Девушки с проблемами

Глава 14

– Когда рожать будем? – светски поинтересовался бородатый пожилой врач, похожий не то на Санта-Клауса, не то на великого русского писателя Льва Толстого.

– Как рожать? – опешила Даша, которая до этого самого времени нетерпеливо ерзала на стуле в ожидании, пока он поставит в ее карточку соответствующие пометки. Что он несет, шутит, что ли? Она всего лишь явилась на плановый гинекологический осмотр, а он мелет какую-то чушь, вместо того чтобы побыстрее ее отпустить.

– Как – это уже вам решать. – Он меланхолично пожал плечами. – Можно в обычном роддоме. Есть и альтернативные методы, в воду, например.

– Нет, я не понимаю... – встряхнула волосами она. – Что вы имеете в виду? Я ведь не... – Но что-то в его взгляде заставило ее замолчать на полуслове. Даша нервно сглотнула: – Или... да?

– Не надо на меня кричать. – Доктор снял очки и положил их на стол. Глаза его, голубые и добрые, были обрамлены сеточкой улыбчивых морщинок. Такие глаза и должны быть у врача, который берет сотню долларов за одну консультацию. – Хотите сказать, что не знали?.. Дашенька, ну вы же не маленькая, и у меня наблюдаетесь второй год... Как вы могли не заметить? Ведь у вас уже не такой маленький срок.

– Да как-то закрутилась... – беспомощно пробормотала она. – Я заметила, что чуть-чуть поправилась, но думала, что это от нервов... Группа наша развалилась... Искала работу, да и сплошные вечеринки – все перепуталось. Я совсем не заметила, что больше не покупаю тампоны. Постойте, но этого же просто не может быть! Я же всегда предохранялась!

И тут же прикусила губу. Не всегда...

В тот вечер (было это месяца три назад) Резников щедро угощал ее в дорогом средиземноморском ресторане «Медитерранеа». У них был лучший столик, к ним постоянно кто-то подсаживался, в основном многочисленные знакомые Олега. Даша чувствовала себя в центре внимания, она пила красное вино и снисходительно принимала комплименты, зная, что в них нет ни доли лести. Всем подходящим Резников представлял ее: «Это Даша, будущая мегазвезда. Уж я-то постараюсь, чтобы это было именно так». И пожимал ее руку под столом.

И она была так благодарна ему за это выпукло нарисованное красивое будущее, она была так опьянена всеобщим уважением, так расслаблена и счастлива, что, когда он вызвался сопроводить ее в дамскую комнату, не стала сопротивляться, хотя и понимала истинную причину его галантности. Там, в тесной полутемной кабинке, все и произошло. Торопливая дежурная страсть, которая вдруг обернулась сочувственной улыбкой бородатого врача.

– Так что делать-то будем? – в сотый раз повторил он.

– Как что? – охрипшим голосом переспросила Даша. – Ясное дело что. Мне нельзя иметь ребенка.

Но вместо того чтобы услужливо выписать ей направление на анализы, ему зачем-то вздумалось пофилософствовать.

– А почему? – спросил он. – Вам девятнадцать лет, прекрасный возраст. Роды пройдут легко, отойдете быстро.

– Вы с ума сошли?! – шарахнулась она. – А как же моя карьера? У меня нет ничего, денег нет, я живу в съемной квартире...

Доктор пожал плечами и искоса взглянул на ее миниатюрную сумочку от «Мандарина Дак». Видимо, он подозревал, что обладание такой сумочкой и жалобы на безденежье несовместимы.

– Даша, решать вам. Но я должен предупредить, что если сейчас вы сделаете аборт, то детей у вас может и не быть.

– Это еще почему?

– У вас отрицательный резус, – развел он руками. – Знаете что, анализы все равно лучше сдать. Но времени у вас полно.

– А нельзя все сделать уже на этой неделе? – Даша заглянула в ежедневник. – В следующий вторник я обязана появиться на вручении музыкальной премии.

– Появитесь, – снисходительно усмехнулся врач, – я же говорю, некуда спешить. Аборт делать опасно, в худшем случае это будут искусственные роды.

