Джек Кэнон под псевдонимом Ник Картер

Ключи пригодились. Они открыли заднюю дверь с удивительно замысловатым замком и позволили Нику войти в затхлый задний коридор, не прибегая к помощи его помощника взломщика. Но золотого ключа в этой связке не было. Причина могла быть только одна: к какой бы двери ни подходили золотые ключи, не планировалось открывать их сегодня вечером. Ник закрыл заднюю дверь, но оставил ее на защелке. Его карандашный фонарик играл по холлу. Одна открытая дверь вела в большую кухню. Короткий проход привел к группе крошечных гримерок, пахнувших старым порошком и старым потом. Другой вёл в обширные закоулки самого Клуба. Тусклый силуэт сидящего мужчины был едва виден за столиком у двери. Ник закрыл ее так же бесшумно, как и открыл, и тихо вернулся в задний коридор. Ничего не шевелилось. Оставалось исследовать еще одну дверь. Она была заперта, и ключи Слипи не подходили. Ник колебался. Один спереди, один временно обездвижен сзади и - что за дверью?

Давай, Картер. Ты здесь - ты сможешь тоже.

Его левая рука взялась за замок, а правая была наготове с Вильгельминой.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем замок открылся и он распахнул дверь. И все же была тишина.

Он ступил на небольшую площадку и посмотрел вниз по лестнице. Луч карандаша падал на подвал складского помещения. Лестница была широкой и прочной, и когда он спускался, он ни разу не заскрипел. Большинство вещей внизу было хламом: запасные стулья, сломанные столы, накрытый реквизит для напольных представлений. Но часть площади, по всей видимости, использовалась как механический цех для ремонта дома, так как одну из стен выстроили хорошо оборудованные рабочие места. Две двери вели в главную зону. Один уступил помощнику взломщика и показал комнату, заваленную ящиками. Ящики были адресованы клубу Cabral Carioca и помечены как Club Furnishings.

Но тот, что был открыт, содержал карабины и автоматические винтовки. И даже такому эксперту, как Ник, не потребовалось взгляда, чтобы понять, что они сделаны в Китае.

Встреча в клубе

Красный Китай.

Он уже видел подобные вещи во Вьетнаме - китайские копии американского и российского оружия, которое Вьетконг использовал в своих партизанских рейдах против вьетнамских войск и американских объектов. Мысли Ника метались. Мария Кабрал, должно быть, узнала об этих поставках и пыталась передать информацию. Само по себе это было ничто - нелегальный импорт, торговля оружием, - но последствия были огромными. Почему из Красного Китая и куда? В соседние страны Латинской Америки? И пыталась ли она рассказать кому-нибудь из остальных?

Оставалась еще одна запертая комната. Он осторожно закрыл оружейную и двинулся к другой.

Она была надежно заперта, в замке было две одинаковых замочных скважины.

Работая над странными замками, он услышал легкие шаги наверху. Он тихо выругался и погасил свой карандашный фонарик, вопреки надежде, что тот, кто поднимется по лестнице, будет идти в мужской туалет, а не в дверь, которую Слипи охраняет, когда он не спит.

Но шаги закончились резким восклицанием, за которым последовала тишина. Ник молча пробирался через выброшенные стулья и столы и направился к лестнице. Что-то вроде будильника сработало на высоте над ним, и дверь в подвал распахнулась. Он нырнул за лестницу и стал ждать. В заполненной хламом комнате вспыхнул свет, и он почувствовал, что кто-то стоит наверху лестницы, вероятно, вне досягаемости двери. Он прижался к стене, покрытой паутиной, и ждал, что бы там ни случилось. Через мгновение что-то произошло.

Мужчина был высоким и великолепно сложенным. Он шагал так же, как Ник, легко и упруго, и держал свое тело с уверенностью человека, который знает свою силу и то, что она может для него сделать. Но он был безрассудным. Он загляднул везде, кроме лестницы. Ник подождал, пока он не вошел в комнату, прежде чем сделать свой ход. Это был удар, который мог бы принести ему титул Все-американца в любой день недели. Мужчина упал с ужасным ворчанием, Ник мгновенно лег на спину, вывернув руку, державшую пистолет.

"Аааааа!" мужчина застонал. Ник несколько раз ударил его лицом об пол, одновременно оказывая мучительное давление на шею сзади, пока этот мужчина не перестал издавать звуки. Он пнул пистолет далеко в угол и бросился к лестнице с Вильгельминой наготове.

Задняя дверь была приоткрыта, и Слипи по-прежнему лежал в неудобном положении. Но он был не один. Мужчина стоял и смотрел на него сверху вниз, и когда Ник подошел к задней двери, мужчина сказал: «Мартин? Мартин!» и его голова внезапно вскинулась от огромного удивления.

Ник выстрелил, и лицо звонившего исказилось от невероятной боли. Он долго покачивался, затем упал. Ник перепрыгнул через его тело и побежал, низко приседая и изгибаясь, как будто бежал по полю битвы.

Что, собственно, и было.

За его спиной гремели шаги, видимо двоих. Один ненадолго приостановился, когда болезненный, стонущий голос прошептал: «Альварес! Помогите… помоги мне…», а другой решительно последовал за ним. Мимо его уха прогремел выстрел.

Но это он должен был увидеть. Однажды он скучал по встрече с Альваресом и больше не собирался.

Он сделал внезапный прыжок в сторону и дважды выстрелил в прыжке. Первый из его преследователей бросился по его следам с задыхающимся криком, а его последний безумный выстрел ударил в дальнюю стену. Почти в то же время в тишине между выстрелами зашипел голос: «Ты слепой дурак! Что случилось? Сколько их?» А затем резкий звук отвращения, за которым следует что-то вроде удара ногой по упавшему телу и стон.

Человек, который так быстро выпрямился от жалких останков в коридоре, выстрелил и стрелял точно. Но в момент поворота и ответного выстрела Ник увидел, что у человека, откликнувшегося на имя Альвареса, было лицо Луиса Сильвейро.

Это не было неожиданностью для Ника, но сделало всё намного яснее.

А потом внезапно к нему подошел еще один мужчина с стреляющим пистолетом, и под таким углом, что Ник мог только мчаться к главной улице в поисках пути к отступлению.

Его стремительный зигзагообразный курс привел его к угловому зданию с идеально защищенным дверным проемом, он бросился за укрытие и несколько секунд подождал, пока прибудет компания.

Высокий долговязый мужчина неуклюже пролетел мимо него, на мгновение дико огляделся, увидел Ника и попытался выстрелить. Но Ник был готов к нему и к тому, чтобы нажать на спусковой крючок Вильгельмины, прежде чем мужчина даже успел удержаться. Это должна была сделать одна пуля. Запас патронов в пистолете иссяк.

Один выстрел сделал это. Он скользнул по тощей руке, держащей пистолет, и врезался в костлявую грудь. Ник, опять же, двигался даже тогда, когда стрелял, отскакивая от угла по залитому светом тротуару, слыша бегущие шаги слишком близко позади себя и чувствуя, как что-то проносится мимо его щеки. Он добрался до следующего угла и бросился мимо него, чтобы пересечь улицу под косым углом, когда понял, что бегущие ноги остановились. Но началось кое-что еще - ощущение, больше, чем звук - пробуждения, шевеление людей за затемненными окнами, приглушенного удивления по поводу шума в ночи. Он продолжал идти

легким, резким шагом, пока снова не пересек улицу, которая шла за клубом, и преодолел еще добрых три квартала. Затем он резко повернул направо на переулок и продолжил путь, пока не перестал ощущать хаос, который оставил после себя. В конце концов он перешел на тихий шаг и пошел окольным путем к своей машине и к Международному чемпионату Кубка мира, гадая, мог ли Сильвейро узнать его. Он решил, что Сильвейро не мог видеть его лица, но, вероятно, имел довольно четкое изображение высокого человека в темном вечернем костюме и, возможно, просто сложил два и два.

«Два и два…» Золотые ключи с цифрами. Дверь на замке с двумя одинаковыми замочными скважинами. Номер один? Перес Кабрал отлично подходил для позиции номер один. «Возможно, я не получил самого большого человека, - мрачно подумал Ник, - но, по крайней мере, я, кажется, уничтожаю ряды врага».

Он с некоторым удовольствием подумал о том, через что, должно быть, сейчас проходит Сильвейро, чтобы привести тела в порядок, и о том, что учтивый Кабрал с сохраняющимся видом печали сможет придумать в качестве объяснения.

Слабое свечение уже начало касаться неба, когда он подошел к «Ягуару» и сделал свою обычную проверку. Он медленно ехал в течение следующих нескольких минут, прежде чем решить, что делать дальше. Если бы у Сильвейро или его человека номер один была какая-то причина связать Роберта Милбанка с сегодняшним заседанием, у них уже было бы время отправить человека ждать его в его отеле - не для того, чтобы стрелять в него, а чтобы сообщить, когда и как он туда вошел.

Ник ехал в сторону центра города, когда сознательно решил, что делать. Оставив свою машину в неприметном месте, он въехал в небольшую второразрядную гостиницу с застенчивой ухмылкой и историей о том, что его жена сделает с ним, если он вернется домой в этот час. Беззастенчиво вытаскивая купюры из пачки, который он украл у Слипи, он заранее заплатил за свою комнату и подписался одной из своих любимых неразборчивых подписей - Никита Хрущев, всем знающим - а затем поднялся наверх, чтобы уснуть. Совершенно безупречный за пару часов до того, как позвонить на Copa International и спросить о себе.

Розалинда сонно ответила.

«Доброе утро, ленивая», - весело сказал он. «Я думал, ты станешь для меня точить Топор».

«Я сделала это перед сном», - сказала она, мгновенно проснувшись. «Надеюсь, вы звоните мне не из будуара мадам Вацит; если вы позвоните, я могу просто использовать тот топор».

«Как тебе не стыдно», - укоризненно сказал он. "Как вы думаете, я бы хотел прервать ее сон?"

«Я думаю, ты, наверное, уже это сделал», - едко сказала она. «Или, по крайней мере, отложил это».

«Прекрасное утро», - бодро сказал он. «Я думаю, мы должны воспользоваться этим и пораньше съездить на пляж. Почему бы тебе…»

«Ты что, пытаешься сменить тему? А ты где?»

«Да, я живу в отеле Dom Pedro, сразу за главным торговым районом в центре города. Видите ли, я поздно вернулся с вечеринки, и я не думал, что тактично идти домой. Я хочу, чтобы вы ушли оттуда как можно скорее - больше не отвечайте на телефонные звонки или звонок в дверь - и приходите сюда без купальных костюмов и смены одежды для меня. Я не хочу, чтобы вас видели, когда вы уходите ».

«Я присоединюсь к тебе как безвкусная маленькая Мэгги Джонс, - скромно сказала она, - и уйду, с тобой или без тебя, как моя обычная сверкающая личность».

«Хорошо. Лучше оставь меня немного раньше, но мы обсудим это, когда ты приедешь сюда. И принеси сумку, в которой будет достаточно места для всего, но она не будет слишком узнаваемой…»

Она была там к тому моменту, когда он позавтракал, принял душ и ушел на несколько минут впереди него, чтобы сделать несколько витрин на Руа Оувидор. Вечерняя одежда Ника складывалась на дне ее вместительной пляжной сумки. Он присоединился к ней, выглядя веселым и обновленным, и восхищался ее выбором бижутерии, прежде чем повел ее к «Ягуару» и уехал на гладкий участок пляжа в Ипанема-Леблон.

Они нырнули далеко за пределы прибоя и играли, как дельфины на утреннем солнце. Ник плавал большими, сильными гребками, напрягаясь до тех пор, пока не почувствовал напряжение своих мускулов, а затем наслаждался спокойствием, лежа на спине на невысокой волнах, чувствуя, как его тело расслабляется дюйм за дюймом, пока он, казалось, не стал частью тела. соленый воздух и спрей. Затем он помчался с ней, наслаждаясь ее грациозными движениями и непринужденной скоростью, наслаждаясь безоговорочным партнерством и чувством великолепной свободы, которые она ему предлагала.

Позже они лежали рядом на мягком песке, лениво разговаривали, замечая, но не заботясь о том, что пляж наполняется и что дети играют почти у их ног.

Но когда дети разошлись, они поговорили.

Разговоры были далеко не праздными. Он рассказал ей большую часть того, что произошло накануне вечером, застраховавшись только от более подробных деталей своего визита к Карле, и озвучил вопросы, которые закрались ему в голову. Она серьезно слушала его, предлагая ему свои комментарии. Она выглядела такой чистой и прекрасной, так свежо загорелой, что ему хотелось, чтобы их совместная жизнь была настоящей, и чтобы он мог проводить свои дни и ночи, касаясь этой мягкой золотисто-бархатной кожи и занимаясь с ней любовью. И были моменты на этом солнечном пляже, когда он был уверен, что ее чувства гармонируют с его. В роли Роберта Милбанка он небрежно ласкал ее, не заботясь о том, что о ней подумает мир. В роли Ника Картера он наклонился над ней и сказал: «Милая малышка, Розалинда… моя любовь… Когда все закончится…» и коснулся влажных волос, вьющихся вокруг ее ушей.

Когда солнце встало высоко, они покинули пляж и поехали вдоль берега, а затем повернули и направились обратно на Международный кубок. Ник покинул «Ягуар» с сопровождающим, и они прошли в богато украшенный вестибюль мимо цветочного магазина и фонтана, размахивая пляжной сумкой и собственнически касаясь друг друга.

"Хочешь поздороваться с другом?" - пробормотал он, останавливаясь у газетного киоска и покупая номер Rio Journal. «Обратите внимание на притаившуюся фигуру Томаза, так небрежно наблюдающего за нами из-за ананасовых пальм».

«Это бананы», - поправила она его. «Сегодня утром он выглядит неважно. Что ты с ним сделала вчера вечером?»

«Насколько я знаю, ничего», - сказал он и просмотрел заголовки. Они были полны беспорядков в другом секторе латинского мира. Вторая часть сюжета была как-то связана с таинственными выстрелами, услышанными прошлой ночью в окрестностях клуба Carioca. Когда приехала полиция, все было тихо, хотя были обнаружены определенные пятна крови и следы выстрелов, и власти расследовали сообщения о попытке ограбления в клубе.

В почтовом ящике Роберта Милбанка не было сообщений. Но присутствие Томаза само по себе было посланием… двусмысленным. Кого он должен был узнать? Только Мэри Луиза Бейкер из Института индийских исследований Колорадо, и она определенно не осталась в Copa International. Это могло означать только то, что кто-то был здесь с ним, или что кто-то указал ему на них или иным образом идентифицировал их. Но не было сомнений, что он их разыскивал. Ник увидел, как он проводил их к лифтам, а затем бросился в телефонную будку. «Ну, не повезло, - подумал он. Ему не о чем сообщить.

