Джек Потрошитель

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ ЛЕТНЯЯ НОЧЬ

Глаза Мэри-Энн Николс были широко открыты, когда ее тело обнаружили на мостовой. Она слепо смотрела в темноту, ее лицо желтело в тусклом свете темного фонаря.

В книге Чарльза Дарвина «Выражение эмоций» мы читаем, что широко раскрытые глаза являются знаком «ужаса». Дарвин связывает такое выражение лица с «чрезвычайным страхом» или с «ужасной болью и мукой». На протяжении многих веков считалось, что человек умирает, сохраняя на лице выражение последней испытанной им эмоции. Но символично, что выражение лица Мэри-Энн сохранило последнее, что она увидела в своей жизни, — темный силуэт мучителя, уродующего ее тело. Широко раскрытые глаза убитой женщины положили начало новому отношению к уайтчепелскому убийце. Его стали считать чудовищем, призраком, который, по словам инспектора Эбберлайна, не оставлял «ни малейшего следа».

Образ женщины с перерезанным горлом и широко раскрытыми глазами забыть нелегко. Сикерт его не забыл бы. Он должен был запомнить взгляд женщины, из тела которой уходит жизнь. В 1903 году, если можно полагаться на датировку рисунков, он рисует женщину с широко раскрытыми глазами. Она кажется мертвой, а шея ее укрыта непроницаемым мраком. Набросок невинно называется «Два этюда головы венецианки». Три года спустя он рисует обнаженную женщину, гротескно развалившуюся на железной кровати. Эта картина называется «Nuit d'Ete», или «Летняя ночь». Вы помните, что Мэри-Энн была убита именно летней ночью. Женщины на этюде и на картине очень похожи. Их лица напоминают лицо Мэри-Энн Николс. Когда тело было в морге и его обмыли Манн и Хэтфилд, были сделаны снимки.

Посмертные съемки проводились большой камерой, которая могла снимать только по прямой. Для того чтобы сфотографировать труп, тело приходилось ставить или прислонять к стене, потому что камеру нельзя было опустить или повернуть под углом. Порой обнаженный труп подвешивали на крюке, гвозде или колышке за основание шеи. Тщательное изучение фотографий другой жертвы Потрошителя, Кэтрин Эддоуз, показывает, что ее обнаженное тело было подвешено и одна нога ее почти не касается земли.

Эти мрачные, жестокие фотографии использовались только для идентификации трупа и не демонстрировались публике. Знать о том, как выглядел труп Мэри-Энн Николс, могли только те, кто видел ее в морге или на месте преступления. Если этюд, на котором Сикерт изобразил так называемую венецианку, действительно является зарисовкой мертвого лица Мэри-Энн, значит, художник должен был быть на месте преступления или каким-либо образом получить доступ к полицейским протоколам, если только не случилось чего-то, что осталось мне неизвестным. Даже если Сикерт видел Мэри-Энн в морге, ее глаза к тому времени были уже закрыты. Закрыты они и на посмертной фотографии, которую показывали тем, кто мог опознать убитую. На этой фотографии раны уже зашиты, а тело прикрыто до подбородка, чтобы раны на шее были незаметны.

К сожалению, сохранилось немного посмертных фотографий жертв Потрошителя. Те, что хранятся в архиве, очень малы и расплывчаты. Качество фотографий еще более ухудшается при увеличении. Криминалистическое оборудование помогает сделать изображение более четким, но совсем незначительно. Другие трупы, которые полиция не считала связанными с делом Потрошителя, могли вообще не фотографироваться. Если же подобные фотографии и существовали, то они не сохранились. Место убийства не фотографировалось вовсе, если только жертва не была убита в помещении. Дело должно было быть из ряда вон выходящим, чтобы полиция согласилась тащить свою тяжеленную камеру.

Сегодня тела фотографируются со всех сторон, под разными углами, с помощью различных фотоаппаратов. Однако во времена Потрошителя фотографии делались очень редко. Еще реже были фотокамеры в моргах. В те времена делать снимки ночью вообще было невозможно. Поэтому визуальных свидетельств преступлений Потрошителя сохранилось очень немного, если не считать набросков и картин Уолтера Сикерта, хранящихся в частных коллекциях и художественных музеях. Искусствоведческий и научный анализ показывает, что обнаженные женщины, изображенные на его картинах, выглядят уродливыми и мертвыми.