– А в лучшем? – с надеждой спросила она.

– В лучшем вы станете мамой, – как ни в чем не бывало улыбнулся он.

...Что ей оставалось делать? Только тупо таращиться на незнакомую дверь, обитую светло-розовым (пошлость-то какая!) дерматином. Самым чудовищным было то, что эта дверь в стиле жесткого китча вела в ее, Иннину, квартиру, а ее ключ отпереть это «произведение искусства» не мог.

Приподнятое настроение схлынуло со скоростью океанского отлива. Еще час назад она весело щебетала в ресторане с Володей, живо улыбалась, ела спагетти с креветками и проникновенно рассказывала романтическую историю знакомства с мужем.

– В последнее время у нас и правда все пошло наперекосяк, – говорила Инна, – но я уверена, что все еще можно исправить. Он завел роман с девчонкой, молоденькой совсем. Но они друг другу не подходят, это очевидно. Она совсем не в его вкусе, ну а Артем мой ей вообще в отцы годится. Уверена, что он уже бросил эту несчастную дурочку...

Чем дольше Инна говорила, тем больше верила в собственные слова.

И вот теперь она стояла перед незнакомой дерматиновой дверью в полном недоумении.

Что же получается – пока она с благословения супруга добросовестно сгоняла лишние килограммы в жиротопильне, он оперативно наладил быт, в котором, ей, Инне, места не было? Классикой жанра считается смена замков, но Артем всегда был максималистом и подошел к вопросу кардинально, заменив всю дверь целиком.

И какая же, любопытно узнать, роль отведена ей в этой дерматиновой идиллии – отправиться обратно обживать палату для диетоманок-истеричек?!

Инна решительно надавила на позолоченный кругляшок звонка. Вообще-то она не рассчитывала, что Артем окажется дома в такое время (ее наручные часики «Картье» показывали половину третьего дня), но надо же было сделать хоть что-то!

Однако, к Инниному удивлению, в прихожей раздалось ободряющее шарканье тапочек, и незнакомый женский голос вполне доброжелательно спросил:

– Кто там?

Инна открывала и закрывала рот, как тупая аквариумная рыбка, и безосновательно надеялась, что чувственный голос может принадлежать, например, приходящей домработнице.

– Откройте, – выдавила наконец она, – это я, Инна Иртенева.

Какой ужас, она вынуждена представиться, чтобы попасть к себе домой! Остается надеяться, что ее хотя бы не попросят прислонить к дверному глазку паспорт или водительские права. Что может быть хуже, когда ты возвращаешься после долгого отсутствия, а тебя совсем, ну совсем не ждут?!

Хуже было только то, что на певице Ярославе, которая, посомневавшись минуту, открыла все-таки дверь, был Иннин красный халат из магазина «Тайны Виктории». К этому Инна была, мягко говоря, не готова. Получается, что эта наглая девица хочет отнять у нее не только мужа и квартиру, но и любимую одежду?!

Ярослава же почему-то не смутилась. Вместо того чтобы пригласить Инну войти, она сама сделала шаг вперед и, прислонившись к дерматиновому косяку, вопросительно улыбнулась.

– А, это вы, – беззлобно сказала она. – Надо же, как поправились. Я вас и не узнала.

– На себя посмотри, – усмехнулась Инна, – на тебе даже не сходится мой халат.

Ярослава не обиделась. Да и на что обижаться? Обе они знали, что, несмотря на некоторую монументальность телосложения, она была красавицей. Полнота ничуть ее не портила. Самое обидное – вблизи и без косметики Ярослава выглядела, пожалуй, даже лучше, чем на экране. У нее было свежее лицо, яркий здоровый румянец, гладкая кожа, густые, четко прорисованные брови и огромные темные глаза.

– И? – приподняла одну из соболиных бровей красавица. – Вы мне морду будете бить или как?

– Морду бить вроде не буду, – опустила глаза Инна. Черт, почему так получается: она застукала в собственном доме постороннюю девчонку и при этом неловко ей! А девчонка как ни в чем не бывало кутается в невесомый халатик и не сводит с нее внимательного взгляда.

– Зачем тогда явились?

