсекундная очередь из "Узи" едва не разрубила диван надвое.


Боже, нет, подумал Бирн, крепко зажмурив глаза, ожидая, что горячий металл вонзится в его плоть. Не здесь. Не так. Он подумал о Колин, сидящей в той кабинке, наблюдающей за дверью, ожидающей, когда он заполнит ее, ожидающей его возвращения, чтобы она могла продолжить свой день, свою жизнь. Теперь он был заперт на грязном складе, при смерти.


Последние несколько пуль попали в чугунную ванну. Звон на несколько мгновений повис в воздухе.


Пот заливал ему глаза.


Затем наступила тишина.


"Просто хочу, блядь, поговорить, чувак", - сказал Бирн. "Этого не должно было случиться".


Бирн прикинул, что Диабло был не более чем в двадцати футах от них. В самом центре комнаты, вероятно, за огромной опорной колонной.


Затем, без предупреждения, раздалась еще одна очередь из "Узи". Грохот был оглушительным. Бирн закричал, как будто его ударили, затем стукнул ногой по деревянному полу, как будто упал. Он застонал.


В комнате снова воцарилась тишина. Бирн почувствовал запах горелого провода в обивке всего в нескольких футах от себя. Он услышал шум на другой стороне комнаты. Диабло был в движении. Крик сработал. Диабло приближался, чтобы прикончить его. Бирн закрыл глаза, вспоминая планировку. Единственный путь через комнату был посередине. У него был только один шанс, и время воспользоваться им пришло сейчас.


Бирн сосчитал до трех, вскочил на ноги, развернулся и выстрелил три раза, высоко подняв голову.


Первая пуля попала Диабло прямо в центр лба, пробив череп, заставив его покачнуться на пятках, взорвав затылок алой струей крови, костей и мозгового вещества, которая разлетелась по комнате. Вторая и третья пули попали ему в нижнюю челюсть и горло. Правая рука Диабло дернулась вверх, рефлекторно стреляя из "Узи". Очередью дюжина пуль попала в пол, всего в нескольких дюймах слева от Кевина Бирна. Диабло рухнул, еще несколько пуль врезались в потолок.


И в этот момент все было кончено.


Бирн несколько мгновений оставался в своей позе, выставив оружие вперед, словно застыв во времени. Он только что убил человека. Его мышцы медленно расслабились, и он поднял голову на звуки. Сирен нет. Пока. Он полез в задний карман, достал пару латексных перчаток. Из другого кармана он достал маленький пакет для сэндвичей с промасленной тряпкой внутри. Он вытер револьвер, затем положил его на пол, как раз в тот момент, когда вдалеке зазвучала первая сирена.


Бирн нашла баллончик с краской и пометила стену рядом с окном граффити JBM gang.


Он оглянулся на комнату. Ему нужно было двигаться. Криминалисты? Это не будет первоочередной задачей для команды, но они покажут. Насколько он мог судить, он был прикрыт. Он схватил свой "Глок" со стола и побежал к двери, осторожно обходя кровь на полу.


Он спустился по задней лестнице, когда сирены приблизились. Через несколько секунд он был в своей машине и направлялся к Караван-сараю.


Это была хорошая новость.


Плохая новость заключалась, конечно, в том, что он, вероятно, что-то упустил. Он упустил что-то важное, и его жизнь была кончена. Главное здание школы для глухих в долине Делавэр было построено по раннему американскому проекту из полевого камня. Территория всегда была ухоженной.


Когда они приблизились к территории, Бирн снова был поражен тишиной. Там было более пятидесяти детей в возрасте от пяти до пятнадцати лет, все бегали вокруг, затрачивая больше энергии, чем Бирн мог припомнить, когда у них когда-либо было в их возрасте, и все было совершенно тихо.


Когда он научился жестикулировать, Колин было почти семь, и она уже хорошо владела языком. Много раз по ночам, когда он укрывал ее одеялом, она плакала и проклинала свою судьбу, желая быть нормальной, как слышащие дети. Бирн просто обнимал ее в те моменты, не зная, что сказать, не будучи в состоянии сказать это на языке своей дочери, даже если бы сказал. Но забавная вещь произошла, когда Колин исполнилось одиннадцать. Она перестала жалеть, что не может слышать. Вот так просто. Полное принятие и, каким-то странным образом, высокомерие по поводу ее глухоты, провозглашая это преимуществом тайного общества, состоящего из выдающихся людей.


Для Бирна это было большим испытанием, чем для Колин, но в тот день, когда она поцеловала его в щеку и убежала играть со своими друзьями, его сердце чуть не разорвалось от любви и гордости за нее.


С ней все будет в порядке, подумал он, даже если с ним случится что-то ужасное.


Она собиралась вырасти красивой, вежливой, порядочной и респектабельной, несмотря на то, что однажды, в Страстную среду, когда она сидела в остро пахнущем ливанском ресторане на севере Филадельфии, ее отец оставил ее там и ушел, чтобы совершить убийство.



52




СРЕДА, 16:15


Она - лето, эта девушка. Она - вода.


Ее длинные белокурые волосы собраны сзади в хвост, скрепленный янтарным боло в виде кошачьего глаза. Они блестящим водопадом доходят до середины спины. На ней выцветшая джинсовая юбка и бордовый шерстяной свитер. Через руку она перекинула кожаную куртку. Она только что вышла из Barnes &; Noble на Риттенхаус-сквер, где работает неполный рабочий день.


Она все еще довольно худая, но, похоже, она прибавила в весе с тех пор, как я видел ее в последний раз.


Молодец для нее.


На улице полно народу, поэтому я щеголяю в бейсболке и солнцезащитных очках. Я подхожу прямо к ней.


"Помнишь меня?" - Спрашиваю я, на мгновение приподнимая солнцезащитные очки.


Сначала она не уверена. Я старше, поэтому принадлежу к миру взрослых, которые могут быть авторитетными и обычно так и делают.Как в конце вечеринки.Через несколько секунд появляется надпись "Узнавание".


"Конечно!" - говорит она, и ее лицо проясняется.


"Тебя зовут Кристи, верно?"


Она краснеет. "Ага. У тебя хорошая память!"


"Как ты себя чувствуешь?"


Румянец становится еще ярче, переходя от скромного поведения уверенной в себе молодой женщины к смущению маленькой девочки, в ее глазах появляются круги стыда. "Знаешь, мне сейчас намного лучше", - говорит она."Это было..."


"Эй", - говорю я, поднимая руку, останавливая ее. "Тебе нечего стыдиться. Абсолютно ничего. Я мог бы рассказать тебе истории, поверь мне".


"Неужели?"


"Абсолютно", - говорю я.


Мы идем по Уолнат-стрит. Ее поза слегка меняется. Теперь она немного смущена.


"Итак, что ты читаешь?" - спрашиваю я, указывая на сумку, которую она несет.


Она снова краснеет. "Я смущена".


Я останавливаюсь. Она останавливается рядом со мной. "Итак, что я тебе только что сказала?"


Кристи смеется.В этом возрасте всегда Рождество, всегда Хэллоуин, всегда Четвертое число. Каждый день - это тот самый день."Ладно, ладно", - соглашается она. Она лезет в пластиковый пакет и достает пару журналов Tiger Beat."У меня скидка".


На обложке одного из журналов Джастин Тимберлейк. Я беру у нее журнал, внимательно рассматриваю обложку.


"Мне не так понравились его сольные работы, как "NSYNC", - говорю я."А как насчет тебя?"


Кристи смотрит на меня, ее рот приоткрыт."Я не могу поверить, что ты знаешь, кто он".


"Привет", - говорю я в притворной ярости. "Я не такая старая."Я возвращаю журнал, помня о том, что на глянцевой поверхности мои рисунки.Я не должна забывать об этом.


Кристи качает головой, все еще улыбаясь.


Мы продолжаем подниматься по Грецкому ореху.


"Все готовы к Пасхе?" - спрашиваю я, довольно неэлегантно меняя тему.


"О, да", - говорит она."Я люблю Пасху".


"Я тоже", - говорю я.


"Я имею в виду, я знаю, что сейчас еще очень рано в году, но для меня Пасха всегда означает приближение лета. Некоторые люди ждут Дня памяти. Не я ".


Я отстаю от нее на несколько шагов, пропуская людей. Из-за солнцезащитных очков я наблюдаю за ее походкой, стараясь держаться как можно незаметнее. Через несколько лет она была бы тем, кого люди называют колтишкой, длинноногой красавицей.


Когда я сделаю свой ход, мне придется действовать быстро. Преимущество будет первостепенным. Шприц у меня в кармане, его резиновый наконечник надежно закреплен.


Я оглядываюсь по сторонам. Для всех людей на улице, погруженных в свои собственные драмы, мы могли бы с таким же успехом побыть одни. Меня никогда не перестает удивлять, как в таком городе, как Филадельфия, можно остаться практически незамеченной.


"Куда вы направляетесь?" - спрашиваю я.


"Автобусная остановка", - говорит она. - "Домой".


Я делаю вид, что роюсь в памяти. - Ты живешь в Честнат-Хилл, верно? - Спрашиваю я.


Она улыбается, закатывает глаза."Близко. Найстаун".


"Именно это я и имела в виду".


Я смеюсь.


Она смеется.


Она у меня.


"Ты голодна?" - спрашиваю я.


Я наблюдаю за ее лицом, когда задаю этот вопрос. Кристи боролась с анорексией, и я знаю, что подобные вопросы всегда будут для нее вызовом в этой жизни. Проходит несколько мгновений, и я боюсь, что потерял ее.


У меня их нет.


"Я могла бы поесть", - говорит она.


"Отлично", - говорю я."Давай возьмем салат или еще что-нибудь, потом я отвезу тебя домой. Это будет весело. Мы можем наверстать упущенное".


На долю секунды ее милое личико затуманивается, скрываясь в темноте. Она оглядывает нас.


Вуаль приподнимается. Она надевает кожаную куртку, распускает конский хвост и говорит: "Хорошо".



5 3




СРЕДА, 16:20


Эдди Касалонис ушел на пенсию в 2002 году.


Сейчас ему было чуть за шестьдесят, он прослужил в полиции почти сорок лет, большинство из них в зоне, и видел все это со всех сторон, при любом освещении, проработав двадцать лет на улицах, прежде чем перейти в южные детективы.


Джессика нашла его через щеголя. Она не смогла дозвониться до Кевина, поэтому самостоятельно отправилась на встречу с Эдди. Она нашла его там, где он был каждый день в это время. В маленькой итальянской забегаловке на Десятой улице.


Джессика заказала кофе; Эдди - двойной эспрессо с лимонной цедрой.


"Я многое повидал за эти годы", - сказал Эдди, явно в качестве предисловия к прогулке по дорожке воспоминаний. Крупный мужчина с влажными серыми глазами, темно-синей татуировкой на правом предплечье и округлившимися с возрастом плечами. Время замедлило его рассказы. Джессика хотела сразу перейти к делу о крови на двери в Сент-Кэтрин, но из уважения она выслушала. В конце концов, он допил свой эспрессо, попросил еще, затем спросил: "Итак. Что я могу для вас сделать, детектив?"


Джессика достала свой блокнот. "Я так понимаю, вы расследовали инцидент в церкви Святой Екатерины несколько лет назад".


Эдди Касалонис кивнул. "Ты имеешь в виду кровь на двери церкви?"


"Да".


"Не знаю, что я могу вам рассказать об этом. На самом деле, это было не очень серьезное расследование".


"Могу я спросить, как получилось, что вы оказались вовлечены в это дело? Я имею в виду, это далеко от ваших родных мест".


Джессика поспрашивала вокруг. Эдди Касалонис был парнем из Южной Филадельфии. Третий и Уортон.


"Священника из церкви Святого Казимира только что перевели туда. Приятный парень. Литовец, как и я. Он позвонил, я сказала, что займусь этим ".


"Что ты нашла?"


"Немного, детектив. Кто-то выкрасил притолоку над главными дверями кровью, пока прихожане служили полуночную мессу. Когда они выходили, кровь закапала на пожилую женщину. Она перепугалась, назвала это чудом, вызвала скорую помощь."


"Что это была за кровь?"


"Ну, это был не человек, я могу вам это сказать. Какая-то кровь животного. Это примерно все, что мы выяснили".


"Это когда-нибудь повторялось?"


Эдди Касалонис покачал головой. "Насколько я знаю, это было все. Они вымыли дверь, некоторое время приглядывали, затем, в конце концов, двинулись дальше. Что касается меня, то в те дни у меня было много забот. Официант принес кофе Эдди и предложил Джессике еще. Она отказалась.


"Это происходило в каких-нибудь других церквях?" Спросила Джессика.


"Без понятия", - сказал Эдди. "Как я уже сказал, я рассматривал это как одолжение. Осквернение церквей было не совсем моей работой ".


"Есть подозреваемые?"


"Не совсем. Эта часть Северо-Востока не совсем рассадник бандитизма. Я поднял на ноги нескольких местных панков, немного прибавил в весе. Никто на это не клюнул ".


Джессика отложила блокнот, допила кофе, немного разочарованная тем, что это ни к чему не привело. С другой стороны, она действительно этого не ожидала.


"Теперь моя очередь спрашивать", - сказал Эдди.


"Конечно", - ответила Джессика.


"Какой у вас интерес к делу о вандализме трехлетней давности в Торрес-Дейл?"


Джессика рассказала ему. Нет причин не знать. Как и все остальные в Филадельфии, Эдди Касалонис был прекрасно осведомлен о деле убийцы из Розария. Он не стал настаивать на деталях.


Джессика посмотрела на часы. "Я действительно ценю ваше время", - сказала она, вставая и залезая в карман, чтобы заплатить за кофе. Эдди Касалонис поднял руку, что означало: убери это.


