Джеки Чан: состарился, не успев повзрослеть

Глава 6 Как ковался Джеки Чан

Я родился 7 апреля 1954 года под знаком Лошади. Папа с мамой дали мне имя Чэнь Ганшэн (Чан Конгсан).

Ещё в утробе матери я был непоседой, всё время ворочался и брыкался. Впрочем, в этом нет ничего диковинного, а необычно было то, что я прожил у мамы в животе 12 месяцев и никак не желал выходить наружу. Однажды у мамы живот разболелся так, что у неё не было сил терпеть, и папа отвёз её в больницу. Маме было так больно, что она не могла лежать на одном месте, она перекатывалась и ворочалась на кровати, а потом от боли даже залезла под кровать. После осмотра врач сказал, что плод слишком большой и во время родов возможны осложнения. Он посоветовал немедленно сделать кесарево сечение.

Папа подписал согласие на операцию. Операция продолжалась около двух часов, и меня, наконец, извлекли на свет. Родился я весом 12 фунтов[184], поразив и врачей, и папу с мамой. Об этом случае даже написали местные газеты, обозвав меня в заголовках «младенец-гигант». Я родился с огромной головой, и потому родители нарекли меня детским именем А-Пао, «пао» как в слове пао дань — «пушечное ядро». Иногда они ещё называли меня Пао-Пао.

В 50-х годах ХХ в. родители бежали в Гонконг с материка и устроились на работу во французское консульство: папа стал поваром, а мама служанкой — небывалое везение для беженцев в те годы. Финансовое положение моих родителей было весьма плачевным, но всё же я родился в богатом особняке на пике Виктория. Правда, хозяева жили в главном доме, внушительном и просторном, стоявшем у всех на виду, а наш маленький и убогий домик прятался позади.

Папа с мамой дали мне детское имя А-Пао, а ещё иногда они называли меня Пао-Пао

То есть, мы с хозяевами жили на одной территории, и они были к нам очень добры, однако по социальному положению мы принадлежали к двум разным мирам.

А сейчас — небольшое отступление.

Кесарево сечение стоило несколько сотен гонконгских долларов — цена, для моих родителей неподъёмная. Оперировала маму женщина, у которой не было своих детей, и она предложила папе сделку: если меня отдадут ей, она не только не потребует денег за операцию и за проживание в больнице, но ещё и доплатит родителям 500 гонконгских долларов. Это была внушительная сумма, и папа всерьёз раздумывал над этим предложением. В те времена бедняки часто продавали детей в богатые семьи — это был отличный способ раздобыть денег и в то же время обеспечить ребёнку хорошее будущее. К счастью, мои родители в конце концов отказались от предложенной сделки. Я был их первым общим ребёнком, и к тому же, оказался бодрым и энергичным малышом, им было жалко меня продавать. Папины друзья поддержали их решение:

— Ведь это, может быть, твой последний ребёнок! — Моей маме было тогда уже сорок лет. — Он родился двенадцатимесячным и двенадцати фунтов весом! Когда вырастет, наверняка станет совершать великие дела!

Друзья дали папе денег, чтобы он расплатился со всеми долгами и чтобы я смог расти рядом с кровными родителями.

В нашем домике всегда было очень чисто. Он был довольно тесный: мы втроём ютились на пространстве чуть более 10 кв м. Мебель, которую папа мастерил своими руками, мама всегда натирала до блеска. В комнатке не поместилось бы две кровати, поэтому мы спали на двухъярусной кровати: папа с мамой на верхнем ярусе, а я — внизу. По ночам я громко плакал и ворочался, не давая покоя обитателям дома: я мешал спать не только родителям, мои вопли частенько долетали даже до семьи консула, не давая им уснуть. Консул и его семья были людьми предельно воспитанными и деликатными, но даже они иногда спускались к нам удостовериться, что всё в порядке. Папе с мамой становилось очень неловко. Иногда я орал так громко, что меня слышали даже обитатели соседних домов, и в ночи до нас доносились сердитые крики:

— Да чей это ребёнок надрывается?! Надоели уже!

Тогда мама брала меня на руки и выходила во двор. Там, пристроившись где-нибудь в дальнем углу, она аккуратно обмахивала меня, пела и баюкала, пока я не погружался в сон. Я тогда был уже довольно тяжёлым, днём мама трудилась без передышки, а по ночам ей приходилось таскать на руках меня, она очень уставала.

С детства в моей памяти глубоко запечатлелся образ отца, целыми днями хлопотавшего на кухне, и образ матери, проводившей дни напролёт в прачечной перед грудой белья. Когда я немножко подрос, мама стала брать меня с собой. Пока она стирала, чистила, гладила, складывала, я ползал у неё под ногами, так что она всякий раз рисковала споткнуться об меня и упасть. Иногда, пока она не видела, я поедал с пола клочки бумаги и кусочки мыла. Мама из-за этого очень переживала. Наконец она нашла способ утихомирить меня: она сажала меня в ванночку, до краёв наполненную водой. Мне это ужасно нравилось, я радостно шлёпал по воде ручонками и играл, а мама в это время могла хоть немного перевести дух.

Папа говорит, что в детстве я был очень похож на маму. Я родился пухленьким, с небольшими глазёнками и с длинной шевелюрой. Стыдно признаться, но мама так любила меня, что до трёх лет кормила грудью. Уже и молока не оставалось, а я всё не отступал. Иногда в редкие часы досуга мама садилась поиграть в маджонг с соседями, а я подбегал и распахивал на ней одежду, чтобы напиться молока.

Когда мне исполнилось года четыре, папа стал обращаться со мной строже. По утрам, едва начинало светать, он вытаскивал меня из кровати на утреннюю тренировку, а иногда заставлял вместе с ним принимать холодный душ. Своими умелыми руками папа мастерил для меня снаряды для тренировок из всякого старого хлама и ежедневно, стоя рядом, наблюдал за моими упражнениями. Папа когда-то изучал стиль ушу хунгар и теперь учил меня кое-каким несложным таолу[185] и боевым приёмам. В возрасте 5 или 6 лет я с огромной неохотой пошёл в начальную школу. Каждый мой день сопровождался какими-то выходками: я то хулиганил в школе, то терял свой портфель с книгами по дороге домой, то покупал себе лапшу с рыбными шариками на те деньги, которые родители давали мне на проезд. Дома я тоже отнюдь не был тихоней. В окрестностях пика Виктория имелся глинистый склон, с которого я любил съезжать вниз. В конце концов подошва на моих кедах протёрлась до дыр, и я бросился искать мастера, который бы мне их починил.

В детстве соседи спрашивали меня, кем я хочу стать, когда вырасту. Я отвечал, что хочу стать летающим человеком.

— Как-как? Летающим? — переспрашивали меня.

— Да, летающим! Который летает высоко-высоко.

— Но только ты сейчас пока не летай, — предостерегали меня, — а то упадёшь и разобьёшься. Вот вырастешь — и будешь летающим человеком.

— Ладно, — кивал я.

Соседи говорили, что, хоть я и непослушный, зато очень умный.

Детство проказника А-Пао длилось недолго. Когда папа с мамой убедились, что я не создан для прилежной учёбы, они придумали для меня другой выход.

И этот «выход» привёл меня прямиком к десяти годам «беспросветной» жизни, но именно эти десять лет сделали из меня Джеки Чана.

Уже после первого класса начальной школы я остался на второй год, а вскоре и вовсе покинул школу, поскольку своим баловством доставлял всем слишком много хлопот. Тогда же папа получил очень хорошее предложение: его пригласили работать шеф-поваром в американском консульстве в Австралии.

Таким образом, перед отцом открывалась перспектива прекрасных заработков и широких возможностей. Но вместе с тем это означало, что ему придётся покинуть Гонконг и на какое-то время расстаться со мной и с мамой. Именно тогда родители всерьёз задумались о моём будущем. Если я не могу остаться в школе и решительно не способен нормально учиться, что же тогда со мной делать и куда пристроить?

Папины друзья посоветовали отдать меня на обучение мастеру Юй Джим-Юэню в школу китайской оперы. Суровый надзор учителя укротит мой упрямый характер, к тому же там меня обучат ремеслу. Это было закрытое учреждение типа интерната, где я должен был жить постоянно, так что, отдав меня туда, родители фактически продавали меня в рабство. Это звучит жестоко, но у них на тот момент не было выбора.

Однажды утром папа объявил, что собирается взять меня на прогулку. Вне себя от счастья, я побежал в дом, переоделся в свой любимый ковбойский костюм и, сияя от радости, вышел из дома с игрушечным револьвером в руках. По дороге папа ни разу не сделал мне ни одного замечания и охотно купил мне пирожок со сладкой начинкой, который я попросил по дороге. Это было невероятно. Так мы дошли до школы китайской оперы. Когда мы прошли внутрь, я увидел много мальчиков и девочек в белых футболках и чёрных штанах, которые стояли в ряд и отрабатывали удары ногой. Это было внушительное и волнующее зрелище. Я радостно бегал среди них, и мне было ужасно весело. Мне не хотелось оттуда уходить.

— А что если я отдам тебя в эту школу? — поинтересовался папа.

— Это было бы здорово! — воскликнул я.

Когда мы пришли в школу во второй раз, родители подписали контракт. Учитель предложил выбрать срок контракта: 3, 5, 7 или 10 лет. Папа спросил у меня:

— Пао-Пао, на сколько ты хочешь здесь остаться?

— Навсегда! — выпалил я не раздумывая.

Глаза моих родителей наполнились печалью и сожалением, но они всё же подписали контракт с учителем. Я в то время не знал, что после подписания контракта я становился «частной собственностью» учителя, и в последующие десять лет учитель имел право даже безнаказанно избить меня до смерти.

Так закончилось моё детство.

Когда я осознал, что именно произошло, было уже поздно что-то менять. Вскоре папа уехал в Австралию, а мама пока оставалась в Гонконге, этот переходный период в жизни нашей семьи она пережила рядом со мной. Распорядок дня в моей новой жизни был таким: в пять часов утра — подъём и завтрак, затем тренировки до полудня и обед, после обеда — снова тренировки до самой ночи, спали мы всего по шесть часов, и так изо дня в день. Мы с однокашниками спали в одном помещении, расстелив маты прямо на полу. Ковровое покрытие в нашем зале не меняли много лет, там мы ели, спали, вставали среди ночи пописать, видели кошмары. Пол был весь заляпан и усыпан мусором: просыпавшиеся овощи и рис, плевки учителя… Впитав в себя столько грязи, тот ковёр был, наверное, в разы тяжелее, чем когда его только купили.

К счастью, мама навещала меня каждую неделю, она приносила мои любимые лакомства и сладости и угощала моих товарищей. Кроме того, она каждый раз приносила с собой огромную ёмкость с кипятком и, попросив у учителя тазик, купала меня. В Гонконге тогда был дефицит воды, поэтому со временем мама сократила количество сеансов мытья с двух до одного раза в неделю. Купая меня, мама часто не могла удержаться от слёз при виде следов ушибов и ран на моём теле — например, от ударов ротанговой тростью. Я пытался её утешить, говорил, что это не страшно и что я уже привык, но она от этого начинала рыдать ещё горше.

Все стали насмехаться над тем, что меня моет мама, говорили, что я изнеженный маменькин сынок. Я разозлился и в следующий раз, когда мама пришла меня мыть, заявил:

— Хватит каждый раз меня обнимать, как будто я маленький ребёнок, и не приноси больше воду, не нужно меня купать! Я уже большой!

Мама ничего не ответила, лишь легонько кивнула. Какой я был тогда глупый! Каждый раз, чтобы меня искупать, мама кипятила воду в консульстве, затем пешком спускалась с пика Виктория (пеший путь занимал 25–30 минут), потом платила 10 центов и спускалась на фуникулёре, а оттуда шла полчаса до причала парома Star Ferry, за 10 центов переправлялась на пароме в район Коулун и от причала шла пешком до здания Mirador Mansion. Идти нужно было быстро, чтобы вода не успела остыть, а каждая канистра с водой весила 40–50 фунтов. Мама лишь хотела, чтобы сын мог принять горячую ванну.

Спустя два-три года вернулся папа. Он вместе с мамой пришёл в школу проведать меня. На этот раз они пришли, чтобы окончательно попрощаться, так как мама должна была уехать в Австралию вместе с отцом. Перед отъездом мои родители накрыли стол и угостили учителя и моих товарищей.

В школе китайской оперы я изучал боевые искусства и чувствовал себя большим и сильным

Когда я провожал родителей в аэропорт, мама купила мне целый пакет фруктов. Наблюдая, как они садятся в самолёт, я безутешно рыдал и успокоился лишь когда их самолёт скрылся из виду.

После отъезда родителей я в течение целой недели плакал по ночам, зарывшись в одеяло, но постепенно смирился с реальностью. Они каждую неделю присылали мне аудиокассеты с записью своих голосов. Я вставлял кассету в подаренный папой магнитофон и, укрывшись на чёрной лестнице, слушал, как они говорили мне:

— Сынок, нам тебя очень не хватает!

И из раза в раз обливался слезами.

Потом родители вместе с кассетами стали присылать мне деньги, и со временем я стал ограничиваться тем, что забирал деньги, перестав слушать их послания — всё равно они говорили примерно одно и то же, а меня эти записи каждый раз доводили до слёз, лучше уж вовсе не слушать. Особенно тяжело мне было в конце недели, когда к другим ребятам приходили родители, а некоторых даже забирали домой на выходные. Я очень грустил.

Жизнь в школе китайской оперы была далеко не сахар, и помимо изнуряющих тренировок, нередки были разного рода телесные наказания.

За те десять лет, что я провёл в школе, я болел всего один раз. В это трудно поверить, но я на самом деле так боялся учителя, что не осмеливался даже заболеть. Когда мне было 8 или 9 лет, однажды после еды меня стошнило, я чувствовал сильное недомогание и слабость во всём теле. Седовласая тётушка Фан, которая прислуживала при школе, пощупала мой лоб:

— Ай-яй, чертёнок, да у тебя температура! Скорее ложись в постель, тебе надо поспать, а я пока принесу лекарства.

Я обрадовался, ведь болезнь означала, что можно «откосить» от тренировок и отдохнуть, по меньшей мере, дня два. Я улёгся, слушая, как мои однокашники растягиваются на шпагат и шлёпают себя по ступне в прыжке. Но вскоре пришёл учитель и, увидев, что я лежу, спросил:

— В чём дело?

— Я заболел… — проблеял я преувеличенно слабым голосом.

— Ах, заболел?

— Да-да, у него температура, — закивала тётушка Фан.

— Температура, значит? Вот оно что. Ну ладно, тогда никто не будет тренироваться. Остановитесь.

Все поднялись с пола. Учитель повернулся ко мне и скомандовал:

— Вставай. Выполнить сто подсечек с прокруткой влево.

Я обалдел. Выполнив сто подсечек влево, пришлось сделать сто подсечек вправо, а покончив с подсечками, я выполнил сто ударов ладонью в воздухе по левой ступне и столько же — по правой ступне. Когда я закончил, учитель спросил:

— Ну как, тебе лучше?

— Да-да, намного лучше, — поспешно ответил я.

С тех пор не только я, но и никто в школе не осмеливался больше заболеть.

У нас у всех была общая мечта: поскорее начать играть на сцене. В то время театральное искусство процветало и в театрах регулярно давались представления, так что театральные подмостки были для нас главным объектом вожделения.

И вот однажды учитель объявил, что вскоре мы дадим своё первое публичное представление. Это известие всех чрезвычайно воодушевило, но ещё больше мы разволновались, когда учитель сказал, что на главную роль выберет среди нас самых талантливых и способных. После таких известий в ту ночь многие из нас плохо спали, и каждый мечтал, что именно он окажется одним из счастливчиков.

На следующий день, поднявшись спозаранку, мы с нетерпением ждали, когда учитель объявит своё решение. Полное имя учителя звучит как Юй Джим-Юэнь, поэтому все наши школьные имена начинались с иероглифа Юэнь. Например, меня звали Юэнь Лоу, а Саммо Хунга — Юэнь Лун. В школьные годы Юэнь Лун, который был самым старшим учеником, постоянно обижал нас, но из уважения к заветам предков никто не осмеливался дать ему сдачи, ведь это означало бы «оскорбить наставников и опозорить предков». С тех пор прошло уже много лет, но я до сих пор отношусь к нему с особым почтением как к брату-наставнику. Можно вспомнить много историй о наших ссорах, но, как гласит поговорка, «хоть дома братья и бранятся, но против внешней опасности объединяются». Как бы мы ни враждовали между собой, за пределами школы мы являли собой несокрушимый братский союз.

Но вернёмся к заветному утру. Учитель одно за другим выкрикнул несколько имён:

— Юэнь Лун, Юэнь Тай, Юэнь Ва, Юэнь Моу, Юэнь Квай, Юэнь Бяо…

Названные ученики один за другим выходили из строя, а среди остальных всё усиливалось волнение: ещё одного не назвали — может быть, это буду я? Учитель прочистил горло, и воцарилась тишина.

— И последний — Юэнь Лоу!

Я вскочил на ноги и, сделав сальто вперёд, встал рядом с остальными.

— А теперь вы, семеро, поклонитесь своим братьям и сёстрам!

Мы совершили глубокий поклон. Такова реальность — поскольку главные роли достались нам семерым, это означало, что остальным отведена роль массовки или технического персонала: они должны были отвечать за занавес, реквизит, грим и прочую закулисную работу. Хотя все остальные были слегка разочарованы, но в тот миг нас объединяло предчувствие славы, оно превзошло другие эмоции, ребята горячо аплодировали нам и радостно кричали, они нами гордились!

Я второй справа

Я крайний слева

Так возникла труппа «Семеро счастливчиков», которой суждено было оставить заметный след в кинематографе Гонконга.

У каждого из братьев, вошедших в труппу, были свои таланты. Юэнь Бяо совершал головокружительные акробатические трюки высочайшей степени сложности, и при этом так легко и естественно, как будто ходил по земле. Юэнь Ва умел выполнять высокие сальто, Юэнь Тай отличался недюжинной физической силой. Юэнь Бяо и Юэнь Моу превосходно выполняли различные боевые комплексы. Юэнь Квай мастерски наносил грим. Я же не выделялся ничем в особенности, но неплохо владел каждым из аспектов. Юэнь Лун был тогда красивым и стройным юношей и самым лучшим бойцом в школе. Что касается меня, то я не обладал какими-либо выдающимися умениями, но можно сказать, что все навыки у меня были равномерно развиты. И всё же в одном умении я добился совершенства — в быстром беге. Спасаясь от кулаков Юэнь Луна, я в конце концов сделался отличным бегуном. Правила школы запрещали давать сдачи старшим братьям, но я всегда мог от них убежать! Учитель распределил между нами конкретные роли, ориентируясь на способности каждого члена труппы. Старший брат обычно играл императоров или великих полководцев, гибкому Юэнь Бяо с его изящной фигуркой частенько доставались женские роли. Если мы ставили пьесу по роману «Путешествие на Запад», то Юэнь Лун в ней обычно играл отважного царя обезьян Сунь Укуна, я играл Чжу Бацзе, а Юэнь Тай — Ша Сэна[186].

