Диалоги

М а г ф у р — счастливец, человек по призванию.

А к л и м а — его жена.

А м и р — их сын.

Д р е в н я я М и г р и.

Худой мужчина по имени Х а б у ш.

Толстый мужчина по фамилии Б а я н о в.

А р и н а.

Э л ь з а.

Ж е н щ и н а, которая или чрезвычайно толста, или чрезвычайно тонка.

Д в о е п р о х о ж и х.

Т р о е д л и н н о в о л о с ы х п а р н е й.

Д е т и, которые появляются только в финале, но голоса которых слышны на протяжении всего спектакля.

Н е и з в е с т н ы й.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Пустырь возле нового дома. На скамейке в тяжелом зимнем пальто сидит старая М и г р и. Сколько ей лет, автор, право же, не знает, но иногда думает, не живет ли она вообще вечно…

М а г ф у р (работая лопатой). Ну что, древний человек, солнышко светит? А говорила, не доживешь. Дыши больше. Может, валенки принести?

Мигри не отвечает.

(В раздумье поглядывает на небо, чешет затылок, потом начинает забрасывать корни яблони землей.) Вот еще одну жизнь в землю воткнул. Может, вырастет?

Появляется Н е и з в е с т н ы й.

Н е и з в е с т н ы й. Копает. Опять копает. (Исчезает.)

М и г р и. Пупок… Какие теперь у людей пупки?

М а г ф у р. Пупки? Какие пупки?

М и г р и. Пупок. На животе. (После паузы.) Если пупок наружу торчит, плаксивый человек… будет… А если внутрь втянут — никого, значит, не любит.

М а г ф у р. Ну?

М и г р и. Нормальный пупок у тебя… И не наружу. И не внутрь.

М а г ф у р. А-а-а… Ну да…

М и г р и (после паузы). Когда пупок правильный, хорошо…

Д е т с к и й г о л о с (во всю глотку). Э-гей! Плешивый! Почем волосы?

В т о р о й г о л о с. Дядя, дядя-голова! А на ней растет трава!

П е р в ы й г о л о с. Отдай кошку! Это была ничья кошка!

М а г ф у р (смеясь). Вот я вас!

В т о р о й г о л о с. Дяденька, дяденька, сядем-ка, сядем-ка! А куда, а куда? Никуда! Никуда!

П е р в ы й г о л о с. Не отдашь кошку, папе скажу…

М а г ф у р. Эта кошка будет жить теперь у меня.

Влетает комок земли.

П е р в ы й г о л о с. Не догонишь, не догонишь!

В т о р о й г о л о с. Атас! Кикимора ползет!

И — появляется чрезвычайно толстая Ж е н щ и н а. Довольно-таки расфуфыренная, молодящаяся, моднейшим образом одетая. Впрочем, женщина эта может быть при всех остальных своих прелестях и чрезвычайно тонка.

Ж е н щ и н а. Копаете? Опять копаете?

М а г ф у р (машинально). Копаю.

Ж е н щ и н а. Две недели уже копаете?

М а г ф у р. Две недели копаю.

Ж е н щ и н а. А на той стороне дома детская площадка будет?

М а г ф у р (подняв голову и впервые посмотрев на женщину). Наверное… А что?

Ж е н щ и н а. Детская площадка — это пыль, шум, визг!

М а г ф у р. Визгу, конечно, будет много. Да ведь жизнь без визга не может… Обязана, должна сильно визжать…

Ж е н щ и н а. Безобразие! Ждешь, ждешь квартиру, а получишь — у черта на куличках… пыль, грязь, ни одного насаждения. Совершенно неинтеллигентные соседи… Воды вчера целый день не было. Вы здесь должны навести порядок.

М а г ф у р. Да вот стараюсь. Как-нибудь…

Ж е н щ и н а. Что значит как-нибудь? Так ты здесь до смерти копаться будешь. Нет, надо взяться как следует, в организованном порядке, индустриальными методами! Дедовская лопата — позор! И пьешь, наверное? А? Признайся!.. За воротник закладываешь? Почему нос красный?

М а г ф у р (невольно дотрагиваясь до носа). Нос как нос… Обыкновенный…

Ж е н щ и н а (перебивая). Ладно, ближе к делу! Смотри, вон подъезд! Мои окна — слева. Вон те, с цветными занавесками. Видишь! Посади там что-нибудь, да погуще! Я люблю, когда под окнами что-нибудь зеленое есть. Одним словом, пейзаж какой-нибудь, природа! (Расстегивает сумочку и вынимает три рубля.) Вот за труды. На бутылку…

М а г ф у р. Да посажу я. Посажу ваше зеленое. Без денег посажу.

Ж е н щ и н а. Нет уж! Меня не проведешь. Не морочь голову. А потом втридорога запросишь?.. Знаю я вас, вымогателей… (Снова сует деньги.) И на большее не рассчитывай!..

М а г ф у р. Поговори с кем-нибудь о любви, на смех поднимут… Только одно у всех на уме — деньги.

Ж е н щ и н а. Что-что? Что ты мелешь?

М а г ф у р. Я говорю, все мы очень много думаем о деньгах! Даже когда спим — думаем. А сколько людей, которые за деньги отдали свою радость, смех свой и счастье свое? Почти все отдают за них здоровье. Кто любит деньги, тот служит и отдает им все свои силы и все радости, пока жив. А зачем?

Ж е н щ и н а. Вы… (Мигри.) Он… (Магфуру.) Вы случайно на учете не состоите?

М а г ф у р. На каком… учете?

Ж е н щ и н а. В психоневрологическом диспансере состоите на учете?

М а г ф у р. Не состою еще… пока. А трешку на бутылку и сам могу дать. Могу дать! Ну ладно, извиняюсь. Мне вон еще сколько копать!.. Извиняюсь!

Ж е н щ и н а. Ничего не понимаю!.. Разве вы не дворник?! Почему же тогда вы копаете здесь вторую неделю? Эти… непонятные растения… садите?

М а г ф у р (доверчиво). Отпуск у меня. Хочу, чтобы сад здесь был. Руки у меня по электрической части трудятся, а душа… Специально отпуск сейчас взял. Очень люблю, когда цветет все.

Ж е н щ и н а. Сад? Здесь?.. Сад?!

М а г ф у р. Вы, извиняюсь, может, в милиции работаете? Так я с участковым по этому поводу…

Ж е н щ и н а. Я не в милиции работаю!

М а г ф у р. Вы допрашиваете как бы… Вот я и подумал… Извините, конечно…

Ж е н щ и н а. Так-так!.. Сад, значит?

М а г ф у р. Сад.

Ж е н щ и н а. Сад?!

М а г ф у р. Сад!..

Ж е н щ и н а (после долгой паузы). Понятно. Все понятно! (Пауза.) Частнособственническая психология покоя не дает!.. Средь бела дня! В новом квартале! Что за наглый народ пошел!.. Никакого порядка, никакой дисциплины. Жулье какое-то поселили. Ни магазинов, ни милиции, ни аптеки! (Идет, останавливается на мгновение.) Завтра же!.. Завтра же вашего духа здесь не будет. (Стремительно уходит, почти столкнувшись с Аклимой, женой Магфура.)

А к л и м а (смотрит то вслед Женщине, то на Магфура. В руках у нее кошелка). Лучше для дома бы что-нибудь делал, чем людей дразнить! Опять скандалишь?!

М а г ф у р. Да не скандалю…

А к л и м а. У других мужья как мужья. Дачу для семьи строят…

М а г ф у р (серьезно). Не понимаешь ты меня, Аклима.

А к л и м а. А чего понимать? Чего понимать?.. Вон опять жаловаться приходили. Хорошо еще, Амира дома не было. Зачем ты в молочный-то магазин с кошкой пошел? Ну, зачем?.. Да еще просил, чтобы ему в грязную бутыль молока налили! Кошка за пазухой драная, грязная. С профессорской женой обморок случился. Зачем тебе кошка? Зачем молоко?

М а г ф у р. Я вежливо попросил молока.

А к л и м а. Что ты, какой-нибудь капиталистический миллионер? Драную кошку тебе с собой надо таскать?

М а г ф у р (тихо, но непримиримо). Пусть тоже живет, Аклима. Кошка, так ей и жить нельзя, что ли? Я ее у детей отнял. Спасти хотел! (Пауза.) Она в подвале… пока… Я ее домой возьму! Ее лечить надо.

А к л и м а (тихо, на тонкой нервной ноте). Знай: или кошка, или я!.. (Пауза.) Ой… Мутит меня что-то… От тебя мутит! От всего мутит! (Уходит.)

М а г ф у р (Мигри). Вот видишь… А ты говоришь — пупок… Пупок тоже не всегда помогает. Особенно в семейной жизни…

Мигри молчит.

Спишь? Ну, спи. (Отходит, начинает работать. Про себя.) Многие люди всю жизнь спят… Что с ними делать?..

Доносятся крики: «Мадам, мадам!» Потом появляется уже знакомая Ж е н щ и н а, за ней д в о е м у ж ч и н.

П е р в ы й. Мадам, что вы бежите? В расстроенных чувствах… Я хотел утешить, хотел приятное вам сделать! По простоте души… Комплимент, так сказать!.. (Требовательно.) Мадам!..

В т о р о й (запыхавшись). Да пошли! Ну ее начисто!..

П е р в ы й. Нет… Почему она бежит? От меня женщины никогда не бегали!.. Мадам!..

Ж е н щ и н а (резко останавливается — ее трясет как в лихорадке). Вы… вы — сексуально распущенная личность!..

П е р в ы й. Я — личность?..

В т о р о й. Да пойдем! Ну ее начисто!..

П е р в ы й (обиженно). А чего она меня личностью обзывает? Я к ней по простоте души, а она!..

М а г ф у р (загораживая Женщину). Извиняюсь. Извиняюсь…

П е р в ы й (отшвырнув Магфура). Пошел ты! (Женщине.) Я по простоте души — и личность, выходит?

М а г ф у р (снова оттесняя прохожих от Женщины). Вы — хорошая личность… Вы очень хорошая личность! Возможно даже, вы — лучшие из людей на земле.

П е р в ы й. Что?! Что?!

М а г ф у р (продолжая). …И тем более, тем более стыдно должно быть — набивать желудок водкой, а мозги всяким мусором, а о разумности, о добре не заботиться!..

Ж е н щ и н а (издали). Мерзавец на мерзавце! Шпана на шпане!

М а г ф у р. Женщина — это цветок. Даже самая глупая женщина и та — драгоценный цветок природы!

П е р в ы й. Цветок? (Второму.) Какой цветок?

В т о р о й. Да пойдем! Ну их начисто!..

П е р в ы й. Нет, но что он лезет не в свое дело? Я комплимент женщине говорю, а он лезет?.. (Хватает Магфура за плечи и в сердцах начинает трясти.) Ну, последнее слово свое говори! А уж потом я тебя приговорю, я тебя хорошо приговорю!..

М а г ф у р. Зачем трясти? Не надо меня трясти. Человек все-таки более хрупкий сосуд, чем бутылка.

П е р в ы й. Сосуд? (Ошарашенно.) Он что? (Крутит пальцем у лба.) Ты понимаешь что-нибудь?

В т о р о й. Да пойдем, а то магазин закроется… Ну его начисто!

П е р в ы й. Видать, синхрофазотрон у него… Связываться!

М а г ф у р (останавливая Первого, встревоженно). Опять пить? Опять?.. А о душе когда думать? Самое дорогое в себе не ценим, а плохое, дрянь всякую ценим превыше всего? Душу свою когда будем поить и кормить? Душу?..

П е р в ы й (со слезами в голосе). Кто он такой?

М а г ф у р. Человек я. Человек! Человек!

П е р в ы й. Издеваться?.. Ты издеваться?!..

Разгорается драка. Магфур небольшого роста, полный… Он обороняется, но сам не бьет. Его мироощущение не позволяет ему причинить боль человеку. Но обороняется он старательно.

В т о р о й. За угол его, за угол… И… начисто!..

Все скрываются за углом дома. Какое-то время оттуда доносятся крики, пыхтенье, и вдруг — внезапная тишина. Затем слышен незнакомый, невнятный голос. Его перебивает голос Первого: «Да, товарищ лейтенант! Он сам первый полез. Вон нос красный, как свекла! Это же пьяница, алкаш известный. Пристает ко всем… да, товарищ лейтенант!» Голоса постепенно замолкают. Мигри поднимается со скамейки, тревожно смотрит по сторонам, медленно ковыляет по пустырю.

М и г р и. Те, которых нет сейчас на земле, — они были? А которые есть сейчас на земле — их не было? И пупки… разные.

Спустя несколько часов. Квартира. А к л и м а занята домашними делами. Входит А м и р.

А м и р (сурово). Ну, отец не появлялся?

А к л и м а. В милицию, говорят, забрали.

А м и р. Ну вот… Что от него ждать? (После паузы.) Медаль за спасение утопающих получил… Лучше бы сам утонул тогда.

А к л и м а (оправдываясь). Вчера же опять била.

А м и р. Пользы от этого!.. (Безнадежно.) Нет, такие не тонут… В прошлом году с шестого этажа упал, ничего — встал и пошел… Такси наехало, весь передок помят, радиатор трещину дал, а ему — хоть бы что!.. Еще шофера успокаивал, извинялся, что машину повредил… (Возбужденно.) Другие детей своих учат, чтобы судьбу свою хватали, а он только компрометирует и компрометирует!.. Нашла с кем связать свою жизнь!.. За другого не могла замуж выйти?

А к л и м а. А от другого, может быть, и не ты бы родился.