"Рад помочь", - сказал он. Он помешивал кофе, на его лице появилось задумчивое выражение. Еще одна история. Джессика ждала. "Вы знаете, что на ипподроме иногда можно увидеть старых жокеев, перегнувшихся через перила и наблюдающих за тренировками? Или как, когда вы проходите мимо строительной площадки и видите старых плотников, сидящих на скамейке и наблюдающих за возведением новых зданий?Смотришь на этих парней и понимаешь, что они просто умирают от желания вернуться в игру ".


Джессика знала, куда он клонит. И она, конечно, знала о плотниках. Отец Винсента вышел на пенсию несколько лет назад, и в эти дни он сидел перед телевизором с пивом в руке, критикуя паршивые ремонтные работы на HGTV.


"Да", - сказала Джессика. "Я понимаю, что ты имеешь в виду".


Эдди Касалонис положил сахар в свой кофе и еще глубже устроился в кресле. - Только не я. Я рад, что мне больше не нужно этого делать. Когда я впервые услышала об этом деле, над которым вы работаете, я поняла, что мир прошел мимо меня, детектив. Парень, которого вы ищете? Черт возьми, он родом оттуда, где я никогда не была. " Эдди поднял голову, фиксируя на ней взгляд своих грустных, водянистых глаз. "И я благодарю Бога, что мне не нужно туда идти".


Джессика тоже хотела бы туда не ходить. Но для этого было немного поздновато. Она достала ключи, поколебалась. "Вы можете рассказать мне еще что-нибудь о крови на церковной двери?"


Эдди, казалось, раздумывал, говорить что-нибудь или нет. "Хорошо, я скажу тебе. Когда я посмотрела на пятно крови на следующее утро после того, как это случилось, мне показалось, что я что-то увидела. Все остальные говорили мне, что я все выдумываю, как люди видят лицо Девы Марии в масляных пятнах на своих подъездных дорожках, и тому подобное. Но я была уверена, что видела то, что думала, что видела. "


"Что это было?"


Эдди Касалонис снова заколебался. "Мне показалось, что это похоже на розу", - наконец сказал он. "Перевернутую розу".


Джессике предстояло сделать четыре остановки, прежде чем отправиться домой. Ей нужно было съездить в банк, заехать в химчистку, купить что-нибудь на ужин в "Вава" и отправить посылку своей тете Лорри в Помпано-Бич. Банк, продуктовый магазин и UPS находились в нескольких кварталах от Второй улицы и Южной.


Припарковывая джип, она думала о том, что сказал Эдди Касалонис.


Мне показалось, что это похоже на розу.Перевернутая роза.


Из своих чтений она знала, что сам термин "розарий" был основан на Марии и розовом саде. Искусство тринадцатого века изображало Марию, держащую розу, а не скипетр. Все это имело какое-то отношение к ее делу, или она просто была в отчаянии?


В отчаянии.


Определенно.


Тем не менее, она упомянула бы об этом Кевину и узнала бы его мнение по этому поводу.


Она достала из багажника джипа коробку, которую везла в UPS, заперла ее и направилась вверх по улице. Когда она проходила мимо Cosi, франшизы по продаже салатов и сэндвичей на углу Секонд и Ломбард, она заглянула в витрину и увидела кого-то знакомого, хотя на самом деле не хотела.


Потому что этим кем-то был Винсент. И он сидел в кабинке с женщиной.


Молодая женщина.


На самом деле, девочка.


Джессика могла видеть девушку только со спины, но этого было достаточно. У нее были длинные светлые волосы, собранные сзади в конский хвост. На ней была кожаная куртка в мотоциклетном стиле. Джессика знала, что кролики-бейджики бывают всех форм, размеров и цветов.


И, очевидно, возраст.


На краткий миг Джессика испытала то странное чувство, которое возникает, когда ты находишься в другом городе и видишь кого-то, кто, как тебе кажется, тебе знаком. Возникает ощущение чего-то знакомого, за которым следует осознание того, что то, что вы видите, не может быть точным, что в данном случае переводится как:


Какого черта мой муж делает в ресторане с девушкой, которая выглядит лет на восемнадцать?


Без необходимости думать ответ с ревом пришел ей в голову.


Ты сукин сын.


Винсент увидел Джессику, и его лицо сказало правду. Чувство вины, увенчанное смущением, с придирчивой ухмылкой.


Джессика глубоко вздохнула, посмотрела в землю, затем продолжила идти вверх по улице. Она не собиралась быть той глупой, сумасшедшей женщиной, которая противостоит своему мужу и его любовнице в общественном месте. Ни за что.


Через несколько секунд Винсент ворвался в дверь.


"Джесс", - сказал он. "Подожди".


Джессика остановилась, пытаясь обуздать свой гнев. Ее гнев не желал этого слышать. Это было бешеное, панически бегущее стадо эмоций.


"Поговори со мной", - сказал он.


"Пошел ты".


"Это не то, что ты думаешь, Джесс".


Она положила свой сверток на скамейку, повернулась к нему лицом. "Ну и дела. Откуда я знала, что ты это скажешь?" Она посмотрела на своего мужа с головы до ног. Ее всегда поражало, насколько по-разному он мог выглядеть, исходя из ее чувств в любой данный момент. Когда они были счастливы, его развязность плохого парня и поза крутого парня были такими сексуальными. Когда она злилась, он был похож на головореза, на какого-нибудь уличного паиньку, которому она хотела надеть наручники.


И, Боже, храни их обоих, это разозлило ее больше, чем когда-либо с ним.


"Я могу объяснить", - добавил он.


"Объясните? Как вы объяснили Мишель Браун? Простите, еще раз, что это было? Небольшая любительская гинекология в моей постели?"


"Послушай меня".


Винсент схватил Джессику за руку, и впервые с тех пор, как они встретились, впервые за все время их изменчивого, страстного романа им показалось, что они незнакомцы, спорящие на углу улицы; та пара, которой, когда ты влюблен, ты клянешься никогда не становиться.


"Не надо", - предупредила она.


Винсент держал крепче. "Джесс".


"Убери… свою гребаную… руку ... от меня". Джессика нисколько не удивилась, обнаружив, что сжала обе руки в кулаки. Эта мысль немного напугала ее, но не настолько, чтобы разжать кулаки. Набросится ли она на него? Она, честно говоря, не знала.


Винсент отступил назад, подняв руки в знак капитуляции. Выражение его лица в этот момент сказало Джессике, что они только что переступили порог и вступили на темную территорию, с которой, возможно, никогда не вернутся.


Но в данный момент это не имело значения.


Все, что Джессика могла видеть, это светлый хвостик и глупую улыбку, которая была на лице Винсента, когда она поймала его.


Джессика взяла свой пакет, развернулась на каблуках и направилась обратно к джипу. К черту ВСЕ, к черту банк, к черту ужин. Все, о чем она могла думать, это убраться отсюда.


Она запрыгнула в джип, завела двигатель и надавила на педаль. Она почти надеялась, что поблизости окажется какой-нибудь патрульный-новичок, который остановит ее и попытается задать ей трепку.


Не повезло. Никогда не было полицейского рядом, когда он был нужен.


Кроме той, за которой она была замужем.


Прежде чем свернуть на Саут-стрит, она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела Винсента, все еще стоящего на углу, руки в карманах, удаляющийся одинокий силуэт на фоне красного кирпича Холма Общества.


Вместе с ним исчез и ее брак.



54




СРЕДА, 19:15


"Ночь за клейкой лентой" была пейзажем Дали, черными бархатными дюнами, уходящими к далекому горизонту. Время от времени лучики света пробирались сквозь нижнюю часть его зрительного плана, дразня его мыслью о безопасности.


У него болела голова. Конечности казались мертвыми и бесполезными. Но это было не самое худшее. Если скотч на глазах раздражал, то скотч на рту сводил с ума до невозможности. Для кого-то вроде Саймона Клоуза унижение от того, что его привязали к стулу, обмотали клейкой лентой и заткнули рот чем-то, что на ощупь и вкус напоминало старую тряпку, сменилось разочарованием от невозможности говорить. Если он терял дар речи, он проигрывал битву. Так было всегда. Будучи маленьким мальчиком в католическом доме в Бервике, он умудрялся отговорками выпутываться почти из каждой передряги, из каждой ужасной передряги.


Только не это.


Он едва мог издать ни звука.


Лента была плотно обмотана вокруг его головы, чуть выше ушей, чтобы он мог слышать.


Как мне выпутаться из этого? Глубокий вдох, Саймон. Глубокий.


Он безумно думал о книгах и компакт-дисках, которые приобрел за эти годы, о медитации и йоге, о концепциях диафрагмального дыхания, о йогических техниках борьбы со стрессом и тревогой. Он никогда не читал ни одной из них и не слушал компакт-дисков больше нескольких минут. Он хотел быстро избавиться от своих периодических приступов паники - ксанакс делал его слишком вялым, чтобы мыслить трезво, - но в йоге быстрого решения не было.


Теперь он пожалел, что не остановился на этом.


Спаси меня, Дипак Чопра, подумал он.


Помогите мне, доктор Вейл.


Затем он услышал, как позади него открылась дверь в его квартиру. Он вернулся. Этот звук наполнил его тошнотворной смесью надежды и страха. Он услышал приближающиеся шаги сзади, почувствовал тяжесть на половицах. Он почувствовал запах чего-то сладкого, цветочного. Слабый, но настоящий. Духи молодой девушки.


Внезапно с его глаз сорвали ленту. От жгучей боли казалось, что вместе с ней отрываются и веки.


Когда его глаза привыкли к свету, он увидел на кофейном столике перед собой свой Apple PowerBook, открытый и отображающий графическое изображение текущей веб-страницы отчета.



МОНСТР ПРЕСЛЕДУЕТ ДЕВОЧЕК Из ФИЛАДЕЛЬФИИ!



Предложения и фразы были выделены красным цветом.


... развратная психопатка…


... извращенный палач невинности…


За ноутбуком на штативе стояла цифровая камера Саймона. Камера была включена и направлена прямо на него.


Затем Саймон услышал щелчок позади себя. У его мучителя в руке была мышь Apple, и он листал документы. Вскоре появилась еще одна статья. Статья была написана тремя годами ранее, в ней он рассказывал о крови, пролитой на дверь церкви на северо-востоке. Была выделена еще одна фраза:


... слушайте, как эти придурки из вестника швыряются…


Саймон услышал, как позади него расстегивают молнию на сумке. Мгновение спустя он почувствовал легкий укол с правой стороны шеи. Иголка. Саймон изо всех сил боролся со своими пут, но это было бесполезно. Даже если бы он смог освободиться, то то, что было в игле, подействовало почти мгновенно. Тепло разлилось по его мышцам, приятная слабость, которой, не будь он в этой ситуации, он мог бы насладиться.


Его разум начал распадаться на части, воспарять. Он закрыл глаза. Его мысли перенеслись в последнее десятилетие или около того его жизни. Время прыгнуло, затрепетало, успокоилось.


Когда он открыл глаза, от вида жестокого буфета, выставленного на кофейном столике перед ним, у него перехватило дыхание. На мгновение он попытался придумать для них какой-нибудь благожелательный сценарий. Их не было.


Затем, когда его кишечник освободился, он запечатлел в сознании своего репортера последнюю визуальную запись - беспроводную дрель, большую иглу, продетую в толстую черную нитку.


И он знал.


Еще одна инъекция подвела его к краю пропасти. На этот раз он добровольно согласился на это.


Несколько минут спустя, услышав звук дрели, Саймон Клоуз закричал, но звук, казалось, исходил откуда-то еще, бесплотный вопль, который эхом отразился от сырых каменных стен католического дома на унесенном временем севере Англии, жалобный вздох над древним ликом вересковых пустошей.



5 5




СРЕДА, 19:35


Джессика и Софи сидели за столом, набрасываясь на все вкусности, которые они привезли домой из дома ее отца, - панеттоне, фогльятелле, тирамису. Это была не совсем сбалансированная еда, но она сбежала из продуктового магазина, и в холодильнике ничего не было.


Джессика знала, что не стоит позволять Софи есть так много сахара в такой поздний час, но Софи была сладкоежкой размером с Питтсбург, совсем как ее мать, и, в общем, было так трудно сказать "нет". Джессика давно пришла к выводу, что ей лучше начать экономить на счетах за стоматолога.


Кроме того, после того, как я увидел Винсента, целующегося с Бритни, или Кортни, или Эшли, или как там ее, черт возьми, звали, тирамису показался мне подходящим лекарством. Она попыталась изгнать образ своего мужа и светловолосого подростка из головы.


К сожалению, это было немедленно заменено фотографией тела Брайана Паркхерста, висящего в той душной комнате, где стоял отвратительный запах смерти.


Чем больше она думала об этом, тем больше сомневалась в виновности Паркхерста. Встречался ли он с Тессой Уэллс? Возможно. Был ли он ответственен за убийства трех молодых женщин? Она так не думала. Было почти невозможно совершить однократное похищение или убийство, не оставив после себя никаких улик.


Их трое?


Это просто казалось невыполнимым.


Но как насчет руки ПАРон Николь Тейлор?


На какой-то мимолетный миг Джессика поняла, что подписалась на гораздо большее, чем, по ее мнению, могла бы осилить с этой работой.


Она убрала со стола, усадила Софи перед телевизором, вставила DVD с "В Поисках Немо".


Она налила себе бокал кьянти, убрала со стола в столовой, затем разложила все свои записи по делу. Она прокрутила в уме хронологию событий. Между этими девочками была какая-то связь, помимо того факта, что они посещали католические школы.


Николь Тейлор, похищенная на улице, выброшенная на поле с цветами.


Тесса Уэллс, похищенная на улице, брошенная в заброшенном доме.


Бетани Прайс, похищенная на улице, брошенная в музее Родена.


Выбор мест свалки, в свою очередь, казался случайным и точным, тщательно продуманным и бездумно произвольным.