Когда они поднялись наверх, он первым делом заказал обильный ранний обед. Второй заключался в том, чтобы просканировать квартиру на предмет признаков злоумышленников - отрицательный - и третий заключался в том, чтобы взять Роз на руки и забыть все мысли о Карле. Четвертым было неохотно освободиться и позволить Розе позвонить Пересу Кабралу.

Их обед был доставлен до того, как она дозвонилась до него. Домработница объяснила, что он в клубе, но если сеньорина немного подождет, она сможет связать ее по прямой линии ... Когда Кабрал наконец ответил, его учтивый голос казался слегка расстроенным, но он был очень признателен мисс Монтес » Позвоните, и Луиза надеется увидеть ее в тот же день около четырех часов. Самого его, к сожалению, не будет дома раньше шести, но, возможно, мистер Милбанк позвонит примерно в шесть тридцать, и они все смогут встретиться…? Розалинда заверила его, что могут.

Холодный обед стал еще холоднее. Ник стоял над ней, пока она говорила, его сильные пальцы гладили ее волосы, его губы щекотали основание ее шеи. Повесив трубку, она сказала: «А теперь послушайте, вы…»

«Покажи мне», - сказал он и обезоруживающе улыбнулся. Он потянулся к ней, и она подошла к нему, притворившись слегка нахмуренной, но улыбаясь глазами. Его руки притянули ее к себе, и их губы встретились.

«Я хочу тебя», - сказал он так тихо, что она едва его услышала. "На мягкой кровати, в комнате, достаточно освещенной, чтобы я мог видеть твое лицо и твое чудесное тело. Позволь мне любить тебя, дорогая ... медленно, мило и правильно. Как я хотел любить тебя на пляже, в песке … Так, как я хотел тебя, даже в воде. Забудь обо всем, кроме того, что я хочу тебя… »И каким-то образом он нес ее в« свою »комнату; и каким-то образом он снимал с нее одежду очень осторожными пальцами, которые не позволяли себе ничего другого, кроме как мягко прощупывать и очень, очень нежно.

«Я тоже хочу тебя», - сказала она так же тихо, как и он. «Я действительно хочу тебя. Я хочу, чтобы ты был со мной в постели».

Гораздо быстрее он разделся сам, и впервые с тех пор, как они приехали, чтобы разделить номер, они вместе оказались под мягкими прохладными простынями. Его руки исследовали твердую, гладкую форму ее и почувствовали ее мягкость там, где она должна быть мягкой, и ее твердость, где она должна быть твердой. Двойные пики ее груди и дрожь в ногах показали ему, что ее потребность так же сильна, как и его. Он целовал ее

пока они не смягчились, он гладил ее по ногам, пока дрожь не прекратилась и не началась новая пульсация. Они лежали вместе, шепча и исследуя, пока огонь не засветился слишком ярко, чтобы с ним можно было больше играть, затем их тела соединились и прижались друг к другу. Каждый ликовал от очевидного удовольствия друг друга и заставлял его расти с такой силой, что, наконец, само совершенство их взаимного восторга стало невыносимым. Они вместе плыли над вершиной и зависли на невероятно долгое горящее мгновение на мягком облаке абсолютного счастья. Затем они спустились на землю, светясь мечтательной радостью.

Через некоторое время все началось сначала.

Обед в тот день был очень поздним.

Когда, наконец, они обратили внимание на другие дела, они оба были удовлетворены, но при этом голодали.

Вся мягкость отпала от них, когда они заставили себя задуматься о пропавших шестерых, но чувство близкого общения осталось.

«Попытайся узнать, - сказал Ник, протыкая сочный кусок лобстера, - как и когда Мария Кабрал предположительно умерла. Если девушка так тяжело переживает, она может быть благодарна за возможность поговорить об этом». конечно, она может вообще не захотеть разговаривать, и в этом случае тебе придется полагаться на свою врожденную хитрость ».

«Не должно быть слишком сложно вытащить это из нее, - сказала Розалинда. "Нет, не говори мне больше об этом - я хочу бодрствовать сегодня днем. Она не может отказаться отвечать на вежливый, сочувственный вопрос. Но вот что мне интересно, почему Кабрал так беспокоится обо мне встретиться с ней? Или ответ настолько очевиден, что мне стыдно спросить? "

«Я не думаю, что это вообще очевидно», - ответил он. «Но, с другой стороны, я не думаю, что у нас очень широкий диапазон возможностей. А, он действительно любит свою дочь…»

«Падчерицу», - поправила она его.

«Падчерицу, если это имеет значение - и это может быть. Он любит ее и хочет компании для нее. Или, будь проклята Луиза, он просто хочет, чтобы ты была в его доме. Но не забывай, что он просил тебя посетить еще до моих махинаций в Клубе. Могли ли мы уже выдать себя? Я не понимаю, как. Нет, я не могу поверить, что кто-то уловил это».

«Может, он просто подозревает любого новоприбывшего в город в том, что он потенциальный враг, и имеет привычку оглядывать его», - предположила она.

«В городе такого размера? С туристами, толпящимися со всех сторон каждый день? У него всегда был бы аншлаг. Да, мы сделали себя немного заметнее, чем обычный гость, и в итоге сидели прямо. у него под носом в Клубе, но я не думаю, что этого достаточно, чтобы нас могли точно определить. Возможно, это инстинкт или твои большие карие глаза. В любом случае, играй хладнокровно. Я лучше одолжу тебе Пепито ».

"Кто это?" - спросила она, приподняв брови.

«Вариант Пьера, разработанный специально для шпиона, не способного убить».

Ты войдешь в мою гостиную?

Дом Кабрала представлял собой тщательно продуманный каменный дом с красивым ландшафтным садом, расположенный высоко на склоне холма, пылающий летними цветами. Ник высадил Розалинду на подъездной дорожке и быстро поехал обратно на пляж Копакабана, чувствуя, как внутри него пылает давнее беспокойство. Он знал, что настало время для критики, и чувствовал, что встреча Розалинды будет иметь решающее значение.

Он взял дневные газеты и вырезал их в уединении роскошного номера. Полиция достаточно оправилась, чтобы отказаться говорить, и был найден водитель убегающей машины. Исчезновение Майкла Нолана стало предметом множества диких домыслов, и один из «ночных сторожей» клуба Кариока был госпитализирован с, казалось бы, серьезными ранениями. Не было упоминания ни о двух убитых им мужчинах, ни о четвертом, который, должно быть, подумал Ник, сегодня болеет.

Ник приложил к вырезкам короткую загадочную записку и адресовал конверт с ними нью-йоркским юристам Милбанка, зная, что Хок будет проинформирован о содержании, как только их получит нью-йоркское отделение Axe. Затем, активировав Оскара Джонсона, он отправил радио-сообщение - также якобы своим адвокатам, - в котором говорилось:

СРОЧНО ЗАПРОСИТЕ ПРОВЕРИТЬ ИСТОРИЮ ВЛАДЕЛЬЦЕВ КЛУБА КАРИОКА ИМПОРТЕРЫ ЛУИЗ СИЛЬВЕЙРО И ПЕРЕЗ КАБРАЛ. Я РАССМАТРИВАЮ ЗАКРЫТИЕ КОММЕРЧЕСКОЙ СДЕЛКИ ДЛЯ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ВАШЕЙ ИНФОРМАЦИИ И ПОСЛЕ ОБСУЖДЕНИЯ ЭТИМ ВЕЧЕРОМ. ОСОБЕННО ВАЖНО ИССЛЕДОВАНИЕ КАБРАЛА, ПОТОМУ ЧТО ЕСТЬ ВНИМАНИЕ В SILVEIRO. УЖЕ ПРОВЕРИЛИ КЛУБ И НАЙДИТЕ, ЧТО ОН ОТНОСИТСЯ К СВЯЗИ С НАШИМИ ДРУЗЬЯМИ. СРОЧНО ОТРЕЗАТЬ КРАСНУЮ ЛЕНТУ SWIFT ACTION, ЕСЛИ ЕСТЬ ВАЖНЫЕ СВЕДЕНИЯ ТО СКОРЕЕ

Ответ пришел: ОЖИДАЙТЕ ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ОТЧЕТ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА. ГОТОВЫ К РАССЛЕДОВАНИЮ, ЕСЛИ ПОТРЕБУЕТСЯ.

Двадцать четыре часа! Он был уверен.

Он требовал быстрых действий, та старая динамо-машина в Вашингтоне. Это означало, что, чем бы Ник ни занимался через двадцать четыре часа, ему придется бросить это и обратиться по радио к Хоуку, иначе кто-то другой возьмется за дело ... возможно, чтобы найти части Ника Картера. а также Розалинды Адлер.

По крайней мере, они знали бы, с чего начать.

Почти пять часов.

Он поехал в центр города и оставил заказное письмо в почтовом отделении, затем сел в кафе на тротуаре, чтобы попробовать agua de côco con ouiski, и подумал, не следует ли ему воспользоваться этой возможностью, чтобы хоть как-то проверить Аппельбаума и де Фрейтаса. Он решил, что было бы гораздо лучше последовать примеру Клуба Кабрал-Кариока, прежде чем копать на открытом воздухе, и что он предпочитает свое виски с обыкновенной водой или, желательно, содовой.

Ник посмотрел на часы и внезапно усмехнулся. Было кое-что, что он хотел сделать до закрытия магазинов. Хоук был бы в ярости, но, естественно, можно было ожидать, что такой человек, как Роберт Милбанк, купит несколько сувениров для своей подруги или друзей… Аквамарин, или аметист, или золотой топаз. Любой из них подошел бы Розалинде. Он заплатил за свой напиток и отправился в тур по магазинам.

* * *

«Я даже не видела ее», - сказала она беззвучно. «Я даже не попрощалась».

Луиза Контино Кабрал сидела, скрестив руки на коленях, не сводя глаз с пола, покрытого богатым ковром.

«Я не совсем понимаю, - мягко сказала Розалинда. «Вы имеете в виду, что вас не было здесь, когда ваша мать… когда ваша мать умерла?»

«Нет, меня не было дома. И ее тоже».

В глазах девятнадцатилетней девочки застыла горечь, маленькое пикантное личико было осунувшимся и бледным. Но ее маленькие кости были тонкой формы, а темные печальные глаза были огромными и покрыты длинными мягкими ресницами; ее густые как смоль волосы завивались вокруг крошечных ушей. «Если она вообще похожа на свою мать, - подумала Розалинда, - то Мария, должно быть, была очень красивой». Она видела фото в Вашингтоне, но оно было безжизненным, как фото на паспорт, и мало что передавало существенной женщины. Если бы этот ребенок когда-нибудь мог улыбаться от счастья, она была бы сияющей красотой.

«Насколько я понимаю, вы учились в Лиссабоне», - сказал Роз, чувствуя, что пришло время для незначительного изменения курса.

"Обучение!" Девушка горько засмеялась. «Как будто я могла учиться, когда знала, что что-то не так, и никто никогда не писал мне! Он сказал, что она была вдали от дома! Он сказал это, но мама никогда не писала мне об этом. Как я могла узнать, где она?»

«В жизни людей всегда бывают моменты, - отважилась Розалинда, тщательно прощупывая свой путь, - когда им трудно сесть и написать письмо. Возможно, это было потому, что она была больна и не хотела, чтобы вы беспокоились. из за того, что она часто писала тебе? "

Последовала короткая пауза.

«Нет», - неохотно ответила Луиза. «Никто из нас не писал очень часто. Я знаю, что она была занята многими делами, а в школе ты…» - она ​​безнадежно пожала плечами. «Мы обычно подшучивали над ежегодным письмом. Но это выглядело так, как будто не было необходимости писать; мы знали, как много мы думаем друг о друге. Тем более, что мой отец…» Ее слова затихли. Розалинда увидела, как на ее ресницах блестят слезы.

«Возможно, мы пока достаточно об этом поговорили», - тихо сказала Розалинда. «Я действительно надеялся, что мы сможем…»

"Почему мы вообще об этом говорим?" - внезапно взорвалась девушка. «Почему он послал вас сюда? Чтобы допросить меня? Он хочет знать, что я думаю? Я скажу ему, что я думаю, если он этого хочет! В вас нет необходимости!»

«Я уверен, что во мне нет необходимости». Голос Розалинды был спокойным и бесстрастным, но маленькие огоньки начали вспыхивать в ее разуме. «Но мне интересно, почему вы думаете, что он послал меня сюда, чтобы допросить вас? Он просил меня прийти, да. Но почему он выбрал совершенно незнакомого человека и даже не снабдил меня вопросами? И я могу заверить вы, что он этого не сделал ".

Луиза посмотрела ей прямо в лицо.

"Тогда почему он попросил тебя?" И маленький рот перестал дрожать.

«Я знаю не больше, чем ты», - холодно сказала Розалинда. Она подождала какое-то время, заметив реакцию сдержанного любопытства, и добавила небрежно: «Он действительно сказал, что он чувствует, что ты слишком одинока».

Луиза чуть не плюнула. «Он сказал это! С каких это пор он когда-либо делал… а…» Она пыталась сказать «черт возьми», но обучение в монастыре сдерживало ее. «Он никогда раньше об этом не заботился», - неубедительно закончила она.

«Я не уверена, что он это делает сейчас», - сказала Розалинда, надеясь, что это не было слишком смелым ходом.

Луиза смотрела. "Просто скажи - кто - ты?" - спросила она тихим, сбитым с толку голосом.

"Просто та, кто хотел бы

познакомиться с твоей матерью, - тихо сказала Розалинда, натягивая перчатки. - И кто - я должна признаться - не обратила внимания на твоего отчима. Конечно, тебе не нужно говорить ему об этом, если ты не хочешь ".

«Я больше с ним не разговариваю», - отчетливо сказала Луиза.

«Надеюсь, ты честна, маленькая девочка, - подумала Розалинда, - или есть шанс, что я упаду прямо на лицо». Но по крайней мере Ник знает, где я. «Как и вчера, когда я была в музее, - подумала она со вспышкой негодования.

«Тогда, возможно, ты не скажешь ему, что я получил сообщение для твоей матери от кого-то в Штатах, кого-то, кто очень хотел знать, почему твоя мать больше им не пишет».

Луиза посмотрела на нее. «Кто-то в Соединенных Штатах? Я не знал, что моя мать знает кого-то там. Но тогда я не знала, что она знает кого-нибудь в Сальвадоре».

"В Сальвадоре?" Настала очередь Розалинды смотреть. "Почему Сальвадор?"

«Потому что мой отчим Кабрал сказал, что моя мать там умерла».

«Ой», - сказала Розалинда и совершенно прекратила разговор. Она возилась со своей сумкой и перчатками. «Ты имеешь в виду, что…? Мне очень жаль, Луиза, дорогая. Я набросилась на тебя, как на Существо из космоса, и я вижу, что это было неправильно с моей стороны. Я бы очень возмутилась таким вторжением. я сама. Но, возможно, ты не будешь слишком возражать, если я позвоню тебе в ближайшие несколько дней и…? "

"Кто это был?" - решительно спросила Луиза. «Кто в Штатах хотел знать о моей матери?»