А м и р. Да лучше и не родиться вовсе!.. (Шепотом.) Это все старая давани! От нее все идет! (Еще тише.) Мне кажется, ей уже тысяча лет. А может, и больше. Я ее боюсь!

А к л и м а. Тссс.

Амир замолкает.

(Уходит на кухню. Вскоре возвращается.) На. Кашу поешь.

А м и р. Каша? Тебе бы только кормить меня кашей… Ничего ты не понимаешь! Ничего! У меня призвание к государственной деятельности. Нет, никто ничего не понимает… Здесь все важно! Пойми ты! Каждая мелочь! Любой ваш шаг бросает тень на мое имя! (Долго и пронзительно приглядывается к матери.)

А к л и м а. Ты чего?.. Что смотришь?

А м и р (возбужденно). Хабуш ходит к нам каждый день! К кому, интересно, он ходит?

А к л и м а. Он к отцу ходит.

А м и р. Я все знаю!

А к л и м а. Что ты знаешь?

А м и р. Все!.. Все… знаю!

А к л и м а (смущенно). Когда ты был маленький — плакал, смеялся…

А м и р (перебивая). Я никогда не плакал. И никогда не смеялся. Ты мне зубы не заговаривай!..

А к л и м а. Теперь только и знаешь — подозревать всех… (Уходит.)

А м и р. Распустились… Все распустились! (Встает со стула, ходит взад-вперед, останавливается перед огромным настенным зеркалом.) Сто шестьдесят сантиметров… (С горечью и отчаянием.) Хоть бы еще двадцать сантиметров!.. А ведь кто-то из великих людей был маленького роста? Наполеон? Обычный лейтенант. А потом… Улыбка у меня вообще-то обаятельная… Зубы ничего. Белые — все как один. Зубы для общественного деятеля — вещь важная… Так! А если сделать вдохновенное лицо? (Изменяет выражение лица.) Ну, а если… лукавинку подпустить? Допустим… «Рад приветствовать вас, дорогие друзья!» (Снова сгорбившись — с горечью, трагично.) Хотя бы еще десять сантиметров! И здесь насолил! Отец называется!..

Звонок в дверь. Появляются А к л и м а и А р и н а, очень красивая девушка небольшого роста.

А к л и м а. Это к тебе. Кнопка.

А р и н а. Я не кнопка!

А к л и м а. Ну, не кнопка, — значит, звонок…

А р и н а. Я не звонок!..

А к л и м а. Ух ты, маленькая — и такая настырная!..

А р и н а. Мы оба с Амиром маленькие.

А м и р (сидит за столом, ест). Я не маленький!..

А р и н а. Я просто хотела сказать: маленькое к маленькому больше подходит.

А м и р (взорвавшись, ударяя ложкой по столу). Я не маленький!..

А р и н а (после паузы, Аклиме). Я одного автора читала. Фамилии не помню. Так у него в книге средние женились на средних, толстые на тонких, а длинные только на маленьких. Это чтобы гармония была. А по-моему, неправильно. По-моему, и души, и рост должны соответствовать. Я даже хотела этому автору написать, а потом узнала, что он жил четыре века назад. А может, три. По-моему, про гармонию у него неправильно…

А к л и м а. Да, гармоны. Гармонист нужен в жизни… хороший.

А р и н а. Вы — мама Амира. Я именно такой вас и представляла. (Амиру.) А где твой папа? Я хочу с ним познакомиться.

А м и р. Папа… Тебе еще папу надо!

А к л и м а. Не груби. К тебе пришли в гости. (Уходит.)

А м и р. Чего ты явилась?

А р и н а. А что тут такого?.. Что же мне делать, если… если я тебя вдруг безумно полюбила!..

А м и р (прерывая). У человека… (Рассудительно.) У человека, посвятившего себя большой цели, нет времени на любовь.

А р и н а. Я же тебя за это… за это как раз и люблю. Что к себе не подпускаешь! Другие сразу намеки разные делают, на ноги нехорошо смотрят. (Пауза.) Но я же… Я ведь уже физически сформировавшаяся! Во мне импульсы, токи всякие бродят. Я не могу наедине с этими токами… оставаться все время…

А м и р. А что, во мне они не бродят? (Встает из-за стола.) Но я себя укрощаю!.. Сколько замыслов погибло из-за женщин!.. Сколько великих людей они погубили!.. Вот Эльза…

А р и н а. Она тебя любит?

А м и р. У нас чисто товарищеские отношения! Не все такие сформировавшиеся, как ты!

А р и н а. Но я же… Смотри, какая я красивая…

А м и р. Лучше бы ты была уродом! Эльза вдохновляет меня, а ты… Отвлекаешь… на разную ерунду!..

А р и н а. Она сухарь — твоя Эльза!

Входит М и г р и, стоит, смотрит на них.

Здравствуйте. Я… я — товарищ Амира. (Амиру.) Это папина мама или мамина мама?

М и г р и. Никто… Никто меры не знает. В еде, в питье, в смехе, в хитрости — во всем мера… Все, что сверх меры… Мера нужна. Мера…

А р и н а. Чего это она такая? Старая, да?

А м и р. Откуда я знаю? Никто не знает. Всегда накаркает, а потом неприятности. (Взглянув на часы.) Ладно, пошли. Пятнадцать минут на любовь я могу выделить.

Уходят. Исчезает и Мигри. Появляется А к л и м а. Подходит к зеркалу, долго смотрит на себя, поглаживая рукой живот. В дверях — очень высокий и очень худой мужчина — это Х а б у ш.

Х а б у ш. Мое почтение, Аклима Ярулловна. Дверь открыта, я уж без стука. А Магфур Хузеич дома? (Пауза.) Магфур Хузеич!..

А к л и м а. Нету Магфура Хузеича.

Х а б у ш. Жарко. Упарился. Пива выпил. Нету, значит, Магфура Хузеича?

А к л и м а. Тебе кто, он нужен или я?

Х а б у ш. Дорогая моя, обожаемая. Пока мы одни… (Пытается обнять.)

А к л и м а (отталкивая Хабуша). Тебе бы только лизаться!..

Х а б у ш. Конечно, я золотарь… ассенизатор, так сказать… человек исчезающей профессии. Всю жизнь от меня отворачивались женщины. И вы… Вы тоже меня постоянно отталкиваете.

А к л и м а. Жалеешь тут всяких прохвостов, а потом… потом в положении оказываешься!

Х а б у ш. В положении? В каком положении?.. О, как я несчастлив!.. Но как я буду теперь смотреть в глаза Магфуру Хузеичу?

А к л и м а. Пожалела тебя, дура непутевая!.. Пожалела, что так и умрешь, не узнав счастья… (Плачет.) На кой шут жалеть тебя надо было! Магфуру сказала, так он, дурачок, обрадовался…

Х а б у ш (отступив, с внезапным металлом в голосе). Магфур Хузеич — не дурачок! Это — самородок, мыслитель, Аклима Ярулловна! А то, что он рабочий человек, обыкновенный электрик, а не штатный философ, — это все ничего не значит.

А к л и м а. Был бы мыслитель…

Х а б у ш. Спиноза всю жизнь шлифовал стекла! Для очков. Это сейчас он — Спиноза!.. А тогда был так… шантрапа… Магфур Хузеич, можно сказать, современный Сократ. И даже почище! Конечно, иногда… своими поступками… он… роняет себя…

А к л и м а. Был бы умный человек, так не допустил бы в свой дом такую пакостную рожу! О, блудливые глаза твои!

Х а б у ш. Да-да. Я очень страдаю. Я теперь часто плачу, Аклима Ярулловна. Я предал своего учителя. Если бы вы только знали, как я страдаю из-за того, что вошел в грех! Если бы кто-нибудь измерил страдания человека, предающего самое драгоценное в своей жизни, но не имеющего сил не предавать!.. Я чистосердечно признаюсь, совершенно чистосердечно… (Падает на колени.) Я так себя казню, так казню за то, что потерял с вами… невинность.

А к л и м а. Ну, встань, встань. Штаны все измажешь!.. Глаза бы мои на тебя не смотрели… (Пауза.) Ну, поцелуй, поцелуй. (Пауза.) Если бы мы были помоложе лет на двадцати пять…

Х а б у ш. На тридцать… На тридцать, Аклима Ярулловна!..

А к л и м а. Я бы бросила своего дурака, своего помешанного…

Х а б у ш (вырвавшись из ее объятий, рассерженно и принципиально). Ради любви я готов на все, но этих слов, этих слов, Аклима Ярулловна!.. Магфур Хузеич — мой учитель, Аклима Ярулловна, и ваш муж… Да, ваш муж… И я убежден досконально… (Взглянув на дверь.) Магфур Хузеич?

Входит М а г ф у р.

М а г ф у р. Задержался, Аклима, задержался! Здравствуй, Хабуш.

Долгая пауза.

Х а б у ш. Здравствуйте, Магфур Хузеич. Я… вот, так сказать… Восхищен, потому что… потому что… (Наткнувшись на взгляд Аклимы.) Мы сейчас спорили с Аклимой Ярулловной. Я говорил, что ваши гениальные наблюдения над человечеством…

А к л и м а. Где ты был?

М а г ф у р. О!.. Где я только не был!.. Где я только не был, Аклима!..

А к л и м а. Опять избили. Да, видно, мало!

М а г ф у р. Я смотрел на людей, Аклима. Я думал о жизни. Интересно ведь понять, откуда пришла она и куда идет!..

Х а б у ш (загораживая Магфура). Аклима Ярулловна, я не позволю!..

А к л и м а (хватая половик). Я вас обоих сейчас!..

Х а б у ш (самоотверженно загораживая Магфура). Аклима Ярулловна! Такое пренебрежение к мужскому достоинству — это… это почти оскорбление!..

А к л и м а (Магфуру, с внезапной жалостью). Опять синяк под глазом!..

М а г ф у р. Пустяки, не больно, Аклима… Люди нервные какие-то пошли… В милиции-то сразу разобрались, что к чему, и выпустили. Иду домой, и ребята… совсем еще зеленые… На троих соображают. Стал в пристрастии к пьянству их уличать. «Не учить, говорю, я в жизнь пошел, а любить…» Ну, а парень один — очень нервный, видно…

А к л и м а. Ты так голову себе сломаешь!..

М а г ф у р (с улыбкой). Все равно из жизни живым не выйти.

А к л и м а. Сейчас примочку сделаю… Надо же, какой синяк… Голодный, наверное?.. Мы все уже поели. Сейчас я тебя накормлю.

М а г ф у р. Давай, давай, я проголодался, вообще-то!.. Пойду руки помою… (Уходит.)

Х а б у ш (после паузы). Аклима Ярулловна! Серенькое мышление, серенькое устремление воли и сердца потому-то именно и трудно победить, что в нем не торчит никакой гениально-выдающейся или гениально-уродливой мысли, от которой можно было бы отказаться или которой… восхититься. А Магфур Хузеич… он — индивидуум! И, как всякий гений, он хрупок! Нам пока надо совместно беречь его для человечества.

А к л и м а (оглянулась). Это как же ты своего дорогого Магфура Хузеича беречь надумал? Обнимая меня в его постели?

Х а б у ш (возмущенным шепотом). Аклима Ярулловна, я очень уважаю вас, но иногда вы бываете вульгарны. Невозможно вульгарны! Порой ваши речи отдают такой безвкусицей! Я от почтения к Магфуру Хузеичу не могу вас называть даже на «ты», а вы? Поймите, гений… Он вечно между «есть» и «нет». Он вечно болен… идеей!..

Входит М а г ф у р.

А к л и м а. Ох, я же хотела тебе примочку для глаза… Забыла! Сейчас. (Берет кастрюлю.) Я тебе суп подогрею…

М а г ф у р. Да ничего, Аклима, я и холодненького поем. И холодненького можно.

Аклима уходит.

М а г ф у р. Вот, Хабуш, родит Аклима скоро! Нового человека родит… Не у каждой бабы, конечно, это святое дело в такие годы выйдет, не каждая на такой страх пойти решится. А если решилась — значит, героическая женщина. Уважаю это ее решение.

Х а б у ш. Да! Да!

М а г ф у р. Неплохая она женщина. Всякая душа человеческая о добре тоскует… В каждом человеке обязательно что-нибудь хорошее есть.

Х а б у ш. Да. Да!..

М а г ф у р. Садись, Хабуш. Садись за стол.

Хабуш подсаживается к столу. Входит А к л и м а, хлопочет вокруг Магфура, подает еду. Старается хорошо накормить мужчин, тем более что каждый из них достоин ее жалости.

Знаешь, Хабуш, о чем я думал, когда шел сейчас домой? Вот мы говорим, что у животного есть головной мозг, сердце, нервная система и так далее. И вот поэтому-то оно и считается животным.

Х а б у ш (задумавшись о своем, не слушает Магфура). Какое животное?

М а г ф у р. Ну, всякое животное. Собака, коза, комар, например.

Х а б у ш. Да-да! (Ничего не понимая.) Понятно.

Аклима накладывает Магфуру повязку, затем уходит.

М а г ф у р (с повязкой на глазу). А что такое полип?

Х а б у ш. Полип? Это, это… что?

М а г ф у р. У полипа, например, нет ни одного из органов, которые есть у животных. Ни мозга, ни желудка, ни нервов. А ведь тоже живое существо!.. Вот я и подумал! А может, камень — это тоже… как бы замаскированное животное? А? Не такое, конечно, как, например, кошка, но…

Х а б у ш (перебивая). Кстати, о кошке, Магфур Хузеич! О кошке!.. Я должен с вами серьезно поговорить! Зачем вам эта одноглазая кошка? Зачем вам эти разговоры с пьяницами? Какой в этом смысл? Вы постоянно во все вмешиваетесь, а от этого — одни неприятности. Так нельзя! Ваша жизнь должна быть посвящена главному.