Нет, подумала Джессика. Доктор Саммерс был прав. Их действия были какими угодно, только не нелогичными. Размещение этих жертв было столь же важным, как и метод их убийства.


Она смотрела на фотографии девочек с места преступления и пыталась представить себе их последние мгновения свободы, пыталась перенести эти разворачивающиеся моменты из черно-белых в насыщенные цвета ночного кошмара.


Джессика взяла школьную фотографию Тессы Уэллс. Больше всего ее встревожила Тесса Уэллс; возможно, потому, что Тесса была первой жертвой, которую она увидела. Или, может быть, потому, что она знала, что Тесса была внешне застенчивой молодой девушкой, которой когда-то была Джессика, куколкой, всегда стремящейся стать имаго.


Она вошла в гостиную, поцеловала Софи в блестящие, пахнущие клубникой волосы. Софи хихикнула. Джессика посмотрела несколько минут фильма о красочных приключениях Дори, Марлина и Джилла.


Затем ее глаза наткнулись на конверт на столике. Она совсем забыла о нем.


The Rosarium Virginis Mariae.


Джессика села за обеденный стол и пробежала глазами длинное письмо, которое, судя по всему, было посланием от папы Иоанна Павла II, подтверждающим актуальность святого розария. Она не обратила внимания на заголовки, но ее внимание привлек один раздел, озаглавленный "Тайны Христа, тайны Его Матери".


Читая, она почувствовала, как внутри нее загорается маленький огонек понимания, осознание того, что она преодолела барьер, который до этой секунды был ей неизвестен, баррикаду, которую больше никогда нельзя будет преодолеть.


Она прочитала, что в Розарии есть пять "Скорбных тайн". Она, конечно, знала это из своего воспитания в католической школе, но годами не задумывалась об этом.


Агония в саду.


Бич у столба.


Терновый венец.


Несение креста.


Распятие.


Откровением была кристаллическая пуля в центр ее мозга. Николь Тейлор была найдена в саду. Тесса Уэллс была привязана к столбу. Бетани Прайс носила терновый венец.


Это был генеральный план убийцы.


Он собирается убить пять девочек.


Несколько тревожных мгновений она, казалось, не могла пошевелиться. Она сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. Она знала, что, если бы она была права насчет этого, информация полностью изменила бы ход расследования, но она не хотела представлять эту теорию оперативной группе, пока не будет уверена.


Одно дело - знать план, но не менее важно понимать, почему. Понимание "почему" во многом помогло бы понять, куда исполнитель нанесет следующий удар. Она достала блокнот и сделала таблицу.


Фрагмент овечьей кости, найденный у Николь Тейлор, должен был привести следователей к месту преступления Тессы Уэллс.


Но как?


Она пролистала указатели некоторых книг, которые взяла из Бесплатной библиотеки. Она нашла раздел о римских обычаях и узнала, что практика бичевания во времена Христа включала короткий хлыст, называемый флагрумом, к которому часто прикрепляли кожаные ремешки разной длины. На концах каждого ремешка были завязаны узлы, а в узлы на концах были вставлены острые овечьи кости.


Овечья кость означала, что у столба будет бич.


Джессика писала заметки так быстро, как только могла.


Репродукция картины Блейка "Данте и Вергилий у врат ада", которая была найдена в руках Тессы Уэллс, была очевидна. Бетани Прайс была найдена у ворот, ведущих в музей Родена.


При обследовании Бетани Прайс было обнаружено, что у нее на внутренней стороне ладоней были написаны две цифры. На левой руке было число 7. На правой - число 16. Оба номера были написаны черным маркером. Адрес? Номерной знак? Неполный почтовый индекс?


До сих пор никто в оперативной группе не имел ни малейшего представления, что означают цифры. Джессика знала, что, если бы она смогла разгадать этот секрет, у них был шанс предугадать, куда поместят следующую жертву убийцы. И они, возможно, ждут его.


Она уставилась на огромную стопку книг на обеденном столе. Она была уверена, что ответ где-то в одной из них.


Она прошла на кухню, налила в бокал красного вина, поставила кофейник с кофе.


Это обещала быть долгая ночь.



5 6




СРЕДА, 11:15


Надгробие холодное. Имя и дата потускнели от времени и принесенного ветром мусора. Я счищаю его. Провожу указательным пальцем по высеченным цифрам. Это свидание возвращает меня в то время в моей жизни, когда все было возможно.Время, когда будущее сияло. Я думаю о том, кем бы она была, что бы она могла сделать со своей жизнью, кем бы она могла стать. Врач? Политик? Музыкант? Учитель? Я наблюдаю за молодыми женщинами и знаю, что мир принадлежит им. Я знаю, что я потеряла. Из всех священных дней католического календаря Страстная пятница, пожалуй, самый священный. Я слышала, как люди спрашивали: если это день, когда был распят Христос, почему он называется хорошим? Не во всех культурах это называется Страстной пятницей. Немцы называют это Charfreitag, или Скорбная пятница. На латыни это называется Parasceve, что означает "подготовка". Кристи готовится. Кристи молится.


Когда я оставил ее в безопасности в часовне, она перебирала свои десятые четки. Она очень добросовестна, и по тому, как она искренне произносит слова "Десятилетия", я могу сказать, что она хочет угодить не только мне - в конце концов, я могу повлиять только на ее земную жизнь, - но и Господу.


Холодный дождь скользит по черному граниту, смешиваясь с моими слезами, наполняя мое сердце бурями.


Я беру лопату, начинаю копать мягкую землю.


Римляне верили, что час, означающий окончание рабочего дня, имеет особое значение, девятый час, время начала поста.


Они назвали это "Часом одиночества".


Для меня, для моих девочек, наконец-то этот час близок.



5 7




ЧЕТВЕРГ, 8:05 УТРА


Вереница полицейских машин, как с опознавательными знаками, так и без опознавательных знаков, которые змеились по залитой дождем улице в Западной Филадельфии, где вдова Джимми Пьюрайфа обустроила свой дом, казалась бесконечной.


Бирну позвонил Айк Бьюкенен сразу после шести.


Джимми Пьюрайфай был мертв. Он набрал код в три часа утра.


Направляясь к дому, Бирн обнимал других детективов. Большинство людей думали, что полицейским тяжело проявлять эмоции - некоторые говорили, что отсутствие сантиментов является необходимым условием для работы, - но каждый полицейский знал лучше. В такое время, как это, ничего не бывает проще.


Когда Бирн вошел в гостиную, он увидел женщину, стоящую перед ним, застывшую во времени и пространстве в своем собственном доме. Дарлин Пьюрайфай стояла у окна, ее взгляд на тысячу ярдов простирался далеко за серый горизонт. На заднем плане бормотал телевизор, какое-то ток-шоу. Бирн подумала о том, чтобы выключить его, но поняла, что тишина была бы намного хуже. По телевизору было видно, что где-то продолжается жизнь.


"Где ты хочешь меня видеть, Дарлин?Скажи мне, и я пойду туда".


Дарлин Пьюрайфай было чуть больше сорока, в 1980-х она была бывшей R & B-певицей и даже записала несколько пластинок с женской группой La Rouge. Теперь ее волосы были платиновыми, ее некогда хрупкая фигура потускнела от времени. "Я перестала любить его давным-давно, Кевин. Я даже не помню когда. Просто ... не хватает идеи о нем. Джимми. Пропал. Черт."


Бирн прошел через комнату, обнял ее. Он погладил ее по волосам, подыскивая слова. Он нашел некоторые. "Он был лучшим полицейским, которого я когда-либо знал. Лучшим".


Дарлин промокнула глаза. Гриф был таким бессердечным скульптором, подумал Бирн. В этот момент Дарлин выглядела на дюжину лет старше своих лет. Он подумал об их первой встрече в такие счастливые времена. Джимми привел ее на танцы Полицейской спортивной лиги. Бирн наблюдал, как Дарлин выясняла отношения с Джимми, удивляясь, как такой игрок, как он, смог заполучить такую женщину, как она.


"Знаешь, ему это понравилось", - сказала Дарлин.


"Работа?"


"Да. Работа", - сказала Дарлин. "Он любил ее больше, чем когда-либо любил меня. Или даже детей, я думаю".


"Это неправда. Это по-другому, понимаешь? Любить работу - это… ну ... по-другому. После развода я проводила с ним каждый день. И много ночей тоже. Поверь мне, он скучал по тебе больше, чем ты когда-либо можешь себе представить."


Дарлин посмотрела на него, как будто это была самая невероятная вещь, которую она когда-либо слышала. "Он сделал?"


"Ты шутишь? Помнишь тот носовой платок с монограммой? Твой маленький, с цветами в углу? Тот, что ты подарила ему на своем первом свидании?"


"Что?… что насчет этого?"


"Он никогда не отправлялся на экскурсию без него. На самом деле, однажды ночью мы были на полпути к Фиштауну, направляясь в засаду, и нам пришлось вернуться в Roundhouse, потому что он забыл его. И поверь мне, ты не давала ему повода говорить об этом."


Дарлин засмеялась, затем прикрыла рот рукой и снова заплакала. Бирн не знал, делает ли он это лучше или хуже. Он положил руку ей на плечо, пока ее рыдания не начали стихать. Он порылся в памяти в поисках истории, любой истории. По какой-то причине ему хотелось поддержать Дарлин разговором. Он не знал почему, но чувствовал, что если бы она заговорила, то не горевала бы.


"Я когда-нибудь рассказывала тебе о том, как Джимми работал под прикрытием в качестве проститутки-гея?"


"Много раз". Теперь Дарлин улыбнулась сквозь соль. "Расскажи мне еще раз, Кевин".


"Ну, мы работали над обратным расследованием, верно? Середина лета. Пять детективов в охране, и номер Джимми должен был стать приманкой. Мы смеялись над этим за неделю до этого, верно? Типа, кто, черт возьми, мог поверить, что этот большой кусок свинины продавался? Забудь о продаже, кто, черт возьми, собирался покупать? "


Бирн рассказала ей остальную часть истории наизусть. Дарлин улыбалась во всех нужных местах, а в конце грустно рассмеялась. Затем она растаяла в больших руках Бирна, и он держал ее, как ему показалось, несколько минут, отмахиваясь от нескольких копов, которые пришли выразить свое почтение. Наконец он спросил: "Мальчики знают?"


Дарлин вытерла глаза. "Да. Они будут завтра".


Бирн выпрямился перед ней. "Если тебе что-нибудь понадобится, совсем ничего, возьми трубку. Даже не смотри на часы".


"Спасибо, Кевин".


"И не беспокойтесь о приготовлениях. Ассоциация позаботится обо всем. Это будет процессия, как у папы Римского ".


Бирн посмотрел на Дарлин. Снова навернулись слезы. Кевин Бирн прижал ее к себе, почувствовав, как колотится ее сердце. Дарлин была сильной, пережив медленную смерть обоих своих родителей от затяжной болезни. Он беспокоился о мальчиках. Ни у кого из них не было характера их матери. Они были чувствительными детьми, очень близкими друг другу, и Бирн знал, что одной из его задач в ближайшие несколько недель будет поддержка семьи Purify.


Когда Бирн вышел из дома Дарлин, ему пришлось смотреть по сторонам на улице. Он не мог вспомнить, где припарковал машину. Головная боль была как острый кинжал между глаз. Он похлопал себя по карману. У него все еще была полная сумка викодина.


У тебя полная тарелка, Кевин, подумал он. Приведи себя в порядок, черт возьми.


Он закурил сигарету, взял паузу, чтобы сориентироваться. Он посмотрел на свой пейджер. Было еще три звонка от Джимми, на которые он так и не ответил.


Еще будет время.


Он наконец вспомнил, что припарковался на боковой улице. К тому времени, как он добрался до угла, снова начался дождь. "Почему бы и нет", - подумал он. Джимми ушел. Солнце не осмеливалось показаться. Не сегодня.


По всему городу - в закусочных, такси, салонах красоты, залах заседаний и церковных подвалах - люди говорили об Убийце из Розария, о том, как безумец пировал с молодыми девушками Филадельфии и как полиция не могла его остановить. Впервые в своей карьере Бирн почувствовал себя импотентом, совершенно неадекватным, самозванцем, как будто он не мог смотреть на свою зарплату с каким-либо чувством гордости или достоинства.


Он зашел в кафе "Кристалл", круглосуточную кофейню, которую они с Джимми часто посещали по утрам. Завсегдатаи были подавлены. Они слышали новости. Он схватил газету и большую чашку кофе, задаваясь вопросом, вернется ли он когда-нибудь. Когда он вышел, то увидел, что кто-то прислонился к его машине.


Это была Джессика.


От волнения у него чуть не отнялись ноги.


Этот ребенок, подумал он. Этот ребенок - нечто.


"Привет всем", - сказала она.


"Привет".


"Мне было жаль слышать о вашем партнере".


"Спасибо", - сказал Бирн, пытаясь держать все под контролем. "Он был таким.… он был единственным в своем роде.Он бы тебе понравился".


"Я могу что-нибудь сделать?"


В ней было что-то особенное, подумал Бирн. Что-то такое, благодаря чему подобные вопросы звучали искренне, а не как та чушь, которую люди говорят просто для того, чтобы засекретить.


"Нет", - сказал Бирн. "Все под контролем".


"Если ты хочешь провести день ..."


Бирн покачал головой. "Я в порядке".


"Ты уверена?" Спросила Джессика.


"На все сто процентов".


Джессика подняла письмо из Розария.


"Что это?" Спросил Бирн.


"Я думаю, это ключ к разуму нашего парня".


Джессика вкратце рассказала ему о том, что узнала, а также о деталях своей встречи с Эдди Касалонисом. Пока она говорила, она увидела, как по лицу Кевина Бирна пробежали мурашки. Две из них имели наибольшее значение.


Уважаю ее как детектива.


