Джуди. Четвероногий герой

Глава 17

Было четыре минуты третьего пополудни, когда «Van Waerwijck» всего через двенадцать минут после торпедирования отдал Богу душу и был поглощен волнами. Но корабль исчез не полностью, нос его остался над водой. Корабль раскололся на две части, и сотни людей все еще боролись за жизнь у носовой части на поверхности воды.

Тем временем вершитель судьбы пленных, «Truculent», спасался бегством от японских конвойных судов. Ими были выпущены сразу шесть глубинных бомб. Но первый залп цели не поразил, поэтому корабли начали готовить второй удар, и взрыв произошел гораздо ближе к британской субмарине. Во время третьей атаки было выпущено еще больше бомб, которые наверняка грозили подводной лодке гибелью.

Но Александер сумел вовремя опустить субмарину на безопасную глубину. Ему удалось ускользнуть. «Truculent» в глубокой подводной тишине уплывал прочь, оставляя где-то позади тонны обломков, скарб с потопленного судна и сотни мужчин, которые продолжали бороться за жизнь.

«Van Waerwijck» был потоплен в Малаккском проливе в пятистах километрах от Сингапура. Берег был в нескольких милях, и лишь немногие могли доплыть до него. Утопающие хватались за все, что держалось на плаву: разбитые деревянные балки, шлюпки, разбросанные спасательные жилеты. Посреди густой масляной лужи, разлившейся на воде, плавали ящики с живыми цыплятами. Те от ужаса кудахтали, что делало картину сюрреалистической.

В небе появились японские бомбардировщики, готовые атаковать британскую субмарину, но их старания были напрасны. Подлодка «Truculent» незаметно опустилась на большую глубину и исчезла. Когда угроза миновала, с японских кораблей были спущены спасательные шлюпки, но команда получила приказ прежде всего помогать японским и корейским солдатам. Британцы, голландцы и австралийцы должны были ждать возвращения спасательных лодок.

Одним из первых пленных, извлеченных из воды, стал Фрэнк Уильямс. Он пробыл в воде добрых два часа, уцепившись за обломок корабля. Все это время он искал глазами знакомую фигуру — бело-коричневого английского пойнтера.

Наконец Фрэнку удалось ухватиться за сеть, сброшенную в воду с танкера, и забраться наверх. Фрэнк был страшно измучен за то время, которое провел в воде; его глаза двумя белыми кругами выделялись на фоне черного от налипшей нефти лица. Он бросил последний взгляд поверх перил судна и позволил увести себя, пытаясь утешиться тем, что сделал для спасения Джуди все, что было в его силах.

Теперь ее судьба в руках Господа. Жива ли еще Джуди? Фрэнк очень сомневался в том, что японцы будут спасать собаку, особенно собаку-нелегалку. Он переживал, что она могла поплыть обратно к кораблю, чтобы найти его, Фрэнка, и не успела спастись до того, как судно затонуло. Подобное произошло, когда Джуди оказалась в ловушке на «Кузнечике», но тогда ее чудом спас офицер Уайт.

Вместе с другими выжившими пленными Фрэнк получил в свои запачканные нефтью руки порцию риса и кружку чая, чтобы хоть чем-то наполнить желудок. Все новые и новые «чернокожие» люди поднимались на борт, и вскоре корабль был переполнен. Топливные резервуары были покрыты сталью, на них можно было присесть, но они очень быстро накалялись, словно печка. Нигде нельзя было укрыться от немилосердного солнца. Пленные просто сидели под палящим солнцем и страдали. Поиски утопающих продолжались. Отыскивали все новых и новых выживших.

Точно неизвестно, сколько пленных удалось поднять на борт за то время, пока главный четвероногий спасатель жизней изо всех сил трудился в воде недалеко отсюда.

Лес Сирл плыл от полузатонувшего судна «Van Waerwijck» к ближайшему японскому кораблю. Из последних сил прокладывая себе путь среди обломков, он краем глаза увидел то, что его потрясло. Над поверхностью воды показалась знакомая голова и барахтающиеся лапы. Это была Джуди. Он обнял ее одной рукой, и она потащила его к безопасному месту.

Лес с трудом мог в это поверить. Он удивлялся, почему бедная собака не сбросила его. Ведь она запросто могла пойти ко дну, не выдержав веса взрослого мужчины.