До того как в школу пришёл Юэнь Бяо, я был самым младшим учеником и каждый день становился мишенью для издевательств со стороны старших учеников. После появления Юэнь Бяо внимание старших братьев переместилось на него.

Он выглядел таким слабым и беззащитным! В тот день, когда родители привели его в школу и ушли, он непрерывно плакал. Глядя на него, я вспомнил, как мне было тяжело, когда уехали мои родители. Я подошёл к нему, представился и постарался его утешить. После обеда начались тренировки, и мы предложили ему потренироваться вместе с нами. Неожиданно для всех он оказался очень способным и вскоре начал крутить такие профессиональные сальто, что удостоился похвалы учителя, вызвав недовольство старших учеников — Юэнь Луна и Юэнь Тая.

Мы с Юэнь Бяо подружились, я всегда заступался за него, если его обижали. Как-то раз Саммо Хунг одолжил у него деньги. Потом нам нужно было ехать на автобусе, у Юэнь Бяо не было денег на билет, и он попросил у Саммо Хунга, а тот не только не дал, но ещё и обругал его. Тогда вмешался я, и Юэнь Лун захотел меня проучить, а поскольку я не мог дать сдачи, пришлось бежать. Юэнь Лун к тому времени начал полнеть. Мы с Юэнь Бяо выскочили из автобуса и перемахнули через изгородь. Пока Юэнь Лун перелезал вслед за нами, мы уже побежали дальше. Он преследовал нас до самой школы, а там нам уже некуда было деваться, так что он нас поколотил.

Старшие обижали младших, а младшие безропотно подчинялись старшим — это неписанное правило существовало в нашей школе издавна. На протяжении всей учёбы старшие ученики постоянно обижали нас, а я неизменно вступался за Юэнь Бяо. Мы не осмеливались ответить на произвол старших учеников, но зато научились стремительно убегать. Мы бросали им что-нибудь обидное в ответ и сразу же убегали, а они не могли нас догнать и, в конце концов, отступали. В моих глазах Юэнь Лун и сейчас прежде всего старший брат-наставник, которого я уважаю больше всего на свете, несмотря на постоянные побои в школьные годы.

Оказавшись вместе в труппе «Семеро счастливчиков», мы сделались юными артистами, но ссор и драк между нами не стало меньше.

В школе меня какое-то время называли «маленький иностранец», потому что я в детстве жил при французском консульстве, питался молоком и хлебом и ел за двоих, так что был сильнее и здоровее остальных детей. Поначалу я всех раздражал и в школе меня не любили. Однажды я подрался с Юэнь Кваем, уже не помню, из-за чего. Остальные ученики окружили нас и наблюдали.

Я отлично владел приёмом захвата ногами, поэтому во время драки кто-то сказал:

— Не применяй захват ногами, это будет нечестно.

Я послушался. Пока мы дрались, пришёл учитель. Все испуганно повскакали и разбежались. Учитель велел всем замереть на месте, а потом обратился к нам:

— Что происходит?

Мы с Юэнь Кваем, тяжело дыша, с ненавистью сверлили друг друга глазами.

— Любите драться, да? — продолжал учитель. — Ну-ка все расступитесь! А вы двое вставайте и бейтесь.

Мы стояли как вкопанные и смотрели на учителя. Тогда он заорал:

— Деритесь!

И нам пришлось драться.

Юэнь Лун и Юэнь Лоу, нынешние Саммо Хунг и Джеки Чан, а рядом — неизменный Юэнь Бяо

Знаете, во время драки очень быстро выматываешься. Бой должен длиться 30–40 секунд, а если продолжать дальше, то очень сильно устаёшь.

Мы были совсем маленькими и не знали таких нюансов, как боевой шаг или правильное дыхание, мы просто молотили друг друга кулаками до тех пор, пока не повалились на пол от изнеможения.

— Что же вы больше не дерётесь? — спросил учитель.

— Устали.

— Устали? Тогда сядьте на колени лицом друг к другу и лупите друг друга по лицу.

Мы с Юэнь Кваем стали обмениваться оплеухами: пощёчина слева, пощёчина справа — пока у нас не устали руки. Поначалу мы прикладывали силу: он ударит мощно, а я ещё мощнее, потом руки у нас ослабли, и в конце концов мы совершенно выбились из сил. У нас распухли физиономии, изо рта сочилась кровь, и мы разревелись от боли и усталости. Убедившись, что мы абсолютно без сил, учитель велел нам лечь на живот и подставить спины, и каждый из нас получил по десять ударов розгой. Когда отсвистели все десять ударов, мы с Юэнь Кваем были почти без сознания. Однако учитель и этим не ограничился, он временно уволил нас из труппы «Семеро счастливчиков» и взял вместо нас двух других учеников. Мы оба кусали локти от досады.

С тех пор никто не осмеливался драться друг с другом, даже если руки чесались, все боялись, что учитель их застукает.

Уже не помню, когда Юэнь Квай с Юэнь Бяо побратались, став неразлучными друзьями. Когда нам было по 13–14 лет, наша труппа давала представление на Тайване. Мы втроём сидели и листали книжки — были такие детские книжки с картинками, вроде комиксов. Книги принадлежали Юэнь Бяо. Я читал очень быстро, не обращая внимания на очерёдность. Обычно, когда Юэнь Бяо дочитывал, книгу брал я, но на этот раз Юэнь Квай заявил:

— Я его лучший друг, поэтому после него книгу должен брать я! Когда это очередь до тебя дошла? Отдай!

Я рассердился и не стал отдавать ему книгу. Тогда он попытался отнять. Я бросил книгу на пол, а когда он собрался её поднять, отбросил её ногой подальше. Тут уже и он разозлился, бросился на меня с кулаками, но я посторонился, а потом нанёс ему удар. У меня было крепкое телосложение и лучшая боевая техника в школе, не считая Саммо Хунга. После моего удара Юэнь Квай схватился за свой нос и пробормотал:

— Сейчас спущусь к зеркалу, и если у меня распух нос, я тебя так отделаю!

Я остался стоять где стоял, пока он снова не поднялся к нам:

— Нос распух! Ну держись!

Теперь мы уже дрались не так, как в детстве, когда мы просто катались по земле и хаотично наносили друг другу удары. Сейчас в наших движениях прослеживались поставленные удары и отработанные приёмы. Чувствуя, что голыми руками меня не одолеть, он схватился за скамью. Тогда я поднял тяжеленную кадушку с цементом и, покачиваясь, крикнул:

— Ну давай, подойди! Давай!

В это время внизу раздался голос учителя:

— Что вы там делаете?

Мы втроём, топая по ступенькам, моментально спустились с пятого этажа. Я не преувеличиваю, буквально через несколько секунд мы, скатившись с лестницы, предстали перед учителем.

— Чем вы там наверху занимаетесь? — повторил учитель.

— Мы упражнялись.

— Юэнь Квай, что у тебя с лицом?

— А, да ничего, это я сам ударился.

Он окинул взглядом всех троих, но ему было лень разбираться, и он ушёл. После его ухода мы с Юэнь Кваем продолжили бой.

Когда мы немного подросли, мы, помимо игры на сцене, подрабатывали на съёмочных площадках. Основным средством общественного транспорта был тогда двухэтажный автобус. Мы были знакомы с одним автомехаником, и он следил, чтобы мы все успели сесть в автобус, а затем давал сигнал водителю, что можно трогаться. В автобусе он помогал нам покупать билеты: проезд стоил 10 центов, нас было 30 с лишним человек, так что выходило в общей сложности 3–4 доллара. Его сына звали Цуй Шестой, он работал водителем, его рабочий номер был 1033. Каждый раз, входя в автобус, наш провожатый произносил: «Я родственник Цуя Шестого, рабочий номер 1033», и его пропускали бесплатно. Мы это запомнили. Иногда он не мог за нами приехать, тогда он раздавал нам деньги на проезд, чтобы мы вернулись сами. Эти деньги мы тратили на еду, а садясь в автобус, с серьёзной миной произносили: «Я родственник Цуя Шестого, рабочий номер 1033». Однажды нас оказалось многовато, и когда каждый из нас стал произносить эту мантру, кондуктор заподозрил неладное и стал ругаться:

— Не может быть, чтобы этот Цуй Шестой, мать его за ногу, мог нарожать десяток с лишним детей!

Кондуктор настаивал, чтобы мы купили билеты, мы стали сопротивляться и опрокинули его сумку с билетами. Автобус в тот момент проезжал по Prince Edward Road. Кондуктор велел водителю нигде не останавливаться и везти нас прямиком в полицейский участок. Тогда мы потянули двери и, раскрыв их, стали выпрыгивать из автобуса на ходу. Приземлившись на мостовую и по инерции ещё немного прокатившись по земле, мы резво вскочили на ноги. Никто из нас даже не поранился. Мы пошли прочь, гордо подбоченившись и выпятив грудь. Пожалуй, это был наш первый опыт исполнения трюков.

Однажды во время тренировки Саммо Хунг упал и повредил лодыжку, от боли он потерял сознание. Его отправили в больницу, и после лечения он ещё очень долго восстанавливался. После травмы его каждый день навещал дедушка, который приносил внуку лапшу с кусочками мяса. Ежедневно питаясь лапшой, Юэнь Лун очень быстро из стройного и подтянутого юноши превратился в круглого, как воздушный шар, толстяка. Нога со временем зажила, но прежнюю форму вернуть он уже не смог. Учителю пришлось отказать ему в участии в труппе. Это очень потрясло и огорчило Юэнь Луна, и в конце концов он, забрав свои матрац с одеялом, покинул школу. На прощание он привычным назидательным тоном брата-наставника объявил всем:

— Эра традиционной музыкальной драмы подходит к концу, и скоро самым перспективным делом станет кинематограф! Когда я добьюсь успехов в этом деле, обращайтесь ко мне!

В то время мы начали подрабатывать на съёмочных площадках, выполняя самую чёрную работу и зарабатывая по 65 долларов. Из них 60 долларов забирал учитель, а нам оставлял по пять долларов на карманные расходы.

После ухода Юэнь Луна самым старшим учеником стал Юэнь Тай. Однажды он сказал:

— Мы должны получать больше денег. Пять долларов — это почти ничего, учитель забирает себе слишком много.

Эта мысль получила всеобщее одобрение, и после колебаний и ожесточённых споров мы договорились все вместе под предводительством Юэнь Тая пойти к учителю и высказать своё желание. Это было серьёзное психологическое испытание для нас, детей, которые почти десять лет жили под строгим контролем учителя. Вопреки нашим ожиданиям, учитель не рассердился и не метал громы и молнии. Неспешно отвернувшись от нас, он проговорил:

— Вы уже взрослые, у вас окрепли крылья, и настала пора покинуть гнездо.

От этих слов у нас на глаза навернулись слёзы. После того разговора наша зарплата выросла до 35 долларов, и это была для нас огромная победа!

Так проходил день за днём, и постепенно мы всё больше убеждались в справедливости слов Юэнь Луна. Представления в театрах действительно шли всё реже, а на смену им приходил стремительно набирающий обороты кинематограф. Ученики один за другим покидали школу, увлечённые открывшимися перспективами. Настало время и мне попрощаться с учителем.

В тот особенный день приехал отец. Пока он разговаривал с учителем, я в комнате собирал вещи. Засунув всё своё имущество в чемодан, я напялил на себя трое джинсов: по старинному обычаю выпускник должен был на прощание получить от учителя десять ударов розгами.

Я поставил скамейку и протянул учителю розгу:

— Учитель, я ухожу.

Он подошёл и погладил меня по голове:

— Ай, не нужно этого.

Я облегчённо вздохнул:

— Спасибо, учитель!

Обменявшись с учителем ещё парой любезностей, отец сказал:

— Ну, мы пошли. Мы к вам ещё заглянем на досуге.

— Учитель, мне пора. — С этими словами я схватил чемодан и, совершив поклон, развернулся и вышел за порог.

На улице я ещё раз оглянулся на школьную дверь. В своей душе я ощутил страх. Папа тем временем подозвал такси. Я залез в машину и снова взглянул в сторону школы, страх всё не проходил. На Jordan Road машина вырулила за угол, и когда я снова оглянулся, школа уже исчезла из виду. И я заорал на всю машину:

— Аааа!!! Аааа!!! Я наконец-то свалил оттуда!

В 1988 году учитель, который к тому времени обосновался в Америке, приехал в Гонконг, чтобы отпраздновать свой юбилей. Все мы пришли его поздравить. И только в тот момент мы осознали, какой огромный вклад сделал учитель в развитие гонконгского и азиатского кинематографа, воспитав целую плеяду талантливых работников жанра экшн, включая Юэнь Ву-Пина и других людей, которые к моменту моего поступления в школу уже покинули её стены. Иероглиф «Юэнь» сейчас можно найти в титрах практически любой значимой кинокартины. Уже с этих позиций можно сказать, что учитель добился громадных успехов. В 1997 году в Америке учитель скончался от болезни. Чтобы попасть на его похороны, я приостановил съёмки своего очередного фильма.

Как я уже говорил, Чарльз Чан — отец Чан Конгсана, а Юй Джим-Юэнь — отец Джеки Чана.

Фото школьных лет, мы на фоне входа в школу (я крайний справа)

Пожалуй, добрая половина из тех, кто ставит трюки и боевые сцены для гонконгского и мирового кино — воспитанники нашего Учителя

За десять лет учёбы в школе китайской оперы я ни разу не отлучался из неё надолго.

И вот в возрасте 17 лет, покинув школу, я вдруг обрёл свободу. Папа хотел забрать меня с собой в Австралию, чтобы я там жил вместе с ним и с мамой, но я рассчитывал остаться в Гонконге и попытать счастья в кинематографе. Целых десять лет я изучал боевые искусства, и съёмочные площадки давали мне прекрасную возможность применить на практике свои умения. Поняв, что я настроен решительно, папа купил мне за 40 тыс. гонконгских долларов небольшую квартирку в районе Сан По Конг. Сумма эта включала и сбережения, накопленные мамой из чаевых, и деньги, которые накопил отец за годы тяжкого труда поваром — почти десять лет они копили эти 8000 австралийских долларов. Именно тогда я стал яснее понимать причину решения родителей об отъезде в Австралию. Так или иначе, у них не было возможности зарабатывать много денег. Изо дня в день они добывали деньги на жизнь изнурительным трудом, и на сбережения, заработанные кровью и путом, купили мне жилище, чтобы у меня всегда была крыша над головой.

После того как папа спустя много лет вернулся в Гонконг, он поселился в той квартире. Много раз я предлагал ему перебраться в просторное жилище, которое я купил специально для него и жилищные условия в котором были гораздо лучше. Но он всегда отказывался. Потом мне удалось его обхитрить и продать ту квартиру, только тогда он переехал. Точнее, он до самой смерти был уверен, что я продал ту квартиру, а на самом деле она по-прежнему зарегистрирована на моё имя. Она дорогá мне как память о моих родителях.

До того как у меня появилась та квартира, я никогда не имел собственной комнаты. В детстве у меня был лишь нижний ярус нашей с родителями двухэтажной кровати, в школе я спал вместе со своими товарищами, а теперь у меня наконец-то появилось собственное пространство, которое принадлежало только мне. Хотя квартирка была тесная и совсем ветхая, но я был счастлив. Первым делом я отправился на поиски необходимых материалов и соорудил из того, что удалось найти, простенькую мебель. А потом стал терпеливо ждать предложений о работе на съёмках. С этого момента я вдруг отдалился от бурной жизни в шумных компаниях, стараясь привыкнуть к жизни в одиночку. Но, честно говоря, мне не удалось этого сделать до сих пор.

По утрам я рано вставал, выходил из дома, купив по дороге еду, садился с ней в автобус и ехал вместе с остальными на съёмочную площадку кинокомпании Shaw Bros. На тот момент это была самая могущественная кинокомпания, владевшая огромным киногородком с кучей павильонов, и я в компании таких же каскадёров, знакомых и не очень, каждый день ошивался там, ожидая своего шанса. «Шанс» состоял в том, чтобы сняться в роли одного из трупов на заднем плане, даже не засветившись в кадре, или в качестве актёра массовки, которого в кадре лупят, пинают или рубят. Иногда продюсер просил выполнить какую-нибудь физическую работу, например, что-нибудь передвинуть. Как бы то ни было, мы были рады любой возможности поработать на съёмочной площадке, лишь бы была хоть какая-то работа.

Как раз в это время я встретил свою первую любовь. Мне было с ней очень хорошо, и иногда ради того, чтобы с ней увидеться, я даже не являлся на работу. Когда мы встречались, я рассказывал ей всякие забавные истории, которые происходили на съёмочной площадке. Наши отношения продолжались до тех пор, пока её родители не узнали, чем я занимаюсь. Они безапелляционно потребовали, чтобы она со мной рассталась. Я до сих пор помню слова её отца: «Ты всего лишь каскадёр, и ничего толкового из тебя не выйдет. Оставь в покое мою дочь».

Эти слова ранили меня гораздо сильнее, чем все трудности и опасности, которые каждый день поджидали меня на съёмочной площадке. Я впервые столкнулся с суровой реальностью. Моё чувство собственного достоинства оказалось растоптано, мне стало так больно, как не было даже под ударами розги учителя. Вернувшись домой, я от ярости расколотил в щепки один из стульев. После этого я постепенно успокоился и стал размышлять о своём будущем. Пожалуй, до этого я ни разу не задумывался о славе и о том, чтобы стать знаменитым, но после того, что случилось, я понял, что у меня лишь один путь.

На съёмочной площадке ассистент координатора трюков и боевых сцен является вторым главным лицом в команде после самого постановщика трюков. Он — необходимый участник съёмок любого фильма в жанре экшн, именно он ставит высококлассные трюки, и каждый каскадёр мечтает стать таким же высококвалифицированным специалистом. Даже само китайское название этой профессии — дословно «боевой мастер дракон и тигр» — звучит величественно и грозно. И это была первая цель, которую я перед собой поставил.

Потеряв любимую девушку, я сосредоточил всю свою энергию и все свои силы на работе. Каждый день я приходил на площадку первым, а уходил последним, проявлял особое рвение к работе, стараясь оставить положительное впечатление о себе. Иногда я добровольно вызывался выполнить опаснейшие трюки высшей степени сложности, при этом заранее ставилось условие, что я не возьму за это денег. После выполнения трюка я вёл себя легко и непринуждённо, стараясь, чтобы никто не заметил, как мне больно.

И вот однажды настал мой звёздный час.