М а г ф у р. Ты тоже не понимаешь меня, Хабуш.

Х а б у ш. Я? Не понимаю? Нет человека, который бы вас так понимал и ценил, как я. Человечество ждет от вас новых, образно говоря, догматов веры! Я записываю все ваши мысли, все изречения, беседы с людьми. Это будет книга. Наши потомки когда-нибудь будут учиться по ней и поклоняться вашему имени, вашей мудрости. Вот почему я, ваш ученик, не могу спокойно смотреть на то, как вы отвлекаете свои мысли на всяких полипов и кошек!

М а г ф у р. Ты что, Хабуш? Как я могу спокойно пройти мимо человека, если вижу, что он — несчастен, что жизнь его полна огорчений и страданий? Как я могу пройти мимо кошки, если вижу, что ей надо помочь? Как я могу не думать о полипах, если эти мысли приходят мне в голову?

Х а б у ш. Когда я слушаю вас, Магфур Хузеевич, сердце у меня бьется, а из глаз почти… льются слезы. Но иногда… иногда мне хочется, чтоб вас вообще не было на свете. Да! Трудно дышать одним воздухом с вами! (Пауза.)

М а г ф у р. Ай, брось, Хабуш, не говори чепухи! Единственное, что я вижу, — это я вижу земной шар зеленым, Хабуш. Земля должна стать зеленой от растений. А то во многих местах она сейчас красная от крови. Поэтому вот… и сад на пустыре сажаю. Мелочь, конечно… А единственное, что я говорю всем, это я говорю, что надо любить друг друга и делать друг другу добро. А про это люди тысячу лет говорят. Но говорить — мало! Вот что я понял! Мало… только говорить!..

Х а б у ш. Вы, Магфур Хузеевич, даже не осознаете своего значения! Да!..

Входят А м и р, Э л ь з а, А к л и м а.

А м и р (Эльзе). Вот, смотри… Видишь, опять разукрашенный…

Незаметно, как тень, в дверях появляется древняя М и г р и.

Х а б у ш (Амиру и Эльзе). Нужно, наверное, сначала поздороваться со старшими?

А м и р. Слушай! (Матери.) Он что? Будет еще здесь права качать?

А к л и м а. Хабуш!

Э л ь з а (Магфуру). Мне хотелось бы с вами очень серьезно поговорить… Я не случайно сюда пришла. Я пришла собственными глазами еще раз посмотреть на вас, Магфур Хузеевич.

М а г ф у р. Чего на меня смотреть? Ну, смотри. Видишь, Аклима, какой я красавец! Даже специально смотреть на меня ходят…

Э л ь з а. Здесь нет ничего смешного. Дело слишком серьезно. У вас такой сын! У него — огромное будущее!.. А вы… вы… так безответственно обращаетесь с фамилией, которая ему принадлежит!

М а г ф у р. Разве он меня родил? (Глядя на Аклиму.) Ведь я его вроде родил! Да, видно, неудачно получилось…

Э л ь з а. Вот-вот, эти постоянные речи с душком нездоровой философии! Необдуманные поступки, вечные скандалы! Вы сами подумайте, какое вы имеете право?.. Ну, почему, почему вы не можете быть как все? (Амиру.) Ты согласен со мной?

А м и р. Да. Полностью.

Э л ь з а. Короче говоря, как сугубо конкретная социальная личность, вы очень беспокоите меня и вот его… вашего сына. Я как представитель…

М а г ф у р. Ай, не обижайся, прошу тебя! Когда гость обижается, я обижаюсь! В моем доме как? Придет холодный, голодный, нищий, бездомный — согрею, накормлю, спать уложу. Враг придет с нуждой — последний рубль отдам. Дурак приходит — сам дураком становлюсь. На время, чтобы гость умным себя почувствовал! Зачем обижаться? Давай лучше поешь чего-нибудь! Худая! Тебе потолще надо быть!..

А м и р (безнадежно). Что ему объяснять? Я воспитательную работу с ним с самого детства провожу.

А к л и м а (Магфуру). Другие — вон как живут! (Жалуясь Амиру и Эльзе.) Сделал в детском саду проводку, а денег за работу не берет. Из детского сада за ним бегают…

М а г ф у р. Ну да. Буду еще с детей деньги брать!..

А к л и м а. Не с детей, а за работу.

А м и р (Эльзе). Вот… видишь. В этом моя трагедия. Разве можно хоть чего-то добиться, если все знают, что ты сын такого человека… Я не хочу быть сыном помешанного!.. Сыном дурака!.. Это всегда будет висеть надо мной!..

Х а б у ш. Я протестую!

А м и р. Слушай, ты!

М а г ф у р (с болью). Ничего, Хабуш. Ничего… Жизнь сложная. Сложная жизнь, а жить надо! Надо жить!

Общее молчание.

Э л ь з а (Амиру). Да, ты прав. Болезнь зашла слишком глубоко. Необходимо предпринять какие-то меры. (Уходит, на пороге останавливается.) Да, чуть не забыла. (Вынимает из сумочки несколько листков бумаги.) Завтра… Будешь выступать третьим по счету.

А м и р. Я на этой неделе только три дня работал…

Э л ь з а. Надо, Амир. Себе мы не принадлежим. Фигура у тебя видная, голос громкий. Сейчас наша главная задача — повсеместно проявлять свое общественное лицо. Да, галстук тебе купила, погладь только. (Вынимает из сумочки галстук.) Твой мне не нравится — слишком крикливая расцветка, а этот построже. (Перелистывая листы бумаги.) Текст выступления. Посмотришь, поучишь. Прошлогоднее, но очень актуально…

А м и р. Все — на одной орбите. Пора уже на более высокую выходить.

Э л ь з а. Надо быть скромным. Все так начинают… Да, садись опять прямо в президиум! Пусть народ привыкает видеть нас там. (Уходит.)

М а г ф у р (после паузы, Хабушу). Вот видишь! А еще к общественной деятельности у человека призвание… Шлифовальщик, расточник, фрезеровщик. С металлом дело имел? (Амиру.) Зачем ты на бумаги переключился? А если выступать, так свои слова надо иметь.

А к л и м а. Молчи уж! Сам ничего не добился, так сыну не мешай. Другие с завода хоть что-нибудь домой несут, а ты вон эту лампочку, лампочку эту несчастную (тычет пальцем в потолок) и то в магазине купил. Ты хоть бы что-нибудь по дому делал!..

М а г ф у р. Ну что ты привязалась? Чего я по дому не делаю?.. Мне и руки-то для того дадены, чтобы что-то делать.

А м и р. А что тобой в жизни сделано? В жизни?!

М а г ф у р. Людям электричество даю, огонь даю, энергию даю.

А м и р. Говорить с тобой! (Бросается к шкафу, вынимает из него папку, лихорадочно развязывает ленточки.)

На пол сыплются десятки, сотни газетных вырезок. Все они очень однообразны по форме.

Вот! Четыреста сорок два некролога! Десять лет собирал. На, на, почитай. Поймешь, быть может, как люди живут! Вот! (Читает.) «Родился в деревне Старая Клюква в семье крестьянина…» Свою трудовую деятельность начал, как и я… рабочим! Как активный производственник был выдвинут… А умер? Умер генералом армии!.. А вот — министр! Вряд ли его отец компрометировал сына! Двумя министерствами за жизнь заведовал! (Презрительно.) А ты? А подписи! Какие подписи! Как живут люди! А ты?! Умрешь, о тебе даже одной дежурной строки не напишут! Ни одной строчки!.. Никто, понял, никто не выразит мне соболезнования!

Х а б у ш. Я не согласен! Наследие Магфура Хузеевича будут изучать веками! Я постараюсь! Я оставлю человечеству свои диалоги с ним!

А м и р (матери). Пусть этот вонючий ассенизатор заткнется! Иначе!..

А к л и м а. Хабуш!

А м и р (показывая на папку). Здесь у меня — отборные… Всякую мелочь не вырезаю. Вот, почитай, посмотри, как люди живут! А у тебя не то что памятника, даже доски на могиле не будет! Ограды даже не будет! Потому что ты не заслужил!.. Ты как будто вовсе не жил, не был на свете! А я, я буду!.. Я хочу быть! Меня тоже выдвинут… И я не позволю… не позволю мешать мне!

А к л и м а. Да! Не мешай ему. Сын он тебе!..

А м и р. Когда-нибудь и обо мне напишут!.. (Читает.) «От нас ушел пламенный человек, неутомимый труженик… Светлая память… В наших сердцах…» (Не выдержав, плачет, вдруг видит себя в зеркале.) Сто шестьдесят сантиметров! (Плачет еще сильнее.) Вы же мешаете мне… строить жизнь.

А к л и м а (возмущенно). Ребенка до слез довел! Хулиган!..

М и г р и (вновь появляется в дверях). Пупки. Пупки… плохие.

М а г ф у р. Пойдем, Мигри. Пойдем куда-нибудь. Подышим. Может, увидим женщину, которая плачет, или… ребенка, у которого отняли игрушку… Или пьяного человека, заснувшего на холодной земле… Кто-то все равно нас ждет…

Х а б у ш. Я тоже с вами, Магфур Хузеевич.

А к л и м а. Хабуш!

Х а б у ш. Да-да! Я обоих вас люблю. У меня сердце разрывается. Я обоих вас люблю!

Пустырь, вечер. Хлыстики посаженных деревьев торчат из земли. Появляется М а г ф у р, останавливается, любовно поглаживает веточку яблони.

М а г ф у р (обращаясь к яблоне). Хочешь, чтобы я тебя еще полил? Водички хочешь? Хе-хе! Живая ты, знаю!.. Слышишь меня? Сейчас я… Сейчас. (Уходит.)

В наступающей тишине вдруг слышится смех Арины. Появляются А м и р и А р и н а.

А м и р. Тарантулы величиной… вообще… вот!.. Только прикоснувшись… доводят людей до безумия!..

А р и н а. Они же что-то выпускают при укусе.

А м и р. А вы… женщины, при поцелуях разве не выпускаете чего-то? Вы — страшнее тарантулов, страшнее мухи цеце! Вы даже без прикосновения… Если на вас, женщин, смотреть даже издалека… И то в вас что-то такое, что сводит человека с ума. (Осуждающе.) Вон ноги у тебя раздетые, голые… А Эльза… она другая. А ты ходишь с такими голыми… ногами, с таким… ртом!..

А р и н а. Я хочу быть красивой, я должна быть красивой — я только для этого и родилась. (Увидев скамью.) Давай здесь посидим. (Молчание.) А ты… наш город любишь?.. Кустики какие хорошие.

А м и р. Отец посадил… Расстроился я из-за него сегодня.

А р и н а. Хочешь, я тебе стихи почитаю?

А м и р. Стихи? И охота тебе тратить время на эту муть?..

А р и н а. У тебя хорошее настроение будет. Про сказочного принца. Они тебе посвящены. Другой бы на твоем месте от радости прыгал, что такая женщина, как я, о тебе стихи пишет, А ты…

А м и р (усаживаясь на скамейку и глядя на ноги Арины). Ну, давай.

А р и н а (вставая). Значит, так… стихи про сказочного принца… Только не смотри на меня.

А м и р. При́нца, наверное, а не принца́?..

А р и н а. Это для рифмы, не перебивай!

А м и р. Груди?

А р и н а.

Ну как? Здорово? Да?

А м и р (хмуро). Про груди… ничего. А вообще…

А р и н а. Плохо, да?

А м и р. Разве так обо мне надо писать?

А р и н а. Правда, значит. (Пауза.) В редакцию посылала. Ответили: «Уважаемый товарищ, опубликовать ваше стихотворение не можем, так как в художественном отношении оно несовершенно. С приветом». И подпись. Неделю назад другое послала и опять привет получила…

А м и р (поднимаясь со скамьи). Я… я пойду.

А р и н а (поспешно). А у меня другое еще есть!..

А м и р. Что?..

А р и н а. Оно, по-моему, совершенней! Я как раз на совершенство внимание обращала…

А м и р. Да ну!.. Не хочу!.. Я… Рот у тебя какой-то… Я пойду лучше…

Арина, Ну, пожалуйста! Ну, послушай!..

А м и р. Какая еще кора? (Неловко пытаясь обнять.) Где у тебя эти токи… импульсы, о которых ты днем говорила?

А р и н а (увертываясь). Ты что?..

А м и р. А что…

А р и н а. А ты что?.. Думаешь, простодушная я, так все со мной сразу и можно? Без предисловий?

А м и р (растерянно). А какие нужны предисловия?

А р и н а. Я строгая. Хоть я тебя и люблю, ты все равно должен еще меня добиваться. Моей благосклонности добиться. Я хочу, чтобы ты ради меня подвиги совершал!.. Я сразу решила, что ты будешь моим рыцарем.

А м и р. Чего-чего?

А р и н а. Ты должен постоянно доказывать мне свою любовь!

А м и р. Нет, ты не та номенклатура. (С презрительной насмешкой.) Тебе надо не со мной любовь крутить, а с кем-нибудь поничтожнее… Мало ли других парней, которые растрачивают себя, свое свободное время на улицах. На болтовню, на хулиганство!.. Ты вообще отдаешь себе отчет, с кем ты говоришь? Мне не исполнилось еще десяти лет, когда я поставил уже перед собой цель! Посмотри на людей, перебери всех знакомых! Кто из них имеет цель?

А р и н а. Я…

А м и р. Что — я?

А р и н а. Я хочу, чтобы у меня… чтобы у нас потом были… детки.