Но Джуди помогла ему доплыть до ближайшей спасательной лодки — тонгканг, принадлежащий кому-то из местных, приплыл к месту катастрофы. Еще одна жертва кораблекрушения была доставлена на борт. Но собака не остановилась на этом. Под крики благодарности она развернулась и поплыла искать тех, кто до сих пор нуждался в помощи. Она помогла спастись шестерым людям, причем под конец была настолько вымотана, что могла только подтолкнуть к спасающемуся бревнышко.

Наконец и Джуди втащили на борт тонгканга. Вся в черной маслянистой гадости, она была едва жива. Собака полностью выбилась из сил, острые ребра торчали сквозь истощенные бока, глаза покраснели. Но она по-прежнему была настоящим героем.

К сожалению, был не самый подходящий момент для того, чтобы уделить ей достаточно внимания и похвалить. Вместо этого ее быстро втолкнули под парусину, которой прикрывали тела ненавистных ей угнетателей — двоих корейских конвоиров, утонувших во время кораблекрушения. Джуди пришлось провести в их компании весь оставшийся путь до Сингапура, иначе она была бы замечена японцами и те исполнили бы приказ капитана Нисси о ее уничтожении.

Одним из последних вытащенных из воды стал капитан Королевской артиллерии Гордон. Он запутался в рыболовной сети недалеко от берега и пробыл там, уцепившись в нее, несколько часов, пока его не подняли на японский корабль. Поблагодарив капитана корабля за спасение, Гордон спросил у командующего разрешения еще раз поискать выживших при кораблекрушении. Тот согласился, и к 16.30 все живые были вытащены из моря.

Конвой приступил к выполнению обязанностей, направив судно на Сингапур. С заходом солнца палуба, которая днем представляла собой раскаленную печь, теперь стала, напротив, практически ледяной кроватью для узников. Без одеял и какой-либо одежды (все они были утеряны во время кораблекрушения) пленные прижимались друг к другу как можно ближе, чтобы сберечь хоть немного тепла. Холодный ветер пронизывал открытую палубу, узники не могли унять дрожь, а раненые стонали от боли.

Среди тех, кому удалось спастись во время крушения корабля «Van Waerwijck», были Лес Сирл, Джок Девани, Фрэнк Уильямс и Джуди из Сассекса. Также спасся и неопытный священник Питер Хартли. Однако все они были разбросаны по разным судам, и впереди их ожидало путешествие, во время которого им предстояло люто мерзнуть по ночам, жариться днем и похоронить многих тяжело раненных товарищей.

К тому времени, когда подвергшийся атаке конвой приплыл в Сингапур, большинство пленных просто оцепенели от шока и измождения. Многие не в состоянии были произнести ни слова.

Более двух лет прошло с тех пор, как Фрэнк Уильямс служил в своей части здесь, в Сингапуре, Лес Сирл, Джок Девани и Джуди храбро сражались на своем боевом корабле, выходя из окружения японцев, а Питер Хартли отказался подчиниться приказу сдаться в плен и попытался бежать. Корабли, которые подобрали пленных с обломков корабля, теперь шли в сопровождении двух лоснящихся немецких подлодок, расписанных огромными знаками свастики на красно-белом фоне.

Первые корабли пришвартовались у пустой пристани. По виду пленных, которые, скрючившись, сидели на палубе, словно оборванцы, можно было судить о том, что произошло нечто ужасное. Около пятисот пленных вместо семисот, находившихся на борту «Van Waerwijck». Грязные, окровавленные и практически голые, они не чувствовали стыда, возвращаясь в «цивилизацию». У них не было сил.

Однако для одной узницы, 81А-Медан, самый ужасающий момент был все еще впереди. Тонгканг, на котором плыла Джуди, оттянули в док, где его уже поджидали конвоиры, прибывшие на японских военных грузовиках. Одна из фигур, стоящих на берегу среди серых транспортных средств, сразу бросалась в глаза. Так выделялся среди своих офицеров только полковник Банно. После всех ужасов, связанных с командованием Нисси, некоторые пленные, в том числе Лес Сирл и «священник» Хартли, были даже рады видеть бывшего коменданта Глогора вновь.