Розалинда почувствовала почти непреодолимую волну жалости, глядя на маленькую красивую фигурку единственного ребенка Марии Кабрал.

«Старик», - мягко сказала она. "Кто-то, кого она знала много лет и который беспокоился о ней. Он чего нибудь хотел от нее - сообщение, фотографию, рождественское поздравление - все, что угодно. Но теперь мне придется ... теперь мне придется дать сообщение." Она поднималась, когда говорила. «Из того, что он сказал мне, я знаю, что скучал по встрече с кем-то очень замечательным. Но я знаю, что он будет рад, что я встретила тебя. Кстати, интересно, могу ли я воспользоваться телефоном? Мой друг собирается забрать меня отсюда ... "

«Не уходи», - внезапно сказала Луиза. «Пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой. Я хочу услышать о старике». Она положила руку Розалинде на плечо. «Здесь что-то не так. Что-то очень не так. Мне нужно с кем-то поговорить. Даже если ты расскажешь моему отчиму. Я должен поговорить с тобой».

«Тогда давай поговорим, - мягко сказала Розалинда, - если ты уверена, что это то, чего ты хочешь. Но ведь у тебя должны быть друзья, с которыми ты можешь поговорить?»

Луиза издала легкий звук отвращения.

«Они все дети, которые никуда не идут без сопровождающего. Друзья мои, они в Лиссабоне. А те немногие люди, которых я здесь знаю, - тьфу! Они прожили такую ​​защищенную жизнь. Я думаю, что вы другие».

Розалинда внезапно усмехнулась, не подозревая, что ее лицо озарилось, как у счастливого уличного мальчишки.

«Я не вела замкнутой жизни», - сказала она и громко засмеялась. "Это последнее, в чем меня можно было бы обвинить. Когда-нибудь я должен рассказать вам об одном моем компаньоне - бедном старике ... Но это сохранится. Разве нет места немного ... э-э ... немного меньше, чем этот зал, где мы можем поговорить? "

Гостиная Кабрала была огромна, покрыта роскошными коврами и гобеленами, слишком обширна, чтобы претендовать на интимность.

«Здесь есть гостиная моей матери», - нерешительно сказала Луиза. «Я думаю, я хотела бы, чтобы вы это увидели».

«Я тоже хотела бы этого», - сказала Розалинда.

* * *

Ник забрался в «Ягуар», нагруженный пакетами. Была сумка из кожи аллигатора для Розалинды и пара ярких рубашек для него; кольцо с топазом для Розалинды и поднос с крыльями бабочки для Хоука, который возненавидел бы его; нестандартный аметист для Розалинды и старомодная брошь с турмалином для кого-то еще из Нью-Йорка; немного тонкого нижнего белья для Розалинды и дикая пляжная шляпа для себя; аквамариновое колье для Розалинды и букет цветов для Луизы Кабрал. Луиза Контино Кабрал, поправил он себя, недоумевая, что она думает о своем отчиме. Интересно, как он сам относился к отчиму Луизы.

Не совсем шесть часов. Не помешало бы быть немного пораньше.

Вот почему он припарковался в полквартале от усадьбы Кабралов вскоре после шести и наблюдал, как Перес Кабрал входит через боковую дверь, поскольку он подошел пешком с осторожностью, которая казалась несколько ненужной для кого-то, входящего в его собственный дом после долгого и тяжелого день допроса любознательных полицейских.

* * *

«Я училась в школе, - сказала Луиза, - и с приближением Рождества написала. Но он ответил, что мама нездорова, и

так как она была нездорова, она собиралась в Сальвадор к его родственникам. До этого я даже не знала, что у него есть родственники в Сальвадоре. Он также сказал, что она не уедет надолго, поэтому я могу писать сюда, а он пересылает ей мои письма. Но она так и не ответила. Затем он написал, что мне не следует приезжать домой на Рождество, потому что здесь никого не будет. Наконец я не выдержала и написала, что возвращаюсь домой. А когда я пришла домой… - ее голос сорвался. - Когда я пришла домой, там никого не было, кроме старой домработницы. Она сказала, что мой отчим полетел в Сальвадор на похороны моей матери. Он не хотел, чтобы я был там, потому что ... потому что кто-то вёз мою мать в машине, и там произошла ужасная авария. Ужасная авария, - ее голос полностью сорвался.

Розалинда молчала. Должно быть надо было что-то сказать, что-то правильное, но она не знала, что это могло быть. Поэтому она спросила, что она хотела знать.

«Когда она уехала в Сальвадор? Насколько вам известно, это так».

«В начале декабря».

"А когда ты вернулась домой?"

«На прошлой неделе! Это было как раз на прошлой неделе! Если бы я только вернулась домой раньше…!»

«Это не имело бы ни малейшего значения», - мягко сказала Розалинда. «Ничего, ничего не изменилось бы. За исключением того, что у тебя самой было бы гораздо больше страданий».

«Я в это не верю», - резко сказала Луиза. «Я знаю, что моя мать написала бы мне, что она больна, если бы у нее был хоть малейший шанс. Если бы она была достаточно здорова, чтобы кататься на автомобиле, она была бы достаточно здорова, чтобы написать мне. Она, должно быть, знала, что он напишет и скажет, что она ушла. Разве она не должна? Разумеется, она бы написала до того, как уехала? "

«Возможно, она это сделала», - осторожно сказала Розалинда. «Но возможно, что, стремясь уйти, она забыла отправить письмо по почте. Вы искали, нет ли для вас записки в ящике ее стола или где-нибудь еще?»

«Я все просмотрела», - медленно сказала Луиза. «Не для записки, а просто для чего-нибудь… чего угодно. Но ее больше нет».

«Есть ли где-нибудь ее изображение? Может быть, любимая книга? Что-то действительно близкое ей?»

«Не знаю, я так не думаю», - равнодушно ответила Луиза. "Я полагаю, вы хотите что-нибудь для этого старика в Штатах?"

Розалинда кивнула. «Если возможно. Что-нибудь, что вы можете дать сами. Но я действительно думаю, что вы могли пропустить сообщение от нее».

Луиза пристально посмотрела на нее. "Почему вы так думаете?"

«Потому что я знаю, что твоя мать была очень замечательной женщиной», - двусмысленно сказала Розалинда.

«Хорошо», - задумчиво сказала Луиза. «Давайте посмотрим еще раз».

Она начала выдвигать ящики стола.

«Мне не кажется правильным вдаваться в личные дела твоей матери», - сказала Розалинда, желая сунуть свои натренированные руки в ящики.

«Все кажется неправильным, - сказала Луиза. "Вы могли бы также поискать".

«Если ты действительно этого хочешь», - сказала Розалинда, симулируя сопротивление.

Не было абсолютно ничего, что указывало бы на то, что Мария Кабрал была кем-то иным, кроме гражданской жены и матери с рядом социальных обязанностей.

Но там было сообщение - отпечаток на промокашке - чего-то, что писала Мария Кабрал… когда? Возможно, когда кто-то не мешал ей писать, потому что сообщение было кратким и неполным. Или, возможно, его неполнота объяснялась ничем иным, как тем, как она положила бумагу на промокашку.

«Пирс, я должна тебя увидеть», - смогла разобрать Розалинда. «Это… нескромность… нет выхода. Сильвейро… наблюдает… с тех пор, как увидел меня… сердце больно… открытие… муж Перес… Клуб как прикрытие для…» И все.

"Что это такое?" Луиза смотрела на нее. «На что ты так смотришь? Там нет ничего, кроме промокашки - я вижу».

Она сделала.

«« Сердце болит… открытие… муж Перес… »- недоверчиво пробормотала Луиза. «« Клуб как прикрытие для… »Для чего?» Она перевела озадаченный взгляд на Розалинду. «И почему Сильвейро должен следить за ней? Она кое-что узнала о Пересе, вот и все! Что-то ужасное!» Луиза схватила Розалинду за руку и сжала так сильно, что было больно. «Что-то настолько ужасное, что он убил ее! Вот что случилось - он убил ее! Он убил ее! Он убил ее!» Ее голос был страстным криком гнева и ненависти, а прекрасные глаза полны нарастающей истерии.

"Луиза! Прекрати это немедленно!" Голос Розалинды был низким, но властным. «Вы не можете торопиться с такими выводами. И даже если вы это сделаете, вам не нужно кричать их на весь дом. Используйте свою голову. Что он сделал?»

Затем выражение абсолютного ужаса отразилось на ее лице.

«Верно, Луиза. Что, если он это сделал?» Голос был мягким, как бархат, и дружелюбным, как шелест хвоста гремучей змеи. Розалинда медленно повернулась, чувствуя, как ее сердце замирает.

Перес Кабрал стоял у открытой двери, его лицо было искаженной маской, его светлые глаза метали осколки льда.

Своенравный вдовец

«Итак, Луиза. Мисс Монтес. Пока кошка отсутствует, мыши носятся по дому и лезут в ящики, не так ли? И придумывают убийцу! Как они умны. И как очень глупо».

Его грозный взгляд скользнул по ним, осветил стол и вернулся, чтобы впиться в Розалинду. Луиза сжалась перед ней.

«А вы, сеньорина Монтес. Не поэтому ли вы приняли мое приглашение с такой живостью? Чтобы вмешиваться и искать, чтобы вытащить сведения из моей дочери?»

"Твоя дочь!" - воскликнула Луиза, пытаясь ответить. «Ты не мой отец! Ты ненавистный, ужасный…»

«Тише, Луиза», - спокойно сказала Розалинда. «Вряд ли, сеньор Кабрал, девушка не может открыть ящик в комнате своей матери. И если вы возражаете против моего присутствия здесь, вам не следовало спрашивать меня. Что, по-вашему, мы собирались сделать - сесть и молча смотреть друг на друга? "

«Вряд ли, дорогая леди». Голос Кабрала был почти мурлыканьем. «Но я не ожидал, что вы зайдете так далеко и прочтете что-то странное и зловещее в нескольких невинных вмятинах на промокательной бумаге. Я также не ожидал, что вы подбодрите бедного ребенка в этой внезапной безумной идее обо мне ... ! "

Луиза издала тихий стон. «Моя мать», - прошептала она.

«Мистер Кабрал, я думаю, это зашло достаточно далеко», - спокойно сказала Розалинда. «О, я признаю, что« дикая идея »на мгновение мелькнула у меня в голове. Но, несмотря на все твои разговоры о желании помочь Луизе, я не думаю, что ты был к ней справедлив. Почему ты не Расскажи ей, что именно произошло? Почему ты не мог хотя бы позволить ей пойти с собой на похороны? Разве ты не понимаешь, что естественно задаться вопросом, почему ты этого не сделал? Есть ли в этом что-то странное и зловещее? , вы можете легко исправить ситуацию, если будете немного более открытыми с Луизой ".

"А с вами, я полагаю, мисс Монтес?" Кабрал тонко улыбнулся. "Нет, я думаю, что это вы обязаны объяснением. Я должен поздравить вас с вашим праведным негодованием, но, боюсь, я не совсем уверен в ваших добрых намерениях. Сядьте, оба. Я буду слушать. А вы, Мисс Монтес, будет говорить. Я сказал, садитесь! " Его холодные глаза сердито сверкнули.

«Я ничего подобного не сделаю», - твердо сказала Розалинда. «Нет абсолютно никакого оправдания вашей грубости и вашим оскорблениям. И если вы рассчитывали вести дела с Робертом, вы можете забыть об этом. Я ухожу». Она слышала, как Луиза рядом с ней затаила дыхание. «Луиза, мне очень жаль. Возможно, тебе захочется погулять со мной ненадолго, пока… пока напряжение немного не остынет».

"О да, пожалуйста!" - горячо прошептала Луиза.

«О нет, - сказал Перес Кабрал. «Мне очень жаль, но я не могу позволить тебе уйти». Он улыбался, но бархатный голос превратился в наждачную бумагу. «Меньше всего, пока ты так плохо думаешь обо мне, и уж точно не о Луизе».

«Пожалуйста, пропустите нас», - холодно сказала Розалинда. «Пойдем, Луиза». Потом она остановилась. Кабрал загородил дверь своим телом, держа в руке пистолет.

«Ты не выйдешь из этой комнаты», - медленно и отчетливо сказал Кабрал. «Любая из вас. Пока вы, мисс Монтес, не расскажите мне, почему вы решили вмешаться в мою жизнь. И не беспокойтесь о своем друге. Я позабочусь о нем». Кривая улыбка превратилась в уродливую гримасу. «Его не будет здесь несколько минут. Я встречусь с ним на улице и с сожалением скажу, что вы ушли раньше, так как Луиза была не в настроении для компании. Я, конечно, запру вас. А потом я вернусь, и ты будешь говорить ".

«Лестницы с ковровым покрытием - это смешанное благословение, не так ли?» - понимающе сказал другой голос. Голова Кабрала повернулась.

Это все, что нужно Нику.

Его руки метнулись к Кабралу, и нога резко ударила. Кабрал зашатался, рыча, его удерживала только сокрушительная хватка Ника. Хватка сместилась, схватила одну руку и злобно повернула. Пистолет упал. Розалинда быстро наклонилась, чтобы поднять его.

Цветы Луизы лежали на площадке, куда Ник их уронил после того, как бесшумно поднялся по лестнице и услышал угрозу Кабрала. Сама Луиза съежилась за столом, говоря: «О! О. О, нет».

Кабрал сражался как одержимый, но непривычный к рукопашному бою. Он хватал и пинался, но его длинные руки были неожиданностью.

Он был очень силен и двигался со скоростью кошки. Ник оторвался от мускулистых рук, которые рвали его горло и рубили искаженное лицо так близко от него, в то же время подтянул колено и жестоко вонзив его в цель. Кабрал хмыкнул и упал на колени.

«Розита! Уведи отсюда Луизу», - приказал Ник.

"Не трогай ее!" Голос Кабрала был криком боли. Несмотря на агонию, он двинулся - двинулся, как молния - и бросился на Луизу. Быстро подставленной ноги Розалинды едва хватило, чтобы он споткнулся; в один миг он оказался над столом и прижал к себе Луизу, как щит.

«Если мы собираемся пойти куда-нибудь, - задыхался он, - вам придется взять нас вместе. Или, по крайней мере, вам придется сначала взять меня. И я убью ее сам, прежде чем вы ее получите!»

"Отпусти меня! Отпусти меня!" Пальцы Луизы впились ему в лицо. Она сражалась, как дикая кошка. Кабрал убрал руки с ее лица, и она плюнула в него. Ник подскочил к нему, протянул руки к Кабралу и оттягивал его голову за горло. Кабрал рвал Луизу, таща ее за собой. Розалинда ударила его и схватила его дрожащую руку. Она безжалостно отдергивала пальцы, пока он не закричал от боли. В течение одного застывшего мгновения они трое стояли, сцепившись вместе, Луиза была свободна на несколько дюймов и стояла, как статуя души в аду.