– А ты сама как думаешь? Я вообще-то здесь живу.

– Уже нет, – равнодушно зевнула Ярослава. – Он с вами разводится. Разве вы не знали?

– Девушка, для того чтобы со мной развестись, нужно и мое участие. Этот вопрос мы с Артемом не обсуждали.

– Да кому ваше участие нужно? – хохотнула молодая певица. – Только не Артему с его деньгами и его связями. Между прочим, ваш паспорт все это время был у него. Не исключено, что в нем уже стоит штамп.

Инна прикусила губу. Она и правда не брала с собой в клинику никаких документов. Неужели эта противная девка не блефует? Неужели Артем, с которым она пять лет прожила, которого знала как облупленного, мог так с ней поступить?!

– Ну что уставились? Водички принести? – издевалась исполнительница народных песен.

– Не надо. – Инна попятилась и чуть не упала с лестницы.

– Уже уходите? – наигранно расстроилась Ярослава. – Ну ладно, я вас не держу.

– Нет, не ухожу!

– А что вы тогда от меня хотите?

– Для начала хочу забрать свои вещи! – отчеканила Инна. – А там посмотрим.

– Боюсь, сегодня не получится, – развела красивыми полными руками Ярослава. – Артем мне запретил вас впускать, когда его дома нет.

– Значит, он предполагал, что я могу вернуться? И даже меня не предупредил...

– Конечно, предполагал, – уголками губ усмехнулась девица. – Не вечно же вы будете торчать в этой психушке. Кстати, в таких случаях, конечно, не принято говорить комплименты, но, на мой взгляд, сгонять жир вам совершенно не нужно. Выглядите гораздо лучше, чем раньше.

– Спасибо, – машинально поблагодарила Инна, но потом, опомнившись, добавила: – Мерзкая дрянь!

– Всегда пожалуйста, – спокойно сказала Ярослава, – и до свидания.

– Стоять! – Инна успела ухватить ее за запястье. – Никуда ты не пойдешь! А ну выноси мои вещи, подлая тварь! Что ты еще присвоила?! Ты и белье мое носишь? И туфли? А ну снимай мой халат!

Инна и сама удивилась, откуда силы взялись. Она всегда, с самого детства, старалась избегать конфликтов. Она не дралась даже в песочнице, когда наглые дети отбирали у нее формочки и совок. Но сейчас ее тело успешно играло в ее команде: как Ярослава ни пыталась выкрутить руку, Иннина хватка оказалась крепче.

– Я милицию вызову, – прошипела она.

– Вызывай, посмеемся! – Инна и правда рассмеялась, хотя звуки, вырвавшиеся из ее накрашенного рта, можно было скорее назвать безрадостным хихиканьем. – А ну снимай мой любимый халат!!

– Да подавись! – Ярослава рванула на груди нежную ткань, так что перламутровые крошечные пуговички разлетелись по всему подъезду. Вслед за ними полетел и сам халат, а она осталась стоять в дверях неглиже. – Бери свой халат, неудачница! Скоро у тебя не будет денег на такие шикарные вещи.

– Это мы еще посмотрим. – Инна непроизвольно окинула ревнивым взглядом фигуру счастливой соперницы. – Толстая свинья!

– Я не толстая, а аппетитная, – спокойно поправила Ярослава. – И вот еще что. Конечно, жестоко это тебе говорить, но ты сама напросилась. Твой бывший муж называл тебя мешком с костями. Он говорил мне, что это пытка – заниматься любовью с таким бесчувственным и апатичным скелетом, как ты! – С этими словами разъяренная исполнительница народных песен захлопнула перед Инной дверь.

Призвав на помощь годовой запас стойкости, Инна решила не плакать – хотя бы сейчас. Она свое выплачет, вот только найдет подходящее уединенное место. Вздохнув, она подобрала с грязного пола и халат, от которого несло чужими чересчур сладкими духами, и пуговички. А потом распрямилась и показала закрытой двери средний палец с восклицанием:

– Пусть ваш союз будет таким же показушным и непрочным, как этот розовый дерматин!