У многих женских фигур обнажены шеи, и на них виднеются темные полосы, словно шея надрезана в попытке обезглавить тело. Порой художники сознательно рисуют тени на шеях изображаемых ими людей, но жирные темные поперечные линии мне не встречались никогда. Это не украшения. Что же изображал Сикерт, если он всегда рисовал только то, что видел? Тайна еще более усугубляется, когда мы рассматриваем картину «Патрульная», датируемую 1921 годом. На картине изображена женщина-полицейский с выпуклыми глазами, в кителе с открытой шеей. И здесь мы тоже видим жирную черную линию, пересекающую ее горло.

Удивительна история этой картины. Сикерт, по-видимому, рисовал ее с фотографии женщины-полицейского, скорее всего Дороти Пето из полиции Бирмингема. Очевидно, она приобрела картину и привезла ее в Лондон, когда поступила в столичную полицию. Затем она пожертвовала свое прижизненное изображение архиву. Эта картина обладает несомненной художественной ценностью, но зрителям, особенно женщинам, она не нравится. Когда я увидела «Патрульную», она висела за закрытой дверью лицом к стене. Никто не знал, что с ней делать. Я полагаю, что это еще одно «ха-ха» Потрошителя, возможно, случайное. Надо же, Скотланд-Ярд приобрел картину самого знаменитого убийцы, которого сыщики так и не смогли поймать!

Эта картина не является данью уважения женщинам или полиции в целом. Она вполне может быть еще одной жестокой, пугающей фантазией художника. Испуганное выражение на лице женщины противоречит ее профессии. В типичной для Сикерта манере вся картина носит зловещий характер и пропитана предчувствием чего-то ужасного. Большая картина Сикерта стала темным пятном в ярком мире искусства. Она редко упоминается, и репродукции ее найти нелегко.

Некоторые картины Сикерта выглядят такими же тайными, как и его секретные убежища, но решение не показывать их широкой публике может принадлежать не только их владельцам. Сикерт оставил очень много распоряжений относительно того, какие из его работ могут быть выставлены. Даже если он дарил картину другу (как и случилось с картиной «Спальня Джека Потрошителя»), он мог просить будущего владельца выставлять ее на определенных выставках или хранить дома. Некоторые из его работ явно являются частью зловещей игры «поймай меня, если сможешь». Он был настолько нагл, что рисовал и писал сцены в духе Джека Потрошителя, но в то же время достаточно осторожен, чтобы не выставлять их напоказ. И со временем, несомненно, будут обнаружены и новые его картины в том же стиле.

Наиболее часто обнаруживаются рисунки Сикерта, которые относятся к воспоминаниям о 1888 годе, когда он был завсегдатаем мюзик-холлов. В 1920 году Сикерт сделал рисунок, на котором мы видим бородатого мужчину, разговаривающего с проституткой. Мужчина стоит вполоборота к зрителю, но создается впечатление, что он уже обнажил пенис, а в правой руке держит нож. В нижней части рисунка лежит нечто напоминающее выпотрошенную женщину с отрезанными руками — словно Сикерт зарисовал события до и после одного из совершенных им убийств. Историк искусства доктор Робинс полагает, что этот рисунок остался незамеченным из-за того, что в прошлом искусствоведы просто не обращали внимания на подобные проявления насилия в творчестве Сикерта.

Но когда человек проявляет настойчивость и начинает понимать, на что следует обращать внимание, возникают неожиданные повороты. Большинство из тех, кто интересуется делом Джека Потрошителя, полагаются на факсимиле архивных документов или микрофильмы. Начав свое расследование, я решила изучить подшивку газеты «Таймс». Мне посчастливилось найти оригинальные номера за 1888 — 1891 годы. В то время газеты печатались на бумаге с высоким содержанием волокон, поэтому приобретенные мной газеты можно было прогладить, сшить вместе и переплести. Они отлично сохранились.

Меня не переставало удивлять количество статей, которые были написаны более ста лет назад и по-прежнему способны вызывать страх у читателя. В начале своей журналистской карьеры я отлично понимала, что существуют статьи только ради статей. Не изучив всех деталей дела, какие мне только удалось бы найти, я бы не смогла открыть истину. Статьи о преступлениях Потрошителя в основных газетах того времени нельзя назвать поверхностными, но порой мы забываем о менее известных публикациях, как, например, о статьях в газете «Санди Диспетч».