А м и р. Детки? (Вставая.) Ладно! Все это пустая трата времени! Себе я не принадлежу! У меня программа-минимум стать через десять лет…

Слышатся голоса, затем громкий смех приближающейся веселой компании.

А р и н а. Ой, ребята какие-то идут!..

А м и р. Мало ли кто по улицам шляется…

Появляются т р о е п а р н е й. Один из них — с гитарой.

П е р в ы й п а р е н ь (удивленно). Мальчик и девочка? (Живо.) Мальчик любит девочку, а девочка любит мальчика. Что будем делать?

В т о р о й п а р е н ь. А ну, марш отсюда! Ноги устали.

А р и н а (прижимаясь к Амиру). Я боюсь.

А м и р (одновременно). Что это за тон?! Я попрошу!..

Г и т а р и с т. Ну, зачем так грубо? Нехорошо! (Амиру и Арине.) Они шутили. Они извиняются. (Ребятам.) Извинитесь перед дамой и ее кавалером.

П е р в ы й и в т о р о й. Извините.

Г и т а р и с т. Места на земле, и в частности на скамейке, хватит всем.

А м и р (Арине). Пошли.

П е р в ы й (загораживая дорогу). Вы торопитесь? Зачем?

Усаживаясь с двух сторон на скамейку, парни усаживают Амира и Арину. Гитарист стоит — переборы струн, аккорд.

Г и т а р и с т. Лунная весенняя ночь. Прекрасная незнакомка. Бледный рыцарь и три нищих музыканта. (Пауза.) Бледный рыцарь споет прекрасной незнакомке какой-нибудь романс? Например, «Я помню чудное мгновенье…».

Перебор струн, аккорд. Амир пытается встать, но снова плюхается на скамейку.

Бледный рыцарь не имеет желания спеть романс в честь прекрасной дамы? Он стал еще более бледным?..

П е р в ы й. Пой, друг. Чего ты? Стесняешься, что ли?

В т о р о й. Шеф у нас дважды не просит.

А р и н а. Гадкие!.. Трое на одного? Гадкие вы, гадкие!

А м и р (вырываясь). Да какое вы имеете право?

Г и т а р и с т. Никакого, никакого! (Арине.) О нет, вы дурно о нас подумали. Никакого насилия. Бледный рыцарь по своей, по своей доброй воле споет романс в вашу честь. Потом он спокойно отправится домой. А мы… мы всего лишь исполним его поручение, почтительно проводив вас. (Взглянув на Амира.) Итак… «Я помню чудное мгновенье…»

А м и р (вырываясь). Я!.. Я!..

Г и т а р и с т (поспешно). «Я помню чудное мгновенье…»

А м и р. Я!..

Г и т а р и с т. «…помню чудное мгновенье…»

А м и р. «Я… (и невольно, под аккомпанемент) помню чудное мгновенье…»

Г и т а р и с т. Вот и чудненько!.. (Быстро подсказывая.) «Передо мной явилась ты». Смотрите на свою даму, пожалуйста.

А м и р. «Передо мной явилась ты…»

Г и т а р и с т. «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты».

А м и р. «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты».

Пауза.

Г и т а р и с т (морщась). Фальшивите. Очень фальшивите. Повторим. (Снова аккомпанирует.)

А м и р.

А р и н а (вскакивая, с яростью). Ты что?.. Гадкие, гадкие!.. Романс поешь?.. А вы… вы издеваться?.. (Всем дает пощечины: пощечину Амиру, пощечину гитаристу, по пощечине — парням.)

В т о р о й (растерянно). Ты чего? Ты чего дерешься?

А р и н а. Волосатик несчастный! Все волосы у тебя повыдеру! (Подпрыгнув, чтобы дотянуться, таскает его за волосы.)

В т о р о й (жалобно). Ты чего дерешься?..

А р и н а (бросив его и повернувшись к Амиру). Влюбилась в тебя, влюбилась, как дура!.. Таких недоносков испугался!

А м и р. Вон как ты раскрылась! Ничтожная личность!..

А р и н а. Я — ничтожная личность?.. Эти яблони отец, говоришь, посадил? Ну что ж… А ну-ка, ломай! Ломай! У меня душа сломана. У меня любовь погублена! Ломай! (Гитаристу.) Пусть ломает!.. Все яблони!.. Пусть здесь все вытопчет!..

Гитар и с т. Кончай, и так противно…

А р и н а. Мелкую пакость сделал, крупной боишься? А ты крупную подари! Пусть ломает!.. Эти яблони мне не нравятся! Мне не нравится, как они торчат из земли! Они неправильно торчат!..

Г и т а р и с т (морщась и не глядя на Амира). Ну, ладно, давай, только поскорее!.. Давай!..

В это время чуть в стороне появляется М а г ф у р с ведром в руке. На его глазах падает на землю первое деревце. Он стоит, смотрит, как гибнет будущий сад. Потом отворачивается, уходит.

А р и н а (с отчаянием). Отец посадил, а он ломает?! Ломает?! Перестань!..

Но трещат молодые деревца и одно за другим падают на землю. Уже никого не остается возле Амира, а он в остервенении все ломает и ломает яблони. Подходит Э л ь з а.

Э л ь з а. Успокойся, Амир, успокойся!..

А м и р. Ты?..

Э л ь з а. Я видела все!.. Теперь ты понял, что с женщинами нельзя связываться?.. Никаких женщин!.. Они действуют разлагающе! Ты должен быть совершенно свободен от них. Только — дело. Одно дело.

А м и р. Ты права.

Э л ь з а. Впереди ответственные дни!

А м и р. Да, да… Ты знаешь, во мне такая ярость была, такая ярость сначала!.. Я хотел сразить их словом, но они же — ничтожества… Они не понимают слов. А потом я подумал: если ради идеи я не смогу переступить через себя, то что же я тогда вообще смогу потом сделать? Синяк под глазом — мелочь. Но такая мелочь может перечеркнуть все!

Э л ь з а. Правильно. Совершенно правильно. Лицо человека, чье призвание общественная деятельность, должно быть неприкосновенно.

А м и р. Я даже рад, что произошла эта провокация! Я проверил себя! Я убедился, что принципы мне дороже всего! (Смеется.) Они, эти ничтожества, думают, я пел из трусости. Нет! Из принципа!..

Вдруг появляется чрезмерно толстая Ж е н щ и н а, та, которая, возможно, и чрезвычайно тонка.

Ж е н щ и н а (с восхищением). Только сегодня сигнализировала, и — такая оперативность!.. Спасибо! Большое спасибо от лица всей общественности дома.

А м и р (очнувшись). Что? Что?

Ж е н щ и н а. Вы дружинник? Я в домоуправление сигнализировала, в милицию, в редакции двух газет… Какая оперативность! А может быть, вас командировали из Москвы? Я телеграфировала туда, прямо в правительство!..

А м и р. Обо мне?.. Обо мне в правительство?..

Ж е н щ и н а. Да, с этим надо бороться! Самым решительным образом!.. (Оглядывая поле боя.) Уничтожать, уничтожать!.. В корне! Что правительство думает предпринять по отношению к этому субъекту?..

А м и р. Простите… Эсфирь Ивановна? (Облегченно.) Вы не узнали меня? Вы были воспитательницей в нашей группе. В детском саду номер тринадцать… (Эльзе.) Это же Эсфирь Ивановна!

Ж е н щ и н а. Да-да… Вспоминаю! Как же я рада, что мой труд не пропал даром, что зерна, посеянные мною, взошли. Я сигнализировала, товарищ… Частнособственнические посадки… Я прошу вас как бывшего воспитанника, доложите… Отметьте. Я всю жизнь сигнализирую. Столько лет никто не реагировал на мои сигналы, и вдруг… теперь… наконец-то… значит, это — симптом? Симптом!..

А м и р (Эльзе). В самом начале… так сказать, на пороге деятельности — получить благословение от старого воспитателя… Я рад, Эсфирь Ивановна!

Ж е н щ и н а. Да-да. Это симптом. Символ и симптом.

А м и р. А вы… вы не узнаете Эльзу! Она тоже воспитывалась в детском саду номер тринадцать!..

Уходят. Снова появляется М а г ф у р. Его, как нашкодившего школьника, тащит за руку на место преступления старая М и г р и. В руках у него ненужное уже теперь ведро. Он вытирает слезы. Поднимает с земли тонкий прутик, гладит его, шепчет что-то. В эту минуту он похож на ребенка, у которого сломали любимую игрушку.

М и г р и. Зачем плакать? Не надо плакать. Добро любишь, зло до конца узнавай. О добре слова гроша не стоят. Человек сына своего воспитать не сумел, в семье своей порядок навести сил нет… Зачем тогда слово? Сын деревья с корнем вырывает, себя последних корней лишает, а человек молчит, бежит… Тьфу!.. Если человек твердый, вода из глаз не течет. Тьфу!..

М а г ф у р. Понимаю, давани. Понимаю! Не буду больше, не буду!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Пустырь возле дома. Саженцы яблонь опять торчат из земли. Рядом с ними лежит лопата. М а г ф у р и М и г р и. Мигри в зимнем пальто, в валенках.

М а г ф у р (подводя Мигри к скамейке и усаживая). Дыши давай, дыши, древний человек.

Появляется А к л и м а с кошелкой в руках.

А к л и м а. Опять?.. Все отпускные… На деньги Хабуша живем. На его деньги тебя кормлю.

М а г ф у р. Не надо нервничать, Аклима. Деньги есть, денег нету… А человека родить — дело святое… Душевной тишины требует. (Заботливо.) Ты в тишине теперь живи.

А к л и м а. Ты в мою природу не лезь. Мое дело — рожать, не рожать… (Уходит, оборачивается.) Еще учить будешь, как рожать. (Уходит.)

М а г ф у р. Трудно ей со мной, давани. Мне с людьми легко, а им со мной… (Начинает работать.) Но ничего, кто-то ломает, кто-то сажает.

М и г р и. Все к одному и тому же идут. К одному и тому же стремятся. И разными дорогами к одному и тому же идут…

М а г ф у р. Я ведь знаешь когда первую яблоню в землю посадил? На войне. Самый настоящий ад был, горело все от огня. А старик землю копал. Дом его горел, а он сад, огнем выкорчеванный, снова сажал. Когда последнюю яблоню посадил, его и убило… А для меня она первой была.

Мигри молчит.

Тогда я истину узнал. Не догадывался только сначала, что истина…

П е р в ы й д е т с к и й г о л о с. Эй, ты опять тут?

В т о р о й г о л о с.

М а г ф у р (подняв голову и улыбаясь). А-а, вы. А платье у тебя красивое.

В т о р о й г о л о с. Мне папа купил. Помнишь, он тебя побил?.. А потом пошел в магазин и купил. А у тебя такого платья нет. А хочешь, я еще про тебя стихотворение сочиню?

М а г ф у р. Сочиняй!.. Я вот чего не могу, того не могу. Складно сочинять не могу. Идите сюда. Поближе.

П е р в ы й г о л о с. Хитрый!..

В т о р о й г о л о с.

М а г ф у р. Ах вы, чертенята!.. Ух ты, верно! (Смеется.)

П е р в ы й г о л о с. Атас! Кикимора!

Появляется уже знакомая нам Ж е н щ и н а. И вместе с ней — М у ж ч и н а неопределенных лет и неопределенной наружности.

Ж е н щ и н а. Вот, опять!.. Видите? В прошлый раз, когда я просигнализировала, сразу же все вырвали. С корнем. Я это так не оставлю! Я доведу дело до конца! Я не позволю ограничиваться полумерами!

М у ж ч и н а. Понятно, разберемся.

М а г ф у р. Хорошая такая женщина — и сердитесь?.. Если словами воздух сотрясать, пыли больше.

Ж е н щ и н а (перебивая). Молчать!.. Вы вообще лишены права голоса. (Мужчине.) Я телеграфировала в Москву. (Магфуру.) Вы головой ответите за эти безобразия!.. (Мужчине.) А вы, если не наведете порядка…

М у ж ч и н а. Прежде всего, Эсфирь Ивановна, спокойствие.

Чуть в стороне появляются Х а б у ш и Н е и з в е с т н ы й. Последний — весьма странное и донельзя ничтожное лицо в какой-то серой одежде. Кто он, автор решительно не знает. Возможно, прораб из какого-нибудь СМУ или житель одного из соседних домов. Возможно, работник какой-нибудь коммунальной службы, а то даже и какой-нибудь помешанный, которому до всего есть дело; а возможно, — автор допускает и такое — и сам черт. Во всяком случае, и облик, и речь его весьма странны.

Н е и з в е с т н ы й. А Сальери Моцарта отравил!

Х а б у ш. Что?

Н е и з в е с т н ы й. Отравил! Отравил!

Хабуш бежит.

(Вслед ему.) Отравил! Отравил! (Исчезает вслед за Хабушем.)

Ж е н щ и н а. Спокойствие? Таких, как он, надо травить гексахлораном! Его мало отдать под суд. Частный сад, который он разводит среди кварталов новых домов, — не просто сад! Это факт, свидетельствующий о возрождении частнособственнических инстинктов, это наглая реставрация… За этим частным случаем, товарищ Баянов!..

М у ж ч и н а. Разберемся.

М а г ф у р (вздыхая). Без них, без людей всяких-разных, и жизнь, наверное, вкусна не будет? Скучна покажется, как стоптанная подошва? А яблоневый дух, когда им весной повеет, напряжение в затвердевших мозгах снизит…

М у ж ч и н а. Разберемся. (Женщине.) Уверяю вас, разберемся.