Инна сидела за рулем своего «Лексуса» в полной растерянности – она решительно не знала, куда податься. Она даже к Валерию поехать не могла – их отношения прекратились, как только Артем узнал о ее изменах... Снова и снова набирала она номер Иртенева – скорее для самоутешения, потому что с каждой минутой все сложнее было поверить в то, что голос его и правда существует. Ей неизменно отвечал механический автоответчик, с которым Инна разговаривать не любила и не умела.

А на улице было чудо как красиво – солнечная осень кокетливо кружила бурые листья и не по-московски пахла костром. С некоторой тоской вспомнила Инна тихий ухоженный парк при клинике – гулять бы сейчас вокруг прямоугольного прудика с каменистыми берегами, угощать хлебом раскормленных привередливых уток и не думать ни о чем...

Она могла бы поехать в отель, снять шикарный номер с видом на Красную площадь и заказать в номер ужин с шампанским. Отмокнуть в благоухающей ароматами ванной и в необременительной казенной роскоши решить, что же делать дальше. Соблазн был велик, но Инна осознавала всю опрометчивость такого поступка. Ей ни в коем случае нельзя много тратить. Надо сначала разыскать Артема, нанять хорошего юриста, найти работу и понять наконец, как же быть дальше. У нее ведь ничего не было своего, даже машиной она управляла по доверенности. Даже одежда ее, три шикарные шубы из мягкого струящегося меха, коллекция эксклюзивной обуви, немногочисленные драгоценности – все то, что можно было продать, – осталось в квартире, где теперь заправляет хваткая Ярослава. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Артем не позволит ей забрать ничего. Она достаточно долго с ним прожила, чтобы убедиться в его природной скупости. Хотя в «свою» женщину он исправно вкладывал капитал, надо отдать ему должное. У Инны всегда было то, о чем иные только мечтать могли, – и лучшие вещи из последних дизайнерских коллекций, и горы косметики, и безграничный доступ к иртеневской кредитке. Она настолько привыкла к бездонности своего кошелька, что даже не озаботилась тем, чтобы отложить хоть немного своих, личных денег. Хотя... много ли она могла отложить? Что она получала? Так, копейки... Только со стороны жизнь участницы девчоночьей поп-группы могла казаться безоблачной, сладкой. Один концерт группы «Паприка» стоил около двух тысяч долларов. Но львиная доля гонорара оседала в кармане Иртенева, а ведь еще надо было расплатиться с техником, звуковиком, с девчонками. Так что в Иннин карман попадало максимум сто пятьдесят – это и есть средний концертный гонорар московской звезды второго эшелона. Вот и получилось – ей тридцать лет, она сидит за рулем шикарного, но чужого авто, в ее кошельке несколько тысяч долларов, и она даже не может придумать, что ей делать дальше.

Одно понятно – оставаться во дворе своего бывшего дома смысла нет. Еще не хватало, чтобы самодовольная Ярослава наблюдала за ней из окна и веселилась, созерцая ее растерянность.

Инна включила зажигание и осторожно вырулила на проспект.

– Мамонтов! – воскликнула Женя, едва поборов в себе желание броситься на шею тому, кто всего несколько месяцев назад был беспардонно изгнан с территории под названием «личная жизнь».

– Балашова? – Он изумился так, словно увидел перед собой марсианина с выдвигающимися антеннами вместо ушей. – Что ты здесь делаешь?

– Как хорошо, что я запомнила твой адрес! – ликовала Женя. – Какая же я молодец!

Миша ее восторга явно не разделял. На его лице застыла кисловатая мина.

– Что это значит? Мы не виделись почти полгода, и вот ты являешься без звонка и несешь всякую ерунду! Почему ты так странно выглядишь?

– С этого вопроса надо было начинать, – подмигнула Женя. – Мамонтов, со мной такое произошло, такое! А можно мне войти?

– Интересное кино. – Он продолжал разыгрывать несправедливо обиженного романтического героя (которым, по сути, и являлся). – А может быть, я не один?

– У тебя девушка, что ли? – простодушно уточнила Женя. – Ну так я в кухне пока посижу. Понимаешь, мне больше пойти некуда.