Однажды знакомый букинист из Челси позвонил мне, чтобы сообщить, что он нашел на аукционе своеобразный альбом, в котором собраны практически все статьи об убийствах, совершенных Потрошителем, и других связанных с ними делах, из газеты «Санди Диспетч». Статьи были аккуратно вырезаны и подклеены в большую конторскую книгу. Все они относились к периоду с 12 августа 1888 года по 29 сентября 1889 года. История этой книги до сих пор остается для меня загадкой. Дюжины страниц изрезаны бритвой, что еще более усилило мой интерес к их содержанию. Вырезки перемежаются удивительными замечаниями, написанными синими и черными чернилами или серым, голубым и фиолетовым карандашами. Кто собирал эти документы и зачем? Где хранилась эта книга в течение более ста лет?

Судя по содержанию замечаний, можно сказать, что они были сделаны человеком, знакомым с преступлениями и интересующимся методами работы полиции. Когда я впервые взяла в руки эту книгу, я представляла себе, что ее собирал сам Джек Потрошитель. В ней было собрано практически все, что было известно полиции. А тот, кто собирал эти материалы, соглашался или не соглашался с действиями сыщиков. Некоторые фрагменты он подчеркивал или зачеркивал. На полях я увидела такие замечания: «Да! Это верно!» или «Маловероятно», «Очень маловероятно», «Важно. Ищите женщину». Самое удивительное замечание — «семь женщин, 4 мужчины». Владелец книги подчеркивал интересующие его моменты, особенно те, что были связаны с описаниями мужчин, с которыми в последний раз видели убитых женщин.

Сомневаюсь, что мне удастся узнать, что за сыщик-любитель собирал эти материалы. Может быть, это был полицейский или репортер, но почерк в книге не совпадает с почерками ведущих специалистов Скотланд-Ярда, таких, как Эбберлайн, Суонсон, и других офицеров, рапорты которых я читала. Хозяин книги писал мелким неряшливым почерком. Большинство полисменов писали аккуратно, даже подчеркнуто красиво. Почерк в книге напомнил мне стремительный, дикий, неразборчивый почерк Уолтера Сикерта. Его почерк значительно отличался от обычной английской манеры писать. Рано развившийся Уолтер научился писать и читать самостоятельно. Он не учился традиционной каллиграфии, хотя его сестра Хелена утверждает, что при желании он мог писать очень красиво.

Принадлежала ли эта книга Сикерту? Скорее всего, нет. Я не знаю, кто был ее владельцем, но статьи из «Диспетч» значительно отличаются от всех остальных. Криминальный репортер этой газеты не подписывал своих статей — впрочем, для того времени это было обычной практикой. Он обладал цепким взглядом и исключительно любознательным умом. Его выводы, вопросы и восприятие позволили мне совершенно по-новому взглянуть на убийство Мэри-Энн Николс. «Диспетч» сообщает, что полиция подозревает в убийстве некую банду. В те времена в Лондоне существовали банды молодежи, преследовавшие бедных и слабых. Эти хулиганы вполне могли убить «несчастную», отказавшуюся отдать им деньги.

Полиция утверждала, что Мэри-Энн, как и Марта Табран, не была убита там, где нашли ее тело. Две убитые женщины были оставлены рано утром на улице, и никто не слышал их криков. Значит, они могли быть убиты в другом месте, скорее всего, бандой. Анонимный репортер из «Диспетч» спросил у доктора Лльюэллина, возможно ли, чтобы убийца набросился на Мэри-Энн Николс сзади, а не спереди, что означало бы, что убийца правша, а не левша, как утверждал доктор.

Если убийца стоял позади жертвы, перерезая ей горло, пишет репортер, самые глубокие раны были бы в левой части тела, а ближе к правой они становились бы менее глубокими. Значит, убийца должен был держать нож в правой руке. Доктор Лльюэллин сделал неправильный вывод. Уголовный репортер был совершенно прав. Уолтер Сикерт был правшой. На одном из автопортретов он изобразил себя с кистью в левой руке, но это всего лишь оптическая иллюзия, возникшая из-за того, что автопортрет рисовался с отражения в зеркале.

Доктор Лльюэллин мог не интересоваться точкой зрения репортера, но, скорее всего, должен был с ней ознакомиться. Если журналист специализировался на криминальной хронике, он должен был видеть больше перерезанных горл, чем доктор. Перерезанное горло — не самый редкий способ убийства, особенно на бытовой почве. К тому же это довольно распространенный способ самоубийства. Но люди, перерезающие себе горло, обычно пользуются опасными бритвами, иногда ножами и никогда не наносят себе настолько глубоких ран, чтобы затронуть даже позвоночник.