«Беги, Луиза! Беги! Не позволяй этой женщине остановить тебя!» Кабрал яростно набросился, его голос превратился в сдавленное хрипение под давлением рук Ника, и его руки работали, как ветряная мельница во время урагана.

Розалинда взяла Луизу за руку и потянула за нее. «Давай, сейчас же! Ты не можешь здесь оставаться». Луиза двигалась медленно, как будто во сне.

"Луиза! Не надо!" Крик вырвался из сдавленного горла Кабрала. «Они сделают тебе больно! Ты не понимаешь!»

"Нет, не знаю, не знаю!" Это был вопль заблудшей души.

Луиза остановилась в центре комнаты, подняв одну маленькую руку и сжав ее в кулак, а ее лицо было выражением мучений и недоумения. "Почему все должны хотеть причинить мне боль?"

"Одну минуту!" - резко прозвучал голос Ника. Рывком он выбил Кабрала из-под ног и потянулся к Вильгельмине. «Никто не уйдет отсюда, пока я не скажу. Никто. Вставай, Кабрал. Руки вперед и в воздух. Роз - дверь». Кабрал с трудом поднялся на ноги, задевая руками стол. «Так держать. Так лучше». Кабрал попятился от него, подняв руки вверх. Ник потянулся и быстро поискал на поверхности другое оружие. «Держи его пистолет, Роз. И Луиза - не бойся. Никто не причинит тебе вреда. Хорошо, Кабрал». Его холодные глаза впились в высокого мужчину. Кабрал злобно посмотрел на него, его губы подергивались.

«Давайте вернемся на минутку», - сказал Ник почти разговорчиво. «Вы сознательно создали ситуацию, которая позволила вам шпионить за мисс Монтес…»

"Я шпионил!" Кабрал выплюнул. «В моем доме я шпион, когда она проходила через стол?»

«И заниматься небольшой женской чепухой», - спокойно сказал Ник. «Любой нормальный мужчина был бы возмущен, как и вы. Но до того, как вытащить пистолет? Думаю, нет. Само сообщение ничего не говорило. Его можно было интерпретировать по-разному. Но вы заставили его выглядеть как будто худшая интерпретация была правильной. Интересно, почему ты так выдал себя? "

Кабрал молчал. На его лице появилось странное, непонятное выражение.

«Вы должны знать, если кто-нибудь знает», - сказал он наконец. «Мне нечего отдавать. Но мне нужно спасти одно - Луизу».

«И ты думаешь, что сможешь спасти ее, убив ее, не так ли?» - холодно сказал Ник. «А потом велел ей бежать? От чего, Кабрал? От тебя - или от меня? И почему ты думаешь, что я могу что-то знать о тебе?»

«Иначе зачем тебе быть здесь, так готовым с собственным пистолетом, так тихо подниматься по лестнице - а?» Кабрал невесело рассмеялся. «Очевидно, что ты чего-то хочешь от меня. Может быть, деньги откупятся? Ах, нет. Ты миллионер Милбанк, не так ли?» Усмешка проскользнула в маслянистый голос и снова выскользнула, когда он повернул голову, чтобы посмотреть на свою падчерицу. «Но кем бы вы ни были, вы должны понять, что причинить ей боль нельзя. Я сделал свою часть. Если что-то пошло не так, это не моя вина. Я ничего не знаю, ничего, ничего, говорю вам , и я ничего не смогу тебе сказать, как бы ты ни причинил вред любому из нас. Почему ты не убиваешь меня сразу, чтобы я не разговаривал в неподходящих местах? Почему ты должен угрожать мне причинением ей вреда? "

«Если бы я убил тебя сразу, я бы никогда ничего не узнал, не так ли?» - резонно сказал Ник. Но он почувствовал удивление

читая его, как прилив. И он мог видеть, что Розалинда смотрит на Кабрала так, словно никогда раньше не видела его лица. Луиза просто стояла и смотрела, ее рот был приоткрыт, глаза были совершенно сбиты с толку. "Просто в каких неправильных местах вы бы поговорили?" Ник продолжил. "А что именно вы скажете?"

«Ты уже знаешь ответы», - прорычал ему Кабрал. «Я сказал тебе - ты можешь убить меня и покончить с этим».

«Но я не хочу заканчивать с этим», - приятно сказал Ник. "Предположим, вы знаете, что есть вещи, которые я хотел бы знать: за что выступал Клуб, кто все держатели маленьких золотых ключей, что случилось с полдюжиной пропавших без вести ... ряд мелких вещей, таких как это. И не забывай, есть еще Луиза, если ты не хочешь говорить… - Его глаза многозначительно сузились.

"Нет!" Глаза Розалинды вспыхнули. Она встала перед Луизой, как будто Ник собирался немедленно применить свою угрозу. «С нее достаточно. Угрожай ему как-нибудь по-другому. Я не позволю никому прикоснуться к ней, понимаешь?»

«Ты идиот», - весело сказал Ник и усмехнулся. "Вы взорвали это, не так ли?"

"Золотые ключи?" - медленно сказал Кабрал. «Какие пропавшие люди? Вы имеете в виду, что пытаетесь связать смерть моей жены со всеми остальными, о которых говорят в газетах?»

«Если они связаны, я не буду связывать», - сказал Ник. "Это одна из тех вещей, которые я рассчитываю на то, что ты быстро объяснишь, потому что я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Роз, тебе лучше убрать Луизу из виду. Ей может не понравиться то, что я думаю. мне нужно будет сделать. "

"Кто ты?" - недоуменно спросил Перез. "Разве тебя не послал Сильвейро?"

Он был полон сюрпризов, этот человек.

«Так не пойдет», - сказал Ник, покачивая головой. «Я спрашиваю; вы отвечаете. Зачем Сильвейро послал меня? Пожалуйста, Роз. Вниз».

«Если вы на мгновение подумаете о возможности того, что я действительно не понимаю, о чем вы говорите, - напряженно сказал Кабрал. «Вы должны понять, что могли совершить ужасную ошибку».

«Я знаю это», - тихо сказал Ник. «И я рассчитываю, что ты меня поправишь. Начиная прямо сейчас».

«Подождите, пожалуйста, подождите. Будьте разумны. Вы должны сказать мне, кто вы, по крайней мере, что вы. Можете ли вы гарантировать, что вы не работаете с Сильвейро?» В глазах Кабрала загорелся странный свет, и его голос умолял. Розалинда ждала, глядя из двери.

Ник мог позволить себе дать какой-то ответ; на Кабрала было нацелено два орудия.

«Я ничего не могу гарантировать. Но я скажу вам, что я не работаю с Сильвейро - или с кем-то еще, кого вы, возможно, знаете. Вы можете просто считать меня чистокровным американским мальчиком, который работает на себя».

«На Уолл-стрит», - иронично сказал Кабрал.

«Совершенно верно. А теперь я устал ждать. Снимай куртку, Кабрал. Медленно и легко, чтобы я мог точно видеть, что ты делаешь».

"Нет." Кабрал покачал головой. «Нет, в этом нет необходимости. Я расскажу тебе все, что знаю. Но, пожалуйста, не здесь. Сильвейро будет здесь с минуты на минуту. И я не знаю, придет ли он один. Отведи нас куда-нибудь еще - и Луизу, и меня. Меня не волнует, где, но позвольте нам идти. Клянусь, я отвечу на все, что вы спросите ".

«Вот это неплохая идея, - подумал про себя Ник. Если он попробует что-нибудь по пути, с ним можно будет справиться. Как по команде, снаружи подъехала машина.

"Ах, Боже!" - в отчаянии воскликнул Кабрал. Луиза затаила дыхание. "О, пожалуйста!" прошептала она. "Пожалуйста…"

Ник посмотрел на нее. Она дрожала. Было бы намного проще поставить эту сцену в отеле.

«Хорошо. Никаких уловок, Кабрал. Я буду стрелять, но не убивать - ровно столько, чтобы тебя очень сильно ранили. Черный ход?»

Кабрал покачал головой. «Нет, экономка может сказать ему. Боковая дверь».

Они поспешили, Кабрал шел впереди, Ник наступал ему по пятам, а женщины замыкали позади.

Когда они остановились у двери, ведущей в небольшой внутренний дворик, прозвенел звонок.

«Сюда», - приказал Ник, подталкивая Кабрала.

Расстояние между домом и его припаркованной машиной казалось бесконечным. Они сделали это без происшествий. Кабрал, казалось, искренне хотел оставить свой дом позади.

Они уже были в машине и уходили, когда услышали бегущие шаги. Ник включил передачу и резко повернул направо в сторону от звука. У них было всего несколько секунд для начала, но этого должно быть достаточно для человека, который половину своей жизни провел за преследованием, а другую половину за преследованием.

Это было.

Через несколько минут они вошли через богато украшенные двери Copa International.

«Помни, Кабрал, - любезно сказал Ник, - никаких уловок. Это просто дружеский визит».

«Приятно быть здесь с вами, мистер Милбэнк, - столь же приятно сказал Кабрал. «Неожиданная честь».

Оказавшись в их огромном номере, Розалинда отвела Луизу в небольшую гостиную и отправилась на поиски прохладительных напитков, в которых она сама очень нуждалась. «Этот бедный ребенок», - подумала она с сочувствием, добавив в безалкогольный напиток Луизы немного крепости и сделав для себя что-то значительно более крепкое. Бедный малыш. Какое у нее ужасное время.

Она услышала шепот голосов из той части дворца, где находился Ник, и задалась вопросом, что происходит.

ГЛАВНЫЙ ПЕРСПЕКТИВЫ ПРЕТЕНЗИВАЕТ СЛЕДУЮЩЕЕ НЕТ ЗНАНИЙ ОБ ОБЩЕЕ ПЛАНИРОВАНИЕ И ФИНАНСИРОВАНИЕ РОДИТЕЛЬСКОЙ КОМПАНИИ. НИКОГДА НЕ ПРОИЗВОДИМ ОДНУ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНУЮ ПРОВЕРКУ КОММЕРЧЕСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ СЕГОДНЯ ПО СРОЧНОМУ ЗАПРОСУ ОБЕСПЕЧЕННОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ. ЕСЛИ НЕТ ОТ МЕНЯ ВЕСТЕЙ В ДЕСЯТЬ ЗАВТРА, ВЫ МОЖЕТЕ ПРИНЯТЬ ЗАКРЫТУЮ СДЕЛКУ И СРАЗУ ОТПРАВИТЬ ЮРИДИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ.

Ответ пришел: СТОИТ. Надеюсь, ты убьешь. УДАЧИ.

"Ты позволил ему уйти!"

Розалинда испуганно вытаращила глаза. Кабрал уехал.

Ник кивнул. «Его история верна, и он оставил нам Луизу. Он утверждает, что Сильвейро убил Марию, потому что она узнала о некоторых секретных операциях в Клубе - Сильвейро, а не Кабрала. С тех пор он угрожает причинить вред и Луизе, и Кабралу, если Кабрал этого не сделает» не держать его ловушку закрытой ".

"Вы не купили это дерьмо!" - пренебрежительно сказала Розалинда. «Этот фальшивый рассказ об уходе за Луизой…»

«Я ничего не покупал, - сказал Ник. «Я собираюсь встретиться с ним в клубе сегодня вечером - у уютного маленького окошечка, который, как он утверждает, никто никогда не использует и даже не наблюдает. Да, я знаю, что это сомнительная история, но мы должны разыграть ее так, как она есть. Если мы будем ждать дольше, мы можем все взорвать. А теперь послушайте. Сначала я должен сделать одну вещь, а затем я уйду. Если я не вернусь или не позвоню вам ровно через два часа после того, как уйду , Я хочу, чтобы ты пошел за мной ".

"Но, естественно," глаза Розалинды расширились. «Я умею прощать, и я уже забыл, как вы не пришли и бросились мне на помощь в музее».

Ник усмехнулся. «Ну, сегодня днем ​​я выкупил себя. О, кстати, ты не открывал пакеты. Ты можешь сделать это, пока меня не будет. Вот как я думаю, мы его качаем на случай, если что-нибудь случится. мне сегодня вечером… »Она внимательно слушала. «Думаю, джинсы или эластичные штаны», - закончил он.

«У меня есть все», - надменно сказала она. «Большой папа предоставил…»

«У тебя все в порядке», - согласился Ник и обнял ее. «Пожалуйста, постарайтесь сохранить это в безопасности». Он долго поцеловал ее.

«А ты», - прошептала она. «Не рискуй слишком много - как будто я не знал, что ты это сделаешь».

Он оставил ее на несколько минут и вернулся с двумя ключами - не золотыми, но точными во всех остальных отношениях.

«Извините, у меня нет времени их опробовать», - сказал он. "Я оставлю это на ваше усмотрение".

«Они лучше подходят, или я подам жалобу в Союз взломщиков домов. Ник ... Роберт - а что насчет Луизы, если с нами что-нибудь случится?»

Лицо Ника было серьезным. «Нам лучше быть уверенными, что с нами ничего не происходит. Она сейчас спит? Что ж, если ты не получишь от меня вестей, я думаю, единственное, что нужно сделать, - это объяснить ей как можно больше. Она может хочет забаррикадироваться; она может захотеть пойти куда-нибудь еще. Я оставлю это на усмотрение вас двоих. И, черт возьми, убедитесь, что у нас все хорошо.

Он поцеловал ее еще раз и вышел во враждебную ночь.

Шпионская ловушка Венеры

Окно открылось легко. Казалось, что он был свежим маслом.

Это было к лучшему, потому что сторож у задней двери клуба Кариока сегодня был далеко не сонным. Настоящий полицейский в форме свернул на переулок и остановился поговорить со сторожем у дверей. Очевидно, события вчерашней ночи все еще интересовали полицию. В те несколько коротких мгновений, пока их головы были отвернуты от него, Ник открыл высокое окно и легко поднялся на подоконник. Еще мгновение он оставался неподвижным, прислушиваясь, пока не услышал слабое движение снизу. Затем он приоткрыл окно, не до конца, и упал в неизвестную тьму.

"Милбанк?" Голос был гулким шепотом. Рука Ника сжалась на Вильгельмине, и он двинулся, говоря: «Покажи себя».

В темноте появился небольшой круг света, и лицо Кабрала гротескно вырисовывалось сквозь него.

"Туши это. Кто-нибудь тебя видит?"

"Нет. Сюда."

Карандашный фонарик Ника один раз погас и показал ему заброшенную кладовую. Кабрал присел на корточки

он пол, потянув за металлическое кольцо. «Он не использовался годами. Помогите мне. Итак».

Крышка люка скрипнула вверх.

«Здесь нет лестницы», - прошептал Кабрал. «Вам придется прыгать самостоятельно».