– И ты вспомнила обо мне? – нахмурился он. – Женя, я всегда знал, что ты странная, но это переходит всякие границы... Ну ладно, заходи. Но учти, у меня и правда мало времени.

– А ведь когда-то жениться предлагал, – беззлобно напомнила Женя. – Не волнуйся, я займу совсем немного твоего драгоценного времени.

Даша пила виски прямо из горлышка. «Видела бы меня сейчас Женька, – усмехнулась она, – она бы мной гордилась!» Впервые в жизни ее не волновали мелочи типа перспективы обзавестись утренними мешками под глазами или синдромом тяжелейшего похмелья со всеми вытекающими последствиями, ведь похмельная девица никак не может исполнять привычную Даше роль главной очаровашки компании. Ей хотелось одного – забыться. Получалось плохо.

Как же она могла быть такой дурочкой? Как же могла ничего не заметить? Сейчас, когда Даша оглядывалась назад, она понимала, что все симптомы были налицо. Резко поправилась – и она, идиотка, убрала из рациона мучное, вместо того чтобы стремглав нестись в ближайшую аптеку за тестом. Ее мутило по утрам, а она списала плохое самочувствие на недосыпание. Она вдруг непонятно с чего полюбила жареный лук, зато ее начало мутить от шпината. Все было понятно с самого начала.

Даша разделась до пояса и подошла к зеркалу, но тут же с раздраженным стоном отвернулась. Конечно, под одеждой еще ничего не заметно, но голый округлившийся животик непрозрачно намекает на интересность ее положения.

С коротким хриплым криком она швырнула полупустую бутылку в зеркало над комодом, и ни в чем не повинное Дашино отражение разлетелось на мелкие кусочки.

Трель телефонного звонка вернула ее к действительности. Сначала Даша не хотела даже трубку брать, но потом подумала, что чужой беззаботный голос вполне может отвлечь ее от мрачной реальности. Может быть, ее пригласят на развеселую вечеринку с шампанским и танцами? Развлечься ей не помешает.

Но вместо спасительного чужого голоса, веселого и равнодушного к повседневным пустякам, Даша услышала требовательный баритон Резникова. Раздражение накрыло ее с головой, как огромная волна зазевавшегося серфера.

– Даша? Почему у тебя весь день отключен мобильный? Ты мне нужна.

Как он смеет так с ней разговаривать, что-то от нее требовать? Конечно, они оба во всем виноваты, но ей-то всего девятнадцать, что с нее возьмешь? А он, взрослый прожженный мужик, как он-то мог так с ней поступить, быть настолько равнодушным, так ее подставить?! Она тоже хороша, верила ему, попалась в тривиальную московскую ловушку для дурочек, тщетно мечтающих прорваться наверх. Она сама сто раз над подобными дурочками потешалась и удивлялась, как же у них не хватает сообразительности распознать лгуна, с какой стати они так безропотно всему верят?

Они знакомы почти пять месяцев, и все это время он клянется, что вот-вот запустит Дашин проект, умело кормит ее подслащенными обещаниями. Он вовремя и как бы невзначай рассказывает об уже проделанной работе – мол, вчера он встретился с замечательным поэтом-песенником, который напишет для нее несколько стопроцентных хитов, а позавчера обедал с редактором «Плейбоя» – и обложка будущей звезде Даше обеспечена. Почему же она только что поняла, что все эти слова не значили ровным счетом ничего? Если бы он и правда собирался ею заняться, об этом давно знала бы вся Москва.

Позавчера, когда Даша еще пребывала в неведении и радостно пила «Пинаколаду» в кафе на Тверской, к ней подошла знакомая из крупного продюсерского центра, рыжая женщина средних лет, с усталым, чересчур ярко накрашенным лицом и кошмарными пластиковыми украшениями.

– Дашенька, сто лет тебя не видела! – расплылась в широкой желтозубой улыбке она. – Ты совсем пропала. Мужика, что ли, нашла?

– Я девушка самостоятельная, – гордо улыбнулась Даша, – занимаюсь новым проектом.

– С Иртеневым? – заинтересовалась продюсерша. – А как его женушка, уже вышла из жиротопильни?