И, что более важно, решительность.


"Есть кое-кто, с кем мы должны поговорить, прежде чем проинформировать команду", - сказала Джессика. "Кто-то, кто мог бы представить все это в перспективе".


Бирн обернулся и бросил короткий взгляд в сторону дома Джимми Пьюрайфа. Он обернулся и сказал: "Давайте зажигать".


Они сидят с отцом Коррио за маленьким столиком у окна "Энтони", кофейни на Девятой улице в Южной Филадельфии.


"Всего в розарии двадцать тайн", - сказал отец Коррио. "Они разделены на четыре группы. Радостные, Печальные, Славные и Сияющие".


Мысль о том, что их исполнитель планировал двадцать убийств, не ускользнула ни от кого за этим столом. Отец Коррио, похоже, не думал, что это так.


"Строго говоря, - продолжил он, - мистерии совершаются по дням недели. Славные Мистерии совершаются в воскресенье и среду, Радостные Мистерии - в понедельник и субботу. Светоносные Мистерии, которые являются относительно новыми, совершаются в четверг."


"А как насчет Скорбящих?" Спросил Бирн.


"Скорбные таинства совершаются во вторник и пятницу. По воскресеньям во время Великого поста".


Джессика подсчитала в уме, отсчитывая дни с момента обнаружения Бетани Прайс. Это не укладывалось в схему соблюдения ритуалов.


"Большинство мистерий праздничные", - сказал отец Коррио. "Они включают Благовещение, крещение Иисуса, Успение, воскресение Христа. Только Печальные Мистерии имеют дело со страданием и смертью."


"И есть только пять Печальных тайн, верно?" Спросила Джессика.


"Да", - сказал отец Коррио. "Но имейте в виду, что розарий не является общепринятым. Есть возражающие".


"Как же так?" Спросила Джессика.


"Ну, есть те, кто считает четки неэкуменичными".


"Не совсем понимаю, что вы имеете в виду", - сказал Бирн.


"Розарий прославляет Марию", - сказал отец Коррио. "Он почитает матерь Божью, и некоторые считают, что марианский характер молитвы не прославляет Христа".


"Как это относится к тому, с чем мы здесь сталкиваемся?"


Отец Коррио пожал плечами. "Возможно, человек, которого вы ищете, не верит в девственность Марии. Возможно, он по-своему пытается вернуть этих девушек Богу в таком состоянии".


От этой мысли Джессику бросило в дрожь. Если это было его мотивом, то когда и почему он когда-нибудь остановится?


Джессика достала из своего фолианта фотографии внутренней стороны ладоней Бетани Прайс, цифры 7 и 16.


"Эти цифры тебе что-нибудь говорят?" Спросила Джессика.


Отец Коррио надел бифокальные очки, посмотрел на фотографии. Было очевидно, что раны, нанесенные дрелью на руках молодой девушки, беспокоили его.


"Это могло быть по-разному", - сказал отец Коррио. "Ничто не приходит на ум сразу".


"Я проверила страницу семьсот шестнадцать в Оксфордской аннотированной Библии", - сказала Джессика. "Это было в середине книги Псалмов. Я прочитала текст, но ничего не выскочило".


Отец Коррио кивнул, но промолчал. Было ясно, что книга Псалмов в данном контексте не задела его за живое.


"А как насчет года? Имеет ли семьсот шестнадцатый год какое-нибудь значение в церкви, о котором ты знаешь?" Спросила Джессика.


Отец Коррио улыбнулся. "Я сдавал английский на отлично, Джессика", - сказал он. "Боюсь, история была не лучшим моим предметом. Если не считать того, что Ватиканский собор был созван в 1869 году, я не очень разбираюсь в свиданиях."


Джессика просмотрела нацарапанные заметки, которые сделала накануне вечером. У нее заканчивались идеи.


"Вы случайно не нашли у этой девочки лопатку?" Спросил отец Коррио.


Бирн просмотрел свои записи. Наплечник представлял собой, по сути, два маленьких квадратных куска шерстяной ткани, соединенных друг с другом двумя веревочками или лентами. Их носили таким образом, что, когда ленты ложились на плечи, один сегмент располагался спереди, а другой - сзади. Обычно на первое причастие в качестве подарка дарили лопатки - подарочный набор, в который часто входили четки, булавка с потиром и хостой и атласный мешочек.


"Да", - сказал Бирн. "Когда ее нашли, у нее была лопатка на шее".


"Это коричневая лопатка?"


Бирн снова просмотрел свои записи. "Да".


"Возможно, вам захочется взглянуть на это поближе", - сказал отец Коррио.


Довольно часто лопатки были упакованы в прозрачный пластик для их защиты, как та, что была найдена у Бетани Прайс. С ее лопатки уже сняли отпечатки пальцев. Ничего не было найдено. "Почему это, отец?"


"Каждый год здесь отмечается праздник Лопаточки, день, посвященный Богоматери с горы Кармель. Сегодня годовщина того дня, когда Пресвятая Дева явилась святому Симону Стоку и подарила ему монашеский наплечник. Она сказала ему, что тот, кто его наденет, не будет гореть вечный огонь."


"Я не понимаю", - сказал Бирн. "Почему это имеет отношение к делу?"


Отец Коррио сказал: "Праздник Лопаточки отмечается 16 июля".


Наплечник, найденный у Бетани Прайс, действительно был коричневым наплечником, посвященным Богоматери с горы Кармель. Бирн позвонил в лабораторию и спросил, открывали ли они прозрачный пластиковый футляр. У них их не было.


Бирн и Джессика направились обратно в Карусель.


"Вы знаете, существует вероятность, что мы можем не поймать этого парня", - сказал Бирн. "Он может добраться до своей пятой жертвы, а затем навсегда уползти обратно в слизь".


Такая мысль приходила в голову Джессике. Она пыталась не думать об этом. "Ты думаешь, это может случиться?"


"Надеюсь, что нет", - сказал Бирн. "Но я уже давно этим занимаюсь. Я просто хочу, чтобы вы были готовы к такой возможности".


Такая возможность ее не устраивала. Если этого человека не поймают, она знала, что до конца своей карьеры в Отделе по расследованию убийств, до конца своей службы в правоохранительных органах она будет судить о каждом деле по тому, что сочтет провалом.


Прежде чем Джессика успела ответить, зазвонил мобильный Бирна. Он ответил. Через несколько секунд он закрыл телефон и потянулся к заднему сиденью за стробоскопом. Он положил ее на приборную панель и зажег.


"Что случилось?" Спросила Джессика.


"Они открыли лопатку и вытерли пыль изнутри", - сказал он. Он вдавил педаль газа в пол. "У нас есть отпечаток".


Они ждали на скамейке перед лабораторией печати.


В работе полиции есть все виды ожидания. Есть разновидность слежки, разновидность вердикта. Это такое ожидание, когда ты появляешься в зале муниципального суда для дачи показаний по какому-нибудь дерьмовому делу о вождении в нетрезвом виде в девять утра, только для того, чтобы в три часа дня занять место свидетеля на две минуты, как раз вовремя, чтобы начать свой обход в четыре.


Но ожидание появления отпечатка было лучшим и худшим ожиданием. У вас были доказательства, но чем больше времени это занимало, тем больше было вероятности, что вы не получите пригодного для использования совпадения.


Бирн и Джессика пытались устроиться поудобнее. Было много других дел, которыми они могли бы заняться в это время, но они были связаны и полны решимости не делать ни одно из них. Их главной целью на данный момент было снизить кровяное давление и частоту пульса.


"Могу я спросить тебя кое о чем?" Спросила Джессика.


"Конечно".


"Если ты не хочешь говорить об этом, я полностью пойму".


Бирн посмотрел на нее, его зеленые глаза были почти черными. Она никогда не видела, чтобы мужчина выглядел таким измученным.


"Ты хочешь узнать о Лютере Уайте", - сказал он.


"Ну.Да", - сказала Джессика. Она была настолько прозрачной? "Вроде того".


Джессика поспрашивала вокруг. Детективы защищали своих. Обрывки, которые она услышала, сложились в довольно сумасшедшую историю. Она решила, что просто спросит.


"Что ты хочешь знать?" Спросил Бирн.


Все до мельчайших подробностей. "Все, что ты захочешь мне рассказать".


Бирн немного опустился на скамейку, распределяя свой вес. "Я проработал на этой работе около пяти лет или около того, в штатском около двух. В Западной Филадельфии произошла серия изнасилований. Активистки предпочитали тусоваться на парковках таких мест, как мотели, больницы, офисные здания. Он нападал посреди ночи, обычно между тремя и четырьмя часами утра."


Джессика смутно помнила. Она была в девятом классе, и эта история чертовски напугала ее и ее друзей.


"Исполнитель натягивал на лицо нейлоновый чулок, резиновые перчатки и всегда надевал презерватив. Никогда не оставлял ни волоска, ни волоконца. Ни капли жидкости. У нас ничего не было. Восемь женщин за трехмесячный период, а у нас их было ноль. Единственное описание, которое у нас было, кроме того, что парень был белым и ему было где-то между тридцатью и пятьюдесятью, заключалось в том, что у него была татуировка на передней части шеи. Сложная татуировка в виде орла, которая доходила до основания челюсти. Мы опросили все тату-салоны между Питтсбургом и Атлантик-Сити. Ничего.


"Итак, однажды вечером я гуляю с Джимми. Мы только что поймали подозреваемого в Старом Городе и все еще были в костюмах. Мы остановились перекусить в заведении под названием "Двойки", недалеко от восемьдесят четвертого пирса. Мы как раз собирались уходить, когда я увидела, что парень за одним из столиков у двери одет в белую водолазку с высоко поднятым воротом. Я ничего не думаю об этом сразу, но, выходя за дверь, я по какой-то причине оборачиваюсь и вижу это. Кончик татуировки, выглядывающий из-под воротника водолазки. Орлиный клюв. Не мог быть больше полудюйма, верно? Это был он. "


"Он тебя видел?"


"О да", - сказал Бирн. "Итак, мы с Джимми просто уходим. Мы сгрудились снаружи, прямо у этой низкой каменной стены, которая находится рядом с рекой, полагая, что вызовем полицию, учитывая, что у нас их было немного, и мы не хотели, чтобы что-нибудь помешало нам убрать этого ублюдка. Это было до появления мобильных телефонов, поэтому Джимми направляется к машине, чтобы вызвать подкрепление. Я решаю, что пойду постою у двери, прикидывая, что, если этот парень попытается уйти, я его прикончу. Но как только я оборачиваюсь, вот он. И он нацелил этот двадцать второй прямо мне в сердце."


"Как он тебя создал?"


"Без понятия. Но, не говоря ни слова, без колебаний, он разряжает оружие. Сделал три выстрела, быстрая последовательность. Я уложил их всех в бронежилет, но они выбили из меня дух. Его четвертый выстрел задел мой лоб ". При этих словах Бирн потрогал шрам над правым глазом. "Я вернулся через стену в реку. Я не мог дышать. Пули сломали мне два ребра, так что я даже не могла попытаться плыть. Я просто начала опускаться на дно, как будто меня парализовало. Вода была чертовски холодной."


"Что случилось с Уайтом?"


"Джимми уложил его. Два удара в грудь".


Джессика попыталась осознать образы, кошмар, который снится каждому полицейскому, когда он сталкивается с дважды проигравшим с оружием в руках.


"Когда я тонула, я увидела, как Уайт ударился о поверхность надо мной. Клянусь, прежде чем я потеряла сознание, у нас был момент, когда мы были лицом к лицу под водой. В дюймах друг от друга. Было темно, и было холодно, но мы смотрели друг другу в глаза. Мы оба умирали, и мы знали это ".


"Что было дальше?"


"Они вытащили меня, сделали искусственное дыхание, вся рутина".


"Я слышала, что ты ..." По какой-то причине Джессике было трудно произнести это слово.


"Утонули?"


"Ну, да. Это. А ты?"


"Так они мне говорят".


"Вау. Как долго ты, эм..."


Бирн рассмеялась. "Мертва?"


"Извините", - сказала Джессика. "Я могу с уверенностью сказать, что никогда раньше не задавала этого вопроса".


"Шестьдесят секунд", - ответил Бирн.


"Вау".


Бирн посмотрела на Джессику. Ее лицо выражало пресс-конференцию вопросов.


Бирн улыбнулась и спросила: "Вы хотите знать, были ли там яркие белые огни, ангелы, золотые трубы и Рома Дауни, парящий над головой, верно?"


Джессика рассмеялась. "Думаю, что да".


"Ну, Рома Дауни там не было. Но там был длинный коридор с дверью в конце. Я просто знала, что не должна открывать дверь. Если бы я открыла дверь, то никогда бы не вернулась ".


"Ты просто знала?"


"Я просто знала. И долгое время, после того как я вернулась, всякий раз, когда я оказывалась на месте преступления, особенно на месте убийства, у меня возникало ... предчувствие. На следующий день после того, как мы нашли тело Дейдры Петтигрю, я вернулась в парк Фэрмаунт. Я дотронулась до скамейки перед кустами, где ее нашли. Я увидела Пратта. Я не знала его имени, я не могла ясно разглядеть его лицо, но я знала, что это он. Я видела, как она смотрела на него. "


"Ты его видела?"


"Не в визуальном смысле. Я просто ... знала". Было ясно, что все это далось ему нелегко. "Это происходило часто в течение долгого времени", - сказал он. "Этому не было объяснения. Этого нельзя было предсказать. На самом деле, я сделала много того, чего не должна была делать, чтобы попытаться остановить это".


"Как долго вы были под ОВН?"


"Я отсутствовал почти пять месяцев. Много реабилитации. Там я встретил свою жену ".


"Она была физиотерапевтом?"