Сначала он с улыбкой поклонился прибывшим. Но уже скоро улыбку сменило выражение ужаса. Банно осматривал всех этих людей, которые сейчас более всего напоминали скелеты, и, казалось, что он чувствует нечто вроде жалости и сочувствия. Полковник повернулся к конвоирам и начал отдавать приказы, активно жестикулируя и показывая на фигуры пленных.

Тонгканг тем временем вымыли и оставили в доке. Трапы были спущены, и волонтеры начали оказывать помощь раненым, в том числе и тем корейским парням, которые выпрыгнули с корабля в первые секунды после взрыва, а затем были настигнуты взрывной волной от второй торпеды. Они находились в состоянии сильного шока. Также здесь были военнопленные из трюма, раненые в результате взрыва второй торпеды. Тем, кто был в состоянии ходить, приказали выгрузиться с корабля. Настало время и Джуди выйти из укрытия. Лес Сирл не имел при себе ни мешка, куда можно было бы ее спрятать, ни малейшей возможности укрыть ее от посторонних глаз, поэтому единственным вариантом было просто выпустить ее на трап на всеобщее обозрение. Вместе с Питером Хартли, спотыкаясь, они преодолели этот короткий страшный путь. Руки и ноги Хартли были изрезаны деревянными щепками еще с тех пор, как он прокладывал себе дорогу к спасительному выходу. Состояние Джуди и Леса Сирла было не лучше.

Как только эти трое вышли на причал, конвоиры из Глогора сразу увидели Джуди. Атмосфера мгновенно изменилась. Двое вояк, нещадно бранясь и активно жестикулируя, выбежали навстречу собаке. Все было предельно ясно: они собирались выкинуть Джуди в море, а возможно, и ее товарищей вместе с ней. Лес Сирл сомневался, что переживет еще одно погружение, как, впрочем, и Джуди, которая выглядела изрядно побитой.

Как только конвоиры собирались уже схватить собаку, раздался громкий крик. Руки надзирателей буквально застыли в воздухе. Это был голос полковника Банно. Понимая, что происходит, полковник отдал какой-то приказ. Конвоиры вытянулись, внимательно слушая, затем отдали честь полковнику и отошли прочь от собаки.

Полковник Банно вышел вперед. Он рвал и метал, а подчиненные покорно молчали. Потом он вынул и показал Джуди свою дразнилку — меч, нагнулся и погладил ее за ушами, ясно давая понять, что она заслужила отдых. Многие пленные считали, что Банно сейчас загладил свою вину за жестокость, которую проявлял во время пребывания в Глогоре.

Пленных вновь выстроили по рангам. Некоторые были совершенно голые, но зато покрытые толстым слоем горючего. Несколько грузовиков подошли к причалу. Когда пересчет по головам был завершен, мужчины и собака получили разрешение на одиннадцатичасовой отдых и должны были сесть в ожидавшие их грузовики. Но близ одного из грузовиков стояла еще одна знакомая всем фигура, и ее присутствие обрадовать не могло.

На арене вновь появился ужасный капитан Нисси. Когда Лес Сирл забрасывал Джуди в кузов одного из грузовиков, капитан выкрикнул гневное замечание. Поток ругательств полился из его уст. Пара солдат подошла ближе, держа наготове винтовки.

Сейчас Джуди выглядела далеко не так, как во время сытой и спокойной жизни на Янцзы. Она стала болезненно худой, ее белая шерсть была черной, в маслянистых пятнах; она оскалила желтые зубы, а глаза налились кровью и выражали ненависть к тем, кто пытался ее схватить. И снова, в тот момент, когда ее собирались ударить, раздался голос старшего по званию. Полковник Банно отменил приказ капитана Нисси: узнику 81А-Медан нельзя было причинять вред. Капитан Нисси пришел в ярость, но вынужден был подчиниться. Для того чтобы предотвратить возможные попытки нанесения Джуди вреда, Лес Сирл усадил ее в грузовик и сам сел рядом. Вскоре они уже тряслись по дороге вдоль пристани. Каждый думал о чем-то своем. Даже тот факт, что капитану Нисси не дали вновь проявить жестокость, не особо повлиял на их настроение. Конвой гремел по улицам, которые еще недавно были частью британских укреплений. Проехав немного по городу, грузовики остановились. Пленным приказано было выйти. Они попали в новый лагерь, и он представлял собой самое унылое место, которое только можно было себе представить.