– Не знаю, – честно призналась Даша, – мы никогда не были подругами. С тех пор как закрылась «Паприка», даже не перезваниваемся.

– Печальная история, – покачала головой тетка. – Вы подавали такие надежды, и вдруг, в один миг, все распалось. И ваша третья девочка, как там ее...

– Женя, – подсказала она.

– Ну да. Талантливый ребенок, но будущего у нее нет. Ты про нее тоже ничего не знаешь? Сплетничают, что она лечится...

– Не знаю, – с некоторым раздражением ответила Даша. Ей не нравилось разговаривать о бывших товарках по группе, тем более что каждый второй встречный приставал к ней с подробными расспросами.

– Так с кем же ты сейчас работаешь? – поинтересовалась продюсерша.

Вот тогда и настал Дашин звездный час. Самым независимым тоном она ответила:

– С Резниковым. У меня сольный проект.

Продюсерша изумленно округлила глаза.

– С Олежкой? Странно...

– Что странного? – снисходительно передернула плечами Даша.

– У тебя давно контракт подписан? Я ничего про это не слышала, а ведь мы на прошлой неделе с Олежкой обедали.

Даше не хотелось признаваться, что никакого контракта у нее вовсе нет, зато есть нечто большее, о чем окружающим знать совершенно не обязательно. Поэтому, загадочно улыбнувшись, она ответила, что давно. Продюсерша еще какое-то время шумно поудивлялась да и отстала, переведя разговор на нейтральную тему тенденций осенней моды.

И вот теперь, стоя перед разбитым зеркалом с телефонной трубкой в руке, она вдруг осознала, до какой же степени была дурочкой. Сколько раз ей намекали на несостоятельность делового аспекта ее отношений с Резниковым! Сколько раз ей давали повод насторожиться, а она... Она легкомысленно верила, что уж с ней-то, с Дашей, никогда не может произойти лжезолушкина история с печальным финалом.

– Даша, почему ты молчишь? – Голос Резникова вернул ее к действительности.

Она призвала на помощь всю силу духа, чтобы не сорваться в первый же момент. Нет, сейчас, когда она попала в такую переделку, надо быть умнее. Она, конечно, может с ходу сказать Олегу, что о нем думает, – но чего она добьется? Только того, что изумленный Резников, пожав плечами, бросит трубку и вовсе перестанет отвечать на ее звонки.

– Не обращай внимания. Просто неважно себя чувствую, – выдавила Даша.

– Надеюсь, ничего серьезного? – чересчур встревоженно для не заинтересованного в ее судьбе лица уточнил он.

– Просто отравилась, – поспешила успокоить его Даша. Она скажет ему о беременности, но позже и не по телефону. Теперь ей надо грамотно рассчитывать каждый последующий шаг. Обдумать, под каким соусом преподнести «радостную новость».

– Это плохо, – отчеканил Олег. – Надеюсь, к послезавтра поправишься?

Тут только до нее дошло, что интересуется он неспроста.

– Думаю, да, – осторожно ответила Даша, – а что?

– У меня хорошие новости. Я считаю, что пора наконец представить тебя публике.

– Что? – опешила Даша.

– Понимаю твое удивление, – снисходительно усмехнулся Резников, которому явно нравилось выступать в роли щедрого дарителя. – Наверное, ты уже думала, что ничего из нашей затеи не получится. Честно говоря, я и сам так начал думать. Я многое пытался сделать, но ничего не получалось. Никто тобою не интересовался.

– Может быть, плохо предлагал? – встрепенулось ее обожженное самолюбие.

– Предлагал я хорошо, можешь быть уверена, – резко ответил Олег, – но в тебе, милая моя, не хватает силы. Ты слишком обычна, и я не видел смысла вкладывать в тебя большие деньги.

– Что-то изменилось? – затаив дыхание, поинтересовалась она.

– Да. Подвернулась уникальная возможность. Я собираюсь выпустить тебя с сольным номером в серии крупных благотворительных концертов. Нам надо срочно найти песню, потому что через три недели у тебя начнутся репетиции. Это громкое мероприятие, и они хотят разбавить мегазвезд парочкой смутно знакомых имен. Ты подойдешь идеально, «Паприку» пока не забыли, ваш клип еще крутят.