"Нет, нет. Она восстанавливалась после разрыва ахиллова сухожилия. На самом деле я встретил ее много лет назад в старом районе, но мы заново познакомились в больнице. Мы вместе ковыляли взад и вперед по коридорам. Я бы сказал, что это была любовь с первого приема Викодина, если бы это не было такой плохой шуткой. "


Джессика все равно рассмеялась. - Вы когда-нибудь получали какую-нибудь профессиональную психиатрическую помощь?


"О, да. Я два года работала с психиатром в отделе, время от времени. Прошла анализ сновидений. Даже побывала на нескольких собраниях IANDS ".


"Я знаю?"


"Международная ассоциация околосмертных исследований. Это было не для меня".


Джессика пыталась осознать все это. Это было тяжело. "И на что это похоже сейчас?"


"В наши дни это случается не так уж часто. Что-то вроде далекого телевизионного сигнала. Моррис Бланшар - доказательство того, что я больше не могу быть уверена ".


Джессика видела, что в этой истории было что-то еще, но ей казалось, что она уже достаточно надавила на него.


"И, отвечая на ваш следующий вопрос", Бирн продолжил. "Я не умею читать мысли, я не могу предсказывать судьбу, я не могу видеть будущее. Здесь нет мертвой зоны. Если бы я могла видеть будущее, поверьте мне, я бы сейчас была в Филадельфия Парк."


Джессика снова рассмеялась. Она была рада, что спросила, но все равно была немного напугана всем этим. Ее всегда немного пугали истории о ясновидении и тому подобном. Когда она читала "Сияние", то целую неделю спала при включенном свете.


Она как раз собиралась попробовать один из своих неуклюжих переходов к другой теме, когда Айк Бьюкенен пулей вылетел из двери лаборатории печати. Его лицо раскраснелось, вены на шее пульсировали. На мгновение его хромота исчезла.


"Поймали его", - сказал Бьюкенен, размахивая компьютерными данными.


Бирн и Джессика вскочили на ноги и пристроились рядом с ним.


"Кто он?" Спросил Бирн.


"Его зовут Вильгельм Кройц", - сказал Бьюкенен.



5 8




ЧЕТВЕРГ, 11:25 утра


Согласно записям DMV, Вильгельм Кройц жил на Кенсингтон-авеню. Он работал служащим на парковке в Северной Филадельфии. Ударная группа направилась к месту происшествия на двух автомобилях. Четыре члена команды спецназа ехали в черном фургоне. Четверо из шести детективов оперативной группы следовали за ними на служебной машине: Бирн, Джессика, Джон Шепард и Эрик Чавес.


В нескольких кварталах от места происшествия в "Таурусе" зазвонил мобильный телефон. Все четыре детектива проверили свои мобильные. Это был телефон Джона Шепарда. "Да,… как долго"… хорошо,… спасибо." Он сдвинул антенну, сложил телефон. "Кройц не появлялся на работе последние два дня. Никто на стоянке не видел его и не разговаривал с ним".


Детективы смирились с этим и хранили молчание. Существует ритуал, сопровождающий удары в дверь, любую дверь; личный внутренний монолог, который индивидуален для каждого сотрудника правоохранительных органов. Некоторые заполняют время молитвой. Некоторые - с пустым молчанием. Все это было сделано для того, чтобы охладить ярость, успокоить нервы.


Они узнали больше о своем предмете. Вильгельм Кройц явно соответствовал профилю. Ему было сорок два года, он был одиночкой, выпускник Висконсинского университета.


И хотя у него был длинный список, там не было ничего похожего на уровень насилия или глубину порочности убийств девочек из Розария. Тем не менее, он был далек от образцового гражданина. Кройц был зарегистрированным сексуальным преступником второго уровня, что означало, что он считался с умеренным риском повторного правонарушения. Он отсидел шесть лет в Честере, зарегистрировавшись у властей Филадельфии после освобождения в сентябре 2002 года. У него была история контактов с несовершеннолетними женщинами в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Его жертвы были ему как известны, так и неизвестны.


Детективы согласились с тем, что, хотя жертвы Убийцы из Розария были старше, чем в профиле предыдущих жертв Кройца, не было логического объяснения, почему его отпечаток пальца был найден на личной вещи, принадлежащей Бетани Прайс. Они связались с матерью Бетани Прайс и спросили, знала ли она Вильгельма Кройца.


Она этого не сделала.


Кройц жила в трехкомнатной квартире на втором этаже в полуразрушенном здании недалеко от Сомерсета. Вход с улицы был рядом с дверью химчистки с длинными ставнями. Согласно планам строительного департамента, на втором этаже было четыре квартиры. По данным жилищного управления, были заняты только две. Юридически, то есть. Задняя дверь здания выходила в переулок, тянувшийся через весь квартал.


Квартира, в которую стреляли, находилась спереди, ее два окна выходили на Кенсингтон-авеню. Снайпер спецназа занял позицию через улицу, на крыше трехэтажного здания. Второй офицер спецназа прикрывал заднюю часть здания, расположившись на земле.


Двум оставшимся офицерам спецназа предстояло выломать дверь тараном Thunderbolt CQB, тяжелым цилиндрическим тараном, который они использовали всякий раз, когда требовался рискованный динамичный вход. Как только дверь будет взломана, войдут Джессика и Бирн, а Джон Шепард будет прикрывать задний фланг. Эрик Чавес разместился в конце коридора, рядом с лестницей. Они просверлили замок на входной двери и быстро проникли внутрь. Пока они проходили через небольшой вестибюль, Бирн проверил ряд из четырех почтовых ящиков. Ни один из них, по-видимому, не использовался. Их давным-давно вскрыли и так и не починили. Пол был завален множеством рекламных проспектов, меню и каталогов.


Над почтовыми ящиками висела заплесневелая пробковая доска. Несколько местных предприятий рекламировали свои товары выцветшим матричным шрифтом, нанесенным на вьющиеся ярко-неоновые ленты. Специальные предложения были датированы почти годом ранее. Казалось, что люди, которые распространяли листовки в этом районе, давным-давно махнули рукой на это место. Стены вестибюля были испещрены ярлыками банд и непристойностями по крайней мере на четырех языках.


Лестничная клетка, ведущая на второй этаж, была завалена мешками для мусора, разорванными и разбросанными зверинцем городских животных, как двуногих, так и четвероногих. Зловоние гниющей пищи и мочи было всепроникающим.


На втором этаже было еще хуже. Тяжелый запах кислого марихуанного дыма перекрывал запах экскрементов. Коридор второго этажа представлял собой длинный узкий проход с обнаженными металлическими планками и свисающими электрическими проводами. Отслаивающаяся штукатурка и облупившаяся эмалевая краска свисали с потолка влажными сталактитами.


Бирн тихо подошел к нужной двери, приложил к ней ухо. Несколько мгновений он прислушивался, затем покачал головой. Он подергал ручку. Заперто. Он отступил.


Один из двух офицеров спецназа встретился взглядом с группой захвата. Другой офицер спецназа, тот, что с тараном, занял позицию. Он молча пересчитал их.


Это было включено.


"Полиция! Ордер на обыск!" - заорал он.


Он отвел таран, затем ударил им в дверь, прямо под замком. Мгновенно старая дверь откололась от косяка, а затем сорвалась с верхней петли. Офицер с "тараном" отступил назад, когда другой офицер спецназа откатил косяк, высоко подняв свою винтовку AR-15 223-го калибра.


Бирн была следующей.


Джессика последовала за ними, ее "Глок-17" был направлен низко, в пол.


Маленькая гостиная находилась прямо справа. Бирн бочком подошел к стене. Сначала до них донеслись запахи дезинфицирующего средства, вишневых благовоний и гниющей плоти. Пара испуганных крыс метнулась к ближайшей стене. Джессика заметила засохшую кровь на их посеревших мордах. Их когти клацнули по сухому деревянному полу.


В квартире было зловеще тихо. Где-то в гостиной тикали пружинные часы. Не было слышно ни голосов, ни дыхания.


Впереди была неопрятная гостиная. Покрытое пятнами кресло из золотистого жатого бархата, подушки на полу. Несколько коробок домино, обглоданных дочиста. Куча грязной одежды.


Людей нет.


Слева дверь, вероятно, в спальню. Она была закрыта. Когда они подошли ближе, изнутри комнаты до них донеслись слабые звуки радиопередачи. Евангельский канал.


Офицер спецназа занял позицию, подняв винтовку.


Бирн подошел, коснулся двери. Она была заперта. Он медленно повернул ручку, затем быстро толкнул дверь спальни, отодвинулся. Радио теперь звучало немного громче.


"Библия говорит без вопросов - э-э, что однажды каждый -э-э даст отчет о себе -э-э Богу!"


Бирн встретился взглядом с Джессикой. Кивнув подбородком, он начал обратный отсчет. Они вкатились в комнату.


И увидели внутренности самого ада.


"О, Иисус", - сказал офицер спецназа. Он осенил себя крестным знамением. "О, Господь Иисус".


В спальне не было ни мебели, ни каких-либо других предметов обстановки. Стены были оклеены облупившимися, заляпанными водой обоями в цветочек; пол был усеян мертвыми насекомыми, мелкими костями и другими отходами из фаст-фуда. По углам тянулась паутина; многолетняя шелковистая серая пыль покрывала плинтусы. Маленький радиоприемник стоял в углу, возле фасадных окон, окна были закрыты рваными и покрытыми плесенью простынями.


В комнате находились двое человек.


У дальней стены мужчина был подвешен вниз головой на самодельном кресте, который, казалось, был сделан из двух кусков металлического каркаса кровати. Его запястья, ступни и шея были привязаны к каркасу гармошкой из проволоки, которая глубоко врезалась в его плоть. Мужчина был обнажен, и ему разрезали середину тела от паха до горла - жир, кожа и мышцы были растянуты в стороны, образовав глубокую борозду. Ему также нанесли поперечный порез на груди, образовав крестообразную форму из крови и разорванных тканей.


Под ним, у основания креста, сидела молодая девушка. Ее волосы, которые, возможно, когда-то были светлыми, отливали темно-серой хной. Она была вся в крови, блестящая лужица которой растеклась на коленях ее джинсовой юбки. В комнате стоял металлический привкус. Руки девушки были связаны вместе. Она держала четки всего с одной декадой бусин.


Бирн первым пришел в себя от увиденного. В этом месте все еще таилась опасность. Он скользнул вдоль стены напротив окна, заглянул в шкаф. Там было пусто.


"Чисто", - наконец сказал Бирн.


И хотя любая непосредственная угроза, по крайней мере, со стороны живого человека, миновала, и детективы могли бы убрать оружие в кобуры, они колебались, как будто могли каким-то образом победить нечестивое видение перед ними с помощью смертоносной силы.


Этому не суждено было сбыться.


Убийца пришел сюда и оставил после себя эту богохульную картину, которая, несомненно, будет жить в их умах до тех пор, пока они будут дышать.


Быстрый поиск в шкафу в спальне мало что дал. Пара рабочей формы, куча грязного нижнего белья и носков. Две формы были с парковки "Акме". Спереди к одной из рабочих рубашек была прикреплена бирка с фотографией, удостоверяющая личность. Бирка идентифицировала повешенного как Вильгельма Кройца. Удостоверение личности соответствовало его фотографии.


Наконец детективы убрали оружие в кобуры.


Джон Шепард вызвал команду криминалистов.


"Это его имя", - сказал Бирну и Джессике все еще потрясенный офицер спецназа. Бирка на темно-синей куртке офицера гласила "Д. МАУРЕР".


"Что вы имеете в виду?" Спросил Бирн.


"Моя семья немецкая", - сказал Маурер, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Это была трудная задача для всех них. "Кройц - это кросс по-немецки. По-английски его зовут Уильям Кросс".


Четвертая Печальная Тайна - это несение креста.


Бирн на мгновение покинул место происшествия, затем быстро вернулся. Он полистал свой блокнот, ища список молодых девушек, на которых были поданы заявления о пропаже. В отчетах также были фотографии. Это не заняло много времени. Он присел на корточки рядом с девушкой, поднес фотографию к ее лицу. Жертву звали Кристи Гамильтон. Ей было шестнадцать. Она жила в Найстауне.


Бирн встал. Он окинул взглядом ужасающую сцену, развернувшуюся перед ним. Мысленно, глубоко в катакомбах своего ужаса, он знал, что скоро встретится с этим человеком лицом к лицу, и они оба вместе дойдут до края пустоты.


Бирн хотел что-то сказать команде, команде, которую ему было поручено возглавить, но в тот момент он чувствовал себя кем угодно, только не лидером. Впервые в своей карьере он обнаружил, что никаких слов будет недостаточно.


На полу, рядом с правой ногой Кристи Гамильтон, стоял стаканчик из "Бургер Кинг" с крышкой и соломинкой.


На соломинке были отпечатки губ.


Чаша была наполовину полна крови. Бирн и Джессика бесцельно прошли квартал или около того по Кенсингтону наедине с образами вопящего безумия на месте преступления. Солнце ненадолго робко выглянуло из-за пары густых серых облаков, окрасив улицу в радужный цвет, но не изменив их настроения.


Они обе хотели поговорить.


Им обоим хотелось кричать.


Пока они хранили молчание, внутри бушевала буря.


Широкая общественность действовала в иллюзии, что полицейские могут смотреть на любую сцену, на любое событие и сохранять клиническую отстраненность от этого. Конечно, образ неприкасаемого сердца был тем, что культивировалось многими полицейскими. Этот образ был создан для телевидения и кино.


"Он смеется над нами", - сказал Бирн.


Джессика кивнула. В этом не было никаких сомнений. Он привел их в квартиру Кройц с помощью подброшенного отпечатка. Она поняла, что самое сложное в этой работе - отодвинуть желание личной мести на задний план. Это становилось все труднее и труднее.


Уровень насилия рос. Вид выпотрошенного трупа Вильгельма Кройца сказал им, что мирным арестом это не закончится. Буйство Убийцы из Розария должно было закончиться кровавой осадой.