Ж е н щ и н а. У вас честное лицо. Я верю вам, хотя меня часто обманывали. Я одинока, а вокруг (с ненавистью взглянув на Магфура) столько жуликов, проходимцев!..

М у ж ч и н а. Я сегодня же загляну к вам… Чтобы сообщить о результатах!..

Ж е н щ и н а. У вас честное лицо, но порога моей квартиры еще никогда не переступала нога мужчины.

М у ж ч и н а. У меня совершенно честные намерения! Так сказать, по долгу службы!..

Ж е н щ и н а. До свидания. (Уходит.)

М у ж ч и н а (глядя ей вслед). Если бы люди занимались филателией… (Магфуру, грустно.) Баянов — работник домоуправления.

М а г ф у р. Магфур Хузеевич.

Пожимают друг другу руки.

М у ж ч и н а. Баянов Баян Баянович. (Осматриваясь.) Производительно поработали, производительно.

М а г ф у р. Да… Так вот… Люблю в земле копаться! От металла и оборудования устаешь, а от земли душевностью веет… На другой фазе жизни как бы живешь…

Б а я н о в. Сад имеете где-нибудь, дачку?

М а г ф у р. Да нет… Как-то не получилось…

Б а я н о в. Не имеете. Понятно.

М а г ф у р. Хорошо ведь работу делать там, где живешь. Приятней, знаете ли, без личной выгоды. Для души!..

Б а я н о в (после паузы). Понимаю. Я человек широких взглядов и… понимаю… (Лирически.) У меня, можно сказать, уникальное собрание марок. Конечно, может быть, это нескромно, но у нас в городе… Переписываюсь со многими филателистами!.. Из других стран!.. Из других городов!.. Так вот — по коммунальному хозяйству… а душа тоже… (Вздыхая.) Но вообще-то не положено…

М а г ф у р. Что не положено?

Б а я н о в. По плану благоустройства здесь, как и везде, положено одно древонасаждение породы американский клен на каждые пятьдесят квадратных метров. К концу текущей пятилетки… Я, кстати, недавно присутствовал на одном… весьма узком совещании в горзеленхозе… Конфиденциально!.. Так вот, смею вас уверить, уже к концу текущей пятилетки одно древонасаждение будет приходиться в городе на сорок восемь и три десятых квадратных метра!.. Большой прогресс! Ну, а это все, что вы здесь посадили, это придется…

М а г ф у р. Что?..

Б а я н о в. К сожалению, мы не успели в этом квартале договориться с горзеленхозом относительно саженцев. Спрос большой, поэтому мы и не стали писать заявку. Но в следующем квартале…

М а г ф у р. В следующем квартале лето будет.

Б а я н о в. Мне совершенно конфиденциально обещали удовлетворить заявку…

М а г ф у р (ничего не понимая). Сажать летом нельзя!..

Б а я н о в. Ничего, посадим.

М а г ф у р. Все погорит, засохнет…

Б а я н о в. Значит, осенью. Если не успеем, то зимой…

М а г ф у р. Зимой?..

Б а я н о в. Времени у нас много, чтобы должным образом удовлетворить все потребности трудящихся. Когда я работал в системе Госснаба…

М а г ф у р (перебивая). Товарищ Баянов, саженцы у меня есть. Московскую грушевку, например, я достал, анис, белый налив, боровинку, золотой ранет, антоновку, штрейфель — тоже. И ранние сорта есть и поздние. Несколько сортов вишен, смородина, сирень, рябина. Подъезды хочу диким виноградом оплести. У меня свояк — в плодопитомнике. Еще обещал подбросить кое-что, когда машина будет. Насчет торфа и навоза я договорился. Все есть. Экскаваторщика вон попросил ямок наковырять… Сам бы справился разве? Ничего мне не надо, только бы не мешали. А вон там, посмотрите, цветники разобью. Бульдозер надо будет достать часа на два. Но я уже почти договорился… Хорошие люди отзываются, откликаются… Посадочный материал тоже имеется. Маки, астры, георгины, дельфиниум, мальва, золотые шары…

Б а я н о в (проникновенно). Понимаю! Понимаю и в душе одобряю. Не думайте, что я человек узких взглядов. Но поймите и вы меня, Магфур Хузеевич. Плодово-ягодные культуры, а также и зерновые культуры в жилых массивах не положены! В инструкции о них, к сожалению, не сказано ничего!..

М а г ф у р. Но инструкция — это что? Слова.

Б а я н о в. Слова?.. Без яблони, извините, человек может прожить, а без инструкции? Когда в молодости я работал укротителем зверей…

М а г ф у р. Но, товарищ Баянов!..

Б а я н о в. Я понимаю вас. Как обладатель уникального собрания марок, я очень капитально понимаю вас, Магфур Хузеевич. Но видите, и общественность протестует. Всякая самодеятельность, знаете ли, должна иметь определенные организационные формы, утвержденные и одобренные. Иначе анархия будет. Наше учреждение, как ни говорите, — ведомственное, имеющее определенные планы по благоустройству. Вы же хотите осуществить свою индивидуальную, эгоистическую мечту, не согласовав ее предварительно с нами, не посоветовавшись…

М а г ф у р. Но, товарищ Баянов!..

Б а я н о в (перебивая). Я понимаю вас! Но поймите меня и вы!.. Видите ли, если расхождение ваших планов благоустройства с планами благоустройства домоуправления перевести на категорию… (Очнувшись.) Какая странная бабушка… Она так внимательно и пристально смотрит… Здравствуйте, бабушка!

М а г ф у р. А, Мигри. (Мигри.) Не холодно тебе? Ты дыши, дыши.

Б а я н о в. Ваша близкая родственница? (Кланяется Мигри.) Очень приятно познакомиться.

Мигри молчит.

(Громче.) Я говорю, очень приятно познакомиться.

М а г ф у р. Она не всегда слышит.

Б а я н о в. Понятно. Очень хорошо.

Появляется Х а б у ш, бережно неся в руках две кружки с пивом.

Х а б у ш. Магфур Хузеевич! Пивка вам принес!

М а г ф у р. Спасибо, Хабуш.

Х а б у ш. Ваш новый ученик, Магфур Хузеевич?

М а г ф у р. Какой ученик? Что ты болтаешь?

Б а я н о в. Ну что ж, все ясно. Поверьте, я отлично вас понимаю. Иногда сидишь с марками, тишина, ночь… и куда-нибудь… в Гималаи уносишься… От прозы жизни. Вы, конечно, понимаете, Магфур Хузеевич, что в душе я — ваш сторонник. Кстати, у меня за городом сад имеется, дачка. Как вы думаете, в плодопитомнике вашего уважаемого свояка выращиваются какие-нибудь действительно уникальные сорта?

М а г ф у р. Наверное, выращиваются.

Б а я н о в. Да, да, я думаю, мы поставим ваш вопрос в домоуправлении. В конце концов, на вашу инициативу, если вы не будете сами беспокоить нас, плюс некоторые детали, которые мы обговорим с вами лично, можно будет закрыть глаза. А на выходки этой недалекой женщины, которая вас беспокоила, не обращайте внимания. Филателия, знаете ли, Магфур Хузеевич, приучает человека к спокойной созерцательности… (Обнимает Магфура за плечи.) Можно вас на две секунды тет-а-тет?

Баянов и Магфур уходят.

М и г р и. Слепнет тот, кто смотрит прямо на солнце, но проходит время, и возвращается свет воскресшим глазам. Но навсегда слепнет тот, кто смотрит во тьму, кто клятвы свои в обман превращает… Поскользнется нога после того, как стояла твердо… Слова свои в воде полощут. Зачем… в воде?

Х а б у ш (ставя бокалы на скамейку). Час пробил. (Лихорадочно.) Они правы. Они не понимают его, но они правы. «Когда бессмертный гений не в награду любви горящей, самоотверженья, трудов, усердия, молений послан, а озаряет голову безумца!..» Тьфу!.. Стихи еще!.. Но что толку, если он будет жить?.. Какая польза для человечества? Только скомпрометирует все своим поведением! Одно дело сказать слова добра, другое — донести их до сознания всего человечества!.. (Поспешно вынимает из карманов разные пакетики, что-то пересыпает из одного в другой. Потом рука его замирает над одной из пивных кружек. Мгновение — и золотистый порошок летит в пивную пену.) Нравственное совершенство должно существовать только в идее, а не в реальной действительности! Только в идее!.. (Увидев Магфура.) Жарко!.. Вот пиво, Магфур Хузеевич.

М а г ф у р. В том-то и беда, Хабуш, что мы охотнее десять раз на дню пойдем выпить пива, чем один раз сходим к своей душе… Что за человек попался! Так ни о чем и не договорились!

Х а б у ш. Я договорюсь, Магфур Хузеевич, договорюсь!

М а г ф у р. Да, у тебя это как-то лучше получается, Хабуш.

Х а б у ш. Надо говорить с человеком на языке поллитра, на языке взаимообмена услуг.

М а г ф у р. И с экскаваторщиком ты так разговаривал?

Х а б у ш (смешавшись). Да-да, люди корыстны. (Берет кружку с пивом и протягивает Магфуру ту, в которую всыпал яд.) Жара, Магфур Хузеевич. Пиво.

В это время Мигри, встав за их спинами со скамейки, тычет палкой в воздух, силится что-то сказать и не может. Слышится только какое-то нечленораздельное бормотанье.

М а г ф у р (выпив и поставив кружку, оборачивается к Мигри). Ты чего? (Обняв ее.) Домой хочешь?..

М и г р и. Пупок… Нехороший.

М а г ф у р. Чего ты испугалась?..

Х а б у ш (обеспокоенно). Женщина тут какая-то… Приходила, ругалась, напугала ее…

М а г ф у р (улыбаясь, Мигри). Ничего, ничего. Ты сиди. Дыши. (Пауза.) Бери лопату, Хабуш. Осталось уже совсем немножко!.. (После паузы.) Но ты меня огорчил, Хабуш, огорчил. На языке поллитр разговаривать нетрудно, а вот на языке совести…

Х а б у ш. Да! Да!..

М а г ф у р (работая). Красота и любовь должны быть вокруг человека! Начав с отдельного проявления прекрасного, вот хотя бы с посадки этой яблоньки, человек может подняться и к прекрасным большим делам, а? А то мы часто носим слова любви только во рту.

Х а б у ш. Моя душа кровоточит от ран, когда вы говорите такие слова, Магфур Хузеевич. (Вынув записную книжку.) Я должен записать ваши последние слова.

М а г ф у р. Что у тебя за привычка?! Записываешь, записываешь…

Х а б у ш. Это уж мое дело, Магфур Хузеевич. Я все вот… думаю, почему у каждого человека должен быть непременно свой предатель? А у великого человека тем более? Иуда предал Христа. Платон, говорят, донес на Сократа, а потом записал беседы с ним, которые вошли в историю мировой культуры. Не только Сальери… Словно какая-то объективная закономерность проглядывает во всем этом. А жизнь великого Фирдоуси? Сколько всяких легенд в истории человечества…

М а г ф у р. Значит, так должно быть. Но нам это не грозит, мы не великие. Знаешь, в чем смысл этой вот гайки? (Поднимает с земли гайку.) А в том, что она огромную металлическую жизнь воедино собой скрепляет. А смысл маленького человеческого пути? Земная ось чувствует вес каждого из нас.

Х а б у ш (про себя). Человечество оправдает меня… Оправдает… (Плачет.)

М а г ф у р. Ты что, Хабуш?

Х а б у ш (глотая слюну). Да. Просто я сам… так боюсь смерти…

М и г р и. Нехороший человек! Нехороший…

М а г ф у р. Кто?

М и г р и. Нехороший человек — зрячий человек. Хороший человек слепой бывает. Прогони, прогони!..

М а г ф у р. Ты что, Мигри-апа! Это же Хабуш!.. Эх, старая… (Вытирает пот со лба.) Все мы рано или поздно придем к цели, Хабуш. Всех нас природа отзовет, знаем мы или не знаем число своих месяцев. Что-то меня в пот кидает. (Снова вытирает пот.) А все-таки между восходом и заходом солнца всегда есть время для счастья.

Х а б у ш. Каждое ваше слово, Магфур Хузеевич, как яд… Как яд…

М а г ф у р. Экий ты сегодня.

Х а б у ш. На душе тяжело. (С трудом.) Если бы вы знали, Магфур Хузеевич, как вы дороги мне. Уже столько лет хожу в ваш дом.

М а г ф у р (после паузы). Пиво, что ли, тяжелое попалось? (Кладет на землю лопату.) Живот что-то пучит… Черт! (Пауза.) Я скоро вернусь… (Держась за живот, поспешно уходит.)

Мигри в тревоге тычет палкой то в воздух, то в землю, поспешно ковыляет за ним.

Х а б у ш (оставшись один). Нет, это не зависть, Магфур Хузеевич. Не стремление унаследовать твое ложе!.. Просто бренная человеческая оболочка унижает дух, идею! Человек более велик, когда он мертв! Я сделал это ради твоего бессмертия!.. Ты был мне единственным другом, Магфур! Учитель!.. (Плачет.) А ложе… Чтобы лучше узнать, чтобы проникнуться всем духом твоей жизни! А душа… Знай, душа у меня всегда будет в трауре!.. И знай, твои мысли, твои идеи, твоя будущая слава — в надежных руках твоего ученика! Я сделаю из тебя нового святого! Нового пророка! И то, что ты был обыкновенным человеком, маленькой гайкой в великой колеснице жизни, лишь увеличит твою славу. Кто помнит сейчас, что Спиноза просто шлифовал стекла, что Омар Хайям был просто пьяницей?.. Горьким пьяницей?! Человечеству всегда нужны новые примеры для подражания… Ради человечества я пошел на этот тяжкий подвиг!..