В тот день должны были снимать сцену, в которой главный герой, перекувыркнувшись через перила высокого балкона, летит вниз. Сначала он падает спиной вниз, но переворачивается в воздухе и приземляется, прочно встав на обе ноги, после чего продолжает сражаться. Режиссёр того фильма славился отсутствием профессионализма и к тому же постоянно злоупотреблял своим служебным положением, заставляя каскадёров совершать заведомо опасные трюки. И сейчас был как раз тот случай. Пока актёр, исполнявший главную роль, сидел в сторонке, попивая чай, режиссёр потребовал у постановщика боёв каскадёра, который выполнит этот трюк без единого страховочного троса. Более того, он не разрешил подложить на землю ни картонных коробок, ни подушек. Ему нужно было, чтобы широкоугольный объектив захватил всю картину целиком.

Постановщик боёв всем своим видом выразил недовольство:

— Этот трюк невозможно выполнить без страховочного троса, я не могу рисковать своими людьми.

Этот постановщик боёв был на поколение старше нас, и мы его очень уважали. Он был не только весьма знаменит в своём ремесле, но и хорошо относился к своим каскадёрам. Когда мы с ним вместе выпивали, он частенько повторял нам одно и то же наставление:

— Если однажды вы тоже станете координаторами трюков, никогда не принуждайте своих каскадёров делать трюки, которые они не хотят или не могут сделать.

Режиссёра такой ответ не устроил:

— Вы получаете за это деньги и обязаны работать! Если использовать в этой сцене страховочный трос, будет смотреться ненатурально!

Не дав постановщику что-либо возразить, я встал и вмешался:

— Извините, я хочу попытаться это сделать.

Постановщик боёв рассердился:

— Ты чего лезешь? Тебе жить надоело?

Его состояние легко понять: моя инициатива поставила его перед всеми в неловкое положение, ведь только он вправе распоряжаться координацией трюков. Я отвёл его в сторону и прошептал:

— Вы всё правильно говорите. Но прошу вас, выслушайте меня. Если мне удастся выполнить этот трюк, это будет означать, что вы прекрасный учитель, а если не удастся, все узнают, какой кретин этот режиссёр. Я не хочу всю жизнь прозябать в массовке, я хочу показать всем, на что я способен! Даже если трюк не удастся и я разобьюсь, я буду знать, что я хотя бы попытался!

Выслушав меня, он обречённо кивнул и повернулся к режиссёру:

— Этому каскадёру жизнь недорога, и он хочет попробовать. Ну что ж, пусть пробует, а мы с моими каскадёрами умываем руки. По-вашему, раз вы режиссёр, то значит самый крутой. Мы зарабатываем на хлеб, продавая своё умение, кто вы такой, чтобы нас презирать? Вы не имеете права не считать нас за людей!

Потом он обратился ко мне:

— Запомни! Максимально расслабь всё тело, а когда приземлишься, сделай кувырок, только не касайся земли спиной или головой!

Мною занялись гримёры и костюмеры, а потом я осторожно взошёл на балкон и, оглядев собравшихся вокруг зрителей, сказал себе: «Докажи, что ты можешь!».

— Мотор!

Отрицательный персонаж стремительно ударил меня ногой, и я перекувыркнулся через перила. Всё вокруг завертелось. Выгнув спину, я перевернулся в воздухе и приземлился на обе ноги, хоть и не совсем устойчиво. Но всё же у меня получилось!

Зрители вокруг меня радостно завопили, мои товарищи-каскадёры выкрикивали моё имя, а координатор бросился ко мне и, от души хлопая меня по спине, приговаривал:

— Ты просто молодец! Должность ассистента, считай, у тебя в руках!

В душе я почувствовал, как меня захлестнула радость, но я взял себя в руки:

— Я бы хотел попробовать ещё раз, теперь я обязательно должен приземлиться на ноги и прочно устоять!

Этот прыжок сделал меня известным и позволил, будучи ещё совсем молодым, получить заветную должность. Тогда я начал чётко представлять себе свою дальнейшую жизнь — волнительную и непредсказуемую. В то время всё, что мы зарабатывали, мы сразу же тратили на выпивку, на азартные игры и на девчонок. Ведь никто из нас не мог предсказать, сможет ли он и дальше наслаждаться жизнью на этой земле после выполнения очередного опасного трюка. Каждый день мы жили простыми радостями и старались не думать о завтрашнем дне, мы следовали своим желаниям и прожигали нашу молодость!

Вскоре после того как я стал ассистентом постановщика боёв, благодаря рекомендациям друзей мне неожиданно выпала возможность исполнить на экране главную роль — правда, тот фильм под названием «Маленький тигр из Кантона» в конце концов потерпел полный крах, даже не дойдя до больших экранов, а я вернулся к своей обычной работе. Впоследствии мне дважды предоставлялась возможность проявить себя в долгожданной роли постановщика трюков, но оба фильма, как и первый, потерпели фиаско.

Мне казалось, в своих неудачах я достиг самого дна. Не считая подаренной отцом квартиры, у меня не было ничего. Я был в Гонконге совсем один, и эта одинокая жизнь в какой-то момент стала невыносимой. Я набрал номер родителей в Австралии и сказал, что хочу приехать к ним. Готовясь к отъезду, я не выходил на связь ни с кем из коллег-каскадёров и день за днём убеждал себя: есть множество профессий, которыми я мог бы заниматься помимо кино.

Это была моя первая дальняя поездка, несмотря на уже приличный возраст.

Друзья помогли мне приобрести дешёвые билеты по акции, и я наконец сел в самолёт. Персонал на борту роздал пассажирам анкеты, их необходимо было заполнить. Я не знал английского и не мог заполнить анкету, поэтому попросил одного из стюардов помочь мне. Тем временем по громкой связи что-то объявили, но я ничего не понял. Я боялся даже вздремнуть. Затем я почувствовал, что самолёт начал снижаться и наконец приземлился в каком-то убогом даже по тем временам аэропорту. Вслед за всеми я вышел из самолёта, не понимая, где я оказался и куда мне теперь идти. Я только догадывался, что вряд ли это Австралия.

Меня заметил тот стюард. Он любезно объяснил мне, что наш самолёт совершил промежуточную посадку в Индонезии и продолжит свой рейс лишь завтра, а сейчас лучше отправиться в отель, который специально забронировала авиакомпания. Говорить по-английски я почти не умел, и он вызвал для меня такси, которое доставило меня в гостиницу с малюсенькими номерами и отвратительными условиями проживания. Как только я оказался в номере, я сразу приподнял одну из тумбочек и спрятал под неё паспорт, боясь его потерять. Деньги я хранил под одеждой и боялся их вытаскивать. Оказавшись один в номере, я ощутил тоску и одиночество. Вдруг кто-то постучал в дверь — оказалось, это тот самый стюард, который всё время мне помогал. Я радостно пригласил его войти. А потом произошла та неловкая ситуация, о которой вы уже читали ранее.

Выставив гостя за дверь, я почувствовал себя ужасно сонным и уставшим, поэтому сразу лёг спать. Проснулся я в пять или в шесть утра. Добравшись на такси до аэропорта, я обнаружил, что забыл в номере паспорт! К счастью, я знал, как сказать по-английски слово «паспорт», и громко произнёс: «Passport!». Водитель помог мне отыскать телефонную будку, я набрал номер гостиницы и слёзно попросил прислать кого-то, чтобы привезли мне мой документ. Когда паспорт доставили, водитель сказал, что нужно отблагодарить человека деньгами. Взяв у меня 50 австралийских фунтов, водитель передал их человеку, доставившему паспорт, а потом потребовал у меня денег за проезд. Я дал ему деньги, но он сказал, что этого недостаточно, и в итоге вытянул из меня 100 фунтов. Я тогда не придал этому значения, лишь потом узнал, что меня надули.

В самолёте моим соседом по креслу оказался какой-то толстяк. Надменно надувшись, он положил обе руки на подлокотники. Мне было так тесно, что пришлось изо всех сил вжаться в своё кресло. Наконец мы прибыли в Австралию, и я был счастлив сойти с самолёта. Отстояв очередь за багажом, я вместе с сумками устремился к выходу. Однако там я не увидел ни папу, ни маму, которые бы меня встречали, поэтому я один направился на стоянку такси.

Я должен был прилететь в Канберру. Это название на английском звучит почти так же, как слово «камера» — одно из тех немногих английских слов, которые я знал — и я то и дело повторял про себя: camera, camera… Я нашёл такси и, разместив свой багаж, дал водителю бумажку с адресом моих родителей. В ответ водитель разразился целым словесным потоком на английском, из которого я не понимал ни слова. В конце концов я напрягся и уловил общий смысл того, что он говорил: «Ты сейчас здесь, этот город называется Сидней, а твоя Канберра, судя по карте, находится далеко отсюда». Потом, изобразив жестами самолёт, он объяснил, что до Канберры отсюда ещё как минимум час лёту…

Это было фиаско.

Я выгрузил свои вещи обратно. Мне вдруг стало очень страшно, я не знал, что теперь делать. Где купить билет, чтобы лететь дальше? Как и где мне пересесть на другой самолёт? Ни на один из вопросов у меня ответа не было.

Вернувшись в здание аэропорта, я снова увидел того толстяка. Я проследил за его действиями: он подошёл к одной из стоек, положил свой багаж на весы и что-то сказал людям за стойкой. Его багаж тут же уехал. Я подумал: если я так же положу свой багаж и его примут, это будет означать, что я всё делаю правильно. По примеру толстяка я положил свой багаж на весы, и его действительно приняли. Затем мне дали посадочный талон и стали что-то объяснять — кажется, сказали, во сколько пройти на посадку, но я был словно в полусне, и до меня плохо доходило то, что мне говорили. Пока работник аэропорта что-то мне втолковывал, я, как зачарованный, следил за толстяком. Забрав свой паспорт и целый ворох каких-то билетов и талонов, я поспешил следом за ним и стал ходить за ним по пятам: он прогуливался, и я тоже прогуливался, он пошёл в ресторан позавтракать, а я ждал его у входа. Он просидел в ресторане час с небольшим, а когда он вышел, я снова стал ходить за ним хвостом. Он прошёл к выходу на посадку и сел, я уселся там же. Потом мы прошли паспортный контроль, и толстяк вошёл в автобус. Я сел в тот же автобус. Там толстяк протянул проверяющему билет, а куда я подевал свои билеты, я не знал, поэтому рассеянно заплатил за проезд. После этого мы поднялись на борт самолёта. На самом деле билеты были среди того вороха бумажек, которые мне дали при регистрации.

Так, с многочисленными приключениями и с двумя пересадками я, наконец, приземлился в Канберре — теперь уже точно.

Это был маленький и безлюдный аэропорт с крошечными служебными зданиями: лишь взлётная полоса, лес да пустыня. Выйдя из аэропорта, я издалека увидел седовласого мужчину — это был мой папа. За несколько лет, что мы не виделись, он полностью поседел. Я подошёл и почувствовал на себе чьи-то объятия. Опустив голову, я увидел маму. Оказывается, я успел так вымахать! Раньше, когда мама меня обнимала, мы были одного роста…

Встретившись с родителями, я вспомнил обо всех злоключениях, которые мне пришлось пережить в дороге, и разрыдался в голос.

Воссоединившись, наконец, с семьёй, я дни напролёт бил баклуши и сидел на шее у родителей. Мне не хотелось учить английский, мне не нравилась местная еда, но самое главное — я начал тосковать по съёмочным площадкам. В конце концов я наврал родителям, что в Гонконге для меня нашлась кое-какая работа и что мне пора возвращаться. Возможно, родители поняли, что я говорю неправду, но они не стали меня разоблачать, отец лишь сказал на прощание:

— Здесь всегда будет твой дом. Если в Гонконге снова возникнут трудности, сразу же приезжай.

Вернувшись в Гонконг, я стал общаться с Саммо Хунгом и через него получал кое-какую работу. Однако после смерти Брюса Ли жанр боевика оказался в застое, и работы у нас становилось всё меньше. В конце концов даже Саммо Хунг посоветовал мне уехать в Австралию — там я, по крайней мере, не умру с голоду. Да я и сам понимал, что придётся смириться с реальностью.

Мне не хотелось снова чувствовать себя неудачником, однако в этот раз у меня даже не хватало денег на билет. Я оказался в тупике. И в этот момент снова появилась моя первая любовь. Она вручила мне 200 тыс. гонконгских долларов — это была громадная сумма. Я пытался отказаться от денег, но она настояла, чтобы я их взял, и сказала, что даёт мне взаймы и я могу вернуть ей долг, когда заработаю деньги. Я принял деньги, но на душе у меня скребли кошки. Перед отъездом я пошёл в магазин часов и на несколько тысяч долларов купил папе и маме наручные часы именитых брендов, а потом купил кое-какие подарки для управляющего домом, где я жил. Мысленно я уже простился с Гонконгом.

Когда я вручил маме наручные часы, она была тронута до слёз. Она впервые в жизни получила от меня подарок. Папа то и дело протирал свои часы тряпочкой. Родители были очень рады моим подаркам.

Вскоре после приезда в Австралию я записался на вечерние языковые курсы. На занятиях учитель спросил моё имя, и я ответил, что меня зовут Чэнь Ганшэн. Учителю такое имя не понравилось:

— Не пойдёт. Давай тебя будут звать Стивен.

— Ладно, — согласился я.

На самом деле все сотрудники американского консульства, где работали мои родители, включая офицеров американской армии, называли меня Полом. Моих родителей там все очень уважали. А я и не знал, что меня называли английским именем Пол — думал, они обращались ко мне по моему детскому имени А-Пао. В общем, дома меня звали Пол, а на занятиях — Стивен.

Учитель на курсах давал материал слишком быстро, я никак не мог за ним поспеть, и в конце концов бросил курсы. Благодаря ходатайству водителя из одной тайваньской организации, аккредитованной в Австралии, я устроился работать цементщиком на стройке. Когда там спросили, как меня зовут, водитель представил меня как Джека, так на стройке я стал Джеком. Дело в том, что водителя тоже звали Джек. В то время я уже имел кое-какие поверхностные знания в английском языке, и для моего уха имя «Джек Чэнь» было лишено ритма. Мне хотелось, чтобы моё имя звучало ритмично, поэтому я добавил на конце своего имени букву “и”, и моё имя стало звучать как Джеки (Jacky).

Теперь я вставал ежедневно в 5 часов утра, выходил из дома и на попутках добирался до рабочей площадки. Стоя под ледяным ветром, я готовил цемент, научился пользоваться тачкой, и хотя мои физические способности позволяли мне работать быстро и обеспечивать хорошую производительность труда, всё же я очень уставал. С завистью я смотрел, как мастера клали стену, и старался чему-то у них научиться.

Жизнь моя текла размеренно, но по ночам меня, бывало, мучила бессонница. Я думал о своих мечтах, которые остались в прошлой жизни, и сравнивал их с тем, к чему я пришёл на данный момент. Мне было очень горько. Потом я решил, что лучше уж найти ещё одну работу — так я и денег заработаю побольше, и заполню своё время, чтобы мне некогда было думать. Я устроился на работу в ресторан. Днём я работал на стройке, развозил цемент и таскал кирпичи. Там я заканчивал работать в 4 часа дня, после чего заходил домой принять душ и в шестом часу отправлялся на работу в ресторан. Зарабатывал я около 800 долларов в месяц.

Каждый день по дороге со стройки я проходил через рощу. Я знал, что мама в это время уже ждёт меня на пороге дома. Поэтому каждый день по дороге домой, каким бы я ни был уставшим и подавленным, я обязательно останавливался в рощице, отряхивал с себя всю пыль и затем, насвистывая и радостно улыбаясь, бодро входил в дом и крепко обнимал маму. Она спрашивала, не устал ли я, и я бодро отвечал, что не устал — пусть она думает, что я вполне доволен жизнью. После душа я шёл в Lotus Restaurant, хозяином которого был папин друг. Поначалу моей обязанностью было отбирать и мыть овощи. Но по натуре я непоседа, так что, покончив со своими делами, ещё помогал другим. В 10 часов вечера ресторан заканчивал принимать заказы, и в кухне больше нечего было делать, тогда я прохаживался по залу и смотрел, кому ещё не принесли заказанные чай, кофе или мороженое, и если все официанты были заняты, я сам приносил.

Так я частенько помогал всем, и со временем ко мне стали относиться с симпатией и учить меня разнообразным вещам. Я стал «вторым поваром» и теперь отвечал за приготовление гарниров. Ресторанный бизнес в то время процветал, и по выходным передо мной всегда висел огромный лист бумаги с заказами. Я должен был заготавливать ингредиенты и приправы и проворно передавать их двум поварам, которые непосредственно приготовляли блюда. Я тогда ещё плохо понимал английский и не мог прочесть даже меню. На бумажке обычно писали коротко одно-два слова. Например, для омлета из яиц с гибискусом было написано просто «яйцо», для жареного риса по-янчжоуски — просто «рис». Угадывая, что написано на бумажках, я полагался в основном на интуицию.

Я заметил, что бизнесмены мастерски умеют зарабатывать деньги. Один стеклянный стаканчик с шариком мороженого, украшенным двумя-тремя личжи[187], стоил 2,5 австралийских доллара — это примерно 20 гонконгских долларов. Я ещё думал про себя: боже мой, вот это они наживаются! Если никто не видел, я старался положить в стаканчик клиента как можно больше мороженого. Однажды шеф меня всё-таки застукал и предостерёг, чтобы я больше не занимался самодеятельностью.

До сих пор, куда бы я ни приехал, я никогда не заказываю в ресторанах жареный рис, если только это не какой-нибудь знакомый мне ресторан, где блюда готовят на виду у клиентов. Я прекрасно знаю, как делают жареный рис в китайских ресторанах за рубежом — его всегда готовят из всяких отходов, а потом он у них ещё неделю хранится, и его просто разогревают, если кто-то заказывает. Если я всё-таки заказываю в ресторане жареный рис, я прошу, чтобы мне его приготовили без зелёного горошка, без креветок и без свинины. Тогда они уже не смогут подать мне подогретые остатки, им придётся специально для меня готовить свежий.

Работая в Австралии, я обзавёлся друзьями. Коллеги в ресторане часто шутили, что многие клиентки приходят в ресторан лишь потому, что им нравлюсь я. А я любил в рабочее время рассказывать анекдоты. Заслушавшись меня, коллеги даже переставали работать. Шеф Ду Юэсян сказал мне по этому поводу:

— Джеки, ты окажешь мне огромную услугу, если перестанешь рассказывать свои байки в рабочее время, рассказывай их после работы.

Дни напролёт я вертелся, как белка в колесе, и, вернувшись домой, моментально вырубался, едва моя голова касалась подушки. Папа не мог нарадоваться моему трудолюбию, зато мама сумела разглядеть за всем этим мою подавленность. Такая жизнь продолжалась до тех пор, пока из Гонконга не пришла нежданная телеграмма.