– Здорово! – воскликнула Даша, срываясь на визг. – А это правда?

– Завтра утром жду тебя в моем офисе, – вместо ответа сказал Резников. – Я собираюсь подписать с тобой контракт на полгода.

– Ух ты! – Даша ушам своим не верила.

– А там посмотрим. Все будет зависеть только от тебя, от того, как ты станешь работать. И помни: полгода, начиная с завтрашнего дня, ты больше себе не принадлежишь. Мне нужна полная отдача. Никаких вечеринок, никаких гулянок. Только работа.

– Я буду стараться, обещаю! – горячо воскликнула Даша. – Вот увидишь, ты не пожалеешь!

– Надеюсь. Что ж, завтра в девять утра жду тебя. И не вздумай начать новую карьеру с опоздания.

– Ни за что!

Повесив трубку, Даша долго прыгала по комнате, пританцовывая. Пока не наткнулась на комод с разбитым зеркалом, чуть не поскользнувшись на сотне мелких осколков. Она была так обрадована и шокирована новостью, что на несколько минут умудрилась напрочь забыть о собственной проблеме. И только теперь до нее дошел смысл резниковских слов: «Полгода, начиная с завтрашнего дня, ты больше себе не принадлежишь». Что же ей делать? Что же делать-то, а? Может быть, обратиться к другому врачу, менее принципиальному, чем настаивающий на искусственных родах бородач? С другой стороны, ее ведь предупредили о том, насколько опасна такая операция. Вот пошлют ее под нож, искромсают, и не сможет она какое-то время работать. А Резникову она нужна уже завтра, бодрая и полная сил.

И только она собиралась беспомощно расплакаться, как в дверь позвонили. «Кого еще принесло?» – всхлипнула она. Даша любила шумные компании, но никогда не устраивала вечеринки дома, поэтому ее адрес был мало кому известен.

Может быть, это Резников? Он часто так делал – сначала звонил с мобильного, потом приезжал, так сказать, для личной беседы. Даша в панике бросилась к зеркалу. На ней был просторный домашний свитер, из-под которого аппетитно выглядывали длинные, загорелые, без намека на лишний жирок ноги. Беременность была пока совсем незаметна.

Ничего страшного. Она будет держаться молодцом, она справится. А уж потом, когда Олег уйдет, она подумает, как поступить.

На всякий случай втянув щеки, Даша прошествовала к двери.

– Одну секундочку. – Она пыталась говорить спокойно и весело.

Но напрасно старалась – за дверью оказался вовсе не Резников. На лестничной клетке нерешительно переминалась красивая блондинка в светлом плаще и очках с затемненными стеклами. Даша не сразу ее узнала.

– Привет, – неуверенно улыбнулась незваная гостья. – Ничего, что я без звонка? Еле нашла твой дом, адреса у меня не было...

И только тогда Даша сообразила, что перед ней не кто иной, как Инна!

– Инка?! Откуда ты здесь взялась?

– Понимаю, я, наверное, некстати, – смутилась бывшая солистка «Паприки», – но, понимаешь, у меня такие проблемы... Просто не знала, куда поехать, у меня ведь совсем нет подруг... Если я помешала...

– Да что ты, проходи. – Даша за руку втянула ее в прихожую и захлопнула дверь. – Туфли можно не снимать, у меня не убрано.

– Вижу. – Инна удивленно посмотрела на осколки зеркала, валявшиеся повсюду. – Рассталась с очередным кавалером?

– Хуже, – вздохнула Даша.

– Но вряд ли хуже, чем у меня. – Инна попробовала улыбнуться.

Какое-то время они молчали, рассматривали друг друга с некоторым напряжением. Они работали бок о бок несколько лет, но умудрились ничего друг о друге не узнать. Им не за что было зацепиться, чтобы окунуться в поток необременительной светской беседы.

Наконец они заговорили, причем одновременно.

Даша сказала:

– Как ты хорошо выглядишь. Похудела?

А Инна ей вторила:

– Как ты хорошо выглядишь. Беременна?