Это были невероятно дряхлые хижины. Некоторые имели неровную крышу из тростника, выросшего здесь, в джунглях. Но у многих крышу и вовсе снесло ветром, а у некоторых она полностью сгнила. Проклятое место называлось «Дорожный лагерь в долине реки». Под рекой, наверное, подразумевался забитый мусором канал, проходящий по центру лагеря.

Первые пленники с «Van Waerwijck» зашли в одну из хижин, пройдя мимо других, уже занятых военнопленными союзниками. Им было запрещено останавливаться или разговаривать с кем-либо. Они толпой прошли сквозь ворота с колючей проволокой, где по бокам располагался конвой, и дошли до самого дальнего уголка этого забытого богом места.

В конце лагеря был разбросан мусор и всякие отходы. Тут же стояли пустые хижины с деревянными нарами. Это был их теперешний дом.

Когда «Van Waerwijck» пошел ко дну, эти люди потеряли все. Их скудное имущество, вывезенное из Глогора, ушло на дно Малаккского пролива. Сейчас они чувствовали себя животными: голые, шокированные, униженные. У них были спутавшиеся волосы и грязная щетина, тела и лица покрывал слой нефти. Они напоминали армию прокаженных или сумасшедших, и многие действительно были близки к тому, чтобы впасть в безумие.

Мусорник тут же исследовали в поисках жестяных банок, пригодных в качестве посуды, и мешковины, которая бы пригодилась как одежда. Подали пищу. Это был рис и вяленая рыба. Мужчины были вынуждены брать еду руками и пользоваться сорванными листьями как тарелками. Крепкий несладкий чай пили из ржавых грязных банок. Но порции были настолько ничтожными, что их голодные желудки забастовали пуще прежнего. Однако команда тонгканга не ожидала такого количества пленных союзников на борту и не имела должного запаса провизии.

Теперь узники были на голодном пайке.

Когда Лес Сирл с болезненно сжавшимся желудком возвращался в жилище, он ожидал, что Джуди пойдет с ним. Но почему-то она отказалась. Собака побежала обыскивать другие хижины. Каждую она осматривала предельно внимательно, по всему периметру. Только сейчас Лес Сирл понял, что она ищет своего пропавшего друга — Фрэнка Уильямса. Но в этом Лес едва ли мог ей помочь.

Без вмешательства полковника Банно он не смог бы помочь собаке, защитить ее от гнева капитана Нисси. И он не знал, выжил ли после кораблекрушения Фрэнк Уильямс. Все узники слышали историю о том, как Фрэнк выбросил Джуди в воду через одну из бойниц, но что случилось потом… Джуди была неудержима в своих поисках. Убедившись, что Фрэнка в лагере нет, она села у ворот и положила голову на передние лапы. Темные глаза собаки вглядывались туда, откуда, по ее представлению, должен был чудом появиться ее «хозяин».

Два дня она провела в одиночестве на своем посту. Ее никак нельзя было отвлечь. Жизнь не однажды разлучала собаку с ее компаньонами — старшина Джеффри и Танки Купер на корабле «Москит», офицер Джордж Уайт на «Кузнечике», Прайвет Казенс — сапожник в Глогоре. Верить в гибель Уильямса она отказывалась, будто бы верила, что своим нынешним дежурством у ворот как-то способствует тому, чтобы Фрэнк выжил.

Она терпеливо ожидала его появления, словно чувствовала, что оно непременно произойдет.

Минуло сорок восемь часов с того момента, как первые выжившие добрались до Дорожного лагеря, и Фрэнк Уильямс действительно появился. Ослабленный переездом, морально и физически изможденный… Все это время ему становилось еще хуже при мысли, что он не знает, все ли в порядке с его любимой собакой. Постепенно он терял желание выжить.

Фрэнк выбрался из грузовика — каждое движение приносило ему нестерпимую боль — и поковылял к ужасному лагерю. Он был слеп ко всему происходящему вокруг и погрузился в себя. В таком отрешенном состоянии он прошел сквозь увитые колючей проволокой ворота и вдруг почувствовал удар в плечо. Он подумал, что кто-то из обессиленных пленных оступился и упал на него.

Второй толчок заставил его опустить голову к земле, настолько слаб он был. Фрэнк не мог разобраться в своих ощущениях — как будто кто-то или что-то скребло по его плечам и голове в отчаянной попытке привлечь внимание.