Меня очень хотели видеть на съёмках фильма Ло Вэя «Новый кулак ярости». Такая возможность была для меня огромной удачей. Мама искренне поддержала меня, зная, что это то, чем я действительно хочу заниматься. Папа же поставил мне условие: если в течение двух лет я не начну делать успешную карьеру в кино, я вернусь в Австралию насовсем.

Перед моим отъездом господин Ду, мой шеф, подарил мне кожаную сумку, в которую положил 10 фунтов, пожелав, чтобы в будущем я смог положить в эту сумку гораздо более внушительную сумму. Когда я уехал в Австралию, мама, как и раньше, поставила мою фотографию в изголовье моей кровати, каждый день гладила её и целовала.

К счастью, на этот раз я не разочаровал своих родителей.

В очередной раз вернувшись в Гонконг, я подписал контракт с фирмой Ло Вэя, а Вилли Чан стал моим менеджером. Они намеревались сделать из меня звезду кунг-фу нового поколения, и первым вопросом, который нужно было решить на пути к славе, стало моё имя.

В детстве родители называли меня А-Пао, Пао-Пао, «Шаньдун Пао[188]».

Уменьшительное имя папы было «старина Шаньдун», и меня иногда называли «малыш Шаньдун». Моё полное имя — Чэнь Ганшэн (по-кантонски Чан Конг-Сан). Школьное имя в годы учёбы в школе китайской оперы — Юэнь Лоу. Когда школу покинул наш старший брат, он стал зваться Хун Цзиньбао (Саммо Хунг), а я взял себе его школьное имя Юэнь Лун, и в начале своей карьеры, когда я был постановщиком боёв и впервые начал сниматься в главной роли, я звался Чан Юэнь-Лун. Теперь, вернувшись в Гонконг, я должен был начать жизнь с чистого листа, и мой начальник решил, что имя Чан Юэнь-Лун мне больше не подходит и необходимо новое имя.

Режиссёр Ло Вэй обратился за помощью к знаменитой в то время писательнице Пань Людай, и она придумала для меня несколько имён. Я обращался к ней «сестрица Пань». Её сын Кам Чанг[189] — тоже актёр, мы с ним не раз пересекались на съёмках. И вот я пришёл к ней домой выбирать имя. Она расклеила на стене бумажки с множеством имён, в большинстве из которых содержался иероглиф «дракон», и спросила, какое мне больше нравится.

— Твоё прежнее имя Юэнь Лун не очень счастливое. Иероглиф «юэнь» созвучен со словом «круглый», а «закругляться» — значит «заканчиваться». «Маленький дракон»[190] умер, а имя «большой дракон» неблагозвучно. Ну что ж, теперь выбирай.

Моим первым выбором было имя Вэнь[191] Лун, звучит очень утончённо, так и веет культурой. Но она ответила, что иероглиф «вэнь» слишком мелкий.

— Ну тогда Цзы Лун, — ответил я. Так звали великого и воинственного генерала Чжао Цзылуна из романа «Троецарствие».

Но имя Цзы Лун ей тоже показалось слишком мелким[192]:

— Почему ты всё время выбираешь такие скромные имена? Почему бы не выбрать какое-нибудь более значительное имя?

«Да где уж мне», — подумал я про себя. По правде говоря, мне давно приглянулось имя Чэн Лун[193], но я стеснялся сказать.

— Ну пусть будет Юнь[194] Лун.

— Тоже плохо, — возразила она. — Так ты никогда не выбьешься на вершину, вечно будешь блуждать среди облаков: покажется голова — не видно хвоста, покажется хвост — исчезнет голова.

— Но мне кажется, имя Юнь Лун здорово звучит.

— Вот что, давай-ка я сама выберу. Пусть будет Чэн Лун.

— Ай, нет, что вы, это слишком громкое имя!

— Остальные тебе не подходят, тебя будут звать Чэн Лун!

Я попытался ещё что-то возразить, но в конце концов сдался. По правде говоря, имя для меня в то время не имело значения, гораздо важнее был заработок.

Молодой и неискушённый

Первый же фильм, в котором я снялся после возвращения в Гонконг, под названием «Новый кулак ярости», запечатлел в титрах моё новое имя — Чэн Лун. Этот фильм не имел успеха, а после него я снялся в целой куче таких же провальных фильмов. Критика и ругань сыпались на меня одна острее другой:

— Каким ещё драконом он собрался стать! Тут максимум червяком разве что.

— Здоровенный нос, глаза малюсенькие, и с такой харей он ещё называет себя драконом!

Когда озвучивался «Новый кулак ярости», я пришёл посмотреть. Студия звукозаписи состояла из нескольких сквозных помещений. За первой дверью была вторая. Я потихоньку прокрался внутрь и первым делом попал в пультовую кабину. За второй дверью оказалась комната, где сидели все озвучивающие актёры. И лишь пройдя через эту комнату, я добрался до двери, ведущей в комнату звукозаписи. Работа велась по ночам. Пробравшись в соседнюю комнатку, я прильнул к маленькому окошку, чтобы посмотреть, что там делается. Когда в кадре на экране появился я, кто-то из озвучивающих актёров проворчал:

— О чём только думал этот великий Ло Вэй? Как он мог взять этого парня? «Стать драконом» назвался! Нос огромный, глазки маленькие, какая из него звезда! Пустая трата денег!

От услышанного у меня из глаз закапали слёзы. Актёры не знали, что снаружи стою я, и продолжали меня обсуждать, а мне ничего не оставалось как потихоньку удалиться.

Потом я снялся ещё в целом ряде фильмов, и каждый раз ходил на озвучку, чтобы посмотреть, что получилось на экране и всё ли я сделал как надо. И меня всё так же ругали, а я из своего укрытия слушал, обливаясь слезами. Их тоже можно понять, во время озвучки приходится один и тот же кадр многократно прокручивать заново. Меня и так-то никто не любил, а им приходилось всё время на меня смотреть — конечно, где уж тут радоваться. Со временем я привык, всё время говорили одно и то же. Бывало, пока они меня ругали, я сидя за стенкой проваливался в сон.

Прошло несколько лет, и я снял фильмы «Змея в тени орла», «Пьяный мастер» и «Бесстрашная гиена», они выходили один за другим и сразу же становились хитами и лидерами кассовых сборов. Меня стали узнавать на улицах, прохожие подходили за автографами и совместными фото. Повсюду можно было увидеть, как кто-то изображает движения из фильма «Пьяный мастер». Жёлтая пресса стала подсылать ко мне папарацци, которые днём и ночью ходили за мной по пятам. Я наконец ощутил вкус славы. Вероятно, именно поэтому разговоры в комнатах звукозаписи сменили своё направление, и меня принялись наперебой расхваливать:

— Только взгляните на этого парня! Потрясающе! У него даже руки артистичные!

Вскоре я перешёл работать в кинокомпанию Golden Harvest. Моё английское имя по-прежнему записывалось как Jacky Chan. Директор Рэймонд Чоу сказал:

— Имя Jacky не выглядит как имя знаменитости. Теперь, когда ты пришёл в нашу компанию, самое время начинать с чистого листа. Давай изменим имя Jacky, пусть оно пишется как женское имя Jackie.

Вот так появился Джеки Чан.

Под покровительством кинокомпании Golden Harvest у меня, наконец, появилась возможность снимать такое кино, которое я хочу, а озвучивали его всё те же ребята. Тогда я уже пользовался большим почётом, но ни капли не держал на них зла. Тогда я уже научился тому, что называется «покорять людей своей добротой». Нужно не только уважать профессиональные качества других, но и завоёвывать симпатию окружающих своими профессиональными качествами и добросовестным отношением к работе. Теперь в комнате звукозаписи командовал я, потому что только я знал, что хотел получить в результате. Придя в полную готовность, все ждали моих указаний.

— Начали… стоп!

— Слишком тихо, давайте погромче!

Когда требовалось воспроизвести какие-то фоновые звуки вроде выкриков «Пампушки! Пирожки!» или шуршание одежды во время драки, я спускался к актёрам и озвучивал вместе с ними. Когда начинаются звуки шагов, когда включать музыкальное сопровождение, когда озвучивать движения, когда вставлять фоновые звуки — для всего этого актёры ждали моего сигнала. После окончания сеанса я посылал кого-нибудь за едой и кормил всех. Теперь им очень нравилось со мной работать.

Даже после того как «Чэн Лун» прославился, я по-прежнему сам занимался постановкой трюков и боёв в своих фильмах, у меня появилась своя команда каскадёров. Моя команда была первой среди многочисленных каскадёрских команд в Гонконге, у кого появилась своя униформа. Я не очень заморачивался с дизайном, мне просто хотелось, чтобы наш с ними стиль обрёл некую завершённость, поэтому решил сделать для них единую форму. У меня дома в Гонконге до сих пор хранятся фотографии тех лет. Я купил несколько просторных рубашек с короткими рукавами и отдал в хорошее ателье, попросив мастера вышить на них инициалы “JC”. Затем я раздал их своим ребятам. Были рубашки трёх цветов: белого, чёрного и жёлтого. Когда мы шли куда-то все вместе, выглядели очень стильно. Невзирая ни на что, настала эпоха Джеки Чана.

В 80-х годах ХХ в. я дважды пытался покорить Голливуд, но обе мои попытки закончились провалом. Однако в наибольшее уныние меня повергли не пустые залы кинотеатров, а американские СМИ.

Когда окончились съёмки фильма «Драка в Бэттл Крик», фирма хотела, чтобы я, пользуясь случаем, совершил промо-тур по Америке, и организовала для меня несколько интервью. Меня предупреждали, что для общения с американскими журналистами необходима недюжинная психологическая подготовка. Я думал, это просто преувеличение. Чего я только не повидал и не пережил, несмотря на свой юный возраст! Это всего лишь местные журналисты, что они могут мне сделать?

Я сильно ошибался.

— Как произносится ваше имя?

— Вы ученик Брюса Ли?

— Вы умеете разбивать кирпичи голыми руками?

— Можете показать какие-нибудь движения из карате?

— А покажите что-нибудь из кунг-фу!

Когда на меня, как из рога изобилия, посыпались такие вопросы, я не выдержал. Я был очень раздражён. Я звезда азиатского масштаба, меня все уважают, как вы смеете обращаться со мной, как с обезьянкой в цирке? Для съёмок в одной из телепередач я специально прилетел в Нью-Йорк из Лос-Анджелеса. Вопросы ведущего вызвали у меня такое отвращение (усугублявшееся моим скверным знанием английского), что я за всё время не сказал ни слова, и в конце концов моё участие в передаче просто отменили.

В тот вечер, добравшись до своего номера в гостинице, я долго рыдал. Всё это превзошло мои самые худшие ожидания. Что за болезнь заставила меня бросить азиатский кинорынок, где у меня так хорошо шли дела, и приехать сюда, где меня никто не любит?

Вернувшись в Азию, я снова занялся съёмками экшн-фильмов в собственном стиле и был очень доволен, но мои коллеги никак не могли отказаться от навязчивой идеи вывести меня на мировой кинорынок. На этом пути никак нельзя было миновать Голливуд, который был настоящим раем. После двух неудачных попыток, предпринятых в 80-х годах, в 1995 г., учтя свои прежние ошибки, я наконец начал триумфальное шествие по Америке.

Теперь я стал сам выбирать фильмы, и мной больше никто не распоряжался. Я прекрасно знал, какие фильмы мне подходят. Когда я только приехал в Голливуд, мне стали непрерывно поступать предложения от знаменитых режиссёров и актёров. Майкл Дуглас хотел, чтобы я сыграл японского убийцу в фильме «Чёрный дождь». Сильвестр Сталлоне хотел, чтобы я снялся в фильме с Сандрой Баллок, где я сыграл бы уголовника, совершившего тяжкое преступление, а потом он же предлагал мне сыграть в своём новом фильме наркобарона. От всех предложений я отказался, так как предлагаемые роли мне не подходили. Тем временем я написал собственный сценарий для будущего фильма «Разборка в Бронксе», режиссёром которого стал Стэнли Тонг. Глава 6. Как ковался Джеки Чан.

Хотя это фильм гонконгского производства, он изначально был нацелен на международный рынок. Основным местом действия стал Нью-Йорк (правда, последний этап съёмок проходил в Канаде), большинство актёров были набраны среди иностранцев и бульшая часть текста была на английском языке. Оба главы кинокомпании Golden Harvest — Рэймонд Чоу и Леонард Хо — считают, что именно этот фильм открыл для меня двери в западный шоу-бизнес.

В 1995 г. в Соединённых Штатах состоялась премьера фильма «Разборка в Бронксе», и за первый же уик-энд он собрал кассу 9,8 млн американских долларов, став первым в истории гонконгским фильмом, выбившимся в лидеры американского кинопроката. К тому же, это был фильм с дубляжом. Американская фирма-дистрибьютор New Line Cinema не пожалела сил для рекламы и продвижения новой картины. В этот раз, когда я вновь предстал перед местными СМИ, наше с ними общение протекало совсем по-другому. Моё лицо стало постоянно мелькать на обложках журналов и я часто давал интервью на телевидении, так что теперь меня всегда принимали с распростёртыми объятиями.

Я официально присутствовал на американской премьере своего фильма «в стиле Джеки Чана». Я шёл по красной ковровой дорожке, а вокруг то и дело загорались фотовспышки. В толпе пронзительно выкрикивали моё имя. В этот момент я понял, что добился успеха. После этого в Америке один за другим вышли на больших экранах три гонконгских фильма: «Громобой», «Первый удар» и «Мистер Крутой». Во время съёмок фильма «Мистер Крутой» меня пригласили в Голливуд оставить автограф и отпечатки рук и ног возле Китайского театра TCL.

В 1998 г. на экраны вышел фильм «Час Пик», в котором я снялся вместе с Крисом Такером. Картина имела оглушительный успех. Сиквелы «Час Пик 2» и «Час Пик 3» увидели свет, соответственно, в 2001 и в 2007 гг. Эти фильмы отнюдь не из разряда моих любимых, но факт остаётся фактом — в Америке и Европе они собрали огромную кассу. В обоих сиквелах я воспользовался благоприятной возможностью и познакомил западных зрителей с начинающими китайскими актрисами — Чжан Цзыи и Чжан Цзинчу. В 2002 году фильм «Смокинг», едва выйдя на экраны, собрал за первый же уик-энд 15 млн американских долларов, заняв второе место в хит-параде кассовых сборов в Северной Америке. 4 октября того же года меня пригласили запечатлеть своё имя на «Аллее славы» в Голливуде.

На этот раз поездка в Америку не разочаровала меня.

С тех пор каждый мой новый фильм неизменно попадает в прокат во всех стратегически важных для киноиндустрии регионах. Стало выходить много моих фильмов американского производства: «Шанхайский полдень», «Вокруг света за 80 дней», «Запретное царство», «Шпион по соседству», «Час пик» и его сиквелы. Тем не менее сейчас, если я вспоминаю те годы, в памяти первым делом всплывают вовсе не восторженные крики и аплодисменты, а те моменты закулисной жизни, которые никому не видны.

Поначалу, когда мы с моими каскадёрами только приехали в Америку, на нас все смотрели свысока: во-первых, мы едва говорили по-английски; во-вторых, никто не знал о том, на что мы способны. Все видели в нас лишь парней, не соблюдающих правил и приличий. Причина этого — кардинальные различия в стиле работы на Востоке и на Западе. Чтобы не быть голословным: на Западе очень строго подходят к распределению обязанностей на съёмочной площадке, каждый выполняет свою, узкоспециальную функцию: ответственный за провода занимается только проводами, ответственный за установку объектива занимается только объективом, ответственный за освещение занимается исключительно освещением, — и не дай Бог вы вмешаетесь в чужую работу. Мы работаем по-другому, каждый из нас многофункционален и при необходимости готов выполнить любую работу, если ему сподручно. Для нас главное — результат.

Я хочу, чтобы всё делалось быстро, а у них другие приоритеты, у них даже интонации в разговоре другие. В Китае на съёмочной площадке обычно «давай-давай, скорее», а в Америке всё делается неторопливо: они не спеша берут аппаратуру и реквизит, не спеша ходят и не спеша разговаривают. Из-за этой разницы мы в глазах иностранцев поначалу выглядели непрофессионалами, а нам работа иностранцев казалась бестолковой и мало эффективной. Потом, поработав подольше, мы «притёрлись» друг к другу и привыкли к различиям в стиле работы. Мы стали прекрасно ладить и работали дружно. Когда все увидели, на что способна моя команда каскадёров, к нам стали относиться с уважением и восхищением. Своими способностями мы покорили людей. Теперь при упоминании моей команды каскадёров они восхищённо поднимают большой палец. Не подавая никаких заявок, мои каскадёры стали почётными членами ассоциаций дублёров и каскадёров в различных странах.

Я начинал карьеру с работы простым каскадёром и успел повидать много «первобытных» способов работы. На съёмках жизнь каскадёра совершенно не ценилась. Получил травму, выполняя опасный трюк — ну что поделаешь, заменяем на нового, и для всех это было обычным делом. А европейцам всё это казалось невероятной дикостью. Приехав на Запад, я хотел продемонстрировать там нашу силу, чтобы они посмотрели, насколько круты мои каскадёры. Во время съёмок фильма «Шанхайский полдень» я хотел снять сальто на полтора оборота, так, чтобы голова оказалась совсем близко к земле. Я попросил операторов отодвинуть камеру назад, но они отказались, объясняя, что тогда маты попадут в кадр.

— Трюк будет выполняться без матов, — ответил я.

Я попросил У Гана из своей команды каскадёров продемонстрировать этот трюк без защитного снаряжения, поскольку был уверен, что у него не возникнет проблем. И действительно, У Ган успешно выполнил сальто, пользуясь профессиональной техникой защиты головы и лица. Зрители разразились аплодисментами.

Я посмотрел, как это выглядит на экране, и спокойно сказал:

— Недостаточно хорошо, давай-ка ещё раз.

Все обалдели:

— Да вы что, это было прекрасно! Зачем ещё раз? Это же так опасно!

Я пропустил их слова мимо ушей и тихо спросил У Гана по-китайски:

— Справишься?

— Нет проблем, Джеки.

У Ган повторил трюк. Я всё с тем же каменным лицом говорю:

— Не годится. Ещё.

После третьего раза я крикнул:

— ОК, пойдёт!

Руки, локти и коленные суставы У Гана кровоточили, и мне было его ужасно жаль, но я понимал, что после этих трёх попыток никто больше не посмеет смотреть на нас свысока. На самом деле такие незначительные царапины и ушибы нам, с детства привыкшим к мучительным тренировкам, казались сущей ерундой, но в глазах иностранцев мы выглядели сверх-людьми, способными выполнить невыполнимое.

С тех пор съёмочная группа стала относиться к нам с уважением. Если в Голливуде собирались снять какой-нибудь боевик, трюковую группу набирали, ориентируясь на трюки в фильмах Джеки Чана, отбирали лишь тех, кто способен справиться с такой задачей, и говорили им: нужен вот такой экшн — в стиле Джеки Чана.