«Не беспокойся обо мне. Давай». Ник смотрел, как Кабрал двигается, а затем легко приземляется где-то под ним. Он прикрыл люк и последовал за ним, беззвучно приземлившись на бетонный пол.

«Ты был прав», - прошептал Кабрал. "Есть запертая комната. Откуда вы узнали?"

"Угадал". Задняя часть шеи Ника покалывала. Он знал, что то, что он делает, было безрассудно, но знал, что он должен это сделать. "Где это находится?"

Свет Кабрала то загорелся, то погас.

«Слева от этих двух дверей. Видите? Другая - кладовая».

«Ага», - сказал Ник. "Какие припасы?"

«Для ресторана, конечно, - сказал Кабрал. "Здесь." Его свет снова вспыхнул. «Я никогда не видел такого замка. Вы понимаете, что у меня нет повода сюда приходить. Раньше я использовал складские помещения, но с тех пор, как я начал свой собственный бизнес по импорту, я использовал внешний склад».

"Что вы импортируете?"

«Все, что люди купят, но сейчас не время говорить об этом. У вас есть способ открыть эту дверь?»

«Ты собираешься его открыть, Кабрал», - мягко сказал Ник. «Требуется два ключа. Вот один из них».

Он осветил лицо Кабрала и вложил ключ в руку мужчины.

Кабрал смотрел. «Но где другой? Как ты это получил? Откуда ты знаешь так много?»

«Просто держите свой ключ, Кабрал, и двигайтесь. И я могу также сказать вам, что Луиза и мисс Монтес покинули отель. Они, вероятно, сейчас в аэропорту».

Лицо Кабрала исказилось в лучах карандаша.

«Ты дьявол! Ты…»

«Ваш ключ, Кабрал. Открой дверь». Вильгельмина толкнула его.

«Я не понимаю, о чем вы говорите! У меня нет ключа!»

«Хорошо, тогда у меня есть другой».

Второй золотой ключик упал в руку Кабрала.

«А теперь открой».

"Ты солгал, свинья!"

«Открой его. И молчи».

Кабрал непристойно пробормотал и начал возиться с замком.

Здание, казалось, пульсировало от ударов сверху. Наверху оркестр исполнил буйную самбу, люди танцевали, а официанты тихо передвигались между столиками. Внизу Перес Кабрал возился с двойным замком в темном подвале и выругался, в то время как Ник Картер направил свою крошечную лампочку на замок, а Вильгельмина - на Кабрала.

Две клавиши, девять и двенадцать, работали в унисон.

«Снимите замок, Кабрал. Откройте дверь».

Кабрал безмолвно зарычал. Замок оторвался в его руках. Он толкнул; дверь распахнулась. Ник выключил карандашную вспышку и быстро отступил.

Раздался свист, и что-то бросилось в него. И не из-за этой двери, дурак, слепой, безмозглый дурак…! он выругался на себя, даже когда он почувствовал, как его голова взорвалась, и увидел, как сияющие огни танцуют в его сознании… и умирают.

* * *

На мгновение не было ничего, кроме абсолютной черноты. А потом он смутно понял, что находится в другой комнате, и мерцали слабые огни. Он почувствовал, как с него срывают пиджак, а затем и туфли. Что-то сжалось вокруг его запястий, а затем и лодыжек. Он заставил свои мышцы работать; он заставил их напрячься, как его усталый мозг сказал ему, что это невозможно, а затем нащупывание запястий и лодыжек прекратилось. Что-то завязано на его талии. Он боролся с ним своими мускулами, толкал его как можно дальше своим напряженным телом, а затем это движение также прекратилось. Шепчущие голоса стихли. У него был почти непреодолимый импульс рвоты. К тому времени, как он победил его, голоса стихли, и свет погас. Он услышал свой вздох и больше ничего не услышал.

Он не мог сказать, сколько времени прошло, прежде чем дверь снова открылась. Должно быть, это было какое-то время, потому что он чувствовал себя странно освеженным, как если бы он спал. Но голова у него ужасно болела, и он растянулся на чем-то твердом, раскинув руки и ноги, как будто он был какой-то шкурой, сушащейся на солнце.

Комната внезапно залилась светом. Сильвейро стоял рядом с ним, ласково улыбаясь, его белые зубы блестели.

«Ну! У маленького человечка было несколько загруженных дней», - ласково сказал он. «Как приятно видеть, что ты отдыхаешь». Дружественные морщинки внезапно исчезли из уголков его глаз. «Извлеките из этого максимум пользы. У вас немного времени».

"Почему, мистер Альварес!" - тепло сказал Ник. "Не могу передать, как я рад

увидеться ». Веселое лицо рядом с ним превратилось в каменную маску.« Я так рад, что решил телеграфировать в свой офис в Штатах, что, вероятно, встречусь с вами сегодня вечером ». Он знал, что не должен разговаривать, но он ничего не мог с собой поделать: «Они так злятся, когда я не даю им знать об этом».

"Какой офис?" - рявкнул Сильвейро.

"Разумеется, растратчики - что еще?"

=====================================

Сжатый кулак Сильвейро упал на плоский живот Ника Картера. Ник собрался с силами и поймал удар натренированными на йоге мышцами. «Заткнись», - сказал он себе. Замолчи.

Сильвейро погладил щетину на подбородке и посмотрел на Ника.

"Где репортер?" - спросил он наконец, его голос походил на царапание лезвия ножа о камень. "Вернулись в тот же офис?"

Ник невинно посмотрел на него. «Какой репортер? Тот, кого кто-то - может, ты - столкнул со скалы?»

«Другой репортер», - сквозь зубы сказал Сильвейро. «Тот, кто так же любопытен, как и ты, в последнее время, а затем исчез. Оставив мертвого человека в его комнате».

"О, возможно, один из ваших людей?" - с интересом спросил Ник, желая, чтобы боль в его голове утихла. Его руки и ноги медленно расслаблялись, и веревки вокруг его запястий казались менее тугими. «От чего он умер? Надеюсь, что-то ужасное».

"Репортер!" - прошипел Сильвейро. "Где он?"

«Я не имею ни малейшего представления о мире», - сказал Ник, проводя быстрый мысленный поиск своего лица, чтобы увидеть, что там было, а что нет. Вильгельмина - ушла. Хьюго - ушел. Пьер - сложно сказать. Мелочь и мелочь в карманах брюк. Обувь и куртка вне поля зрения. Ремень все еще на себе. «Я даже никогда не встречал этого парня. Мои контакты с прессой никогда не были слишком сердечными. А теперь предположим, что вы скажете мне, что, черт возьми, вы делаете…»

Кулак Сильвейро ударил его по лицу.

«Не играй со мной в игры. Вы должны были работать вместе. Кому он пошел докладывать? Как он ушел?»

Ник покачал головой, отчасти чтобы осмотреть подвальную комнату, а отчасти чтобы избавиться от неприятно пахнущего дыхания Сильвейро. Ему казалось, что он где-то слышит телефонный звонок.

«Я не понимаю, о чем вы говорите, - сказал он. «Не знаю, зачем ты меня сюда привел. У меня было простое деловое свидание с Пересом Кабралом».

Смех Сильвейро походил на лай шакала.

"Да, ты сделал, не так ли?" он усмехнулся. «Но все вышло не совсем так, как вы ожидали, не так ли? Его кулак акцентировал его слова. «Что вы искали? Сколько вас здесь? Где Нолан? Где женщина Бейкер?»

«Ты сумасшедший», - спокойно сказал Ник. Если только кто-то не находился прямо у него за головой - а он не чувствовал присутствия там - он был один в этой комнате с Луисом Сильвейро. «Я говорю вам, я не понимаю, о чем вы говорите».

"Тогда почему ты назвал меня Альваресом?" Выражение лица Сильвейро стало гениальной хитростью. "Кто вам рассказывал обо мне?"

«Никто. Я просто подумал, что это тебе больше подходит». Готовый кулак ударил чуть ниже его пояса.

Сильвейро улыбнулся. «С каждым глупым ответом я буду бить тебя чуть сильнее. Когда я начну по твоим ребрам, и они начнут ломаться, я думаю, ты перестанешь пытаться быть смешным». Твердый край его руки ударил Ника по грудной клетке. «Ты расскажешь мне все о себе». Следующий удар, как кувалда, пришелся ему в грудь. «Начиная с девушки». Рука опустилась и злобно рубила его коленную чашечку. «Вы думаете, что это мягкая форма убеждения? Я мягкий человек». Slam. «Но решительно. И когда я устану, меня возьмет на себя кто-то другой». Слэш. «А если вы окажетесь слишком упрямым…» Хруст. «… Вы обнаружите, что это только начало. Вам также может быть интересно узнать, что у нас уже есть девушка». Бей!

"Что за девушка?" Ник заставил себя отвлечься от дождя ударов и сосредоточился на незаметном маневрировании связанных запястий.

«Женщина Монтес, конечно. Кто еще? Какая еще девушка?» Стук. "Этот школьный учитель?"

Ник рассмеялся. Его великолепно подготовленное тело поглощало удары, которые заставили бы менее подготовленного человека задыхаться от боли. Он мог их чувствовать. Они были слишком внезапными, чтобы их было легко уволить. А Роз…? Нет, конечно, нет.

«Какая школьная учительница? Я не знала ни одной с детства. И Розита! Вы меня рассмешили. Она маленькая банальная игрушка, которая ничего ни о чем не знает и мало заботится». Он был раздражен, когда почувствовал, как от него вырывается еще один ворчание. «Даже если бы мне было что сказать тебе, ты не сможешь получить от меня это, угрожая ей. Делай с ней, что хочешь. Мне плевать».

«Как ты черствый», - укоризненно сказал Сильвейро. «Но мы увидим, насколько правдивы». Он

еще раз ударил Ника в живот.

Позади него Ник увидел открытую дверь, запертую на два замка. У входа стоял высокий мужчина и какое-то время молча смотрел. Ник был достаточно близок с ним достаточно долго, чтобы сразу понять, кто он такой. Вернее, кем он был.

Сильвейро продолжал усердно работать. Ник больше ничего не сказал. Он знал, что, если Сильвейро продолжит так долго, он будет сильно ранен - ​​слишком сильно ранен, чтобы ухватиться за счастливый случай, если он когда-нибудь случится. Поэтому, когда пришел один удар, который был слишком сильным, он воспользовался им.

Сложенная рука Сильвейро жестоко ударила его в висок. Ник позволил своей голове резко дернуться в сторону и издал долгий, дрожащий стон. Его глаза закрылись, и все его тело безвольно упало на неудобную опору. Сильвейро фыркнул и несколько раз ударил его по лицу.

«Довольно, Сильвейро», - сказал глубокий голос из-за двери. «Вы не хотите слишком рано повредить его красивое лицо. Приберегите что-нибудь для меня. Иди сюда. Ты нужен».

Сильвейро проворчал и вышел из комнаты. Другой мужчина уже скрылся из виду.

Тело Ника колотилось и болело. «Ты не пострадал», - строго сказал он себе. Нет боли. Вы отдыхаете. Отдыхай, черт тебя побери. Постепенно он расслабился. Несколько мгновений он действительно отдыхал.

Он поднял голову, чтобы осмотреться. Он был один в комнате. Окна не было, а только одна дверь. Комната была на удивление большой; подвал должен быть огромным - но тогда и Клуб был большим. То, на чем он лежал, было чем-то вроде полки с буксирными перекладинами на каждом конце, к которым были привязаны его руки и ноги. Его талия давила кожаная повязка, из которой он знал, что мог бы вывернуться, если бы он мог освободить руки или ноги. Поверхность полки была из холодного металла, в некоторых местах сплошная, а в других - из-за узких полос. Полка… или стеллаж? Он повернулся, пытаясь найти какой-то приводной механизм. Он сдался. С его ограничивающей точки зрения ничего не было видно.

У одного запястья было немного больше люфта, чем у другого. Он сжал руку, сузил ее, потянул, ухватился за шнур пальцами, осторожно работая, пока не убедился, что ослабляет, а не затягивает. Работая, он просматривал содержимое комнаты. Его стойка. Стол и шесть стульев. Другие стулья, еще шесть. Несколько стоящих пепельниц. Картотека. Еще один большой шкаф с тяжелым замком. Вот и все.

Шесть стульев и еще шесть - двенадцать… «Поздравляю», - иронично сказал он себе. Но могло ли это что-нибудь значить? Он видел ключи под номерами два, девять и двенадцать. Феррет определенно выглядел так, как будто он мог быть внизу кучи, если числа на клавишах относились к статусу. И он был уверен, что они это сделали. Может ли их быть хоть десяток? Если так, он значительно поредил их ряды. Возможно, не все они были держателями ключей. Жаль, что у него не было времени их всех обыскать. Но если бы они были… Он быстро сосчитал, чувствуя, как веревка на правом запястье слегка ослабла. Четверо мертвых, начиная с Ферре и заканчивая незнакомцем на углу возле клуба. Сонный на заднем дворе, больно, возможно, сильно. Красивый, раненый, но снова на ногах, с разбитой головой, очень жесткой шеей и ужасно израненным лицом. Согласно документам, плоскостопый и его водитель находятся под стражей. В результате номер один, Сильвейро, Томаз и еще один - вероятно, тот, кто сегодня вечером стоял у задней двери - в хорошем состоянии, с голевыми передачами от Handsome и Sleepy.

А этого было слишком много.

Затем он услышал голоса, проникающие через дверь. Один из них был женский. Он вырос в страхе? злость? - боль? Он вырос почти до визга, а затем перешел в тихое бормотание.

Его кровь превратилась в ледяную воду.

Но веревка на его правом запястье почти растянулась.

Дверная ручка повернулась.

Он закрыл глаза и позволил своей голове закатиться. Его правая рука перестала тянуть.

Дверь открылась, и кто-то остановился у входа. На заднем фоне послышался шепот, затем пронзительный крик агонии. Мужчина или женщина? Сказать было невозможно.

«Так это все, что нужно, прежде чем ты потеряешь сознание, как женщина?» - презрительно сказал голос.

Сердце Ника перевернулось при звуке.

«Ты, Роберт Милбанк. Я говорю с тобой. Открой глаза».

Ник медленно открыл их.

Карла Лэнгли стояла в дверях.

Она была прекрасна в блестящем вечернем платье. В ней была яркость не та женщина, которую он впервые встретил, а женщина, оказавшая ему такую ​​экстатическую любовь. Яркий свет подчеркивал ее тонкую красоту, а не разрушал ее; ее глаза были глубокими, блестящими лужами, а губы - красным бархатом - скривились в презрительном взгляде.

«Ты, Карла, - сказал Ник. «Я почти знал».

«Я тоже почти знала тебя, Роберт». Она сделала это название издевкой. «Как жаль, что такое чудесное тело принадлежит такому человеку, как ты». Она закрыла за собой дверь.

"Как ты думаешь, что я за человек, Карла?"

Она медленно подошла к нему, глядя на его вытянутое тело.