Квартира. Никого нет. На столе — папка, разложены некрологи. Из другой комнаты выходит А м и р с газетами и ножницами в руках, садится за стол.

А м и р (радостно). Все меньше и меньше конкурентов. (Любовно рассматривая снимок в газете.) Ничего, пожил.

В дверях, неслышно как тень, появляется старая М и г р и.

Ну, чего встала? Иди, спи себе.

М и г р и. Из капли создан человек. Колеблющимся. Когда коснется его зло — печальным бывает… Когда добро коснется — недоступным для зла. Убытка никто не чувствует. Убыток… большой. (Медленно ковыляя, уходит.)

А м и р (вслед ей). Хоть бы одно слово нормальное сказала за все время! Ворона столетняя! (Вырезает из газеты некролог, читает.) «На всех постах, куда бы его ни посылали, работал с полной отдачей сил. Трудолюбие и деловитость, внимание к людям и отзывчивость были отличительными чертами его характера…» (Вырезает второй некролог.) «Неустанным трудом, разносторонними знаниями, богатым жизненным опытом, вниманием и чуткостью к людям он завоевал всеобщее уважение и признательность… Светлая память… навсегда сохранится в наших сердцах». (Любовно.) Сейчас я вас положу вот сюда — в папочку. Здесь теперь лежать будете. У меня.

Входят А к л и м а и Х а б у ш. Хабуш тащит тяжелую сумку с продуктами.

А к л и м а. Отец не приходил?

А м и р. Где газеты?.. Я просил тебя купить все сегодняшние газеты!..

А к л и м а. Забыла я, Амир.

А м и р. Забыла! Все забываешь!.. (Собирает некрологи в папку, берет газеты и ножницы, уходит к себе.)

А к л и м а. Опять пропал, значит. (Хабушу.) И ты как вареная рыба сегодня.

Х а б у ш (обессиленный, падает на стул). Да, да. (Отрешенно смотрит на Аклиму, занимающуюся домашними делами, затем достает записную книжку. Читает сначала про себя, потом вслух, с благоговением.) «У большинства людей мысли — без гордости и силы…» (Смотрит невидящим взглядом на Аклиму.) Как это удивительно верно!

А к л и м а. Что?

Х а б у ш (продолжает читать). «Если спросить любого, почему ты так много думаешь, то каждый ответит — потому что я не хочу быть глупым. Глупым считается всякий, кто не думает. Хотя на самом деле именно он мудр, раз он не думает, а все же находит свою дорогу».

А к л и м а (глядя на Хабуша). Что ты там бормочешь?

Х а б у ш (очнувшись). Это одно из последних изречений Магфура Хузеевича!.. Вот, Аклима Ярулловна, вот, послушайте!.. «Людьми овладел бес наживы. Они гоняются за холодильниками, за полированными столами, за никчемными сервантами!..»

А к л и м а. А как же без холодильника? И сервант тоже нужен. Изречения!.. У других дача, машина… (Голос ее доносится уже из кухни.)

Х а б у ш (продолжает читать, но уже тихо, как бы про себя). «Люди хватают вещи всю жизнь, все больше и больше, и не замечают при этом, как тускнеют их глаза. Никогда не нужно забывать, что мы нуждаемся лишь в очень немногих вещах, и человеческой жизни не хватит, чтобы их все даже пересмотреть…»

Входит А к л и м а.

Кто знает… Кто знает, Аклима Ярулловна, может быть, мы больше никогда не услышим его голоса.

А к л и м а. Чьего голоса?

Х а б у ш. Конечно, и вы в чем-то правы. Блаженство жизни в невозмутимом состоянии духа… Но выбор? Проблема выбора? (Смотрит на Аклиму.) В вас сама жизнь! Унаследовать у своего учителя все — и его философию, и… его жену. Как это высоко и как низко! О, если бы я еще так сильно не любил вас, Аклима Ярулловна!

А к л и м а. Тише! С ума сошел!

Х а б у ш. Мне кажется, что самый счастливый среди нас — это он… Магфур Хузеевич. Теперь ему хорошо. Всегда… будет хорошо. А мы… несчастно рожденные люди.

А к л и м а. Ладно, сиди. Разболтался! Мне обед надо готовить.

Х а б у ш. Не уходите, Аклима Ярулловна! (Приближаясь к ней.) Все эти дни я был как в огне! Я не знал, как мне быть, что делать! Я люблю вас обоих, Аклима Ярулловна! Магфура… Хузеевича… как учителя жизни — я преклоняюсь перед его гениальностью, а вас… вас как женщину. Какая… у вас прекрасная линия ноги!

А к л и м а. Двоих сразу любить нельзя.

Х а б у ш. Можно… Можно!.. Ведь мне так дорога философия и возвышенные интересы. В Магфуре Хузеевиче я любил проявление великого духа жизни, а в вас — самую жизнь. В моей памяти… вот закрою только глаза — и ваш бок!

А к л и м а. Что?

Х а б у ш. Бок. Вот здесь. (Показывает на бедро.) Теплый. И так хочется к нему прикоснуться и забыть… все! (Обнимает Аклиму.)

А к л и м а. Тише! Я же в положении. Вот скажу Магфуру. Допоешься! А то распелся… Соловей!.. Вот Магфурка придет…

Х а б у ш (не выдержав). Магфур Хузеевич не придет! Он никогда… больше не придет! (Плачет.) О, Аклима Ярулловна, есть ограниченные люди одного цвета — черные или белые. Но есть еще несчастно рожденные пегие души… Они очень возвышенные… и совершенно искренне отзываются на все. Такие они чувствительные!.. Готовы любить все и… служить всему! Во мне больше благородной стали, чем грубого чугуна. Поэтому моя душа никогда не ломается, но зато она гнется… Так гнется. Если бы вы только знали, как я страдал в ту минуту, когда сыпал в пивную кружку Магфура Хузеевича порошок!.. Я сознавал свой долг, а сам в это время немел от любви и благоговения.

А к л и м а. Какой порошок? Что ты болтаешь? Какой такой еще порошок?

Х а б у ш (падая перед ней на колени). Я чистосердечно вам признаюсь, Аклима Ярулловна. В ваших руках теперь моя судьба. И судьба наследия Магфура Хузеевича. У меня нет другого выбора — или в тюрьму, или сюда, в этот дом, на его ложе. Сегодня у пивной бочки, что недалеко от вашего дома, я совершенно намеренно приобрел две кружки пива. Подчеркиваю, совершенно намеренно! Я решил поступить по примеру… Есть всякие легенды, и я по примеру некоторых моих предшественников в истории мировой культуры… Когда-то в детстве я увлекался химией. По примеру древних алхимиков я стремился получить яд. Да, яд чрезвычайной силы воздействия на живые организмы! И я решил! Я признаюсь чистосердечно!.. Идеал значителен только в идее, ибо, осуществившись, он только компрометирует сам себя. И ради человечества, ради будущего бессмертия Магфура Хузеевича… я исполнил свой долг! Я… отравил его! Поэтому сейчас я — вы совершенно точно это подметили — как вареная вобла.

А к л и м а. Отравил?.. Магфура отравил?!

Х а б у ш (стоя на коленях). Его уже нет теперь, Аклима Ярулловна! А я… я могу пойти добровольно в тюрьму, если вы… если вы… Сейчас же пойду с повинной.

А к л и м а. Ну, зачем же сразу в тюрьму? Зачем в тюрьму? Из-за меня никто еще других людей ядом не травил… Где он сейчас?

Х а б у ш. Его тело увезли в вытрезвитель.

А к л и м а. В вытрезвитель? Почему в вытрезвитель?

Х а б у ш. Я долго боролся с собой! Гуманистические идеалы боролись во мне с сознанием долга… Его, говорят, забрали как пьяного, нарушившего порядок в общественном месте. Он не успел добежать! И его увезли… в вытрезвитель.

А к л и м а. В вытрезвитель?

Х а б у ш. Видимо, предсмертный бред приняли за пьяную икоту! Грубые люди! (Пауза.) Ему было очень плохо… (Пауза.) И там он умер. Наверняка. (Плачет.)

А к л и м а. Так я и знала. Я так и знала, что он плохо кончит… (Плачет.) Теперь и бить некого будет. Ну, встань, встань. Брюки надо беречь. Вещь… все-таки.

Х а б у ш (поднимаясь с колен). Так мне не идти в милицию с повинной? Вы меня прощаете?.. Ведь ради человечества, ради бессмертия Магфура Хузеевича… Теперь мы вместе будем хранить память о нем.

А к л и м а. Тебя посадят! Тебя посадят!..

Х а б у ш. Если вы сохраните все в тайне, Аклима Ярулловна, никто в мире ни о чем не узнает…

А к л и м а. Судьба, значит.

Х а б у ш. Судьба! И он думал так же… Я запомнил его последние слова, когда его увозили… Самые последние слова: «Так и должно быть». О, это был великий человек!.. А его мечта превратить пустырь в яблоневый сад, его грандиозные опыты в исследовании основ человеческой души!.. Это был человек неизбывного оптимизма и бесконечной веры! И я его отравил!.. Но я продолжу его дело.

А к л и м а. Так сильно, значит, ты меня, любишь? (Плачет на груди Хабуша.) А я привыкла к нему, дураку. Жалко…

Х а б у ш (обнимая Аклиму). И мне жалко. Но он не был дураком, Аклима Ярулловна! Я его верный ученик, и я знаю его. Конечно, на первых порах и мне он казался смешным. Вечно на уме какая-то чепуха! Вечно талдычит одно и то же… Но потом я разобрался. Потом я понял, как содержательны его слова. Они таили в себе высшее благородство. (Снова взрыв рыданий.) Я уверен, если отворить Магфура Хузеевича, открыть его изнутри, то внутри… внутри у него окажутся изваяния древних богов! И уверен, изваяние самого Сократа!

А к л и м а. Уж отворили, наверное. Открыли живот-то… (Плачет.) Но мне… мне капитальный человек нужен для жизни, Хабуш. И чтобы… витамины были. А то — вон врач гормоны какие-то выписывает… О покойном нельзя говорить плохо…

Х а б у ш (поспешно). Я буду стараться, Аклима Ярулловна. (Обнимает ее.)

Входит А м и р. Потом появляется М и г р и.

А м и р. Что это такое? Что это еще за обнимания?..

М и г р и (зовет). Магфур! Магфур!

А к л и м а (продолжая плакать). Отец у нас умер. Магфур мой умер. (Оставляя Хабуша, идет к сыну.) Столько раз я его обманывала! Бедный! (Плача на груди сына.) И что он во мне, дуре, нашел? И на кого он меня оставил?.. (Глядя то на Хабуша, то на сына.) Такого доброго человека нет больше на земле, не будет! Кого я бить теперь буду!..

А м и р. Как умер? Когда умер?..

Х а б у ш. Умер.

А м и р. Точно умер? Окончательно?

А к л и м а. Да. Отравился пивом… Какое пиво плохое варят! Люди травятся! (Плача.) А у него организм тонкий! Другие бочку денатурата выглохтят, и хоть бы что!.. Я знала, я ему не раз говорила… сломаешь себе голову, сломаешь!..

М и г р и. Магфур!..

А м и р. Па-па!.. (Вытирает слезы.) Мы не понимали друг друга. Я думал, что такие, как он, не тонут. (Пауза.) Я хотел его исправить, хотел, чтобы он был достоин своего сына. (Пауза.) Но… светлая память о нем навсегда сохранится в моем сердце.

Х а б у ш. Сын. Взрослый сын уже у вас, Аклима Ярулловна.

А м и р. Значит, я теперь… не сын дурака? И не сын сумасшедшего? Мертвые все равны. (Матери.) Не плачь! Ты не знала женского счастья, но ты узнаешь материнское счастье, когда твой сын, которого ты недостойна, возвысит тебя… Теперь я уже — не сын дурака. Что ж, может быть, люди когда-нибудь поставят памятник и ему, моему отцу. Все-таки с его помощью я родился! (Вдруг снова плачет.) Па-па!

М и г р и. Магфур!

А к л и м а (встрепенувшись). Пойдем, Амир! Пойдем, Хабуш. Надо узнать все. Пойдемте из автомата в вытрезвитель позвоним, в морг. Пойдем, Амир.

Уходят. Одна старая Мигри остается в комнате. Ее томит беспокойство, нервны ее движения. Но… входят М а г ф у р и Э л ь з а.

М и г р и. Зло, глупость… А тебя нет.

М а г ф у р. Здесь я, давани. Здесь. Куда я денусь?..

М и г р и. Чужой дом. Плохой дом. Нехороший дом.

М а г ф у р (смеясь). А жить надо? Все равно жить надо!

М и г р и (смотрит на Эльзу). Тот, кто творит, такой же снаружи, как тот, кто не творит. (Уходит к себе.)

Э л ь з а. Амира нет? Опять, наверное, с женщинами. (С болью.) Как он не поймет, что с женщинами нельзя связываться! Я его выдвигаю, выдвигаю…

М а г ф у р. Что? Любишь его?

Э л ь з а. Вы что? У нас чисто деловые отношения! (Пауза.) Поймите, ваш сын — прирожденный политик. Не каждого человека влечет такое призвание! У Амира должна быть чистая биография. (По-женски, с тоской.) Пожалуйста, я прошу вас…

М а г ф у р. Вон, значит, как? Ух ты! Ну, а кем он хочет стать? Председателем горсовета, что ли? А ты?

Э л ь з а. Не надо понимать все так буквально! На любом посту…

М а г ф у р (не слушая). Хорошее дело! Если ему это удастся, ясно, и себя будет возможность показать, а главное — наш славный город еще больше возвеличить! Вообще глаза всех будут обращены на него! Вон, значит, как?..