Я впервые встретился с Сильвестром Сталлоне на съёмочной площадке его фильма, понятия не имею, почему он меня пригласил. Возможно, потому что я тогда уже стал в определённой степени знаменит на Западе и в СМИ время от времени появлялись репортажи обо мне. Однажды, когда я находился в Гонконге, коллега из моего офиса сказал, что мне поступило сообщение от Сталлоне, он приглашает меня приехать в Америку на премьеру. Я отвечаю:

— Это что ещё за шутки?

— Джеки, это правда!

Я разволновался. Для меня он был супер-звездой и кумиром — а он взял и пригласил меня на премьеру? Коллеги сказали, что Сталлоне в подтверждение своих слов прислал в Гонконг своего секретаря — тот специально прилетел сюда и привёз два билета на самолёт, чтобы сопровождать меня на пути в Америку. Я был очень тронут. Бедный секретарь, только ради этого он провёл тридцать с лишним часов в самолёте!

В дороге я всё гадал, почему же Сталлоне меня пригласил. Но так ничего и не придумал. Я договорился со своим менеджером, что в случае ошибки, если Сталлоне понятия не имеет, кто я такой (а у меня ещё и английский такой скверный), мы просто развернёмся и убежим.

В аэропорту нас уже ожидала машина. Первым делом меня привезли домой к Сталлоне, сотрудники сказали, что хотят провести для меня экскурсию. Они показали мне его коллекции, картины и спортзал… В спортзале я немного потренировался, а сам думал про себя: ого, я занимаюсь на тренажёрах Сильвестра Сталлоне! Потом ко мне подошёл ассистент и, взглянув на часы, сказал, что пора ехать на съёмочную площадку.

Мне с самого начала показалось странным, что он сам не приехал в аэропорт встретить меня, а потом и дома его не оказалось — интересно, почему? Приехав на съёмочную площадку, я наконец увидел его — он был занят съёмками. Он издалека заметил меня и сделал мне знак подождать. Вскоре послышался крик «Снято!», и он распорядился:

— Перерыв на обед!

Потом он подошёл ко мне и крепко обнял.

В тот момент он снимал фильм «Разрушитель», в главной роли снимался знаменитый Уэсли Снайпс. Увидев меня, он тоже подошёл и стиснул меня в объятиях. Сталлоне оттащил меня от Снайпса с видом, который должен был означать: «Это мой друг, только я могу его обнимать». Это было так мило! За руку он подвёл меня к съёмочной группе, словно собираясь представить им важную персону, подтолкнул меня вперёд и сказал всем:

— Эй, это Джеки Чан.

Раздались бурные аплодисменты. Потом Сталлоне провёл меня под длинным тентом. По обеим сторонам расположились актёры и специалисты по постановке трюков. При виде меня все поднялись со своих мест и отвесили мне поклон! Я был просто потрясён. Пока продолжалось моё шествие, многие подходили и пожимали мне руку. «Оказывается, я очень крут!» — думал я про себя.

Как выяснилось, Сталлоне специально устроил так, чтобы я приехал повидаться с ним на съёмочную площадку, и нарочно затянул утренние съёмки. Он подгадал время моего прибытия, чтобы последний кадр снять у меня на глазах. Затем он отвёл меня в свой трейлер-гримёрку и включил там телевизор. Транслировался мой фильм! Потом хозяин сдвинул в сторону дверцу шкафа, и я увидел, что шкаф тоже набит записями моих фильмов!

— Когда у нас заканчивается вдохновение, мы смотрим твои картины, — поведал он. — Мы многому у тебя научились, и я тобой искренне восхищаюсь, спасибо тебе, что нашёл возможность приехать!

А я тогда едва мог связать два слова по-английски, нам приходилось общаться через переводчика. Я смог выдавить из себя лишь пару-тройку английских фраз типа:

— Спасибо тебе большое! Я так счастлив! Ты мой кумир!

Вот тогда я и узнал, что при постановке трюков в Голливуде все трюковые группы берут в качестве учебного материала фильмы в моём фирменном стиле. Я был очень горд!

Один герой представляет другого, Сталлоне поднял мою руку и торжественно объявил: «Джеки Чан»

Голливуд для меня всегда был каким-то загадочным пространством. Он безжалостно ранил меня и он же воздавал мне самые высокие почести, именно там мой гонорар достиг отметки в 20 млн долларов, и именно он внушает мне самое сильное чувство опасности. Их мощное кинооборудование заставляет меня беспокоиться за кинематограф родной страны.

В какой-то период коллеги — да и я тоже — говорили об «умирании гонконгского кино», мы видели его неприглядную изнанку и, конечно, понимали, почему он умирает. Как раз тогда Саммо Хунг снял фильм, в котором главные роли сыграли четверо известнейших звёзд. Фильм шёл в прокате очень недолго. Во всех боевых сценах вместо актёров снимались дублёры, которым просто замазали лица. Если продолжать в том же духе, то как нашему кинематографу не загнуться? Однажды я сотрудничал с некой звездой, которая по вечерам непременно шлялась по барам и наутро никак не могла подняться, так что, бывало, не являлась на съёмки даже к шести часам вечера. Я старался вести себя с ней как можно деликатнее, чтобы не смутить её — я говорил:

— Если тебе не здоровится, то можешь сегодня не приходить, всё равно я и сам заболел.

Она посоветовала мне отлежаться и сама тоже проспала весь день, а вечером опять пошла в бар. Некоторые режиссёры, подписав контракт и получив гонорар, находят себе заместителя на время съёмок, а сами тем временем уже готовятся заработать на следующем фильме.

Я повис, уцепившись за указатель одной рукой, на высоте 6–7 метров над землёй, без всяких страховочных тросов. Иностранцы смотрели на меня, как на сумасшедшего

Мне доводилось сталкиваться с такими людьми. Например, пришёл я на площадку и обнаружил в режиссёрском кресле совершенно незнакомого человека. Я спрашиваю:

— Вы кто?

— Я ассистент режиссёра.

— А где же сам режиссёр? — возмутился я.

— Вон там.

Подхожу к режиссёру, а он прямо тут же корпит над сценарием к новому фильму. Мы этот только начали снимать, а он уже пишет сценарий к следующему. Если в киноиндустрии сплошь и рядом такие работники, то как нашему кино выжить?

Я задумался, как же справиться со сложившейся ситуацией. Если я подойду и скажу: «Отойди, дай я сам буду снимать», они будут только рады — ведь если за фильм возьмусь я, то хорошее качество гарантировано, а они сэкономят свои усилия. Таких случаев было достаточно. Снимаю я, а в титрах моего имени всё равно нет, там указывается имя официального режиссёра. Фильм выходит на экраны, билеты на него распродаются, и меня просят оценить его. В ответ я произношу лишь два слова: «Без комментариев». А потом поползли слухи, что я увольняю режиссёров и делаю всё сам, некоторые даже называли меня монополистом, но мне плевать.

Во время съёмок фильма «Инцидент в Синдзюку» режиссёр Дерек Йи сказал:

— Джеки, я знаю, что ты часто отстраняешь режиссёров и снимаешь сам, но если ты сейчас возьмёшь мою работу на себя, я не представляю себе, как снимать дальше.

Я его успокоил:

— Не волнуйся, я тебе ни слова не скажу и не стану указывать тебе, что делать, буду во всём тебя слушаться.

Постановщиком боёв в этом фильме был Чин Ка-Лок. В те времена, когда я уже зарабатывал на жизнь постановкой боёв, он был ещё совсем малышом. Придя к нам на съёмочную площадку, он при виде меня трясся от волнения, как осиновый лист. Я не стал никого заменять. Я знал, что Дерек Йи влюблён в кинематограф, ради кино он готов даже дом продать или потратить несколько лет на сочинение одного сценария. Таких режиссёров я очень уважаю, поэтому на площадке полностью полагаюсь на них.

Снимая кино, я никогда не задаюсь вопросом, почему я должен спрыгнуть с того или иного здания, зачем я должен спрыгнуть с того или иного моста, даже если уверен, что в результате сломаю руку или ногу, всё равно прыгну не задумываясь. К работе над каждым фильмом я всегда подхожу крайне ответственно и всё выполняю предельно добросовестно. Прошли те времена, когда я только начинал свой путь и выполнял мелкую работу на съёмочных площадках. Я занял свою нишу, к моим словам стали прислушиваться. Я прошёл сложный путь, поэтому люди, которые зря просиживают штаны на своей должности, меня просто бесят. Иногда так и хочется сказать некоторым коллегам: ну разве то, что вы сняли, можно назвать фильмом? Вы попросту обманываете своих зрителей! Китайское кино до сих пор не вышло на достойный уровень именно из-за таких людей. Я повидал слишком много бездельников и обманщиков, которые передо мной красиво разглагольствовали, а в итоге всё оказывалось совсем не так, как они обещали. На словах они не имеют себе равных во всей Поднебесной, а на деле абсолютно ни на что не годны. Всякий раз, когда мне попадаются такие люди, я очень злюсь. Я надеюсь, что рынок как можно скорее их отсеет.

Уже десять лет назад многие из наших работали в Голливуде: Джон Ву, Мишель Йео, Чоу Юнь-Фат, Джет Ли, Ринго Лам, Юэнь Ву-Пин, Цуи Харк, Саммо Хунг. Я тоже отправил туда нескольких ребят из своей каскадёрской команды. И что получилось в результате? На Западе научились нашим секретам и овладели ими даже лучше, чем мы, и больше мы им не нужны. Думаете, нам обеспечена победа, если мы вдруг решим сразиться с Голливудом? Вовсе нет. Я видел их нынешних каскадёров и акробатов. Их кунг-фу теперь покруче, чем у многих китайских команд ушу. Они овладели шаолиньским ушу, стилем вин-чунь, нашими боевыми связками таолу и различными боевыми приёмами.

Что касается акробатики, то молодёжь на Западе теперь тоже умеет крутить сальто на 980 градусов. Они всесторонне развиты: ушу, гимнастика, стрит-дэнс, паркур… Даже мои каскадёры потрясены, видя это. Голливуд прекрасно умеет учиться. Они снимают фильмы по мотивам наших легенд и историй, и эти фильмы зарабатывают бешеную популярность. Когда вышел китайский фильм «Мулань», билеты в кинотеатрах не распродавались. Когда фильм о Хуа Мулань сняли американцы, кассовые сборы были огромными, и весь мир узнал о том, что в Китае была девушка по имени Хуа Мулань. Каждый мультфильм из серии «Кунг-фу панда» имел бешеный успех во всём мире, а ведь кунг-фу и панда — это элементы китайской культуры. Не зря во всём мире столько людей изучает английский. Когда кто-то оказывается в чём-то сильнее тебя, это нужно признать.

Когда я находился в Америке, Джеймс Камерон пригласил меня на съёмочную площадку фильма «Аватар», и там я почувствовал себя ребёнком детсадовского возраста. Первым делом меня попросили подписать договор о неразглашении тайны. Я ещё подумал: «Да что такого-то? Можно подумать, я никогда не видел, как кино снимают». Войдя на площадку, я не увидел ни одной живой души, всё было обтянуто синей тканью. Я прошёл дальше и увидел 30–40 человек, склонившихся над компьютерами. Увидев меня, они поднялись и отвесили мне поклон. Мне стали рассказывать и показывать, что к чему, а я так ничего и не понял. Но все считали меня великим мастером, поэтому приходилось притворяться таковым — не мог же я постоянно приставать с расспросами, и я только кивал: «Да, да, ок!».

Мне показали съёмочную аппаратуру. Габариты некрупные, включаешь, заглядываешь, а там люди, люди, много людей. А снаружи-то никого нет. Я работаю, полагаясь на собственный опыт, а американцы контролируют всё сверху. То, что я там увидел, напоминало абсурд: в кадре можно расположить человека в фас, можно снимать отдельно его шею или руку, но вокруг аппаратуры на самом деле никого нет. Был у них и ещё один аппарат, с четырьмя объективами. Я такой никогда не видел. А если поднять голову, то под потолком съёмочного павильона увидишь множество камер. Я их не считал, но думаю, там их было подвешено несколько сотен. Откуда в Китае на съёмках взяться нескольким сотням камер? В итоге я смог только выдавить:

— Ну ладно, работайте, не буду больше вас отвлекать, я пойду.

Ко мне подошёл Камерон:

— Я вырос на твоих фильмах. Я способен лишь сказать «спасибо», но в душе у меня бурлит целый фонтан эмоций.

Каскадёры из моей команды считаются в китайском кинематографе настоящими профессионалами, оборудование мы тоже используем передовое. Но когда мне показали ту технику, я просто обалдел. При съёмках фильмов в жанре экшн мы используем страховочные тросы, блоки, крепления и верёвки — вот и всё наше передовое оборудование. Страховочный трос стоит всего 10–20 долларов, однако я продолжаю пользоваться этим средством, чтобы обеспечить для каждого надёжную защиту. Сейчас времена изменились, и я не могу заставлять своих каскадёров постоянно рисковать жизнью и здоровьем, как когда-то рисковали мы.

Когда я увидел, как в Америке натягивают страховочные тросы, я пришёл в ужас. При прыжке с крыши человек сначала приземляется на лестницу, а потом — на землю, после чего делает сальто назад. Эта связка движений требует высокого мастерства от того, кто держит трос. Необходимо натянуть страховку под определённым углом и ещё сделать так, чтобы она не помешала движениям. Я понаблюдал за тросом — он размеренно натягивался и ослаблялся ровно так, как было нужно. Я пошёл взглянуть на того, кто держит трос, и только тогда обнаружил, что тщательно просчитанные движения трюка были заложены в техническую модель, так что ответственному за трос уже не требуется прикладывать усилия, нужно было лишь следовать ей. А у нас до сих пор страховочные тросы держит целая толпа в несколько десятков человек, американцы же решили проблему с помощью одной неприметной вещицы. Разрыв между нашими технологиями огромен. Я спросил, какова стоимость той технической модели — оказалось, совсем недорого, 20–30 тысяч американских долларов. Но если закупить и привезти к нам, то этим всё равно никто не умеет пользоваться — что тут поделаешь? К тому же у них права на интеллектуальную собственность строго охраняются, так что я могу пользоваться лишь тем, что изобрёл сам.

После стольких лет работы в кино, оказавшись на съёмочной площадке в Америке, я почувствовал себя дурачком. Мне так хотелось бы, чтобы и у нас было своё оборудование, при виде которого они обалдели бы! Или, по крайней мере, отвезти их оборудование и технику в Китай, чтобы наши научились изготовлять такую же и могли снимать ещё более качественное кино! Я возлагаю надежды на нашу молодёжь — пусть они ездят за границу и обучаются там, усваивают западные премудрости — так, чтобы эти знания уже принадлежали им, а значит и нам. У нас есть своя запатентованная продукция и мы тоже можем использовать на площадке высокие технологии. Я бы хотел, чтобы Китай активно сотрудничал с Голливудом именно для того, чтобы научиться их технологиям и чтобы они помогли нам взрастить образованный научно-технический персонал. Китайское кино не страдает дефицитом интересных сюжетов, нам не хватает лишь технического оснащения и профессионализма. Тем более что сейчас изучать технику не так утомительно, как раньше, когда каким-нибудь механизмом учились пользоваться несколько месяцев. Сейчас всё совсем по-другому. Я хочу, чтобы нынешняя молодёжь, изучающая киноискусство, научилась слаженно работать в команде, и чтобы съёмки фильма они воспринимали не как домашнее задание, которое делают на проверку учителю. Всё это они изучают прежде всего для себя. Когда вместе учатся будущие сценаристы, режиссёры, операторы, оформители, продюсеры, может получиться неплохая команда. Они могут взять какой-нибудь сценарий и попробовать заняться съёмками — так они узнают на деле, что такое разделение труда и кооперация. Когда каждый сам за себя, работать очень утомительно. Мы должны учиться у американцев корпоративному стилю работы. Когда я в Америке обсуждал сценарий, десять с лишним человек уселись в одной переговорной вокруг стола и обсудили все его преимущества и недостатки — разве после этого сценарий может быть неудачным?

Я всё твержу о технологиях, но ведь если я сниму фильм, битком набитый спецэффектами, зрителей это в восторг не приведёт, они привыкли к тому, что я лично выполняю все опасные трюки. Получается, я сам себя загнал в рамки. Это порой приводит меня в отчаяние, но если ты однажды стал первопроходцем кино в жанре комедийный экшн, то нужно и далее придерживаться своего курса. Все эти фильмы с полётами в воздухе снимать легко, а вот реалистичные боевые сцены, которые, к тому же, каждый раз должны поражать новизной, придумывать очень тяжело. Любой дурак может летать на страховочном тросе, и знаменитостям даже не приходится делать это самим: наняли дублёра — и дело в шляпе. Когда очередь доходит до самого актёра, то от него лишь требуется принять пару красивых поз. Именно поэтому наше кино в жанре экшн потихоньку выдыхается, а американские боевики набирают силу.

Как говорят иногда мои поклонники, Джеки может всё: он умеет кататься на водных лыжах, прыгать с парашютом, плавать под водой, водить машину и мотоцикл, владеет самыми разнообразными стилями кунг-фу… Это потому, что я предъявляю к себе очень высокие требования и стараюсь каждый раз удивить зрителя чем-то новым. Последние десять с лишним лет мне приходится постоянно слышать: «Джеки Чан постарел и уже не может двигаться так, как раньше». Мне нечего на это ответить, я всё говорю своими фильмами. Да, с годами мы стареем, и с этим ничего поделать нельзя. Но даже в этом возрасте я могу летать в аэродинамической трубе, прыгнуть в вулкан, и я ничем не уступаю молодёжи. Есть и те, кто говорят: «Джеки, ты Супермен». На самом деле я никакой не Супермен, просто я не боюсь рисковать. В производстве научно-фантастического, мультипликационных фильмов и порой даже боевиков нам не угнаться за Голливудом, но есть кое-что, в чём мы его превосходим — это реалистичность движений, которые способно демонстрировать человеческое тело. Те опасные трюки, которые выполняем мы, ни одна американская звезда боевиков выполнить не в состоянии, они даже не знают, как это делается. У них очень развиты высокие технологии, с помощью которых они многое делают лучше, чем мы. Сейчас наверно один я такой дурак и остался, который до сих пор рискует жизнью на съёмочной площадке. Но у меня уже нет времени обучаться высоким технологиям.

