Джуди. Четвероногий герой

Глава 23

Во вторую неделю августа 1945 года по лагерям поползли ошеломляющие слухи. В это было нелегко поверить. Страшное по своей силе оружие разрушило японский город. Пленные и конвоиры говорили об этом тихо и неуверенно: американское супермощное оружие сравняло с землей целый город. Атомная бомба под кодовым названием «Малыш» была сброшена на Хиросиму 6 августа 1945 года серебристым американским бомбардировщиком «Б-29», специально приспособленным для ядерного оружия. Тремя днями позже американцы сбросили бомбу на Нагасаки. В итоге было уничтожено четверть миллиона человек. Однако агрессия Японии унесла несколько миллионов жизней! Это тяжело даже представить.

После этих страшных событий конвоиров будто настигло безумие. Рабочие бригады отдыхали лишь по четыре часа. Некоторые целыми сутками находились на стройке. Капитан торгового судна Джордж Даффи был одним из тех, кого послали на конечный пункт строительства в двенадцатый лагерь. Питания как такового вовсе не было, поэтому военнопленные вынуждены были есть плоды каучукового дерева, полные смертоносного цианида. Их нужно было особо тщательно готовить: помыть, нарезать, замочить и высушить. Только потом они становились съедобными. Те же пленные, которые пренебрегали такой кропотливой процедурой, умирали мучительной смертью, отравившись цианидом.

В седьмом лагере Джуди и ее компания стали свидетелями необычных для здешних мест событий. Без каких-либо объяснений и церемоний из клетки был выпущен Ловец, молодой пленный, «обидевший» конвоира. Он едва мог стоять, но шел сам и непрерывно что-то бормотал. Этот наполовину обезумевший человек нуждался в медицинской помощи. Если Ловец будет питаться, получит лекарства и отдохнет, то у него есть шанс восстановиться. Что творилось у него в голове, крайне тяжело было сказать.

Вскоре объявили, что всем пленным нужно выбрить головы и брови, чтобы избавить их от вшей. Очень редко можно было увидеть среди надзирателей такую обеспокоенность здоровьем узников. Все это подтверждало, что японцы готовились признать неизбежное: война проиграна, лагерь вскорости освободят, а они понесут наказание за свои ужасные деяния.

Но для Фрэнка, Джуди и ее группы необходимость избавления от вшей была пугающей. Конвоиры дали понять, что героиню транссуматранских железных дорог ожидает та же процедура, потому что вши поселились и на ней. Они собирались забрать собаку и могли… Фрэнк, Лес, Джок и другие предполагали, что на самом деле процедура задумывалась не для того, чтобы избавиться от вшей. Охрана в большей или меньшей степени тоже страдала от голода. Возможно, они все-таки решили съесть собаку-талисман.

Именно сейчас Джуди стоило исчезнуть. И к вечеру она стала собакой-призраком. По щелчку пальцев Фрэнка она прыгнула в кусты и должна была оставаться там, пока не получит сигнал от своего хозяина — когда рядом не будет ни одного голодного и злого конвоира. Тогда Фрэнк свистнет ей. Таким образом человеку и собаке нужно было избегать хищных конвоиров вплоть до того момента, когда невозможное станет возможным: строительство дороги закончится.

Последние несколько дней напоминали сумасшедший дом. Дождь лил часами и превратил местность в огромную грязевую ванну. Пока пленные мокли, их избивали. Сном здесь и не пахло, работа не прекращалась даже во время приемов пищи — круглые сутки. Но 14 августа 1945 года две рабочие бригады — та, что шла из Паканбару, и другая, из Моеара, — наконец встретились.

На следующий день, 15 августа, над суматранскими джунглями засияло солнце. Большинству мужчин дали выходной. Атмосфера вокруг царила невероятная. После суровых испытаний в последние несколько дней — брани и избиений, новых смертей — конвоиры теперь были как-то особенно разговорчивы и даже приветливы.

Подавляющее большинство пленников не знали, что бы это могло значить. Некоторые были приглашены на торжественную церемонию в месте смычки адской железной дороги.

Узникам приказали расставить здесь деревянные столы и стулья. Подали саке и бисквиты. Пленным велели сидеть в кустах и не шуметь. Церемония началась примерно в полдень. Когда японский офицер произносил короткую речь, солнце было высоко и ужасно жарило. Когда он закончил, на место уложили последний рельс и торжественно вынесли золотой штырь для крепления.

Последний штырь был вбит японским генералом. На несколько секунд воцарилась трепетная тишина, после чего все собравшиеся японцы громко прокричали:

— Банзай, Япония! Банзай, Япония! Банзай, Япония!

Банзай переводится как «десять тысяч лет» и является традиционным приветствием, а также используется японцами в качестве боевого клича.

Слова японских офицеров донеслись до узников, сидевших в кустах, но не нашли среди них поддержки. Что неудивительно. В полночь того самого дня император Японии капитулировал перед союзниками. В день завершения строительства железной дороги, которая ассоциировалась только со страданиями, кровью и деградацией, война наконец закончилась. Когда японцы ели бисквиты и пили саке, они уже знали об этом, но продолжали официальную церемонию.

Конечно, никто из узников, сидящих в кустах, не мог знать, что война закончилась, а японские офицеры не стали говорить им об этом. Вокруг было тихо и спокойно. Однако Джуди и ее сотоварищи поняли: что-то произошло. Но что именно? Об этом никто не говорил.