Они стояли перед квартирой, прислонившись к фургону криминалистов.


Через несколько мгновений один из полицейских в форме высунулся из окна спальни Кройца.


"Детективы?"


"Что случилось?" Спросила Джессика.


"Возможно, вам стоит подняться сюда". Женщине на вид было под восемьдесят. Ее очки с толстыми стеклами отбрасывали радужные блики в скудном свете ламп накаливания, отбрасываемом двумя голыми лампочками на потолке коридора. Она стояла у самой двери, облокотившись на алюминиевые ходунки. Она жила через два дома от квартиры Вильгельма Кройца. От нее пахло кошачьим наполнителем, бенгаем и кошерной салями.


Ее звали Агнес Пински.


Полицейский сказал: "Расскажите этому джентльмену то, что вы только что сказали мне, мэм".


"А?"


Агнес была одета в рваный махровый халат из морской пены, застегнутый на одну пуговицу. Подол с левой стороны был выше, чем с правой, открывая поддерживающие колготки до колен и синий шерстяной носок до икр.


"Когда вы в последний раз видели мистера Кройца?" Спросил Бирн.


"Вилли? Он всегда добр ко мне", - сказала она.


"Это здорово", - сказал Бирн. "Когда вы видели его в последний раз?"


Агнес Пински переводила взгляд с Джессики на Бирна и обратно. Казалось, она только сейчас поняла, что разговаривает с незнакомцами. "Как ты меня нашла?"


"Мы только что постучали в вашу дверь, миссис Пински".


"Он болен?"


"Больны?" Спросил Бирн. "Почему вы так говорите?"


"Здесь был его врач".


"Когда здесь был его врач?"


"Вчера", - сказала она. "Вчера к нему приходил врач".


"Откуда ты знаешь, что это был врач?"


"Откуда я знаю? Что с тобой, черт возьми? Я знаю, как выглядят врачи. У меня нет "старожилов".


"Вы знаете, во сколько пришел доктор?"


Агнес Пински довольно долго смотрела на Бирн, испытывая неловкость. То, о чем она говорила, отодвинулось в темные уголки ее сознания. У нее был вид человека, нетерпеливо ожидающего сдачи на почте.


Они бы прислали художника по эскизам, но шансы получить работоспособное изображение были невелики.


Тем не менее, из того, что Джессика знала о болезни Альцгеймера и слабоумии, некоторые изображения довольно часто были острыми, как бритва.


Вчера к нему приходил врач.


Осталась только одна Печальная тайна, подумала Джессика, спускаясь по ступенькам.


Куда они пойдут дальше? В какой район они придут со своим оружием и таранами? Северные свободы? Гленвуд? Тиога?


В чье лицо они будут вглядываться, угрюмые и не способные произнести ни слова?


Если они снова опаздывали, ни у кого из них не возникало сомнений.


Последняя девушка будет распята. Пятеро из шести детективов собрались наверху, в комнате Линкольна, на поминках Финнигана. Комната принадлежала им, но на данный момент была закрыта от публики. Внизу музыкальный автомат играл "Коррс".


"Так что, теперь мы имеем дело с гребаным вампиром?" Спросил Ник Палладино. Он стоял у высоких окон, выходящих на улицу Спринг Гарден. Вдалеке гудел мост Бена Франклина. Палладино был человеком, который лучше всего соображал на ногах, раскачиваясь на каблуках, засунув руки в карманы и позвякивая мелочью.


"Я имею в виду, дайте мне бандита", - продолжил Ник. "Подари мне приятеля и его Mac-Ten, прикурим от какой-нибудь другой задницы из-за дерна, из-за короткой сумки, из-за чести, кодекса, чего угодно. Я понимаю это дерьмо. Это?"


Все знали, что он имел в виду. Было намного проще, когда мотивы преступления висели снаружи, как галька. Жадность была самой простой. Иди по зеленым следам.


Палладино был в ударе. "Пэйн и Вашингтон наслышаны о том Джей Би Эм бэнгере в Грей Ферри прошлой ночью, верно?" он продолжил. "Теперь я слышал, что стрелявшего нашли мертвым на Эри. Мне это нравится, красиво и аккуратненько ".


Бирн на секунду закрыл глаза, открыв их навстречу совершенно новому дню.


Джон Шепард поднялся по лестнице. Бирн подозвал официантку Маргарет. Она принесла Джону "Джим Бим", чистый.


"Вся кровь принадлежала Кройц", - сказал Шеферд. "Девушка умерла от перелома шеи. Так же, как и другие".


"А кровь в чашке?" Спросил Тони Парк.


"Это принадлежало Кройцу. Судмедэксперт считает, что перед тем, как он истек кровью, ему дали кровь через соломинку ".


"Его напоили собственной кровью", - сказал Чавес, дрожа всем телом. Это был не вопрос; просто констатация чего-то слишком сложного для понимания.


"Да", - ответил Шепард.


"Это официально", - сказал Чавес. "Я все это видел".


Шестеро детективов усвоили это. Сопутствующие ужасы дела убийцы из Розария росли в геометрической прогрессии.


"Пейте из этого, все вы; ибо это моя кровь завета, которая изливается за многих во оставление грехов", - сказала Джессика.


Пять пар бровей приподнялись. Все повернули головы в сторону Джессики.


"Я много читала", - сказала она. "Страстной четверг был известен как Чистый четверг. Это день Тайной вечери".


"Так этот Кройц был Питером нашего исполнителя?" Спросил Палладино.


Джессика могла только пожать плечами. Она думала об этом. Остаток ночи, вероятно, будет потрачен на то, чтобы разбирать жизнь Вильгельма Кройца в поисках любой связи, которая могла бы стать зацепкой.


"У нее что-нибудь было в руках?" Спросил Бирн.


Шеферд кивнул. Он показал ксерокопию цифровой фотографии. Детективы собрались вокруг стола. Они по очереди рассматривали фотографию.


"Что это, лотерейный билет?" Спросила Джессика.


"Да", - сказал Шепард.


"О, это чертовски здорово", - сказал Палладино. Он вернулся к окну, засунув руки в карманы.


"Отпечатки?" Спросил Бирн.


Шепард покачал головой.


"Мы можем узнать, где был куплен этот билет?" Спросила Джессика.


"Уже позвонили в комиссию", - сказала Шеферд. "Мы должны получить от них весточку в любое время".


Джессика уставилась на фотографию. Их убийца вложил билет "Биг 4" в руки своей последней жертвы. Велика вероятность, что это была не просто насмешка. Как и другие предметы, это был ключ к разгадке того, где будет найдена следующая жертва.


Сам лотерейный номер был залит кровью.


Означало ли это, что он собирался выбросить тело по месту нахождения лотерейного агента? Их должны были быть сотни. Они никак не могли застолбить их все.


"Этому парню невероятно повезло", - сказал Бирн. "Четыре девушки с улиц и ни одного очевидца. Он смок".


"Ты думаешь, это удача, или мы просто живем в городе, где всем больше насрать?" Спросил Палладино.


"Если бы я в это верил, я бы сегодня взял свою двадцатку и отправился в Майами-Бич", - сказал Тони Парк.


Остальные пятеро детективов кивнули.


В "Круглом доме" оперативная группа нанесла похищения и места захоронений на огромную карту. Не было четкой схемы, не было способа предвидеть или распознать следующий шаг убийцы. Они уже вернулись к основам - серийные убийцы начинают недалеко от дома. Их убийца жил или работал в Северной Филадельфии.


Начнем с самого начала. Бирн проводил Джессику до ее машины.


Они немного постояли рядом, подбирая слова. В такие моменты Джессике хотелось курить. Ее тренер в тренажерном зале Фрэзьера убил бы ее за саму мысль, но это не помешало ей позавидовать Бирну за то утешение, которое он, казалось, находил в Marlboro Light.


Баржа лениво плыла вверх по реке. Движение транспорта происходило урывками. Филадельфия выжила, несмотря на это безумие, несмотря на горе и ужас, обрушившиеся на эти семьи.


"Ты знаешь, чем бы это ни закончилось, это будет некрасиво", - сказал Бирн.


Джессика знала это. Она также знала, что, прежде чем все закончится, она, вероятно, узнает большую новую правду о себе. Она, вероятно, обнаружила бы темный тайник страха, ярости и тоски, который с таким же успехом оставила бы нераскрытым. Как бы ей ни хотелось в это не верить, в конце этого отрывка она собиралась выйти другим человеком. Она не планировала этого, когда соглашалась взяться за работу, но, подобно сошедшему с рельсов поезду, она обнаружила, что мчится к пропасти, и остановиться было невозможно.



ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ


5 9




СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА, 10:00 УТРА


Наркотик чуть не оторвал ей макушку.


Пуля попала ей в затылок, некоторое время рикошетила в такт музыке, затем пропилила шею неровными треугольниками вверх и вниз, как можно срезать крышечку с тыквы на Хэллоуин.


"Праведницы", - сказала Лорен.


Лорен Семански провалила два из шести своих уроков в Назарете. Под угрозой пистолета, даже после двух лет алгебры, она не смогла бы сказать вам, что такое квадратное уравнение. Она даже не была уверена, что квадратное уравнение - это алгебра. Возможно, это была геометрия. И хотя ее семья была польской, она не могла указать Польшу на карте. Однажды она попыталась, приземлив свой отполированный до блеска ноготь где-то к югу от Ливана. За последние три месяца она получила пять билетов, цифровые часы и видеомагнитофон в ее спальне почти два года показывали 12:00 , а однажды, когда она попыталась испечь праздничный торт для своей младшей сестры Кейтлин, она чуть не сожгла дом дотла.


В шестнадцать лет Лорен Семански - и, возможно, она первая, кто это признает, - многого не знала о множестве вещей.


Но она действительно знала хороший метамфетамин.


"Криптонит". Она бросила зубочистку на кофейный столик, откинулась на спинку дивана. Ей захотелось завыть. Она оглядела комнату. Повсюду шевеления. Кто-то включил музыку. Звучало как Билли Корган. Тыквы были классными в стиле старой школы. Зван отстой.


"Недорогая аренда!" Крикнул Джефф, едва слышный из-за музыки, используя для нее свое дурацкое прозвище, в миллионный раз игнорируя ее пожелания. Он исполнил несколько отборных облизываний на воздушной гитаре, пуская слюни на свою футболку Mars Volta, ухмыляясь, как гиена.


Боже, какие странные, подумала Лорен. Милые, но чокнутые. "Надо взлететь", - крикнула она.


"Нет, давай, Ло". Он протянул ей зубочистку, как будто она еще не нюхала весь Ритуал.


"Я не могу". Она должна была быть в продуктовом магазине. Она должна была купить вишневую глазурь для дурацкой пасхальной ветчины. Как будто ей нужна была еда. Кому нужна была еда? Никого из тех, кого она знала. Тем не менее, ей пришлось улететь. "Она убьет меня, если я забуду сходить в магазин".


Джефф скорчил гримасу, затем наклонился над стеклянным кофейным столиком и сорвал нитку. Он ушел. Она надеялась на прощальный поцелуй, но когда он откинулся от стола, она увидела его глаза.


Север.


Лорен встала, взяла сумочку и зонтик. Она оглядела полосу препятствий из тел, пребывающих в различных состояниях гиперсознания. Окна были затемнены плотной бумагой. Во всех лампах горели красные лампочки.


Она вернется позже.


Джеффа хватило на все подправки надолго.


Она вышла на улицу, ее очки Ray-Bans были на месте. Дождь все еще шел - прекратится ли он когда-нибудь?- но даже затянутое тучами небо было для нее слишком ярким. Кроме того, ей нравилось, как она выглядит в солнцезащитных очках. Иногда она надевала их на ночь. Иногда она надевала их перед сном.


Она прочистила горло, сглотнула. Ожог от метамфетамина в задней части горла дал ей второй заряд.


Она была слишком напугана, чтобы ехать домой. В любом случае, в эти дни там был Багдад. Ей не нужно было горе.


Она достала свой Nokia, пытаясь придумать предлог, который могла бы использовать. Все, что ей было нужно, это час или около того, чтобы спуститься вниз. Проблемы с машиной? Учитывая, что фольксваген был в ремонте, это не прокатит. Заболела подруга? Пожалуйста, Ло. Бабушка Би попросила бы записи врачей на этом этапе. Чем она давно не пользовалась? Немного. Последний месяц она была у Джеффа, может быть, четыре дня в неделю. Почти каждый день опаздывала.


Я знаю, подумала она. Я поняла.


Прости, бабушка. Я не смогу прийти домой на ланч. Меня похитили.


Ха-ха. Как будто ей насрать.


С тех пор, как в прошлом году родители Лорен устроили настоящий манекен для краш-теста, она жила с живыми мертвецами.


К черту это. Она пойдет и разберется с этим.


Она немного походила по витринам, приподняв солнцезащитные очки, чтобы разглядеть. Запреты были классными и все такое, но, черт возьми, какие же они темные.


Она срезала дорогу через парковку за магазинами на углу своей улицы, готовясь к нападению, которым была ее бабушка.


"Привет, Лорен!" - крикнул кто-то.


Она обернулась. Кто ее окликнул? Она оглядела стоянку. Она никого не увидела, только несколько машин, пару фургонов. Она попыталась узнать голос, но не смогла.


"Алло?" сказала она.


Тишина.


Она отступила между фургоном и разносчиком пива. Она сняла солнцезащитные очки, огляделась вокруг, повернувшись на 360 градусов.


Следующее, что она осознала, была рука, зажатая ей ртом. Сначала она подумала, что это Джефф, но даже Джефф не понял бы шутки настолько. Это было так не смешно. Она изо всех сил пыталась освободиться, но тот, кто сыграл с ней эту (совсем не) веселую шутку, был силен. Действительно силен.