Когда же он наконец услышал это, то поначалу не мог поверить своим ушам. Низкий настойчивый вой достиг его ушей, заглушив чувство голода, боль от травм и опустошение. Он понял, в чем дело, когда что-то влажное и холодное ткнулось в его лицо. Теперь он уже точно знал, кому принадлежит этот голос.

Его слух не обманывал его! Это была она! Это была Джуди! Каким-то образом собака избежала смерти и снова была с ним!

Почувствовав, что он узнал ее, Джуди прыгала вокруг его жалкой фигуры с неистовым восторгом. Кое-как развернувшись, он обвил ее шею руками и уставился в ее усталые, но полные надежды глаза. Он ощутил толстую маслянистую корку на ее шерсти, увидел, как торчат ее ребра… Фрэнк понял, как отчаянно она искала его.

Они некоторое время просто обнимались, радуясь чудесному воссоединению, и слова были не нужны. Это был один из прекраснейших моментов. Фрэнку казалось, что его сердце вот-вот выпрыгнет от радости. Длительное ожидание Джуди было вознаграждено. В этот самый момент Фрэнк захотел жить дальше. Он присел на корточки (откуда и силы взялись!) и взял собаку на руки.

— Иди сюда, старушка, — приговаривал он со слезами на глазах. — И перестань уже так радоваться.

Мужчина и собака пошли к своему новому жилищу.

Всю ночь Джуди просидела у него на коленях. Несмотря на недавние суровые испытания, она была так же внимательна, как и всегда: прислушивалась к каждому шороху в спящем лагере, держала один глаз открытым, принюхивалась к воздуху, навострив уши и пытаясь уловить малейший намек на опасность. Джуди боялась вновь потерять своего лучшего друга.

Только когда собака окончательно убедилась, что им ничего не угрожает, она закрыла глаза и погрузилась в нездоровый, чуткий сон.

Следующие несколько дней они отдыхали, накапливая силы, насколько это можно было сделать в лагере. В таких лагерях, в Сингапуре в частности, не было той «роскоши», к какой они привыкли до этого. Здесь можно было не ждать писем из дома, новостей с фронта; их рацион стал еще скуднее, чем в Глогоре. Да и сам лагерь был более ветхим, хижины протекали, не было защиты от ветра.

В ежедневном рационе, состоявшем из риса, ужасной рыбы и морских водорослей, напоминающих на вкус старую соленую веревку, недоставало зелени, овощей и фруктов, нужных для предотвращения авитаминоза — это резко увеличивало вероятность подхватить серьезное заболевание. Вскоре вокруг лагеря был сорван с дерева и съеден каждый листок. Голландские и британские медики предсказывали плачевные последствия, если рацион не будет улучшен по качеству и количеству.

Но ничего не менялось.

Зато японцы предоставили «новую» одежду взамен утерянной при кораблекрушении. Это была старая японская униформа, вся в заплатах. Выглядела она так, словно ее только что сняли с мертвеца. Также пленным выдали несколько пар сношенных британских армейских сапог, хотя ходить было некуда: все строения были рядом. Впервые с того момента, как они стали пленниками, каждому мужчине дали одеяло. Они были особенно нужны в этих жилищах, которые протекали словно решето. Пленные спали и восстанавливали силы, а во время бодрствования изготавливали себе ложки и тарелки из консервных банок или делали зубные щетки из веток.

В первое воскресенье после прибытия пленники во главе с Питером Хартли соорудили помост для проведения службы. У него не было Библии — все осталось на затонувшем судне. Он выпросил клочок бумаги и карандаш и записал по памяти при помощи других пленников четыре молитвы. Служба проходила в одной из заброшенных хижин. Пение доносилось сквозь дыры в крыше, выжившие отдавали долг погибшим, но незабытым товарищам и молились об их спасении.

Но к ним спасение все не приходило. Здесь узники должны были оставаться на протяжении четырех недель — именно столько времени, как рассчитали японцы, требовалось им, чтобы полностью восстановить силы. Это был всего лишь перевалочный пункт, и в последнюю неделю июля 1944 года было объявлено, что пленные из Глогора должны будут переехать. Как в Глогоре, так и в Дорожном лагере пленные чувствовали себя как в преисподней. Но только в следующем пункте пребывания они поняли, что то был еще не ад.

Они должны были вернуться на Суматру и построить проклятую железную дорогу.