Э л ь з а (садится поближе к Магфуру за стол). Вот видите… Вы же, оказывается, можете понять!..

М а г ф у р (смеясь). Ну, не скрывай, не скрывай, а с чего вы с Амиром начнете свое служение городу? Наверное, будете застраивать окраины? Чтобы люди жили получше… и вообще?

Э л ь з а. Забота о благе горожан, конечно, главная задача, но сейчас не о том речь… И Амир мечтает о другом! Совсем о другом!

М а г ф у р. Постой, постой! А вот мне, например, интересно, на сколько времени хватает картошки с одного урожая в пригородной зоне, чтобы прокормить население? И сколько картошки надо откладывать в запас, а? Ты, наверное, обдумала этот вопрос с Амиром?

Э л ь з а (еле сдерживая себя). Этот вопрос мы не обсуждали.

М а г ф у р. Вопрос о картошке вы должны были обдумать! Вдруг случится такая неприятность, что население останется без картошки? А вы с полным знанием дела могли бы в таком случае прийти на помощь, помогли бы своим советом городу. Обязательно надо было обдумать!

Э л ь з а (вскакивая из-за стола). Вам безразлична судьба вашего сына!

М а г ф у р (успокаивая). Я разве сказал тебе что-то обидное? Я ведь что думаю… Просто своим кривым умом думаю — хозяйство даже в одной семье, в одной квартире никогда вести невозможно, если не знать наперед всех будущих нужд. И не заботиться о них заранее. А в нашем городе сколько семей, сколько квартир? Сотни тысяч.

Э л ь з а. Да при чем тут город?! Что вы прицепились к городу? Повторяю, ваш сын…

М а г ф у р. А я вот думаю, может, вы с Амиром попробовали бы сначала свои силы на какой-нибудь одной квартире? Хоть на твоей! Посоветовали бы чего-нибудь матери? Польза была бы, может?

Э л ь з а. Матери! Что она понимает? Она только ворчит, чтобы я бросила свою общественную деятельность и выходила скорее замуж.

М а г ф у р. Ну вот!.. Правильно говорит. Ты и мать не можешь уговорить, а думаешь, что сможешь заставить слушаться тебя всех граждан нашего древнего города.

Э л ь з а. Да при чем тут город?!

М а г ф у р. Да еще вместе с твоей сварливой матерью?

Э л ь з а. Я всегда подозревала, что вы — не так уж глупы!.. Теперь мне ясно… мне все ясно… Вы маску надели, маску. Вы хуже, чем просто глупый человек!.. Вы, вы… (Стремительно выходит, сталкиваясь в дверях с Амиром. Амиру.) Жду, жду тебя здесь! Ходишь со всякими…

А м и р. У нас несчастье! Умер мой папа! (Увидев отца.) Живой?..

Входят А к л и м а и Х а б у ш.

А к л и м а (Хабушу). Магфур?.. Ты живой?..

Х а б у ш. Живой…

А к л и м а. Почему ты живой?..

А м и р. Почему он живой?!

М а г ф у р. А что такое? Почему я должен быть… неживым?

А к л и м а. Почему он живой, я спрашиваю?!

Пауза.

Х а б у ш. Непостижимо… Но я понимаю! Я понимаю! Кто вскормил в себе истинное совершенство, тому дается в удел и истинная любовь природы! И она делает этого человека бессмертным! (Пауза.) Ведь десять лет тому назад я пробовал порошок на мышах! На живых мышах и кошках!

М а г ф у р. Что на мышах… пробовал?

Х а б у ш. И даже живот у вас прошел, Магфур Хузеевич? Не пучит?

М а г ф у р. Да нет… Было… но прошло.

Х а б у ш (потрясенно). Значит, яд за долгие годы хранения превратился в слабительное. В слабительное чрезвычайной силы воздействия.

А м и р. Яд?

М а г ф у р. Какой яд?..

Х а б у ш. Чрезвычайной силы воздействия… на живые организмы.

М а г ф у р (увидев Мигри, снова появившуюся из своей комнаты). Давани, скажи, я в самом деле дурак или они — сумасшедшие? Яд? Какой яд? Ты дал мне яд, Хабуш? То-то меня после твоего пива…

Х а б у ш. Я… я хотел… предать вас, Магфур Хузеевич, в руки смерти. Ради будущего бессмертия вашего! Я чувствовал свой долг перед человечеством!.. Но яд превратился в слабительное. Значит, это судьба! Рок!.. Поверьте, я хотел убить вас искренне, от всей души!.. Я так увлекся вашей философией… но потом… долг перед человечеством!.. Ведь идеал значителен только в идее… Поэтому только в идее он и должен существовать!.. Иисус Христос не был бы богом, если бы не умер на кресте! Ради человечества, Магфур Хузеевич!..

Молчание. Вдруг слышится рокот мотора.

А к л и м а (Хабушу). Обманщик, шпана несчастная! Золотарь вонючий! Не мог по-настоящему отравить, а теперь нюни распустил! Вон!.. Оба вон! Ни бывших мертвецов мне не нужно, ни отравителей. Мне положительный человек нужен. Чтобы все было как у людей! С витаминами!.. Положительная жизнь мне нужна!..

А м и р. Да. Надо кончать эту историю.

Э л ь з а. Амир, я с тобой!..

А м и р (подойдя к шифоньеру и вынув оттуда старую рубашку и плащ; отцу). Вот твоя рубашка, плащ. (Матери.) Принеси ему его зубную щетку.

М а г ф у р (прижимая к груди рубашку и плащ). Что? Зачем мне сейчас зубная щетка?

А к л и м а (вернувшись и швыряя в него зубной щеткой). Вот твое имущество. Больше ничего не получишь! Кошку только свою драную забирай. Выброшу! Никого мне больше не надо!..

Рокот двигателя наполняет квартиру. Звук густой, сильный несется из открытого окна. Кажется, будто рушится не только привычный, хотя и неважный быт, но и весь мир.

М а г ф у р. Что?.. Что там?!..

Э л ь з а (глядя в окно). Траншею прокладывают. Роторный экскаватор.

М а г ф у р (подбежав к окну). Опять… Траншея… (Растерянно.) Там же все посажено!

А к л и м а. Сколько ты денег туда закопал? Тебя бы туда закопать!

М а г ф у р. Не закопаешь! Истину я увидел, когда старик яблоню под огнем сажал. Эта истина и держит меня на земле. Держит, чтобы я каждого будил, уговаривал, увещевал. Всю жизнь свою вы в спячке проведете, во сне своем фальшивом, если только истина, заботясь о вас, не пошлет к вам еще кого-нибудь. Думаешь, я ничего не видел, ничего не знал? Я все видел, все… все знал… Давани, где ты? Давани?! (Наклоняется за зубной щеткой, прижимая к груди плащ и рубашку. Ищет кошку.) Кис-кис-кис… (Кошка под диваном. Он вытаскивает ее, гладит.) Пойдем, мать. Котятки у тебя скоро должны родиться… Пойдем, маленькая!..

А к л и м а. Ну вот, «пойдем». Мало, что ли, я тебя раньше выгоняла?.. Гордость свою показываешь?.. У меня тоже нервы есть!.. Я тоже могу свою гордость показать. Но я же не показываю! (Магфуру.) Зубную щетку на место положи! Положи, говорю!

М а г ф у р. Давани? Где ты?

М и г р и (тяжело опираясь на палку, ковыляет к Магфуру). Плохие люди, нехорошие люди… Думают, ничего не слышу. Думают, ничего не вижу. Зачем плохое видеть?.. Мало лет осталось… Зачем плохое слышать?

Входит А р и н а.

А м и р. Ты? Тебе еще чего здесь надо? Вон! И передай своей шпане…

А р и н а. Это… это очень хорошие мальчики! Они все стали моими поклонниками!

А м и р (перебивая). Не выставляй свои ноги! Отныне все эти провокационные штучки на меня не действуют! Уходи! Слышишь!

Эльза тоже принимает позу, подчеркивающую линию ее ног. Правда, сравнение не в ее пользу.

А р и н а. А я не к вам пришла. Вы для меня уже не существуете. Я вас даже в упор не вижу, хотя и смотрю, допустим, на вас! Я вот к нему пришла! (Магфуру.) Вы папа… этого субъекта?

М а г ф у р (потрясенно). Я знал только слова добра, любви! А жена помыкала мной! Изменяла на глазах! Сын туп, но стыдится собственного отца. Друг подсыпает яд в пивную кружку. Да хоть бы яд — какую-то гадость. И все равно, даже видя все это, я буду знать только слова добра! И говорить только их! Все равно! (Аклиме.) И лампочки с завода я не буду таскать домой никогда!..

А р и н а (воспользовавшись паузой). Я давно вас искала. А сейчас иду, вижу — экскаватор!..

М а г ф у р (очнувшись). Экскаватор?..

А р и н а. Канализацию, говорят, к какому-то дому забыли проложить.

М а г ф у р. Ну и пусть прокладывают. Пусть. Канализация земле нужна. Очень нужна.

А р и н а. Вы меня не знаете, а это я приказала тогда вырвать ваши деревья. Я кричала тогда, что они неправильно торчат. А они не торчали… Они очень правильно росли. Очень красиво росли. (Плачет.)

А м и р (Арине). Я еще раз повторяю: уходи! Уходи!

А р и н а (с презрением). Я вас не вижу. И даже не слышу. (Магфуру.) Я ведь не думала, что так будет. Я совсем не думала, что он станет вырывать саженцы. Я всю ночь плакала тогда. Всю ночь. (Плачет.) Не сердитесь, пожалуйста. Я скажу… Прикажу! У меня около двадцати поклонников. Я их всех приведу сюда, вы не думайте! Они получше экскаватора будут работать… Не думайте. Я и этого сейчас… изругала… экскаваторщика…

М а г ф у р (засовывая руку в карман). На вот конфетку. Собака здесь у меня одна знакомая. Для нее купил. Но ничего, ты поешь.

А р и н а. Я ведь думала, он — сказочный принц!

М а г ф у р. Принца хочешь найти?

А р и н а. Да. Я думала, что он сказочный принц! (Взрыв рыданий.) Папка пьет у меня, мамку бьет. Я мечтала, чтобы красиво было. У каждой дамы должен быть рыцарь-защитник… И чтобы он колено преклонял. В книжках пишут. А я что, хуже?.. (Плачет.)

М а г ф у р. На-ка вот, слезы вытри… (Дает Арине платок.) Сейчас пойдем, я тебе мороженого куплю.

А р и н а. Маленькая я, что ли?

М а г ф у р. Ну, шоколадку… Или духи, может? У меня три рубля есть, и на духи хватит. Пойдем, Мигри. Устроимся где-нибудь. И тебе куплю шоколадку…

Х а б у ш. Магфур Хузеевич!..

Не отвечая, Магфур уходит. Вместе с ним уходит Мигри и Арина.

А м и р (поймав взгляд Эльзы). У тебя ноги ничего… Хорошие. Даже не тянет на них смотреть.

Э л ь з а. Как я рада, что ты наконец совсем порвал с ней!.. Она такая безнравственная!..

Хабуш нерешительно смотрит на дверь, делает к ней шаг.

Х а б у ш. Я… пойду тоже…

А к л и м а. Что?..

Х а б у ш. Я…

А к л и м а. Куда?!

Х а б у ш. Я… Я…

А к л и м а (подняв с пола зубную щетку). Выронил… щетку. Вот! Твоя будет щетка. Иди, положи на место.

Х а б у ш. Я…

А к л и м а. На место!

Хабуш покорно берет зубную щетку, несет ее в ванную.

(Амиру.) Мы решили с Хабушем пожениться.

Вдруг из ванной доносятся приглушенные рыдания.

(Бросается туда, тут же выволакивает Хабуша, вырывая из его рук брючный ремень.) Я тебе дам вешаться! Я тебе повешусь!..

Х а б у ш. Магфур Хузеевич… Вы… Не хочу!..

А к л и м а (хлещет его ремнем). Я тебе повешусь! Дурак! Ассенизатор несчастный!.. Я тебе повешусь!..

Пустырь возле дома. Обезображенная земля. Тяжело опираясь на палку, ковыляет старая М и г р и.

Появляется мужчина по фамилии Б а я н о в.

Б а я н о в (кланяясь в спину Мигри). Здравствуйте! Рад вас видеть в добром здравии. Мне бы Магфура Хузеевича!

Мигри молчит, не оглядывается.

Я пришел сообщить радостную новость: домоуправление положительно решило его вопрос. (Забегает вперед и говорит уже в лицо Мигри.) Я — товарищ Баянов. Работник домоуправления. Мы недавно с вами познакомились.

Мигри молчит.

В таком случае простите за беспокойство. В следующий раз. (Увидев Магфура, несущего табуретку и лопату.) А, вот вы где! А я только что беседовал о вас с вашей родственницей!

М а г ф у р. Салям, Баян Баянович!

Б а я н о в. Долго жить будете! Легки на помине!.. А я пришел сообщить вам радостную весть!

Пожимают друг другу руки.

М а г ф у р. Вот, ушли отсюда… а она (кивает на Мигри) говорит, надо закончить дело, которое начал. Надо, мол, победить! Победить надо!..

Б а я н о в (оглядывает двор). А как хорошо будет дышаться здесь, Магфур Хузеевич, когда всеми запахами весны заблагоухает наш сад!.. (Восторженно улыбаясь.) Филателия, знаете ли, так развивает воображение, мечтательность!.. Вот смотрю я на вашу родственницу и думаю. Психология старого человека — и кварталы новых домов… Формы нового быта, конечно, перековывают характер. Но ведь этот сад… цветущие яблони — это и ее мечта, вашей родственницы, — я убежден! И давно жила в ней эта мечта!.. Давно!.. Да-да, это мысль! И только в условиях нашей действительности, при содействии нашего домоуправления она может осуществиться.