Она почувствовала укол иглы в своей левой руке.


Да? О, вот и все, ублюдок, подумала она.


Она как раз собиралась наброситься на этого парня, как Вин Дизель, когда вместо этого ее ноги подкосились, и она упала на фургон. Она пыталась оставаться начеку, когда соскользнула на землю. С ней что-то происходило, и она хотела составить каталог всего в своей голове. Когда копы арестуют этого ублюдка - а арестуют они этого ублюдка наверняка - она будет лучшим свидетелем на свете. Прежде всего, от него пахло чистотой. Даже слишком чистоплотно, если вы спросите ее саму. Плюс, на нем были резиновые перчатки.


Нехороший знак, с точки зрения криминалистов.


Слабость поднялась к ее животу, груди, горлу.


Борись с этим, Лорен.


Она впервые выпила в возрасте девяти лет, когда ее старшая кузина Гретхен подарила ей кулер с вином на фейерверке Четвертого июля на Боут-Хаус-Роу. Это была любовь с первого взгляда. С того дня она проглотила все вещества, известные человечеству, и несколько, которые, возможно, были известны только инопланетянам. Она могла справиться с тем, что было в этой игле. Мир, крутящий педали "вау-вау" и резиновый по краям, был старым дерьмом. Однажды она ехала домой из AC, будучи одноглазой, напившись Джека и нянчившись с трехдневным усилителем.


Она побледнела.


Она вернулась.


Теперь она лежала на спине в фургоне. Или это был внедорожник? В любом случае, они двигались. Быстро. У нее кружилась голова, но это было не очень хорошее плавание. Это было в три часа ночи, и мне не следовало плавать Крестиком и Нардилом.


Ей было холодно. Она натянула на себя простыню. На самом деле это была не простыня. Это была рубашка, или пальто, или что-то в этом роде.


Откуда-то из глубины своего сознания она услышала, как зазвонил ее мобильный телефон. Она услышала, как он издал этот дурацкий сигнал вызова от Korn, и он был просто у нее в кармане, и все, что ей нужно было сделать, это ответить на него, как она делала это миллиард раз раньше, и сказать своей бабушке, чтобы она вызвала гребаных копов, и этот парень был бы так накрыт.


Но она не могла пошевелиться. Казалось, что ее руки весят тонну.


Телефон зазвонил снова. Он протянул руку и начал вытаскивать телефон из кармана ее джинсов. Ее джинсы были тесными, и ему было трудно вытащить телефон. Хорошо. Она хотела схватить его за руку, остановить, но, казалось, двигалась как в замедленной съемке. Он вытащил "Нокиа" из ее кармана, медленно, держа другую руку на руле, время от времени оглядываясь на дорогу.


Где-то глубоко внутри себя Лорен почувствовала, как в ней начинают нарастать гнев и ярость, вулканическая волна ярости, которая говорила ей, что если она ничего не предпримет, и как можно скорее, то ей не выбраться отсюда живой. Она натянула куртку до подбородка. Внезапно ей стало так холодно. Она нащупала что-то в одном из карманов. Ручка? Наверное. Она достала его и сжала так крепко, как только могла.


Как нож.


Когда он наконец достал телефон из ее джинсов, она поняла, что должна сделать свой ход. Когда он отстранился, она взмахнула кулаком по огромной дуге, ручка попала ему по тыльной стороне правой ладони, кончик отломился. Он закричал, когда машина вильнула влево, затем вправо, отбросив ее тело к одной стене, затем к другой. Должно быть, они перелетели через бордюр, потому что ее резко подбросило в воздух, а затем она рухнула обратно. Она услышала громкий щелчок, затем почувствовала сильный порыв воздуха.


Боковая дверь была открыта, но они все еще двигались.


Она почувствовала, как прохладный, влажный воздух закружился внутри автомобиля, принося с собой запах выхлопных газов и только что скошенной травы. Прилив сил немного оживил ее, укротил подступающую тошноту. Немного. Затем Лорен почувствовала, что наркотик, который он ей ввел, снова захватил ее. Она тоже все еще была под кайфом от метамфетамина. Но от того, чем он ее накачал, у нее помутился рассудок, притупились чувства.


Ветер продолжал бушевать вокруг. Земля визжала прямо у нее под ногами. Это напомнило ей твистера из "Волшебника страны Оз". Или твистера в "Твистере".


Теперь они ехали еще быстрее. Время на мгновение остановилось, затем вернулось. Она подняла глаза как раз в тот момент, когда мужчина снова потянулся к ней. На этот раз у него в руке было что-то металлическое и блестящее. Пистолет? Нож? Нет. Было так трудно сосредоточиться. Лорен попыталась сосредоточиться на предмете. Ветер разнес пыль и обломки внутри автомобиля, затуманивая ее зрение, вызывая жжение в глазах. Затем она увидела приближающуюся к ней иглу для подкожных инъекций. Игла выглядела огромной, острой и смертоносной. Она не могла позволить ему снова ударить ее.


Не смогли.


Лорен Семански собрала последние остатки своего мужества.


Она села, почувствовав, как в ногах собираются силы.


Она оттолкнулась.


И обнаружила, что может летать.



6 0




ПЯТНИЦА, 10:15


Полицейское управление Филадельфии работало под микроскопом национальных СМИ. Три телеканала, а также Fox и CNN, разместили съемочные группы по всему городу и выпускали обновления три или четыре раза за цикл.


В местных телевизионных новостях с большой ротацией показали историю о убийце из Розария, дополненную собственным логотипом и музыкальной темой. Они также представили список католических церквей, проводящих мессы в Страстную пятницу, а также горстку тех, кто проводил молитвенные бдения в память о жертвах.


Католические семьи, особенно те, у которых есть дочери, независимо от того, посещали они приходские школы или нет, были пропорционально напуганы. Полиция ожидала значительного увеличения числа случаев стрельбы незнакомцами. Особому риску подвергались почтальоны, водители FedEx и UPS. Как и люди, на которых другие затаили обиду.


Я думал, что он был Убийцей из Розария, ваша честь.


Мне пришлось пристрелить его.


У меня есть дочь.


Департамент скрывал новость о смерти Брайана Паркхерста от средств массовой информации так долго, как мог, но в конце концов она просочилась, как это всегда бывает. Окружной прокурор обратилась к представителям средств массовой информации, собравшимся перед домом 1421 по Арч-стрит, и, когда ее спросили, есть ли доказательства того, что Брайан Паркхерст был Убийцей из Розария, ей пришлось ответить "нет". Паркхерст была важным свидетелем.


И вот карусель закрутилась. Известие о четвертой жертве вывело их всех из себя. Когда Джессика приблизилась к Круглому дому, она увидела несколько десятков человек с картонными плакатами, слоняющихся по тротуару на Восьмой улице, большинство из которых провозглашали конец света. Джессике показалось, что она увидела имена ИЕЗАВЕЛЬ и МАГДАЛИНА на нескольких вывесках.


Внутри все было еще хуже. Хотя все они знали, что из этого не выйдет никаких заслуживающих доверия зацепок, им пришлось взять все свои показания. Распутины из второстепенного фильма, необходимые Джейсоны и Фредди. Затем предстояло разобраться с эрзац-Ганнибалами, Гейси, Дамерами и Банди. Всего было сделано более ста признаний.


Наверху, в отделе по расследованию убийств, когда Джессика начала собирать свои записи для заседания оперативной группы, довольно пронзительный женский смех с другого конца комнаты привлек ее внимание.


Что это за сумасшедшая? она задумалась.


Она подняла глаза, и то, что она увидела, остановило ее на полпути. Это была блондинка в "конском хвосте" и кожаной куртке. Девушка, которую она видела с Винсентом. Здесь. В Круглом зале. Хотя теперь, когда Джессика хорошенько рассмотрела ее, стало ясно, что она далеко не так молода, как она думала изначально. Тем не менее, видеть ее в этой обстановке было совершенно сюрреалистично.


"Что, черт возьми, это такое?" Спросила Джессика достаточно громко, чтобы Бирн услышал. Она бросила свои тетради на стол для заданий.


"Что?" Спросил Бирн.


"Вы, должно быть, разыгрываете меня", - сказала она. Она попыталась, но безуспешно, успокоиться. "У этой ... сучки хватает наглости прийти сюда и наброситься мне на лицо?"


Джессика сделала шаг вперед, и в ее позе, должно быть, прозвучала определенная угроза, потому что Бирн встал между ней и женщиной.


"Вау", - сказал Бирн. "Подожди. О чем ты говоришь?"


"Пропусти меня, Кевин".


"Нет, пока ты не расскажешь мне, что происходит".


"Это та сучка, которую я видела с Винсентом на днях. Я не могу поверить, что она ..."


"Кто, блондинка?"


"Да. Она..."


"Это Никки Мэлоун".


"Кто?"


"Николетт Мэлоун".


Джессика проанализировала название, но ничего не придумала. "Предполагается, что это должно что-то значить для меня?"


"Она детектив по борьбе с наркотиками. Она работает в Центральном отделе".


Что-то внезапно дрогнуло в груди Джессики, льдинка стыда и вины, которая охладила ее. Винсент был на работе. Блондинка была кем-то, с кем он работал.


Винсент пытался сказать ей, но она не слушала. В очередной раз она выставила себя Полной задницей.


Ревность, тебя зовут Джессика. Оперативная группа подготовилась к встрече.


После обнаружения Кристи Гамильтон и Вильгельма Кройца в Отдел по расследованию убийств позвонили из ФБР. На следующий день была запланирована встреча оперативной группы с парой агентов из местного отделения в Филадельфии. Юрисдикционные соображения в отношении этих преступлений были под вопросом с момента обнаружения Тессы Уэллс, учитывая вполне реальную возможность того, что все жертвы были похищены, что сделало по крайней мере часть преступлений федеральными. Как и ожидалось, были озвучены обычные территориальные возражения, но не слишком яростные. Правда заключалась в том, что оперативной группе требовалась любая помощь, которую она могла получить. Убийства девочек из Розария участились так быстро, а теперь, после убийства Вильгельма Кройца, обещали распространиться на области, с которыми PPD просто не могла справиться.


В одной только квартире Кройца на Кенсингтон-авеню было с полдюжины криминалистов. В половине двенадцатого Джессика получила свое электронное письмо.


В ее почтовом ящике было несколько фрагментов спама, а также несколько электронных писем от GTA knuckleheads, которые она убрала в Auto Squad, в которых были те же оскорбления, те же обещания увидеться с ней снова однажды.


Среди все тех же, все тех же старых было одно сообщение от sclose@thereport.com.


Ей пришлось дважды взглянуть на адрес отправителя. Она была права. Саймон внимательно изучил отчет.


Джессика покачала головой от чудовищности влияния этого парня. С какой стати этот кусок дерьма думает, что она хочет услышать что-то, что он собирается сказать?


Она как раз собиралась удалить это, когда увидела, что там было вложение. Она запустила его с помощью вирусной программы, и оно вернулось чистым. Вероятно, единственная чистая вещь в Саймоне Клоузе.


Джессика открыла вложение. Это была цветная фотография. Сначала она с трудом узнала мужчину на фотографии. Она удивилась, почему Саймон Клоуз присылает ей фотографию какого-то парня, которого она не знала. Конечно, если бы она с самого начала понимала, что на уме у этой бульварной журналистки, она бы начала беспокоиться о себе.


Мужчина на фотографии сидел в кресле, грудь его была обмотана клейкой лентой. Его предплечья и запястья также были обмотаны клейкой лентой, прикрепляющей его к подлокотникам кресла. Глаза мужчины были плотно закрыты, как будто он ожидал удара или как будто очень сильно чего-то желал.


Джессика увеличила картинку в два раза.


И увидели, что у мужчины вообще не были закрыты глаза.


"О Господи", - сказала она.


"Что?" Спросил Бирн.


Джессика повернула монитор к нему лицом.


Человеком в кресле был Саймон Эдвард Клоуз, звездный репортер ведущего шокирующего таблоида Филадельфии The Report. Кто-то привязал его скотчем к стулу в столовой и зашил ему оба глаза. Когда Бирн и Джессика подъехали к квартире на Сити-Лайн, там уже была пара детективов из отдела по расследованию убийств. Бобби Лауриа и Тед Кампос.


Когда они вошли в квартиру, Саймон Клоуз находился точно в той же позе, что и на фотографии.


Бобби Лориа проинформировал Бирна и Джессику о том, что им было известно.


"Кто его нашел?" Спросил Бирн.


Лория просмотрела его записи. "Его друг. Парень по имени Чейз. Они должны были встретиться за завтраком в "Деннис" на городской границе. Жертва не появилась. Чейз звонил дважды, потом остановился посмотреть, не случилось ли чего. Дверь была открыта, он позвонил девять-один-один."


"Вы проверили записи телефонных разговоров с телефона-автомата в "Денни"?"


"В этом не было необходимости", - сказала Лория. "Оба звонка были на автоответчике жертвы. Идентификатор вызывающего абонента совпал с телефоном у Денни. Он настоящий".


"Это тот самый POS, с которым у вас были проблемы в прошлом году, верно?" Спросила Кампос.


Бирн знал, почему он спрашивает, точно так же, как знал, что за этим последует. "Да".


Цифровая камера, сделавшая снимок, все еще стояла на штативе перед Клоуз. Офицер криминалистической службы вытирал пыль с камеры и штатива.


"Зацените это", - сказал Кампос. Он опустился на колени рядом с кофейным столиком и рукой в перчатке повозился с мышью, подключенной к ноутбуку Клоуза. Он открыл программу iPhoto. Там было шестнадцать фотографий, каждая из которых называлась последовательно: KEVINBYRNEI.JPG, KEVINBYRNE2.JPG и так далее. За исключением того, что ни одна из фотографий не была понятна. Казалось, что каждую из них прогнали через программу рисования и изменили с помощью инструмента для рисования. Инструмент для рисования был окрашен в красный цвет.