В королевской больнице Лондона до сих пор хранятся больничные книги, относящиеся к XIX веку. Если их просмотреть, то можно выявить наиболее типичные травмы и заболевания, характерные для конца века. Следует помнить о том, что в больницу, обслуживающую только Ист-Энд, привозили живых пациентов. Большинство из тех, кто перерезал себе горло, никогда не попадал в больницу, разве что в морг. Такие люди не попадали в больничные книги.

Только одно из убийств, совершенных в период с 1884 по 1890 год, могло быть совершено Потрошителем. Речь идет об убийстве Эммы Смит, сорока пяти лет, совершенном на Трол-стрит. 2 апреля 1888 года на нее напала банда парней, которые избили женщину, почти что отрезали ей ухо и воткнули какой-то предмет, скорее всего палку, ей во влагалище. Эмма потеряла сознание, но все же смогла добраться до дома. Друзья доставили ее в больницу, где она и умерла через два дня от перитонита.

Исследователи преступлений Джека Потрошителя спорят о том, когда он начал убивать и когда остановился. Поскольку он предпочитал совершать убийства в Ист-Энде, записи королевской больницы для нас очень важны не только потому, что умершие на месте преступления жертвы преступника могли быть записаны в книги, но и для того, чтобы понять, как и почему люди калечили себя и других. Я подозреваю, что перерезанное горло могло быть ошибочно принято за самоубийство, хотя на самом деле это было еще одно преступление, совершенное Джеком Потрошителем.

К сожалению, больничные записи не включают в себя никаких деталей, за исключением имени пациента, его возраста, адреса, в некоторых случаях рода занятий, характера заболевания или травмы, а также даты выписки, если пациенту посчастливилось выйти из больницы живым. Я изучала больничные книги королевской больницы для того, чтобы понять, имели ли место какие-то статистические изменения в количестве и типах насильственных смертей до, во время и после так называемого буйства Потрошителя в конце 1888 года. Я таких изменений не заметила. Но записи показывают, что ужасные условия жизни в Ист-Энде, бедность его обитателей, безнадежность их положения приводили к значительному количеству случаев насильственной смерти.

В течение многих лет основным способом убийства было отравление. Существовало множество ядов, причем все они были легкодоступны. В период с 1884 по 1890 год обитатели Ист-Энда травили себя и других лауданумом, опиумом, соляной кислотой, белладонной, карбонатом аммония, азотной кислотой, карболовой кислотой, свинцом, спиртом, терпентином, камфарным хлороформом, цинком и стрихнином. Люди топились, стрелялись, вешались и прыгали из окон. Порой обитателям ночлежек приходилось бросаться из окон, когда в ветхих зданиях возникали пожары.

Невозможно узнать, сколько случаев осталось практически нерасследованными — или расследованными из рук вон плохо. Я подозреваю, что многие случаи самоубийств были на самом деле убийствами. 12 сентября 1886 года двадцатитрехлетняя Эстер Голдстайн, жившая на Малберри-стрит в Уайтчепеле, поступила в Королевскую больницу с перерезанным горлом. Подозревали, что это самоубийство. Основания к такому заключению остались мне неизвестными, но трудно представить, что молодая девушка могла перерезать «щитовидный хрящ». Для того чтобы покончить с жизнью, достаточно повредить кровеносные сосуды, располагающиеся под кожей. Для того чтобы рассечь мышцы и хрящи, требуется недюжинная сила, характерная скорее для убийцы, чем для самоубийцы.

Если Эстер Голдстайн была убита, это еще не означает, что она стала жертвой Джека Потрошителя. Скорее всего, это не так. Маловероятно, что он в то время убивал обитательниц Ист-Энда. Первое же его убийство было обставлено весьма театрально, такими же были и все последующие. Он хотел, чтобы мир знал о его преступлениях. Но я не могу сказать с уверенностью, когда он совершил свое первое убийство.

В 1888 году, то есть в том же самом, когда начались преступления Потрошителя, в Ист-Энде четыре женщины умерли с перерезанным горлом — и все эти случаи сочли самоубийствами. Когда я впервые открыла больничные книги Королевской больницы и увидела записи о женщинах, поступивших с перерезанным горлом, я предположила, что все они были жертвами Потрошителя. Однако впоследствии я поняла, что подобные травмы были не редкостью для тех времен, когда бедняки не могли достать пистолет или ружье.