«Человек, который тверд, когда легко быть твердым, и мягкий, когда он боится. А Сильвейро напугал тебя, не так ли?»

Ник рассмеялся. «Он сказал это? Тогда верьте этому, если вам это нравится».

Глаза Карлы сузились. «Если мне это нравится». Ты уже однажды сказал это. И какое-то время ты мне нравился ".

«Какое-то время? Мне очень жаль. Обычно мне удается лучше, чем это. Если бы вы дали мне шанс, я мог бы».

«У тебя еще есть шанс, - пробормотала она, - если ты дашь мне то, что я хочу».

Ее рука внезапно вылетела и впилась ему в лицо, сначала по щеке, затем по другой.

"Так ты думал, что выставишь меня дурой!" - прошипела она. «Мистер Роберт Милбанк не хотел, чтобы его связывали с полицией! И вы бросили меня! Вы ушли от меня!» Длинные ногти снова ударились. Он почувствовал струйку крови под глазами.

Он снова засмеялся. «Прекрасно, Карла. Прекрасно. Мне нравится дикая кошка. Скажи мне что-нибудь - ты - Босс, или ты просто шлюха Сильвейро?»

"Сильвейро!" - сплюнула она, и ее ладонь ударилась о его лицо. "Этот слизняк!"

«Тогда я тебе нравлюсь больше, чем он», - пробормотал Ник. «Я понимаю, почему. Может, мы сможем быть полезными друг другу… Какой шанс вы мне предложили?» Его голос был расчетливым.

Она смотрела на него сверху вниз. Медленно ее рука протянулась и коснулась его лица, нежно вытерла кровь, сочившуюся из царапин. Он двинулся вниз, ласкал его опухшие губы, подбородок, его шею ... ослабил ворот рубашки, мягко погладил его грудь.

"Шанс?" пробормотала она. «Шанс жить. Быть со мной - без мыслей о Пирсе Лэнгли, парящем на заднем плане».

Ник закрыл глаза, словно наслаждаясь ее ласками.

Она вызывающе ласкала его. «Он мертв. Он умер через несколько дней после того последнего звонка в его офис».

«Значит, он позвонил из дома», - пробормотал он, и резкая нота объяснила сама себя.

«Конечно, знал», - сказала она, и теперь обе руки ласкали его. «Он прожил день или два, или три, я не помню, сколько, правда. А потом он умер. Я думаю, сразу после Марии Кабрал».

«Тогда она тоже умерла».

"Естественно. Умер тяжело". В ее глазах появилось мечтательное выражение. «Я бы хотела, чтобы ты это видел. Пирс в одной комнате, она - в другой. Здесь внизу, точно так же, как ты. И каждый из них думал, что другой все предает». Она покачала головой и усмехнулась вспомнившемуся веселью. «Он был тем, кто сломался, бедняга. Он умолял Сильвейро не трогать меня. Меня! Представляешь!» Эта мысль ей нравилась. Ее исследующие руки слегка двигались, ее глубокие глаза горели. «А потом, конечно, они нам больше не нужны. Он назвал нам все имена, всех американских шпионов. Я не видела, чтобы они ушли. Для меня было непрактично быть рядом со всеми… казни ".

«Я понимаю вашу точку зрения», - согласился Ник. Возникшее в нем отвращение почти подавляло.

«Де Фрейтас, теперь. Он боролся так сильно, что бедный Мартин был вынужден стрелять в него, или он дал бы нам отпор. Бриха угнанный с его маленьким радио прямо в своей машине. Они работали над ним в течение довольно какое-то время, но потом его сердце не выдержало. Аппельбаум был еще хуже. Им просто пришлось бросить его. А потом этот дурак де Сантос, на самом деле звонивший мне по телефону, заметьте, когда он вернулся из своего буржуазного отпуска. , для шпиона! " Она улыбнулась.

Де Сантос позвонил домой Лэнгли. Был дан ответ на второй вопрос.

"Но как все это началось?" он спросил. "И почему?"

Она посмотрела ему в лицо, как будто забыла, что тело, которое она ласкает, имело какое-то отношение к человеку, населявшему его.

«Как? Почему, Мария Кабрал, глупая дура, подумала, что узнала что-то о своем несчастном муже, и это так ее потрясло, что она попыталась передать это Пирсу. Конечно, я прочитала письмо. Я читала его почту в течение многих лет ".

"Вы знали, кто такой Лэнгли?"

Ее лицо ожесточилось. «Я не знала. Я задавалась вопросом. Но когда я узнала, я сообщила ему об этом. Через Сильвейро, до самого конца. Я думаю, он сошел с ума». Ее лицо было счастливым.

Ее руки стали ощущать, как по нему ползают личинки.

"Для кого вы это делаете?" он спросил. "На кого бы я работал, если бы присоединился к вам?"

Она улыбнулась ему

сладостью чего-то ужасно перезрелого.

«Это так важно? Но я думала, вы знаете. Наши заказы будут приходить из Пекина. И деньги».

И деньги. За секс и садизм.

«Но почему ты убила их всех? Разве не было бы лучше оставить их в живых и присматривать за ними? Так ты узнала бы гораздо больше».

Она посмотрела на него с нежностью. «Это мой шпион. Но, видите ли, это был не план. План состоял в том, чтобы выяснить, кто они такие, а затем убить так быстро и таинственно, чтобы кто-то очень особенный должен был спуститься и расследовать. И таким образом , мы бы поймали мастера-шпиона. "

Музыка, чтобы умереть

Было почти невероятно, чтобы какая-либо организация пошла на такое, убивала так безжалостно, просто чтобы заманить большую рыбу в ловушку с наживкой. Но он знал красных китайцев и существ, которые продали им свои души. Он должен был с самого начала понять, что для них типичен человек с ненасытными аппетитами Карлы Лэнгли.

Она наклонилась над ним и легонько поцеловала в его покрытые синяками губы.

«Теперь ваша очередь говорить», - сказала она. «Я могу сделать это очень приятно для тебя». Она лизала его, как сука, облизывая царапины и пятна крови.

«Скажи мне еще кое-что», - умолял он. «Нет, две вещи. Тогда я буду говорить».

"Будешь, любовник?" - выдохнула она. «Я думаю, тебе лучше. Я думаю, ты будешь рад».

«Я тоже так думаю», - солгал он. «Просто сначала скажи мне - это что-то происходит в Рио, это ловля так называемого главного шпиона? Или это происходит и в других местах?»

Ее глаза сузились, и он увидел, что она рассчитывает.

"Почему бы мне не сказать тебе?" - спросила она с легким смехом. «Нет никого, кого ты можешь сказать - если только я не хочу, чтобы ты. Это происходит повсюду. И это работает как чары. Требуется время, но в конечном итоге это работает. О, да, это происходит повсюду». Ее лицо сияло воспоминаниями.

"А эта рыдающая баба Кабрал?" - резко спросил ее Ник. «Как тебе удалось сделать из него такую ​​тряпку? Он, казалось, был так взволнован этой падчерицей, которая его ненавидит…»

«Конечно, он был взволнован, бедный ягненок», - мягко сказала Карла. «Он боится за своего любимого ребенка. С тех пор, как мы пригрозили сделать с ней то же самое, что сделали с Марией. Его было достаточно легко убедить, что мы можем добраться до нее в любое время, когда захотим. Сильвейро объяснил ему все это. . О, этот бедный дурак почти так же без ума от Луизы, как и от ее матери ... А этот тонкий, глупый ребенок даже не знает этого. Но теперь пора тебе поговорить, Роберт, мой дорогой ». Руки снова блуждали. «Сначала скажи мне - где Луиза? А твоя подруга, Розита? Нам будет неловко, если мы не сможем их быстро найти».

«Я уверен, что так и будет», - холодно сказал он. «Но я понял от Сильвейро, что их уже забрали».

«Предположим, их не было», - осторожно сказала она. "Где бы они были?"

«В самолете, летящем в Штаты».

Руки милостиво прекратили зондирование.

«Это ложь», - решительно сказала она. "Где они?"

«Если вы не знаете, я не знаю», - легко сказал он. «Они сказали мне, что едут».

«Нет! Томаз проверил аэропорты. Сегодня они не уехали».

«Жаль, - сказал он бескорыстно.

«Роберт, я не думаю, что ты уловил. Ты расскажешь мне все, что знаешь, в обмен на то, что я могу для тебя сделать. Поверь мне, поверь мне, я сделаю это того, что тебе нужно». Карла наклонилась над ним. Ее дыхание, казалось, опалило его огрубевшую кожу. "Я могу дать тебе так много ..."

Эти проклятые щупающие пальцы снова начали ощупывать все вокруг. На мгновение им стало почти хорошо. Внутри себя Ник взял себя в руки.

«Можешь начать с развязки этих проклятых шнуров». Его голос был раздражительным. «Я не могу говорить лежа».

«Разве ты не можешь? Тебе это удавалось раньше. Я не могу этого сделать, Роберт, ты это знаешь. Скажи мне только одну вещь, скажи, кто тебя послал, и тогда я буду знать, что могу тебе доверять. Кто ты?"

«Меня зовут Роберт Милбанк», - отчетливо сказал он. «Мне немного повезло на Уолл-стрит, и я подобрал девушку, чтобы повеселиться в Рио…»

"Прекрати! Прекрати!" Карла ударила его по окровавленному лицу. Его мысли полетели. Сказать ей, что у нее мало времени, что кто-нибудь еще последует за ним в считанные часы? Нет ... зачем умирать до тех пор, пока это не станет абсолютно необходимым ... зачем предупреждать ее ... может быть, еще забрать ее ... убедиться, что Розалинда в безопасности ... женщина на работе всегда была паршивой дополнительной проблемой ... Черт возьми, где была Розалинда? Время для нее было уже давно. Дай бог, пусть с ней будет все хорошо.

"У тебя нет выбора,

- говорила Карла. - Ты можешь отказать мне еще раз, и только один раз. Или вы можете принять все, что я могу предложить. Деньги, любовь, азарт ... "

"Деньги!" Он рявкнул от смеха. «Это у меня есть, и с его помощью я могу купить все остальное. Сделай это лучше, Карла».

Она покачивалась рядом с ним, дрожа от сдерживаемой страсти.

«Я сделаю это лучше», - очень мягко сказала она. «Жизнь со мной или смерть ни с чем».

«Я подумаю об этом», - резонно сказал он.

«Сделай это», - тихо ответила она. «Это…», и ее хищные руки небрежно блуждали вверх и вниз по его бедрам. "Или это!" И ее рука внезапно опустилась вниз и сделала с ним очень больную вещь. Он ахнул. "Ну вот ... это было хорошо, не так ли?" - соблазнительно пробормотала Карла. Ее губы были скривлены в пародийную улыбку. «Я оставлю тебя сейчас - но с чем-то, что меня запомнит».

Ее рука потянулась к чему-то у основания ложа Ника - и низкое жужжание заполнило подвал.

«Обычно проходит около двадцати минут, - сказала она, - прежде чем они начинают кричать. Понимаете, это небольшой тренажер, который мы с Луисом адаптировали. Но я могу замедлить его за вас». И теперь ее улыбка была похожа на Смертную Голову, которую он видел в Запретном городе Красного Китая. "Я хочу, чтобы вы делали это медленно и легко ... и звонили, когда вам нужна Карла. И обязательно звоните вовремя. Или вы будете растягиваться и растягиваться, как резинка ... и, наконец, вы сломаетесь. Сначала руки, обычно , а затем ноги. Будет больно, любовник. И ты больше не сможешь любить. Было бы ужасно жаль ».

Целую вечность она стояла и наблюдала за ним. Он почувствовал, как ослабленный шнур на его правом запястье начал медленно затягиваться. Крепче ... крепче ... крепче ...

Наконец она не спеша подошла к двери, и в облегающем мерцании ее вечернего платья были видны все нюансы ее томной походки и каждая красиво очерченная линия ее изысканного тела. В ее волосах мерцали красноватые блики, а глаза теперь, казалось, светились зеленым огнем. Ник задавался вопросом, как он мог вообще подумать, что она бесцветная. Но она от возбуждения залилась краской и приобрела удивительно неотразимую красоту. Зеленые глаза чего-то очень сильно хотели.

Его лодыжки начало тянуть.

«В темноте есть что-то успокаивающее, не так ли?» она сладко напевала. «Думай хорошо, Роберт. Я буду ждать тебя».

Выключатель света выключился, и правая рука Ника мгновенно бесшумно действовала.

Карла вышла и закрыла дверь. Ник услышал щелчок замка. Тогда не было ничего, кроме абсолютной, давящей тьмы и тишины, которая не была абсолютной. Кто-то в другой комнате стонал.

Ник лихорадочно маневрировал.

* * *

Было хорошо, что Розалинда подняла и приготовила Луизу задолго до звонка Ника, потому что звонок Ника так и не поступил. Вместо этого посетители появлялись в люксе Милбанк-Монтес.

Если бы она не вошла в их главную гостиную, Розалинда, возможно, не услышала бы звука, пока не стало слишком поздно, чтобы что-то с этим поделать. Но как бы то ни было, она услышала старые знакомые звуки, когда кто-то пытался взломать замок, когда она выходила из комнаты и шагала обратно во внутренний коридор. Она остановилась ровно настолько, чтобы удостовериться в том, что она слышит, а затем бросилась по коридору, запирая каждую дверь, к которой приходила. К тому времени, когда она затолкала пораженную Луизу в задний проход, ведущий к другому выходу на лестничную площадку, между ними и тем, кто мог их искать, оказались две надежно запертые двери. Не говоря уже о ряде других заманчиво запертых дверей по пути.

«Вот, подержи это», - прошептала она Луизе. «Но, ради бога, держи его подальше от меня».

Луиза слабо улыбнулась и увидела, как Роз быстро поставила стул под входную дверь.

«Не беспокойтесь обо мне, - сказала она. «Когда я была маленькой девочкой, у нас было ранчо, и мой отец научил меня кое-чему о винтовках и пистолетах. Это пистолет, с которым я знакома».

Роз встала на стул и выглянула из транца, чувствуя прилив облегчения от того, что Луиза не только так хорошо держала себя в руках, но, возможно, даже могла помочь. Ей лучше, так как она настояла на своем.

По коридору возле номера Милбанк ходил мужчина. Он выглядел очень бледным и больным, а шляпа, которую он носил, низко надвинутой на глаза, не полностью скрывала повязки, закрывавшие его шею и одну сторону лица. Розалинда усмехнулась про себя. «Торговая марка Ника», - подумала она с признательностью.

Где-то внутри квартиры открывались и закрывались двери. Розалинда выбрала самый простой способ избавиться от злоумышленников: она позвонила руководству и с трепетом умоляла их прислать домашнего детектива и кого-нибудь из них.

двое сильных мужчин в помощь. Г-на Милбанка не было дома, по квартире крались люди, и она была так напугана. Не могли бы они поторопиться…?