Моя аудитория постоянно обновляется. Есть преданные поклонники, которые следят за моими работами уже очень много лет, а есть те, кто только недавно открыл для себя мои фильмы. Кто-то любит классические гонконгские боевики «в стиле Джеки Чана», а кто-то предпочитает голливудские. Я разделяю всех поклонников на основных зрителей и новых зрителей, но перед всеми чувствую одинаковую ответственность. Вот почему, закончив снимать «Час Пик», я снимаю «Миф», после «Запретного царства» работаю над «Большим солдатом», за фильмом «Каратэ-пацан» следует сиквел «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак», а за исторической лентой «Клинок дракона» — боевик «По следу». Я стараюсь максимально оправдать ожидания всех своих поклонников, показать им себя с самых разных сторон, мне важно их не разочаровать. Мне очень повезло: сейчас уже не нужно снимать кино ради того, чтобы заработать на еду, и я могу работать в своё удовольствие. Когда мы снимали фильм «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак», я сразу сказал продюсеру, что готов к провалу, но кино мы должны делать на высшем уровне. Мы готовились к съёмкам семь лет, в процессе работы побывали в пяти странах, сменили восемь мест для натурных съёмок, снимали целый год. Даже к изготовлению копии бронзовых голов двенадцати зверей китайского гороскопа мы подошли очень серьёзно, потратив на это несколько миллионов долларов. Я не берусь утверждать, что мои трюки самые классные, а бюджет самый высокий, но я не жалею средств и прикладываю все силы, снимаю не спеша, но тщательно — делаю всё для того, чтобы создать фильм, за который не будет стыдно перед поклонниками.

Пожалуй, это и есть мой способ негласного соревнования с Голливудом.

Озвучиваю мультфильм «Кунг-фу панда 2»

В офисе Джеймса Камерона

Начиная с фильма «Молодой мастер», титры ко всем моим фильмам сопровождаются нарезкой из неудавшихся кадров. В эту нарезку попадают не только забавные эпизоды, где кто-то забывает текст или ошибается. Значительная их часть — это ошибки при выполнении трюков, так что зрители частенько видят, как после неудачной попытки я валюсь на землю, ко мне подбегают, подхватывают на руки и уносят. Мне помогли упорядочить по частям тела все травмы, которые мне довелось получить за много лет. Для меня это тоже важная часть воспоминаний.

Голова: во время съёмок фильма «Рука смерти» меня так сильно ударили по голове, что я тут же потерял сознание. Но самую серьёзную травму головы я получил во время съёмок картины «Доспехи Бога» — тот несчастный случай закончился операцией на черепе.

Ухо: в результате того страшного падения на съёмках «Доспехов Бога» моё левое ухо почти перестало слышать.

Глаза: во время съёмок фильма «Пьяный мастер» я повредил надбровную дугу и едва не лишился одного глаза.

Нос: сломал, снимаясь в фильме «Убить с интригой». Позже на съёмках картины «Кулак дракона» я снова повредил нос.

Участок над верхней губой: во время съёмок боевика «Первый удар» мне его проткнули насквозь, так что даже было видно зубы. Я тщательно залепил это место пластырем и продолжил съёмки, а к вечеру почти всё уже зажило.

Челюсть: вывихнул на съёмках фильма «Полицейская история 3: Суперполицейский».

Зубы: на съёмках картины «Змея в тени орла» мне выбили один зуб.

Подбородок: повредил на съёмках фильма «Лорд Дракон», челюсть потом болела очень долго, я даже не мог толком разговаривать.

Гортань: из-за повреждения, полученного на съёмках картины «Молодой мастер», чуть не задохнулся насмерть.

Шея: неоднократно получал травмы, из них самые серьёзные — на съёмках фильмов «Проект А» и «Мистер Крутой», оба раза — в результате прыжка с крыши.

Шейные позвонки: повредил на съёмках фильма «Мистер Крутой».

Плечо: вывихнул на съёмках фильма «Городской охотник».

Кисти рук: в результате съёмок фильма «Полицейская история» получил ожоги. На съёмках картины «Покровитель» повредил кисть руки и ногти. Во время съёмок фильма «Проект А» вывихнул запястье.

Рука: во время съёмок фильма «Змея в тени орла» получил порез мечом, залив кровью всё вокруг. А камера между тем продолжала снимать.

Грудная клетка: на съёмках фильма «Молодой мастер» повредил грудную кость. Снимая фильм «Доспехи Бога 2: Операция Кондор» соскользнул с троса и упал, в результате получил смещение грудной кости.

Спина: повреждал многократно. Во время съёмок фильма «Полицейская история» при падении чуть не сломал седьмой и восьмой позвонки. На съёмках картины «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак» порвался страховочный трос, и при падении я получил травму.

Таз: вывихнул на съёмках фильма «Полицейская история».

Бедро: придавило автомобилем во время съёмок фильма «Криминальная история».

Колено: повреждал неоднократно, самую серьёзную травму получил на съёмках фильма «Городской охотник».

Ступня: на съёмках фильма «Разборка в Бронксе» сломал лодыжку, так что ступня развернулась в другую сторону. Мне наложили гипс, и я вернулся к съёмкам. Когда мне нечем было заняться, я надел на гипс носок и разрисовал его под кроссовок. На съёмках фильма «Кто я?» я однажды играл со швейцарским ножом, подбрасывал его в воздух, в какой-то момент не смог поймать и — не знаю, с чего мне такое взбрело в голову — решил перехватить ногой. Нож воткнулся в стопу. Когда я снял обувь, оказалось, что крови вытекло совсем чуть-чуть. Я заклеил рану пластырем и вернулся к работе.

Травмы, полученные за долгие годы, уже не поддаются учёту. Возможно, в приведённый список закрались ошибки, но ведь я уже многое подзабыл. Информация, которую вы найдёте в других источниках, тоже не всегда достоверна. Говорят, у меня не осталось ни одной целой кости. Это преувеличение, но одно я могу сказать наверняка: каждый дюйм на моём теле, начиная с макушки и заканчивая пальцами на ногах, был повреждён хотя бы раз. Однако я уверен, что через это проходят все, кто занимается трюками — не я один такой уникальный.

Я часто подворачиваю лодыжку просто во время ходьбы — обычно я сам и вправляю. Иногда я подворачиваю ногу в ванной, там у меня не получается самостоятельно приложить силу, и я зову ассистентов. Уже три года мне говорят, что нужно прооперировать плечо — вставить туда два стержня. Мне не хочется, и я всё время откладываю. Из-за плеча я не могу поднимать тяжести. Хрящи в коленях стёрлись, и я не могу бегать. Полученных травм уже не сосчитать.

В молодости я часто поступал необдуманно и заставлял других рисковать жизнью вместе со мной. Если бы тогда было модно снимать документалки, вы бы, глядя на всё, что тогда происходило, подумали, что человеку такое не под силу. Сейчас я понимаю: в те годы мы избежали смерти лишь благодаря громадному везению.

В те времена все, независимо от иерархии, были весьма великодушны: на площадке всегда были наготове носилки, даже двери машины всегда были распахнуты. Получившего травму сразу же поднимали и уносили, а его заменял следующий. В фильме «Полицейская история» есть один эпизод с целой серией очень сложных движений. Первый каскадёр прыгнул и сломал руку, его унесли. Второму проломило череп — унесли. Увидев, как они переживают за свои руки и ноги, я выругался, переоделся и решил выполнить трюк сам. Спрыгнул — шлёп! — меня отвезли в больницу с кровавой рвотой. Мне хотелось показать, какой я крутой начальник: раз вы боитесь, то я сам справлюсь, я не боюсь! Мы зарабатывали деньги, ставя на кон свою жизнь. Мы были молоды, полны сил и не умели признавать поражений. В Гонконге множество каскадёрских групп конкурировали между собой. Я не только старался покупать своим каскадёрам самые лучшие автомобили и наручные часы — так, чтобы они выглядели стильно и внушительно, — но также хотел, чтобы они не боялись рисковать жизнью, чтобы выполняли самые опасные и самые головокружительные трюки!

За тот период я получил слишком много травм, я узнал, как это неприятно, и осознал, что вёл себя по-детски и чересчур легкомысленно. Сейчас, будь то мои каскадёры или те, с кем я сотрудничаю, каждый трюк, представляющий хоть малейшую опасность, тщательно продумывается — будь он хоть в десять раз проще тех, что мы выполняли тогда. Только убедившись, что всё тщательно продумано, я позволяю сделать пробную попытку. Я не хочу, чтобы они проходили через то, через что прошёл я, чтобы они подвергались стольким опасностям, не хочу добавлять их близким поводов для беспокойства. Раньше те, кто не отличались бесстрашием, не осмеливались вступить в ряды моих каскадёров. Бывало, даже если мне нужны были новые каскадёры, их неоткуда было взять. Сейчас моя команда оснащена самой безопасной и передовой техникой, наше оборудование занимает четыре трейлера, и свои вещи мы всюду возим с собой. Каждое колесо, каждая верёвка, каждое страховочное устройство у нас гарантированно безопасны. Потихоньку эту привычку переняли и остальные. Это не только избавляет каскадёров от риска, но и делает их труд максимально безболезненным.

В 2013 г. фильм «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак» получил подряд две премии за лучшую постановку трюков. Принимая награды, я сказал со сцены, что посвящаю её всем работникам трюковых групп во всём мире. Каждый день они рискуют жизнью, выполняя работу, которая скрыта от взгляда зрителей, да ещё и периодически подвергаются унижениям и оскорблениям. Можно сказать, мне очень повезло, что из закулисья я сумел вырваться на передний план и показать себя всем с экрана. Когда я получаю травмы, люди узнают об этом в новостях. А когда какой-нибудь работник трюковой группы сломает руку или ногу, а то и вовсе погибнет, об этом не знает никто, да это никому и неинтересно. Я бы хотел, чтобы зрители во всём мире узнали, какой огромный вклад делают эти люди, и громко поаплодировали им. А ещё я надеюсь однажды учредить специальную премию, номинанты для которой будут отбираться только среди фильмов в жанре экшн. Эта награда будет предназначаться не только для самих кинолент. Будут такие номинации как лучший фильм в жанре экшн, лучший режиссёр жанра экшн, лучшая актриса жанра экшн, лучший актёр жанра экшн… Пусть у этих людей, которых зрителям не видно, тоже будет возможность обрести известность.

Оскар Уайлд говорил: «У каждого святого есть прошлое, а у каждого грешника есть будущее».

Джеки — не святой, но и тем более не грешник, он — тот, кто по популярности в мире вышел на первое место среди китайских знаменитостей, обогнав даже Брюса Ли. В 2011 г. американский президент Барак Обама торжественно пригласил на банкет в Белый Дом тогдашнего председателя КНР Ху Цзиньтао. Джеки Чан тоже присутствовал на мероприятии по приглашению. Обама сказал Ху Цзиньтао:

— Джеки Чан чрезвычайно популярен в Америке.

— А в Китае он ещё популярнее, — ответил Ху Цзиньтао.

Этот новорождённый гигант весом 12 фунтов просидел в животе у мамы 12 месяцев и никак не хотел выходить наружу. Пожалуй, с самого рождения ему было предопределено стать не таким, как все. Ещё в детстве, когда он жил в квартале для богачей на пике Виктория, а его родители выполняли самую чёрную работу, он увидел, что мир разделён на богатых и бедных. Будучи по природе упрямым и непослушным, Джеки не задержался в начальной школе, и родители решились отправить его в школу китайской оперы, где он провёл следующие десять лет своей жизни.

За эти десять лет суровая жизнь в школе китайской оперы воспитала в нём множество талантов и закалила характер на всю жизнь. После окончания школы он проводил все дни на съёмочных площадках и со временем из скромного каскадёра дорос до профессионального ассистента постановщика трюков, а затем и до самого координатора трюков, до исполнителя главной мужской роли, режиссёра и так далее… Он трижды предпринимал попытки покорить Голливуд и, наконец, прославился во всём мире. За десятилетие с 1994 по 2004 г. фильмы Джеки Чана шесть раз оказывались в хит-параде кассовых сборов Северной Америки и в десятке чемпионов по кассовым сборам в Азии, это были «Разборка в Бронксе», «Полицейская история 3: Суперполицейский», «Полицейская история 4: Первый удар», «Мистер Крутой», «Пьяный Мастер 2» и «Доспехи Бога 2: Операция Кондор». Его рекорд до сих пор никто не побил, это настоящий пик славы на мировом кинорынке для представителя азиатского кинематографа.

В конце 2012 г. Джеки дважды попал в Книгу рекордов Гиннеса: как ныне живущий актёр, выполнивший самое большое количество трюков, и как представитель кинематографа, совмещавший самое большое количество должностных обязанностей на съёмках одного фильма. Обе формулировки — дословный перевод с английского, поэтому читателю они, возможно, покажутся немного корявыми. Но если вдуматься, они точно отражают две самые яркие особенности характера Джеки: первая — он не щадит здоровья ради кино, вторая — он предпочитает всё делать сам.

С Бараком Обамой

Задолго до этого я установил другой рекорд, зафиксированный в Книге рекордов Гиннеса: «Самое большое количество дублей для одной сцены», это было на съёмках фильма «Лорд Дракон», где для одной из сцен мы отсняли 2900 дублей

Когда Джеки вручали сертификаты, он сказал:

— Просматривая документальный фильм о съёмках картины «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак», сотрудники обратили внимание, что там везде и всюду Джеки, куда ни глянь. Они подсчитали, что я фактически выполнял обязанности 15 разных должностей, я даже сам удивился, я-то и не заметил! Я привык на съёмках взять камеру и начать снимать, а оказавшись рядом с освещением, начать его настраивать. Я участвую и в работе над реквизитом, могу побыть дублёром, для меня это всё пустяки. Возможно, кто-то скажет, что это признак отсутствия профессионализма, но я за многие годы уже привык так работать, так что эта награда для меня весьма необычна.

Но больше всего меня позабавила формулировка «ныне живущий актёр, выполнивший самое большое количество трюков». Да, к счастью, пока живздоров, оказался в состоянии лично приехать за своей наградой, а то они хотели вызвать Джейси, чтобы он забрал.

Джеки любит смеяться над собой, это одна из самых любопытных черт его характера. Долгие годы он то и дело подвергается всяческим нападкам и оскорблениям, а с него как с гуся вода, даже окружающим обидно за него: почему Джеки должен всё это терпеть? А он лишь улыбается:

— Меня это не беспокоит, главное — вести себя достойно, чтобы совесть была чиста, тогда меня никакими оскорблениями не возьмёшь. Небо всё видит.

Прочитав историю жизни Джеки Чана и узнав, как он шаг за шагом становился тем, кем стал, каждый поймёт её по-своему. А сейчас я хотела бы рассказать о его сотрудниках.

Я работаю в киноиндустрии почти 10 лет и повидала множество великих режиссёров и знаменитостей. Я обратила внимание, что у Джеки есть одно отличие, которое кардинально выделяет его на фоне остальных, и это — его сотрудники. То, что слава о его способностях и мастерстве прогремела на весь мир, это прямая заслуга его влиятельности и объёмов выполняемой им работы, однако удивительно то, что почти все его сотрудники — «ветераны», проработавшие у него 20–30 лет. Это большая редкость для шоу-бизнеса, где коллективы обычно недолговечны.

В 1998 г. вышла биография Джеки Чана на английском языке, на титульном листе Джеки написал: «Почтительно посвящаю эту книгу своим родителям, которые подарили мне жизнь. Также посвящаю эту книгу своим коллегам, друзьям, поклонникам, без заботы и поддержки которых у меня не было бы того, что я сейчас имею». Джеки упомянул коллег после родителей, но перед друзьями, что показывает его серьёзное отношение к ним. Когда я попросила его описать одной фразой своих сотрудников, он ответил:

— Они — моя семья.

Я впервые тесно соприкоснулась с ними во время поездки в Мьянму и Таиланд по делам благотворительности. Она длилась всего несколько дней, но оставила глубокие впечатления. Рядом с ними не нужно беспокоиться, что ты забыл взять с собой что-то необходимое. Во время командировок Дороти, ассистентка Джеки, всегда тащит на себе две огромные сумки, в которых, как в волшебном кармане Дораэмона[195], найдётся всё, что нужно.

У меня всё время разряжался телефон, и в сумках у Дороти одних только зарядок было несколько видов, а помимо них — соединительные кабели для автомобиля, зарядные панели, чехлы-аккумуляторы… В общем, в любом месте и в любое время проблема быстро решалась. Когда Джеки фотографировался для журналов во время промо-тура, Дороти привозила с собой первоклассные мини-колонки, подсоединяла их к ноутбуку Джеки и готова была в любое время включить его любимую музыку. Как-то раз в машине я едва успела почувствовать голод, как Дороти, словно фокусник, извлекла из сумки несколько сэндвичей. Я спросила, откуда они, и она беспечно пояснила:

— Сейчас в аэропорту в комнате отдыха попросила завернуть, на случай, если кто-нибудь проголодается, нам ведь предстоит неблизкий путь на машине.

С ними комфортно жить и работать, а кроме того, у них можно многому научиться. Первое, чему они меня научили — собираясь в командировку вместе с Джеки Чаном, необходимо иметь с собой удобную обувь и брюки, никогда не знаешь, где будет поджидать огромная толпа фанатов, они могут затоптать тебе всю обувь и изорвать одежду. На всех мероприятиях нужно идти впереди Джеки, потому что за Джеки всегда следует толпа, и если ты окажешься сзади, тебя могут затоптать, к тому же, если будешь двигаться медленно, рискуешь остаться за дверью — местная охрана тебя не впустит. Если не окажется при себе ни бейджика, ни рабочего удостоверения, удостоверяющих твою личность, то возникнут большие сложности, придётся очень долго объяснять и доказывать, стоя у входа, либо вызывать кого-то, чтобы за тобой вышли.

А теперь расскажу о нескольких «великих полководцах» Джеки Чана.

Начиная со времён фильма «Молодой мастер», сценарист Эдвард Танг сотрудничает с Джеки уже более 30 лет. Несмотря на почти семидесятилетний возраст, он всегда выглядит здоровым и бодрым. Мы, практически дети по сравнению с ним, иногда называем его «дедушка», а другие обращаются к нему «господин Танг». В 80-х гг., после подписания контракта с кинокомпанией Golden Harvest, его представили Джеки, и они сразу же нашли общий язык. С тех пор вышло множество фильмов, в создании которых участвовал господин Танг. Его самое выдающееся умение — собрать разрозненные идеи Джеки в одно завершённое произведение. Кроме того, он был первым, кто стал черпать вдохновение в голливудском кинематографе. Сейчас господин Танг замещает Джеки на должности «управляющего», Джеки считает его человеком, непоколебимо преданным своему делу, и эта преданность порой доходит до «слепого преклонения».

— Дело вовсе не в том, что он никогда не ошибался, да по-моему, нет такого человека, который не совершал бы ошибок, главное — когда ошибки совершаются не по злому умыслу и не нарушают интересов фирмы. Нужно позволить людям совершать ошибки.

Если Джеки идёт куда-то проветриться, он никогда не зовёт с собой Эдварда Танга.

— Он не любит развлекаться, да и не умеет. Если я его куда-то зову, он приходит и просто сидит. Я стараюсь не беспокоить его лишний раз. Но если нужно решить какой-то важный вопрос, то я знаю, что решение можно доверить ему, он обязательно всё сделает в лучшем виде.