На следующий день конвоиры ходили взад-вперед перед пленными, объявляя: строительство железной дороги закончено, пленные могут отдыхать, рацион их будет увеличен, как только наладится поставка продовольствия из Японии. Но никому не позволяется покидать лагерь.

Проходили дни. Появлялись короткие сообщения, что война вроде закончена. Эта информация активно обговаривалась пленными. Сразу в нескольких местах японцы разожгли большие костры. Руз Войси, британский пленный, спасшийся во время крушения «Junyo Maru», видел, что японцы жгут документацию. Собираются ли каратели таким образом уничтожить доказательства своей вины? Руз не мог сказать точно, но думал, что да.

Дневной рацион возрос до двух с половиной килограммов (!) риса в день, это было в десять раз больше, чем порции последних голодных недель. Теперь казалось, что это много, ведь желудки пленных уже сморщились и высохли. Пастор Питер Хартли не мог в это поверить, но однажды пришел груз от японского Красного Креста, и рацион существенно обогатился. Это было похоже на знак, что война закончилась, а пленные вскоре будут освобождены.

Именно Джуди принесла в лагерь радостные новости: все, кто выжил в эти страшные годы, вскоре будут на свободе. Утром 4 сентября 1945 года пленные в очередной раз проснулись в заточении и услышали какие-то странные звуки: это был громкий и радостный лай. Последнее время Джуди была как призрак. Чтобы не рисковать жизнью, она появлялась из зарослей только по свистку Фрэнка. Но этим утром она лаяла совершенно открыто.

Радостным лаем она могла привлечь внимание нежелательных людей. Однако в это утро, когда солнце озарило джунгли, она могла позволить себе такое поведение. Фрэнк кинулся, чтобы успокоить ее, но сразу понял, что в лагере все как-то иначе. Куда бы он ни взглянул, нигде не было видно конвоиров. Только теперь он понял, что означает радостный лай Джуди. Собака бежала к нему вместе с двумя хорошо вооруженными людьми. Они были одеты в форму Королевской морской пехоты Великобритании. Джуди радостно прыгала вокруг них, инстинктивно понимая, что они хорошие ребята. Четыре парашютиста под командованием майора Гидеона Якобса выпрыгнули из бомбардировщика неподалеку от прошлого места их заточения — лагеря Глогор. Оттуда они добрались до Паканбару, а потом двигались по железной дороге. Немыслимо, но союзные войска понятия не имели о строительстве транссуматранской железной дороги, пока парашютисты не увидели ее воочию.

Живые скелеты, спотыкаясь, выходили из хижин, чтобы поприветствовать прибывших воинов-освободителей. Некоторые кричали и плакали, многие смеялись, но кое-кто уже был не в состоянии выражать какие-либо эмоции. Над лагерем, там, где до этого развевалось японское «солнце», подняли голландский и британский флаги.

Для некоторых новость о долгожданном освобождении, увы, пришла слишком поздно. Особенно печально, что пленные, которые так упорно боролись за то, чтобы все это стало реальностью, умирали именно сейчас, когда лагерь был наконец разобран. Что же касается Фрэнка Уильямса, Леса Сирла, Джока Девани и Питера Хартли, то им этот день освобождения, о котором они так долго мечтали, запомнился навсегда. Для каждого из них, включая всеми любимую Джуди из Сассекса, это было началом длинного путешествия домой.

Невероятный путь, который пленники проделали вместе, должен был закончиться. Это последнее путешествие грозило разлучить Фрэнка и его собаку. Когда пришло время отправляться в Англию, стало известно, что они будут плыть из Сингапура на военном корабле «Antenor». Впервые в жизни Джуди (а к этому моменту ей было десять лет) на борту корабля не угрожали ни речные пираты, ни бомбардировка, ни торпедирование. Но на борт еще нужно было попасть.

Получив документы на транспортировку, Фрэнк прочел сноску: «Правилами строго запрещается перевозить на борту собак, птиц и любых других животных».

Джуди растянулась у него в ногах, Фрэнк бросил на нее нежный взгляд.

— Собак перевозить запрещено, старушка, — тихо пробормотал он. — А бывших военнопленных можно. Значит, и тебя.

Не стоило даже раздумывать, соблюдать этот приказ или нет, ведь Джуди на самом деле была бывшим военнопленным. На этот раз не нужно было прятать ее от кровожадного капитана Нисси, но все же операция по доставке Джуди на борт была организована с привычной тщательностью и осторожностью, без которых храбрым людям не удалось бы спасти собаку от всех опасностей, выпавших на ее долю до этого.

Фрэнк выждал, пока проход на корабль не станет полностью свободен. Спрятав Джуди между рядами мешков на причале, он зашел на борт, стараясь выглядеть непринужденно. Лес Сирл и другие последовали за ним, но остановились в верхней части трапа, чтобы завести разговор с представителем судна.

Когда они окончательно завладели его вниманием, Фрэнк свистнул в направлении доков. В мгновение ока бело-коричневое пятнышко мелькнуло вдоль трапа. Фрэнк и его товарищи приветствовали Джуди на борту.

Наконец собака, которой так часто приходилось рисковать, возвращалась домой.