Они были очень быстрыми. Роберт Милбанк был бы более чем великодушен, если бы он выразил свою признательность. Розалинда смотрела через фрамугу, когда увидела, как забинтованный мужчина вскинул голову на звук лифта. Прошло мгновение, затем он издал тихий свист. В коридоре мимо него прошли двое очень мускулистых мужчин. А потом один из них внезапно повернулся на каблуках и задал вопрос забинтованному мужчине.

Бледное лицо испугалось, а губы заикались, пытаясь объяснить неубедительное объяснение, почему он здесь. Потом он совершил ошибку. Он сбежал.

Один из мускулистых мужчин легко поймал его. Другой бросился к двери номера и постучал в нее. По всей квартире загремели дверные ручки, и Розалинда услышала чьи-то ругательства. Стул упал. Раздался крик. Что-то сильно спотыкалось. Выстрел. Еще один выстрел. Крик и глухой удар. Второй стук в входную дверь номера.

После этого было на удивление легко убедить поспешно вызванного помощника менеджера не вовлекать сотрудников Милбанка в полицию.

«Я скажу, что мы перехватили их, когда они пытались проникнуть в квартиру», - сказал он елейно. «Таким образом, тебя ничуть не побеспокоят, а мы… ну, мы… эээ…»

«Меня не обвинят в падении на работе», - прямо сказала Розалинда.

«Э… вполне».

«Что ж, ты можешь говорить все, что хочешь», - великодушно сказала Розалинда, - «если ты уверяешь меня, что меня больше не будут беспокоить сегодня вечером. Кто-нибудь», - добавила она угрожающе.

«О, небеса, нет. О, конечно же, нет!» При этой мысли он в ужасе поднял руки. «Но позвольте мне спросить вас, видели ли вы когда-нибудь этих людей раньше. Это вопрос идентификации, мотива…»

«Простого воровства», - прервала его Розалинда. Ник все еще не звонил. Она должна добраться до него. Она холодно посмотрела на двух растрепанных пленников в наручниках. «Нет, я никогда их раньше не видела», - сказала она. «Хотя большой с поросячьими глазами действительно похож на моего знакомого, доктора Нило Томаза из Лиссабона». Она весело рассмеялась. "Но это не может быть он, не так ли?"

Помощник менеджера дружелюбно засмеялся. «Никто бы так не подумал», - согласился он. Он был рад, что эта женщина Монтес так хорошо все это перенесла. Она могла бы поднять самый ужасный шум.

Мужчина со свиными глазами потрепал свою кровоточащую руку и хмуро посмотрел на Розалинду. Внезапно на его лице вспыхнул свет узнавания, и он начал рычать.

«Давай, вытащи нас отсюда», - скулил перевязанный мужчина. «Что ждать? Я болен».

Томаз и сам выглядел довольно больным.

Конвент покинул комнату.

Две худощавые фигуры, которые несколько минут спустя незаметно выскользнули из Международного Копа, были слишком небрежно одеты для городского вечера, и все же они направлялись в Клуб Кариока.

* * *

Его позвоночник, казалось, расширялся. Грубый шнур злобно врезался в его вытянутые конечности, когда жестокий стресс стал заметно сильнее. Откуда-то сверху он мог слышать ритмичный рокот барабанов и спорадический лязг тарелок. Если бы он кричал от души, никто бы его не услышал, кроме тех, кто ждал в соседней комнате.

Поверхность под ним медленно изгибалась вверх, заставляя его спину искривляться в агонии. Он вложил каждую унцию энергии и концентрации в ту единственную веревку, которую он почти развязал и которая теперь была еще крепче, чем когда-либо. Но теперь теснота была другой. Это было туго, потому что его руки были вытянуты до предела ... и что-то было не так с узлом. Само напряжение начало работать на него. Он напряг пальцы и потянул. Шнур волочился по его руке, как раскаленные угли. Тьма превратилась из черной в клубящуюся красную. Его тело взывало о пощаде. По мере того, как стойка выдвигалась, он чувствовал каждый свирепый удар Сильвейро, как отдельный узел боли, а затем узлы сливались в одну большую сгусток агонии. И он, Ник Картер, был той каплей. Но боль была иллюзией. Его не существовало. Единственное, что действительно существовало в этом красно-черном мире ударов, ударов, барабанов, тарелок и рева в ушах, была одна сильно напряженная рука, и грубый шнур, который ее рвал… пробивался, слишком медленно, слишком медленно, мимо его запястья… схватился за пятку большого пальца… протащил по нему, как петлю, пытаясь оторвать голову мужчине… и внезапно высвободился. Его рука упала как мертвая.

Он отчаянно работал пальцами, возвращая в них жизнь. Его тело издавало слабые щелчки - что-то начинает сдавать

. Из комнаты за дверью, запертой на два замка, раздался более громкий звук.

«Я не знаю, а если бы знал, я бы тебе не сказал - ах!»

Стонущий голос Кабрала.

Измученные пальцы Ника нащупали пряжку ремня. Черт возьми, вы работаете бесполезными пальцами, вы, ублюдки, открывайте его, открывайте, открывайте!

Его левая рука взяла на себя всю ноющую нагрузку на верхнюю часть тела и безжалостно оторвалась от ноги-товарища. На какое-то безумное, размытое мгновение, пока его пальцы напряженно цеплялись за пряжку, он подумал, что рука вообще оторвалась и болталась, обрубившись, с поручня позади него. Затем его мозг очистился, и толстая металлическая пряжка щелкнула. Дрожащие пальцы вытащили заточенное лезвие. Его разум был криком агонии, а его рука превратилась в трудноуправляемую шишку, он поднял свободную правую руку и отрезал веревку, которая душила его левое запястье. Он неуместно задавался вопросом, почему вместо них не использовали кожаные ремни. «Веревка болит еще больше», - решил он, врезаясь в руку. Укус чистой стали был подобен любовному поцелую по сравнению с мучениями и разрывами его тела.

Он опустил левую руку и позволил ей упасть рядом с собой, чтобы кровь вернулась в его парализованные пальцы. Он лежал, задыхаясь. Он нашел ремешок на талии и разрезал его лезвием. Он оторвался. Тело, которое несколько секунд назад казалось высохшей морской звездой, казалось, сжалось и снова приняло свою нормальную форму. Его спина резко затрещала, когда он заставил себя сначала сесть, а затем наклониться, чтобы атаковать веревки, связывающие его ноги. Он шевелил ими, пока работал, приказывая им снова жить.

Одна нога все еще была зажата в тисках грубой веревки, когда он услышал движение у двери. Из богато украшенной комнаты наверху тонко завыла труба. Он отчаянно атаковал левую ногу. Замок щелкнул, когда оборвалась последняя нить, и он неуклюже спрыгнул с вешалки, глубоко глотая затхлый воздух и заставляя свои растянутые мускулы выполнять свою работу.

«Двое из них», - подумал он внезапно. Их будет двое. Он бросился к стене рядом с дверью и лихорадочно бросился в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Ничего. Ничего, кроме лезвия, за которое капала его собственная кровь.

Дверь открылась. Свет из внешней комнаты осветил - трех человек! Его сбитый с толку мозг двигался так же неуклюже, как и его неуверенные ноги. Три? Один большой, с красивым разбитым лицом. Один в облегающем блестящем платье. И одна маленькая фигурка…?

То, что произошло дальше, казалось, происходило в замедленном темпе, хотя разум пытался сказать ему, что он единственный, кто двигался слишком медленно.

И маленькая старушка закричала

«Свет, Мартин. Тебе понравится его лицо. Оно даже хуже твоего!» Карла гортанно усмехнулась.

Здоровяк вошел в комнату и потянулся к выключателю. Ник отскочил от стены и прыгнул, протянув маленький смертоносный клинок. Он ударил быстрее, чем думал, - не по ощупывающейся руке, а по крепкому мускулистому горлу. Кисть разорванной руки вздрогнула под грубым подбородком. Его левая рука вонзила лезвие глубоко в шею - один, два, три раза в быстрой последовательности, прежде чем Мартин смог сделать больше, чем просто ахнуть от удивления. Затем он издал вопль животной тоски и отчаянно ударил. Ник снова нанес удар, отдав ему всю свою отчаянную энергию. Он неуклюже покатился, чтобы избежать рук, набросившихся на него с удивительной силой, хлестал, уклоняясь, отчаянно молясь, чтобы сила вернулась в его собственные искалеченные мускулы. Неистовый смертельный удар Мартина попал в маленькое лезвие колющей руки Ника. Где-то в темноте он упал на пол.

Он изо всех сил вонзил твердый край ладони в кровоточащую шею, и Мартин смялся в последний раз. Ник присел рядом с ним и лихорадочно стал искать оружие. Никто. Уверенная свинья, должно быть, оставила его в другой комнате.

По мере того, как время шло, он осознавал ужасный булькающий звук в горле Мартина. Он видел, как две фигуры качаются у двери, и знал, что кто-то кричит. А затем его ошеломленный мозг резко сфокусировался.

Для него это были плохие новости.

Он перепрыгнул через тело некогда красивого мужчины и бросился во внешнюю комнату к двум борющимся фигурам. Как он знал, одной из них была Карла. Другой была Луиза. Руки Карлы были прижаты к ее горлу, а рот Карлы плевался грязью и ненавистью.

"Отпусти ее!" Сильвейро истерически крикнул: «Уйди с дороги!» Другой голос закричал: «Нет, Карла, нет Карла, нет!» Стул с грохотом упал. Кабрал был там, связанный, как индейка, но все еще брыкающийся.

- Я сломаю ей шею, Милбэнк, прямо на ваших глазах! - крикнула Карла,

Ник ударил кулаком по ее лицу и оторвал сцепленные руки от Луизы. Он обнял красивую шею Карлы и отстранился. Затем ослепительные огни снова вспыхнули в его голове, и он погрузился в новую тьму. Кто-то жестоко ударил его ногой, когда он упал.

Он мог слышать дюжину звуков с различной четкостью. Тяжелое дыхание. Стоны. Строка пустых слов. Стук не очень далеких барабанов. Бурная дискуссия двумя рычащими голосами - Сильвейро и еще одного мужчины. Скрип двери. Какая дверь…? Он сделал несколько долгих глубоких вдохов и открыл глаза.

Он не знал четвертого человека в комнате, но сосчитал до двенадцати и почувствовал себя странно счастливым. Что было даже лучше, кровь текла по его венам, а его руки и ноги, казалось, частично восстановили свою гибкость.

Карла рухнула на обтянутый парусиной стул, держась за голову и ругаясь. Луиза лежала на полу рядом с упавшим Кабралом. Она сжимала его руку и тихо плакала.

Женщины женщины! Ник подумал про себя. А что случилось с другим?

"Ради бога, откуда мне знать?" - сказал незнакомец. «Я сказал тебе, она подошла к двери, когда я свернул в угол. У меня нет глаз на затылке. Она пыталась прокрасться, когда я вернулся и поймал ее. Она была одна, говорю вам. Что мне было делать, позволить ей уйти, пока я охотился за другой? Ради бога, как вы справляетесь со всем ... "

«Ради бога! Ради бога! Это все, что ты умеешь говорить, Мендес?» Карла внезапно поднялась со стула. «Убирайся отсюда и найди ее. Я разорву твое грязное сердце, если ты вернешься без нее. Ты, Луис, глупая свинья. Свяжи это существо снова. Я еще не закончила с ним разговаривать». Она повернулась и плюнула в сторону Ника. Он наблюдал за ней из-под закрытых век и спокойно отдыхал. Так или иначе, это был грандиозный финал.

«Смотри, Карла», - прорычал Сильвейро. «Что заставляет тебя думать, что ты имеешь право так со мной разговаривать? Ты была так занята, прыгая с ним в постель и вставая с ним, что мы случайно узнали, кто он такой.

"Вы прекратите это!" - прошипела она. Она была ярким цветом - зеленые глаза, красные ногти, красные губы, красные щеки, мерцающее платье, соблазнительно облегающее ее пышное тело. «Делай, как я тебе говорю. Мендес, пойди и найди эту женщину».

«Карла! Используй свою голову». Сильвейро сказал настойчиво. «Как он собирается ее найти? А что, если нам понадобится еще один человек здесь? Когда Мартин ушел…»

"Лишний человек!" она плюнула. "Кто другой?"

Сильвейро предпочел проигнорировать вопрос. «Висенте и Томаз уже ищут ее. И не думаете ли вы, что она тоже может прийти сюда?»

Карла стояла спиной к Нику, но он видел, как ее тело напряглось.

«Ты не всегда совсем глуп, Луис», - пробормотала она. «Ты прав, она все еще может прийти. Возможно, она войдет и приветливо поздоровается. Ты так думаешь? Мендес! Вернись к той двери. И впусти ее вежливо, если она должна прийти».

«Погодите, Мендес, - сказал Сильвейро. «Помоги мне сначала связать этих двоих. С меня уже достаточно уловок».

Карла презрительно рассмеялась.

«Теперь для связи нужны двое. Какой ты мужчина». Но она, похоже, приняла это, потому что повернулась и задумчиво посмотрела на Ника. «Тогда свяжи его и сделай это как следует. Я поговорю с маленькой Луизой. Возможно, она объяснит, почему пришла одна. И где ее новый друг».

Луиза сидела неподвижно и молча, слезы высыхали по ее щекам, а руки неловко держали Кабрала, когда он лежал боком на полу, запертый в своем упавшем кресле. Кабрал застонал, постепенно просыпаясь.

И Сильвейро, и Мендес были наготове. Они подошли к лежащей фигуре Ника, как будто он был каким-то странным животным, которое могло внезапно вскочить и броситься на них. Это было примерно то, что он был вынужден сделать.

Начался скрипящий звук.

Сильвейро неуверенно огляделся. Карла неосторожно схватила Луизу за волосы и грубо бросила на пол.

Ник медленно перевернулся и, пошатываясь, поднялся на ноги с полуподнятыми руками, как будто у него не было сил больше ничего не делать.

Скрип продолжался. Он не мог смотреть. Но ему показалось, что он почувствовал легчайшее дуновение сквозняка.

«Хватит», - устало сказал он. "Довольно." Два пистолета неумолимо нацеливали на него. «Карла, оставь девушку в покое. Она не имеет к этому никакого отношения». Он покачнулся на каблуках и чуть не упал. "Я попросил ее прийти, потому что Розита не пойдет. Я подумал, может быть ... какой-то

притяжение. Ее отчим, понимаете… - он бессвязно замолчал и прикрыл глаза.

Карла улыбнулась ему. «Так ты думаешь, что все еще можно торговаться», - мягко сказала она. «Что ж, возможно, ты сможешь». Она сильно ударила Луизу по лицу. «Кто это возьмет? Ты или она?» Маленькая челюсть Луизы сжалась.

«Карла, не надо», - простонал Ник. «Делай со мной все, что хочешь. Не делай этого с ней».

"Что-нибудь мне нравится?" - мягко сказала Карла.