Тайваньского агента Джеки зовут Эмма, она начинала работать в тайваньском отделении кинокомпании Golden Harvest, где занималась планированием промоушена выпускаемых кинофильмов. Тогда был примерно 1989 год — период расцвета китайского кино. Выпуском фильмов на Тайване занималась её компания. В обязанности Эммы входило сопровождать актёров во время промо-туров. Она впервые сотрудничала с Джеки Чаном, когда на экраны вышел фильм «Полицейская история 2», а после этого они часто пересекались на церемониях вручения кинопремии «Золотая лошадь». Однажды Джеки был номинирован на тайваньскую премию «Выдающаяся молодёжь китайского происхождения». Мероприятие длилось несколько дней подряд и проходило в городе Гаосюн. Эмма помогала организовать его пребывание на Тайване. Потом Джеки записывал на Тайване альбом. Так возможностей для сотрудничества становилось всё больше, и они уже хорошо знали друг друга. Потом тайваньское отделение Golden Harvest закрылось, и Джеки помог Эмме открыть её собственную фирму и наладить частную деятельность в сфере пиара. По мнению Эммы, Джеки очень позитивный человек, что бы ни случилось, он не любит и не привык впадать в уныние.

— У него ребяческая натура, и он не изменится ни в 70, ни в 80 лет.

Бывает, тайваньские СМИ цепляются к словам Джеки и, обсуждая их, раздувают целую статью. Эмма злится до слёз и винит себя, считая, что она плохо выполняет свою работу. Джеки успокаивает её:

— Не расстраивайся, Джеки это переживёт.

Если считать длительность стажа работы на Джеки, то третьей после господина Танга и Эммы идёт Юань Нун. Мы называем её сестрицей Юань, и Джеки по примеру остальных обращается к ней так же. Они впервые встретились на съёмках фильма «Пьяный мастер 2», где Юань Нун была ассистентом режиссёра.

— Я обратил внимание на её рвение к работе, мне нравятся трудолюбивые люди, но в то же время она ничего из себя не строила — терпеть не могу воображал.

Юань Нун работает с Джеки Чаном уже много лет и всё это время испытывает к нему что-то вроде слепого благоговения. По её мнению, Джеки достиг некоего нового жизненного этапа, когда у человека пропадают желания и стремления, когда многое становится безразлично. На мой взгляд, самая заметная черта, перенятая ею у Джеки — это невозмутимость в любой жизненной ситуации, как будто серьёзных проблем не существует вовсе, небо ведь в любом случае не упадёт. Когда Юань Нун увидела ту статью о Джеки, которую я написала на обратном пути из Канн, она сказала мне:

— Я когда читала, так и залилась слезами, спасибо тебе за то, что ты написала. Мы рядом с ним столько лет, ко многому привыкли и уже не замечаем ничего особенного, а ты описала всё со стороны, получилось так трогательно.

Дороти, ныне ассистентка Джеки, которая всюду следует за своим шефом и которую все называют «сестрица До», была когда-то ассистентом продюсера на съёмках в Гонконге и ещё в то время произвела на Джеки приятное впечатление. Когда съёмки закончились, Джеки как раз открыл собственную таксомоторную компанию. Он пригласил Дороти на должность управляющего. Компания существовала недолго, поскольку Джеки катал всех друзей бесплатно и из-за убытков её пришлось закрыть. Когда об этом зашёл разговор, Дороти шутливым тоном вставила:

— Фирма закрылась, но я тут ни при чём…

После закрытия фирмы Дороти продолжала помогать Джеки в качестве ассистента. Как я уже писала выше, сумка Дороти — настоящая сокровищница, я ни разу не видела, чтобы она не смогла там найти того, что просит Джеки. Перед моим отъездом на учёбу в Англию Дороти посоветовала мне взять с собой из Китая сумку с суповым набором, чтобы по приезде в Лондон, купив необходимые продукты, сразу же сварить себе мясного супа.

Джо, которая сейчас занимается административными делами, связанными непосредственно с кино, раньше работала продюсером на телеканале TVB. Она помогала Джеки в организации какого-то концерта и приятным образом впечатлила его. Однажды ему нужно было организовать концерт в Китае, и Джеки остался весьма недоволен командой организаторов. Тогда он сказал тем, кто был рядом с ним:

— Не лучше ли попросить Джо?

С тех пор Джо работает с Джеки. Они постоянно ездят на всякие мероприятия, и иногда на зарубежных благотворительных мероприятиях, особенно на тех, где присутствуют дети, Джеки просят что-нибудь спеть. Хотя там говорят на совсем другом языке и дети вряд ли поймут, о чём он поёт, он никогда не отказывает. Такие просьбы практически всегда застают Джеки врасплох, и тогда Джо хлопочет о том, чтобы достать микрофон, колонки и минус для песни.

Обладателями самого богатого стажа являются господин Танг и один из бухгалтеров гонконгского офиса — каждый из них работает на Джеки уже более тридцати лет. Нобу, японский агент Джеки, которая начинала свою службу ещё будучи молоденькой девушкой, проработала на Джеки уже более тридцати лет. Корейский агент мисс Ли начала сотрудничать с ним во времена выхода фильма «Доспехи Бога 2: Операция Кондор» и продолжает работать на него в корейском офисе. Сингапурский агент Саймон работает на Джеки более 20 лет, американский агент Филипп Баттон — около 17–18 лет.

Помимо сотрудников, занимающихся посреднической работой и делопроизводством, у Джеки есть своя команда каскадёров, в которой с момента создания сменилось уже несколько поколений и которая успела стать его фирменной маркой — начиная с первых каскадёров Джеки А-Яо, А-Вэня и Сяо-Пэна, и заканчивая красавчиками-полукровками Максом и Энди, которым едва исполнилось двадцать. Нынешние каскадёры составляют уже восьмое поколение. Со временем лимит отбора каскадёров в команду Джеки стал расширяться, но и принципы отбора стали жёстче. В нынешней команде есть и ребята-метисы родом из разных стран, с прекрасными боевыми навыками и приятной внешностью. Командой руководят двое молодых постановщиков трюков. Один из них — ранее упоминавшийся У Ган — помимо основной работы по постановке трюков теперь ещё помогает Джеки присматривать за его шанхайским музеем Jackie Chan Film Gallery. Второй, по имени Хэ Цзюнь, является обладателем множества наград за лучшую постановку боёв, в том числе — награды Hong Kong Film Awards за фильм «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак». Каждый раз, поднимаясь на сцену за наградой, Джеки выталкивает Хэ Цзюня к микрофону, чтобы он сказал пару слов. Сейчас он помогает Джеки в организации Обучающего центра кино в жанре экшн и тренировочной базы каскадёров Джеки Чана.

Делового партнёра Джеки в Пекине — Ци Цзяньхуна, или Ци Цзуна, опишем словами самого Джеки: «Когда я с ним познакомился, он был совсем юным парнишкой. Гонконг тогда ещё находился под юрисдикцией Великобритании. Всякий раз, когда я ездил в Китай, он принимал меня, а когда он выезжал в Гонконг, его принимал я. Мы знакомы уже более десяти лет. Он тогда был для меня просто приятелем, с которым можно посидеть в ресторане или выпить в баре, между нами не было коммерческих отношений. После возвращения Гонконга в лоно Родины я стал всё чаще бывать в материковом Китае, а в 2008 году ради участия в проведении Олимпиады в Пекине я отказался от съёмок в одном фильме и в двух рекламных проектах и на продолжительное время перебрался в столицу. Мы с ним виделись каждый день, болтали, и так за разговорами решили основать совместную компанию, а также сеть кинотеатров Jackie Chan Cinema. Наблюдая за его работой, я убедился, что он быстро соображает, быстро усваивает информацию и учится новым вещам. К примеру, он в очень короткий срок освоил необходимые знания, связанные с выпуском кинофильмов — даты премьер, работа сети кинотеатров, работа кинотеатров, — и стал в этом разбираться даже лучше, чем я. Схема нашего сотрудничества такова: я нахожу возможности для сделок, а он претворяет их в жизнь. Очень важно то, что он — человек дела, не любит попусту трепаться, а выполняет то, что задумал. Меня восхищает эта черта. Недавно мы с ним основали ещё одну компанию. Жизнь научила меня, что нужно выбирать себе в качестве делового партнёра того, у кого больше денег, чем у меня, и того, кто умнее, чем я. И он — как раз такой человек».

Пройдя столь долгий жизненный путь, Джеки обязан своими нынешними достижениями не только собственному усердию, но также помощи и поддержке всех этих людей. Его команда — не «зазвездившаяся», самая простая, самая профессиональная и трудолюбивая из всех, что я когда-либо видела. Они живут в том же бешеном ритме, что и Джеки, мотаются по всему свету. Такое понятие как разница во времени, перестало для них существовать, едва прибыв в место назначения, они тут же принимаются за работу. Так же, как и Джеки, безделье для них невыносимо. В конце 2013 г. я вместе с Джеки и его командой приехала в Гонконг. Когда мы прибыли, настала уже глубокая ночь, и на следующий день Джеки предложил Дороти отдохнуть дома, побыть с семьёй. Обычно люди всегда рады выходному, а она пришла в замешательство:

— Отдохнуть? Мои все на работе, а мне дома всё равно нечем заняться.

Встретив такую реакцию, Джеки вспомнил, что дома возникли проблемы с кабельным телевидением, и попросил Дороти поехать разобраться. Получив рабочее задание, Дороти расцвела и радостно выпорхнула за дверь.

Самое любопытное то, что этот мощный боевой отряд существует и управляется по первобытному, патриархальному образцу. Возьмём для примера съёмки фильма «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак». Джеки то и дело менял план и локацию съёмок: то Латвия, то Вануату, невозможно вообразить, чтобы подобное практиковалось в какой-либо другой съёмочной группе, да и для инвесторов это настоящее стихийное бедствие. А Барби, продюсер Джеки, всегда невозмутимо говорит:

— Не волнуйся, мы уже всё устроили.

Продюсерская группа Джеки Чана за все эти годы уже выделилась в автономную рабочую структуру. И хотя она функционирует не по такому строгому образцу, как в Голливуде, но в ней тоже всё делается с соблюдением заведённого порядка. В киноиндустрии это считается удивительным феноменом.

Джеки любит, когда вокруг царит оживление. Не считая работы и сна, всё остальное время он проводит со своими коллегами. Многолетнее взаимопонимание без слов создало вокруг этих людей особую ауру обаяния. Здесь каждый знает, как организовать работу без единого промаха и как себя вести со своим шефом в решающие и критические моменты. Ниже я расскажу о трёх случаях, иллюстрирующих сильные стороны этих людей.

Однажды во время какого-то мероприятия Джеки попросили спеть. Джо обратилась к организаторам с просьбой обеспечить музыкальное сопровождение, и её заверили:

— Вы только дайте нам DVD, в нужный момент мы его запустим, и всё будет как надо.

Джо взяла с собой DVD и ещё на всякий случай записала необходимые материалы на флешку. И действительно, с аппаратурой вдруг что-то случилось, она никак не хотела воспроизводить звук. Джо достала из кармана флешку:

— Ничего страшного, у меня есть ещё на флешке, — не жалуясь и никого не ругая, сказала она.

Джеки лишь относительно недавно начал осваивать компьютер и многие его функции пока использует наугад и не очень умело. Как-то он спросил у меня, как узнать размер файла. Я только открыла рот, чтобы ответить, как меня перебила Дороти:

— Не говори ему, пусть сам думает.

После мучительных раздумий Джеки вспомнил и очень этому радовался.

Один раз Джеки, поужинав с друзьями, решил продолжить вечер за бокалом вина. На следующий день у него была назначена запись песни, и продюсер Джея Чоу уже специально для этого прилетел из Тайбэя. Однако увлёкшегося разговором Джеки никак не удавалось отправить спать. Тогда Джо, сидевшая рядом, сказала как бы между прочим:

— Ничего, ты не отвлекайся, а я сейчас позвоню и отменю завтрашнюю запись.

Джеки сделал вид, что ему всё равно, но не прошло и трёх минут, как он поднялся и ушёл в свою комнату спать.

После окончания промо-тура фильма «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак» я как-то ехала в машине на работу, и по радио вдруг заиграла песня «Искренний герой». В душе у меня поднялась целая буря эмоций. Как пишет японский писатель Исака Котаро в рассказе «Рыбная история», возможно, вы об этом и не подозреваете, но даже одна песня может, в конечном счёте, спасти мир. А Джеки создал целое независимое государство, вокруг него собралось столько людей из самых разных уголков планеты и добросовестно выполняющих свою работу каждый в своей сфере. Такое удивительное стечение обстоятельств не может не изменить мир.

Беззаветная любовь его семьи за все эти годы также сделала Джеки таким, какой он сейчас.

В начале 2015 г., когда Джейси вышел на свободу, Джеки ездил с промотуром фильма «Клинок Дракона», он не стал бросать дела, чтобы встретить сына. С того момента как Джейси оказался за решёткой, он ни разу не виделся с отцом. В начале февраля Джеки записал для сына видео, чтобы тот его посмотрел сразу же как выйдет из тюрьмы. В своём видео он обращался к сыну:

— Сынок, мы давно не виделись. Папа, как обычно, уехал по делам. Папа по-прежнему снимает кино, так же как тогда, когда ты был маленьким. У меня редко получалось с тобой увидеться, и при каждой встрече я замечал, как ты вырос, как сильно повзрослел по сравнению с прошлой встречей. Сейчас всё так же, как и тогда. Я хочу сказать тебе, что не сержусь на тебя. В молодости я тоже совершал ошибки. Самое главное после этого — измениться к лучшему, исправиться. Сейчас тебе придётся, как настоящему мужчине, самостоятельно вынести то, что ты должен вынести. Запомни, в таких ситуациях нужно усмирить свой характер и признать ошибки. Что бы ни случилось, мы с твоей мамой всегда будем тебя поддерживать. А когда ты разберёшься со своими делами, а я — со своей работой, мы всей семьёй отпразднуем Новый год!

В этом году одним мартовским вечером мы с Джо приехали к Джеки. Ему предстояло участие в собраниях ВСНП и НПКСК, а прежде чем переместиться на место проведения собраний, ему нужно было уладить немало дел. Мы разговаривали до поздней ночи, и вдруг он спросил:

— Вы не очень торопитесь? Можно я вам кое-что покажу?

Мы сказали, что не торопимся, и Джеки запустил на компьютере какое-то видео, а сам ушёл в другую комнату. Когда появилось изображение, мы увидели на экране маленького Джейси в возрасте 7–8 лет. Они с Джеки вместе мылись, а Джоан украдкой снимала на камеру. Когда Джейси увидел направленный на него объектив, он испуганно завопил… Видео оказалось длинным, это была нарезка из всех семейных видео, запечатлевших Джейси, начиная с возраста 3–4 лет и заканчивая подростковым периодом. Из уважения к частной жизни я не буду описывать здесь всё содержание, но когда я смотрела тот ролик с картинами их семейной жизни, я поняла, что на самом деле их семья не отличается от любой другой. Весь мир знает Джеки как отца, у которого не было времени растить сына, но оказывается, он не упустил ни одного важного момента в жизни Джейси. Когда видео подходило к концу, Джеки снова вышел к нам и сообщил, что это «подарок», который он подготовил для сына. В этом году, когда они всей семьёй собрались в Тайбэе на новогодние праздники, они в первый же вечер втроём смотрели этот ролик и плакали…

На шестой день после китайского Нового года Джейси написал в своём аккаунте «Вэйбо» лишь одну фразу: «Начинаю с сердца». К посту он прикрепил фото, на котором Джеки стрижёт ему волосы, а рядом стоит Джоан. Этот пост всех очень тронул. Джеки потом рассказал нам подробности:

— Джоан всегда носила очень длинные волосы, мне нравятся длинные волосы, и я частенько говорил ей в шутку: «Если ты когда-нибудь пострижёшься, я с тобой разведусь». Не знаю, откуда это у меня, может быть, потому что моя мама всегда носила длинные волосы, с тех пор как я родился, и до самой своей смерти она ни разу не стриглась, они у неё были до самой земли. Может быть, поэтому я люблю, когда у женщин длинные волосы. Но сейчас, когда Джоан сказала, что хочет остричь волосы, я ответил: ладно. После того как она постриглась, у неё волосы доходили только до плеч. Джейси провёл в тюрьме шесть месяцев, и всё это время Джоан сидела дома взаперти, не отвечала на звонки, ни с кем не виделась, никуда не ходила. Отбыла срок вместе с сыном. Однажды вечером мы сидели втроём на диване перед телевизором, болтали, и Джейси сказал, что хочет коротко остричь волосы, чтобы начать жизнь с чистого листа. Я предложил ему свою помощь и на следующий день постриг его практически под ноль.

Вспоминая об этом происшествии, Джеки говорит, что нет худа без добра. Раньше Джоан была всецело поглощена заботами о сыне, и Джеки не слишком уделял ей внимание. Но за те полгода, пока Джейси не было с ней рядом, Джеки вдруг понял, что нужно уделять супруге больше внимания. Он каждый день присылал ей фотографии, рассказывал, какие сценарии читает, что ест за обедом, с кем видится. Он всё время был с ней на связи, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Что касается отношений с Джейси, Джеки понял, что не нужно взваливать на сына слишком много ответственности и требовать от него совершенства во всём, нужно видеть то положительное, что в нём есть, так же, как он видит это в других людях. Если раньше он, покончив с одной работой, немедленно брался за другую, то сейчас первым делом вспоминает о семье и едет в Гонконг повидаться с ними…

Когда Джеки рассказал об этом, мне вспомнился мой первый совместный ужин с его семьёй. Я сидела рядом с Джоан. Её мягкий и спокойный характер выдавал её прекрасные манеры. Во время обеда мы заговорили обо всяких ухищрениях, которыми пользуется молодёжь, и она сказала:

— Я считаю, что каждый возраст должен выглядеть естественно, так, как ему положено выглядеть. Именно поэтому я не пользуюсь косметикой, не прибегаю ни к каким косметическим уколам, не крашусь, и тем более не делаю пластических операций. Чтобы хорошо выглядеть, достаточно есть побольше овощей, как следует высыпаться и быть в хорошем настроении.

Говорят, сейчас можно отдать на хранение свои стволовые клетки, чтобы потом сделать себе операцию по омоложению. Джеки рассмеялся:

— Мне надо попробовать.

— Что там пробовать? — возмутилась Джоан. — Естественное старение — это куда лучше.

И они начали обсуждать, кто первым умрёт. Джоан вздохнула:

— Я боюсь, что если меня первой не станет, то некому будет позаботиться о тебе.

— Да я только рад буду, — парировал Джеки.