М а г ф у р. Саженцы я снова достал. Только бы опять не погубили…

Б а я н о в. Все это не так страшно! Не будьте пессимистом, Магфур Хузеевич! (В деловом возбуждении спешит выпалить свою сногсшибательную новость.) Из коммунхоза пришло указание — в каждом домоуправлении организовать дом образцового быта, понимаете? А мы тут как тут с нашей великолепной инициативой! Я доложил о нашем вопросе. Положительная реакция! Больше того, начальник коммунхоза на районном совещании уже привел работу нашего домоуправления как пример! Видите, какую я развил деятельность!.. И теперь для нашего замечательного сада открываются великолепные перспективы!..

М а г ф у р (работая лопатой). Сейчас по ту сторону дома траншею для канализации прокладывают. Здесь, говорят, по ошибке проложили!.. А вдруг — там по ошибке? Вы не в курсе?..

Б а я н о в. Это все несущественно, Магфур Хузеевич. Пусть роют, прокладывают. Главное — наш почин одобрили! Кстати, вы как-то изволили заметить, что в плодопитомнике вашего свояка…

Появляется Ж е н щ и н а — та, конечно, которая чрезвычайно толста или чрезвычайно тонка.

Ж е н щ и н а. Товарищ Баянов!

Б а я н о в. А, Эсфирь Ивановна!.. (Чуть отступая.) Почтение мое… Мое почтение!..

Ж е н щ и н а (оглядывая обезображенный пустырь). Прекрасно! Вы не обманули моих надежд. Именно так — с корнем, до основания!..

Б а я н о в. Да-да. Я никого никогда не обманывал.

Ж е н щ и н а. На протяжении всей жизни я — на страже общественных интересов. Я всегда сигнализировала! Того, что мещане и обыватели (с ненавистью бросает взгляд на Магфура) называют пошлым словом «личная жизнь», у меня не было. И не могло быть! (Взглянув на Баянова.) И вот, видите, оценили! Прислушались! Это симптом, товарищ Баянов!

Б а я н о в. Да. Конечно. Конечно.

Ж е н щ и н а (оглядывая поле брани). Совершенно верно. Именно так надо бороться с такими элементами. (С ненавистью смотрит на Магфура.) Но сам факт, что эти элементы еще на свободе…

Б а я н о в. Видите ли, Эсфирь Ивановна, поскольку филателия…

Ж е н щ и н а. Нет, не спорьте! Не спорьте! Лишняя гуманность ни к чему! Вы очень мудро использовали великолепную технику, выпущенную нашей промышленностью. Все эти частнособственнические инстинкты, все эти пережитки прошлого надо выкорчевывать с нашей прекрасной земли именно могучей техникой! Бульдозерами, экскаваторами, тракторами… и… не знаю, какая еще есть техника! Двадцатый век на дворе, и что бы ни говорили, а технический прогресс должен и обязан диктовать свои условия в борьбе с такими гнусными явлениями! (Снова — взгляд на Магфура.) Я убеждаюсь в этом снова и снова!.. И со своей стороны…

Б а я н о в. Видите ли, Эсфирь Ивановна, дом построили, а траншею… для канализации…

Ж е н щ и н а. При чем тут канализация? Надо просто всемерно распространять этот опыт, пропагандировать его! Мне предлагают другую работу, и я подумаю, товарищ Баянов, даю вам честное слово, я подумаю, каким образом можно будет использовать технику… Сегодня у меня радостный день!.. (Достает из сумочки какую-то повестку.) Вот. Приглашают прийти.

Б а я н о в (взглянув в повестку). Психоневрологический диспансер? (Отступая.) Да-да. Понятно. Это очень приятно, поскольку… очень, очень приятно…

Ж е н щ и н а. Я всегда утверждала, что среди наемного ненормальных людей, которых надо изолировать от общества. Целый ряд материалов на эту тему со статистическими выкладками, с конкретными предложениями был направлен мной в целый ряд центральных учреждений. (Торжествующе.) Я предложила, товарищ Баянов, весьма целостную и обширную программу! Не сомневаюсь — мои факты убили и потрясли. Познакомившись с ними, ничем иным больше нельзя заниматься. И вот — приглашают. Видимо, хотят, чтобы я возглавила. Поняли наконец, что я не могу находиться в роли воспитателя в рядовом детском саду!

Б а я н о в (отступая от нее все дальше и дальше). Я… я поздравляю вас, Эсфирь Ивановна. Да-да. От всей души поздравляю!

Ж е н щ и н а (с признательностью и великодушием). Я — одинокая женщина. Мужская нога никогда не переступала порога моего дома. Голых мужчин — какое, правда, ведь гадкое слово? — я видела только во сне! Но у вас честное лицо, товарищ Баянов. Я верю вам. Приходите в семь. Посидим как коллеги. За чашкой чая.

Б а я н о в. Как коллеги? Да-да… Видите ли, некоторые дела. Надо заботиться о… трудящихся. Ссе… мейные заботы. Да! Да! Заботы!..

Ж е н щ и н а. Никаких возражений. Жду вас в семь! (Магфуру.) Как только я приму дела, я брошу на вас всю технику. (Стремительно уходит.)

Б а я н о в. Кко… ллеги… Почему она меня кко-ллегой? (Пауза.) У меня что-то… с головой! Я пойду! Что-то у меня… с головой… (Уходит.)

М и г р и. Ходят, бегают. Тот, кто творит, такой же наружности, как тот, который не творит. Не поймешь, кто творит, а кто не творит. Кто пустой, кто полный.

М а г ф у р. Хорошо, что ты привела меня сюда, давани. Нельзя отступать. Нельзя!..

В это время с разных сторон выходят А м и р и Э л ь з а. В руках у Амира газета.

А м и р. А я к тебе как раз шел.

Э л ь з а. Ты знаешь, сегодня собрание… было. Меня не переизбрали! Меня никуда не избрали! Меня даже обозвали… тупой дурой!

А м и р. Тупой?

Э л ь з а. Да. Тупой…

А м и р. И меня!.. Запорол много деталей, и в грузчики… перевели, в подсобники!.. (Потрясая газетой.) А вот… опять некролог!.. Сколько вакантных мест освобождается каждый день, почему же — в грузчики?

Э л ь з а. Я давно заметила, что на меня как-то странно смотрят… Но то, что произошло сегодня!.. Стараешься, стараешься ради людей… и никакого понимания!..

А м и р. Это все из-за тебя!

Э л ь з а. Ты что, Амир?

А м и р. Из-за тебя меня перевели в грузчики! Это ты скомпрометировала меня своей тупостью. Ходишь, ходишь вокруг меня, трясешь подолом. (Утрируя.) «Я помогу тебе завоевать в жизни ту роль, которую ты хочешь играть! У тебя будет слава, власть!» Хоть бы токи у тебя были! У тебя и токов-то никаких нет!

Э л ь з а (ошеломленно). Какие токи?

А м и р. А! Хоть бы в каких-нибудь импульсах… забыться!..

Уходят.

М и г р и. Ходят, говорят. А чего говорить? Кто идет прямым путем, тот… для всех идет… Кто заблуждается, тот заблуждается во вред себе… Ходят все, говорят… говорят… а к душе не ходят.

М а г ф у р. Ничего, мать. И земля будет зеленой, и дураков станет меньше! Меньше станет!.. Время, отпущенное на жизнь, — не наша собственность. Я так понимаю! Оно отпущено для исполнения долга. И в этом — главная радость жизни. И смысл. А, спишь?.. Ну спи, спи… Из дому уйдешь, а с земли своей куда уйдешь?.. Надо… исполнять.

Появляются М а л ь ч и к и Д е в о ч к а. Они вдвоем несут ведро с водой.

Д е в о ч к а. Дядя Магфур!

М а л ь ч и к. Вот, ведро воды принесли. Из дома.

М а г ф у р. Вода нужна! Хорошо. Вода очень нужна.

Появляются д в о е п р о х о ж и х.

П е р в ы й (обрадованно). Друг! Ты? Ух ты! (Второму.) Ну, я ему двинул тогда, а? (Магфуру.) Слушай, не обижаешься? Что я тебе саданул тогда? По простоте души же! Растравил ты меня…

М а г ф у р. Что на тебя обижаться?..

В т о р о й. Да пойдем… Ну его… начисто!..

П е р в ы й. Сейчас, сейчас! (Магфуру.) Ты скажи, правильно ведь я тогда тебе по роже заехал, да? Меня совесть чего-то скребет. А? Правильно?

В т о р о й. Закроют же магазин!..

П е р в ы й. Нет, пусть он скажет! А, друг?

Д е в о ч к а. Папа, не бей его больше!..

П е р в ы й. Брысь! У нас мужской разговор. Не мешай!..

М а г ф у р. Я тебе так скажу. Каждый человеческий организм имеет определенный энергетический запас. Я как электрик это хорошо понимаю. Так вот, запас этот свой надо ко всей энергетической системе жизни подключать… Не поймешь ты меня сейчас. Когда поймешь, приходи. Завтра… поймешь. Завтра и приходи!..

Д е в о ч к а. Папа, иди домой!

П е р в ы й. Брысь, я те сказал! Родителей не слушается совсем! Постой, постой!.. Вот у нас спор с ней. Каждый день. Она говорит, что ты умный, а я говорю, что ты дурак. Почему она не слушается родителей? Искренне, так сказать, душевно… Как друга прошу, скажи ей сам, что дурак. Я ведь ей отец, а она на мой родительский авторитет плюет. (Девочке.) Слышь, иди сюда!

Д е в о ч к а. Фигушки тебе!

П е р в ы й. Слышь, друг, я по-дружески прошу!

М а г ф у р. Ты познаешь мир только через желудок… Попробуй хоть раз пойти на поклон к своей душе и тогда узнаешь сам, кто ты, и кто я, и кто дурак в этом мире.

П е р в ы й. Я же к тебе как к другу!..

В т о р о й. Да врежь ему по-настоящему! И — начисто! Закроется же!..

М и г р и (поднявшись с табуретки, грозя им палкой). Ходят, бегают… Убытка в себе не знаешь. Палку… Палку… только знаешь. Глупые люди!..

Появляется А р и н а с т р е м я п а р н я м и. У парней в руках лопаты.

А р и н а. Дядя Магфур! Вот! Поклонники!

П е р в ы й. А что? Я — ничего. Я же… ничего… (Отступая от Мигри.) Старая, а палкой машешь! В милицию захотела?

В т о р о й. Да ну их начисто! (Убегают.)

Д е в о ч к а (со слезами глядя вслед отцу). Пьяница!

М а г ф у р.

Так, да?

Д е в о ч к а. Да.

М а г ф у р (гладя ее по голове). Да. Чего прошу? Невозможного прошу. А может, возможного?.. Сад… на пустыре поднимется, и будут сидеть в саду счастливые люди…

М и г р и. Кто идет прямым путем, тот — для всех идет. Люди пришли.

А р и н а (дергая Магфура за рукав). Я, видите… Я их сама постригла. Они уже не страшные, да? Правда?.. Даже симпатичные… Я сейчас еще ребят приведу. У меня есть еще поклонники.

М а г ф у р. Еще?

А р и н а. Ага, много. Полно!

Г и т а р и с т. А может, мы одни, Арина? Одни все сделаем, а, Арина?!

В т о р о й. Конечно! Сами управимся. (Магфуру.) Что делать надо?

М а г ф у р (ребятам). Раньше думал — один справлюсь. Один ничего не сделаешь. (Арине.) Сейчас бульдозер придет. Кто-то сажает, кто-то ломает. На этом уж вечно мир стоит. И еще постоит, так ведь? (Берет лопату.) Все равно: тот, кто сажает, победит. На войне еще эту истину узнал.

М и г р и (опираясь на палку, медленно бредет к скамейке). Когда пупок правильный, все будет.

Появляется Н е и з в е с т н ы й. Странное лицо в серой одежде. Да, наверное, это все-таки прораб из какого-нибудь СМУ (строек так много повсюду), но, возможно, — жизнь настолько фантастична, что автор порой готов не верить даже собственным глазам, — и какой-нибудь завалявшийся в закоулках бесконечной материи Черт, разуверившийся в силе своих бесчисленных подручных и теперь уже сам, собственной персоной, вышедший на борьбу с нашим героем.

Н е и з в е с т н ы й (не обращая ни на кого внимания). Так! Копать будем здесь, здесь будет большая яма!

Немая сцена.

А р и н а. Какая яма? Для чего яма?

Н е и з в е с т н ы й (деловито). Яма для ямы. С дырой.

А р и н а. С какой еще дырой?..

Н е и з в е с т н ы й. Туда…

А р и н а. Куда… туда?..

Н е и з в е с т н ы й (деловито). Здесь будет большая яма. Прошу разойтись!.. Освободить территорию!

М а г ф у р (выпрямляясь). Всю жизнь я боролся с ним, всю жизнь… (Наступая на Неизвестного.) Все равно я посажу яблони… Никакой ямы и никакой дыры здесь не будет. Здесь вырастет сад. Сад здесь поднимется! И это говорю я! Я это говорю!

Н е и з в е с т н ы й. Освободить территорию для строительства ямы.

М а г ф у р. Врешь! Сад здесь будет!

Н е и з в е с т н ы й. Здесь будет дыра!

М а г ф у р. Сад, сад!.. Сад!..

1974