Ник сделал паузу для эффекта.

«Да», - смиренно сказал он, прижав подбородок к груди.

Карла медленно пошла к нему через заполненную хламом комнату.

"Будь осторожна, Карла!" Сильвейро резко предупредил ее. «Не подходи к пушкам. Мендес, иди туда и следи за ним».

Под предлогом наблюдения за движением Мендеса Ник быстро взглянул в потолок. Квадратное отверстие показывало то место, где раньше квадратного отверстия не было. Его сердце забилось быстрее. Конечно, вряд ли это был кто-то другой, кроме Роз ...

«Я буду осторожна», - пробормотала Карла. Она остановилась в нескольких футах от Ника и чуть в стороне. «Так ты сделаешь все, что я скажу? Расскажи мне все, что я хочу знать?»

"Что еще мне делать?" - унизительно спросил он. "Мне пришлось."

Он услышал один резкий удар сверху над собой.

"Что это было?" Сильвейро обернулся, ища глазами.

Карла ничего не заметила.

«Я не верю тебе», - мягко сказала она. И ее пальцы метнулись через щель между ними и скользнули по его глазам.

"Теперь это не так уж плохо!" он бурно взревел и прыгнул. "Пепито!"

Это было странное слово для боевого клича, но это было то, что было.

Он поймал Карлу за руку, повернул ее и ударил ей по Мендесу. Мужчина отшатнулся и потерял равновесие, но пистолет все еще держал. Он произвел безумный выстрел, который врезался в стену позади Ника. Ник глубоко вздохнул и задержал дыхание, притягивая к себе Карлу, болезненно скручивая ее руки за спиной. Он прижался к стене, маневрируя из стороны в сторону, чтобы использовать против Мендеса и Сильвейро.

"Стреляй в девушку!" закричала Карла. «Отпусти меня, ты…» - она ​​назвала его таким ужасным, что даже смешным именем. «Луис! Возьми ее! Стреляй в Луизу!»

Ник быстро качнул ее в ужасной пародии на танец.

Ударные снова заиграли в ночном клубе где-то над их головами. «Должно быть, в ряде случаев они им очень пригодились, - мрачно подумал Ник, вальсируя.

Боже, это заняло много времени. Он даже не слышал, как оно упало.

"Люк!" - внезапно крикнул Сильвейро и бросился прочь от Ника и Карлы и их странных объятий. "Открыто!" Он поднял пистолет и быстро выстрелил в отверстие. Мендес повернулся к нему.

"Мендес!" Карла истерически закричала. «Стреляйте в Луизу, говорю вам! Вытащите меня отсюда!»

Проклятие. Мендес снова насторожился. Тем не менее, он попробует. Нужно достать пистолет.

Используя Карлу как таран, он атаковал Мендеса. Но ноги Карлы мешали ему. Кроме того, она жестоко укусила его за горло. Его голова дернулась назад, и Мендес увернулся от него. Сильвейро снова выстрелил. А потом, как ни странно, вздохнул и уронил пистолет. Он зашатался на мгновение, повис, как падающее дерево, и упал. Карла отчаянно сопротивлялась, ругаясь и плюясь. Мендес перестал уворачиваться и стоял там, наблюдая за ними, как мужчина, смотрящий схватку, которая, как он знает, была подстроена. Потом он тоже повалился на пол. Карла внезапно упала в объятиях Ника. Он бросил ее, как мешок с картошкой, и бросил быстрый взгляд на Луизу и Кабрала. Оба были неподвижны и молчали. Но их глаза были открыты.

Его легкие разрывались. Он споткнулся о Карлу и направился к открытому люку. Собрав свои напряженные мускулы, он прыгнул. И промахнулся. «Господи Иисусе, - подумал он. Ты стареешь, Картер. Пятна плясали перед его глазами, когда он схватил стул и сунул его в проем.

Он один раз присвистнул и с болью потянулся в темную комнату с окном. Его пальцы соскальзывали, и он почувствовал, что падает назад, когда маленькие сильные руки достигли его и помогли ему подняться.

«О, Ник…» - прошептал низкий голос. «Быстро, к окну. На улице никого нет».

«Закройте ловушку», - пробормотал он. «Надо… держать их… под».

Он споткнулся о окно и упал на колени. Люк за ним закрылся. Он услышал, как тихо открылось окно, и почувствовал, как ее руки скользнули под его руки и потащили его вверх. Его голова покоилась на подоконнике, и он смотрел в темную прохладную ночь. Он глубоко вздохнул. Глотки сладкого чистого воздуха хлынули в его легкие.

«Роз…» - пробормотал он. «Роз. Хорошая девочка. Милый ребенок».

Она с тревогой присела рядом с ним, стройная, но совсем не как мальчик в

обтягивающих брюках, которые она выбрала для того, чтобы залезть в окна и подбросить небольшую таблетку нервно-паралитического газа под названием Пепито. Он поцеловал мягкие, слегка приоткрытые губы и почувствовал себя невероятно освеженным.

«Они ужасно причинили тебе боль», - прошептала она.

«Вы должны увидеть других ребят», - весело сказал он. «Давай, сейчас. У нас еще есть работа».

Они открыли люк и вернулись в подвальные помещения, в которых было столько ужаса. Затаив дыхание, Ник начал поиски Вильгельмины и Хьюго и нашел их только тогда, когда он открыл большой шкаф в комнате пыток. Он снова поднялся на воздух. Розалинда уже была там.

"Сколько?" прошептала она.

«Еще несколько минут. Развязанный Кабрал?»

Она кивнула. «Выглядит плохо. Но он должен это сделать».

«Ему лучше», - мрачно сказал Ник. «Бедный ублюдок. Давай сначала попробуем поднять их сюда».

Работая с бешеной скоростью и изо всех сил, они переместили стол под люк, подняли мертвые грузы Луизы и Кабрала в верхнюю комнату и подперли их возле окна.

«Оставайся здесь», - приказал он. «Пора почти. Я закончу сам».

Он снова спустился вниз.

Самым странным в нем были глаза. Теперь они смотрели на него, наблюдая за каждым его движением. Но так работал газ, и вот так он начал стираться. Никто из них еще долго не двигался. Но они могли наблюдать за ним, и они это сделали.

Он вернулся в комнату пыток и прошелся по шкафам, быстро выбрав несколько документов и микрофильмов. Остальных должен был найти кто-то другой, даже если бы это была полиция. Он знал, что они будут очарованы свидетельством того, что штаб-квартира китайских коммунистов находится в подвале роскошного клуба Кариока.

Кто-то в соседней комнате застонал. Это казалось вполне подходящим.

Ник вышел из комнаты пыток и посмотрел на своих жертв. Они смотрели на него в ответ.

Он взял себя в руки. Им нельзя было позволить жить.

Губы Сильвейро задрожали, когда Хьюго устремился к его сердцу. Мендес попытался двинуться с места. И умер.

Карла…

Карла начала безмолвно бормотать, когда Ник подошел к ней. Было еще одно, в чем он хотел быть абсолютно уверен. Его рука опустилась между мягкими твердыми грудями, которых он раньше касался в совершенно иных условиях… и он нашел ключ. Золотой ключик, на котором был номер Один.

Звуки, которые она издавала, превратились в слова. Но слова были бессмысленными. Это была болтовня очень маленького ребенка, искаженные блуждания старой… старой… старой… немыслимо старой женщины.

Ее лицо было осунувшимся и бесцветным. Глаза были тусклыми и мутными. Она начала корчиться на полу, и странные слова стали более дикими. Она закричала.

Он стоял над ней и смотрел на то, что осталось от женщины, которая корчилась под ним на пляже. И он достаточно повидал за свою жизнь, чтобы знать, что тусклые глаза никогда не прояснятся, что покачивающиеся, дергающие движения никогда больше не будут ничем иным, как судорожными искривлениями, что дикий лепет слов никогда не сможет сформировать понятный человеческий образец. Он смотрел на нее и думал о многом: о мужчинах, умерших от его руки, о мужчинах и женщинах, которые умерли от ее руки, и о тех, кто остался.

Хьюго вонзился.

Ник отвернулся и оставил ее. Он прыгнул через люк и закрыл его от ужасного звука в этой комнате смерти.

Карла Лэнгли продолжала кричать.

* * *

Ник застонал во сне и проснулся. На мгновение он почувствовал озноб, как будто что-то жизненно важное осталось несделанным, но затем он вспомнил, что все, что от них осталось, было надежно объяснено. Он вспомнил звук барабанов, трубы и крик; стремительный выход из окна на переулок; Луиза поглаживала руку Переса Кабрала, когда они сидели, ссутулившись, в роскошной гостиной своего люкса, и говорила: «Простите меня… пожалуйста, простите меня…» И Кабрал бормочет: «Она бы гордилась тобой. Я тоже любил ее. Вы не представляете, как я любил ее. "

Предстояло связать сотню свободных концов. Всегда были. Но у них была задумка для того, чтобы Кабрал рассказал полиции, и оставалось достаточно времени, чтобы отточить ее. Томаз и Слипи были единственными оставшимися, кто знал достаточно, чтобы доставить неудобства Милбанку и Монтесу, и они прятали свои головы, чтобы спасти свои шеи, и случайно прикрыть Ника и Розалинду тем, чем они были.

Розалинда перевернулась во сне. Он нежно прикоснулся к ней больными пальцами и почувствовал, как она просыпается.

«Ник… милый. О, Ник, мне снилось…»

«Я тоже», - пробормотал он. "Позвольте мне держать вас. Позвольте мне держать

ты близка и любишь тебя ".

«Просто прижми меня к себе и дай поспать», - сонно прошептала она.

Его руки обняли ее. Его тело болело, а лицо было в синяках и опухших, но кроме этого с ним все было в порядке. Вообще ничего.

И с ней тоже.

«Я думал, ты сказал, что хочешь спать», - сказал он несколько мгновений спустя.

"Еще нет. А ты?"

"Нет."

Это было долгое, чудесное время, прежде чем они это сделали.

Circle of Scorpions

Ник Картер

Killmaster

Круг Скорпионов

Посвящается сотрудникам секретных служб Соединенных Штатов Америки.

Первая глава.

Было ровно пять тридцать, когда Ник Картер вошел в Дубовую комнату отеля «Плаза» на Манхэттене.

Его свидание было на пять часов, но она все еще ждала в баре, пустые стулья были по обе стороны от нее.

На ней было зеленое платье, скроенное из материала, достаточного для того, чтобы закрывать полные изгибы ее тела. Подойдя ближе, Картер заметил, что ее огненно-рыжие волосы были зачесаны вверх театрально.

Он улыбнулся. Прическа была его предложением.

Пальцы с когтями на концах сжимали Манхэттен.

"Привет." Он провел губами по ее щеке, а затем сделал то же самое с тыльной стороной ладони.

«Ник, я начала задаваться вопросом».

«Извини, что опоздал. Вы знаете нас, магнатов».

Картер устроился на табурете рядом с ней, когда перед ним появился бармен с широкой улыбкой на лице.

"Как обычно, сэр?"

«Ага», - кивнул Картер и через десять секунд угощал сладострастную рыжую чивасом, аккуратным, за исключением одного кубика.

«Нам, Наоми».

«До другого чудесного вечера». Она повернулась к нему и улыбнулась. Ее щедрый рот был покрыт слишком щедрым слоем блестящей помады. «Ты понимаешь, что мы встретились здесь целых две недели назад?»

«Они пролетели», - ответил он хриплым шепотом. «Но более важным, чем прошлое, является будущее… сегодня вечером».

«Ну вот видишь», - промурлыкала она, дрожа ресницами.

«Да, - подумал Картер, - я не могу больше ждать, как и Дэвид Хок и AX!».

Как раз тем утром глава сверхсекретной службы Америки позвонил Killmaster обратно в Вашингтон для брифинга.

"Сколько еще, N3?"

«Я думаю - я надеюсь - сегодня ночь. Гаррет готов?»

«Готов и ждет. Он уже неделю охлаждает пятки в Нью-Йорке».

Картер почувствовал, как волна тепла прошла по его глазам. Последние две недели он вызывал Наоми Бартинелли каждый вечер.

Объект: Соблазнение, чтобы поместить себя и Эла Гарретта - резидента AXE в области электроники и компьютерного гения - в ее квартиру.

«Я стараюсь изо всех сил, сэр. Женщина любит играть в труднодоступные места».

Хоук улыбнулся. «Согласно твоему досье, Ник, обычно это занимает не более трех вечеров, самое большее четыре».

Картер позволил своим губам изобразить улыбку. «Не каждая женщина занимается таким сложным делом, сэр. Мне нужно завоевать ее доверие - заставить ее думать, что мне нужны только ее многочисленные чары».

Теперь, глядя на эти чары, заключенные в обтягивающее шелковистое платье, Картер тихонько усмехнулся.

"Что тут смешного?"

«Просто подумал, как мило и… желанно ты выглядишь», - ответил он небрежно, тепло. "Готовы еще выпить?"

Она перевернула стакан между алыми губами. "Сейчас я."

Картер погнул палец, и бармен вернулся, все еще улыбаясь.

«Еще два, - сказал Картер.

Они оба замолчали, наблюдая, как бармен спешит смешать напитки. Когда он вернулся, их ноги соприкоснулись, когда они потянулись к ним.

Искра пролетела немедленно.

«Что это будет, Наоми? Ужин? Или мы должны сразу перейти к десерту?»

Она улыбнулась. - «Давай сначала пообедаем». Между резцами был небольшой промежуток, портящий в остальном красивый набор зубов. "Я голодна.

«Я тоже, - усмехнулся он, - но не на ужин».

«Я говорила тебе, Ник», - сказала она, и ее мягкие карие глаза искрились от напитков. «Мне нравится, когда меня соблазняют. А соблазнение начинается с ужина».

"Хорошо. Здесь?"

"Как насчет более романтического места?"

«Как насчет маленького французского ресторанчика на Ист-Сайде? Еда отличная, официанты делают все, кроме чистки обуви, а при свечах так романтично, что вы не видите, с кем вы едите, если не улыбнетесь».

Она взглянула на платье. "Как вы думаете, я достаточно хорошо одета?"

«Ты выглядишь достаточно хорошо, чтобы пойти куда угодно», - ответил он, ожидая, когда через потолок пролетит молния, чтобы наказать за такую ​​ложь.

Она облизнула губы кончиком языка. "Хорошо, если вы говорите так."

Картер медленно отпил второй глоток, наблюдая за ней. Он старался не позволять своему взгляду задерживаться слишком долго на ее декольте, где каждый раз, когда она вдыхала и одновременно подносила стакан к губам, происходила интересная битва сдерживания.

Он решил, что будет настоящей проверкой своего воображения - представить, как бы она выглядела, если бы сидела с полностью раскрепощенной грудью.

Она допила свой стакан и коснулась его руки. «Я готов идти в любое время, когда ты скажешь».