— Это на словах ты такой самостоятельный, посмотрим, что ты будешь делать, когда меня не будет. Никому не нужный, такой одинокий и несчастный…

Глядя на эту супружескую чету, прошедшую рука об руку целую жизнь длиной в несколько десятилетий, я поняла связывавшие их чувства. Пока не отхлебнёшь воду, не поймёшь, холодная она или тёплая. Многие строят самые разные догадки о том, какова же их совместная жизнь, а я своими глазами видела, как Джоан подкладывает Джеки добавку или вытирает ему пот со лба, пока он торопливо поглощает обед; как Джеки первым спешит навстречу Джоан и забирает у неё тяжёлые сумки; как Джоан радостно кричит «Браво!» и как лицо её сияет, словно у влюблённой девчонки, когда Джеки удачно забивает гол… В этот момент начинаешь понимать, что на небесах им, вероятно, нарочно разбавили любовь дистанцией, чтобы эти моменты единения стали для них самыми счастливыми минутами в жизни.

Сейчас я как никогда осознаю, что значит для меня семья

Команда каскадёров Джеки Чана (JC Stunt Team) была основана в 1976 г. и в 2016 г. отпраздновала своё сорокалетие.

За сорок лет в команде сменилось несколько поколений, и сейчас настало время восьмого состава. Подготовку проходило в общей сложности более тысячи человек, но по данным на декабрь 2016 г. лишь шестидесяти двум из них посчастливилось официально войти в команду. Есть ещё несколько новичков, участвующих в работе съёмочных групп Джеки Чана, пройдя через суровые испытания, они, возможно, в будущем тоже станут официальными членами JC Stunt Team. Заглянув вглубь истории, мы увидим, что команда сложилась на Тайване, но развивалась и набирала силу уже в Гонконге. В 90-х гг. ХХ в., во времена третьего состава, в команду начали принимать каскадёров из материкового Китая, а начиная с четвёртого поколения она становится интернациональной: в ней стали появляться участники из Южной Кореи, Австралии, Германии и США. Многие участники команды Джеки Чана пожизненно являются почётными членами различных ассоциаций каскадёров по всему миру и регулярно получают большие и малые награды в сфере кино как на родине, так и за рубежом. За несколько десятков лет они сделали выдающийся вклад в развитие фильмов Джеки Чана, китайского кино и даже мирового кинематографа. В киноиндустрии по всему миру название JC Stunt Team пользуется заслуженной славой.

В октябре 2016 г. во время съёмок нового фильма на Тайване Джеки пригласил в ресторан каскадёров из первого состава. Спустя столько лет многие уже поседели, но когда стали вспоминать о былых днях, они словно снова стали теми бесстрашными и полными сил юношами, какими были сорок лет назад.

Накануне переиздания данной книги Джеки Чан и несколько наиболее значимых членов его команды попросили меня обновить список каскадёров, чтобы никого не упустить из виду. На данный момент некоторые члены команды уже покинули этот мир, и на этих страницах мы почтим их светлую память.

Первый состав команды каскадёров на съёмочной площадке

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В мае 2013 года я сдала экзамен IELTS и набрала 7 баллов, тогда же я получила приглашения из нескольких британских университетов. Очевидно, решающую роль сыграли не только мои достижения в английском, но и рекомендательное письмо от Джеки Чана. Я выбрала Университетский колледж Лондона — учебное заведение, занимающее пятое место в мире по популярности. В июле, когда вопрос с учёбой был решён, я всецело занялась написанием книги. Днём я работала, а по вечерам ужинала с Джеки Чаном и собирала материал. По возвращении домой снова садилась за работу над книгой. Через месяц была готова черновая рукопись объёмом 200 тыс. иероглифов.

В сентябре 2013 г. я взошла на борт самолёта, направляющегося в Лондон. Так официально началась моя студенческая жизнь за границей. Пробежав рукопись, Джеки обнаружил в ней некоторые неточности. Он хотел, чтобы книга перед выходом в свет прошла корректуру и чтобы в ней не оставалось никаких ошибок — только тогда её не стыдно будет показать читателям. Но я находилась в Лондоне, а он мотался по всему свету, так что работа над книгой временно приостановилась.

В конце 2013 года на рождественских каникулах я вернулась в Китай повидаться с семьёй. Тогда же состоялась новогодняя премьера фильма «Полицейская история 2013», где Джеки исполнил главную роль. Джеки предложил сопровождать его во время промо-тура по Китаю, во время поездок можно было выкроить время и подкорректировать книгу. В канун Рождества мы оказались в Тяньцзине, в это время на город обрушился снегопад, транспорт был практически парализован. На многих дорогах были выставлены полицейские посты для охраны порядка в связи с приездом Джеки. Через два дня мы приехали в Шэньчжэнь, и там кинотеатр тоже осаждали целые полчища поклонников. Я не первый год занимаюсь рекламой в сфере кино, но такие столпотворения видела впервые.

Тем же вечером из Шэньчжэня я вместе с Джеки и его командой приехала на машине в Гонконг. После этого несколько дней подряд Джеки ежедневно сажал своих собак Джей-Джея и Джонса в кузов джипа, выезжал из гаража и отправлялся в офис. Я ехала рядом с ним на пассажирском сиденье с ноутбуком на коленях и зачитывала ему вслух рукопись. Когда он замечал ошибку, он сразу же меня останавливал и указывал на неё. Некоторые истории дополнял кое-какими подробностями. Иногда мы не работали, а просто болтали, он рассказывал мне о зданиях, мимо которых мы проезжали, о том, какие истории с ними связаны, а в зеркале заднего вида отражался Джонс, который радостно лаял, мчась навстречу ветру…

Однажды в полдень я вместе с Джеки поехала в отель Peninsula — там у него была назначена какая-то встреча. Когда мы припарковались у входа, пожилой парковщик подошёл поздороваться. Судя по всему, они с Джеки — давние знакомые. А я вдруг подумала, что этот отель был свидетелем всех перемен в жизни Джеки Чана. В молодости, будучи практически нищим, он не смел даже войти внутрь этого роскошного отеля, а если и входил, то старался не наступать на ковёр. Однажды утром Джеки проснулся знаменитым, и всякие большие шишки стали приглашать его сюда на чашечку кофе, а Джеки нарочно одевался неряшливо, противопоставляя себя богачам. Прошло много лет, и вот он снова приехал сюда. Все бури в его жизни улеглись и наступило благоденствие.

Как-то раз под вечер Джеки пригласил друзей в ресторан, и пока мы ждали свой заказ, я воспользовалась заминкой, чтобы почитать ему рукопись. Когда я дошла до истории про Терезу Тэн, в ресторане заиграла её песня, и все печально вздохнули. 29 декабря у него дома собралась целая компания. У него на диване было разложено три официальных костюма: на завтра был назначен концерт в честь памяти Аниты Муи, и Джеки никак не мог решить, какой из костюмов ему надеть… За те дни мы успели частично отредактировать мою рукопись. Потом у меня закончились каникулы, и я вернулась в Лондон.

В феврале 2014 года Джеки в качестве посла приехал со своими сотрудниками в Лондон для участия в благотворительной акции организации WildAid. Перед вылетом он сообщил мне в СМС время своего прибытия в Лондон. Стоял весенний день, моросил дождь. После занятий я, невзирая на непогоду, приехала в гостиницу, где остановился Джеки. Я со всеми давно не виделась. Обменявшись со мной приветствиями, Джеки сказал, что вечером состоится мероприятие, и пригласил меня приехать вместе со всеми. Я согласилась.

Сотрудники Джеки сновали по его номеру, а когда наступил вечер, одна из организаторов WildAid по имени Мэй переоделась в ослепительно красивое вечернее платье. Я подумала про себя, что мероприятие, по-видимому, будет очень официальным. Я спросила Джеки, можно ли мне пойти на мероприятие в том, в чём я сейчас — на мне были ярко-жёлтый свитер, коротенькая юбка с узором в виде котят, а за спиной — оранжевый рюкзак. В общем, я была вся разноцветная. Джеки сказал, что можно.

Когда автомобиль привёз нас на место назначения, это оказался Лондонский исторический музей. Ко входу непрерывно подъезжали машины, и гости в официальных нарядах один за другим входили в здание. Банкет проходил в выставочном зале прямоугольной формы. Все с любопытством разглядывали картинки и фотографии живых организмов, развешанные на стенах. Потом всех гостей попросили встать вдоль стен. Джеки окликнул меня и позвал встать позади себя. Пока я пребывала в замешательстве, откуда-то сбоку в зал вошла группа людей. Приглядевшись, я увидела, что во главе идёт сам принц Уильям!

И это — то самое мероприятие, о котором Джеки просто упомянул мимоходом? Неужели на мероприятие приехал сам принц Уильям?! А я в своих пёстрых шмотках стою за спиной Джеки в обнимку с его пандами Лэй и Зи… В зал хлынули журналисты с фотоаппаратами и видеокамерами, и мне уже негде было укрыться. Мой рабочий опыт научил меня: если ты не можешь скрыться от камер, улыбайся. Поэтому я натянула сияющую улыбку и наблюдала, как принц Уильям жмёт руку Джеки со словами:

— Я ваш большой поклонник, я обожаю фильм «Час Пик»…

На следующий день во всех британских и китайских новостях рассказывали о встрече принца Уильяма и Джеки Чана, и на всех фотографиях за спиной у Джеки, сверкая своим жёлтым свитером, стою я…

7 апреля 2014 года Джеки праздновал свой шестидесятый день рождения. Я решила собрать для него видеопоздравления от своих товарищей по учёбе. Моё объявление, опубликованное в нашей группе на Фуйсбуке, было встречено с энтузиазмом. Одногруппники из разных стран живо откликнулись на мой призыв. Майк из Англии поведал мне, что его любимый фильм Джеки Чана — «Пьяный мастер»; Тобиас из Германии сказал, что в жизни не мечтал, что Джеки когда-нибудь посмотрит его видео. Том, главный зубрила в нашей группе, написал: «Я готов отрезать себе руку ради того, чтобы встретиться с Джеки Чаном, серьёзно. Только чтоб не правую». В один из солнечных дней мы собрались возле портика самого известного здания в колледже и записали для Джеки поздравление, а Майк с Тобиасом даже изобразили перед камерой одну из сцен фильма «Пьяный мастер»…

В августе 2014 года Джеки снова прилетел в Лондон, на этот раз в рамках промо-тура фильма «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак». Вместе с ним в его частном самолёте прилетели мои любимые блюда — «капуста Джеки Чана» и рис в горшочке с копчёностями. Я так давно их не ела, что чуть не разрыдалась. Я следовала за ним по всему маршруту, подготовленному для него компанией Universal Studios. Он бывал в Европе от силы раз год, поэтому, как только он приезжал, СМИ из множества европейских стран присылали к нему своих журналистов. В самый загруженный день Джеки пришлось дать двадцать интервью. Куда бы мы ни приехали, всюду его встречали толпы поклонников из разных стран — откуда только они узнавали маршрут? Премьера фильма «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак» состоялась в знаменитом кинотеатре Prince Charles Cinema. Этот кинотеатр расположен в весьма оживлённом районе Лондона по соседству с китайским кварталом. Когда мы прибыли, там было такое столпотворение, что я до смерти перепугалась, глядя на него из окна машины. Все улицы рядом с кинотеатром были буквально забиты людьми. На крышах и в окнах тоже были люди, вытянув перед собой телефоны, они снимали происходящее на камеру. Поклонники держали в руках фотографии, афиши и DVD-диски в надежде заполучить автограф.

После завершения киносеанса настало время пресс-конференции. Много вопросов задавали ребята, приехавшие из разных стран специально, чтобы увидеть Джеки: кто-то приехал из Италии, кто-то из Германии, кто-то из Франции. Один парнишка лет двадцати заявил:

— Сегодня я пришёл сюда специально, чтобы продемонстрировать вам своё сальто назад. Я хотел бы сказать вам, что, сколько я себя помню, вы всегда были для меня примером стойкости и давали мне силы преодолевать все трудности. Я вам искренне благодарен!

После пресс-конференции, выйдя из кинотеатра, Джеки ещё долго раздавал поклонникам автографы, они возбуждённо кричали, так что уровень шума там превышал все мыслимые нормы. Вы бы тоже заразились той атмосферой, если бы оказались там в тот момент.

В ноябре 2014 года я закончила учёбу и вернулась в Пекин. Мы с Джеки продолжили корректировать книгу. За год учёбы в Лондоне я успела побывать во всех уголках Европы, которые мечтала увидеть, сделала множество красивых снимков, с отличием окончила курс по изучению киноискусства, получив степень магистра. Моя магистерская диссертация стала одной из четырёх диссертаций в нашей группе, получивших оценку «отлично». Учитывая, что остальные трое — мои одногруппники-отличники, для которых английский язык родной, это очень и очень достойный результат.

В январе нынешнего года мы закончили корректировать книгу. Однажды в праздном разговоре, как бы между делом, я спросила Джеки, не нужно ли попросить кого-нибудь написать вступительное слово.

— А кого ты хочешь попросить? — спросил Джеки.

— Пусть это будут ваши хорошие друзья.

— О, хорошо! — ответил он и тут же добавил: — А это не слишком затруднит их? Может, пусть напишут по паре фраз — и довольно?

— Ну да, можно, так даже интереснее, — кивнула я.

Не прошло и нескольких дней, как я получила несколько «предисловий размером в одну фразу» от множества людей: на мой призыв откликнулись Ли Нин, Яо Мин, Фэн Цзицай, Ма Вэйду, Фэн Сяоган, Цзян Вэнь, Сюй Чжэн, Шу Ци, Чжоу Сюнь, Алан Там, Дэниел Ву, Луис Ку и другие, а ещё столько же сообщили, что скоро пришлют мне свои предисловия. В итоге список получился весьма внушительный: количество желающих написать вступительное слово перевалило за сотню… Я восхищённо вздохнула: пожалуй, никто больше не умеет так ладить с людьми и не имеет такого влияния, как Джеки.

В тот вечер, когда чистовая рукопись была готова, я неслась на машине по третьему транспортному кольцу. В приёмнике вдруг заиграла песня Джеки «Каждый день моей жизни»:

Посреди зимней пекинской ночи слушая, как мягко льются эти фразы, знакомые до мельчайших интонаций, я размышляла об удивительных превратностях судьбы. От задумки книги до её фактического рождения, то есть с 2012 года время шло, и наступил 2015 год. Джеки всегда с огромным почтением относился к печатному слову. Он и не задумывался о том, чтобы опубликовать книгу, к тому же у него всегда дел по горло, и ему едва удавалось выделить чуть-чуть времени на общение со мной, а пообщавшись чуть-чуть, он снова убегал по делам. Но я не сдавалась, мне очень хотелось записать его истории и поделиться ими со всеми.

Работа с Джеки доставляет много радости и счастья. Многие в мире его любят и уважают. Мне очень повезло, мне выпал шанс сопровождать его в поездках по всему свету, я побывала в таких местах, в которых никогда бы не ожидала оказаться, и познакомилась с людьми, с которыми никогда не мечтала познакомиться. Я отведала деликатесы разных стран и повидала много прекрасных пейзажей в разных уголках планеты. Когда вы работаете с ним, не нужно ни о чём беспокоиться, он всегда позаботится и о жилье, и о питании, и о распорядке дня.

Пока я писала этот текст, в голове всплыла прошлогодняя картина. В прошлом году в августе в день отъезда Джеки из Лондона я поехала вместе с ним на телеканал Sky TV, где ему предстояла запись последнего эфира. После записи он спустился вниз, и мы обнялись на прощание. В тот день особенно приятно светило солнце, небо было синее-синее, и я не спешила спускаться в метро, решила просто побродить по улицам. Проходя мимо Биг-Бэна и Вестминстерского аббатства, я вдруг услышала, как кто-то сзади позвал меня по имени. Я обернулась и обнаружила, что со мной поравнялась машина Джеки, и он за стеклом активно машет мне рукой. Там, на улицах чужого города в чужой стране это было особенно трогательно.

В этом году произошло несколько не очень приятных событий, но на поведении Джеки на публике они никак не отразились. Много лет скитаясь по разным странам, он пережил множество радостей и печалей. Он говорит:

— Если Бог и правда существует, я бы хотел поблагодарить его за удачу, которая неизменно сопутствует мне.

Теперь Джеки старается поделиться своей удачей с другими. Иногда, глядя на него, невольно вспоминаешь его любимую шутливую фразу:

— Когда-нибудь я не захочу больше появляться на людях, я надену на плечи рюкзак, сяду за штурвал самолёта и улечу прочь.

Каждый день один за другим легендарные люди покидают этот мир, и лишь осознав потерю, мы начинаем жалеть. Джеки Чан уже при жизни стал легендой. Давайте ценить его, единственного и неповторимого Джеки Чана — Старшего Брата.

С того момента, когда у меня возникла задумка написать книгу о Джеки Чане, и до момента фактической публикации этой книги прошло более трёх лет. И нынешней весной мы, наконец, готовы представить её нашим уважаемым читателям. Этим я обязана многим людям. Можно посетовать на судьбу, что это заняло столько времени, но нужно и не забыть поблагодарить всех, кто причастен.

В первую очередь благодарю родителей, братьев, сестёр и других любящих членов семьи. Именно из воспитания, которое дали мне родители, я черпаю храбрость и стойкость в любых испытаниях. Спасибо учителям Чжоу Сину и Чжоу Вэнь и моему старшему товарищу Цуй Ин из Института искусств и средств массовой информации при Пекинском педагогическом университете за возможность дважды участвовать в оргкомитете Кинофестиваля пекинских студентов и накопить, таким образом, необходимый опыт для работы в индустрии кино. Спасибо госпоже Сюй Ли за приглашение работать в корпорации Huayi Bros. и за прекрасное, перспективное начало моей карьеры.

Благодарю своего постоянного учителя по жизни режиссёра Чэнь Гофу, и своего бессменного начальника господина Ван Чжунлэя. Именно вы привели меня в этот чудесный мир зрительных образов и открыли для меня целую вселенную бесконечных возможностей. Спасибо моим близким друзьям Чжан Цзялу и Сяо Яну за ценные советы, полученные от них в процессе работы над книгой. За постоянную помощь и поддержку спасибо вам, мои дорогие друзья Ли Чжэн, Чжао Сяохуэй, Чжан Янь, Ван Линь, Ван И, Цянь Сюэ, Тан Цзинтин, Хуан И, Сун Сяоди, Сунь Хаоян и Пань Баоцзин. Выражаю огромную благодарность Джо, Дороти и остальным сотрудникам Джеки Чана — без вашей помощи книга не была бы опубликована. И, наконец, самое главное: от всей души благодарю Джеки Чана и Джоан Линь, спасибо вам за доверие и доброжелательность, и вообще, спасибо за всё! Человеческая жизнь мимолётна, и если на определённом жизненном этапе происходят такие потрясающие встречи и завязывается такое общение, то дело тут не только в везении, и я очень это ценю.