И Кампос, и Лория посмотрели на Бирна. "Я должен спросить, Кевин", - сказал Кампос.


"Я знаю", - сказал Бирн. Они хотели знать, где он находился последние двадцать четыре дня. Ни один из них ни в чем его не подозревал, но им нужно было разобраться с этим. Бирн, конечно, знала правила игры. "Я изложу это в заявлении в палате представителей".


"Без проблем", - сказала Лория.


"Уже нашли причину?" Спросил Бирн, радуясь смене темы.


Кампос встала и подошла к жертве сзади. У основания шеи Саймона Клоуза было небольшое отверстие. Вероятно, оно было нанесено сверлом.


Когда офицеры криминалисты сделали свое дело, стало ясно, что тот, кто зашивал глаза Клоуза - а в том, кто это был, сомнений почти не было, - не заботился о качестве изготовления. Толстая черная нить попеременно протыкала нежную кожу века и примерно на дюйм уходила вниз по щеке. По лицу стекали тонкие ручейки крови, придавая ему облик Христа.


И кожа, и плоть были туго натянуты в направлении вверх, натягивая мягкие ткани вокруг рта Клоуза, обнажая его резцы.


Верхняя губа Клоуза была вздернута, но зубы были вместе. С расстояния в несколько футов Бирн заметил, что за передними зубами мужчины было что-то черное и блестящее.


Бирн достала карандаш и указала на Кампоса.


"Угощайтесь сами", - сказал Кампос.


Бирн взял карандаш и осторожно слегка раздвинул зубы Саймона Клоуза. На мгновение его рот показался пустым, как будто то, что, как показалось Бирну, он увидел, было отражением пузырящейся слюны мужчины.


Затем выпал единственный предмет, скатившийся по груди Клоуза, через его колени и упавший на пол.


Звук, который он издавал, был слабым, как тонкий щелчок пластика по твердой древесине.


Джессика и Бирн смотрели, как он подкатывает к остановке.


Они посмотрели друг на друга, и значение того, что они видели, осозналось в один и тот же момент. Секунду спустя остальные недостающие бусины четок выпали изо рта мертвеца, как выигрыш в игровом автомате.


Десять минут спустя они пересчитали бусины розария, тщательно избегая соприкосновения с поверхностями, чтобы они не потревожили то, что могло оказаться полезной уликой для судебной экспертизы, хотя вероятность того, что Убийца из Розария споткнулся в этот момент, была низкой.


Они пересчитали дважды, просто для верности. Значение количества бусин, которые были засунуты в рот Саймону Клоузу, не ускользнуло ни от кого в комнате.


Там было пятьдесят бусин. Все пять десятилетий.


И это означало, что розарий для последней девушки в пьесе "Страсть безумца" уже был подготовлен.



6 1




ПЯТНИЦА, 13:25


В полдень "Форд Виндстар" Брайана Паркхерста был найден припаркованным в крытом гараже в нескольких кварталах от здания, в котором он был найден повешенным. Криминалисты провели ранний полдень, прочесывая место происшествия в поисках улик. Не было ни следов крови, ни каких-либо указаний на то, что кто-либо из жертв убийства перевозился в автомобиле. Ковровое покрытие было бронзового цвета и не соответствовало волокнам ковра, найденным на первых четырех жертвах.


В бардачке оказалось ожидаемое - техпаспорт, руководство по эксплуатации, пара карт.


Больше всего их заинтересовало письмо, которое они нашли в визоре, письмо, содержащее напечатанные на машинке имена десяти девочек. Четыре имени уже были знакомы полиции. Тесса Уэллс, Николь Тейлор, Бетани Прайс и Кристи Хэмилтон.


Конверт был адресован детективу Джессике Бальзано.


Было мало споров о том, будет ли следующая жертва убийцы из числа оставшихся шести имен.


Было много места для споров о том, почему эти имена оказались во владении покойного доктора Паркхерста и что все это значило.



6 2




ДЕНЬ ПЯТНИЦЫ, 14:45


Белая доска была разделена на пять столбцов. Наверху каждого была Печальная Тайна. АГОНИЯ, БИЧ, КОРОНА, ПЕРЕНОСКА, РАСПЯТИЕ. Под каждым заголовком, за исключением последнего, была фотография соответствующей жертвы.


Джессика проинформировала команду о том, что она узнала из своего исследования от Эдди Касалониса, а также о том, что отец Коррио рассказал ей и Бирну.


"Скорбные мистерии - последняя неделя в жизни Христа", - сказала Джессика. "И хотя жертвы были обнаружены не в порядке, наш исполнитель, похоже, следует строгому порядку мистерий.


"Как, я уверена, вы все знаете, сегодня Страстная пятница, день распятия Христа. Осталась только одна тайна. Распятие".


К каждой католической церкви в городе была прикреплена служебная машина. В три двадцать пять сообщения о происшествии поступили со всех уголков. Три часа дня - считается, что с полудня до трех Христос висел на кресте - прошли во всех католических церквях без происшествий.


К четырем часам они связались со всеми семьями девочек из списка, найденного в машине Брайана Паркхерста. Все оставшиеся девочки были найдены, и, не вызывая ненужной паники, семьям было приказано быть начеку. К каждому дому девочек была отправлена машина для охраны.


Почему эти девушки оказались в списке, и что у них было общего, чтобы попасть в список, до сих пор неизвестно. Целевая группа попыталась сопоставить девушек по клубам, к которым они принадлежали, церквям, которые они посещали, цвету глаз и волос, этнической принадлежности; ничего не перепрыгнуло со страницы.


Каждый из шести детективов оперативной группы должен был навестить одну из шести девушек, оставшихся в списке. Они были уверены, что ответ на загадку этих ужасов будет найден у них.



6 3




ПЯТНИЦА, 16:15


Дом Семански располагался между двумя пустырями на умирающей улице в Северной Филадельфии.


Джессика коротко переговорила с двумя полицейскими, припарковавшимися у входа, затем поднялась по покосившимся ступенькам. Внутренняя дверь была открыта, сетчатая не заперта. Джессика постучала. Через несколько секунд подошла женщина. Ей было чуть за шестьдесят. На ней был синий кардиган в складку и поношенные черные хлопчатобумажные брюки.


"Миссис Семански? Я детектив Балзано. Мы говорили по телефону".


"О да", - сказала женщина. "Я Бонни. Пожалуйста, входите".


Бонни Семански открыла сетчатую дверь и впустила ее.


Интерьер дома Семански казался отлитым из другой эпохи. Вероятно, здесь было несколько ценных предметов антиквариата, подумала Джессика, но семья Семански, скорее всего, рассматривала их как исправные предметы мебели, которые все еще были в порядке, так зачем же их выбрасывать?


Справа была небольшая гостиная с потертым сизалевым ковриком в центре и старой мебелью в виде водопада. В глубоком кресле сидел худощавый мужчина лет шестидесяти. На складном металлическом столике для телевизора рядом с ним стояли множество янтарных бутылочек с таблетками и кувшин с чаем со льдом. Он смотрел хоккейный матч, но казалось, что он смотрит рядом с телевизором, а не на него. Он взглянул на Джессику. Джессика улыбнулась, и мужчина слегка поднял руку, чтобы помахать.


Бонни Семански повела Джессику на кухню. "Лорен должна прийти номе с минуты на минуту. У нее, конечно, сегодня выходной", - сказала Бонни. "Она навещает друзей".


Они сидели за красно-белым обеденным столом из хрома и пластика. Как и все остальное в row house, кухня казалась винтажной в стиле 1960-х. Единственными вещами, которые перенесли это в настоящее, были маленькая белая микроволновая печь и электрический консервный нож. Было ясно, что Семански были бабушкой и дедушкой Лорен, а не ее родителями.


"Лорен сегодня вообще звонила домой?"


"Нет", - сказала Бонни. "Я недавно звонила ей на мобильный, но все, что я получила, это ее голосовое сообщение. Иногда она его отключает".


"Вы сказали по телефону, что она ушла из дома сегодня около восьми утра?"


"Да. Примерно так".


"Вы знаете, куда она направлялась?"


"Она пошла навестить каких-то друзей", - повторила Бонни, как будто это была ее мантра отрицания.


"Ты знаешь их имена?"


Бонни только покачала головой. Было очевидно, что, кем бы ни были эти "друзья", Бонни Семански их не одобряла.


"Где ее мама и папа?" Спросила Джессика.


"Они погибли в автокатастрофе в прошлом году".


"Мне очень жаль", - сказала Джессика.


"Спасибо вам".


Бонни Семански выглянула в окно. Дождь перешел в непрерывную морось. Сначала Джессика подумала, что женщина может плакать, но, приглядевшись повнимательнее, поняла, что эта женщина, вероятно, давным-давно пролила все свои слезы. Печаль, казалось, поселилась в глубине ее сердца, и ее нельзя было потревожить.


"Вы можете рассказать мне, что случилось с ее родителями?" Спросила Джессика.


"За неделю до Рождества, в прошлом году, Нэнси и Карл возвращались домой с подработки Нэнси в "Хоум Депо". Вы знаете, они нанимали сотрудников на праздники. Не так, как сейчас", - сказала она. "Было поздно и действительно темно. Карл, должно быть, ехал слишком быстро на повороте, и машина съехала с дороги в овраг. Они говорят, что не задержались после смерти."


Джессика была немного удивлена, что эта женщина не разрыдалась. Она представила, что Бонни Семански рассказывала эту историю достаточному количеству людей, достаточное количество раз, чтобы она немного отдалилась от нее.


"Лорен очень тяжело это восприняла?" Спросила Джессика.


"О да".


Джессика нацарапала записку, отметив время.


"У Лорен есть парень?"


Бонни пренебрежительно махнула рукой на этот вопрос. "Я не могу за ними угнаться, их так много".


"Что ты имеешь в виду?"


"Они постоянно появляются. В любое время. Они похожи на бездомных".


"Вы не знаете, кто-нибудь угрожал Лорен в последнее время?"


"Угрожали?"


"С кем-нибудь, с кем у нее могли быть проблемы. С кем-то, кто, возможно, беспокоил ее".


Бонни на мгновение задумалась. "Нет. Я так не думаю".


Джессика сделала еще несколько пометок. "Ничего, если я быстренько взгляну на комнату Лорен?"


"Конечно". Дом Лорен Семанскл находился наверху лестницы, в задней части дома. На двери была выцветшая наклейка с надписью "ОСТОРОЖНО: ЗОНА СПАН МАНКИ". Джессика знала достаточно терминов, связанных с наркотиками, чтобы понять, что Лорен Семански, вероятно, отправилась "в гости к друзьям" не для того, чтобы организовать церковный пикник.


Бонни открыла дверь, и Джессика вошла в комнату. Мебель была качественной, во французском провинциальном стиле, белая с золотыми вставками; кровать с балдахином, тумбочки в тон, комод и письменный стол. Комната была выкрашена в лимонно-желтый цвет, длинная и узкая, со скошенным потолком, который по обе стороны переходил в высокие стены, и окном в дальнем конце. Справа были встроенные книжные полки, слева - пара дверей, врезанных в половину стены, предположительно, складское помещение. Стены были увешаны плакатами рок-групп.


К счастью, Бонни оставила Джессику одну в комнате. Джессика действительно не хотела, чтобы та заглядывала ей через плечо, когда она будет рыться в вещах Лорен.


На столе стояла серия фотографий в недорогих рамках. Школьный снимок Лорен лет девяти-десяти. На одном была Лорен и неряшливый мальчик-подросток, стоящие перед художественным музеем. Одна из них была журнальной фотографией Рассела Кроу.


Джессика порылась в ящиках комода. Свитера, носки, джинсы, шорты. Ничего существенного. В ее шкафу было то же самое. Джессика закрыла дверцу шкафа, прислонилась к ней, оглядела комнату. Подумай. Почему в этом списке была Лорен Семански? Кроме того факта, что она посещала католическую школу, что было в этой комнате такого, что могло бы вписаться в загадку этих странных смертей?


Джессика села за компьютер Лорен, проверила закладки в веб-браузере. Был один звонок hardradio.com, посвященный хэви-металу, один назывался snakenet. Но ее внимание привлек сайт calledyellowribbon.org. Сначала Джессика подумала, что он, возможно, посвящен военнопленным. Когда она подключилась к сети, а затем нажала на сайт, она увидела, что он посвящен подростковому самоубийству.


Была ли я так очарована смертью и отчаянием, когда была подростком? Подумала Джессика.


Она воображала, что была такой. Вероятно, это из-за гормонов.


Вернувшись на кухню, Джессика обнаружила, что Бонни сварила кофе. Она налила Джессике чашку, затем села напротив нее. На столе также стояла тарелка с ванильными вафлями.


"Мне нужно задать вам еще несколько вопросов о прошлогоднем несчастном случае", - сказала Джессика.


"Хорошо", - ответила Бонни, но по ее опущенным губам Джессика поняла, что это было что угодно, только не "хорошо".


"Я обещаю, что не задержу вас слишком надолго".


Бонни кивнула.


Джессика приводила в порядок свои мысли, когда на лице Бонни Семански появилось выражение постепенно зарождающегося ужаса. Джессике потребовалось мгновение, чтобы понять, что Бонни смотрит не прямо на нее. Вместо этого она смотрела через левое плечо. Джессика медленно повернулась, проследив за взглядом женщины.


Лорен Семански стояла на заднем крыльце. Ее одежда была разорвана; костяшки пальцев кровоточили и были ободраны. На ее правой ноге была обширная ушибленная рана, на правой руке - пара глубоких рваных ран. На левой стороне головы отсутствовал большой участок кожи головы. Ее левое запястье, похоже, было сломано, кость выступала сквозь плоть. Кожа на ее правой щеке была содрана кровавым лоскутом.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги