Девушки с проблемами

Глава 12

– Женя! Женя! Просыпайся!.. Да не волнуйтесь, все с ней нормально, просто она в глубокой отключке, – услышала она голос, доносящийся сверху и словно прорывающийся сквозь густую ватную пелену.

– Она не умрет? – Второй голос показался ей до боли знакомым, но спросонья Женя так и не смогла сообразить, кому он принадлежит.

– Да что вы говорите! – рассмеялся кто-то. – Не умрет, если пить перестанет.

– Уж за этим мы как-нибудь проследим...

Женя приоткрыла глаза, но тут же зажмурилась – свет электрической лампы пронизывающим сверлом проникал прямо в ее размягченные вязким сном мозги, и ощущение это было, мягко говоря, не из приятных.

Во рту было сухо, как в пустыне, и Женя застонала, пытаясь попросить пить, однако невнятные звуки не хотели складываться в простое слово.

– Очнулась! – обрадовались свидетели ее мини-смерти. – Женя, ты меня слышишь?

– Слышу, – прокаркала она, – где я? Ты кто?

– Сколько вопросов, – порадовался невидимый собеседник. – Как ты себя чувствуешь?

– Хреново, – честно призналась она, – я в больнице?

– В машине, – чья-то сухая, пахнущая валерианой ладонь легла на ее лоб. – Женечка, с тобой все в порядке?

Она узнала голос матери и все-таки невероятным усилием воли заставила себя открыть глаза. Она лежала на неудобной узкой кушетке, в ногах сидел пренеприятнейший улыбчивый тип в белом халате, а на откидном стульчике примостилась ее мать – губы скорбно сжаты, выражение лица угрюмо-тревожное. Женя сообразила, что они находятся в машине «Скорой помощи».

– Думаю, со мной все нормально. – Она старалась говорить тихо и веско, не хрипеть. – Ни в какую больницу мне не надо. Домой хочу.

– Домой вы попадете не скоро, – развеселился врач.

Женина мать уничтожающе на него посмотрела, и он нехотя отвернулся к окну.

– Что это значит? – нахмурилась Женя. – Что он несет? Куда мы едем?

– Женя, так больше продолжаться не может, – торжественно сказала мама. – Ты же стала самой настоящей алкоголичкой. В двадцать-то два года! Я не допущу, чтобы ты себя погубила и умерла от цирроза печени в тридцать лет.

– Да что ты несешь? – взревела Женя, окончательно придя в себя. – Не так-то много я и пью. Просто неделя была напряженная.

– Не имеет смысла спорить. – Родительница развела не знавшими маникюра руками. – Я уже договорилась в клинике, отец ждет нас там, все оплачено.

– В какой еще клинике? – Нехорошее предчувствие крабом заелозило в области грудной клетки. – Мама, у меня контракт! У меня концерты, клипы!

– Подождет твой контракт. В любом случае в таком состоянии ты работать не можешь.

– В каком состоянии? – недоумевала Женя. Боль отступила, похмельное отупение испарилось, и вроде бы она чувствовала себя как обычно.

– Женя, ты сама не понимаешь, что с тобой произошло, а это самое страшное, – вздохнула мать. – Посмотри на себя. Ты какая-то помятая, лысая, у тебя под глазами мешки, а на щеках диатез. От тебя разит потом и перегаром, ты выглядишь на тридцать с лишним лет.

– Спасибо, мамочка, мне это сегодня уже говорили. – Женя вспомнила о провалившемся интервью, и настроение у нее испортилось окончательно. Иртенев теперь ее, скорее всего, четвертует.

– В общем, мы устроили тебя в одну хорошую экспериментальную клинику. Это солидное заведение, там тебе точно помогут.

– Ну да, конечно, – усмехнулась Женя. – Только можешь не обольщаться, я не буду тратить время в каких-то дурацких клиниках. Советую тебе не платить за мое лечение. Потому что я все равно убегу.

– Женя, это не шутки...

– Да никто и не шутит. – Она рывком привела свое тело в вертикальное положение, чуть не ударившись при этом головой о крышу автомобиля. Глаза ее заметались по салону в поисках рюкзака. – Вот прямо сейчас и уйду. На ближайшем же светофоре.

Врач, до этого покорно молчавший, оживился и встрепенулся:

– Женечка, сядьте, вы же ударитесь!

– И не надо называть меня Женечкой, мы с вами еще не переспали. – Она сказала это нарочно, чтобы позлить мать. – Лучше выпустите меня отсюда по-хорошему.

– Ладно, – вдруг покладисто согласился врач, – на следующем перекрестке есть как раз станция метро. «Владыкино» вас устроит?

– Вполне, – буркнула Женя, усаживаясь на место.

Дальнейшее ей запомнилось не очень хорошо, хотя впоследствии Женя часто возвращалась затуманенными от успокоительных таблеток мыслями к тому моменту, чтобы понять, где же именно она, дура, допустила промах. Ясно дело, никто и не собирался так вот просто ее отпускать, ее сразу должны были насторожить приветливая готовность врача и мрачное молчание матери. Но Женя им почему-то сразу поверила. На перекрестке врач сделал водителю сигнал, и машина действительно остановилась. Она бросила: «Пока!», чмокнула в нарумяненную щеку мать и приготовилась открыть дверцу, как вдруг что-то пребольно впилось в ее ногу повыше колена. Женя удивленно посмотрела вниз и увидела торчащий из собственной ноги шприц. В тот момент до нее, конечно, дошло, что ее подло обманули. Сдаваться она не собиралась и приготовилась оказать врагам достойное сопротивление, но тело вдруг перестало ее слушаться. И чтобы не упасть, Жене пришлось приземлиться обратно на кушетку.

– Все хорошо, все хорошо, – как заведенный повторял врач.

Потом ее руку перетянули резиновым жгутом и сделали еще один укол, в вену. «Меня успокаивают, как психа, – подумала Женя, погружаясь не то чтобы в настоящий сон, но в какое-то черное глухое отупение. – До чего же я дожила, со мной обращаются, как с психом. И, похоже, увозят в самую настоящую психбольницу!!!»

Еда. Долой бутафорские продукты, издевательство сплошное – обезжиренные жидкие йогурты, пророщенную, мать ее, сою, таблетки сахарина в чай, хлебцы, похожие на тампоны для снятия макияжа!

Нет уж. Настоящая еда, благоухающая и сочная, – вот что ей нужно. Кремовые пирожные, которые тают во рту, ноздреватые блины, хрустящие шоколадные вафли, многослойные сандвичи (или даже дешевые демократичные гамбургеры из «Макдоналдса»), жареные курочки, картошка фри, от которой пальцы становятся теплыми и масляными... ммммм...

Это и есть настоящее счастье. Радость от смакования шоколадной конфеты не сравнится с радостью первого поцелуя. Всем известно, что любовь проходит, а голод – никогда. Сексуальное влечение со временем притупляется, но страсть к мучному, если дать ей волю, только набирает обороты.

Инна знала, как пахнет счастье и каково оно на вкус. Ее счастье было легкодоступным и появлялось перед ней по первому требованию. Счастье ждало Инну в любой продуктовой палатке, в престижном ресторане и пропахшей прогорклым маслом дешевой забегаловке.

И в квартире Валерия, конечно.

Инна поправилась, и если раньше ее новые габариты особенно не бросались в глаза, то теперь их не заметил бы только слепой. Иртеневу она соврала, что все дело в гормональных противозачаточных таблетках и что скоро ее вес придет в норму. Из-за Инниного внешнего вида запланированные на весну и лето концерты «Паприки» пришлось отменить. Она была солистка, Артему не хотелось искать ей замену. То ли он и вправду верил, что жена выздоровеет, то ли просто потерял интерес и к ней в частности, и к проекту «Паприка» в целом. Время от времени он подозрительно интересовался ее меню. Инна знала, что он даже роется в ее вещах в поисках улик – фантиков от конфет и тому подобных предметов, намекающих на ее виновность.

Но она вела себя осторожно и ни разу не дала ему повода усомниться в «праведности» своего режима питания. Эта игра в полицейского и вора ее даже немного забавляла и придавала ее гастрономическим оргиям дополнительную пикантность.

В начале лета ей пришлось купить новую одежду, из старой была впору только безразмерная байковая пижама, которая когда-то висела на ней, как на вешалке. Артем больше не пытался деликатно скрыть, что новая внешность жены не вызывает в нем никаких эмоций, кроме отвращения. Они больше не спали вместе. То есть близости между ними и так давно не было, но теперь Артем переехал в гостевую спальню. Инне было немного обидно, видимо, это взывали к помощи последние остатки растраченной в закусочных женственности. Но в глубине души она даже рада была, ведь теперь у нее появилась возможность есть и на ночь, в кровати. А что может быть слаще шоколадки, которую смакуешь за детективчиком при свете ночника?

А вот Валерий был от нее, как всегда, в восторге. Инна сентиментально решила, что это и есть настоящая любовь. Ведь его интересовала она сама, а не досадно пухлая оболочка, в которую она была силой обстоятельств безнадежно заточена.

– Может быть, мне порвать с Иртеневым? – спросила она однажды за совместным ужином (Валерий запек специально для нее свинину под сырным соусом). – Я могла бы переехать к тебе, ты бы работал, а я бы для тебя готовила.

– Вряд ли тебя хватит надолго, – рассмеялся он, – ты же не из домашних куриц.

Если слово «курица» ее немного и покоробило, то виду Инна не подала. Они были знакомы почти год, и за все это время она ни разу не сорвалась, не накричала на Валерия. В то время как мелкие бытовые скандалы с Иртеневым вспыхивали каждый день.

– Может быть, именно об этом я всегда и мечтала – печь блины и хлопать крыльями над любимым мужчиной...

– Так ты сначала научилась бы печь блины, – ядовито парировал он.

– Лучше скажи, что не хочешь на мне жениться, – слегка обиделась Инна.

Валерий всегда тонко чувствовал ее настроение, он не давал ей нырнуть в глубины ледяной депрессии, вовремя подхватывая на краю. Вот и сейчас, отложив в сторону столовые приборы, он обогнул стол, обнял ее сзади и поцеловал в пахнущую дорогим шампунем макушку.

– Ну что ты говоришь глупости? – прошептал он. – Признайся честно, тебе просто хочется, чтобы я тебя поуговаривал...

– Но я тогда не понимаю... Почему? Не может же так вечно продолжаться. Чего мы ждем?

– Ты сама посуди, на что мы будем жить, если ты уйдешь от своего Иртенева? – развел руками Валерий, возвращаясь на свое место, где ждала его остывающая нежная свинина. – Я-то неприхотлив, но ты привыкла совсем к другому уровню жизни. Я не смогу тебе его обеспечить.

– Да с чего ты взял, что я избалованная? – в очередной раз воскликнула она. – Мне ничего не нужно. Ни машины, ни нарядов. Ну, может быть, только продукты, – немного застенчиво добавила она, – не представляю, как я смогу прожить без своего любимого бельгийского шоколада.

– Ну вот видишь! – Валерий ловко зацепился за милостиво предложенный аргумент. – А такой шоколад мне совсем не по карману. Если честно, я даже вот это мясо не смогу покупать для тебя каждый день.

– Это мясо купила я, – напомнила Инна, – но тогда получается, что положение безвыходное...

– Ну почему же! – с энтузиазмом воскликнул он. – Вот я допишу книгу, продам ее, получу гонорар...

– А вдруг не продашь? – рискнула предположить она.

Его лицо потемнело, Валерий относился к своему творчеству так трепетно, как не относился даже к любимой женщине, то есть к ней.

– Ладно, извини, – спохватилась она, – но ты же сам говоришь, что современные издатели ничего не смыслят в литературе.

– Это точно, – важно подтвердил он.

– Так что публикация твоей книги может затянуться... В конце концов, я переводчик и когда-то неплохо зарабатывала...

– Но разве мы куда-нибудь спешим? – лениво зевнул Валерий. – У нас вся молодость, вся жизнь впереди. Успеем еще и женатыми побыть. Зачем ты все портишь?

Инна сдалась и в задумчивом молчании завершила поедание великолепно приготовленного мяса. Не успела она отодвинуть в сторону тарелку, как Валерий притащил из кухни десерт – фрукты в карамели под шапочкой полурастаявшего ванильного мороженого. Она расслабленно улыбнулась – он, в отличие от мужа, точно знал рецепт ее гарантированного хорошего настроения.

Если у Инны и Жени дела шли не очень, то Даша процветала – и в прямом и в переносном смысле этого слова. В прямом – она посетила модного косметолога, который рекомендовал ей пилинг лица и особые маски ручной работы, после них ее кожа приобрела сияющий фарфоровый вид. В переносном – долгожданный контракт с Олегом Резниковым вот-вот будет подписан! От счастья ей хотелось петь – впрочем, именно этим она и занималась в оборудованной по последнему слову техники звукозаписывающей студии Олега. Даше впервые приходилось иметь дело с продюсером такого масштаба, как Резников.

До того как она попала в «Паприку», она ошивалась на задворках красивой жизни и даже имела некоего директора, скользкого типа с тонкими усиками, бывшего тележурналиста, которого уволили с государственного канала за пьянство. После увольнения он почему-то возомнил себя воротилой шоу-бизнеса, подписал несколько контрактов с молодыми талантливыми исполнителями и впалой своей грудью принялся пробивать им дорогу на музыкальный олимп. Особых успехов, надо сказать, он не добился. Ему было жаль денег на хороших поэтов и композиторов, поэтому репертуаром своих подопечных он занимался сам. Естественно, у них ничего не получилось. На хорошую фонограмму денег не было, и Даше приходилось петь вживую, а голос у нее был слабенький, к тому же она поначалу жутко стеснялась аудитории и вела себя как марионетка в неумелых руках: ее улыбка была натянутой, а движения порывистыми и неловкими. Даша пела только в сборных концертах, единственный раз ее хит (что-то там про любовь, которая – а что еще она может делать в стихотворении бездарного самозванца? – не то будоражит, не то леденит кровь) прозвучал в эфире какой-то провинциальной радиостанции. Все закончилось тем, что в один прекрасный день так называемый продюсер и вовсе исчез из ее жизни, не оставив никаких координат для связи. Если Даша и расстраивалась, то только первое время, ведь он был не только никудышным поэтом и композитором, но и ее любовником (в постели он тоже, кстати, ни на что не годился), более того – первым мужчиной. Но не в ее характере было долго убиваться по канувшему в неизвестность мужику, потому что Даша всерьез собиралась стать эстрадной знаменитостью и не так-то много времени у нее было до того момента, как улетучится один из главных ее козырей – свежесть юности.

Какое-то время Даша работала одна, в свободном полете. Она исполняла старые песни, посчитав, что имеет полное право распоряжаться творениями горе-продюсера, но успехом по-прежнему не пользовалась. Все закончилось тем, что честолюбивую худенькую девушку с невыразительным голосом вообще перестали приглашать даже в сборные малопрестижные концерты, даже в окраинные клубы. Вот в тот момент ее и подобрал Иртенев. Многим непонятно было, что нашел многообещающий делец в девушке, в которой на первый взгляд не было ровным счетом ничего особенного. Но, видимо, у Артема был, что называется, глаз-алмаз, потому что за считаные месяцы Дашута преобразилась до неузнаваемости. Во-первых, она кардинально сменила имидж. Ей, натуральной блондинке благородного скандинавского оттенка, никогда не пришла бы в голову шальная мысль покрасить волосы. Но Иртенев, подавив слезное сопротивление, отвел Дашу к стилисту, который выкрасил ее волосы в индейски-черный цвет. Это было настоящее чудо! Язвительные журналисты из «желтых» изданий даже подозревали ее в чрезмерно близком знакомстве с пластическими хирургами. Иссиня-черные волосы придали ее лицу необъяснимый шарм – оно стало грубее, резче, и вдруг выяснилось, что Даша – редкая красавица. Во-вторых, Иртенев нанял для нее личного педагога по вокалу, и через два месяца напряженной работы она могла петь без фонограммы, не опасаясь, что разочарованные зрители закидают ее гнилыми томатами.

Первое время Даша была искренне благодарна Иртеневу. И только потом к ней пришло понимание, что группа «Паприка» – это не счастливый ее билет, а очередной глухой тупик. Ей светило только одно – вечное место на сцене слева от солистки Инны. Она пробовала поговорить об этом с Артемом. Но тот, усмехнувшись ей в лицо, сказал, что до сольной карьеры Даша не дорастет никогда, и если она чем-то недовольна, то пусть выглянет за дверь, где стоит километровая очередь из поющих девчонок, каждая из которых с радостью займет ее место.

Может быть, в его словах и была доля правды. Но Даша затаила на Иртенева смутную обиду. И вот теперь у нее появился шанс доказать ему, как не прав он был, задвигая в бэк-вокал такого самородка, как она. Она добилась, выиграла. И вскоре подпишет контракт с самым влиятельным продюсером страны.

У Даши оставался только один вопрос: как бы поделикатнее сообщить об этом самому Иртеневу?

– Не пора ли тебе рассказать о нас своей малахольной супруге? – спросила однажды Артема Иртенева певица Ярослава.

Дело было в модном ресторане «Галерея», куда он пригласил ее на посткоитальный обед. Ему нравилось появляться с ней на людях. Ярослава, в отличие от Инны, не была классической красавицей, но было в ней нечто, магнитом притягивающее восхищенные, любопытные или завистливые взгляды окружающих. Она была из породы королев, которые выглядят царственно даже в джинсах и поношенной рубашке и не нуждаются в услугах стилиста, потому что стиль и шик у них в крови.

Ярослава была не первой интрижкой Артема на стороне, и обычно у него имелось несколько вариантов ответов на этот самый неприятный из женских вопросов. Но здесь он растерялся. Все дело в том, что Яся и правда ему нравилась, она была не из тех, чей телефон безжалостно удаляешь из электронной записной книжки и чье лицо само собой стирается из памяти после недельной разлуки. Будь он чуть более молодым и чуть менее циничным, он даже решил бы, что влюблен.

И пришлось Артему спешно заесть смущение кусочком золотистого куриного филе. А его спутница тем временем вертела в руках наполненный белым вином бокал и насмешливо его рассматривала.

– Смотри не проглоти язык вместо филе, – наконец сказала она.

– Ну зачем ты так? – пришел в чувство Артем. – Ты же знаешь, что мы с Инной не просто супруги, мы партнеры. Она – мой бизнес. А если ты ревнуешь... то между нами уже давно ничего нет.

– Я не ревную, – спокойно сказала Ярослава, – ревнуют к равным, а я гораздо лучше, иначе бы ты давно меня послал.

Он поймал ее руку и запечатлел поцелуй на запястье, украшенном дорогущим браслетом из белого золота.

– Ты преувеличиваешь, – самодовольно усмехнулся Иртенев, – я бы так с тобой не поступил.

– Возможно. Но ты же поступил так с некой Катюшей из группы «Облака», а она так рассчитывала на замужество. И с Леночкой, которая приходила делать твоей несчастной целлюлитной жене медовый массаж. И с Кирой, которая шила вам концертные костюмы. Я никого не упустила? – нахмурилась она.

– Ну ты даешь, – не то разозлился, не то восхитился Артем, – досье на меня собирала?

– Слухами земля полнится, – расплывчато объяснила Яся. – Я даже знаю, что группы «Паприка» больше не существует.

Он раздраженно отодвинул от себя тарелку. Иногда Ярослава явно перегибала палку, о чем он и собирался ей сообщить. Если бы она только хоть немножко его побаивалась... Так нет же, чертова девица вела себя так, словно ей на Артема плевать с высокой колокольни.

– Что значит «не существует»? – повысил он голос. – Кто тебе сказал эту чушь? В следующем месяце у нас три концерта.

– В следующем месяце? А твоя жена успеет похудеть? – невинно осведомилась Ярослава.

– А вот это тебя вообще волновать не должно. Имей совесть, у моей жены проблемы с гормонами.

– У твоей жены проблемы с аппетитом. – Она продемонстрировала ровные зубы, что должно было обозначать светскую улыбку.

– А это тебя и вовсе не касается. Проблемы с аппетитом теперь у меня. Из-за тебя он пропал.

– Не злись, милый. – Ярослава протянула руку и погладила его по небритой щеке. У нее были приятно прохладные пальчики. – Мне просто не нравится, что тебя обманывают. Я считаю, что это подло.

– Кто? Кто меня обманывает? – вздохнул Иртенев. И почему он, взрослый мужчина, позволяет собою манипулировать? Ясно же, что этот разговор ни к чему не приведет, во всяком случае, ни к чему хорошему. Так почему же у Артема не хватает выдержки пресечь его в самом начале?

– Все, – прошептала Ярослава, – и в первую очередь Инна. У меня кое-что для тебя есть. Но думаю, что это тебя может огорчить.

– Что такое? – недовольно спросил он.

Она закинула руку назад и на ощупь достала из своего портфельчика пластиковую папку.

– Может быть, я поступила нехорошо. Но я больше не могу смотреть, как тебя день за днем вводят в заблуждение близкие люди. Вот.

Она выложила перед ним какие-то фотографии.

– Что это?

Артем не сразу понял, что полная блондинка на снимках – его жена Инна. А когда понял, недовольно поморщился: на фотографиях она выглядела еще толще и безобразнее, чем в жизни.

– Я наняла человека, который несколько недель следил за ней, – как ни в чем не бывало объяснила Ярослава. – И мне удалось выяснить, что у Инны твоей рыльце в пушку.

– Ты следила за Инной? – ахнул он. – Но кто тебе... кто тебе позволил?!

– Во-первых, я уже сказала, что этим занимался специально обученный человек, – усмехнулась Яся, – а во-вторых, если бы я даже и спросила твоего разрешения, ты вряд ли согласился бы...

– Но это ужасно, ты...

– Лучше посмотри сначала фотографии, – мягко улыбнувшись, предложила Ярослава.

Артем машинально перебрал снимки. Их было немного – штук пятнадцать. И на первый взгляд ничего особенного они не представляли – почти на всех была изображена Инна в заведениях общепита. На одном она с вдохновенным лицом склонилась над целым тазиком картофеля фри, на другом жадно уминала спагетти, на третьем шла по улице, задумчиво обсасывая шоколадное эскимо. Артем чуть не задохнулся от возмущения: выходит, не было никакого гормонального сбоя и эта тупая свиноподобная тетка нагло его обманывала?! Он столько лет оплачивал ей личного диетолога, массажиста и ароматерапевта только для того, чтобы она обжиралась мороженым, когда находилась вне поля его зрения?!

– Я ее убью, – протянул он.

– Ревность, – констатировала Ярослава.

– Что? – встрепенулся он. – При чем тут ревность?! Я говорю о ее диете. Ты бы знала, сколько я потратил, чтобы эта корова выглядела как девчонка!

– Значит, тебя больше покоробила еда? – Ярослава казалась удивленной. – А то, что твоя женушка уже год изменяет тебе, это тебя не волнует?

– Бред какой! – фыркнул Артем. – Слушай, мне надо выпить. Закажу-ка я водки.

– А мне шампанское, – сориентировалась Яся. – Знаешь, Инна просто дура. Променять такого мужика, как ты, на этого уцененного персонажа...

Тут только Артем заметил, что на некоторых фотографиях рядом с Инной был какой-то морщинистый тип в кожаном пиджаке, который явно изо всех сил пыжился, чтобы казаться моложавым и стильным, а на самом деле выглядел просто смешным.

– Изменяет? – наконец дошло до него. – Инка? С этим?

– Его зовут Валерий, – оперативно доложила Ярослава, – он называет себя поэтом, а на самом деле – альфонс со стажем.

– Это невозможно, – брезгливо поджал губы Артем. – А ты уверена?

Она накрыла его ладонь своей и посмотрела на него так серьезно, что Артем почему-то сразу ей поверил.

– На все сто. Если тебе нужен более подробный компромат, я могла бы...

– Нет уж, только не это, – поморщился он. – Не хватало, чтобы ты мне притащила фотографии моей толстой жены неглиже.

– Ты на меня не сердишься?

– Яся... Ты не должна была вмешиваться, но то, что я узнал... Это отвратительно.

– Думаю, ты имел право знать, – пожала круглыми плечами она. – И что же ты намерен теперь делать?

– Как что? – насупился Иртенев. – Заниматься своей группой. Кроме Инны, там есть еще девушки. А солистку... солистку можно и заменить.

– Еще девушки... – эхом повторила Ярослава. – Слушай, а ты газет вообще не читаешь, что ли?

– А что случилось? – встрепенулся Артем. – Еще одна хорошая новость?

– Вроде того, – усмехнулась она уголком губы и извлекла из папки несколько ярких вырезок из «желтых» газет. – Я не только про Инну информацию собирала, – с извиняющейся улыбкой прокомментировала она, – читай.

«Поп-звезда избивает гримершу и фанаток!» – возмущенно вопили заголовки.

– Какой кошмар! – простонал Иртенев. – Я так и знал, так и знал, что этим все и закончится.